Datasets:

danasone

/

taiga_proza

like 1

Еще тлели угольки обиды и струился дымок злой памяти от костра, в котором догорала моя вера в справедливость. В огонь разбора "полетов", то есть, оценку действий моей группы на регулировке, замполит для дыма подкинул сырых поленьев. Умел он ловко темнить резину и закоптить репутацию. Впрочем, обида - не то слово. Это чувство можно испытывать к людям, от которых ты ждешь, если не любви, то отношения доброго. Обман в ожиданиях приводит к разочарованию и обиде. Я не смог добиться любви от Дуcта, как некогда Коля Остен-Бакен от Инги Зайонц. Он признался в личной неприязни ко мне публично. Любил ли замполит кого-нибудь Возможно. Тридцать четыре года, мужчина в самом соку. Может, он любил жену, хотя детей у них не было Последнее время он разводил клей перед новой машинисткой Сабиной. О его шашнях нам поведал Рашид Гафуров, штабной писарь: -Сабина приходит на работу в две минуты девятого, а Дуcт уже поджидает у ее стола. "Сабина вы опять задержались на 120 секунд, как вы докатились до такой жизни Неужели снова проспали -Эта курица все за чистую монету хавает, бормочет что-то под нос, не врубается, что замполит прикалывается. Он снова ее окучивает. "Сабина, вы знаете во сколько должна ложиться в постель порядочная девушка" -Она опять не соображает.Дуст смотрит на часы и говорит: "В шесть часов вечера" -Эта дура спрашивает: "Зачем так рано". -Дуст только и ждал, что она спросит и говорит: "Чтобы ровно в двадцать два быть дома" -Сабина скумекала, но не сразу, потом вся покраснела, села за машинку и стала печатать. Дуcт сзади подходит, наклоняется над ней, и снова - рака за камень. "Ну ка, ну ка, Сабина, как вы напечатали фамилию лейтенанта Бабахало Смотри ты..., правильно, Ба-ба-ха-ло, а то Гафуров все время делает ошибку в этой непростой фамилии." -Вот хмырь и меня сюда приплел. Я спрашиваю: "Какую ошибку, товарищ майор" Ты печатаешь - баба охала, Гафуров, мечтаешь, наверное, о чем-то влажном и лохматом Ну-ну, мечтать не вредно. -Я говорю: "О дембеле мечтаю,товарищ майор" -А он: "Гафуров, ты хоть и писарь, то есть, человек чуток грамотный, но без полета, и мечты имеешь приземленные. Дембель неизбежен, как кирза в солдатской столовой,нашел о чем мечтать. Взлохмачивать юношеские грёзы не пробовал" -А я: "Нам не положено, товарищ майор." "Эт правильно...Сабина, а вы,похоже, тоже мечтательная, о чем мечтаете- Замполит снова на нее переключился. "Я мечтаю, чтобы вы работать мне не мешали" "Во как! Я ваш начальник и слегка интересуюсь, что или, кто вам мешает приходить на работу вовремя "У вас манеры.., все шуточки казарменного остроумия да намеки псевдо камуфлированные, я этого не понимаю и не люблю. А начальник у меня капитан Богданов и то, как у гражданского лица. "Я тут для всех начальник, даже для гражданских, хотите, я вас на военное положение переведу, на казарменный режим За сорок пять секунд ложиться и вставать научитесь." "Мне такая скорость ни к чему, жену свою потренируйте. Что за жизнь у жен офицеров, мужья --шустрики в сорок пять секунд укладываются Никогда не выйду замуж за военного." -Ну, Сабина, отбрила замполита под ноль! Я заржал, а Дустяра, позеленел весь, и -- мне: "Гафуров, а ведь вы тоже военный, тем более не стоит ржать, как конь маршала Буденного" -А я,- "Виноват, товарищ майор, размечтался, рот открыл и смешинка попала." "Дышите носом,молодежь, а рот,он для других мероприятий" -На Сабину посмотрел, а она отвернулась, не смотрит. Он тогда такое движение делает,- Рашид изобразил имитацию майором развратных конвульсий,двигая тазом вперед и одновременно как бы придерживая руками что-то перед собой. -Сабина краем глаза усекла,поворачивается, а Дуст уже стойку вальяжно принял и, вроде, ни к кому не обращаясь, трёкает: "Это самое, да еще пожрать и поспать, вот и все мечты ваши, романтики хреновы",-и отвалил. Время пахать кануло в лету. Только неделю назад мы пахали Градами землю Ютербога, теперь же настало время копать. В батареях надраивали личное оружие АКМ -47, в просторечье Калаши, расчеты зачехляли все шесть БМ-21 установок залпового огня "Град". Личный состав готовился расчехлить БСЛ-110 -- большие саперные лопаты в количестве 150штук. Счастливчикам выпало применить саперные лопаты в санатории высшего командного состава ГСВГ в тихом городке Линдов. Пожалуйста, не путайте сугубо мирный шанцевый инструмент с малыми, но кровожадными саперными лопатками. Никто из генералов, отдыхающих в санатории, не пострадал, а даже наоборот, многие поправили здоровье. Везунчиков ждала картошка, копать ее нужно было в немецком кооперативе, а отвозить в порт на острове Рюген. Всем остальным, самым проверенным открыли военную тайну. Им доверили рыть многокилометровую траншею, в которую готовился залечь секретный кабель. Ко мне относятся с доверием, когда мне меньше всего этого хочется. Ну что бы мне поехать в Линдов. Счастливчики будут вспоминать трудовую вахту в санатории всю оставшуюся жизнь. Работа - не бей лежачего, где подкопать, где подрыхлить, чуть-чуть забетонировать, уборка территории и все такое. Местный гарнизон срочников - человек сорок. Они все в наряде, через день на ремень. Вольняг навалом, в основном женщины. Повара, официантки, горничные, медсестры. Жрачка с генеральского стола - столовая-то одна, отдыхающих в три раза больше, чем солдат. Котлеты, колбасы, рыба всякая, зашибись. После обеда практически не работали, купались в озере, рыбу ловили, грибы собирали, кто любитель. Вечером отдельные амурные личности пытались даже в легкомысленных мероприятиях упражняться. "Что значит стоять на тяге"- так спрашивал давным-давно один классик из школьной программы по литературе. Эдак он ночную охоту на всякую дикую птицу обозначал. Некоторые наши тоже в этой самой тяге поучаствовали. Вопрос только в качестве кого, охотников или дичи Один баклан так в роль вошел, в тетерева превратился, полночи с молодой тетеркой протоковал. Вроде дотоковался до дондышка. Так рассказывали, скорее всего, со слов самого тетерева. Вольные птицы вряд ли уж были такой легкой добычей, певчие трясогузки пели свои песни старшим офицерам. Разве, что какие-нибудь отяжелевшие дрофы, без чувства полета, могли клюнуть на солдатский манок. Везунчики, возившие картошку на Рюген тоже порассказывали веселых историй. На острове - ни одной советской части и, соответственно, комендатуры, край непуганого населения. Цены на наши часы и приемники заоблачные. Некоторые оборотистые хлопчики изловчились и загнали местным часть урожая по сходной цене. Согласитесь, непатриотично, ведь картофель предназначался для советской родины, его в порту ждали суда, в том числе и из Ленинграда. А в машине только водитель-срочник, и сопровождающий сержант. Одним словом, рассадник коррупции и остров сплошных искушений. Доверчивым,которым доверили военную тайну, а к ним отнесли и меня, повезло меньше, чем везунчикам, а посчастливилось вовсе никак по сравнению со счастливчиками. Зато такие, как они всегда составляют устойчивое большинство, большевики, короче. Посвящение в секрет кабеля связи не бряцало в кармане, не пенилось пивом и даже усиленным пайком не пахло. Эксплуатация голого энтузиазма с отягчающими - это изнасилование и порнография. Траншея протянулась на карте местности через леса и поля города и деревни. Мы приезжали утром на место, где нас уже поджидал немец-инженер. От него получали дневное задание. Он же и проверял шаблоном выполненную работу, расхаживая - ноги циркулем. Глубина два метра и ни сантиметром меньше, к ширине больших претензий не было, сузить траншею не получалось, иначе в ней было не развернуться. Дневная норма на рыло составляла от десяти до пятнадцати метров, в зависимости от грунта. В населенных пунктах земля тяжелая и плотная, а в сосняке - легкая супесь. Ковыряться в городках и деревнях, разумеется, было интереснее. Созерцание, даже краем глаза, украдкой, чужого быта, обычаев, просто повседневной жизни вещь довольно любопытная. Я кидал землю лопатой возле дома, где на фасаде можно было разобрать следы старой вывески, "Колониальные товары", оставшейся из прошлой жизни. Оттуда вышел пожилой инвалид на протезе вместо правой ноги и предложил мне удобную совковую лопату и мотыгу, чтобы отгрести сыплющийся в траншею грунт. Спустя некоторое время, к нему присоединился его сосед, такой же инвалид, с той разницей, что протез был с другой стороны. Они о чем-то негромко переговаривались, когда у нас случился очередной перекур. Пенсионеры, казалось, принюхиваются к дыму наших сигарет: -Махорка- Спросил первый -Охотничьи,- ответил я и протянул ему пачку, предлагая угощаться. -Битте, камрад -Данке шен,- он осторожно взял одну сигарету и взглядом попросил еще одну для соседа. -Битте, битте, угощайтесь. Они затянулись и перенеслись в далекое прошлое, взгляд затуманился, глаза увлажнились, то ли табак забирал, то ли нахлынуло. -Махорка, гут махорка,- кивали они головами друг другу и мне, соглашаясь, действительно добрая махорка. Старперцы улыбались своим мыслям, очевидно связанным с русским табаком. -Сталинград,- сказал первый и показал на свой протез. -Харков,- второй был так же лаконичен в выражениях и скуп в жестах Я тоже кивнул головой, понимая, что слова здесь не уместны. Да и не мог я выразить большего сочувствия языком мимов. Им удалось объяснить мне, что познакомились с махоркой на фронте в качестве самого желанного трофея. Дрянь, которой снабжали солдат вермахта интенданты, эрзац-сигареты из капустного листа, он показал на капусту в огороде, курить было: " Эз ист зер шлехт",- лица выразили крайнее неудовольствие. "Вот, как кинули бедный немецкий народ сгинувшие кумиры,- подумал я.- Колоний нет, нет и колониальных товаров, и даже надежды на возвращение щедрых даров тропиков не осталось. Вон и буквы на магазинной вывеске посбивали. И ног нет, одна в Сталинграде осталась, а другая в Харькове. Махорки, и той у них нет, одни лишь воспоминания о душистом, забористом дымке. Даже такого скромного утешения лишены проигравшие войну ветераны. А у нас этой махры..., -подумал я,- как у кота Матроскина гуталина, словом, завались. Все-таки хорошо быть победителем или, когда дедушка работает сторожем на гуталиновой фабрике. В августе дивизион вернулся в Пренцлау и вскоре по приезде, был назначен новый командир части на смену уходящему в запас Капустину. Подполковник сдавал дела капитану Бабаяну, разница в звании была какая-то неприличная. Если кадры решают все, значит тот, кто решает за кадром, решает всё вообще с потрохами. Шеренги, держа равнение на старого и нового командиров, проходили, чеканя шаг. Песней "Артиллерия - боевая наша жизнь", мы прощались с Капустиным, а он - с нами. Во время ритуала прощания со знаменем Бабаян произнес, не обращаясь ни к кому, но достаточно громко: -Строевая подготовка в загоне! Капустин, целовавший знамя, вздрогнул, привстал с колена и посмотрел на Бабаяна тяжелым, долгим взглядом, но ничего не сказал ни ему, ни нам, все слова уже были сказаны. Если бы командир роты почетного караула в Кремле произнес, что-то в этом роде, обращаясь шепотом к ближайшему соседу, наверное, можно было простить ему такую придирчивую скупость оценки. Эта бестактная грубая выходка капитана Бабаяна, его, по сути, первая осмысленная фраза, определила характер последующих отношений между ним и всеми остальными. Бабая не зауважали сразу, не только мы, но и офицеры. Среди них трое были выше его по званию: начальник штаба, майор Камков, замполит, майор Тазов, зампотыл, майор Казлаускас, но даже с ними он держался надменно и высокомерно. Теперь раньше 23 часов никто из офицеров и прапорщиков домой не уходил, делать было нечего, но Бабай торчал на службе и все отсвечивали отраженным светом служебного рвения. Дивизионные дамы эти порядки категорически не приняли. Малодушные мужья, попав под ярмо горца, перестали интересоваться своими женами. Боевые подруги решили прийти на помощь кавказским пленникам и побить в доме офицеров учительницу музыки - Бабайку. Женсовет так же написал жалобу в политотдел дивизии. Не знаю, к чему бы привело это повстанческое движение, но тут пришел приказ дострелять "огурцы" оставшиеся с Ютербога и выехать в район Виттштокского полигона. Виттшток мне был знаком по прошлой зиме, с легким морозцем и засыпанным снегом лесом. Но сейчас задождило нудно и всерьез, в промозглом воздухе выстывал мокрый лес, и непролазно развезло грунтовки. Обустраивать лагерь было неприятно и тоскливо. Может, поэтому я вызвался вместе с Пашкиным сгонять в деревню Цемпов, в шести километрах за лесом и взять в гаштете чего-нибудь к праздничному столу. Гиви Миротидзе исполнялся 21 год. Диди бичо, большой мальчик, хотел угостить товарищей обстоятельно и с грузинской церемонностью. Но дань традиции вошла в противоречие со служебным долгом. Каптенармусу Миротидзе предстояло выдать по списку матрацы, одеяла, подушки, белье итд, словом, портянки считать - не гостей принимать. Гиви попал в цейтнот, отлучиться ему не было никакой возможности. Наша дружба началась, когда я на имеретинском наречии поинтересовался, как его зовут, откуда родом, кто его родители, как он поживает и куда идет -Вах,- сказал удивленный Гиви, откуда наш язык знаешь -Бахаки цхальши хихинепс,- лягушки в воде квакали,- небрежно заметил я. Потрясенный Гиви Миротидзе, конечно, понял, что не зеленые бахаки научили меня так квакать по-грузински. Должно быть человек бывал в Грузии, наверняка есть точки сопряжения, может даже знакомые люди, тесен ведь мир. Мои познания в грузинском были из детства, из доброго черноморского городка Кобулети, популярного места отдыха Тбилисцев. Я проводил там летние каникулы, сначала с родителями, а после девятого класса уже без них. Там я и выучился сносно говорить простые фразы. Гиви оказывал мне то уважение, которое мог и позволяла должность каптенармуса. Каждый раз при смене, выдавал мне белье и портянки только высшей категории, все новое. Оценить это не служившему в армии трудно, такая привилегия полагалась не каждому старику, а я вообще числился зеленым. Я и водитель боевой машины Пашкин, проще Паша выдвинулись на снабжение праздника вином, водкой и пивом. Остальное предстояло поставить зампотылу, майору Казлаускасу, правда, сам он об этом не догадывался. Отличие зимнего леса от осеннего было, прежде всего, в свете. Зимой, при луне похрустывать снежком было даже в одиночку весело. Теперь же тьма густо скрывала безлунный мир, передвигались мы трудно, на ощупь, по памяти. Тогда, зимой мы с Иванцовым подобрали карту, оброненную у палатки Лейтенантом Бабахало. На чудо- карте добрые топографы обозначили чуть ли не каждый куст. Она была отличным подспорьем в наших вечерних, как стемнеет, экскурсиях по окрестностям. Карта оказалась секретной, и Бабахало взгрели за потерю. К тому времени он успел проявиться дюже мелкотравчатым, никакого благородства не обнаружилось в уроженце г. Сумы. С одной стороны, хлопец принадлежал к породе сумчатых, а с другой, греб от своей задницы большим ковшом. Учитывая не лояльное отношение к нам гибрида кенгуру и экскаватора, карту мы ему не вернули, а в целях конспирации уничтожили при отъезде. В темноте, без карты все-таки дошли до цели, купили все необходимое и двинулись обратно. Времени до вечерней поверки оставалось не так много, надо было поспешать или как-то срезать. Просеки, по которым лежал наш путь, пересекались под прямым углом, и можно было срезать по диагонали, но в темном лесу этот маневр привел к болотцу. Надо было огибать его по дуге и, сделав поправку на обход, снова выйти на просеку. Обогнули, еще прошли, наконец, вышли, оставалось около половины пути. Пробежались по просеке, свернули направо, теперь еще поворот и финишная прямая. Но финиша почему-то не получилось. Время вышло, началась вечерняя поверка, а мы даже не видели зарева над лагерем. Теперь уже бежать не было смысла, наш комбат Титаренко по кличке Деловой, докладывал немедленно о любом пустяковом случае по команде, а тут Ч.П.- отсутствуют двое. Мы представили себе картину, как Бабай построил под дождем весь дивизион, как всех взял в заложники, пока не явятся самовольшики. В дезертирстве нас заподозрить было трудно, "старик" Пашкин и сержант Атарщиков, к тому же без оружия. В крайнем случае, Гиви не дурак, найдет слова, чтобы объяснить Деловому, что нет причин для паники. Впереди над лесом показалась полоса света, и послышался слабый стук дизель -- генератора. Дошли, наконец, мы рванули навстречу свету... Лагерь был чужой, то есть наш Советский, но чужой. Здесь стояли транспортники, то ли прибывшие из Союза с целины, то ли туда отбывающие. Только, что закончили крутить кино и готовились к вечерней поверке, Паша успел найти земляка - водителя водовозки, и тот нам это все в двух словах объяснил. Мы оказались в 12 километрах от своего лагеря. Земляк сегодня вез воду из части, обслуживающей полигон и видел обустраивавшихся реактивщиков. План возник мгновенно: "мы приехали с Пашиным земляком посмотреть кино, а назад вернуться, не рассчитав расстояние и время, не успели. Нужно было идти к дежурному по лагерному сбору сдаваться, он позвонит в дивизион, и Бабай отпустит заложников по палаткам. Но прежде, чем сдаться надо было как-то распорядиться грузом спиртного. В ближнем овражке мы оборудовали схрон и сделали закладку, обозначив тайник незаметными метками. Дежурный нашей истории про кино не очень поверил, хотя мы готовы были рассказать ему недавно прошедший у нас "Иван Васильевич меняет профессию". Он крутанул ручку телефона: -Але, Биточек, соедини меня с Пахналитом,- пауза, - Пахналит Дай первого,... что Отдыхает Дай мне Бабаяна,...спит Уже час как отбой Ну, дают. Обращаясь к нам: -У вас уже час, как отбой, все спят. Вы что в центре Европы по Москве живете, или как Мы ничего не понимали, без нас никакого отбоя быть не могло, неужели нас не хватились и " в Багдаде все спокойно" Может, мы поспешили сдаться Дежурный опять крутанул ручку: -Алле, Биточек, соедини с полковником Обояшевым..., пауза... -Товарищ полковник, майор Удобный, отдельный транспортный батальон. Здравия желаю! -Ко мне тут два бойца вышли, говорят, из реактивного дивизиона, Бабаяна хлопцы... -Я ему звонил, не соединяет... - говорит: "отдыхает Бабаян" - так точно, спит - не могу знать - Нет ни Камкова, ни Тазова я не спрашивал, я их не знаю. - да, они тут у меня пока побудут. - да, определю, найду место. -Ну вот, воины, через час, другой за вами приедут, с доставкой, так сказать, из кина. А то ночью по лесу шариться..., добро бы к девкам, а так..., маята одна и пьянка. С девками тут полный абзац, хлопцы, ни баб, ни сеновалов, одна Гэдээрия, хрен ей в дышло. Сейчас вам Бабаян такой сеновал устроит, обоих оприходует, а потом уже Обояшев Бабаяну вашему пару пистонов вставит и вся любовь. Майор возбудился, оргия вырисовывалась, в некотором роде, виртуальная и его, Удобного, участия в ней не планировалось никаким боком. И все же он радовался и потирал руки, пусть и чужой праздник, но кто ему рад тот накануне пьян. На свадьбу не пригласили, так хоть одним глазком, посмотреть. Такое беспочвенное возбуждение свойственно старым вуайеристам и рукоблудникам. -Сейчас посидите пока на складе запчастей, в палатке с другой стороны. Машина придет, и я вас сдам. Минут через сорок послышались знакомые голоса: Доронин, Титаренко и еще кто-то, луч фонарика ворвался на склад запчастей, приютивший самовольщиков. Светил Деловой прямо в глаза и, нагнувшись ко мне - мы не встали при входе начальника, прошипел: -Ну, что, замполит Он называл меня ночным замполитом, намекая на то, что я провожу ночные политзанятия и убеждаю сержантов и "стариков" саботировать приказы и распоряжения офицеров. Частично это было правдой, и я действительно говорил, что "дедовщина" поощряется рядом офицеров и прапорщиков, якобы в целях поддержания дисциплины с опорой на старослужащих. На самом деле овчаркам всегда проще управлять стадом баранов в присутствии козлов. Бараны козлам подчиняются, а козлы знают, что нужно овчаркам. Пастух осуществляет лишь наблюдение и принимает стратегические решения. Хорошая рабочая модель, но как быть, если ты не баран, козлом быть не хочешь, до овчарки не дослужился, не говоря уже о пастушьих звездах, но в стадо тебя загнали Думаю, порочна сама практика - применять стадное моделирование в управлении личным составом. Такая вот пастораль. Конечно, стукачи тут же все доносили, старшине, комбату, замполиту, "кто, кем побежден, тот тому и раб". Свет фонаря просверлил зрачки и вышел через затылок. У них чесались руки, и случай был исключительный, кто бы осудил Едва сдерживались Деловой и Боревич, молодой лейтенант по кличке "Ссынок", с месяц, как прибывший из училища. Вельский, Пузырьков и Гоношилов сержанты нашего призыва стояли у входа, их тоже бросили на отлов товарищей В отличие от ярившихся господ-офицеров, ребята нам сочувствовали. -Вельский, где веревка Давай, вяжите его,- луч скользнул по Паше и опять уперся в меня, важно было связать именно меня. -Веревки нету, где я ее возьму -Я тебе сказал - взять веревку! В машину садились, я тебе сказал: "Вельский, возьми веревку! -Да где ее взять- то Машина уже поехала, вы кричите: "Садись",- я еле успел, на ходу уже запрыгнул. Да они и без веревки пойдут, никуда не денутся. -Вельский, много рассуждаешь, возьми у Бабакина трос, мы их тросом скрутим. Опять фонарем - мне в лицо: -А может их тросом за машину привязать И пусть побегают, раз они бегать любят. -Фонарь уберите, что за идиотизм в глаза светить. -Я тебе покажу сейчас идиотизм, сволочь поблудная! Ты сам идиот по самые некуда!- Титаренко визжал и брызгал слюной и крутил фонариком у самого моего носа. Он меня утомил основательно, и я, осознав, что позиция непротивления только распаляет его, пошел на обострение: -Что, кино насмотрелся про гестапо Методы перенимаешь Деловой -Да, я деловой,- ему кликуха явно нравилась,- ты меня еще плохо знаешь. Сейчас вам будет и гестапо, и СС с Абвером в придачу. Вельский, Пузырьков, снимайте ремни, вяжите их. Маниакальная блажь - доставить нас на съедение к Бабаю связанными не оставляла комбата. -Ладно, Коля, не горячись, никуда они не денутся. В кузов сядут, а мы их поприжмем, придержим. Надо ехать, Бабаян ждет,- Доронин немножко осадил закусившего удила делового мерина. -Вельский, Пузырьков, Гоношилов, головой отвечаете. Если что - сами под арест, под трибунал пойдете! Понятно -Понятно, товарищ старший лейтенант. -Все, давай их в машину, в кузов. Поехали. Мы сели вплотную к кабине. Доронин сел рядом со мной, Боревич страховал выход. Сержанты разместились между ним и Пашей. -Вы что, придурки, вытворяете-Доронин говорил негромко, почти шептал, обращаясь ко мне. Бабаян грозил комбата раком поставить. Его уговорили не докладывать, ну, что вы с минуту на минуту придете. Первый раз в жизни он не доложил, а через час звонит Обояшев Бабаяну, и так ему с подковыркой: "Рано, ара, ложишься, крепко спишь. А это не твои два кинто по Виттштоку шляются, кинотеатр в лесу ищут Атарщиков и Пашкин, знаешь таких Они оказывается, без кино жить не могут. Ты бы хоть передвижку из дома офицеров с собой брал. Народу нельзя без культуры. Жена у тебя на фортепьяно, слышал, знатно играет. Так вот и организовал бы культурную программу, а то бойцы твои по лесам разбегаются" -Это Бабаян рассказал -Я не верил своим ушам -Да нет, Синяк подслушивал. Я как раз у него был, а трубка громко орет, все слышно. У меня с Дорониным были неплохие отношения. Я делал ему стол-планшет с подсветкой и пластиковым блокнотом. Мы вместе придумывали и оборудовали всякие хитрые штучки. Его, образованного, грамотного, потомственного офицера не только не замечали, а даже как-то затирали. Впоследствии, после замены Делового, комбатом назначили не его, а присланного Продана. Доронин закончил Суворовское, где потерял один год. В школах учились по десятилетней программе, а в Суворовском - по одиннадцатилетней. По окончании - поступил в высшее артиллеристское Одесское училище. В этот же год Продан завалил туда экзамены и поступил в среднее Тбилисское училище с хроническим недобором. Выпустился он на год раньше, раньше получил третью звездочку и попал к нам в комбаты, Доронину в начальство. Парадоксально и печально. Наши с Дорониным отношения были честными без панибратства и популизма, как в старых фильмах про бойцов и командиров. -Бабаян озверел, дивизион построил, стоят под дождем и вас поминают. Кто-то из третьей батареи сзади выкрикнул: "Что, из-за двух придурков всех под дождем держать" А он заорал, что если надо будет, всех раком поставит, начиная с Титаренко, и так будут стоять, пока этих сволочей не приволокут". Когда нас доставили и подвели к Бабаю, он зарычал, указывая пальцем: -Вот, эти два сволоча, из-за которых все пострадали! Пошел жестокий прессинг. Штрафных заперли на ночь на чердачке маленького сарайчика, служившего оружейной комнатой, строго запретив выпускать даже в туалет. На тонких досках чердачка Паша и я стучали зубами, прижавшись, друг к другу. Ночью температура упала ниже нуля, и спать стало не возможно, мы боялись окоченеть и окочуриться. Утром после завтрака артиллерия дивизии, построенная для развода по позициям, была проинформирована полковником Обояшевым о ЧП в реактивном дивизионе. Затем он вызвал по очереди, сначала Пашу, потом меня: -Рядовой Пашкин, ко мне! Паша пошел, зачем-то пытаясь в этом месиве идти строевым шагом. Маленький, ноги кавалериста, подошел. Правая рука бросила ремень автомата и поползла к голове, в попытке козырнуть. Почему-то острая жалость со стыдом за Пашу пронзила меня. И я, и полковник Обояшев душевно переживали Пашину промашку, но каждый - по-своему. Рука к голове не прикладывается, когда плечо оттягивает оружие, Паша просто растерялся, не каждый день приглашают получить пятнадцать суток ареста. -Вот, Бабаян, полюбуйтесь, строевая подготовка в загоне! Что же вы с этим колхозом навоюете Бродят они у вас по лесам партизанами, нет, не партизаны, лесные братья, бандеровцы, вервольф! Распустили дивизион после Капустина. Рановато вам, видно, на такую должность. Обояшев с Капустиным были друзьями, вроде даже вместе училище заканчивали. Скорее всего, Обояшев знал о выходке Бабаяна при прощании Капустина с дивизионом, иначе, объяснить такую публичную экзекуцию было нельзя. Паны дерутся, у хлопцев чубы трещат. Мне, как и Паше, было отмеряно той же мерой. Отбывать наказание мы должны были после стрельб. С Обояшевым пришлось столкнуться на этих учениях еще раз. Бывает в эфире такое явление, когда радиосигнал никак не проходит. Радисты здесь не причем - солнечная активность, магнитные бури или иные причины вызывают этот эфирный тромб, но огребаются все равно замудонцы связисты. Преимущество учебки перед местечковым образованием, как раз в том, что она дает теоретическую и практическую подготовку связано. В военном городке "Медведь" под Новгородом применять в таких случаях учили разные типы антенн: "симметричный диполь", "бегущий луч" итд, на этот раз никакие ухищрения не помогали. От Олега Кротова довелось слышать о способе установки связи при помощи метеозонда. У меня был метеозонд с баллончиком - подарок метеорологов. Решил попробовать. привязал конец антенного провода к зонду, надул его из баллона, и шар поднялся в небо, на высоту, сколько хватило провода. Чудо, связь работала, слышно было всех, огневые и все КП, меня так же слышали все. Обояшев, узнав, что у Бабаяна есть связь, приехал на КП, и работа с огневыми пошла через нас. За отличную связь и находчивость Обояшев объявил мне благодарность, но заметил, что это не отменяет предыдущего наказания. Что же, справедливо, он вообще был мужик справедливый. Я заметил, что старшее, рожденное до войны поколение офицеров, по возрасту годившихся нам в отцы, было моральнее что ли, честнее, справедливее. Внешне суровые - внутренне более мягкие. Неужели только с возрастом прорастают в человеке душевные качества ответственные за тепло, которым молодые офицеры совсем не грели. Да, пожалуй, это приходит почти исключительно с возрастом, что-то похожее на отеческую заботу, ведь Обояшев и Капустин по возрасту годились нам в отцы. Не хотелось бы штурмовать высотку или идти в атаку под началом молодого командира. Приехали в Пренцлау, и сразу же старшина батареи Синица развернул шмон вещмешков, чтобы учесть утерянное разгильдяями госимущество. Только успели сдать оружие и противогазы, теперь гремели котелками, кружками, ложками. Мучила сильная головная боль, я почувствовал недомогание и озноб и подумал сходить в санчасть. -Товарищ прапорщик, разрешите, схожу в санчасть, голова болит, попрошу таблетку. -Вам, товарищ Атарщиков, в санчасти делать нечего, вас ждут, не дождутся в Фогельзанге на гауптвахте. -Они три гроссовские бутылки ждут, а не меня -Никаких гроссовских, вас Обояшев лично сажает, с него не возьмут, постесняются. Так что не бздите, ждут, не дождутся, уже все готово и шахматы, и лопаты. Я "губарю" скажу, что ты чемпион дивизиона по шахматам, а Пашкин по кроссу, как раз к моему дембелю годика через три вернетесь. -Ладно, уговорили - еду, таблетку только приму. Или вы боитесь, что я цианистого калия в санчасти заглочу, уйду от возмездия по- шпионски Не дождетесь, меня сильно дома ждут. Иди, остряк- самоучка, одна нога здесь другая там. У тебя все на месте, кружка, ложка, котелок -Да, вот смотрите, все есть -Хорошо, собирай мешок, иди в санчасть и приходи в ружкомнату, надо будет оружие почистить. В санчасти осваивался молодой доктор, лейтенант только из академии, не посвященный в шекспировские страсти нашего дивизиона. - Температура 38, зев и горло красные, даже как будто налет есть на миндалинах. У нас, к сожалению, заняты все пять мест. Я вам напишу направление в госпиталь, сегодня же отправляйтесь. Температура после аспирина должна упасть, но не думайте, что все прошло. С ангиной шутки плохи, возможны осложнения, поэтому надо в стационар. Вы меня поняли Я вас сопроводить не могу, но надеюсь, вы сами понимаете, что надо полечиться. Вечером позвоню в госпиталь, узнаю, как вы устроились, договорились Он боялся, что я сачкану и в госпиталь не лягу. Дорогой мой, колбаска докторская, такой розовый и пухлявый, если бы ты знал, как ты меня порадовал. Не возвращаясь в казарму к любезному прапорщику Синице, я рванул в госпиталь и оформился на терапию. Получил белье, залег в постель и только решил вздремнуть, как в палату ворвался уже не любезный, а кровожадный прапор. - Обманул меня, вражина, обманул доверие командира: "Таблетку, головка болит",- а сам уже тело нежит. Это как же, товарищ младший сержант, понимать, хочу вас спросить -А так и понимать, у меня температура 39, налет в горле. Я что, сам себя определил Врач распорядился, ему видней. -Ну, заболел, а в госпиталь то зачем Здесь люди с серьезными болезнями лежат, а ты место занимаешь. -В санчасти все забито, так бы там остался. -И чо, сегодня мест нет, а завтра парня из разведбата выписывают. Пока в батарее побудешь. Таблеток возьмем, поспишь, я разрешаю. Мешать никто не будет. Чаю с малинкой, у жены есть. А если не полегчает, тогда уже в санчасть. Ну, вставай, вставай, однополчанин, бери шинель, пошли домой.- Синица даже попытался напеть последние слова. Я и так чувствовал себя хреново, а тут этот бредовый спектакль превращался в оперетту с солистом Синицей. Дурдом надо было кончать и отвязываться радикально. -Синица, я похож на дурака Ну, что ты несешь Ты зачем пришел Пощупай лоб, я весь горю, а ты хрень порешь. Кто тебя послал Совесть у вас есть Он опешил. Сам он, то выкал, то ты тыкал мне, смотря по обстоятельствам и в зависимости от кондиции. Вообще-то по возрасту он мне в отцы не годился, и мой переход на ты до упора упрощал отношения. -Пашкина через два дня повезут на гауптвахту, подельника твоего, он не сачок, он парень честный, с характером, а ты Как ты ему в глаза потом смотреть будешь Вместе натворили, вместе и отвечать надо, а то предательство получается. Нет, или я не прав Синица зашел с тыла и стал давить на солидарную ответственность. -Что за бред Ему что, мои 15 суток добавят или за компанию веселее сидеть будет Ему легче станет, если вы меня в этот скотомогильник запихнете Я бы радовался, если бы он вам не по зубам оказался. Пашкин не такой придурок, вот моя точка зрения. -Да ты никак совсем заболел, не врубаешься! Бабай лютует, всех поставил из-за тебя в позу прачки. И сынка этого, врача, и комбата, и меня, что я тебя в санчасть отпустил. И ты с его болта тоже не соскочешь. Недельку- другую полежишь, и выпишут тебя голубчика, а зуб то, вон какой на тебя вырос. Сожрет тебя Бабай, в дизбат пристроит, а другие через тебя пострадают. -Все, я устал, хочу отдохнуть. Вы меня не по-детски напугали, товарищ прапорщик, теперь буду спать и бояться, вдруг ночью выкрадут. Синица уже на выходе пощелкал клювом и ретировался. В госпитале служил мой как бы земляк по Питеру, капитан Лазарев. Он закончил в Ленинграде военно-медицинскую академию и был большим патриотом города на Неве. Прекрасный врач и просто человек ставил на ноги болящих в отделении неврологии. Познакомиться привелось после первой зимы на Виттштоке, когда я заработал в землянках радикулит. Лазарев приносил мне почитать Литературную газету и книги. Отношения у нас сложились, как ни странно, приятельские. Он даже в шутку называл меня "коллега" узнав, что до призыва я учился в медицинском. На следующий день, после визита Синицы он предложил мне перевестись к нему на отделение неврологии. -Давай-ка, дружок, полечим твою спину. -Но у меня сейчас все нормально, ничего не болит, спина в порядке,- я вспомнил новокаиновую блокаду, и лечиться совсем расхотелось. -Радикулит, брат ты мой, такая цаца, что требует постоянного внимания. Вот мы им и займемся профилактически, без радикализма. Массаж, физиотерапия, парафин итд. Твой прапор просил выписать тебя в санчасть на долечивание. Предлагал лечащему врачу бутылку. Твое счастье, что он мало пьющий коновал. Но начмед, тот уважает. Хотя уровень не тот, но, если кто-нибудь постарше подсуетится и начнут давить... Для страховки, на всякий случай, подумай, чем ты можешь помочь госпиталю -А чем я могу помочь, в каком смысле -На третьем этаже сейчас идет ремонт. Если не трудно, в щадящем режиме, предложи свои услуги, скажись специалистом в чем нибудь. У нас некоторые по пол года так лежат. В частях ругаются, звонят иногда, потом перестают. Госпиталь относится к третьей армии, а весь гарнизон ко второй. Ваше начальство, вплоть до командующего армией, нашему не указ. Поэтому, чтобы они не спелись на почве совместного распития с начмедом, подстраховаться в АХЧ и, значит, у главврача было бы неплохо. Подумай. -Хорошо, я подумаю. Чуть раньше этого разговора в госпитале появился Гриша Михайлик. Аферист и жулик, мародер и искатель приключений, Гриша владел любой полезной информаций из гарнизонной жизни и мог достать практически все. Он знал, у кого, что хранится в сараях в офицерском городке, у какой хозяйки вкуснее огурцы, а у какой клубничное варенье, сколько стоит метр экранированного кабеля, если продать его немцам и вообще, кто есть ху и кто кого. Комплексом "дедовщины" он не маялся, людей ценил только за личные качества, обижаться на него было никому не возможно. Гриша хорошо отнесся к идее с пользой полечиться, он моментально нашел двух гарных хлопцев, специалистов, и мы предложили себя в качестве бригады маляров. Зам по АХЧ поинтересовался нашим опытом. Гриша, не моргнув глазом, сказал, что перед призывом его бригада красила Одесский оперный театр - чуть-чуть только не докрасила, его призвали в армию. Теперь вся Одесса ждет не дождется его дембеля. Он сыпал словечкам типа охра, белила, колер и произвел хорошее впечатление. Нас наняли. Работа шла в супер щадящем режиме, материалы поступали скупо, и не то, что нам с Гришей, хлопцам делать было нечего. Зато качество давали очень и очень, и нам выписали усиленный паек. В ноябре в госпиталь из нашего дивизиона поступил старший лейтенант Козец. Леша Козец - уникум в своем роде. В то время, как остальные офицеры, худо бедно, по выслуге лет, все же шли на повышение в должности, Леша стабильно, хотя и со скрипом, шел на понижение. Полоса неудач пересекла его служебную карьеру в должности командира второй батареи нашего дивизиона. Именно в этой должности старший лейтенант Козец произвел тот исторический залп. Знаете, такое случается с залпами, когда они попадают в историю. Залп "Авроры", например. Но крейсер революции стрелял из носовой пушки холостым, а "комбат два" жахнул из "града" боевым. У Леши были феноменальные способности в устном счете. Он мгновенно сосчитывал очки на костяшках домино, в то время как прапорщик Олексащенко еще долго водил пальцем по белым точкам и шевелил губами. Но этот его талант сослужил ему недобрую службу. Леша презирал логарифмическую линейку и, производя артиллерийские расчеты, игнорировал ее. Он быстро считал в уме без записей в блокнот. Прицел, угломер, поправка на ветер, доворот и другая цифирь бога войны как-то хитро складывалась и вычиталось в его большой голове, как в арифмометре "Феликс". В результате его батарея первой ощетинивалась готовностью беспощадно разить врага. Правда, в расчеты почему-то всегда вкрадывалась малюсенькая, но роковая ошибка, которая не позволяла Леше делать стремительную карьеру. Лешин "Тулон" миражом маячил на горизонте. В тот памятный день малюсеньких ошибок случилось сразу две. Наложение одной на другую вызвало явление резонанса, амплитуда отклонения резко возросла, и случилось непоправимое. Поправку на ветер Леша взял не с тем знаком, и расчет привел к лукавой цифре, уговорившей Лешу стрелять без тормозного кольца. Стихия реактивного огня и попутного, чуть бокового ветра, не сдерживаемая тормозом, унесла Лешины "огурцы" за пределы полигона и посадила их в немецкой земле деревни Гадов, в аккурат на кладбище. Хорошо еще, что люди, находившиеся в этом месте, умерли до того, и Леша никого не лишил жизни. Но все же, согласитесь, случай прескверный и прискорбный. Вандализм, даже не умышленный, оставляет после себя разрушения и справедливое возмущение. Что бы как-то скомпенсировать последствия залпа вандала Козеца прибегли к испытанному методу. Кинули клич, пошли с шапкой по кругу, и возбужденная общественность населенного пункта Гадов потихоньку сдулась. Я обратил внимание, что у некоторых немецких деревень были, как будто славянские корни: Цемпов, Глобсов, Лютеров, Гадов итд. Не знаю, имеет ли отношение к этому то, что на территории ГДР сохранялось этническое меньшинство, Лужицкие Сорбы или Лужичане, если имеет, то пусть братья славяне простят нам вандализм. Очевидцы, наблюдавшие разрывы снарядов в сильную оптику рассказывали спустя время с циничным солдафонским юмором небылицы о летающих гробах. Лешу с комбатов сняли, но он стал легендарной личностью. Иногда в теплой компании, рассказывая занятные истории и, травя байки ГСВГ, кто-нибудь вспоминал как удалой комбат Козец "долбанул по гадам". Эта история случилась до моего приезда в дивизион, но услышал я ее из уст самой легенды. После первого понижения Леша мечты о карьере оставил и увлекся традиционными мужскими промыслами: охотой, рыбалкой и сопутствующим этим занятиям ремеслом. Он сам изготовлял снасти, плел сети, отливал пули и дробь из свинца старых аккумуляторов. Это увлечение сроднило его с капитаном Зиркой, начальником связи соседнего разведбата. Зирка притащил со свалки чудо ГДРовского автопрома -- пластмассовый Трабант и, по выражению незабвенного Адама Казимировича Козлевича, дал ему ремонт. Дым и мотоциклетный треск сопровождали его нечастые вылазки на трофейной керосинке, но она ехала и могла считаться средством передвижения. Леша притащил из той же "пещеры Али бабы" мотоциклетку времен первой мировой, и они с Зиркой вдохнули в нее жизнь. Это сейчас стало модным заниматься реставрацией лохматых раритетов, а в то время подобное занятие, мягко говоря, считалось чудачеством и не встречало понимания. На праздники эта техника изымалась и опечатывалась, мало ли чего надумают промысловики в разгар праздничного веселья. В эту пятьдесят с гаком годовщину великого октября Бабай изъял мотоцикл и опечатал в боксе. Изъял так же пару ружей и опечатал в сейфе. Мероприятия были обычным рутинным делом и производились на всякий случай. В торжественный и праздничный день 7 ноября случай привел Козеца и Зирку примерно в 4 часа утра на берег городского озера Уккерзее. В прибрежных камышах его величество случай припрятал дюралевую лодку, в которой и разместились рыбаки со случайно прихваченными снастями. Выгребали ближе к противоположному берегу, где по приметам располагалась глубокая яма, на дне которой любили подремать озерные хищники. Поменялись на веслах, Леша сел на корму и развернул нехитрую снасть, оказавшуюся толовой шашкой ИМ-100. Они стояли как раз над уловным местом, и, чтобы не пугать рыбу Леша аккуратно опустил шашку в воду за кормой. Зирка подналег на весла и направил лодку в сторону пустого пляжа, Козец следил за тем, как с бухты сходят кольцами провода и скользят в воду за кормой. Отплыв на расчетное, безопасное место и засушив весла, старший по званию капитан Зирка скомандовал старлею Козецу: -Контакт! -Есть контакт! -это были последние слова Леши Козеца в славный день 7 ноября. За поворотом ручки, под кормой поднялся столб воды, и взрывом разворотило дюраль. Видимо, провод зацепился под водой за руль, и шашка тащилась под кормой за лодкой. Зирка, очутившись в воде, понял, что отделался легким испугом. Безжизненное тело Козеца держалось на поверхности, голова была в крови. Капитан, вытащив старлея на берег, обнаружил, что тот жив, только ранен в голову. Повреждены были также мягкие ткани, но это мелочи по сравнению с раскроенной черепушкой. Щуплый Зирка осознал, что дотащить 90 килограммового Козеца до госпиталя или хотя бы до части ему не удастся. Заветный Трабант сиротой тосковал в боксе парка. Оставалось бежать за помощью в часть. Подняв со сна, подъема еще не было, человек десять, Зирка во главе группы разведчиков, бросился обратно к истекавшему кровью Козецу. Когда он рванул за подмогой, то оставил его лежать на пляжной скамейке. Вокруг не было ни души. На месте добежавшие спасатели Лешу не обнаружили. Куда делся Кровавый след тянулся несколько метров и обрывался у свежей колеи, оставленной колесами машины на песке. Подошел сторож и, прервав тяжелые раздумья военных, объяснил, что русишер официр "им Кранкенхаус". Сторож, услышав взрыв на озере, решил посмотреть, что случилось Обнаружив раненного русского офицера, он быстро позвонил в лазарет. Прибывшая машина увезла военного. В лазарете Леше сделали операцию и вставили на поврежденный участок черепной кости титановую пластину. После того, как консилиум счел его транспортабельным, Козеца перевезли в наш госпиталь. Постепенно он шел на поправку. Мы играли в шахматы, давая работу травмированным мозгам. Когда Леша считал тренировку достаточной, он говорил, что титан плавится, мозги кипят, мол, нужна передышка. Козец вышел из госпиталя примерно через месяц после нас. Потом продолжил лечение и отдых в санатории в Союзе. Когда я вернулся из госпиталя, срок давности по посадке на губу уже истек. Это, конечно, не значило, что можно расслабиться. Я был на чеку. С Пашей тоже произошла интересная история. Утром его отвез на гарнизонную губу в Фогель прапорщик Синица. Сдал "губарю" - все чин чином. Выпили по маленькой два прапора, поговорили за службу а когда ритуал посадки был завершен, как положено, наш Синица отбыл в Пренцлау. Доложил Деловому, тот Бабаю, и дело, пусть и на 50% пока, но сладилось. Их уверенность в том, что я только зря тяну время - раньше сядешь, раньше выйдешь - была непоколебимой. На вечерней поверке Синица, называя фамилии бойцов, выкликнул, как бы нечаянно, Пашкина. Прапорщик уже открыл рот, что бы самому ответить типа: "Сидит за решеткой в темнице сырой, наказан за пьянство, дебош и разбой", но рот так и остался открытым -Я,- ответил голос Пашкина -Кто это развлекается такой умный, кто это я Прапор был в замешательстве -Рядовой Пашкин, товарищ прапорщик. -Пашкин, ты мне снишься или это белка Жена Синицы пугала его белой горячкой и называла алкогольный делирий по-домашнему "белкой" или ласково "белочкой" -Без всяких белок, это я, Пашкин, товарищ прапорщик -Это, как же тогда понимать Я тебя утром отвез в Фогельзанг, так -Так точно -Я тебя сдал на губу, оформили бумагу. Она сейчас у комбата, я ему отдал. Так -Может и так, я бумаг не подписывал. -Ну и... Как же ты здесь, Пашкин Надо объясниться! -Вы же губарю про шахматы говорили, что я в шахматы хорошо играю. А я знаю только, как фигуры ходят. Он стал орать,мол, я спецом поддаюсь. Пьяный, попер на меня, стал душить. Че делать Я его доской шахматной по тыкве отоварил. Он отрубился, лежит, не пойму-дышит, нет. Я его опять сапогом по репе, и ходу. Выскочил на дорогу - машина идет к танкистам, в наш гарнизон. Наврал, что я в дивизии в командировке был, попутную жду в Пренцлау. С ними доехал, и сюда - в батарею, к вам, товарищ прапорщик, сдаваться. -Ну, Пашкин, теперь тебе хана, расстрел на месте! А если выживет прапорщик, все равно не завидую твоей матери. Натворил ты, брат, делов! Че делать, даже не знаю Давай, пошли к комбату. -Пошутил я, товарищ прапорщик. Там карантин объявили на губе, дизентерия. Несколько человек обосрались. После обеда анализ подтвердился, и всех - в боксы, в карантин, кто в контакте был. А я только приехал, ничего ни ел, ни пил. Боксы забиты, мест нет. Вот, меня обратно развернули. Как раз машина стояла из танкового полка. Они меня взяли, я с ними и доехал. -Не врешь, Пашкин -Не, зуб даю. -Тогда и ты, Пашкин, обосрался вместе с дружком твоим Атарщиковым. Только он морально, а ты натурально. Иди, засранец, в санчасть, покажись доктору. И без справки - в казарму ни ногой, ни жопой. Все, Пашкин, шагом марш! Шутники, едрена корень! Паша немного полежал в санчасти, в боксе. Анализ не подтвердил репутацию засранца, и он с чистой совестью и реабилитированной задницей вышел вон. Надежды "Бабая и Ко" на то, что кончится карантин на губе, и Пашу отвезут досиживать не оправдались. Причиной дизентерии оказалась плохая вода - надо было переделывать водопровод. Губа закрылась на неопределенный срок, и жить стало..., ну сами понимаете... Дембельнулись Гиви Миротидзе, Гриша Михайлик, Антоша, Томаш, Горобцов и Родаков из взвода управления, Дрозды стал "куском", а мы - "стариками". Прошел Новый Год. Мы Алекпером Тагиевым подготовили веселую и смешную Новогоднюю программу. Всем очень понравилось. Даже дамы, пришедшие поздравить солдатиков, были в восторге. Их ура до сих пор греют уши, а чепчики не все вернулись из плотных слоев атмосферы. Намечался новый Виттшток, сместившийся на этот год, и пришло письмо от Леши Козеца. Его перевели в Союз, в Литву, на должность начальника штаба части. Мы, понятно, прибалдели, но все объяснялось просто. Часть была кадрированная, то есть, практически без срочников, одни офицеры и законсервированная техника. Но зарплата, должности и звания, все по-настоящему. Свезло человеку, наконец. Он был счастлив и мог проводить на рыбалке и охоте все время. Мы были рады за него и за себя, ведь и нам свезло болезным. Что ни говори, должно же когда-нибудь повезти хорошим людям, будь то фолликулярная ангина или дизентерия на фоне антисанитарии, или даже конфузия с контузией. Надеюсь, теперь и вы не будете спорить, что все, что ни делается, все к лучшему. У каждого из нас есть своя "зирка", она светит нам, а иногда нежданно-негаданно слетает кому-то на погоны.

Слои реальности Мысли -- путаны, режим лояльности в разрезе банальности скрежет мигрени слова весенних откровений возможно ль мечту спрятать в сердце следы тайны двух светятся в лунном сиянье удел испытанья опять расставанья лимитами разрешения им не нужны утешения слезами умывшись в небо взирая вопросы-ответы они умирают... *********** мэтра ни на метр не опередивши а уже грязью его сног до головы обливши наслаждается своим псевдо величием ему так нравится заменить ему срочно нужно программу сознания его понимания-непонимания ваша призма сударь из мятого стекла исказивши мир прокляли его зряяя.. зря уродовав себя обвинив кого угодно уподобившись слепому по приборам шел в тумане разбивая свой лоб тупостью своих устоев алгоритмы ошибались формулы все растерялись эти пьяные модели над тобою издевались кстати ваши сверх знания приведут к сверх непониманию. ************* Их рассказами забавляемся анекдотами травимся речи зануд нудят - засыпаем их же спасаем ответами срываемся советами давимся сидим в пиццериях, поглощаем крахмальные диски гамбургеры чизбургеры хот - доги а не завернемся ли мы от этой моды, что прописаны теми феодалами каменных джунглей кому смерть наша как освобождение успокоение в барах цедим виски, нам там крутят разные диски...

/Жанр -психоделика.К теме о архетипах реальности./ Вчера была такая очаровательная и лёгкая прелюдия жизни... ночью... Жизнь всё равно прекрасна и полна новым и заманчивым ... И она никогда не перестанет бодрит своим острым энергетическим напитком... Нет...,авантюра и едкий сарказм аллегориями ...,это всё не про нас... -оставьте свою злую неудовлетворённость ...,это просто ваши индивидуальные проблемы... Ничего нового и особенного ,а так же -не открытие...,просто живём,как и любой другой здоровый вид в природе-генами заложено так... Как бог приказал и как природой -природно и по живому живо отмерено . Такой вот замкнутый круговорот в природе-природной ,здоровой жизнью, и о природе же и говоря... Пчёлы для чего мёд собираютЧто бы мишки его ели... ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС ---Мишки, мишки...,садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция... Да не садист я,а просто хочется... Но если кто и скажет-распущенность нравов-прямо французский зоопарк,так мы там -лев...да к тому же ни какой другой ...а изящный французский зоопарк...,уж они то знают вкус утех жизни..и у тех и у других по виду к счастью вкусы сходятся ...потому - дружить завсегда найдется с кем... Так вот -мы занимаемся делом ...мы не живем скучно.И делом при том занимаемся / на зависть всем врагам сексуальной революции.../ночью не хуже, чем работая головой днём ... И так..,что бы по возможности не перегреваться и не перенапрягаться...Ровно так -что бы не обременялось разумом уставшее за день тело... ЛёХко живем..лЁхко ...как парим...как летим прямо.... А чего ещё-сам себе господин.И это ещё нужно уметь так... Вот таким образом/размышлял он.../ ...И ведь на самом деле в мои мужских нормах...мне мало чего надо,... и ровно столько же и не дозволено ,да и выбор и нравы не спорят -реальность дружественных регалий такова. И я не сорвался с цепи,нет ,нет ...я не сорвался с цепи после развода ,не надо...,не надо...просто жизнь прекрасна... Да и живем один раз. Мишка очень любит мёд,почему и кто поймёт,в самом деле почему,мёд так нравится ему.. /// Пятачок,я похож на тучку.... Нет Винни,ты похож на южнокорейский самолёт...ТУ,ту.ту.ту.ту...и стремительное падение...Бум...в самом деле почему...бум ерангом...мёд так нравится ему , да..., падение но не о нравах речь.../// И ушибы и пчелиные укусы...да..прошло уже... ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС ...,садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция... Ох этот неугомонный ехидный внутренний голос...Он заулыбался и опять сладко ,подумал...о прелестях жизни . Зевая и потягиваясь на утренний моцион,он как всегда вылез из ночи в светлое утро ,и потихоньку раскидывая мозгами ,расправлял свои горделивые яркие перышки. Да...,малость по истрепался ,после курочки,...но сейчас приведем себя в порядок. Кукареку...!!!/радостью в душе.../ Вот оно утро...Кто то рядом по заманчивому из под тумана непродратых ресниц ,поволокой вечной тайны...такого вот полу мутного взгляда ,обещает что то произнесть ...из сокровений души -в ответ на эту горделивую ,пафосную песню из боя души петушиной ..., оценив его героические победы ночью. И спела бы птичка,но к сожалению павлины не поют. -Не видишь,мы кушааааем... /подумала она...наблюдая его со стороны,как не плохой съеденный улов../ Они зависли в молчании...какой то вакуум надвигался ,отодвигая два пространства всё дальше и дальше... Всё как бы без лишних слов было сказано , той коротко и ясно открытой нотой,растаявшей в ночи...,как обрыв... Мюнхгаузен же ,заметил некую неадекватность и несостоятельность и даже лёгкое неудобство... этим протрезвевшим от ночных страстей утром,хорошо осознал качество звука... и понимая ,что этот оборванный звук-криком павлина , не очень то и обещает превратиться в ласкающий сердце ноктюрн ... всё таки- не растерялся...Ведь он же -оптимист по жизни... Его -любителя приключений / с девизом-"жизнь прекрасна"/ ещё манил этот новый весьма симпатичненький объект... Хотя внутренний голос,как ворона павлином всё так и каркает и каркает не умолкая - -А..,садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция... Но и горделивые союзники не дремлют...Потому и петушок ,по утреннему -бодрый гребешок,который ловко трансформировался из ночного охотника волка в домашнюю ,но бдительную оборону своего большого курятника -настроен -не пессимистично... Он по боевому...-во два зорких ока яичницей глазуньей , утверждает,что не для курочек/...мммм дурочек/ вообще природой дано по настоящему петь из души... ,потому как это глубочайшая и непостижимая женскому разуму привилегия разума и души только мужской особи . Нет -ни намёка,господа...Нет,он конечно -настоящий мужчина/он -не петух.../Он с высоты забора глядя - возвышается..., и внутренне очень горд этим своим мужским недосягаемым совершенством ,над ...по одному только своему бедному женскому рождению и обреченных на безголовую наивную дурь-курочек дурочек. Всегда ,в те высоко-разумные философские утренние моменты ,он ощущал себя не по ночному зрячим- Штирлицем в тылу врага... Да и как же не оценить...-он по достоинству победил в вечерней вылазке ,и теперь так же достойно высвободившись от своих хищнических ,а так же - не менее хищнических чужих диктаторов /страстей/ - прибывал где то на нейтральной территории ,передавая Кэт в руки .../а кто его знает в чьи крепкие руки.../ И его связистка/связистка с истиной ...как с центром/ , ему по сути должна была быть тоже очень благодарна...Ведь не зря подмечено-...и благодарите БОГА,что вашим делом занимается Штирлиц...И Кэт хорошо знала,что такое гестапо... И тоже частенько в печали задумывалась-А...- -Садомазохизм, это менталитет,или реальная пред экспозиция/на этот раз они думали гениально в унисон,../ -Да...,ты не внутренний голос-а гестапо/подумал через минуту Штирлиц/ -Борман, почему мне порой утром так хочется напиться/спросил он её.../ Вечно наползает какое то внутреннее неудовлетворение... -Да...,ты не ШтИрлиц,а его неблагодарный брат близнЕц-ШтирлЕц-подлЕц.../подумала она предвкушая развитие очередных событий.../ Может шарахнуть тебя по башке ,Борман,что бы заткнулось своё гестапо на всегда/подумали о себе пессимистично оба.../ Но если бы это была бы голова -гестапом вещающая,а не мой личный цент Юстасу./углубился он.../ Была бы это голова Бормана,...давно бы её головатую вырубил гильотиной. А так...,что я могу сделать,кроме того как подтуманить её заразу премудрую рюмочкой... А ты себе пой ,пой задушевная гармонь- ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС Садомазохииизм ...это менталитет,или реальная пред экспозиция Да что там гестапо...Подлая ты- рабовладельческая власть страстей , да и всемогущей -каждодневная будничная беготня за всемогущим,как противная псина скука...достала. Досадная ,проголодавшаяся волчицы каждодневности,которая напоминает не только о серости/хоть и не без радости.../ былых ушедших семейных будней ,но и о самой бренности человеческого существования... Один же сексопатолог ,парадоксально заметил,что физиологически удовлетворенного мужчину можно сравнить с кастрированным котом...Потому как и тот и другой, не имеют больше того азарта жизни - живостью охотника в глазах. Не охота в общем...,нам больше ничего не нужно,за всё заплачено... Вот примерно так ...высвободившись,незаинтересованно ,свободно паря над всем этим бренным земным,и с начинающим тускнеть /до равнодушия/ взглядом вышеописанного кота,который с лапки на лапку перемежается горделивым петушком ,... он всегда ввергается из бодрости в выпотрошенную гнетущую печаль внутреннего голоса...и опять и опять центр Юстасу сообщает- -А../все таки.../,садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция.../ И как бы там всё таки не было...-Карлсон ,благополучно поев варенья,вылетел через окно в свою келью ...келью одинокой головы,уже позабыв про ночной голод волка... Карлсончик,дорогой,не улетай...милый... Ан нет -Карлсон,который живет на крыше ,это ведь почти орёл -гордый и свободный ,и потому он -,обозревает всё с меланхоличной высоты философского разума,а не с высоты куриного полёта . И это уже некая высокая философия жизни-не просто какие то мелкие жалкие страсти .Это абстрагировано и не привязано к насесту перьев ,с вечными их мелькающими отвлечениями на просто рефлексы в разноцветных бабьих перышках. Он-... философ ,он-психолог,он -зритель бытия,он -поэт в душе,...финансист,прокурор,адвокат,машинист,как высоко обоснованный фашист/шовинист/ наконец... Потому ,ты девочка маши платочком...он вернется,он обязательно вернется,не к тебе,так к другой-такова жизнь...Мужчине, с хорошо подмазанным на ночь вареньем пропеллером ,можно и нужно здравомысляще и приближеннее к высотам объективной реальности в уединении подумать... и размыслить, что к чему . Обзирая всё с высоты своего горделивого полёта ,на твоём же /костями волчьей жертвы/фундаменте надстроиться и просмотреть наполеоновски горизонты . Так влетая и вылетая через окно ,он просто пчела на мёд... Ведь ты же знаешь,что Карлсон никогда не был женат/а может формально и был, а по сути нет./..,он может потому и жил на крыше и крышей,а может наоборот,слишком крыша его манила из курятника поближе к орлам объективного смысла... Это они...,девочки думают,что они мужчины думаю ,что главное уже случилось в постели ...А голова не головка ...,она зараза по утру такое с добрым утром выдает,что и плакать порой хочется и тошнит не от выпитого ,а от себя ...и своего родного Бормана в чёрном,как как на кладбище. Смены всегда контрастным переходом меняются ...,и где тут консенсус, что то по ночи спать не дает и утром трезвости и болью головы морочит ...этот неустанный внутренний голос- -Садомазохизм, это менталитет,или реальная пред экспозиция Да ,Карлсон любил сладкое,потому ,что -глюкоза пища для мозга пропеллера,а кто его этот мозг думать заставляет...ну отдыхал бы себе.... Но закон физики,упирающийся в физиологию ,- не дремлет,еще Павлов говорил о первоочередных рефлексах.Потому не петух волчий сын,а великан душой- Карлсон был есть и будет сладчайшим гением нашей горькой в сердцах эпохи и тем самым /неугамонным о сладком /интеллектуалом высоких орлиных порывов .И голова его по утру- консилиум,в сравнении с плотоядной головковой активностью ночи . И вот этот Карлсон, нещадно наступая на свои собственные куриные пятки ,недоумевает-куда ты кувыркаешься голова... и ему становится страшно от уже некоего предвкушения опасности,почти запаха крови ,ведь он сейчас мутант-он одновременно и человек и петух/гамбургский/,чья голова уже бежит впереди его ног кувыркаясь отрублено по земле . И в то же время это уже убийца -высоко парящий от тех двух шалопаев орёл,который летит и внезапно нападает и вонзая в домашнего петушка ужасную смерть. И все его куры /и дуры вместе взятые/разбегаются ,а он остается как всегда истекая кровью один со своим /этим к себе и другим /жестоким гордым орлом,победившим его /горделивого,но не далёкого петушка/. Этот орёл, интеллектуально духовной добычей пожирает куриное не дальше/истинного/ яйца несовершенство. И ему не жаль своего же убитого /теперь уже всего лишь несерьёзного и ветродумного/удовлетворения ночью в своих же острых когтях разума духовно-душевным самоистязанием. Он чётко чувствует жестокий запах своей же крови -как своего истинного нутра...пробитого свободой в бег от своих же заблуд / и это вечный круговорот в блуде.../Как этот жестокий внутренний голос- -А..,садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция И нельзя и не обойдется без жертв,где есть внутренние конфликты...И вот уже тёплая кровь ему нравится...это волк опять по ночному маня -просыпается...Волк смотрит,как орёл безжалостно терзает тело еще недавно горделивого петушка из утреннего курятника тёплой домашней постели. Чего тебе -душа злодейка...И начинаются выиски слов ,и душа манит чегось понять...ПОЧЕМУПочему всегда упираюсь головой в ту же точку... О той другой ,которая не суждена ,как осуждена мною же...на моё же вот это каждодневное утреннее поражение за просто чашкой чая... КОГДА КАЖДОЕ ЧЁРТОВО УТРО ,ПРОСЫПАЯСЬ РЯДОМ С КЕМ ТО ...,я думаю,а как бы было ,если бы была она вместо этой утренней пустоты фразеологии и нескончаемой и пустой поверхностности.... И она молчит...,как всегда молчит...осужденная на не сужденное и мною же...осужденная-молчит.Я заправляю...Но она управляет...во мне же и мною же...,управляет не присутствуя ,отравляя мне каждое моё утро,через/Бормана/ ту другую и еще неких последующих,которые никогда не могут сказать те слова и ту тайну ,которую она скрывает своим неприсутствием здесь и сейчас... Этим своим не сужденным...своим осуждением на меня и моё в обоих и на мои непонятные муки своим как моим неприсутствием ...Всё не то,..не то ...не то... И радио опять вещает Штирлицу- А..,садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция Что бы она сказала/напрягает он мозг/Что центр от меня хочет ОНА БЫ СКАЗАЛА ТО,ЧТО ТЫ ЧЕРЕЗ НЕЕ УЖЕ ДАВНО ЗНАЕШЬ... Радистка же тебе уже передала успешно сегодня ночью ... сейчас оставит информацию и уйдёт...заразой/или ты её уйдешь/,потому что ты и сам уже знаешь ,что-её роль уже выполнена- Разберись наконец-,садомазохизм это менталитет,или реальная пред экспозиция Когда наконец выключат это радио,башка раскалывается от одного и того же звука-пытают в камере звуком...,гестапо...!!!! В чём трусливо боишься признаться... А она бы сказала тебе-кто ты...Ты знаешь,но нам не хочешь сказать,Штирлиц. -Да нет,...память укрыта такими большими снегаааами.../я давно отморожен -подумал он,не пытайте ,не скажу.../ А она не волновалась за него /-главное ты-всё такой же умный и -присутствуешь сам в себе... Просто определи для себя самого ,что бы -быть с самим собой в ладах,что бы не болело и не терзало то - что отсутствует...чего не хватает в том ,кто ты и в чём присутствуешь.Вернись полностью к себе,пройдя всеми штрассе.../ Не надо мук./сказала бы она,ты же на самом деле не Штирлиц в далеке от родины ,ты в своей стране... Люби своё ,не предавая себя,ты сам от своего отдалился по сути.А Штирлиц ,он родину не предавал,форму только сменил,но не содержание.И эту форму скинуть легко,но свою внутреннюю суть шарахнуть и отрубит ударом бутылки по голове - не возможно./ И не думай о секундах с высока,настанет время,сам поймёшь наверное,свистят они как пули у виска-мгновения,мгновения,мгновения... Жизнь проходит...Но садомазохизм,который не известно откуда вестим-,не дает возможности успокоиться твоей боли... Пусть даже ,два великана не сходятся в стране лилипутов -лилипуты и их мелочные законы диктуют, и они эти популярные и популяризированные законы всегда против единства великанов в их мелочной стране .Потому что-великанов лилипуты боятся. Но только два великана способны любить друг друга ,даже в стране лилипутов.А лилипуты вяжут и связывают им лишь пальцы в пространстве ...лишь пальцы...Потому что-великанов боятся. Два несгибаемых до лилипутизма великана ,способны любить свободой ,видя из за гор,из за лесов,долин...,сквозь расстояние,сквозь время,вечно,если даже путы окружения мешают.Это великое,почти не постижимое и абсолютно НЕУПРАВЛЯЕМОЕ,потому-величины боятся только лилипуты. А настоящие великаны,имея эту несгибаемую ценность в душе-счастливы ...и не страдают от боли в душе ...ведь их не мучает вопросом этот давящий ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС -Садомазохизм ,это менталитет,или реальная пред экспозиция И ответ у многих звучал бы так-,измученный жизнью лилипутских ценностей...вечером ,я не хочу обременения,мне хватает и дневного орлиного прозрения,потому и волк голоден к вечеру...И мозг мой просит только энергии истощенно,потому что выпили кровь и -пропеллер жизни без сладкого не работает... Как механична и рефлекторна жизнь...Тогда не плачь мой мальчик,главное диабет не заработай .Может у Карлсона потому и жены не было,что у него появился гормональный дисбаланс от стресса и сладкого . Внешне ,он на диабетика очень похож.А диабетик ,он страшно нервный и не сдержанный тип,не дразните волка...В общем ,по высокому гордая птица к звёздам и объективности ближе,да и земное хищно-объективное око развито.. Потому петух умер куры/дуры/ разбежались,Карлсон тоже от диабета скончался ,и если тебе их уже не жалко,то и волка кормить смысла уже не имеет. Кормить этого/ща...спою...уууу заунывную песнь/ненасытного хищника голодом манящей ночи...кривя душой Кто там скрывается под сенью ночи...,в теремкеНочь нашей ночи..Но нет это не только волк,нет,это некий страшный урод в трёх ипостасях.Человека без половых тенденций -неким интеллектуальным акцентом и только лишь о горючем /для работоспособности/всё больше о варенье...Муха села на варенье,вот и всё стихотворенье... Вторая ипостась-птица многожёнец,что не дальше куриного гнезда яйцом/не вышел/ и третья ипостась-неудержимый в голоде опасного хищного зверя оборотня волк. А над всем этим гордо реет орёл с бдительно уникальными глазами,способными видеть как общую широту ландшафта с подробностями реалия с высока,так и конкретно отдельные мелкие детали в самом себе ,как эти мелкие фигуры наземных жителей -обреченными жертвами на сырой земле реальности. И бедные эти жертвы...и ты ...,или -жертва ,или -орёл...в тот момент убивая петуха...Карлсон по человечески высокоинтеллектуально скажет свои возвышенные слова о душе,возопив -не видишь,я -орёл...! ОДНИМ СЛОВОМ,Карлсон,который живёт на крыше-ТЫ пищеносец для орла ПЕТУХом!..И надаренный человеческим разумом,ты неизбежно продашь этого фанфарона петуха за гордое утреннее прозрение зорко видящего и крепче хватающего- орла . В то время,как горделивый топтун курочек дурочек петух -рано или поздно в суп угодит... ОСОЗНАНИЕ Садомазохизм, это менталитет ,или реальная пред экспозиция...Ну кто то к этому больше предрасположен... http://www.youtube.com/watchv=70d8fcrYX6g

Когда Маша была маленькой, она часто капризничала, и тогда мама говорила: - Вот придет хука и утащит тебя в хучье царство! А хучье царство -- это такое место, куда хуки утаскивают всех непослушных детей, и они там томятся без света и телевизора. Маша этой хуки ужасно боялась и даже соглашалась есть манную кашу и чистить зубы. И вот однажды случилась такая история. Накануне своего дня рождения Маша долго ворочалась в постели и никак не могла заснуть. Ей не терпелось узнать, какие же подарки ей приготовили мама с папой. "Куклу, - гадала девочка, - нет, красивое платье или мягкого слоненка, а может, огромную книгу сказок" Маша так разволновалась, что вскочила с кровати и отправилась на поиски подарков. Тихонько ступая, чтобы не разбудить родителей, девочка обошла весь дом, заглянула в шкафы и под диван, открыла тумбочку, пошарила в ящиках, осмотрела стиральную машину и даже залезла в кладовку, но подарков нигде не было. "Наверное, мама спрятала их на кухне, - подумала Маша. -- Сейчас проверим..." Она распахнула дверь и ахнула: на кухонном столе красовался именинный торт, испеченный мамой, а рядом с ним сидело маленькое лохматое существо с огромными желтыми глазами и недовольно смотрело на Машу. В тонких лапках существо держало недоеденный кусок торта. - Что ты здесь делаешь -- удивилась Маша. - Торт ем. Хочешь -- угощайся. Девочка тоже взяла кусочек. - Ты кто -- спросила она. - Я -- Бормотуня. - А я - Маша. Торт был очень вкусный, с кремовыми розочками и двумя желтыми цыплятами посередине. Бормотуня, сладко причмокивая, съела одного цыпленка, а Маша другого. - Обожаю есть торты лунными ночами, - сказала Бормотуня, облизывая липкие пальцы. - А ты кто -- гном -- поинтересовалась Маша. И тут они посмотрели друг на друга круглыми от страха глазами, а потом бросились в разные стороны. Маша спряталась под стол, а хука забилась под печку. Так они сидели целый час, дрожа и стуча зубами на всю кухню. "Вот я вылезу, - думала Маша, - а хука цап меня за ногу -- и утащит под печку. Нет уж, фигушки, лучше я здесь посижу". Наконец девочка не вытерпела. - И не надейся, - сказала она в темноту. -- Не утащишь меня в свое хучье царство, я отсюда до утра не выйду! - Сама не мечтай утащить меня в свое девчоночье царство, - пробубнила хука из-под печки. - Это почему же я должна тебя тащить -- возмутилась Маша. - Потому что ты -- страшное чудовище, так мама сказала. - Нужна ты мне очень, - фыркнула девочка. - Ну и ты мне не нужна, - ответила хука. -- Ты большая и в норку мою не влезешь! - Тогда, может быть, доедим торт -- робко предложила Маша. - Ладно уж, - согласилась хука и, повозившись, вылезла из-под печки. И они доели торт, выпили апельсинового сока, закусив его конфетами, а потом выбрались в сад, долго катались на качелях, бегали наперегонки и играли в прятки. К утру Маша устала, захотела спать, и они распрощались до следующего вечера. Вот какой чудесный случился у Маши день рожденья. А хук она больше никогда не боялась.

Оставим, на минутку, всё, как есть Не требуя взамен чего-то боле. Друг другу не высказывая месть, И не меняя ничего тут вскоре. Пусть будет так, как было много дней В искусстве параллельных отношений. С годами мы становимся умней Без лишних вздохов, трепетных волнений. А дни летят, меняются года, И мы с тобою уж не молодые, Но чувства будут крепкими всегда, Хотя, возможно, чуточку иные. Но перемен нам хочется всегда, Их мы по жизни непременно ищем. Да о любви подумать иногда И присмотреться к снам своим лишь вещим. А в снах частенько виден каламбур, То новая любовь вдруг вспыхнет сильно, Такая каша в голове, сумбур, Не надо кушать перед сном обильно. А если не покушать перед сном, То видно всё голодными глазами. Как-будто заманили колдовством, Но лишь мираж с текущими слезами. Размеренность должна же быть во всём, Чтоб чувства наши в дебри не уплыли. И был наполнен радостью лишь дом, А мы друг друга чуточку любили.

Интерес есть ,пока есть загадка...иллюзия исчезает после того,как мозайка сложилась и последний фрагмент занимает свою нишу,"в тумане все не так течет,у времени особый счет.." и кажется,что на камне русалка манит в глубь океана...но вот он растворился,лишь бусинки росы рассыпались на траве и моих волосах...и я зову тебя окунуться в жизнь,реальную и непредсказуемую,где каждый волен выбирать себе дорогу по душе,этакий сон наяву,которым можно управлять!!! оглянись,сколько вокруг пассивно спящих,они идут туда ,куда ветер дует,по привычке хуля все и вся вокруг,на глазах шоры,в голове сквозняк..зомби..... я не нашла свое место,но смогла сбросить с себя цепи,отряхнуться от пыли,а дождь смыл остатки прошлого....люблю дождь,во время дождя земля и небо одно целое,они касаются друг друга)))словно мужчина и женщина во время близости!!!да и на самом деле мы разные,как небо и земля,но не можем друг без друга,вот такой парадокс.... так и живем...и поэтому любое проявление живой природы завораживает и манит!!главное не потерять это желание и радость от близости души и тела!!! опять я филисофирую)))) а хотела просто сказать,что каждый человек хочет в этой жизни противоположного себе,чтоб взаимопонимать друг друга,сливаться дождем и летать от счастья где то между небом и землей,точно,на радуге))и когда стемнеет,то по млечному пути))) думаешь нереальноно так не хочется жить по привычке!!! нужен человек,друг по жизни и любовник по постели,чтоб раствориться в нем,но не теряя себя при этом!! тогда уже не важно,где быть,главное с кем!!и идти тогда по жизни смеясь,легко и непринужденно,и засыпать на рассвете,под пение птиц,когда природа просыпается и наполняет воздух ароматом трав,а рядом сопит носик любимого человека)))слабый ветерок пробегает по листве деревьев,касаясь тела,которое еще помнит сладкую истому.....а эти губы...так сладко ласкают,а сейчас улыбаются во сне....руки с длинными пальцами,чувствительные ночью и умелые днем!!!это счастье!!! вот такое романтическое повествование получилось...эротика осталась между строк...нежность просится наружу,прикрывая наготу страсти.... не судите строго))не стреляйте в пианиста,он играет,как может...)))

7. Лонтер быстро нашел ангарный бокс А-147. На выдвижной платформе, закрепленный в стартовых ускорителях металлическими тяжами, стоял небольшой транспортный звездолет класса "W-12" с модернизированным срезом крыльев и дополнительными орудийными блоками на их подвеске. На фюзеляже ломанными линиями было выгравировано: "Шилаист". Кое-какие, заметные только опытному глазу, детали, такие как ложные маячки и тарелка генерирования радиочастотных помех, замаскированная под георадар, явно указывали на нелегальный характер производимых на данном корабле перевозок. С другого конца бокса подошел молодой человек невысокого роста, в летном комбезе, с банданой на голове, вытиравший на ходу черную смазку с рук куском тряпки. - Здорово, - он кивнул Лонтеру, - Ты что ли наемник - Да, - Лонтер еще раз окинул взглядом звездолет и спросил: - Твое корыто - Ага. Сам переделывал, угнанный, - похвастался контрабандист, - Кстати, меня зовут Костя, кликуха Ремс, я командир летной группы "Сенеж". Вот в свободное время занимаюсь бизнесом, - с иронией пошутил он. - Я Лонтер. Слышал про "Сенеж". Вы не собираетесь объединяться с "Летучей Мышью" Об этом уже много разговоров ходит. - Пока нет. Но мы намерены и дальше развивать наше активное сотрудничество. Люк звездолета в нижней его части открылся, и на трап спустилась тонкая, совсем еще юная девушка. - Так мы летим или будем тут до следующего разрешения на взлет сидеть - Опа! А че, уже дали добро - Ремс выкинул тряпку и подобрал с пола сумку с инструментами. - Давно уже. Там диспетчер бесится. Давай, пора поднимать эту рухлядь в космос, пока он наш эшелон держит. Девушка исчезла в люке, Костя торопливо начал подниматься по трапу, а перед обрезом люка обернулся к следовавшему за ним Лонтеру и заметил: - Это Рита - мой штурман. - Что-то я не догоняю, - озадаченно сказал наемник, поднявшись на борт, - вы что, ребят, вдвоем контрабанду возите - Чаще всего да. Но иногда даже вчетвером. Сегодня втроем, - Костя хлопнул Лонтера по плечу, проходя по узкому шлюзовому коридору. - Мда... - протянул Лонтер, - молодцы... Звездолет был не очень большой, более того, он никогда не был изначально грузовым, а скорее малым частным фрегатом для ближних межзвездных перелетов, даже не предназначенным для гиперпрыжков. Видимо, действительно угнанный, дорогой прогулочный корабль, перепроданный несколько раз, был модифицирован в отношении потенциальных возможностей силовой установки; был вмонтирован гипердрайв, корма получила дополнительную нагрузку в качестве новых шести дюзов, а носовая часть обросла генераторами плазменной защиты, слоем брони и эмали для подпространственных переходов. Возросли объемы топливных баков, и, главное, был увеличен суммарный допустимый вес полезной нагрузки за счет сноса кают, перегородок и врезки в систему звездолета еще одной секции с грузовым отсеком. Военизированные черты, впрочем, как и свое название, судя по взаиморасположению узлов и аппаратуры оборонного комплекса в рубке, "Шилаист" приобрел значительно позже, когда перешел в действительный актив "Сенежа". Все эти выводы Лонтер сделал, опираясь на беглый визуальный осмотр внутренней и внешней конструкции сегментов корабля. Рубка в "Шилаисте" была со стандартным набором управляющих систем, только с двумя, подключенными к общему консольному крылу, панелями боевых комплексов, и довольно тесная, но с хорошим обзором, который давали широкие панорамные лобовые стекла на носовых скатах корпуса, явно унаследованные от прогулочной конфигурации летательного аппарата. Впрочем, как говорил Ремс, это не делала его более уязвимым по сравнению с боевыми и большегрузными космическими кораблями, а наоборот - давало преимущество в ориентировании. "Шилаист" немного содрогнулся, когда стартовая платформа двинулась, подавая корабль через створы аварийных боксов на бетон взлетной полосы. Пока звездолет медленно выползал из утробы темных ангаров, Ремс диагностировал все его системы и механизмы, проводил предстартовую проверку, а Рита вводила в главный компьютер данные о ложном курсе, транзите и координатах погружения и всплытия из гиперпространства, постоянно сверяясь с картой и собственными расчетами полетных параметров. Лонтер же осваивался с боевыми системами и радиолокационным оборудованием транспортника. Наконец шасси звездолета коснулись рулежной дорожки, и Ремс вывел его на ВПП*. Последние блиц осмотры приборов, связь с диспетчерской, разрешение на взлет, запуск мощных двигательных установок, - и "Шилаист", разбежавшись вдоль частых путевых маячков рулежки, поднялся в воздух, с каждой секундой все стремительнее наращивая скорость. Город исчез почти мгновенно, затем произошел первый турбулентный скачок, и они вышли за пределы сферы притяжения планеты. Красноватый шарик Раномо мелькнул и растворился в сиянии светил Хорнкрага. Спустя полминуты звездолет, разминувшись с другими кораблями, находившимися на тот момент в межзвездном пространстве системы, преодолел еще один скоростной барьер и покинул границы Хорнкрага. Перед ними во всей красе предстал открытый космос - в свечении и движении. "Шилаист" разгонялся для прыжка, а за секциями многослойных стекол, защищенных плазменным полем, мерцали звезды. Миллионы и миллиарды ярких и тусклых, крупных, и практически незаметных невооруженному глазу огоньков Вселенской Жизни, в которых пульсировало ее дыхание. Лонтер заворожено любовался этим красивым зрелищем настолько отличным от привычных, ограниченных фрагментов пространства, что давали суженные смотровые триплексы боевых кораблей. Сейчас он чувствовал себя включенным в мироздание, частичкой Космоса. Ведь всякая человеческая душа есть элемент Вселенной. Он чувствовал в себе силы. Он больше не ничтожество. Он может творить и изменять этот мир. Ремс перенастраивал эфирные каналы, корректировал работу радаров и сигнальных перехватчиков, активировал оборонные системы и шифровал передачи данных через АЭЛ*. "Шилаист" скидывал маску мирного легального грузового судна.

ПОДВИЖНИКИ Чем только не полон наш шар земной! (с)Э.Асадов Красот и богатств в нём не счесть. И всё же Из всех драгоценностей под луной Ну, есть ли хоть что-то любви дороже! Все мы, чьи то дети, у каждого из нас были, либо всё ещё есть отцы и матери. И росли мы и мужали под более или менее бдительным присмотром своих предков. Но кроме ГОСТов и аксиом есть ещё и исключения, имя им - "дети понедельника". Волей судеб и в силу служебной необходимости пришлось автору посетить детский дом. В любом случае понятие детский дом напрягает нас, удачных и зачатых по любви. Но здесь ситуация несколько иная. Как выразилась "золотопальцевая" шахиня из службы опеки: - Вам предстоит познакомиться с лабораторией-кузницей "Юных академиков". Далеко за городом, на самой вульгарной окраине нахожу искомое заведение. Мрачный двухэтажный бастион сталинской застройки поражает своей обшарпанностью и затрапезностью. Ну, так не Рублёвка, опять же не педагогично детишек баловать. Невольно вспоминаю здание краевой налоговой инспекции. Я сказал здание Вишь ты как язык человеческий убог. Да нет уж, не здание. Дворец, чертог, храм! Гарун-аль-рашид, будьте любезны, пройдите, пожалуйста, на ...! Двухметровая каменная ограда увенчана по верху лохмотьями ржавой колючей проволоки. Прожектора, закреплённые на покосившихся столбах. Сюда бы ещё вышку, а на вышку моего зама Славку с его необъятной как Отчизна рожей. Да чтобы в рогатой каске и с губной гармошкой. Так и вижу своим серо-поэтическим веществом картину. Ночь, падающий снег, прожектор, с жадной надеждой шарящий вдоль периметра, обязательный вой собак и над всем этим пейзажем народная фашистская мелодия, - "ах мой милый Августин, всё пройдёт всё"! В воротах меня встречает мультипликационная бабища в тулупе и валенках, с анекдотичным вопросом: - кто, куда, зачем Невольно хочется сказать этой и.о. овчарки: - Да масленица я, за маслом! Пережимаю в себе приступ хохота и абсолютно трезвым голосом рапортую: - Доложите Альбине Кузьминичне, что прибыл Шон Коннэри эсквайр. Баба с минуту плямкает оладьями губ, пытаясь своими кудымкарскими мозгозаменителями запомнить импортное фамилиё. И тут пендалем распахивается парадная дверь этого "Майданека", на крылечко выпархивает, да-да, именно выпархивает маленькая и щупленькая девочка-подросток лет сорокапяти. С гестаповской привратницей происходит запредельная метаморфоза. Лицо её, бывшее по началу рожей, - преображается. На нём расцветает не приторная, но очень милая и обаятельнейшая улыбка. -- А вот и Альбинушка наша, - говорит она с абсолютно искренней любовью и нежностью. Девочкой-выпускницей пришла Альбина в это мрачное заведение, восторженной дурочкой комсомолочкой. Пришла для того, чтобы отогреть озябшие детские души, поделиться теплом своего сердца, хоть чем-то заменить этим брошенным человечкам их родных матерей-мачех. Пришла, да так и осталась навсегда. Альбина рассказывает: Мы ведь с Петей, - это муж мой, всю жизнь, двадцать четыре года работаем в этом доме. Своих деток нет. В начале как-то не планировали, а потом немножко поздно стало, да и не жалеем. Здесь нельзя своих детей иметь, сердца и любви не хватит. В разговоре Альбина краснеет, волнуется, перескакивает с пятого на десятое. Вновь вспоминаю солнцеликую и богоподобную матрону из Опеки. Да уж, антагонизмы непримиримые, что и говорить. А вы на деток моих, наших посмотрите. Вы такого ещё никогда не видели, это же люди будущего. Они же крохи мои всех на свете любят. У них, просто не заложены в головушки такие чувства, как злоба, ненависть, зависть. За разговором входим в помещение игровой комнаты. Дети, а их примерно человек пятнадцать в возрасте от шести до десяти лет окружают нас. Вы видели, когда-нибудь в одном месте пятнадцать человек абсолютно похожих друг на друга Вряд ли. Альбина рассказывает, как она бегает по властным кабинетам, как выбивает для дома и своих чад игрушки, одежду, продукты. Как ей отказывают, а она снова и снова стучится в кричащие роскошью и надменностью кабинеты. Всё это у неё получается весело, с шуткой и прибауткой, но можно только представить, на сколько ей тяжело. Как порой приходится унижаться и кланяться. В течение всего разговора дети стоят вокруг нас и восторженными, наполненными какой то вселенской любовью глазами смотрят на маму-Альбину. И тут я понимаю, а ведь это действительно мама. Нет, даже МАМА! Только так, только с большой буквы. И я, человек, игнорирующий почти всё, что связано с этим словом, (есть причины) никогда не отмечающий 8 марта и выключающий TV заслышав поздравления в адрес матерей, - вдруг проникаюсь. Как наитие, как озарение свыше приходит простая и очень тёплая мысль. А ведь только такой и должна быть мама. Доброй, всепрощающей и исключительно терпеливой, жертвенной и самой-самой. Как же счастливы эти брошенные дети, что господь не оставил их своей милостью и послал им маму Альбину. А ведь Вы Альбина Кузьминична и меня воспитали. Заразили своим неистребимым энтузиазмом, любовью и сердечной добротой. Спасибо Вам за всё, живите долго мама Альбина! Уезжаю совершенно размякший, с раскисшим сердцем и влажными глазами. В груди стоит тёплая и сладкая слеза. Так ли уж трудно убить тупого дракона (эх Ланселоты с Горвелями) Настолько ли важно одолеть великана Куда важнее вытащить человека из тёплого парного дерьма. Заставить встрепенуться, вспомнить о том, что он всё-таки человек. В этом и заключается подвижничество, подвиг! Так может быть не красота, а любовь спасёт мир Думаем! 25.02.07 г. Е.Староверов.

Вдогонку за временем. "Каждый год укоротится, будет времени в обрез, Планам не осуществиться недописанной страницей..." Пинк Флойд "Время" Как бежит время! Каждый человек когда-нибудь да задумывался об этом, об этой основной, наряду с пространством, материи. Куда оно бежит Почему, едва проснувшись утром, ты и не замечаешь, как наступает вечер, ночь Время неумолимо. Оно не щадит никого, ни античных философов, ни современных деловых людей. Человек всю жизнь, с рождения, проводит в погоне за временем. Ясли, сад, школа, институт, работа, пенсия, старость. Смерть. Человек дорожит каждой случайной секундой, но и её он заполняет какой-то деятельностью. Люди вообще всё больше и больше превращаются в манекены, в роботов. Они живут по заданной один раз и никогда не меняющейся программе. Их день запрограммирован и распланирован с утра: будильник, холодный душ, мейк-ап, утренний кофе, утренняя газета, утреннее ток-шоу, безупречный костюм, опаздываю на работу, такси, такси, Москоу-Сити, пожалуйста, спасибо, сдачи не надо, здравствуйте, привет, доброе утро, пожалуйста, кофе и "Москоу Ньюс", акции "СибНефти" опять упали в цене, евро растёт, доллар падает, спасибо, пожалуйста, как насчёт гольфа в этот уик-энд, отлично, до свиданья, увидимся, такси, дорогая, я дома, ужин был великолепен, если захочешь, мы можем опять сходить в тот ресторан, нет, милая, я сегодня не в форме, я устал, ложись, а я досмотрю -- это же "25-й час", спокойной ночи, утро, будильник, холодный душ... И так каждый день. Человек превращается в автомат. Город превращается в стадо, где каждая овечка Долли мнит себя единственной и неповторимой. Бег на месте. Все они бегут, сами не зная толком, куда, но понимая, что им нехватает времени; они даже и не подозревают, что именно за временем и бегут. Меж тем...Мы часто просто не видим очевидных вещей. Дело в том, что время не течёт для всех одинаково, и если его темп остаётся бешенным в Большом Городе, то есть места, где время течёт медленно и неторопливо, тягучее, как мёд. Секунда кажется минутой, минута - часом, час кажется днём. Для кого-то таким местом может стать деревня, для кого-то - городской парк. Потому что на самом деле всё зависит только от человека. Человек понапридумывал все эти техногенные игрушки, стремясь сэкономить время, а в результате стал проживать жизнь на одном вздохе. Вдох - жив, выдох - мёртв. Логически мысля, если человек захочет остановиться, если он выйдет ранним утром из дома, возьмёт косу, и пойдёт на луг, когда травы ещё мокры от росы, когда Солнце согревает первыми своими лучами всё сущее, когда на полях лежит туман, и тебе чуть зябко. Но вот - взмах! - мерно работают руки, сжимающие косу. И человек забывает о времени. Ему не надо мчаться за ним, ему не надо опять бежать, бежать... Это, впрочем, не значит, что пора покинуть Большие Города, и переехать в деревни. Это значит лишь то, что нам всем нужно - не бежать вдогонку за временем, а забыть про него. Когда забываешь о времени, становится гораздо легче, и незачем больше бежать. И пусть даже время не забывает о нас, и все мы когда-нибудь умрём. Но пока мы живы - мы бессмертны. И нам нет дела до времени. German Kastalsky 2005.

14 декабря 2006 г. Владимир Соловьев в передаче "К барьеру!", решил поставить вопрос об оценке общественным сознанием страны "эпохи Брежнева" в связи со 100-летием этого государственного деятеля. Писатель М.И.Веллер вызвал на диспут "лидера "Трудовой России" В.И.Анпилова по вопросу: Чем была в истории страны "эпоха Брежнева"(Сразу скажу, что свое мнение по вопросу о том, чем была для страны "эпоха Ельцина" я уже выражал неоднократно. Желающие, щелкнув по выделеному фиолетовому заголовку, могут познакомиться здесь же с соответствующим текстом: Конец эпохи Ельцина). Сразу оговорюсь, что не соглашаясь с некоторыми тезисами и аргументацией Анпилова, что абсолютно не значит, что я солидаризируюсь с еще менее приемлемой для меня позицией Веллера. Позицию Анпилова - а отсутствие ее четкой формулировки и можно поставить ему в упрек, по сути дела, абсолютно обоснованно сводилась к тому, что "провозглашение эпохи Брежнева" (1964 - 1991 или все же 1982 год) периодом "застоя" необоснованно, является клеветой на советскую действительность. Хотя сам же В.И. и соглашался с тем, что прозошла - преимущественно в последующие, после 1983 г., особо отметим мы, - "эрозия партии", КПСС. Позиция Веллера - "тотальная ложь "эпохи Брежнева", возведенная в принцип действия, привела к неверию граждан в провозглашавшиеся цели и идеалы"..... Все бы оно, конечно, ничего, если бы только мы не видили ГЕОМЕТРИЧЕСКУЮ ПРОГРЕССИЮ ЦИНИЗМА, ЛИЦЕМЕРИЯ, ДЕМАГОГИИ и ЛЖИ в 1987 - 2000 годы. Касаясь непосредственно "диспута" Анпилова с Веллером, прежде всего следует отметить, что представленные на обсуждение тезисы недостаточно состыкуемы, вследствие чего изначально очевидно, что аргументированной дискуссии по ним состояться по просту не могло.... Я бы мог понять и был бы согласен разделить весь благородный пафос негодования писателя Веллера по поводу "аморальности двойных нравственных стандартов", но только только в том случае, ЕСЛИ бы наше общество и его правители отказались от них, изжили бы их в своей жизни.... А в противном случае весь этот панагирик ничто иное как попытка оправдания аморализма ИНОЙ исторической эпохи. Позволю себе еще одно замечание. Веллер и его единомышленники говорили о "неизбежности" и "закономерности" распада СССР. Но, почему-то, ни он, ни другие не обращают внимания на то, что параллельно в тоже время в Европе шел прямо противоположный процесс становления Европейского Союза..... Таким образом, мы опять упираемся в проблему "избирательного подхода" к анализу и оценке фактов и "двойных стандартов" оценки исторических процессов.... Но для меня в данном случае в значительной мере важно другое. Находившиеся в студии 4 "арбитра" посчитали более аргументированной позицию М.И.Веллера - это дело их советси и их право, меня это не волнует. А вот то, о чем следовало бы задуматься не только этим гражданам с В.А.Соловьевым, но и многим другим..... По условиям предложенного интерактивного поединка его исход - принятие той или иной из оспариваемых позиций - решают телезрители прямого эфира, позвонившие в редакцию по одному из предложенных телефонов. Ну так вот, позиция "судей" Брежнева, с которой явно солидаризировался и ведущий передачи, потерпела поражение: она была поддержана меньшинством телезрителей. Исход голосования: более 29 тысяч позвонивших за Веллера, и более 66 тысяч - за то, что "брежневская эпоха была достойным периодом существования нашего государства"(тем более, по сравнению с периодом 1989-2002 годов национального унижения). И этот итог свидетельствует, как минимум, о трех обстоятельствах. 1. "Моральные судьи", на роль которых явно претендовали арбитры, явно НЕ ЗНАЮТ, НЕ ПОНИМАЮТ И НЕ ЧУВСТВУЮТ НАСТРОЕНИЙ НАРОДА. 2. Большинство населения страны, страдающей явным "расщеплением исторического сознания", явно НЕ СОГЛАСНО с НАВЯЗЫВАЕМОЙ ему ТРАКТОВКОЙ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОШЛОГО СССР и России. Эпитет "навязывание" сознательно употреблен для того, чтобы подчеркнуть, что далеко не все оценки и суждения о советском периоде истории нашей страны СООТВЕТСТВУЮТ действительности или обоснованы. 3. Претендующим на звание "политика" следует понять, что проведенный интер-активный опрос свидетельствует о серьезном не только социальном, но и идеологическом расслоении в обществе, со всеми вытекающими из этого факта последствиями и обстоятельствами..... Но об этом мы поговорим позже..... И 4. Если принять на веру гипотезу о том, что "СМИ пытаются посредством пропаганды "зомбировать" "народ", то можно смело констатировать, что пропаганде это не очень то и удается.... Кстати сказать, о вероятности поворота общественных настроений "влево" писал начиная с 1992 года.... P.S. У меня нет особой ностальгии, но я любил и люблю ТУ страну, которую мы, увы!, -позволили разрушить..... И считаю себя лично ответственным за то, что произошло со страной мноей и народом..... Оправдываться.... не буду! P.p.s. Накануне юбилея Брежнева Фонд "Общественное мнение" провел опрос населения по вопросу о восприятии им "эпохи Брежнева". Эпоха Брежнева и сам Леонид Ильич вызывают у подавляющего большинства россиян старшего поколения и среднего возраста по преимуществу благостные воспоминания. В целом 61% опрошенных считают годы правления Л. Брежнева благополучным временем для нашей страны, и только 17% - неблагополучным. Причем среди тех, кому от 36 до 54 лет, позитивную оценку той эпохе дают 75% респондентов, и среди тех, кто старше - 74% (негативную - соответственно 14% и 18%). Молодые респонденты (до 35 лет), естественно, гораздо чаще затрудняются дать оценку временам Л. Брежнева, но и они гораздо чаще признают их благополучными, нежели неблагополучными (35% и 20% соответственно). Подробнее об этом феномене рекомендую посмотреть книгу С.Н.Симанова "Брежнев: Правитель "Золотого" века". Не соглашаясь полностью ни с данным автором, ни с его ротивниками, в частности М.И.Веллером и В.А.Соловьевым, все же повторюсь, что вся история нашей страны достойна серьезного, беспристрастного изучения и знания.

Длинноклювый Аист с восторгом смотрит на уходящее за горизонт солнце. Зеленая Лягушка смотрит в ту же сторону, однако она не замечает ничего необычного. В ее жизни таких закатов было больше многих и многих тысяч. -- Это имеет для тебя какое-то значение -- спрашивает она. -- Для меня -- удивляется Аист. -- А для тебя Лягушка дергает кожей на спине. -- Ничего. Зачем ты пригласил меня сюда Аист опускает голову: -- Чтобы ты увидела закат. -- Я его вижу ежедневно. -- Сомневаюсь. Когда вы орете... Хм, извини, когда вы поете свои песни, стараясь перекричать друг друга, вы ничего не замечаете вокруг. -- Ты сказал во множественном числе, а я... И, все же я отвечу тебе. Мы славим солнце, -- спокойно отвечает Лягушка. -- И не видите его. -- Мы его чувствуем, -- загадочно улыбается старая мудрая Лягушка. -- Тебе не понять, -- вздыхает Аист и снова смотрит на закат. -- А зачем мне что-то понимать Я стара и меня уже мало интересуют всякие явления природы, которые к тому же происходят изо дня в день. -- Лягушка демонстративно отворачивается от последних лучей солнца... -- Не смей! -- восклицает Аист. -- Ты все пропустишь! ... или подставляет им спину. -- Так было и будет всегда: -- глубокомысленно рассуждает Лягушка, -- солнце восходит и заходит, умирает -- воскресает; лягушки восхваляют его своим пением, а некоторые ... э-э-э птицы, скажем так, пользуются этим и... но, я надеюсь, ты не сделаешь этого -- Лягушка косится на белую птицу. Аист понуро опускает голову, но тут же гордо поднимает ее: -- Нет, -- твердо говорит он. -- Тебя знали мой отец и дед, ты слишком мудра, чтобы дать себя съесть. Лягушка поджимает губы, мгновенно выбрасывает язык и ...: -- Старый, но все равно вкусный. Аист вновь опускает голову: -- Я не это имел в виду. -- Не имеет значения. -- Я думал ты поймешь... -- Что -- искренне (или это только так кажется), удивляется Лягушка. -- Я покажу... -- и Аист расправляет свои нежно-белые, в красных подпалинах, от лучей заходящего солнца, крылья. -- Ну, -- спустя некоторое время, с надеждой в голосе, спрашивает Аист, -- как Лягушка качает головой: -- Меня стошнило и, извини, конечно, но я попросту выблевала ужин. -- Фу, -- втягивает голову в плечи Аист, -- я не об этом. -- А о чем же -- удивляется Лягушка. -- Насколько я поняла, ты спросил, как я себя чувствую -- я ответила: здоровьице мое никудышнее, так как... -- Ты знаешь, о чем я спросил. -- Э-эх, -- вздыхает Лягушка, -- видно не научил тебя отец уважению к старшим. -- Извини, -- хмурится Аист. -- Итак, я закончу свою мысль: так как Парджаньи забыл снабдить меня крыльями, дабы я могла наслаждаться каждый день полетом ... Ну, да ладно -- ничего необычного я не увидела. Необычного, я имела в виду... -- Но разве ты не почувствовала -- К повседневным ощущениям добавилась разве что тошнота... -- Но как же... Лягушка роняет устало слова: -- Мне, наверное, не понять... -- Да, -- также устало, как и Лягушка вздыхает Аист и грустно добавляет: -- не понять. Аист расправляет крылья и взлетает под самые небеса, чтобы в последний раз насладится лучами умирающего солнца... Лягушка ковыляет, пошатываясь на трясущихся лапах, вперед и плюхается, в изнеможении, в теплую воду. -- И так каждый раз, -- бормочет она. -- Ритуал у них, что ли... Она погружается в хранящую энергию солнца жидкость, оставляя на поверхности только глаза и ноздри. Через два удара сердца она закрывает глаза, и засыпает... И снятся ей белые кучевые облака, свет желтого улыбающегося Сурья и ветер свободы...

Вдвоем в машине были как-то вместе И делили шоколадку пополам. Но я не ожидала, если честно, Что понравлюсь всем твоим друзьям... С тех пор с тобой "рука об руку" - тесно, И просто доверяю я глазам. Всегда вдвоем и только с тобой вместе Мы делим, что угодно, пополам... 20.05.2007г.

(Ода на 20-летие окончания ВУЗа ) Хоть жанр оды уж не в моде, Но вы позвольте мне, друзья, Сказть о Нас в высоком слоге: Вот ода нынешнего дня: Собрались снова мы, друзья, И подняли бокалы: И за себя, и за того, кого уж нет меж нами!.... И мы сказать сейчас должны: "Не изменили клятве! Те, кто с достоинством прошли Весь путь двадцатилетний! Кто с нами был, кого уж нет - Земля им будет пухом! Но помним прежний свой завет: - За дружбу! Братство! Службу! Не трепещи и не дрожи; Спокоен будь и честен: Коль есть у Родины враги - Всегда мы будем вместе!

Дом терпеливо ожидал свою хозяйку. Дом напряженно вглядывался в темень двора своими неосвещенными окнами. Пока, наконец, не раздался шорох ключа в замке и не отворилась дверь. Дом встретил Ксю плюшевыми тапочками и приятным теплом центрального отопления. Дом пригласил её войти запахом картошки, пожаренной кем-то из соседей, и лёгким ароматом фиалок на подоконнике. Дом участливо погладил её по волосам щёткой из древесины смоковницы. Улыбнулся отражением в зеркале. И заурчал электрическим чайником на кухне. "Ну вот я и дома", - сказала Ксю со вздохом и села в мягкое кресло, подобрав под себя тонкие ноги. Её взгляд едва фокусировался на сухой веточке падуба, стоящей в тонкой вазе. Ещё девочкой Ксю привезла сувенир, сорванный с ограды какого-то британского колледжа. Она завернула острые листочки в много слоев гостиничной туалетной бумаги. Но они всё равно прорвались наружу и смертельно ранили её первые в жизни капроновые колготки. Это было очень давно и сейчас отзывалось теплом ностальгии где-то между торчащими рёбрами. Допив чай с шиповником, Ксю выбралась из уютного кресла и отправилась в ванну. Там её уже ждала приготовленная утром смесь: горсть соли мёртвого моря, пять капель масла лимона и одна капля масла шалфея -- всё, чтобы прояснить ум перед очередной бессонной рабочей ночью. Решительным жестом Ксю пустила воду: горячую, чтобы пошёл пар, прохладную, чтобы пар был гуще. Широким жестом она высыпала в ванную соль и потянула носом резкий запах. Медленно, будто бы во сне, она выставила шесть свечей: четыре в углах маленькой ванной, одну на полочку перед зеркалом и шестую -- в отражении. Потом Ксю зажгла длинную каминную спичку и от неё последовательно все шесть свечей. Последние две, конечно, загорелись почти одновременно -- с никому незаметной задержкой. Потом Ксю расстегнула болты синих джинсов. Хлопок легко скользил по колготкам и улёгся на кафель в углу. Сверху легли и сами то ли массирующие, то ли поддерживающие колготки -- чудо современных технологий красоты. Ксю сразу стало легче дышать и в нос с особой силой ударил запах лимона. Блузку она стянула, не расстёгивая, через голову -- любой ворот был бы слишком широк для её тонкой шеи. Привычным движением она расстегнула бюстгальтер. Застёжка была спереди, поэтому две маленькие груди дрогнули, сначала устремившись друг к другу, а потом бессильно опав. Последними на холм из разнородных тканей упали золотистые трусики-шорты. Вода в ванной была очень тёплой, для ног -- так вообще горячей. Поэтому Ксю шагнула в неё сначала одной стопой и долго наблюдала, как та слегка краснеет. Потом второй. А потом, глубоко вдохнув, опустилась всем телом в горячую цитрусовую воду, играющую отраженными огоньками свечей. Ксю провела мокрой рукой по левому плечу, по правому. Смочила шею вдоль ёжика жестких волос. И лишь теперь расслабилась. Ксю с интересом наблюдала реакцию тела на очистительную процедуру. Кожа кое-где порозовела. Сквозь воду ноги казались гораздо толще, чем есть на самом деле. А живот, напротив, - слишком впалым и рёбра слишком по-цыплячьи жалкими. Ксю здорово изменилась за последний год. Она цепким взглядом окинула поднаросшую мускулатуру на руках, похудевшие пальцы. Потом подняла над водою правую ногу. Икроножная мышца казалась ей совершенством. Но что-то было не так. Конечно, не так. И это что-то меняло её тело и разум. Мягкие формы уступили место угловатостям мышц. Молочные железы уменьшились. Пушок над губой стал более настойчивым. И ноги покрывала ровная тёмная шерсть. При этой мысли Ксю привстала и достала с полки опасную бритву. Методично намылив всю икру правой ноги, она открыла лезвие и поднесла его к голени. На момент ей почудилось что-то в собственном отражении на лезвии, но уже в следующий миг Ксю чувствовала холодный металл на горячей ноге. И тут же -- ослепительную, пронзительно яркую боль. "Чёрт!" - ругнулась она и опустила пораненную ногу в ванную. Белая пена и красная кровь испортила безупречные зеленоватый оттенок воды. В комнате что-то хлопнуло -- видимо форточка. Огоньки свечей задрожали и наполнили ванную причудливыми тенями. Тени будто бы исполняли причудливый танец на стенах, то возникая из ниоткуда, то исчезая, то выбегая в комнату. Ксю устало опустила бритву на пол. "Чёрт!" - ещё раз для уверенности шепнула Ксю. В горячей ванной почему-то стало прохладно и не по себе. Она погрузилась обратно в воду, раскинула руки, запрокинула голову и постаралась расслабиться снова. Но спокойствие так и не приходило и, напротив, легкие колебания жидкости превращались в тревожные движения души. Тогда Ксю зажала нос, сжалась и целиком скрылась под водой. Она громко считала про себя: "Один! Два! Три!...". На счёте "сто восемьдесят" Ксю, как всегда, вынырнула. Руки и ноги резко выбросили её из воды. Тело сразу покрылось гусиной кожей от разницы температур. Ксю взглянула на себя в зеркало: большие миндалевидные глаза, нос с горбинкой, короткие всклокоченные ярко-чёрные волосы, плотно сжатые губы, широкие плечи, напряженная шея -- из глубины клубов пара на неё смотрел самый прекрасный юноша из тех, что ей доводилось видеть. Ксю тряхнула головой, отгоняя морок. Конечно же, это была всё та же Ксю, что и с утра, что и неделю назад, что и месяц назад. Хотя за год она бы не поручилась. Ксю растерянно дернула за цепочку и выдрала пробку из ванной. Вода с печальным журчанием понеслась куда-то вглубь канализаций, оставив в память о себе лёгкий аромат лимона. Растерев тело как следует толстым бордовым полотенцем, Ксю накинула на себя просторную рубашку бывшего мужа, что служила ей в новой жизни халатом, и распахнула дверь ванной. Она уже хотела было включить свет, но поняла что дом и без того хорошо освещен множеством свечей. Различных форм, цветов и размеров, они стояли на полу, на стуле и калошнице в прихожей, на книжных полках, даже на гантелях аккуратно поставленных в углу прихожей. Внутри что-то йокнуло от ужаса и тут же успокоилось: разве может что-то проникнуть в Её Дом, который с такой любовью и заботой провожает и встречает её каждый день. "Ауууу" - осторожно позвала Ксю. От входа в комнату её отделяло несколько шагов коридора. Делая первые шаги, она успела кинуть взгляд на кухню. Кухня была так же наполнена горящими свечами всевозможных форм и оттенков. Но, очевидно, пуста -- в неё никого не было. Стеклянные двери комнаты были аккуратно прикрыты. Ксю отлично помнила, как встала с кресла, оставив на ковре кружку с остатками шиповника и сразу же прошла в ванную. Дверей она не закрывала. Она вообще не помнила, закрывались ли эти двери хоть раз с тех пор, как она въехала в новую квартиру для новой независимой жизни. По коже снова пробежали мурашки и Ксю показалось, что даже волосы на голове встали дыбом. За матовым стеклом плясали блики и тени. Ксю осторожно дрожащей рукой толкнула двери, которые нехотя открылись, прошуршав по толстому ковру. В комнате всё было на своих местах: ноутбук на компьютерном столике, книги в шкафу, телевизор на дурацкой тумбочке, что всё время хочется сменить, но не доходят руки. Даже оставленная кружка стояла на том месте, где её бросила Ксю. Вокруг донышка расплывалось розоватое пятно от чая с шиповником. Всё было так же, кроме пары десятков свечей и молодой дамы, терпеливо стоявшей посреди комнаты. Одета дама была в длинное чёрное платье. Глубокое декольте было украшено поблескивавшими и подрагивавшими от её дыхания пёрышками. Туда, где две ниточки перьев встречались, образуя кокетливое основание сердечка, ныряла тонкая серебряная цепочка, прятавшая между грудей незнакомки какой-то таинственный талисман. Было совершенно очевидно, что там у неё скрывается именно волшебный амулет, потому что женщина излучала таинственное свечение откуда-то из области сердца, как раз оттуда, куда ныряла цепочка. Длинные темные волосы в едином порыве опадали тяжелой волной на её плечи. Взгляд оленьих глаз не позволял никуда деться, следил пристально и настороженно. Нос, дополняя картину, придавал даме сходство с человекоподобным вороном, зачем-то влетевшим в распахнувшуюся случайно форточку. - Ну вот! А я-то думала, ты уже никогда не появишься! -- сказала незнакомка и изящно устроилась в кресле. В её руке оказался длинный мундштук. Она прикурила сигарету об одну из свечей. - Что вы здесь делаете -- не выдержала этого жеста Ксю -- никто и никогда не курил в её комнате. Дама молчала и продолжала смотреть на Ксю. Нет, она ничуть не изучала её -- а просто смотрела, долго и протяжно. Так воет волчица, потерявшая своих волчат. Просто волчица воет, а незнакомка смотрела. - Или мы знакомы -- неуверенно добавила Ксю, отступая на шаг. - Боюсь, уже нет. Или, кажется, ещё нет, - обронила леди-ворон и отпустила порцию дыма в воздух. Дым этот отчего-то пах апельсиновым садом. - Может, вам тогда следует представиться первой, как гостье - Эх, милое моё дитя, хотела бы я назвать тебе себя. Но, боюсь, пока не могу. Разве что ты сама вспомнишь... Происходящее нравилось Ксю всё меньшею Поэтому она кинулась к даме-ворону, выхватила у неё мундштук и попыталась за руку поднять из кресла. Ещё она хотела сказать "у меня не курят" и "убирайтесь вон", но в этот момент незнакомка с силой притянула её к себе и коснулась губами её губ. Что-то смутно знакомое и приятное было в этом касании. "Странно, я совсем не чувствую, что она курила", - подумалa Ксю, не заметив, как отвечает на поцелуй. Дом заботливо укрыл их тьмой потухших свечей. *** Ксю лежал с незнакомкой на полу. По коже бегали муражки -- он чувствовал тысячи ковровых ворсинок, упирающихся в спину и заблудившиеся в них случайные песчинки. Он рассеянно бродил указательным пальцем где-то между упругими грудями и лобком леди-ворона, прислушиваясь к её учащённому дыханию. В воздухе висел тяжёлый запах потухших свечей. Комнату освещал неясный лунный свет. Где-то в углу обнявшись лежали черное платье и смятая рубашка. Ксю небрежным щелчком разогнал горку пепла -- свидетельство недавней борьбы, во время которой мундштук с сигаретой упали на ковёр. Удивительно, как этот хрупкий конус мог уцелеть во время всего, что творилось в комнате несколько минут назад. - Скажи, чем ты занимаешься -- вдруг спросил Ксю, уставившись куда-то в темноту потолка. На самом деле ему не хотелось говорить. Ему хотелось обнять лежащую рядом женщину и изо всех сил прижать её к себе. Стать с ней настолько близким, насколько только могут два разнополых тела. Но разговор был уже запущен и шёл своим чередом. - В каком смысле -- удивилась незнакомка. Ксю наблюдал за движением её ярких губ, припухших от поцелуев. Из-за этого в каждом слове, ему виделся какой-то особый эстетический смысл. - Ну, какая у тебя профессия Как ты зарабатываешь на жизнь -- нехотя уточнил он. - Я что-то вроде консультанта. Индивидуально психолога-консультанта. Психотерапевта. - Гм. Когда-то я мечтал быть психологом... - А почему не стал -- вдруг резко оборвала леди-ворон. Они были едва знакомы, но он уже приметил и точно знал эту её особенность: моментально менять настроение и темперамент взаимодействия. - Не знаю. Хотелось много денег, мало ответственности и уверенности в завтрашнем дне. Я стал руководителем. Говорят, талантливым. - А хотел - Шаманом. Врачевателем душ, мой воронёнок, - Ксю притянул к себе незнакомку и поцеловал её резко выступающую ключицу. На губах остался горьковатый привкус пота -- будто бы морской соли. - Малыш, не называй меня Вороном -- это мужское имя, - прошептала незнакомка. - Ты же так и не представилась, - прошептал Ксю, зарываясь носом в её густые волосы. - А ты так и не вспомнил! -- она перевернулась на живот и пристально уставилась на Ксю. На её груди поблескивали капельки пота. Отдельные волоски прилипли к покрасневшим плечам. Ксю провёл рукой по раздражённой коже, вспомнив, как женское тело скользило по ворсистому ковру, когда он любил её. Он прижался губами к солёному плечу и пощекотал его языком. Что-то вспомнилось очень важное, но он никак не мог сообразить, что именно. - Я пришла не просто так, - сказала леди-ворон. -- Я пришла пригласить тебя на бал этой ночью. - Зачем на бал Нам и так хорошо -- лениво потянулся Ксю и лег на спину, закинув руки под голову. -- К тому же мы и так уже убили половину ночи. - Ошибаешься, ночь только началась. Это будет долгая ночь. Посмотри на меня, - прошептала она, обняла его лицо холодными руками и силой повернула к себе. Миндалевидные глаза лихорадочно горели. -- Нам пора. *** Ксю смотрел в глаза леди-ворон. Мир вокруг истово кружился. Громко играл оркестр. Белые стены зала были украшены тысячами золотых звёзд, от которых рябило в глазах. Танцующих окутывал полумрак. Но белые стены, отражавшие свет нещадно коптящих факелов, упорно маскировали полумрак. Ксю кружил леди-ворон в вальсе, но в его поле зрения то и дело попадали лица других гостей. Все они были укрыты причудливыми масками. Иные изображали птиц и трепетали цветными перьями. Другие дорисовывали к красивым лицам длинные и острые носы или уши. Какие-то звенели колокольчиками на чужих конских прядях волос. Ритм был чётким и знакомым. И ноги действовали так, будто бы всю жизнь Ксю танцевал только один танец и больше ничем не занимался. Леди-ворон улыбалась ему и иногда доверчиво выгибалась, опираясь на его руку, и дарила чарующими улыбками других участников маскарада. Вот мимо пронеслась дама с голубой кожей в фиолетовом платье, украшенном змеиными головами. Тела змей блестели, когда дама делала шаг, и от этого казалось, будто бы они живые и извиваются. Кавалер её был одет в белоснежную тогу, в которой, видимо, путался ногами, отчего казалось, что он хромает. Каждые его шаг отзывался цокотом, а смех напоминал аистиный клекот. Следом летела одинокая красавица в телесном трико, с трудом исполняющим роль одежды. У неё не было кавалера, зато в руках была бутафорская голова бородатого мужчины. И в изменчивом освещении казалось, что он улыбается ей и смеётся. Весьма колючий господин в зелёном костюме, усыпанном, словно оспинами -- красными бусинами, весьма раскованно прижимал к себе даму, чьё тело было покрыто детальным бодиартом. Каждый миллиметр её кожи был расписан различными цветами: были тут и незабудки, и шиповник, и маргаритки. Все они сливались в единый чарующий луг, тем более завораживающий, что под ним явно скрывалось прекрасное тело. Медленно танцующая пара изображала древних греков. Он - грузный мужчина в тунике и царственном венце, одной рукой обнимал за талию партнёршу, в другой держал золотой жезл в виде молнии. Его дама бросала на окружающих недобрые взгляды, будто бы чувствовала во всем подвох, а в каждой женщине соперниц. Но даже такой она была хороша -- волосы собраны в безупречную причёску, опоясанную бриллиантовой диадемой, белая туника отливает золотом, а на груди -- золотое ожерелье из сотен переплетающихся колец. Но чаще всего Ксю встречался взглядом с мужчиной из самой причудливой пары бала. Посреди всего этого маскарадного великолепия, он выглядел лишним. В своем потертом и мятом пальто, невзрачных брюках, свитере и шарфе. Должно быть, ему было очень жарко тут. Его партнёрша, напротив, была обнажена и в руках держала букетик мимоз. Цветы источали неприятный запах, от которого Ксю, казалось, что он моль и тут же рассыплется в прах. Но соцветия были такими жёлтыми, что в голове зашевелилась память о лимонном аромате, неизвестно откуда поднявшаяся. Только вот точно сообразить, откуда же этот лимонный аромат, он никак не мог. - Скажи, мой милый воронёнок, где мы -- спросил Ксю у своей спутницы. - Ты не должен ничего спрашивать, танцуй, - ответила та и очаровательно улыбнулась, проплывающей мимо паре египетской царицы и римского полководца. И Ксю танцевал и танцевал. Час от часу ему становилось всё тяжелее ступать. И ноги уже отказывались слушаться, путались, становясь мягкими будто бы канаты. Терялось ощущение, где лево, а где право, где верх, где низ. Были лишь глаза леди-ворон и мелькающие причудливые костюмы и маски. - Дорогая, я устал, - взмолился он. -- Давай присядем передохнуть! - Ты не должен ничего просить, - ответила леди-ворон и улыбнулась ему самой тёплой улыбкой, что он видел в своей жизни. И они продолжали кружиться, растворяясь в музыке вальса. Дышать становилось тяжелее с каждым шагом. И музыка не казалась теперь столь размеренной. Ксю уже не мог разобрать, что он танцует: то ли твист, то ли сальсу. И невозможно было понять, что же такое творится вокруг, только ощущать крепко сжатую руку партнёрши. В какой-то миг его правая нога запнулась и в следующий миг, икру опоясало невыносимой болью. Он вскрикнул и упал. Музыка тут же стихла. Пары, ещё несколько мгновений назад, сливавшиеся в экстазе танца, остановились. Все они оглядывались по сторонам, пытаясь определить, кто повинен в перерыве их веселья. - Простите меня, - едва отдышавшись, выдавил из себя Ксю. Он пытался подняться, цепляясь за тёмную юбку леди-ворон. Но та брезгливо отцепляла его ладони от своего платья. А круг недовольных гостей всё больше сжимался. Последнее усилие Ксю вложил в свой взгляд -- он посмотрел на свою спутницу и возлюбленную так, как воют волки на луну. Только волки воют, а он -- посмотрел. По толпе пронесса шелест шёпота: "Как он смеет! Какой скандал! Он должен понести наказание!". В этот момент леди-ворон протянула ему руку и тихо сказала: "Бежим!" И они побежали. Вслед им неслись оскорбления, обвинения в бессилии, грязная брань, серебряные стрелы и золотые жезлы грузного грека. "Только не оглядывайся", - шептала леди-ворон и тянула спотыкающегося Ксю за собой. *** Ксю и леди-ворон много часов блуждали по бесконечным залам. Потолки в них были высоки как небосклон. Двери вырезаны будто бы для великанов. Ксю ужасно хромал и каждое движение отдавалось болью в правой голени. Он оставлял за собой кровавый след. "Наверное, открытый перелом", - подумал Ксю. А ещё он всё время спрашивал у себя: "Что это Где мы" Но леди-ворон молчала. Да и сам он понимал, он должен вспомнить о чем-то очень важном самостоятельно. Чем дальше они удалялись от бальной залы, тем обыденнее становились помещения. Залы здесь напоминали длинные бесконечные галереи в музеях изобразительных искусств. На стенах висели портреты. Лица на некоторых из них Ксю даже узнавал. В нишах прятались скульптуры. Здесь собрались, казалось, все велики умы и образцы человечества. Вымышленная или реальная Венера Милосская соседствовала здесь с обнажённой натурой Мэрилин Монро -- фривольной рекламой пепси, отчего-то вставленной в тяжёлую золотую раму. Бюст Геродота сменялся портретом Юнга, то ли Томаса, то ли Карла Густава -- едва ли Ксю мог на бегу разобрать подпись к картине. Аристотель имел соседство с Эйнштейном, пугающими приличных школьников своим высунутым языком и всклокоченной прической орангутана. Сальвадор Дали развешивал свои усы рядом с автопортретом Хокусая, на фоне по-восточному аскетичной Фудзиямы. Позади всё ещё слышалась погоня и невнятные проклятья, которые гнали их вперёд и вперёд. Иногда Ксю чувствовал затылком чьё-то горячее дыхание, и тогда он ускорялся из последних сил. "Где же мы" - колотилось сердце в ушах и мучительно хотелось остановиться. Но леди-ворон упрямо вела его вперёд и вперёд. - Стой! -- наконец сказал он. -- Что это за место Что это за бал Что это за люди - Я думала, ты сам поймёшь, малыш, - отчеканила леди-ворон. Подол её платья в нескольких местах порвался и был испачкан пылью. Но несмотря на то, что свет её сердца теперь неровно мерцал и лишь напоминал о прежнем ровном тепле, она казалась ещё более прекрасной. - Ты непременно должен был понять во время танца! Ты же всю жизнь крутишься в этом танце! Ты должен был сообразить! -- её миндалевидные глаза стали очень глубокими и что-то Ксю подсказало: она сейчас расплачется. - Постой, воронёнок. Только не плачь. Давай попробуем ещё раз, а -- он улыбнулся ей. Обнял за талию, протянул руку, в которую мягко легла её ладошка. -- Позвольте Вас пригласить Леди-ворон удивлённо кивнула. - Но ты должен вести... Память услужливо подсунула Ксю картинку безудержной любви на полу в его гостиной-спальне. И сам себе он сейчас напоминал горку пепла на полу, которую можно разрушить неосторожным движением. Но он сделал шаг, и леди-ворон последовала за ним. Медленно, чтобы не повредить ногу, и без музыки, под шум приближающихся шагов они танцевали в сумрачном зале, украшенном портретами кумиров на любой вкус. В какой-то момент Ксю коснулся щеки партнёрши лёгким поцелуем. Она улыбнулась ему -- и в этой улыбке ему почудилось что-то очень знакомое, что он никак не мог ухватить за хвост. Тогда он просто улыбнулся в ответ и вспомнил. *** Камердинер три раза ударил жезлом в пол. Оркестр отозвался грандиозной барабанной дробью. - Рассвет близок. Маскарад окончен. Время показать свои лица, - провозгласил старик в лазоревой с золотом ливрее. Пары выстроились в пёструю очередь. Они выходили одна за другой. Дамы становились по левую сторону жезла, кавалеры -- по правую. Наступало разоблачение. - Король Олимпа, Бог, Зевс! И его дражайшая супруга! Гера! Громко провозглашал камердинер. Двое греков теряли свои туники, обретая во истину божественное величие. Зал наполняли раскаты грома и перезвон колоколов Гименея. Все присутствующие опустились в глубокий поклон. - Принцесса далёкой Иудеи, Саломея! Её спутник -- Иоанн! Пророк! Обнажённая танцовщица прижала к себе отрубленную голову и присела в реверансе. Теперь было очевидно -- голова, действительно, живая. Иоанн по-доброму улыбался и пытался поцеловать локон своей партнёрши. Обрубок его шеи, украшал округлый живот Саломеи геометрически безупречными кровоподтёками. - Гости из далёкой Персии: Саламандра и Халиф! Пери легко оторвалась от пола и подлетела к своему кавалеру, легко поцеловав его в щёку. Халиф неуклюже переступал аистиными лапами. "Мутабор!" - произнёс он и поцеловал руку своей спутницы. Зал аплодировал. - Зимний король западных островов -- Падуб! И его очаровательная спутница, прекрасная леди из цветов и неверная жена -- Блодуэдд. Цветочная девушка присела в реверансе. Воздух наполнился ароматом разнотравия и шелестом множества листов и лепестков. Падуб протянул ей кулак и, разжав его, выпустил на волу бабочку-лимонницу. Она немного покружила над цветочным изобилием, и нырнула куда-то вглубь леди Блодуэд. Бесконечная вереница волшебных персонажей медленно подходила к концу. Все присутствующие уже обрели свои истинные лица. Словно кисловатый аромат лимона, между гостями поселилась неловкая тишина. В этот момент в белый зал вбежали двое. Он слегка прихрамывал и правая брючина была окрашена ярко-красным. Она немного запыхалась. Её чёрные волосы были всклокочены, что в сочетании со слегка горбатым носом, делало её похожей на ворона. - Я не знаю, как вас представить, - поклонился им камердинер. Леди-ворон остановилась и, гордо вскинув голову, представила: - Ксю! Хозяин бала долгой ночи! По толпе гостей опять пронёсся неразличимый шёпот. Ксю сощурился от яркого света и, собравшись с духом, произнёс: - Ксю! Хозяйка бала долгой ночи! Слаженный до того момента оркестр разразился разрывающей сердце какофонией. Все вокруг пустились в сумасшедший танец. Тела их дёргались, следуя порывам музыки. Пары расставались и встречались вновь. Менялись партнёры. Ксю же, собравшись с силами в последний раз, прижал к себе леди-ворон. Он почувствовал рядом её хрупкое тело, подрагивающие всхлипами плечи, густые удушающие волосы и лёгкий аромат лимона и шалфея от её кожи. Он вспомнил, как же ему хотелось вот так вот прижать её к себе, слиться с ней и уже никогда не отпускать. Тогда он шепнул ей на ушко: "Я никогда тебя не брошу! Всё будет хорошо, воронёнок!" И Ксю, конечно, услышала. *** Ксю с болью втянула в себя воздух. Следующую минуту она пыталась выдавить из себя надрывным кашлем солёную воду, мешающую дышать. Вода в ванной была холодной и розоватой. Свеча на полке погасла, зеркало отражало печальный огарок -- горящих свечей осталось всего четыре. Они щедро делились бликами с водой и тенями со стенами. Воздух вокруг висел неподвижно -- как и всегда в любимом доме Ксю. Ведь заботливый дом не может себе позволить забыть вовремя прикрыть форточку. Руки и ноги Ксю резко выбросили её из воды. Тело сразу покрылось гусиной кожей. Её пробил озноб. Ксю взглянула на себя в зеркало: большие миндалевидные глаза, нос с горбинкой, короткие всклокоченные ярко-чёрные волосы, плотно сжатые губы, широкие плечи, напряженная шея -- из глубины клубов пара на неё смотрел самый прекрасный юноша из тех, что ей доводилось видеть. Ксю подмигнула отражению, накинула на себя мятую рубашку бывшего мужа, что давно служила ей домашним халатом. Она открыла дверь из ванной и почувствовала кожей, как дом наполняется тревожным светом. Ксю прошла в комнату, подошла к окну и напряженно вгляделась в мглу за стеклом. За дальними домами тонкой полоской сквозь тяжёлые облака пробивалось солнце. Первое солнце за многие недели предзимних круглосуточных сумерек. На миг взгляд её стал рассеянным и, прижавшись лбом к собственному отражению, Ксю почему-то прошептала: "Я никогда тебя не брошу! Всё будет хорошо, воронёнок!". Дом погладил её по коротким волосам звуками дня из соседних квартир. Дом подхватил её на руки жёстким диваном и убаюкал тёплым пледом. Дом смотрел, на дремлющую Ксю страничкой отрывного календаря, замершего на страничке 21 декабря. Он ею откровенно любовался.

Сцена I Комната Женьки Включается компьютер, загорается экран монитора. На заставке счастливая семья в чудных, экзотических нарядах -- папа, мама и Женька. Включается программа проигрывателя, стрелка бежит по списку мелодий. Останавливается, и после светового сигнала начинает играть музыка. Женька с ленцой переваливается с боку на бок и вытаскивает ногу из-под одеяла. Он ищет ею тапочек у кровати, но увы... Из-под одеяла появляется голова. Сквозь прищуренный глаз Женя смотрит на пол, прицеливаясь к тапочку. Так постепенно, конечность за конечностью он поднимает своё тело и встаёт с кровати, укутывается одеялом и, шоркая тапочками, выходит из комнаты. Сцена II Кухня в квартире Женьки Раиса Ивановна накрывает на кухонный стол. Всё уже готово к завтраку. Она достаёт сахар, разливает кипяток в кружки себе и внуку. Из Женькиной комнаты доносится музыка Чайковского из оперы "Щелкунчик". Раиса Ивановна: Женечка, ты скоро к столу Женя: Да, бабуля. Сейчас. Уже бегу. На кухню входит Женька. Волосы растрёпанные. Раиса Ивановна (хмурится, но мягко): Женечка, ну не прилично выходить к столу в таком виде. Что бы сказали твои родители Женя: Ничего они не сказали бы, бабуля. Женя присаживается за стол, пододвигает к себе кружку с чаем, трёт ладошки и тянется за пирожком. Раиса Ивановна (смотрит на внука с укором): Только один... Женя: Хорошо! Один на завтрак, один на большую переменку в школе. Раиса Ивановна (то же присаживается к столу): Правильно, внучек. Ты же у меня настоящий мужчина. Дал слово, значит держать его должен. Вырабатывать силу воли надо с молоду. Потом в жизни легко будет. Женька (откусывает пирожок и с полным ртом говорит бабушке): А если кушать сильно хочется Раиса Ивановна: Всё равно держись и терпи. О, Женя, тебе надо найти некую альтернативу... Женя: Чего Раиса Иванова (разводит в стороны руками, пытаясь что-то ими нарисовать в воздухе): Альтернативу, то есть замену всяким перекусам. Например, семечки лузгать... Женя: А я думал раньше, что семечки то же еда. Раиса Ивановна (всплеснув руками): Твоя, правда. Семечки от курева альтернатива. Тебе они не помогут... Женя (лукаво смотрит на бабушку и восседает деловито): Почем знаешь Не помогут... Раиса Ивановна (приподнимается на стуле и замахивается на внука): Женька, узнаю, что куришь (показывает ладошки), вот этими руками удавлю. Женя: Пошутил я, бабушка. Не волнуйся. А вот в качестве альтернативы я подумаю чем себя отвлечь от еды (мечтательно закатив вверх глаза), может спортом займусь, может стихи писать буду, может... Я подумаю, бабушка, и в школе тебе скажу. Давай собираться. Раиса Ивановна (смотрит на настенные часы): Ой, Женька, заговорились мы с тобой. Мне же с утра надо в спортивном зале убраться. Там вчера Волков в футбол со своими бывшими коллегами играл. Женя выходит из кухни. Раиса Ивановна убирает со стола. Раиса Ивановна: Женя, ты маме с папой письмо написал Женя: Нет, не успел. Раиса Ивановна: Ты ещё вчера обещал написать. Не откладывай важные дела на потом, забудешь сделать. Входит уже переодетый в школьную одежду Женя. Подходит к бабушке, обнимает её за плечи и целует в щечку. Женя: Обязательно напишу. Спасибо тебе, моя любимая бабушка. Сцена III Подсобка уборщицы Раиса Ивановна с Женькой входят в подсобку. Бабушка надевает рабочий халат, повязывает платок на голову. Женя в это время достаёт инвентарь. Набирает воду в ведро. Раиса Ивановна: Женечка, иди к ребятам. Я сама справлюсь. Женя: Чего это ты Мне не трудно, наоборот. Кто тебе ещё поможет! Раиса Ивановна: Ну, спасибо внучек. Вон какого помощника вырастила. Когда же уже твои родители со своими командировками прекратят, да заживут дома. Всё где-то за бугром, словно своего дома нету. Женя: Бабулька милая, ну, что нам вдвоём плохо Приедут, меня к себе заберут, в другую школу переведут и будешь одна. Раиса Ивановна: Хватит душу терзать, беги в класс. Женя (выходя с ведром, наполненным водой): Я ведро возле входа в спортзал оставлю. Сцена IV Учительская В учительскую входит директор с молодой женщиной. Он деликатно издаёт звук кашля, приглашая присутствующих обратить на него внимание. Учителя смотрят не без интереса, но каждый занят своим делом. Директор: Уважаемые коллеги! Разрешите представить Вам нашего нового преподавателя физкультуры -- Сергеева Анна Ивановна. Прошу, как говорится, любить и жаловать. Сергеева (уверенным шагом проходит в центр помещения и осматривается): Здравствуйте! Волков (поднимается со стула): Пожалуйста, присаживайтесь! Директор (направляясь к выходу): Знакомьтесь. (обращаясь к завучу) Галина Семёновна, я Вас попрошу взять под свою опеку нового педагога. Познакомьте её со школой. Рассмотрите... Одним словом помогите Анне Ивановне влиться в коллектив. Кобра: Сергей Викторович, знаю Вашу занятость, но... Директор (выходя за дверь): В рабочем порядке, Галина Семёновна! Анна Ивановна в момент диалога директора с завучем присаживается на предложенное место и спокойно рассматривает интерьер учительской. Волков (ни к кому не обращаясь, как бы разговаривая в полголоса сам с собой): Сергеева, Сергеева! (оборачивается к новой коллеге) Анна Ивановна, а Вы, случайно не тот самый... знаменитый тренер нашей областной женской сборной по баскетболу Сергеева (не меняя позы и не меняя выражения лица): Случайно тот самый. Не знаю на сколько знаменитый, не думаю, что известный, но мастер спорта мной достигнут вполне заслужено. В учительской все прислушиваются к разговору. Кто-то оборачивается. Ольга Владимировна делает утвердительный кивок, показывая Кобре многозначительность высказанной фразы Сергеевой. Кобра (делает хлопок ладошками): Уважаемые коллеги! До звонка на первый урок две минуты. Предлагаю обсудить интересующие вопросы на большой перемене. Учителя собирают со столов тетрадки. Волков по-дружески, но слегка глуповато машет ручкой Сергеевой. Волков: Может со мной в спортивный зал. Посмотрите. На ребят... Кобра: Николай Юрьевич, спасибо. Мы сами разберёмся. Сцена V Коридор школы В коридоре шум, гам, толкотня. Ученики школы прибывают к первому уроку. Кто-то из детей играет в догонялки, кто-то мирно разговаривает возле окон, кто-то чинно восседая на подоконнике, читает учебник. В одном конце коридора появляются Настя и Маша. Маша: Настя, у меня задачка по химии не сошлась с ответом. Настя: Чего вчера не позвонила Маша: Хотела, но по спортивному каналу баскетбол начался. Такой матч... Девочки останавливаются возле окна. Ставят на подоконник сумки. Настя достаёт из бокового кармашка сумки зеркальце и, смотрясь в него, поправляет причёску. Машка смотрит на неё и, скорее для подражания, нежели из необходимости, то же достаёт зеркальце. Настя: А после баскетбола почему не позвонила Машка (пожимая плечами): Забыла... (вынимает из кармана пиджака губную помаду и начинает подводить губы). Настя (наблюдая за подругой): Маш, ты чего Кобра увидит, родителей в школу вызовет. Маша: Да, где твоя Кобра. И не сильно я их накрасила (смотрясь в зеркало, она смешно то сводит губки бантиком, то растягивает их в стороны). Звенит звонок. Девочки берут сумки и неспеша идут на урок. Им на встречу бегут "мальки". Они останавливаются и, словно колокольчики, перебивая друг друга, начинают говорить скороговорками. Дима: Настя, привет! Натэлла: Маша, привет! Дима: Сегодня придёте к нам Мы для вас гербарии... Натэлла бьёт портфелем Диму по спине. Он осекается. Натэлла: Ну, мы побежали, а то Мария Васильевна будет ругаться. Вы к нам придёте Дима и Натэлла бегут дальше. Настя кричит им вослед. Настя: Обязательно придём. Подружки собираются идти в класс. Сцена VI Учительская В опустевшей учительской Кобра присаживается за стол, расположенный за спиной Сергеевой. Кобра: И медали, наверное, есть Сергеева (встаёт, разворачивает стул и присаживается, расположившись лицом к завучу): Есть немножко. Кобра (продолжая ехидничать): Как жалко, как жалко... Анна Ивановна, хочу Вас сразу предупредить. Наш коллектив очень дружный и сплоченный. Я никому не позволю в нём наводить свои порядки. Судя по тому, что я о Вас ничего не знала до сегодняшнего момента, значит, Вас кто-то лично рекомендовал нашему директору. (Кобра встаёт со стула и начинает медленно, но твёрдо, чеканя шаг, ходить по учительской, Анне Ивановне приходится смешно перемещаться на стуле из стороны в сторону, чтобы постоянно держать завуча в поле зрения) Сергей Викторович очень уважаемый человек в школе и за её пределами. Как Вы знаете он депутат городского совета. Общественная деятельность занимает много времени. По-этому все... буквально все школьные вопросы и проблемы лежат на моих хрупких плечах (Кобра останавливается и замерает на месте). Сергеева: И не тяжело Кобра (резко оборачивается на молодую женщину и медленно продолжает вышагивать по кабинету): Что Сергеева: Я спрашиваю и не тяжело всю школу на своих плечах держать (в голосе чувствуется усмешка -- ирония за иронию). Кобра: Об этом потом. Сейчас мы с Вами определим, в каких классах Вы будете вести уроки, а потом пройдёмся по школе... Открывается дверь и в учительскую входит Сергей Викторович. Директор: Простите, великодушно (он пробегается взглядом по кабинету), портфель забыл... А вот он мой бесценный помощник и попутчик (директор извлекает свой портфель из-за стула у стены). Анна Ивановна, я смотрю Вы уже осваиваетесь Сергеева: Стараюсь, но хотелось бы уже приступить к работе. Я практик и не привыкла разговаривать (она смотрит на завуча), излишние разговоры меня утомляют. Кобра (нервно выдёргивает из ячейки журнал одного из классов школы): Хотелось бы посмотреть на Вас в "практике" (натянуто улыбается). Директор: Знаете, а Вы можете обсудить с Галиной Семёновной, скажем, создание школьной команды по баскетболу... Сергеева: Можно и секцию вести во внеурочное время. Кобра (с усмешкой): И все при деле. А когда детям уроками заниматься Наша школа первая по успеваемости. Директор: Вот и обсудите с тренером этот вопрос. Разработайте, скажем, стратегию и определитесь с тактикой, как говорит Гектор Рудольфович. Извините, я и так опаздываю... Сцена VII Коридор школы По коридору идёт Гектор Рудольфович. Один из "мальков", врезается в учителя, но, не останавливаясь, пытается продолжить путь. Военрук мягко притягивает его к себе. Военрук: Молодой человек, как Ваше имя Дима: Дима. Военрук: Из какого Вы класса Дима: Из... Натэлла (громко и настойчиво кричит военруку, но смотрит на Настю с Машей): Дяденька отпустите его, мы на урок опаздываем. Военрук: Дима, и Вы ничего не хотите сказать учителю, которого чуть не сбили с ног Дима кружит головой по сторонам и делает удивлённое лицо. Дима: Я Сбил Я никого не сбил... Военрук: Да, не сбили, так как я крепко стою на ногах, но если бы на моём месте была бы женщина, то... Настя тяжело вздыхает и идёт в сторону учителя со своим подопечным. Маша: Настя, они сами разберутся. На урок опоздаем. Настя: Иди на урок. Скажи Ольге Владимировне, что я немножко опоздаю (подходит к военруку). Дима и Натэлла (в один голос): Отпустите, пожалуйста. Нам на урок надо. Военрук: Я то же на урок шёл. Меня то же ждут ученики. Дмитрий, Вы не хотите передо мной извиниться Настя: Гектор Рудольфович, отпустите их, пожалуйста! Я над ними шефствую. Мы потом поговорим. Пожалуйста! (Настя мило улыбается и смотрит прямо в глаза учителя. Переводит взгляд на Диму) Дима, сейчас же извинись перед Гектором Рудольфовичем. Дима и Натэлла (в один голос, громко, скороговоркой): Извините нас, пожалуйста! Отпустите нас, пожалуйста! Спасибо, пожалуйста! Мы на урок опаздываем! Военрук: Хорошо, модой человек по имени Дима, я Вас извиняю. Бегите, детки на урок. Настенька потом поговорит с Вами (военрук поворачивается и с улыбкой смотрит на Настю) Извините, что я Вас задержал. Спасибо за помощь. Идите на урок. Сцена VIII Учебный класс Идёт урок химии. Ольга Владимировна у доски даёт новую тему. Класс внимательно слушает, хотя кое-кто изнемогает от скуки, а кого-то мучают проблемы. Женя (толкает впереди сидящего Вовку и шипит сквозь зубы): Вов! Вовка! Вован (отмахивается плечами и, не поворачивая головы, то же шипит сквозь зубы): Чего Женя: Помощь твоя нужна... Вован: Морду кому набить Опять обзывается кто. Женя: Да, нет. Мне совет твой нужен. Хочу заставить себя меньше жрать. Чем себя занять не знаю. Альтернатива нужна. Вован: Музыку слушай. Женя: Я её когда слушаю, обязательно что-нибудь ем... Ольга Владимировна (отходит от доски и идёт между партами): Коржов, Михайловский, выгоню из класса. Вован (подскакивая с места): Чего Михайловский Чуть, что, сразу Михайловский! Я... Ольга Владимировна (спокойно, с улыбкой): Перестань, Владимир. Присаживайся и не срывай урока. Итак, продолжим... Женя: Вов, может что другое посоветуешь Вован (с угрозой в голосе): На перемене поговорим. Видишь, химичка с урока может выгнать. Опять родителей к директору вызовут. Потом! Женька вертится в поисках помощника в нелёгком деле. Это начинает раздражать Ольгу Владимировну. Она нет, нет, да и посмотрит с укором в его сторону. Тем временем Женя останавливает свой выбор на Насте. Он, стараясь не создавать шума, вырывает листочек из тетради и что-то на нём пишет. Дождавшись, когда Ольга Владимировна отвернулась, Женя, сложенный в много раз листочек, кидает в Настю. Ударившись о плечо девочки, листочек падает на парту Кати. Она поворачивается и оглядывает класс. Женька делает молящее лицо и просит жестами передать записку Насте. Катя демонстративно начинает разворачивать листочек. Женька показывает ей кулак. Катя хмыкает и передаёт заветное послание однокласснице. Настя разворачивает записку, читает. Поворачивается в сторону к Женьке и безучастно пожимает плечами. Женька роняет голову на парту. Сцена IX Учительская Большая перемена. В учительской Кобра, Сергеева и Волков. Волков: Замечательная идея (он стоит присев на подоконнике). Кобра (по своему обыкновению вышагивает, изредка приостанавливаясь): И принадлежит она, как Вы уже поняли директору. Значит, нам надо её развить и воплотить в жизнь. Сергеева: Какая разница, чья идея. Главное сделать качественно дело. Кобра: Вот-вот качественно. А кто у нас на это способен Вы (она тычет указательным пальцем руки в сторону Анны Ивановны), или Вы (указующий перст перепрыгивает в сторону Николая Юрьевича) Волков: Допустим, я. Сергеева: Не тычьте в меня пальцем (брезгливо отворачивается). И вообще, кто Вам дал право так со мной разговаривать Кобра (выровняв осанку и зло сверкнув глазами): Я жду ваших предложений (присаживается за один из столов и замирает в ожидании). Волков: Можно провести отборочные соревнования среди старших классов. Посмотреть на игру ребят и отобрать достойных в сборную команду. Кобра: Николай Юрьевич! Отвлекать десятые и, тем более одиннадцатые классы считаю невозможным. Вот если собрать сборную из мальчишек девятых классов это и перспектива на два года, и стимул остаться в школе у перспективных ребят. Я говорю про обучение в десятом и одиннадцатом классе. Сергеева: Мысль очень замечательная (Кобра и Сергеева смотрят друг на друга, но с лёгкой враждебностью). Вот, только я считаю, что отборочные соревнования нас будут только тормозить. Волков: И что Вы предлагаете Сергеева: Отобрать рослых и спортивных ребят, имеющих достаточные навыки и обладающие техникой. То есть тех, кто по своим физическим данным сможет в короткие сроки стать командой. Волков: И тем самым обозлить других ребят. Вы же их запишите во второй сорт. Это ранит очень больно душевное состояние подростков. Сергеева: А я считаю, что в спорте место только воле и дисциплине. И не место в нём всяким хлюпикам и недомеркам. Мы создадим команду. Наметим цели и достигнем победы на районных, на городских и потом на областных соревнованиях (в предвкушении славы, она мечтательно посмотрела в далёкие, недосягаемые дали, артистично взмахнула рукой), а там победа на отборочных соревнованиях в сборную России среди юниоров. Волков, иронизируя ситуацию, захлопал в ладоши. Он спокойно прошёл через всё помещение и вышел из учительской. Кобра: Браво. Это великолепно. Я предлагаю Вам посетить уроки физкультуры девятых классов (она подошла к расписанию уроков и стала водить пальцем). Как раз сегодня через один урок и начнём. Сцена X Коридор школы Девятый класс, в котором учится Эдик, выходит из класса. Эдика окружают ребята. Гоша: Эд, ты помнишь как вчера на химии... Ха-ха-ха! Эдик: Ещё бы. Здорово Муха придумал. Муха, а ты где эту штуку взял Муха: Ребята знакомые подарили (улыбается) Ребята идут по коридору и вспоминают произошедшую накануне историю. Гоша: Я со смеху чуть язык не проглотил. А глаза химички помните Ха-ха-ха! Эдик: Ага! Прикинь если бы ты так сел на стул, а под тобой -- Пруруру! Ха-ха-ха! Гоша: А всё Муха придумал. Но и я... правда, Эд, не подкачал Ловко я ей на стул эту штуковину положил. Ха-ха-ха! Эдик: Молодец! (похлопывает по плечу Гошу, словно хозяин поглаживает собаку). Ребята смеются. Эдик неожиданно останавливается. Сцена XI Коридор школы Большая переменка. Ученики устремляются в столовую. Кто-то расположившись на подоконниках разворачивает пакеты и извлекает "сухой паёк" приготовленный заботливыми руками мам и бабушек. Женя достал из глубин портфеля полиэтиленовый пакетик с пирожком. Тяжело вздохнув и посмотрев на счастливые лица учеников, идущих в столовую, он стал кусать пирожок маленькими кусочками. Содержимое рта Женька тщательно пережёвывал, слегка прикрыв глаза. Всем своим видом он показывал, как ему приятна трапеза. Эдик: Коржик, чего в столовку не идёшь Пошли с нами. Мимо Жени проходил Эдик со своими одноклассниками. Он не может пройти мимо Женьки. Его умиляет вид одногодки. Эдик: Пошли. Я тебе ещё чего прикуплю. Хочешь коржик или булочку Женька отрицательно качает головой, но по его глазам видно, что он на самом деле хочет и коржик, и булочку, и всё, что есть в буфете. Эдик (обернувшись к одноклассникам, примеряясь к их реакции): Слышишь, Толстый, я с тобой разговариваю. Хватит булки мять (одноклассники смеются, забыв про столовую) пошли с нами. Женя (сглатывая комок в горле, робко и тихо): Я бабушке обещал. Я силу воли вырабатываю. Эдик: Пока ты её выработаешь, лопнешь от обжорства (новая волна смеха разрывает коридор). Вован (подходя к Жене): Женька, давай с ним один на один. Никто больше не влезет. Я присмотрю (смотрит на притихших одногодок). Или, если хочешь, я ему сейчас на долго охоту в столовую ходить отобью. Ты не молчи. Эдик с товарищами спокойно, не дожидаясь развязки уходят в столовую. Вован: Женька, пошли, поговорим. Женя: Пошли. Давай на площадку, там у чердака. Сцена XII Столовая За столом, друг напротив друга сидят Маша и Настя. Перед ними на столе по тарелочке с овощным салатом и по стакану с фруктовым соком. Маша: Чего от тебя Коржов хотел Настя: А-а-а, ничего существенного... Маша: В любви объяснялся Настя (чуть не подавившись): Скажешь то же. От Женьки этого никогда не дождёшься. У него на уме только музыка. Маша: Можно подумать он тебе не нравится. Настя: Нравится. Он хороший парень, но, знаешь, толстые мне не нравятся, хотя он замечательный. Маша: Похудеет! В столовую входит компания во главе с Эдиком. Он оглядывает присутствующих в поиске свободного места. Замечает Настю, говорит что-то товарищам и направляется к её столику. Эдик: Приветик! Настя (преобразившись и широко улыбаясь): Здравствуй, Эдик! Присаживайся к нам. Правда, Маша Маша: Мне и без него места мало. Если хочешь, сама пододвигайся. Эдик: Спасибо, Настя! Сейчас я куплю сок с булочкой и подойду (он мило улыбается Насте. Отводит от неё лицо, строит гримасу Маше и отходит от столика). Маша (с иронией): Вот такие тебе нравятся Хамы и недоумки Настя: Маша, перестань. Эдик очень милый и приветливый парень. Он мне нравится, но я ещё не поняла, кто мне больше нравится -- Женька или Эдик. Маша: Ладно, ты определяйся, а мне ещё надо историка найти. Он меня просил буклет сделать. Надо посоветоваться. Сцена XIII Перед чердаком Володя и Женька сидят на ящике, принесённом сюда мальчишками. Женя крепится из последних сил, чтобы не заплакать от обиды. Вован спокойно сидит и ждёт, когда он успокоится. Женя: За что он меня так Почему он всегда надо мной издевается Я же ему ничего не сделал плохого. Ну, толстый я. Разве от этого я не человек Разве я хуже него Вован: Лучше, хуже. Чего разнылся Он прав в одном -- у тебя нет силы воли. Неужели ты не можешь взять себя в руки и перебороть постоянное чувство голода Женя: Могу и хочу. Я же на уроке к тебе и приставал с этим. Вован: Слушай, запишись в секцию спортивную, но не просто там на что попало, а на борьбу, бокс или на карате. Женя: Я боюсь. Вован: Чего Женя: Там драться надо, а я боли боюсь (Женя вяло улыбнулся). Вован: Знаешь, ты про альтернативу говорил. Так давай модели собирать. Женя: Какие модели Вован: Ну, разные. Можно самолёты, можно корабли, можно танки и машины. Женя: Тут усидчивость нужна. Вован: А ты как хотел У меня один знакомый солдатиков делает. Уже две армии собрал. Женя: Как это Какие армии Вован: Самые, что ни на есть армии, только пластилиновые. У него всё свободное время уходит на это. Ночами сидит, так увлечён, словно маньяк. Вот и сделал русскую и французскую армии времён отечественной войны двенадцатого года. Женя: Здорово! Вован: Можно компьютером заняться. Тебе же предки купили шикарный компьютер. Чего к Инету не подключаешься Знаешь, как увлекает. Женя: Знаю. Спасибо, Вова, что стараешься мне помочь, но это всё сидячие увлечения. Я, наверное, попрошу у родителей велосипед. Такой, знаешь, чтобы по лесам и горам гонять. Правда, хорошая идея Вован (левой рукой приобнял друга, правой показал большой палец, выставленный вверх): Мировая! Сцена XIV Лестничная площадка школы Женя счастливый, после разговора с Вовкой, весело сбегает по ступенькам. На лестничной площадке стоит Настя. Она разговаривает с Пашкой. Пашка (переминаясь с ноги на ногу и явно желающий куда-то убежать): Настя, что Вы верите Димке Он же фантазёр. На ходу всё придумывает. Настя: А сам не фантазёр Пашка: Я Нет! Я всегда только правду говорю... Настя: И чуть-чуть шкодничаю (Настя улыбается, но хочет казаться взрослой и строгой). Кто ворону в школу принёс Пашка: Ну, я... (смущается и смотрит под ноги). Настя: А зачем Пашка: На урок природоведения. Чтобы все поближе посмотрели. Гоша он хороший, только когда много людей не любит... Женя: Настя, привет! Тебя можно Настя: Ты что, не видишь Я занята (она посмотрела на Женьку с укором, от которого ему стало неловко). Женя: А ну, малявка беги в класс. Пашка: А у нас уроки уже кончились. Женя: Тогда домой иди уроки делать. Настя: Не домой, Паша, а в класс на продлёнку. Пашка: Ладно, пойду. Подерётесь ещё из-за меня. Женя: Настя, знаешь, что я придумал... ну, для того, что бы выработать у себя силу воли и сбросить вес Настя: А мне какое до этого дело Тебе надо, ты и думай (она пожала плечами и посмотрела на Женьку свысока). Женя: Настенька, ну выслушать ты же можешь меня Настя: Зачем Женя: Просто так... Настя перекидывает сумку за плечо, смеётся Женьке в лицо и собирается идти. Женя: Я спортом займусь. Я всем и тебе докажу, что у меня есть сила воли. Я сброшу вес и тогда... Настя: Вот тогда и приходи. Настя уходит, а Женька снова хмурится и плетётся в класс на очередной урок. Женя: А я всем вам докажу, что смогу воспитать себя. Сцена XV Кабинет завуча Открывается дверь и входит Эдик. Эдик: Вызывали, Галина Семёновна Кобра: Да, проходите, Штучкин. Прикройте за собой дверь. Эдик: Мама, давай быстрее. У меня дела. Кобра: Во-первых, что за "Мама". Сколько раз тебе повторять, что в школе только Галина Семёновна... Эдик: Но никто же не слышал... Кобра: Во-вторых, какие у тебя могут быть дела Вот у меня к тебе дело. Очень важное и деликатное. Эдик (проходит и присаживается на стул перед столом): Хорошо! Кобра: Как я и сказала у меня к тебе очень важное и деликатное дело. Никому о нашем разговоре не говорить. Понятно Эдик: Да! Кобра: У нас в школе новая учительница по физкультуре. Она будет отбирать мальчиков девятых классов в команду по баскетболу... Эдик: Здорово! Кобра: Не перебивай. Ты должен сделать всё, чтобы попасть в команду. Во-первых, тебе полезно заниматься спортом. Во-вторых, это не плохая перспектива на будущее и, наконец-то, в-третьих, мне нужно знать всё, что будет происходить в команде. Главное, как себя будет вести Анна Ивановна... Эдик: А это кто И что ты мне предлагаешь стучать Кобра: Учительница новая. Тебе понятно, что нужно делать Я не стучать тебя прошу, а помогать мне держать ситуацию под контролем. У Вас сегодня физкультура. Мы с Сергеевой придём вначале к вашим товарищам в параллельный класс, а на следующем уроке к вам. Чтобы мне из шкуры вон лез, но в команду ты должен попасть. Всё иди по своим делам. Дома поговорим. Сцена XVI Спортивный зал Идёт урок физкультуры в девятом классе. Урок ведёт Волков Николай Юрьевич. После небольшой разминки, девчонки и мальчишки просят учителя поиграть в баскетбол. В момент начала игры в спортзал входит Кобра и Сергеева. Марк: Женька давай пас... Ну, что ты медлишь. Давай! Маша: Ура! Наша баночка. Вован: Женька, ну тебе же сказали, давай пас. Чего медлил. Соберись. Волков обращает внимание на вошедших и собирается остановить игру. Кобра учтиво показывает руками, что пускай дети играют. Сергеева раскрывает блокнот и делает пометки. Сергеева: А это кто Кобра: Кто именно Сергеева: Вон тот мальчик, который много кричит... Кобра: А-а-а. Это Марк Сикорский. Очень талантливый мальчик. Сергеева: И рост хороший, и техника... правда чуточку надо подучить. Думаю толк будет. Игра продолжается. Кобра и Сергеева, сделав несколько пометок в блокнот, покидают спортивный зал. Катя: Николай Юрьевич, а это что за женщина была с нашей Ко... Галиной Семёновной Волков: Новая учительница по физкультуре. Играй, не зевай.

- Добрый день. - Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь. - Сюда - Куда угодно. Так для начала: представьтесь, скажите возраст, род деятельности... - А-а, зовут меня Таня... мне... - Полностью, пожалуйста, полное имя. - Терентьева Татьяна Павловна. 21 год... я учусь... подрабатываю продавцом в бутике. - Спасибо. Скажите, что вас сюда привело. - Ну-у, я даже не знаю... может любопытство... - Значит любопытство Если ваши ожидания не оправдаются, вы ничем не рискуете - Нет, почему же.. Конечно, меня сюда привело необходимость... просто я столько перепробовала, вы не представляете... - И так, какая нужда вас сюда привела - Ну, с какой еще нуждой-то сюда ходят Со стандартной... - И все-таки... - Мне необходим человек, который мог бы не помочь... нет, мне нужен товарищ... друг... просто, поймите... мне надоело, что меня кидают... мне нужен надежный человек... и не нужен мне секс... нет, конечно нужен, просто... мне неприятно, что со мной встречаются люди только из-за секса... мне... ох... Мне нужен парень... надежный и понимающий... - Хорошо. Расскажите немного о себе: увлечения, планы на будущее. - Ну, я люблю гулять... пешие прогулки, знаете... когда-то бегом занималась... пишу стихи... а планы. Планы: выучиться, работать, родить детей, выйти замуж... то есть наоборот: выйти замуж, родить детей... просто, хочу обычной жизни... - Хорошо. Вы заполняли анкету - Да. - Давайте сюда... спасибо... обещать ничего не будем, но сделаем всевозможное... семьдесят процентов, людей подающие нам анкеты, находят то, что они ищут. До свидание. Парень, стал собирать, бумаги на столе, делая это так обыденно и устало. Все бумаги, он разложил по файлам, прономеровав их. Выключил компьютер и увидел, то что Татьяна все еще здесь, а глаза ее стали печальными. Парень, доделал необходимые дела, устало улыбнулся и обратился к Татьяне. - Девушка, не стоит печалиться... все будет хорошо. Думаю, что через неделю, вы будите бродить по городу со своим парнем. - Да, наверное... - Не унывайте. Это я вас обидел, да Вы простите, что так вышло -- за день бывает столько людей придет. Я ведь человек и тоже могу устать. Пойдемте... - Да, наверное... - Ну, заладили. Смотрите на мир позитивно. Ученые доказали, что оптимистом везет на пятнадцать или тридцать процентов больше, так сказать они сами создают удачу. Парень, выключил свет. Закрыл дверь кабинета. Вдруг раздался досадный голос. - Ой, а вы уже прекратили работать -- подошла к молодым людям девушка. - Да. Приходите завтра. Заполните анкету, вас выслушают и постараются помочь. - Эх... - Что же мне с вами делать Хорошо, проходите, - парень открыл, только что им закрытую, дверь, - До свидание, Татьяна. Не беспокойтесь. Татьяна услышала слова, которые уже говорили ей. "Вот, анкета... пишите, пожалуйста, печатными буквами... после подойдете ко мне, я вас занесу в компьютер". - Что такой уставший - Привет, - парень кивнул, знакомой официантке, - народу много было. - Ну что же... это хорошо, ведь. - Да, конечно. Светя другим, сгораю сам. - Тебе все как обычно - Да... только еще пивка. - Хорошо. Сейчас принесу. Парень зевнул, прикрывая рот кулаком. День был и в самом деле трудным, так как перед работой он ездил с отцом на дачу и там таскал бревна, для бани. Мышцы ломило, голова гудело, живот журчал, требуя еды. - Можно присесть - Да, конечно, - парень повернул голову и увидел Татьяну, - Присаживайтесь. - Спасибо. Везде занято просто. - Значит, вы в этом торговом комплексе работаете - Да. А вы тут едите - Да, завсегдат, так сказать. Вас угостить У меня тут скидка. - Нет, спасибо. Я уже заказала. Официантка принесла поднос: на нем было: "витаминный салат", плов, большой кофе, хлеб, пиво. Все как обычно. - Держи... Девушка, а вы немного подождете, хорошо Пересмена у поваров - Угу. Парень подождал, когда принесут еду девушке, и уже вместе с ней приступил к трапезе. Парень слушал, что же определенно она делает в этом торговом комплексе, что за день она тоже так устает, что "аж вешайся". Парень слушал внимательно проявлял участие, улыбался там где это было смешно, но все же как-то холодно. - Неужели, я такая не интересная, что вы все так же холодны Вопрос повлиял на молодого человека очень сильно, парень немного смутился, глотнул пива, взяв, тем самым отсрочку: - У меня небольшое правило. Я не знакомлюсь с девушками из агентства. Нет, дослушайте. Это вредит всем. Поймите, был случай, что парень стал встречаться с девушкой, которая пришла в агентство, а после позвонил другой молодой человек, который тоже хотел найти подругу. Ладно, что еще только парень из агентства пострадал и потерял время, он после не подал повторного заявления, а ведь все могло получиться. Но вот в чем дело, новоявленная пара распалась через три недели. Все пострадали... - Понятно, - печально опустила плечи Татьяна. - Вы не печальтесь, что я вам говорил Вы интересны, у вас много плюсов. А в нашем отделе работают хорошие психологи, они и в самом деле помогают. - А у вас есть девушка Парень опять смутился. - Нет. Она недавно переехала. Письма не пишет, не звонит. Да и сейчас у меня не до этого. - Ну, как не до этого Без этого ведь нельзя. Нужен ведь человек, который мог согреть своим теплом. Вы кстати, холодный человек. Парень, ничуть не обиделся таким словам. - Да, есть такое. Мне многие говорят об этом. - У вас, наверное, нет друзей. - А у вас есть друзья - Да, конечно. У меня есть очень много хороших подруг, молодые парни, которые ко мне хорошо относятся. - Я рад за вас и, как тот, кто не имеет друзей, завидую. - Так у вас нет друзей Парень улыбнулся, печально. - Есть. Конечно, есть. Немного. Парень допил пива, попрощался и пошел по своим делам. Татьяна, была совсем не довольна. ... - Татьяна - Здравствуй. Я бы хотела забрать свое заявление. - Почему Прошло только два дня. - Но, все же я решила забрать заявление. - Вы кого-то встретили - Нет, просто я хочу забрать свое заявление. - Хорошо, погодите немного. Парень залез в один из ящиков, и достал от туда ее папку. - Возьмите. Мне очень жаль. - Не правда. Вам безразлично. Я не могу полностью доверять вам в этом вопросе. - Жаль, что вы так думаете. - Нет, вам не жаль. Вы это говорите, будничным голосом, вы не участвуете в процессе. - Хорошо, я не участвую. Вот, ваше дело. Сейчас я удалю вас из компьютера. - Я бы хотела проверить это. Парень хотел, что-то сказать, но все же просто повернулся к ней спиной, подошел к столу, повернул монитор так, чтобы Татьяне было лучше видно. Молодой человек стал комментировать свои действия. - База данных, число... девушки... Терентьева... вы Удаляем. Довольны - Да, спасибо. - Ты что так надрываешься на своей работе Все несчастнее и несчастнее. - Да ладно... принеси мне пожалуйста два пива. - А есть не будешь - Нет. Так быстрее напьюсь. - Это что Цель - Будем считать, что так. После последовали еще две бутылочки... еще... еще...Молодой человек пил и изредка выходил по нужде. - Может хватит - Почему Я только четыре литра выпи, - выговорил парень. - Я заметила. Может скажешь, что у тебя за праздник - Нет. Я предпочту напиться в одиночестве, - проговорил парень, с небольшим нажимом, будто сдерживал отрыжку. Девушка боялась уже отпускать молодого человека, он выпил восемь литров, вроде на голодный желудок... Сколько он тут просидел то Рядом сидел охранник и не добро поглядывал на парня. Но вопреки всем ожиданиям, парень подошел к стойке, достал карточку на скидку. - Ну, и на сколько я выпил -- стеклянными глазами посмотрел сквозь девушку. Она посчитала, вычла скидку... не так уж и много. Парень порадовался этому факту и попросил, пока он сходит в одно место, еще два пива в дорогу. После всего, он уверенной походкой пошел к выходу. ... День умирал, причем умирал очень долго, как плохой актер переигрывал свою роль. По двору, вместо прохожих ходили голуби, заполняя пустоту. На миг показалось, что в городе нет никого больше, только звук телевизора не давал полностью такого ощущения. Чистое небо намекало на то, что день должен был быть теплым, но все было не так. Голова немного гудела. Радовало то, что дома никого не было, родители на даче и парень избежал нудных слов матери о том, что надо беречь себя. Да, все правильно надо беречь себя... беречь... из глубины стала подниматься злоба, еле-еле, с невероятными усилиями парень успокоил себя. - Ладно, надо приводить себя в порядок. Привести себя в порядок это означало принять душ, поесть, выпить витаминов, которые покупала мать. От скуки парень убрался дома, наготовил и пол ночи бродил по квартире так, как проснулся парень в шесть вечера. Перед сном, в полной тишине и темноте, нарушаемая только редкими шумами, проносящихся машин, парень шмыгнул носом. Боль и злоба вырывалась наружу, причем буквально. Правое подреберье заныло так, что вырвался стон -- это выпитое пиво давало о себе знать. А злоба была смешенной: злобой на пиво, ну отсутствие мозгов, на жизнь в целом. Парень увидел себя со стороны, так он абстракционировался от боли, представлял, что боль была чужой. Выглядело все это жалко: парень лежал в позе младенца в утробе, на правом боку, простыня под ним уже была полностью мокрая от пота, и злость... бешенная злость. Что было если его сейчас кто побеспокоил, он, наверное, был способен на убийство в таком состоянии. Тут он засмеялся. Безумство Да нет, просто парень и здесь увидел положительное: его никто не видел, а это было очень хорошим признаком. Последний раз, когда его видели в таком состоянии, окружающие сильно испугались, вызвали скорую, паника суета... - это все были цветочки, а вот что потом мать ему устроила! Об этом вообще вспоминать не хочется. Боль ушла... затихла, дыхание постепенно выровнялась, злость растаяла... напала усталость, следом обычно приходила печаль и все могло начаться заново, но сон окутал парня и он с радостью кинулся в мир грез. ... Татьяна спустилась в кафе и увидела паренька из агентство, он сидел и пил чай. Татьяна решила подойти, у нее было плохое настроение и ей хотелось на ком-нибудь сорвать свою злость. - Ему все равно, такой холодный, что даже бровью не поведет, - прошептала Татьяна и пошла в атаку. Она подошла и поздоровалась, он ответил, пригласил к столу, она села, стала задавать разные вопросы, он отвечал, она зло смеялась над его ответами, критиковала его, он проглатывал. - Слушай, ты такой холодный! Это просто жуть! Любой другой, просто ушел от сюда! - Во-первых, тут у меня скидка, во-вторых, ты здесь не надолго, так как работаешь, в-третьих, у меня тут встреча, и я от сюда не уйду, в-четвертых, я не бегу от скандалов. - Ух, какой смелый. А с кем встреча С несуществующим другом - Да нет, он вполне существует. В этот момент к ним подсел парень -- очаровательная и добрая улыбка в один миг согрела Татьяну. - Приветствую! Данил, - представился красивый молодой человек. - Татьяна, - смутилась девушка, а почему Наверное, парень как-то посмотрел. - Вы тут так общались, как пара, после двух лет брака, - опять согрел своей улыбкой Данил. - А ты долго слушал -- опять Татьяну обдало холодом. - Я хотел сразу подойти, но решил послушать, может у Смертника девушка новая появилась. Парень изменился в лице и извинившись пошел к стойке за новой порцией чая, Данил тоже изменился в лице, ему было стыдно: Данил выругался и спросил Татьяну: - Вы долго знакомы - Да нет... я его имени даже не знаю. А почему Смертник. - Слушай, забудь, что это услышала, хорошо -- Данил так посмотрел на Татьяну, что она была готова пообещать все этому высокому блондину. - Хорошо, - улыбнулась Татьяна. Смертник, как его назвал Данил, вернулся к столику. - Данил у тебя как дела - Да отлично. Скоро во Францию поеду, на соревнование. Поехали со мной, у нас лишняя путевка есть. - Заманчиво. Возможно... я тебе перезвоню, завтра. Хорошо - Да без проблем. Ты то как - Жив как видишь... Зазвонил телефон, все окружающие: люди за соседнем столиком, парни и сама Татьяна полезли проверять телефоны. - Мой! -- громко сказал Смертник, успокоив тем самым кучу народу, - Да.. Сейчас.. ладно... ну, а что делать... - Кто -- поинтересовался Данил. - Отец, - ответил парень, - мне надо ехать. Я позвоню, может, во Франции поговорим нормально. Кстати, Данил, Татьяна свободна, она недавно подавала заявку ко мне на работу. Данил усмехнулся, и проводил взглядом друга. - Вы давно дружите -- обратила на себя внимание Татьяна. - Да. Более десяти лет... это мой лучший друг. - Ты прости, но как с таким можно дружить - С Консерватором А что такого - Слушай, а что у него такие странные прозвища Смертник, Консерватор. - Консерватор Так когда-то он поставил себе правила поведения и их постоянно придерживается. Вот поэтому и Консерватор, - Данил опять улыбнулся, видать парень любил улыбаться, - Он хороший парень! Что тебе не нравиться - Он холодный... - стало как-то стыдно Татьяне, за все тут наговоренное молодому человеку. Ведь этот человек дружил с Даниилом. - Да, это есть в нем, - опустил голову Данила, - но это не его вина. - Да ну! -- опять завилась Татьяна, так как Данил очень яро защищал друга, - он давным-давно заболел неизлечимой болезнью и теперь потерял смысл жить - У него в детстве было правило, не доказывать никому и ничего... Я бы на его месте жил на полную катушку, - как-то отстранено сказал Данил это, - а он нет, живет и все... Хочешь дам совет, - резко сказал Данил девушке. - Да, давай. - Если тебе не будет наплевать на людей, если ты сама будешь теплее, то ты не будешь одна. Такой совет, и прямо в лоб, ошарашил Татьяну, она стала оправдываться: - Ну, если меня кто-нибудь грел, то я бы не была бы такой холодной! Но он то гораздо холоднее меня! - Да брось ты! Это не правда, если у него нет огня в глазах и в голосе -- это ничего не значит! Он никогда не будет безучастен! Это у него в правилах. - Ой, какой он правильный! - Не мешало бы всем такими быть... более поучастней... - Мне на него наплевать, по большому счету. - А ему на тебя нет, он даже мне предложил с тобой познакомиться поближе. Но я думаю -- у нас ничего не выйдет. Татьяну это убило, как не получиться Такой хороший парень, надежный! Ведь как он за друга встал! - Почему не получится -- потерялась Татьяна и сказала в слух свои мысли. - Ты думаешь только о себе... Не забыла мы о Смертнике говорили, - сказал Данил это так проницательно, что Татьяна вернулась к разговору. - А почему у него нет огня в глазах и в голосе - Ты уже ответила сама. Я думал, ты поняла. - То есть Он в самом деле смертельно болен - Семь лет назад врачи сказали ему и его родителям то, что средняя продолжительность жизни с "ласковым убийцей" пять лет. - Семь лет назад - Да... в среднем его уже не должно быть два года... Татьяна замолчала, потупилась, ей было стыдно, что тут наговорила, что сделала. Стыдно за себя... почему ее Данил не успокаивает Не говорит, что все в порядке, что это не ее вина - Ты, весь мир холодный! Откуда взяться теплу у Консерватора - У тебя же есть тепло -- стала защищаться Татьяна, на обидные слова. - Мой друг живет в долг этому гребаному миру! -- зло сказал Данил, - И человеком меня сделал, из такого дерьма как ты, Смертник! Данил встал и пошел на выход. Татьяна посидела в кафе, вспомнила, что бутик давно закрыт, и побежала наверх. Как жаль, что у них ничего не получиться с Данилом...

Сказки сочиняют о великих полководцах, о героях. Хотя войны побеждают не сумасшедшие рёвы генералов, а храбрые сердца и чистые мысли Простых солдат. Я один из них...вот и решил написать сказку о себе, о простом сержанте. Это сказка самая реальная и современная. Потому, что я ее пишу сейчас, сейчас, когда узнал, что должен обезвредить бомбу и написал это на грязном листике со сломанным карандашом. Это последнее, что я напишу, и будет это известно как "письмо неизвестного солдата", а после лет 200 может даже критерий храбрости... Я Гор Гленски самый простой польский солдат. Который служит уже третий год в какой-то глупой войне. И вот....: Я солдат и я должен умереть... Но еще вчера я думал как прекрасно будет это когда я вернусь назад, домой. Это будет летом и поэтому я пойду в наш летний домик в деревне. Я бы хотел, чтобы это так и было, но я должен умереть... Вообще-то я теряю не так много, только свою душу. Я не думаю, что я ее теряю, просто дарю свободу своей душе. Ту "свободу" из-за которой я здесь на войне. Значить всегда когда я убиваю своих врагов, я даю им свободу. Как смешно... ( "ridiculous") А у меня в жизни не очень то много вещей: простой бессмысленный диплом университета, девчонки, которые посылали меня, потому что я был немножко странным, друзья которые уже устали стараясь изменить мою мысль, когда я захотел пойти на войну и мое простое звание "сержант"... Но это не очень то странно, что я не смогу вернуться назад в свой летний домик. Потому что я как сейчас помню, как мой дядя закричал за мной: "если ты уйдешь сейчас мы тебя никогда не примем назад в семью!". И конечно же я не могу забыть как прошлой осенью умерла моя мать от скуки и боли которую она чувствовала обо мне... А куда собственно я собираюсь вернуться Ответ такой: нету такого места на земле где бы я был свободен. Чтобы найти эту свободу я должен умереть. Да, я должен... И так я достиг конца. Эта та бомба, которую я должен взорвать, чтобы мои солдаты победили битву, а потом и всю войну... А сейчас я должен нажать эту кнопку...вот...я это сделал... Лети моя душа и надеюсь, что это и есть свобода... МОРАЛЬ: куда бы мы не шли мы будем там, где нам суждено было бы быть и это место будет тем местом, где бы именно мы хотели бы быть. Гор Гленски

I Это удивительно - я никогда не думала, что всякие для меня байки про то, что знакомиться можно в библиотеках или в театрах... могут оказаться правдой - вот такая необычная история случилась со мной накануне (нет-нет, она совсем не необычная для кого-то, а может и некоторые вовсе поднимут брови, выказав тем самым мысли о том, что такое случается обыкновенно с каждым вторым). Но всё же для меня эта история стала знаковой или даже ключевой в настоящий период жизни. Ах да, привет. Меня зовут Майа Вэй. Вообще-то это мой псевдоним, но я еще в детстве решила, то когда буду писать о себе, буду Майей. Мне кажется, что Майа Вэй - это мягко и чувствуенно. Но это отнюдь не значит, что я такая - но об этом позже. Итак, меня зовут Майа. Мне 18 лет. 18 лет мыслей и самокопания в себе. 216 полных месяцев свободы и довольствования в себе. 6480 дней обучения этой жизни, из них 4320 часов настоящей и большой любви. Мне 18 лет. В своем возрасте у меня создалась иллюзия того, что я понимаю цену времени, и даже цену секунды. Я сумбурна, беспорядочна, поэтому и опаздываю на любую встречу. Да, этой фразой я перечеркнула всё то, что было сказано до этого. А если посчитать, из опоздавшего времени в целом я потеряла 293 часа чистого времени, а это почти 12 с лишним дней. Но это неважно. Даже когда я опоздала на уходящий поезд, на котором должна была ехать с делегацией детей в количестве 12 человек, всё это мне удачно сошло с рук - родители не просто простили меня, а еще и поблагодарили за успешную организацию. Вот такой обычный я человек - немного амбициозный, со своими скелетами в шкафу и надуманными детскими проблемами, которые, как ни странно, увеличиваются в геометрической прогрессии вместе с возрастом. И не спрашивайте меня - стоп вашим мыслям. Перекрутим пленку назад, а там речь обо мне Да, речь о Майе Вэй, такой же девушки, как и все другие. Поэтому вы можете прямо сейчас закрыть эти записи и почитать что-нибудь более полезное, чем комплексы и ощущения, воплощенные в моей истории. II Мне кажется, я черствая. Я - одинокая, черствая и малоэмоциональная - меня мало чем можно удивить. Я ко слишком многому готова - в моей странной голове переплетаются всевозможные проблемы и мысли, а от них идет тяжелая масса размышлений. Как огромный чердак, в который скидали старые, новые вещи: ты идешь по улице - он с тобой, чистишь зубы - никуда не деться, сидишь на занятиях, нюхаешь кокс в клубе - от этого не уйти. Он особенно раздражает в виде подножки к собственному счастью - когда вот-вот она "любовь" (ненавижу это слово, его просто недооценивают), а тут в чердачке мысли трахаются друг с другом и то, что не начинается, уже заканчивается. Я слишком много думаю, и даже мои подруги, которым я рассказываю свои очередные похождения, ратуют: "Майа, ты ненормальная, хватит издеваться над собой" и это нормально, но я обижаюсь на них - хотя надо бы пересмотреть свои приоритеты и прекращать обиды. Вам никогда не хотелось научиться отпускать мысли просто так А я напиваюсь - абсент или несколько бутылок шампанского - я становлюсь счастливой. Другие называют это куда проще - "побег от ситуации". Ну да, зато мне прощу. А еще я хочу стать тупой или дурочкой. Хотя наверняка они несчастливы. Зато они, мне кажется, умеют по-настоящему искренне любить. Зато фантомы меня выручают. III Я открыла глаза и попыталась оторвать себя с постели - медленная оценка ситуации, тяжелая голова и запутанные волосы - воскликнуть от отчаянности "черт" и попробовать собраться мыслями... Рукой опираюсь на спинку кровати, приподнимаюсь и мечтаю о фотоаппарате - я бы сделала пару снимков того, в каком положении мои вещи, да и я сама, просто для истории... Коричневые сапоги, нитка жемчуга, находящаяся где-то между ними и валяющаяся пустая бутылка от шампанского, а рядом джинсы, упавшие с вышеупомянутой спинки... Где мой цитрамон О, Майа, да ты напилась. Но по-моему не я одна Здесь уже явно кто-то был, да и в соседней комнате пахнет сигаретами после секса... "Добрый день! Ты уже проснулась Что так смотришь Тут уже был фотоаппарат". Никакой личной жизни...! IV И некоторого времени не прошло, как мы с тобой были вместе, как я снова стою на перроне и жду поезда 29, на котором ты приезжаешь. Вагон 7 и я, как всегда, не могу определить, где же он может остановиться, куда идти, чтобы ты вышел и сразу увидел меня. И вот я, такая неухоженная и уставшая (сегодня целый день работала и утром как всегда опаздывала, из-за чего не успела привести себя в порядок, а тут такое дело - приезжаешь ты, да еще и сюрприз). В правой руке бутылка шампанского - помнишь в тот последний вечер мы так сильно напились, что провели его так, что зарядились невероятной энергией еще на несколько недель вперед, пусть и разлуки. В левой руке тонкая сигарета - мне надоело ждать, а поезд еще и опаздывает. И вот поезд прибывает и куча женщин в спортивных костюмах и в блузках тащат свои сумки и толкают друг друга. Жаркий день, запах пота и нетерпеливость сводит меня с ума - я даже не понимала, почему здесь нахожусь, ненавижу лирику, которая бывает на вокзалах (ну там прощальные поцелуи или наоборот, слезы радости, или что это хотя наверняка что-то в этом есть). Я спокойна и как всегда редко проявляю эмоции - глубина в глазах, они конечно же о многом говорят, - вот, что я могу тебе подарить вместо тысяч поцелуев и распросов, рода: "как доехал". - Ты куришь - Иногда, - смело вру. Я и тогда курила, во время нашего последнего вечера, просто видимо ты не заметил. - Я рад тебя видеть... Ничего не отвечаю и просто беру его за руку, а в другую протягиваю бутылку шампанского, улыбаясь, даже без натяжек. - Ну Майа, ты как всегда - без экшна никуда. Бааам и пробка, отлетевшая непонятно, куда. Вылилось три четверти шампанского и шлейф легкого интимного алкоголя протянулся аж на расстоянии вытянутой руки. Пузырьки вызывают на глазах маленькие искусственные слезки, а нос не позволяет пить из горла как положено. Это, наверное, одновременно и смешно и так непосредственно. И тут ты не выдерживаешь и обнимаешь меня. Люблю, когда мужчины поступают вот так резко и смело. Я вспоминаю те объятия - как калька - с шампанским в руке и другая обхватывает тебя. Но не это важно - я устала от повседневности, которая меня окружает. Пусть я тебя не люблю, но хочу обниматься с тобой и казаться, что такая твердая и черствая, и безэмоциональная, а вот по правде если бы ты знал, что сейчас в моей голове происходит, как я могу строить планы и выстраивать стратегии. Наверное это цинично - я не умею радоваться и дарить любовь, но это правда. - Сейчас мы пойдем и сбросим вещи в гостиницу, я тебе нашла номер - он хороший и будет намного дешевле, чем другим, - сказал я ненавязчиво. Напряжение и озадаченность атмосферы куда-то ушла и стало невыносимо легко. - А потом мы будем гулять по городу - У нас отличная программа на сегодня, поверь мне. Чмок в щечку и он улыбнулся - теперь всё хорошо. V Целый день мы с ним бродили по городу и я показывала любимые места - он шутил надо мной, я смеялась ради приличия, хотя было чуточку обидно, а еще я рассказывала ему историю города - что и как и когда было построено. Надо ведь человеку дать представление о том месте, где я родилась, выросла и живу. - Я, например, люблю свой город. Особенно нашу огромную центральную площадь. По вечерам, когда темнеет, театр подсвечивается разноцветными огоньками - можно сесть на лавочки напротив и редкий шум от машин и ночные помехи города будут сопровождать наш разговор. Так мы и сделали. В первый же вечер я повела Марка к театру - запах цветов резко ударил нам в лицо и мы уселись на широкие лавочки. - Мне так странно, что ты приехал. - Да что ты смеешься, я же тебе обещал. - Ну да, шаблонные смс - "всё будет хорошо!". Знаешь, как я обиделась в тот день Я ведь искренне написала тебе, что хочу, чтобы ты приехал. А ты мне какую-то наибанальнейшую фразу, что "всё будет хорошо!". Все так говорят, а вот на деле редко выходит. Наверное сказать - это самое простое. - Ладно тебе, я ведь приехал. - Странно ощущать тебя здесь, рядом с собой. Я не склонна к сопливым разговорам тайными романтическими вечерами, но мне безумно приятно сейчас. На самом деле фраза "но мне безумно приятно сейчас" не была озвучена - точнее я просто не успела ее сказать, прокрутила в голове, а мои губы уже были в его губах. Пошел маленький дождичек. О господи. Еще дождика не хватало, ну прям как в французских романтичных фильмах - только осталось выключить все цвета и стать черно-белым миром, а еще зонтик в руки и хоть на соискание премии на самый слезливый момент для одиноких маленьких девочек, мечтающих о большой любви. Нет, мне смешно. Поцелуй пришлось прервать смехом. - Представь, ну ведь это как в мелодрамах, осталось теперь прокричать на всю площадь - Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! - А потом будет финальный поцелуй и черный кадр с белыми буквами - "the end", - подхватил он мысль. - Но я не могу этого сделать. - То есть О чем ты - Ну я о любви. Я не могу сказать, что люблю тебя. То есть я не уверен в своих чувствах. - Хм. - К тебе они какие-то особенные, но это не любовь. - То есть я для тебя действительно как удобный человек в другом городе Значащая только тогда, когда нахожусь рядом с тобой Или что ты имеешь ввиду. - Я говорю про особенное отношение к тебе - это другой уровень. Дурочка. Ты мне важна. Мне кажется, это больше ценно, чем отношения "парень-девушка", они имеют начало и конец. - Ты хочешь сказать, что мы друзья - Особенные друзья. - Друзья так не целуются. - А про секс ты молчишь Я отвернулась. Мне почему-то стало очень горько в горле - наверное так чувствуется тот самый "комок". Дикая женская обида - мечты о светлых чувствах оборачиваются плотским желанием, или что это такое еще. Поцеловал меня в висок. Идиот. - Не надо целовать меня. Я встала и пошла медленным шагом в направлении к главной улице. Людей уже почти нет - полночь, все уехали на последних электричках метро. Он встал за мной и приобнял. Так мы шли молча и я ненавидила себя за такое поведение. А вот гордость не отпускала продолжать разговор. - Ты что, обиделась Я не хотел обижать. Я говорил правду. Выдавливаю из себя хилое - "да". Всё равно этот вечер придется идти к нему в гостиницу, без меня его не пустят (так уж договорилась). С другой стороны. Надо жить земным уровнем - хватит придумывать себе. Друзья не просто "так не целуются". Друзья так же и сексом не занимаются. Значит мы нечто большее VI Мне было бы легко говорить, если бы не этот ком в горле. Нет, мы не расстались, нет, ничего не произошло, но происходит самое глупое и неопределенное - ничего. Моя жизнь всё такая же обыкновенная, как и раньше. Я придумала себе новый глоток сильнейшего алкоголя - любви. Сама же имитировала опьянение. По-моему мнению, можно было и не играть этот фарс. Вся проблема в том, что если я нахожусь здесь, в этом странном для Марка городе, а он - там, то между нами та самая стабильность, стабильное ничего-нехочу-незнаю. Уже прошло время, когда я с радостью посылала смс и он мне мигом отвечал что-то такое, что окрыляет. Уже ушли эти поцелуи. Любовь наверное тоже ушла. Мы действительно нечто большее, чего никто не может понять. Чего и мы не в силах понять. Это нечто большее - пустота. - привет, Майа. забери меня отсюда, я прошу. - что с тобой делать ты пьян - мне здесь плохо. я не знаю, где я. Я же готова была ринуться к тебе, Марк. Готова! Но я ничего не могу поделать. От твоего опьянения я устала, и мне странно слышать, что ты хочешь, чтобы я приехала. - я люблю тебя, Майа. - ... молчание. Я лишь робко могу сказать: "и что мне тебе ответить на это" и положить трубку. А это было каких-то... несколько недель назад. Вот как любовь приходит и с моим осознанием почти уходит. "а ведь я тебя тоже, как оказывается, люблю. или любила. я не знаю. мне же тебя не хватает! а я даже не могу сказать этого. ты постоянно находишься со своими друзьями, а я не могу так бесцеремонно взять тебя за руку и увести в другую комнату, или хотя бы остаться с тобой наедине. мне очень сложно, Марк." Написала. Отправить ему Он всё равно не ответит. Нет, всё-таки отправила. Ну вот, теперь мне не залезть в его почтовый ящик и не удалить это письмо. Через несколько часов пришел ответ: "Привет! Всё будет хорошо! Мы справим Новый год вместе! Я уже придумал, как его можно будет встретить! Ты же приедешь" К чёрту это всё. Опять эти дурацкие поездки, а к чему они приведут И всё равно на дворе 28 декабря и я сажусь в поезд вместе со своим сумасшедшими друзьями - Немой, Урман и Антон решили поехать вместе со мной. О них я когда-нибудь напишу книгу, я обещаю. Эти люди всегда готовы пойти на любую авантюру ради меня: однажды мы с Урманом рванули в другой город автостопом. Мы гуляли по чужому городу и там снимали мальчиков. Да-да, Урман - би, хотя никому не хочет признаваться в этом. Но я на правах почти лучшей подруги знаю это. Да и мои остальные мальчики знают, что уж скрывать. Просто все к этому относятся вполне спокойно, да и сам Урман весьма сдержан в своих эмоциях. Только иногда вооруженным глазом видны его маленькие повадки, но только тссс, об этом никому. Максим Урманов, в народе просто Урман, - невероятно красив. У него светлые волосы и голубые глаза. Если бы Апполон появился позже, я бы подумала, что он лишь жалкое подобие Максима Урманова. С Немым мы еще в школе познакомились, хотя мало общались. Он давал мне списывать все работы по математике, и только, ничего более. Но как-то один раз мы просто прошлись пешком до моего дома и за время этой прогулки разболтались. Оказалось, его биография отношений не сравнится ни с кем. Он любит подкрадываться втихаря, и все девочки, с которым он развлекался, молчат об этом, причем я не могу объяснить, почему. Олег Натансон, именно так зовут Немого, получил свое прозвище из-за своего многого молчания. А потом все удивляются, когда кто-нибудь узнает, как Немой трахал какую-то бабу в подъезде, правда это действительно отвратительный факт в его биографии, даже самый! Поэтому забудем об этом. Он очень хороший. У Немого аристократический профиль, карие глаза и черные брови. Я не удивлюсь, если в прошлой жизни он был графом или герцогом. У них тоже неплохие любовные истории! С Антоном у нас более пикантная история - какое-то время мы питали к друг другу огромную симпатию, но тут в моей жизни появился Марк, да и у Антона появилась целая орда девиц непонятного происхождения. Тем не менее, из всех парней он для меня самый близкий в плане откровенности - многое я бы рассказала только ему и никому другому. Так, о нашем первом сексе с Марком знает только он. Антон из разряда тех парней, которых обожают все и вся: он - звезда университета, КВНа, душа компаний и любимчик преподавателей. Симпатичный, невероятно обаятельный, харизматичный парень - именно таким он меня подкупил. Кстати, он самый старший в нашей компании. Как говорится, в вечном активном поиске. У него очень красивые глаза, зеленые, глубокий взгляд и пухлые губы. Он не смазливый, как Урман, но и не настолько строгий во внешности, как Немой. Вот и моя компания. Надо ли говорить, что для меня эти дни в поезде сведут с ума С такими-то ребятами. Боюсь предположить, что будет дальше... И с Марком тоже. Ничего не знаю. "Привет, мы уже сели в поезд. Встретите" Опять не отвечает. И как это понимать

Личность Горбачева по-прежнему вызывает и, безусловно, будет вызывать интерес.... Об этом - статья из журнала "Коммунист", опубликованная в августовском номере за 2005 год (с добавлениями - в конце, - от 2 марта 2011 года). ЧТО ЭТО БЫЛО Штрихи политического автопортрета Михаила Горбачева 11 марта 2005 г. исполнилось двадцать лет с момента избрания генеральным секретарем ЦК КПСС, а фактически - главой советского Государства, - Михаила Горбачева. Годы его пребывания у власти вошли в историю страны под названием периода Перестройки. Но современники, равно как и потомки, не только спорят, но и будут продолжать спорить по вопросу о том, а что это было, правление Горбачева "Что это было" - именно так озаглавлена недавно вышедшая книга бывшего в то время одним из технических работников секретариата Политбюро ЦК Николая Зиньковича. И хотя ее автор не дает ответов на все вопросы - а кто же знает их, - книга эта, без сомнения, вызовет заслуженный интерес читателей. Вновь обращаясь к недавнему историческому прошлому нашей страны мы позволим себе предложить и иную версию происходившего. Причем версию, основанную на свидетельствах одного из главных действующих лиц тех событий, а именно самого Горбачева. Ибо, как гласит древняя мудрость, "да будет выслушана и другая сторона". В печати уже приводилось немало высказываний, приписываемых Горбачеву, которые нередко вызывали сомнения в подлинности их авторства. В этой связи сразу оговоримся, что цитируем лекцию М.Горбачева "От тоталитаризма к демократии", прочитанную им 12 декабря 1992 г. в университете Мехико. Мексиканской студенческой аудитории Горбачев заявил, что "одно из решительных сражений демократии с тоталитаризмом развернулось в последние годы в бывшем Советском Союзе". Называя СССР государством, "где существовал один из наиболее жестоких тоталитарных режимов", Горбачев как будто забывал, что он не только был главой этого государства, но и на протяжении многих лет в качестве члена Центрального комитета КПСС входил в число высших руководителей страны. По мнению Горбачева, в Советском Союзе не было свободы в политической сфере, а "общество было монополизировано партией и ее идеологией. Любое() инакомыслие подавлялось вплоть до прямых репрессивных методов. Вскрытые в последнее время данные говорят о том, что 19 миллионов человек стали жертвами ГУЛАГА". Приводимая "закрытая" формулировка выпускника юрфака МГУ Горбачева предоставляет широкий простор для интерпретации его слов. Относится ли эта цифра к числу реабилитированных лиц, необоснованно репрессировавшихся по политическим мотивам Отнюдь нет. По данным Комиссии Политбюро ЦК по реабилитации жертв незаконных политических репрессий, с 1920 года за контрреволюционные преступления было вынесено менее 4 миллионов пятидесяти тысяч обвинительных приговоров. Именно приговоров, поскольку некоторые лица, например, Г. Васюра, привлекались к ответственности неоднократно. И, таким образом, число реально репрессированных не превышает четырех миллионов. Идет ли речь об общем числе лиц, привлекавшихся к уголовной ответственности за совершение уголовных преступлений В любом случае, это неточность, непростительная для бывшего юриста. Мы не случайно упомянули Васюру, являющегося одной из "жертв системы Гулага". Поскольку его имя мало что говорит читателям, поясним, что впервые бывший старший лейтенант РККА, Г.Васюра, попавший в плен 29 июня 1941 г. и служивший в украинских полицейских частях, созданных оккупантами, был приговорен к 25 годам лишения свободы в 1952 г. А в 1955 г. он был освобожден по амнистии. В последствии, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами об участии гауптамана СС Васюры, начальника штаба 118 полицейского батальона, в руководстве уничтожением жителей белорусского села Хатынь, в январе 1987 г. трибуналом Белорусского военного округа он был приговорен к высшей мере наказания. Задавая своей зарубежной аудитории риторический вопрос, а знали ли организаторы "перестройки", куда они хотели вести страну Горбачев отвечал на него так: - Я знал, что представляет из себя наша система, знал ее изнутри. Я видел, что вырвать страну из объятий брежневского неосталинизма будет трудно, что придется пойти далеко... Однако на первых этапах мы еще не видели всех трудностей... Честно говоря, мы тогда до конца еще и не понимали, что такое наше общество. И поэтому поиск маршрута перестройки прошел через ряд этапов". Понятно, что руководитель, признающий, что не понимает, где он находится и что надо делать для исправления положения, утрачивает моральное право на руководство и должен подать в отставку. Но не таков Горбачев. "Все, что делалось после 1985 г., - продолжал витийствовать он, - делалось с оглядкой на состояние общества, на возможную реакцию партии, с оглядкой на собственные, еще не преодоленные тогда идеологические догмы. Концепция, философия реформ развивалась постепенно. Развивалась в результате все более глубокого осмысления реального положения в стране, и на базе теоретических размышлений, и, конечно, с учетом шедших в обществе дискуссий. По мере расширения пространства гласности и свободы, появления оппозиционных сил, понимание целей перестройки общества перестало быть идеологически однозначным. Это определилось уже к 1988 г." Обратим внимание здесь на то, что до поры до времени Горбачев в Мехико не говорит ни о собственной точке зрения, ни о позиции руководящего органа партии - ее Центрального комитета по этим актуальным для развития страны и ее будущего вопросам. Хотя напомним, что ранее, 8 марта 1992 г., выступая на аналогичную тему в мюнхенском театре Камершпиле Горбачев, явно рассчитывая найти сочувствие у зарубежной аудитории, вещал: - Все приходилось делать с оглядкой на идеологические догмы, - то есть на идеологию и программные заявления партии, и на возможную реакцию партии. - А как партия следит за своими вождями За каждым словом! - продолжал духовное самообнажение недавний генсек, не понимая, что каждая партия имеет полное право и действительно наблюдает за своими избранными руководителями лидером, а порой и отказывает им в оказанном доверии. И именно в этом, в том числе и в ответственности за оказанное доверие, и коренится один из фундаментальнейших принципов демократии. Чего не поняли Горбачев и его присные. - Однако, - продолжал Горбачев, - повторяю, принципиальный выбор был сделан... У нас были иллюзии - теперь я могу говорить об этом прямо, это уже осознанный выбор, - насчет способностей правящей коммунистической партии не только в начале, но и в дальнейшем, что эта партия может стать мотором кардинальных перемен... Итак, Горбачев сознается, что партия не только не оправдала его доверия, но и обманула его ожидания. Короче говоря, он оказался не в той партии. И что должен сделать в этой ситуации порядочный человек Но не ждите этого от Горбачева. Он объявил войну своей партии. В баварском Камершпиле он не скрывает, что его курсу "...стало нарастать сопротивление, и в обществе развернулась настоящая ожесточенная схватка". Лишь через три с половиной года после, по его словам, "переломного 1988 г.", Горбачев признается в двойной игре и сознательном обмане: "...если бы мы на XIX партконференции сказали, что задача состоит в том, чтобы партию отодвинуть, убрать ее из государственной сферы, чтобы она занималась своим делом, то есть политическими функциями: готовила лидеров, программы, вела работу с народом, - эта конференция провалилась бы". Что означало бы объявление недоверия Горбачеву и Ко, избранному и проводимому ими политическому курсу, который сулил только многие тяготы обманутым им гражданам страны. Необходимо, однако, обратить внимание на крайне странное, скажем прямо, непонятное для лидера политической партии стремление ее "отодвинуть, убрать из государственной сферы". Ведь, насколько мы знаем, никто не стремится убрать лейбористов или конкурирующую с ними консервативную партию из государственного управления в Великобритании, "зеленых", социал-демократов, да и ХДС/ХСС в ФРГ, или любую из правящих партий в США. Но, продолжал откровенничать Горбачев, "тогда вопрос был поставлен по-другому... Это прошло. Но, как только увидели, к чему ведет разделение властей, и кто чем должен заниматься, так в партии снова возникло противодействие реформам". Следует, однако, уточнить одно крайне важное обстоятельство: реформам по-горбачевски, но их "архитектор" уже сознался в преднамеренном обмане своей партии - для нормального западного политика, это - самоубийственный поступок. Но не таков наш бывший президент. "С этого времени, - искал сочувствия у зарубежной аудитории наш политический стриптизер, - заседания каждого пленума ЦК превращались в бой. Это была изнурительная, тяжелая борьба". Итак, Горбачев начал борьбу с собственной партией. Обратим внимание на то, что "демократический" генсек Горбачев все же признавал плюрализм и иные мнения: свое и ошибочные, с которыми и пытался вести беспощадную борьбу - почитайте его последние выступления. И вновь в речи Горбачева всплывает таинственная фигура умолчания "мы": "историческую задачу мы решили: тот монстр рухнул, люди получили свободу, в обществе развернулись демократические процессы...". Не комментируя последнюю, отнюдь не бесспорную сентенцию Горбачева, вновь подчеркнем факт признания его в предательстве партии и в ее целенаправленном обмане. Публичный акт политического самоубийства завершен. Лишившись последних прикрытий политически обнаженный на сцене Горбачев перед сотнями устремленных на него удивленных глаз еще осмеливается(!) пускаться в рассуждения о "соотношении политики и нравственности". Как бы оправдываясь за свое грехопадение он покаянно объяснял немецкой аудитории, что "вся эта "нерешительность" президента, его медлительность" ( я все это ставлю в кавычки), то есть моя тактика, мой подход и позволили накопить в обществе такие силы, которые, как теперь говорят, создали базу для сохранения и продвижения демократических преобразований". Окончив акт нравственно-политического стриптиза, Горбачев попенял на тяжелые условия его предыдущей "работы", видимо, расчитывая на сочувствие зарубежных слушателей. "Суверенизация республик, возрождение национального сознания и нарастание этнических конфликтов, - вещал Горбачев в Мехико, как будто это не он лично нес ответственность за всплески насилия и даже кровопролитие, сопровождавшие все чаще возникающие конфликты, - пересмотр - (кем - ох, не даст Горбачев ответа на этот вопрос первостепенной значимости! - О.М.), - устоявшихся ценностей и идеалов советского общества, - все это вместе взятое поставило вопрос о новом определении нашей духовной, культурной, геополитической идентичности. Словом, мы, - ох уж эта многозначительная "фигура умолчания" МЫ в устах Горбачева! - пришли к выводу о необходимости смены системы". Этим своим признанием Горбачев вновь расписывается в предательстве и обмане. И при этом у Горбачева ни слова о том, что это узко заговорщическое решение не получило никакого официального одобрения и утверждения, о чем, в отличие от наших соотечественников, неизвестно западным читателям и почетателям "борца с тоталитаризмом и за демократию". Ни слова - о личной ответственности за нарушение Конституции страны, частичную утрату ее суверенитета, ее развал, многочисленные человеческие, территориальные и экономические потери. В этой связи, в свете подобного "добровольного признания", на наш взгляд, следует по иному взглянуть на все события, связанные с подготовкой и созданием ГКЧП в СССР. И демократу Горбачеву нет никакого дела до мнения о его выводе тех рядовых "советских граждан", чье доверие и отданные за него голоса вознесли его на вершину пирамиды власти. "Демократ" Горбачев не считает нужным считаться и отчитываться перед своим народом, что является еще одним краеугольным принципом подлинной демократии. Приводимые нами неоспоримые факты политической биографии главного "архитектора перестройки", на наш взгляд, однозначно свидетельствуют о том, что Горбачев оказался отнюдь не личностью, адекватной своему посту и времени своего политического бытия. Прошедшие 5 с половиной лет позволяют вновь поближе взглянуть на судьбу и роль этого судьбой Отмеченного. Главной ошибкой Михаила Горбачева россияне считают распад СССР, а главным его достижением -- установление демократических свобод. Таковы данные опроса ВЦИОМа, который провели к 80-летнему юбилею бывшего президента СССР. По данным опроса, число тех, у кого Горбачев вызывает раздражение, снизилось с 30% в 2001 году до 20%. Отвращение к экс-президенту испытывают всего 5% респондентов (вместо 9% в 2001 году). Число симпатизирующих и уважающих Горбачева также снизилось (с 31 до 15%). Наиболее распространенным ответом на вопрос об отношении к политику на сегодняшний день является безразличие (47%). Респондентов также попросили перечислить главные заслуги и ошибки экс-президента. 10% назвали введение демократических свобод, 5% -- окончание холодной войны, 2% -- разрешение предпринимательства. 31% помянули распад СССР, упадок в стране -- 5%. Перестройка и антиалкогольная кампания попали сразу в обе категории. Подробнее: http://news.mail.ru/society/5425325/frommail=1 regnum.ru/news/1379568.htmlforprint У россиян нет единого мнения о роли Михаила Горбачева в распаде СССР. Одни считают, что его влияние в этом процессе было первостепенным (42%). Другие, напротив, убеждены, что СССР все равно бы распался по объективным причинам, даже в том случае, если бы на месте Горбачева был другой политик (37%). Такие данные публикует Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) на основании результатов опроса, проведенного в 46 регионах России в преддверии 80-летия Михаила Горбачева. Молодые россияне склонны думать, что распад СССР произошел бы и без участия Горбачева (41%), пожилые сограждане, напротив, приписывают ему ведущую роль в этом процессе (57%). В том, что влияние Горбачева на процесс распада Советского Союза было определяющим, убеждены, главным образом, сторонники КПРФ (70%) и малообеспеченные респонденты (49%) и жители средних городов (49%). Мнение, согласно которому Советский Союз распался бы и при другом лидере, наиболее характерно для приверженцев ЛДПР (42%), обеспеченных россиян (44%), москвичей и петербуржцев (49%). В опросе приняли участие 1600 человек. Статистическая погрешность не превышает 3,4%.

* Айхо Далерт Окдерин-Ольдеро, хранителю второй категории, магу, брату и просто родному человеку посвящается... " опрокинутой чашкой опустится ночь, шорох крыльев спугнет чей-то сон, станет страшно, а значит уже не помочь, не спасти за преградой окон... " (с) Джем сумерки накрыли город своей сказочной пеленой. отблески многочисленных иллюминаций, огней и фейерверков причудливо освещали накрывшие город облака. на небольшом столе пододвинутом к самому подоконнику сидела девушка. на вид ей было не более двадцати. небольшое тельце едва прикрывала старая заношенная рубашка, да оборванные по краям брюки. легкий зимний морозец основательно поселился в комнатке из-за чего фигурка у распахнутого окна казалась ледяной статуей. *** " я между пламенем свечи и светом отдаленных звезд я между тенью и зарей, моя душа меж ними мост... " (с) Люсиль легкое покашливание, босые ступни легко ступили на промерзший ковер, скрипнули створки закрывающегося окна. - промерз сейчас соберу чай... - рушится ледяная картина, оживает легенда. замерзшие глаза, привычные движения, постепенно оттаивает взгляд. кажется что даже кожа приобрела какой-то отличный от бело-черного оттенок. на стол ставится прочаянная пиала с россыпью чаинок на дне. легенда садится на ковер напротив. случайно нарочно словно сталь взгляд входит в душу - едва заметная улыбка. во дворе с ревом взлетела ракета, кто-то громко поздравляет с чем-то важным и понятным лишь ему. в кресле как-то незаметно расслабляешься. отблески огней пляшут цветной россыпью на оконной пленке. легкие пальчики быстро перебирают проводки и кнопочки. пара мгновений и маленькая искусственная елочка вспыхивает переливом цветных лампочек, но холод не хочет отступать. фигурка поднимается и ставит меж нами странный столик закапанный воском. пара движения и на нем загорают четыре церковные свечки. легко бьющееся пламя вытесняет из уютной комнатки холод прошлого. в перекрестье свечей ставится бокал красного вина. губы едва слышно перебирают имена тех, кто ушел, не выдержал, отступил или просто устал. свечи догорают до половины. девушка берет бокал, отпивает и подает его мне. я делаю пару больших глотков. вино быстро растекается принося приятное тепло и непривычное состояние расслабления. - чего ты хочешь - наверное самый тяжелый для меня вопрос. - быть счастливым вопреки... - врешь, ты так не сможешь. - как она узнала - тебе нужен отдых, но не счастье вопреки всему. - я изменился! - да, а я не заметила... - плохие информаторы - почему она шутит не ужели нельзя иначе - ты хотел вернуться... - глаза в глаза. нет, кажется она знает дело лучше чем я свою душу. - тебя примут. а теперь расскажи о проблеме. - зачем - что б не нести в будущее боль, но надежду... - есть одно существо. мы расстались очень давно... мне б хоть знать что на... - легкая улыбка, девушка протягивает стакан. - пей! она помнит тебя и ждет. - это было до твоего рождения!.. - знаю. ее обратили в вашу веру. она жива, точнее теперь она одна из вас. - но ты ведь... - Ольга - я не знаю что отразилось на моем лице. - Она ищет тебя. Поверь мне, я знаю что говорю. - как откуда - ты сам кормил меня с руки. а вы станете отличной парой... этот шелест не спутаешь ни с чем. легкий, едва слышный шелест кожистых крыльев и внутренний холодок. пару мгновений спустя в комнату вошла молодая женщина лет двадцати семи с темно-русыми коротко стриженными волосами и неестественно карими для этого вида глазами. она подошла к столику, прошептала имена, отпила из бокала и села в предоставленное кресло. - Сказка только начинается... в тот момент, в этой маленькой едва согретой комнатенке я был не одинок, был счастлив, был дома. впервые за долгие годы своей жизни. - ура!!! - прокричало сразу несколько не вполне трезвых глоток на улице. - уже скоро - почти шепотом сказала девушка и прикрыла глаза. в комнату вошел подросток лет двенадцати. опрятно одетый, без вских особенных черт. прошептав свои имена он так же присел на кресло. молодость и любопытство брали верх. спустя некоторое время он начал любопытно озираться. цепкий глаз выдирал из полумрака комнаты то книжный шкаф, то устаревшую модель Терминала, то висевшую на стене боевую сталь. на комнату опустились сумерки. все цвета поблекли. из освещения остались только догоравшие свечки. и каждый из собравшихся молча смотрел на эти скупые огарки. свечи синхронно дернулись и погасли. - счастья вам в новом году. будьте! - голос девушки прозвучал не нарушив царившего вокруг торжественного оцепенения - мир тебе - шепотом ответил я - веры нам всем - женщина старалась говорить тише - и удачи - звонко прозвучал голос подростка мгновения в комнате стояла полная тишина и темнота. впрочем, звуки и свет были лишними. по кругу пошел бокал с вином. на лицах застыли чистые улыбки. почему-то захотелось облегченно вздохнуть. - ура!!! - опять провопили под окнами и пустили ракету. в комнате заиграла огнями елочка. из невидимых колонок полилась легкая и приятная музыка. начался новый год, а значит все еще впереди... *** холодный январский рассвет незаметно прокрался в устало спящий после праздника город. отблески многочисленных иллюминаций, огней и фейерверков причудливо освещали разбредавшихся над городом облака. на небольшом столе пододвинутом к самому подоконнику сидела девушка. небольшое тельце едва прикрывала старая заношенная рубашка, да оборванные по краям брюки. легкий утренний морозец основательно поселился в комнатке из-за чего фигурка у распахнутого окна казалась ледяной статуэткой со странно живой и осмысленной улыбкой на потрескавшихся от мороза губах. " под шум слез мокрых крыш скорей спи, мой малыш раз мы можем летать, добрым архангелам нас не догнать... " (с) Кошка Сашка

3. -- Что случилось-то, господи боже -- Да ты что, едрёна-батона, совсем ничего не помнишь -- Ничего. Ну помню только, как белые напали, стрелять начали... Ну ещё как мы с вами, товарищ капитан, в овраге лежали... потом это... как я гранаты кидал. -- Ну а потом -- Потом... потом как удирали помню. Вот -- Ну а как носок натягивал, что совсем не помнишь -- Носок Ах да! Помню, как натягивал, а потом... Не, вот потом, как раз не помню. А что произошло Мы их... победили Да Грум совершенно сбитый с толку лежал на своей койке, окружённый весёлыми солдатами и серьёзным Розенгаузом, который сам, признаться, был в восторге от проделанных Грумом фантасмагорических действ. -- Ну а что всё-таки случилось -- не унимался он. -- Ну что- что, тебе красная звезда полагается, -- со всею важностию произнёс Розенгауз. -- Герой ты у нас. -- Как это Не понял... Я -- Ты, ты, едрёна-батона. Ты наш отряд от смерти спас и меня в том числе, -- сказал Джон и на сей раз улыбнулся-таки своей, как всегда, коронной улыбкой. --Но... подождите...как А где Трифонофф -- К сожалению, мы его потеряли так же, как и ещё 15 человек вместе с ним, но если бы не ты... -- Что они все... погибли --- Спокойно, Грум, едрёна-батона, это же война, так что относись к ней как к должному. Но я тебе говорю, ты спас всех остальных, понимаешь Благодаря тебе мы все живы и едем дальше, етить твою мать, -- сказав это, Розенгауз заметил, как на глаза бойца стали наворачиваться слёзы. -- Ты герой! -- крикнул вдруг кто-то из солдат. -- Ты настоящий герой, Грум! Бачило, однако, не отреагировал на бурные восклицания, а лишь вытянул из кармана свой носок и прижал его к груди. -- Храни тебя бог! -- сказал Розенгауз и перекрестил парня, который к этому моменту уже просто рыдал взахлёб. Никто не стал его успокаивать, все хорошо понимали, что Бачило только сейчас осознал всю важность той роли, которую ему довелось сыграть. Жаль только, что об этом у него не осталось совершенно никаких воспоминаний. -- Красную звезду... Мне Красную звезду... звезду, -- сквозь слёзы лепетал Бачило. -- Послушайте, солдаты! -- торжественно произнёс Розенгауз, -- Сегодня для вас состоялось боевое крещение. Я надеюсь, что вы все это хорошо понимаете, едрёна-батона, теперь вы смогли сами сполна ощутить на своей шкуре, что такое война, что такое смерть и гибель близких людей. Ощутили -- Ощутили, товарищ капитан. -- Очень хорошо, едрёна-батона. Собственно говоря, я вас с этим и поздравляю, ребята. Ещё пару каких-нибудь часов назад вы были никем, вы были желторотыми наивными юнцами, едрёна-батона, которые и винтовку-то как следует держать не умели, а сейчас... А сейчас, не могу не восхищаться тому, что вижу перед собой теперь настоящих мужиков. Вы только что продемонстрировали свою храбрость и мужество, доказали, что не просто так вступили в ряды красной армии и что стоите того, чтобы сражаться во имя Революции. Я горжусь вами, бойцы и честно говоря, нахожусь в полнейшем недоумении. -- Да, товарищ капитан, единственное, что смущает, так это гибель наших ребят. Оказия, если не сказать больше, -- это был Конопатенко. -- Согласен с тобой, Ник, -- проговорил Розенгауз, -- Мне тоже их очень жаль, поверь, но, едрёна-батона, согласись, что при том раскладе, который у нас был, мы бы все уже были мертвы, если бы не Бачило. Врагов оказалось минимум в три раза больше, и чудо, что мы вообще остались живы. -- По-другому это никак не назовёшь, это уж точно, однако, рассуждая по принципу нигелированной прагматики, я прихожу к выводу о трансцендентных формах познания, а именно мне остаётся неясным, как Бачило удалось, подвергшись аутентичной метаморфозе, совершить сей акт, исход которого нам всем выдался случай наблюдать. -- Хм.. Действительно, Ник, я сам был глубоко поражён этому событию и нахожусь в стопроцентной прострации, да я думаю и остальные тоже, так ведь -- Так! -- Вот видишь... -- А я бы хотел докопаться до сути всего, товарищ капитан. "И чего это он такой настырный Едрёна-батона, завидует что ли, что звезду не ему дадут" -- подумал Розенгауз. Конопатенко между тем продолжал: -- Видите ли, товарищ капитан, всё это весьма и весьма странно, трансцендентно, я бы даже сказал, но всему должно быть логическое объяснение... -- Едрёна-батона, не могу с тобой не согласиться, если ты такой умный, может, поведаешь нам, к каким результатам ты пришёл в процессе своих рассуждений Конопатенко невольно оказался в центре круга, солдаты смотрели на него мутными глазами, выражающими, однако, нескрываемый интерес ( и это несмотря на то, что никто из них ни черта не понимал из разговора двух людей, но, тем не менее, правом свободной интерпретации обладал каждый). Конопатенко, широко размахивая руками, принялся вдаваться в подробности. Мы всё же, дабы не загружать читателя излишними заумными фразами, не будем пересказывать в точности монолог просвещённого до нельзя солдата, а лишь очертим его в двух словах: Конопатенко высказал предположение, что Бачило являлся сыном одного очень известного генерала и обучался под его чутким руководством в некоей школе особой секретной подготовки, где он и научился всем этим трюкам, продемонстрированным им в недавнем бою. Розенгауз же на это отвечал полным несогласием, подкрепляя свои доводы о невозможности этого факта, ибо Бачило в этом случае просто-напросто никак не мог попасть в этот поезд. " Может быть, он секретный агент" -- думалось между делом Розенгаузу. -- " Надо бы его всё-таки проверить. Позже, когда проплачется, проспится и уже будет в состоянии разговаривать". В общем, как и в прошлый раз, между Ником и Джоном завязался горячий спор, и мы проследим только его концовку: -- Я же вам говорю, он сын генерала! Я уверен, уверен! -- Да какого генерала, едрёна-батона, ты в своём уме Подумай сам, чёрт тебя подери, никогда в жизни генеральский сын с нами здесь не оказался бы! -- А я говорю, что оказался, я вам заявляю совершенно определённо, товарищ капитан! -- Да не попал бы он сюда, ну как тебе втемяшить Это я тебе говорю, понимаешь ты или нет, я! Я! Я! -- Да как не хрен! -- Чиво Чиво ты... -- Ой, извините... Розенгауз в приступе горячки схватил солдафона за ухо и хотел уже было врезать ему оплеуху, как следует, но его руку остановил Бачило, вдруг появившийся среди бойцов. -- Не надо, товарищ капитан, -- заплаканным голосом произнёс он, -- Мы в бою 16 человек потеряли, а вы тут всякие споры разводите. Розенгауз явно опешил, даже опустил глаза, ясно понимая, что Грум в этой ситуации прав был как никогда. -- Дело всё в этом, я же говорил вам, -- ещё более гундосым голосом промямлил Бачило и кинул свой носок в центр круга. Все тут же уставились на этот уже ставший легендарным шерстяной предмет. -- Никакой я не генеральский сын и ни в какой школе не учился, -- сказал Грум и опять громко заревел как белуга. -- Чего это с ним, всё плачет да плачет -- поинтересовался один из солдат. -- Всплеск меланхолического депрессива. Пройдёт, -- хладнокровно констатировал Конопатенко и нагнулся, чтобы поднять носок. -- Ну И что скажешь, едрёна-батона -- поддевающим тоном обратился к Нику Розенгауз. Конопатенко держал носок на вытянутой руке, зажав другою нос. -- Трудно сказать, товарищ капитан, требуется основательная экспертиза, но я, честно говоря, за неё не взялся бы. Весьма инфернальное благоухание издаёт сей предмет, -- с трудом выговорил он. -- Вот и отдай его владельцу, едрёна-батона, а то только и делаешь, что философствуешь тут. Гвардеец послушно передал носок Бачиле, и тот, кстати, тут же перестал ныть, лишь по его грустным глазам пробежало безнадёжное " я тут не при чём", а так он оставался спокоен. -- И всё же ты герой, Грум, -- положил ему руку на плечо Розенгауз, -- А что касается погибших, то приказываю всем почтить их минутой молчания. Немедленно! Отдавая однообразное "три-та-та-три-та-та" ( так и хочется " мы везём с собой кота" добавить), революционный поезд продолжал своё движение. Ещё один день остался за плечами, ещё один из многих кровавых боёв ушёл в историю, оставив на её страницах свой глубокий печальный след. Жмень под вечер выглядел на удивление бодро, если не считать ужасного запаха перегара, которым он то и дело одарял окружающую действительность. Он пребывал в хорошем настроении, особенно обрадовался, когда его навестил Розенгауз, появившийся, как всегда, внезапно и незаметно ( всего скорее из-за того, что цвет его кожи сливался в единое целое с всеобъемлющей чернотой спустившегося сумрака). Джон, в отличие от Василия, выглядел куда более подавленным и расстроенным. -- Что это вы, товарищ капитан, грустный какой-то -- забеспокоился за своего начальника Жмень. -- Да где ж тут не грустить, едрёна-батона, когда такие дела творятся. Ума не приложу, как нас смогли вычислить -- А, вы всё об этом думаете -- Ну конечно, едрёна-батона. Посуди сам, белые успели нам даже засаду организовать. Как только они про нас узнали Как Мож настучал кто Немудрено, если ещё до места не доедем. Это ж не дай бог, едрёна-батона. Кто знает, может тут этих белорылых полным-полно по округе бегает, а мы ничего об этом не ведаем, -- высказав вышеупомянутые мысли, Розенгауз достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, затем, прикурив папироску, развернул его. На нём была схематично изображена карта, и не трудно, я думаю, было догадаться, что она представляла собой ни что иное, как маршрут движения, по которому они сейчас ехали. -- Где мы находимся -- осведомился Розенгауз, протягивая листок Жменю. Машинист, профессионально стрельнув глазом, незамедлительно ткнул пальцем в прочерченный отрывистыми линиями отрезок: -- Здесь! -- Точно Это где-то полпути. -- Ну да, так и есть, товарищ капитан. -- Уверен -- Ещё бы... Что ж вы мне совсем не доверяете что ли -- немного обиделся Жмень. -- Да хрен тебя знает, ты же пьяный всегда! -- Товарищ капитан! Вы это бросьте, пожалуйста. Мне пьяному жить хочется, а трезвому дык всё хуже некуда. Я уж лучче пригублю маленечко, чем вот так мучиться буду, ей богу. Света белого не видеть, лучче мне, во как! -- Да ладно, ясно мне всё с тобой, Васька, -- по-дружески сказал Розенгауз. -- Ты только не обижайся, окей -- Как вы сказали -- Ну хорошо, то бишь, едрёна-батона -- Да как на вас обижаться, товарищ капитан, когда вы у нас один такой, я других, как вы, не знаю. -- Ну ладно, ладно, полно тебе, едрёна-батона. Я без тебя тоже не смог бы обойтись, поверь. Жмень, польщённый этими словами, расплылся в самодовольной улыбке, редко кто ему говорил в жизни подобное, поэтому он придал этим словам просто огромнейшее значение, тем более что сказаны они были человеком, которого он уважал безмерно. -- Вот только зря вы Аркашу так, товарищ капитан, добрый малый был, -- проговорил с грустью затем Жмень. -- Эх-эх-эх, Васька, Васька, ты пойми, что по-другому я не мог, у нас тут с тобой очень серьёзные дела, чтобы не жертвовать кем-то, понимаешь, едрёна-батона Всё должно было остаться в строжайшем секрете, никто не должен был знать о том, что мы поменяли курс, поэтому я так поступил. -- Оно ж понятно, товарищ капитан, понятно, -- вздохнул Жмень. -- Только вот, едрён-батон, не вышло ни хрена! -- поменяв тон на злобный высек Джон. -- Не вышло, едрёна-батона! Белые знают о нас, теперь надо смотреть в оба, иначе... -- Кранты нам! -- закончил мысль Васька, проведя ребром ладони по своей худощавой шее. -- Вот именно, чёрт подери. Так что будь на чеку, я тебе ещё пару бойцов приставлю, чтобы понадёжнее было, пусть стоят, караулят. -- Розенгауз на секунду задумался, затем добавил: -- И только чур не поить мне пацанов! -- Да было бы чем... -- Скажешь тоже, -- усмехнулся Джон, -- Я тебя слишком хорошо знаю, небось самогонкой на неделю запасся, а Прощелыга чёртов. -- Ну есть немного, -- виновато отпарировал Жмень и как-то сконфузился даже. -- Смотри мне, -- Розенгауз постарался выговорить эти слова максимально запугивающее, однако он хорошо понимал, что на Жменя подействовать они не могли ни при каких обстоятельствах. Василий готов был бухать хоть под дулом винтовки, хоть под угрозой прямого попадания в ад. Ничего не боялся этот человек, ничему не верил. Позвав ещё двух бойцов, Розенгауз покинул голову поезда. Несмотря на поздний час, солдаты, конечно, не спешили ложиться спать, слишком свежи были воспоминания, требуемые ещё долгого словесного обсуждения, да и Розенгауз, хорошо понимающий возбуждённое состояние своих бойцов, не мог отказать им в этом. Они того стопроцентно заслужили. Сам капитан находился в специально отведённой для него комнате, ограждённой от остального пространства вагона двумя фанерными стенками. В комнате ничего не было, кроме небольшого письменного стола, двух стульев, дряхлой лампочки под потолком, ну и, пожалуй, единственного изыска во всём поезде -- разноцветной занавески, бережно покрывавшей мутное стекло окна. Alex застал Розенгауза за писаниной, Джон, совершенно отрешенный от мира, что-то усиленно строчил на обглоданном клочке тетрадного листка и не заметил вошедшего без стука солдата, пока тот не подал голос: -- Так что же в остальных вагонах Розенгауз даже сначала не понял, то ли этот вопрос прозвучал у него сам собой в мозгу, то ли он сам произнёс эти слова, повинуясь некоему бессознательному порыву. --- Ч-ч-что... -- растерянно поднял глаза на солдата Джон. Alex слыл человеком находчивым и сбить его с понталыку делом было не из лёгких: -- Очень хотелось бы знать, товарищ капитан, будьте любезны, скажите. Розенгауза немало смутила такая прямолинейность бойца, и он не сразу даже нашёлся что и ответить. -- Присядь, -- попросил он, спрятав между тем исписанный листок в ящик стола. Alex спокойно сел на второй стул и, сложив в замок руки, уставился на своего капитана как ни в чём не бывало. -- Ты где так штыки научился метать -- явно стараясь перевести разговор в другое русло, спросил Розенгауз. -- А-а-а.. штыки. Ножи скорее, чем штыки. Это у меня с детства. Увлечение такое, вот. -- Похвально-похвально, солдат. Давно я подобного не видел. -- Да ладно, вы, товарищ капитан, ничё тут такого нет, я и не то ещё могу, -- довольным тоном произнёс Alex. -- Во как Например. -- Я ещё жонглировать ими умею, вот. " Дурачком прикидывается. Точно". -- смекнул меж тем Джон. -- Ну даёшь, чё и в самом деле -- А то! -- Покажешь, может Alex, улыбнувшись, придвинулся поближе к Розенгаузу и, глядя ему прямо в глаза, почти шёпотом сказал: -- А вы взамен на это расскажете мне про вагоны "Вот прицепился как банный лист к заднице. И что это ему всё так любопытно, едрёна-батона" -- А с какой целью интересуешься -- несколько загадочно проговорил в ответ Джон. -- Ну как, с какой, интересно всё-таки. Мы уже с пацанами спорить начали, ну я и решил вас спросить. А что, мож секрет какой Розенгауз замешкался на секунду, но тем не менее не позволил себе упасть лицом в грязь. -- Во как, едрёна-батона, вы даже спорить начали -- он был явно недоволен. -- А то! Ну знамо дело, вагонов-то пять, а мы только один занимаем. -- И давно вы над этим думаете -- Ну как, да нет, недавно. Со вчерашнего дня. -- Со вчерашнего Ага. Ясненько. " А не такие уже они и дураки, как кажутся, надо с ними поосторожнее". -- Хорошо. Хорошо, боец. Я отвечу на твой вопрос. -- Честно -- Честно-честно. Обещаю, но только при одном условии. -- Да Ладно. И что за условие -- В карты любишь играть Alex от такого вопроса сразу пришёл в восторг, лицо его тут же засветилось всеми цветами радуги, он даже вскочил со стула, чем привёл Розенгауза в состояние тотального негодования. -- В карты В карты, вы сказали Товарищ капитан! Товарищ капитан! -- замельтешил Alex, буквально выкрикивая эти фразы. -- Ещё бы! Ещё бы! Конечно, люблю! Вы что! Меня хлебом не корми, дай только волю! - Тише! Тише! -- попытался тщетно успокоить взбудораженного бойца Джон. -- Спокойнее, едрёна-батона. -- Да как спокойнее, когда вы о картах заговорили! Товарищ капитан! Неужто сыграть хотите -- Ну да. -- Со мной -- Ну а с кем же -- Что, прямо сейчас -- Хм... Едрён-батон, конечно сейчас, а когда же Alex затрясся всем телом, на лице отобразилось безудержное волнение, плавно переходящее в маниакальную озабоченность. Солдат в момент превратился в единый комок азарта, который ничем уже очевидно невозможно было унять. Глядя на него, Розенгауз пришёл к выводу такому противоречивому, что и не знал, куда себя деть, никак его представление о закоренело-провинциальных жителях не вязалось с увиденной им реальной картиной, столь неправдоподобной и неестественной, что в это трудно было поверить. -- Но учти, дружище, что я на просто так не играю, -- предупреждающе проинформировал гвардейца Розенгауз, надеясь всё же на отказ со стороны того. Но Alex был неудержим: -- А кто вам сказал, что на просто так, товарищ капитан Приготовьте деньги. Размеренную болтовню красногвардейского коллектива нарушили две фигуры, резко появившиеся из капитанских покоев. В одной из них солдаты без труда узнали своего любимого командира, нервозно мнущего в руках потрёпанную колоду карт. Другим человеком оказался Alex, выглядевший на редкость весёлым и самоуверенным. Сначала никто не понял, что, собственно, будет происходить здесь в ближайшее время, но Джон быстро поставил всех своих подчинённых в известность. Тут же немалый интерес прочитался в их одинаково трезвых глазах, тема боя была закрыта в немедленном порядке, и уже буквально через минуту солдаты внимательно назирали за расположившимися в центре вагона мужчинами. Усевшись прямо на пол, они встретили друг друга пытливыми взглядами. -- Предупреждаю, что я лучший игрок при штабе, едрён-батон, так что советую в последний раз подумать, стоит ли тебе со мной играть. -- многозначительно проговорил Розенгауз, всё так же мусоля старенькую колоду. -- Ничаво-ничаво, я тоже не лыком шит, -- совершенно не испугавшись выпалил Alex. -- Сдавайте, товарищ капитан, и с богом. -- Ха-ха, -- тут же засмеялся Джон. -- А ставки мы будем делать Я же предупреждал. -- Конечно. Ваша -- выражение лица гвардейца стало вдруг напряжённым. " Ну держись, смельчак. Сейчас схлопочешь по первое число, едрёна-батона", -- подумал Розенгауз, хитро улыбнувшись. Затем Джон достал из кармана кошелёк и вынул из него рублёвую купюру. -- Ну что, малыш, не много для тебя -- надменно поинтересовался он. Все взоры солдат обратились к их сослуживцу, но тот абсолютно спокойно полез к себе в карман. Его грязная рука с чёрными не стриженными ногтями незамедлительно вытащила идентичную денежную единицу, что повлекло за собой всеобщее удивление. "Деревенщина И при деньгах" -- пронеслось мимолётно в голове Джона, но лишних вопросов он всё же решил не задавать, а лишь предвкушая, как всё содержимое кармана бойца перекочует к нему, принялся-таки сдавать карты. Правила были просты до безобразия: тот, кто побеждает, забирает всё, и немудрено, что играть предстояло в подкидного "Дурака". -- Козырь треф, товарищ капитан, -- проговорил Alex, чем вызвал у Розенгауза раздражение, будто он сам, видите ли, этого не заметил. -- Да хорошо, едрён-батон. У меня шесть. -- Джон, естественно, показал карту. -- Начнём, -- потирая руки и всё сильнее разгораясь в приступе азарта, вымолвил Alex. Ничего не ответив, Розенгауз уверенной рукой сделал первый ход. Недавнее оживлённое состояние вагона теперь исчезло, видимо, безвозвратно. Все сохраняли, как им казалось, весьма уместное молчание и внимательно следили за каждым движением двух игроков. С самого начала сразу стало ясно, что удача далеко не на стороне красногвардейца, козыри всё никак не хотели идти ему в руки, зато Розенгауз был явно не обделён вниманием фортуны, она снисходительно посылала ему карты с изображёнными на них чёрными крестиками. Alex старался как мог, это было очень хорошо по нему заметно, стоявшие рядом бойцы конечно же переживали за него и болели, хоть и не показывая этого внешне, однако их поддержка вряд ли могла хоть как-то помочь незадачливому солдафону, приложив конечно же немало усилий, он в конце концов проиграл. -- Ну что, едрёна-батона -- усмехнувшись, произнёс Розенгауз, забирая деньги. -- Я ведь не случайно тебя предупреждал. Просрёшься ведь. Вот и просрался. Alex всё же не выглядел расстроенным, наоборот, его настроение стало даже более приподнятым, нежели оно было до начала игры. -- Да уж, товарищ капитан, так и есть. Эт бывает. Давайте ещё. Такой поворот дел не мог не удивить Розенгауза, да и не его одного. Он всё никак не мог понять, то ли Alex обычный самоуверенный тип, то ли он глухой дурачок ( которым кстати он и стал, исходя из особенности игры), а может, он вообще что-то замышляет Тогда что, да и откуда у него деньги -- Ещё -- не поверил своим ушам Джон. -- Ты что рехнулся Едрён-батон, средствами хоть располагаешь Alex лишь молча кивая, достал ещё один рубль из своего волшебного кармана. Солдаты восторженно хмыкнули. -- Во как. Ну что ж... -- Розенгауз не стал больше ничего говорить и положил свою купюру. Началась вторая игра. По первым минутам она не шибко отличалась от предыдущей, Розенгауз вновь захватил инициативу, он играл с чувством, смакуя каждый ход, кидал карты с силой, сопровождая всё это вспомогательными задорными репликами, типа: " А вот! А вот так! А так" ну и т.д. и т.п. Alex не был противоположностью Джону в этом случае, он не менее живо и эмоционально реагировал на весь ход игры. В конце концов у них на руках осталось пять карт: две у Розенгауза и три у гвардейца. Джон был полностью уверен в победе, тем более, что следовал его черёд ходить. Он уверенно пошёл с козырного короля, ничуть не сомневаясь, что Alex его немедленно заберёт, а дальше Джон рассчитывал завершить всё шестёркой, вальяжно опустив её на плечо бойца. Alex с ничего не означающим видом посмотрел на лежащую перед ним карту, Розенгауз уже принялся улыбаться, а солдаты стали настолько смирны и неподвижны, что походили на тех экспонатов, которые в изобилии представлены на выставке восковых фигур. Повисло ещё более тревожное молчание, игроки с неподдельным упорством смотрели друг другу в глаза, будто это могло благоприятно повлиять на исход игры. Розенгауз про себя уже праздновал победу, уже насмехался он над бестолковым солдафончиком, осмелившимся противостоять его капитанским способностям, как вдруг с сожалением для себя обнаружил, что его червового короля накрыл туз такой же масти, причём положила его ни чья-нибудь рука, а рука оппонента. Конечно, вагон на это отреагировал. Солдаты в разнобой охнули, Розенгауз насупился. Широко улыбаясь, Alex откинул карты в отбой. У него остались ещё две, у Розенгауза одна, правда, козырная, хоть и шестёрка. "Да хрен там, сейчас отобьюсь", -- ничуть не сомневаясь в результате констатировал он про себя. Все ждали. Монотонное молчание по-тихоньку озвучилось брезгливыми перешёптываниями, за спинами играющих. Это была кульминация. Осторожно, словно боясь хоть как-то повредить уже и так изрядно попорченный кусок картонки, который являлся в данном случае очень важной смысловой единицей, Alex вытянул его из своей левой руки правой и так же аккуратненько положил в центр игрового поля. Непременно взгляд солдата перевёлся на лицо Розенгауза. Тот выглядел не понарошку рассеянным.. Одновременное удивление, вперемешку с разочарованием ворвалось к нему в душу. На полу лежала козырная семёрка. -- Во как! -- грустно-погребальным тоном произнёс Джон. Очень не хотелось ему признавать поражение, но от этого никуда нельзя было деться. Он сдался. Alex забрал деньги. -- А ты молоток, едрён-батон! Чеснослово не ожидал от тебя. -- А то! -- неизменно радостно воскликнул Alex. Все с интересом ждали продолжения, и оно незамедлительно наступило, Розенгауз предложил сыграть ещё один раз, да и как же могло быть иначе, где это видано, чтобы его обыгрывал какой-то простак, Джон такого просто не мог себе позволить. -- Играем! -- без доли сомнения выкрикнул Alex. Пошёл третий заход. Он коренным образом отличался от двух предыдущих. Всё происходящее уже не было украшено тем загробным молчанием, которое наблюдалось раньше. Бойцы уже в открытую проявляли своё отношение к происходящему, вели себя куда более оживлённо. А как они оживились, когда Alex снова выйграл, трудно было даже передать. Вагон наполнился энергией неугомонного мальчишечьего задора, под ещё более раскисшую физиономию Розенгауза они стали будто назло ему скандировать имя их нового героя. " Чёрт! Это как же! Это что же такое было, едрён-батон! Да как такое вообще... Не... Ну надо... твою мать", -- такие мысли сокрушённо блуждали в голове Джона. -- Мухлюешь -- как-то отчаянно брякнул он. -- Вы что, товарищ капитан Никогда, клянусь! -- ответ гвардейца был весьма убедительным. -- Ну смотри... Смотри... Играем снова, -- уже вполне по-командирски сказал Джон и принялся тасовать колоду. По истечении ещё некоторого времени он снова сидел в дураках. В вагоне поднялось нешуточное волнение, даже Розенгауз не смог сразу заставить всех замолчать. Слишком бурные эмоции переполняли солдафонов. Постепенно на лице капитана стал отображаться гнев. -- Ещё, бля! -- уже срывающимся голосом проговорил он. -- Товарищ капитан, может, не надо, а то знаете ли... -- догадываясь, чем всё могло закончиться попросил Alex. -- Нет-нет, всё нормально. Давай-давай, не отнекивайся, -- поддельно добро попытался сказать Джон. Alex, конечно, будучи как оказалось, человеком на редкость азартным, не мог отказаться данному предложению. -- Ставка два рубля, -- твёрдо отсёк Джон, ну а затем принялся биться из последних сил, он старался как мог, сидел уже весь потный, прилагал все, какие только возможно усилия, применял все известные ему уловки и опыт, напрягал до изнеможения извилины, но несмотря на это, победить солдата в очередной раз ему не удалось. Ещё два рубля с лёгкостью переправились к своему новому хозяину. -- Чёрт! -- уже не скрывая своей злобы, крикнул Розенгауз со всей силы швырнув оставшиеся карты. Это обстоятельство всё-таки заставило всех притихнуть. -- Хрен с тобой. Опять выиграл, мерзавец! Alex выглядел виноватым, хотя чем было вызвано это состояние объяснить не мог. Розенгауз полез за кошельком и, кинув его перед собой, жестяным голосом произнёс: -- Здесь двести рублей. Играем -- Но мне нечего противопоставить! -- Не важно! Не важно, мать твою, главное -- сыграй со мной, -- Джона уже стала бить лихорадка. Прикинув, какая сумма на кону, Alex всё же на свой страх и риск дал добро. И снова игра. Это был настоящий бой, бой интеллекта, бой разума и психики, исполненный ничуть не меньшего трагизма и мощи, чем любой другой. Двое мужчин, абсолютно отрезав себя от всего окружающего их пространства, от всего живого и мёртвого, от осязаемого и узнаваемого, придались с ожесточённой лихостью игре, которая полностью овладела ими до самого конца. Это была настоящая драка, трудно передать словами, насколько сильно могут влиять на умы людей обычные размалёванные карточки. И это было делом даже не денег, нет! Это было делом чести. Обычный солдат и советский капитан сошлись в громовом противостоянии, ничего не жалея и не перед чем не останавливаясь. Бой длился довольно долго. Но успех, как бы немыслимо это звучало, снова оказался на стороне красногвардейца. В этот раз Розенгауз просто побагровел, крепко обжав голову руками, стал просто сидеть, немного покачиваясь взад-вперёд, его голова была мокрой от пота. Никто не смел хотя бы пикнуть в этот момент. Alex боязно потянул руку к кошельку. -- Стой! -- гаркнул вдруг Джон, затем принялся снимать с руки свой Rollix. -- Ты знаешь, что это за часы -- капитан безнадёжно потерял над собой контроль. -- Н-н-нет... -- ответил Alex, но уже потихоньку страх стал закрадываться ему в душу. -- Я ставлю их против кошелька и всех твоих денег!-- очень величественно произнёс Розенгауз. -- Хотя они и стоят в пять раз больше, но это не важно. Ты будешь ещё играть со мной Alex всё-таки был не из глупых и всегда умел во время остановиться, в отличие от Розенгауза, который дошёл уже до крайности. -- Не-не, товарищ капитан. Я не буду, пусть часы у вас останутся, ей-богу. -- Нет, боец. Давай играть, ёкараны бабай. И не вздумай отказаться, понял меня -- Но.. но... Товарищ капитан... И тут Розенгауз выхватил пистолет, резким, очень резким движением приставил он его ко лбу перепуганного до смерти солдата. -- Ты будешь играть, -- по слогам, чеканя каждую букву, проговорил Джон, чем ввёл несчастного в такое состояние, которое на языке Бачилы именовалось бы "трансактивным очковым помешательством". Alex невольно поднял руки вверх, солдаты не менее напуганные происходящим, отпрянули назад. Лицо Розенгауза исказила гримаса ярости. -- Сдавай, -- сквозь зубы прошипел обезумевший капитан. Бедный солдатик, находясь под дулом шального капитанского нагана, принялся выполнять столь конкретное пожелание своего командира. Убрав револьвер, Розенгауз как ни в чём не бывало, взял карты. Alex сразу понял, что надо поддаться, иначе конец мог быть более, чем печальным. Началась игра. Но то, что происходило дальше, не поддавалось никакому мыслимому объяснению, как солдат не старался, к нему постоянно шли хорошие карты, он просто ничего не мог с этим поделать. Словно его кто-то заколдовал, словно какая-то неведомая напасть приключилась с ним, везение в одном случае являлось неотвратимым крахом в другом. Мало того, последними картами, оказавшимися в руках гвардейца, как назло, были две шестёрки, которые он с большой неохотой выложил в конце на пол. ( Повесить их на погоны я бы ему не советовал). Такого позорного исхода вполне могло хватить, чтобы Розенгауз совершил какой-нибудь из ряда вон отвратительный поступок. Alex задрожал всем телом, он просто-напросто не знал, что ему делать, то ли брать честно выйгранные им часы, то ли действительно сделать вид, что ничего существенного не произошло. Но об этом мы узнаем в следующей главе.

Люби меня шуршанием листьев Сухих Люби меня ветром степным Колким Просто люби меня Многоточием пальцев Просто рисуй меня В небе Возвращаюсь домой И знаю Ты ждёшь меня На нашем перроне

вечер. я ем мармеладных медведей. достаю из шуршащего пакета, рассматриваю: все как у настоящих - уши, глупые круглые глаза, четыре лапы, мягкий живот... откусываю ухо. потом лапу. верхнюю половину туловища. красный, желтый, оранжевый. сладкий, кислый, горьковатый. с приторным запахом. вспоминаю: когда было совсем скучно, я точно так же доставала красных мармеладных рыбок из огромных прозрачно-черных пакетов. рыба, рыба, рыба. чешуя, голова. медленно начинает щипать язык. грустно.

Глубокой ночью в дверь к Шалтаю позвонили. Шалтай удивился, но слез, хотя и с сожалением, со своего любимого подоконника и пошёл открывать. На пороге стояла Она. В наглухо застёгнутом плаще с накинутым на голову капюшоном, по которым при каждом её малейшем движении начинали сбегать вниз капельки воды. - Здравствуйте, - вежливо поздоровался Шалтай, совершенно позабыв, что лучше было бы пожелать доброй ночи, - простите, кто вы Незнакомка подняла глаза, и из тёмного-тёмного (лампочки-то перегорели) коридора его пронизали два ослепительных голубых луча, так что он даже попятился. - Теперь узнаёшь - тихо спросила она. Шалтай поспешно закивал головой-маской, но она продолжила за него: Я - твоя совесть. - Но почему вы в такое вре... - начал было он, но его опять перебили. - Потому что ты сам давным-давно перестал заходить ко мне. Она мягко отстранила хозяина квартиры и неспешно поплыла по прихожей почему-то в сторону кухни. Шалтай сообразил и мигом ринулся в комнату - менять маску на сконфуженно улыбающуюся. Когда он влетел в кухню, она стояла у окна спиной к нему. Шалтай застыл, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать. Повисла пауза, и слышно было только как отстукивают третий час ночи настенные ходики, да где-то в глубине квартиры звенят ветерки от невидимых дуновений. - Тебе не надоело - она наконец-то нарушила эту полу-тишину. - Не надоело что - осторожно переспросил Шалтай и попятился - гостья повернулась и опять пронзила его взглядом своих неоновых глаз. - Вот это, - произнесла она, указывая пальцем (неприлично, между прочим - подумал Шалтай) куда-то в область его лица. Он ощупал маску и с тревогой спросил: - А что-то не так - Всё не так, - грустно покачала она головой, - и всё неправильно. А неправильнее всего эти твои... - Маски - словно боясь этого слова, предположил он. - Да. Именно маски. Почему ты не показываешь своё настоящее лицо Шалтай на мгновение замолчал. Он мог сказать всё что угодно: что его лицо обезображено, что он просто репетирует пантомиму, что он... Но почему-то сказал правду. - Мне стыдно это сделать, совесть, - ответил он, но это не прозвучало, как могло, каламбуром. - Ведь я сам совсем не умею улыбаться.

Иногда случается так, что дом, в котором ты живешь, не приходится строить. Иногда случается так, что дом, в котором ты живешь, уже построен при твоем рождении на тебе самом. Это, несомненно, несет свои удобства: если тебе надо отправиться куда-нибудь очень далеко, то ты не будешь тосковать по нему, потому что он будет путешествовать с тобой; если к тебе придут гости, то не нужно убираться после их ухода, ведь можно будет устроить пикник на улице; если вдруг тебя застал дождь, то достаточно всего лишь потеснее забиться в свой домик, и тебе будет тепло и сухо. Одним словом, домик, который построен на тебе, очень удобен. Однако есть свои неудобства: довольно тяжело таскать его все время на себе, поэтому далеко с таким домиком не уйдешь; в чужой дом идти со своим, совсем уж неприлично; его никак нельзя изменить и приукрасить внутри. Интерьер однообразный на протяжении всей жизни. Хотя жители таких домиков предпочитают не замечать этих мелких неприятностей, и все время хвастаются тем, как им повезло родиться в таком домике. Одну из таких хваст звали Ульриса. Она родилась под большим дубовым листом дремучего леса у опушки, где солнышко всегда играла своими лучами по стволам молодых дубов и березок в особенно ясные дни. Ульриса выползла из-под листа и спрятала свои рожки из-за яркого света, но потом, привыкнув к нему и ощутив тепло, заулыбалась и поприветствовала добрый день. Все время она была очень занята тем, что объедала листочки молодой березки, которая росла неподалеку, а когда стемнело, крошка Ульриса забралась в свой уютный домик и заснула. Вот так увлекательно и радостно началась ее жизнь. Через некоторое время она познакомилась с обитателями леса. Кузнечик Тибальт показался ей слишком прыгучим слишком высоко. Кроме того, он все время стрекотал, что было довольно раздражительно. Но зато он знал толк в сочных листочках. Бабочка Карнелия все время летала и мечтала, к тому же довольно часто говорила о небе, которое Ульриса никогда не видела, и оно ей было не интересно. Но зато она любила слушать рассказы Карнелии о том, как она была гусеницей. Муравей Крон был неразговорчивый и очень суетной, но зато он часто притаскивал ей вкусные листочки других деревьев. А еще Ульриса никак не могла понять энтузиазма своих друзей в том, чтобы вот так, как они, уходить далеко от дома. Однажды начался дождь и Крон попросился к Ульрисе в домик, но она не впустила его, сказав, что там не убрано, а сама подумала. "Что за наглость! Это же мой дом! Он не удосужился побеспокоиться о том, что начнется дождь, так пусть стоит и мокнет." Ульриса пожаловалась на Крона Тибальту и Карнелии. Но на ее удивление они не вступились за нее. - Почему же ты не впустила его Ведь он же твой друг, -- слегка укоризненно сказала Карнелия. - Но он сам виноват. Он мог таскать свой домик с собой на случай не предвиденных обстоятельств, -- недовольно заявила Ульриса. - Муравей не может утащить с собой весь муравейник. -- улыбаясь, разъяснил ей Тибальт. - Он очень тяжелый. К тому же Крон там живет не один. - Как не один -- удивилась Ульриса, - В его домике еще кто-то живет Как же это так И он их не выгоняет - Нет, не выгоняет. Они вместе строят это домик и вместе там живут. Им очень весело, -- с улыбкой ответила ей Карнелия, - Хочешь, мы и к тебе в гости придем. Тогда тебе не будет скучно. Ульриса обрадовалась и согласилась. Когда же они все втроем попытались зайти к ней в домик, то у них так ничего и не вышло. Он был слишком тесным и неуютным для них. Из-за такой тесноты Ульрисе стало больно и она выгнала их всех. Как-то раз Ульриса выглянула из своего домика и увидела, как Тибальт куда-то торопился. Она спросила, куда он так спешит. - Я скачу во всю прыть на опушку леса, там, в густой траве, состоится концерт цикад, где я солирую. Я не могу на него опоздать. - Я бы тоже хотела его послушать, - сказала Ульриса с энтузиазмом. - Тогда вперед, - радостно крикнул Тибальт и запрыгал дальше. Вскоре Ульриса потеряла его из виду, потому что ей было очень тяжело тащить свой домик через огромные корни деревьев, вылезавших из-под земли и ветви, валявшиеся на жухлых листьях. Она рассердилась на то, что он не подождал ее, и решила никуда не идти. Вернулась к своему большому дубовому листу, Ульриса заползла под него и, спрятавшись в домик, стала тихо завидовать, что Тибальту не приходится таскать свой домик с собой. Как-то раз Карнелия предложила ей отправиться наверх, подышать свежим воздухом. - Но как же я туда доберусь, ведь у меня нет крыльев - расстроилась Ульриса. - А ты заберись по стволу дерева, а я буду присматривать, чтобы ты не упала. - Но у меня очень тяжелый домик, - с беспокойством сказала Ульриса. - Тогда выползи из него и лезь, а когда спустишься, заползешь в него обратно, - предложила Карнелия. - А если с ним что-то случится во время моего отсутствия, - не унималась Ульриса. - Ничего с ним не будет. Мы его спрячем, и никто его не найдет. Ульриса согласилась и выползла из домика. Вдруг ей стало так легко и свежо. Она улыбнулась и пошевелила рожками от удовольствия. Карнелия помогла ей спрятать домик, и Ульриса отправилась по стволу дерева наверх. Карнелия все время порхала рядом и поддерживала ее. Они добрались до самой последней ветки, и Ульриса огляделась вокруг. Все вдруг ей показалось таким маленьким. Деревья сливались в одну большую кляксу, солнце было слишком ярким и слепящим. Порыв ветра закачал ветку, и Ульриса поежилась от прохлады. Она вспомнила свой домик, как в нем было тепло и тихо. Ей стало скучно и захотелось вернуться. Когда она посмотрела вниз, ей стало очень страшно, и от такой высоты закружилась голова. Она не удержалась и сорвалась. Она пришла в себя и почувствовала запах земли, открыла глаза и огляделась. Кругом опять стояла полутень. Лучики солнышка пятнами лежали на стволах и на сухих листьях вокруг, а ветра не было вовсе. Она доползла до своего домика, забралась в него и заснула, подумав, что все ее друзья глупые. Она больше никогда с ними не разговаривала, ползала от листа к листу и умерла в одиночестве в своем домике, который так больше никогда и не покинула.

Кто не понимает комиксы, это -- читать не рекомендуется. Здесь важно видеть не текст, а текущую картинку страницы с текстом. Картинку гротеск. Как в комиксе. (автор) На заплеванной семечками лавке, в которой к тому же оторваны почти все перекладины для сиденья, всё ж каким-то образом удерживаясь, сидят двое: старуха и пьяный. -Ты, бабуль, вот всё брендишь: "пьянству -- фиг", а знаешь ли ты, кто перед тобой ...Я! А старуха шелухой -- тьфу! -Я, мать, служил на Северном ледовитом море. Во как! ...А ты, знаешь, что есть такое Северное ледовитое море ...Нет Вот то-то и оно. -И чего это оно ледовитое-то -А там эти плавают, ...льды. Всё, бля, сплошь ледовитые. Представь. Ага... Будущий мэр города, случайно обронивший папку с документами возле этой лавки и парочки на ней, печально покачал головой. -- Вот, кругом бардак! Под задницами и в головах! ...А вот был бы я мэром города, я бы... И пошли бабка с пьяным ...и проголосовали они за дельного человека. Потому как бардак, бля, и им надоел. ------------------------- Иностранные гости в городе. Им показывают местные достопримечательности. -Сэр, вы обратили внимание на мусорные бачки возле во-он тех пятиэтажных домов -Ещё нет. А что в них такого достопримечательного -Сэр, так это ж наша гордость! Вы заметили, какая вокруг чистота Какой аромат. Гость заметил иное. -- А что это возле этих ярко желтых баков, окруженных клумбами с цветами, девушки в коротеньких юбочках делают -Они раздают стикерсы, сэр. -Для чего -Как же, сэр! Найдет, кто мусор, принесет, положит аккуратно в мусорный бак и получит скидку на продукты в магазине. -А кто, простите, платит за сей банкет -А мэр, сэр. -Он так богат -Да, сэр. -А как же он зарабатывает большие деньги, ведь он же на должности -А он и не зарабатывает, он взимает, сэр. -Налоги -И налоги, и кое-что другое. -И что же, если не секрет -Не секрет, сэр. Уже нет. Видите во-он того пьяницу, вернее он уже не пьяница, он уже на должности пьяницы там, на газоне лежит. Вот он засечет, кто мусор, где бросил и ...всё: тут же хулигана с поличным и свидетелем. Каждый миллиграмм мусора, кинутый не в мусорный бак, обходится нашему гражданину в сто рублей. Богат -- можешь мусорить. Нет - кончай! Гость огляделся. Кругом чистота. Цветочки, фонтанчики. - Значит, кроме мэра, все остальные у вас...бедные. -Нет. Есть тут ещё один человек. Скромный по должности, но...весьма состоятельный господин. -А можно с ним познакомиться -А вот, проедем к мусорному баку. Кажется, время его мусоровозу подъехать. И действительно, подъезжает мусоровоз и выходит из машины ...паренёк в костюме от Зайцева и знакомится с иноземным гостем. -- Фёдор. Фёдор Мухин. ------------------------------ Но плечистого Героя ассенизатора знали и под другим именем. Супер Муха. Обычный с виду парень, очкарик. А вот, кстати, очки у него были интересные: круглые и мыльным оттенком отливали. Он с гостем познакомился, подав ему безукоризненно чистую лапку, (пардон!) руку. При маникюре, ароматненькой водицей взбрызнутая рука была, гость и это отметил. -А отчего это у вас, господин Мухин, при вашей-то работе такие чистые руки Федор, по-деловому взглянув на свои наручные часы ("Командирские"), ответил: "А это у нас профессиональное. Девиз у нас такой: "Чисти, чисти и ещё раз почисти!" - понятно Гость понимающе покивал головой. А после....Мусорный бак был захвачен цепкими стерильными щипцами, поднят, аккуратно перевернут. Мусор ушел в зев машины. Бак был пропарен дезинфицирующим раствором с запахом элеутерокока и водворен на место. Тут же из кабины вышли двое. С метлами. Подмели. Скрылись в кабине. Вышли ещё двое. С тряпками и ведрами. Вымыли всё кругом. Скрылись в кабине. Вышли ещё двое. С граблями и лейками. Привели в порядок клумбы, цветочки. Скрылись в кабине. Гость был в полном восторге. - А это, простите, кто -Бомжи наши. Домик у них там, в кабине. А на жизнь вот, помойкой зарабатывают. -Боже! так это ж решение сразу кучи проблем! А уж после этих с граблями девушки в коротеньких голубых юбочках и топиках на голые титечки возле мусорных баков забегали: разбрызгали вокруг ароматный дезодорант "Релакс". Федя открыл портативный умывальник с ароматизированной водичкой и вымыл руки...как истинный христианин: сначала своим помощницам, а после себе. -- Слава богу, чисто. После сел в кабину и ...отъехал к другим мусорным бакам. Гость ахнул, заметив, какая славная выходит организация. -- Вот так Фёдор! Нам бы такого специалиста в наши заграницы. Узнать бы, не поделится ли он опытом Отъезд- приезд- проживание -- за нас счет. -Никак, сэр. Мэр за него обеими руками держится. -А если мы заплатим...мэру Переводчица неопределенно повела плечами. Гость понятливо улыбнулся. -------------------------------------------- Первая Вонюшенстрит. Кругом бардак, грязь. Урны вдоль дорожек повалены. Ветер с собаками мусор разносят. Возле мусорных баков, что у каждого дома -- ещё и по кучке говна лежит. -Вот, Фёдор, теперь твоя задача выправить положение. Мухин стриженный у Зверева затылок почесал и ответил. -- Сделаем. А кто тут главный говнюк И оказалось, главной в этом бардаке была сама Донна Мухобойка. Известная в городке заграничном хулиганка-безобразница. ------------------------------------------ Мухобойка была старой девой. Со всеми сопутствующими неприятностями: мешки под глазами, зависть в последних, а так же лишний вес, давно страдающая сколиозом осанка и отсутствие вкуса. И заведовала Мухобойка сетью прачечных. Жила -- ни забот, ни чувств не ведала. Крутят её машины грязное белье, а она, чтоб за канализацию не платить, по старой проверенной китайской практике сливала отстой в речку. И пенилась та река, и пускала по берегам мыльные пузыри. ------------------------------------------ И вот настал день, когда Супер Муха и Донна Мухобойка встретились Город как всегда не спал. Хоть и стояла черная безлунная ночь, хоть и блямкнули три раза самые главные часы города на башне Бигвантус люди безобразничали, как днем. Плевались. Опустошив бутылку, тут же кидали ею в фонарный столб. И не смотря на нетрезвость, большинство попадало. Пивные банки, те просто расплющивались о головы непонятливых. Вот, например, подходят трое и спрашивают, как пройти в Ленинскую библиотеку Человек недоумевает, он и фамилии такой (Ленин) -- не слышал. А уж с владельцем библиотеки с такой фамилией -- точно не знаком. Вот ему - непонятливому и первая банка. И столько их сплющенных по улицам....Никаких бомжей не хватит, чтоб собрать да в утиль отнести! И тут среди этого смрада появился он -- Супер Муха. Держись братва хулиганская, он рядом! ---------------------------------------- Плащ Супер Мухи был прозрачным, с легким мыльным отблеском. Ну, мыльным -- ладно, зато какой прочности, ...ни ветер, ни дождь -- не помеха! Черное, в облипочку трико, желто-зеленая по моде -- в талию - рубашка с английским воротничком, ботиночки с задранными носами, перчатки пушистенькие (от Б. Нюры). И всё то он ими потирает, мол, ух, я тебе покажу, зараза! На глазах - те же с отливчиком очки, на голове - элегантная резиновая шапочка (на случай подводных гонок, должно быть). Крутой! Одно слово -- Супер - супер! Прыжок! И вот...он летит, он не парит там-сям, он летит, направленно. Прямо на говно! В любых вариациях им интересуется: будь то пьянь-срань, будто то девица, забывшая подмыться; будь то малец - застранец или стар-пер, штаны не простиравший. Всем он высосет нервы. Супер Муха тут тебе не просто назойливость, тут бульдожья хватка. Ручками туда-сюда болтая -- не отгонишь. В нём сто кило чистого весу (плюс попытка заняться боди-билдингом). Такое насекомое навалится -- мало не покажется. Да ещё и с высоты мушиного полета. ------------------------------------------ Да только на каждый Супер в этих местах противовес имеется. Вот он, то есть она выходит...вразвалочку, туда - сюда поглядывает. Кто же это Верно! Это Донна Мухобойка! О, в этой грации ту заспанную матрону из прачечной вы и уже не узнаете. Какая подтянутость. Груди сотового размера -- теперь же, как у молодой сучки -- только пупки торчат. Ноги -- теперь мало что от ушей тянутся, так ещё и при черном педикюре! Глазки узкие, видать в роду тамошние Джеки Чаны были. Рот, ах, какой рот! Только муха какая зазевается, она её -- хлоп! И туда -- в рот, огромный, как зев тоннеля. Зато как сексуально смотрится такой "тоннель" в такой момент. ...Любой мудак растянется в фантазиях на минетную тему. И вот она вышла ...свой бардак поддержать. Столько мух набила, что и жрать их не поспевает. Там и сям трупы. И лежат и висят, давленными по стенам, по окнам. А она их хлесь! щелчком, хлесь! А пока гонялась, столько всего порушила, поперевернула. Мусор за ней так и летает. Потому след заметный кое для кого. И где она вот только что пролетела, там уже трудится наш Супер Федя (Мухин). Уж он-то летает скорее заморской хлопушки, у него и мотор-рчик дополнительный для этого имеется в рюкзачке, ядрёно-ядерный. Вот он стремительно набирает скорость и ...видит впереди себя неприятеля. То есть ошибочно считает, что это какой-то резвый хулиган, а не Супер хулиганка. Поднажал Федя, да как перегонит серуна, и увидел, ага! мордашка-то бабья.... -Стой! - какого черта шалишь, а ну, кончай! -- И видит Федя, мордашка та симпатичная. Он горло прочистил и более нежно так, по-людски заговорил: "Мадам, какого хрена навозите Тут же вам не газон". -А ты что раскомандовался на чужой территории -- Глядит перед собой Мухобойка и видит -- перед ней вариант её идеального мена. - Ты кто такой, чтоб указывать мне -- Повела она глазками. -Я -- Супер Муха. -- Важно выкрикнул герой - ассенизатор. - Где чую грязь, так туда - и грязи - кранты! -А я Донна Мухобойка. Где вижу грязь, там вас - ассенизаторов и кончаю! Не хотел переходить на грубость Федя. Сдипломатничал. - Согласен, гадкое существо муха. Но временами, и оно бывает полезным. Так что попрошу морды через одного бить. И главное, мокроту после себя и грязь не оставлять. -Это что угроза или совет Поопределеннее, пожалуйста. -- Мухобойка пристально разглядывала трикотаж на Супер Мухе, особливо бугорок Федькин её заворожил. И потому она тоже, как будто, пока решила не прибегать к убойной силе. Уж очень мужественным ей этот Мух показался. -- Да, да, поопределеннее, а то ведь и схлопотать можете. -Знаю, война может между нами открыться большая, - Супер Муха просто-таки удивлялся, разглядывая стройность и гибкость конституции летучей гражданки, - но мы ж цивилизованные люди. На эсперанто общаемся. Так что может, подпишем договор о взаимопонимании наших целей -Готова! Если ваша цель не будет противопоставляться моей. Задумался, Супер Муха, мелко-мелко трепыхая прозрачными крыльями. -- Тогда может, присядем для дальнейшего объяснения. Донна согласилась. Да тут же, к скамейке подлетая, уже на автомате урну перевернула по неуклюжести -- за жирным комаром погналась. И тут же его бамс! и прибила. И чтоб еда не пропадала, трупик изящно пальчиками подхватила и ...в ротище сунула. И смотрит на Федора, улыбается, мол, слов "приятного аппетита" жду. Федор просто обомлел. Сначала от вида эротично сформированного рта девушки с крыльями в виде тысяч легких спиц. Но потом, посмотрев на кровавое месиво, кляксой оставшееся на светлой древесине спинки скамейки, возмутился. Да так, что его лицо красоту растеряло. А язык -- дипломатию. -- Какого хрена ты мебель общественную пачкаешь! Желаешь комара, так и жри его целеньким. Глотай, как положено, с воздуха! Сначала от грубости такой у девушки метелочка на прическе качнулась. А потом, рот как откроется...для важного заявления: "Ты что, решил указать мне, как питаться! А ну....- И тут Донна перешла на нецензурный местный, коего Федя пока не понимал. Но что девушка ругается, тут и ежу понятно. И Супер Муха -- понял. Да только отступать перед красавицами такого агрессивного плана он не привык. Супер Муха пятновыводитель из заплечного рюкзачка достает, и прежде чем на пятно, он в орущий рот ка-ак брызнет! Вспорхнула Мухобойка от наглости такой, взлетела повыше, зависла для обдумывания диспозиции своей и противника, да как снизу бац! -- но по месту, по лавке. Ибо Федор -- трудяга, как только на пятно брызнул, как только огляделся -- чисто, так и -- лету в другие места. Дела не ждут. Потому под хлопушку Мухобойки он и не попал. А уж та разозлилась, просто на смерть. Впервые на её чары с таким отвращением посмотрели. Супер Муха летит -- жужжит. Кто мусор на землю бросит -- тот головы не сносит. Муха его пушистой перчаткой в нос бьет. Бьет да приговаривает: "Куда мимо урны прошел Почему туда ничего не положил А ну покажи руки, сумки, карманы, есть мусор Вали в урну!" И снова в нос -- тресь! Чтоб запомнилось. Так заколебал некоторых иноземных граждан опрятностью своей, что те безобразничать в отдаленные районы стали уходить. А Федор Мухин, уже днем, то есть в деловом костюме отечественного пошива презентацию своих идёй в мэрии устраивает. Опытом делится. Ну, а ночью, исполнение того опыта проверяет с высоты мушиного полета. И тому -- тресь! и второму -- бах! --------------------------------------- Порядка стало поболее. Но мэр иноземный всё ж гостя не отпускает. -- Доведите дело до должного порядка. Окраины нам, господин Мухин, от отбросов очистите. Супер Муха -- туда полетел. И снова за делом стычка у него с Мухобойкой произошла. На этот раз она вооружилась своим опрыскивателем. Дехлофосом. И специально столько мух на стеклах забегаловок "наклеила", что свет туда и вовсе проникать не мог. А в темноте, понятно, беспорядку больше творить начали. И Супер Муха тут как тут. - Ж...ж...ж, кому ж...ж...ить в чистоте надоело! В кафешке паника. Этого сорванца стокилограммового уже знают в городе. Быстренько столы от плевков оттирают, заведеньице, разумеется, на санитарный час зарыли, бомжей и наркоту -- в шею. А Донна Мухабойка тут как тут. И как в блестящие очки Супер Мухе брызнет растворчиком! Муха на пол шмяк с высоты, только членами поводит, как сильно ударился. -Вот тебе! Хам! Убирайся восвояси, нечего нам тут свои порядки рисовать, мы сами, чего нужно сляпаем. Муха ответил Мухобойке так: "Значит, не понимаете добром Значит, с дехлофосом дружите, господа нюхалы Ну, я вам пропишу сейчас!" Да только крылья поломались от падения. Не смог взлететь Супер Муха. А много ли он швали голыми руками повалит И что тут началось: его пинали, в него плевали, чепки сигаретные об него тушили. Ну, банку пивную одну - три -- в лоб -- это уж как заведено. И вдруг чудо свершилось....Глядя на такое беззаконие, на такую нефранцузскую картинку, значит, что лежит мужчина на полу, голова кругом, а с ним ни одного партнера (пардон! партнерши). Ёкнуло женское, то есть человеческое сердце в Мухобойке и сказала она своей публике следующее: "Чего ржете Над собой ржете! Ишь вы, щёткопёры проклятые, гостя залётного по полу размазали, из страны гадюшник устроили. У...у...погодите ужо у меня. Возьмусь я за дело. В урну вас, в урну, вонючки негостеприимные!" И давай она Супер Муху спасать, искусственное дыхание к нему применять ртом своим сексуальным. Притихли люди. И то верно: был им один супермен не в тему, а если ещё эту пригожесть прогневить, так куда после деваться, в какую эмиграцию И устроили люди по Супер Мухе санитарный час. Из бранс-бойта пожарного от плевков отмыли. --------------------------- Отбывал на родину Фёдор с должным уважением. Сам мэр ему руку пожал. И снова он залюбовался чистотой рук Фединых. А журналисты интересуются. - Вот ведь какая штука получается, скольких вы в лоб наших и ваших били, уча уму разуму, а ведь ни одного мокрого дела на вас не заведено. И как это у вас получается, чтоб без насилия людей к порядку приручать -Так вон же, видите: теперь ваши асфальтовые красотки не на панели трутся, а возле бачков мусорных. Им двойной заработок идёт. От сутенера и мэра. А поскольку от мэра -- больше, так они для него больше и стараются. И тут как раз какой-то недотёпа лотерейный билет, не выигравший, с досады себе под ноги бросил. И проститутка, миловидная такая, как свиснет в полицейский свисток, ну и словами маленечко: "А-ну! Куда мусоришь, мать твою пере - мать!" А тут и сутенер - в стойку: "Э, мужик, ты почему мою женщину обидел Куда пошел ...Куда пошел, сука! Стоять! А платить, кто будет, ...Федя Мухин" И как припустил за засранцем... Вот тут и стало всем ясно, что круговая заинтересованность, это она к порядку ведет. Вздохнул Супер Муха. -- Ну, мне пора. Наладилось у вас тут, дело идёт неплохо. Теперь без меня управитесь. -- И он на Донну Мухобойку распухшим глазом посмотрел. (Очки-то ему разбили, впрочем, и глаза -- тоже). -- Прощевайте, красавица. Лихом не поминайте. Меня мой мусоровоз ждёт. А Донна смущенно глазками крутит. К обильной своей груди ручки прижимает. -- Вы ж во мне женщину спасли, Супер Муха. Как буду жить без вас - ума не приложу. Ну, хоть навещайте нас, господин Мухин, если соскучитесь... -По дехлофосу что ли -- Пошутил Федор. А потом, улыбку скинул, прочистил горло и по-мужски добавил. -- Нет, лучше уж вы к нам. ------------------------- И улетел Супер Муха в свои просторы. А Донна Мухобойка, ...она прическу сменила и на диету села. Мух теперь не ест, чтоб не потолстеть и чтоб изо рта не пахло. Всё их дехлофосом, дехлофосом.... Говорит, что средство это, проверено, ...отворотное. 20 сентября 2006, Пермь mel5@yandex.ru

16 Весь февраль был для нас очень хлопотным, волнительным и проходил в разрешении квартирного вопроса. Мы давно хлопотали о замене нашей квартиры на отдельную. И вот наконец горсовет выделил нам двухкомнатную квартиру в новом заводском доме на улице Тургенева. Она располагалась над аркой, была очень холодной, и мы от нее отказались. Но выяснилось, что соседняя угловая квартира 2 свободна, и ее можно занять. Было много сомнений и споров с Ольгой - стоит ли ее занимать. Она имела много недостатков: низкие потолки, очень маленький коридор, водопровод и канализация неисправны, под окнами щели. Но были и достоинства: второй этаж, хороший район, из окон открывается красивый вид на расположенные рядом площадь и стадион, почти весь день в окна светит солнце. Решили переезжать. Начиная с середины февраля я постепенно начал перетаскивать туда вещи. А их накопилось много, одних только стеклянных банок с вареньем и разными маринадами больше тридцати. Досадно было, что много вещей было совершенно ненужных, которые, однако, было жалко бросать. До конца месяца занимался ремонтом и подготовкой квартиры. Наконец 1-го марта перевезли пианино, и я уже ночевал в новой квартире, а на следующий день перевезли остальные вещи и переехали Ольга с Таней. Со старым домом на Карачевском шоссе я расстался без всякого сожаления и сейчас редко вспоминаю его, хотя прожили мы в нем более девяти лет. В нем было мало тепла, света и житейских радостей. Да и с нашими соседями мы не сошлись. Злая и хитрая Лидия Михайловна Кочубей, с которой Ольга была в постоянной вражде, и недалекие Корнеевы, особенно он, Николай Герасимович, были мне не симпатичны. Однако и новой квартирой мы не могли быть довольны. Она оказалась холодной и шумной. Но эта квартирная возня мне так надоела, что я сказал Ольге: - Отсюда я больше никуда не поеду - только на кладбище. Кстати, оно отсюда совсем недалеко.

Письмо не было отправлено, но в нём было ещё столько путаных событий и ненужных слов, что, казалось, нежданно-негаданно оно будет порвано и забыто раз и навсегда. Но я, растерянная и багряная думала о нём, о моём избраннике. Вспоминала о том, как, однажды, под осинником, первый раз призналась в любви именно ему, моему желанному и священному. Тогда, только в тот день, почувствовала себя по-настоящему счастливой. Перестала быть балованной, испытала состояние той приятной болезненности под названием "ЛЮБОВЬ". И вот сейчас, вдали от него, я, рождённая быть счастливой, но оказавшаяся несчастной, пишу ему. Пишу о том, как мне плохо, о том, что без него ценность жизни потеряна, о том, что некогда нечаянный поцелуй заставил меня поверить в судьбу... Пишу дни и ночи напролёт, забываю обо всём, бессонница терзает меня уже третий день подряд. Но кто же виновен в том, что мы сейчас не вдвоём Глупые стечения обстоятельств, или суровая закономерность жизни А может и я всё испортила ветреными поступками, но, тем не менее, в это туманное утро он опять не со мной. И вот уже заканчиваю писать. Отдаю письмо посланнику,и жду известия от него, моего любимого и желанного...

Как-то раз он позвонил ей с дежурства и принялся рассказывать: - Знаешь, а меня сегодня из-за тебя дразнили.. по-доброму.. - Как это! И..они выжили Смешно было это слышать. - Да, выжили.. А так это.. вид у меня был, после того, как утром от тебя уехал, шибко рассеянный. То и дело в свои мысли уходил. Вот ребята и глумятся: "Гля, бригадир ночью ангела поймал!" Она расцвела в улыбке и засмеялась. - Так что ты теперь будешь ангелом. День зимнего солнцестояния они отпраздновали вместе. Он приготовил в духовке вкуснейшее мясо и устроил ей настоящий праздник с песнями под гитару и ужином при свечах. Каждую минуту и секунду в воздухе звенело счастье. "А если я скажу, что люблю тебя, ты мне поверишь" "Если то, что с нами происходит, - сон, то я хочу спать вечно" А утром прислал ей смску: "Спасибо за островок волшебства посреди не волшебной жизни, очаровательная вредина" Новый год они встретили порознь. Так решил он. - Понимаешь.. я еще до знакомства с тобой обещал быть там. И я не могу, не вправе это решение отметить. А потом, словно в ответ на ее мысли, добавил: -И я не могу взять тебя с собой. У нее внутри все плакало горькими слезами, но она заставила себя улыбнуться: - Конечно, я тебя понимаю. А ты обязательно должен там быть до утра Ты же можешь полночь встретить там, а потом приехать ко мне.. - Да, давай так и сделаем. И еще.. меня третьего января отправляют в командировку. На десять дней. "10 дней праздников в одиночестве -- это же целая вечность" билась у нее в голове мысль. Но это было еще не все.. - А первого к 8 утра мне надо быть на дежурстве.. "О Господи.. дежурство.. смена -- двое суток... потом командировка.. Господи, дай мне силы".. В смске было написано: "Прости, что не пишу. Времени нет совсем". И она без сил рухнула на кровать. Их новый год был назначен на тридцатое число. Несколько дней она придумывала и выбирала ему подарок. Не думая ни о каких деньгах. Подарок должен воплощать мечту, иначе зачем он нужен. Он приехал к ней во время дежурства с огромным пакетом. Она усадила его перед собой и с восторгом и волнением начала поздравлять. - Новый год.. это праздник радости и спокойствия.. поэтому я дарю тебе диск с мультиками и "Волшебный дудук" Гаспаряна. Подожди, это еще не все. Знаешь, я долго думала, что тебе подарить.. и поняла.. у настоящего мужчины должно быть настоящее хорошее оружие. И с этими словами она протянула ему тугие кожаные ножны, в которых лежал отличный охотничий нож-тесак каленой стали с пилой на обратной стороне лезвия. Казалось, его глаза сейчас выскочат из орбит от изумления и восторга. - Я..ты..ты с ума сошла.. - Нет. Тебе не нравится - Что..Да ты..Да я мечтал о таком.. Как ты.. У меня нет слов. Утром он ей позвонил и рассказал, что нож, подаренный ангелом, заценила вся его команда. Потом этот нож спасет жизнь кому-то, когда Антон, будучи спасателем, будет вытаскивать бедолагу из перевернутой фуры... - А это мой подарок тебе.. Прости... я не ожидал такого.. от тебя.. В пакете лежал огромный медведь из Hallmark"а. И она улыбнулась, чтобы скрыть слезы разочарования от такой банальности. Она встречала Новый год с друзьями. Он -- тоже, но в другой компании. Телефонная свзязь почти не работала, и смски доходили с большим опозданием. Она ждала его каждую минуту. 10 часов вечера..11.. полночь.. с новым годом.. салют и фейерверки не могли заглушить тоску внутри. Ближе к 2м она поняла, что он не приедет, и в отчаянии позвонила ему. И по его голосу поняла, что он почти решил не приезжать. Он приехал. В 3 часа утра. После того, как она не выдержав расплакалась. А в 6.30 уже уехал переодеться перед выходом на работу. Она лежала и не двигалась, пока до окраин ее сознания не донесся какой-то странный скрежещущий звук. Не открывая глаз, она улыбнулась: "Мотя пришел". Мотя был огромным черным соседским котом, который приходил к ней по балкону. Настоящий усатый молчаливый красавец. Когда балкон был закрыт, он скреб лапой по двери с требованием пустить его в дом. Он всегда молчал и никогда не ел. Видимо, приходил просто пообщаться. Ходил по квартире с хозяйским видом, заглядывая во все углы и все обнюхивая. Она невольно улыбнулась, вспомнив, как Мотя познакомился с Антоном. Кот приходил днем, когда Антона не было дома, поэтому первые несколько дней после переезда в эту квартиру она только рассказывала: "К нам приходил кот". Однажды кот пришел вечером и столкнулся с Антоном нос к носу. Антон взял его на руки, серьезно посмотрел ему в глаза и спросил: "К ней приходишь, да На нее посмотреть, да Ну смотри, но только из моих рук". И повернул кота мордой к ней. После чего через 5 секунд выкинул на балкон со словами "Посмотрел и хватит". Он уехал на все праздники. Мучительно тянулись дни. От звонка к звонку, от смски к смске, пока в один прекрасный день, на пятый день командировки, он не позвонил со словами: - Я не могу больше без тебя. Я приеду завтра. - Но как! - Я договорился. 6 часов в одну сторону,6 в другую, и часа 3-4 с тобой. Я приеду. И он приехал. С сияющими глазами и шикарным букетом оранжево-красных роз. Оазис настоящего счастья. Она проснулась от холода. Была ночь, и балкон был открыт. Поежившись, она встала, закрыла балкон, и раздевшись залезла под холодное одеяло. "Интересно,- думала она,- когда он вернется, все изменится"

Данная памятка была разработана Агентством по космическому туризму и предназначена для тех, кто намерен посетить Марс. Перепечатываем с издания 2986 года, Ташкент-Юпитер: "Дорогой турист, О необходимости посетить четвертую планету солнечной системы тебе, наверное, уже несколько месяцев жужжала супруга и настойчиво требовали дети-балбесы, узнавшие о прелестях марсианского пейзажа или от знакомых, побывавших там, или из рекламы по телевидению, или из прочитанных книг-мемуаров мужественных первооткрывателей. Естественно, нехватка средств на космический полет, неважные дела на макаронной фабрике (где ты работаешь менеджером), финансовый кризис в стране ("черная" разница валютного курса между Марсом и Землей), а также страх перед неизведанным (а вдруг там меня съедят монстры!) служили серьезной причиной, чтобы отложить этот туристический поход до лучших времен. Но долго так продолжаться не могло, и раз эта памятка у тебя в руках, значит, решение уже принято. И поэтому тебе необходимо знать обо всем, чтобы, очутившись на красном шарике, не попасть в ненужные переделки и впросак. Дело в том, что Марс - это место далеко не для неженок! Сюда летают только серьезные и бесстрашные туристы! И именно для недопущения каких-либо кризисных ситуаций предназначена эта памятка. Итак... Выбор туристической фирмы Сейчас развелось много компаний, предлагающих космические туры. "Сияющие кольца Сатурна", "Хмуро-багровый Марс", "В тени лунных каньонов", "В объятиях страстной Венеры" - именно так зачастую называются их туристические пакеты, чтобы завлечь потенциальных туристов-ротозеев. Конечно, красотам этих планет можно изумляться бесконечно, но также долго можно возмущаться сервисом этих компаний, сильно отличающимся от того, что обещали вам в рекламном проспекте. Космолет, зафрахтованный туроператором, уже давно списанный с рейсов, буквально валялся на кладбище металлолома, но жадные бизнесмены в очередной раз отправляют в полет ржавую посудину, которой, как минимум, двести лет. А на таком корабле вы никогда не получите нормальных условий. Например, вместо калорийного питания из хрюшко-индейки в огуречном соусе вы в условиях невесомости глотаете сухие концентрированные таблетки, одновременно служащие и средством оральной контрацепции. Унитаз не может нормально всосать фекалии и часто выстреливает их обратно, а от этого, сами понимаете, настроение не поднимется. Кстати, не ожидайте от бортовых регуляторов климата Майями. Они настолько вышли из строя, что в первые полчаса могут устроить вам в каюте тайфун, затем тропический дождь, потом ледниковое нашествие и завершить все потопом. А что говорить об экипажах таких космолетов Не надейтесь увидеть среди них благородных звездопроходцев. Это типичные пираты, в лучшем случае - сброд, набранный туроператором в ближайших к порту кабаках. Многие из них никогда не видели ядерных реакторов, хотя могут предъявить документы о наличии специальности физика-механика атомных устройств. Более того, они родились с бутылкой виски в руке и поэтому никогда не бывают трезвыми. А как можно доверить управлять космолетом пьяному пилоту Бывает и так, что в экипаж внедряется преступник, прячущийся от закона, и он подбивает команду поднять бунт, захватить туристов и поднять "Веселый Роджер". Таких флибустьеров обычно ожидает колония на "Холодном Фобосе" (так называется спецтюрьма на спутнике Марса). Но туристам от этого не лучше, особенно если они становятся заложниками или - не дай бог! - продуктами питания. А помните историю от 2867 года с планетолетом "Уши Дракона" Тогда банда наркоманов во главе с негодяем Мирка-Остановым, нанятая туристической фирмой "Ushasti Kalmar Tours, LTD" в пивнушке под космодромом Сахары, наглоталась синтетических героиновых пилюль и в бреду захватила корабль. Затем наркоманы сожрали всех туристов, поскольку не смогли найти камбуз и склад с продуктами. А когда космическая полиция взяла "Уши Дракона" на абордаж, то увидела удручающую картину: новоявленные пираты обгладывали косточки своих жертв, запивали синтетическим алкоголем и горько плакали. Сам же Мирка-Останов, автогеном раскурочив атомный реактор, жарил на медленных нейтронах человеческое мясо и закусывал ураном-238. Он тоже лил крокодиловые слезы по своим жертвам. Конечно, наркоманы и главарь были арестованы и препровождены на Фобос, где им скорый суд вломил по двести лет каторги. Но страховку родственникам за погибших туристов турфирма так и не выплатила, поскольку в договорах такого пункта не предусматривалось. Так что не доверяйте туроператорам-однодневкам, обещающим низкие цены на межпланетный тур. Нет дешевого полета на Марс или Меркурий! Есть только летающие гробы с вампирами-пилотами. Все это уловка для добропорядочных и простодушных туристов. Если вы прочитаете рекламу в дешевенькой газетенке о путешествии на Мимас - спутник Сатурна за каких-нибудь семьсот "хряксов", то не верьте, что полет будет безмятежным и безопасным. За такую сумму можно спокойно слетать только на Луну, но никак не дальше. Вы будете рисковать собственной шкурой, если сядете на космический драндулет времен первых экспедиций за пределы Земли. Во время полета вам постоянно будут угрожать холод, рвущийся сквозь ржавый корпус, голод, поскольку подобные "круизные" корабли не берут на борт нормальное питание, жажда (вода обычно прокисает в трюмах), клопы в матрасах (эти твари в условиях радиации превращаются в монстров), а также грубость и наглость экипажа. Любой космонавт или боцман, если невзлюбит кого-то из туристов, может без угрызения совести катапультировать беднягу в открытое пространство, причем без скафандра. И если на Мимас вы вступите своими ногами (обычно туристов выносят на носилках), то недосчитаетесь драгоценностей, денег, кое-чего из одежды и, возможно, органов (кража человеческих трансплантатов с последующей продажей богачам - типичная ситуация для дешевых туров). В этом случае туристы могут считать, что им повезло. Ведь бывает и так, что они исчезают на столетия, пока какой-нибудь патруль случайно не наткнется на пропавший корабль в районе пояса астероидов. Более того, дешевые туры предполагают полет в один конец. Турист этого может не знать. Он спокойно платит в кассу мошенников семьсот "хряксов", радуясь, что сумел сэкономить большие бабки, а когда в ужасных условиях достигает Мимаса, то узнает, что въездная виза у него поддельная или транзитная и не позволяет находиться на планете свыше двух суток. И тут гром среди ясного неба - он узнает, что купил путевку только на "прилет" (Arrival) без обратного "отлета" (Departure). Бедняга начинает метаться в поисках правды, но в ответ видит только наглые ухмылки псевдокапитана и гида, которые ржут и говорят: "А где ты видел тур за семь сотен "хряксов", идиот Хотел сэкономить Так и получай дешевый тур!". А в местной полиции подкупленные чиновники только разводят руками, мол, не в нашей компетенции это - определять, сколько стоит полет на Мимас. И, чтобы заработать на обратный билет, горе-туристу приходится продавать себя в пятилетнее рабство. А вы, наверное, слышали, что такое рабство в системе Сатурна Или вам все-таки рассказать об этом Так знайте, что рабы там не считаются разумными существами. Их относят к классу транспортных средств или земляных машин. Дает вам, например, хозяин - какой-нибудь ушастый таракан с зеленым хоботом (один из представителей гуманоидной жизни на Мимасе) - лопату в руки, и копаете вы несколько лет какую-нибудь траншею. По пути выкапываете алмазы, золотые слитки, серебро, платину, но это, конечно, идет не на ваш счет, а в карман инопланетян. Но драгоценности - это цветочки. А представляете, если напоретесь на хусановского червяка, известного тем, что ужасно прожорлив и ест даже самого себя. Тогда вас спасут только ваши ноги. Но тот, кто не успеет хорошо пошевелить конечностями, обычно становится деликатесом для червяка. Иногда туристов привлекают на транспортировку грузов. И тащит на себе этот мимасский бурлак трехтысячетонный корабль с пьяной братвой с острова на остров. И обидно ему смотреть, как местная мафия гуляет, поет песни, заигрывает с самками, тогда как он выбивается из последних сил. И обильные слезы заливают его лицо, и руки начинают рвать волосы на всем теле. Тогда горе-путешественник начинает проклинать турфирму, у которой он приобрел "отпуск в заморские страны". Статистика в этом случае печальна: лишь треть сумеет вернуться домой. Но даже если "удачник" окажется на Земле, то вскоре загремит в тюрьму. Ибо первым делом турист идет в оружейный магазин, приобретает там ядерную базуку и начинает громить заведение, организовавшее ему "веселую поездку в космические дали". После такого артобстрела от здания ничего не остается, а вот незадачливый мститель вновь возвращается на Мимас или осваивает залежи Фобоса. Теперь вам понятен смысл дешевых туров И если вы уяснили себе это, то перейдем к другой части, а именно, как выбирать турпакет - то есть совокупность всех услуг, которые будут оказаны вам при полете на Марс. Марсианский туризм Прежде всего, уясните себе, что вы хотите увидеть на Марсе. Если вы мечтаете о походах по пустыням, то покупайте пэкидж под именем "Червонные пески Хоразма". Здесь предусмотрены гонки на вездеходах в районах Хоразма - северной пустыни Марса, охота на песчаного жука Bahiarus-pens, особо популярного среди туристов. Дело в том, что яйца этого псевдонасекомого очень вкусны и полезны, особенно для тех, кто страдает импотенцией или фригидностью. Съев несколько кусков этого замечательного блюда, приготовленного лучшими марсианскими поварами, любой страдающий недугом через несколько мгновений ощущает себя хряком. И тут, конечно, предусмотрены особые услуги, и о них у вас речь пойдет с гидом-сутенером, всегда крутящимся вокруг туристических групп. Туроператоры обычно обустраивают шатры прямо в пустыне - это романтично и дешевле, чем, например, пользоваться трехзвездочными гостиницами-бункерами "Марс Шератон". Там же туристы живут около трех недель (земных, конечно), разводят костры, жарят жуков или ищут достопримечательность Хоразма. Обычно достопримечательностью является трупоед-личинка Gelia, она водится в гнусной жиже и занесена в Голубую книгу Марса. Если эту личинку высушить и поместить в аквариум, то она будет по ночам переливаться нежно-розовыми красками. Для сведения, спекуляция Gelia карается законом: тут грозит или штраф в тысячу "хряксов", или лишение свободы на год с отсидкой в Мимасской тюрьме. Поэтому не советуем играть с Уголовным кодексом красной планеты. Вам лучше официально зарегистрировать личинку в ближайшем региональном отделении окружающей среды, заплатить пошлину в сто "хряксов" и везти ее спокойно на Землю. А там можете продавать по какой хотите цене, никто не осудит. Правда, пустынные путешествия не всегда безопасны. Не забывайте, что на Марсе часты пылевые бури. Знаете, что это такое О-о, об этом стоит сказать особо. Чтобы было ясно и понятно, представьте, что вы деретесь с женой. Она вас, как обычно, бьет по голове электросковородой, на ноги бросает чугунную тумбу для парковки геликоптера, а по заднице добавляет раскаленным в тысячу градусов лазерным утюгом. Представили Ну, не стоит дергаться! Это еще не конец. А вот теперь представьте, что вы многоженец и разбираетесь по поводу вашего опоздания с пирушки со всеми женами сразу. Ага, теперь дошло! Вот это и есть пылевая буря. Или для вашей жизни - катаклизм! Конечно, турфирма заранее сверяет сводку в Бюро погоды. Но разве можно доверять этой организации, так же известной своей "точностью", как и статистика Метеосводка верна на 70%, не более. А если вы попали в остальные 30% Тогда не удивляйтесь, если турфирма предложит вам заранее составить и заверить у нотариуса завещание. Вообще-то солидные фирмы всегда страхуют своих клиентов. Но и они хитро поступают, подписывая с вами договор только под конкретные пункты. Застрахуют вас, скажем, от болезни Свинкуса, а вы попадете под колеса вездехода, что не было отражено в страховке. Поэтому требуйте вписать вас во все существующие формы страхования, даже от случайной кастрации. Не смущайтесь, если список окажется огромным, а сумма возрастет в двадцать раз. Зато в случае несчастья вы (в лучшем случае) или ваши родственники (в худшем варианте) получат гигантскую сумму, и ее хватит и внукам, и правнукам. Кстати, уже сейчас некоторые нечистоплотные фирмы предлагают так называемые "страховые туры". Клиент специально подписывает документ о страховании жизни, на Марсе позволяет себе отравиться испражнениями мокрицы, а затем требует компенсацию за потерянное здоровье. Однако не все выживают после такого "несчастья", а кто выживает - становится инвалидом. И все полученные средства ему затем приходится тратить на лечение, порою бесполезное. Так что сто раз подумайте, прежде чем приобрести "страховой тур". Если вы не любитель пустынь, выбирайте горы - лучшее место для отдыха. Марсианские хребты не только самые длинные, но и самые высокие в солнечной системе. Если вы влезете на пик Бухты-Брахты, то окажетесь за пределами атмосферы. А это здорово - видеть, как под тобой проплывают облака или проносится пылевой тайфун. В горах, кстати, можно поохотиться. Турфирмы обычно включают в пэкидж ловлю металлическими сачками электрической стрекозы. Это страшно захватывающее действие. Группа туристов прыгает по скалам, махая сачками, а зеленая стрекоза удирает от земных охотников, от злости искря разрядами. Когда жертва в сачке, нужно быть осторожным. Стрекоза может шарахнуть напряжением в три тысячи вольт. Тут скафандр не всегда спасает. Но для этого и существуют металлические сачки - они ударяют стрекозу ее же собственным током. Тогда от нее остаются дымящиеся останки. Примечание: отказывайтесь принимать сачки из резины или пластмассы, какие выдают на некоторых станциях. Хотя они экономнее, но пользы никакой. Более того, вы подвергаете себя особому риску. Дело в том, что встречается вид стрекоз, жрущих резину. Они случайно могут проглотить и незадачливого туриста. В горах есть и другие достопримечательности. Здесь можно покататься на лыжах. Правда, лыжи здесь особые: на ракетных двигателях и с парашютом для торможения. Те, кто не умеет ими пользоваться, могут получить необходимые уроки. Кстати, от уроков не отказывайтесь, это не столь дорого. Бывали случаи, когда турист не желал учиться и сразу становился на лыжи, мол, он и сам справится с управлением. Такого находили через месяц намертво впечатанным в скалу. Даже парашют не спасал (между прочим, именно по парашюту определяли местонахождение трупа). "Гонки по лыжным трассам" - так называется этот тур, и стоит он не менее ста двадцати "хряксов". Можете заказать и его при посещении Марса. Но на этом не заканчиваются туристические возможности Марса. Поговорим об историческом туризме. Марс богат событиями и традициями. Вам могут предложить посетить Порт Первопроходцев, который, как и земной Колизей, весь в руинах. Здесь в 2058 году произошло первое сражение землян с марсианами. Жукоглазые коровы, оказавшиеся разумными существами, не снесли наглости колонистов (оказывается, те поймали их короля и анатомировали) и начали атаку. Целый месяц шла война с переменным успехом. В конце концов, было достигнуто перемирие. Но землянам пришлось отдать на растерзание "коровам" космонавта-биолога, вскрывавшего тело короля марсиан. Кстати, марсиане сделали с ним то же самое. И поэтому в Музее Естествознания Земли вы можете увидеть плавающее в формалине тело того незадачливого биолога, а рядом - мумифицированную тушу короля. Стоит посмотреть и бой гладиаторов на Площади Куксутории. Это, конечно, дорого для туриста, но впечатления останутся на всю жизнь. Здесь каждую пятницу собирается народ и смотрит, как люди сражаются с живоглотами. А вы знаете, кто такой живоглот Это абсолютно неразумное, но ужасно голодное существо - на латыни Chuchundras - обожает человеческую печень, селезенку, поджелудочную железу, а также кишки с не переваренной пищей. Живоглот выплевывает особую трубочку на десятки метров, с ее помощью проникает внутрь чужого организма и начинает высасывать все подряд. Вот с такими людоедами гладиаторам и приходится сражаться. Причем они вооружены метровыми вилками и прокалывают ими жизненно важные центры живоглота, а с помощью огромных ложек оглушают противника. Вы и сами можете стать гладиатором и испытать острые ощущения. Но заранее предупреждаем, что вероятность смерти - около 85%. Но если во время боя вы воспользуетесь бластером или гранатометом, что запрещено правилами, вас арестуют и отправят в тюрьму. И тогда у вас будет всего около суток на встречу с консулом и улаживание вопроса. Если не успеете, то год придется погнить на урановых рудниках Серпантина. Туристической достопримечательностью является также Кладбище Жутких Вампиров - именно так называется захоронение людей, мутировавших двести лет назад под воздействием радиации (результат взрыва атомного реактора на научной станции) и превратившихся в страшных существ. Эти ужасного вида монстры гонялись за колонистами и, поймав, выпивали всю их кровь и поедали органы. Нужно сказать, что такое долго продолжаться не могло, и возмущенные земляне вынуждены были организовать специальные отряды самообороны, чтобы начать собственную охоту на бывших коллег. Было несколько сражений, все мутанты были уничтожены и похоронены. Но, видимо, не все до конца умерли, так как иногда они вылезают из гробов, хватают зазевавшегося и отбившегося от общей группы туриста и тащат с собой в могилу. Оттуда в течение некоторого времени раздаются похрустывание и причмокивание, а также возгласы удовольствия, если турист оказывается тучным и жирным. Туристам, кроме того, стоит посмотреть площади Желтых фонарей (там свои услуги предлагают даже инопланетные самки и спариться с ними - сплошное удовольствие), Красных баобабов (специальные насаждения, которые, разлагаясь, испускают сладостные ароматы) и Великих завоевателей (о-о, а это конквистадоры Марса, отличившиеся свирепостью и настойчивостью в завоевании планеты, местные жители их иногда называют монстрами, и поэтому памятники им не похожи на человеческие фигуры). Как справиться с формальностями Кстати, это очень серьезный вопрос. Дело в том, что не все страны Земли имеют с Марсом соглашение о транзитных пассажирах и взаимных посещениях. Например, Северная Антарктида находится с красной планетой в состоянии "холодной войны", иногда переходящей в "горячую" (благо, до ракетно-ядерных "любезностей" дело не доходит, но от марсианского лазерного оружия иногда прожигаются целые районы на ледяном панцире Земли, а в ответ правительство Антарктиды запускает в атмосферу Марса дихлофос, и от него там пьянеет и тает все живое). Поэтому граждане этих государств не совершают туристические поездки друг к другу. Но если вы житель других стран, то смело можете ступать в любое дипломатическое представительство Марса на Земле и заполнять анкету. Предупреждаем, что это не только фотография плюс автобиографическая справка, заверенная в полиции. Прежде всего, вам придется сдать все анализы прямо в Посольстве (кровь, мочу, кал, мазок на вирусы). Потом с вас снимут энцефалограмму и мнемограмму (проверить, не идиот ли вы и помните ли свою маму, папу и близких родственников), сделают рентген тазобедренной кости (на тот случай, если вы смените пол, то по ней определят, кто вы есть на самом деле). Иногда делают трепанацию черепа для обнаружения врожденных заболеваний, их туристы обычно скрывают (но это лишь при подозрительных всплесках на энцефалограмме). Полиция Посольства может снять отпечатки пальцев ваших рук и ног, провести химический анализ слюны, спермы, простаты и определить, не находитесь ли вы в "черных списках" Марса. На эту планету путь заказан террористам, бандитам, гермафродитам и людям с трансплантированными органами (ведь наличие донорских органов изменяет биополе и биохимическую структуру человека, и уже невозможно определить, а кто он такой на самом деле). После того, как вы прошли все эти мучения, ответа необходимо ждать две недели. И только при наличии положительных результатов можете получить въездную медицинскую карту. Но это еще не значит, что путь к Марсу открыт. Нужно пройти психологический контроль. Специальный сотрудник в Посольстве начнет дотошно допытываться о вашем детстве, склонностях к жестокости, гомосексуализму, визионизму, дрендофилии, тантрафилии. Могут до помешательства замучить вопросами о вашем отношении к религии "Хася-Вася-Дуб-Рике", любимой позе в "Камасутре", последнем походе в кино, возрасте вашей любимой собаки или домашнего крокодила. По вашим ответам у сотрудника складывается ваш социально-психологический портрет, и он принимает решение, представляете ли вы общественную угрозу Марсу или нет (а вдруг вы тунеядец, бомж, авантюрист и т. д.). В отличие от предыдущих проверок на этот раз ответ вы получите сразу: или в медкарту поставят штамп, или здоровенный сержант возьмет вас за шиворот и выставит за дверь (при сопротивлении с удовольствием набьет морду и закоротит вам зад электрической дубинкой). При первом варианте вы смело можете идти в другой кабинет, где толстомордый консул влепит в паспорт голографическую визу. Но вначале вам придется сдать в кассу 54 "хрякса" за консульские услуги, плюс 304 "хрякса" - налог с холостяков (при наличии супруги - 589 "хряксов", чтобы не ездил на Марс со своим самоваром). А теперь о других формальностях. Перед отлетом вам придется пройти земной таможенный, полицейский и пограничный контроль. По сути, это три крепости и брать их нужно будет с боем и не меньшими усилиями, чем, скажем, в Посольстве Марса справку о здоровье. Кто такой таможенник Это монстр, он хочет есть, и поэтому педантично рассматривает ваш багаж визуально, щупает своими руками и лишь затем с помощью приборов. Если в вещах ничего не найдет, то свое внимание перебросит на ваше тело. Каждый миллиметр будет ощупан, проглажен руками на наличие в грудях контрабанды (некоторые женщины туда вместо силикона вшивают мешочки с "бурбончиком" - супернаркотиком) или в интимным местах - боеприпасов (ядерных мин, осколочных фугасов, термитных снарядов), которые пользуются спросом у марсианских охотников. Он же внимательно осмотрит ваши зубы и при малейшем подозрении вскроет пломбы (для этого у каждого таможенника есть переносная бормашина), чтобы удостовериться в отсутствии там запрещенной к вывозу с планеты "красной ртути". Если надо, бравый сотрудник проведет операцию на желудке, если рентген покажет наличие в брюшной полости туриста полиэтиленовых пакетов с семенами Khusika. Но даже если у вас ничего этого нет, таможенник все равно до чего-нибудь докопается и вам придется распрощаться со 100 "хряксами" (можете считать это чаевыми или пропуском в следующий этап боя). Теперь вам путь перегородит полицейский. Он долго будет листать ваш паспорт, смотреть в компьютер и качать головой, говоря: "Ну и ну, ну и преступник же вы! Как же Земля вас держит". На что вы сначала, подумав, что это шутка, скажете: "Вот поэтому на Марс и лечу, там гравитация послабее!". Но свирепое выражение лица сержанта мигом поставит вас на место. "Тут ориентировка пришла на одного преступника, - разъяренно заявит он, - фоторобот, но уж больно очертания лица совпадают с вашими". И покажет на мониторе лицо, нисколечко не похожее на ваше. И как ни божитесь, что никогда дело с полицией не имели и Уголовный кодекс чтили, за исключением, может, одного "дела" в детстве, когда в школе мячом разбили окно, но за такой пустяк не сажают и не преследуют, бесполезно, словно вы все это прокричали в дырку унитаза. Полицейский может задержать вас для выяснения личности, и тогда на космолет вы точно не попадете. А, учитывая, что выясняют стражи правопорядка не столь спешно, то к окончанию вашего отпуска (то есть когда корабль уже должен вернуться обратно на Землю) они с извинениями выпустят вас из тюрьмы. Конечно, никто не возместит вам ни билетов, ни стоимости путевки, ни морального ущерба. Поэтому при первом же признаке того, что полицейский ищет повод придраться, скажите, что вы хотите сообщить ему что-то важное тет-а-тет и ведите в отдельный кабинет. Там смело можете выкладывать двести "хряксов" на стол. В 95% вам сразу ставят штамп в билет, и путь к третьей "баррикаде" свободен. Но если вы попадете в оставшиеся 5%, то из этого же кабинета вас просто выведут в наручниках, посадят в камеру предварительного заключения по обвинению в даче взятки, и тогда путешествие пройдет в ином "романтическом" стиле. Но об этом рассказывает совсем другая "Памятка". Пограничник - это тоже официальное лицо, и ему тоже нужно кормить семью. Поэтому он попросит у вас все документы и будет внимательно изучать каждую печать и штамп. Затем потребует военный билет и спросит, когда вы в последний раз проходили военную переподготовку. Услышав ответ, он скажет, что сейчас сложная политическая обстановка с планетой Плутон, а вы, судя по сводке компьютера, входите в список резервистов. А значит, вам нельзя покидать пределы Земли без письменного разрешения министра обороны. Так что, какой там туризм! Более того, пограничник может сказать, что сейчас вызовет наряд, и вас быстро отправят в ближайшую казарму на повышение квалификации в области обороны. И ваше путешествие приобретет военный оттенок. Не стоит орать и брызгать слюной, а также топать ногами, доказывая, что вы не военнообязанный. Пограничники умеют это делать не хуже. Кстати, ногами они работают на "отлично" по задам курсантов и резервистов, и в этом каждый убеждается, едва окажется в кузове военного транспортера. И сержанту наплевать, что вы там доказываете, поскольку в компьютере у него записана ваша фамилия (может, там ее и нет, но показать список он не имеет права - это военная тайна). И тогда остается один путь - всучить ему 250 "хряксов". Сумма не маленькая, конечно, но зато стоит того, чтобы не тратить время на уборку казарменных клозетов, чистки сапог высшего начальства и ползания по пересеченной местности в условиях, приближенных к боевым на 99%. И только когда за вами закроется люк, и капитан космолета гнусавым голосом предложит занять антигравитационные кресла, можете облегченно вздохнуть и спокойно пить кока-колу до самого Марса. А на Марсе свои порядки. И покруче земных. Местная таможня и пограничники обдерут вас как липку. Поэтому вам заранее необходимо включить в бюджет космической поездки эти "затраты". И не пытайтесь им доказывать, мол, что на Земле уже прошли полный контроль и чисты перед законами Марса. Женщина в униформе лениво зевнет и скажет, что у вас нет справки о прививке Virus Gnusni Radjabi, а без нее посещать планету нельзя. Упрямого туриста могут запихнуть обратно в космолет и отправить на Землю за справкой. Расходы, естественно, лягут на вас. Если вам дороги время и свобода, то лучше сразу предложите им деньги, якобы как уплату штрафа за нарушение режима прибытия. Можете намекнуть, что квитанции об уплате не требуется, и тогда вы без лишних хлопот пройдете все барьеры и через пять минут будете ловить такси, чтобы направиться в гостиницу. Как выбирать отели и гидов Прежде всего, посмотрите на содержимое своего кошелька. Если "хряксов" достаточно, смело бронируйте номера в трех-четырехзвездочных отелях Марса. Мы рекомендуем "Барьамбия-Кергуду Хилтон" и "Чавелла-брамбелла Нолидей", поскольку там имеются индивидуальные средства спасения. Если, например, в номере начнется пожар или туда ворвутся незваные посетители, то с помощью катапульты вас выбросит из здания. Неважно, в одежде вы, в скафандре или без трусов - главное, специальная система успеет накрыть вас латексом от воздействия агрессивной внешней среды, а прибор начнет подавать свежий ароматизированный кислород прямо вам в нос. Только и останется, что помахать ручкой незадачливым грабителям. Кстати, система самообороны мгновенно выбросит на них тонну суперцемента, и негодяи окажутся в саркофаге в состоянии неподвижности до прибытия полиции. Чем еще хороши эти гостиницы, так тем, что там все автоматизировано. Стоит только произнести слово "свет", как тотчас зажгутся лампочки, от "воды" заурчит раковина, а от фразы "Мне нужен унитаз" откроется специальное устройство, где бумагу подает специальный манипулятор (он же производит чистку), и дезинфицирующая жидкость (сильнее серной кислоты) мгновенно уничтожит фекалии. Также электронная система номера следит за температурой, влажностью, уровнем радиации, составом воздуха, шумом и другими параметрами. Если захотите почувствовать себя как в тропиках, то нет проблем - это тотчас будет исполнено при словах "хочу джунгли" (кстати, система может выпустить и живых африканских змей, муравьев и крокодилов, чтобы ваши ощущения были настоящими). Пожелаете Антарктиду - через пять минут вас от бурана спасет только космический скафандр. А если захотите гавайский загар, то и это автоматика исполнит, открыв противорадиационные окна, и жесткие гамма-, бета- и другие излучения в мгновение ока доведут вашу кожу до состояния жареных куриных окорочков (и тогда, посыпав перцем и солью, хоть подавай вас к столу). В общем, номера готовы подчиниться любому вашему капризу, главное, чтобы кредит в банке всегда был. Из номера можно позвонить на любую планету по каналу "экстра" и, например, даже пошутить, сказав коллеге по работе, что его жена сейчас с вами. От ярости он может рвать и метать, но достать вас будет не в силах. Из марсианского отеля также можно отправить ему посылку с желтой глистой Buduar-Gas, которая, как известно, любит прыгать на людей и мгновенно проникает в желудок. Что она там творит - одному Создателю известно, но человек потихоньку сам начинает трансформироваться в гигантскую глисту (Buduar-Gas влияет на метаболизм человека). Марсиане сами обожают такие шуточки, и от них вы узнаете сотни способов напакостить кому-либо из недругов. Если денег не так много, то предлагаем ночлежки одно-двухзвездочные. Там, конечно, не столь уютно: скажем, в матрасах водятся ядовитые клопы Galinis и анальные червяки-жутконосики Pobedik, избавиться от которых не так просто. Туда же, в эти отели, любят заходить всякие проходимцы с бластерами и виброножами. Совет: отдавайте им деньги и драгоценности сразу, иначе последствия могут быть весьма печальными. Дело в том, что в марсианской криминальной среде очень стало модным носить на шее ожерелья из носов и ушей, и поэтому марсиане не брезгуют людьми. Не спасут вас от насилия ни стальные двери номера, ни личное оружие, ни связи в полиции. Питание там тоже не ахти. На завтрак - сок из марсианских устриц, булочка с жуткими на вид насекомыми, масло китовое, сыр из переработанных отходов с ближайшего мусорозавода. Обед - то же самое, но с приправой из квашеных крысят и болгарского перца, кроме того, подается бокал зеленой жижи (замена алкоголя). Про полдник лучше ничего говорить, потому что может возникнуть легкое недомогание лишь при упоминании некоторых продуктов. А вот про ужин стоит рассказать. Вам предложат много по-разному приготовленного мяса (маринованное в уксусной эссенции, простокваше, подвергнутой термической обработке), но стоит заранее подготовиться к тому, что кости могут оказаться до боли знакомыми. Дело в том, что марсиане весьма прагматичный народ и зря белками и протеинами не раскидываются. В пищу они употребляют все, что создала природа, даже "клиентов" морга. Именно в отелях подобного класса есть меню, куда входят блюда из человечины. А гарнир выбирайте сами: гречка, маш, рис, просо, ячмень, бобы, картошка, лианы, кактусы и прочее, правда, все это выращено при помощи мутагенного воздействия на семена. А теперь стоит поговорить о гидах. Ведь от них нередко зависит ваша жизнь. Если вы покупаете тур у земных фирм, то они сами подыскивают агентство на Марсе, оказывающее услуги экскурсий и переводов, и это вполне безопасно, хотя и дорого. Если вы - турист-одиночка, то будьте осторожны. Возле гостиниц вращается немало аферистов, так и ждущих, что кто-нибудь из ушастых простофиль попадется им на удочку. Они предлагают дешевые услуги, зато, по их словам, не менее качественные, чем у официальных фирм, но на самом деле их цель - заманить вас в укромное местечко и ограбить. А поскольку псевдогиды работают не по одному, а бандой, то шансов оказать серьезное сопротивление мало. В лучшем случае вас скальпируют, в худшем - продадут моргу, и через час вашим телом будут питаться другие туристы, возможно, бывшие соседи по комнате. Поэтому сначала потребуйте у гида сертификат об образовании и декларацию о выплаченных налогах. Если первый документ легко подделать, то второй - слишком сложно. Дело в том, что псевдогиды не любят рисоваться в налоговых службах и стараются работать в "тени". При упоминании о декларации большинство из них быстро исчезают с глаз долой. Некоторые, конечно, могут и схитрить, показывая какие-то документы на марсианском языке, но если вы не знаете его, то не верьте этим бумагам. Вам могут подсунуть, что угодно: страховой полис, справку о сдаче мочи или свидетельство о браке. Сертификат и декларация написаны на 67 языках, включая английский. Если у гидов документы в порядке, то заранее спросите у него маршрут, то есть выясните, какие объекты он собирается показать и по какому пути вы пойдете. Псевдогиды не любят говорить об этом заранее, поскольку турист может затребовать страховку от полиции, а та шутить не любит и в случае чего живо сварит псевдогида в серной кислоте. Настоящие гиды сами представят вам программу и план пребывания на Марсе. Они ревностно следят за безопасностью туриста, ведь от этого зависит их личное благополучие. Также гид тщательно подходит к выбору транспорта. А поскольку вам предстоит исколесить всю планету за неделю-другую, то он внимательно изучает тормозные колодки у орбитального ракетолета, испытывает на себе аварийную систему и прочность парашютов. Уж он точно не возьмет колымагу, которая годится лишь для путешествия в один конец. Как готовиться к путешествию Нужно определиться, какой вид туризма вас устраивает: исторический, спортивный, бизнес или научный. Ведь, исходя из этого, необходимо готовить соответствующее снаряжение. Но есть общие для всех туристов моменты, и мы о них расскажем. Каждый турист обязан взять с собой медикаменты. Неизвестно, что вас ожидает на Марсе: укус красной кобры, отравление серсо-бананом, астма от пылевой бури или простуда от холода. Поэтому в туристическую аптечку положите универсальную сыворотку "Мамазол" - против яда кобры, от бледной спирохеты, пореза кожи и ушибов, еще ее используют как средство для выведения тараканов и крыс в номере гостиницы. Необходимо также взять "эластичный" бинт - при нанесении на тело он мгновенно застывает и превращается в панцирь. Его используют в качестве гипса при поломе рук, ног, члена, носа и ушей. Марс знаменит своими фруктами. Чего стоят гига-дыня или барламский марципан, их вкус может заставить туриста проглотить собственный язык (в буквальном смысле). Но не все могут переварить, например, гриб Muds или плавник рыбы Vegetaris-Gal, называемые самими марсианами "рвотным соком". Некоторых туристов выворачивает наизнанку, если они переедят этих блюд. И тут поможет только препарат "Металлическая пробка": с одной стороны, он делает революцию в желудке несчастного, подавляя биохимию Vegetaris-Gal и Muds, а с другой, спасает человека от страшной гибели - закупоривает толстую кишку и горло, не давая еде выхода из организма. Ведь "рвотный сок" опорожняет не только желудок, но и сам организм от желудка, селезенки, печени, легких, матки и других органов. От такого "выброса" смерть неизбежна. В аптечку необходимо положить и сердечные капли, поскольку от вида некоторых животных Марса у женщин от страха возможно выпадение матки, а у мужчин - геморрой. Не лишней будет и таблетка "Monica Levinsky" - противозачаточное средство для всех полов и, кроме того, лекарство от венерических (то есть марсианских, поскольку венерические встречаются на Венере) болезней. А теперь о личной одежде. Марс имеет слабую атмосферу, и поэтому тут без скафандра не обойтись. В супермагазине "Versache-Mu-Mu" выбор большой, но там придется задуматься. Не стоит брать, к примеру, дорогостоящий костюм Mars-Space-Shton из свинца весом 685 тонн, хотя он и спасает от радиации, воздушной волны ядерного взрыва, удара марсианского дракона и пылевого смерча. Дело в том, что он дорого стоит (около 3 миллионов "хряксов") и носить его не очень удобно. Конечно, вам в нем не страшен будет любой наглец, угрожающий жизни. Более того, с помощью специальной системы вы можете его самого скрутить в бараний рог и законсервировать в стеклянной емкости. В этом же костюме можно охотиться на любого зверя, благо, двухсотдюймовая безоткатная пушка разнесет в клочья и дракона. Можно также кататься с гор, ибо лыжи в костюме отменные, с ракетными двигателями и системой увода от опасности. Но три "лимона"... Если таких денег у вас нет, смело ступайте в дешевый магазин и приобретайте там обычный скафандр. Пускай теплозащита в нем не совершенна, и можно замерзнуть в ночной пустыне или изжариться возле вулканов. Не важно, что фильтры быстро засоряются пылью и потом нечем дышать. Не стоит волноваться, если в костюме отсутствует мочесборник, и чтобы отлить, вам необходимо разгерметизироваться. И пусть конструкторы не предусмотрели бар, холодильник и СВЧ-печь для подогрева пищи, главное не в этом. Лишь бы увидеть Марс! А туда можно лететь в любой одежде, даже в трусах и майке. Чего нужно опасаться на Марсе Марс - это не только экзотическое место для земного туриста. Это также планета, полная опасностей. Не думайте, что там текут молочные реки и стоят кисельные берега. На Марсе полно всякой живности, угрожающей жизни человека. Стоит хотя бы вспомнить о ленточном быке Madridis-korridis Hameleonys, который подобно хамелеону принимает окраску окружающей местности и оживает при виде идущей пищи. Едва жертва поравняется с быком, как тот набрасывается на нее, скручивает в кольца и колет своими рогами, как вилка сосиску. После такой "обработки" остается взбитое мясо, годное для употребления. Поэтому при походе в горы берите с собой пульверизатор с особой краской. Распыляя ее во все стороны, вы можете заметить слабое мерцание. Знайте, что там находится ленточный бык. Опасаться также необходимо и квартирных жутко-тараканов. Они выползают из нор, когда человек спит, и тихо подкрадываются к нему. Затем выплевывают едкую жидкость, растворяющую организм до состояния жижи. Причем сонный человек даже не ощущает этого, поскольку его нервные волокна оказываются как бы в состоянии заморозки. И когда от жертвы остается желе, тараканы начинают поглощать пищу. Спасения от этих хищников нет. Если вы уже оплеваны, процесс разложения тканей не остановить. Но предостеречься от них возможно. Для этого необходимо перед сном посыпать себя "серой солью" - это особый препарат, усыпляющий тараканов. Проснувшись, вы можете увидеть сотни этих тварей, лежащих на полу возле вашей кровати и во сне дрыгающих лапками. Тогда вы можете излить на них всю ненависть и передавить тапочкой. В лесах Марса водится особо опасная обезьяна Makakus-Bax. Опасна она тем, что выпускает кишечный газ, вводящий человека в состояние опьянения. Надышавшись им, тот теряет чувство реальности и начинает "улетать", как от героина. Нужно заметить, что сама обезьяна не питается мясом, она вегетарианка по убеждениям. Но все, что больше нее размерами, по ее примитивным понятиям является божеством, а значит, должно быть увековечено. Поэтому из одурманенного хомо сапиенса Makakus-Bax выделывает чучело и устанавливает на дерево. С этого момента это место становится священным, и сюда приходят остальные обезьяны, чтобы поклониться высшим существам, какими являются земные путешественники. Но туристам от этого не легче. И поэтому избегайте густых лесов, не открывайте внешние фильтры в скафандрах. Берите с собой хлопушки и стреляйте в воздух - обезьяны боятся громких звуков. Конечно, памятка не может раскрыть всех трудностей, с которыми ты, уважаемый турист, столкнешься при подготовке к путешествию на Марс. Но никогда не отчаивайся и не отступай, и только тогда победишь. Марс стоит того, чтобы из-за него побегать и помучаться. Увиденное сразу окупит все нервы и деньги. Приятного вояжа на Марс! (Июнь 1999 года)

Сегодня пятница и я пришел на работу рано, даже до обеда. Звонок. Проклятье! Я посмотрел на Список Оправданий. "Вспышки на Солнце". Неплохо бы почитать про это подробнее...Две минуты спустя я был готов ответить на звонок. "Да" "ГДЕ ВЫ БЫЛИ Я ПЫТАЛСЯ ДОЗВОHИТЬСЯ ВСЕ УТРО!!" Я терпеть не могу, когда на меня кричат с утра пораньше. После этого мое настроение портится. Вы знаете, о чем я. "Ах, да... Сегодня утром очень высокая солнечная активность, а это плохо отражается на электронных устройствах..." - ответил я сладким голосом. "Правда От этого может случиться что-то плохое" "Конечно. Солнечная активность иногда дает очень странные результаты. Например, на прошлой неделе несколько файлов просто исчезли из каталога одного парня, когда он работал с ними!" "Серьезно" "Разумеется. Эй, не хотите ли вы, чтобы я проверил ваш каталог" "Да, пожалуйста. У меня там очень много важных вещей!" "Хорошо, как ваше имя регистрации" Он сказал мне. Это также просто, как застрелить рыбу в бочке в голову в упор с двух попыток из базуки. "Сколько файлов в вашем каталоге" - спросил я. "М-м... Должно быть примерно двадцать файлов с научной работой, что-то около десяти с данными к ней, и еще штук двадцать с книгой, которую я пишу." "О'кей. Я думаю, мы поспели вовремя. У вас осталось целых 2 файла... .cshrc и .login" "А-аа-ааа-а-а!" "Что же мне делать" - запричитал он. "Hу, возможно у вас остались копии на дискетах" "Некоторые, но они очень старые!" Я включил аппарат для стирания информации. "Хорошо. Вы не против, если я приду и помогу вам списать содержимое ваших дискет в ваш каталог" "Спасибо за предложение, но все мои дискеты дома. Hо я сегодня же перепишу их собственноручно." "Хорошо. Надеюсь, вы помните, что я тут говорил про солнечную активность Она плохо влияет на диски и машины, поэтому вам придется принять меры предосторожности, чтобы сохранить ваши данные" "Как мне это сделать Завернуть в фольгу" "HЕТ! ФОЛЬГА САМАЯ ПЛОХАЯ ВЕЩЬ! ВЫ ЗHАЕТЕ, ЧТО БЫВАЕТ С ФОЛЬГОЙ В МИКРОВОЛHОВКЕ" "Да..." "Тогда не вздумайте ею пользоваться! Только одно может защитить диски против солнечной активности..." "Что" "МАГHИТЫ. Положите диски рядом с несколькими магнитами" "О! Спасибо." "Ну, что вы! Незачто!" ПРЕДУПРЕЖДЕHИЕ. Я знаю, это звучит глупо, но если вы обкладываете диски магнитами, значит вам действительно нужна помощь. Не делайте этого.

Уши. Штук двадцать -- двадцать два. Экраны наблюдения. Молитва. Несколько молитв. Женская рука. Три кольца. Мечта -- будет потом. Кастрюля. Перевернутый стол. Столовая, где одни мужики -- не самое лучшее место. Вторая женская рука -- два кольца. Большой и указательный пальцы. Отсутствие женщин. Белый медицинский халат. Белая майка. Кирпичная стена. Свет. Без цвета. Несколько словарей. Серые брюки. Старые очки. Собака. Собачий корм. Короткая стрижка. Хорошее дыхание. Карман -- левый. Несколько предметов. Старый галстук. Простуда -- легкая. Голуби. Мусор. Старая сорочка. Второй медицинский халат. Щетина. Забор. Монеты -- две штуки. Чай. Наручные часы на левой руке, покрытой черными волосами. Зеркало среднего размера. Круглые очки с толстыми линзами. Кожаная куртка. Двойной подбородок. Расписание. Расческа. Жизнь. Смысл жизни. Смех. Униформа. Усы, борода. Нос -- сломан. После работы. Футбол -- один час, пролетел как за сорок минут. Банан. Пот на лице. Странность. Откровенность. Понимание. Непонимание. Капли. Хмурое настроение. Смерть. Поиск. Одиночество. Белое платье. Тонкий белый браслет. Карман рубашки. Пальцы. Ворот. Плач. Поворот. Большая дверь. Лысина. Родинка. Любовь. Дыхание. Глаза. Ножницы для ногтей. Костюм. Свет лампы. Загар. Мир -- нужен. Законы. Мысль. Нормы. Счастье без бога. Вечность. Слова. Страх. Врач. Душа. Вторая душа. Наркотики. Силы. Ошибка. Радость. Озеро. Церковь. Рыба в озере. Растет липа. Шаги. Мать. Карандаш. Продолжение. Думал. Думать. Время -- немного. Напряжение. Пуговицы на платье. Крик. Всхлип. Лекарство. Ксерокопии. Колени. Отдельная квартира. Кресло. Счастье -- сейчас. Окно. Окна. Двухэтажное здание. Банкет. Зажигалка. Лай собаки. Пустая бутылка в углу стола. Много работы. Волосы отрастают. Растения в горшках. Сигаретный дым. Изнанка. Руки. Результат. Вопрос. Клятва. Волосы на теле. Стаканы. Книги. Главы. Фотографии. Усталость. Без слов. Молчание. Вдох. Тошнота. Потемки. Потому что. Улица. Холод. Трещины. Снег, снег, снег. Голос охрип. Скромный смех. Женский смех. Асфальт. Черный цвет. Мечта (P.S.) Небо. Звук. Песок. Камуфляж. Ровные шаги к морю. Вода -- грязная. Деревья. Ветви деревьев. Утро.

На бесконечном, безоблачном ночном небе россыпью созвездий начали появляться яркие точки- сами звезды. Желто-белый остролицый лик Луны смеялся своей полуулыбкой. Наверно, все было, как обычно. Кроме одного- и именно эта яркая, оранжевая вспышка, взрыв, привлекла внимание небесных жителей. Так родилась новая звезда. Красным взрывом. У любой из звезд есть свой свет. Новорожденный же был оранжево-рыжий. За это его и назвали - Янтарь.. В ту же ночь в темном подвале родился рыженький котенок. За глаза с голубым ободком и оранжевым взрывом его назвали- Янтарь. котенок жил своей жизнью, звезда- своей, звездной. Но с каждым светлым его поступком звезда разгоралась, зажигалась все более ярким оранжевым цветом. и вскоре, когда котенок уже давно стал котом- рыжая звезда разгорелась настолько, что стала почти вторым солнцем Земли. Стало теплее.. И намного уютнее. У каждого человека, животного- своя звезда. Светлый поступок приносит окружающим тепло. Темный же- холод. Мы живем.. А сверху нашими жизнями живут звезды. Локки Треф 04-05.10.06.

1 Густые свинцовые тучи заслонили собою солнце, скрыли голубизну неба и, будто дробясь на части, падали на землю каплями долгого унывного дождя. Где-то вдалеке слышались тихие раскаты грома, но грозы не было. Молнии не сверкали, солнце не светило, свет брался неизвестно откуда. Да лучше его не было бы и вовсе, лишь бы не видеть весь ужас, окружавший в тот миг меня. Деревья, казалось, не могли плодоносить и даже носить привычный наряд свой из листьев, будто какой-то незримый дух ненависти забрал у них это умение, будто теперь стоят они без соков, без сил, без жизни, мертвые, жалкие коряги. Все вокруг меня превращалось в одно вязкое болото ртути, и я тонул в нем, оно тянуло меня с собой, душило, засасывало. Все сжималось. Коряги тянули ко мне свои ветки, мне казалось, они стонут и я вижу в них себя. Страшно... Я душил себя. Я самоубийца. Я чувствовал, как теряю свои крылья. Ветер, холодный и противно медленный, подхватывал перья и опускал их в лужу передо мной, и они сразу же становились черными. Я смотрел на свое отражение и замечал, как с каждой минутою старею, гнию, мертвею... Я смотрел наверх, но не видел там своего лика. Он все-таки исчез... Все началось не так давно. Я жил вместе с Ними, там высоко, там, куда не может посмотреть глаз человека; эта высь скрыта от него, как бы он ни пытался ее познать. Я начал свое темное дело еще там. Я возненавидел брата своего... Я отделился от него, но зато любил себя, создал храм своего Эго и стал поклоняться себе самому. Когда другие требовали от меня саморазрушения во имя союза, я не слушал их. Зачем мне они, когда у меня есть мой храм и моя религия - Эгоизм И так я пал. Я отделился от Них, но сохранил храм свой. Вот он, за моей спиной, полуразрушенный, покосившийся, увитый плющом, покрытый плесенью, рождающей миазмы и вредные испарения. Я больше не вижу отражения своего на небе. Теперь нет у меня образа. Я безобразен, я уродлив, я не есть Красота, я не от Красоты, я не включен в Космос, я отделен от Него, и теперь я есть Зло. С каждым мгновением коряги все ближе и ближе... Они тянут ко мне свои ветви, сдавливают мое горло, мне душно... Тяжко... Дышать трудно... Сколько мне еще осталось.. 2 Я помню руку, что вырвала меня из болота: тонкая изящная, она поманила меня к себе, подхватила, - и я вновь практически оторвался от земли. Как давно я уже этого не делал... Передо мной стояло неземной красоты существо. В легкой мангтии из шелка, слегка касавшейся ее мягкого тела, она, подобно греческой богине, смотрела на меня своими ясными, как у младенца, глазами. "Зачем ты вытащила меня - спросил я. - Неужели кому-то от этого стало лучше" Она лишь приложила палец к губам, засмеялась; закружившись в каком-то незамысловатом танце, она села на камень, закинувши ногу на ногу. Все ее движения, грация были так легки, все изгибы ее тела так и манили меня к себе, но я не знал почему. Что это за новое чувство Почему оно так приятно греет мне душу, почему она, этот ангел, напоминает мне о моем неземном прошлом Я увидел в ней свет, который сам уже давно в себе не искал. я потерял его с тех пор, как пал... Она посмотрела на мой храм. "Что там" - "Ничего. Тебе туда нельзя," - ответил я, взяв ее за руку. "Почему" - "Он же разрушится," - не понимаю, почему, но я этого боялся. Она вдруг вырвалась и побежала в храм. Я устремился за ней, но быстро устал. Осталось только смотреть, как она зашла в здание и как... вдруг каждый его кирпич раскрошился на мириады мелких кусочков, осыпавшихся на землю разноцветным дождем из прекрасных весенних цветов. И в центре этого луга стояла она... Вдруг в моем сердце что-то рухнуло. Как будто кто-то выстрелил в него, и там разрушилась целая неприступная крепость. Мне стало как никогда легко. Она подошла ко мне, сказав три необычайных слова: "Я тебя люблю". Я не знал этих слов, в моем языке их не было, или, возможно, я их забыл. "Что" - переспросил я. Все поняв, она взяла меня за руку своей мягкой, как шелк, рукой, подошла ко мне совсем близко; я вдруг почувствовал запах винограда, исходивший от ее губ. Через секунду я почувствовал и его вкус... 3 Открыв глаза, я увидел перед собой сад. Мертвые коряги вновь расцвели, вновь стали яблонями, грушами, вишнями и вновь наполнили воздух сотнями весенних ароматов. Солнечные лучи, проходившие сквозь листья густых деревьев, как будто бы играли в салочки с пестрыми, разноцветными бабочками. Слышалось журчание ручья, в котором купалась она... Я подлетел к ней и сказал три необычайных слова: "Я тебя тоже".

Ты врешь, ты шутишь, Смеешься, плачешь Ты гордо смотришь, Но это прячешь. Мой друг, будь проще И я готова исправиться Что с нами будет -- Нам обоим понравиться Мы оба упрямы -- Вот и вся авантюра... Мы два таланта -- Вот такая натура. Высокомерен самовлюбленный, А вот наивный -- всю жизнь обделенный. Не то, не это А может все же получиться Я буду проще Ты тоже научишься.

- Сыночек мой, - Медведица накрыла своего Медвежонка теплым одеялом, - ты у меня самый лучший на всем белом свете. Я тебя так сильно люблю! ... За окном уже было темно и на небо высыпали звезды. Их было так много, что даже приблизительно подсчитать их было бы невозможно. В дому Медвежонка было тепло и светло от ночника, стоящего возле его кроватки. Неподалеку от него на маленькой тумбочке стояла чашка с остатками горячего молока с медом, и валялись крошки от недавно съеденного сладкого пирога. Медвежонок прикрыл свои глазки и улыбнулся. Он очень любил, когда перед сном к нему заходила мама и пела колыбельную. Это было для него лучшее снотворное. Не нужно было ни меда, ни молока, ни пирогов с ягодами. Только мамина песенка и ее ласковая улыбка, да добрые глаза. - Мамочка, - попросил Медвежонок, - спой, пожалуйста, мне колыбельную. Медведица ласково улыбнулась и, поправив возле него одеяло, запела: "Баю-баю, Медвежонок, Мать-Медведица далеко. Принесет густого моха, В колыбелечку постелет". Медвежонок засопел, улыбнулся и уснул. Его мама тихонько встала, погасила ночник и вышла на кухню, за столом в которой сидел медведь-отец и пил чай с малиной, глядя в окно. - Помнишь, как когда-то мы любили считать звезды -- сказал он. - Теперь нам кажется это занятие сущим пустяком, а тогда, в молодости, мы были очень счастливы, считая, что делаем нужное дело... Медведица положила ему лапу на плечо и села рядом. Полотенце соскользнуло с ее плеча и упало на пол, но она этого не заметила. - Скажи, - попросила она, - ты счастлив, что у тебя растет такой замечательный сын - Я не только счастлив, но и горд тем, что у меня такая семья.... Только представь себе: есть семьи, в которых дети мучаются, болеют, переживают из-за домашних забот. А у кого-то и того нет! Где им жить Просто в лесу, без домика Это жестоко. Дети всегда должны расти в любящей семье. Тогда они будут счастливы, и тоже в будущем будут заботиться о своих детях. Дети -- это маленькие взрослые, с которыми необходимо советоваться и принимать совместно с ними решения на любые проблемы. Медведица встала и, подойдя к мойке, стала мыть посуду. - Умница ты у меня, - произнесла она. - Таких как ты, нужно еще поискать... Я хочу, чтобы ты знал -- я с тобой очень счастлива... ... А с неба падали звезды. Приближаясь у земле, они думали только об одном: а что, если у них были бы такие же родители, как у Медвежонка. Может быть, они бы и не падали никогда...

Таков один из фундаментальных принципов познания окружающего мира! Поэтому, пытаясь ответить на трудные вопросы повседневности, следует оглянуться назад, найти и понять ту "точку невозврата", что несет необратимые изменения в будущее.... Вот каковы итоги поиска ответов на вопрос: "Моя" милиция меня бережет Или - Почему мы ее боимся Причины недовольства населения нынешней российской милицией коренятся в снижении ее эффективности в последние годы. Прежде всего по защите законных прав и интересов граждан. А также в серьезной дискредитации МВД в целом. Истоки этого, как думается, лежат в начале 90-х годов. Напомним, что именно в сентябре 1991 г. было уничтожены 6 Управление МВД СССР, призванное вести борьбу с только тогда еще зарождавшейся организованной преступностью, а также Управление "ОП" КГБ СССР, также в контакте с МВД занимавшееся этим вопросом. В результате этого организованная преступность (ОП) получила карт-бланш и вышла на широкий "оперативный простор" в условиях "дикой" приватизации. А, как известно, опустевшее поле боя принадлежит мародерам... По последним данным (см.: Независимая газета, 8.11.05), изолее чем двух тысяч "этнических" преступных группировок 517 приходится на Москву... А тогда, в 91-м, под лозунги "победившей демократии" из МВД по политическим мотивам изгонялись профессионалы(А.И.Гуров и другие). Другие - из структур ОБХСС уходили сами, в силу того, что лучше других понимали, что уже проиграли мафии и не могли мириться с разграблением народного достояния. А дефицит кадров восполнялся известным экстенсивным методом приема на работу всех, кто только не пожелает... А психологи, проводившие тестирование "новобранцев", просто приходили в ужас от полученных результатов. Вас еще удивляет то, к чему это должно было неминуемо привести Тогда мы идем персонально дальше. Да и тогдашний министр Виктор Ерин и "демократический" начальник ГУВД Москвы бывший теплотехник Аркадий Мурашев, оказались не "на высоте", немало способствовали дискредитации органов МВД. Что конкретно имеется ввиду Преступное попустительство противоправным действиям своих подчиненных, что не могло не дискредитировать весь личный и руководящий состав милиции. Чтобы отбить охоту обвинить меня в клевете и "умалении чести и достоинства", приведу конкретные, достаточно хорошо известные примеры. 9 декабря 1991 г. сотрудниками ОМОНа по прямому указанию и на глазах замначальника ГУВД Москвы был избит депутат Моссовета Анпилов. Причем генералу Г.Довжуку заведомо было известно, что перед ним депутат Моссовета, но он полагал, что теперь ему все можно. Понес ли Довжук наказание Нет. Более того, впоследствии получал повышения. А ведь этот пример оказывал наглядное воздействие прежде всего на его сослуживцев и подчиненных. Так создавалась криминальная порука в милиции. Дальше - больше. 2 августа следующего года омоновцы сломали ногу Виктору Якушеву. Результат тот же. 23 февраля 1992 г. московские руководители отдали преступный приказ "разогнать" демонстрацию москвичей по случаю государственного праздника - Дня Советской армии. Попытки Мурашева оправдаться за содеяное выглядели нелепо. 25 февраля того же года я присутствовал на двух пресс-конференциях по поводу этих событий - проводившейся ГУВД в мэрии Москвы и городской прокуратурой в собственном здании. Пресс-релиз ГУВД сопровождался смонтированной видеозаписью происшедшего, свидетельствовавшей о высочайшем цинизме их создателей. Прокурор Москвы Геннадий Пономарев обещал провести объективаное расследование обстоятельств "событий 23 февраля", на что последовало незамедлительное запрещение со стороны генерального прокурора В.Г.Степанкова... Вы думаете, это прибавляло доверия населения к бывшей советской милиции Кстати сказать, многие журналисты в то время прямо указывали на провокаторскую роль в этих событиях руководителей московского ОМОНа Иванова и Кийко. Последний, правда, все же был привлечен к уголовной отвественности: войдя в раж вседозволенности, в пьяном виде избил одного из московских водителей... К несчастью для бывшего милицейского подполковника, он оказался сыном одного из столичных министров... Президент Ельцин не только устранился от оценки действий столичных властей и "органов правопорядка", но в своих мемуарах даже оклеветал москичей, вышедших почтить память защитников Отечества. К сожалению, он упустил исторический шанс заявить, что больше никогда в нашей стране не позволено будет милиции проливать кровь безвинных граждан... Даже не пообещал искоренить растущее беззаконие, обвиняя в происшедшем своих бывших однопартийцев. Столь же непрофессионально действовали "силы поддержания правопорядка" и 1 мая следующего года... А еще перед этим было ночное избиение пикетчиков у Останкина, начавшееся ровно в 4 часа 15 минут утра 22 июня(!!!) 1992 г... Где уж здесь Ягоде и Ежову, просто мальчишки! Мне было стыдно, когда в Академии управления МВД обер-полицмейстер Берлина объяснял высокопоставленным милицейским чинам почему именно "у нас полиция так не действует".(На упомянутой конференции автор присутствовал лично). Не буду говорит о событиях сентября-октября 1993 г. - о них еще многое будет написано и названы имена очень многих "героев" и антигероев того кровопролития. Приведу лишь один бесспорный факт - Постановление Государственной Думы от 24 февраля 1994 г. позволило прокуратуре прекратить более 80 уголовных дел, возбужденных в отношении "правоохранителей". От рук которых, в частности, погибли около десяти журналистов... Конечно, картина, в целом получается далеко не приглядная... Но знание и понимание исторической правды нам необходимо именно для того, чтобы избавиться от преступлений и скверны, которыми были покрыты некоторые руководители "правоохранительных" органов. Позволю себе напомнить некоторые забытые события более чем двадцатилетней давности. Когда к началу 80-х в милиции также сложилась, прямо скажем, неважная обстановка - но не было же тогда такой волны произвола и беззаконий!, как известно, Андропов направил туда Федорчука, известного крутостью нрава, а в помощь ему еще около 2 тысяч чекистов.... Знаю, мне напомнят о якобы чинимом произволе, "облавах" в рабочее время и т.д.. Я не упаду от этого в обморок. Но задам оппонентам вопрос - а не были ли эти солдафонско-унтерофицерские меры исключительно с целью дискредитации нового милицейского руководства, ведь "щелоковцы" хорошо укоренелись на многих ответственных постах... Такова лишь малая часть "неизвестной" недавней истории России, которую мы намерены рассказывать нашим современникам.

Послесловие к телепередаче 25 июля 2006 г. в цикле документальных передач "Специальное расследование" Первый канал показал фильм о петербургской террористической группе Воеводина-Боровикова. История этих НЕЛюдей еще долго будет привлекать внимание журналистов, хотя и сейчас многое о них известно: в мае-июне 2006 г. было арестовано 10 двадцатилетних мужчин, которые сознались более чем в десятке резонансных убийств в Питере.... Предварительную "точку" в этом деле поставил арест 14 июля последнего подозреваемого в ряде убийств. Правда, по мнению следователей, в этом непростом деле, наряду с реальными фактами имеет место и сознательный самооговор подозреваемыми.... А для чего Чтобы, с одной стороны, прослыть "борцами", воинами "белой революции", а с другой стороны, для "пропаганды действием", то есть собственным примером.... Парадоксально, что сложившаяся еще в феврале 2003 г. преступная группа 18-летних юнцов не привлекла внимания правоохрантиельных органов Петербурга. А начавшиеся с осени 2003 г. убийства на почве национальной ненависти, именно в этой связи обретшие широчайший резонанс не только в нашей стране, и служили делу "белой революции".... Да, члены "террористической организации", как они именовали себя, не только сотворили собственную теория, заимствованную во многом у нацистских идеологов и "новых правых" на Западе, но и активно пропагандировали ее, используя для этого весь арсенал современных технических средств, в том числе и удачно манипулируя отечественными и зарубежными СМИ. А вот роль в этой истории СМИ более чем выдающаяся, но обо всем - по порядку. Есть такой популярный жанр как журналистское расследование. Нередко "журналистские расследования" как проливают свет на действительно неизвестные факты происходящего, так и сами создают "сенсации", а по сути дела - арте-факты, искуственно сконструированные "факты", не соответствующие, либо далеко не в полной мере соответствующие действительности... Разумеется, не претендуя на обладание "окончательной истиной", позволим высказать мнение, что подлинное журналистское РАССЛЕДОВАНИЕ, в отличие от проплаченного заказчиками банального "слива компромата", должно характеризоваться рядом обстоятельств. Во-1-х, - это умением УВИДЕТЬ, РАСПОЗНАТЬ и ОСОЗНАТЬ явление, сегодня еще незаметное, но, "внезапно" для многих , могущее стать сверх-актуальным завтра. Во-2-х, такое расследование предполагает необходимость выявить признаки исследуемого явления, понять их и описать, постараться предугадать динамику развития процесса, его социально опасные аспекты, если таковые, конечно, имеются. В-3-х, - оно должно характеризоваться стремлением выявить и понять причины появления этого процесса, внутренние механизмы и пружины развития его. Дать какую-никакую его оценку - по принципу "- Ура!!!", или "-Караул!!!!!!" Но это - в теория. А на практике Возьмем конкретный пример: антиобщественное явление, взросшее на нашей почве в последние годы и ласково обозванное журналистами "бритоголовыми". Ибо все члены петербургской террористической группы, с которой мы и начали рассказ, это выходцы из молодежных скмнхэдовских банд. Но последние -skinheards -- прямое, и не только лексическое, но и ментальное, поведенческое, идеологическое и какое угодно еще ЗАИМСТВОВАНИЕ из ДРУГОЙ среды, ментальности и культуры. Правда, помимо "White Power" есть и "чисто" "почвеннические" порождения, но заимствований явно больше... И в этой связи неизбежно встает вопрос об этиологии этого явления и посреднике его "пересаживания" на нашу черноземную почву... Случись это сегодня - сказали бы, не задумываясь, - интернет виноват! Но тогда - 9-8 лет назад, - еще не было такого разивития виртуального общения и тогдашние "первопроходимцы" будущего антисоциального движения вряд ли имели о нем понятие. Так откуда же споры этого предтечи ПТИЧЬЕГО ГРИППА залетели в наши Палестины Выскажу предположение-версию: - эта экзотическая примитивная субкультура чужой вины и собственной "неудачности" (читай - неполноценности!) была привнесена к нам неким ПОСРЕДНИКОМ. О целях и мотивах его говорить воздержусь - да будет выслушана и другая сторона! -, как любили выражаться римские прокураторы. Но при этом и посредник должен обладать некими исходными характеристиками! Он должен быть - а) доступен, б) массов, в) достаточно популярен в определенной - молодежной, - среде; он должен быть моден и влиятелен.... Лишь наложив этот шаблон на существующие информационные потоки мы можем "вычислить" нашего таинственного ПОСРЕДНИКА, подобно безрассудным птичкам, принесшего нам ЧУЖЕСТРАННУЮ социо-культурную ЗАРАЗУ. Это, однако, не конец и не точка, поскольку таким экзотическим явлением в нашей стране давно уже заинтересовались не только культурологи и социологи, но и правоохранительные органы.... По сообщениям СМИ, численность группирований "бритоголовых" в России оценивается от 5-7 до 56 тысяч.... но, разумеется, часть этой статистики достаточно лукава, но наличие подобного суб-культурного, по своей направленности антиобщественного феномена, пожалуй, не отрицается никем... Так кто же они сегодня, "скинхеды" или "лысоголовые" По данным социологических исследований, это лица преимущественно 15 - 22 лет, объединенные в группы до 10 человек, но порой их группировки насчитывают до нескольких сотен участников со своей дисциплиной, иерархией и внутригрупповыми нормами поведения, образом восприятия окружающего мира и системой ценностей.... Пусть упрощенной, примитизированной, "перевернутой", но именно "ценностей", в том виде, как обычно они выступают регуляторами общественного поведения индивида.... Помимо собственных "тусовочных" интересов, они имеют свои журналы, интернет-сайты, чаты и иные коммуникативные возможности, в том числе основанные на последних достижениях научно-технического прогресса. Называют себя "патриотами" и являются приверженцами крайних нацоналистических лозунгов. Любопытно, что социальная база "скинов" - преимущественно дети мелкой буржуазии. По социальному положению и статусу - 35% обследованных социологами представителей этого маргинального движения живут в наполных семьях; 58% - имеют родителей, занятых торговлей или ресторанным бизнесом; 22 % имеют свое дело; у 27% из них отцы работают в охране или являются офицерами; родители лишь 13% находятся на госслужбе; менее 4% - из рабочих семей, менее чем у 3% - родители инженеры, учителя или врачи... "Скины" мыслят категориями семейного бизнеса, а национальная идея у них выражается в том, что "инородцы" являются реальными или потенциальными конкурентами, отбирают рынки, гастрарбайтеры сбивают цены, насаждают "свой", чуждый образ жизни... Противодействие этим угрозам и есть декларируемые ими цели. Причем уже давно многие из них не только не отрицали возможность применения насилия для достижения своих целей, но и неоднократно прибегали к нему во многих городах, вследствие чего уже имелось немало число жертв их "воинствующего национализма". "Сакральная", понятная только "посвященным", символика скинхедов с цифрами "14" и "88" симвлизирует, в первом случае два немецких "Н" - обозначающих "Heil Нitler!". А во втором - перевод английского лозунга "Мы должны развивать наше общество на благо будущего белых детей!". Отсюда и крайне популярный в их кругах лозунг "White Power" - "Белая мощь". Понятно, что проблема эта далеко не только сугубо криминальная, а также что уповать или сваливать вину только на одни правоохранительные органы не стоит. После ареста 23 мая в Петербурге группы молодых людей, принадлежащих - или ранее принадлежавших, - к этой категории, тема "продуцируемой скинхэдами социально-террористической опасности" стала вновь чрезвычайно популярной". Теперь пришло время назвать того таинственного ПОСРЕДНИКА, о роли которого мы уже говорили ранее. Этим "посредником" вольно или невольно - это вопрос другой, стали отечественные СМИ.... Петр Сидоров, корреспондент "Московского комсомольца" в Питере" 2 июня в статье "Бешенные псы" рассказывая о ходе следствия по делу "боевой террористической организацией"(БТО) Воеводина - Боровикова, равно как и многие другие журналисты, отмечал, что ее члены внимательно изучали сообщения СМИ. Так же Сидоров отмечал: "...группировка усиленно пиарила свои идеи на всю страну... ее члены анализировали публикации и телесюжеты....", - а это уже камешек в собственный, журналистский огород... Отметим также, что описание modus operandy - способа действий ПРЕСТУПНИКОВ, весьма распротсраненное в отечественной журналистике, не практикуется нигде в мире, кроме нашей страны... Излагая не только этот modus operandy, но и основы "идеологии" этой банды НЕЛЮДЕЙ, почерпнутую, опять-таки, из СЕКРЕТНОГО СЛЕДСТВЕННОГО дела - вот она, пресловутая "тайна" следствия!, - явно смахивающие на присно памятный "Катехизис революционера", редактора явно не отдают себе отчета а том, что тем самым они, и опять-таки, неважно, осознанно или бессознательно, "подливают бензинчика" в тлеющий костер социального взрыва... Питерский корреспондент "МК" сам отмечал, что эти НЕЛЮДИ "начали работать четко под СМИ", приняв концепцию "создания сверхновостей", призванных на время приковать к себе внимание журналистов. И в этом просматривается их тактическое родство с классическими террористическими организациями Запада второй половины ХХ века. Что ж, арестованные могут быть довольны: - вынашивавшиеся ими идеи немотивированной ненависти и агрессии, порождаемые чувствами собственной ущербности и зависти, начали СЕРЬЕЗНО ОБСУЖДАТЬСЯ, разноситься СМИ на всю страну.... Равно как их "пропаганда прямым действием", также активно подхваченная и смакуемая журналистами.... Отметим в этой связи два факта. Публикация печально известного "Катехизиса революционера" Сергея Нечаева, особо подчеркнем, ставшего известным лишь вследствие ПРОВЕДЕННОГО ОБЫСКА, в официальном "Правительственном вестнике" в 1869 г. сыграла злую шутку с ее инициаторами - он стал УЧЕБНИКОМ для полубезумных последователей его автора. О чем я настоятельно советую не забывать всем "мастерам "журналистских" расследований".... И, что бы еще больше подпортить им настроение, напомню, что широко известное в конце 80-х и охватившее пол-страны движение "люберов" было вот точно также СКОНСТРУИРОВАНО публикацией молодого журналиста в мартовском номере "Огонька" за 1988 год.... Следуя гиппократовскому завету "Не навреди!", журналистам не мешало бы почаще задавать себе простой вопрос о том, "как слово наше отзовется", каждый раз пытаясь дать себе честный ответ на него. Отметим еще одно крайне важное обстоятельство. ВСЕМ арестованным членам ПТГ - петербургской террористической группы - 22 года. Они - и в прямом, и в переносном смысле слова - "дети" ПЕРЕСТРОЙКИ, точнее - ее уродливое порождение... И нам всем необходимо самым серьезным образом задуматься об этом явлении. Тем более, что сам П.Сидоров призывает коллег-журналистов "сделать серьезные выводы и перестать подыгрывать тем, кто хочет пустить под откос нормальную жизнь в Петербурге и во всей нашей стране". 21.08.2006 Постоянный адрес статьи : http://crynews.ru/info/2035.html Олег Хлобустов, эксперт Фонда международной и национальной безопасности

8. Лонтер свернул на объездную магистраль и добавил газу. Угнанный черный, как ночь, мощный мотоцикл понесся быстрее по разъездам эстакад. Зима вступала в свои права. Холод уже был ощутимый, лужи в сточных канавах трасс подморозились, покрывшись крепкой беловатой коркой льда. Снега еще не было, но температура падала все ниже с каждым часом, и промозглый ветер, разгонявший последние коричневатые съежившиеся листья, все сильнее гудел в сквозных тоннелях многоуровневых развязок. Настоящие морозы должны были ударить в самое ближайшее время. Лонтер ехал настолько быстро, насколько ему это позволял плотный поток транспорта и посты дорожного патруля. Он уже полностью освоился с управлением мотоцикла и теперь словно слился с этим ревущим напористым механизмом, без труда маневрируя на трассе, обгоняя поток за потоком, уклоняясь от двигавшихся навстречу планетоходов, когда для объезда медленных участков съезжал на встречку. Под аккомпанемент надрывно сигналивших рейдеров, на огромной скорости мелькали под широкими колесами байка прерывистые белые полосы разметки, проносились мосты, переезды, окатывали блестящие обтекатели стального волка красновато-оранжевые отсветы ламп подземных тоннелей. Он ехал на северо-восток, и столица Зеоса отступала за спину под ритмичные щелчки коробки передач. Столица давно позади. Лонтер выехал на междугороднюю дорогу и выкрутил ручку газа до упора. Транспорта здесь почти не было. Узкая двухполосная дорога, пролегшая над высоким скальным обрывом, утопала в ночной тьме, укрывшей планету, петляя, исчезала в непроглядных далях неосвещенных ни одним фонарем километров. Ни одного огня, ни одной звезды на затянутом смогом пасмурном небе, лишь изредка слепят глаза пронзительные лучи фар дальнего света несущихся навстречу, почти впритирку, трейлеров. Беловатое пятно фары мотоцикла скользило вперед, обшаривая покрытие опасной трассы, ветер свистел в ушах, и начинал накрапывать колючий холодный дождь. Лонтер несся на полной скорости, отдавшись упоительному чувству свободы и движения, практически не сдерживая самоубийственный темп на крутых поворотах. Колеса оскальзывались и пробуксовывали на обледеневших участках дороги, отчего сердце билось чаще, тело реагировало быстрее. Дождь перешел в косой ливень. Его пелена, подхватываемая ураганными порывами зимнего ветра, изгибалась и била во все стороны хлесткими густыми струями. Видимость уменьшилась практически до нуля, трасса исчезала во влажных клочьях тумана, была застлана потоками воды; от пробивавшего тело холода захватывало дух, а он все гнал на пределе мощностей мотоцикла, ни на секунду не ослабляя рук на руле. Иллюзия, воплощенная в действительности. Свобода, реализованная в отчаянной гонке со шквалистым ветром; полет души наперекор смертельной опасности. Вот он - вкус Жизни. Пьянящий и затягивающий в упоительный мир безграничного движения, вечной борьбы, где каждый миг наполнен смыслом и гибель становится единственным желанным исходом. Это чувство знакомо всем, чья душа когда-либо рвалась за пределы тесной и душной реальности.

Сегодня в майский тёплый день Отдыхая в саду на гамаке, Между двух яблонь привязанным Сквозь лёгкий сон слышу Как ветер колышет листья, зелёные Шур- шу- шу-шур-шу-шу Шепчут мне,тихо листья --Ты висишь в пространстве двух времён --Проснись посмотри на облако над тобой Открываю слипшиеся веки Через яблоневую листву Как через тюль тонкую вижу Облака кудрявые -- Да нет Это волосы моего маленького сына Светлые,мягкие словно шёлк Хочу поцеловать кудрявую головку Сынок тянет ручонки Мама сними меня Здесь высоко, упаду Протягиваю руки, хочу его снять А облако растаяло, Видение исчезло Тепло окутало меня Нега,лень,сон Дурной сон Снова шуршат листья --Ветер пригнал тучи,тёмные,смотри Твой взрослый сын Волосы его жёсткие,тёмные, Лицо возмужало Перерос отца Ждёт твоего сына служба в армии, учёба Женится он ,будет счастлив Внуки будут у тебя Очнулась в гамаке думаю Время покажет,не переживай Мой сын ещё маленький Тучи растаяли , ветер исчез Иди лучше на солнце по загорай Будешь лучше выглядеть А то морщины от думания появятся Мать,мамуля,мамка- перестань переживать А это первоначальный вариант этой миниатюры кто хочет прочитайте,в основном конец изменён. Сегодня в майский тёплый день Отдыхала в саду На гамаке, привязанным Между двух старых яблонь Сквозь сон слышу Ветер колышет листья, зелёные Шур- шу- шу-шур-шу-шу Шепчут мне,тихо листья --Ты висишь не в гамаке -- А в пространстве двух времён --Проснись посмотри --На облако над тобой ! Открываю слипшиеся веки Через молодую листву яблонь , Вижу как через тонкую тюль, Облака кудрявые -- Да нет Это волосы моего маленького сына Светлые,мягкие словно шёлк Нежно целую его головку Сынок тянет ручонки ко мне Лепечет мама возьми меня Здесь высоко, упаду, Протягиваю руки, хочу его спасти А облако растаяло, видение исчезло Тёплое дуновение воздуха окутало меня . Ветерок утих, Тепло,тепло Лень Нега Это сон,сон . Неожиданно дунуло Ветер пригнал тучи,тёмные , Смотри надулся ветер Это твой взрослый сын Его волосы потемнели, стали жёстче Лицо возмужало Перерос отца Спрашиваю , -- Ветер ,что ждёт моего сына Служба в армии Учёба Когда он женится А внуки Сколько их будет Будет он счастлив . Ветер замолчал притих ,тучи исчезли Небо посветлело, стало голубое чистое Нет на этот вопрос ответа, Не хочет ветер отвечать Пригрело ласковое, золотое солнышко Только птицы запели в листве Он будет счастлив , поют они, и радуются А ветра как не бывало Пространство двух времён исчезло как Лёгкая дымка Мой сын пока Не забывает прийти поцеловать, и пожелать Доброй и спокойной ночи, маме и папе Сынок будь таким добрым всегда. Время неумолимо проходит Годы летят ,так незаметно Обыденность дней засасывает нас

Давным-давно это было, а может, и не было. Но попало ко мне в руки письмо одной англичанки по имени Анна Флон, которая писала, что ну прям мечтает познакомиться с кем-нибудь из России, потому что у нас тут перестройка, и вообще мы культурный народ. Я ответила, и так завязалась переписка. Мы написали друг другу море писем. Она расспрашивала меня такие подробности нашей жизни, что я уж было подумала, что она из МИ-6. Ей было интересно, сколько мы получаем, как мы едим, что читаем, куда ходим, что покупаем. Она всерьез сочувствовала мне, что мой заработок составляет 15 фунтов в месяц (это был 1992 год). Наверное, в какой-то момент жалость переполнила ее, и она пригласила меня в гости. С детьми. На месяц. С условием, что потом она приедет к нам. Я написала ей еще море писем, что даже если я и смогу купить билеты, то приеду без копейки денег, потому что валюту обменять тогда не было никакой возможности. Но ее приглашения были все настойчивее, и я сдалась. Анна и ее муж встретили нас в Хитроу с российским флагом, который она сшила сама, перепутав местами полоски. Флаг был огромный, два метра на метр, и она потом, уже в поезде, спросила меня, почему в аэропорту все так странно на нее смотрели. Что же удивительного, подумала я, не каждый день в аэропорту стоит огромная дама со странным двухметровым флагом неизвестной страны. Анна действительно оказалась огромного роста, в темно-синей ситцевой юбке а-ля русская деревня. Если бы я увидела ее на улице, никогда бы не сказала, что она рафинированная англичанка с очень хорошим образованием. Я бы сказала, что она только что слезла с трактора. По дороге домой, в Ашфорд (именно А, а не Э), Анна все время говорила, что их семья очень простая, что домик у них совсем крошечный, и что в нем с трудом помещаются они и их четверо детей. Дом оказался действительно маленьким, такой типичный semi-detached, и нам была отведена комнатка на втором этаже размером в 5 квадратных метров. Дети спали на двухэтажной кровати, а я - на водяном матрасе, который мне безумно понравился. Семья Анны заслуживает того, чтобы о ней рассказать отдельно. Итак, действующие лица: Анна, 42 года, Дэвид, 36, Алекс, 14, Аннмари, 7, дети Анны от первого брака, и общие трехлетние близнецы Ричард и Джеймс. Дэвид меня покорил еще в письмах Анны. Когда-то они работали вместе в одной адвокатской конторе. Анна на тот момент, по ее словам, получала 300 фунтов в час. У нее был роскошный дом и не менее роскошный автомобиль. Но -- к ним прилагался муж-алкоголик. В результате Анна развелась с мужем, и, поскольку она оказалась на момент развода более высокооплачиваемой, чем муж, ей по британским законам, помимо права воспитывать детей, присудили почетное право платить ему алименты. Пришлось подать роскошный дом и купить два, поплоше. Один -- бывшему мужу в качестве алиментов, другой -- Анне и детям. Дэвид тут же женился на Анне, и, когда они поженились, заявил, что не хочет он больше работать адвокатом, а хочет он, причем с детства, водить поезда. Вот такие у него мальчишеские амбиции. И он бросает адвокатскую контору и высокооплачиваемую работу, идет на курсы машинистов и начинает водить поезда по югу Англии (вот это я понимаю, сбыча мечт!). Справедливости ради, надо сказать, что как раз в 1993 году, когда мы приехали, в Ашфорде начали строить терминал для Евростара, и Дэвида взяли в команду. Так что теперь он у нас тоже высокооплачиваемый человек, водит поезда Евростар по евротуннелю в Брюссель. Анна, видимо, покорила Дэвида терпимостью ко всяким выкрутасам, родила ему близнецов, потеряла работу в адвокатской конторе, но зато приобрела семейное счастье. Правда, финансово было трудновато, например, Дэвид категорически запрещал включать зимой отопление, но зато он полюбил старших детей и даже усыновил их. Старшие дети приняли нас настороженно, зато близнецы с удовольствием играли с моими сынками, и мне кажется, именно тогда мои сынки начали говорить по-английски почти без акцента, копируя Ричарда и Джеймса. У них был одинаковый путь постижения языка. Близнецов никто никогда не укладывал спать. Они засыпали, где придется. Анна коллекционировала музыкальные инструменты, не умея, впрочем, играть ни на одном из них. Посреди гостиной стоял рояль (больше там, собственно, ничего уже не помещалось), и близнецы засыпали под роялем, когда уже совсем вырубались по вечерам. Потом их просто оттаскивали наверх, предварительно надев памперсы. Каждое утро мы из-за разницы во времени вставали рано и ждали, когда приедет молочник. Это казалось священнодейством. Питер подъезжал к дому на своей тележке, брал пустые бутылки, ставил новые, и все это на фоне типичного английского пейзажа выглядело совершенно лубочным. Анна потом объяснила, что покупать молоко в супермаркете гораздо дешевле, но за традиции надо платить. После того, как уходил на работу Дэвид, нас звали завтракать. На завтрак нам давали ужасно горячий пустой чай без сахара и даже почти без заварки и тарелку хлопьев без молока. Хлеб нам тоже не давали - он полагался только Дэвиду с собой на работу. Иногда хлопья заливали кислым самодельным йогуртом без сахара. Есть это было невозможно. Потом целый день мы ничего не ели. На стол только ставили фрукты, которые мои дети сметали за один миг, за что их прозвали fruit-bats. Сама Анна и дети периодически запирались в кухне и ели там сникерсы и марсы. Нас это поразило еще в первый вечер -- мы привезли в подарок большие коробки с российским фигурным шоколадом, и их съели без нас. Это уже потом я прочитала, что такова британская традиция. Хозяева едят дареный шоколад сами, чтобы показать, как им дорог подарок. Ну да, в итоге мы ходили безумно, ну просто безумно голодными целый день. К вечеру Анна начинала колдовать на кухне, и к 7 часам на стол ставился огромный котел со всякой едой -- мексиканской, филиппинской или китайской. Нам накладывали так много, что мне казалось, что я лопну. И все равно все не съедалось. Утром остатки ужина скармливались белкам (видели бы вы, как на эту еду смотрели мои голодные дети!). К концу третьей недели мы начали привыкать к такому режиму и уже не чувствовали голода днем. Кстати, все дети Анны ели всегда с ножом и вилкой, даже близнецы, так что мои дети, хотя и были научены, так ловко управляться ножом и вилкой все равно не могли. Анна очень удивилась, что у нас с собой почти нет денег (я так и не поняла - а как же те десятки писем, где она расспрашивала о нашей жизни с мельчайшими подробностями). Тогда ей пришла в голову идея -- поучаствовать в ярмарке старых вещей. Это когда люди загоняют машины на стадионы местных школ и продают старые вещи из багажников машин, отсюда и название -- boot-fair. Анна достала с чердака всякое старье, и мы поехали на ярмарку. Я выставила свои русские сувениры, Анна заставила меня взять гитару и петь русские песни, а сама продавала старые пальто и сапоги. Наскрести удалось немного, но зато какой-то добрый старичок купил моим детям по мороженому, и это было великое счастье. Потому что еда. А вообще нами занимались. Каждый день нас загружали в огромный Фольксваген ( мы все - я с детьми и четверо детей Анны туда помещались!) -- и мы ехали или собирать на поле клубнику (вот где можно было оторваться и наесться от пуза!), или в Дувр в крепость, или на крикетный матч (за два часа на поле Дэвид, большой любитель крикета, так ни разу и не получил мяч. Когда я его спросила, что для него крикет, он сказал -- Для меня это возможность ДУМАТЬ). Анна свозила нас в Тентерден, где любители паровозов 19 века гоняют роскошный пульмановский вагон, в котором можно покататься (с нами в вагоне ехали 30 даунов, и для моих детей, которые никогда не видели инвалидов, это было бОльшим сюрпризом, чем окутанный белыми клубами паровоз). Мы съездили в Кентербери, походили по собору, зашли в музей, где дети с удовольствием примеряли рыцарские доспехи. Однажды я даже попала в несколько местных школ. Мы съездили в городки Вай и Рай (я оттуда позвонила мужу и сказала -- Милый, я в Раю!) Но самая интересная поездка была в Глостер, на запад Англии. В Глостере у Анны жил брат. А работал этот брат священником в монастыре. Мы ехали туда часов 5. Место, где располагается монастырь, по-английски называется Prinknash (читается Принидж!)- и мне рассказали, что во время многочисленных войн так ловили шпионов. Потому что невозможно предсказать, как читаются английские географические названия. Монастырь оказался огромным, со множеством построек 15-16 века, в горах. Нас разместили в огромных гостевых кельях и кормили в трапезной (на этот раз - просто на убой!). При монастыре оказался... зоопарк (вернее, the Bird Park). Это была довольно большая территория с разным зверьем, но основной принцип такой -- посетители ходят в вольерах вместе с животными. Главная территория была с утками и павлинами. Наша идея найти хоть одно павлинье перо оказалась тщетной -- рано утром перья собирали и продавали посетителям. Зато можно было купить корм для оленей. Правда, олени знали, где посетители держат корм, и быстро-быстро пихали носы в наши карманы. В результате один олешек съел-таки конфетки, которые Сашка напихал себе в карманы еще за завтраком. Но самое интересное было у пруда. Покупаешь еду (в автомате), кидаешь в пруд. И вдруг -- Ррррраз! -- из воды вылетает огромная стая рыб Они заглатывают эту еду и исчезают так же внезапно, как и появились. И снова на воде -- ни круга. По вечерам к монастырю приходили лисы. Мы караулили их на закате и рассвете, потому что это уморительно, как они играют друг с другом. На обратном пути мой младший стал считать кроликов и сбился на 72-м. Так что понятно, откуда лисы. К концу нашего пребывания чувствовалось, что от нас устали. Сейчас я понимаю, что, конечно, это напряженно -- выдержать 3 недели семью с двумя детьми. Но я искренне поверила Анне, когда она так настойчиво нас приглашала... какая же я была наивная! Анна изобразила слезы, когда расставалась с нами в Хитроу. И правда, Москва слезам не верит... хотя моя благодарность за месяц в Англии не знала границ. Через 3 недели Анна со всем семейством, включая близнецов, приехала в Москву на поезде.

не спится, в доме почти порядок, празднование Дня Победы Бобика над немецко- экзистенциалистскими захватчиками назначено на вечер. Буду писать Были ( мн. число от слова быль) из жизни малого бизнеса. Навеяно господином Жаном с ЖЖ вокзала 7- ой км Большой Овидиопольской дороги( посвященные знают: оптовый рынок который поднял Украину с колен на присядки). Жара + 47. Рейсовые икарусы растянулись километра на два. Находим свой 33-ый, за стеклом надпись большими типографскими буквами: НА МЯСОЕДОВСКОЙ НЕ ОСТАНАВЛИВАЮСЬ ПРИНЦИПИАЛЬНО. А нам и не надо на вашей Мясоедовской. Садимся, автобус полный, все 59 человек сидят тихо жуют беляши, чурчхеллы. Рыбой не пахнет. Ждем последнего желающего, без него ехать нельзя принципиально. Ждем пять минут, десять, девочка- кассир собрала со всех по полторы гривны. Пьём тархун. Двадцать минут ждем, двадцать пять. Водитель курит. В автобус входит девочка- кассир уже в полуобморочном состоянии. Со своего сидения встает женщина, по- одесски интеллигентного вида, в очках, блузке, сиреневой помаде, скорее всего профессор географии и очень спокойно, с уважением спрашивает: - Девушка, скажите, когда начнется кремация Мы уже готовы. Дальше... Соседняя торговая точка с купальниками и аксессуарами. Алла продавец со стажем и характером. Мужчина- покупатель выбрал плавки, померил за шторкой и спрашивает у Аллы: - Ну как Алла входит за шторку, держит зеркало, показывая мужчине его отражение, смотрит на него и с грустью в голосе говорит: - Боже, какой мужчина сказочный. Мужчина, вы замужем Продолжение следует... Грустно, конечно, понимать что ты простая торговка колгот, кожаных курток и авто- запчастей, и ею остаешься. Но что делать Это правда.

Среди гостей, нагрянувших на новоселье в Серебряный Бор к Никифору и Глафире, были - сам Президент с супругой, премьер, министр обороны и Аполлов. Иван с Глафирой постарались на славу, стол накрыли в роскошной гостиной, под восторженные ахи присутствующих на огромном серебряном блюде внесли фаршированного сазана. Крутку разлили по фужерам, не изменяя кремлевскому доброму обычаю, слово взял Первый: - Друзья! Мы сегодня собрались, чтобы почтить своим присутствием, - все поднялись со своих мест, - не просто заслуженного писателя, а замечательного человека, верного и преданного России, нам и нашему общему делу. Уже ни для кого не секрет, что Никифор Кузьмич Тапочкин примет, так сказать, бразды правления страной из моих рук, чему я лично буду очень рад, ибо более достойного преемника среди выдвинутых кандидатов на выборы не наблюдаю. И дело, товарищи, не только в незапятнанном послужном списке и нынешних заслугах полковника перед Отечеством, хотя и это играет важную роль, а в личном обаянии, здравомыслии, в таланте творческого подхода к решению самых сложных и насущных вопросов, назревших в обществе, - Президент оглядел внимательным взглядом каждого из стоящих за столом и торжественно произнес, - предлагаю выпить этот бокал за моего преемника, за Президента России Никифора Кузьмича Тапочкина! Все выпили с воодушевлением. Расселись и зазвенели посудой. Чувству ревности и зависти здесь, за этим роскошным и гостеприимным столом, проявить себя не представлялось возможным. Премьер умел держать себя в руках. В конце-концов, он надеялся сохранить свой кабинет министров в полном составе, как ему и обещал действующий Президент. Михаил Ефимович понимал, что многое будет зависить от благорасположения лично к нему нового хозяина, и решительно взял слово для второго тоста: - Между первой и второй, как говорится, промежуток небольшой, - решил начать с шутки, - предлагаю выпить, друзья мои, за хозяйку этого роскошного стола, Глафиру Евнукеевну, нашу будующую Первую Леди, - перехватил презрительный взгляд настоящей Первой Леди, но не смутился, выдержал и продолжил анекдотом: "Приходит генерал домой, сильно не в духе, и давай кричать на супругу: - Идиотка! Ты что это из себя корчишь На что супруга невозмутимо отвечает мужу: - Странно, до сих пор полагала себя женой генерала, то-бишь, генеральшей..." - Так выпьем за нашу Президентшу! - под хохот гостей и одобрительные возгласы присутствующих, премьер опрокинул легко фужер и принялся за сазана. Гости выпивали, закусывали, первое напряжение спало, разговоры потекли свободнее, расстояние между тем, что на уме и что на языке, стремительно сокращалось. Приближался неприметный момент, когда очень хочется подчеркнуть свою значимость перед всеми, момент, которого опытные пьющие люди опасаются и благополучно минуют, а неопытные неизбежно попадают в ловушку соблазна им: - Господа, - непривычный к застольям, сухой и подтянутый, совершенно гражданский с виду, министр обороны решил блеснуть красноречием, - мне хочется выпить за то, чтобы глубокая реорганизация нашей армии прошла успешно, - Тапочкин при слове "реорганизация" поморщился, словно от зубной боли, - чтобы в нашей армии искоренить явление дедовщины и чтобы наша армия была, наконец, укомплектована личным составом и новейшим вооружением! Никифор не выдержал и высказал министру открыто, с плохо скрываемым раздражением профессионального военного, посвященного во все тонкости армейского быта и солдатской службы: - Про вашу, с позволения сказать, "реорганизацию", наслышан. Глупостей много наворотили, ломать, конечно, не строить, но считаю, что еще не все потеряно. Готовить к армии надобно еще со школьной скамьи, как это и было у нас прежде, как, надеюсь, и будет. Тогда и дедовщина сама собой исчезнет как явление природы. Тогда не будет тех, кто не желает подчиняться приказам и существующему в армии порядку. Тогда таких еще в школе на военной подготовке отсеивать будем. И мамочки с соплями тогда не понадобятся. В мое время никакой дедовщины не было и комитетов дурацких женских не было. А вот обороноспособность была и боеготовность армии тожа была. И США знали свое место. Не то что сейчас, извините конечно, если что не так сказал... Слова полковника проглотили молча, с чувством вины и согласия со сказанным. К министру обороны давно многие приглядывались с подозрением, особенно к его интеллигентским замашкам и реорганизаторским порывам. Многие за столом с затаенным злорадством выслушали отповедь Никифора министру. Выпили все дружно, правда, каждый за свое. По мере того как возрастал интерес гостей к спиртному и к задушевным разговорам, интерес к закускам ослабевал и постепенно ослабел окончательно. Решили вынести столы и стулья в сад, на воздух. Расторопные служки вечера немедленно украсили столы выпивкой, вазами с фруктами и десертом. Для Никифора наступил решающий момент и он махнул рукой Ивану - неси, мол. Иван кивнул головой и вынес огромный поднос с тремя одинаковыми большими, литровыми графинами. Сияющий Никифор обратился к гостям: - Прошу, товарищи, отведать моей ботвиновки, еще с Энска сохранился небольшой запасец, сам делал, - с гордостью сообщил, - по собственной, так сказать, технологии, - наливая в подставленные фужеры, продолжал нахваливать свой напиток Никифор, - это пока без "компонентов", - влез в подробности, - но все равно хороша, если, конечно, в меру... - настойчиво и нетерпеливо предложил, - выпьем, товарищи. Товарищей долго упрашивать не пришлось, выпили все и охотно, долго жевали губами, смакуя и пытаясь понять особенности вкуса, но, кроме острого самогонного привкуса, не ощутили ничего. Как водится, каждый вспомнил о своем, родном, связанном с самогоном. Для закрепления полузабытых ощущений выпили еще по одной. Несколько минут помолчали, потом вновь продолжили прерванные беседы, разделясь на группы по интересам и темам. Никифор первым заметил необыкновенное прояснение ума, очевидно вызванное воздействием ботвиновки на Крутку в, заданной на сей момент, пропорции. Всем его существом вдруг овладела идея. Идея технически несложная, но необыкновенная по своему замыслу, грандиозная по масштабам государственной значимости. В то же время, полковник заметил, как и у всех, кому посчастливилось выпить с ним ботвиновки, лица приобрели глубокую задумчивость и просветлели от внутреннего озарения. На правах хозяина застолья, Никифор рискнул высказаться первым, тем более что сдерживать напор эмоций не доставало более сил: - У меня возникла одна идея, друзья, очень надеюсь, что вас она заинтересует, - друзья не удивились резкому тематическому переходу и с умеренным интересом стали прислушиваться к Никифору, - дело касается вопроса государственной важности. По нефти, газу и водке, - со значением в голосе и во взгляде подчеркнул и продолжил, - я по поводу нефтепровода в Хайфу, который вы запланировали начать строить в следующем году. Так вот, пока проектная документация еще находится на стадии разработки, прошу немедленно внести в нее изменения. Михаил Ефимович весь превратился в слух, речь шла о его детище, нефтепроводе Уренгой-Муйнак-Хайфа, рожденном в долгих и мучительных переговорах с премьером Израиля, где торговаться приходилось из-за каждой мелочи, что не раз выводило нашего премьера из себя и грозило прекращением переговоров и пересмотром проекта в пользу более сговорчивых заинтересованных лиц. Внесение в проект технических новшеств обещало продолжение трудных переговоров с Израилем, о чем думалось с ужасом, но любопытство и необъяснимый кураж странным образом заслонили в данный момент грядущие служебные неудобства и трудности, в принципе, преодолевать которые Михаилу Ефимовичу приходилось с завидной честью, в силу нелегких своих обязанностей. Тем временем, преемник вдохновенно вещал: - Вы собирались строить нефтепровод. А ведь в том районе имеются богатейшие запасы природного газа. И это еще не все. По моим сведениям, жители Израиля испытывают острую нужду в простой нашей крутке. Если не желаете делиться с ними кремлевской Круткой, и это разумно с точки зрения сохранения государственных секретов, я предлагаю срочно построить в Уренгое завод по производству ботвиновки по моему рецепту. Ботвы для исходного сырья, полагаю, в России хватит, - гости с нескрываемым интересом старались следить за мыслью Никифора, - трубопровод должен включать в себя три трубы различного диаметра, причем внутренняя труба должна быть выполнена из качественной нержавеющей стали, применяющейся в пищевой промышленности. Труба большого, в три метра, диаметра, труба, диаметром в полтора метра, и труба, диаметром в полметра, вставляются друг в дружку, на всем протяжении трубопровода поддерживаются специальными ограничителями. Между стенками большой и средней трубы будет подаваться газ, между стенками средней и малой труб - нефть, по центральной малой трубе подаем ботвиновку. Это даст государству, при относительно небольших затратах на строительство, невероятную, нечеловеческую, я бы сказал, архиприбыль! Никифор, увлекшись проектом, не заметил, как оказался в тесном кольце восторженных слушателей. - Харизма! - с легкой завистью отметил про себя Президент и, тем самым, еще раз убедился в правильности выбора себе достойного преемника. Премьер чувствовал себя совершенно поверженным и недоумевал, отчего это такая простая идея не могла прийти в голову ему самому Вслух же Михаил Ефимович резюмировал: - Они столько водки не выпьют, а за простой трубы платить не согласятся. Никифор мгновенно парировал выпад премьера: - У них воды мало, в промежутках будем воду подавать, у нас ее навалом. А после подачи воды, по очищенной водой от паров спирта трубе, мы сможем высасывать ихний горячий воздух, скажем, для обогрева теплиц. Пусть уренгойцы у себя арбузы и персики выращивают, овощи, зелень. Я думаю, при хорошем давлении в трубе и качественной теплоизоляции, тепловые потери можно будет свести к минимуму. Полагаю также, что израильтяне с радостью пойдут на погашение значительных рассчетных сумм воздухом, хотя бы и знойным. Опять же, по закону Ломоносова-Лавуазье, вполне возможен при этом приток в Израиль более прохладного воздуха из сибирских просторов, что, без сомнения, смягчит и оздоровит тамошний климат. Присутствующие не удержались от аплодисментов и одобрительных реплик в адрес блестящего проекта полковника. В общую беседу вступил куратор многих научных разработок генерал-полковник Аполлов: - А я вот тут задумал, - с воодушевлением начал делиться мыслями, пришедшими в голову после ботвиновки, генерал, - на кой ляд нам чипами всех снабжать - гости с неподдельным вниманием попытались вникнуть в суть поднятой генералом темы, тем более, что о чипах-идентификаторах личности, многие были наслышаны, - ведь каждый человек имеет свою ауру, - тут гости насторожились, к аурам и чакрам относились неоднозначно, генерал же продолжал развивать мысль, - иными словами, свой неповторимый спектр электромагнитных колебаний, - тут многие облегченно и одобрительно вздохнули, - не говоря уже о внешнем виде. Так вот, товарищи, хочу дать разработчикам из 623-го и 113-го НИИ задание, чтобы они создали спутниковое оборудование, которое позволило бы нам мгновенно отыскивать нужного нам человека, сперва по фотографиям, а после, по накоплении данных об индивидуальных полях, и по этим самым полям. Гости зааплодировали генералу, эту идею многие нашли блестящей, как и предыдущую идею Тапочкина. Удивительным образом, после ботвиновки все идеи встречались с большим воодушевлением и поддерживались необыкновенно горячо. Но Аполлов не был бы Аполловым, если бы раскрыл все свои карты. Часть своей задумки он оставил при себе. В запасе он придержал мысль о возможностях нейтрализации или ликвидации любого искомого объекта, посредством воздействия узконаправленного высокочастотного луча или лазера на него и введения тем самым в резонанс индивидуальных частот, генерируемых мозгом человека. Взгляд генерала затуманился, он уже видел себя безграничным властелином над всеми людьми. - Вот только сегодня же надо отдать распоряжение, чтобы начали составлять индивидуальные электромагнитные карты на все население планеты, - размышлял генерал, - кто его знает, сколько для этого времени потребуется Срочно нужно запускать спутник для сбора фото и электромагнитной информации и составления каталога, прежде всего на наших, а потом уж и на остальных людей, - азартно и нетерпеливо заключил Аполлов, незаметно выскользнул из кольца любопытствующих и направился к телефону. Следом за генералом перед присутствующими выступил министр обороны: - Пора, пора, товарищи переходить к делу, - все заинтересованно уставились на тонкое одухотворенное лицо министра обороны, - пора поставить магму на службу человечеству. Я предлагаю скрытно, в стратегически важных для противника районах, пробурить землю вплоть до магмы и поставить дистанционно управляемые задвижки на эти скважины. И, как только наступит "час Х", внезапно открыть эти задвижки. И через наши сважины, друзья, вверх устремятся потоки раскаленной магмы, паров серы, сея в рядах противника панику... Мысль об искусственных вулканах всем показалась интересной, слушатели одобрительно закивали головами, а министр, тем временем, продолжал: - А Генеральный штаб МО и часть войск в ближайшее же время следует передислоцировать в космос, ибо оттуда все гораздо виднее... - министр обороны вдруг спел прекрасно поставленным голосом, - мне сверху видно все, ты так и знай, - и улыбнулся всем своей очаровательной улыбкой. Гости одобрительно зашумели, закивали, даже захлопали вдохновенному оратору. Следующим взял слово Президент: - Я заметил, друзья мои, - начал Президент, как и положено, с заботы о народе, - что у нас очень много появилось разных недовольных людей. Особенно выросло недовольство среди людей предпенсионного возраста, спрос на труд которых невелик, опытом и образованием которых нынешние хозяева откровенно и цинично пренебрегают вот уже второй десяток лет, людей, в прошлом успешных, законопослушных, ныне не только влачащих жалкое существование, но и не имеющих никаких перспектив на улучшение жизни в обозримое время, а, скорее, наоборот. Население этой группы, впрочем, как и остальных групп, вымирает катастрофическими темпами, что, с одной стороны, хорошо, а, с другой стороны, портит нам общие показатели по интеграции в Европейское сообщество. Присутствующие при этих словах Президента завздыхали сочувственно, стали разводить руками в знак понимания и сожаления. А Президент продолжал: - Улучшить их жизнь, конечно же, друзья, мы не сможем, да и не собираемся мы этим заниматься. А вот создать иллюзию улучшения жизни населения мы сможем вполне, это нам по силам и по карману. Для этого мы с вами должны так сориентировать политику всех СМИ, чтобы люди поверили, что они живут день ото дня лучше и лучше. Чтобы, умирая от неустройств, покидая этот мир раньше положенного ему срока, человек верил в улучшение жизни в стране и в правильность выбранного нами курса! На этой патетической ноте Президент вдруг прервал свою речь и присоединился к выпивающим и оживленно беседующим между собой о нефте-газо-водко-проводе Никифору и премьеру. Фрадков предлагал назвать сей многофункциональный провод - "Дружба", Никифор категорически противился и утверждал, что нефтепровод с таким названием уже существует и, в свою очередь, настаивал на своем названии - "Троянская корова", по мнению полковника, это название наиболее полно отражало сущность замысла. Президенту название Никифора понравилось и премьер немедленно дал указание в секретариат о составлении новой документации по проекту "Троянская корова". Появление светлых идей после второго фужера ботвиновки не осталось незамеченным, и Президент дал прямое указание премьеру о производстве на объекте "Крутка" ботвиновки. Тут же Президент распорядился и о подготовке Указа, в котором всему руководству страной вменил в обязанность после каждого литра крутки выпивать 200 граммов ботвиновки, кроме того, предупредил о персональной ответственности каждого руководителя за несоблюдение данной пропорции потребления. Разговоры о преемнике Президента в кулуарах Кремля и за его пределами не утихали до самых выборов, на которых Президентом страны большинством голосов (98, 87%) был избран Никифор Кузьмич Тапочкин. Поздравления, приемы, передача дел, знакомства, инагурация заняли несколько месяцев, за которые душа полковника успела истосковаться по настоящей президентской работе на благо России. Надо отдать должное премьеру, кабинет которого, как и было обещано, сохранился в полном составе, его могучей работоспособности, позволившей серьезно продвинуться в делах по строительству базы подземного атомного флота в Муйнаке, по строительству нового нефте-газо-ботвиновко-водо-воздухо-провода Уренгой-Муйнак-Хайфа "Троянская корова", по контролю за выполнением Указа предыдущего Президента в отношение выпивания ботвиновки в пропорции по отношению к крутке 1:5, тем более, что производство ботвиновки наладили за неделю, определив и назначив поставщиков ботвы в приказном порядке. С этой целью неподалеку от Москвы были выделены угодья под ботву для поставки в Кремль. Ответственность за поставку сырья возложили на генерал-губернатора области Громова. Аполлов тоже не терял времени даром и работа по сбору электромагнитных данных на каждого жителя земли с помощью специальных спутников-сканеров, разработанных в НИИ 113, шла полным ходом. Вот и сейчас генерал, сидя у себя в кабинете, перебирал данные последнего дня наблюдений и записей. Перед Николаем Семеновичем лежали сотни отпечатанных высококачественных фотоснимков-портретов людей, жителей Латинской Америки, на которых в этот день были составлены карты индивидуальных магнитных полей. Внезапно взгляд генерала, равнодушно скользящий по перебираемым фотографиям, задержался... Прямо на него с фотографии смотрел Владимир Игнатьевич Петров, майор ФСБ, вычеркнутый из списков живых и благополучно забытый генералом сотрудник. Аполлов, почувствовав нарастание ноющей боли в груди, с трудом поднялся, подошел к буфету и налил полный стакан водки. Выпил залпом, налил еще один стакан и тоже выпил. Боль отпустила, мелькнула попутно мысль о ботвиновке и пропорции, но генерал отбросил ее, ворча про себя: - Могли бы докумекать добавлять ботвиновку к крутке, чтобы не морочить людей. Вечно у нас все через одно место... Надо будет внести предложение при встрече Президенту. Генерал вновь подошел к столу, и предался размышлениям. По всему выходило, что Петров жив, но что из этого следовало Какие оргвыводы Конечно, сама операция "В качель!" осталась в прошлом, но в какой мере информация о мистификации могла сегодня представлять интерес для западных спецслужб Судя по всему, Петров не раскололся и утечки не произошло. - Надо с Никифором посоветоваться, - решил генерал. Аполлов никак не мог приучить себя к тому, чтобы думать о Никифоре без дружеских чувств, как об абстракном начальнике, просто Президенте. Для генерала Президент все еще оставался Никифором, задушевным и добрым другом. Николай Семенович позвонил Тапочкину и попросил срочной аудиенции, собрал материалы на Петрова и отправился к Президенту. В момент, когда позвонил генерал, Президент работал над Указом о введении в школах обязательной военной подготовки, включающей в себя спортивную подготовку. В данный момент полковник размышлял о нормах ГТО по бегу, прыжкам, плаванию и обязательным прыжкам с парашютной вышки. По вопросу о привлечении девушек к военной службе Президент еще не выработал окончательного решения и пребывал в размышлениях. - Товарищ Президент, прибыл Аполлов, - доложил бессменный секретарь-адьютант Президентской приемной Дмитрий. - Пусть войдет, - распорядился полковник по селекторной. Генерал вошел, как и положено, печатая шаг. Остановился метрах в пяти-шести и громовым голосом начал доклад: - Товарищ Президент, докладываю.... Никифор замахал руками на генерала протестующе: - Коля, ну что ты, право, как не родной... Садись вот, - указал на стул рядом и приказал по селекторной, - Дима, водочки нам пару бутылок с ботвиновкой и пару огурчиков. Буквально в тот же момент на столе появились две поллитровых бутылки с этикеткой "Боржоми" для маскировки и блюдце с хрустящими огурцами. - А где ж ботвиновка - бросив взгляд на стол, полюбопытствовал генерал. - А я приказал для себя ее добавлять в крутку, в пропорции. - Так ты, Никифор, прикажи выпускать уже крутку с добавкой ботвиновки, а то мороки с этим старым указом... Стаканы считай целый день - пять крутки, один - ботвиновки. А попробуй посчитай, когда уже литра три-четыре выпил. - А и вправду. Спасибо, Коля, что подсказал. Сегодня же распоряжусь. И как это раньше в голову не пришло Ну, давай выпьем и рассказывай, с чем пришел. Выпили, закусили, генерал достал фотографию: - Узнаешь Бросив быстрый взгляд на снимок, Никифор опешил: - Петров - и тут же погрустнел, вспомнив погибшего товарища, - пусть земля ему пухом будет. - Не спеши хоронить, Никифор, живой он. В Перу живет и в ус не дует. В Трухильо. Это у них там вроде нашего Сочи, - пояснил. - А как же ты узнал - вспомнил о спутниковой системе идентификации генерала, осекся. - Вот, сегодня как раз Латинскую Америку отрабатывали. Так что делать будем с ним, Никифор Полковник задумался. Нахлынули воспоминания о неуклюжем и неудачливом майоре, вспомнилось хорошее. Думал Никифор недолго: - Срочно доставь его сюда. А я пока подумаю, что с ним делать. А ты уж, Коля, будь любезен, восстанови на него все документы и дай ему подполковника, - Никифор немного помолчал и смягчил тон, - будь с ним помягче, Коля. Петров хоть и не шибко умный, а наш человек. А людьми разбрасываться, Коля, негоже нам с тобой, - разлил водку и предложил тост, - выпьем за Владимира Игнатьевича, чувствую, досталось ему там, на чужбине... Друзья еще немного посидели, договорились о том, что генерал обязательно в ближайший выходной навестит Никифора с Глафирой и они, наконец, порыбачат на пруду. Тепло попрощались. В последнее время друзья виделись реже, оба были загружены работой, жили порознь, Никифор с Глафирой, генерал бобылем. Поэтому даже служебные мимолетные встречи доставляли обоим радость, между генералом и Никифором не возникало расногласий и все вопросы они старались решать совместно. В своем кабинете генерал отдал все необходимые распоряжения по Петрову и его экстрадиции на родину. 2007.05.31.

ЗАПИСИ СВИНЬИ, ЗАВЕДУЮЩЕЙ ХРАНИЛИЩЕМ СОКРОВИЩ ПОЛЕЖАЕВСКОЙ МЕСТНОСТИ, - СВИНСА, ВО ВРЕМЯ ЕЁ ПРЕБЫВАНИЯ В МЕСТНОСТИ АВТОЗАВОДСКОЙ, В ГОД 2002-й ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ В НОЧЬ С 18-го НА 19-е МАРТА Праздник нынче великий у существ сей местности и её гостей. Ибо вчера завершилось противостояние нового нашего Хозяина и Чёрного Учителя. Долго длилось оно, и уступил человек воле великого пса. Благодарю провидение за дарованную мне возможность быть свидетелем и участником этого великого момента в истории нашей многострадальной цивилизации. А ещё более благодарю за очередное чудесное воскрешение Феникса -- надежды и опоры нашей цивилизации на протяжении последних лет. И скорблю о том, что многим другим существам не довелось дожить до сих славных времён. Велико их число! Немногим удалось уцелеть... А те, кто уцелел, - разве не лежит на них ответственность перед ушедшими собратьями за продолжение начатых ими великих дел, за сохранение их грандиозных свершений, за осуществление их стремлений, при жизни их оставшихся лишь мечтами.. Всей душой ощущаю я эту ответственность, но она не тяготит меня, а, напротив, придаёт сил для дальнейшей борьбы -- священной борьбы за процветание искусства во всех местностях, куда распространяется и ещё распространится влияние нашей цивилизации. Одного я хочу сейчас -- работать. Работать на благо искусства, вкладывая в работу сию все свои силы и весь талант свой, дарованный мне свыше. ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ В НОЧЬ С 22-го НА 23-е МАРТА Я наконец-то возвращаюсь в Полежаевскую местность, после двухнедельного отсутствия. Как-то там дела у Котёнка Справляется ли он Не терпится встретиться с Фениксом. Как он выглядит на этот раз Пыталась уговорить ехать вместе со мной Мирь яш Яума, которого, по-моему, всерьёз мучает ностальгия, но он отказался. Он, конечно, не подаёт виду, но мне кажется, что он чувствует себя каким-то потерянным... одиноким. Правда, он делает записи (которые никому не показывает), время от времени доводит слоника, написал касыду (кстати, ностальгическую) и создаёт музей истории Автозаводской местности. Хочу надеяться, что присущий ему оптимизм поможет ему со временем преодолеть тоску, о которой он пишет в своей касыде. А я мыслями своими -- уже в Полежаевской местности. Любопытно будет посмотреть на изменения, произошедшие со времени моего отъезда с новой цивилизацией, создаваемой прежним моим Хозяином... Очень соскучилась по нему. Слышала, что завтра ему предстоит обряд посвящения в православную веру. Попробую устроить отправку в Полежаевскую местность восточных статуэток. Кроме того, привезу туда, кроме этих своих записей и касыды Изумруда, начало творения Хозяина о мире человекоподобных, которое, безусловно, свидетельствует о начале нового витка в развитии нашей цивилизации. Обидно, что мне так и не удалось побывать в местности "ДиаэМ", где работает хозяин. Но не беда, - ведь отныне я собираюсь часто выезжать из Полежаевской местности, соглашение на этот счёт уже достигнуто. Зато завтра я буду проездом в местности Кафедра биотехнологии. Однако, уже два часа ночи, а мне ещё надо подготовиться к переезду, поэтому на сём я прерываю записи -- до следующего посещения Автозаводской местности. ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ 2-го ИЮНЯ Мирь яш Яум сходил с ума, но вовремя приехавший Феникс его спас. Сегодня мы с Фениксом и Слоником-с-Лентой возвращаемся в Полежаевскую местность. ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ 26-гоИЮЛЯ Не успеваю записать ничего, а сколько событий произошло за это время! -- хорошо, что Золотая Черепашка взяла на себя ответственность за продолжение великой летописи Жемчужины. ПОСЛЕДНЯЯ ЗАПИСЬ, СДЕЛАННАЯ 11-го ИЮЛЯ СЛ. ГОДА Что писала я раньше О чём Всё, что мне казалось важным и даже величественным, оказалось суетой. Я ничего не понимала и не видела тех ужасных событий, которые имели место здесь в последние полтора года. Зато теперь я вижу последствия битвы, завершившейся буквально на днях. Завтра я с остатками нашей некогда великой цивилизации покидаю эту местность. Мы оставляем здесь Чёрного Учителя, который теперь больше похож на обычную статую, чем на мыслящее существо, и Изумруда, Покрытого Мехом, скитающегося в своём безумии по закоулкам местности. Кто же из них победил И к чему стремилось каждое из этих великих и загадочных существ, - узнаем ли мы когда-нибудь В их схватку был втянут сам хозяин, и насколько я могу судить, в этой игре он являлся если не пешкой, то, во всяком случае, разменной фигурой. Его тоже изрядно потрепало в этой схватке Выиграл ли он или знает ли он хотя бы, за что велась борьба

Зависимость "Убей свой телевизор!". С этим все, конечно, согласятся, но никто, блин, не пойдет и не продаст свой домашний телевизор, компьютер иль магнитофон. А хоть бы и радио, иль даже фильмоскоп. Потому как, господа товарищи, ни хрена-то вы не здоровые люди. А больные вы, зависимые наркоши. Сломался у кого компьютер, отдал он его в ремонт на два дня и нетерпеливо ожидает. Волнуется, значит. Ходит, как в штаны наложил. Оттого-то он такой грустный, что окромя компьютера ничего-то он и не может радоваться. И относится такая вот штукенция практически к каждому цивилизованному, казалось бы, человечку. Каждому со своим нарковеществом, лекарством нехорошим. Нет чтоб там настоящими человеческими делами, а хоть и развлечениями бы заняться. Так ан нет же: сидят люди, может быть и добрые, просиживают подштанники, а кругом жизнь, можно сказать, течет, бежит. А эти люди добрые этого не видят всего. Уткнулись куда-нибудь, да хоть и в книгу, а видят-то всего лишь фигу. Давайте, что ли, общаться, познавать интереснейший бренный мир, нежели замыкаться в своем мире. И не фига это не неплохо -- часто посещать свой внутренний мир. Вы его только средь других почувствуйте.

26 февраля 2006 г. Я прекрасно понимаю, что БОМЖатничество" имеет не только социальную, но и некоторую объективную природно психолого-физиологическую обоснованность... Определяемую глубокой дисфункциональностью, то есть дезадаптированностью, непреспособленностью конкретного человека к жизни с себе подобными по неким "внешним" общепринятым правилам.... И, таким образом, явление это "бродяжничества", или "блаженства", как именовалось оно в древности в России-Руси, существовало и существует при любых условиях, режимах и социо-культурных формациях.... Но в то же самое время нельзя не согласиться и с тем, что именно в последние годы явление это получило беспрецедентные - по сравнению с предыдущими периодами истории нашей страны, - масштабы распространения.... И главная причина - отказ сначала именно ОБЩЕСТВА, и лишь затем уже ГОСУДАРСТВА от попыток адаптивной коррекции поведенческой активности дезадаптивных личностей... За сими научными словесами кроется констатация того банального факта, что благородно-романтический принцип-лозунг общественной жизни "один-за всех, все - за одного!", в одночастье был заменен на брутально циничный "каждый за себя!", и еще более жестокий "спасение утопающих..."...

Многие люди любят печалиться. Поэтому им не дают покоя те, кто печалится редко. Так, однажды один человек устроился на работу. За работу мало платили. И ездить на рабочее место приходилось через весь город. Но в первый же день он явился счастливый в свою каморку чуть раньше начала рабочего дня и весь так и светился улыбкой. - Отчего же ты радуешься -- спросили коллеги. -- Ты ведь потерял свою беззаботную жизнь ради ничтожных копеек, что сможешь здесь заработать. - Зато у меня теперь есть работа и есть чему учиться. От этого моя улыбка такая радостная, - ответил им новоиспеченный сотрудник и принялся за свои дела. Шло время, и он достиг успехов. Казалось, все ему удается. Ему повысили жалование. А работа уже не требовала неимоверных усилий и постоянного изучения профессиональной литературы. Казалось бы присутствие человека постоянно на работе и участие его в делах не требовалось. Но он все так же приезжал туда во время. И улыбка не переставала сходить с его лица. - Чему же ты теперь радуешься -- спрашивали его коллеги. -- Теперь тебе здесь уже нечему учиться. Наверное, ты уже приглядел себе место в другой фирме, где тебе заплатят ещё больше. И от этого ты беззаботно улыбаешься. - Вовсе нет, - ответил им новоиспеченный руководитель. -- Я радуюсь тому, что могу не только учиться, но и учить новых сотрудников. От этого моя улыбка такая радостная. -- И тут же принялся за свои дела. Время не умаляло свой бег. И нередко на поприще руководства у него возникали проблемы. Но он все так же продолжал улыбаться любому изменению в жизни. - Чему ты радуешься -- спрашивали у него. - Я радуюсь тому, что есть ещё во мне силы удивляться тому, что готовит мне Мир. И что Мир готовит мне ещё много новых и неожиданных сюрпризов. От этого улыбка моя так радостна, - отвечал он и тут же принимался за свою работу с новыми силами. Со временем он стал стар. И все так же он любил свою работу. Но он видел, что новые, молодые и более сильные люди готовы занять его место. И способны работать гораздо эффективнее. И тогда он подал в отставку. - Но теперь-то ты чему радуешься -- спросили его давние сослуживцы. -- Что ты теперь будешь делать без своей любимой работы, которая позволяла тебе учиться, радоваться сюрпризам мира и делиться своими знаниями - Я радуюсь тому, - ответил он откашлявшись, - что теперь мне предстоит учиться отдыхать и только пожинать плоды. И теперь я буду работать только над собой, -- ответил человек... и немедленно принялся за свою работу.

В этой сказке всё правда. Не верите А вот сейчас сами во всём убедитесь. Однажды маленький енот, с пушистым полосатым хвостом, вышел к реке решив поймать рыбу себе на завтрак. И надо же такому случиться: он сразу поймал большую рыбу, которая, к тому же, умела говорить! Отскочив от берега чтобы рыба не удрала, енот собрался было её съесть, но тут услышал такое, что сразу лишило его аппетита. -Слушай,енот, ты поймал не ту рыбу, немедленно отпусти меня назад в реку,- сказала рыба. -Как не ту --удивился енот. -Если бы ты был умным енотом, то поймал бы умную рыбу. А если ты ловил меня и я поймалась, значит я глупая, а ты не умней меня! -Уф-удивился енот и почесал задней лапой за левым ухом. -К тому же мы такие разные-ты и я. Посмотри на своё отражение в воде и на меня,- добавила рыба. -Ну и что --спросил енот. -Если ты меня съешь, то на самую малую толику перестанешь быть енотом,- сказала рыба. -Ведь мы так непохожи, -добавила она. Енот решил глянуть на своё отражение в воде и в это аремя хитрая рыба, бульк, ловко прыгнула в воду! Целый день думал енот над словами рыбы, а утром следующего дня снова вошёл в реку и выловил её вновь. Енот был так голоден, что не дожидаясь рыбьих речей первым открыл рот и произнёс,-Знаю , мы непохожи, и я ужасно глуп,но мне очень хочется есть,а потому.... И енот быстро-быстро выбрался на берег. -Вообще-то мы- рыбы не так уж чисты, хоть и живём в воде. И следовало бы меня хорошенько вымыть прежде, если уж ты не боишься стать немного рыбой,-успела сказать его добыча. А ведь она права, еду стоит вымыть подумал енот и снова вошёл в реку. -А вон там плывёт огромная рыба действительно достойная тебя,-вдруг произнесла его рыба. И енот, заглядевшись вдаль, вновь её выпустил! Теперь он был не просто голоден, а ещё и очень зол: Я упустил такую добычу! Зачем я смотрел на другую рыбу Мне хватило бы и этой. И совсем рано утром следующего дня енот вновь поспешил к реке. И надо же такому случиться! Но енот опять выловил свою старую знакомую! Мы непохожи, ты не слишком чиста для меня, а я не слишком умён,-скороговркой выпалил енот,- но я жутко голоден и зол. И я не хочу другой рыбы, которая больше, чем ты. Енот ловко проглотил свою добычу целиком. -А ведь у меня-я-я не было такого роскошного полосатого хвоста-а -а,-сказала мстительная рыба откуда-то изнутри. Сейчас полоски с твоего хвоста-а-а начнут исчезать и ты медленно- медленно станешь превращаться в р ы-ы-ыбу,-добавила она . Енот оглянулся чтобы увидеть собственный хвост. Но от сытной еды его потянуло в сон. Глаза стали слипаться, и на миг еноту показалось, что роскошные белые полоски и вправду начали исчезать с его хвоста. Однако сон сморил енота и он проспал до ночи под корнем вывернутой ураганом сосны. А в полночь отправился к реке и долго-долго мыл себе бока, чтоб не стать рыбой, и снова и снова рисовал когтями полоски на своём хвосте. С тех самых пор еноты перестали разговаривать с рыбами. Они теперь вообще ни с кем не хотят говорить. Зато каждый раз поймав добычу долго моют её, а после еды ещё дольше приводят в порядок свой великолепный мех- чтоб не стать рыбой. А вы когда-нибудь встречали говорящего енота Значит в этой сказке всё правда! ******************************

Он не спеша прошелся по периметру своей тюрьмы. За последние одиннадцать лет он успел изучить каждый сантиметр, каждую трещинку этого серого сооружения. Хотя нет: трещинок там не было, да и сооружение, собственно, серым назвать нельзя. Оно меняло свою форму и цвет в зависимости от его настроения. Сейчас, например, он плавно перетекал из одного конца эллипса в другой; цвет морской волны свидетельствовал о душевном покое. Он был гениален, с самого детства. Даже первый младенческий крик его, казалось, был осмыслен и полон чего-то скрытого, невысказанного. Мать его, обычная дворовая шлюшка, особо не занималась его воспитанием: ее саму еще надо было воспитывать, поскольку на момент его рождения ей едва исполнилось шестнадцать. Она была, что называется, "дитя цветов": бледное, с ярко-малиновыми прядями в золотых волосах, с огромными голубыми глазами создание, подозрительно напоминающее японскую девочку - хентай. Культура хиппи, их обычаи и взгляды настолько прочно засели в ее юной головке, что имя своему сыночку она решила не давать: в конце концов, он Дитя Мира, поэтому вполне может зваться просто... как-нибудь, в общем. Отца того комочка, который она родила с такой болью, она и вовсе не знала: то ли это был тот высокий безусый юнец в ковбойской шляпе на "Харлее" с надписью "СССР", то ли кто-то другой - это было не важно. Да никто и не задавал ей этого вопроса - всем было просто плевать. Его мать, как и все цветочные отпрыски, хотела переделать мир, чтобы ВСЕМ было хорошо: Love me tender, и все такое. Но он еще с детства понял: никому нет дела до ТЕБЯ; всех интересует только собственное спокойствие, собственное всеобъемлющее Я. Он тоже хотел сделать мир лучше - но для СЕБЯ. Видимо, было в нем что-то... космическое... что явно отличало его от прочих "побегов" хиппи. Имя себе он придумал сам - Фэйт , и скрытый подтекст этого слова, по его мнению, должен был приводить людей в ужас. В тринадцать лет он ушел из общины, оставив женщину, давшую ему жизнь, лежать на разноцветной циновке с иглой в вене и полубезумным выражением выцветших глаз. Жалости к ней не было, ведь его самого не жалели; любви не было тоже, а чувство страха, свойственное детям, ему было неведомо. Лет с пяти он начал понимать, что может на порядок больше, чем его товарищи по играм: например, чтобы зажечь спичку, ему надо было просто представить, как деревянный колышек охватывает пламя, и - оп!- спичка загоралась. Он мог очень сильно захотеть чего-то, и через миг эта вещь оказывалась у него в руках. Он мог видеть события, которые только должны произойти - для этого ему всего лишь надо было закрыть глаза и сосредоточиться. Он много путешествовал до того, как придумал себе идеальное жилище. Египет, Польша, Венеция, Чехия, Англия - вот неполный список тех мест, в которых довелось ему побывать. Он просто брал цветной туристический буклет, разглядывал веселые картинки и через минуту уже переносился в желаемую страну. Как там пел Кипелов "Он не жал на педаль, на ветру не дрожал..." Сувениров он не привозил - вещи его не интересовали, да и везти подарки было некому. Он обладал удивительной способностью замечать людские грехи, облаченные в одеяния смирения и насущной необходимости. В Египте он увидел араба, который мило щебетал с француженкой - туристкой. Ему не надо было понимать язык, на котором они говорили (кажется, это был английский, хотя и с отвратительным произношением обоих людей) -- он и так знал, что араб уже еле сдерживает свои животные порывы, украдкой поглядывая на пятый номер собеседницы. А та, наслышанная от местных аниматоров о браках - "орфи", желала только одного: скорее отвязаться от назойливого ухажера и продолжить приобщение к культуре. Фэйт закрыл глаза - и четко увидел, как этот самый араб, придя сегодня вечером домой, выпивший и в ужасном настроении, набросится на одну из пяти своих жен и начнет рвать на ней одежду, тащить грязными руками за темные локоны волос, пинать, когда она, рыдающая, но покорная, упадет в бессилии на пол... ... -Вы очень красивая,- разливался араб соловьем,- если бы вы жили в Египте, вы были бы моей царицей... Фэйту стало противно. Он захотел уйти отсюда, но человеческое любопытство пересилило. Он снова прикрыл глаза... ...Француженка вернулась в мотель. Скачки по пыльным камням утомили ее, и она пошла в ванную. Смыв косметику, она стала похожа на одну из высушенных мумий, которые видела сегодня. Глупый араб утомил ее и вместе с тем разжег чудовищное желание. Налив себе полный стакан виски, она набрала номер гостиничного администратора и на ломаном английском произнесла: -I need а boy for sex. Arabian. Immediately... ... Фэйт усмехнулся и открыл глаза. "Люди сами создают себе сложности,- подумал он, эти двое вполне могли бы сойтись, и никому не было бы плохо сегодня. Но они решили прикрыться нелепыми масками благочиния и морали. И вот итог: три смерти в один день". Мари (так звали француженку), измучив несчастного "boy for sex", уснула с непотушенной сигарой в руке. Огонь быстро охватил постель, на которой еще не так давно горело совсем другое пламя... Путешествуя по миру, Фэйт очень быстро понял, что все людские желания делятся на две большие группы: те, что связаны с основными инстинктами (как правило, секс преобладал в этой группе), и те, что были связаны с идеалами, насаждаемыми современной жизнью. В этой группе господствовала корысть во всех ее проявлениях. Он видел сотни, тысячи людей, которые улыбались друг другу, говорили приятные вещи -- и тут же подставляли, вонзали в спины ножи, ломали судьбы тем, с кем приветливо общались и кого называли громким словом "друзья". Он видел сестер, которые чуть ли не убивали друг друга из-за парня, который через несколько лет сядет в тюрьму за изнасилование; братьев, которые судились из-за дома своего безвременно умершего отца; он видел человека, которого через два года будет искать ФСБ, Интерпол и все возможные службы по безопасности... Он видел боль, скорбь, смерть, страх и предательство... Любовь и доброту он видел тоже, но они казались ему жалкой каплей в этом море людских пороков... Очень скоро он понял, что эта жизнь ему неинтересна. Она скучна и однообразна, а наблюдать за глупыми людьми ему быстро надоело. В свои 24 года он знал намного больше, чем его ровесники; вся мировая классика и современная беллетристика были буквально проглочены им. Мир книг завораживал его намного больше, чем реальный мир; он закрывал глаза - и переживал все то же, что и литературный герой. Но интересные книги быстро заканчивались, эмоции стирались, и он снова оставался наедине с собой. Фэйт не чувствовал сожаления или одиночества - он просто не знал, что бывает по-другому. Но ему было скучно, и именно это чувство заставило его создать свой собственный мир. Он четко знал, чего хочет, поэтому работа над идеальным миром не заняла много времени. Снаружи это был обычный бокс с надписью "To not enter! Dangerously for a life! " и ярко- желтым значком радиации. Но внутри... Внутри все было по-другому. Его внутренний мир менялся, преобразовывая вокруг себя все, вплоть до цвета и текстуры пылинок. Вот и сейчас он задумчиво плавал в розоватой воде, изредка выныривая, чтобы подышать густым, как сметана, воздухом. В такие моменты солнце красивыми бликами отражалось на его причудливом хвосте. Умиротворение и покой захлестнули его... *** - Что- то наш малый из восьмой притих. Пойти, что ли, проведать - Пойдем. Ему все равно пора уже делать укол. Санитары нехотя отложили карты и направились в бокс для буйных пациентов. Сейчас там находился только один человек. И он был сумасшедшим. С самого детства... 27 мая 2007 г.

И. Масленков Дальние страны, новые небеса "Ау-у-у-у! Есть-то как хочется! Кишки превратились в комок слизи и прилипли к спине. Хоть бы какую завалящую корку хлеба найти. Или косточку. Да где их сыщешь Крысы, и те разбежались. Знать, передохли с голодухи. Сам-то едва живой. Шерсть клочьями висит, ребра так и светятся. Лапы еле переставляю. Того и гляди, околею. Хоть вой или плач! Мочи нет терпеть! Тут бы до соседнего проулка доползти. Упрячусь в развалинах, засну или помру, ежели кто из людишек меня раньше не прибьет. Да, в собачьем-то теле особо не пожируешь. И где взялся инженеришко тот Это мы, собаки, существа ко всему привычные. Нам что по помойкам лазать, что крыс душить. Человечек тот хлипким оказался. В первую зиму и преставился. А я, дурак, соблазнился. Родственникам на похороны зерна не хватило. Оно и не мудрено. Где нынче пуд пшеницы раздобыть Могильщики за меньшее мараться не станут. Вот и бросили бедолагу возле церкви. Там таких порядком насобиралось. Ну а мы, четвероногие, твари жилистые, живучие. Силы, видать, в нас больше чем в людях. Гора мороженых трупов... Мясо их есть, что лед глотать. Клыки едва не обломал, в пасти холод и в брюхе холод. Сытость приходила медленно. Провалился я в пустоту, словно в черный омут. Вот тут-то он меня и подкараулил...дух инженера, мною обглоданного". *** Славка мелкими шажками пробирался по заледенелой улице. Месяц назад ему стукнуло восемнадцать, но походил он больше на старика, изможденного тяжкими житейскими трудами и невзгодами. Вид у него и в самом деле был неважнецкий. Сутулый, в рваной ушанке, драном длинном пальто, подпоясанном бельевой веревкой, латаных отцовских штанах и валенках, побитых молью. Прижимая к груди томик энциклопедического словаря товарищества Гранатъ и К, он шел на городской базар, надеясь обменять книгу на что-нибудь съестное. Голод и страх заставили его держаться ближе к стенам промерзших домов. Так безопаснее. В случае чего, можно дать деру и уйти дворами. Только бы на патруль не нарваться! От него добра не жди. Книжку как пить дать отымут. Да черт с ней, с книжкой! Слишком часто средь бела дня стали пропадать такие же молодые, как и он, кто волею судьбы и злых обстоятельств не убежал в соседние деревни. Труд на благо Германии не входил в славкины планы. Больше всего на свете его занимали мысли о сестре и матери. Он у них единственный мужчина. На кого им надеяться, на кого опереться И несколько картошин, что выменяет он на старорежимную книгу, станут для них спасением. Все золото мира не сравнится с ними в цене. От размышлений тех Славке еще сильнее захотелось есть, но страх заглушал голод. Всюду мерещились призраки патрулей. Мертвые громадины зданий плясали перед глазами. Бесконечная зима превратилась в скопище трупов, череду ночных кошмаров и непреодолимое желание набить хоть чем-нибудь брюхо. Славка вдыхал морозный воздух в тайной надежде уловить запахи съестного. Он представлял себе жареную картошку, тушеное мясо, бисквитный торт и гречневую кашу со сливочным маслом. Это чувство сводило с ума, превращало в покорного раба. Но сказочные миражи исчезали, хоронясь в темных закоулках. Вокруг только красно-серые стены, иссеченные осколками, черные пятна окон да хруст стекла под ногами. В нос шибала тошнотворная вонь канализации и разлагающихся останков, брошенных в стылых квартирах. Так пахнет город, изувеченный бомбардировками и артобстрелами. Жизнь в своем абсурде чудилась жутким сновидением. Славка по молодости и неопытности никак не мог свыкнуться с ужасами последних лет. Ведь так не должно быть! Казалось, стоило только проснуться, как все пройдет! Не нужно будет ходить на менки за десятки километров, исчезнет злой фельдфебель Вилли, квартирующий у соседки-проститутки. Не придется, спасаясь от вшей, натирать голову пеплом, стирать белье зеленой глиной. Вареная свекла не покажется изысканным блюдом, а у сестры с матерью вновь начнутся месячные... Он шел, пошатываясь, засыпая на ходу, как вдруг резкая боль едва не сбила с ног. Славка ощутил на себе чей-то тяжелый взгляд. У арки проходного двора, из-за груды битого кирпича, на него смотрело... мясо. Мясо! Полуживая собака уставилась на мальчишку пустыми стекленеющими глазами. В них уже не было отчаяния, тоски или иных чувств, знакомых человеку. Облезлое существо, покрытое язвами, едва слышно зарычало. Подчиняясь инстинкту, оно хотело броситься на паренька, впиться клыками в тощее горло, но, тут же передумало. - Собачка, собачка...- лепетал Славка, неуклюже подкрадываясь к изможденному животному. -- Милая собачка. Откуда ты взялась Как раньше-то не издохла Дворняга положила морду на обмороженные лапы и жалобно заскулила. - Сейчас, собачка. Сейчас. Подожди малость... - крепко сжимая левой рукой книгу, правой Славка схватил обломок кирпича и с размаху ударил пса по голове. Животина взвизгнула, дернулась и затихла. Леденящее дыхание смерти коснулось Славки, проникнув сквозь нехитрую одежонку. Больно кольнуло в позвоночнике. Юнец застыл и ... ужаснулся. Нет, не содеянному. Что-то промелькнуло перед ним, страшное и непостижимое, чего он испугался сильнее патрулей, работы в Германии и даже собственной гибели. Он закричал, но быстро справился с наваждением. Схватил за задние лапы еще теплое тельце и бросился прочь, силясь вспомнить вкус жареного мяса. *** Я ищу женщину. Ту, что сорок семь веков назад забрала мою силу и часть воспоминаний, превратила могущественного Аакхабита, первого слугу Сетха, в бесплотный дух, обреченный сгинуть в бесконечности времен и мгле чужих земель. С потолка подземелья каплями сочится вода, звонко разбивается о гранитные плиты. Факелы чадят, распространяя вокруг горьковатый запах копоти. Ароматный дым курильниц щекочет ноздри, рождая темные желания. Алтари парят жертвенной кровью. Статуи химер тонут в полумраке. Чаши и кубки полнятся волшебными зельями. Нагие тела жриц пьянят старым вином, обжигают прикосновением плоти. Их языки сплетаются в дьявольских поцелуях. Я восседаю на троне из человеческих черепов. Краснокожая демоница рядом. Я господин преисподней, повелитель вселенского хаоса, сумрачной бездны, полной бесчисленных звезд. И тут явилась она, сияющая золотом доспехов, наделенная властью верховного божества. Магическое оружие Хранителя сделало свое дело. Я, Аакхабит, перед которым падали ниц народы и царства, изгнан из тьмы Туата! Я жажду мести! Но где найти ту, что волею богов обрела бессмертие Сорок семь веков напрасных поисков! Я сменил сотни тел, прожил сотни жизней, но так и не нашел ту, что нареклась... Проклятье! Не могу вспомнить имя! Жалкий жребий... Порою я вселялся во владык, правил империями и королевствами. К несчастью, смертные недолговечны. Они уходили в иные миры. И вот теперь -- инженер, собака, безусый юнец. Я иду по трупам, призывая смерть, но в конце пути меня ждет та, чьи латы выкованы лучшими медниками Угарита. Завтра я проснусь в пустой холодной комнате. Грохот железных монстров разбудит меня. Я выгляну в окно и увижу как несколько "тридцатьчетверок" с солдатами на броне пронесутся по улице мимо полевой кухни. Там столпятся горожане с вознесенными к небу в благодарственной молитве руками. В них котелки и кастрюли. На впалых щеках застынут слезы. Им повезет. Они выживут. *** Славка тупо уставился в чью-то спину и пытался не отставать. Тяжелая винтовка тянула к земле. Хотелось бросить ее и убежать. Убежать домой, к матери и сестре, обнять их и заплакать. Но что сказал бы отец А старшина За одни такие мысли могут расстрелять перед строем прямо здесь, в занесенных снегом полях, чтоб другим неповадно было! Да и винтовка дорога ему как память о Мишке. Спустя неделю после освобождения пожаловал к ним в квартиру ретивый лейтенант с двумя бойцами. Искали тех, кому уже стукнуло восемнадцать. Дали полчаса на сборы и приказали дожидаться у подъезда. Мать в слезы. А он, Славка, дурак такой, радовался перемене в жизни. За семью он теперь спокоен. С голодухи не помрут. Собралось из соседних дворов человек двадцать таких же, как и он сопляков-малолеток. И Мишка среди них. Погнали куда-то в центр. Штаб там был какой-то. Всех в бумаги записали, накормили, дали одну трехлинейку на двоих и пару десятков патронов в придачу. - Товарищ командир! -- возмущался Славка. -- Винтовка одна, а нас двое! Чем я вражину-фашиста бить буду Палкой У вас пистолет есть, у других -- автоматы! - Не гавкай, щенок. Ты что, самый умный -- зло отрезал капитан-пехотинец -- В бою оружие добудешь или у приятеля возьмешь... попользоваться. - А Мишка-- не унимался Славка. - Ему уже не нужно будет. Фрицы о нем позаботятся -- заржал офицер, показывая желтые лошадиные зубы. "Сволочь! -- ругался про себя Славка -- Из-за таких как ты и батя мой без вести пропал. У-у-у, сука! Припомню я тебе, командир сраный!" Ночевали новобранцы тут же, на полу. Брюхо набили казенными харчами, извели на дрова несколько стульев, растопили "буржуйку" да и спать улеглись. Утром, после скорого завтрака, молодняк вывели на улицу и определили под командование старшине. Усатый мужик в новом овечьем тулупе, перепоясанном кожаными ремнями, осмотрел пополнение и кучеряво выругался. - Здорово, сынки -- без всякого энтузиазма приветствовал старшина новоиспеченных красноармейцев. - Здравствуйте -- в разнобой затянули те. - Не "здравствуйте", а здравия желаем, товарищ старшина. Ясно - Ясно -- заныла пацанва. - Да не "ясно", а так точно, мать вашу! Понабирают всякий сброд, а мне расхлебывать. Короче, мелочь - в строю для вас я товарищ старшина, а вне строя -- Прокопыч. Понятно - Так точно. - То-то, сынки. Ну, раз "так точно", тогда на пр-р-а-во! За-а мной, ша-а-гом м-м-арш! -- прогремел старшина. Полдня славкин взвод шел на запад по киевской трассе, пропуская вперед колонны солдат, груженые снарядными ящиками полуторки, танки и неуклюжие командирские "эмки". Ноги с непривычки дико ныли. Казалось, они опухли, да так, что и валенки теперь не снять. От мокрого снега пальто отяжелело. Форму ведь никому не выдали. Так и пошли, кто в чем был. Часам к двум снег прекратился. Холодный мартовский ветер разогнал свинцовое марево, и сквозь разрывы в низких серо-сизых тучах выглянуло солнышко. Прокопыч приказал остановиться и сойти на обочину. Вскоре со стороны Харькова подкатила полевая кухня. Народ весело застучал ложками. Выходило, что жизнь не так уж и плоха. Особенно когда есть чего пожевать. - Воздух! Ложись! -- вдруг истошно закричал старшина. Славка с перепугу выронил котелок и плюхнулся в раскисший чернозем. Что-то пронзительно засвистело. Затарахтел пулемет, где-то ухнула пару раз зенитка, и...земля содрогнулась, плюнула мерзлыми комьями и осколками. Славка испугаться толком-то не успел. Все копошился в грязи да пялился окрест, хватая ртом воздух. Мишка, прислонившись к колесу полевой кухни, медленно оседал в снег. Шальным осколком ему снесло затылок. Кровь пропитала пальтишко, а изо рта вываливались куски пшенной каши. - Мишка! -- изо всех сил заорал Славка. Приятель молчал. Все смотрел в небеса выцветшими глазами, блаженно растянувшись в луже собственной крови. Она расползалась, превращая снег в мертвую плоть. Рядом с трупом валялись ложка, котелок и винтовка. - Отбой воздушной тревоги -- командовал Прокопович, но Славка ничего не слышал. На ватных ногах, пошатываясь, он побрел к Мишке, упал перед ним на колени и тихо заплакал. - Ты чего, сынок -- старшина положил большую задубелую ладонь на костлявое славкино плечо. -- Дружка убило Так на то и война, дурья башка. Ну, ты того, вставай. Мишку и еще двух ребят похоронили тут же, в придорожной канаве, у обочины шоссе Харьков-Киев. Прокопыч построил поредевший взвод и продолжил марш. К вечеру вышли к какому-то лесу. Поступил приказ занять оборону вдоль южной опушки. Славка с остервенением орудовал саперной лопатой, пытаясь забыться, не думать о мертвом Мишке, о луже крови и каше, вываливавшейся изо рта приятеля. К ночи окоп был готов. Покончив с работой, Славка пошел к соседям. Слушал скрип снега и касался коры деревьев. Холодная и шершавая, она напоминала кожу мертвеца. Зайдя в землянку, тихо сел и долго наблюдал за тем, как колышет ветер ветви в лунном свете. Кто-то угостил сухарями, кипятком и американской тушенкой. Есть не хотелось хоть и урчало в брюхе. Перед глазами все еще стоял убитый Мишка с кашей во рту. Но голод не тетка. Человеческое естество взяло свое, и Славка кое-как поужинал. После смерти друга он не замечал ход времени. День, ночь... Быть может, с тех пор прошло сорок семь веков Впрочем, какая разница Все вокруг погрузилось в колдовской туман, а он, словно в тифозной горячке, видит лишь галлюцинации, страшные, непонятные. Война, голод, смерть... Его здесь нет. Это все оно, существо, которое приходит по ночам, одаривая несбыточными мечтами! Диковинные дворцы и звездные небеса утопают во мраке. Черные гранитные плиты испещрены тайными заклинаниями. Шепот, шорохи, стоны... Он обозначен злым проклятием. Краснокожая женщина манит в мир иллюзий. Улыбка ее соблазнительна и сочится кровью. Выстрелы разбудили Славку. Ничего не понимая, путая сон с явью, он глядел по сторонам, пытаясь отыскать старшину. Тот что-то кричал, размахивал руками... Подчиняясь какому-то неведомому инстинкту, Славка сжал винтовку и бросился в вырытую вчера ячейку. Немцы! Поле перед лесом усеяли серые пятна затасканных зимних камуфляжных курток. Короткими перебежками "фрицы" приближались к опушке. Сердце заходило ходуном, едва не выпрыгивая через горло. Кровь ударила в голову. Нервная дрожь колотила Славку. Кое-как ему удалось вставить в "моську" обойму и передернуть затвор. Тот шел туго и поддался только с третьей попытки. Патрон загнан в патронник. Указательный палец дернулся сам собою. Выстрел! Славку оглушило. Он уже не слышал команд старшины, разрывов снарядов и стрельбы соседей. Передернул затвор. Стреляная гильза задымилась на бруствере. Забыл прицелиться. Выстрел! Выстрел! Выстрел! Мальчишка куда-то побежал. Поле. Проталина. Нет, это кто-то лежит. Убитый. Кровь на снегу. Вражеская каска, выкрашенная известью, злобно оскалилась. Славка закричал. Что-то острое и холодное пробило измазанное грязью пальто, вошло в грудь у самого сердца. Паренек охнул. Мир пошатнулся. Душа покидала тщедушное юношеское тело, а вместе с душой в новое странствие отправлялось существо из славкиных грез и видений. *** Тактика "подвижной обороны" не оставляла времени на тщательную подготовку позиций. Рыть окопы солдаты просто не успевали. Отстрелялся -- отступил, отстрелялся -- отступил. Хорошо, если ночь проведешь в деревенской хате, но чаще приходилось спать на снегу, в бронетранспортере или в наспех вырытой землянке. А теперь бегство сменилось наступлением. Впрочем, для Отто ничего не изменилось. Он валился с ног от усталости и мечтал лишь о сне и тепле. Пытаясь отвлечься, обер-ефрейтор размышлял о превратностях военной жизни. Он не попал в сталинградский котел и был жив. Последнее обстоятельство его особенно радовало. Лежа в стрелковой ячейке и не высовываясь лишний раз, Отто проверил подсумки. Они забиты патронами. Еще несколько обойм он положил в противогазный бачок. Там же пачка сигарет. За поясом и голенищем сапога по гранате. В сухарной сумке две банки португальских сардин, плитка шоколада, бритва, зубная паста и щетка. Все как всегда на своих местах и в необходимых количествах. Саперная лопатка... Проклятье! Он забыл примкнуть штык-нож к карабину. Возможно, придется идти в штыковую. Корректировщики огня, видать, до сих пор празднуют Рождество. С перепою дают неверные координаты. Артиллерия утюжит тылы русских, оставляя в неприкосновенности передовую линию обороны. - Sich vorbereiten!*- командовал фельдфебель. В воздухе красной змеей зашипела сигнальная ракета. - Vorwrts, vorwrts.** Отто наспех перекрестился, поправил каску, сжал крепче карабин и рванул навстречу судьбе. Ветки кустарника били по лицу, царапали руки в кровь, но он уже не обращал внимания на такие мелочи, лишь бежал да истошно орал, подбадривая себя и товарищей. Лес кончился. Вот и поле. Пятьсот метров открытого пространства, простреливаемого русскими. Короткими перебежками, вперед, вперед. Он падал у каждой кочки и кротовины, прятался в мертвых прошлогодних травах, не давая противнику прицелиться. Четыреста метров, триста, двести, сто. Среди деревьев можно разглядеть мелкие человеческие фигурки. Они бросились навстречу Отто. Новогодними петардами хлопали первые выстрелы. Высоко над головой засвистели пули. Обер-ефрейтор плюхнулся в снег и... улыбнулся. Вместо солдат регулярной армии он увидел толпу малолетних оборванцев. Удача не изменила Отто и на сей раз. С этими сопляками он справится играючи. Взял на мушку одного и открыл пальбу, чувствуя, как вскипает в нем злость и азарт. Неподвижное тело осталось лежать на снегу. Безусый юнец с винтовкой наперевес несется к нему. Проклятье! Сменить обойму уже не успеть. Отто вскочил и кинулся на гаденыша. В валенках и длинном, с чужого плеча пальто, малец едва держался на ногах. Отто взревел, сжал зубы, и что есть силы ударил штыком мальчишку в грудь. Он охнул, упал на колени. Пытаясь высвободить клинок, обер-ефрейтор кованым сапогом пнул мертвеца в лицо, и тот завалился на спину. Вороненая сталь штык-ножа покрылась черной кровавой испариной. Резкая боль электрическим разрядом ворвалась в череп. В глазах потемнело. Инстинктивно, не давая врагу опомниться, Отто метнул гранату в ближайший окоп. Вспышка пламени. Истошные вопли. На дне окопа в предсмертных муках корчился русский офицер. Взрывом ему разворотило живот и оторвало ногу. Вокруг валялись окровавленные внутренности. Обмундирование изодрало осколками. Отто усмехнулся и сплюнул. Хотел что-то сказать на прощанье, да не успел. Раненый дрожащими руками сжимал пистолет. Грохнул выстрел. Пуля угодила Отто в переносицу, подарила смерть, быструю и ласковую. *** К вечеру русские отбили опушку. Своих покойников бережно собрали и захоронили в одной из землянок. Нами побрезговали. Согнали крестьян из соседней деревни, а те баграми стащили трупы в окопы, очистили карманы и прикопали. Мне досталась стрелковая ячейка. Я только обрадовался. За сорок семь веков тяга к уединению стала чертой характера. Всю грязную работу сделали семидесятилетний дед и его внук-подросток. Как водится, вывернули мундир наизнанку, забрали часы, консервы, шоколад, зажигалку и сигареты. Soldbuch*** разорвали в клочья, патроны разбросали по кустам. Хотели стащить сапоги, да я порядком задубел. Запасливый дедушка прихватил с собою сани и топор. Аккуратно отрубил голени и свез домой. Думал отогреть их на печи и снять обувь. Меня же кое-как присыпал, чтоб летом вонь не сильно шла. Вскоре в село вернулись мои бывшие боевые товарищи. Жадность сыграла со стариком злую шутку. Его расстреляли за мародерство в тот же день. Кто-то из своих донес. А парнишка удрал. Да пусть живет. Мне теперь до него нет дела. Я найду себе другого, здорового и сильного. Пришла весна. Талые воды напитали землю влагой. Мундир взмок, тело набухло словно почка, готовая вот-вот превратиться в нежный листок. Плоть моя почернела. Черви устроили грандиозный пир. От обилия газов китель затрещал по швам, прелые нитки лопались, пуговицы отрывались сами собою. Я слушал эти странные звуки и думал о той, что несколько тысячелетий назад обрекла меня на одиночество. Где она теперь Какова ее судьба Нашла ли свою любовь Я простил ее. Ненависть покинула меня. Былая страсть перегорела, превратилась в пепел. Гложет лишь сожаление о прошлом, тоска по утопающим во мраке дворцам да краснокожей красавице. Наверное, я любил ее, или люблю сейчас Через год вместе с гнилым мясом исчезли черви. Ушли в поисках новой поживы. Интересно, а как те, в землянке Остались только кости. Их омывают дожди, нежно касаются корни трав и молодых деревьев. Мышь-землеройка в черепе устроила себе нору. Лесные птицы поют дивные песни, зудят надоедливые комары. Осенью палая листва согревает меня, а снег зимой напоминает о далеком марте сорок третьего, об умершем с голоду инженере, безымянной дворняге, о Славке и Отто, ученике печатника из Штутгарта. Когда ночь черным саваном накрывает лес, я встаю из могилы и брожу неприкаянным духом по местам былого побоища. Я купаюсь в пепельном свете звезд и чувствую чужую смерть. Мне одиноко и больно. Я хочу кричать, но рот мой забит землею. Я готов терпеть эту муку и ждать десятки, сотни лет, храня великую тайну. Ведь я верю, верю, что ждут меня дальние страны и новые небеса. Sich vorbereiten!* - Приготовиться! (нем.) Vorwrts, vorwrts** - Вперед, вперед! (нем.) Soldbuch*** - Документ, удостоверяющий личность военнослужащего вермахта. Январь 2007

РОДИЛЬНЫЙ ДОМ 2 - "...далее именуемая "покупатель"..." - прочитал Алебастров, остановился и, скосив глаза на Калачеву, всем своим объемом развалившуюся в его кресле, спросил: - Анна, скажи правду! Ведь не первый год знакомы. Я от тебя ничего не скрываю... этим уродам только на помойках выступать. Да и то, не на всяких. А ты такие бабки платишь Не жалко - Не-а, - Калачева устало улыбнулась и, не изменив позы, прикурила сигарету. -- Денег у меня сейчас хоть жопой ешь, а мальчики твои на что-нибудь да сгодятся. - Мальчики -- удивился Алебастров. -- Но ты учти, я свои роялти по любэ буду получать, и в контракте так записано! - Будешь, будешь, - подтвердила Калачева и стряхнула пепел на ковер. -- Читай дальше. - "...договорились о нижеследующем, - Алебастров отхлебнул воды из стакана: - "Продавец" передает "покупателю" все свои права на группу Наф-Наф, за исключением принадлежащих "продавцу" авторских прав на исполняемые группой Наф-Наф песни", - Алебастров снова хлебнул воды и, почесав затылок, изобразил ухмылку, сквозь которую читалось отчаяние: Болотникова позвонила ему вчера и предложила 10 (десять) миллионов долларов за группу "Наф-Наф", продюсером и руководителем которой он являлся. Десять миллионов! Да они в лучшие годы столько не стоили, а сейчас за них и десяти тысяч никто не дал бы. Алебастров сразу же согласился. И теперь его грыз запоздалый червь сомнения: - Нет, все-таки я не понимаю: старую собаку не научишь новым трюкам. Если ты думаешь... - Старый конь борозды не испортит! -- перебила его Калачева и все так же, не меняя позы, уронила сигарету в кофейную чашку. Та с шипением погасла. "Ну, и туша!" -- подумал Алебастров, хмуро осмотрев бесформенную массу, увенчанную маленькой головой в остроконечной шляпе. Калачева выглядела ужасно. Судя по всему, она болела и болела тяжело. Этим могли объясняться и цвет ее лица -- грязно-бледный, как намокшая газета, и ее странный, почти наглый тон, и такая же странная, не свойственная ей неподвижность: она, как будто окаменела в кресле, иногда давая оживать только рукам и глазам. "Да, она явно..." - продолжил думать Алебастров, злорадно подставляя в умозрительную схему печального состояния Калачева его вероятные причины: от алкоголизма, до рака мозга. Но без облегчения. - Я слышал, ты и "Творожок" купила -- Алебастров скривился в улыбке и вполголоса но так, чтоб его было слышно, добавил: "подзалупный". Калачева ответила едва заметным кивков. - Ну, из этих коров еще можно что-то выжать, но из моих свинорылых... ты меня извини, не хочу, чтоб потом предъявы были. - Давай, читай уже! - вздохнула Калачева, прикрыв глаза ладонью. Алебастров плюнул внутри себя и продолжил читать. Когда он закончил, Калачева еще минуту сидела без движения. Растерянно заглянув ей под шляпу, Алебастров наткнулся на совершенно стеклянный взгляд и уже собирался позвать кого-нибудь и даже снял трубку телефона, когда отметил легкую зыбь на поверхности прикрытой черным массы. Зыбь превратилась в дрожь, и вскоре все тучное тело женщины трясло так, будто к нему подвели оголенный электропровод. Алебастров замер с трубкой в руке. Дрожь прекратилась. Калачева прочистила горло, смачно плюнула на ковровое покрытие, и глаза ее оживились. - Вечером жду у себя с ребятами. Будем подписывать, - сказала она, тяжело поднялась и, не прощаясь, вышла вон. "А что если она охуела!" - в панике подумал Алебастров и повесил трубку. "В прямом смысле!" - продолжил он свою мысль, но тут же спросил себя: "А что это значит: "охуела в прямом смысле" и, не получив ответа, успокоился. * * * В приглушенном свете диванной участники группы "Наф-Наф" и участницы группы "Творожок" выглядели, как соискатели работы, пришедшие на собеседование в какой-нибудь банк. Все они: и мужчины, и женщины - были одеты в серое, имели сосредоточенные лица и молчали. На низком стеклянном столике перед ними стояли десятки бутылок всевозможного алкоголя, закуски в пластиковых бочонках и огромная антикварная пудреница, до краев заполненная белым порошком. Но никто ничего не пил и не пудрил, за исключением Алебастрова, который бил по глазам своим ярко-розовым костюмом и уже порядочно набрался, то и дело искря юмором и ничуть не обескураживаясь растерянным молчанием, с которым собравшиеся встречали его реплики. Контракт был подписан, более того, все деньги - все десять миллионов - уже лежали на его счете в Bank of America, и ему неудержимо хотелось это отметить. Однако компания оказалась невеселая. Алебастров ждал Калачеву, с которой в свое время выпил не одно море и которая, поставив свою подпись и дав команду своему банкиру, вышла, якобы в туалет, но вот уже два часа не возвращалась. В ожидании, Алебастров пил из всех бутылок, задирал Наф-Нафовцев, подмигивал Творожку, не переставая рассказывать такие скабрезности, что даже тональная маскировка не спасала лица от внезапной красноты. В конце концов, он напился и уснул на диване лицом вниз. Наф-Наф и Творожок переглянулись. - Че делать-то -- спросили из Наф-Наф. - Может, домой уже -- предложили из Творожка. Один из мужчин встал и направился к двери. Подергал ручку. - Заперто, - объявил он, вернувшись на место. Кто-то вздохнул. Алебастров промычал во сне что-то народно-лирическое. - Как на черной скамье!.. -- затянули мужчины. -- На скамье подсудимых!.. -- подхватили женщины, но песня не состоялась: дверь открылась, и, распространяя целый букет различных запахов с преобладанием спирта, в комнату влетела Елена Беркова. Было видно, что она едва стоит. - Зажигаем! -- с фальшивой веселостью провозгласила вновь прибывшая и начала раздеваться. Но, сняв с себя один сапог, заметила пудреницу, тут же метнулась к ней и деловито высыпала все содержимое на стол. Затем, словно собираясь молиться, встала на колени, обвела присутствующих мутным безрадостным взглядом и, уткнувшись носом в белую горку, уснула, шумно дыша чувственно приоткрытым ртом, из которого на стекло столешницы медленно вытек мерцающий ручеек каких-то выделений. - Вот ведь нализалась! -- пожурили мужским голосом. - Налижешься, по три фильма на дню обслуживать! -- возразили из женского лагеря. - ****ь! Где эта корова! -- не выдержали в Наф-Наф. - Тщщщ! -- прошипели в Творожке и жестами объяснили, что их могут подслушивать и уж точно подсматривают, поскольку в каждом углу по видеокамере. Внезапно заиграла громкая музыка, и в комнате обнаружились дискотечные фонари, которые принялись, жужжа и повизгивая, брызгать во все стороны игривыми разноцветными лучами. Гости совсем приуныли. Они не только молчали, но и вообще перестали двигаться. Кто-то из Наф-Наф так и застыл с недонесённым до открытого рта стаканом воды. Бравурные аккорды вступления получили спокойное развитие, под звуки которого, одна из стен комнаты провалилась в темноту, откуда в буйство света вышла огромная фигура в золотом убранстве. Приблизившись, фигура оказалась Калачевой, одетой в золотые ботфорты, золотые трусы с лифчиком и золотой канделябр на голове. Все остальные части ее пышного тела -- оставались неприкрытыми, и производили не меньшее впечатление, чем эффектный костюм, да и, вообще, вся сцена появления. То ли оттого, что она опасалась за канделябр на голове, то ли так и было задумано, двигалась Калачева с царственной степенностью. Выйдя на середину комнаты, она остановилась, медленно свела руки и едва слышно хлопнула в ладоши. Музыка стихла. - Возьмите меня! -- загробным голосом пробасила женщина. Послышался звон разбитого стекла и аплодисменты. Впрочем, довольно жидкие. Но никто не тронулся с места. Подождав пару минут, Калачева избавилась от канделябра и, получив возможность вращать головой, осмотрела комнату. Ее лицо, до этого холодно-нейтральное, изобразило гнев. Налет царственности покинул и ее тело, которое без канделябра выглядело не так эффектно: неотвлечённый взгляд выхватывал складчатый живот, висячие бока, многочисленные подбородки и прочие неаппетитные места. - Что за ***ня! -- вскричала Калачева. -- Не вижу веселья! Почему не пьем Коллектив молчал. Калачева перешла на личности: - Ты! да, ты! -- обратилась она к ближнему из Наф-Наф. -- Почему не пьешь - Я это... в завязке, - объяснил тот. - А ты -- Калачева ткнула пальцем в одну из дам. - А я антибиотики принимаю... - объяснила та, краснея. - А у меня цирроз, - поспешил кто-то из мужчин. - А я только из клиники! - А мне вообще нельзя! - А я беременна! - А у меня триппер! - А я даже курить бросил! Объяснения Калачевой не понравились: она направилась к столу и, пнув Беркову, гневно вопросила: - А это все кому! - Зажигаем! -- воскликнула проснувшаяся порно-звезда. Кокаиновая пудра, пушистым слоем покрывшая ее лицо, делала ее удивительно похожей на куклу. Улыбаясь, Беркова попыталась встать, но не смогла, повернулась на другой бок и опять уснула. Калачева вернулась к своему канделябру и вытащила из него золотой хлыст. - А ну, ****и, раздевайтесь! -- приказала она и со свистом рассекла воздух. Никто не сдвинулся с места, только один из Наф-Наф бросился к выходу и забарабанил в дверь. - Откройте! Старуха ёбнулась! Откройте! Откройте! -- кричал он, не замечая, как Болотникова медленно подходит сзади. Хлыст вторично рассек воздух. Мужчина завизжал и принялся извиваться, пытаясь ощупать ушибленную спину. Наконец, ему это удалось, он поднес руку к глазам, затем выставил ее перед собой, сделав два шага, слабея, произнес "кровь" и, закатив глаза, упал. На пол посыпалась одежда. - Всё, всё снимайте, ****и! -- командовала Калачева, и через пару минут голые знаменитости выстроились вдоль стены, стыдливо прикрывая свои прелести руками. - А теперь ебитесь! -- приказала Калачева. - Как это -- удивился кто-то. - Как в кино, - пояснила Калачева и указала хлыстом на спящую Беркову. - Какая гадость! -- возмутились женщины. Кого-то вырвало. Кто-то заплакал. - Ну, вообще-то я голубой, - признался кто-то из Наф-Наф. - И я тоже, - согласился еще один. - А у меня муж, дети, - плакали в женском лагере. - А я импотент, а у меня гепатит! - отвечали из мужского. - А я, вообще, девственница! -- прошептала одна из женщин и разрыдалась. - Что -- удивились и мужчины, и женщины. - Не ****и, девственница! А кто у меня Виктора Степаныча увел! -- возмутились в Творожке. - Да! Девственница! Девственница! - Защищалась певица. -- А Степаныч твой педофил! Он меня в школьную форму наряжал! - Ага! Значит не девственница! - Нет, девственница! Я ему не давала, маньяку, только отсасывала, чтобы не приставал! - Значит, как отсасывать - не девственница, а как ****ься - девственница! Сука! - Сама сука! Думаешь, я не знаю, как ты со всей подтанцовкой после концерта ****ась! - Ах ты тварь! Женщины схватились, мужчины бросились их разнимать. Началась сутолока. Калачева подняла руку с хлыстом, но, вздохнув, опустила и всей своей тушей уселась на диван. - Абскскраблгнвпхзда! Бля!!!! -- из-под Калачевой с трудом выдрался взъерошенный Алебастров. -- Вы чего охуели! -- продолжил он, приняв вертикальную позицию и осматриваясь. Драка приостановилась и шумно дышала. Голые тела блестели, украшенные свежими царапинами и синяками. Алебастров показал на них пальцем и негромко гыгыкнул. - Эт чё -- спросил он, переводя взгляд на Калачеву. - Не хотят ****ься. Звезды шоу-бизнеса, - пожаловалась та. Алебастров на мгновение застыл, но тут же разразился характерным крякающим хохотом. Когда он отсмеялся, драчуны совсем успокоились, и кое-кто даже прикрыл срам нижним бельем. Но стояли все по-прежнему вместе у стены. - Слушай, я не знаю, зачем тебе это надо, - сказал Алебастров, делая две жирные дорожки на столе, - но так они ****ься не будут. Не умеют, - две дорожки -- одна за другой исчезли в его ноздрях. -- Им вот это... - Алебастров начертил пальцем окружность в направлении Калачевой, - показывать не надо, ты им лучше сотку баксов покажи или две. И всё сразу будет. - Мы чё, с Ленинградки что ли, за сотку ****ься! -- фыркнули из Творожка. - Это точно, слышь, Анна, у них на Невском точка была, - хихикая, поправил Алебастров. Из-под удлиненных ресниц в него метнулись две молнии. - Ну, мне пора, - Алебастров отсыпал кокаина в пластик сигаретной обертки и со словами "Спасибо тебе за веселье, Анна" был таков, из чего стало видно, что дверь открыта. Но теперь никто не спешил уходить. Все смотрели на Калачеву. Она, казалось, уснула. - Анна Борисовна -- позвали из Творожка. Калачева молчала. - А что: за штуку, я бы согласилась, - произнесла одна из женщин. - И я, и я, - поддержали со всех сторон и, мало помалу, у стены возник разговор, перешедший в бурную дискуссию. Выяснилось, перво-наперво, что за штуку никто не против, и, что в принципе, можно было бы и за дешевле -- но чтобы сдельно -- скажем: по пятьсот за коитус. Потом родилась мысль устроить реалити шоу "Родильный Дом". Идея такая: все друг с другом совокупляются, потом беременеют, а потом зрители должны угадать кто и от кого. Идея понравилась, и ее стали разрабатывать. Кто-то даже предложил особые костюмы для участников -- балахоны с капюшонами, как у монахов, - чтобы без нижнего белья ходить и трахаться легче. Все так возбудились, что, забыв про одежду, перешли к столу и начали потихоньку выпивать. Вспомнили про того, который в обмороке. Посмеялись. Привели его в чувство. Он тоже выпил и реалити шоу одобрил. Только поинтересовался: - Это Анна Борисовна придумала - Вечно ты все испортишь! - обиделись мужчины, и обсуждение прервалось. Калачева сидела в той же позе. К ней подошли. Посучили руками у лица. Безрезультатно. Тронули за плечо и испугались: - Она холодная! И твердая, как камень! Отскочили, но через какое-то время, осмелев, снова подошли, и теперь уже каждый прикоснулся к полуобнаженному телу. Собравшись в круг, заглянули друг другу в глаза, и словно по команде, молча бросились одеваться и по одному вылетать вон. Только обморочный немного задержался, колдуя над порошком, рассыпанном на столе. Потом он заметил Беркову, которая мирно спала, встал над ней и уже расстегнул ширинку, чтобы помочиться, когда девушка открыла глаза: - Зажигаем! -- повторилась она в этот раз почти без энтузиазма. - Тебя проводить -- спросил обморочный, торопливо застегиваясь и протягивая руку. - Проводи, - удивилась Беркова, и с его помощью поднялась с пола. - Меня Лена зовут, - представилась она, беря кавалера под локоть. - А я знаю, - сказал он, пропуская даму вперед.

Студенчество -- это сообщество молодых людей, сознательно, а в некоторых случаях и бессознательно, стремящихся к получению образования, приравнивающегося государством к категории высшего. Процесс усвоения знаний -- штука специфическая. Но ещё более сложная вещь -- это формирование мировоззрения будущего интеллигента (хотелось бы так думать). В качестве примера, свидетельствующего о сумбуре, иногда царящем в горячих студенческих головах, хочу рассказать следующее... ВЛИЯНИЕ МИНУВШИХ ДНЕЙ ДАЛЁКИХ В июне 1979 г. достославное руководство нашего института, заботясь о здоровье своих подопечных, подорванном за время сессий, традиционно послало студентов "индуса" на... На ЮГ оно нас послало, на ЮГ. На юг нашей необъятной Родины -- Союза Советских Социалистических Республик. Двести человек Студенческого строительного отряда (ССО) "Фанагория-79", прибыли в пос.Сенной, который располагается на берегу Таманского залива Таманского полуострова Краснодарского края. Прекрасная возможность позагорать, покупаться в Чёрном море, поездить на экскурсии, перемежая это трудом на виноградниках винодельческого хозяйства "Фанагория", местном винзаводе и других не менее важных работах, связанных с обеспечением населения страны фруктами и овощами. Что самое интересное, нам за наш отдых ещё и деньги платили...! В одни из выходных наши бригады грузчиков попросили срочно затарить несколько вагонов марочным виноградным соком, который отправлялся в Москву в рамках подготовки столицы к встрече Олимпиады-80. Нет проблем -- загрузили. Опыт имелся (см. рассказ "ШАБАШКА"). В качестве поощрения нас в понедельник отправили в турпоездку в г.Анапу. Совхоз дал свой автобус с тем условием, что обратно мы будем добираться сами. Руководство стройотряда в борьбе за дисциплину поставило жёсткое условие - возвратиться в лагерь мы должны были ОБЯЗАТЕЛЬНО к 22-00, чтобы потом нас не искать по всему Черноморскому побережью. На том, как мы там отдыхали, останавливаться не буду. Купались, загорали, пили местное вино "Анапа"... Обратно вечером добирались на попутках. Время уже очень сильно поджимало. Водитель грузовой машины за символическое вознаграждение в пачку болгарских сигарет "Радопи" подвёз нас до посёлка Сенного. До берега моря, где и был наш лагерь, надо было идти пешком около одного километра через переулки посёлка. Мы построились в колонну по трое и строевым шагом, как учили на военке (см. рассказ "ВОЕНКА"), зашагали по слабо освещённым улицам посёлка. Из первых рядов поступила команда: "Песню запе-е-вай!". Дружно, хором, голосами отдохнувших молодых и боевых парней, мы запели песню на стихи А.С. Пушкина "Песнь о вещем Олеге". Приведу несколько строк: "Как ныне сбирается вещий Олег Отмстить неразумным хазарам, Их села и нивы за буйный набег Обрек он мечам и пожарам... ..... "Скажи мне, кудесник, любимец богов, Что сбудется в жизни со мною И скоро ль, на радость соседей-врагов, Могильной засыплюсь землею... ..... Ковши круговые, запенясь, шипят На тризне плачевной Олега; Князь Игорь и Ольга на холме сидят; Дружина пирует у брега; Бойцы поминают минувшие дни И битвы, где вместе рубились они" Первое, что хочу отметить: это знание слов первоисточника. Стихотворение длинное, но мы его пели самозабвенно от начала и до конца. Второе: после каждого четверостишия у нас шёл следующий припев: "Так, громче музыка играй Победу, Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Так, за Царя, за Родину, за Веру Мы грянем громкое: "Ура! Ура! Ура!" Третье, и самое главное. Дело в том, что эта песня с 1918 года была Гимном Российской Белой Гвардии. Местные жители выглядывали из дворов. Такого они не видели и, уж подавно, не слышали. Громко лаяли перепуганные собаки. Ровно в 22-00 мы с этой песней, маршируя, вошли в свой лагерь под шквал аплодисментов, т.к. нас уже ждали коллеги и переживали о том, что мы можем во время не вернуться. Что это было Почему пели именно эту песню Пойди, пойми... ПОЛИТИЧЕСКИЕ УБЕЖДЕНИЯ. Студенческая молодёжь -- это продвинутая молодёжь. А кто бы спорил! За событиями в стране и за рубежом следили. Новости смотрели. Как раз в это время в столице Австрии Вене 15--18 июня 1979г. состоялась встреча Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева и президента США Дж. Э. Картера. Были заключены серии соглашений об ограничении стратегических вооружений между СССР и США, названных в целом ОСВ-2. В Вене было подписано четыре документа: Договор между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений, протокол к нему, совместное Заявление о принципах и основных направлениях последующих переговоров об ограничении стратегических вооружений, а также документ "Согласованные заявления и общие понимания в связи с Договором между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений". В лагере ССО "Фанагория-79" незамедлительно во всю длину и ширину большой стены щитового "барака", где мы жили, расположенного по центру, огромными белыми буквами нами был начертан лозунг: "МЫ ЗА МИР С ПОЗИЦИЙ СИЛЫ! ДОЛОЙ ОСВ-2 !" А это уже говорит о многом -- недовольство решением, принятым руководством СССР, без всяких сомнений. Неприятие политики США -- это, как минимум... Если кто не верит -- то у меня есть фотографии... Никто из руководства лагеря и ССО даже не пикнул. Эта надпись была почти до самого последнего дня пребывания нашего стройотряда в Фанагории. Недели за две до конца нашей смены из института приехала комиссия -- смотреть готовность лагеря для приёма второй смены. Видно кто-то "умный" подсказал, что "лозунг какой-то не такой -- идёт в разрез с политикой Партии и Правительства...". Комиссар отряда подошёл к нам и, как-то смущаясь, попросил закрасить надпись. Дал ведро коричневой краски. Закрасили. ОТНОШЕНИЕ К РЕЛИГИИ. За всех не буду говорить, но, скорее всего, атеистическое. Однако, о Пасхе, Рождестве, Крещении всегда помнили. Это наследственное, переданное от бабушек, дедушек и родителей. В многочисленные городские церкви ходили из любопытства, а также в главные религиозные праздники по направлению институтского оперативного комсомольского студенческого отряда для охраны общественного порядка, надев красные повязки с надписью "Дружинник". Командир отряда всегда подходил к Батюшке, докладывал ему о том, что прибыли для несения службы. Тот благословлял. Так и несли "службу" - Батюшка свою, а мы свою, наблюдая при этом за отправлением обряда. Верующих собиралось очень много. В церковной сторожке около церкви, сменяя друг друга на улице, находилось 2-3 милиционера и "человек в штатском" из "конторы глубокого бурения" (КГБ). В параллельной группе учился парень -- "погоняло" у него было "Стос", т.е. сокращенно от "Христос". Не путать с карточной игрой "стос" (более ранний вариант - штосс, фараон)... Он был из семьи староверов, где в основном его воспитанием занималась бабка-кержачка. Нательный крест носил постоянно. В комсомоле не состоял. Очень умный. Худой, как велосипед. На все лекции ходил добросовестно, включая военные дисциплины и "Научный коммунизм". Со сдачей экзаменов по этому предмету, как можно предположить, у него и возникали постоянные проблемы. И всё... Окончил он ВУЗ почти с отличием. После того, как мы закончили обучение на военной кафедре (см. рассказ "ВОЕНКА"), "Стос" отпустил бородку и стал действительно похож на Исуса Христа. Распятия только не хватало... Учились среди нас и мусульмане, в основном татары, башкиры, узбеки... Из других национальностей -- ханты, немцы, поляки, корейцы... Никто, никогда и нигде не поднимал тему межконфессиональных взаимоотношений. О конфликтах на межнациональной почве вообще молчу... Их просто не было. Как это всё перемешалось в советском общественном сознании... И как потом всё это разлетелось на мелкие острые осколки, порезавшие очень многих до крови... Именно так всё и было.... Фото: 1979 год. 18.01.2007

БОЛЬ ЛЮБВИ Любовь и боль - прости. Живу вчерашним днем. Душа моя в пути, Где мы еще вдвоем. Осени разлука - В окно мое дождем Назойливого звука - Вчерашним октябрем. Закаты не алеют, А ночи все темней. И больше не согреют Мечты о встрече с ней. Осталось так немного Седых уставших дней, Ведь память у слепого Стирается скорей. И сны все будут бредом С далеких уголков Души укрытой пледом Всей памяти веков. Мне больно, очень больно... А что поделать мог Довольно, уж довольно... Я подвожу итог. День ото дня мрачнее Все мысли и слова. День ото дня глупее Мужчины голова. Зачем пишу страдая О том, что ни к чему. Зачем живу не зная, А нужен ли кому... Боясь, чужой лишь боли, Сжигаю вечера В сетях своей неволи, Запутавшись вчера. Зачем пишу -- не знаю, И нужно ли писать Себя не понимаю, Кого ж могу понять... 9.01.2007 БОЛЬ Я устал писать тебе о боли, Мне ослепнуть поскорей бы что ли, Строчек, чтоб твоих не видеть больше, Чтобы ночь, была, как можно дольше. Чтобы не встречать рассвет слезами, Утром, с воспаленными глазами, Чтоб любовь осталась за туманом, А не оказалась вдруг обманом, Светлой памятью, в кромешной темноте, А не в дыма, сигаретной духоте... Неужели это все придумал я . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Утихает боль, и гаснет свет, И быть может не придет рассвет... Тихо догорит огонь свечи... Слез не надо, просто помолчи... Сентябрь 2003 ЛУННАЯ НОЧЬ Тихий шепот листьев осенних, Нагоняет тоску о лете, О радуге цветов весенних, О девчонке, в рыжем берете. Одиночество -- не причина, Просто светит луна в окно. Догорит, погаснет лучина, Так задумано кем-то давно. Повстречав тебя на закате Мне судьба подарила рассвет В яростном грома раскате Ослепительной молнии свет. Ослепила и оглушила Нежным словом, улыбки светом. Возродила и погубила На закате меня -- рассветом... Листья тихо шуршат под луною... Дописал. Закурил сигарету... Ты, наверно, грустишь со мною, Посылая весточку лету... 03.11.2003 РАЗЛУКА Боль, Сердце зажато в тиски. Стой, Пять минут... потом уходи.. Поезд, Колеса стучат в виски, Холод, Кровь застывает в груди. Промочу Всю подушку в моем купе... Промолчу, И про боль не скажу тебе. Утону Я в слезах эту долгую ночь, Потому, Что не смог ты себя превозмочь... Боги! Я душу ему отдала, Крохи Даже пепла себе не взяла... В огне Вся сгорела. Только дым... Тебе Я хотела, быть другим... Постой, Пять минут, потом уходи. Согрей, Кровь застыла в моей груди... Постой... Я вернусь все равно...Постой... Другой Не найдешь ты, поверь, такой... Дверь. Проводник подает сигнал. Стрелки Сошлись в итог... Теперь Поезд в темную ночь погнал. Огни... Да поможет им бог... 26.12.02 КРАСНЫМ ПО ЧЕРНОМУ Без полутонов два цвета: - один черный, белый другой... Зима в середине лета... Почему нет краски другой Зачем по белому черным Два утра, и вечера два... Ещё по чёрному - красным, Ведь слова -- всего лишь слова. Жизнь словами окрашена, И порой без полутонов, Красным по черному, крашена, Жизнь от сказанных слов... 2004 ПЕРРОНЫ РАЗЛУК От страсти мои руки дрожат, Нежность, словно вино, в груди, А глаза о любви говорят... Что нас ждет с тобой впереди Поцелуя последний глоток, И меня поглотит вагон, А тебя -- привокзальный поток... У разлуки печален звон. И застучат колёса в ночи. В полумраке купе мое... Не молчи, я прошу, не молчи! Дай услышать сердце твое! Апрель 2003 НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ Хотел помочь, Но я не смог. И эта ночь Да видит бог, Проходит прочь, Звучит итог. Бокалов звон, На лицах грусть, Сердечный стон, И снова пусть У черта трон... Пустая суть -- Любви поклон. Разбитая, Сердец, строка, Ничья она, Но в ней: - "пока..." Как больно бьет Людей любовь. И кто-то, пьет Чужую кровь. Так бывает Больно вновь... Уже светает... Пока, любовь... ночь 1.01.2003 * * * Вот и закончились выходные, Пустые, бездарные дни... Мысли, заботы чужие, И чужие на праздник огни... Вот ёлок пушистые лапы Разбредаются по домам, Но век их совсем не долог, Лишь несколько дней, а там, Мусорный ящик, потом костер, У праздника быстрый конец... Растает на окнах узор, Зиму сменит весна - наконец... Так, год за годом, уходит век, Он конечно длиннее дней, Но не вечен и человек, Новый год все грустней и грустней. И того, чего он не успел, Хоть жалей или не жалей, Жизнь короче, чем бы хотел, Торопись, чтоб поспеть за ней. Ты не жди, когда завтра придет, Что можешь, сегодня успей, Новый год придет и уйдет, С чередою вчерашних дней... 20.12.03 -- 4.01.04 ПЯТЬ МИНУТ НАВСЕГДА... Пять минут, пять минут навсегда, Мы простились с тобою у трапа, Пять минут, пять минут поезда, Нить оборвана жизни этапа. Мы уходим по разным дорогам, Ты и я, ты и я, и осколки сердец Словно звезды в ночи за порогом, Ты и я, ты и я, боль разбитых сердец. Пять минут, пять минут ты постой, Чтоб тепло наших рук не остыло, Пять минут, пять минут нам с тобой Ведь разлука на жизнь отпустила. Ты и я, ты и я, распрощались, Слезы были потом по дороге, Ты и я, ты и я, улыбались, Боль оставив вчера на пороге. Пять минут, пять минут навсегда, Мы простились с тобою у трапа, Пять минут, пять минут поезда, Нить оборвана жизни этапа. 16.03.2006 ПЛАЧЕТ НЕБО ЖУРАВЛИНЫМ ОКТЯБРЕМ В сиянье северном октябрь мерцал слезой. Соленый дождь смывал следы разлуки. Под небом осени, пылавшим бирюзой, В безмолвии ночном дрожали руки. Рассвет усталый мрачен был и пуст, Сырое небо поседело опускаясь. В улыбках затаилась тихо грусть Как будто с безысходностью венчаясь. Не вспыхнет на исходе дня закат, И солнце скорбное не выглянет проститься. Никто печали октября не виноват, В котором трудно было разлучиться. И плачет небо журавлиным октябрем, Струится дождь по опустевшим окнам. По разным улицам по-прежнему идем, В кровь, раня души, по разбитым стеклам... 6.10.2006 ПУСТОТА НЕ БОЛИТ Уже не болит, Так, кольнет в пустоту, И слева, и справа - лопатка. Игла паразит - Только горечь во рту И в памяти горькой не сладко. Ночи пустые, День похожий на вечер, Седой, и угрюмо печален. Листы золотые Осенний рвет ветер С клена, что бурей повален. Мощные корни Солнце зноем спалило, Ему уже больше не больно. Встав на колени, Тихо шепчет он милой Березке -- "прости, что не больно". "Пустота не болит, Ведь душа опустела, Сгорела любовью дотла. И игла -- паразит, Что когда-то засела, Меж лопаток её не нашла". Заплачет береза По весне сладким соком, Друга к жизни вернуть пытаясь. Только в горькие слезы, Над засушенным кленом, Обратится сок - испаряясь. НЕМОЙ СОБЕСЕДНИК Мерцает голубой экран, На нем ЛЮБЛЮ, пишу я снова, Шрифтами из душевных ран - Одно единственное слово. Он не в обиде, не расстроен, В железе нет живой души. Нечеловечески устроен, Что хочешь, то на нем пиши. И я ему лишь поверяю Бредовых мыслей череду. Ему не больно, точно знаю, И от него ничто не жду. Любовной боли не изведав, Молчит, мерцая в тишине, Не полюбив, он и не предав, Ничем не отвечает мне...

Была пятница. Часы показывали пятнадцать ноль, ноль. Бухалыч, начинал волноваться. До закрытия кассы оставалось два часа. А этот вертолёт, который вёз на отдых в город после трудовой вахты бригаду вышко-монтажников, по мнению Бухалыча - двигался медленнее трамвая. Впереди были законные восемь дней выходных. Их нужно достойно провести. А если он не получит сегодня зарплату, то до начала достойного отдыха придётся ждать целых два дня. В субботу и воскресенье - управление не работает. Касса будет закрыта. Зарплату можно будет получить только в понедельник...! От одной этой мысли, Бухалычу становилось плохо. Ну что же этот вертолёт петляет, думал он. Ну летел бы себе прямо. А то, то на лево повернёт -- то на право. Стажёр что ли за рулём, выматерился Бухалыч. Опоздаем ведь. Шутейное ли дело, оставаться целых два дня, после месячного пребывания в тайге, в трезвом состоянии. Наконец-то, шасси вертолёта коснулись бетонного покрытия полосы. Расталкивая коллег, Бухалыч первым выскочил с вертолёта. Стрелки часов неумолимо крутились вокруг циферблата. Нужно было торопиться. Уже было пятнадцать тридцать. Путь до конторы займёт около получаса. Успею! Подумал Бухалыч! И закинув на плечи рюкзак, рванул к автобусной остановке. Какая не справедливая жизнь, думал Бухалыч, разглядывая вывески гастрономов, с окна переполненного автобуса. Кто-то уже стоит в очереди вино водочного отдела, а мине ещё нужно успеть получить зарплату. И только после этого...! Он закрыл глаза. По лицу отстоявшего вахту буровика, поплыла блаженная улыбка. Следующая остановка его. Бухалыч начал пробираться к выходу. Автобус остановился в двадцати метрах от управления геологии. Последний марш бросок и он в коридоре родной конторы. Подняв шапку, Бухалыч обомлел. Между ним и заветным окошком кассы толкалась огромная очередь. До закрытия оставался ровно час. А народа собралось -- как никогда. Что же делать Всегда умевший найти выход из любой ситуации Бухалыч -- засуетился. Были бы в очереди мужики -- они бы поняли. Пропустили бы. Но бабы...! Эти, такой крик поднимут. Но отступать было нельзя. И Бухалыч, натянув покрепче шапку, поправив на плечах ремни рюкзака -- кинулся в гущу событий. Очередь водило то в одну - то в другую сторону. Она то отступала назад, то снова под давлением задних рядов - прижималась к кассе. Бухалыч, опустивши голову, начал пробиваться к заветному окошку. - А ты куда прёшь Раздался писклявый голос. Бухалыч, присел ниже, и ещё сильнее упёрся ногами. - Да куда ж ты лезешь Прокричала рядом стоящая толстая баба. Бухалыч, подморгнув соседке, прошептал: я свой. Я тут стоял. Ещё с утра очередь занял. Очередь резко повело влево. Пока кричавшая рядом соседка, отшатнувшись назад и махая руками, искала что ни будь, за что можно было бы ухватиться, Бухалыч мгновенно занял её место. Подняв голову он крикнул -- куда прёшь Только что возмущавшаяся соседка по очереди, оказалась уже человек на пять сзади него. Но Бухалыч, уже был сосредоточен, на впереди стоящих коллегах по цеху. - Зарплату выдаю до семнадцати ноль, ноль, раздался голос с окошка кассы. Бухалыч, с трудом поднял руку с часами. До закрытия оставалось двадцать минут. До кассы -- полметра. Поднатужившись, подморгнув задним, со словами -- подмогните братья, он со всей силы толкнул очередь вперёд. Задние, с радостью подхватили инициативу и начали так толкать, что Бухалыч, не успев моргнуть, пролетел мимо окошка кассы. - Хватит, закричал он. Но было поздно. Очередь, стоящая вдоль стены, резко продвинулась вперёд метра на полтора. Теперь касса оказалась уже сзади. Но до неё снова было полметра. Пролетевшая мимо кассы часть очереди - мгновенно развернулась. Ещё полминуты назад, стоящие сзади Бухалыча сограждане, в один миг оказались впереди него, но только с другой стороны окошка. Вот сволочи, подумал Бухалыч. Совсем нет совести у людей. Всё приходилось начинать с начала. С трудом развернувшись, зацепив нескольких человек огромным рюкзаком на спине, Бухалыч, начал теперь подмаргивать тем, кого только что протолкнул мимо кассы, и кто оказался теперь сзади него. - Вы видели что творится Поднажмём родненькие! Очередь заходила ходуном. Бухалыч, понимая, что так он может не успеть добраться к заветной цели - решил идти ва-банк! Присев, он пропихнул вперёд плечё, упёрся ногами во что-то мягкое сзади и резко распрямился. В один миг его голова оказалась между чьими-то руками прямо перед окошком кассы. Он даже успел увидеть удивлённые глаза кассирши. Голова уже была там, куда он стремился. Осталось только подтянуть туловище. Но возле кассы народ так давил с разных сторон, что это сделать было не легко. Притом сильно мешал, висевший на спине рюкзак. Бухалыч, изо всех сил - рванул вперёд. С большим трудом освободившейся рукой он уцепился за решётку на окошке кассы. Очередь колыхалась. Но Бухалыч, на половину, уже был возле цели. Кто-то сзади дёргал за рюкзак, кто-то сбоку пытался выбросить его с очереди, но привыкшая к кувалде рука, прочно держалась за арматуру, которая, в виде ромашки, украшала решётку кассы. Заслуженному геологу, потихоньку удалось выпрямиться. Следующей его задачей было зацепиться за решётку второй рукой. Немножко мешал проклятый рюкзак. Но Бухалыч не сдавался. Цель была рядом. Сейчас получит деньги впереди стоящая знакомая ему вредная тётка, а потом уже, наверное и он. Но тут его дёрнула за рукав стоящая рядом толстая баба. - А ты, касатик, откуда здесь взялся. Мы с обеда здесь стоим, а тебя я здесь не видели. - А я с утра очередь занимал, огрызнулся Бухалыч. - Не видела я тебя, не унималась бабуля. Бухалыч, собирался уже последним рывком приблизиться к окошку, а тут эта неугомонная толстуха прицепилась. Ухватила его за рукав, и тем самым, стала помехой на пути к приблизившейся цели. Бухалыч решил успокоить нервную соседку. - Тихо! А то сейчас как дыхну! Барышня оторопела. Но, быстро отойдя от такой наглости со стороны лезущего без очереди Бухалыча, заявила. - Не пугай! Алкаш. Я со своим - тридцать лет живу! И не умерла! Он тоже на меня разной гадостью дышал. И как видишь -- живая! Бухалыч, работая в тайге, вдали от вино водочных магазинов, лишённый возможности покупать чистый продукт, но, имея большую тягу к спиртному, иногда баловался томатной брагой. Но после того, как бригада монтажников пожаловалась бригадиру на то, что на буровой в котлопункте, поварихи готовят борщ без томатной пасты, по причине её оптовой закупки Бухалычем, ему томатную пасту - продавать перестали. Но старый поклонник "зелёного змия" - духом не падал. Он, узнав о том, что жидкость от комаров -- антикомарин, настоянная на спирту, начал баловаться ней. Всё хорошо. Вот только после неё, со рта, такая вонь несёт, что аж самому было противно. Посмотрев с сожалением на строптивую соседку по очереди, Бухалыч, вдохнув на полную грудь, со всей силы, дыхнул на скандальную даму. Барышня, округлив глаза, побелев, еле, еле удерживаясь на ногах, жадно хватая кислород, прохрипела: - Ужас! Что ты пьёшь Тридцать лет живу со своим алкоголиком, но такой гадости - не нюхала ни разу! - Бухалыч, гордо подняв голову -- ответил: - Усё шо горить! Тем временем очередь задвигалась снова. Пользуясь замешательством отходящей от его выдоха дамы, Бухалыч извернулся и уцепился за решётку второй рукой. Очередь увидела, как вынырнувшая не понятно откуда, чья-то голова, нырнула в окошко кассы, а над ней повис огромный рюкзак. Несколько женских рук ухватились за этот рюкзак и пытались вытолкнуть с очереди наглеца. Бухалыч, почувствовал, как какая-то сила резко потянула его назад. Закатившиеся выше локтей рукава засаленного полушубка, обнажили грязные локти рук, уцепившегося за решётку кассы Бухалыча. Он понял, что если сейчас не удержится, то до понедельника, точно будет пить только воду из под крана. Такого, ветеран питейного дела - допустить не мог. Со всей силы он упёрся во что-то ногами, и резко рванул к кассе. Молодая кассирша увидела в маленьком окошке потную и красную физиономию держащегося за решётку руками, Бухалыча.. По размеру его глаз она поняла -- ему, наверное, очень нужны деньги. - Как ваша фамилия Деликатно спросила девушка. Только Бухалыч, собрался её назвать, как кто-то сильно потянул сзади за рюкзак. Его ремни затянулись на шее у Бухалыча. Округлив глаза, он, глядя на кассиршу, резко заморгал. - Так как же ваша фамилия, мужчина Рюкзак отпустили. Но на Бухалыча свалилась другая беда. Стоящая сзади толпа, оторвала его ноги от пола и подняла выше уровня головы, вдавив его в отверстие окошка кассы! Прижавшись щеками к арматуре, лёжа на руках очереди, глядя в испуганные очи кассирши, Бухалыч проскулил -- Горелов. Но в этот миг, очередь, на руках которой он лежал, внезапно колыхнулась и понесла его по коридору. Бухалыч почувствовал, как стукнулся ногами о противоположную от кассы стенку. Мгновенно сгруппировавшись, он, поддерживаемый десятками рук, со всей силы оттолкнулся ногами от стены. Очередь снова понесло к кассе. Через несколько секунд он снова крепко ухватился за решетку. Перед ним снова появилась лицо кассирши. В это время очередь бросила ноги наглеца на пол. Рюкзак снова со всей силы затянул петлю на шее Бухалыча. Как, как - не поняла Переспросила кассирша. Клацнув зубами и заскулив, Бухалыч, не отрывая рук от решётки промычал -- Горелов! Кассирша повела пальчиком по ведомости. Так товарищ Горелов. Вам причитается к выдаче восемьсот рублей. Но дело в том, что бумажные деньги закончились, а остались одни железные рубли. Или же получайте зарплату такими деньгами, или же ждите до понедельника, когда мы получим дополнительные суммы в банке. Бухалыч, отбиваясь ногами от напирающих сзади коллег, посмотрел квадратными глазами на кассиршу. -Как это нет бумажных денег Как же я понесу домой, эти восемьсот железных рублей Кассирша слегка смущаясь, ковыряя пальчиком ведомость, ответила: - Я не знаю. Но нам дали железные рубли в банке. В нагрузку. Так что думайте, будете получать или будете ждать до понедельника Бухалыч, ощутив, что очередь снова подняла его за ноги и пытается выдернуть с окошка, закричал: - А можно, я получу сегодня пятьдесят железными, а остальные в понедельник -- бумажными Молоденькая кассирша, снова смущаясь, ответила: - Так нельзя. Нам ведь нужно ведомость закрывать. Разъярённая очередь всё сильнее пыталась выдернуть Бухалыча с окошка кассы. - Так что вы решили, товарищ Горелов Спросила кассирша. Бухалыч, чувствуя, что ещё чуть, чуть и его выкинут с очереди - закричал: - Считай железными! Метель к вечеру усилилась. Продавцы вино водочного магазина готовились к закрытию. Рабочий день заканчивался. Уже закрывая двери магазина, они увидели направляющегося в их сторону мужчину с огромным рюкзаком на спине и отвисшими до колен карманами полушубка, оставляющего после себя в снегу огромную борозду. Он, качаясь в разные стороны, с трудом передвигаясь, махал рукой продавцам и кричал: - Не закрывайте! Я уже доползаю. Я зарплату получил. И упавши в снег возле дверей магазина, добавил: - Целое ведро!

Страсть, как казалось Ей, застала их в необычном месте. Лифт, что может быть проще.. Но почему он застрял именно сегодня, именно сейчас и что за необычные предметы разброшены по полу.. Темнота... А в лифте всегда светло... Эти обстоятельства навивали таинственную дымку на Её сознание. Страсть застала их ещё в коридоре отеля. В коридоре тоже было темно. Здесь было безлюдно. "Не сейчас, не здесь...", - шептала Она, пытаясь освободиться из Его объятий. "Почему.." - спросил Он, оторвавшись от Неё. "Я ещё не готова...", - ответила Она. Он, казалось, понял Её. К тому же, Он был старше на 10 лет. "Пойдём, я тебя провожу" - сказал он обречённо. Они пошли дальше. Но, достигнув лифта, Он как-то особенно подмигнул вахтёру. А тот, в свою очередь, жутко улыбнулся, что у Неё по телу пробежала дрожь. Они зашли в лифт. Странные предметы разброшены в темноте... Она пока ещё не успела разглядеть что это. Он вновь обнимает Её. Не проехав и двух этажей, лифт зависает... Она начинает паниковать. Он целует Её, она отвечает тем же. Влечение усиливается... Нет, лифт - всё-таки необычное место. По-крайней мере, для девственницы... Она не замечает, как Он раздевает её и приковывает к стене, затыкает рот. Она неожиданно понимает, чем являлись эти странные вещи в лифте. Чувства обостряются... Она хочет бежать, она ещё не готова... Но поздно. Все её мысли исчезают, когда Он входит в неё. И вот оно, то сладостное чувство, которое смешивается с болью и первой кровью... Он серьезно увлечён Её телом. Он превращается в дикаря, в зверя, который не замечает ничего вокруг кроме своего желания. Он одержим. Жажда наживы слишком долго мучила Его. Он, продолжая вибрировать, ласкает её тело... Она уже не может более наслаждаться, она хочет освободиться, но не может... По всему Её телу пробегает болезненная дрожь... Она, извиваясь, пытается вырваться, порвать оковы, но это, увы, не в её силах... Замечая это, он понимает, что наслаждаться более рискованно. "Пора", - решает он. ... Её лицо искажается до неузнаваемости при виде увиденного. Его хищный оскал, его клыки и этот укус в Её шею. Она чувствует, как кровь бежит по Её телу, её кровь... ...Больше ничего она не помнит. Утро, она лежит на постели в своём номере. Всё произошедшее она принимает за сон, жуткий, страшный сон. Но, подходя к зеркалу, она замечает рану на шее, ужасающих размеров. Она в панике выбегает из номера... Теперь она одна из них... Нет, секс с вампиром -- это всё-таки необычно. По-крайней мере, для девственницы...

Помнишь, ты звала меня на Ямайку Отправиться, когда решатся все мои проблемы с учебой, а твои с работой. И я ждала тебя.. Ждала долгими бессонными ночами, мучительно-невыносимыми днями.. Я так ждала тебя.. Даже не ради этой разноцветной Ямайки, даже не ради того, чтобы кому-то с гордостью твердить: "Смотрите: это моя О.Н.". Даже не для этого. Нет, я не любила тебя. Никогда не любила. Дорожила -- да, уважала -- да, приклонялась -- да, восхищалась -- да. Но не любила. Забрасывала тебя голубыми слонами и розами, думая, что тебе будет приятно. А было ли! Теперь это не важно. Сегодня стояла, сжимая в руках билет на Ямайку, и вспоминала о тебе.. Про наше достаточно недавнее (около четырех лет) пензенское знакомство. Не думала, что этот город может принести мне столько счастья и незабываемых впечатлений. Но одновременно с этим и страданий.. Я все помню. Особенно ясно вдарили воспоминания, когда открыла конверт с билетом на Ямайку. Подумать только -- мечты сбываются. Вот только мечтали мы об этом вместе, а сбываются у меня одной. Да и зачем мне эта чертова Ямайка без тебя! Надо позвонить. Представляешь, в кошельке остался твой номер, который ты мне давала давно-давно. Так и не вбила в память телефона. (исправлюсь). - Привет. Это я. У меня есть заманчивое предложение. Думаю, ты обрадуешься. Помнишь, о чем мы мечтали А - Привет.. Ха-ха.. Что, на Ямайку меня позовешь (полусмеясь) - Да. Зову тебя на Ямайку. Через полмесяца. Уложишься Надеюсь, планов никаких Мне тут сказали, у тебя какая-то грандиозная новость. Но, надеюсь, она не помешает нам с тобой развеяться. - ... Да, пожалуй, новость. ... Я замуж выхожу.. 23.05.07

Роман - эпопея. Книга первая. (2007 год) **************************************** Оглавление: Глава 1 ........ Светлый май Глава 2 ........ Маля, Малячка, Матильда Глава 3 ........ Замурованный гардемарин Глава 4 ....... Магда Глава 5 ....... Буби Глава 6 ....... Крепость Глава 7 ....... Провокация Глава 8 ....... Нашла коса на камень ************************************* "Жизнь без начала и конца. Нас всех подстерегает случай. Над нами - сумрак неминучий Иль ясность божьего лица. Двадцатый век... Ещё бездомней, Ещё страшнее жизни мгла, Ещё чернее и огромней Тень Люцеферова крыла". **************************** (Александр Блок, 1910 -1019 год."Возмездие" *********** СВЕТЛЫЙ МАЙ Глава первая * * * Вот и пришёл светлый май нового двадцатого века в стольный град России Санкт - Петербург. Явление новорождённого столетия народ ожидал с мистическим трепетом. Пришел не банальный понедельник. Пришла новая надежда на всеобщее счастье и благополучие. Наперебой в петербургских газетах зазвучали прогнозы на будущее, оценки прошлого и советы настоящему времени: - Сегодня мы вступаем в новую эру. Желательно, чтобы любовь стала господствовать над всем живущим; желательно, чтобы великие уроки прошедшего, хорошо изученные, хорошо поставленные в минувшем веке, были вполне понятны и показали людям все их прискорбные и печальные ошибки. Итак, вперёд рука об руку, с уверенностью в успехе, в общечеловеческом стремлении к правде, к миру и братской любви народов. Вперёд, к просвещению и благосостоянию, к свободе труда для удостоверения и себя и других в том, что мы сильная, богатая и могучая нация на земле, - восклицало "Новое время" за 1 в 1900 году. - Ничего подобного! -- пессимистично возражала газета "Конец века" за 52: - Этот год не отличался усиленной, законодательной и общественной деятельностью, но зато в самой русской жизни явственно дозревало немало плодов прежнего посева, являющихся в виде разного рода разочарований и невзгод, оставляющих нелёгкое наследие будущему. Куда мы идём Что проснулось в человечестве за истекший век, какие открылись дали, какие горизонты Где среди человечества стоит и куда тяготеет великий народ, к которому мы принадлежим.. "Что век грядущий нам готовит.." - Ха, ха, ха! -- парировало "Новое время", - Никто, кажется, кроме разве неисправимых скептиков не сомневается в том, что ХХ век, по примеру своих предшественников, обогатит человечество новыми открытиями, новыми идеями и событиями, - быть может, кое-что новое и хорошее суждено пережить и нам в начале века. До точного ли тут счёта, - пусть годом раньше наступит новый век, чем годом позже. И, наверное, через столетие, в 2000 году, наши потомки опять будут спорить, праздновать ли новое, третье по счёту тысячелетие, вопреки арифметике, в этом 2000 году или в следующем 2001 году, и, наверное, им более понравится год с круглой цифрой, чем год с какой-то единицей. Приход весны в Северную Пальмиру представлялся жителям желанным чудом. В России всё сразу не делается: долго запрягается, но быстро несется без соблюдения правил движения. Чудо весны завершилось в середине светлого мая, хотя таинство обновления жизни началось в середине апреля - с робким теплом выглядывающего из-за туч холодноватого, робеющего после зимней спячки, северного солнца. Под лучами старорусского Ярило, на местах белесой "мряки" снега, бесстыдно обнажается черная твердь тротуаров и дорог; в разные стороны радостно текут ручейки талой воды; теплый бриз с Финского залива, пытается прогнать мороз с широты Невы, выдуть холод из многочисленных запутанных протоков. Сигналом к последней атаке тепла на белые бастионы послужил шумный ледоход. Синий лёд Невы начал шевелиться, трещать, ломаться и медленно, грациозно сползать в Балтику, сдирая белую чешую зимы о гранитные берега державной реки. "...взломав свой синий лёд, Нева к морям его несёт И, чуя вешни дни, ликует". О, какое великолепное зрелище происходит на фоне исторических памятников Русской Венеции! Под рукой "Медного всадника", словно на бразильских карнавалах, на Неве танцуют невозмутимые серебристые торосы; на белых снежных льдинах водят хороводы испуганные лисицы и зайцы; в величественном темпе полонеза уплывают на Балтику почерневшие останки чухонских изб. Большая вода тащит всякий скарб: заборы, срубы колодцев, обломки лодок, бочки, вёдра, заборы, кладбищенские кресты... Однажды под царскими мостами проплыл чёрный гроб с заколоченной крышкой... На чистых белых льдинах весенней Невы уносилась в вечность гниль былого. Уходил холод, вселяя надежду на тёплое счастье. Ледоход растворился, отдав приказ скелетообразным деревьям распускать нежные листочки. Скверы, парки, сады с каждым днём покрывались свежим зеленым цветом. Петербург посвежел, помолодел, избавляясь от залежалого мусора. Дворники и городовые скинули тёплые тулупы. Течение Невы замедлилось. Постепенно город стал наполняться майской радостью: запрыгали, зачирикали воробьи; заворковали голуби; во дворах, по улицам и скверам забегали, заиграли в прятки дети; по проспектам и набережным с цокотом покатили легкие коляски с открытым верхом; забили в колокола кондукторы конок; запахло свежим конским навозом. Весна победила. Майское веселье начиналось с заманчивых запахов пирожков, вынуждая население всех сословий вываливаться на "воздуси" - подышать, выпить, закусить, себя показать - на других поглядеть. Пирожки пеклись на все вкусы: с мясом, с луком-чесноком, грибами, картошкой, морковкой, сёмгой, ливером, с печенью трески, капустой, творогом, клюквой, яблоками и ещё с какими-то заморскими начинками, смесь которых лотошники держали в секрете. Из раскрытых дверей бесчисленных трактиров, столовых, рестораций, закусочных разносились ароматы кофе, смешанные с запахами европейской, кавказской и китайской кухни. Дворы-колодцы в центре города заполняли бродячие коммерсанты: - Килька! Килька не простая, ревельская золотая!. - Лук!.. Свежий лук!.. Девять луковиц за пятак, а десятую -- так отдам! - Сельдь голландская!.. Голая, чищеная! Под смирновочку русскую! Выпил, закусил, вольным казаком день прожил! - Точу ножи!.. - Дрова колю! - Шурум-бурум!.. Старьё берём!.. Хлам пропьём!.. На смену лошадиной тяге появились первые уличные паровозики. Народ тут же дал новому городскому транспорту подходящее имя: Железный комод. "Комод" тащил за собой два пассажирских вагона и коптил из высокой тонкой трубы чёрной сажей, шипел, пыхтел паром, издавая тяжелыми колёсами грохочущий скрежет, пугая адскими звуками кучерских лошадей и набожных старушек. Появились жалобы горожан. В Городскую думу пришла депутация от питерских извозчиков с настоятельной просьбой придумать что-нибудь эдакое, чтобы "комоды" не пугали питерских кобылок. Депутаты Думы, после жарких дискуссий, внесли предложение : впереди "Железного комода" пустить чучело арабского жеребца. Но пока городские умы обсуждали "жеребячий проект", на улицах столицы появилась последняя американская новинка: электрический трамвай! "Комод" ещё некоторое время продолжал свистеть, шуметь по единственной улице с примечательным наименованием "Скорбящая", а уж трамвайные рельсы с проводами на столбах старательно тянули вдоль Невского проспекта от Дворцовой площади до Николаевского вокзала. В течение лета городские трамвайчики озорно затренькали почти по всем проспектам столицы и, время от времени, стали давить зазевавшихся прохожих. Не успел народец привыкнуть к электрическим заморским самоходам, как по улицам покатили английские автомобили на каучуковых ободьях. Первые авто были похожи на старинные кареты без лошадей. Вместо кучерского клича "Поберегись!", обывателей стали отпугивать противными гудками пожарных рожков, приспособленных к резиновым грушам, более похожим на обыкновенную клизму. Двадцатый век сразу стал быстро менять внешний облик города. С Наступлением императорского майского парада, шумы мегаполиса переставали раздражать горожан. Многообразные звуки большого города дополняли беззвучную музыку архитектуры. Но общее настроение праздника всё же творила весна. Горожане были совершенно убеждены, что весну делали петербургские дворники. Действительно, трудно было представить град Петра без огромной армии солидных, бородатых, сильных мужиков, ряженых в белые фартуки с огромными медными номерными бляхами на груди, стоящих часовыми возле каждого дома днями и ночами. Они бдительно охраняли чистоту и порядок столицы. Петербургские дворники прилежно торопили уход зимы: особыми зубчатыми лопатами скалывали стареющий заледенелый снег. Светлый май нового века быстро набирал обороты веселья. По мере приближения традиционного Императорского парада на Марсовом поле, Летний сад наполнялся фланирующей публикой. Казалось, что все обитатели столицы принадлежат к одной большой дружной семье. Щедро раздаривались улыбки, поклоны, воздушные поцелуи. Слышались приветственные возгласы на всех европейских языках. Постепенно дефилирование географически расширялось. Народ широко растекался по Невскому проспекту, Дворцовой набережной, Семёновскому плацу, многочисленным паркам и садам. Праздничное шествие напоминало блестящий театральный забавный круговорот: целование дамских ручек; взлет цилиндров над головами статских и тайных советников; щёлканье офицерских сапог и почтительное прикладывание офицерской руки к околышам разноцветных военных фуражек; кокетливые взгляды дам в сторону мужчин; тихое бренчание наградами и почётным холодным оружием. Дамы скинули с плеч пелерины, салопы, бурнусы. Откинув капюшоны, открыли нежные лица. Декольтированные прелестные плечи прикрыли фасонистые мантильки. Пружинистой походкой проходят модницы мимо бравых гусар, щеголяя английскими ватерпуфами. Дамы замужние, покачивая бёдрами, осторожно переступают весенние лужицы, кокетливо поднимая двумя пальчиками длинные юбки парадных ребриконов. Невесты, с напряженными лицами, стыдливо прикрывая ресницами глазки, раскачивают рюшки на белых ниспадающих платьях. Первые майские цветы соперничают с цветами и лентами широкополых дамских шляпок. Ветерок разносит запахи дорогих сигар, ликёра, французских духов. Активнее всех ведут себя гимназистки старших классов. Они не устают постреливать горящими взглядами в сторону розовощёких юнкеров и стройных гардемаринов. Курсистки применяют старые приёмы обольщения: роняют платочки, перчатки перед молодыми офицерами и чуть-чуть дольше, чем полагается по этикету, задерживают в своей ручке протянутую ладонь молодого богатого денди. Спесивые носители золотых эполетов, родовых шпаг, сабель, палашей, кортиков, тугих кошельков, орденов, наградных лент, титулов, почётных званий, вожделенно поглаживая нафабренные усы и бороды, оценивают эротичность светских львиц, узость их талий, стройность ножек, стоимость драгоценностей, украсивших модное платье, тонкую шею, аристократические пальцы. В воздухе витает всеобщее желание любить и быть любимыми. Северная Пальмира погружается в атмосферу всеобщего счастья. Строевой батальон Морского кадетского корпуса, после утреннего молебна в большом домовом храме во имя Святого Павла Исповедника, вывели на Николаевскую набережную. Батальоном командовал начальник строевой службы генерал-майор Давыдов. Ротным командирам предписывалось быть верхом, а кадеты и гардемарины принимали участие в параде пешим строем. Унтер- офицер, гардемарин, князь Андрей Высацкий, несмотря на свои шестнадцать лет, выглядел порядочным дылдой. Ранг в строю распределялось по росту, и молодому Андрею суждено быоо стоять первым на левом фланге гардемаринской роты. Справа от Высацкого - его закадычный друг Анатолий Ленин; слева впереди, вне строя, с Андреевским флагом в руках - вытянулся в струнку лейтенант Александр Колчак. Выпускник Корпуса 1894 года, начавший свою службу в 7-м Петербургском экипаже на должности командира строевой подготовки флотских новобранцев, Колчак закончил Кадетский морской корпус с премией адмирала Рикорда за отличие в учёбе и примерное поведение. Потом служил штурманом на броненосном крейсере "Рюрик". Совершил поход во Владивосток и вернулся в Кронштадт в качестве старшего штурмана в звании лейтенанта флота. Судьба вернула его в Альмаматер. Он был назначен начальником морской практики Корпуса на учебный корабль "Князь Пожарский". Гардемарины не чаяли в нём души. Шесть лет тому назад он был их унтер-офицером. Уже тогда фельдфебель Колчак вызывал у морских служивых мальчиков глубокое уважение. Он был их кумиром. Невысокого роста, с невероятно живым взглядом сосредоточенных выразительных глаз, Колчак покорял подчинённых кадетов прекрасной образностью русской речи, грудным зычным голосом, простым весёлым нравом. Обладал феноменальной памятью: помнил лоции всех морей мира, знал хорошо истории морских сражений европейских флотов. Увлекался театром, поэзией, живописью. Без акцента свободно говорил на французском, немецком, английском языках. Александр Колчак добровольно вызвался принимать участие в майском параде на Марсовом поле. Это был его последний парад. В конце года он отправлялся с экспедицией в сторону Северного полюса на корабле барона Толя. Гардемарины знали о его мечте: достигнуть Южного полюса земли. Присутствие лейтенанта Колчака в одном строю с будущими офицерами флота, заставляло чувствовать служивых мальчиков всю ответственность происходящих событий. Батальон построился пред фронтоном Морского корпуса - лицом к памятнику Крузенштерну. Кадеты обожали это памятник, созданный в 1873 году скульптором Шредером. Адмирал Крузенштерн - русский флотоводец, прославился не только морскими победами. Красавец мужчина, знаменитый мореплаватель - неотразимо побеждал не только супостата, но и - женские сердца. Озорной скульптор Шредер решил прославить его особые достоинства. В каменной фигуре кадеты видели не только изваяние античного сатира, но и то, что, при определённом ракурсе, его морской кортик был более похоже на готовое к бою, любовное оружие. Гардемарины воспринимали этот силуэт адмирала, как символ мужской стати русского морского офицера. Обычно майские парады начинались в полдень, но войска выходили на исходные позиции с первыми лучами солнца. Парадам на Марсовом поле придавалась большее значение, чем боевым сражениям. Но не всегда было так. Пятого апреля 1242 года Александр Невский успешно отразил первую атаку немцев на русскую землю. Меченосцы Ливонского ордена, благословленные Папой Григорием IX, начали делить исконно православные земли. Папа передал указ Эзельскому епископу на право полного владения всем побережьем Невы, лесами и дичью Карелии, на плавание и ловлю рыбы в бассейне Ладоги и Свири, словно на этой земле никогда не жил веками русский народ. Епископ снарядил на войну с Новгородом немецких рыцарей, пообещав им - за разгром войск князя Александра - быть хозяевами на плодородных псковских землях, богатых зверем и рыбой, пашнями, покосами и посевами. Закованные в стальные доспехи, смелые, агрессивные псы-рыцари, состоящие из немцев, медвежан, юрьевцев и датчан из Ревеля, легко вторглись в Новгородскую вотчину. Словно нож в масло, входили романские захватчики в русские города и сёла. Почти без потерь, рыцари взяли город Изборск, убив более восьмисот его защитников. Овладев "Вольской пятиной", "псы" вольготно расположились на огромной территории по линии Изборск - Псков -Сабель - Тесов - Копорье. Аппетиты немцев росли. Под угрозой онемечивания земель и всего славянского народа оказалось всё Отечество. Русь начала свою первую антизападную Отечественную войну. Молодой князь Александр Невский остановил агрессию иноземцев на Чудском озере. Рыцарский орден был полностью уничтожен в "Ледовом побоище". Триумфальное шествие победителей, во главе с Александром Невским, в полном боевом облачении, в одеждах, изодранных в сражении на льду озера, в залитых кровью врагов кольчугах, гордо прошло по улицам Пскова под благодатный перезвон православных колоколов. Это был первый военный парад победителей большого нашествия Католического Запада на Православный Восток. Традицию военных парадов завёл уже Пётр Великий после взятия 11 октября 1702 года Русской императорской армией шведской крепости Нотебург. Он присвоил крепости новое русское имя Орешек - в память погибших солдат и офицеров. Раскусила императорская Русь "крепкий Орешек" ценой большой солдатской крови. Прибыв с победой в Москву, Пётр приказал провести на Мясницкой улице торжественное шествие в честь знаменательной победы. Мясницкую застелили красным сукном. Император, стоя, торжественно проехал в золочёной карете мимо восторженных жителей города. За каретой унизительно волочились по московской земле боевые знамёна шведской армии. Со временем военные парады превратились в народные гуляния с песнями и танцами. Зимой в Петербурге тожественные смотры войск проводились на Дворцовой площади; по весне на Марсовом поле, а летом - в Царском селе. Больше всего зрителей приходило на Марсово поле. Это была не простая демонстрация мощи Императорской Армии. Это был праздник весны, любви, молодости и царской роскоши. Особенно проникновенно это чувствовали кадеты. До начала майского парада оставалось пять часов. Здание Морского корпуса бурлило. В последний раз командиры проверили оружие, амуницию, внешний вид: "Порядок!" Последовала команда: "Напра - во! В столовую залу, шагом - марш! Духовой оркестр грянул Преображенский марш. По-ротно батальон вольным шагом стал подниматься на второй этаж в столовую залу. Все, кто хоть однажды посещал это уникальное помещение, поражались красотой и размерами сооружения. Зал был самым огромным бес колонным зданием в России. Восемь лёгких бронзовых люстр источают спокойный матовый свет. Стены украшает тонкая лепка из элементов герба Морского корпуса. Среди львиных голов на стенах - военные трофеи. Длина зала по тем временам поистине огромна: 70 с лишком метров; ширина - 21 метр ; плоский потолок столовой держится на крепких якорных цепях, прикреплённых к мощным стенам. Каждый кадет знал, что их знаменитая столовая равна длине шестисоттонного миноносца. Главной гордостью были два макета - брига "Наварин" и фрегата "Президент". Модели кораблей служили кадетам учебными пособиями. Завтрак был лёгким, вкусным, с фруктами и мороженым. Через час парадный батальон двинулся на Марсово поле. С вдохновленными лицами двигались кадеты по улицам города к месту парадных расчётов. Окна, балконные двери домов распахнулись настежь. На широкие террасы высыпали дети и взрослые. Толпы народа засветились радостными улыбками, в руках трепещут разноцветные флажки, платочки, шляпы, кепки. Под ноги гардемаринов и юнкеров падают весенние цветы; девичьи воздушные поцелуи наполняют кадетские сердца бурлящей гордостью. Нахлынувший экстаз заставлял юношей в погонах чеканить воинский шаг. Со всей силой стучали морскими сапогами с короткими голенищами по булыжным мостовым. Каждый раз, когда гардемарины с азартом лупили по лужицам весны, и брызги фонтанчиками летели во все стороны, словно солнечные искорки, опускаясь на белые шляпки и платья будущих невест и жён, раздавался громкий девичий визг. О, если бы они знали: сколько горя принесёт им двадцатый век! Почти все эти умные, талантливые, интеллигентные, красивые мальчики лягут в землю, уйдут навсегда в пучину морей и океанов, в битвах на суше, воде и воздухе русско-японской, первой мировой и гражданской войн. Оставшиеся в живых, умрут в застенках коммунистического интернационального террора, познают горечь плена, испытают одиночество эмиграции. К десяти часам Английская набережная украсилась стройными колоннами пехотных полков, батальонами военных учебных заведений. Величественно колыхались знамёна и штандарты. Пестрели значки и ленточки жолонёров. Сияли на солнце боевые ордена и воинские знаки отличия. Блестели высокие ботфорты пажеской роты Императорского Двора. На плацу Инженерного замка расквартировалась артиллерия. На Садовом проспекте - кавалерия. Между лошадьми сновали дворники, спешно подбирая свежий навоз. В скверах дымились походные кухни. В переулках расположились деревянные будки переносных сортиров. Под сводами гостиного двора уместился полевой лазарет. Солдат заботливо подкармливали домашними завтраками жители прилегающих домов. Специально для офицеров на Невском проспекте работали рестораны и кафе. Полковые оркестры, сменяя друг друга, играли марши, галопы, вальсы. К роте гардемаринов подскакал на белом жеребце генерал-майор Давыдов. "Наш Вася" - так звали кадеты генерала за глаза. Его любили за простоту и доверительность общения с подчинёнными. Спешившись, "генерал Вася" подошёл к знаменосцу батальона лейтенанту Колчаку: - Ну что, Саша, не посрамим честь и достоинство Балтийского флота перед нашим Императором - Никак нет, Ваше благородие! Всё, что создано Петром Великим, сраму не имеет! - отчеканил Колчак. - Слышал я, что вы к Северному полюсу направляетесь эти летом - Так точно! - Благословляю! Зная о ваших успехах, лейтенант, уверен: быть вам адмиралом! - Благодарю вас, господин генерал-майор, за добрые пожелания. До офицера дослужился - до адмирала поднимусь! - Достойный ответ! А вот мне в мою боевую молодость не до научных экспедиций было. С турком бился. Вместе с орденами война нас шрамами награждала. Скажу, что бой морской выиграть - не Марсово поле перейти. А тебе, сколько годков будет, господин гардемарин - обратился Давыдов к Андрею Высацкому. - Шестнадцать! - Во как! Шестнадцать, а ростом выше лейтенанта Колчака!Настоящая пожарная каланча! Помню, что батюшка твой, князь Пётр Алексеевич Высацкий, тоже высокого роста был. - Батюшка и сейчас в Николаеве служит. После ранений береговое место получил. Генерал - лейтенант! Начальник берегового обеспечения флота. - Храни семейные традиции, Андрей. Я с твоим отцом служил на императорской яхте "Ливадия". Погнался за нами как-то турецкий броненосец. Турок хотел нас на абордаж взять. Ну, мы всю царскую мебель в топке котельной сожгли, но от погони ускользнули. Для победы русскому моряку ничего не жаль. Живота своего не жалели. Мы уже отвоевали, по вантам отбегали. Теперь ваша доля, ребятки, Отчизне славу добывать, новые берега осваивать, границы морские для Руси расширять на Востоке и на Западе. Верю: Андреевский флаг над всеми морями-океанами развеваться будет!.. На глазах командира морского батальона генерал-майора Давыдова, накатились слёзы умиления. Отойдя немного в сторону от парадной колонны, глянув на циферблат часовой луковицы, внимательно всмотрелся в сторону Зимнего дворца: - Однако унтер-офицер Кирилл Владимирович Романов опаздывает встать в строй родного Морского корпуса! Тысячи людей терпеливо ждали появления в кадетском строю гардемарина Кирилла Романова. В Корпусе он появлялся только один раз в год - в день майского парада. Жил и учился в Зимнем дворце. Педагоги в эполетах ездили в его апартаменты пять раз в неделю и обучали военно-морским наукам. Гражданские дисциплины преподавали штатские профессора университета. Наконец со стороны Дворцовой площади показалась вельможная коляска. Тучный ротный командир, капитан Фёдор Геринг, птичкой взлетел в седло. Встав на стремена, вытянул над головой обнаженный палаш и пропел тенором: - Смирно-о-о-о! Затем тоном ниже проговорил речитативом: - Господа офицеры! Офицеры плашмя поднесли к лицам клинки. Подались чуть вперёд и застыли монолитными рядами парадных расчётов. Все взгляды обратились к сидящему в пролётке унтер-офицеру. Вскинулись подбородки. Взвились штандарты, знамёна, флаги. Элегантная коляска, запряженная белым рысаком, остановилась у тротуара. Великий князь по-мальчишески легко спрыгнул на булыжники мостовой. Взглянул, улыбаясь, на солнышко и резко протянул руку в сторону сидящего на облучке дворцового кучера. Кучер, облачённый в широкий синий кафтан с тремя рядами золотых медалей, почтительно сняв с головы ермолку, нагнулся, достал морской карабин с примкнутым штыком и подал оружие юному вельможному воину. Корпусной оркестр заиграл " Петровский встречный марш". Романов, даже не повернув головы, одной рукой принял оружие; вытянулся по стойке "смирно"; чётко повернулся на каблуках и прусским шагом, пружинно подпрыгивая, вытягивая носок сапога, двинулся занимать своё место рядом с лейтенантом Колчаком. Кадетская среда Морского корпуса перемалывала всех, кто входил в его братство: внутри боевого союза все без исключения, до самых седин, общались на "ты". Вне братства действовали вековые сословные различия, но внутри - не делались различия между обычными маменькиными, или княжескими сынками. Разумеется, что никто ещё тогда не знал, что Кирилл Романов поднимет Андреевский флаг над Порт - Артуром; будет героем Русской - Японской войны; честно дослужится до боевого Адмирала; станет примером трудолюбия и порядочности. Командующий парадом генерал-лейтенант Павловский зычным голосом отдал команду на движение войск к Марсову полю. Повторяемый на различные голоса батальонных командиров, приказ командующего эхом пролетел вдоль всей Дворцовой набережной: затрещали пружины барабанов; забухали литавры; запели фанфары; засвистели батальные пикколо. При входе на плац парада, Корпус встретил сводный гарнизонный оркестр: по взмаху тамбурмажора полковника Оглоблина, тысячетрубный музыкальный полк, приподняв к небу медные инструменты, так лихо заиграл старинный "Егерский марш", что гости двухэтажной царской ложи - в едином порыве - вскочили со своих красных царских кресел. Войска расположились по всему периметру Марсова поля. Ждали императорскую фамилию. На горбатом мостике Инженерного замка появился всадник. За ним следовала легкая коляска, запряженная двумя парами белоснежных лошадей. В открытой коляске сидели обе императрицы и все четыре княжны в воздушных платьях. Они улыбались и легонько помахивали руками в белых длинных перчатках, приветствуя публику. Верхом на первой паре, белых как снег лошадей, восседали два статных молодых жокея в красных фраках и белых лосинах. Николай Второй, одетый в скромную солдатскую гимнастёрку кавалерийского полковника, придерживая гнедого скакуна, гарцевал рядом с царским экипажем. Под звуки музыки и залпов салюта, Государь начал объезжать парадные полки: от полка к полку перекатывалось русское "ура". Семейство Царя расположилось на террасе второго этажа красочной деревянной трибуны. Николай, словно конный монумент, стоял на плацу, готовясь принять церемониальный марш. Вдоль поля бегом занимали свои линейные точки солдаты Конвоя Его Императорского Величества. Царь отсалютовал шашкой, и войска пришли в движение. В голубых мундирах, поблёскивая серебряными касками, парад открывал Гвардейский полевой жандармский эскадрон. В алых черкесках прошёл, как по струнке, императорский конвой. Солидно, но не в ногу, в огромных медвежьих шапках, продефилировали ветераны войн - почётные дворцовые гренадеры. За ними молодецки отбивал строевой шаг полк военно-учебных заведений, в состав которого входил морской батальон. Замыкали марш полки измайловцев, преображенцев, семёновцев. Рота гардемаринов, как всегда, сорвала аплодисменты публики. Андрей Высацкий маршировал правофланговым в первом ряду. Краем глаза он видел на трибунах знакомые лица: - Вот сидит вальяжно в красном кресле великий оперный бас Фёдор Шаляпин. На балконе трибуны машет платочком прима-балерина Матильда Кшесинская. С планшетом стоит художник Писемский. А вот, весь орденских крестах и лентах, возвышается адмирал Макаров! Высацкий с восторгом чувствовал себя малой частичкой своей Отчизны: - Любовь к России - Вечная Благодать! Нет сомнения, что в новом веке Россия займёт самое первое место в современной цивилизации! Русь будет первой в военной силе, в науке, в искусствах, в образовании, в литературе, в музыке, в промышленности. Мы обречены на успех! Какая страна владеет самой большой территорией земли и самыми большими акваториями рек, морей и океанов - Россия! Где хранятся почти все богатства мира - В глубинах Сибири! Где самые протяжённые железные дороги - В России! Где самые малые налоги - В России! В какую страну стремятся иммигранты со всего мира - В Россию! Без России не быть Европе! Андрей не мог мыслить иначе. Даже его возможная смерть в бою представлялась ему естественной и прекрасной. Сложить голову за Веру, Царя, Отечество казалось ему проявлением наивысшего счастья. ****** МАЛЯ, МАЛЕЧКА, МАТИЛЬДА Глава вторая. * * * - Вот он!.. Вот он, мой мужчина!.. Вот он появился, наконец, мой первый и единственный возлюбленный! Мой Ники, моя любовь! - чуть не прокричала вслух Матильда Кшесинская, прима - балерина Императорских театров. Она испугалась публично раскрыть тайну любви к Императору России: - Он мой, он мой, он мой! - повторяла про себя, прикрывая рот ладонями в длинных шёлковых перчатках. Но в царской ложе на Матильду никто не обращал внимания. Все головы были повёрнуты в сторону Инженерного замка. Возле семейного экипажа императорской семьи, гарцевал на коне её любимый Ники. На фоне сверкающей придворной кавалькады, в простой солдатской гимнастёрке Николай выглядел великолепно. Маля на расстоянии чувствовала его огромную мужскую силу. Он управлял своим арабским скакуном с античной силой могучего повелителя. Её тело налилось любовным жаром, затрепетало, колыхнулось от эротического желания: вспомнила его неутомимые скачки на ней в период их любовных ночей в Царском селе. Царица Александра, в окружении дочерей, уже степенно поднималась на трибуну. Вокруг гремели аплодисменты. Пушки Петропавловской крепости и кораблей Балтийского флота, стоящих на Неве, басисто ухали залпами праздничного салюта. Ники остался на плацу принимать строевой парад императорских войск. Мале стало грустно. Император Николай Второй для неё был просто Ники - любимый мужчина. Она не испытывала перед ним трепета, как подданная самой большой и могучей страны мира; не видела в нем монархического самодержца, обладающего абсолютной властью над сотнями миллионов людей, покорных ему. Хотя она знала, помнила, что для большинства русских людей Царь всегда оставался "помазанником божьим". На царей молились веками, им верили, воевали и умирали с их именем на устах. Из тьмы веков в России выросло и укрепилась убеждение, что никто, кроме Царя, не может справиться с русской беспредельной вольницей, с жадным немым немцем, желающим управлять русским народом. Славянин, по природе своей склонный к анархии, получив огромный исторический опыт народного бытия, уверен, что не будет порядка на Руси без наместника Бога на земле, которому будет дадено последнее слово правды. Маля - рядом с Ники -- забывала его царское величие. Он напоминал ей Антона Павловича Чехова: мягкий, интеллигентный, врач, учитель. Волею судьбы император стал её любовником. Матильда была в изумлении, узнав, что стала первой женщиной, подарившей ему тайны сексуальной радости. Он разбудил в ней эротические чувства взрослой дамы; перевернул все цвета мира. Николай же через любовь к ней осознал, что любимая женщина - это источник мужской мудрости и глупости; близость - это взлёт потенции, но и падение в пропасть страданий. Он открыл в ней женское равновесие ума, тела и души. Маля понимала, что никогда не станет его женой, чувствовала, что для Ники женская постель -- не заменит царский трон, но для молодого мужчины - любовь, порою, значит больше, чем величие монархической власти. Ники познакомилися с Малей десять лет тому назад. 23 марта 1890 года состоялся выпускной экзамен в театральном училище. На экзаменационном спектакле, как всегда, присутствовала семья Александра Третьего в полном составе. "Буффало", - как любовно звали царя Сашу между собой придворные за его крупную бычью фигуру, - понимал, как все мужчины из дома Романовых, толк в девичьей красоте; любил балет и всегда участвовал в негласном конкурсе на звание первой прима-балерины императорских театров. Царь Александр сразу же выделил миниатюрную танцовщицу выпускного класса Матильду Кшесинскую, Тринадцатую дочь звёздного "короля мазурки", Феликса-Адама, знаменитого балетного педагога при Александрийском театре. Маля танцевала центральную партию крестьянской бедной девушки Лизы, которая не соблазнилась богатством и не вышла замуж за нелюбимого Алена, а выбрала простого парня по имени Колен: с милым рай и в шалаше! После окончания представления, Император вместе со своим сыном Николаем, которому в мае 16-го дня исполнялось двадцать два года, поднялся на сцену, чтобы поздравить восемнадцатилетнюю исполнительницу в балете "Тщетная предосторожность", с небывалым экзаменационным успехом: - Вы были прекрасны, Матильда Феликсовна! Маля, оробев, склонилась перед Царём в глубоком реверансе. Неожиданно для всех, тучный Александр комично отвел лакированный сапог назад, и тоже чуть-чуть присел в ответном поклоне. Все почтительно заулыбались. Александр поставленным голосом произнёс: - Будьте украшением и славою нашего балета! Прошу вас! К удивлению придворных, хрупкая, воздушная красавица, нашла смелость ответить Русскому Государю: - Ваши слова, Ваше Высочество, для меня звучат, как указ оправдывать ваше доверие. Этому вашему наставлению я отдам все свои силы. Монарх удивлённо округлили глаза: - Браво, девочка! Ты высоко взлетишь! - и поцеловал ей ручку: - Разрешите представить моего сына! Цесаревич Николай!.. Николай щёлкнул каблуками и энергично по-военному кивнул головой. Его голубые глаза заметно потемнели. Отец, заметив оторопь сына, шутливо, театрально поднял руку над головой, и продекламировал эпиграф к третьей картине балета: "Когда влюблённые хотят соединиться, сто разных способов они найдут, чтобы достичь желанной цели. Не остановят их ни деньги, ни угрозы. Всё это - лишь напрасные усилья." Александр Третий не предполагал, что эти слова, произнесённые в шутку, окажутся для Николая и Матильды пророческими. На императорском тожественном застолье по случаю " театрального взлёта" птенчиков балетного училища, Государь самолично рассаживал выпускников за общий царский стол. Во главе стола усадил Матильду; справа сел сам, а Николаю приказал: - Садись рядом с Малечкой, но слишком не флиртуй! Красивые балерины - страшная сила для нас, императоров: с виду бабочки, а на самом деле - эскадренные броненосцы с убойным пушечным калибром. Их калибр - красота! Не знаю: спасёт ли красота мир, но то, что все судари сопьются под ее влиянием- это уж точно! Добрый "Буффало" налил себе рюмочку водки. Выпил залпом, поглаживая вместо закуски, усы и бороду. В заключение ужина, балетмейстер Петипа осмелился произнести благодарственные слова в адрес Александра. В застольной речи Мариус Петипа решил немного сострить: - В ответ на приглашение прибыть немедленно в Вену на Европейский конгресс, Ваше Высочество, Вы ответили весьма достойно нахальному Западу: "Когда Русский царь ловит рыбу, Европа может подождать!" Предлагаю, чтобы она не скучала в такие моменты, надобно посылать туда русский императорский балет для покорения сухих европейцев русской красотой. - Хорошая идея, маэстро! - засмеялся Александр. - Наши танцовщицы вполне могут заменить и пушки, и дипломатов. При виде красавиц нашей Империи, иностранцы сразу же глупеют и забывают начисто про свои национальные интересы. Русские балерины -- наше тайное мирное оружие! Отец повернулся к сыну и добавил: - Тебе скоро придётся править Россией, Николаша. Запомни: У России есть только две надёжных опоры - армия и флот. Лицо России - православный народ; душа её - речь, песни, сказания; краса - природа и искусство; богатство - ум и недра земли. Береги всё это! А ещё, помни сын мой, что у нашего Отчества врагов больше, чем клопов в доме у чухонца. И про любовь скажу! Сильная эта штука. Сильна своей слепотой. Особенно женская любовь. Женщина, ради любовной страсти ни себя, ни других, - ничего не пожалеет, чтобы сохранить и приумножить её. Для женщин любви мало не бывает. Но! Любой владыка обязан помнить, что выше любви семейной для царя есть любовь к Отечеству, ибо любовь домашняя тянет в норку тихую, к смерти покойной, бессмысленной, а любовь к Родине - бросает в битвы, не жалея живота нашего. Однако, Николай, сын мой, береги женщин, любящих тебя. Но государственные дела держи от них подальше. Дело любящих женщин - домашний очаг! Не так ли, Матильда Фёдоровна - Конечно так, Ваше Высочество! В "па-де-де" я разбираюсь лучше, чем в пушках! Государь рассмеялся, а Цесаревич, молча, всё смотрел и смотрел на Матильду: не мог глаз отвести от лица. Под его непрерывным взглядом сердце девушки бешено билось. Ники, передавая чашку чая, случайно дотронулся до её руки. Оба вздрогнули: их впервые поразил ток любви. Разговор почему-то не клеился. Наконец, Ники задал ей совершенно нелепый вопрос: - Скажите, Маля, из каких чашек вы пьёте чай дома.. - Из голубых... - посмотрев прямо в глаза, ответила она. - Я так и знал,- ответил Ники и, наклонившись к её уху, прошептал: - Вы были сегодня бесподобны в образе Лизы! - А не в образе- прошептала Маля в ответ. - Полное совершенство! У меня нет подходящих слов! Николай незаметно, под столом, пожал её руку: - Поздравляю с окончанием учёбы! Вернувшись домой, Маля записала в дневнике:"Я, кажется, влюбилась в Ники. Он будет мой!" Фанфарные сигналы трубачей-кавалергардов вернули Матильду из грёз прошлого на трибуну майского парада. Она делала вид, что восторгается стройными рядами солдат, гардемаринов, юнкеров, офицеров, адмиралов и генералов. Машинально помахивала белым платочком, но видела только спину любимого человека. Он представлялся ей кентавром, органично сливаясь с арабским скакуном в одно мифологическое существо. Желание Малечки сбылось. Он стал её первым любовником. Но отверг как жену. Однажды, когда их любовные встречи были в апогее, её отец, Феликс Кшесинский, пригласил дочь в свой кабинет для серьёзного разговора: - Я всё знаю о твоих встречах с Ним! - Отец поднял указательный палец к небу: - Это прекрасно, что тебя любит такой человек, как Он! Но это и страшно, дочь моя! Запомни: ты никогда не станешь русской царицей. Между вами лежит государственная, сословная, классовая, национальная, социальная пропасть, перешагнуть которую не дадут ни ему, ни тебе. Предел твой судьбы - быть царицей танца. Для тебя это, быть может, выше, чем быть царицей империи. Ты будешь хозяйкой только личного тела. Счастье твоё - твой талант, твой труд, твоё терпение, твоё упорство, твоя артистическая слава. Всё! Но если встречи будут продолжаться, то тебя, меня, весь наш род сотрут с лица земли. Понимаешь ли ты это Второй польской Мнишек Россия не потерпит! - Понимаю, папА! - А если понимаешь, то зачем спишь с ним Мужики в постели мало чем отличаются друг от друга. - Я не знаю... Я не знала других, и знать не хочу. Ники мой первый и последний супруг от Бога. Браки совершаются на небесах. Я ничего не могу поделать, ни с собой, ни с ним. Это любовь, папА! Большая настоящая любовь. Мои чувства к нему - выше моей жизни... - А балет Успокойся, девочка! Это верно, что браки заключаются там, на небе, но на земле -- сохраняются только в постелях. За спиной Бога всегда маячат соблазны дьявола. Молодость - прекрасное время для мечтательных ошибок. Поверь мне, старику! Ты тринадцатая моя дочь, и я на опыте своём знаю, что любовь - эта крепость великого поэтического чувства между женщиной и мужчиной - с рождением второго или третьего ребёнка - постепенно переходит в любовь к детям. Мы начинаем жить для детей, а дети наши уже живут для своих будущих детей. Это закон Бога. Юная сексуальная страсть с возрастом гаснет, превращаясь в сердечную привязанность друг к другу, в тихое наслаждение семейной жизнью, в которой мир и покой, родительская ласка стоит дороже, чем кипящий котёл необузданных эротических желаний молодости. А у тебя, сейчас - иной случай. Ты влюбилась в монарха. А это уже - большая политика. Государственная политика без войн, убийств, без крови, без заговоров, без зависти, интриг - не бывает! - А что мне делать, папА - Пока ничего. Всё произойдёт само собой. Обстоятельства заставят ЕГО оставить тебя. Прошу тебя, дочь: прими этот момент истины предельно сдержанно... Помни о своём таланте. Быть любовницей и содержанкой царя при живой царице - для тебя и для меня - состояние унизительное и позорное. - Но я и он - мы любим друг друга. Я его люблю не как наследника престола, а как чуткого, прекрасного человека, настоящего мужчину. - Стоп, стоп, Матильда! Знаешь ли ты, что твой Ники, по повелению его папА и мамАн, вскоре едет в Германию свататься к принцессе Алисе Гессенской - внучке английской королевы Виктории - Нет папА, не знаю.. - Так знай! Это тебя отрезвит. Мале стоило больших усилий, чтобы не упасть в обморок. В одну из фантастических ночей взаимных наслаждений, уходя поздним утром из спальни её особняка, Николай сообщил Матильде, что завтра уезжает за границу свататься. - Не говори ничего, милый! Я всё знаю. Моему горю нет предела. Но мы переживём! Правда У меня есть театр, а ты принадлежишь миллионам твоих подданных. У тебя - великое государство. Брак твой с Алекс, дорогой Ники, неизбежен. Разлука наша неотвратима. Это - наш рок, наша судьба, мой милый, вечный друг. Я всегда буду любить и быть твоей, а ты, к сожалению, принадлежишь Государству, на тебе - тяжелейшее бремя ответственности за всю Империю. Желаю тебе счастья и любви! Николай не дослушал её. Он поцеловал Малю в последний раз и быстро ушел. За окном звякнул колокольчик двуконного экипажа. Ники навсегда покидал Кшесинскую. 7 апреля 1894 года было официально объявлено о помолвке цесаревича Николая с двадцатидвухлетней Алисой Гессен - Дармштадской.И вот теперь Матильда, стоя на трибуне Марсова поля, видела лишь спину, по-прежнему горячо любимого, но уже недосягаемого для её ласок, женатого человека; любовалась его гусарской выправкой; мысленно целовала его губы, шею, глубокий шрам на голове, оставленный самурайским мечом японского националиста, по совместительству полицейского Цуда Сандзо. Кругосветное путешествие Цесаревича чуть было не закончилось его гибелью. Покушение на жизнь совершилось в маленьком городке Оцу. Вдоль петляющей улицы - через каждые двадцать метров - стоял полицейский. Ники сидел в коляске рикши. Неожиданно, над головой будущего Императора России сверкнул самурайский меч. Ники, тренированный фехтовальщик, умудрился в последний момент уклониться от меча: удар пришёлся по полю шляпы - модного тогда - котелка, задел лоб. Кровь заливала глаза. Два толкача коляски пытались помешать полицейскому нанести второй удар. Меч всё же, по касательной, задел голову Цесаревича. Образовалась довольно глубокая рана. Ники оказался терпеливым и стойким солдатом. Тяжело раненный, он держался мужественно и даже пытался шутить: - Теперь я настоящий русский самурай. Прошёл обряд кровавого японского посвящения. Россия и Япония оказались на грани войны. Но войны тогда не случилась по мудрости отца. Александр по-отечески наставлял сына: - Война всегда стоит дороже мира. Умей терпеть и никому не верь. Ты слишком доверчивый, Николаша! Доверчивых царей на Руси, таких как Павел Первый, обычно, убивают, - резюмировал Александр кругосветное путешествие Николая. И тебя убьют, сын мой, если не забудешь о своей патологической доверчивости. Чем больше блеска вокруг тебя будет сиять, тем короче будет твоя жизнь. Монарх не может быть лириком. Но и палачом не может быть. Он должен быть умелым, храбрым, терпеливым наездником, который каждый день без отдыха должен объезжать дикого жеребца по имени "Государство". Вокруг русских царей всегда будет виться рой предателей, завистников, проходимцев. Помни всегда: профессия правителя - самая смертельная, самая опасная профессия в нашем мире. Если не отравят, то утопят; не утопят - зарежут или застрелят, свергнут и сошлют на каторгу. То ли дело жить монахом! От ранений Николаша быстро оправился. Первый свой визит - по возвращению в Петербург - он нанёс в будуар "малютки М." Маля, Малечка, Матильда Фёдоровна некогда не забывала день его возвращения из госпиталя. Она сходила с ума от его ласковых рук. Целовал Ники её классически: от затылка до пяток, от пяточек - через ямку пупка - до подмышек. В кругосветку он уходил зелёным домашним юнцом, а вернулся бойцом - настоящим сексуальным мачо. Но, превратившись - после ранения - в зрелого мужчину, Ники остался глубоко порядочным интеллигентным человеком. Матильда продолжала думать: - Никто, никто не знает, что у этого великолепного "гусарского полковника", принимающего парад, на предплечье живёт тайный японский, разноцветный дракончик с чёрным телом, с красным брюшком, зелёными лапками и золотой головой. А она - знает! Малечка любила впиваться продолжительными поцелуями в это японское милое чудовище. Вновь и вновь она вспоминала ту неповторимую последнюю ночь, когда он окончательно раскрепостил её женское тело. Стоя на трибуне, она вдруг почувствовала, как томная сладость растеклась по телу. Низ живота внезапно потянуло, и она испытала... - о, ужас,- прямо на трибуне! - среди людей! - сумасшедший оргазм: - Боже!.. Что со мной Какой позор! Мне срочно надо влюбиться в первого встречного... Испытав духовный и телесный стресс, Маля рухнула в кресло обессиленной. - Что с вами - услышала она глубокий бас, - Вам плохо, госпожа Кшесинская Маля открыла глаза. Перед ней стоял морской генерал: - Разрешите представиться! Генерал-лейтенант береговой службы, князь Пётр Алексеевич Высацкий! - Вы меня знаете - Да, кто ж вас не знает! Я имел удовольствие быть на ваших представлениях. Мой сын, гардемарин, Андрей, преклоняется перед вашим талантом и называет "Генералиссимус балета". Он только что прошёл в строю гардемаринов по Марсову полю. Я горжусь им! Андрей выходит нынче в офицеры. - Поздравляю вас! - Вам плохо - Нет. Наоборот, мне даже очень хорошо! Парад был великолепным! Я потрясена. - Тогда не уходите, мадам! Сейчас будет ещё большее великолепие: кавалерийская атака. Такого нет ни в одной империи мира. - Благодарю вас, генерал! Я воспользуюсь возможностью посмотреть это чудо. Матильда вышла на смотровую площадку. Напротив трибун, вдоль всей ширины поля, разноцветной плотной массой выстроились грозные ударные полки николаевской кавалерии. В начале века они заменяли современные бронетанковые колонны. Прорывы укреплений противника, скоростной маневр, рейды по обозам неприятеля, партизанская война в тылу нападающих - всё это поручалось конным армиям. Тяжёлые и легкие эскадроны дополняли успех наступлений. Особое место в русской армии занимали казачьи части. Находясь на подножном корме, они часто существовали за счёт неприятеля. Эскадроны были вооружены короткоствольными карабинами, длинными пиками с острыми крючками, короткими кинжалами и метательными ножами. Казаки применяли эти ножи для тихого снятия часовых. Наполненное свинцом острие ножа, кинжалы неслись неумолимо в грудь врага. С появлением пулеметов, казаки придумали летучие тачанки. Воевали казаки по понятиям, а не по уставу. То нападали, то отступали, то кружили по полю боя, то ночами тихо сидели в болотах, выбирая внезапный час атаки. Хорошо воевали, и в пешем строю, и ночью. Своей жизни не жалели, но и чужие головы рубали с лихостью и азартом. Другое дело - гусары. Аристократы войны. Война была для них не работа, а театральное представление. Всё у них было показным, театральным: и униформа, и дуэли, и банкетные загулы, и любовь, и смерь. Жили красиво и умирали, как на сцене. На майском параде все многочисленные виды императорской кавалерии находились на Марсовом поле и напряженно ждали команды Царя. Главнокомандующий пришпорил коня и изменил позицию: проскакал галопом вдоль всей длинной конной линии и остановился спиной к царской ложе, подняв ладонь в белой перчатке к красному околышу фуражки. Барабанная дробь сотен барабанов нагнетала напряжение. Застыли люди и даже - кони. Чуть сзади Государя, чуть сбоку приготовился к сигналу конный трубач в алом чекмене. Государь резко опустил руку и рванул шашку из ножен. В полной тишине труба пропела сигнал атаки: конная лавина - три тысячи боевых всадников - с гиком, с топотом, со свистом бешено рванула с места и полетела прямо на царя. На полном скаку гусары артистически меняли красные ментики на белые. Казаки крутили сабли над красными папахами. Казалось, ещё секунда, и дикая орда втопчет в землю Русского императора. Матильда в испуге закрыла глаза. Машинально вытянув губы трубочкой, закричала, как извозчик, пытаясь остановить лошадей: "Тпру-у-у-у!" Ники решительно опустил шашку и, послушная его воле конница, остановилась в двадцати шагах от её повелителя. По трибунам прокатился вздох облегчения. Разгоряченные кони ещё мотали мордами, роняя на землю пену, а уж оркестр играл "Боже, царя храни."Улыбаясь, Николай Александрович молодецки спрыгнул с седла и занял центральное место на троне рядом с царицей. Начиналась праздничная джигитовка. Матильда тут же уехала домойНа следующий день после майского парада, Матильда устроила в своём доме парадный ужин. Ещё в феврале, после бенефиса, она заметила, что Великий князь Андрей Владимирович Романов - двоюродный брат Николая -- видимо, не равнодушен к ней. Но, кроме Ники, ко всем другим мужчинам она сама ещё была безразлична. Никто не мог сравниться с НИМ. Её теперь безответная любовь к Ники продолжала пылать, но такая пытка долго не могла продолжаться.В день всеобщего майского торжества, Матильда окончательно поняла, что без любовной взаимности зрелая женщина жить не может. Ники окончательно ушёл к своей законной Алекс. Некоторое время Матильда продолжала держать в тени всех своих многочисленных поклонников. Однако, сегодня на майском параде, любуясь любимым человеком, который по своей воле отказался от нее, и пережив чувственное потрясение, подсознательно поняла, что клин разорванной любви надо вышибать новым клином. Любовь нагрянула "нечаянно" - на праздничном ужине. Приглашены были только избранные гости. Желанной персоной стал двоюродный брат Государя - Великий князь Андрей Владимирович Романов. Молодой, незаурядный, красивый, тонко образованный интеллигентный человек, Андре был очень похож на Императора. Много лет позднее, когда Император России и всё его семейство уже будет зверски убито и закопано в Ганиной яме, судьбы Матильды и Андре соединятся в одно целое. Во время революционного бунта Андре скрывался от большевиков в горах Кавказа, под охраной чеченцев, отслуживших в полку царского конвоя. Носил бурку и бородку "а ля Николя". Когда Матильда увидела Андре, она упала в обморок: - Боже, Вылитый Ники! Опасаясь за его жизнь, Маля тут же приказала ему сбрить бороду. Но в тот вечер светлого мая, они оба ещё не знали, что сердца их сольются навсегда. Андре давно был влюблён в Кшесинскую: присутствовал на всех её спектаклях, негласно служил для прима-балерины добрым меценатом, но никогда не проявлял явных признаков влюблённости к Матильде, ибо, будучи человеком порядочным, не мог "отбивать" у брата любовницу. В этот вечер Матильда, на правах хозяйки, усадила Андре рядом с собой. Она была прекрасна. Влюблённая балерина, одетая в шикарное светло-голубое платье из Парижа, летала по дому невесомо и легко. Была ласкова и внимательна к каждому гостю, но отмечала горящим взглядом своего фаворита. На шее сверкал брильянтовый кулон от Ники. В прелестных ушках блестели золотые серьги от Андре. Бальное платье украшала живая красная роза, а на пальчике - источало солнечные искры изумрудное кольцо. Поднявшись из-за стола, Матильда попросила Великого князя произнести первый праздничный тост. Стюарды наполнили хрустальные фужеры коллекционным вином Людовика XIV-го. Андре встал. Было видно, что волнуется. Вынул из нагрудного кармана фрака платок и попытался левой рукой вытереть выступившие на лбу капельки пота. Правая рука, держащая фужер, дрогнула и - о, ужас! - красное бургонское вино щедро вылилось на бесподобное дорогое бальное платье хозяйки. Гости ахнули. Князь побледнел. Матильда вскочила.Обворожительно улыбнулась, повернулась а Андре и сказала, как пропела: "Мерси боку, месьё!" Талантливые люди - талантливы во всём во всякие моменты. Прекрасная танцовщица, Матильда обладала ещё и удивительными способностями драматической актрисы. Она тут же - экспромтом - превратила несчастный случай с испорченным платьем, в весёлую сцену: - Внимание, дамы и господа! Начинаем праздничное представление! Маэстро! - обратилась она к пианисту. - Прошу исполнить вальс из " Евгения Онегина!" И пока пианист играл вступление к вальсу, Кшесинская произнесла короткий спич: - На моём платье была только одна красная роза - символ одинокого счастья. Посмотрите, посмотрите, дамы и господа! Да, моё платье стоит дорого. Но оно стало для меня ещё дороже в миллион раз! Теперь у меня два счастья! Первое -- мой театр! Второе - мне подарил Андрей Владимирович! Вот оно -- это винное пятно, похожее на розу. Благодарю вас, князь! Вы обВинили меня! Вы ВиноВаты, Ваше виноВысочество! Посему, я вас приговариваю к суровому наказанию: танцевать сейчас со мной вальс немедленно! Прима русского балета танцевала с Андре великолепно, как не танцевала даже в балете "Эсмеральда". То бабочкой порхала вокруг изумлённого Андрея Владимировича, то умудрялась в сторонке сделать невероятное фуэте. Маля выглядела юной невинной девушкой. Неловкость улетучилась. Радость искрилась в каждой клеточке её неугомонного существа. Ужин состоялся. Романтическая сказка, начавшаяся с пятна на платье, продолжалась всю её длинную жизнь. Душевная боль от потерянной любви ушла. Через год она родила от Андре сына. Забеременела Кшесинская в период совместной поездки с Андре по городам Польши, Италии и Франции. Когда она поняла, что беременность уже не подозрение, а явь, Маля немного испугалась. Встав перед большим зеркалом, долго рассматривала потяжелевшую фигуру, поворачиваясь к отображению то одной, то другой стороной: - Сказать Андре.. Не говорить Андре!.. Бросить театр.. Не бросать же театр!.. Ладно, не будем спешить. Что делать - Молчать и танцевать!.. Беременность Кшесинской публика не замечала почти шесть месяцев. Но от русского народа что-что, а беременность скрыть нельзя. Когда же обнаружилось, что великая балерина танцует "брюхатой".По Петербургу во все стороны поползли фантастические сплетни. Через дворцы, особняки, квартиры, халупы они достигли самых далеких губерний. - А Кшесинская вынашивает ребёночка от самого Царя!.. Незаконный наследник... - Молчи! - Да нет! Не от царя, а от двоюродного брата - князя Андрея Владимировича. - Не говорите глупостей! Она забеременела от дяди - Великого князя Сергея Михайловича!.. - Да ну! - Не ну, а - правда! Говорят, он предложил ей руку и сердце, и царский дворец в приданое. - Как это может быть И там, наверху, Бога не боятся! - Да старый он! Куды ему деток стругать!.. Фантастические сплетни достигли царских ушей. На слух о её беременности первым примчался на рысаках в Стрельну взволнованный Сергей Михайлович Романов. Он обожал, любил безропотно маленькую волшебницу Малечку уже много лет: с тех пор, как его "братишка Николаша" повенчался с княгиней Александрой Фёдоровной. После венчальных торжеств между братьями состоялся приватный разговор. Сергей Михайлович служил генералом от артиллерии, поэтому сначала они беседовали о боеспособности Императорской армии. Потом разговор "случайно" перекинулся на состояние Императорских театров. Естественно, они не могли пройти мимо личности прима-балерины Кшесинский. Николай заметался по кабинету: - Ты знаешь, как я люблю мою жену. Мне никто не нужен, кроме моей Александры. Я не могу, не имею права допустить тень сомнения в моей порядочности, раскидывать искры ревности и плодить грязные сплетни по поводу моих дружеских отношений с Кшесинской. Повозились и хватит. Подлость не украшает царей. О наших отношениях я честно рассказал Матильде и Алекс. Они обе - чудные женщины и поняли меня. Они простили меня. Я сделал окончательный, бесповоротный выбор: навсегда остаюсь со своей семьёй. Даже смерть не сможет разлучить нас. Я прошу тебя, Сергей, прояви заботу и внимание к нашей маленькой Матильде - к большой балерине России! Сергей просветлел лицом: - Должен признаться, брат, что я уже давно влюблён в Матильду Феликсовну. Она - моё божество... - Вот и хорошо! - остановил Николай трудный разговор. - Драться на дуэли с тобой я не собираюсь! Братья Романовы обнялись. Князь Сергей, не обремененный династическими обязательствами, влюблённый в Малю по самые генеральские эполеты, мог распоряжаться своей судьбой по личному усмотрению. Предлагая тридцатилетней Малечке руку и сердце, верил, что она не сможет ему отказать. И вдруг - сногсшибательная новость: "его суженая" беременна от ещё одного Романова -- от Великого, но молодого князя, Андрея Владимировича. Серж знал, что матушка Андрея, Мария Павловна, никогда даст разрешение на брак сына с "этой наглой полькой на пуантах": - Она стара для моего сына! Между ними разница в шесть лет!.. Ну, какой может быть брак между ними.. Балерины тоже стареют! Зная отрицательное отношение к Кшесинской всей женской половины царской семьи, Князь Сергей помчался к Мале на дачу в Стрельну улаживать придворный скандал: - Ребёнок от меня - Нет. Отец ребёнка - Андрей. - Вот как Почему А я думал, что это моё произведение. Я верил тебе и думал, что это мой ребёнок! Я люблю тебя больше жизни, Маля! Пусть новорождённый будет моим!.. Я предлагаю тебе свою руку и сердце. Тебя пора выходить замуж! У тебя блестящая карьера, но незаконнорождённое дитя поставит крест на твоей мировой известности, Малечка... Матильда слушала князя Сергея с нежной материнской улыбкой: - Ты мне, как отец, Серж. Ты Божий человек! Ты - мой Хранитель! Я прошу у тебя прощения, мой милый. Но, я получила долгожданное женское счастье: у меня есть молодой, любимый, пусть пока неформальный супруг, родится мой сын! Я счастливая женщина... Через два месяца я вернусь в театр! Да, и Алекс, и Ники любят меня. И ты тоже ведь любишь меня, не так ли, Серёжа - Конечно так, Маля. Тебя нельзя не любить. Посмотри! Ники прислал тебе фотокарточку... Матильда посмотрела надпись на обороте:" М. Генералиссимусу танца от почитателя её таланта. Ники". Все знали, что так он подписывался под письмами к трём своим любимым женщинам - к матушке, жене и маленькой М. Серж простил Матильду. Всю жизнь он дарил ей что-то. У "волшебницы сцены" уже был особняк на Кронверском проспекте, но он подарил ей новый прелестный клочок земли под дачу - в Стрельне, рядом с Константиновским парком, в котором росли лесные ягоды и грибы. Матильде райский уголок очень понравился. Прекрасное, тихое место для любовных свиданий, для поэтического расслабления души. Андре служил в Царском селе и его дорога - в Петербург и обратно - желанным образом пролегла через её дачу. В третьих, запущенное строение старой дачи предоставило Матильде возможность проявить свои архитектурные задатки. Она, как прораб, носилась по огромной территории её вотчины, рассыпая строгие указания: - Здесь доделать, там переделать, а это заменить! Нанесённые обиды строителям компенсировала вкусными обедами и ужинами для них. Всё получилось на славу: при входе в дачный парк шумели фонтаны, вдоль тропинок кивали бутончиками заморские цветы, на полянах зеленели английские газоны, сверкала стеклом оранжерея, чирикали, пели птички, прилетающие к кормушкам, кукарекал петух, мычала коровка... В глубине дачного сада устроились конюшня, гараж, коровник, птичник, погреб, ледник... Покой и тишина! На берегу залива дачку от ветра закрыла дамба с пристанью для прогулочных катеров. Настоящий библейский "парадиз"! Гордостью Кшесинской была первая в России электрическая станция. Даже в царском Константиновском дворце электрического света ещё не было, а "королева балета" уже принимала гостей при ярких фонарях и фонариках. Матильда тщательно готовилась к родам. Заложили новый домик для новорождённого. На даче круглосуточно дежурили врачи, акушеры и сёстры милосердия. Профессора военно - морской медицинской академии несколько часов вместе с роженицей балансировали на грани жизни и смерти матери и ребёнка. Рядом находились её родные сёстры и два Великих князя: Сергей и Андрей. Дежурный акушер -- светило науки - каждый час звонил в Царское село, докладывая Государю о состоянии здоровья Матильды Феликсовны и её сына. Очнулась Маля только на второй день после родов, и сразу же слабым голосом попросила назвать сына именем - Николай. Андрей молчал. Сергей возразил: - Не советую. К этому имени злопыхатели обязательно сделают приставку "третий". Ники этого не одобрит. Имя вызовет в свете много кривотолков. В соседней комнате ждёт нотариус и священник. Я прошу, Матильда Феликсовна, назвать сына так: Владимир Сергеевич Красинский. Владимир - в честь его дедушки; Сергеевич - извольте, - в мою честь, ибо я желаю быть его нареченным отцом. Красинский - фамилия ваших польских дворянских предков, Малечка. Если ты согласна, то сразу же всё пропишем это в бумагах. Нотариус уже готов сделать твое решение законным. Маля кивнула головой. Потом добавила: - Если - не Николай, то...ладно уж.. пусть будет - Владимир, - улыбнулась и махнула ладонью в знак согласия. Пришло чувство материнства, а с ним явилось жгучее беспокойство за состояние маленького, фыркающего, щипающего грудь, самого дорогого родного комочка. Вовочка занял всё пространство, всё её сознание. Окружающее стало малозначительным. Прошлое перестало волновать Матильду. Однако, через два месяца после родов, она уже невесомо порхала на сцене Мариинского театра под музыку Чайковского в "Спящей красавице" Её слава возгорелась еще более ярким успехом. ***** ЗАМУРОВАННЫЙ ГАРДЕМАРИН Глава третья * * * "Умом Россию не понять, Аршином общим не измерить, У ней особенная стать: В Россию можно только верить". Парадный батальон - всех офицеров, профессоров, гардемарин, кадет, включая "салажат"- новобранцев шестой роты - по возвращению с Марсова поля домой, ждал корпусной банкет в обществе огромного жареного гусака. Традиционный гусь, знаменитый уже тем, что когда-то спас империю Древнего Рима от поражения, и с тех пор верно служивший при всех царских дворах наградой за верность и стойкость воинской службе, был прапрадедом того Великого московского гусака, которого однажды прислала на обед своим верным гардемаринам Екатерина Великая ещё "во времена Очакова и покоренья Крыма". На торжественное поедание имперского гуся приглашались многочисленные гости: боевые ветераны флота - бывшие бескозырные птенчики, взлетевшие орлами. На протяжении вековой истории, Морской шляхетский корпус -- по совместительству - служил "родильным домом" гениальных учёных, знаменитых художников, артистов, государственных деятелей. Элита царской России тем или иным боком, всегда была связана с этим уникальным учебным заведением, дающим своим курсантам отличное воспитание: "два в одном". За шесть лет обучения мальчики получали среднее и высшее, равное университетскому, классическое образование. Они свободно - без акцента - говорили на английском, немецком, французском; были великолепными знатоками русской и мировой литературы; активно посещали театры, музеи, выставки; прекрасно танцевали; занимались зимним и летним спортом. Главное, что в них накрепко закладывалась любовь к Отечеству, вера в Православие и воинственное непринятие лжи, трусости, предательства кадетского братства, отступлений от присяги, от намеченных целей. Императоры России не жалели денег на воспитание кадетской молодёжи. С этой целью по всей стране строились великолепные учебные здания, похожие на дворцы. Педагоги и воспитанники просеивались через строгие вступительные экзамены. Служить, работать, учиться в стенах кадетских корпусов было делом чести и благополучия семьи. Как правило, кадеты набирались из многодетных "служивых дворян". Преподавателей, офицеров, обслуживающего персонала всегда было столько, сколько требовалось. Кормили сытно, а одевали красиво, добротно, тепло. Командование руководствовалось древним эллинским принципом педагогики: "всего в меру, ничего - чересчур." И хотя между военными учебными заведениями не было существенного различия в принципах образования и воспитания служивой молодёжи, морская специфика накладывала определённый отпечаток на философское мировоззрение гардемаринов: измена морскому братству каралась смертью. И хотя в реальной жизни смертельный приговор не свершался никогда, каждый кадет, однако, помнил и знал великую тайну "замурованного кадета". В столовом зале Корпуса, ещё во времена крамольного польского восстания против России, собрался офицерский трибунал: в училище обнаружили нарушение - польскую политическую крамолу - отделение Польши от России. Члены трибунала заговорили о предательстве кадетами политических интересов страны и о нарушении императорской присяги. Трибунал обсуждал меру наказания предателям. Им угрожало изгнание из Корпуса с лишением права занимать когда-либо офицерские должности. Кадеты, даже те, кто не разделял взгляды крамолы, согласно нравственным законам кадетского братства, решили, однако, товарищей не выдавать, а трибунал уничтожить, обрушив потолок на головы его членов. Первая рота гардемаринов в полном составе тайно пробралась на чердак и заминировала якорные цепи, на которых висел потолок зала. В первой роте учился сын начальника училища адмирала Фондезина. В реальности такого адмирала и его сына никогда не было. Но это не важно для легенды: сын предупредил отца. Отец отдал приказ об аресте заговорщиков. Взрыв не состоялся, но гардемарин Фондезин бесследно пропал на следующий день.Его искали повсюду, но нигде не нашли. Через половину века, ремонтируя Компасный зал, в замурованной нише внутренней стены строители обнаружили - вместе с винтовкой - стоящий, как на посту,скелет гардемарина, на котором висели остатки истлевшей формы. На черепе чудом держалась бескозырка с ленточкой. Эта легенда полушепотом передавалась из уст в уста первогодкам двенадцати лет, по ночам, при одинокой мерцающей свече, в полутёмной кадетской спальне. Мораль этой страшилки никому не объясняли, но идея, само собой, врезалась в подсознание юношей на всю оставшуюся жизнь: "Измена братству и Отечеству наказуема и не имеет оправдания". Парадный обед происходил, естественно, в знаменитом Столовом зале училища. После сильного пожара 1771 года, спалившего все деревянные линии Васильевского острова, Морской шляхетский корпус долгое время мыкался неприкаянно по случайным зданиям в Кронштадте, пока монаршая рука Павла Первого не начертала указ с приказанием архитектору Волкову "в скорый срок соорудить каменное помещение для Морского кадетского корпуса", дабы вернуть гардемаринов на их прежнее законное место в Петербурге. Здание получилось просторным, дворцовым по виду и убранству, но удобным для бытия и успешного обучения дворянской молодёжи военно-морскому искусству. В глубине главного фронтального здания на Николаевской набережной находилось множество самых различных учебных и подсобных помещений. Но настоящим шедевром получился Столовый зал. Расположенный на втором этаже, он по своему размеру соответствовал ширине и длине баковой палубе многотонного миноносца. Стены актового зала украшала ручная лепка. Эстетическая экспозиция украшений была строго уравновешена. Всё гармонично: оскаленные пасти львов сочетались с фрагментами исторического герба Корпуса; между отечественными и трофейными корабельными вымпелами, знамёнами, штандартами, флагами, виднелись образцы личного оружия моряков. Знаменитый Столовый зал служил центром всех ключевых событий училища: каждый день здесь четыре раза в день кадеты собиралась для приема пищи; здесь проводились разводы караула; строевые занятия; принималась присяга на верность Царю, Вере и Отечеству. Устраивались Храмовые праздники, торжественные обеды; производился выход гардемаринов в офицеры; регулярно выступали знаменитые оперные певцы, артисты балета, цирка, драматических театров. Столовая всегда служила Актовым залом. Но первое место в памяти всех воспитанников Корпуса занимали подробности незабываемых корпусных балов. В этом зале возникала первая любовь; в этом зале мечталось о семейном счастье; здесь дружба в одно мгновение переходила в смертельную вражду; здесь кипели, взрывались необузданные страсти; взлетали к Богу молитвы о спасении влюблённых душ; на блестящем паркете - под звуки вальса - разрушались юные мечты о верности любви, разбивались сердца под ударами ревнивых домыслов; призывались в союзники демоны, дьяволы и черти. Однако, бальный танец никогда не скатывался к роли обывательской танцульки, на которой всегда происходило и будет происходить простое эротическое действие: трение двух полов с юношеской поллюцией. Корпусной бал был продуманным актом этического, эстетического, нравственного воспитания будущей аристократической элиты страны - будущих отцов и многодетных матерей. Происходило это шумно, красиво, артистично, публично, весело. Давался открытый урок рыцарского, благородного отношения к женщине вообще, и урок осознания любовных влечений в частности. Прямо или косвенно, каждому воспитаннику вкладывалась главная идея цивилизации: "Человек - не скотина. Он - подобие, а душа - частица Бога!" Гардемарины, завоевавшие первые места в бальных конкурсах, награждались голубым именным бантом. Бант победителя автоматически прибавлял двенадцать дополнительных баллов к аттестату успеваемости за весь учебный год. Кроме того, "Мистер Элегант" получал дополнительные отпуска в город и меньше назначался в наряд. Не забывали и девушек. Гардемарин имел право на публичной поцелуй от "Мисс", которая участвовала с ним в бальном конкурсе. Естественно, победитель дарил партнёрше букет шикарных роз и преподносил, как обычно, недешёвый подарок: маленькие золотые серьги или изумрудный кулончик на шею. Дарить девушкам "дешёвку" - означило терять уважение всего кадетского братства. Кадеты до конца жизни обращались друг к другу на "ты". Смена "ты" на "вы" - означала получить метку отторжения от морского братства. В актовом зале и в его окружающих помещениях происходили самые фантастические события: говорят, что там появлялось привидение "Белой дамы". Оно бродило, мерцающее белесым светом, по ночам, со свечой вечного огня, пугая дежурную службу. Кадеты были убеждены, что "Белая дама" приносит им горе. Но опытные гардемарины говорили им, что "Белая Дама" вовсе и не Дама, а обыкновенная "Белая Горячка": - Не пейте водку, и "Белая дама" не будет дружить с вами, детки". Это историческое здание кадетского корпуса - почти автономный корабль, видело много: от смешного до драматического. Иногда появлялись и мистические видения: примыкающий к Столовому залу широкий коридор, по сути своей, служил не только "дорогой" для строевого прохождения, но был настоящей художественной галереей с картинами Айвазовского, Боголюбова и других знаменитостей. На стенах коридорной галереи - уникальная коллекция картин маринисткой живописи, изображений морских батальных сражений и портретов флотоводцев. Именно здесь впервые стала появляться "Белая Дама", желающая пообщаться с часовыми. Один пугливый гардемарин даже выстрелил в мерцающую фигуру, но попал в портрет градоначальника. С тех пор в этом месте часовые не выставлялись, а привидения перестали там появляться, но кадеты всё равно продолжали от них бегать в "Зверином коридоре". Они с шумом носились сквозь строй кормовых украшений старинных кораблей, висящих на гладких синих стенах. С двух сторон на детей в матросках невозмутимо смотрели звери, одушевлённые талантом анималиста Клотда. Фигура зубра особенно привлекала военных мальчиков превыше других. Яички могучего зверя были отполированы ладонями "салажат" до блеска. По убеждению подростков " половые помидоры" зверя приносили кадетам удачу. "Звериный коридор" вёл в Компасную комнату, созданную на пересечении трёх старинных проходов. Коридор классных комнат совпадал с географическим меридианом. Это любимое кадетское место: гардемаринская кают-компания. В центре пола - картушка, выполненная из дорогих пород дерева. Картушка разделена на 32 морских румба. В центе дата 1701 - год основания Корпуса. В нишах комнаты - на каменных плитах - размещались круглые железные печи. Вдоль стен с книжными шкафами - деревянные диваны. Возле них стояли маленькие столики. Между книжных полок виднелись консоли с бюстами древнегреческих и древнеримских философов. Зимой - на переменах - кадеты прибегали в Компасную комнату погреться возле горячих печек. В теплые дни - полистать морские лоции, заглянуть в географические атласы. Офицеры-воспитатели Компасную комнату называли просто: "Лобное место". Здесь хвалили одних и наказывали шалунов и лентяев. Наказание за нарушение дисциплины было простое, но для гордых юношей унизительное: они по несколько часов должны были стоять неподвижно по стойке "смирно" на румбах картушки. Офицеры никогда не поднимали голос на воспитанников. Чем больше была провинность кадета, тем вежливее и спокойней обращался с ним воспитатель. Все нарушители имели точный лимит: пять серьёзных проступков, совершенных за пять лет учёбы, и кадет навсегда покидал стены корпуса. Окончательное решение принимал сам Император. Ни знатность рода, ни богатство, ни взятки, ни дружеские связи - не принимались во внимание. Заведомая клевета на ученика наказывалась полным разжалованием, судом и ссылкой в Сибирь. Поведение кадета в Компасной комнате определялось негласными законами братства: "по картушке не ходить; воздух в компасной не портить, то есть,говоря на простом народном языке - "не пердеть"; книги, атласы никуда не выносить; на головы древних философов бескозырки не надевать; между ног не чесать; в носу, в ушах, в заднице не ковырять; не материться; на лобном месте стоять молча и на вопросы никому не отвечать". Наставники, все, как один, бывшие питомцы Корпуса, разумеется, эти неписанные законы всегда помнили и неукоснительно их соблюдали. Здесь формировались не только особая каста офицеров императорского флота. Эта каста никогда не превращалась в банду грубых "солдафонов". Пройдя правду жизни, они становились офицерами, аристократами "золотой пробы" чести и достоинства. Кровь, смерть, грязь, жестокость, ранения, весь цинизм войны после такого воспитания не мог заслонить чистые идеалы любви и патриотизма: "Во имя Отечества надо уметь всё это переносить стоически, без дамских истерик". Эти мальчики превращались из барских сынков в аристократов сражений. Эти юноши были воинами: крепкими, красивыми, бесстрашными и проворными бойцами, стойкими телом и душой. Ветераны Корпуса никогда не употребляли выражение "окончил" или " получил образование". Морской кадет предпочитал говорить о себе:"получил воспитание". Между собой на кулаках кадеты не дрались. О дедовщине не ведали. Уважение друг к другу складывалось не сразу. Замечалось всё: как кто стоит в строю; грязные руки; чернота под ногтями; небрежно заправленная койка; каким образом держится вилка, нож, ложка. Парадную форму обычно заказывали у лучших портных за счёт Корпуса, но те кадетам, которые плохо двигались в строю, парадную форму шили за деньги родителей. Исключения предоставлялись тем, чьи отцы погибли на войнах. Поэтому не случайно, пройдя чистилище Морского корпуса, многие стали славой и опорой России. Неудивительно, что в среде бескозырных птенцов выросли знаменитый лингвист Даль, композитор Римский-Корсаков, художник Верещагин, писатели Станюкович, Колбасьев, Соболев, поэт и композитор русских романсов Анатолий Ленин, адмиралы Макаров, Колчак и ещё многие - многие, временно забытые герои, чьи имена обязательно вспомнит новая благодарная Россия, вставая с колен унижения уже в нашем новом 21-м веке. Белые и Красные - они все пали ради нас, живущих сейчас. Андрей Высацкий не был ни белым, ни красным. Он был русским, без пяти минут, лейтенантом флота. Понятие "русский" на рубеже прошлых веков не являлось признаком этнической принадлежности. Православный - значит русский, и - точка. Это была аксиома. С этим никто не спорил. Гардемарины выпускной роты расположились за квадратными столиками напротив адмиральского "редута" - банкетного стола из красного дерева. К празднику Светлого мая зала пополнилась бронзовой скульптурой Петра Великого. Он возвышался над всем этим великолепием на двухметровом постаменте. За соседним столиком, справа от Высацкого, словно в седле скакуна, сидел на стуле русский кадет - чеченец Ахмед Шамиль. Поговаривали, что он внук самого Эмира Шамиля. За столиками четвёртой роты среди массы славянских лиц контрастно чернели два чёрных моряка мавританского происхождения. Один был высоким и тонким, а другой - коренастый крепыш. Офицеры, живущие в просторных обустроенных квартирах корпуса, часто приглашали их к себе на неформальное домашнее чаепитие. При первом же знакомстве с чёрными братьями по оружию, кадеты бросились к географическим атласам искать месторасположение Абиссинии. Выяснилось, что Абиссиния - она же Эфиопия - не имеет выхода даже к Красному морю. После дискуссий пришли к выводу: "Эфиопский Царь царей - Негус негусов, как наш Пётр Великий, решил рубить окно в Европу через Эритрею". И вообще, православным неграм, болгарам завсегда надобно оказывать братскую помощь, протягивать им могучую руку военной защиты от басурман. На рубеже прошлых веков русское народное сознание ещё не было отравлено ядом расизма. Было понимание, что народы объединяет не раса, а вера. Оркестр, сидящий на хорах напротив главного входа,грянул "Преображенский встречный марш": в зал входил Главный начальник всех императорских учебных заведений, Президент Академии Наук, Великий князь, Константин Константинович Романов. Ни для кого не было секретом, что двоюродный дядя Государя был поэтом замечательных лирических стихотворений, издаваемых под "таинственными" инициалами К.Р. - автор слов знаменитых романсов Петра Ильича Чайковского. Боевой офицер корабельной службы - бывший воспитанник Корпуса, герой турецкой войны на Чёрном море и на Дунае, ко всему прочему был профессиональным музыкантом: прекрасно играл на фортепиано и виолончели. Высокий, стройный, красивый генерал, приняв строевой доклад командира училища о готовности начать проведение торжественного обеда и корпусного бала с участием Его высочества и ветеранов флота и Армии, неожиданно для всех, вместо шаблонной военной речи - не по уставу - проникновенно продекламировал своё стихотворение "Кадетам": "Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая родство с великой воинской семьёй, гордись ей преданной душой; ты не один... Орлиная вы стая. Настанет день, и, крылья расправляя, счастливые пожертвовать собой, вы ринетесь отважно в смертный бой. Завидна смерть за честь родного края, свершить лишь тем, в ком доблесть расцвела, ей нужен труд, и знания, и усилия. Чтоб мог и ты, святым огнём горя, стать головой за Русь и за Царя. Пускай твои растут и крепнут крылья!" В единым порыве все восемьсот участников майского обеда ответили князю пением знаменитого кадетского гимна " И жертвовать собой в пылу святого рвенья". Стоя с закрытыми глазами, Константин Романов плакал. Рука - у околыша фуражки, отдающая честь будущему России, дрожала. Он плакал не только потому, что слова поющих принадлежали ему. Он тихо плакал на светлом празднике Благовеста, ибо, каким-то двадцать пятым необъяснимым чувством предвидел крушение России, катастрофу вековой монархии, уничтожение веры, морали, нравственности. Он сердцем слышал глухие удары грядущей кровавой революции. Она уже гноилась в Москве. Он отговаривал Николая от войны в Манчжурии. Он умолял его в августе четырнадцатого оставаться в стороне от сараевских "разборок". Константин запутался в личной жизни и не нашёл понимания в общественной. Слава Богу! Катастрофу Отчизны в 17-м году он не увидел. Всего два года не дотянул до Ганиной ямы: почил в собственной постели покорно и мирно. Между тем, вернёмся на майские торжества. Гусь был съеден со смаком. Столы задвинуты. Пока молодёжь прихорашивалась к самому главному событию для них - праздничному балу, старшие офицеры, по-английски, удалились в кают-компанию пригубить немного коньяку, шампанского, закурить кубинскую сигару, посудачить о политике и о международном положении России. Командующих флотами, действующих капитанов линкоров волновали итоги странной русской - китайской войны, а их супруги в это время, собравшись в дамском кабинете, горячо обсуждали сословность потенциальных женихов своих красавиц дочерей. В кают-компании офицеры хотели услышать из уст самого Константина Константиновича аналитические оценки событий в Приамурье: "Каково будет участие русского флота в этом конфликте Перерастёт ли конфликт в полноценную войну России с Китаем Вступит ли в эту войну Япония.." Великий князь хорошо понимал причину, витающих в сознании командиров императорского флота, животрепещущих вопросов войны и мира в новейшем двадцатом веке. Китайская война 1900 года явилась в общественное самосознание Империи неожиданным "подарком", как гром в солнечную праздничную погоду. Разумеется, в соответствии с воинской корректностью, все офицеры ждали подробные ответы на подобные вопросы именно от дяди Государя. В кают-компании Корпуса собрались кадетские братья-однокашники. На "Корпусном мальчишнике", в составе которого не было офицеров ниже капитанов первого ранга, по старинной кадетской традиции обращались друг к другу всегда на "ты" - без названий рангов, титулов и званий, но, возвращаясь в "свет", строго выполняли правила аристократического этикета, соблюдая титульные дистанции и воинские уставы. "Мальчишники младших офицеров" не смешивались с "адмиральскими посиделками", которые всегда проходили при наглухо закрытых дверях. "Сор из избы не выносился". Обслуга и посторонние персоны не допускались в святая святых. Снаружи, в морской офицерской форме при обнаженных палашах, стояли агенты секретной императорской службы с каменными лицами. Старшие степенно подходили к шведским столам с изысканными закусками, заставленными бутылками с коллекционными винами всевозможных размеров, с яркими заграничными наклейками. Скромно наполняли хрустальные бокалы и усаживались в кресла. Пили и ели мало. Наступило тягостное молчание. Константин Константинович понимал: офицеры ждут его выступления. Он вышел на середину адмиральского кабинета: - Други, братия мои! Я понимаю вашу озабоченность в этот праздничный день. Китайская война, или, вернее сказать, "Первая Китайская мировая война" набирает обороты. Китай объявил войну Великобритании, Германии, Австро-Венгрии, Франции, Италии, Японии, Соединённым Штатам Америки и нам - России. Царица Китая Цы Си заявила "Декларацию о войне". Великий князь поманил кончиками пальцев личного адъютанта и взял у него пакет документов: - Вот что пишется в этой "Китайской декларации": "Иностранцы ведут себя агрессивно по отношению к нам, нарушают нашу территориальную целостность, топчут наш народ и забирают силой нашу собственность... Они угнетают наш народ, и богохульствуют над нашими богами. Простой народ Китая терпит небывалые притеснения, и каждый из них весьма мстителен. Поэтому отважные последователи "ихэтуаней" сжигают церкви и убивают христиан". Князь грустно оглядел товарищей: - Посольство России в Пекине атаковано, частично разрушено. Среди сотрудников есть убитые и раненые. Китайцы начали массовые убийства христиан. Им вспарывают животы, отрубают головы, насаживают их на колья и победно бегают по Пекину, выискивая новые жертвы. На площади города Тайвань по приказу губернатора Шина публично зарубили топорами сорок пять английских христианских миссионеров. Среди них есть женщины и дети. Китайцы атакуют наш город Благовещенск. Мир на Дальнем востоке закончился, господа. Однако, сегодня в Петербурге, я испытал святую благодать, общаясь с молодой, красивой порослью нашего флота. Мы, бывшие кадеты, все, без исключения на возраст, оставили в стенах нашего родного Корпуса наши юные сердца. Сегодня мы вновь ощутили себя молодыми, здоровыми, сильными, смелыми. Мы остались верны кадетскому братству и нашему Отечеству. И сейчас окончательно убедились, что потомки наши, внуки Великого Петра, приумножат его начинания. Грядущие войны, братья, будут войнами за обладания морями и океанами всего нашего земного шара. Кто владеет морями - тот владеет сушей. Владеть сушей сможет тот, кто покорит миллиардный Китай. Современная христианская цивилизация не может потерпеть сильного Китая. Он, прежде всего, проглотит нашу Сибирь немедленно. А ведь Россия только Сибирью прирасти сможет. Господа, Государь это хорошо понимает. Мы приготовили экономическую, юридическую, военную основу для присоединения Манчжурии к России. Мы построили транссибирскую железнодорожную магистраль и начали прокладывать пути Байкало-Амурской военной железной дороги вокруг Байкала, с целью отодвинуть наши коммуникации от китайской границы. Наши потомки не простят нам потерю Сибири!.. Уже поступают сообщения о подрыве китайскими бандитами нашего железнодорожного полотна. Я вглядывался сегодня внимательно в прекрасные счастливые лица нашей замечательной молодёжи, и сердце моё обливалось кровью скорби: китайско - европейская мировая война - первая ласточка страшных войн нового двадцатого столетия. Дай Бог её потушить! Эти мировые войны будут непростыми. Они будут направлены на полное уничтожение цивилизованного человечества. Прежде всего, будет поставлена глобальная цель: "Полное уничтожение России". От нового века не следует ждать мира. Все страны попадут в котлы сражений на море, на суше, в воздухе. Тень кровавого Перуна летает над нашей головой. Первыми, кто смело примет смертельный бой за спасение нашей Родины, будут наши кадеты - мальчики, которым Бог повелел спасти наше Отечество... Константин не мог больше говорить. Горький ком сковал его горло. По бороде скатилась слеза. Князь перекрестился. Однако, скоро он успокоился, повернулся лицом к адмиралу Степану Осиповичу Макарову и твёрдым голосом спросил командира ледокола "Ермак": - Скажи, Степан, когда твой ледокол уходит исследовать северный морской путь - Точно не могу сказать. Скоро. Пополняем запасы. - Мы ещё не знаем итоги китайской войны. Но ясно только, что, рано или поздно, нам придётся столкнуться с пушками Японии. В будущей войне необходимо знать возможности переброски войск, грузов на дальневосточный театр военных действий через Ледовитый океан. Государь предполагает, что если возникнет война с самураями, то ты, Степан, будешь назначен Главнокомандующим Тихоокеанским флотом России с морской базой в Порт - Артуре. - Сочту за великую честь! - ответил Макаров. Великий Князь, "брат" Константин горячо обнял адмирала России,"брата" Степана: - Вот что, прошу тебя продолжить информацию от имени Генерального штаба Армии и Флота о положении в Китае. - Будет исполнено! - Не сомневаюсь. Расскажи о действиях наших кораблей и морской пехоты. А мне надобно немного отдохнуть перед кадетским балом. - Ты хочешь протанцевать тур с первой красавицей - спросил Макаров низким мягким баритоном. - Да куда уж мне. Осталось только любоваться неунывающей юностью со стороны. Чем дальше в прошлое уходило детство, тем милее становился для Андрея Высацкого родной город Николаев. В кадетской казарме, особенно перед сном, каким-то тихим сказочным родным раем казался широкий берег Буга; старинный парк представлялся огромным лесом; "летний дворец" виделся резиденцией принцессы, которая ведала источником самой вкусной питьевой воды на всём побережье Чёрного моря... Водовозы, развозившие эту кристальную холодную водичку по домам почти даром, были похожи на мышей из сказки "Золушка". Урочище "Спасское", протянутое до дальних "Лесков", каждую весну покрывалось, словно белым снегом, цветущими акациями: "Белой акации грозди пушистыя Вновь аромата полны, Вновь разливается песнь соловьиная В тихом сиянии чудной луны. Помнишь ли лето: над белой акацией Слушали песнь соловья.. Тихо шептала мне чудная, светлая "Милый навеки, навеки твоя". Много лет спустя, во время окаянных дней гражданской войны, этот старинный народный русский романс станет любимой песней бывших юнкеров и гардемаринов. Его назовут гимном Белой гвардии. Но в кадетские годы Андрей ещё не знал, что вместе с Россией будет уворован и этот чудный романс. Кадетские казармы не могли заменить домашнее детство. И чем дальше уходило прошлое, чем чаще вспоминался родной Николаев. Городская Управа боролась с воронами, которые в "Лесках" плодились как саранча: вороньё портило деревья. Взрослые охотники получали лицензию на их отстрел, а потом нанимали городских мальчишек на роль "сыскных собак". Горожане с "винторями" подстреливали чёрных ворон, а пацаны на велосипедах - наперегонки!- собирали тушки каркающих вредителей и привозили их охотникам. Городская казна выплачивала стрелкам гонорар, а те покупали мороженое для гимназистов-"велосипедных собачек". Все были страшно довольны, кроме, естественно, ворон. В Северную столицу южные фрукты привозились не первой свежести. То ли дело - местные ароматные николаевские абрикосы, персики, вишня, черешня, смородина, малина, клубника, яблоки, груши... Всего этого добра всегда было вдоволь, и не только на многочисленных уличных базарах, но и на улицах города: на тележках, телегах, лотках, даже просто на ветках обширных городских садов. Но предпочтение Андрей отдавал арбузам и дыням: разве могли сравниться херсонские сладкие дыни, сочные арбузы с николаевскими бахчёвыми красавцами. В Корпусе Андрею часто снились ярко-красные большие аппетитные арбузные доли, рядом с кусками только что испечённого в русской печке ржаного хлеба. Андрей просыпался голодным и кричал друзьям: - Хочу в Николаев, пожрать арбузы с чёрным хлебом! Многодетная семья Высацких покупала арбузы возами. Воз, нагруженный "монастырскими" арбузами с горкой, стоил всего два рубля оптом. Хранили их в холодном погребе навалом. Плохих не кушали - относили в свинарник. Бабушка Андрея, в девичестве - ладожская княжна Панина - любила Андрея безумно, но это, между прочим, не мешало ей иногда читать внуку назидательные наставления: - Всегда помни, Андрюха! Мы дворяне - служивые люди. От остального населения мы отличаемся тем, что не деньгами, не налогами платим дань Народу, Государству, Царю, Отечеству, а платим мы кровушкой родной - жизнями мужей, детей и внуков. Почему семьи дворянские такие многодетные Потому что дети наши первыми, храбро за Отечество умирают раньше других сословий. У моей мамы было девять сыновей и пять дочерей. Только двое мальчиков, израненные в сражениях, избежали геройской смерти. Умереть за веру, за правду - не беда. Струсить, предать присягу - вот смерть-то настоящая. Когда русачи уходили завоёвывать новые земли, то рвали цепь на кусочки для каждого и брали их в походы, а когда приходили в старости домой с позабытыми лицами, то цепь ту складывали, и, ежели, цепь с разрывами сходилась изломами, то говорили: "Слава Богу, мы снова вместе и среди нас нет чужих иноверцев". Женись рано, Андрюша! Плоди детей много!.. Тогда - любить будешь долго. Жить будешь длинно. Не всё у нас на Руси ладно: земли много, а порядка мало; рожаем вдоволь, а умираем рано. Хотя, что для нас благо - для немца смерть. Простор без конца, а дорог нет. Мосты вдоль рек строим, головы рубим, а потом жалеем - дураков, воров, пьяниц, лодырей жалеем, а умных работящих - гноим. Иной, картуз с кокардой на голову напялит и боярина из себя корчит. Клоп он, а не человек! Гордости у нас незаслуженной выше носа, а спесь из ушей так и вылезает; ласковые слова реже говорим, чем матерные. Народ-то, внучек мой, выживает тогда, когда плодится любовно, размножается в радость, а пищу трудом своим добывает, а не в рабским сгибе. Хлеб-то в вольном труде добывают... Свято место пусто не бывает. Перестанем рожать - сгинем с земли русской, как многие другие народности уже в бытность прошлую навеки канули. К числу дел надобно умение прилагать, а к умению разумно число множественное присовокуплять. Пьяное веселье - заразной болезни подобно: жару много, а бреда - ещё больше! Стакан водки выпил: всё равно, что годами жизни закусил... Хочешь в могилу -- Лакай водочку. Трезвость - всему голова! "Заруби на носу" и помни всегда! Андрей тогда не понимал бабушкиных притчей и ничего "на носу не рубил". Он уставал от её постоянных нотаций. И когда отец послал его в Санкт - Петербург поступать в Морской кадетский корпус, Андрюшка прыгал и кувыркался от счастья. Майский бал - одновременно совпадал с закрытием светского зимнего сезона, и с началом дачного сезона отдыха. Молодёжь слеталась на бал как мотыльки на свет фонарей. Особенно безумно волновались курсистки и гимназистки старших классов, впервые выезжающие в свет. Правда, гардемаринам ещё предстояла морская практика на учебных судах, и потом уж выпадала "летняя штатская жизнь" в косоворотках с велосипедными прогулками. Эх, лето! - Пора мимолётных флиртов, целований под кустами жасмина или в стогу сена. Естественно, не обходилось и без скоротечных "серьёзных" дачных романов. Бывало, в мае юные пары знакомились, в ноябре сходились, а весной играли свадьбы. Но настоящие смотрины невест и женихов происходили на майском балу в Актовом зале Морского корпуса. Николаевская набережная, заставленная сотнями экипажей, десятками новомодных авто, была ярко освещена, хотя большой надобности в этом не было: в Петербурге уже поселились белые летние ночи. В поисках женихов слетались красавицы даже из Москвы. Гардемарины выпускной роты, с цветными отличительными значками на груди, галантно встречали гостей, указывали место для стоянок транспорта; провожали гостей в залу; наводили порядок движения приглашенных; любезно общались с дамами, уделяя их дочерям более пристальное внимание. Как обычно, корпусной бал начинался вальсом из оперы Чайковского "Евгений Онегин" "Средь шумного бала". В море шуршащего шелка, блеска золотых украшений, невесомости пенистого газа, летучих шарфиков, затейливости кружевных оборок, замысловатых причёсок, красных лампасов, синих, красных, белых мундиров, - по традиции бал начинала пара отца и дочери: штатный балетмейстер училища подполковник Гельцер, которого никто, никогда не видел в военной форме, в паре со своей дочерью - мадемуазель Гельцер - выходили на середину танцевального пространства и начинали вальс. Она - вся в голубом, почти прозрачном платье с большим красным бантом на бедре, а он, почти старик лицом, но фигурой - юноша, - в белом фраке с жабо, летал вокруг дочери так легко, непринуждённо, весело, радостно, что, казалось, танцует гардемарин лет двадцати. Они заражали всех гостей бала свободой самовыражения тела и души. За вальсом следовал шаконь, потом мазурка, полька, краковяк, модное танго, фокстрот... Все радостно бросались в круговорот танца: и кружились головы, мелькали ноги, руки, горели губы, сверкали глаза, светились улыбки... Ещё на торжественном обеде Андрей обратил внимание на белокурую симпатичную девушку, сидящую рядом с командиром броненосного крейсера "Дмитрий Донской" -капитаном первого ранга Иваном Лебедевым. Капитан некоторое время преподавал в Корпусе предмет, нелюбимый кадетами, но важный для морского судоходства, под названием: "Навигационная астрономия". Воспитанники так ненавидели этот предмет, что, называя его "Сэр Альманах", тайно устраивали этому предмету потешные похороны. Однако, капитан первого ранга Лебедев заставил учеников любить и уважать его предмет. Часто повторял поговорку Петра Первого:"Не любишь - заставим! Не знаешь - научим! Не умеешь плавать -- утопим". Постоянно "воевать" с кадетами ему надоело, бороться с юношеской ленью осточертело: "У них на уме одна любовь!" В конце концов, вместе с преподавателем Константином Платоновичем Блохиным, с радостью они приняли назначение командовать боевым броненосным кораблём. Не надо было быть физиономистом, чтобы, сравнивая схожесть отцовского лика с лицом красивой девушки, догадаться: белокурая девушка - его дочь. Андрея поразили её большие светло - серые глаза и золотистые волосы. Она стояла чуть в стороне от стоящих кучкой девочек на выданье. Стройная, высокая, красивая, крупная даже в сравнении со своей дородной матушкой, стоящей рядом, она отличалась среди всех невест породистой статностью. Андрей подошёл к Анатолию Ленину: - Кто эта северная красавица - Кого ты имеешь ввиду - А вот ту - в кружевном платье - А-а-а-а! Это же Марина Ивановна Лебедева. Радом с ней - её мамАн, Анна Степановна. А МамАн Марины - подруга моей мамАн! Понимаешь - Да что ты говоришь Естественно. Твоя мамАн - знаменитая баронесса Анна Родошевская! Её знает весь Петербург. - Не язви, Андрей! Не забывай, матушка моя даёт уроки вокала, теории музыки и игры на фортепиано всем тем, кто желает стать вокалистом или композитором. Скажу: у Марины - чудное меццо-сопрано, чтоб ты знал. Её кумир - сам Римский-Корсаков. Кстати, он - бывший кадет нашего Корпуса. А Марина - прилежная ученица моей мамы. - А почему, Анатолий, у тебя фамилия Ленин, а у матушки твоей - Родошевская - Печально, но факт. Мой отец - барон Михаил Ленин - был заядлым кавалеристом. Держал свой конный завод. Увлекался скачками. Однажды упал неудачно, сломал шею и умер ещё до того, как я родился. Матушка не успела с ним даже обвенчаться. Она осталась при своей фамилии, а я вместе с фамилией - по завещанию - получил его угодья, поместья и дачу под Гатчино - в наследство. Вот как! Мой папА был ревнивым мужем. Ходят слухи, что он нарочно упал с лошади, чтобы досадить моей маме. Я этому не верю. А мама верит и постоянно винит себя... - Грустно, но не плохо для тебя, Толя. Теперь мне стали понятны слова в её знаменитом романсе "Хризантемы". Анатолий минорно добавил: - Супружество их было трудным. Много любви, но ещё больше ссор. Да, мама сочинила музыку и слова этого романса от имени моего отца. Помнишь "Теперь я гасну с каждым днём, Но злобы в сердце нет моём, Покорны все своей судьбе мы. Мой друг, меня не забывай И приносить мне обещай Ты на могилу хризантемы..." Анатолий встрепенулся: - Да, что мы всё о печальном... Бал уже начался! Пойдём, я представлю тебя Мариночке! Дай Бог, вдруг она окажется твоей судьбой. Я вижу: ты на неё свой морской глаз уже положил. Пошли, Андрюха, тебе жену выбирать! Анатолий Ленин - красавец, умница, унтер-офицер, богатый завидный жених, всегда одетый с иголочки; весёлый, жизнерадостный сангвиник; первый кадет по математике; танцор, балагур, прекрасный пианист-импровизатор, поэт и композитор, актёр и душа любой компании, безумно влюбился в восходящую звезду цыганского романса Анастасию Вяльцеву. Для закулисного Петербурга это оказалось взрывной сенсацией. После летней морской практики на блокшифе "Моряк" в финских шхерах, вблизи летней царской дачи на берегу залива в местечке Котка, Анатолий решил - перед выпуском на флот - отдохнуть на даче своей матушки, баронессы Анны Радошевской. Случилось так, Анастасия Вяльцева в это время брала у Анны уроки вокала. Анастасия училась петь модные цыганские романсы. Там, в Гатчине, Анатолий с ней и познакомился. Толя приехал в усадьбу в первой половине дня.Входя в вестибюль, услышал чудный сильный женский голос: из музыкальной комнаты на втором этаже разносился по всему дому романс "Не уходи, побудь со мною". На цыпочках поднялся в холл и сел тихонько на диван, вслушиваясь в каждое слово романтической мольбы: "Не уходи, побудь со мною, Здесь так отрадно, так светло, Я поцелуями покрою Уста и очи и чело". Анатолий сидел и верил каждому слову музыкальной поэтики: "Не уходи, побудь со мною, Я так давно тебя люблю. Тебя я лаской огневою И обожгу и утомлю". Слушая эти чарующие звуки, проникающее в сердце, он невольно представлял лицо певицы. Закрыв глаза, рисовал её лик, фигуру, причёску, платье, но умозрительный портрет певицы не получался. Волшебный голос заслонял физический образ: "Не уходи, побудь со мною, Пылает страсть в моей груди. Восторг любви нас ждёт с тобою, Не уходи, не уходи". Тональность "соль-минор" - машинально зафиксировал в уме Анатолий. Когда голос певицы - в кадансе -- задержал трепетно фермату на верхнем "ми-бемоль", дважды умоляя любовника, "Побудь со мной", а потом, утомлённой жаждой страсти, упал - через доминанту - в минорную тонику.Анатолий сдался: легонько приоткрыл дверь фортепианной залы и вошёл в класс. Та, которую он увидел, оказалась более прекрасной, чем он представлял в своих фантазиях. Вяльцева оказалась женщиной из женщин. Анатолий влюбился в Анастасию с первого взгляда. Вяльцева стояла лицом к матушке, сидящей за роялем. Входная дверь была вне её зрения. Анастасия не услышала, как вошёл Анатолий. Но спиной почувствовала, что в зале есть посторонний человек. Лицо баронессы - при виде сына - засияло улыбкой. Глаза матери широко открылись, наполнились радостью. Анастасия повернулась и увидела красивого молодого человека в морской офицерской форме: - Надо же,- подумала Анастасия,- баронесса, женщина бальзаковского возраста, уже более сорока пяти лет! - содержит молодого альфонса!.. Ай да баронесса!.. Браво! Брависсимо!.. Вяльцева на минутку забыла, что она сама не так уж далеко отстала по возрасту от баронессы. Её сын Антон уже пошёл в гимназию, а ей уже - тридцать, и она успела сходить замуж и развестись. У Анастасии было бедное, голодное детство. Родившись в бывшей крепостной крестьянской семье в маленьком городишке Трубчевске Орловской губернии, имея только четыре класса образования в начальной приходской школе, она упорным трудом, с невероятными лишениями, фантастически поднялась из нищеты и бесправия до высот артистки Императорских оперных театров, взошла яркой звездой русской эстрады, вошла в самые знатные круги аристократического общества. В люди её отдали в одиннадцать лет. Она выполняла "половые" работы, то есть - мыла по ночам полы в постоялых домах Киева. За старание и прилежность девочку повысили в службе: перевели в гостевой дом при Киевской опере. Потом ей доверили мыть полы в самом здании театра. В оперном отеле она по совместительству ещё служила "девочкой на побегушках". Бегала за цветами, хлебом, яйцами, мёдом и молоком. По утрам оперная гостиница наполнялась гастролёрами со всего мира. Стёкла артистических "нумеров" дрожали от распевных вокализов и оперных арий. Бывало, Настенька, прижав ухо к двери номера, часами слушала рулады итальянских примадонн. Особенно ей нравились басы и низкие женские голоса.Театр посещала, украдкой, проскальзывая через служебные входы, репетиции и театральные представления. Почти круглосуточное пребывание за кулисами, разумеется, предопределили будущее девочки. В тринадцать лет её приняли танцовщицей в балетную труппу Ленчевского. В шестнадцать - она уже хористка киевской оперетты Сетова. Артистический талант, возможность для господ "поиметь с неё денежки" спасли её честь от множества посягательств. "Певучий самородок" быстро переманили в Петербург. Театры, антрепризы наперебой предлагали выгодные контракты, договоры. Она получила приглашение петь главную партию в оперетте "Периколла". Но недостаток музыкального образования тормозил её эстрадный успех. С появлением свободных денег, стала тратить их на частные уроки дорогих педагогов. Пела всё: народные, цыганские, украинские песни и романсы, оперные арии. Училась аккомпанировать себе на фортепиано и на гитаре. Всегда весёлая, красивая, нарядная, молодая, оптимистичная, она быстро стала любимицей театральной публики всей России. Посыпались заманчивые выгодные приглашения из Мариинского и Большого театров. Мужчины влюблялись, а женщины подражали ей; ревновали к успехам на сцене и люто завидовали таланту. Правда, никто не знал её страшную тайну: голод, холод детства; постоянное недосыпание в отрочестве; ужасные бытовые условия в юности, спровоцировали белокровие - болезнь тогда неизлечимую. Слава, деньги, успех пришли, как бы сами собой. Всё складывалось отлично. К началу века Вяльцева почувствовала в себе лейкемию - рак крови. Она подсознательно решила жить одним днём. Настоящей любви панически боялась. Но женская необузданная страсть прорвалась нежданно при знакомстве с Лениным. Её связи с мужчинами, обычно, не оставляли глубоких следов в сердце. А тут случился -- бунинский "солнечный удар". После ужина они, чумные от неожиданных желаний, гуляли в лесу, держась, как дети, за руки. Иногда целовались. Набрели на русскую баню, притулившуюся в уголке живописной запруды. Баньку топили каждый день - на всякий желанный случай. Неотёсанная сосновая баня пахла горячим деревом, паром и травами. Тёплая вода запруды приглашала к купанию. В погребе нашли вино и закуску: - Хочешь попариться - Хочу! Отхлестав друг друга берёзовыми вениками, шумно бросились в ожигающую холодом воду пруда. Белая ночь Гатчины высветила красоту женского тела Анастасии. Ни раньше ни после, ни он ни она не испытывали такого восторга души и тела. Ещё утром, даже Бог не знал, что это обязательно случится вечером. Ещё утром - на уроке в классе -- баронесса засмеялась, увидав изумление на лице ученицы при появлении сына, угадала в улыбке ироническое предположение: - Он не то, что вы думаете, Настенька. Разрешите представить вас друг другу: - Анастасия Дмитриевна Вяльцева - оперная солистка Мариинского Императорского театра - меццо-сопрано, восходящая звезда сцены, а это -- мой единственный сын, Анатолий Сергеевич Ленин, унтер-офицер Морского корпуса, гардемарин, который в ноябре сего года получит погоны офицера Императорского флота из рук самого Государя. - Какая редкая, красивая фамилия! - пропела грудным голосом Настя, подавая молодому барону ручку для поцелуя. - Мой сын носит фамилию отца, а я, волею судьбы, осталась под своей фамилией К удивлению матери, лицо смелого балагура слегка покраснело: - Между прочим, сын мой - прекрасный пианист, - стараясь вывести сыночка из смущения, добавила внимательная мама. - Толенька, - обратилась баронесса к сыну, - садись за рояль, помоги нам в освоении исполнительского стиля цыганских романсов. Анатолий не сразу очнулся от поражения уникальной красотой Вяльцевой. Для начала бегло прошёлся импровизационными аккордами по клавиатуре фортепиано; прокатился пассажами по всем октавам и, наполнив класс консонансовым доминантсептаккордом, пропел речитативом: - Что будем петь, прекрасная Анастасия Настя тут же включилась в игру: - Ро-ма-нс -- "Признание" - ответила она в стиле оперной певицы. После романса "Признание" их уже нельзя было остановить. Она перепела весь свой репертуар:"Мой костёр", "Чайка", "Тройка", "Калинка", "Утопилась"... Потом перешли на оперные арии Кармен, Амнерис, Далилы... Вечером, на озере, они отдались друг другу молча - в любовном экстазе. Хватило нескольких дней, чтобы чопорный Петербург шептался с придыханием: - Слышали.. Сын Ани Радошевской, гардемарин Ленин, сошёлся с Анастасией Вяльцевой. Ему двадцать, а ей тридцать один! - Что вы говорите.. Не может быть!.. Она сломает ему жизнь!.. - Да, кончился золотой век мужской чести и женской нравственности. Люди потеряли стыд и совесть! - Ай, не говорите! Гардемарины же весело поздравляли Анатолия с мужской победой. Но Ленин с каждым днём появлялся в Корпусе всё более сумрачным - Что случилось, Толя.. На тебе лица нет... -Пойми, Андрей!.. Я не знал, что так сильно умею любить... - А она - А она меня отвергает... - Как так - Я не понимаю! Нам так хорошо вдвоём!.. - Причина Разница в возрасте - Может быть. Да, она старше меня...Была замужем. Есть сын. Я сделал ей предложение... Понимаешь, я хочу быть её мужем... Я пойду с ней под венец...Хоть на край света! - И каков её ответ - Говорит, что я -- молод, что не должен спешить. Но я - жить без Насти не могу. Она не верит... Как быть Может быть, её любовь уже ко мне уже погасла Может быть "забыты нежные лобзания.." - Я думаю: её отторжение -- загадка. В этом есть какая-то её тайна... - Может быть...Может быть, ты прав, Андрей. А если Анастасия любит другого.. - О! Буду драться с ним на дуэли или застрелюсь! Ленин ещё не знал, что Вальцева смертельно больна. Почти сразу же после майского бала, кадеты распускались в отпуск по домам, а старшие гардемарины, после летней морской практики, начинали готовиться к ежегодному храмовому празднику родного училища, на котором сам Государь обещал вручить гардемаринам первые офицерские погоны. Две недели Андрей готовился к новой вольной жизни офицера. Было необычно трудно, после восьми лет казарменной жизни, оказаться на воле. За спиной нет ни друзей, ни боцмана, ни наставников, ни воспитателей, ни замурованного кадета в стене. Ещё в прошлом году на семейном совете многодетной семьи князей Высацких было решено продать родовую наследственную усадьбу с конезаводом и два поместья в Лесках с обширными обустроенными землями, чтобы - на вырученные деньги - купить солидный особняк в Петербурге. Со старостью генерала Высацкого всё сильнее тянуло на Север - на родину его предков. Он слышал от деревенского священника когда-то, что с приближением кончины жизни, всегда тянет обратно, к корням. Старый князь свято верил в вечность жизненного круговорота от Бога к Богу через родную землю: - Душа человеческая таким образом переливается много раз через смерть в жизнь и обратно. Родословная связь Высацких и Паниных началась на реке Свирь и развилась на "брегах Невы". Свирь когда-то служила древней дорогой из варяг в греки. Широкая, красивая, быстрая, полноводная артерия Северной Руси соединила два озера - Ладогу и Онегу. Славяне жили на её берегах испокон веков. Жили земными дарами и упорным трудом, охотой, рыбной ловлей и битвами с иноземными захватчиками. Праотец Иван Высацкий родился среди воды - на острове Кижи. С детства он знал "наизусть" все пороги, водовороты, заторы, притоки, поймы любимой Свирушки. Служил под командой самого Петра Великого. Получил сословное дворянство. Дослужился до звания адмирала. Погиб на Северной войне. Его правнук - Пётр Алексеевич жил в уездном городке Лодейное поле Олонецкой губернии до двенадцати лет, затем был определён в Морской кадетский корпус. Таким образом возникла династия русских морских офицеров - князей Высацких. Выйдя в полную отставку по возрасту, Пётр Алексеевич решил вернуться в Петербург. Подходящий дом в столице отец Андрея искал долго. Наконец, остановился на купчей старинного особняка, построенного итальянским архитектором, на Английской набережной ещё в екатерининские времена. **** МАГДА Глава четвёртая * * * "Мы немецкую свободу Не оставим босоножкой. Мы дадим ей в непогоду И чулочки и сапожки. На головку ей наденем Шапку мягкую из плюша. Чтобы вечером осенним Не могло продуть ей уши" (Генрих Гейне, "БОЛЬШОЕ ОБЕЩАНИЕ" Перевод С. Маршака). *** Берлин не был бы Берлином, если бы не стремился -- время от времени -- считать себя пупом земли. Современную основу понимания "пуповщины" власти заложил Фридрих Великий. Друг Вольтера, коронованный солдат, флейтист из дворца Сан - Суси, любящий музыку Баха и мужчин вместо женщин, поэт, прозаик, философ, оратор, актёр, боевой драчливый маршал, сутками не снимающий ботфорты, почитатель свободы и кнута, соединивший французскую безалаберность с немецкой пунктуальностью, с легкостью превращающий артистов, поэтов, художников в солдафонов и - наоборот. Его влияние на Берлин, а потом и на всю Германию сказалось даже на неповоротливой немецкой речи: знаменитое версальское грассирующее "r" , слетев с его жеманного языка, навсегда поселилось в берлинском диалекте, придавая берлинцам массу шарма, изысканной грубости, непереводимой на другие наречия. Из фридрихского великого яйца германского величия - век спустя -- уже в девятнадцатом столетии вылупился прусак Отто фон Бисмарк, а в двадцатом веке - из королевского яичка, естественно, появился национал-социалистический художник из Австрии Адольф Шикльгрубек, более известный под скромной фамилией Гитлер. Колебались интернациональные национальные идеи -- колебался и Берлин. Однако, если Париж и Петербург трясло уличными беспорядками и бесконечно тошнило от революций, то в Берлине смаковались чашечки в кофешках под Липами - на Unter den Linden - или, равно как и в Лондоне, бесконечно опрокидывались бутылочки пивка в английском пабе, и непременно сохранялась развратная стабильность. Веселье бурлило, несмотря на то, что многие тела молодых мужчин Европы были зарыты стройными рядами в земли Европы. Под белыми бетонными столбиками боевые парни уже превратились в забытые скелеты, а те, кто полуживыми вернулся к родному порогу, отравленные ипритом, проколотые штыками, пробитые пулями, разорванные на куски осколками бомб и снарядов, с отрезанными ногами, руками, со сломанными позвонками, с нерабочими гениталиями, глупо улыбаясь, нюхали героин, тонули в водке, в шнапсе, в джине, в самогонке; лезли в петли, стрелялись, травились крысиными ядами, и прыгали, прыгали, прыгали с высоких мостов и знаменитых башен. После первой мировой город Берлин спивался, веселясь в нищете, в гангренообразной безысходности. Молодая массовая забава - немое кино, заменило хлеб и масло. Духовная и телесная мастурбация вошла в моду. Начался пир во время чумы. Эпоха романтической любви прошлого закончилась. Началась вакханалия сексуальных фантазий. Лесбиянство, гомосексуализм из подворотен, парков вылезли на страницы цветных журналов, во дворцы магнатов, банкиров, гангстеров, жуликов всех мастей; переместились в будуары красавиц, на дачи писателей, художников, режиссёров... Возникла философия прожигателей жизни и самоубийц. Мечты золотого века остались на экранах, на сценах театров, в бесчисленных кабаре, казино, в играх и рулетках... Постепенно жизнь Берлина превратилась в сцену уличного театра: народ спешно надевал театральные костюмы, наряжался в красные, чёрные, коричные, белые, форменные рубашки с галстуками; разрисовывал серые стены домов красными свастиками, серпами с молотом, шестиконечными, пятиконечными звёздами; приклеивал на столбы листовки, плакаты, портреты фюреров или бегал с криками, нагишом, с партийными знамёнами анархистов, пугая старушек из поэтических сказок Шиллера, Гёте, Гейне. Деловые встречи проводились в борделях. Актрисы театра и кино становились жёнами политического бомонда. Простой берлинский бюргер тупо глядел на этот пир венерических радостей, пил баварское пиво, матерился, жаждал порядка, уличной и расовой чистоты: - За что воевали Понаехали тут всякие, цветные носатые сволочи! Мужчину делает женщина не только в физическом смысле: она лепит его своей красотой, добротой, нежностью, заботой, любовью, сексопильностьюи, и ещё, каким-то таинственным, необъяснимым излучением, которое описывается поэтами как "солнечный удар". Подобными ударами ниже пояса обладала Йоханна Мария Магдалина Берентд, или попросту - Магда. Куда бы Магда ни входила, в каком бы обществе ни появлялась, - мужчины столбенели, дамы роняли сумочки, окружающие вещи теряли привлекательность. Грациозная блондинка с гибким телом, умными карими глазами, сразу же покоряла всех, кого встречала на пути. Она великолепно владела немецким, французским, английским языками; изысканно богато одевалась; умела молчать, вникая в каждое слово говорящего и, от природы, была талантливой актрисой. Способная на импровизации, она могла произносить короткие, наполненные глубоким смыслом, яркие речи, соблазнительно покачивая бёдрами. Сокровенная мечта её юности хранилась в тайных уголках души: найти знаменитого богатого гения, выйти за него замуж и нарожать ему кучу прелестных умных детей. Зачатая незаконным образом в чреве красивой двадцатилетней служанки Августы Берентд, она довела генную наследственность до полного совершенства женской хитрости. Виновник её рождения инженер Оскар Ритшель, поразившись красотой новорождённой малютки, вскоре женился на её маме.Вскоре они уехали в Бельгию. Магду поместили в дорогой строгий католический монастырь под Брюсселем. Училась она отлично, легко, с удовольствием, вырабатывая твёрдую волю, самообладание, настойчивость, способность к умению учиться самостоятельно. В монастырских стенах Брюсселя у Магды зародилась идея: искать и найти желанного богатого гения. К окончанию Магдой монастырского образования, её мать вновь вышла замуж за первого своего любовника Рихарда Фридлендера. Отчим удочерил Магду, и она получила новый паспорт на еврейскую фамилию Фридлендер. Однако Фрау Магда Фридлендер продолжила поиски богатого гения для личного употребления. Вскоре подтвердилась поговорка "на ловца и зверь бежит": Как-то зимой, уже будучи студенткой женского пансиона в Хольцхаузене, Магда ехала в поезде Гозлар - Берлин. На какой-то станции в двухместное купе мягкого вагона вошёл представительный породистый мужчина: - Позвольте.. -- раздался рокочущий бас господина, стоящего в проёме дверей - Да, пожалуйста, входите! Оторвавшись от чтения книги, Магда подняла свои лучистые глаза на лицо господина с бархатным голосом. Господин, несмотря на все старания, не смог скрыть изумлённого восхищения. Сработал её эротический магнетизм. - Гюнтер Квандт! Я -- Гюнтер Квандт! Господин умолк. Наступило мгновение изумиться Магде: - Как вы сказали Квандт Тот самый - Какой - тот самый - Ну, тот, кто - рядом с Рокфеллером, Крупом, Родшильдом, Морганом Миллионер - Возможно! -- улыбнулся Гюнтер, -- Я тоже -- капиталист Я делаю Германию богатой! Магда задористо подняла ногу и, задрав немного юбку, показала господину подошву добротного зимнего сапожка. На кожаной подошве отчётливо читалось тиснёное название знаменитой на весь мир обувной фирмы "КВАНДТ" - Это вы - Да. Это я! Через пять дней Гюнтер Квандт -- самый богатый владелец кожаной промышленности Германии -- сделал Магде предложение. В ближайшее воскресение состоялась помолвка.Это был её первый улов: - Ура! Она нашла гения капитализма, да не простого, а мультимиллионера. Быстро - быстро стала заметать всё своё прошлое: сменила еврейскую фамилию на отцовскую -- Ришаль и поменяла католическую веру на протестантскую. Но, родив первенца сына, Магда оказалась законным образом сразу же матерью пятерых чужих детей. У Гюнтера было два сына от первого брака и три мальчика -- дети его погибшего друга, которых он усыновил. В девятнадцать лет Магда сразу же превратилась в многодетную мать: оказалась узницей золотой клетке. Имея миллионы марок в кармане мужа, она не могла их тратить! Мечта юности оказалась дутым блефом! Ко всему миллионер оказался страшным скупердяем от природы и старым, занудным, скучным человеком. Гюнтер был ровесником её отца, напичканный всеми болячками из медицинской энциклопедии: - Подумать только! Он начинал храпеть уже в первом акте Берлинской оперы! Ужас! Надежда на интересную светскую жизнь окончательно рухнула. В одинокой тоске Магда часами блуждала по многочисленным комнатам огромного старинного дворца. Спать ложилась отдельно от мужа, и всё чаще и чаще стала ехидно называть Гюнтера "мой дорогой папочка". Неожиданное утешение пришло в новой любви. Правда, - любовь была не новой, а давней. Первый невинный опыт влюблённости тринадцатилетней девочки и пятнадцатилетнего Виктора Арлазорова. Магдалина тогда ещё училась а берлинской школе имени Вернера фон Сименса. Частная гимназия была престижным учебным заведением. За одной партой с ней сидела весёлая говорливая евреечка Лиза. Они быстро подружились. На переменах бегали на третий этаж -- к мальчикам, вернее - к брату Лизы, к Виктору. Магдалина сразу же в него влюбилась. Витя родился в далёкой России, в городке Ровно в семье раввина. Вся семья Арлазоровых бежала от еврейских погромов, сначала в Кенигсберг, а потом -- в Берлин. Отличник, умник, красавчик; создал в гимназии молодёжную сионистскую организацию. Любовь к Виктору естественным образом втянула Магду в ряды юных воинственных борцов за свободу Еврейской Палестины. Она сняла с шеи католический крестик и взамен повесила золотую звезду Давида. С удовольствием распевала еврейские песни, посещала синагогу; отправляясь в походы в составе отрядов, ночевала в стогах сена, испытав там -- среди одурманивающих запахов травы - трепетную сладость первого любовного поцелуя. Гуляя в обнимку с Витей по пляжу Балтийского моря, она с огромным сочувствием и пониманием вслушивалась в каждое слово его патриотических речей: - Я не немец. Я еврей, тем и горд безмерно. Я постоянно думаю о Палестине! Я люблю тебя, Магда! Но мою великую историческую Родину, Израиль, я люблю больше всего на свете! Не могу я расстаться, ни с любовью к тебе, ни с любовью к своему народу! Вот кончим гимназию, и давай, любимая, махнём в Израиль! - Давай, махнём! Конечно, поедем, Витечка! Плечом к плечу будем сражаться против этих проклятых англичан! Магда вспомнила это счастливое юное время, когда взяла трубку телефона, услышав родной знакомый голос Виктора: - Я могу поговорить с Магдой Фридленлер - Вы можете поговорить с Магдой Квандт. - Вы замужем - Да! - Я мечтаю с тобой встретиться, моя Магдалина. - Назовите место нашей встречи, Витя, и я приеду. - "Hotel Adlon" - Unter den Linden - Жди меня! Через час я буду там. Только царствующие женщины, и то, редкие царицы, королевы, рождённые в гармонии красоты и ума, получившие высшее образование, живущие во власти, познали в реальности магическую силу эротического магнетизма. В новейшей истории первыми научились управлять этой силой актрисы кино и телевидения. Но только умные, страстные, исключительные красавицы по природе своей - обладали волшебным таинственным свойством пленять сильных умных мужчин с первого взгляда сексуальным магнетизмом. Именно таким таинством владела в совершенстве чародейка Магда. За сорок четыре года жизни - Йоганна Мария Магдалина - внебрачная дочь "берлинской надомной проститутки" сменила пять фамилий: Беренд, Фридлендер, Ритшель, Квадт, Геббельс. Она родила семерых детей - одного сына и шесть дочерей; сменила пять верований: католицизм, протестанство, буддизм, иудаизм, гитлеризм; была миллионершей, сионисткой, нацисткой; любовницей Виктора Арлазорова - одного из отцов-основателей Израиля; Герберта Гувера -- племянника американского президента; соблазняла Адольфа Гитлера -- вождя нацизма, канцлера Германского Третьего Рейха. К концу жизни она стала убийцей. Своими руками отравила маленьких прелестных дочерей - плоть от плоти своей: Хельгу, Хильду, Хельмута, Хольде, Хедду, Хайде. Потом она хладнокровно убила себя. В 1945 году, русские солдаты, первыми войдя в Берлин победителями, разгребая пепел её могилы, в груде обгоревших косте нашли бесформенный кусочек почерневшего золота личный партийный золотой значок фюрера; знак их вечной верности друг другу; последний подарок последнего возлюбленного дьявола, но первый символ их адской преданности в зигзагах их причудливой любви. Это было свидетельством, что кости, и этот обгоревший осколок грязного золота принадлежат первой леди нацисткой Германии, некогда красивой, умной женщине, символу германского материнства. Разумеется, что за два года до её свадьбы с гауляйтором Берлина Йозефом Геббельсом, Магда не могла предвидеть трагедию своей судьбы. Но она всегда предчувствовала появление новых любовных наслаждений. Эти предчувствия сексуальных удовольствий творили с ней чудеса: походка становилась почти змеиной, глаза вспыхивали лукавством, на лице проступала таинственная улыбка Джоконды, всё тело её полнилось влечением и выражало тонкий намёк на естественную дозволенность её "аристократической недоступности" Виктор ждал её, находясь в повышенном сексуальном нетерпении. Прошло четырнадцать лет со дня их последних целомудренных поцелуев, но он не мог забыть её притягательности. Даже при одном случайном воспоминании о ней, моментально возбуждался до явного неприличия. Он давно был женат: дочке исполнилось шесть лет. Жил в Палестине под новой фамилией Хаим. Формально он приехал в Берлин на международную конференцию от имени партии Мапай по делам сионистского движения, с английским дипломатическим паспортом, но, в действительности, его тянул в город юности эротический зов очаровательной Магды. Верил, что она обязательно приедет к нему на встречу: стоял, дрожа от нетерпения, на тротуаре берлинского проспекта, внимательно всматриваясь в проезжающие дорогие автомобили, стыдливо прикрывая газетой оттопыренную ширинку узких модных брюк.Красный "Мерседес" он проглядел. Шикарное красное авто проехало мимо прямо к подъезду и остановилось напротив хрустальных дверей отеля Adlon. Магда помахала ему рукой, обтянутой белой, по локоть, перчаткой. Позабыв про свой дипломатический статус, Виктор, как гимназист, подбежал к авто и услужливо открыл дверцу. Он пылал, дрожал от любовного нетерпения. Она, конечно, отметила его восточную возбудимость, протянув руку для поцелуя. Нагнувшись, он заметил в пальцах записочку. Магда без слов быстро повернулась и, соблазнительно покачивая подолом широкого голубого платья, направилась прямо к входу шикарного отеля, знаменитого во всём мире, прежде всего, своими заоблачными ценами. Дрожащими руками Арлазоров развернул листок и прочитал: " 235" Подождав немного, Виктор влетел пулей на второй этаж: дверь номера была полуоткрыта. Без стука он рванулся к ней. Оба они жадно задохнулись в поцелуе. Дрожа от нетерпения, Виктор стал снимать с неё платье. Она не сопротивлялась. Старый ревнивый муж, если не увидит, то всегда унюхает измену молодой жены. С некоторых пор Гюнтер перестал чувствовать нежную податливость губ Магды. Она прикладывалась ими к его устам, как обычно женщины прикасаются ко лбам умерших стариков. Это его насторожило: он стал к ней принюхиваться. И вдруг, поцеловав вечером Магду в затылок, муж учуял запах дорогих сигар! Сам не курил, и Магда никогда не дымила. Ярость затмила его сознание: - С кем ты трахаешься - Я встречалась с папой. - С каким С еврейским или с бельгийским Магда сразу не нашла ответ. Возмущённо вскочила, виляя задом гордо ушла на свою половину дома. Было ясно: развода не избежать. Через минуты, сутулясь, в спальню устало вошёл Гюнтер: - Ладно! В пятницу едем пароходом в Нью-Йорк! Собирайся немедленно! - Куда-куда -- удивлённо спросила Магда. - В Соединённые Штаты Америки! -- отчеканил он чютко. - Возвратимся, поговорим. Мне предстоит подписать несколько выгодных торговых соглашений с американскими фирмами. Билеты я уже заказал. Морское путешествие на белоснежном лайнере "BREMEN" несколько притушило огонь раздора в семье Квандтов. Однако Гюнтер недооценил женскую хитрость супруги.В горячке дикой ревности он поклялся, что после возвращения "выбросит неверную жену на улицу без всякого денежного содержания: - Ты останешься на улице только с тем, что на тебе будет одето! Но не так-то просто было развести "душечку" Третьего рейха. Не на баварскую глупышку нарвался "породистый мужчина". У миллионера Квандта было множество дачных домов и поместий. В одном из амурных домиков Магда обнаружила в секретере магната порнографические фотокарточки любовных утех его молодости. На них были изображены сексуальные игры Гюнтера во всех видах и во всех жанрах. "Пикантные картинки" она прихватила с собой на борт корабля. Пароход уже проплывал мимо Statue of Liberty Enlightening the World, когда фрау Квандт, как бы ненароком, извлекла из саквояжа обтянутый крокодиловой кожей тучный фотографический альбом, и, открыв его, с улыбочкой, сунула под нос изумлённого мужа наглядные "грешки" его бурной любовной молодости:- Вот! Смотри и слушай меня молча, мой милый папочка! Муж взорвался от такой прямолинейной наглости коварной жены: - Это же было давно! Оно не имеет никакой юридической силы! - Ты думаешь Ты не прав, мой муж. На пирсе Нью--Йорка нас встречают десятки корреспондентов свободной американской прессы. Я передам им эти фото! Завтра это фотки увидят миллиона читателей во всём мире! Как ты думаешь: кто захочет вести деловые переговоры с таким грязным немецким аристократом, как ты - Убедила! Ты настоящий дьявол в юбке! Хорошо. Я покупаю это у тебя! Какую сумму ты просишь Я тут же выпишу чек на твоё имя! Назови сумму в марках! - Нет, милый! Я не прошу. Я требую своё! Требую именно то, что принадлежит только мне по праву, и не сейчас, а по возвращению в Германию. Я не могу жить с тобой дальше. Подаю в суд на развод. Прошу, пожалуйста, прекрати устраивать здесь сцены ревности. В Соединённых Штатах я буду вести свою жизнь, как свободная независимая женщина! Оставь меня в покое! Один из богатейших людей Германии испугался громкого публичного скандала. "Король немецкой кожи" Гюнтер Квандт согласился предоставить Магде свободу с прекрасным финансовым приложением: четыре тысячи пожизненных ежемесячных рейхсмарок; покупка в центре Берлина прекрасной квартиры; плата за обучение их сына; тотальная медицинская страховка и право для фрау Квандт вступать в брак по собственному желанию в любое время. На землю Америки супруги ступили, удовлетворённые принятым соглашением. Оба остались при своих личных интересах. Несравненная Магда порхала по небоскрёбному Нью-Йорку сверкающей бабочкой, чувствующей мгновенно физическую, материальную, эмоциональную потенцию знаменитых богатых самцов. Она вновь включила на полную мощность свой чудодейственный эротический магнетизм аристократической доступности при публичной недосягаемости. Однако, грандиозный успех на американской земле её соотечественницы Марлен Дитрих не давал ей покоя. Оставив Квандта, Магда серьёзно начала искать семейное счастье среди элиты Соединённых Штатов Америки: "USA! О, какое огромное богатейшее не паханное мужское поле для таких немок, как я" - думала Магдалина и мечтательно улыбалась. Причальные буксиры, похожие на священных жуков скарабеев, разворачивали и катали, словно навозный шарик, по глади акватории Нью-Йрского залива, гигантский белоснежный корабль, названный в честь города бродячих музыкантов -- "Bremen". Правда, другие историки утверждают, что океанскому лайнеру прилепили на борт это, знаменитое на весь мир название, в честь прекрасного бременского пива. Но, так или иначе, - в шикарных ресторанах парохода - слух пассажиров днём и ночью ублажали изумительные бремеские музыканты, а в каютах и салонах никогда не заканчивались фигурные бутылочки светлого немецкого пивка. Буксиры продолжали суетливо вертеться вокруг огромного двухтрубного лайнера, пытаясь притянуть толстенными стальными тросами его тушу к бетонному пирсу The New Yok Ship Terminal. Пассажиры приготовились к высадке на американскую землю, проверяя сохранность багажа, паспортов, купюр в кошельках, наличие виз, въездных документов, медицинских справок... На палубе класса люкс было просторно. Vip - персоны отличаются от простого народа неспешностью действий, негромкими разговорами, отсутствием суетливости. Обслуживающий их персонал -- стюарды, секретари, костюмеры, гарды - стоят с нагруженными багажом колясками, готовые моментально отозваться даже на незаметный поворот головы господина или госпожи. Гюнтера в деловых поездках сопровождал его личный секретарь Фриц Кросс, а Магда обходилась услугами корабельной стюардессы. Уже в пёстрой толпе встречающих пассажиры различали лица знакомых и родных, а Магда всё не выходила на палубу. Гюнтер раздражённо повернул голову к секретарю: - Hans, Wo ist die Maine - Einen Moment, bitte! - ответил секретарь и бросился к её каюте. Он уже собирался постучать в лакированную дверь, когда на пороге показалась Магдалина. Фриц не сразу узнал фрау Кванд: - Was ist das -- удивлённо развёл он руками. -- Unmoglich! В проёме дверей каюты стояла невероятно красивая женщина. Да, несомненно, точно это была Магда, но чем-то эта обновлённая Магдолина была поразительно похожа на другую, знакомую всем особу. Кого же она так поразительно напоминает И вдруг Фриц осознал: да это же вылитая Марлен Дитрих! Муж тоже не сразу узнал в шикарной даме свою жену. Перед самым отплытием из Гамбурга в Нью-Йорк фрау Магда посмотрела нашумевший новый фильм с участием MARLEN DIETRICH as Lola, Blonde Women. Фильм "The Blue Anlel" так поразил Магду, что она решила: - Америку буду покорять я -- Магдалина, но одеваться буду, как Марлен Дитрих! Женщине аристократического класса, знающей себе цену, быстро "одеться" задуманным образом, представлялось невозможным. Но выход нашёлся: морское путешествие продолжалось довольно долго, а лайнер "BREMEN" нёс в своём чреве невероятное количество ресторанов, буфетов, музыкально-танцевальных салонов, кинотеатров, магазинов, а также объёмную библиотеку с комфортабельным читальным залом. Последнее обстоятельство привлекло особое внимание Магды. Первым делом она принялась просматривать иллюстрированные новости в газетах и журналах.Её интересовали фотографии Марлен. Она нашла подходящее фото: - Вот то, что мне требуется! На глянцевой фотографии Марлен Дитрих с полуулыбкой фривольно сидит в бежевом костюме, в модной шляпке набекрень; рубашка с манжетами; манжеты скреплены золотыми запонками, но, самое поразительное! -- её чёрный атласный шарфик с белыми крапинками. Непринуждённо накинутый на шею, шарфик придавал всему облику актрисы нежный германский шарм. Недолго думая, Магда пошла в корабельное ателье мод и заказала изготовить ей копию платья Марлен. Через четыре дня "ремейк" Дитрих был сшит точно по фигуре Магдалины. Мощные гидравлические лебёдки подтянули "BREMEN" к пирсу. C борта морского великана опустились на землю Нового света широкие сходни. Духовой оркестр американских морских пехотинцев, сверкая на солнце раструбами саксафонов, грянул "God Bless America": From the mountains to the prairies To the oceans white with foam God bless America, my home sweet home. Началось столпотворение. Потекли потоком из радостных глаз слёзы долгожданных встреч. Терминал наполнился громкими криками имён всех народов мира. Объятия, хлопанье по плечам, крепкие рукопожатия, спонтанные песни -- всё это напоминало огромный праздничный бразильский карнавал. Гвалт, невероятный шум, естество самовыражения многонациональной цветной толпы поразил Магдалину: - Как много здесь неполноценных человечков! - удивилась про себя Магда. -- Трудно мне здесь будет. Чету Квадтов встречали представители Германского консульства. Всё происходило чопорно, протокольно: цветы, поклоны, галантные усаживания в дипломатические авто: Willcomme! Bienvenue! Welcom to America! Встречающие обратили с особое внимание на изысканную красоту фрау Квандт. Сам посол Гармании улыбчиво наклонился к уху магната: - У вас - совершенно потрясающая супруга! - Да, действительно. Она "совершенно потрясла мой кошелёк"! -- ответил грустно Гюнтер. Медленно, но верно эти две немки начали стремительную интервенцию в Америку. Марлен победила. Магда отступила. Обе они - с первого взгляда - казались ангелами. Но потом - в сознании многих они постепенно трансформировались в образ "нордической женщины вамп". Вокруг их имён всегда витали противоречивые легенды, сплетни. Общим было то, что они упорно, самостоятельно, самолюбиво, старательно лепили свой имидж, вызывая поочерёдно то любовь и уважение, то злобу и ненависть. Обе превратились для миллионов людей в недосягаемых, мистических идолов. А их различие заключалось только в тайнах их женской натуры.Магдалина верила в мужчин, как в богов. Марлен верила только в вулканическую страсть вне пола, времени, пространства. Они родились в один год. Их родители назвали любимых дочерей одинаковым двойным именем -- Мария Магдалина - в честь святой женщины Иисуса Христа. Но обе они предали веру своих предков. Дитрих сознательно соединила два христианских имени - Мария и Магдалина - в одно: получилось: МАРЛЕН. Коммунисты Германии утверждали, что Марлен составила своё звёздное имя из фамилий фюреров коммунизма -- Маркс и Ленин. Но отбросим шутки коммунистов в сторону. Жизнь и смерть этих очаровательных женщин подтверждает, что души их попали в цепкие объятия оккультизма: Марлен пленилась каббалой, а Магдалина отдалась сатанизму. Одна проживёт 91 год, другая сгорит в 44. Впервые они встретятся и познакомятся на дипломатическом приёме в Белом доме тридцать первого Президента Соединённых штатов Америки Герберта Кларка Гувера. В сопровождении кавалькады полицейских мотоциклистов, лимузин германского мультимиллионера мистера Квандта, промчавшись с воем сирен по Манхетану, подрулил к отелю "Коммодор". Огромное старомодное здание, окруженное со всех сторон небоскрёбами, напоминало гостям, что столицу мира New York City основали европейцы. "The Commodore a commercial Hotel for businessmen and conventioneers that never captured the loyalties of New Yorkers as a meeting place. It was perfectly located, but regarded as charmless and pedestrian inside". Поселились они в "королевском" номере "Коммондора" Гюнтер сразу же уехал по своим делам, а Магда решила пройтись пешком по восточной части Нью-Йорка. В сопоставлении с Фатерландом, здесь всё свершается на бегу: едят, пьют, занимаются любовью, женятся, дерутся, насилуют, убивают, воруют; ворочают демократией и умирают от инфарктов и диабетов быстро и безвозвратно. Но самое странное в том, что образованный человек из Европы как-то незаметно начинал жить ритмами этого космополитического города; любить его панорамы; понимать раздражение, юмор, редкие слёзы; принимать стиль поведения и характер его обитателей. Оглянувшись по сторонам, Магда успокоилась и прошла по мостовому переходу через улицу AT GRANT CENTRAL AND AIRLINES TERMIYALS.Сам случай рекомендовал ненароком поискать счастье в солнечной Калифорнии. Наткнувшись на The Office of Buffalo Central -- на кассы одного из самых больших железнодорожных вокзалов на земном шаре, она заинтересовалась расписанием поездов в восточном направлении. К ней немедленно подошёл клерк: - Чем могу помочь вам - Меня интересует поезд до Лос -- Анжелеса. - О, yes! Вы сможете доехать туда комфортабельно, но с пересадкой до Сан-Франциско. В ближайший понедельник в 2:10 пополудни наш специальный EMPIRE STAIE EXPRESS отправляется из города Буффало нашего штата. По желанию мы доставим вас персонально к вокзалу Buffalo Central. Желаете ли вы заказать билеты прямо сейчас - Please! -You"re welcome! Магда заказала билет на поезд и заплатила стоимость специального лимузина по доставке её к терминалу. Сразу же вернулась в " Королевские апартаменты -- Deluxe King Room of Commodore Hotel. Как только она закрыла двери, зазвонил телефон. На проводе был Гюнтер: - Добрый день, Ма! Завтра в США приезжает Президент Германского Имперского банка Ялмар Шахт (Schacht). По этому случаю Белый Дом устраивает дипломатический приём. Пока мы не развелись, прошу тебя, дорогая, быть со мной на этом приёме и сыграть роль любящей преданной жены. - Ради Великой Германии я, милый, на всё согласна! - Не кривляйся! Это серьёзно. - А я решила съездить в Лос-Анжелос - к моей тёте Розалии. На понедельник заказала билеты на "Восточный экспресс"! - Ну, вот и хорошо. Ты мне уже порядком надоела. - Не хами, муж! Мы же с тобой теперь не супруги, а германские дипломаты. ******** БУБИ Глава пятая * * * Und aufwarts der Sonne entgegen. Mit uns zieht die neue Zaeit. Wenn alle verzagen die Faeuste gebaltit, Wir sind ja zum Lezten beraeit! Всё выше, и выше, и выше Стремим мы полёт наших птиц, И в каждом пропеллере дышит Спокойствие наших сердец! Любимая песня германских и советских лётчиков в годы Второй мировой войны. Музыка общая, слова с одинаковым призывом: "Und hoeher und hoeher ynd hoeher..." "Всё выше, и выше, и вышке..." Сердце Эриха бешено колотится. Он - лётчик! Короткое хлёсткое магическое слово, открывающее перед юностью восторг свободного полёта над землёй. Застыв в монолитной шеренге воинского строя выпускников лётной академии на бетонке военного аэродрома Берлин - Гатов, впервые Эрих Бек сердцем чувствует, что он - летающий рыцарь Великой Германии. Мистика стала реальностью. Отныне он имеет право с гордостью носить шевроны, погоны, фуражку, щегольскую униформу офицера непобедимого Люфтваффе. Крепкие, молодые, стройные, белокурые арийцы, с ярко выраженными нордическими чертами лица, - лётчики истребители врагов Третьего рейха, восторженно вслушивались в слова приказа Главнокомандующего военно-воздушными силами рейхсмаршала Германа Геринга о присвоении им первого воинского звания "лейтенант" и направлении на постоянную службу в боевые эскадрильи. Это было летом 1939 года: Услышав команду "вольно!", взрослые мальчики смешали стройные шеренги, и, словно молодые необъезженные мустанги, запрыгали, заржали; обнимая, поздравляли друг друга; бросали неистово в небо фуражки, пытаясь зашвырнуть их на редкие тучки прекрасного германского неба. Никто из них ещё не предполагал, что очень скоро, не войдя в зрелость, будет сбит в небе Франции, утонет в проливе Ламанша, сгорит заживо в далёкой холодной России... Родился Эрих Бек - в немецкой колонии Циндао, в городе протестантских церквей, кирх, жилых домов в неоготическом стиле ХIX века. Отец работал врачом центрального военного госпиталя. Естественно, он лично принимал роды. Жена Элиза, лётчица, спортсменка, красавица, как подобает немке, родила сына без проблем, легко и быстро. Отец радостно подхватил новорождённого арийца, шлёпнул по попке: малыш звонко закричал. Папа Отто показал сына маме. Элизабет слабо улыбнулась сквозь слёзы и прошептала: - О, мой Бог... Моя детка, мой малыш... Буби... Хотя отец дал сыну имя Эрих, ласкательное имя "Буби" со временем стало неофициально основным и навечно закрепилось за малышом кличкой в качестве боевого позывного псевдонима прославленного лётчика Германии. С приходом Гитлера во власть Германии, семейство Отто фон Бек вернулось в Берлин. Недалеко от Штутгарта Элизабет основала клуб планеристов. Рядом построили большой собственный дом. Когда Эриху исполнилось десять лет, мать взяла сына в первый полет. Случилось так, что "фанерно-брезентовая птица" попала во фронт начинающей грозы. Безмоторный планер начало мотать из стороны в сторону. Эриха прижало к матери. По вибрирующим крыльям планера застучал дождь. За тесной кабинкой бесновался ветер. Летучий парусник крутило в каком-то мистическом танце. Мать с трудом вывела планер из грозы: под крылом поплыл живописный изгиб реки Некар; мелькнул замок Розенштайн; показались знаменитые виноградники земли Баден - Вюртемберг. Элизабет сжимала штурвал дрожащими руками. Приземлились благополучно: - Испугался -- спросила она сына, -- Полетишь ещё раз - Обязательно, мама! Мне понравилось летать в грозу. - Ну, весь в меня! -- сказала мать, и, перекрестив сына, поцеловала своего первенца в лоб. В шестнадцать лет Эрих сдал экзамен на звание инструктора планерного спорта Германии; в двадцать улетел в 10-й учебный полк Люфтваффе в Пруссии под Кёнигсбергом. Так начался его долгий путь к осознанию того, что он получил счастье быть арийцем -- сверхчеловеком, принадлежащим к избранной расе мистических сил, стоящих выше Бога. Урсуле было пятнадцать лет, когда она впервые увидела полёт планера. На лето она обычно ездила из Вейсзаха к бабушке в Штуттгарт. Бабушкин старинный особняк, окруженный цветами, расположился в тихом пригороде Штуттгартер Вайндорф. "Винная деревня" - родина предков Урсулы. Её дед по материнской линии Иоганн Винтербах был знаменитым виноделом, знатным кулинаром швабских блюд. Бабушка Марта Мюллер -- с материнской стороны - в молодости танцевала в кабаре Вайсенхоф, но потом служила экскурсоводом в музее поэта Шиллера. Бабуся часто водила Урсулу по достопримечательным местам курорта. Однажды, прогуливаясь вдоль реки, они забрели на местный планерный аэродром. Неожиданно маленький тупоносый самолётик без винта, бесшумно, как будто выброшенный катапультой в воздух, взлетел над поймой реки Некар. Планер, поднимаемый речным воздушным потоком, сделал круг, и сразу же приземлился. Прозрачный колпак откинулся: на траву спустились два молодых пилота. Один, попрощавшись, ушёл, а другой остался. Урсула, гонимая любопытством, подошла к блондину: - Вам не страшно летать - Нет! Наоборот, очень здорово! - ответил звонким голосом планерист, посмотрев в глаза Урсуле: - Желаете взлететь У Урсулы ёкнуло сердечко - так ласкали его красивые серые глаза: - А вы кто - Я.. Я, Эрих Бек, учитель по планеризму, а это мой крылатый Пегас! Эрих распростёр руки по сторонам, имитируя полёт птицы, и озорно обежал с нарочитыми виражами вокруг девушки. - А я -- фройляйн Урсула Мюллер. - Очень приятно! Она влюбилась в Эриха с первого взгляда Эрих это почувствовал: - Приходите завтра. Для начала я вас подниму воздух в качестве пассажирки. - Придёте - Обязательно, Эрих! Влюбиться девушке с первого взгляда "по уши" в пятнадцать лет, - это страшнее, чем нечаянно проглотить жабу: не спится, не сидится, не лежится, не разговаривается, не читается, тошнит... Думается только о нём, любимом. Утром за завтраком бабушка Марта внимательно посмотрела на Урсулу и сказала: - Да ты, девочка, кажется, втюрилась во вчерашнего летуна - Ну, вот ещё что! Зачем мне это - О, Урсула, любовь зла -- полюбишь и козла! - Козлы не летают... Эрих -- лётчик! -- возмутилась внучка и ушла в свою комнату. Через двадцать минут она, нарядившись в модное белоснежное платье, сдвинув набекрень, почти на ухо, кремовый берет, остановилась, уходя, и буркнула у порога: - Пошла к летающему козлу! Эрих ждал её у планера. Как полагается аристократу с приставкой "фон", семнадцатилетний Эрих фон Бек поцеловал нежную ручку фройляйн Мюллер: - Для начала, Урсула, вам необходимо пройти теоретический курс планеризма. Прошу пройти со мной в класс школы. - Спасибо! Отлично! Но, предлагаю перейти на "ты"! Мы же -- не старики... - Хорошо! -- обрадовался Эрих. В зале учебных планерных аппаратов Эрих усадил девушку на место пилота, и сел рядом. Тоном опытного педагога Эрих, стараясь басить, начал объяснять устройство безмоторного летательного аппарата. Фройляйн, с затуманенным сознанием, широко распахнув прекрасные глаза, стараясь вникнуть в каждое слово учителя, с трудом понимала предназначение всех этих штурвалов, ручек, часиков, кнопочек, тросов, верёвочек, колёсиков, торчащих в каждом уголке тесной прозрачной кабины. Увлёкшись уроком, учитель нечаянно дотронулся до руки ученицы. Она вздрогнула, но руку не отдёрнула. На лице Урсулы засветилась мечтательная полуулыбка почти созревшей женщины, уже испытавшей в девичьих снах томление эротического влечения. Её прелестная обнажённая ножка ненароком коснулась твёрдой мускулистой ноги юного пилота. Оба вздрогнули: - Кажется, мы сейчас свалимся в штопор..., - пробормотал Эрих. Сидя в тесной кабинке планера, почти прижавшись щекой к щеке, они одновременно испытали такой огромный прилив взаимной молодой любви, что Эрих не удержался и поцеловал её нежную мочку уха. Урсула чуть-чуть отпрянула и спросила: - А мы будем летать сегодня.. - Его губы пересохли. Серые глаза потемнели: - Будем! Обязательно будем летать!.. - Спасибо. Ура! Полетели! - Пристегни ремни! Урси потянулась к его лицу и поцеловала пилота. Голова её закружилась. Она готова была отдать ему всё: сердце, душу, тело, судьбу, жизнь... Ему же хотелось немедленно целиком войти в каждую клеточку её существа. Рука чуть коснулась ее груди, но тут он услышал шаги своей строгой мамы. Эрих мгновенно выскочил их кабины планера. Урсула, наклонив голову, невинно водила пальчиком по приборной доске: туда-сюда, туда-сюда... - Чем вы тут занимаетесь -- строго спросила мать. - Вот! У нас появилась новая планеристка, Фройляйн Урсула Мюллер. - Вижу, -- иронически заметила Элизабет, - когда же она появилась - Вчера. Мама сдела круглые глаза. Эрих оправился от смущения: - Сегодня у нас первый инструктаж! - Понятно! А вас, фройляйн, прошу зайти ко мне для оформления документов. Меня зовут Элиза. Я директор планерного клуба. Надеюсь, что наш инструктор пилотажа, мой сын Эрих фон Бек, сделает из вас отличную лётчицу. Сколько вам лет, девочка - Пятнадцать, фрау Элиза. - Ещё не поздно учиться летать, хотя в вашем возрасте я уже летала три года. Итак: жду вас завтра! Элизабет по-военному повернулась через правое плечо и вышла, стуча каблуками лётных крагов по деревянному полу коридоров ангара. Дождавшись, когда мама Эриха свернула за угол, Урсула прижалась к Эриху: - Так мы взлетим сегодня в небо -- она с мольбой заглянула учителю в глаза. - Так точно! Яволь! - Подожди! Одну минутку! -- Урсула огляделась по сторонам, и, убедившись, что в ангаре никого больше нет, поспешно поцеловала инструктора в щёчку. Какая мать не волнуется, узнав о мужской влюблённости сына. Будущая теща, убеждённая от природы в том, что дети рождаются только для её материнской любви и забавы, медленно, но верно, наполняется подсознательным страхом потери сына навсегда, зачатого в сладости, рождённого в боли, родного, самого любимого её Малыша, ее Бэби. Как обычно, мать на волнах своей любви и ревности, инстинктивно пытается всеми способами "спасти" молодого сына от посягательства другой "чужой" женщины на будущее её мальчика. Конечно, говорит на словах "она не против женитьбы сына. Она желает ему счастья и добра", но на деле, зная "эротические связи "малыша" с будущей невестой, всеми способами пытается оставить акты физических отношений сына на более зрелый возраст сына". В этой ситуации все мамы говорят примерно то, что говорила мама Элизабет сыну Эриху после первого планерного "катания" Урсулы в чудесном небе любви: - Я тебя хорошо понимаю, сын мой! У меня нет возражений против твоего выбора. Но пойми же: ты ещё находишься в таком возрасте, когда только-только формируется твоя профессиональная карьера, твоё будущее. В тебе дремлет огромный талант лётчика! Я знаю это как мать и как лётчица. Я знаю, что любовь семейная приносит в дом счастье, покой и материальный достаток. А судьба семьи находится только в руках мужчин сильных, талантливых, образованных. Ты -- мужчина, Эрих! Ты немец, ариец, и этим всё сказано. Мы избранная Богом нация земли. Мы - расовая элита. Арийцы умеют жертвовать настоящим ради великого "завтра"! Наше завтра -- всегда прекрасно! А настоящее -- это мгновение. Оно поедает глупых людей; именно тех, кто не умеет терпеть и ждать. Все дети в какой-то период жизни хотят походить на своих родителей. Эрих не был исключением. Сын подражал маме Элизабет Рейнеке больше чем отцу. Ещё в детстве она заболела авиацией: в её родной городок Хиршберг приехал бродячий уличный цирк. Вместо слонов и бегемотов цирк привез ревущие аэропланы. Вся Германия вставала "на крыло". На городских пустырях закатывались аэропланные представления: цирковые пилоты-акробаты творили чудеса смелости и пилотажа. Разукрашенные в разноцветы, завывающие сиренами, самолёты и бесшумные, как летучие мыши, планеры выделывали в небесах фантастические сальто-мортале. То лётчики становились на крылья бипланов во весь рост и пили шампанское прямо их бутылки; то, помахивая рукой охающей публике из кабинок бесшумно падающих планеров, проносились под мостами бутафорских мостов. Визгливый женский восторг вызывал полёт одетого в доспехи, летающего германского рыцаря. На маленьком юрком самолётике он пролетал ниже трибун над самой землёй, раскачивая крыльями; потом взмывал вверх, делал петлю Нестерова и, перевернувшись вниз головой, чиркнув крылом лётное поле, крючком подхватывал с земли красный дамский платок -- символ романтической преданности. Элизабет Рейнике, став мадам фон Бек, лётчицей высшего класса, не раз проделывала подобное вместе с маленьким сыном, сидящим рядом в кабине планера. Семейная жизнь, рождение сына не помешали ей стать самым лучшим асом Германии, преданной идеям нацизма и самому Гитлеру. Рано утром, на другой день, в то время, когда Эрих поднял свою новую ученицу на учебном двухместном планере "Грюнау Бэби" в воздух, дверь кабинета Отто фон Бек -- отца Эриха и супруга Элизабет -- с треском открылась ударом женского сапога: пред очами почтенного заслуженного профессора медицинского факультета Берлинского университета имени Гумбольдта предстала его супруга - разъярённая Элизабет. Профессор даже вскочил с "учёного кресла": - Эля, что случилось На тебе нет лица! - Ужас! Представляешь! Наш сын влюбился! - Он ещё живой Не умер от внезапной любви - Не шути, Отто! -- Элиза повалилась на диван. - Серьёзная любовь в его возрасте сломает его будущее! Пойми же, он пилот - от Бога! - А я думал, что он родился от меня! Отто улыбнулся, присел рядом с женой, обнял за плечи: - Подумаешь, влюбился! В семнадцать лет это естественный процесс. У мальчиков в его возрасте уже вовсю играют мужские гормоны настоящего здорового немца. Ему уже требуется женщина, секс укрепляет тело и ум мужчины! - Да, какая она женщина Ей всего пятнадцать лет! Девочка! Она сломает ему жизнь! Они любят друг друга как Ромео и Джульетта. Я это видела вчера! - Ну, тогда давай что-нибудь придумаем! Хотя разрушать молодую любовь -- дело глупое. - Я предлагаю срочно продать здесь в Штуттгарте мою планерную школу, наш дом и переехать в Берлин. Хватит тебе мотаться между твоим университетом и моей школой. Тем более, мой учитель Вольф Хиртом обещал содействие в поступлении нашего Эриха в Берлинскую академию Люфтваффе а генерал Эрнст Удет восхищён талантом нашего сына. Ко всему, мне предлагают интересную работу на фирме "Дорнье" в качестве первого лётчика-испытателя крылатых лодок. Разумеется, если о таланте нашего сына говорит герой Германии, кумир молодёжи, то, видимо, именно так нам надо поступить. - Боже, Отто! Как я тебя люблю! Ты такой умный! Ну, настоящий немец! В полёте с Эрихом Урсула чуть не умерла. О, нет! - не от страха, а от любовного удовольствия. Она чувствовала себя птицей, наполненной любовью. Планер бесшумно парил кругами над виноградными холмами. Ей захотелось петь, и она запела в полный голос песню Марлен Дитрих: Give me a rose to show how much you care, Tie to the stem a lock of golden hair, Surely tomorrow you"lleel blue, But then will come a love that"s new, For you, Lilli Marlene, For you, Lilli Marlene. Буби подхватил с Урсулой в унисон. Пилоты любят петь в полёте. Но только сегодня он впервые почувствовал прилив бесконечного блаженства. И готов был выполнить любой её приказ... Вместо - "For you, Lilli Marlene..." он почти кричал ей в ухо: "For you, Ursu Muller!" Прокатившись по траве аэродрома, планер остановился возле ожидающей их Элизабет и опустил лениволевое крыло на землю: - Привет, мам! -- весело сказал Эрих и помог Урсуле выпрыгнуть из тесной кабинки. - Как слеталось - Замечательно! Прекрасно! Как в сказке! -- затараторила Урсула, - жаль, что я должна возвращаться домой, в Берлин, к маме. Эрих побледнел: - А я Ты меня бросаешь, Урси - А ты приезжай ко мне в гости! Элизабет обрадовалась: - Значит ты, девочка, едешь в Берлин учиться О, это хорошо! А кем ты собираешься быть - Врачом! - О, и мой отец врач..., -- вступил в разговор Эрих, но мать перебила: - Мой сын, у меня есть приятная новость для тебя. - У меня от Урсулы нет секретов. Говори, мама, пожалуйста, при ней. - Только ты крепко держись за планер, Эрих, чтобы не упасть! - Держусь! - Тебе, как победителю летных соревнований, генерал Вольф Хиртом прислал поздравительную телеграмму с сообщением о зачислении тебя, мой сын, в высшую школу истребителей Люфтваффе. Поздравляю, Эрих! Твоя мечта сбывается. Эрих растерялся: - В один день -- столько переживаний! Невозможно! Это невероятно! Эрих прищурил глаза, чтобы скрыть слезы. Урсула встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ: - Поздравляю! Пока! До встречи в Берлине! - Ваши дороги могут на время разойтись! -- добавила Элизабет с улыбкой. Урсула Мюллер, несостоявшаяся планеристка, наклонив упрямо голову, почти бегом бросилась к дому бабушки, чтобы успеть уже сегодня вечерним поездом уехать из Штуттгарда в Берлин. Она чувствовала, что мамочка Эриха всеми способами пытается расстроить их любовь. В голове рефреном непрерывно крутилась мысль: - А всё-таки я буду его женой! А всё-таки ОН, будет МОИМ мужем! Будет! Будет! Будет... ****** КРЕПОСТЬ Глава шестая * * * "Как ты можешь смотреть на Неву, Как ты смеешь всходить на мосты Я недаром печальной слыву С той поры, как привиделся ты. Чёрных ангелов крылья остры, Скоро будет последний суд, И малиновые костры, Словно розы, в снегу зацветут" *************************************(Анна Ахматова) Валерий, прислонившись спиной к каменный плитам Петропавловской крепости, с восхищением смотрел на Зимний дворец. Тёмная вода Невы, обтекая стрелку Васильевского острова, стремительно проносилась мимо, напоминая о скоротечности человеческой жизни. Майское лето Ленинграда 1935 года пока не успело согреться под лучами скупого на тепло, северного солнца России: городской центральный пляж Петропавловки ещё не был заполнен обнажёнными телами ленинградцев. Валерий Рогожин любил в отпускные дни приходить сюда, чтобы позагорать немножко и посочинять стихи. Он мечтал стать поэтом, а стал военным истребителем. В 19-м веке в небо засматривались лирики, а в 20-м - пилоты. Любовь к поэзии вложила в его душу мать -- учительница русского языка. Отца он не помнил, ибо отец, ещё до его рождения, пропал без вестей на полях первой мировой войны. Мать никогда ничего о нём не говорила, только однажды сказала, что он был военным, и о его дальнейшей судьбе она ничего не знает. Вскоре мама вышла замуж во второй раз, и у Валерия появился отчим: следователь НКВД. Он то и записал своего приёмного сына в аэроклуб: - Стране Советов требуются не нытики, а бойцы! Впереди нас всех ждёт всемирная пролетарская революция. Однажды взлетев на учебном самолёте к облакам, молодой поэт превратился в настоящего фанатика неба. Валерию хотелось летать и летать бесконечно, а про сочинение стихов он решительно забыл. Вступив в "Коммунистический союз молодёжи" - в комсомол, он искренне заболел идеями Ленина - Сталина. На комсомольских собраниях краснощёкие "пролетарские" ораторы весело восторгались рифмами Демьяна Бедного, Владимира Маяковского, одновременно предлагая "утопить книги буржуазного Пушкина в сладеньких слезах врагов народа". Как все, Валерий Рогозин ходил по улицам с красными знамёнами, с портретами интернациональных вождей коммунизма, требовал на бесчисленных митингах раздавить капиталистических прихвостней, как "поганых псов буржуазного империализма". Он свято поверил в победу мировой пролетарской революции:- Долой сопливые нежности! Долой романтическое упадничество! Да здравствует молодость Коммунизма! Да здравствует Всемирная революция ради свободы, равенства, братства! Раздуем мировой пожар во имя правды, справедливости, счастья рабочих и крестьян! Да здравствует Отец народов, Великий вождь угнетённых народов, товарищ Сталин! Он свято верил всем этим заразительным лозунгам и был готов в любую минуту героически отдать жизнь за святые идеи коммунизма. Правда, в тайном уголке его сознания робко копошилось опасное сомнение: - Зачем же топить стихи Пушкина во имя прекрасных идей всемирного счастья Однако всё быстро разрешилось по мановению одной фразы гениального вождя. Однажды в разговоре о поэзии в кругу верных товарищей, великий вождь всех времён и народов, подняв вверх вместо указательного пальца гения, свою знаменитую курительную трубку, чеканя каждое слово, медленно произнёс: - Пушкин -- поэт народный! Настоящий витязь. Все политическое бюро знало, что их Хозяин сам был поэтом, и тихо разошлось по своим государственным кабинетам. И сразу же негласно, по сталинскому хотению, разрешили смело покупать, держать в домах томики великого русского поэта, народного бунтаря, читать и даже декламировать его стихи в публичных местах при большом стечении народа. Те, кто ещё вчера поливали Пушкина грязью, тут же построились в стройные ряды пушкинистов, подняли над головами его "курчавые" портреты, и принялись учить наизусть его роман в стихах "Евгений Онегин". На сердце Валерия отлегло. Мудрый Сталин восстановил любовное отношение русского народа к Пушкину. Теперь и он, Валерий, мог сочетать романтику литературы с романтикой неба советского военного лётчика. Пушкин был реабилитирован. Жизнь как-то сразу показалась прекрасной и удивительной. Любушка, раздетая до купальника, одиноко сидела на складном пляжном стульчике на полоске песка между стеной крепости и Невой, с томиком стихов Анны Ахматовой. Студентке филологического факультета Ленинградского университета только что исполнилось 19 лет, и так хотелось прилежно учиться и любить, любить и учиться. Девушка строгих моральных правил, она не позволяла себе влюбляться вне брака, тем более, знакомиться на улице. Однокурсники мужского пола не очень привлекали девичье внимание - по причине очкастой близорукости и мускулистой хилости. Воспитанная в строгой интеллигентной семье петербургских профессоров консерватории, Люба находила спасение от нахлынувших страстей природы, прогуливаясь в одиночестве по многочисленным красотам Северной Пальмиры. Разумеется, как всякая здоровая красивая русская молодица - кровь с молоком, как говорят, - Люба мечтала однажды случайно, ненароком, встретить того единственного, неповторимого. Желательно, молодого красивого смелого лётчика, а не буржуазного принца, неутомимого любовника и смелого коммуниста. Не обязательно - на белом коне. Главное, чтобы он был умным, сильным, смелым, любящим человеком - без вредных привычек. Любовь Васильевна Зайцева, то есть, по-простому - Любушка, обладала свойством "второго зрения". Конечно, третьего глаза, способного заменить рентгеновский аппарат, у Любы не было, но она даже затылком чувствовала мужские взгляды, направленные в её сторону. Втайне ощущала магическую красоту своих молодых упругих ягодиц, постоянно привлекающих взгляды случайных прохожих. Какая женщина не любит применять своё тело в качестве победного оружия для окончательной оккупации мужских сердец Загорая на пляже в самом центре Ленинграда, она уже более часа пыталась привлечь к себе внимание молодого стройного мужчины, загорающего у самой стены Петропавловской крепости. Она задействовала все свои чары, пытаясь изо всех сил заставить парня обратить к ней его взор. Но колдовство почему-то не срабатывало, хотя на невском пляже посетителей было мало. Люба, находясь от парня в тридцати метрах, то садилась, то вставала, то прогуливалась по кромке реки, заходила в воду, имитируя попытку искупаться. Тщетно: он не видел её в упор. Иногда наклонялся к подстилке, брал тетрадочку и что-то записывал. Иногда его рассеянный взгляд блуждал по той стороне Невы: от маяков Растрелли к Эрмитажу, от горбатого мостика "Пиковой дамы" на Набережной Невы и обратно. Любу он не замечал! Хам! Мысли юной девушки вертелись с бешеной скоростью пропеллера взлетающего истребителя: - Что же ещё надо сделать, чтобы он взглянул на неё хоть мельком Чёрствый парень! Давай же, подойди ко мне, наконец! -- твердила она мысленно. Но он не замечал её, и всё тут! Вдобавок, взял книгу и с головой погрузился в ее содержание: - Настоящий чурбан! Когда дело касается чувств, любая женщина становится тигрицей, оставаясь между тем "себе на уме". Если мужик не клюёт, то дама быстро меняет наживку. Люба начала атаку на красивого парня. Вскочила с пляжного стульчика и решительно бросилась в воду. Тело обожгло жгучим холодом. Любушка вскрикнула и скрылась с головой в невском потоке. Валерий вскинул голову. Ему показалось, что девушка тонет. Отбросив книгу, он стремглав бросился её спасать. Через несколько секунд был уже рядом. Резко, даже - грубо он перевернул её на спину и, крепко ухватив двумя руками за подбородок, вытянул "мнимую утопленницу" на мель. На мели легко подхватил на руки и понёс на берег. Люба прикрыла глаза, но крепко держала двумя руками своего "спасителя" за шею. Знакомство состоялось. Взаимная любовь с первого взгляда круто изменила жизнь Валерия и Любаши. Их время разделилось на "до" и "после" Петропавловского пляжа. Осенью сыграли скромную свадьбу, а в декабре 35 года Валерий получил новое назначение по службе в город Петрозаводск. Люба "по семейным обстоятельствам" перевелась на заочное отделение Университета и уехала вместе с мужем обустраивать новую жизнь в военном гарнизоне. Как полагается, через девять месяцев после скромной свадьбы у Рогожиных родился Олег. Не каждая и не сразу, но почти все женщины начинают понимать, что их настоящее женское счастье покоится в семье и материнстве. Всё остальное, кроме её ребёнка и любимого мужа, отодвигается на второй план. Новая, всёпожирающая родительская любовь к малышу, порою разрушает любовь эротическую, но чаще - она даёт, особенно женщине, совершенно новые сильные ощущения счастья души и тела. Семейная жизнь превратила Любушку в красавицу. Гарнизонная жизнь жены военного пилота не казалась ей тягостной. Конечно, столица Карелии -- Петрозаводск не мог ровняться с Ленинградом, со второй современной столицей России. Однако, малый скромный город на берегу Онежского озера был прекрасен бесконечным простором воды и неба, первозданной тишиной, лесной свежестью, красотами природы, а главное - весёлым нравом и добротой его жителей. Ранее Валерию и Любаше это город почему-то представлялся неким невзрачным собранием десятков высоких индустриальных труб, круглосуточно извергающих чёрный дым в чистое небо. В действительности Петрозаводск оказался опрятным, уютным городком, удобным для работы и отдыха. Жители Карелии поражали какой-то особенной деликатной любезностью, утраченной обывателями современных огромных мегаполисов. Особенно их поразил маленький островок Кижи, затерявшийся в шхерах Онежского озера. Оба они испытали огромное наслаждение, когда, тесно прижавшись друг другу, стояли на верхней палубе старинного прогулочного парохода, освящённого отражением летнего солнца в бескрайном зеркале чистой северной воды, неожиданно, как в сказке, увидели двадцать две главы деревянной церкви Преображения. - Боже, как мне здесь нравится... Райский край! Хотя с тобой, ненаглядный мой, рай и в шалаше, и в любом месте на земле! - И мне с тобой здесь так хорошо,- ответил Валерий жене. - Посмотри, посмотри! Туда, справа по борту! Какая красотища -- этот Ивановский остров! Если бы они тогда знали, что через четыре года - 27 сентября 1941 года - Любаша найдёт смерть на этом острове. В Европе вовсю будет свирепствовать третья мировая война. Немец с финном уже подступит к Петрозаводску. Валерий будет сражаться в небе над Старой Ладогой, а Любашу и её четырёхлетнего сына Олега, в составе жён русских лётчиков Бесовецкого авиационного истребительного полка, командование будет пытаться на последнем пароходе переправить на противоположный берег озера. По мистическому совпадению, именно на этом туристическом пароходе они тысячу лет тому назад, - ещё до войны - плыли в мирное счастье мимо чудного сказочного острова. Как всегда неожиданно, из облаков свалились два немецких самолёта. Стояла ясная солнечная погода. Немецкие пилоты видели, что палуба усеяна женщинами и детьми. На пароходе не было оружия. Самолёты безбоязненно кружились вокруг белого прогулочного судна. На всякий случай мамы надели на детей спасательные жилеты. Судно было переполнен беженцами и тяжелоранеными солдатами. На всех пассажиров спасательных средств не хватало. Молились все, даже коммунисты. Но пилоты молитв не слышали. Трассирующие пули прошили капитанскую рубку: машины парохода заглохли. Второй самолёт прицельно сбросил бомбу. С палубы в воду посыпались люди. Раненая Любаша из последних сил толкала сына к острову Она, теряя сознание, вытолкнула Олега на песчаный берег и упала. Олег еще долго сидел возле мёртвой мамы и, время от времени, теребил её за белокурые волосы: - Мама! Мамочка, не спи! Мне страшно! В живых остался один только Олег. К вечеру на остров высадились немецкие десантники. Любу закопали под сосной, а могилу её сравняли с землёй. Мальчика на торпедном катере переправили в уже оккупированный Петрозаводск и поместили в детский концентрационный лагерь. Но тогда, ещё в далёком 37-го году, Валерий и Любаша спокойно вернулись в свой гарнизонный домик аэродрома Бесовца. Дома их ждал сюрприз. В начале лета к ним приехала бабушка Катя погостить, а заодно присмотреть за внуком. Мама Валерия -- Катерина Владимировна, став бабушка Катей, души не чаяла во внуке. Как-то вечером, гуляя в саду с Валерием, она сказала: - Валера, сын мой любимый. Поклянись мне, что навсегда сохранишь нашу с тобой семейную тайну. Я уже старею. Чувствую -- жить осталось мало. Мир падает в пропасть. Человеческая жизнь перестала иметь какую-либо ценность. Ты доложен знать о себе всё и молчать даже при пытках. Мне трудно говорить тебе это. Твой отчим Иван Хмелёв -- мой третий муж. Вторым мужем был капитан третьего ранга императорского флота Рогозин. Его расстреляли красные матросы в восемнадцатом году. Потом этих матросов расстрелял маршал Тухачевский, подавляя Кронштадское восстание моряков против большевиков в двадцать первом. А вот совсем недавно наш любимый вождь товарищ Сталин расстрелял маршала Тухачевского. Твой настоящий отец - князь Андрей Высацкий, капитан первого ранга, однокашник Рогозина и друг адмирала Колчака. Он выкарабкался из расстрельной могилы и приполз в мой дом. Я его выходила и полюбила. Андрей ушёл на юг к белым. Жив ли он сейчас Я не знаю. Иван Хмелёв, как чекист, ловил твоего настоящего отца . Слава Богу, не поймал... Но,... поймал меня, в конце концов. Мне оставалось только два выхода: быть расстрелянной без суда и следствия или же выйти за Ивана замуж. А ты, Валера, уже шевелился в моей утробе. Что мне было делать Во имя сохранения твой жизни -- я вышла замуж за Ивана... Он спас нас с тобой от верной гибели. Твой, мой, любашин Олежка -- внук князя Высацкого. Наша тайна -- это залог жизни твоего сына. Валерий молчал. Они присели на скамейку. Мама плакала: - Я не имею права унести эту тайну в могилу. Ничего не говори Любе. Вообще, никому, ничего не говори. - Спасибо, мама! Клянусь, - это умрёт только со мной. - Мой отчим знает об этом - Догадывается. Но, прошу тебя, не меняй к нему отношение. По природе своей он хороший человек, и я его полюбила. И он полюбил меня и тебя. Ты стал для него родным. - Я тоже его люблю, мама. Он воспитал меня, поднял на ноги, сделал из меня мужчину, пилота, офицера. Самая страшная кровавая бойня человечества начиналась как представление тривиального водевиля с костюмерным переодеванием артистов войны (провокаторов) под бравурную музыку полковых оркестров и министров пропаганды. Главные действующие лица глобального спектакля "Пушки вместо масла" к этому времени уже определились: Гитлер, Черчилль, Сталин. Разумеется, это "великолепное трио", играющее с огромным удовольствием на судьбах миллиардов людей из всех частей земного шарика, явились на мировую историческую сцену лишь исполнителями "смертоносной симфонии", авторы которой до сих пор скрыты под плотными масками секретности. Музыку войны заказывали одни, сочиняли другие, а исполняли фюреры, вожди, короли, цари, диктаторы, президенты, генералы, премьеры, министры, демократы, либералы, адмиралы, банкиры, мафиози и прочие честные, но очень самоуверенные тщеславные люди. К знаменитому "Трио" главных игроков второй мировой войны" со временем подключились Рузвельт, Де Голь, Маннергейм и многие другие. К концу тридцатых годов Гитлер, Черчилль, Сталин быстро превратились в творцов симфоний пушечных канонад, авиационных бомбардировок и танковых баталий. Человеческая жизнь их не интересовала. Их радовали звуки смерти тотального уничтожения вражеских народов. В зашторенном кремлёвском кабинете Иосифа Виссарионовича Сталина (он же Джугашвили, Коба, Хозяин, несостоявшийся священник, неудавшийся поэт, боевик -- террорист) постоянно витала атмосфера необузданной тревоги. Всё вокруг было рационально, скромно. По-домашнему пахло трубочным табаком; мирно цокали куранты старинных напольных часов; на письменном столе блестел хрустальный графинчик с водой; на прикладном столике - два телефона: вертушка и чёрный аккуратный телефонный аппарат "Адера". Под большим портретом Карла Маркса стояло простое кресло, а сам он, "Отец народов", как обычно, стоя на толстом афганском ковре в центре кабинета, создающим зловещую тишину, приветливо встречал посетителей. Именно тишина кабинета Сталина, его неслышные шаги, глуховатый прокуренный голос, медленная речь с грузинским акцентом, оспинки на его рябом лице, зеленоватые внимательные глаза приводили, даже боевых смелых генералов, часто смотревших в глаза смерти на поле боя, в ступор страха и покорности. Конечно, они, все его гости, хорошо знали смертельную силу его красного карандаша, стоящего наготове в симпатичном стаканчике на широком столе "Учителя". Красный карандаш был всегда готов послушно выполнить его волю: "прыгнуть" в правую руку, чтобы размашисто перечеркнуть фамилию любого человека одним коротким ёмким росчерком: "расстрелять!" Совершенно другим человеком был Черчилль Унистон Леонард Спенсер, герцог Мальборо, Премьер-министр Великобритании, консерватор, военный и морской министр, либерал, историк, писатель, аристократ, офицер, выпивоха, и просто толстяк с постоянной гавайской сигарой во рту, с армянским коньяком в карманной фляжке, любитель солёного юмора и колкого острого словца. Как-то Черчилль был в Москве в гостях у дяди Джо. Так он за глаза называл Сталина. Время было военное. Россия жила впроголодь на сухих пайках, а для дорогого английского друга Чилла в Кремлёвском царском зале, сверкающем хрустальными люстрами, накрыли от всей хлебосольской грузинской души Хозяина банкетные столы, ломившиеся под тяжестью разнокалиберных бутылок, графинов, флаконов водок, коньяков и прохладительных напитков и соков. Столы украшали жареные поросята, козлятки, барашки, фаршированные индейки, огромные рыбины: сёмга, лосось, форель, стерлядь; красная, чёрная икра в художественном окружении тортов из мороженого на фоне ваз с цветами и виноградом, и прочими горками овощей и фруктов. На отдельных белоснежных столиках стояло английское пиво. Когда под звуки Кремлёвского военного оркестра широко распахнулись двери банкетного зала, и грузный Черчилль увидел это съедобное великолепие, он повернулся к Сталину, и, широко улыбаясь, поднял два пальца в победном знаке "Виктория": - Вы, Ваше превосходительство, большой мастер по международным сюрпризам! Перед таким "вооружением" трудно устоять! Сталин, довольно поглаживая усы, повернулся к переводчику: - Надеюсь, что Вы, господин Премьер-Министр и президент Рузвельт, Англия и Америка не останетесь в долгу перед нами и, наконец-то, откроете долгожданный Второй фронт в Европе против голодного Гитлера. - Само - собой! -- ответил Черчилль, наливая первую рюмку русской водки. Здравицы следовали беспрерывно. Рюмки, бокалы не успевали опрокидываться. Адъютант Сталина с беспокойством стоял за спиной вождя. Шутник Уинстон устроил с дядей Джо соревнование: кто больше примет на душу спиртного, английский солдат или русский революционер Сталин пил на равных с Черчиллем. Когда Английского лорда из банкетной залы выносили на руках в старинную царскую опочивальню четыре английских морских пехотинца батальона охраны Британского посольства, адъютант Сталина робко дотронулся до локтя вождя: - Разрешите помочь вам, товарищ Сталин - Отстань! Не бойся, генерал. Россию я никогда не пропью! А толстяк Черчилль Да завтра он на переговорах будет вертеться у меня, как карась на сковородке! За Победу России можно иногда и выпить! Не велик грех! Веселье продолжалось до утра. Все гости были довольны, пьяны и сыты, словно за стенами Кремля не текла ручьями по всей земле людская кровь; не разрушались города, не носились в воздухе крики умирающих, стоны раненых, плач обездоленных. Словно в блокадном Ленинграде, в бывшем Санкт- Петербурге, обезумевшие от голода люди не ели друг друга; не дымили день и ночь крематории немецких концлагерей, сжигая людей; не замерзали в сибирской тайге политические заключённые ГУЛАГа; не умирали под обломками своих домов невинные женщины и дети английского Лондона и немецкого Дрездена; не тонули в ледяных водах, торпедированные подводниками адмирала Денница, санитарные корабли с ранеными и больными; японцы не заражали миллионы китайцев смертельной сибирской язвой; словно в сотне метрах от банкетного зала Кремля, голодные бандиты не убивали детей, чтобы украсть хлебные карточки. Голод не понимает сытости. Мир никогда не поймёт войну. Задолго до этого рокового года по всему миру, тут и там, началась настройка звуков войны. Камертоном послужила Испания. Война в Испании только формально называлась гражданской. По существу сражений -- это была международная проба интернациональных убийств с помощью авиации и новых военных технологий. Германия тренировала свою авиацию. Русские испытывали тактическую выносливость бронетехники, а Америка получала богатый опыт торговли оружием. Франция веселилась, развлекалась, занимаясь демократическим словоблудием. Секретный радиосигнал генерала Франко "над Испанией чистое небо", призывающий к восстанию армии против Республики, оказался пророческой издёвкой: чистое небо над Испанией превратилась в задымленное военное небо над всей Европой. Теория домино обрела практику. И пошло, поехало: В субботу июля 17 дня 1936 года. Генерал Франко посылает условный сигнал к началу войны. В воскресенье началась высадка марокканского десанта в Испании с пароходов "Чуррока" и "Сиудад де Алхесирас". Поток крови прорубил себе глубокое русло. За два с половиной года первая проба массовых убийств во второй мировой войне унесла на тот свет одну треть миллиона жизней. Преддверие мировой войны открыли два агрессора -- Польша и Германия. В единении они вероломно нападают на Чехословакию. В течение скоротечных атак польских танков, при поддержке германской авиации, Польша захватывает и присоединяет к себе чехословацкую область Тешена. Сталин подхватил эстафету: и июле он приказал генералу Жукову начать боевые действия против Японии на сходе двух границ у озера Хасан - СССР и Кореи. Через несколько дней начались бои у реки Халкин - Гол на границе с Монголией. Сражались две огромные армии -- советская и японская. Лязг танков с Запада перекинулся на Дальний Восток. В конце августа 1939 Сталин провёл секретное совещание с Высшим командованием Красной Армии. Вождь был явно не в духе: - Приближается вторая мировая война. Мы обязаны быть к ней быть готовы. Война неизбежна. Лицо Сталина было серым, в зелёноватых глазах вспыхивал зловещий желтый огонёк: - Пришло время собирать "камни" нашего государства, выброшенные за наши границы революциями и гражданской войной. Границы Российской империи должны стать мировыми границами Советского Союза. СССР есть и навсегда останется исторической наследницей земель Императорской России. Нам надо хорошо подумать: как вернуть в наши коммунистические объятия Финляндию, Прибалтику, Пруссию, Западную Украину, Словению, Словакию и Польшу. Закончив на Западе, будем думать об Афганистане, Югославии и о Дальнем Востоке. Город Дальный и Порт-Артур мы обязаны вернуть социалистической Родине. Для начала начнём с Западной Украины, Бессарабии, Буковины и Финляндии. Скажу вам прямо, товарищи: мы к реализации этих планов ещё не готовы. Но будем всё делать, чтобы столкнуть Гитлера с Черчиллём. Пока два капиталистических империалиста будут душить друг друга, мы укрепим наш народ, нашу промышленность, нашу армию. Время работает на нас, товарищи! Крепости наших врагов должны быть разрушены любой ценой, желательно их же руками. Каких только крепостей не бывает на свете. В библейском понимании этого слова, крепость -- Festung, fortress, forteresse, saldezza, solides - природная преграда, или - искусственное сооружение защиты от смерти; в военном понимании -- цитадель, земляное, каменное, бетонное укрытие, стальной вал, гарнизон, база, город с постоянными солдатами, и прочая вооружённая фортификация для круговой обороны при нападении противника. Но чувственное понятие крепости воспринимается, особенно женщинами и детьми, в ощущении крепкой мужественной спины отца, друга, мужа, защитника Родины. Для мужчин основой личной безопасности является государство, дом, закон, сила, богатство, армия. В личном плане для всех людей самой крепкой, надёжной, душевной крепостью выступает любовь - любовь к жизни, к родителям, к детям, к дому, к семье. Конечно, любовь бывает тихая и бурная, платоническая, святая, духовная и телесная, сексуальная, иногда трагическая. Но, как утверждают философы, самая сильная любовь -- это любовь к власти. Её сила в том, что она открывает сладостные двери в мир всёдозволенности одних и рабской покорности других людей - всех рангов, всех сословий, всех званий. Главный инструмент любви к власти -- это страх унижения, страх боли, страх смерти. Кто управляет страхом -- тот владеет миром. Страх покупается, предаётся, продаётся. Только один дух свободы и святой веры обходит стороной куплю-продажу человеческой совести. Диктаторы двадцатого века отличаются от диктаторов древнего мира тем, что сами они не рубят мечами головы оппонентам, не подсыпают соперникам своими руками яды, не душат любовниц в постелях, а ведут, чтят благопристойный образ жизни: пишут стихи, слушают классическую музыку, посещают оперу, пишут или коллекционируют живописные картины, лепят скульптуры, сочиняют романы, походя объявляя войны, милуют бунтовщиков, или устно приказывают бросать людей в тюрьмы, подписывают перед вкусным обедом расстрельные списки, и даже позволяли себе влюбляться в прекрасных дам и ласкать детей. Всё могут короли! Но есть у них маленькая слабость: неумолимая покорность красоте. Все они тянулись неудержимо к красивым женщинам, к красивому быту, к великолепным дворцам, к красотам природы, живописи, к шедеврам искусства, а кровь их жертв течёт мимо их взоров. Стоны умирающих не долетают до их ушей. Все три композитора самой кровавой реальной симфонии новой мировой войны двадцатого века -- они же главные дирижёры 2-й вакханалии безумия -- Гитлер, Сталин, Черчилль -- были связаны между собой не только страстной любовью к власти, но и общими женщинами, прекрасными, как по телосложения, так и по умственному содержанию. Упоение властью творит чудеса с революционерами. Подняв народы на борьбу против королей, царей, императоров, во имя утверждения свободы, братства, равенства, певцы вооружённых восстаний быстро начинали мечтать о царских тронах, об императорской власти, о королевских условиях жизни, о покои у обстановке роскошной комфортности. Когда, у тебя есть всё: власть, деньги, почёт, наслаждения, уважение с преклонением, то появляется желание поиметь счастье большой чистой романтической любви. Секс подневольных рабынь никогда не давал хозяевам жизни возвышенную радость, искренно любящей, свободной женщины. Прыгающие одним махом "из грязи в князи", политические маргиналы, сразу же оказывались в котле аристократического цинизма. Разница была в том, что в низах голову рубили скотским топором по ночам, а в верхах вежливо, с улыбкой просили поиграть в "русскую рулетку", или устраивали пышные похороны после "совершенно случайной, но управляемой катастрофы" Всю свою диктаторскую жизнь "борцы за свободу" ищут свободолюбивых прекрасных женщин, предпочтительно дам знатного происхождения из той среды, с которой всегда боролись. В них они пытаются найти образы своих строгих матерей. Самым ярким примером перерождения революционера в монарха может служить биография Наполеона. Молодой свободолюбивый младший лейтенант королевской артиллерии, якобинец, корсиканец, разделяющий взгляды, - первобытного для Европы,- коммуниста Робеспьера, через двадцать лет кровавых войн за свободу во многих частях земли, в католическом дворце Нотр - Дам в Париже, из рук папы Пия VII, принимает большую императорскую корону, как символ венчания и помазание на царство Наполеона, нетерпеливо выхватил из рук папы большую корону, некогда принадлежащую королю Карлу Великому, и сам себе водрузил на голову. Диктаторы не желают получать лицензии из чужих рук на право безнаказанного убийства всех и вся. Они это право берут сами Так же поступил Гитлер и Сталин. Исключением из них - был Черчилль. С Наполеоном его карьера сравнима с большой натяжкой, но всё же - сравнима: Наполеон начинал свой путь к безраздельной власти со звания офицера артиллерии; Черчилль пустился в политические игры, надев униформу гусара четвёртого королевского полка. Австриец Гитлер начал свой взлёт на вершину Германской власти в звании ефрейтора. Грузин Сталин примышлял грабежом русских императорских банков на нужды революции во имя освобождения от царских оков Дома Романов. Все они, вступив на первую ступеньку карьерной лестницы, некоторое время испытывали хроническое безденежье. Но всех троих от окончательного падения в беспросветную нищету избавили женщины, которые полюбили их, действительно, уникальные свойства. Все трое обладали мужской харизмой: Черчилль отлично фехтовал, элегантно гарцевал на ипподромах, великолепно читал стихи Шекспира, мастерски рассказывал анекдоты. Гитлер был любвеобильным галантным молодым человеком. Женщины с первого знакомства влюблялись в романтического художника, автора светлых, чистых акварелей. Адольф легко раздавал дамам всех возрастов поцелуи, поцелуйчики, букеты цветов, шоколадки, конфетки, сувенирчики. Он слыл уникальным дамским угодником. Сталин влюблял в себя сдержанной, но магической сексуальной энергией кавказского "мачок". Иосиф прекрасно пел грузинские песни. Сочинял стихи, любил терпеливо слушать постельное "воркованье" его многочисленных любовниц из мира искусства. Все три композитора самой кровавой реальной симфонии новой мировой войны двадцатого века -- они же главные дирижёры вакханалии -- Гитлер, Сталин, Черчилль -- были связаны между собой не только страстной любовью к власти, но и общими женщинами, прекрасными, как по форме, так и по содержании. Диану Мосли - в девичестве Митфорд -- историки называют не иначе, как "прекрасная английская леди Гитлера и Черчилля". Прекрасная леди родилась в семье строгих викторианских нравов. Воспитанная в родительской строгости, на " презрении к сексуальным знаниям, на отторжении любовных влечении", на бесконечных "табу на случайные знакомства с мальчиками, Диана к 17 годам выросла прекрасным целомудренным цветком. И только она одна чувствовала в себя огромную взрывную силу, дремлющего в её стройном, женственном теле, "динамита" любви. Родители не замечали, или не хотели замечать в юной дочери, ярко выраженные наклонности к флирту. И только один её двоюродный дядя Уинстон Черчилль, будучи Канцлером британского казначейства, прошедший в молодости школу службы в далёких гарнизона, да ещё во времена военных действий, видевший в перерывах между боями, только "полевых" шлюх высокой пробы, намётанным солдатским глазом дал племяннице точное прозвище - "динамит в юбке" А "Динамит" лихорадочно искала случай, чтобы побыстрее отдаться какому-либо знатному знаменитому зрелому мужчине. И такой случай ей представился: Она не раз гостила в имении Черчиллей. Дом Уинстона Леонарда Спенсера всегда притягивал знаменитостей всех жанров со всех сторон старой доброй Англии. Английская аристократия, с иронией гордилась, что практически вся старинная кастовая английская знать -- между собой есть родня, то дальняя, то ближняя, но, всё -- равно, повязанная между собой кровной ниточкой. Природа щедро наградила Диану красотой, умом, железно волей, литературным талантами талантом очаровательного соблазнения. Многие аристократы пытались "подъехать" к юной лолите, но она выбрала живописца Уолтера Сккерта: - Не желаете ли, сэр, познакомиться со служебной квартирой моего дяди Уинстона на Даунинг - стрит, 11 - Это было бы великолепно. Это возможно - Мне всё возможно! -- кокетливо ответила прелестная Диана и пригласила художника в служебный Rolls -- Royce. Мечта девственницы свершилась: они остались на ночь в знаменитой служебной квартире британских премьер- министров. Невинная "крепость, племянницы Черчилля была сломана. И пошло -- поехало: Едва ей исполнилось 18 лет, она быстро вышла замуж за Брайна Гиннесса из семьи пивного магната Уолтера Гиннеса. Несмотря на рождение двух сыновей, Диана продолжала посещать аристократические салоны. В Европе блистала красота Марлен Дитрих. Но немецкая красота Марлен Дитрих не затмила красоту двух англичанок -- сестёр Дианы Гиннес и Юнити Митфорд, по клички Бобо. НА одной из вечеринок Диана встретила успешного политика, уже успевшего набрать авторитетный вес в британском обществе, Освальда Мосли. Они весь вечер, сидя на диване, прижавшись друг к другу, признались в любви к идеям фашизма. Незаметно начали признаваться в любви друг к другу. Ночь провели в объятиях, а утром начали бракоразводный процесс. Вскоре Диана Гиннес поменяла паспорт на фамилию Диана Мосли. После медового месяца, Освальд приступил к созданию парламентской партии "Британский союз фашизма" После первой мировой войны в победное шествие по странам Европы двинулась модная расовая идее фашизма. Рождённая в Италии, идея превосходства белой расы через Германию перекинулась на остров Британского Льва. Образовалась группа British Fascisti , которая переросла в Английскую имперскую фашистскую лигу. Более 70 процентов молодых британцев, согласно опросу Гэллапа, предпочитали отдать свои симпатии идеям фашизма, чем принять идеологию большевизма. В Англии её называли партией мира. В эту партию вступили: король Эдуард VIII, Чемберлен, Ллойд-Джордж. Черчилль тоже собирался прилепить к смокингу лорда значок со свастикой: даже совершил дружески визит к Муссолини, но во время одумался. "Хитрый лис" английской политики никогда не делал опрометчивых поступков. Бракоразводный процесс Дианы Гиннисс затянулся. По английской старинной традиции, всякий муж - джентльмен обязан был взять вину супружеской измены на себя. А её муж, нарушая "английскую порядочность", не хотел брать причину развода. Над Дианой нависла угроза общественного краха. Она могла потерять статус аристократической дамы, деньги, имущество, публичное уважение. Вторая неприятность обрушилась со стороны нового любовника Освальда Мосли. Он не спешил разводиться со своей старой женой Кимми. Он, по приглашению главного фашиста того времени Муссолини, вместе с Кимми укатил в Италию -- в рай фашистского движения. Его супруга, типичная английская домашняя женщина, далёкая от всяческой политики, вдруг страстно "заболела" идеями национал-социализма. К её политической болезни неожиданно прибавился острый приступ аппендицита. В течение нескольких дней начался перитонит. Смерь жены, вызвала у Мосли чувство вины перед женой. Она не успела узнать, что её любимый муж уходит к другой. Он тут же позвонил Диане, и сообщил, что некоторое время - из-за страшной загруженности партийными делами - он не сможет с ней встретиться. Женская сердце часто чувствует мужскую подлость. Диану развели на суровых условиях: дети остаются с мужем, дом остаётся за мужем; факт супружеской измены на её совести, а предстоящий брак с Мосли повис на тонкой ниточке неизвестности. Она оказалась в ложном положении. Как смертный приговор Диана восприняла новое известие, что её "любимый мудрый Мосли" сделал свое любовницей старшую сестру покойно жены. Александру. Александра была замужем, у неё уже были взрослые дети, но она, как гимназистка, всё бросила и на лето укатила с её, подумать только! -- с её Мосли на курорты Франции. Диана заметалась в поисках нового мужчины. На её пути случайно встретился молодой буржуа Эрнст Ханфтангель - американец немецкого происхождения, питомец Гарварда. Он был фанатическим нацистом. Она тут же отдалась ему, подхватив от него заразную любовь к новой "игрушке" молодёжи, к нацизму - гитлеризму. Вскоре Эрнст уехал в Германию, пообещав Диане познакомить её с фюрером- с современным спасителем человечества от морального, нравственного разложения, если она приедет в Берлин. Диана тут же поделилась с младшей сестрой Юните новой классной идеей: искать настоящих мужчин в расово чистой, фашисткой Германии. Две привлекательных английских блондинки немедленно переселились в Мюнхен, в поисках женского счастья. Сестры были вызывающе красивыми. В отличие от новой гитлеровской Германии, в которой государственная пропаганда успешно утвердила в сознание немецкого народа идеалы естества германской женственности, англичанки продолжали красить свои лица толстым слоем макияжа. Но поиски любви фюрера превратились для сестёр в манию. С утра до вечера они искали личной встречи с нацистским кумиром. Диану видела, как тысячи немок, выходя на улицы германских городов, для торжественной встречи, проезжающего мимо фюрера, в уступлённом трансе, со слезами на глазах, задрав правую руку в фашистском приветствии, с визгом кричали, стоящему в автомобиле вождю нации: "Хочу от тебя ребёнка! Хочу от тебя ребёнка!" Вмести с ними в толпе стояли и две английские блондинки. Диана сдерживала, но юная голубоглазая Юнита сходила с ума вместе с толпой. Как то она призналась Диане: - Я ничего не могу поделать с собой. Когда я вижу Адольфа, я хочу отдаться ему тут же, прилюдно... Мои трусики становятся мокрыми, я испытываю беспрерывный оргазм; еле стою. Я - на грани обморока! В самый разгар тщетных поисков любви фюрера, Диана получила письмо из Лондона от Освальда Мосли. В письме Освальд намекал, что с Александрой он расстался; что он горячо её любит и предлагает ей выйти за него замуж; что очень скоро он прилетит в Берлин, и они в "столице света и справедливости" сыграют долгожданную свадьбу; и чтобы она, во имя светлого будущего Англии, во имя торжества национал - социализма во всём мире продолжала бы искать дружбу с Гитлером. Поняв, что британские фашисты придут к власти, если конкретные действия свяжут с Германией. Она интенсивно стала заниматься немецким языком, и быстро преуспела: избавилась, от ярко выраженного английского акцента, отказалась от макияжа, стала одеваться по немецкой моде, завязала обширные знакомства среди эсэсовских офицеров высокого ранга, стараясь всеми способами через партийную элиту выйти на Геббельса, Геринга, Бормана, Гесса... Но тело фюрера было надёжно прикрыто бонзами нацизма. А юная Юнити продолжила поиски встречи со свои кумиром самостоятельно. Узнав, что её Адольф, должен приехать в Мюнхен, в колыбель фашисткой революции, она часами просиживала, за любимым фюрером столике, в ресторане "Osteria Bavariax. И вот, желанное, свершилось. Явился ОН. Охрана попыталась пересадить Юнити в дальний угол заведения, но вождь народов помахал девочке ручкой, предлагая ей присесть к весёлой гитлеровской компании. В какой-то момент он вышел -- якобы в туалетную комнату, но в действительности - скрылся в отдельном кабинете, где его уже ждал шеф германской внешней разведки. Он, молча, передал Гитлеру секретное досье: - "Юните Валькирия Митфорд" - 1914 года рождения, двоюродная племянница Уинстона Черчилля.... О-го-го! - удивился Гитлер, - Отлично! На ловца и зверь бежит. Пойду, пощупаю ручками тело родственницы моего заклятого врага. Любовь -- отличное оружие секретной службы! В том же мюнхенском кафе ровно через месяц Юните познакомила Диану с Гитлером. В этот раз в свите Адольфа появился главный "словоблуд" третьего рейха господин Геббельс с супругой Магдой. Гитлер обожал окружать себя красивыми аристократками. На этот раз, появление двух очаровательных длинноногих голубоглазых сестёр -- двоюродных племянниц самого Черчилля, убеждённых германофилов. В отличие от Дианы, экзальтированная Юнити никогда не скрывала своей влюблённости в мужчин. Внешне сёстры были очень похожи друг на друга, но внутренне - Диана была совершенно другой: сдержанная в разговорах, трезвое в суждениях, отличное осведомлённость в политике, элегантность поведения -- всё эти ёё качества породистой аристократки, сразу е полонили всё внимание вождя. Гитлер беседовал с Дианой целых два часа. Он расспрашивал её о Черчилле, о его характере. Его интересовали детали его быта, его увлечения... Потом она часто бывала наедине с ним в его личных апартаментах в здании Имперской канцелярии, до ночи засиживаясь у камина в бесконечных беседах об Англии, о философии нацизма, о любви. Диана оказалась единственной женщиной на свете, близко знавшая и любившая двух монстров второй мировой войны Черчилля и Гитлера. Диана часто возвращалась в Англию, и, при камине тоже подолгу беседовала с Черчиллем. Дядя, в свою, очередь, расспрашивал племянницу о Гитлере. Так что, они оба хорошо знали друг о друге из первых уст. Как-то Диана, обняв Уинстона за плечи, сказала: - Вы оба мне симпатичны. Хотите встретиться с ним тайным образом Я думаю, вы подружитесь. - Что ты! Мой дорогая Динамит, Гитлер - дьявол в звании ефрейтора, а я - третий сын седьмого герцога Мальборо и герцогини Фрэнсис, урожденной маркизы Лондондерри. Я родился на аристократическом балу. Во время танца, матушка моя вдруг почувствовала, что тоже хочу немного потанцевать. Она еле-еле доползла до дамской раздевалки, да и там, на пальто, на шляпах, на мехах родила меня. Я потомственный англичанин, и я не имею права "якшаться" с дьяволами: "Что скажут мои уважаемые предки Хотя этот шутливый монолог он произнёс, как всегда, с театральным пафосом, Диана почувствовала его презрение к этому "дьяволу в звании ефрейтор. А в это время Юните, которую в Германии называли Валькирией, красными чернилами вела дневник любовных встреч с богом её сердца. Она получила от любовника золотой партийный значок ездила с ним на все партийные съезды в качестве представительницы английских фашистов. Однажды, в приступе необузданной страсти, англичанка оставила на шее Адольфа огромный синяк от "засосного" поцелуя. Гитлера это перепугало не на шутку. Он запретил ей посещать его. За любовными страстями, Юните не заметила, что уже началась война между Германией и Англией. Оборвалась телефонная связь с домом; закрылись все границы; города погрузились в темноту светомаскировки; оборвалась любовь к Гитлеру. Юните отправилась к гауляйтору Мюнхена Адольфу Вагнеру: - Меня депортируют, как гражданку вражеского государства - Нет! Вы друг нашего фюрера. А мы друзей не предаём. В Германии вы находитесь в полной безопасности. Англичанка грустно посмотрела на Вагнера, и протянул пакет: - Передайте это фюреру. В пакете покоилось запечатанное письмо, адресованное Адольфу Гитлеру с надписью - " Богу и Человеку"; фотография Гитлера с дарственной подписью; золотой партийный значок со свастикой; предсмертная записка. Потом зашла в английское консульство, уже окруженное полицией, и опустила прощальное письмо к родителям; написала тёплое письмо сестре Деке, живущей в США. Деки была ярой коммунисткой, но это не мешало ей нежно любить экзальтированную сестру -- нацистку Валькирию. Она спокойно, сознательно присела на скамейку мюнхенского парка "Englich Garden" Вынула из сумочки дамский пистолетик с перламутровой рукояткой, приставила ствол к виску, и грустно улыбаясь, нажал на курок: - Пах! - Грёзы любви закончились. Но маленькая пулька дамского пистолетика не убила её, а только тяжело ранила. В военный госпиталь несколько раз приезжал Гитлер. Глядя на неё, молчал и плакал. Спустя шесть недель, к ней вернулась речь. Он спросил её, нежно поглаживая её руку: - Ты хочешь вернуться в Англию Она кивнула головой. Через Швейцарию её вернули в родные пенаты. В Англии её долго лечили и, всё-таки, поставили на ноги, хотя, но конца жизни в 1948 году, Юните оставалась в легком умопомешательстве: он продолжала думать, что ещё живёт в Германии того времени. Магде Геббельс "англичанок" возненавидела. А её муж Йозеф их люто презирал: - С такой штукатуркой на лицах этих леди, их место в какой ни будь дикой стране, как "папуазия", а не в цивилизованной стране, как наша Германия. Магда, как всегда, возразила мужу: - Кто бы ни говорил, а ты бы помолчал, мой "милый". Ты ещё не забыл свою смазливую славянскую пассию Лиду Барову За её "косметикой" лица было не видно! Киношная шлюха! - Не надо Магда. Мы же с тобой договорились: старое не вспоминать. Здесь другая опасность. Наш фюрер может попасть под английское влияние. Они родственники самого Черчилля. - О, Йозя, ты плохо знаешь нашего бога! Адольф хочет через этих " крашеных селёдок" повлиять на Англию. Кроме того, ты забыл, что одна из них, леди Диана скоро будет женой лидера британских национал - социалистов Освальда Мосли! Диалог между Йозефом и Магдой прервал телефон правительственной связи. Звонил Гитлер: - Йозеф, у меня просьба к тебе. - Слушаю, мой фюрер. - Наш английский друг господин Мосли сочетается браком с Дианой Митфорд. Их желание: совершить это великое таинство в нашем рейхе скромно, в узком кругу верных друзей. Прошу тебя организовать регистрацию брака и свадебную церемонию в твоём гостеприимном доме. Присутствовать при этом только три гостя: Магда, ты и я. Всё! Геббельса чуть не хватил удар. - Что случилось -- испуганно спросила жена. - Звонил наш фюрер... Он просить провести церемонию бракосочетания Освальда Мосли и Дианы Митфорд в нашем доме. - Что я тебе говорила Просьба Фюрера - для нас закон. Кто будет на свадьбе - Только трое: ты, я и фюрер. - Вот и отлично! - вслух воскликнула Магда, но про себя подумала: - Много бы я дала, чтобы муж мой был бы третьим лишним. Неудавшийся священник Иосиф Джугашвили, ставший политическим отцом всех угнетённых трудящихся народов мира, товарищем Сталиным, в личной жизни оставался горячим кавказцем, любящим лесть и красивых женщин. Его каноническая биография не имеет никакого отношения в его реальной жизни. С юных лет Сосо, как его кликали в духовной семинарии, вёл двойную жизнь: одна -- для внешнего восприятия; другая - для внутреннего удовольствия. 24-летний коммунистический революционер, боевик, грабивший вооружёнными нападениями на царские банки России, первый раз женился на девочке 16-ти лет при условии, что он повенчается с Кето Сванидзе в православной церкви. Жена -- ребёнок, почти не говорящая по-русски, стеснительная девочка с огромными выразительными глазами. Она от природы твёрдо знала молчаливое место кавказской жены. Когда к Сосо приходили гости, она пряталась под столом. На господина мужа всегда смотрела покорным взглядом снизу вверх. Иосиф любил Кето горячо, страстно, в любое время дня и ночи. Она родила ему сына Якова, но подхватила тифозную горячку. Умерла ещё до того, как повзрослела. Сына Якова папа Иосиф отправляет к своей маме Куке - в Грузию на воспитание. А через год папу Иосю -- за революционную бандитскую деятельность - отправляют по этапу на принудительное поселение за революционную деятельность в старинный русский городок Сольвычегодск Вологодской губернии. Агенты царской охранки присвоили горячему боевику-террористу кличку "Кавказец". Разумеется, он тут же попытался сбежать. Но убежал он не далеко, так как не знал, что на севере России осенние дороги раскисают непролазной грязью. Бежал, бежал, но за полгода Иосиф так и не смог убежать за пределы Вологодчины. Его мирно поймали и вернули в места свободного заточения. "Кавказец" на этот раз просидел от звонка до звонка. Вернулся в Санкт -- Петербург, но его вновь арестовали и спросили: - А куда, вы, господин Джугашвили, желали бы проследовать в ссылку, чтобы навсегда успокоиться от революционного рвения - Конечно, в Вологду! Там отличная Библиотека. Но приехав на место " царской тюрьмы", Иосиф в богатой библиотеке почти не появлялся. Статные фигуристые русачки, нежные блондинки, волновали будущего "отца народов" больше, чем старинные книги на славянском языке. Он тут же стал брать уроки русского языка у молодой учительницы Мокрецовой. Начинались занятия, как обычно, за столом, но заканчивались, как правило, в постели. Квартировал он постоянно у портнихи Софьи Крюковой. Она его обшивала, обстирывала, обхаживала кормила борщом и своим телом. Итог: появление на свет русско-грузинский сыночка. Иосиф тут же сменил квартиру. Он поселился у набожной дочери дьякона Матрёны Кузаковой. Бедная вдова Матрёна была рада молодому красивому постояльцу. Работящая, она вкалывала, как мужик. Колола дрова, чинила крышу, ставила забор, топила печь... Через десять месяцев родился черноволосый мальчик. Строгая Матрёна назвала сына Константином. Отчество и Фамилию Матрёна дала, умершего за два года до появления Константина, её мужа. Константин Степанович Кузаков к 1947 поднялся по карьерной лестнице до должности заведующего отделом пропаганды Центрального Комитета коммунистической партии. Слуги Сталина хотели его арестовать и тихо расстрелять как врага народа, но Сталин вдруг вспомнил, что Константин его незаконнорожденный отпрыск и сохранил его жизнь. Однако, страстный глаз любвеобильный "кавказца" всегда ласково "ложился" на фигурки несовершеннолетних гимназисток. Одна из таких, Пелагея Ануфриева, была влюблена в интеллигента Чижикова, но знойный ссыльный грузин Джугашвили легко лишил её невинности. Поэт Чижиков обиделся и вскоре умер от туберкулёза. "Кавказца" перевели на усмирение в Турухановский край. Но в таёжном селе Курейка товарищ Джугашвили успешно продолжил широкое сексуальное образование. Теперь друзья по ссылке стали его называть просто "Коба". Квартировал Коба у четырнадцатилетней сиротинке Лиды Перепрыгиной. Лидочка подарила Иосе двух сибиряков. Один умер, при рождении, ещё не названным. Второй был записан именем Александр Джугашвили. Кобу хотели судить за растление малолетней девочки. Приехал жандармский офицер и поставил ссыльному "шалуну" условие: - Или вы. господин Джугашвили, идёте под суд, или вы берёте девочку в жены. - Самой собой, я женюсь на ней. Шёл апрель 1917 года. Царь Николай Второй отрёкся от престола. Пришёл указ Временного правительства Керенского о полной амнистии всех политических заключённых. Коба превращается в Сталина и возвратился в революционный Петроград. Его восстанавливают в членстве Политбюро ЦК, вводят в редакцию газеты "Правда". Стойкой революционер, верный ленинец готовит коммунистический вооружённый переворот. Поселился Сталин на квартире старого друга Сергея Аллилуева. Квартира была не очень большой, но у младшей дочери пятнадцатилетней гимназистки была своя комнатка. Надю "переселили" на диван в столовой. Надежду в семье звали Таткой. Татка готовила Иосифу Виссарионовичу завтраки, ухаживала за "вдовцом"Ольга Васильевна, мама Татки, была разгульной женщиной цыганских кровей. Сталин знал Ольгу Аллилуеву ещё со времён подпольной работу в Баку. Тогда он тоже жил на квартире Аллилуевых. Время от времени Ольга уходила в загул. Сергей Аллилуев свыкся с таким образом жизни жены. Темпераментная красивая "революционерка" подпольную работу понимала, как возможность "подпольно" менять, голодных до женщин, борцов за свободу. Конечно, молодой Сосо не смог устоять перед натиском Ольги. Однажды, много лет спустя, в пьяном угаре бросить в лицо своей жене Надежде убийственные слова: - Знаешь ли ты, что ты моя дочь! Но тогда в 172- м юная Надежда была самой счастливой девочкой на свете. Папа был где-то по революционным делам, а мама не жила в доме вовсе, ушла к анархистам. Две сестры жили дома, как хотелось: вольно, а не плясать под родительскую дудку. В тот период большевики рассорились с Керенским до вооруженных стычек, и целыми днями сидели по конспиративным квартирам. Надежда, чистая непорочная, воспитанная, образованная гимназистка, обожала вести длинные разговоры с "журналистом" о русской литературе, о классической музыке, о современной поэзии. Иосиф живописно рассказывал ей об "одинокой, суровой" жизни в ссылке, что его единственным его другом "в царской каторге" была приблудная собака Тишка; что только с ней он разговаривал в долгие холодные холостяцкие времена. Она его утешала. Как-то раз, даже поцеловала его в небритую щеку. А он, вспыхнув от её нежности, читал ей стихи Пушкина, чеховские рассказы "Хамелеон", "Унтер Пришибеев","Душечку". В довершении "слияния душ" он читал ей свои стихи: "Я порву на себе рубашку, И обнажу грудь луне, И с протянутыми руками Буду поклоняться той, Которая льёт свет На край родимый". - Это вы мне посвящаете -- спросила Надя со слезами на глазах. - А кому же ещё, дорогая Через год она стала его законной второй женой. Никто из трёх главных диктаторов мира так быстро не трансформировался внутренне, как Сталин. За полвека он из верующего семинариста, из романтического поэта, из человека, по природа своей, уникального, одарённого многими положительными качествами: прекрасная память, способность к образованию, - превратился в дикое чудовище с садистическими наклонностями, в бытового алкоголика, в педофила, в предателя своих родственников, друзей, в разрушителя исторических традиций тысячелетней России, в кровавого гонителя Русского православия, в создателя преступной государственной бездушной машины массовых убийств, в поджигателя бесчисленных войн и революций. Его личные пристрастия, фобии, трагедии он превратил в бесконечные народные страдания. При его царстве Россия пребывала аду. Ещё много-много веков Русь будет страдать отрыжкой его тлетворного разложения. Как он любил говорить: он любил только двух женщин - маму Кеке и второю жену Надю. Своей маме, Екатерине Георгиевне Джугашвили, сын в каждом письме, до самой её смерти, демонстрировал все признаки любви: "Мама -- моя! Будь здорова, не допускай к сердцу печаль. Вед сказано: "Пока жив -- радовать буду свою фиалку, умру -- порадуются черви могильные" Это женщина -- моя жена! Постарайся не дать её в обиду" "Эта женщина" -- была Надя Аллилуева. Она была младше его на 22 года. Влюбившись в стального Иосифа, Надя бросает гимназию и едет к милому в Москву, в Кремль, в жёны к Председателю (министру) наркомата (министерства) по делам национальностей. Вообще, узурпировав государственную власть, большевики, сразу же мимикрировали все названия учреждений, должности чиновников, переименовали ведомства, организации, губернии, города, селения, деревни, улицы, имёна и фамилии: Ульянов превратился в Ленина, Бронштейн в Троцкого, Джугашвили в Сталина, Апфельбаум в Зиновьева и так далее. Министерства переименовали в наркоматы; министры превратились в комиссаров; полицию стали называть милицией; господа обернулись товарищами, а концлагеря и тюрьмы получили ласковое имя: центры по перевоспитанию пережитков капитализма. Права женщин сравняли с правами мужчин. Теперь женщины имели полное право свободно работать трактористами, машинистами, строителями дорог, валить лес в Сибирской тайге. Упразднили акты бракосочетания и развода. В понедельник разрешалось жениться, а во вторник - развестись. Скоротечный секс прировняли к стакану воды, выпить который разрешалось в любое время дня и ночи, но, только в свободное от партийной деятельности, время. Надежда прожила в замужестве всего 12 лет. Но за эти 12 сделала 10 абортов. Надя не афишировала, что её муж -- Сталин. Она была очень скромной женщиной студенткой Промышленной академии . Как - то, всех студенток тотально обследовал врач - гинеколог. В то время по голодной Москве разгулялись различные венерические болезни. Врач долго обследовал Надежду, потом спросил: - Кто ваш муж - Это не имеет значения. Я мать двоих детей. - Это видно. Но скажу вам честно: вы спите с чудовищем. Когда через несколько дней врач случайно узнал, что студентка Аллилуева -- жена Сталина, то с ним случился припадок. Он всё бросил -- работу в Москве, просторную квартиру, и ухал в Бурятию лечить лошадей. Через два года Аллилуева застрелилась из дамского пистолетика. - Она ушла, как мой враг! - сказал муж и не пришёл на похороны жены. Маме написал: - Здравствуй мама -- моя! Будь здорова! Не теряй бодрости духа! Дети кланяются тебе. После кончины Нади, конечно, тяжела моя личная жизнь. Но, ничего, мужественный человек должен оставаться всегда мужественным. Когда умерла его любимая мама, сын не пришёл и на её похороны. Стальной Иосиф был мужественным при всех обстоятельствах. Но у него, как у Гитлера, были свои общие интимные слабости. Они любили, обожали, недоступных для них, женщин. Запретный плод для них был, как далёкая звезда, которая постоянно манит к себе и которую, по тем или иным причинам, не достанешь. Вот так, таким образом Сталин любил Ахматову. Он убил всё её окружение -- близкое и дальнее, но Ахматова не пришла к нему, не отдалась ему в страхе, ни телом, ни душой. Гитлер был влюблён в Ольгу Чехову, в русскую великую актрису -- в идеал немецкой красоты, в которую был тоже влюблён Сталин. Удивительная мистика: два фюрера, два великих монстра массовой смерти - духовно делили одну женщину на двоих. Но женская крепость Анны Ахматовой и Ольги Чеховой оказались для них неприступной. ********* ПРОВОКАЦИЯ Глава седьмая * * * Провокация -- это искусство хитрости, вранья, подлости, предательства, обмана, заменяющее правду. За частоколом лжи не разглядеть истины. Но время разрушает всё: в том числе и ложь, ибо движется истинно в неведомом нам направлении, по каким-то своим сакральным законам. Ясно только, что там, где жизнь человека определяется войной, там и творится чёрное дело: тайное коварство. Самым ярким примером провокации служит древнегреческий миф о Троянском коне. Благодаря величайшему поэту Древнего Рима Вергилию Марону, употребляемая до сих пор поговорка - "Бойся данайцев, даже дары приносящих" - в двадцатом веке приняла конкретный смысл в конкретных действия. "Троянский конь", изготовленный из дерева, в действительности, в действительности являлся стенобитной машиной, служащей для разрушения крепостных стен. История Древнего мира наполнена кровью бесчисленных войн между греческими племенами. Троянский царь Парис украл красавицу Елену - жену Данайского царя Менелая. Войско Менелая двинулось на крепость Троя. Но высокие крепостные стены оказались непреступными, даже при длительной осаде. Данайцы применили военную провокацию. В утробе огромного деревянного коня спрятали воинов и преподнесли, как святой подарок богов, защитникам крепости. Парис приняли с благодарностью подарок данайцев и, открыв ворота крепости, и приказал втащить дар в крепость. Ночью лазутчики вышли из утробы "подарка" , и перебили всех жителей Трои. Красавица Елена вернулась к законному мужу. С тех пор "Троянский конь", принимая различные внешние формы, употребляется как символ провокации, хитрости, тайного замысла обманных действий при достижении любым путём" поставленной войной, победы. Самым изощрённым мастером провокаций был Канцлер Третьего рейха Адольф Гитлер. 1939 год был на последнем месяце "беременности" океана крови. Рождение второй мировой войны было неизбежным. В начале августа, фюрер прервал свой отпуск в горной резиденции в Берхоф и поздно вечером возвратился в служебный кабинет Имперской канцелярии в Берлине. Тут же приказал соединить его с Гиммлером: - Генрих, прошу вас срочно приехать ко мне в Канцелярию прямо сейчас! Промедление смерти подобно. Через несколько минут руководитель всех систем государственной безопасности, в том числе и внешней разведки Германии, рейхсфюрера СС Генрих Гиммлер входил в личные апартаменты Гитлера: - Садись , располагайся. Разговор будет важным. Генрих, человек не очень улыбчивый, подняв руку в нацистском приветствии, сделался ещё более серьёзным, осознав ответственность момента: - Я вас слушаю, мой фюрер. - Ты мой старый, верный друг. Давай перейдём на "ты". Вопрос более чем серьёзный: вчера было рано, - завтра, может быть, поздно. Медлить нельзя. Данциг должен быть немецким. Это наш город. В Пруссию мы обязаны пробить "Польский коридор" Англия обязана помочь нам, чтобы умерить аппетиты Сталина. Мы заверим английскую общественность, что Германия обещает защитить целостность Британской империи в случае нападения на неё. - А если Британии и Франция не согласятся с нашими предложения -- робко вставил Генрих в монолог Адольфа. - Тогда -- война! - не дав закончить вопрос, крикнул фюрер - У нас нет других вариантов. Он вскочил с дивана и, как обычно, стал метаться по диагонали гостиной комнаты: - Ты же хорошо знаешь, Генрих, в основе нашей программы завоевания мирового господства лежит военный разгром Англии и Франции на западе и полное уничтожении Польши -- на востоке. В первую очередь нам надо расширить жизненное, военное пространство на восток, подойти вплотную к России. У нас с тобой -- одно решение: немедленно проглотить Польшу, пока европейские лежебоки греют свои задницы на курортах. Не просто должны победить эту польскую "козявку". Наша цель: полная ликвидация её живой силы! Мы сотрём само название "Польша" с карты мира. Эта земля исторически принадлежит только нам! Гитлер выпил стакан воды и немного успокоился. Гиммлер встал. - Слушай мой приказ, Генрих! До первого сентября найти убедительный повод для начала нашего вторжения в Польшу. Провести операцию беспощадно, решительно, твёрдо. К быстрой, полной нашей победе приказываю стремиться всеми способами: отбросить все сантименты. Жалость к низшим расам -- химера. Как говорится, патронов и вражеских солдат - не жалеть! Гитлер говорил так, как бы он держал речь партийном съезде, хотя в комнате был всего лишь один человек. - А если Франция и Англия вякнут против наших законных национальных действий, то придётся нам против них сражаться. Франция -- не проблема. Париж быстро выкинет белый флаг. Вот Англия - другое дело! Британский лев -- наш смертельный враг. Борьба будет не на жизнь, а на смерть! - А что будем делать с Россией -- вставил фразу Генрих. - С Россией А мы бросим ей кость -- Западную Украину с Белоруссией и Прибалтику в придачу. - Не жирный ли будет этот кусок для Сталина - Ха-ха Не волнуйся, дорогой мой друг!! Очень скоро - мы всё это вернём в наши крепкие арийские объятия. Мы вернём, подаренное Сталину сейчас, с лихвой: вместе будет нашим, вся богатейшая европейская часть; России, плюс Кавказ, Украина, Белоруссия, Прибалтика, Дания, Швеция, Норвегия, Югославия, Чехословакия, Финляндия, и прочая европейско-азиатская мелюзга. Мы создадим Единый германо-европейский военно-политический союз с единой германской валютой. Немецкая марка даст нам экономическое господство во всём мире. Мы построим новый германский порядок с основой национал- социалистических идей. За нас будут воевать, завоёванные нами, народы. Англия падёт по сапогами русских варваров, под командованием наших генералов. Сталин ещё не знает о нашем плане "Барбаросса" - раз! Два! -- Грузин увязнет в предстоящей войне с японцами на Дальнем Востоке, и в Финляндии на Севере. Затем, я заключу с ним "мирный" пакт о "взаимной" дружбе и сотрудничестве против Англии. А когда придёт время -- мы эту бумажку выбросим на помойку. Три! Россия - колос на глиняных ногах. Ткни пальчиком и он развалится. Он уже нам помог, расстрелял весь свой генералитет во главе с Тухачевским. Народ его страны, в националистическом угаре, разорвёт СССР на мелкие части. Россия будет встречать нашу армию по-русски: как это у них - С хлебом и солью! -- вставил Гимлер. -- А что предпримет Америка Наша война за жизненное пространство для Рейха будет стремительно быстрый. Блицкриг не даст шансов Америке протянуть помощь Европе за столь короткое время. Ко всему, в необходимый для нас момент, Япония нанесёт удар по Штатам. У них не хватит военных сил для борьбы на два фронта. Соединенные Штаты Америки - многонациональная страна, в которой господствует расовая нетерпимость. Я уверен, что наши победы в Европе приведут американских национал- социалистов к полной окончательной победе наших идей во всём мире. Мы поможем им вернуть чёрных в Африку, а евреев - в Палестину. С нами Бог! - Вы -- гений! -- воскликнул Гиммлер. -- Разрешите приступить к выполнению вашего приказа! - Позвони мне завтра, Генрих. Доложи о ходе подготовки... Да, забыл сказать: кодовое название операции - "Вайс". Детали -- ваше дело. Административная система Имперской канцелярии Третьего рейха работала круглосуточно чётко, оперативно, слаженно не только за страх, но и за совесть. К немецкой пунктуальности, дисциплинированности, с приходом Гитлера к исполнительной власти, прибавилась высокая заработная плата всех членов партии, военнослужащим частей СС, разведки, контрразведки, офицеров армии, авиации и флота. Была разработана ясная, всем понятная, солидная надбавка к денежному содержанию за выслуги лет, за безупречность службы, подкреплённая льготным социальным страхованием. За нарушение присяги, уставов, приказов командиров, за предательство, за коррупцию, за проявление трусости в мирное и военное время - наказание виновных многократно усиливалось вплоть до смертной казни. Общий контроль за строгим соблюдением законов, постановлений решений партии и правительства, командиров всех рангов возлагалось только на систему Гестапо. Вся система подчинялась Генриху Гиммлеру. Сам Гиммлер подчинялся только Фюреру. Работа Гестапо покрывалась полной секретностью, автономностью от гражданской системы власти, обсуждению, обжалованию не подлежала. Для поддержания немецкого нового порядка в стране была - тайно от простого народа - создана огромная сеть концлагерей смерти и закрытых тюрем. Для заключенных в системе Гестапо вводилась пыточная систем: разрешалось применять физическое, механическое, химическое воздействие на подозреваемых в преступлении поголовно для всех совершеннолетних, независимо от пола, состояния здоровья, расовой принадлежности. Преступниками автоматически - без суд и следствия - объявлялись все политические противники национал - социализма, представители неполноценных рас, народностей: в первую очередь цыгане и евреи. Вводилась система стерилизации больных венерическими болезнями; полному уничтожению намечались гомосексуалисты, психически больные люди, калеки, неизлечимо больные при рождении. Строго запрещались смешанные браки между арийцами и евреями. Нарушители немедленно перемещались в закрытые поселении для полной изоляции от общества или заключались в концлагеря. Отклонение от воинской службы, от полезного созидательного труда, сознательное невыполнение общегосударственных постановлений, неукоснительно преследовалось по всей строгости закона. Система сытного "пряника" и " свинцовой пули" превратили гитлеровскую государственную машину в предмет первой гордости нацизма. Подкреплённая, с одной стороны высоким уровнем жизни населения, а с другой - партийным фанатизмом, верой людей в правоту, в стойкость гитлеровской идеологи, Германия многим в 1939 году казалась могучей, никем непобедимой, сверхдержавой. Большинство немцев гордилась Фатерландом. Они готовы были идти на войну, смело сражаться, терпеть лишения, отдавать свои жизни за светлое будущее Тысячелетнего рейха. Поэтому приближение тотальной войны они встретили с энтузиазмом. Генрих Гиммлеер не сомневался в полной победе германского оружия, ума в предстоящей европейской войне. Сомнений в полной победе не было. Было огромное желание превратить планы Фюрера в реальность любыми методами, с применением всех приёмов политических, дипломатических, пропагандистских, ложных, секретных и военных провокаций. Превосходство германской нации над всем остальным миров для него было абсолютной аксиомой. Офицеры Генерального штаба СС в Берлине работали в особняке на Принц--Альбертштрассе 8 - круглосуточно: готовилась провокационная операция под кодовым названием "Консервы", предоставляющее Германии "достоверное" оправдание для вооруженного нападения на Польшу 1 сентября. Гитлер требовал от всех секретных служб сделать всё возможное любыми методами, чтобы его народ поверил что "поляки подлые убийцы мирных немецких граждан", за что Польша будет сурово наказана. Первый заместитель Гиммлера Рейгард Гейдрих проводил оперативное совещание по планированию инсценировки нападения Польши на Германию. В главный штаб СС были приглашен шеф гестапо Генрих Мюллер, начальник уголовной полиции Артур Небе и тайный агент службы СС для особых секретных поручений - Альфред Науйокс. Гейдрих медленно, внимательно обвёл участников собрания умным взглядом: - Господа! Вы сами понимаете, что по пустякам вас не подняли бы среди ночи с тёплых постелей. Я пригласил вас сюда по приказанию нашего Фюрера. Первого сентября наступит день нашего реванша. Цель: разбить польские вооруженные силы полностью и создать на Востоке прочную оборону, соответствующую потребностям обороны страны. Возвратить город Данциг в лоно Империи. Политическое руководство всё сделает, чтобы в наш конфликт с Польшей не были бы втянуты. Ни Англия, ни Франция, ни Россия. Поучено подтверждение, что на нашей стороне выступит Венгрия, Румыния, Финляндия, Италия. С Востока в Польшу войдут советские войска. Англия и Франция не осмелятся воевать с нами, потому что нападение на нас заставит Сталина пойти на военный союз с нами. Сталин уже разрешил нам проводить испытания наших тяжёлых дальнобойных орудий на приволжских полигонах. Советы уже разрешили использовать против Польши аэродромы на территории СССР для челночных операций стратегических бомбовозов Люфтваффе. Наши "Юнкерсы" будут пополнять боезапас, заправляться топливом, чтобы в обратном полёте, отбомбившись по Варшаве, совершать посадку в Пруссии. Таким образом, мы намерены бомбить Варшаву до тех пор, пока она не капитулирует. В случае если Англия объявит нам войну, мы проведём, совместные с Красной армией, манёвры на территории стран Прибалтики. Это охладит Англию. Англия -- наш основной, главный враг. Я изложил вам общий стратегический план войны под кодовым названием "Вайс". Но сегодня мы собрались здесь для того, чтобы спланировать тактическую операцию, дающее нам право этот план осуществить. Требуется организовать убедительных повод для начала боевых действий. Прошу вас, господа, выслушать проект тактической операции "Консервы". Послушаем гауптштурмфюрера СС Науйокса. Агент в штатском подошёл к пюпитру: - Я боду по-немецки конкретен и краток. Операция называется "Консервы". Почему выбрано подобное наименование секретного кода "Консервами" на тюремном сленге в наших местах заключения уголовных элементов называют тех преступников, которые уже законным судом приговорены к смертно казни и ждут её исполнение. Их жизнь временно "законсервирована" Начальник уголовной полиции Артур Небе одобрительно закивал голов. Остальные, молча, посмотрели на шефа Гестапо Мюллера: - Да, подтверждаю. У этих убийц есть шанс скупить смертью вину перед Родиной. - Какую роль они будут играть в этом реальном театре, - спросил, протирая очки, Гейдрих. - Роль польских военных диверсантов. Мы переоденем их в униформу польских солдат. - А кто же будет убит с нашей стороны Те же немцы. Те же смертники, но переодетые в форму наших охранников глейвицской радиостанции. Радиостанция находится на польско-германской границе. В 1921-м году немецкую Силезию враги подарили Польше вопреки желанию местных немцем, проживающих на исконных немецких землях. Силезские немцы -- наши братья поднимали три вооружённых восстания, провели плебисцита за воссоединение с Германией. Они, как один, проголосовали за оставление в Отечестве, но поляки волеизлиянии, народа утопили в немецкой крови. Наступает день расплаты за злодейство. Докладчик проекта эсэсовец Науйоукс пригубил стакан с водой. Паузой воспользовался говорливый Генрих Миллер, вскочив с кресла: - Мне кажется, господа, что мы планируем не только тактическую операцию "консервы" - мы планируем будущее Великой Германии. Как пророчески сказал наш Фюрер на недавнем совещании - "1939 - это "год триумфа воли германского народа. Мы закроем наши сердца для жалости! Действуем жестоко! Прав будет сильнейший. Только сила, только железная воля будет управлять судьбами мира. На это способна только одна политическая сила -- немецкий национал-социализм. Мы планируем сегодня будущее счастье нашего народа". Мюллер сел и, довольный своей короткой речью, повернул голову к Гейдриху: - Прошу прощение за мой естественный эмоциональный всплеск. Не удержался... - Я вас понимаю отлично, мой друг. Но мы люди служивые. Мы, отложив эмоции на время окончательной победы, обязаны вернуться к нашим" консервам". Продолжайте доклад, Альфред! Найоукс оторвался от бумаг и сделал попутку улыбнуться. Но получился кривой оскал. Служба тайных убийств накладывает отличительную печать на мимику исполнителей: - Радиостанция расположена на северо-западе от города у Тарновицкого шоссе в несколько сотнях метров от германо-польской границы. Граница почти не охраняется, и обозначена только двумя рядами колючей проволоки. Станция окружена жилыми домами для обслуживающего персонала. В тёмное время радиовышка и все подходы к студиям стации освещаются сильными прожекторами, установленными на бетонных столбах. Электрические кабели для прожекторов наружные -- их легко, быстро можно перерезать. Радиостанция не вещает самостоятельных программ. Она транслирует передачи из Бреслау. Для оповещения местного населения о стихийных бедствиях, о чрезвычайных событиях, в одной из маленьких студий находятся, готовые к выходу в эфир, включенные в сеть, микрофоны. Студия находится под замком. Ключ хранится в отделении охраны. - Работают ли наши люди на радиостанции -- спросил Гейдрих. - Немедленно вгедрим радиста диверсионной группы Шмитхеннера. - Ну, вот! В общих чертах план сформирован. Есть замечания, дополнения Замечаний, дополнений не было. Приказы Гитлера и Гимлера не обсуждались. Рейнард Гейдриг встал: - Тогда, с нами Бог! Слушайте приказ: " Совершенно секретно". 1. Контроль за проведение операции Консервы" возлагается на обергруппенфюрера Генриха Мюллера. 2. Организация, исполнение поручается группенштурмфюреру Альфреду Науйоксу. 3. Технический исполнитель операции -- начальник уголовной полиции Артур Небе. 4. Кодовый сигнал начала операции: "БАБУШКА ЗАХВОРАЛА" 5. Время начало военный действий против Польши -- не позднее 4.30 утра первого сентября 1939 года. 6. Приказы о наступления поступят командиром боевых частей Сухопутных воск, танковых, артиллерийских бригад, Люфтваффе, ВМС, инженерных соединений, тыловым частям дополнительно по зашифрованной связи вооруженных сил Германии. Подпись: Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Отпечатано в одном экземпляре. После устного оглашения - подлежит уничтожению. Гейлрих пригласил всех участников совещания расписаться, то есть засвидетельствовать о получении настоящего приказа и о неукоснительном его исполнении. Потом положил на стол серебряный поднос на стол; щёлкнул зажигалкой; поднёс робкой язычок пламени к клочку бумаги. Все молча, сурово смотрели, как медленно сгорает надежда на мирную жизнь. В силу знаний, исходящих из их служебного положения, в силу реального воздействия на военно-политических силы Европы - они, закоренелые нацисты, были не столь наивными, как им хотелось бы, чтобы в душе верить, что война сможет принести людям счастье. Все были связаны между собой круговой порукой: железной идеологией гитлеризма. Операция "Консервы" начала свой односторонний путь к началу самой страшной войны за всю историю человечества. Начальник Абвера -- общей структуры тайной разведки нацисткой Германии адмирал Фридрих Вильгельм Канарис - срочно был вызван на совещание к Гитлеру на Вильгельмштрассе. Его парадный фаэтон Mercedes-Benz, в сопровождении кавалькады мотоциклистов эсесовского эскорта, медленно подкатил к длинному строгому зданию Рейхсканцелярии. Огромное строгое здание, построенное с широким размахом, олицетворяло помпезное величие новой нацистской Германии. Берлин торопился стать столицей мира, сравнимым только с городами Древнего Египта, Вавилона и Рима. Украшенное мраморной архитектурой, наполненное светом и воздухом здание под названием "Welthauptstadt Germania -- Германия -- столица мира", предназначалось для сравнительного унижения красоты Лондона и Парижа. Каждый раз, как только Канарис являлся на аудиенцию к фюреру, до дверей правительства его провожал огромного роста генерал -- адъютант. Они чинно шли по скользкому мраморному полу через большой мозаичный зал, ротонду и входили в большой коридор. Маленького роста, с поседевшими, некогда чёрными волосами, с нависшими на глаза широкими густыми бровями, всесильный адмирал Канарис - " мастер плаща и кинжала", выглядел рядом с рослым арийским офицером, каким-то гномом непонятной расы. Никто толком не знал его национальное происхождение: то ли он - немецкий грек, а, может быть, - итальянец германского происхождения, но, так или иначе, бывший боевой офицер, герой первой мировой, командир крейсера "Дрезден", победивший англичан при морском сражении при Коронеле, со временем, Канарис стал "кукловодом" всей шпионских сетей нацизма. Он шёл, шаркая ногами, по плитам мрамора, боясь поскользнуться и упасть. Часовые СС, стоящие неподвижно возле высоких створ в кабинет фюрера, синхронно, как один, резко повернулись, и легко распахнули перед Адмиралом тяжёлые двери, украшенные резными монограммами "AH". Возле правительственного стола для совещаний одиноко стоял фюрер и ждал его. Адмирал при каждой встрече с Гитлером спонтанно наполнялся страхом. Он обожал и ненавидел Адольфа одновременно. Он ревновал фюрера к всесильной демонической власти, о которой сам тайно мечтал. "Когда-нибудь я скину этого ефрейтора", - думал Канарис. -- "Но пока пусть он таскает "жареные каштаны" из огня для меня. Я буду стараться, чтобы мировая победа нацизма была за нами. Плоды войн собирают не храбрецы и горлопаны, а умники, как я." Канарис вскинул руку в нацистском салюте: - Хайл, Гитлер! - Хайл! -- тихо ответил фюрер. - Прошу тебя пройти в мои личные покои. Мне надо с тобой, Фридрих, поговорить, посоветоваться по очень важным вопросам наших территориальных претензий к Польше. Они присели в низкие кресла лицом к лицу. Адольф, подавшись вперёд, наклонив голову, сразу же заговорил быстро, темпераментно: - Возможно, мы стоим на пороге второй мировой войны, Всё зависит от меня, от моих талантов как политика. Вряд ли кто-нибудь будет пользоваться доверием всего немецкого народа в такой же степени, как я Значит, сам факт моего существования необычайно важен. - Да, да, мой фюрер! -- вставил подобострастно адмирал. Гитлер быстро "заводился" на публичность. Он тут же забывал, что его может слушать всего лишь один человек. Он начинал говорить поверх головы собеседника, ускоряя темп речи, то переходил с крика на шёпот, то говорил скороговоркой, то делал многозначительные паузы, а иногда пучил глаза, разрубая ладонью воздух: - Уничтожить Польшу! Разгромить эту проститутку в пух и прах! Действующая армия Польши не должна существовать. Такой стране нет места на географических картах. Поляки, евреи - мусор земли! Сделать это надо быстро, беспощадно, учитывая время года. Тебе я поручаю найти и осуществить пропагандистские причины для начала войны. Меня не волнует, правдоподобны они будут или нет. Ты лучше меня знаешь, Хитрая лиса Абвера, тебя после нашей скорой победы никто не будет спрашивать: правду мы говорили, или это был гениальный мировой спектакль! Когда начинаешь войну, главное не право, а полный разгром противника. Твоя задача - тактическое обеспечение операции "Вайс" Действуй через Гиммлера Долой мораль, жалость. Все средства допустимы во имя счастья нашей Великой Германии! - У тебя есть ко мне вопросы, Адмирал - Никак нет! - Тогда действуй прямо сейчас. Выходные дни и отпуска отменяются. Канарис развил бурную деятельность. По тревоге собрал весь оперативный командный штаб внутренней и внешней разведки. Срочно выкрали с польских военных складов 150 комплектов униформы польской армии; купили у продажных польских интендантов необходимое количество польского стрелкового вооружения. В тюрьме Ораниенбурга отобрали тринадцать немцев, приговорённых судом к смертной казни за убийство. Забирать заключённых приехал сам Гейдрих. Вызывали всех на собеседование поодиночке, предварительно хорошо накормив сытным обедом со шнапсом. Гейдрих повел с ними задушевный разговор: - У вас есть шанс быть помилованным. - Что для этого требуется делать - Ничего особенного. Предстоят учения нашей армии. Вы сыграете условно роль противника. А противник у нас сегодня один -- поляки. Вы, как настоящие артисты, должны сыграть роль польских солдат. Стрельба на учениях будут вестись холостыми патронами. - А если кто-нибудь из нас не согласится на эту роль - Приговор суда будет приведён в исполнение через месяц. Выбирайте! Если вы согласны добросовестно исполнять все приказы командования армии, то вас помилуют и, может быть, выпустят на свободу. Все тринадцать смертников выбрали путь "помилования".Через два дня начались "боевые учения" В семь вечера 31 августа 1939-го, в машине руководителя операции гауптштурмфюрера СС Науйокса затрещал радиотелефон. Радист диверсионной группы Шмиттхеннер, сидевший рядом, включил тумблёр на связь и передал трубку командиру: - Бабушка скончалась! -- прозвучал в трубке голос Мюллера дважды. - Жаль бабушку. Что будем делать - Закажите венки на похороны! - Венки уже готовы для погребения нашей любимой бабули. - Похоронный оркестр готов к проведению траурной церемонии. - Да, конечно. Оркестр, - ноты, инструменты, похоронная команда - в полном составе - всё готово. - Выезжайте на кладбище! - Мы уже здесь. - Отлично! Приступайте к похоронам. - Есть! Из двух микроавтобусов, стоящих напротив входа в радиостанцию "Глейвиц", стремительно выскочили "восемь солдат Польской армии" и, с автоматами наперевес, бросились в холл здания. Полицейский охранник потянул руку к револьверной кобуре, но тут же был сбит с ног резким ударом металлического приклада. Переворачивая стулья, разбивая стеклянные двери, "липовые поляки" с шумом, коверкая ругательные славянские слова, пинками, и толчками согнали весь немецкий технический персонал в тёмный глухой подвал. Радист пытался выйти в эфир из дикторской студии. Время таяло, а микрофон, как назло, не включался. Науйокс, одетый в форму польского капитана, быстро спустился в подвал и под дулом пистолета привел дежурного радиоинженера в студию. Приставив пистолет к затылку немца, сознательно коверкая немецкий язык, громко приказал: - Даю одну минуту! Если не включишь микрофон и всю аппаратуру на выход в эфир, пристрелю! Пистолетный аргумент подействовал. Через минуту над Германией пронеслось сообщение на польском и немецком, торопливо произнесённое под звуки автоматных очередей и пистолетных выстрелов. В заключение "польской" наглости, захватчики поставили музыкальную пластинку с записью польскую песню "Марш на Берлин": " ... одетые в сталь и броню, ведомые Рыдзом -- Смиглы, мы маршем пойдём на Рейн..." - Отходим! -- приказал гаупштурмфюрер, -- Где тринадцатый наш "консерв" - Он ждёт вас внизу, на выходе! -- отчеканил радист. Науйокс, увлекая за собой подчинённых, перепрыгивая через ступеньки лестницы, выскочил в холл. Уголовник, переодетый в немецкую форму охранника, терпеливо ожидал помилования за верную службу Германии, но получил сильнейший удар рукояткой пистолета в переносицу. Затем ему выстрелили в живот и грудь. Медицинская уголовная экспертиза точно, быстро, в течение ночи установила, что "выстрелы были произведены из оружия английского производства, стоящего на вооружении Польской армии". Утром первого сентября во всех немецких газетах появилось краткое, леденящее душу, сообщение: "Германское информационное бюро. Бреславль. 31 августа. Сегодня, около 8 часов вечера, польские захватчики напали на радиостанцию в Глейвице. Ворвавшись внутрь здания, они успели прочитать воззвание. Полиция была вынуждена применить оружие. Со стороны налетчиков есть убитые" В действительности, когда немецкая полиция - с воем сирен, сверкая мигалками - ровно через пятнадцать минут прибыла на место наглого преступления польской военщины, их уже ожидало гестапо: - Как вы оказались здесь раньше нас -- спросил полицейский комиссар шефа тайной карательной службы. - Мы всегда работаем на опережение. Если вас интересуют трупы нападающих, то можете их забрать в ближайшем лесочке. Недалеко ушли. Они не хотели поднимать руки, и мои ребятки всех уложили... Один из немецких охранников, убитый нападавшими, обнаружен - на входе в радиостанцию. Польские преступники изуродовали его лицо до неузнаваемости. Прошу вас, господин комиссар, проследите тщательно, чтобы его проводили в последний путь как героя -со всеми воинскими почестями в закрытом гробу. Мы тоже пошлём на его могилу венок скорби. - Сколько их было - Как апостолов - двенадцать. Давайте договоримся, коллега. Мы тихо уходим, а славу оставляем вам. Сейчас мы запустим сюда журналистов и фотокорреспондентов. Хорошо Хайл Гитлер! Не дождавшись ответа полицейского комиссара, шеф гестапо Мюллер сел в свой красный "Хорх" и укатил сторону границы. Операция "Вайс" переходила в стадию войны. За ним двинулся бронетранспортёр с охраной. Следом потянулась вереница гестаповских автобусов, в которых диверсионная группа Науйокса спешно переодевалась в родную эсесовскую форму. Ночью, в 4 часа 45 минут германская армия начала тотальное вступление в Польскую Республику. На Европой запахло горелым человеческим мясом. **** НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ Глава восьмая * * * "Сосняком по откосам кудрявится Пограничный скупой кругозор. Принимай нас, Суоми -- красавица, В ожерелье прозрачных озёр! Ломят танки широкие просеки, Самолёты кружат в облаках, Невысокое солнышко осени Зажигает огни на штыках" ***********************(Песня Красной Армии) Финляндия, Финляндия, К тебе опять направился Иван! ***********************(Песня Финской Армии) - Товарищ Шапошников - Так точно! Главком Шапошников у аппарата. - С вами будет говорить товарищ Сталин. - Борис Михайлович! Срочно приезжайте ко мне на ближнюю дачу - в Кунцево. Генерал Фитин сообщил мне важную информацию. Надо обсудить немедленно - Есть, товарищ Сталин! Буду у вас через двадцать минут. - Вот и ладно. Дело не может ждать до утра. Маршал взглянул на часы: 2:35 ночи. По-военному быстро оделся. Группа водителей и мобильной охраны Начальника главного штаба Красной армии была всегда наготове к экстренным выездам в любое время дня и ночи. Шапошников нажал на кнопку пульта управления служебного обеспечения, и через минуту у подъезда стояли два бронированных автомобиля. Всё высшее руководство СССР, окружающее Хозяина, - вождя мирового пролетариата -- Иосифа Джугашвили, давно уже привыкло к анархическому распорядку вождя. Спал Сталин до обеда, а работал до утра; и всё советское правительство, все министерства, наркоматы, главки, штабы армии, флота, авиации жили в таком же режиме. Никто не знал: куда, когда, в какое место вызовёт он своих "товарищей" прибыть немедленно. Все были наготове, как спринтеры на старте. Не дай Бог, не исполнитьжелание "интернационального друга трудящихся": и ты, в одно мгновение, превратишься во врага народа, получишь пулю в затылок, сгинешь без права переписки с родными в тюрьмах ГУЛАГа, или "поимеешь счастье" каторжно трудиться на народных стройках коммунизма. Шапошников - бывший царский полковник, награждённый шестью императорскими орденами, среди них - "Крест Анны", орден "Станислава и Владимира с мечами и бантом", всегда чувствовал висящий над головой, карающий меч ВЧКа. Многие красные командиры, герои гражданской войны, вытолкнутые ленинской революцией на посты маршалов, генералов, минуя высшее военное образование, ненавидели Шапошникова за его ум, энциклопедические знания, штабное мастерство, и даже за его "старорежимный, аристократический" офицерский пробор на голове, аккуратно разделяющий причёску на две равные седеющие половины. Завистники Шапошникова писали доносы на имя Сталина, но, на удивление провокаторов, главком продолжал получать подчёркнутое уважение вождя. Сталин обожал интриги и доносы. Ему доставляло удовольствие сталкивать "товарищей" лбами. Но к Шапошникову относился с неподдельным уважением Однажды, глядя пронзительно прямо в глаза, сказал Климу Ворошилову: - За что ты так невзлюбил Шапошникова Чем тебе не нравится пробор на голове нашего начальника штаба РККА Причёска разве влияет на работу мозга А усы У меня усы, как у нашего с тобой врага, генерала Каледина. Мы его победили, и он застрелился. А меня усы - остались похожие на калединские. Так что, я должен застрелиться Ворошилов ничего не понимал. Сталин продолжил: - Борис Михайлович -- военный талант. А таланты мы обязаны беречь. Без них мы проиграем предстоящие войны. Всё это вспомнилось Шапошникову, пока он ехал по ночной Москве в Кунцево. Он давно заметил, что Сталину, достигшему реальной императорской власти, доставляет удовольствие окружать себя людьми, вещами, атрибутами царского почтения его подданных. Маршал стал понимать, что в глубине сознания диктатора уже тайно загорелся огонь наполеоновского тщеславия: подняться на вершину абсолютной власти естественным образом. Но, как это сделать Борис Михайлович, коренной русский человек, изначально понимал, что без царя в голове, баз царя на троне - Россия не выживет. Поэтому он разделял тайные желания нового русского самодержца. Он служил за Царя и Отечество. Сталин мистическим образом чувствовал преданность Шапошникова и всегда звал по имени-отчеству. Для тех, кто служил ему верой и правдой, кровавый диктатор был ангелом-хранителем. Через двадцать минут скоростной езды по ночной Москве, минуя Поклонную гору, автомобиль маршала Шапошникова подкатил к ближней даче Сталина. Стоящий за глухим зелёном забором, "скромный" домик снаружи казался небольшим, но внутри "гнездо вождя" было просторным: с большой столовой на несколько десятков гостей; -- при высоких потолках высотой в шесть метров; с террасой для прогулок; рядом светлая стеклянная веранда с выходом в сад; множество подсобных служебных помещений. Начальника Штаба РККА приветливо встретил Александр Поскребышев -- личный секретарь Сталина, сын сапожника, по первой профессии -- фельдшер, генерал - лейтенант, обладающий феноменальной памятью, поразительной работоспособностью. Его высокий череп, слегка склонённый к левому плечу, почти четверть века сверкал чуть позади носатого, учатого рябого лица Хозяина. Только через Поскребышева к вождю поступала информация любого характера. Самым поразительным для окружения вождя было то, что Бронислава Соломоновна -- жена Поскребышева, приходилась родственницей Льву Троцкому -- первому заклятому врагу-сопернику по революционной работе. По приказу Сталина Троцкий был убит, а Броничку -- жену и единственного друга "верного оруженосца Сталина", расстреляли уже после войны. Но невозмутимый Поскребышев преданно, отлично работал по шестнадцать часов в сутки на благо Отца народов. Встретив у дверей в "дачные апартаменты", личный секретарь провёл ночного гостя в комнату, где обычно жил Сталин. На стенах - простенькая живопись: две картины в стиле социалистического реализма "Лыжник" и "Лыжница". На полу, перед камином -- ковёр. Одиноко стоит диван, часто служивший постелью для вождя. На прикладном столике - квартет разноцветных телефонов. Обеденный стол, одновременно служивший рабочей площадкой, завален картами, справочниками, всевозможными бумагами, записочками. Возле стола четыре массивных квадратных кресла для гостей. За столом сидел Иосиф Виссарионович; в кресле - с бумагами в руках - напряжённо сидел новый молодой начальник внешней разведки НКВД -- комиссар госбезопасности 3-го ранга Павел Фитин. Сталин уважал Фитина, несмотря на его молодость, за его высокий интеллект, волевые, организационные способности и личное мужество. Созданная в короткий срок, система внешней разведки СССР каждый день доставляла на стол Сталина секретные данные даже из ближайшего окружения Черчилля и Гитлера. Свой рабочий день Вождь начинал с просмотра аналитического доклада генерала Фитина. - Садитесь, Борис Михайлович! У меня есть к вам несколько вопросов. Ровно месяц тому назад "наш друг" Адольф Гитлер, устроив театрализованное представление с радиостанцией в Глейвице, блестяще провёл уникальную провокацию. Через несколько часов Германия начала войну с Польшей. Прошу вас доложить итоги этой компании. Прежде чем начать доклад, Шапошников нечаянно увидел на столе газетную фотографию " Подписание договора в Кремле о дружбе и границе с Германией 28 сентября 1939 года". Молотов подписывает документ. Между ним и Сталиным улыбается министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббетроп. Все довольны. Сталин перехватил взгляд Шапошникова: - Отличная фотография. Черчилль бесится. Мы сделали великое дело для нашей страны, подписав пакт о взаимном ненападении. Гитлер, рано или поздно, пойдёт против нас. Я не верю ни Гитлеру, ни Черчиллю. А мне нужно, чтобы Адольф прежде, прежде всего, обломал бы свои зубы в войне против Черчилля. Нам требуется время для перевооружения Красной Армии, для выхода на оперативные просторы на Западе, Севере, и Дальнем Востоке. И главное: мы должны думать, планировать, готовиться, чтобы будущую войну за полную победу коммунизма на Западе, вести свои порядки и правила на вражеской территории. Пусть побьют империалисты друг друга. Когда они выдохнутся, коммунистические партии западных стран ударят изнутри пролетарскими восстаниями, а мы поможем им снаружи. Современные войны должны вестись малой кровью и на чужой земле. Мы обязаны изучить, проанализировать и учесть германский боевой опыт. Я задаю вам вопросы, а вы -- отвечаете: - |Сколько времени потребовалось Гитлеру, чтобы Польша капитулировала - Восемнадцать дней. - За сколько дней немцы бескровно захватили Чехословакию - За считанные часы. - Вот видите. Германия показала нам наглядный эффективный пример военно-политических действий. Не Германия, а Англия и Франция, испугавшись нашей дружбы с Германией, объявили Гитлеру мировую войну. Мы выжидаем. Англичане и французы тоже. Они всё ещё мечтают столкнуть меня с Адольфом. Наша задача: всеми способами оттянуть войну с Германией. Мы должны припугнуть японцев, отодвинуть границы СССР подальше от Ленинграда. Вернуть русскому народу Прибалтику, Западную Украину, Западную Белоруссию Бессарабию, Венгрию. Все эти операции требуется закончить к концу этого года.Мы поделим с Гитлером сферы наших влияний. Он не такой дурак, чтобы воевать против нас на два фронта. Поэтому, дорогой Борис Михайлович, приказываю вам до 30 ноября полностью подготовить повод для подготовки и проведения военно-политических действий против Финляндии не позднее 30 ноября. Как вы думаете, сколько времени, и какие силы потребуются для достижения успеха - Я думаю, что на всю операцию уйдёт один месяц. Первого декабря красный флаг нашей Родины будет развеваться над Хельсинки. Мы планируем задействовать только войска Ленинградского военного округа. - Вот и хорошо! Генерал Жуков займётся японцами у озера Хасан, а Климент Ворошилов и Семён Тимошенко займутся нашим царским генералом Маннергеймом. Мне доложили, что этот финский швед -- крепкий орешек. - Будет исполнено, товарищ Сталин. А шведов лупил еще Пётр Первый под Полтавой. - Ну, Полтава -- не зимняя Карелия, -- заметил вождь улыбнувшись. Вождь извлёк заграничной пачки извлёк несколько папирос "Герцеговина Флор". Раскрошил их, размял, и начал аккуратно набивать табаком, знаменитую по плакатам, урительную трубку. Встал. Закурил. По даче пополз дымок с уникальным ароматом. Сталин походил немного из угла в угол. Подошёл к генералу Фитину: - А теперь послушаем нашу разведку. Что намдогладывает "Красная капелла" из Берлина и наши глаза и уши из Лондона Сидите! Не вставайте, Павел. Я хочу послушать вас без протокольных слов. Расскажите всё своими словами. Я хочу не просто знать происходящее. Я хочу понимать моих врагов изнутри. Начните, Павел, с Англии. Мне очень важно знать первую реакцию наивного премьер - Министра Невилла Чемберлена и претендента на лидерство Уинстона Черчилля и узнать его мнение - (Хитрая английская лиса!) - по поводу вероломного нападения Адольфа на Польшу. Ведь Польша -- их любимое английское детище. Сталин вернулся за стол: - А вы, Борис Михайлович, послушайте английское традиционное фарисейство. Их хвалёная контрразведка не может даже подумать, что мы знаем всё, о чём болтают в своих кабинетах Невилл и Уинстон. Слушайте внимательно, товарищ Начальник штаба. Вам это пригодится. Генерал Фитин открыл красную папку и чётко, артикулируя каждое слово, начал читать донесение агента: - Агент номер 48 --YF -- 9504/ 2 сообщает: "Лондон. Первое сентября 1939 года. Даунинг-стрит, 10 резиденция Премьер -- министра Англии Невилла Чемберлена, Терракотовая гостиная. Собеседник Чемберлена - лорд Черчилль. Стенографирование и электромагнитные записи беседы не производилась. Информация получена из достоверных источников на условиях конфиденциальности.Начало беседы -- 19: 35. Продолжительность беседы -- 39 минут. Темы беседы: "Военное нападение Вермахта Германии на Польшу без объявления войны. Предстоящее назначение лорда Уинстона Черчилля на пост Военно-морского министра Великобритании".Черчилль указал Чемберлену на "убийственную пагубность" Мюнхенских соглашений. Он буквально заявил следующее: - В этот час наших национальных испытаний, я благодарю вас, господин премьер-министр, за огромное доверие, оказанное мне при вашем решении назначить меня на самый высокий военный пост в Соединённом Королевстве. Я принимаю ваше предложение стать членом военного кабинета, в то же время, - считаю своим долгом сказать вам откровенно, что ваша недальновидная политика привела нашу страну на грань мировой катастрофы: мы, вместе с дружественной Францией, обязаны объявить войну Германии. Мюнхенский сговор развязал реваншистские аппетиты Гитлера. Оно дало Гитлеру возможность купить Польское руководство, предложив им совместно "откусить" лакомые территории суверенной Чехословакии. И вот теперь, мы обязаны кровью английских солдат защищать эту самую Польшу, которая полгода назад с жадностью гиены приняла участие -- в военной дружбе с нацистами -- делить "Залужье" Чехословакии. Тогда Польша предъявила ультиматум Литве, требуя надуманные гарантии для польского меньшинства в Прибалтике. Они грозились совершить танковый марш на Каунас. Польская армия с боями оккупирует населённые пункты Словакии, а "в знак германо-польской дружбы", Гитлер получает от Польши подарок: занять всю Чехию без потерь, и возможность войскам выйти на оперативный простор Востока. С помощью Польши Чехословакия превратилась в труп. Теперь эта участь постигла саму Польшу. Перед нашим Королевством стоит дилемма: - Активная война с Германией - толкнёт Гитлера в объятия Сталина. А мы всё должны сделать, чтобы злобу этого немецкого монстра направить против нашего общего большевистского врага на Востоке. Если будет побеждать Россия, мы поможем Германии. Но если доминировать в мировой политике будет нацизм, мы откроем, вместе с Америкой, второй фронт. Наше верное стратегическое, стратегическое оружие "разделяй и властвуй" должно быть руководством для наше внешней политики. Пусть монстры истекут кровью -- и тогда победа всегда будет за Британией" Сталин поднял руку, с зажатой в руке курительной трубкой: - Хватить нам слушать этот английский бред! Наступило время действий. Не для пустой болтовни прилетал к нам Риббентроп. Гитлер знает, чего хочет. А мы должны своё дело делать. Товарищ Шапошников! Вам понятны основания наших военных решений на Севере, на Дальнем Востоке, на Западе, на Юге - Так точно! - Приступайте к выполнению немедленно! Время не ждёт. Все свободны! Вторая мировая война -- это не игра в бирюльки. Мы, русские, долго запрягаем, но быстро ездим. Тем и отличаемся от немцев и англичан. Что для нас хорошо, для них -- смерть. Месячный отпуск Иван Петрович провёл в блаженстве -- в кругу любимой семьи -- в Петрозаводске. За многие годы службы в "Большом доме" за номером 4 по Литейному проспекту, в квартале между улицами Шпалёрной и Чайковского, в красивом светлом здании, предназначенном для карательных нужд ОГПУ-РКВД, чекисту Хмелёву впервые предоставили отпуск летом. Перед отъездом на заслуженный отдых, его вызвали в "Смольный" на беседу к самому Мехлесу. Лев Захарович Мехлис - начальник главного политического управления Красной армии в конце лета 1939 года неожиданно приехал из Москвы в Ленинград. Вначале высшие офицеры Ленинградского военного округа решили, что с его появлением в городе начнутся поиски новых "врагов народа". Люди ещё не опомнились от кровавых расстрелов 37-го года. Но все обошлось. На смену репрессированным политработникам срочно требовались свежие проверенные кадры стойких чекистов для работы в войсках.Формировались новые полки, дивизии, а командиров и комиссаров явно не хватало. За глаза Мехлиса звали: "Инквизитор Красной армии". Говорили, что он в каждом встречном человеке видел врага советской власти. Иван Петрович ехал к другу Сталина с некоторым трепетом. Сам был чекистом и знал: был бы заключенный, а дело само собой к нему приклеится. Но всё обошлось благополучно: Мехлис, "Лёва из Одессы", типичный конторщик небольшого роста, с подвижной головой, покрытой стоящей дыбом, взлохмаченной шевелюрой, проворно выскочил из-за стола навстречу крупному Хмелёву и, грассируя букву "р", быстро затараторил, сверкая чёрными глазами: - Хмелёв Добро пожаловать. Я вас пригласил, чтобы предложить новую должность в Красной Армии. Ваше личное дело я изучил. Вы настоящий смелый большевик, беспощадный к врагам народа, закалённый в классовой борьбе. Мы присваиваем вам высокое воинское звание "комиссар 3-го ранга" и направляем на должность комиссара пехотной дивизии. Из дела видно, что в гражданскую войну вы служили в заградительных отрядах Дзержинского; принимали активное участие в подавлении контрреволюционного мятежа в Кронштадте и лично уничтожили несколько белогвардейских офицеров. Сегодня в вашем боевом, партийном опыте нуждается современная Красная Армия. Вы согласны Иван Петрович не cразу заметил, что нервный человечек одет в новую армейскую форму комиссара 1-го ранга: на воротниковых петлицах генеральского френча переливаются кровавым цветом четыре ромба; на рукаве сияет золотистая звезда; на ногах поскрипывают "сталинские" хромовые сапоги. Только на несколько секунд Хмелёв задумался. Ему все стало ясно. По - военному вытянулся: - Партия приказывает, - я отвечаю: "Есть!" - Поздравляю! - Служу трудовому народу! Мехлис быстро подписал приказ: - Передайте эти документы моему адъютанту. Он скажет вам о дальнейших действиях. Политотдел 44-ой стрелковой дивизии 9-ой армии ЛенВО спешно формировался на артиллерийском полигоне в комарином раю - в городе Луге. В сосновом лесу, вокруг бывшей двухэтажной дачи с террасой, где находился пункт формирования частей, стройными рядами выстроились полевые брезентовые палатки. Между палатками сновали штабные работники в новой, "с иголочки", форме.Хмелёва, как старшего офицера, приняли подчёркнуто корректно, с приложение руки к пилотке, с голосовым подтверждением приказа "есть, товарищ командир", с поворотом через левое плечо. В кабинете начальника кадров армии комиссара Ивана Хмелёва представили командиру дивизии - герою испанской войны, орденоносцу генерал-майору Валентину Яблочкину, начальнику штаба полковнику Медведеву, командиру разведки майору Соболеву, начальнику службы боевого обеспечения подполковнику Смирнову. Командование 44 стрелковой дивизии было сформировано. Комдив широко улыбнулся и зычным голосом приказал: - Что ж, товарищи командиры! Прошу - в мою палатку! Скрепим наше боевое братство. Познакомимся поближе. Предстоят большие события. Может быть, нам всем скоро придётся прокалывать дырочки на гимнастёрках для новых боевых орденов. Всё зависит от вас и от наших бойцов! Получив в штабе округа вещевые и денежные аттестаты, сменив военную одежду на гражданскую, Иван Хмелев уехал в отпуск в Петрозаводск повидать жену, Валерия, Любашу и маленького внука. Семейной радости не было предела. Впервые, как говорят местные старожилы, в Карелию пришло южное лето. Валерия повысили в должности: он стал командиром эскадрильи истребителей; ему присвоили звание старшего лейтенанта. После подписания пакта о дружбе СССР и Германии, Валерия Рогозина, как мастера высшего пилотажа, включили в состав военно-торговой)делегации, возглавляемой Тевосяном. По секретному экономическому соглашению, Советский Союз обязывался поставлять Германии некоторые виды сырья: нефть, зерно, металл; разрешать использовать для испытаний тяжёлого оружия артиллерийские и авиационные полигоны в Поволжье; делать ледокольную проводку военных и гражданских судов в советские порты Северных морей; предоставлять военные взлётно-посадочные полосы для пополнения бомбовых запасов и заправки топливом самолётов Люфтваффе -- в случае вооруженного нападения на Германию армиями третьих стран. В обмен - Германия подписалась поставлять в СССР современное машиностроительное оборудование для военных заводов, точные станки, наземные авиационные машины, в том числе и скоростные самолёты. В авиационную группу военно-торговой делегации вошли ведущие советские авиаконструкторы, инженеры, техники и пилоты. Валерий Рогозин все предыдущие годы готовился к смертельным воздушным боям с фашистами, а тут предстояло с ними дружить, а, может быть, даже, крылом к крылу, воевать над Балтикой против англичан. Но он был военным человеком, всегда готовым выполнить любой приказ Родины - приказ товарища Сталина. Перед отъездом отчим и приёмный сын уединились на берегу Онеги. Развели костёр для ухи, закинули удочки и повели серьёзный мужской разговор: - Скажи отец, а почему тебя мобилизовали в армию Вроде ты уже вырос из военной гимнастёрки. - Многое не могу сказать, сын. Понимаешь... - Понимаю. Но, по всему видно: скоро -- война. - Правильно. Как в песне поётся: Если завтра война, Если завтра в поход, Будь сегодня к походу готов! - Я всегда готов, отец! Но ещё вчера нам на политзанятиях говорили: Гитлер -- наш первый враг! А завтра я еду к нему гости, как к лучшему другу! Мне трудно это понять. - Ты коммунист. Ты должен понять, что политика прямыми дорогами не ходит. Мы, СССР, Россия всегда были, есть и будем в окружении врагов. - Почему - Потому, что нам принадлежит одна треть земного шара, потому, что территория России напичкана богатствами недр, на которые в равной степени притязает вся Европа, и в первую очередь -- Англия и Германия. Сейчас они никак не могут поделить нас.И Англия, и Германия задыхаются в рамках своих национальных границ. Они дерутся за жизненное пространство. А мы сражаемся за победу идей марксизма -- ленинизма. За торжество диктатуры трудящихся, как внутри страны, так и снаружи. Твоя поездка в Германию -- это разведка авиационных возможностей нашего потенциального противника. То, что Гитлер нападёт на нас -- нет сомнений. - Когда - Предполагаю, он попытается сделать эту ошибку после 1945 года, после победы над Англией. Но товарищ Сталин не даст ему выкинуть такой финт. Сейчас мы приберём к рукам наши бывшие земли на Западе. На Дальнем Востоке. Скоро, очень скоро над Хельсинки взовьётся красное знамя, и наш "союз нерушимый" пополнится новой прекрасной ФСР - Финской Социалистической Республикой. Мы принесем финнам счастье свободы и сталинской демократии. На воде запрыгал поплавок. Начался вечерний клёв. Политические разговоры прекратились сами собой. Сварили двойную уху. Глотнули по стопочке водки, и мир стал казаться вечным. - Спасибо тебе и Любаше твоей! Вы подарили мне самое дорогое, чистое в моей непростой жизни -- вы подарили мне Олега, внука, ради которого стоит даже воевать. Валерий впервые видел отца в таком сентиментальном настроении: - Я видел вчера, как Олег внимательно, по-взрослому, слушал сказку Аркадия Гайдара, которую ты читал ему. - И ты, Валерий, эту "Сказку о Мальчише-Кибальчише" любил слушать и читать, перечитывать. Помнишь - Сбежал разбитый Главный Буржуин, не разгадав нашей военной тайны. А Мальчиша -- Кибальчиша схоронили на зелёном бугре у Синей реки. И поставили над могилой большой красный флаг: Плывут пароходы -- привет Мальчишу! Пролетают лётчики -- привет Мальчишу! Пробегут паровозы -- привет Мальчишу! А пройдут пионеры -- салют Мальчишу! На зимней финской войне всё оказалась иначе. Лошади, шатаясь от голода, бродили табунами вокруг солдатских нор, обгладывали кору у сосен, срывали белые ошмётки карликовых берёз, выгрызали прошлогоднюю траву до голой черной земли. Командир дивизии генерал-майор Яблочкин понуро сидел в штабном ДОТе: - Что ж, товарищи командиры, вот и настал наш последний решительный бой. Начальник штаба, бывший в мирное время упитанным толстяком, в "котле" превратившийся в подобие тени, нервно теребил бумажные листы с приказами: - Людей надо спасать, выводить из окружения. - А что будем делать с техникой -- посмотрел со злобой прямо в глаза комдиву полковой комиссар Иван Хмелёв. - А что мы можем сделать -- Командир медленно поднялся со скамейки. -- Наши танки стоят без солярки. Автомашины -- без бензина. Радиаторы разорваны льдом. Лесные дороги перекрыты завалами. У радиостанций сели аккумуляторы. Связь с командованием потеряна. Половина личного состава дивизии погибла в боях. В строю осталось тридцать процентов, так как очень много раненых, обмороженных, и к бою непригодных. Тыловые обозы уничтожены артиллерией противника. - Надо с боем прорываться через озеро на дорогу Суомуссалми. Повернуть на Важенвара и выйти к своим. Технику придётся бросить. - Вы что В своём уме, генерал Лавры "врага народа" захотелось примерить Нас всех расстреляют! И правильно сделают! Хмелёв вскочил, выхватив из кобуры пистолет: - Я чекист и смерти не боюсь! Приказ товарища Сталина должен быть выполнен! - Садись Ваня! Успокойся. Ты не на партийном собрании. Не о себе сейчас надо думать, а о тех мальчишках, которые замёрзнут здесь навсегда в снегах бесславно. Их надо выводить. Вот выведешь их из "котла", тогда и умереть будет не страшно - хоть от своей пули, хоть от твоей. О Боге подумай, Ваня! Наша песня спета. - А что будем делать с лошадьми Их у нас почти тысяча! -- рассердился Хмелёв. - А лошади служивые разминируют дорогу через озеро. Конница без всадников своими копытами проложит путь к нашему спасению. - А ведь верно! -- вставил Командир дивизии. Комиссар Хмелёв призадумался. Вернул в кобуру пистолет: - А кто знамя дивизии будет выносить из окружения Секретные бумаги, карты мы уничтожим. - Вот ты и выноси, товарищ Хмелёв! Генерал-майор Яблочкин расправил гимнастёрку под ремнём: "Приказываю: завтра дивизия начинает прорыв на соединение с Красной Армией. Морозным солнечным утром по направлению к деревне Койриноя по снежному полю озера двигалась голодная конница без всадников. Время от времени под копытами лошадей взрывались мины. Коней подбрасывало в воздух, и они падали на лёд с оторванными ногами. Изувеченные лошади храпели, кричали человеческими голосами. Сорок четвёртая стрелковая дивизия 9-й армии Карельского фронта Ленинградского военного округа прорывалась к своим. Замыкал прорыв полковой комиссар Иван Петрович Хмелёв. Он шёл во весь рост шагом, без ушанки, в распахнутой шинели, бесцельно стреляя по финским солдатам из командирского пистолета. Враги хотели взять его живым, но он вытащил из кармана осколочную гранату и выдернул чеку. Финны хладнокровно изрешетили комиссара пулемётными очередями. Граната вывалилась из ладони на лёд и взорвалась под его ногами. Тело Ивана Хмелёва медленно ушло в прорубь под воду. Русские прорвались с боями к своим, а над снежным финским озером еще долго продолжали носиться крики умирающих лошадей, похожие на плач человеческих детёнышей. Элиас Симойоко, протестантский пастор из финского хутора, с непокрытой головой, позабыв про все заповеди, не боясь провалиться под лёд, с наганом в руке скользил по льду от одной лошади к другой, и, крестя обмороженными пальцами, с молитвой на устах, стрелял им в голову, навеки прекращая их земные страдания. ****** КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ ЭПОПЕИ

Ночь всегда приходила внезапно. Не успевал ещё погаснуть на бетонно-серых стенах соседних домов пурпурно-алый закат, как к Шалтаю в комнату уже рвалась, просачиваясь сквозь щели в оконных рамах, густая шёлковая темнота. Заполняла постепенно все углы, поднимаясь по стенам, танцевала на потолке причудливыми тенями, тихо смеялась на ухо и давала понять, что до утра квартира Шалтая - её владения. Шалтай обречённо вздыхал и зажигал повсюду свет, чтобы хоть как-то разогнать клубящуюся в воздухе темноту. И если бы кто-то вздумал посмотреть в светящиеся по ночам на двенадцатом этаже окна, то непременно увидел бы появляющуюся то в одном, то в другом жёлтом проёме тень. Но редкие прохожие спешили успеть в метро до его закрытия и мало кто поднимал голову. А если и поднимал, то взгляд был уж точно устремлён не на три сиротливо желтеющих огонька далёких окон. А Человек-Балансирующий-На-Грани всю ночь бродил по пустым комнатам, зияющим чернильными углами и громко, во весь голос, разговаривал сам с собой, боясь остаться в звенящей тишине. Иногда он садился на диван и закрывал руками глаза, но, не просидев и двух секунд, вскакивал и принимался снова лихорадочно измерять шагами небольшое пространство своей квартиры. Порой он начинал петь, и странного тембра дрожащий голос пропитывал каждый атом тугого воздуха в комнате, звучал эхом в ушах, создавая иллюзию не-одиночества. Потом Шалтай уставал от бесконечной ходьбы из угла в угол и брёл на кухню, где заваривал себе крепкий, как сама незванно приходившая к нему ночь, кофе. Садился на шатающийся табурет и, прихлёбывая обжигающую жидкость, ждал гостей, прислушиваясь к каждому шороху. Обычно к тому времени, когда на дне чашки оставалась одна только кофейная гуща, в дверь раздавался стук. Так было и на этот раз. Шалтай устало вздохнул, отставил жалобно скрипнувший табурет в сторону и пошёл открывать. Посмотрев для пущей безопасности в глазок, он убедился, что сегодня к нему пришёл только один постоянный гость - Чёрный Человек, такой же неспящий полуночник; впрочем, тот был одним из немногих, кто умел усмирять разбушевавшуюся не на шутку темноту. Обычно Чёрный приводил с собой ещё пару-тройку булгаковских персонажей, с которыми до утра можно было перекидываться в карты да травить анекдоты, но на этот раз почему-то пришёл один. Чёрный сдержанно поздоровался с Шалтаем и уже привычно прошёл на кухню, отгоняя щелчками пальцев сразу потянувшиеся к нему из углов хвостики темноты. В неспешных разговорах проходил остаток ночи, и Шалтай в который раз порадовался, что у него появляется этот угрюмый, вечно недовольный чем-то, измученный хроническим недосыпом персонаж, постоянно жалующийся на недостаток новых идей у современных авторов, дикие цены и абсолютно безвкусный коврик с вышитой на нём толстой белой кошкой перед дверью соседей. Хозяин поставил перед гостем высокий красный бокал со всё тем же кофе, и тот мгновенно опрокинул его, словно это был не кипяток, а прохладный лимонад в жаркий летний день. А после Чёрный Человек вдруг замер и пустым, ничего не выражающим взглядом уставился в окно, за которым, на заметно посветлевшем полотне ночи, стали уже проявляться бело-голубые пятна. И вдруг спросил у Шалтая: - Скажи... чего ты боишься больше всего на свете Человек-Балансирующий-На-Грани долго молчал, задумчиво разглядывая узор обоев сквозь полупрозрачную фигуру ночного гостя. - Больше всего, говоришь... Я много думал над этим, Чёрный. И понял, что больше всего я боюсь окончательно потерять рассудок.

Рефлексы крошатся на знания, На кадры немого сознания, На действия и противодействия, Распутанных нитей бездействия... Стремительный бич -- сокращения, По кругу вертушкой вращения, На встречу ль витку отвращения, Глотком сквозь дурман насыщения - Наполнит колодец -- безмерными По памяти тропами верными Рефлекса -- потоками: жгучими, Короткими..., снова тягучими, Отрывистыми, переменными, Движеньями вспыльчиво пенными, Размерами слов, колебаньями... Сознанья на вздохе -- исканьями... Рефлексы... 16.05.2007.

Самые значительные моменты в жизни - это рождение и смерть.

Хасан сидель и играль нарды сам с сабой. Пока быль ничейный рэзултат -- 6:6. Пришель Гоги и с балшой васхищений сматрель на филигранный игра. -- Ты, Хасан, я сматрэль, нэмножка умный челавек -- нарды харашо играль. А скажи мне: какой звэрь на свете самый умный, хитрый и каварный "Э, Гоги, -- падумаль Хасан, -- такой прастой вэщь нэ знаиш" и гавариль: -- Самый умный, хитрый и каварный звэрь -- эта ужь. -- Пачему, дарагой -- спрашиваль Гоги. -- Ужь балото палзет, всо видит, лягушьки кушаит... Ужь -- самый умный, хитрый и каварный звэрь на свете. Долга думаль Гоги и гавариль: -- А цапл ужь на балото кушиль. Цапл -- самый умный хитрый и каварный звэрь на свете. -- А ужь жопа цапл выползаль. Ужь -- самый умный, хитрый и каварный звэрьна свете. -- А цапл жопа стенка ставиль... -- Э, слюший, Гоги! Какой стенка на балоте Думай, што гаваришь! Ужь -- самый умный, хитрый и каварный звэрь на свете. Гоги гавариль нэцэнзурный лэксик и назваль Хасан савсэм абидный слова дэмагог. Кто такой аскарблений тэрпет можит! Хасан браль доска нарды, нэмножька биль Гоги голова и гавариль: -- Ужь -- самый умный, хитрый и каварный звэрь на свете!

Он очень любил гулять по старому городу. Особенно ему нравилось бродить по узким переулочкам ночью. В это время суток, город как-то особенно общался с ним и раскрывал свои тайны. Свободный от пустых взглядов торопливой толпы, он изменялся до неузнаваемости и открывался редким прохожим самой таинственной стороной. А в час перед рассветом... Он полной грудью вдыхал предрассветное время. Каждый вздох наполнял его силой. Скоро взойдет солнце, и он отправится в свой дом, а сейчас он наслаждался моментом наступления дня. Небо с каждой минутой становилось светлее. Он ускорил шаг, и вдруг на него свалилась необъяснимая усталость. Дыхание сбилось. Он остановился и отдышался, потом посмотрел по сторонам, и его внимание привлекла вывеска с приглашением посетить портретную галерею. В самой вывеске ничего необычного не было, странно было только то, что она работала круглосуточно. Он подошел к двери и открыл ее... Помещение оказалось залом невероятных размеров. С улицы, даже при самом богатом воображении, невозможно было предположить о том, каких размеров помещение находится за дверью. Потолок над головой, словно небо, простирался во все стороны. Под ним, как в лабиринте, стояли стены высотой метра четыре, и на них весели картины. От грандиозности зала захватывало дух. Позабыв о своей минутной слабости, он решил осмотреть выставку и направился к ближайшей картине... Выставка была построена по принципу города, со своими улочками, проспектами, скверами. На всех стенах висели только портреты. Удивительное дело, но в каждом изображении он находил что-то интересное, неповторимое. Он стал размышлять, о том, что каждый день он сталкивается с сотнями человеческих лиц, но в спешке совсем не замечает, насколько интересно каждое. Он шел мимо мужчин и женщин, смотрящих на него со стен, иногда у него возникало такое чувство, что он видел, или общался с человеком, изображенным на портрете. За все время, что он бродил по выставке, он не встретил ни одного человека, но вдруг, он услышал, как где-то за стеной кто-то громко вскрикнул. Завернув за угол, он увидел, что на полу лежит пожилая женщина. Он подошел к ней и присел рядом с ней на корточки. На ее лице застыла, какая-то едва уловимая улыбка. Ему стало страшно, он внимательно смотрел на женщину, пытаясь угадать, дышит она или нет. Его начало трясти. Он протянул руку и дотронулся до ее запястья. Рука была холодной, и как ему показалось, немного влажной. В испуге он отдернул руку и огляделся по сторонам. Его сердце билось в груди как сумасшедшее. Он снова взял ее руку и попытался нащупать пульс. Сердце женщины не билось, дыхания не было. Он поднял глаза на стену и обомлел, на стене висел портрет той самой женщины, что лежала перед ним. Его страх достиг максимальной силы и он, обезумев, побежал... Прямо, направо, налево... Он, сломя голову, бежал по галерее. Он думал только о том, как бы поскорее выбраться из этого проклятого места. В голове металась фраза: "Мертва! Мертва! Она мертва!" И он бежал изо всех сил. Внезапно стены расступились, и он оказался перед выходом на улицу. На секунду он замешкался, ловя руками дверную ручку и, поймав ее, открыл дверь... Прошел год с того момента, как он побывал на той необычной выставке. Все это время его терзал стыд, что он струсил и убежал. Ему было непонятно, как могло случиться, что пожилая женщина, одна, на рассвете, оказалась на той выставке. И потом ее портрет... Но самое странное чувство, которое его не отпускало, было, то, что он упустил в то утро, что-то очень важное в своей жизни... Весеннее солнце пролилось на улицы города и его потянуло на прогулку. Он с самого утра пребывал в приподнятом настроении, предчувствие того, что этот день станет необычным, переполняло его через край. Он оделся во все чистое и напоследок, оглядев свое скромное жилище, мысленно с ним попрощался. Он знал, что больше никогда сюда не вернется... Он шел по старому городу. Его направляли знаки, дорожные указатели, рекламные щиты. Его неоднократно посещали приступы дежа-вю, и он понимал, что на правильном пути. Он глядел по сторонам во все глаза, в надежде увидеть знакомую дверь, но она не встречалась. День клонился к вечеру, а он все искал заветную дверь. Его уверенность потихоньку уменьшалась, и он стал сомневаться, что когда-нибудь найдет ее. Он отчаялся, но продолжал бродить. Для себя он решил, что будет искать до тех пор, пока есть силы. Солнце исчезло за большой черной тучей, и на вечерний город хлынул весенний ливень. Он поднял над головой куртку, и забежал под арку. Дождь стеной лил на мостовую. Оглядевшись, он увидел, что арка ведет в достаточно большой двор. На стене он заметил старую афишу, и сердце его замерло. Афиша приглашала посетить выставку художников-портретистов, а внизу была нарисована стрелочка с подписью "30 метров". Он посмотрел в том направлении, куда указывала стрелка и, сквозь дождь, увидел знакомую дверь. Он совсем не заметил, как пересек двор, не удивился тому, что это совсем другое место. Он только видел ту самую дверь, и, насквозь промокший, он открыл ее и шагнул внутрь... Он остановился перед портретом. С полотна на него смотрел он сам. Какое-то время он разглядывал свое изображение. Зеркального сходства не было, но он знал, что это изображение правдивей любого зеркала. Он протянул руку, желая дотронуться до поверхности, но его пальцы прошли сквозь полотно, не встретив на своем пути никакого сопротивления, - как в туман погрузились. Он отдернул руку. Страха не было. Он отступил несколько шагов назад, закрыл глаза, разбежался, и прыгнул в картину... Жизнь в новом мире была совсем другой. Она протекала неспешно и была наполнена искусством. Счастье и гармония царили в этом мире. Здесь не было места злу, корысти, ненависти. Он совсем забыл о том мире, откуда он пришел и был счастлив. Годы шли один за другим, и привели с собой старость. Он не боялся ее, внутренне он всегда был готов к тому моменту, когда жизнь подойдет к концу. Он знал, как он поступит, когда придет время. Как-то утром он проснулся и понял, что сегодня начнется его последняя прогулка. Он отправился на центральную площадь и, глядя на невысокие домики, он прокричал всему городу о том, как он был счастлив. Город тихим эхом повторил его слова. После этого он отправился в картинную галерею и нашел свой портрет. Со стены на него глядел совершенно седой старик. Он в последний раз посмотрел себе в глаза и упал в туман картины... На рассвете весеннего дня, в старом городе, в картинной галерее, раздался громкий крик. На полу лежал старик, его взгляд остановился на портрете, на котором был изображен он сам. Его сердце не билось, а на устах была еле заметная улыбка безмятежности...

Сверху раздался комариный писк, и крошечная ракета шлёпнулась на пол. Из люка выскочили космонавты, шустро пробежали по плинтусу и скрылись за холодильником. Человек за столом изумлённо наблюдал за посадкой, машинально тряся над стаканом пустую бутылку. Три часа назад. Человек Слава проснулся и стал слушать внутри себя. Метрополия принимала сигналы с периферии. По сигналам и ощущениям здоровье отсутствовало напрочь. Казалось, в голове находится ещё одна, маленькая, она стукается о большую, и больно... После нерадостных докладов возникли мысли алкогольной тематики, затем -- финансов и кредита. Слава нашарил телефон, облизал губы: - Аллё... Аллё. Это Слава. Ты сто пятьдесят не займёшь. Вчера накушались -- разум, прощай. Возьму пива, сливу налью... Час назад. - И на кой я брал это пиво -- осознание и казнь. -- Три бутылки -- и ноль ампер... Надо за водкой. Взять ноль двадцать пять, в одну голову закинуть... Нет, лучше триста семьдесят пять... Полчаса назад. Человек Слава раздевает пачку "Winston", комкая льнущий к коже целлофан. Сигареты прикрыты полоской фольги -- долой полоску! -- и вот она, волшебная палочка никотина. Ею и закусим. Выпив и напыхав дыма, Слава замечает рекламное тиснение на фольге. "Всё только начинается!" -- оттиснуто на серебрушке. -- Хы... -- щерится Слава через дым и прищур: -- Хы... Только что. Сверху раздался комариный писк, и крошечная ракета шлёпнулась на пол. Из люка выскочили космонавты, шустро пробежали по плинтусу и скрылись за холодильником. Человек за столом изумлённо наблюдал за посадкой, машинально тряся над стаканом пустую бутылку. Человек за столом крепко-крепко зажмурился. Не помогло. Человек Слава встал из-за стола и кренясь, как хлебнувший горького крейсер "Варяг", двинулся к дивану, стараясь не наступить на зелёную крупинку. На пульсирующую антенну космического корабля! "Ну вот и началось..." -- успеет ужаснуться Слава, прежде чем погаснет лампочка в его голове и последует провал в короткую не-явь. Copyright: Анатолий Елинский, 2006 Свидетельство о публикации 1607140129

Уже второй год я ничего не пишу. Ни одной строчки и ничего не могу с этим поделать. Друзья -- не помогают, работа не затягивает, девушки -- не в кого и влюбиться. И тут появляется она. Мы встречались и раньше конечно. Нет, мы не общались, просто смотрели друг на друга и все. Она была подружкой знакомой моего друга, вот. Красивая девушка, погруженная в свои мысли. Они при встречах говорили о работе, а я внимательно выслушивал разные мнения. Как я понял она жила только работой, в наше время это и неудивительно, когда уходишь в шесть, а приходишь в одиннадцать вечера, кроме работы ни на что времени не остается. Наговорившись, расходились и забывали на утро кого и где встретили. Так прошел год, второй... недавно тоже встретились. Она -- та же погруженная в мысли девушка с красивыми глазами. Что с нами случилось, а, наверное, весна или алкоголь, или жара или все-таки ее красивые глаза Но мы стояли так близко и я ее обнял. Наверное, весна все-таки, да. Или запах ее волос или ее нежные руки и теплое тело. Алкоголь. Наверное, он, да! Или ее губы. Да что-то происходит и хочется, чтобы это и продолжало происходить. Я хотел ее целовать, она тоже хотела. - Ты классно целуешься, - сказала она. - У тебя такие сладкие губы. - Спасибо. - Уходи, мне завтра, то есть уже сегодня на работу рано вставать. - Мне тоже, прижимая ее крепче к себе сказал я. - Я бы тоже не хотела расставаться. Может тогда все-таки зайдешь - Нет, тогда уж точно мы не проснемся вовремя. - Это точно. - У тебя красивые глаза, и губы, точнее улыбка, сказал я, и она улыбнулась. И снова эти безумные поцелуи, готовые перерасти во что-то более приятное, я останавливаюсь и шепчу: - А еще у тебя нежная кожа, ее так приятно целовать. И снова улыбка на ее лице. Безумство. Страсть или любовь А она: влюбилась Или тоже просто не хочет быть сегодня одна. - Что с нами происходит - Наверное, это алкоголь! - Алкоголь - Да, алкоголь! -Так, это алкоголь, а я то думала. - А что ты думала Мы просто пьяны и все. - Просто пьяны и все, повторила она и посмотрела на меня своими прекрасными глазами. Мой взгляд с них упал на губы, и захотелось снова целовать и чувствовать их нежность. Но она так возбуждена, и поцелуи получаются просто безумными, как будто она спешит зацеловать меня. Аккуратно беру в охапку ее волосы и легонько тяну за них, она смотрит на меня глазами ребенка, которого оторвали от самого вкусного на свете. - Не спеши. Давай нежно, просто прикасайся к моим губам и попробуй почувствовать их вкус и тепло... И медленно прикасаюсь к ее губам и снова вижу пылающие страстью глаза... А под утро расстались. Остались такие же одинокие, как и были. Ушел спать, одиноко обнимая подушку, осталась одна засыпая только с одной мыслью: что ж это все-таки было Наверное, как сказал он все-таки алкоголь. И капали слезы на подушку от такой мысли. Хотела встать и бежать найти и сказать что не алкоголь это, а любовь моя и твоя. Утро. Работа. Хочу ее вспоминать. Такое ощущение, что и она тоже.

Прошло почти полгода после премьерного показа этого нашумевшего фильма в России. Наиболее часто встречающиеся впечатления звучат приблизительно так: "жуткий фильм о конце цивилизации майя". Для меня (и не только для меня), после создания своего предыдущего фильма "Страсти Христовы", Мэл Гибсон стал одним из выдающихся кинорежиссёров нашего времени. Поэтому вышеприведенное мнение знакомых настораживало. Неужели за сюжетной линией ничего не стоит Просмотр фильма показал -- конечно, судьба индейцев племени майя -- лишь повод поговорить со зрителями о более глобальных вещах. Каких Тут всё зависит от зрителя, от его готовности думать и сопереживать. Выделю только одну линию -- лирическую. На мой взгляд, в фильме создан выдающийся образ женщины-матери. Сцены в колодце -- одни из лучших в мировом кинематографе. Взаимоотношения матери и маленького сына в драматические моменты их жизни потрясают до глубины души. Чувствуется, что Гибсон являясь многодетным отцом (семь детей!), старается передать своё отношение к семейной жизни, к узам брака. И делает это удивительно тонко, с огромной нежностью и любовью. Согласитесь, сейчас в кино это такая редкость! Насчёт жутких и страшных сцен. На мой взгляд, страшно -- это когда масса подростков ходит по центру города с двухлитровыми бутылками пива. Не за себя страшно. За них. За их родителей. За тех, кто рекламирует такой образ жизни или делает вид, будто ничего не происходит. А кровавые сцены в фильме "Апокалипсис" - это лишь режиссёрский приём, метод воздействия на зрителя, шаг навстречу невысокому среднему вкусу, стремление заставить задуматься. Не могу не отметить выдающуюся игру исполнителя главной роли Руди Янгблада. Его первая роль в кино -- хороший аванс на будущее. А информация о том, что он обходился без помощи каскадёров, внушает искреннее уважение. Особенно в сцене прыжка в водопад. Фильм не только удачно сочетает в себе напряжённость приключенческого сюжета с философскими изысками о поисках "новой жизни", но и удивительно красив, экзотичен и по-хорошему высокопрофессионален. Это тоже редкость. "Во все времена империи гибли по одним и тем же причинам -- заявил как-то режиссёр. -- Причины эти возникают снова и снова, сходство бросается в глаза". Соглашаться с этой мыслью Гибсона или нет -- каждый из зрителей решает самостоятельно. Или не решает вовсе, покидая зрительный зал, не дожидаясь окончания фильма. 2007 год

НЕ спамерам. ВСЕМ, КРОМЕ СПАМЕРОВ. Эпиграф: "Принял, принял... Почтовый ящик -- за мусорный ящик". Группа "Странные Игры", "Метаморфозы". Мой мейл постоянно наполняется какой-то па... ненужной мне информацией. А трафик не бесплатный, да и жизнь не бесконечна... Ну не хочу я увеличивать член, ехать в Ебипед, изучать "основу законодательства", обходить своих конкурентов.... Выглядеть самым успешным -- тоже как-то не стремлюсь... Не, реклама, канэшна, двигатель. Да и бабла накосить не помешает. Но как поступили бы нормальные люди -- Открыли бы красивый интересный сайт. С качественным содержимым, красивыми картинками, удобным сервисом.... Там бы и рекламировали. Красиво и ненавязчиво. Хотят активней -- Ну, тогда направили бы мне письмо, спросили, что меня лично интересует, хочу ли я получать какую-либо информацию. Как часто и в каком виде. Да ещё пообещали бы, насколько возможно, отвечать за её достоверность. Тогда бы я не обзывал их "спамерами", не желал бы им всего наихудшего... Но нет! Куда проще тырить адреса и забивать случайные ящики электронным мусором. Наши с вами - "случайные" для них ящики! Среди мусора много писем, сообщающих об их "огромной эффективности". Воспользуйся нами -- получи кайф! Ложь! Лично я выбиваю подобные сообщения не читая. Если у спамера есть "имя", что вообще бывает редко -- надо быть полным идиотом, или... порядочным, я включаю его в списки на автоматическое удаление. И думаю -- я такой не один. Какая тут "эффективность"! Спамофилия -- редкостное извращение. Тем не менее -- спамеры живут. Спам присутствует. И вызывает чувство вязкого раздражения. Даже -- способен испортить настроение. А почему -- Да, прежде всего -- от них воняет. Чем -- Да тем же, чем от большинства наших "бызнэсмэнов" - "оригинальной" мыслью -- "мне нужны бабки!!!". Бабки нужны мне!! И чем больше - тем лучше. И чем легче -- тем больше. А на вас, дорогие адресаты, клал я с прибором. Испортил кому-то настроение Ха! Зато -- какой я эффективный! Успешный! Терпи -- терпила. Такие вот "накопители капитала" портят нашу жизнь на всех уровнях. Прямо бесовщина какая-то. У нас многого ещё нет. Рынок не развит. Нет бы - придумать что-то приятное и людям полезное. "Как-то" не получается. "Неэффективно", панимаешь. Бабла нада! С этой мыслью разрушают окружающую среду, городскую инфраструктуру, вырубают заповедники, развешивают кругом рекламные щиты и растяжки, портя последние привлекательные пейзажи,... фальсифицируют продукты и лекарства, короче -- портят этот мир всеми возможными способами. А что -- так выгодно. (Помните анекдот про гавновоз, переоборудованный в молоковоз) Почему-то считается, что делая что-то полезное сильно не забогатеешь. И видимо, это не случайно... Впрочем, всё это давно понятно. Действия подобных "пердпринимателей" хорошо характеризуется простым русским словом "жлобство". И если до "больших жлобов" из нашего реала мы добраться не умеем, - попробуем добраться до спамеров. Что можно предложить Естественно -- если вы не хотите, что бы кто-то мусорил в ваши ящики -- никогда не оплачивайте никаких "чудо-рассылок". Не читайте спам. Но этого мало -- если они всё-таки сумеют донести до вас, например, название какой-то фирмы -- попробуте пользоваться услугами другой. Объявим им бойкот. Создадим чёрные списки. Попробуем воздействовать на держателей ресурсов, с которых они работают... - Что ещё Делать -- то что-то надо. Спам не так безобиден. Вместе с ним разносится гнилой душок обогащения любой ценой. К совести спамеров я не взываю. Незачем орать в пустоту... Ковригин Д.Э., 7 мая 2007 года.

Одним из пользователей математических моделей, которые создавал Дима, являлось расположенное на Украине крупное промышленное объединение, изготавливающее ракеты. Обычно к Диме приезжал сотрудник этого предприятия по имени Владимир Николаевич. Дима был знаком с ним уже немало лет. Неожиданно Владимир Николаевич позвонил не на работу Диме, а домой, что было в первый раз, и пригласил Диму на встречу в ресторан "Лабиринт" на Новом Арбате. -Есть какой-то повод, Владимир Николаевич -Повод есть, Дима. А вообще знаешь основной закон бытия -В философском плане -Да. Основной закон бытия: что, где, когда, с кем и сколько. Через час Владимир Николаевич, худощавый, седовласый и черноусый человек лет пятидесяти, рассказывал Диме о своих планах. -Решил я, Дима, завязывать работать на государство. Создал свой кооператив, а в будущем надеюсь преобразовать его в свою частную фирму. -Частную фирму -Да, Дима. Знаешь,я нашёл формулу социализма. Это когда верхи не могут, низы в холоде, а живот-в голоде. Но недолго осталось. Социалистический режим получил шах, и скоро будет мат. Страна стремительно движется к капитализму. И я хочу встретить его в боеготовности. -Вы приехали попрощаться -Да. Мы хорошо с тобой поработали, Дима.Но государство не оценит этого. Пора начинать новую жизнь. Я это и тебе советую. Боюсь, что уже очень скоро наступит такое время, когда обычный трудящийся, идя домой с работы, будет думать: "А ведь в холодильнике ничего нет, чем я буду сегодня кормить детей" -Неужели к этому идёт -К сожалению, к этому, Дима. А теперь, тост. Выпьем за то, чтобы в аптеке мы покупали только зубную пасту! Дима и Владимир Николаевич выпили по фужеру водки. Негромко крякнув, Владимир Николаевич вновь наполнил фужеры и сказал: -Первая чарка-колом, вторая-соколом, остальные-мелкими пташками. Они вновь выпили. Затем произнесли ещё много тостов. После одного из них Владимир Николаевич вытащил из кармана небольшой складной нож. -Хочу подарить тебе на память. Этот нож изготовили на нашем предприятии из того же металла, из которого делают ракеты. Так что смотри на него и вспоминай наши общие проекты. -Спасибо, Владимир Николаевич! -Хочу рассказать тебе, Дима, о смешном происшествии, которое недавно у нас произошло. Наше объединение ограждено со всех сторон мощным забором с колючей проволокой и проводами, находящимися под высоким напряжением. -Хороший орнамент. -Точно. По территории ночью патрулируют солдаты с собаками. Солдаты вооружены автоматами. Кроме этого, есть суперсекретный корпус, который закрывается так, что мышь не проскочит. Однажды утром открываем этот корпус и видим там спящего мужика. Когда его разбудили, мы поняли, что он ещё до конца не протрезвел. Естественно, что мужика арестовали и стали выяснять, кто он такой, и как оказался в этом месте. -Бедный человек! -Выяснилось, что он работает на другом заводе. Мужик выпил лишнего с друзьями, они расстались, а он шёл-шёл, увидел забор, перелез через него (а там проволока под напряжением, заметь!) и продолжал идти дальше. -Пьяному море по колено. -Вот именно. Пьяному море по колено, а лужа по уши. Мужик упёрся в какое-то здание, как-то проник в него (а как, он не помнил). В здании его сморило, и он заснул среди станков и секретных чертежей. Как ты понимаешь, все эти патрули с собаками не заметили мужика. -Удивительно! -Конечно, всю эту странную эпопею проверили. Так же, как и его проверили, чуть ли не до седьмого колена. Оказалось, что всё, рассказанное мужиком, правда. Как ты сказал: "Удивительно",-но факт! -Это называется: "И на старуху бывает проруха". -Точно так. Ну, давай ещё по сто грамм "огненной воды"! Пьяного да малого Бог бережёт. Дима смутно помнил, когда он и Владимир Николаевич вышли из "Лабиринта". Владимир Николаевич гостил у своих родственников, которые жили в Подмосковье. Дима проводил его на Курский вокзал. Там, у отходящей электрички, они попрощались. Поезд ушёл. Дима сидел на лавочке и смотрел на табло с меняющимися названиями станций. Вдруг он увидел надпись: "Новый Иерусалим". Конечно, он и раньше знал, что под Москвой есть станция с таким именем. Однако сейчас увидеть это название было очень символично. Дима вытащил нож, подаренный Владимиром Николаевичем, и начал его рассматривать. Нож был оригинальной конструкции. В складном виде он являлся прямоугольным бруском малого сечения. Стороны бруска можно было развести в разные направления, и тогда обнажалось лезвие. Вдруг Дима вспомнил классное собрание почти двадцатилетней давности. Учитель рассказывал про фильм о войне, который он недавно смотрел. Эта кинокартина повествовала о советской разведчице, работавшей под чужим именем в германском тылу. Она влюбила в себя немецкого офицера, связанного с разработкой самых новейших боевых машин. По ходу фильма офицер подарил своей невесте (то есть этой разведчице) кольцо, изготовленное из брони немецких танков. Разведчица передала кольцо своему руководству в Москву, и, таким образом, тайна брони была раскрыта. Диме пришла в голову мысль, что нож, полученный от Владимира Николаевича, может оказаться нужным в Израиле. Ведь по нему нетрудно будет определить состав металла, из которого делают ракеты. Дима спрятал нож в карман и направился к входу в метро. Перед тем, как Владимир Николаевич поднялся в свою электричку, они выпили в последний раз, "на посошок", опорожнив прихваченную из ресторана бутылку. Владимир Николаевич при этом сказал: -Как говорится, требуйте долива после отстоя пены. Сейчас Дима почувствовал, что "на посошок" было явно лишним. Винные пары всё больше и больше начали затуманивать ему голову. Походка его потеряла твёрдость, и любому стороннему наблюдателю было ясно, что он нетрезв. Это увидел и пожилой контролёр при входе в метро. Он не дал Диме зайти на станцию. -Молодой человек, Вы-пьяны. Немедленно уходите, или я позову милицию! Дима развернулся и зашагал в обратном направлении. Сознание почти совсем оставило его. На "автопилоте" он ехал на каком-то наземном транспорте, делал пересадки. Опять ехал. Наконец, обнаружил себя входящим на станцию метро "Юго-Западная". Здесь контролёр метро не стал разговаривать с Димой, а сразу засвистел. К Диме подскочили невесть откуда взявшиеся милиционеры, схватили его и перепроводили в небольшую комнату, находившуюся здесь же, при входе на станцию. В плохо освещённом помещении, покрашенном в тёмно-зелёный цвет, сидел рыжеволосый капитан милиции с внимательными серыми глазами. Лицо капитана было обсыпано мелкими веснушками. Дима постепенно трезвел. Ему показалось, что он уже где-то видел этого офицера. Милиционеры беззастенчиво вывернули Димины карманы и вывалили содержание их на стол перед капитаном. Тот тихо напевал себе под нос: "Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный". Затем внимательно посмотрел на Диму, хмыкнул и сказал: -"Мы шли на Одессу, а вышли к Херсону". Когда я служил в армии, наш старшина часто говорил нам: "Ну литр, ну два, ну три, но зачем же напиваться, как свинья" Его взгляд остановился на ноже. -Занятная игрушка,-с этими словами капитан взял нож, поигрался с ним и спрятал себе в карман. -Это несправедливо. Отдайте, пожалуйста,-попросил Дима. -Ты будь доволен, что у меня сегодня хорошее настроение, и я тебя отпускаю. И не вздумай опять соваться в метро, по крайней мере, на нашей станции,-ответил капитан и добавил: -А о справедливости я тебе могу сказать вот что: "Правда-хорошо, а штык-молодец". Милиционеры радостно заржали, и через минуту Дима оказался на улице. Он окончательно протрезвел и с опаской, но всё же зашёл в метро с другого входа этой же станции. Бросил пятикопеечную монету в турникет и оказался на платформе. Поехал в полупустом вагоне до "Библиотеки имени Ленина". Сделал пересадку на Арбатско-Покровскую линию. Оказавшись дома, в Измайлово, Дима подумал, что он легко отделался, и что могло быть значительно хуже. Засыпая, Дима с упрёком сказал себе: -На этот раз тебе повезло, продукт советской системы.

В одной махалле жил Рустам-ака -- веселый и добродушный садовник, которого все уважали -- и стар, и млад. Почему -- спросите вы. Потому что это был мастер своего дела, его даже называли доктором огородных наук или плодоовощным профессором. Ох, какие замечательные, можно сказать, волшебные руки были у Рустам-ака! Потому что ими он взращивал прекрасный урожай, который восхищал других садовников или огородников, проживавших не только в этой махалле, но и во всем районе. Если это были груши, то они были громадными, сочными и вкусными, мякоть их просто таяла во рту как мед. Если говорить о красных или желтых яблоках, то они были сладкими и хрустящими, любой мальчишка или девчонка вопили от удовольствия, пробуя эти яблоки. О винограде, клубнике, малине или дынях речи вообще быть не могло, потому что эти плоды обладали целебными свойствами и тонкими вкусовыми качествами, более того, их не стыдно было подать на стол какой-нибудь зарубежной делегации. А знаменитые художники несколько раз делали с них натюрморты и затем показывали в далеких странах дары узбекской земли. Нужно сказать, что у Рустам-ака огород был большой, и там росли также арбузы, морковь, баклажаны, картошка, капуста, лук, и этого хватало, чтобы все жители махалли покупали у него урожай, запасаясь на зиму и весну. Им даже не надо было ездить на базар за продуктами, ведь все под боком -- на садовом участке Рустам-ака. Только детям этот садовник давал все бесплатно. И поэтому двери его дома всегда были открыты для маленьких: едва чья-нибудь взъерошенная или ухоженная головка просовывалась через калитку, как гость сразу получал что-нибудь из огорода. Рустам-ака считал, что дети должны получать витамины от природы, а не от химии, только тогда они будут здоровыми и полноценными гражданами своей республики. Однажды у его сына Фурката наступил день рождения. Сами понимаете, что здесь нужно подарить что-нибудь особенное. Рустам-ака знал, что Фуркат увлекается футболом, и поэтому решил купить ему мяч. Он пошел в магазин, где продавец Хамрулло-бува ему сказал: -- Доброе утро, Рустам-ака! Я рад вас видеть веселым и здоровым. Спасибо за дыню, что вы позавчера прислали моей супруге, благодаря этой дыне она выздоровела. А чем я могу быть полезен -- У моего сынишки сегодня день рождения, и я хочу ему подарить мяч, -- ответил садовник. -- Что вы на это скажете Хорош ли мой выбор -- О-о-о, прекрасная мысль! -- поднял указательный палец Хамрулло-бува. -- Правильно, ибо мальчишки должны заниматься спортом, а футбол, баскетбол и волейбол укрепляют организм, вырабатывают дух командности, солидарности у ребят. И продавец предложил ему большой цветной полосатый мяч. Конечно, это не был футбольный мяч, потому что они были редкостью в этом крае, но и им можно было играть во всех спортивных играх. Садовник взял его в руки и почувствовал, как много энергии заключено в этом резиновом изделии, как звонко и весело он отзывается на хлопок ладони. Такой мяч не запылится, и ему суждено забить не один гол в ворота соперника или залететь в кольца баскетбольной площадки. -- Покупаю, -- Рустам-ака расплатился и веселый вернулся домой. Не стану говорить, как обрадовался Фуркат этому подарку, потому что, если честно, давно мечтал об этом. И вечером, во время торжеств, когда к нему домой пришли друзья-одноклассники и просто соседи, он показывал мяч, рассказывая, как будет играть на спортплощадке на зависть другим. И тут садовник заметил, как загрустили маленькие гости, а один -- семилетний Дильшод даже расплакался. -- Эй, что случилось -- удивился Рустам-ака.- Вам не понравилось наше угощение Яблочки оказались кислыми или хурма еще не спелая Может, яблоки такие твердые, что зубы можно сломать, или инжир горький -- Нет, нет, Рустам-ака, -- поспешно сказали дети. -- Просто у нас нет таких подарков. Мы тоже хотим иметь мячи, но вы сами знаете, что на это денег сейчас у родителей нет. Рустам-ака покачал головой. -- Эх, ты, именинник, -- укоризненно сказал он сыну. -- Разве можно хвастаться подарком Ведь это твои друзья, и ты должен делиться с ними. Ты поступил не совсем хорошо по отношению к ним. -- Но, папа, как можно поделить один мяч на двадцать человек -- обиделся Фуркат. -- Конечно, в футбол мы будем играть вместе. Но ведь он все равно будет моим. Рустам-ака согласился, что это не выход. Немного поразмыслив, он взял из копилки деньги и пошел в магазин. Его визит удивил продавца. -- Что случилось Сыну не понравился подарок -- поинтересовался Хамрулло-бува. -- Он попросил что-то другое -- Нет, подарок ему понравился, но другие дети грустят: ведь у них нет таких мячей, -- вздохнул садовник. -- Поэтому я решил купить им мячи, пускай и они порадуются. -- Ой, Рустам-ака, -- покачал головой продавец, -- но у меня больше нет мячей, вы купили единственный. Даже не знаю, чем вам помочь... Может, купите что-нибудь другое, например, шахматы или ракетку для тенниса Но Рустам-ака решил, что это не поможет. Дети начнут ссориться из-за того, что у кого-то ракетка, кому-то досталась шахматная доска, а кто-то хотел бадминтон. Нельзя допускать, чтобы между маленькими вспыхнули вражда и недоверие. -- Ладно, -- махнул он рукой. -- Я подумаю и найду какое-нибудь решение. Дело в том, что у него созрела великолепная мысль. Ведь его не зря называли доктором огородных наук. Он вернулся домой и объявил, что вскоре у всех детей махалли будут мячи. Трудно передать, как обрадовались маленькие гости, как они прыгали и пели. Они знали: раз Рустам-ака обещал, так оно и будет. Действительно, садовник не любил откладывать все в долгий ящик. Он попросил у сына подарок, сказав, что вернет его через несколько месяцев. Тот знал, что папа использует мяч только для хороших дел, и согласился. Рустам-ака взял мячик, пошел в огород и... не смейтесь -- закопал его на грядке. А потом стал поливать разными там растворами, добавлять разных удобрений, делать другие процедуры из садоводческой науки. Хочу поведать вам один секрет: Рустам-ака знал древние тайны огородничества, их передал ему отец, который, в свою очередь, получил от деда, а тот -- от прадеда и так далее. Это мастерство, эти знания были семейными, и ими дорожило все поколение садоводов. Конечно, об этом поступке узнали все жители махалли, и это вызвало разные пересуды. Были такие, кто смеялся, мол, совсем с ума сошел Рустам-ака, взращивает как подсолнухи мячи. Некоторые сомневались: нет, это, наверное, шутка. Но были и такие, кто задумчиво качал головой и торжественно говорил: да-а, наш Рустам-ака использует магию, а она, как известно, дает положительные результаты. Короче говоря, эта история вызвала много шума, даже из районного центра приезжали журналисты, чтобы написать статью про удивительного садовника. И знаете что А ведь они написали то, что увидели своими глазами, а тем, кто не верил -- всучили фотографии. А именно -- мячное дерево! Да-да, именно дерево, на котором, как яблоки, росли и попевали полосатые мячи. Фотография этого чудо-растения вызвала переполох в научном мире, со многих концов света к Рустам-ака стали съезжаться ученые, специалисты, именитые садовники и селекционеры. Они вздыхали, разводили руками, но не могли понять, как простому огороднику из далекого кишлака удалось вырастить такое дерево, ведь нигде такого раньше не встречали. Может, это инопланетяне привезли -- Ну-у, -- протяжно мычали они, почесывая затылки. -- Мы знаем о бутылочном дереве или о хлебном дереве. Но о мячном не слышали никогда. Это просто чудо, -- и просили у Рустам-ака сообщить им формулу или рецепт. Конечно, садовод не хотел раскрывать секреты, ведь они не были его личными, а считались достоянием династии -- семейства садоводов. А такие тайны, сами понимаете, никому не открывают. В итоге ученые и специалисты уехали, решив, что сами во всем разберутся, и обещали написать кучу диссертаций и разных статей. А Рустам-ака, воспользовавшись этим, пригласил к себе всю детвору махалли. Сами понимаете, что долго ждать их не пришлось. Уже через полчаса детишки, галдя, собрались на садовом участке. У них дух захватило, когда увидели огромное дерево, на котором росли мячи разных цветов и размеров. Они качались на ветру, отражаясь на солнце. Рустам-ака, улыбаясь, сказал: -- Милые ребятишки, я обещал вам подарить мячи, и я исполнил свое обещание. Теперь каждый получит такой мяч, который ему по душе. -- Я хочу маленький, стобы играть с коской Муркой! -- крикнул самый младший из присутствовавших детей Хамид -- ему было всего четыре годика, и у него недавно выпали зубы, поэтому он шепелявил. И конечно, Рустам-ака сорвал для него спелый мяч. У Хамида аж глаза разгорелись от счастья, когда он прижал к груди упругий шарик. -- А мне, пожалуйста, мячик, на котором нарисованы цветы, -- попросила Айгуль, скромно потупив глаза. Признаемся, Айгуль -- очень прилежная девочка, она отличница, и у нее примерное поведение. Более того, всегда помогает маме по дому, и разве она не заслужила того, что просит Рустам-ака, не раздумывая, передал ей мячик. Дальше пошли просьбы от других детей, и садовник срывал для них баскетбольные, футбольные мячи, мячи для игры в теннис, для того, чтобы плавать в речке. Но больше всего радовался сынишка Рустам-ака, ведь из его мяча, как из косточки, выросло чудо-дерево, которое принесло счастье его друзьям. Если вы мне не верите, то поезжайте к Рустам-ака, и сами убедитесь в том, что все сказанное мной -- это правда. Может, и вы получите мячик, если, конечно заслужили хорошей учебой или примерным поступком. Потому что Рустам-ака дарит мячи только добрым, честным и хорошим детям.

Эти улицы всегла залиты солнцем, Этот ветер всегда солен. Это мой всегда влюбленный город... Владивосток.

ах доктор время всех он вылечит всех ето ему достанетса а мне костяные пластинкы на зубов и я же в своим мременим в своим же мременым друзья о но не счась погода ррок -пора ... и все не скажеш о да одинственний мой плюс-потентност но ето же история и как же два народа .. ах доктор вовремя досюд ох дох тоор.. тем пора

После вечеринки он взялся проводить ее домой. Они познакомились неделю назад, но друг на друга обратили внимания лишь сегодня. Среднего роста, неплохая фигура, мышцы, холеное лицо с бакенбардами, вечная сигарета в зубах -- девчонки прозвали его "Ракета, наш секс-символ". Умненькая, смешливая, порой с милой, немного хитроватой, как у лисички, порой солнечной, порой загадочной, улыбкой, но с грустинкой в глубине глаз, блондинка -- подруги называли ее "наш Светлячок". В такси Андрей взял ее за руку и переплел пальцы со своими. - Можно -- улыбнулся. Руки у нее были прохладными. Но у него еще холодней. - Ты украдешь мое последнее тепло, - улыбнулась она. Он поднес ее руку к губам и поцеловал: - А так теплее Потом погладил ее рукой свою щеку. - Губы теплее, - улыбнулась она. Он тут же осыпал ее ладонь поцелуями. -- Осторожней, на руке много эрогенных зон, - улыбнулась она. Естественно, он стал искать их еще упорнее. Они вышли из такси. - Может, взять пива -- предложил он. Она улыбнулась: - Давай начистоту. Если ты зайдешь, это будет предложение к продолжению... - Почему обязательно Если ты не захочешь, ничего не будет. - Даешь честное мужское слово -- пошутила она. - Ну что я тебя, изнасилую, что ли -- оскорбился он. - Хорошо, идем, - решилась она. Она приготовила яичницу, они выпили розового вина -- за хозяйку, за любовь, за тех, кто в море. Она никогда не видела море, но всегда об этом мечтала, перечитывая "К морю!" Цветаевой. Почти до совершеннолетия она жила с родителями и росла домашней девочкой. Потом поступила в институт, жила с гросэльтерен и прекрасно училась. В редкие свободные минуты, обычно по дороге на учебу или обратно, грустила о любви, стоя на задней площадке троллейбуса, и слагала стихи в уме, никогда их не записывая. Уже несколько лет она работала, и жила в съемной квартире одна. Однажды ей показалось, что любовь пришла. Но оказалось, показалось. Его родители жили на Украине. В детстве с отцом-военным он исколесил много стран. С 15 лет учился в гимназии и жил с бабушкой и дедушкой. Слету поступил в институт, затем служил в ракетных войсках, а теперь работал программистом. Но вряд ли только поэтому его прозвали Ракетой, а еще и за молниеносность соблазнения им девушек. Он был в некоторой степени лентяй, тусовочник и сластолюбец -- к девушкам он относился легкомысленно. Но в то же время добряк и юморист. Что подтолкнуло их друг к другу... Музыка, и, конечно, танец сделали свое дело. Их губы встретились. Он легко подхватил ее на руки и отнес на диван.... - Ты такая Дюймовочка. Ты девушка из моих онанистических грез, - пошутил он. Перед каждой новой "ступенькой" в ее соблазнении она останавливала его. - Нет. Я не могу. - Почему - Я не могу тебе объяснить. Она отталкивала его, но он продолжал упорно идти к своей цели, снова и снова искушая ее поцелуями. Он думал, это такая игра. И все-таки вошел в нее. С каждым движением она вскрикивала, всхлипывала, и, наконец, зарыдала -- слезы покатились из глаз. А он думал, что это крики удовольствия: - Тебе было хорошо Она молчала. - Почему ты молчишь Тебе было больно -- обеспокоился он. Она молчала. - Лучик! Ой,... Искра.... Нет,...Уголек... - Светлячок меня зовут, - прошептала она. Он вздохнул облегченно: - Почему ты не сказала мне, что тебе больно - Когда мужчина возбужден, он ничего не слышит. Я все тебе сказала, но ты ничего не услышал. - Я хотел доказать тебе и себе, что все получится, - сокрушенно сказал он. - Ты теперь не будешь разговаривать со мной - Сейчас успокоюсь и буду, - вздохнула она. Он обнял ее: - Извини. Она грустно улыбнулась. - Просто я не была готова. ... Она все прекрасно понимала. Просто она соскучилась по мужской ласке. А он поставил еще одну галочку в своем списке. А теперь храпел в ее постели последние три часа, что остались до рассвета. Она трогала его за подбородок, или проводила пальцем по губам, и он слегка улыбался и на минуту переставал храпеть, а потом начинал сначала. Вздохнув, она встала и включила компьютер... Утром они расстались без единого поцелуя. Надо было ей разбудить его лаской, а не щелчком выключателя. Впрочем, что бы это изменило Ближе к вечеру он обещался к ней приехать и привезти кучу фильмов. Но время шло, а он не звонил. Зато приехал их общий друг Леша, и починил ей компьютер, а потом она угощала его блинами собственной выпечки. Леша скоро ушел, а Светлана все ждала звонка. Ближе к девяти усталость сморила ее, и она заснула, отправив ему СМСку, что ложится спать. В двенадцать ночи Андрей, наконец, переписал у друга все фильмы, какие хотел, вышел на улицу и позвонил ей. Ее сообщению он не поверил. Как же Разве она может не ждать его Но трубку никто не брал. - Понятно, я ей не нужен, - обиделся он, и поехал домой. Утром она обнаружила пропущенный звонок и набрала его номер. Он еще спал, и пообещал позвонить позже. Но не позвонил. Он решил показать ей, что обиделся за вчерашнее. И снова было девять вчера, десять, одиннадцать. И она напрасно ждала звонка. Зачем так ныло сердце Ведь оно знало заранее, что это будет мимолетная близость, и готовилось к этому. Но разве к этому можно подготовиться Прошел день, пришла ночь. В одиннадцать вечера тишину вдруг пронзил звонок: - Можно тебя навестить -- спрашивал он смущенно. И конечно, она сказала "да". Хотя знала, что это принесет ей только боль, причем во всех смыслах. Она открыла ему дверь, он взглянул на нее смущенно и улыбнулся своей особенной улыбкой -- губы сморщились, а все лицо словно расцвело трогательными лучиками. И глаза смотрели лукаво. Он шутливо показал ей язык. - Это ты так со мной здороваешься -- засмеялась она. Он тут же обнял ее и крепко поцеловал -- еще и еще. От него пахло сигаретами и чем-то еще крепким. - Я поняла, - улыбнулась она. Он соскучился по ней. - Проходи. Она прошла к компьютеру, чтобы выключить его. Он подошел и обнял ее сзади -- в зеркале над столом отразились их лица: - Оставь. Windows Media прокручивал песню Робби Уильямса "Ангел". - Чем занималась без меня - В субботу мне чинили компьютер, как ты знаешь, а в воскресенье я ходила на занятия танцами. - Можно один вопрос Только ответь сразу. - Такой важный вопрос -- улыбнулась она. - Немаловажный. - Я постараюсь. - Почему в субботу, когда Леша был у тебя, его телефон был заблокирован - Понятия не имею, - удивилась она. -- Ты что, ревнуешь -- улыбнулась. - Вот еще, - проворчал он с улыбкой. -- У меня жена, любовница, и много женщин, и ты всего лишь одна из них. - Ну конечно, - засмеялась она. -- Мальчишка, - подумала. - Знаешь, мне с тобой хорошо, но насчет жениться я как-то не знаю... Видимо, он решил честно предупредить ее, чтобы она не строила напрасных иллюзий. - Какой ты смешной, - улыбнулась она. Разве она вообще думала об этом Ей это и в голову не приходило. - Да, мне и брат так говорит, - улыбнулся он. -- Говорит, надо было мне в Щукинское пойти. Может, еще не все потеряно - А сколько тебе лет - Скоро 27 будет. - Тогда поздно, - вздохнула она с улыбкой. И была ночь любви. Или всего лишь секса Кто знает... И, тем не менее, утром она встала с будильником, и села за работу, а он продолжал спать. Ему периодически звонили с работы, он давал какие-то указания и продолжал дрыхнуть. Закончив часть дел, она прилегла рядом с ним -- не выспалась. В полдень все-таки встал, с очередным звонком, быстренько "снял напряжение" и собрался. Ушел, даже не выпив кофе. У дверей как-то замешкался, взглянул на нее, словно чего-то ждал: - Ну, что скажешь -- спросил. - А чего ты ждешь -- улыбнулась она смущенно. - Не знаю, - ему, кажется, было неловко. -- Ну, спасибо, что приютила. Пиши в ПМ, в электронку. Что за бред он нес И каких слов от нее ждал - Нет, - покачала она головой. Он вскинул брови удивленно. -- Лучше телефон, - закончила она фразу. На том и договорились. Уже ближе к вечеру она позвонила ему: - Ты ведь не собираешься ко мне сегодня А то у меня есть планы. - Нет, не собираюсь. Значит, у нее была ночь передышки -- чтобы выспаться, чтобы раны зажили. Но он не пришел и на следующий день. Почувствовав ее такой близкой и нужной, он испугался, и решил отдалиться. Ему необходимо было подумать и "вернуть себе себя", снова стать независимым и свободным. Она сама позвонила ему и пригласила: - Приходи вечером. - Не знаю, может быть, не смогу, - ответил он. И не пришел. Ей было больно. Чем он занимался Дарил ночь любви другой девушке, таким образом "возвращаясь к себе" Впрочем, разве он что-то обещал ей Или она ему И разве их что-то связывало, кроме двух совместных ночей Ведь это так современно! Правы были поэты... Никто ничего не отнял. Мне сладостно, что мы врозь. Целую вас через сотни Разъединяющих верст...

Я умирала. Я задыхалась без любви, ведь это -- самый настоящий воздух. Я умирала. Я хотела жить. Возможно, это главная ошибка -- хотеть. Почти всегда желанья упираются в возможность. Но все-таки... Внутри меня, как пульс, все бьется эта строчка: "Жизнь -- в горении". Я не горела. Я сгорала вся. И пеплом опускаясь вниз на землю, я возрождалась вновь. Но не сейчас. Чтобы гореть, мне нужен воздух. Мне нужна любовь... Я умирала... Я еще...

Мужской коллектив: Месяц первый. Здрасссьте. Вот это ужас - кругом одни мужики! Я одна, а их десять (и среди них есть симпатичные)! Свихнуться можно: юбку лучше не одевать (все равно, что голая), никого ни о чем не просить (или еще час вокруг тебя будет толпа галдящих мужиков), пописать не сходишь (перед картонной дверью в туалет всегда стоит группа курящих сотрудников (и среди них, естественно, все симпатичные)). Все напряженно работают, пялятся в монитор, как сумасшедшие. С подругой не поговоришь, все мужики разговаривают по телефону не дольше 5 минут и исключительно по работе, на сайт с колготками не полезешь, и Дженифер Лопез не пообсуждаешь. Свихнуться можно! Месяц второй. Ну, вроде бы ничего. Писать можно ходить к соседям (там отдельный женский туалет), на сайте с колготками можно сидеть, если сделать морду кирпичом. Дженифер Лопез тут не катит, катит тут какая то Анита Блонд. Все разговоры про зимнюю резину, моторное масло и компьютерные мозги, мой Пежо 206 вызывает у них презрительные судороги. К моим просьбам относятся все намного спокойнее, симпатичных мужиков с каждым днем становится все меньше. Месяц третий. Жить можно. Анита Блонд - это немецкая бабища с грудью 10 номера, против нее Дженифер Лопез действительно не катит. Шипованная резина - отстой, сейчас на ней никто не ездит, лучшее масло синтетика, сайт с колготками одобрен, подруга предъявлена и тоже одобрена. Юбка одобрена, количество симпатичных мужиков уменьшилось до одного. Мужики у тубзика испаряются после фразы: мальчики, я хочу писать, фраза по телефону "я на другом уровне" относится к сетевой стрелялке, а не к напряженной работе. Месяц шестой. Все свои. Поменяла Пежо на девятку, не фига ездить на отстое, у Лопез толстая задница - не катит, вчера с мужиками уделали в Doom отдел логистики с них ящик пива. Заказывали на сайте проституток консультировала своих парней, как отличить родные сиськи от силикона. Ладно, мужики, пойду поссу - Ни одной симпатичной рожи, хоть работу меняй! Год. Братаны. Поменяла мозги у компа, уделала мужиков в бродилке, перепила сисадмина в пятницу. Вчера пришла новая девочка ничего такая, с крепкой попкой. Стесняется ходить в туалет и сидеть на женских сайтах. Салага. 10 марта 2007 года.

Слышал этот недоуменный вопрос десятки, сотни раз. Многие мои ровесники успокоились, бурно пережив крушение нашей страны, ту невиданную национально-государственную катастрофу, что специфична тем, что последовала не в результате войны, оккупации, а безобразного осмысления происходившего в стране и мире.... Понимаю прекрасно, что одними "словами" мир не перевернуть, как верно и то, что всегда в начале было Слово.... В конечном счете, и в обыденном, житейском, и в философском смысле слова, интернет-творчество - - личное увлечение, хобби. У некоторых превращаюся в потребность.... Потребность, стремление творить, создавая словами впечатляющие образы, передающие окружающим людям чувства и мысли их авторов.... Это - и проба пера. И стремление запечатлеть, сохранить и поделиться с окружающими преходящими мгновениями бытия.... Видному советскому государственному деятелю, наркому и послу Советского Союза Александре Михайловне Колонтай принадлежат слова: - Незапечатленная жизнь - как бы не жизнь.... Наверное, это подспудное стремление запечатлеть стремительно пролетающие мгновения жизни и движет теми, кто решается пустить в бесконечное плавание по просторам интернета воспоминаний о пережитом, встречах, чувствах... Интернет - творчество, хотя мы и будем говорить преимущественно об интеренет-литературе, как многое в этом мире, имеет 2 составляющие, компонента: - внутреннею, характеризующую автора, раскрывающую его психологию, и - внешнюю, под которой понимается назначение, предназначение создаваемого им. Внутреняя составляющая творчества - порождение духовного мира, социально-психологической компоненты структуры дичности автора. Поэтому это преимущественно, сфера психологии, в излишне запущенных случаях - психиатрии, как это было с "народным трибуном Франции" небезизвестным маркизом де Садом. Хотя очевидно, что главное здесь - потребность творить, то есть создавать образы, косвенно, опосредованно передающие, открывающие скрытый от посторонних глаз мир автора.... Внешняя компонента интернет-творчества - как и любого иного вида творчества, - зачем, для чего творит человек. Лично я в этом вопросе исповедую 2 давно известных принципа: - сеять разумное, доброе, вечное, и - торопиться делать добро! Памятуя о том, что слово - это то орудие преобразования окружающей объективной реальности, данной нам в личном и социальном опыте человечества.....

Лес, ветер, мгла. Песенка Бабы Яги. Дом качается на ножках, Даже страшно мне немножко, Я ведь баба, хоть Яга - Жутко мне - всю ночь одна. Мой Кащей ушел на службу, Наплевал на нашу дружбу, И не помнит он, Кащей, Страсть и бурю первых дней. (плачет) Я ведь баба, хоть Яга, Не могу я быть одна. Зазову я Водяного - Ближе тела нет другого. (звонит. "Барышня, дайте болото! " Барышня :"Cоединяю!" (про себя- "В час полночный ей не спится, Видно, баба - ягодица".) Друг, Водяна, Водяной, Приходи ко мне домой. Мой Кащей меня забросил, Ну, быстрей, и без вопросов. Ах, ты ягодка моя, Отсырел я без тебя, Ждал звонка из ночи в ночь, Я с тобой всегда непрочь... Выхожу уж из болота, Отряхнусь - и сразу в путь. Выбегаю, уж бегу, Жди, красавица, приду. Выходная ария Водяного. Выхожу один я из болота, Ночь темна - специально для меня. Пробегу тропинкою любовной, Чтоб отсохли ножки у меня. Хоть Кащей - товарищ мне столетний, Бабу жаль, и чуточку себя. Дух мужской мой, стал уж водянистым, И глядит с укором на меня. ........................... И винца хлебнув немножко, Утонула бабка в Водяном. А кровать, скрипя от страсти , заходила ходуном. Этот стон не называй любовью, Просто заржавела без меня, Ну - ка выше, выше ножку, Ну, бабуля, покажи себя. И растаяла бабуля. "Милый Вадя, Водяной, Поделюсь - ка я с тобой: Я детей люблю ужасно!" Водя мигом отвернулся, Мысль забилася в углу. "К чему ты клонишь, дорогая, Тебя я что-то не пойму." "Да не к тому, да, ты не бойся, Иди скорехонько обмойся. Родить хотела много лет назад, Но в том, что не смогла, Кащей лишь виноват. Запрятал от меня яйцо свое в сундук, Сундук подвесил на здоровый крюк. Теперь не может он найти К яйцу забытого в лесу пути. Мечтает о яйце мужском, Кричит со сна, По лесу бегает с одним яйцом С понурым высохшим лицом." "Какой ты тайной поделилась! Знать, любишь сильно, раз открылась, И я сегодня так влюблен! Давай повторим наш вонзон!" Под шум дождя, вороний крик Забыл про возраст наш старик. Всю влагу он отдал Яге, И три ноги белели страстно в темноте... Кащей закашлялся в проеме: "Как ты посмел, где разрешенье! это частное владенье, Ну,ты Водяра - Водяной, Ты сукин сын! Ты весь больной ! У тебя водянка мозга, С близким другом разве можно Рассказали мне мокрицы И про сукину девицу, Что храпит без задних ног. Шел бы ты опять в болото, У тебя одна забота: Чуть где плохо что cтоит- У тебя душа болит..." Не серчай, Кащей, дружище, Просто так случайно вышло! "Здесь поверю, вышло - да! А вошел ты без стыда!" Тут проснулася Яга: "Ну Кащеюшка, ты зря! Не ревнуй,- все ерунда, Не люблю я Водяного, Просто не было другого..." Не хочу возиться с ведьмой, Лучше буду жить один- Сам себе я господин. Воздержание полезно- Рассказал ученый кот, На цепи один живет. И русалка подтвердила- СамоОбладанье очень мило. Не зависишь, без обид, Сам собой всегда ты сыт. Кащей плача снимает с дерева гитару и поет: "Я полз по бездорожью С надеждой и дрожью, Стремился в наше ложе, Но ты не дождалася, Другому отдалася, О Боже, о Боже! Зачем я полз по бездорожью С любовью и ложью, Стремился к междуножью, Но ты не дождалася, Другому отдалася, О Боже, о Боже!" "Но я отходчивый, ты знаешь, Ну что ж молчишь, не разливаешь" Поднимает бокал : "Ну, ведьма, за тебя, за вас, за молодых, И за любовь. Любовь - она большая, Надеюсь, хватит на троих." Пьют на брудершафт, слезливо целуются. Занавес. Бурные аплодисменты, переходящие в истерику.

- Люди... Ты говоришь "люди" и утверждаешь, что они такие, как я... Мой случайный попутчик в купе на двоих мягкого вагона, поезда следующего из Киева в Мо-скву, задумчиво посмотрел в окно за которым плавно менялись живописные осенние полотна укра-инских ландшафтов: преобладала краснота осин и бурая желтизна вязов, дуб еще сохранял темно-зеленую листву с легким налетом грязной ржавчины, а ярко-желтые кроны берез мелькали не так часто, как в средней полосе России. И еще поля: уходящие за горизонт ровные, гладкие прямо-угольники полей, на многих еще находилась не убранная кукуруза, сахарная свекла... Бывшие мо-гучие колхозы с зажиточными селянами были практически разрушены и еле сводили концы с кон-цами. Как немой укор, богатеющим на спекуляции нефтепродуктами реформаторам и демократам, стоял этот неубранный урожай - долги колхозов не позволяли оплатить горючее нужное для уборки уже взращенного продукта неблагодарного, как всегда, крестьянского труда... - ...Когда я начинаю задумываться над тем, что же такое люди, то всегда представляю длин-ные-предлинные столы, на них много-премного еды - сытной, здоровой пищи. А за столами много людей... Очень много людей, с которыми я был знаком или просто встречал. У меня очень хорошая зрительная память: стоит мне только раз увидеть чье-то лицо и уже в следующий раз я его ни с кем не спутаю... И все эти люди за этими длинными столами едят. Нет, они не просто едят, утоляя го-лод или набираются энергии для того, что когда-то мы называли созидательным трудом - они на-сыщаются, они обжираются, получая удовольствие лишь от факта еды, от жевания. Они едят до боли в желудках, преодолевая отвращение к пресыщению, заглушая вкус продуктов, специями, обжигающими гортань, вызывают желание закусывать выпивкой; они едят, зная, что уже сыты, зная что обжорство вредно, зная что это кратчайший путь к могиле - но они всеравно едят... Ты когда- нибудь наблюдал, как люди много едят Да вся наша жизнь - это поклонение еде... Мы нена-сытны... Он говорил ровным, спокойным голосом человека уверенного в своей правоте, но не стремя-щегося навязать кому-то свое мнение. Его красивое, волевое, загоревшее и обветренное лицо было спокойно и когда он говорил, то как бы смотрел мимо собеседника, куда-то вдаль, за горизонт, за бесконечное мелькание столбов, деревьев, за неубранные прямоугольники полей... - ...Многие, которых я знал лично, стали сейчас очень богатыми людьми. Они могут позво-лить себе очень много, слишком много - о чем раньше и не смели мечтать. Но все, на что они оказа-лись способны так это много есть, ну и там немного показного разврата, дешевого шика... Они очень много едят и им постоянно еще чего-то хочется. И свое преимущество над другими они ста-раются воплотить в меню. Их уже не устраивает обычная картошка, поджаренная на обычном сви-ном сале или растительном масле, им уже подавай, что-то заморское, дорогое, со странным вкусом и может быть даже вредное для здоровья, но не доступное другим... У него были красивые, крепкие мужские руки с множеством мелких шрамов - небольших свидетельств различных сложностей жизни военнослужащего. Эти руки расслаблено лежали на столике, длинные крепкие пальцы были скрещены и завораживали своей благородной формой, которую не портили грубые мозолистые наросты на костяшках, выдававшие увлеченность хозяина некоторой разновидностью кулачного боя. Да и вся его мускулистая, поджарая фигура говорила, что этот человек привык к физическому труду и постоянно поддерживает свою спортивную фор-му... - ... Ты заметил, какие у нас толстые политики Может за исключением слишком худых, съе-даемых завистью и страдающих несварением желудка. По-моему это Монтегью говорил, что все болезни человека происходят не от того, что он ест, а от того, что съедает его. Наших лучших лю-дей ничего кроме жадности и зависти не съедает... Ничего... Они здоровы и всеядны. Я уж это знаю. Когда они развалили Союз я служил в Прибалтике, в Латвии, жил с одной латышкой и все было бы вроде хорошо. А потом начали делить... И эти благородные и сдержанные прибалты сразу показали свое лицо, свою ненасытную алчность. Даже Ирма мне однажды заявила, что я захват-чик... Все начали все хватать: наши то, что можно списать на прибалтов, прибалты то, что можно обозначить, как возврат аннексированного. Они так кичились своей европейской культурой, что даже не заметили, как начали обирать стариков и простых работяг, по так называемому "нацио-нальному признаку" и очень "культурно", по закону - все "культурные банды" перед тем как начи-нать погромы издавали законы или приказы, чтобы не было анархии, чтобы не было беззакония... Он криво улыбнулся и я заметил еще один небольшой шрам под тонкой нижней губой... - ... Когда мы опозорились возле их телецентра - не могли разогнать обезумевшую алчную толпу, я почувствовал - это конец и написал рапорт об уходе в запас. Меня на удивление быстро уволили, правда без всех этих формальных льгот. Тогда многие уволились и разбежались - кто куда. Я поначалу стал работать в охране одного крутого спекулянта цветными металлами. И я уже был не захватчик - я стал защитником того, кто защищал национальные интересы. Ирма пристроила, этот оказался ее бывшим одноклассником, отсидевшим срок за воровство личного имущества граждан, то есть очень мало, но достаточно, чтобы в случай чего представляться, как жертва "тоталитарного режима". Тогда я увидел всю эту новую элиту во всей их наготе как тела так и желаний. У них не оказалось национальностей или каких то отличий, идейных разногласий - их на время объединяла общая выгода и, что парадоксально, взаимная ненависть. Они ненавидели друг друга, их приводил в неистовство чей-то успех, но им нужно было держаться вместе, потому что им нужна была эта не-нависть - она питала их аппетит. Как они любили есть, наверное, больше чем деньги и свои "Мер-седесы"... Они собирались на этих своих стрелках и за обильной едой вершили наши судьбы, по-этому мы и имеем то, что имеем, а они имеют нас вместе со всеми нашими претензиями и правами. У меня даже раньше была шальная мысль: записать все эти разговоры и показать людям, кто ими правит, за кого они дерут горлянки и лезут под танки. Но вскоре я понял, что мы все такие, а эти просто лучшие из нас иначе бы они сколького не достигли, не взяли бы так много. Я знаю точно, что высот достигают самые достойные, самые лучшие. Это как в спорте - для сильного все средства хороши, а победителя не судят. Когда-то в молодости я немного занимался боксом и даже дошел до первого разряда, но потом срезался. На своих первых и последних республиканских соревнованиях в полуфинале я должен был встретиться с вице-чемпионом. Помню, вечером меня подозвал его массажист и предложил на выбор: двести рублей или кожаную куртку, за то чтобы я сдал бой. Ты, наверное, помнишь те времена - тогда это было много. Конечно же, я отказался. А потом был бой. Меня били только ниже пояса и чаще всего открытой перчаткой, локтями и даже головой, а судья как будто этого не знал или не видел. И все-таки этот мастер международник нарвался на кросс - встречный удар. Его унесли на носилках, а меня дисквалифицировали за неправильное ведение боя. Он стал чемпионом республики, но на Союзе его унесли уже после первого раунда. А сейчас он не узнаваем - немощный старик, страдающий болезнью Паркинсона, и ни кому он больше не нужен. Жизнь все расставляет на свои места, действительно получается: каждому свое... ... Мы с ним познакомились очень быстро и сразу перешли "на ты" - все же, как никак, колле-ги - бывшие офицеры бывшей советской армии. Когда встречаются люди в жизни которых было что-то общее, в их понимании, исторически значимое, всегда начинается разговор о том, что было и как оно перенеслось в то что есть. Я коротко рассказал ему о себе - это был рассказ о обычной судьбе. На удивление, как мне показалось, он слушал очень внимательно, стараясь понять, сопере-жить или это мне лишь так казалось... Когда по окончании моего короткого рассказа наступила пауза, он тихо но выразительно сказал: "А я вот занимаюсь тем, чему учили и что умею делать не плохо - я отстрельщик или, если угодно, киллер"... - ... Мне приходилось подставлять свою грудь для защиты того, кто меня даже не считал за человека. Они любили нанимать в охрану своих бывших охранников, они знали, что мы надежные и это тешило их тщеславие. И они очень любили нанимать тех, кто был неподкупным и честно выполнял то, что раньше называли долгом. Вначале мы охраняли от них общество, а затем охраня-ли их от общества - они любили надежную охрану. Но мне мое положение очень скоро начало на-доедать, а скорее всего раздражать. Бывало стоишь возле какой-нибудь сауны, слышишь наигран-ные похотливые крики своих жирных боссов, продажных шлюх и мысленно прорабатываешь вари-анты их уничтожения... Очень много вариантов... Ты думаешь, кто их чаще всего убивает Бывшие охранники - никто так ненавидит их, как охрана - охрана очень много знает и видит, и охрану больше всего унижает признание факта своей неполноценности. Убийство босса самый быстрый способ восстановить свой утраченный в своих же глазах статус. Моего грохнули... Но перед тем меня предупредили, когда это должно случиться. У охранников, "из бывших", существует что-то вроде неписаного кодекса помощи своим. Да, я видел стрелка и ничего не предпринял, чтобы спа-сти своего шефа - я спасал себя. А его всеравно бы убили, и попытайся я что-нибудь сделать - убили бы и меня. Стрелок был хорош - попал точно в переносицу и я догадывался кто это сделал. И доп-рашивающий меня следователь точно знал, кто заказал отстрел и, наверное, он знал, кто произвел выстрел, но и он не нарушал неписаный кодекс чести, а вернее кодекс страха. Ты замечал, как мы все и всего боимся Чаще всего мы боимся потерять свой маленький, соз-данный искусственно, мирок, в котором мы сыты и в котором мы что-то да представляем. Многие из нас не знают страха смерти поэтому и воспринимают спокойно чью-то смерть. И не верь тому, кто скажет тебе, что ему было плохо при виде чей-то смерти как бы из-за сильного сочувствия. Кто впервые увидел смерть вблизи, тот впервые почувствовал страх за свою жизнь, и ему тогда стало плохо. Но стоит убедиться, а чаще всего убедить себя в том, что это тебя не касается или сия чаша минет тебя и тогда чья-то смерть может принести даже удовольствие. Человек так устроен, что все, что он не делает для других, всегда представляет, как будто это он делает для себя, особенно это характерно для того, что делается впервые. Наверное, поэтому так трудно поначалу решиться и убить человека, даже когда ты вроде бы вынужден сделать это. Здесь главное убедить себя не бо-яться. Я знал, что моего шефа убьют, я знал когда это должно произойти и я видел это. И я помню то мерзкое, тошнотворное чувство страха, когда я увидел развороченный затылок и почувствовал противный запах горячей человеческой крови, обрызгавшей мой костюм, лицо. Да это страшно - смерть летела от меня на расстоянии одного метра. А если бы стрелок был плохой, или плохо ви-дел, или имел плохую зрительную память... Вот почему нужно постоянно тренировать руку, глаза, нервы - убивать нужно тех, кого нужно убивать. Убийство постороннего - грех... Грех... Что такое грех... Кто грешен - я или они... - Мне показалось, что эти вопросы он за-давал сам себе. Интересно, знал ли он ответ... - ...А потом они подошли ко мне и предложили убить ... их шефа, оплатившего убийство мое-го. Это, по-моему, называется передел сфер влияния, но мне тогда было всеравно, как это называет-ся - я знал, что я вынужден сделать это иначе меня также убьют, хотя шансы остаться в живых по-сле выполнения заказа были мизерны. Я согласился и даже взял задаток, понимая, что у меня будет возможность спастись, если не буду стремиться получить остальное. Что я тебе скажу - организация этого дела поставлена у людей на совершенную профессио-нальную основу. План ликвидации "пациента"(придумают же обозначения - "доктора"...) разраба-тывался со скрупулезностью генштабистов и при том в нескольких вариантах. Потом все варианты многократно отрабатывались в условиях, так сказать, приближенных к боевым. У руководителей чувствовалась выучка какого-нибудь ГРУ, я там многому научился, хотя, как ты понимаешь в Ря-занском училище меня учили не воробьев гонять. Когда я смотрю на всю шумиху службы охраны членов правительства, то могу лишь позволить себе улыбаться - нет никаких ограничений по выбо-ру "пациента" и обеспечения ему высшего сервиса для ускоренной встречи с далекими предками в аду -- тех, кого убивают так много грехов, что о рае им даже думать нельзя. Всех этих президентов не убивают лишь потому, что они ничего не решают, а если кто-то из них потеряет вдруг почву под ногами и мысленно вознесется над обстоятельствами, то имитации покушения в виде предупрежде-ния вполне достаточно - они все очень трусливы все эти наши президенты и все очень большого мнения о своей особе, и все очень любят есть и женщин, проституток значит. Они, как дети визжат от восторга при виде голой женской задницы, не принадлежащей их женам. Новая власть знает это и постоянно использует слабости, поставленных ими президентов или каких-нибудь губернаторов и лидеров фракций. Я сам неоднократно охранял от постороннего глаза эти, впрочем, весьма невин-ные, шалости покупаемых шефом политиков... Их от постороннего глаза, а операторов тайных съе-мок от непредвиденных случайностей. Порой диву даюсь, насколько просто управлять нашим пра-вительством - это такие мелочные люди, они так бояться любого посягательства на свой, созданный культ, имидж, что готовы угробить несколько миллионов человек, да чуть ли не все государство. Заартачился вдруг ни с того ни сего какой-нибудь президент и вдруг видишь - появилась в продаже на черном рынке кассета с некоторыми сценками так сказать его интимной жизни. Лишь с некото-рыми сценками... И не нужно звонков и подложных писем - президенты, на то они и президенты, чтобы все понимать только по намекам. А вот убийство какого-нибудь директора концерна или финансовой группы могло повлечь за собой последствия сродни убийству Фердинанда. Поэтому главная подготовка к физическому устранению происходила в других сферах - в деловых. А от меня требовалось лишь четкое выполнение строго определенных действий, включая нажатие кур-ка, я убивал фактически мертвецов. Они были мертвы задолго до принятия кем-то решения на их убийство. Поначалу у них умирали души, а их бездушное тело могло только есть... Есть, жрать, насыщаться и перенасыщаться... Он замолчал, открыл бутылку "Пепси-колы", сделал пару глотков и лишь затем мельком взглянул на меня, как бы проверяя реакцию на рассказанное им. Сказать, что я был шокирован, удивлен, будет не правдой - ничего нового он мне не сообщил. Правда - это то, что мы не хотим знать; правда - это порою страшно, а чаще всего скучно. Но ритмично постукивали колеса, отмеряя свои длинные километры, вечерело и при тусклом освещении купе любая беседа, даже с незнако-мым человеком, скрашивала некое неудовлетворение от зря потерянного времени. И мне показался занимательным его рассказ немногим похожий на исповедь - я знаю, что людям периодически нужно излить в потоке слов в чьи-то уши излишек чувств - шлаков души... - Убить человека оказалось не так просто... Это сейчас я понимаю, что это всего лишь ото-бражение процесса отбора - выживает сильнейший. А тогда своему страху я готов был приписать что-то наподобие брезгливого гуманизма - нас же учили Родину защищать и убивать ее врагов. А кто такой был мой шеф Бизнесмен сопредельного государства совместно с нашими бизнесменами или бандитами, грабящий нашу страну. Но какую страну Страну, выбросившую нас на помойки, переселившей нас в палатки, плюнувший на свой "золотой запас", на своих "верных защитников"... В общем-то, я ненавидел своего шефа, этого бывшего зека, который с презрительной ненавистью относился ко всему русскому и нас, русских охранников, считал представителями низшей расы, служащими ему лишь за кусок хлеба. Может он и был прав - получали мы у него в несколько раз больше, чем измученный выполнением долга командир взвода. Я снимал квартиру, у меня была машина, женщина, несколько приличных костюмов и всегда полный холодильник изысканных продуктов, порою мне казалось, что я должен был быть доволен жизнью. А на моей Родине меня ждала безработица, отсутствие жилья и средств к существованию. Не знаю кого больше я ненави-дел своих или чужих. Ненависть исходит от разочарования, но очень редко мы разочаровываемся в себе, можно сказать что никогда... Помню выпуск в училище. Как все это было торжественно и красиво: мне как медалисту и стипендиату Ленинского Комсомола было предоставлено право целовать знамя училища, красное знамя - символ той страны и тех идеалов. Та жизнь была полна идиотских идеалов, в которые было удобно верить. Сейчас все стало на свои места и каждый получает свое... Мне досталось право нажимать курок. Я нажал. Нажал как раз в то время, когда перекрестие оптического прицела карабина совпало с переносицей их шефа. И никаких сомнений, никаких тя-желых переживаний и необычных ощущений, даже стало как-то легко, действительно, как будто бы исполнил долг... А потом мне пришлось быстро смываться с места события. Я пустился в бега... В бега или не в бега, но я пытался скрыться и скорее всего не от нашего восхваленного пра-восудия - я скрывался от своих заказчиков или подельщиков. Страх... Что есть сильнее страха Ко-гда спасаешь жизнь, становишься на удивление прозорливым и расчетливым. Вначале того, когда вдруг осознаешь, что можешь последовать за своим "пациентом", спазм сжимает разум, тебя охва-тывает жуткая паника, но здесь очень важно взять себя в руки, успокоиться, не дать панике, страху управлять тобой и тогда мысль работает четко, выбирая самый верный путь действий. Свое исчез-новение я просчитал еще во время подготовки своей первой работы. Я не готовился все сделать так, как желали мои работодатели - я готовился к исчезновению. Я все продумал, до таких мелочей на которые в обычной жизни не обращаешь никакого внимания. Теперь я точно знаю, что в таких си-туациях выигрывает тот, кто умеет замечать самые незначительные мелочи - нет ничего важнее незаметных мелочей... Может когда-нибудь, если останусь жив, я напишу воспоминания в назида-ние потомкам, а сейчас пусть это пока будет моей тайной - профессиональной тайной... У меня был советский паспорт, позволявший стать гражданином любого нового государства, вот и спрятался я на Украине в небольшом городишке... Да какая разница в каком... Думал попро-бовать жить честно, то есть не сталкиваться с криминалом. Купил однокомнатную квартиру, старый "Москвич" и на остатки денег открыл небольшую авторемонтную мастерскую, что еще может бывший военный - крутить гайки. Мне казалось, что я жил неприметно и найти меня не возможно, да и врядли было выгодно искать молчащего исполнителя, которому было выгодно молчать - это я так думал, я тогда еще не все знал... Они меня нашли. От них скрыться практически не возможно - у них очень мощная сеть информационного взаимодействия. Только одна организация в бывшем Союзе обладала такой сетью... Когда-то Ельцин, борясь за власть назвал цифру - 400 000 штатных сотрудников и это только по России. Четыреста тысяч! Подумать только. На каждых сорок человек, включая больных, стариков, детей, сидящих в зонах - один штатный сотрудник, а ведь еще были не штатные, их то сколько... Может быть меня и не нашли, но я сорвался и опять на мелочи. Как-то ко мне подъехали два сосунка на побитой BMW, знаешь такие наглые, молодые и прыщавые, называющие друг-друга "братан". Мне их дешевый треп на языке детсадовских хулиганов был до одного места, но они за-хотели, чтобы я восстановил их тачку задаром, потому что они крыша из какой-то там бригады не-коммунистического труда. В Прибалтике, да и в России бандиты посолиднее, но на Украине массо-вая неопределенность молодежи создала целую культуру, исходящую корнями к казакам, вольным батькам и схронам. Бандиты, которым я служил, управляли высшими эшелонами власти, украин-ское хулиганье (какие они бандиты) охватили все звенья низов. Что более действенно не знаю, на сколько я помню и понимаю историю, государствами всегда правили бандиты: в государствах с сильной властью они были на верху, со слабой центральной властью они управляли на среднем и низшем уровне. Низ это анархия, толпа, с ней бороться трудно, но управлять ею легко, если, конеч-но не лезть на рожон, кричать и топать ногами. Толпа всегда стремиться к строгой иерархии, она жаждет власти над собой, то есть порядка, который обеспечит ей определенность, который и унич-тожит толпу, превратив ее в народ. Когда исчезла центральная власть, разложившись в обжорстве и наслаждениях разврата, ее место заняли те, кто был голоден, кто хотел жрать - зеки и, пополняю-щая их нестройные ряды, молодежь из разряда пэтэушников или еще ниже. Эти цепи на шеях, пальцы веером, зубы шифером - это от недостатка ума, это от не знания того, как насытиться еще, когда насыщен пищей... Я выбил зубы этим щенкам, заставив их некоторое время поголодать и этим самым попытать-ся немного поумнеть - люди умнеют только от голода. Потом на меня "наехал" и их главный, такой толстый и громадный, сразу было видно, что ел слишком много, поэтому его и боялись голодные пэтэушники. Я сломал ему нос, пальцы на руках - видите ли он мне угрожал пистолетом. Его друж-ков уложил в грязь, связал и продержал двое суток в подвале дома. Они обосрались и обосцались, а главное проголодались. Страх голодной смерти превратил их в безропотных, скулящих рабов. А слышал бы ты, как они мне угрожали вначале. Тогда я мог в одно мгновение стать местным "кру-тым" или авторитетом, но врядли к этому я стремился - все это было так зыбко, так временно... Я так и не решил, что с ними делать, может быть, во избежание лишних проблем, я их и убил бы, но им повезло - эта небольшая "семейная разборка" и была моей ошибкой, меня нашли те - дру-гие. Я так подозреваю, что вся эта мелкая рэкетня контролируется ими также. Нет, что ты, они мне не угрожали, даже похвалили за то, что я такой умный и остаток суммы принесли, мол, че ты ушел не попрощался и не взял свое... Каждому свое... Мне опять предложили "мое" - опять нужно было в нужное время и в нужном месте нажать на курок и так, чтобы пуля попала опять же в нужное им место... Им - не мне... Отказываться глупо, мое согласие - это был мой призрачный шанс на спасение, почти не реальный шанс. Это, как сле-дующий шаг в русской рулетке, когда в барабан снаряжают уже двумя патронами, а может и того хуже - оставляется пустым только одно гнездо для посадки патрона... Почему я, ведь желающих заняться таким ремеслом хоть отбавляй - сколько афганцев, спец-назовцев сидят без дела, без денег... Все дело в страхе. Страх, он даже сильнее чем алчность. Алч-ность - это дитя страха. Человек переедает от того, что боится, что потом ему чего-то не достанется, что что-то возьмут другие, что он может умереть от... голода. Людей объединяет только страх, тол-па чувствует свою силу только в победе над страхом. Смотри, как бесятся футбольные фанаты, ка-кими жестокими становятся любители рок-музыки на стадионах или демонстранты и пикетчики - они бутузят друг друга, они выливают свой страх на полицию, отчасти насаждавшую им этот страх. Общество консолидирует страх и развалит его тоже страх ибо страх отбирает свободу, разум... Они пришли ко мне потому, что боялись работать с другими. Я ведь их боялся; я ведь, по их мнению, бежал от них в страхе - значит я их крови. Они все живут в страхе - в страхе оказаться вне системы пугающей других, в страхе потерять свою силу, свою мелочную власть. Они боялись друг друга, боялись своих агентов, своих подчиненных, не говоря уже о сумасбродных от страха шефов и бос-сов. Они видели, что, не смотря на то, что мой бывший патрон был и моим первым "пациентом", я был настоящим профессионалом, тем, кто к поставленной задаче подходит с серьезностью и ответ-ственностью, очень тесно связывая ее со своей судьбой. Они даже кличку мне придумали "Надеж-да" - я был их надеждой, на меня можно было положиться... Но всеже главным было то, что я не стремился влезть в их иерархию, в их, уже установленный порядок - я не нес с собой дополнитель-ной порции страха... Я опять получил очень солидный задаток и меня опять начали готовить. Но не меня они гото-вили - они сами готовились к действию с умным противником, которым считали меня: я должен был выполнить работу и исчезнуть навсегда или по крайней мере всегда должна была быть воз-можность уничтожить все следы содеянного, включая и исполнителя. По большому счету это глупо - заказчик легко уходил от судебного преследования, хотя он был известен всем, кто хотел бы это узнать, а исполнители - это всего лишь инструмент одноразового использования, как и оружие ко-торым они пользовались. Первый раз я скрылся, это их привлекло - они хотели, чтобы я попробовал это сделать второй раз, им тоже нужно оттачивать свое мастерство... Звучит банально, но я сделал это... Но сначала я уничтожил второго "пациента"... Это действительно было сделано очень краси-во, я все просчитал - все что возможно. Я действовал не по их схеме, отрицая все стереотипы и очевидные, логические ходы - я действовал самостоятельно, поэтому и этот раз я остался жив. Я даже позволил себе совершить невозможнейшую глупость - присутствие на похоронах "пациента", и даже возложил венок у его шикарного гроба... Зачем я сделал это Зачем... Ты думаешь детское тщеславие Нет, совершенное нет... Была поднята такая шумиха в прессе, на телевидении, сам пре-зидент выступал, соболезновал и угрожал. Это был такой всенародный спектакль, настолько лжи-вый и настолько красивый, что его можно было посчитать за гениальный, если бы он делался одним человеком - гением. Но это было обычное народное представление, в нем участвовали все, включая и зрителей - народ это распыленная гениальность... Заказчики скорбели так искренне, что я чуть было не подумал, что совершил ошибку и убил не того. Совершенно незнакомые люди плакали будто потеряли самого близкого человека. Девочка лет десяти-двенадцати, видевшая его только на экране телевизора, забилась в конвульсиях...И я хотел видеть это, я хотел почувствовать то, что люди называют угрызениями совести, я хотел страдать, как страдают они... Да я хотел страдать и сострадать, я хотел понять, что такое преступление, я хотел ощутить себя преступником. Может это невостребованное чувство вины, а может и страх той, загробной жизни - не знаю... Ничего я не по-чувствовал, ничего... Наверное, я слишком много знал о "пациенте" - знание уничтожает иллюзию, убивает веру... Что его убило Обычная человеческая алчность, ненасытность. Он так стремился похудеть и всем рассказывал, что был кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике, показывая при этом свои юношеские фотографии. Он действительно раньше был худым и знал, что такое легкий голод. И благодаря этому голоду он начал очень быстро делать свою комсомольскую карье-ру. Почва под старшим братом комсомола зашаталась и наш талантливый, молодой да перспектив-ный быстро переметнулся в лагерь новых и жиреющих, и сам начал очень быстро набирать вес, как в прямом, так и в переносном смысле слова... Но он так хотел похудеть и повысить свою потенцию, он так хотел иметь много женщин и многие женщины хотели иметь его, но главным образом от него. А ведь он знал: для того чтобы похудеть нужно меньше есть, а для того чтобы повысить свои мужские возможности нужно вести аскетический образ жизни. Он это знал, но делать этого не хо-тел - чрезмерные желания его и сгубили. Ему уже было мало месячной ренты почти в сто тысяч долларов, он хотел больше и он не хотел делиться. Смешно, но он так ни разу и не получил своей пайки - он стремился расширить свои возможности по получению еще. Если, хотя бы раз, он по-пробовал истратить эти сто тысяч, может быть и насытился, и остался жить - пред ним раскрыва-лись такие заманчивые перспективы. Теперь ему больше ничего не нужно - он, наверное, понял что такое счастье. Счастье - это когда уже больше ничего не нужно. А люди не счастливы, они просто не видят своего счастья... Я ведь также не познал счастья, но много денег для этого мне не нужно. Мне практически ни-чего не нужно, хотя я люблю хорошо отлаженный быт и мелкие радости жизни типа хорошего ду-ша, накрахмаленных простыней, да и от чего-нибудь вкусного не откажусь, разумеется, в разумных пределах. Но я знаю, что от всего этого могу легко отказаться и этим меня не купить... Мне, порою, кажется, что мне ничего не нужно. Я, разумеется, сам себе лгу, сам себя успокаиваю, но себя обма-нуть не возможно... Их я обманул и скрывался от них целую неделю, и уже точно знал, что могу скрыться так, что лишь невероятная случайность поможет им меня обнаружить. Но я не хотел от них скрываться - они мне были нужны также как и я им. Мне не хватало этой игры - игры со смертью, игры в удачу, игры в свое счастье. И я дал знать им о себе, представив все, как обычную человеческую алчность, как жажду легких и опасных денег. Они не глупы и врядли мне поверили, но сделали вид, что при-нимают правила моей игры, придерживая в своем изощренном уме свои... Вскоре пути наши общие привели меня на Кавказ. Нужно было провести молниеносную опе-рацию и убрать одного не очень умного национального героя, наивно думающего о своем великом предназначении и мешающего кой кому заработать что-то около миллиарда - мои ставки росли и обратно пропорционально им падали мои шансы остаться в живых, что привлекало, манило как наркомана доза в начале ломки. На этот раз подготовка велась не очень тщательно, но это лишь на поверхностный взгляд - проведение таких операций было отлажено настолько хорошо, что их вы-полнение можно сравнить с действиями на уровне рефлексов. И это была их ошибка - человек мо-жет обойти, обмануть свои рефлексы, конечно, если он к этому готов, если он уверен, что знает себя, наверное, это и называется воля... Воля - это идти вопреки очевидному. Я пошел на это, и я победил, я выиграл и этот раунд. Работа была интересная, я работал с ре-активной техникой и с очень классными специалистами. Да, это именно работа. Это не убийство и не героизм - это действительно работа. Из-за тщеславия и ненасытности этого "пациента" погибли тысячи. Он также очень любил есть и очень страдал от того, что у него была язва. Если бы не язва он ел бы значительно больше и тогда погибли десятки, сотни тысяч. Получается, что я действи-тельно врач - его излечил, насытил, но скольких спас. А может я подарил ему счастье -- ему ведь больше ничего не нужно, да и, как утверждает его религия, в которую он, как все, верил на словах, он стал ближе к своему Богу, к Аллаху. Хотя, я знаю точно, он очень боялся смерти, внушая другим необходимость смерти за все те же химерные идеалы - идеалы своего собственного превосходст-ва... Но, как часто бывает: за свой труд во имя людей нужно платить, как Прометей (эти слова бы-ли сказаны с сарказомом)... За мной началась настоящая охота - они хотели поймать меня, чтобы доказать себе свою силу и заодно еще раз испытать свою, да и мою судьбу. Теперь мы были просто необходимы друг другу. Я уже стал частью их системы, необходимой частью нашей общей жизни. Я уже был частью их страхов -- они так боялись потерять силу. Я, такой мелкий человечишко, и вдруг в чем-то стал сильнее их системы... ... Он замолчал, устремив свой взгляд в темноту за окном. Было очень темно. И если бы не равномерное пошатываете вагона и стук вагонных колес, то могло показаться, что мы зависли в бездонной черноте космоса. Я закрыл глаза и подумал, что мы действительно летим в черную безд-ну. Не знаю, что это было - сон или гипнотическое забытье, но вдруг, словно во сне, я увидел от-четливую цветную картину: длинные- предлинные столы, заставленные всевозможными яствами, а за столами много людей и мне казалось, что я их всех знаю... Они ели... они ели с необычайной жадностью, выхватывая друг у друга куски, горсти пищи. Жир, кровь, сок текли по их лицам, а они все ели и ели, чавкая и всхлипывая от удовольствия... -... Столы, длинные столы, - эхом из темноты доносился его голос, - мы скоро начнем есть друг друга, нас нужно остановить. Мы все больны алчностью, ненасытностью и ненавистью... Мы нашли друг друга: едящие и лечащие... Теперь счет идет на миллиарды... Зачем им так много, за-чем... Я должен убить одного из них - он захотел сам поглотить эти миллиарды, ему уже мало мил-лионов. Мне нужно это сделать - это мой шанс выжить и побыть немного счастливым... Как много еще нужно вылечить... убить... Счастье... Я все это слышал, но глаз открыть не мог, тяжелая теплота давила на мои глаза, тело не слу-шалось, я был словно парализованный, я как будто пребывал в сладком сне, неге, близкой к бла-женству... ... Люди сидящие за столами съели почти все и я видел, как они начали кровожадно смотреть по сторонам - они готовились наброситься друг на друга. Мне стало страшно и вдруг показалось, что много, очень много острых зубов, окровавленных рук приближаются к моему горлу, к лицу, я хотел кричать, но не мог... "Скольких нужно спасти... Я спасу... " - в отяжелевшем мозгу эхом от-кликался этот спокойный и уверенный голос... Яркая вспышка... Прикладывая нечеловеческие усилия, я открыл глаза. В лицо мне светили фонариком. - Таможенный контроль, предъявите Ваши документы и вещи к осмотру, - передо мною стоял украинский таможенник, моего попутчика в купе не было, не появился он и потом... ... Месяц я гостил у своих друзей. Я ходил по Москве, я всматривался в новый облик столицы, готовившейся к своему восьмисотлетию. Я восхищался достижениями этой великой страны ее лю-дей. Но каждый раз, когда я слышал что произошло новое резонансное убийство, я знал - ночью меня опять будет мучить один и тот же кошмарный сон: длинные-предлинные столы, на них много еды, а за ними много людей, очень много людей и все они много, очень много едят; еда быстро заканчивается и я очень боюсь, что это произойдет - я просыпаюсь...

Продолжение. Утром я встала раньше Ивана. Не было никаких симптомов похмелья. Я быстро выяснила, что положение с моим даром не изменилось. Тогда я решила не тратить время и заняться тренировками, чтобы не потерять форму. Иван сказал, что добился возвращения способностей. Чем я хуже А там что-нибудь придумаем. Я не намерена оставаться здесь навсегда. Когда я вернулась с пробежки, Иван уже накормил скотину и готовил завтрак. - А здесь есть ещё кто-нибудь с подобными способностями - Если и есть, то они это тщательно скрывают. Я, по крайней мере, о таких людях не слышал. Да и тебе не советую афишировать свой дар. Запомни, здесь развитие на уровне восемнадцатого века. Ну, может, начало девятнадцатого. Подобные фортели, на какие мы с тобой способны, здесь сразу относят к ведьмачеству или сатанизму. Что одинаково плохо. - Ну есть же здесь ведьмы, колдуны, знахари, в конце концов. - Есть парочка, но я их проверял. Ни малейшего намёка на дар. Иван схватился за горячий чугунок и сойкнул. В сердцах он подхватил обидчика ухватом и бухнул на стол. - Сегодня гречневая каша. Приходится самому гречиху выращивать. Для этого два месяца по полям рыскал, искал дикорастущую на семена. Я здесь агрономом стал. Даже пасека своя есть. - Как же ты один справляешься - Работаю без отдыха, а когда совсем тяжело приходится или пора горячая, мужиков из деревни нанимаю. Они придут кучей, за пару дней управятся. - Иван, а как ты способности вернул - Да, в основном медитировал и самовнушением занимался. И не смейся, пожалуйста. Помогло в конце концов. А вообще, как я понимаю, надо больше расслабляться. Позавтракав, Иван отправился в огород, а я вызвалась натаскать воды и прибрать в доме. Вскоре я закончила, отправилась к Ивану и стала крутиться вокруг него с предложениями помочь и расспросами. В конце концов мужчина не выдержал. - Альбин, давай в сельское хозяйство ты лезть не будешь. Сейчас я справляюсь сам, а ты мне только мешаешь. Я обиженно надула губки. - Если хочешь, можешь натаскать воды в баню и затопить печку. -- Снизошёл Иван. -- Банный день у меня вообще-то завтра, но ради гостьи придётся перенести на сегодня. Я отправилась топить баню несколько раздосадованная. Мне хотелось побольше узнать об этом мире, а Иван был идеальным источником информации. Время за работой пролетело незаметно. Закинув очередную порцию дров в топку, я отправилась искать Ивана, чтобы предложить приготовить ужин. Но мы столкнулись в дверях дома. Он шёл звать меня за стол. Поужинали мы вчерашней картошкой с мясом. К моей радости, Иван перед баней не стал пить сам и заставлять меня пить самогон. После ужина я пошла проверять баню, а он тем временем убрал со стола. - Минут через тридцать можно идти. - Хорошо. -- Буркнул мужчина и ушёл в дом. Вернулся держа в руках огромное полотенце и халат. Всё это он протянул мне. - Первая пойдёшь - Если можно. Иван пожал плечами и сел на крыльцо. Я устроилась рядом. Сначала мы помолчали, потом как-то сам собой начался разговор о России. Иван ушёл из родного мира, когда там вовсю строили социализм. И сейчас ему трудно было представить родину в новом обличье. Я ушла в баню, оставив земляка в расстроенных чувствах. Баня была хорошая, жаркая. И здесь я позволила себе потосковать по Арсу. Вспомнить его тело, его ласки. Мне отчаянно захотелось к нему. Вернувшись из бани, я развалилась на кровати. Тело, как, впрочем, и голова, было расслаблено. Вот отличная возможность заняться заблокированными способностями! Я улеглась поудобнее и сосредоточилась. Я совершенно не представляла, что нужно делать. Пролежав так без особого толка минут десять, я решила действовать по-другому. Вспомнив в подробностях процесс выхода в подпространство, ощущения, действия, я попыталась воссоздать всё до мельчайших деталей. Этот способ оказался действенным. Я сразу почувствовала, что мне мешает пользоваться именно этой частичкой дара. Теперь я знала, над чем мне нужно работать. Я вошла в транс, и на уровне самовнушения стала удалять преграду. Когда мне показалось, что препятствие устранено, я вышла из транса. Попробовала перейти в подпространство, но мои манипуляции отняли много сил и, чтобы вновь не истощить организм, я отложила проверку на завтра. Я вышла из дома. Иван ещё не вернулся из бани, и я отправилась в сторону лесочка на прогулку. Хорошо укатанная дорога петляла по полю, очевидно, созданному искусственно. "Скорее всего, раньше здесь стоял лес и дорога петляла именно из-за деревьев, которые когда-то надо было объезжать. С тех пор деревья вырубили, пни выкорчевали, а землю распахали. Дорога же осталась." Так, размышляя о власти людей над природой и силе привычки, я ушла довольно далеко. От вялых мыслей меня отвлёк приближающийся шум, похожий на топот копыт. На всякий случай я отошла на обочину, и не напрасно. Из леса вылетел небольшой отряд всадников. Не доезжая до меня шага три, человек, возглавлявший отряд, резко осадил лошадь. Она встала на дыбы, и я инстинктивно отпрыгнула с дороги. - Извините, что напугал вас, -- мужчина спешился и подал руку, чтобы помочь выбраться обратно на дорогу. -- Вы показались мне необычайно знакомой. Он пристально разглядывал меня, словно хотел прочесть мысли. - Боюсь, что вы ошиблись. Я здесь недавно, и раньше я никогда не бывала в этих краях. Несмотря на учтивость этот человек казался мне опасным. Какое-то седьмое чувство подсказывало, что с ним надо быть настороже. - Вы приехали в гости Надолго - Да, решила погостить у брата. Не виделись с тех пор, как он уехал в поисках лучшей доли. Вот только не знаю, как долго я пробуду здесь. -- Я пошла ва-банк. Не зная собеседника, не зная местных жителей, я рисковала попасть впросак. Однако, я доверяла своему чутью. - Очевидно, ваш брат нашёл, что искал - Можно и так сказать. С тех пор многое изменилось. - Могу я пригласить вас к себе на ужин - Я замужем. - Что ж, тогда я жду вас вместе с мужем. - Он не очень любит выходить из дома. - Очень жаль. -- Мужчина не отрывал от меня взгляда. Мне стало казаться, что он раскусил меня. -- Моё приглашение остаётся в силе, можете приходить ко мне в любое время. Вы будете желанной гостьей в моём замке. - Извините, но вы не представились. - Ах да... Простите мне мою рассеянность. Не часто в наших краях появляются чужестранцы. Я привык, что меня все знают. Я барон Савский. Алан Савский. Мой замок вот за этим лесочком. Не заблудитесь. Других замков в округе нет. Алан Савский расшаркался передо мной. - Позвольте же узнать ваше имя - Альбина Суварина. - Какое красивое имя, и оно так сочетается с вашей внешностью, -- барон начал меня утомлять. Постоянно находиться в напряжении было нелегко, а Савский и не думал продолжать свой путь. -- По видимому, вы живёте в деревне - Вы угадали. - Там не так много богатых домов. Вас легко будет найти. Позвольте нанести визит - Вы хотите меня скомпрометировать - Что вы, ни в коем случае. Значит, я буду ждать вас у себя в замке. Барон легко вскочил на лошадь, помахал мне рукой и тронулся дальше. Отряд последовал за ним. Я смотрела вслед со странным чувством опасности, испытывая, в то же время, ощущение чего-то общего. Вернувшись домой, я рассказала Ивану о своей встрече с бароном. Он нахмурился. - О нём ходит нехорошая слава. Поговаривают даже, будто он знается с дьяволом. - Но ты же проверял всех в радиусе нескольких сот километров - Примерно так, -- Иван смущённо отвернулся. -- Но я не смог проверить замок. - Почему - Какая-то там защита стоит. Тот, кто создал такой прибор -- величайший учёный. Я не могу объяснить принцип его действия даже приблизительно. Более того, у меня предположений, и тех нет. - С чего ты взял, что это прибор - Человек такую защиту не поставит. Всё равно лазейка останется. - Значит у нас под боком серьёзный учёный и человек, владеющий даром. А может и два в одном. Иван вопросительно посмотрел на меня. - Ну, то есть, барон -- и учёный, и способностями обладает. - А почему именно барон - Когда я разговаривала с ним, я чувствовала, что у нас есть что-то общее. Теперь я понимаю, что. Способности! Только за помощью к нему не обратишься. - Да почему ты такие выводы делаешь - Чувствую. От него надо держаться подальше. И мне кажется, он понял, что я тоже обладаю даром. - Ну и что - Не знаю. Ты же сам говорил, что о нём ходят дурные слухи. - Ладно, здесь я с тобой согласен. Нам такие знакомцы не нужны. Но что ты хочешь делать дальше - Будить свой дар. Иван усмехнулся. - Не так это и быстро. - Ну, это мы ещё посмотрим. - Хорошо, а дальше-то что Все равно отсюда не выбраться. - Вот над этим я и хочу поработать. Непонимающе пожав плечами, Иван занялся своими делами, а я отправилась в свою комнату спать. Утро у меня началось с лёгкой тренировки. По окончании я решила заняться своими способностями, тем более что соседство барона подстёгивало меня. Мне хотелось быть во всеоружии. Не рассчитывая особенно на успех, я попыталась выйти в подпространство. После нескольких попыток, мне удалось перейти в "зеркало". Не веря собственным глазам, я прошлась по пустой комнате и вернулась в реальный мир. Значит, метод, который я выбрала, действует! Тогда вперёд! Столько нужно сделать и так мало времени. Чтобы успокоиться и снять напряжение, я прошлась вокруг дома. Вернувшись в свою комнату, я легла и стала выполнять те же манипуляции, что и в прошлый раз. На этот раз я освобождала возможность управлять сознанием и в состоянии транса перемещаться между мирами. Это оказалось тяжелее, чем я думала. Я замахнулась на очень большую часть своих способностей. Когда я вышла из транса, был уже вечер. Я была без сил. В комнату заглянул Иван. - Ну наконец-то. Я уже волноваться начал. Как успехи - Трудно сказать. Я безумно устала и, пока, больше ничего. - Ну, не расстраивайся. Не всё сразу, -- и выскочил из комнаты. Ужин он принёс мне в постель. Было заметно, что Иван сочувствует мне, и изо всех сил хочет помочь. Но я решила пока не посвящать его в свои успехи. После ужина я немного вздремнула. Проснувшись, почувствовала себя гораздо лучше, и вышла во двор. Солнце садилось. На крыльце сидел Иван и плёл сеть. Я подсела к нему. - Я смотрю, ты изобрела что-то своё - Да. Пробую разные варианты. Мне очень не хотелось говорить о своих методах работы. - А где ты жил там, в России - Родился и вырос в деревне в Курганской области. Потом уже в город перебрался. Мы разговорились о России. Я же вздохнула с облегчением: удалось отвести разговор от нежелательной темы. На следующий день я снова работала над собой. Я стала заниматься своим даром каждый день. Но прошёл месяц, прежде чем я смогла снова управлять всеми своими способностями как прежде. Однако, я по-прежнему не могла выбраться из этого мира. Ещё месяц я потратила на обследование планеты -- аналога Земли. Точнее, я в состоянии транса искала людей, обладающих хотя бы небольшими способностями. Но увы. Я нашла всего несколько человек, и ни один из них даже не представлял, какие возможности даны ему от природы. Я начала впадать в отчаяние. Владеть даром и сидеть в ненавистном мире, как птица в клетке. После очередных поисков я лежала в своей комнате и разглядывала потолок. Подобные изыскания я старалась проводить ночью, когда люди спят и можно легко войти с ними в контакт. Внезапно я почувствовала какую-то лёгкость. Казалось, что я могу покинуть этот мир, отправиться в любую параллель по своему желанию. "Вот фантазия разыгралась", - усмехнулась я про себя. Мне пришла в голову идея прогуляться в подмире. Я перешла в "зеркало". Всё как обычно: серо, голо и скучно. Но меня тянуло к точке соприкосновения миров. Пройдя половину пути, я резко остановилась. Это не моя фантазия. Я действительно могу перейти в параллельный мир. Я свободна! В нерешительности я двинулась к точке перехода, потом ускорила шаг. Я шла всё быстрее и быстрее, пока не побежала. Добравшись до точки, я отдышалась и приготовилась к переходу. Появилось такое знакомое ощущение бесконечности, лучи, ведущие в другие миры. И в тот момент, когда я нашла нужное направление, всё исчезло. Я снова стояла в осточертевшем подмире. Путь к свободе был вновь закрыт. Продолжение следует...

Жил-был милиционер Абдулла-ака. Хороший был человек. Все его уважали, боялись даже. Потому что работа у него была опасная и трудная, государству полезная. Ловил у метрополитена стариков, приехавших к внукам-студентам, допрашивал их, почему, мол, они без регистрации находятся в столице, ибо это - уголовное дело, заявлял: сейчас в каталажку отправлю, и бедолаги от страха отдавали все деньги, чтобы их не трогал строгий представитель власти. Зарабатывал Абдулла-ака и тем, что за определенную плату быстро организовывал выдачу разрешений гражданам на выезд за границу. Он также обходил квартиры, выясняя соблюдение паспортного режима, и вытрясывал у тех, кто живет без прописки, мзду. На рынках ему, как полагается, бизнесмены платили дань. Да и сам милиционер имел несколько торговых точек, где продавал конфискованные вещи. Иногда ему удавалось задерживать настоящих преступников, но потом их отпускал, так как они платили ему откупные. Особенно проявлял свое рвение к службе тем, что дубинкой разгонял старушек у сберегательных банков, когда те собирались на несанкционированный митинг и требовали своих пенсий, или слезоточивым газом рабочих, бастовавших из-за многомесячной невыплаты зарплаты. Порой приходилось применять и табельное оружие против тех, кто выходил на улицы и требовал отставки правительства. Задержанных он иногда доставлял подвал РУВД и там пытал, чтобы те признались в том, что хотели организовать "цветную бананово-дынную революцию". Короче, хорошо и правильно жил милиционер Абдулла-ака. Как и все сотрудники правоохранительных органов. Одно было плохо - мозгов не было. И ему часто жена и родственники говорили: "Абдулла-ака, вы на таком важном месте работаете, такую хорошую должность занимаете, порядок в стране наводите, много денег приносите, нам на жизнь хватает, а мозгами не располагаете. Не солидно как-то. Нужно ими обзавестись, а то люди мало ли что подумать могут..." Долго отнекивался милиционер, не хотелось ему на это тратить деньги и время, и однажды все-таки решился. "Эх, ладно, куплю себе мозги", - сказал он себе, и пошел в магазин. - Что вы хотите, уважаемый - спросил его продавец мозгов, когда Абдулла-ака по-барски заявился в лавку. Милиционеров здесь все хорошо знали, всегда кланялись в ножки, исполняли любое требование представителя власти - а иначе и быть не могло в демократической, гражданской и рыночной стране. - Мозги нужны, хорошие, импортные, чтобы не стыдно было носить, - сказал милиционер. - Давай-ка, быстро организуй мне демонстрацию товара. Смотри у меня, если туфту подсунешь!.. - Вай, акамило, у меня есть новые, только недавно из-за границы доставили, для вас держал! - радостно воскликнул продавец и быстро принес в яркой и дорогой упаковке мозги. - Это бараньи мозги, есть даже сертификат качества - они гладкие, без извилин, блестят как шар на солнце. Многие хотели у меня их купить, но я не продавал, знал - они только для важных персон... - и тут он добавил потише: - Говорят, точно такие носит он, наш самый главный в стране... - А ну-ка, давай попробую их примерить, раз уж "папа" использует их, то и мне не грех, - Абдулла-ака открыл свою черепную крышку, и продацев вложил туда бараньи мозги. - Вай, акамило, мозги словно для вас и были сделаны, так хорошо вошли, словно всегда здесь и были! - изумленно произнес продавец. - Даже смазывать не нужно! Абдулла-ака пытался приказать ему что-то, но вместо этого испуганно стал смотреть по сторонам, жаться к стене, блеять от страха. Милиционеру стало казаться, что весь мир против него, все хотят убить его, на шашлык отправить, и этот продавец тоже как-то странно смотрит, глаза подозрительно блестят, языком шевелит, зубами щелкает, наверняка он - людоед. Брррр. А потом возникли другие чувства, например, желание кого-то забодать насмерть, да хотя бы этого же продавца. С трудом справился Абдулла-ака с этими эмоциями и приказал скорее вынуть мозги, пока в штаны не наделал или не разнес здесь в пух и прах несуществующими рогами. - Не годится! Принеси другие! - приказал он, тяжело дыша. Бараньи мозги высосали у него много энергии и сил, а милиционеру никогда нельзя быть слабым и нервным. Конечно, такие мозги были во вред для представителя правоохранительных органов. Продавец забежал на склад, и вскоре вынес новую коробку, всю инкрустированную золотом. - Вот, акамило, ослинные мозги, тоже импортные, хвалят их везде, сами понимаете - дефицит, - прошептал продавец, смотря по сторонам: не дай бог, чтобы кто-то посторонний не узнал. - Говорят, что министры только носят их, поэтому в нашей стране такой порядок, такие великие успехи и великое будущее! Здесь одна слабая извилина, видите, но это не дефект, просто для красоты нанесли полосу. Сами понимаете, акамило, эти мозги не дешевые... - Ничего, ничего, деньги у меня есть, и хватит на сотню таких мозгов! Давай, вкручивай в черепок! Продавец также без труда вставил ослинные мозги в голову милиционера. О, чудо, они тоже пришлись в пору, словно были изготовлены на заказ. Абдулла-ака довольно заикал, поскольку почувствовал радость от жизни. Эти чувства пришлись ему по душе, и он решился на покупку. Только радость оказалась временной: едва достал портмоне, как озадаченно стал чесать за ухом. Оказывается, он разучился считать, и не понимал, чем отличается одна купюра от другой, и вообще что такое милицейская жизнь, что он делает в магазине... Так он не сможет брать взятки, стоять на страже закона... - Ой, такие мозги мне не нужны! - вскричал он и приказал вынуть их. Продавец пожал плечами, а затем принес еще одну коробку - всю в дорогой коже. - Акамило, есть еще одни, собачьи, их берут нарасхват, особенно мафиозники, финансовые воротилы, киллеры, - сказал продавец. - Думаю, они вам подойдут. Ведь работа у вас, как у борзой, охотничьей и сторожевой собак, все нужно унухать, все узнать, напасть на след, поймать, растерзать... Правда, есть пару извилин, но если их не показывать никому, то никто и не узнает и не догадается о существовании таковых.. - Это хорошо, это именно для меня, братишка! - похвалил Абдулло-ака, хлопая себя по пузу - так он делал всегда, когда ему что-то нравилось (кстати, там переваривалось 20 кг плова, 15 самсы, 10 лепешек и 10 литров зеленого чая, сдобренного 3 бутылками "арака" - восточной водки). Если от таких мозгов зависит мир, то почем бы хорошему милиционеру их не использовать для блага страны и семьи И продавец легко вставил собачьи мозги в череп клиента. Причем они вошли с щелчком - как дискета в дисковод компьютера. Тотчас в голове Абдуллы-ака завертелись мысли: нужно укусить этого продавца, потом побежать в РУВД и напасть на начальника, откусив ему зад, перегрызть всех сослуживцев, потому что они - его конкуренты, растрепать уголовные дела, потому что в них нет его доляны от сделки с преступниками. Самое главное, напиться кровью тех, кто с плакатами стоит у правительственных зданий... С трудом совладал собой милиционер. "Ведь с такими мыслями можно и вляпаться в историю, наделать много ненужного шума, - испуганно подумал он. - А вдруг выйду на след шефа, который занимается контрабандой и торговлей наркотиками, и потом мне голову оторвут за то, что полез куда не следует. А если вынюхаю, что в на моем участке публичные дома под "крышей" из президентского аппарата, узнаю, кто есть кто, то и за это по голове не погладят... Нужно избавиться от таких мозгов поскорее". - Нет, это тоже не то! - рявкнул милиционер, едва продавец извлек собачьи мозги. - Неужели в твоей паршивой лавке нет стоящего товара.. Ох, и разозлил же ты меня!.. - Извините, акамило, я вам предлагал самые лучшие, - испуганно запищал продавец, аж побледнев и падая на колени. - Осталась туфта одна. Мне стыдно их показывать вам... - Давай, покажи, может, и они сгодятся! - сердито произнес Абдулла-ака. Ему не хотелось возвращаться домой без мозгов, потому что жене нечего тогда сушить у него. Да и родственники начнут судачить, мол, неудачник какой... Продавец вскочил, поклонился и прямо из витрины достал простенькую коробку. - Это мозги студента, спрос на него маленький, товар с трудом уходит, - грустно произнес он. - И цена у них невысокая, аж неловко порой предлагать кому-нибудь. Абдулла-ака махнул рукой: ладно, вставляй. Однако это сделать оказалось не просто. Мозги по размеру и количеству извилин превосходили ранее предложенные, и они не умешались в черепной коробке милиционера. Лишь при помощи молотка продавец впихнул их внутрь. - Ну, как - с надеждой спросил он. Милиционера охватили странные чувства, ранее не ведомые им. Его потянуло к книгам и компьютеру, возникло желание посетить библиотеку, узнать последние новости из Интернета, порешать сложнейшие задачки, провести пару опытов и экспериментов, совершить какое-нибудь открытие, важное для человечества. Абдулла-ака захотелось учиться, набраться опыта и знаний. "Но зачем мне это - мелькнула мысль у него. - Мне деньги нужно делать, богатство копить. Если я брошу работу, стану сидеть над книгами, то на что буду жить Ведь сегодня знания никому не нужны, а диплом я итак купить могу". Сами понимаете, что он приказал срочно извлечь эту "бомбу". - Эээ, совсем не то, - прошипел милиционер, хлопнув рукой по столу. - Это вообще опасные мозги. Ими я разорюсь, глупым стану, все смеяться надо мной начнут... Больше ничего нет - Ик, ик, - заикал от страха продавец. - Есть еще одни, ик, ик, совсем неходовой товар - мозги профессора, ик, ик, очень дешевые, почти задарма, ик, ик... - Показывай! - сверкая от гнева глазами приказал милиционер. Продавец достал из мешка мозги - они оказались похожими на клубок ниток - уж больно много извилин в них было, между ними так и сверкали молнии и искры - они работали даже без головы. И всунуть в череп Абдуллы-ака их оказалось очень трудным делом. Целый час бился продавец, пришлось пустить в дело молоток и зубило, циркульную пилу, клещи, ибо возниклоа необходимость расширить голову для таких громадных мозгов. И как только дело было сделано, так милиционер схватился за голову. Бах! Бах! - застучали тревожные мысли. Новые мозги позволили ему осознать, что нельзя воровать, брать взятки, прикрывать преступников, вымогать, пытать людей, злоупотреблять служебным положением. Абдулла-ака даже мыслено увидел все статьи Уголовного кодекса, которые нарушил, хотя раньше он никогда не видел этот документ и о его существовании слышал только в кино. Вместе с этим появились чувства стыда, угрызения совести, презрения к себе и к тем чиновникам, которым он служил. Профессорские мозги проанализировали все вехи жизни милиционера и указали, где было сделано не так. И пришли к выводу: нужно идти в прокуратуру и во всем признаться, вернуть народу награбленное... Конечно, долго терпеть эти муки милиционер не мог, он достал пистолет и пятью патронами вышиб профессорские мозги из головы. От выстрелов продавец распластался на полу. - Вот что! - сказал ему Абдулла-ака, вставая с кресла. - К черту мозги. Мне хватает для жизни пистолета и служебного удостоверения - это мое оружие и защита. Лампасы, погоны и красивая форма делает мне жизнь приятной и уважаемой. Голову я буду прикрывать фуражкой, и никто не догадается, что мозгов у меня нет. Потому что в моей работе они вообще не нужны. Не для того я стал сотрудником правоохранительных органов, чтобы лишиться всего нажитого, потерять власть и авторитет... А эти мозги свари, чтобы их никогда не было в твоей лавке!.. Иначе посажу за хранение преступных предметов!.. И с гордо поднятой головой милиционер вышел из магазина... В шумной толпе ему встречались коллеги, и Абдулла-ака приветливо им улыбался: ведь все они жили без того хлама, что носили в своей голове остальные люди. (12.12.2006)

Лори не намеренно остановила машину на старом пляже. Просто заметила съезд, свернула сюда и остановилась. Она широко распахнула дверцу и, повернув голову, несколько зло долгое время смотрела на сырой, грязный песок. Потом вздох её, тихий, неуловимый, стер сердитость с лица. Оно нервно передернулось, и тут же стало обычно покойным, а выражение его трогательно ждущим чего-то. Глория была классически красивой женщиной. Такие красивы во все эпохи и не зависимо от настроения, нарядов и даже здоровья. То есть, удивляющие красотой и в гневе, и в скуке, и в миг детского восторга. Медленно, как всегда грациозно, она покинула салон своего "ситроена" и, утопая в песке ботинками, пачкая низ брюк, немного потопталась у раскрытой дверцы, оглядывая сырость и пустоту кругом. Колеса машины увязли, но не опасно. Глория захлопнула дверцу, и медленно пошла вдоль зимнего пляжа, выглядевшего сейчас брошенным замарашкой. Было серо, горизонты хорошо просматривались, но ничего вокруг Лори не интересовало. Взгляд её стал слепо-пустым, исключительно внутрь себя. Сильный, но пока ещё не шквальный ветер, порывами дувший с океана, поднял капюшон её шубки. Он грубовато толкнул Лори от себя. Но она даже не взглянула на высокие седые волны. В ней самой сейчас жил океан. Она расправила капюшон и, низко опустив голову, чуть боком к холодящим брызгам пошла вперед, изредка спотыкаясь, отпинывая с пути встречающиеся в вязком песке пустые жестяные банки. В океане души Глории поднимались свои волны. Пока сухие. Обида без слёз. Их заменяли брызги зимнего океана, упорно пытавшегося толкнуть пришлую женщину. Лори шла, не горбясь, просто опустив голову. Было заметно некое упрямство в её неровном шаге. Воспоминания вновь захватили её. Она буквально грёзила ими. Будто реально видела картинки из прошлого. Те, мелькнув под её ногами в неровностях песчаных холмиков, растаптывались ею и снова забывались. Но забывались опять же ненадолго, не навсегда. Сюжеты из прошлого, которое случилось давно или же только вчера, мешались в её голове и сердце, и разум начинал путать события и ощущения во времени. Вчерашнее тасовалось с картинами прошлогодними, и то, что случилось с десяток лет назад, виделось ею сразу за событием сегодняшнего утра. Всё виделось в настоящем времени и не ложью, не вымыслом. Ей чудились запахи, слышались те самые звуки, голоса. Всё виделось реальностью на фоне безумствующего океана... ------------------ "Так, дети, теперь посмотрим, что в нашем сугробе спряталось". Она держит рыженькую Маргарет за руку. Девочка с интересом выглядывает из-за ее руки на высокий холм в самом центре ярко освещенного зала. Высокий сугроб, сделанный из искусственного снега и блёсток, таинственен. Малыши вполне могут вообразить под ним спящего медведя, или зимний домик гномов. Детям, окруживших холм живой цепью по три года. Любимый возраст Лори. Это её группа. Дети находятся под ее опекой до пяти лет. С тех пор, как она приехала в этот город и устроилась воспитателем в частный детский сад, это уже третья группа её детей. Элитный детский сад "Под крыльями ангелов" немногочисленен. Он собирает под своей крышей детей, внезапно оставленных без родительской любви. Чаще навсегда. Однако слезливая жалось к этим деткам неуместна. Это дети с "приличным содержанием", потому, как правило, с безоблачным будущим. Их привозят сюда укутанных в роскошное бельё, на дорогих машинах. Стеснительно, обещая, что лишь на время, избавляются от них перепуганные бесконтрольной ситуацией родители недозрелых девиц или престарелые родственники, ещё в силах транжирить наследство крохи, но уже не имеющие сил поставить её на ноги. Или это просто знакомые безвременно умерших, как правило, погибших, близких ребенка. Малыша, оставшегося на руках неготовых к его первоначальному воспитанию попечителей. Лори уважала этих крох за их мужество и любопытство к жизни. Она относилась к ним чутко, как к рано повзрослевшим мальчикам и девочкам, уже вот такими малютками ищущими себя и своё в этой жизни. Бережно, ревниво, словно алмазные самородки, разные по цвету и прозрачности, случайно судьбой вложенные в её руки -- так она берегла их сердечки, обучая разумности. Вот сейчас Лори держит за руку Маргарет - рыжеволосую девочку с круглыми, будто кукольными, зелеными глазами и чувствует учащенный пульс её, тук маленького сердца, подогреваемого любопытством. Родители Марго вдвоем решились пройти на яхте вокруг одного из островов Карибского моря. Во время штормового ветра судно оказалось слишком далеко от спасительных берегов. Люди с сухогруза, что первым откликнулось на их зов о помощи, так и не удалось отыскать мореплавателей. Разорванный парус, да обломки яхты - вот то, что принесли к постели бабушки полуторагодовалой крохи. Пожилая женщина сама привезла малышку в сад, заплатила за содержание и теперь по нездоровью заезжает сюда редко. Зато часто присылает подарки, их привозят соседи или дальние родственники, коим даже с пятьюстами тысяч в придачу "сопливая обуза" пока ни к чему. Пахнущий ванилином искусственный снег искрится при свете люстр. "Ну, давайте посмотрим, что там" Лори осторожно приподнимает одну из пушистых веток настоящей ели. Дети, сунув руки в хрустящий снег, с удовольствием трогают его, перетирая в пальчиках. А потом, уже смелее, начинают рыть его, отыскивая ветви дерева, и начинают встряхивать их. Чтобы сильно "не пылить", Глория отводит детей от ели чуть в сторону, и один из работников сада - Джек Морисон включает вибратор, смонтированный под полом, где закреплена крестовина. На глазах восхищенных детей снег, искрясь и кружась, спадает с красавицы ели. Та "вырастает" на глазах, из холма великолепной снежной подушки, такая пушистая, такая по-настоящему рождественская и живая. -------------------------- Ванна по самый слив была заполнена водой. Уже журчала, переливаясь незаметно куда. Лори заметила это случайно. Она стояла, прислонившись к стене. Ноги устали и колени дрогнули. Отлепляя спину от холодной кафельной стены, Ло почувствовала сильный озноб. Тут же вспомнила, что забыла включить обогрев пола и стен в ванной комнате. Она включила душ, и ногой дернув цепочку, достала сливной затвор. Вода медленно начала убывать. Теплые приятные струи душа ручейком стекали по длинным волосам молодой женщины, покрывая прямые ровные плечи крупными, как глицериновыми каплями. Ло подняла лицо, подставляя его под плотные струи душа. Слез не видно. Но по тому, как она закусила губу, по обреченному тону жеста руки, пригладившей волосы на голове, по вздрагиванию плеч - уже видно, женщина плачет. ------------------------- Она на самом деле запрокинула лицо. Капюшон шубы спал, а задранные руки прижали к голове яркую шапочку из шерсти, в минуту ставшую сырой. Споткнувшись о старый лежак, Лори упала и больно ударилась коленями. Не стряхивая песка, не погладив рукой ушиб, только всхлипнув от начинающегося плача, она обошла препятствие и снова, прикрыв голову капюшоном, будто обреченная на муку одинокая монахиня, пошла дальше. ----------------------------- -Френк, Лори у тебя -А кто ее ищет Стоявшему посреди двора парню уже тринадцать лет. Но он худ телом, потому выглядит просто мальчишкой. Его зовут Тед Лоренс. Он задрал голову и выжидающе смотрит на парня, высунувшегося к нему из окна. И ещё он шарит взглядом по остальным трём окнам верхней гостиной дома Мерфи. -Да...так. Просто спросил. Я на берег, хочешь, выходи, мяч погоняем. В голосе Лоренса сожаление, сейчас он явно не искал партнера для игры в мяч. Ему нужно знать, где сейчас девочка по имени Глория. Тот, который Френк Мерфи, упруг и мужественен не по годам. И он по-взрослому осознает сложившуюся ситуацию. -Ладно. Френк чуть отошел от окна и повернулся к Лори. Он чуть усмехнулся на то, как нескрываемо было удовольствие на лице подружки его ...и Теда. Девушке неполных тринадцать, но она уже редкий цветок. Самая красивая девочка в школе. Гордый приз в боях крутых пацанов. Надев наушники, Лори ритмично качает головой и хлопает ладонями по коленям, утопая в переливах звука, переливающегося из наушника в наушник. Она, прикрыв глаза, улыбается. Усмешка Френка тоже переходит в улыбку. Взгляд его медленно плывет по формам фигуры Лори. Туго обтянувшая плечи и грудь куртка, надетая прямо на голое тело, тугие протертые на круглых коленях голубые джинсы -- всё это очень идёт девушке со светло-русыми распущенными волосами. Крепко залакированная челка дерзко приподнята над чистым лбом юной красавицы. Губы её подрагивают, будто она пытается вторить голосу певца. Мерфи вздохнул. Он понимает, что наверняка Тед пронюхал, что Ло может быть здесь, у него. Теперь от приятеля он не отвяжется. Уж Тед найдёт способ выудить его из дома. Френк тронул вздувшийся прыщ над бровью и снова повернулся к окну. Перегнулся над подоконником и крикнул: "Ладно, сейчас выйду". Френк хотел уйти без Лори. Ну, чтоб не показать Теду, что ему и в самом деле удалось заманить девчонку к себе в дом. Лоренс был дорог Мерфи. Они были крепкими друзьями. Как братья. Самыми видными пацанами в трех ближайших кварталах. Вдвоём они не боялись кулаков даже выпускников их школы. "Пусть сидит, слушает. Я быстро. Туда и -- назад". Но девушка, почувствовав движение, раскрыла глаза. Фиалковые цветом. Ни у кого таких нет. Френк считал, что ни у кого в штате. А Лоренс говорил - что в мире. Врать в такие глаза Френку трудно. Он подошел к Лори, отнял один наушник от уха и прокричал в него: "Там Тед. Он предлагает сходить поиграть в мяч на берегу, хочешь" Юная особа кивает головой, улыбается и снимает с головы наушники. Её никто не понимает, все считают, что она дурит этих двоих. Может и так, да только зла в этом нет. Она любит их обоих. Не делит себя между ними, а именно любит и пока в равной мере. Френк выключил аппаратуру, и они с Лори покинули гостиную. Перед зеркалом в прихожей Ло остановилась. Кокетничая, она принялась поправлять волосы. Мерфи затаенно любовался отражением девочки. Потом, осмелев от её кокетства, грубовато обнял и быстро целовал её в край губ. Лори погрозила ему пальцем, но, заметив слезший с кончика ногтя лак, сунула палец в рот и тут же улыбнулась Мерфи. Тот сильно сожалел, что погода хороша для прогулок по берегу. Другой раз снова надо будет искать "сильный довод", чтоб заманить подружку в пустой дом. Сегодня после уроков он вбил гвоздь в ладонь. Как бы случайно. И душевно попросил Глорию зайти в дом и перевязать ему руку. Объяснив, что у него аллергия на кабинет врача, матери дома нет, а сам он с проблемой не справится. Лоренс в момент этого разговора выбивал ногой дверцу школьного туалета, где был предусмотрительно приятелем закрыт. Парочка вышла из дома Мерфи порознь. ---------------------------- Впалые щеки Лори горели огнём. Нет, не оттого, что обветрились, что её снова начало знобить. Воспоминание о первом в её жизни поцелуе обожгло ей щеки ещё раз. Зря надеялся холодный океанский ветер. Дело не в нём. Глория кутается в шубу сильнее, захватывает капюшон рукой и, пнув в сторону пустую пивную банку, ещё более удалятся от "ситроена". Щеки её горят огнём. В плохо прикрытую дверцу машины задувается песок. Тихо покачиваются ключи в замке зажигания. ---------------------------- -Ах, как же так Лори обращается к восьми парам глаз, наблюдающим за ней, как за волшебницей. -Скоро рождество, а наша елочка совсем не нарядная. Где же взять нам игрушки для нашей красавицы Но, кажется, я знаю, кто сможет нам помочь. В этот волшебный вечер происходят всякие чудеса. Давайте закроем глаза, и каждый представим себе самую красивую игрушку. Раз, два, три... Ну-ка, не смотри! Она хлопает в ладоши и дети сильно жмурят глаза. Честно закрывают их. Не подглядывают. И потому не видят, что у каждого за спиной останавливается класс-дама, переодетая в наряд феи. Каждая из фей, одетых в белое облако тюли, держит в вытянутой руке по одной елочной игрушке. Лори снова бьет в ладоши. -Ну-ка, ну-ка, не зевай, глазки быстро открывай! Дети открывают глаза и видят у стоящего напротив красивую фею. Они начинают оглядываться, и каждый протягивает руки к поданной им игрушке. В руках детей оказываются сверкающие серебряные шары, золоченые лошадки, алые звезды, голубые сосульки. Лори и "феи" улыбаются, не мешая детям рассмотреть и показать друг другу игрушки. Наконец все успокаиваются. Взрослые довольны тем, что дети не шумят по поводу того, что игрушка в руках не та, что они себе представляли. А дети -- тем, что произошло ещё одно чудо. ------------------------------- -Лори, это правда, что ты завтра с Тедом едешь на русский балет -Да, он пригласил меня. А что Глория только-только вышла из душа. Был урок физкультуры и выпускницы школы весело и шумно поиграли в баскетбол. Потом попарились в сауне и вот, направляются домой. Девушка остановилась объясниться с Френком, терпеливо караулившим её возле женской раздевалки. Щеки её горят здоровым румянцем, губы вздрагивают, пряча улыбку. Мерфи опускает голову. Один ноль -- в пользу его приятеля. -Нет. Ничего....Родители тоже взяли билеты и, я подумал... Ну ладно, тогда до завтра. -До завтра, Френк. Парень поворачивается и, уже не прячась от дежурного у входа, выходит из школы. Направляется, ...пока не зная куда. "К Лоренсу пойти, что ли Тед вроде о новых боксерских перчатках говорил". Мерфи не замечает, что из-за угла на него уставились фиалковые глаза. "Раз пошел к Теду, значит, всё нормально". И вот только теперь, удовлетворенно улыбаясь, резво девушка догоняет своих подруг. Скоро заключительные экзамены. Мать требует от неё прекратить "крутить романы" и взяться за уроки. А Лори ничего из последних не интересует, ну если только "Психология". -------------------------- Лори припадает спиной к кафелю. Она втискивается в его прохладу. Уже не пытается остановить усиливающийся плач. Голое тело женщины подрагивает. Истерия бьет её, будто плеткой. А по груди, животу и бедрам ее бегут горячие струи душа. Горячие до того, что высокая, не знавшая материнства грудь Лори, становится розовой от пара. Она поворачивается к плотному потоку спиной, прикасаясь горящей щекой к холодному прямоугольнику кафеля цвета персика. Смотрит не мигающими, плачущими глазами в угол ванной комнаты и повторяет, жалея себя: "Как же мне плохо..." -------------------------- -Вот как славно мы украсили нашу елочку. А теперь попросим наших фей развесить вот эти чудесные фонарики. Трое ребят из старшей группы, переодетые в гномов, несут длинную гирлянду елочных фонариков. Феи подхватывают бесконечную нить и аккуратно, не задевая игрушки, развешивают ее на ели. Дети переживают за свои чуть раскачивающиеся игрушки, которые они развесили точно по окружности ели в метре от пола. Но все успешно заканчивается. Ни один из ярких шаров, ни одна из золотистых звёздочек не падает. Лори берет за одну руку Жаклин, за другую - ловко подсунутую ей светлую ладошку Фила Метью, и начинает водить хоровод вокруг украшенной лесной красавицы. Фил - темнокожий мальчик, по непонятной случайности рожденный у богатой белой женщины, а Жаклин была оставлена еще крохой, когда ее мать узнала, что девочка родилась с "заячьей губой" и "волчьей пастью". После удачно проведенных операций дефект стал почти не заметен, но мать по-прежнему не интересуется девочкой. Но регулярно, дважды в году, дарит малышке яркие платья и красивых кукол. Отец Жаклин оплатил ее содержание в саду, но даже не захотел взглянуть на чудесную дочурку. Он бесконечно рад родившейся через год здоровой двойней -- парой девочек. Теперь, говорят, они с супругой ждут парочку из мальчиков. ------------------------ Лори поправляет перчатки и глубже засовывает кисти рук в рукава шубки. Ветер раздувает мех, качая рыжие ворсинки то в одну, то в другую сторону. Лори пинает очередную пустую банку. Ветер как раз стих и жестянка падает в набежавшую волну. Тут же скрывается в пене, быстро уносимой в океан. Ноги устали, тело её ломит от повышающейся температуры. Но душа парит. Парит, и женщина не обращает внимания на гнетущий ветер. ------------------------ -Это правда, что ты решила воспользоваться тетрадью Мерфи, чтобы написать контрольное сочинение Это ещё только её предпоследний класс. Ещё оба её друга здесь в школе, рядом с ней, буквально за стеной класса. -Но Тед, ты же слаб в орфографии, а твои сочинения считаются "индивидуальными". Френк, он всегда пишет, используя стандартные фразы. Я возьму за основу его вариант и накатаю своё сочинение. Тед, не сердись, ты же знаешь, как нужна мне четверка по английскому. Заглянувший в класс Глории Френк Мерфи, настороженно следил за сценой. Потом он молча подошел к столу, рядом с которым стояла Лори. Френк остановился рядом с девушкой. Он молчал. Равнодушно смотрел на носы своих ботинок. Будто не замечал, что напротив торчат носы ботинок его друга. Тед, хмуро взглянув на приятеля, пожал плечами и отошел в сторону. -Ладно, как хочешь. Мне всё равно. Но он ещё раз оглядывается на парочку, выходя из класса. Двое его друзей улыбаются друг другу. Не заговорщически, просто рады видеть друг друга. Ещё не виделись сегодня. Но Теду улыбка Мерфи начинает казаться улыбкой "победителя". Он сглатывает слюну и, сжав до бела правый кулак, уходит из класса своей подружки. Свидетели его "фру-фру" даже не пытаются улюлюкнуть. Лоренс окреп. Если б не сдержанность Мерфи, он бы многим тут разбил носы. Да, именно за то, что кто-то из них сидит с его девушкой за одним столом в классе, добровольно уносит за неё грязную посуду в школьной столовой. Да просто улыбнувшись широко, говорит ей о красивости её новой прически или спортивных ботинок. "Тед -- мальчик" резко повзрослел с тех пор, когда впервые сказал оплаченной им женщине: "Всё. Уходи". --------------------------- -Итак, посчитаем: раз, два, три! Елочка гори! Дети прыгают, хлопают в ладоши и, хотя свет притушен, от ярких огоньков вспыхнувших на елке, Лори видно, как горят их счастливые глаза. Мери Джесфорд радостно обнимает всю подружку Жаклин и, взявшись за руки, девочки бегают вокруг елки, показывая пальчиками на яркие огоньки. Эту милую крохотную девочку - Мери, даже сейчас не добирающую до нормального веса, когда-то подкинули к порогу дома судьи. Жена господина судьи - женщина бездетная, долго колебалась, брать или не брать ребенка себе. Уж очень девочка была похожа на ее мужа. А когда, наконец, решилась и даже начала оформлять необходимые документы, малышка вдруг сильно заболела. Поскольку неоформленная крошка так и оставалась в доме судьи, женщина, испугалась. Если произойдет что-то непоправимое, она и муж не смогут перенести подобной трагедии. Пара все-таки отдала малышку сначала в клинику, где ту долго лечили от недуга, а затем и в детский сад. В дом с названием весьма печальным. Господин судья при этом заявил, в присутствии прессы, что даст этому ребенку "всё самое необходимое для жизни". Видимо, он не включил в это "всё" любовь к малышке. Девочка здорова, ей уже три года, а судью и его ревнивую мадам здесь так и не видели. --------------------------- Истерика стала стихать. Лори глубоко дышала открытым ртом, слезы уже не текли ручьем. Тяжелые сырые волосы оттягивали голову женщины назад. Линии воды разбивались об ее ровный чистый лоб, чуть впалые щеки, высокую, ещё достаточно красивую шею. Вода приятно массировала воспаленные от слез прикрытые глаза. Наконец, Глория глубоко и нервно вздохнула, начала понемногу успокаиваться. Всхлипы прекратились. Она сделала воду душа прохладней. Надела на руку рукавицу, налила на неё ароматный гель, и медленно начала гладить грудь, бережно, будто та у неё болела. Потом она тряхнула головой, видимо, желая окончательно сбросить тяжелую мысль, еще терзающую мозг и, уже легче вздохнув, приступила к своему занятию. По правде сказать, Лори плакала редко. Не судьба била её до слёз, а собственные фантазии на тему, что всё у неё неправильно, что всё в её жизни могло, и должно было быть иначе. --------------------------- После вечеринки, которая проводилась в его доме, Френк рассчитывал, что Лори останется, но та лишь, как все, поблагодарила его за чудесно организованный вечер и, позволив себя обнять Теду, ушла. Мерфи не сдержался. Когда за обнявшейся парочкой закрылась дверь, он так двинул кулаком по косяку, что в кровь разбил руку. А что творилось в тот вечер в его душе, ...мог понять только его друг. И понял бы, если бы не был так счастлив в то же самое время. Лори тогда впервые испугалась его. В тот самый вечер. Возможно, ей только показалось, что Тед был необычайно настойчив в тот вечер. Впервые в жизни схитрив с парнем, сказав, что у неё "не тот день", она с трепетным волнением сбежала тогда от Лоренса. И после весь остаток ночи жалела об этом. Видимо, пришла её пора. Она хотела, чтобы это случилось, но сама же испугалась этого. Френк мучался ревностью, Тед в сладостном сне сливался с подушкой, а девушка смотрела на звёзды и почему-то просила у бога прощенье. --------------------------- Она уже далеко отошла от машины. Оглянувшись, Лори увидела "ситроен" размером с горошину. Нужно было возвращаться. Все. Прощание с океаном "этого" года у неё состоялось. Теперь она увидит "своего" могучего друга лишь в следующем году. Лори повернула назад. Теперь ветер дул ей в лицо. Она низко наклонила голову, прихватив рукой капюшон под подбородком, и медленно, не торопясь, стала возвращаться. Заприметив, лишь взглядом (мысли же её были отсюда далеко), пустую банку, она пнула её. Но ветром банку снова кинуло ей под ноги. Это сбило Лори с мыслей. Она остановилась. Вытерла рукой следы слез. Шмыгнула носом и подошла к банке ближе. И снова, уже намеренно, пнула жестянку, подкинув её носком ботинка высоко вверх. Но та не долетела до шумных волн, а была сбита ветром и упала в сырой холодный песок рядом с ней. Лори это не устраивало. Она направилась к банке, примериваясь, чтобы пнуть её посильнее. И вдруг остановилась. Она заметила рядом с мятой жестянкой кусок черной кожи, торчавший из-под песка. Лори поддела носком ботинка черный прямоугольник и тот, подлетев, тяжело шлепнулся в песок. Сбитый порывом ветра, он упал рядом с её ботинком. Только тут Лори поняла, что это бумажник. Она наклонилась. Любопытствуя, но осторожно, она носком ботинка открыла бумажник. Тот раскрылся с трудом и оказался полным. Ло выпрямилась, осмотрелась. Ни души. Ни следа. Ну, кроме тех засыпанных, бесформенных ямок, что когда-то были её собственными следами. Ветер бил по её телу плотным, сырым, холодным воздухом. Полы шубы чуть обледенели и били на ветру по отсыревшим брючинам. Лори вся, сплошь была в каплях океанских брызг. Женщина поморщилась, когда начала замечать постукивание собственных зубов. Озноб сотрясал не только тело её, уже вытряхивал из неё дыхание. Ещё горячее, ещё живое. Лори наклонилась к бумажнику ниже. Деньги, кредитки, фотография... Поняв, что не бредит, она подняла скользкий бумажник рукой. Выпрямляла спину Лори медленно. Ей казалось, что миллион игл вонзился ей в поясницу. И всё же она выпрямилась. Назло ветру, сбивающему её с ног. Еще раз она осмотрелась кругом. Никого. И вот только тогда, быстро, будто именно за находкой приходила сюда, она двинулась к машине. Но уже через пару шагов она снова перестала замечать ветер. И снова сырой песок был ей не помеха в пути. Она снова бредила тем, что когда-то выстроило её жизнь. Вот так. Не иначе. ------------------------------ -Джон, пожалуйста, дай мне вон ту нотную тетрадь. Лори улыбнулась мальчику. -Спасибо, ты очень мил. Дети смотрят, как она садится за фортепиано. Спина её прямая, по ней рассыпались пушистые длинные волосы, перехваченные жемчужными бусами на затылке. Длинное, элегантное розовое платье очень идет ей. Ло начинает играть рождественскую песенку, которую разучила в группе накануне праздника. Голос её ровен, по-женски мягок. Дети начинают подпевать ей. Она кивает им головой, подбадривая их улыбкой. Особенно старается Джон. У пятилетнего мальчика чудесный голос. Еще детский, но уже сильный и звонкий. Мальчишечка спокойно берет соль третьей октавы. Когда Ло услышала это, она была просто поражена таким чудом. Учитель пения в саду начал работать над постановкой голоса мальчика. Очень осторожно обучая его вокалу. А история детской судьбы Джона весьма банальна: замужняя женщина родила ребенка от своего богатого любовника. А после того, как решила вернуться назад к мужу, посчитала, что малыш помешает ее с ним примирению. И вот Джон -- звонкий голосок здесь. В саду, "Под крыльями ангелов". -------------------------- -Глория здесь Тед кивнул. Френк обошел приятеля и вошел в танцевальный зал дискотеки. Он знал, что его девушка вышла из дома в ярко-желтой кожаной куртке, поэтому без особого труда нашел ее среди танцующих. Он подошел к Лори, обнял её и поцеловал в губы. Стал танцевать рядом. Тед так и не понял, кто его вызвал к дверям клуба, где он случайно встретил Мерфи. Заглянув в зал, он покрутил головой. Посмотрел на танцующих. Нашел взглядом ту, которую искал, но танцевать ему уже расхотелось. Для него на сегодня дискотека кончилась. -Тед! Привет! Потанцуем -Привет, Нола. Нет, что-то нога, ...кажется, подвернул. Извини. Один -- ноль. Мерфи ведёт в скачках. ----------------------- Белоснежный мягкий халат она затянула широким поясом. Надела мягкие туфли, прошла к зеркалу. Села перед ним в удобное кресло. Волосы её были укутаны в белую чалму. С глади зеркала на неё взглянуло нечто болезненно бледное. Под припухшими глазами пролегли легкие круги. Губы были в темных точках от покусов. В глазах боль и усталость. Лори какое-то время смотрела на распухшее от слез лицо. Потом, тихо вздохнула и, поведя головой из стороны в сторону, вдруг улыбнулась. Мышцы лица её расслабились, глаза перестали выхватывать покраснения и припухлости на лице, оно снова показалось ей ...свежим и красивым. И так оно и было. Всё зависит от наличия любви. Этакого запаса прочности. А с этим у Лори никогда проблем не было. Она любима, она любит. И всё прекрасно. Рука её медленно потянулась к баночке с кремом. Ухаживая за лицом, она напевала песенку о Санте. ---------------------- Она остановилась. Что-то, какая-то новая мысль будто обожгла её. Держа черный, отсыревший бумажник на расстоянии от себя, Лори рукой, затянутой в перчатку попыталась открыть отделение для документов и ещё раз взглянуть на фото. Но ветер вырывал находку из ее рук. Что-то разглядеть было совершенно не возможно. Ло свернула бумажник, и снова понесла его в руке. Шаги её стали ещё более торопливыми, упорными. Женщина перестала пинать попадавшийся под ноги мусор. Она еще больше пригнула голову и быстро приближалась к машине. -------------------------------- -Ну что ж, думаю, пока мы наряжали нашу елочку, пока пели ей песенки, Санта уже успел подъехать к нашему дому. Ну-ка давайте посмотрим вместе в окно. Дети, перегоняя друг друга, побежали к высоким окнам зала. Старались занять место поудобнее для наблюдения за приездом Санта Клауса. Приезда его к их родному дому. Джим Паркиенс, которому не хватило места у невысокого подоконника, все бегал за спинами детей, пытаясь протиснуться между ними. "А я! А я!" - кричал он. Наконец, ему удалось боком протиснуться между Жаклин и Мери. Девочки не обратили на него внимания, просто потеснились. К воротам детского дома подъехали сани. Пара красавцев оленей, взятых напрокат в зоопарке, била копытами. И это было ещё одно чудо для этих разряженных, сладко откормленных...сирот. Никогда они не бывали в зоопарке. Откуда им знать, что таких оленей там с десяток. Они любовались таким чудом природы впервые. Уж теперь-то они смогут нарисовать их для миссис Лоренс. Она учит их рисовать, она учит их петь песни, она смеется вместе с ними и плачет, когда нужно идти на прививку или к зубному. Вот теперь они нарисуют для неё оленя. Вот с такими рогами, толстыми, ветвистыми. С такими глазами, коричневыми и добрыми. Такого высокого, на сильных крепких ногах. Дверь зала распахнулась, и дети закричали: "Санта! Санта приехал!" Джек Морисон, переодетый в балахон Санта Клауса, улыбнулся детям через накладные усы и помахал синей большой рукавицей. Дети пришли в неописуемый восторг. Джек, взвалив большой мешок с подарками на плечо, прошел ближе к елке. Часть детей так и осталась у окна. Лори заметила, это были те, что помладше. Они чуть-чуть испугались "белобородого красноносого человека". А вот всамделишные олени им были не страшны. ----------------------- Белый крем приятно прохладно питал ее кожу. Лори откинулась на спинку кресла, закинула голову и успокоено закрыла глаза. Какие-то образы витали в ее мыслях, но она прогоняла их прочь и как через дымку, улыбалась чему-то более приятному для себя. Прошло некоторое время, она выпрямилась. Взяла салфетку и медленно стала снимать остатки крема с лица и декольте. Удовлетворенно разглядывая, "растворившиеся" и исчезнувшие с лица печаль и грусть, она причмокнула губами. Будто поцеловала своё отражение. Женщина вздохнула, густые дуги бровей ей вскинусь, и она снова улыбнулась, произнеся: "Как хорошо. "Душ с очищением"... хорошо!" ----------------------- Совсем продрогшая, Лори села в машину. Завела мотор, сразу же включила кондиционер и радиоприемник. Тепло и тихая мелодия тут же начали согревать ее. Ло стянула сырые перчатки, откинула их на соседнее сиденье, включила ярче свет и, сев удобнее, взяла в руки найденный бумажник. Первое, что ей удалось вынуть озябшими пальцами, это была пластиковая визитка. "Френк Мерфи. Президент "Дзетехнишен Корпорейшен". Хьюстон". Лицо Лори приняло сосредоточенное выражение. Она быстро стала расстегивать шубку, откинула назад капюшон. Движения её были неловкими, торопливыми. Она слишком продрогла, была слишком возбуждена. Она уже несколько дней была сильно простужена и нервно больна. И всё же происходящее было реальностью. Сухими глазами она прочла ещё раз: "Френк Мерфи. Президент "Дзетехнишен Корпорейшен". Хьюстон". "Боже мой...этого не может быть. Чушь! Что за наваждение! Откуда, ...здесь..." И снова губы прошептали: "Френк Мерфи. Президент "Дзетехнишен Корпорейшен". Хьюстон". Быстро, будто воровала, совершенно не щадя отсыревшие деньги и бумаги, она стала вытаскивать их из бумажника одну за другой, ни одной при этом не выпустив из рук. Наконец, она нашла то, что ещё там, на ветру, резануло её по воспаленным мозгам. Это была отсыревшая цветная фотография улыбающегося мужчины в окружении двух детей и молодой женщины. Лори хлюпала носом и костяшками пальцев разглаживала фотографию, совершенно не замечая шума включенного клаксона. Наконец, издав какой-то гортанный звук и, откинув от себя снимок, она перестала сигналить в серость дня и широко раскрытыми глазами посмотрела вперед. Как в прошлое. Снова в то, что есть ушедшее навсегда... ---------------------- Дети шумно прыгавшие возле Санта Клауса наконец притихли. Малыши отошли от окна и грудились возле Глории. Кто-то даже хватал ее за руку. Сара Динфорд, пыталась вытянуть из уже кем-то схваченной ладони воспитателя, хотя бы мизинец. Лори улыбнулась девочке и, освободив из крепко сжатой руки свой мизинец "позволила" ухватиться за него девочке. Та благодарно улыбнулась ей и тихо произнесла: "Он пришел, миссис Саммер. Вон он. Он с мешком... Это Санта или кто" Сара показала свободной рукой на переодетого служащего детского сада. Темно коричневые глаза девочки, полтора года назад оставленной с запиской в зажатой руке у входа местной синагоги, были полны восхищения от сказочности происходящего. Ее вера в сказку так тронула Ло, что она, не имея возможности дотронуться до головки девочки рукой, чуть присела и губами коснулась ее темноволосой, теплой макушки. -Да, маленькая. Санта помнит о нас. Он приехал и к тебе. Не бойся, в его мешке нет ничего страшного. Там только подарки. И для тебя тоже. Она повела детей навстречу приехавшей к ним сказке, предлагая поприветствовать хором краснощекого гостя с Севера. Дети неслаженно поздоровались, но настороженность в их глазках уже поугасла. Они ближе подошли к Санте, разглядывая его наряд и большой, поставленный на пол мешок. -Вы...кто Вы к нам Джек Морисон так расчувствовался, что присев на корточки, прослезился и произнес: "Да что вы, чертята, это ж я...этот, как его, ...Санта Клаус". ----------------------- Чуть ударяя по векам, Лори нанесла на них крем, смазала губы прозрачной помадой, тряхнула длинными влажными волосами и, включив фен, нагнув голову в бок, начала сушить их. В лице её было мягкое спокойствие. Такое настроение бывает, когда что-то, не дающее покоя долгое время, вдруг покидает голову, освобождает душу. ------------------------ -Лори, смотри, что я принес! -Боже, какая гадость, Френк! Зачем ты принес сюда эту змею! -Это уж, не бойся. Дай руку. Лори спрятала руку за спину, а Френк, держа ужа в одной руке, улыбаясь, стал подходить к ней ближе. Он силой выпрямляет ей руку и всовывает в нее ужа. Девушка кидает холодную рептилию на пол, визжа прижимается к груди парня. Тот, весело смеясь, обнимает ее. Эффектом он доволен. -Ну, не бойся. Уж так и быть, спасу тебя, моя красавица. Мерфи долгим поцелуем целует девушку. И вдруг отчетливо слышит слова. -Ло, ну почему, как не приду к тебе, вечно найду в доме какую-нибудь гадость Обнявшиеся замирают, оглядываются на дверь. Тед, связав ужа в тугой узел, зло тянет его в разные стороны. Затем кидает к их ногам трепещущий, еще живой узел и уходит. Ему бы возненавидеть её или хотя бы его. Но только руки чесались дать Френку по морде. Не более того. Между ними была дружба. А эта девушка, которую они оба любили, она была рядом. С каждым из них. ------------------------- Она провела еще раз ладонью по волосам. Скрутив их в тугой узел, закрепила его на макушке, шпильками. Посмотрела на себя в зеркало. Вытянула длинную прядь у виска, закрутила ее на пальце, отпустила мягкий завиток. Снова осмотрела себя. А потом, вздохнув, стала снимать шпильку за шпилькой, лениво кидая их обратно на столик. Лори тряхнула головой, волосы мягко рассыпались по спине и плечам. Женщина улыбнулась. "Так ему больше нравится". -------------------------- Что-то страшное, одним мазком, сводит на нет выражение грусти на ее лице. Оно становится злым, жестким. Напрочь пропадает обычная детская осмысленность, свойственная ее взгляду. Лицо стервозы мог бы увидеть тот ненормальный, который бы сунулся на этот заброшенный зимний пляж. Он был бы загипнотизирован этим её немигающим взглядом. Даже цвет глаз её, обычно нежный, вдруг стал по колдовски...черно-фиолетовым. Ло снова берет фотографию, уже чуть подсохшую, в руки. Пальцы подрагивают. Она снова и уже более детально начинает разглядывать ее. Девочка похожа на Френка. Даже улыбка та же. Волосы светлые, но здесь ей лет пять от силы и потому возможно они тоже станут темными. Мальчику лет десять. Он серьезен и похож на сидящую рядом с Френком шатенку. Лори останавливает на ней свой взгляд, затем резко закрывает ладонью три четвертых семьи Мерфи и пристально смотрит на лицо мужчины. Ей до боли хочется найти хоть одну непохожую на ее Френка черточку. Но...это без сомнения он. Френк Мерфи. На фото дата - этот год и даже месяц. Глория резко почувствовала холод, комок обиды в горле не давал ей ровнее дышать. Она вдруг раскашлялась до слез. Откинула фотографию и, навалившись на руль, сжав губы, попыталась подавить в себе кашель, истерику и злость. Потом высморкалась в платок, стерла злые слезы и, всхлипнув, снова потянулась к фотографии. Но рука её замерла над ней. "Он был здесь...Он мог утонуть, бумажник выбросило на берег. Нет, он жив. Мало ли чьи пропажи валяются здесь, на берегу. Как-то я находила даже бриллиантовую серьгу..." Она не припомнила, куда та делась Зато она вспомнила Френка Мерфи. И того, кто надел ей таки на палец обручальное кольцо. "Декабрь...Как, он был здесь ...в декабре, ...буквально...вот!" -------------------------- -Ты не мог это сделать, Тед! Ты врешь!!! Глория искала в глазах Лоренса подтверждение своим словам, своему желанию. Но видела в лице окаменевшего парня, лишь безбрежный океан потери. Внезапную потерю собственных основ. Тед выглядел ребенком. Смотрел как сквозь нее и видел ...себя, в упор стреляющего в друга. Он испугался себя. Он испугался за неё. Он испугался за...Френка. Лори оттолкнула Теда от двери, которую он подпирал спиной. Зачем-то всем телом навалилась на неё. Та распахнулась и, чуть не упав, пригнувшись, девушка побежала к своей машине. Она спешила к дому, из которого только что, вот этим самым утром вернулась к себе домой. У дома Мерфи уже стояли машины, мигая синими и красными огнями. Глория замерла. Минуту - две она была в оцепенении. Потом кинулась в гущу зевак. Челюсти её, сжатые на смерть, наконец, раскрылись. Хрипло, и даже как будто безучастно, она произнесла: "Что здесь" Кто-то ответил любопытствующей девчонке: "Да вот, сынка окружного прокурора сделали. Восемь дырок. Говорят, дружок его, младшенький мэра нашего. ...Всё законы нам втюривают, а сами сопляков своих разнять не могут, дармоеды!" Девушка медленно развернулась к говорившему. Тот сначала не обращал на неё внимания, а потом покосился и тоже уставился на неё. Уж очень она ему нездоровой показалась. -Вы чего, мамзель ...Чего уставилась! Эй, а не ты, коза, шлялась с ними Так, может, не мэровский сынок, может, это ты этого сопляка кокнула, а И тут же, играя на публику, мужик заорал: "Это кажись, она! Эта, что с Мерфи шлялась..." Глория оттолкнула орущего в сторону. Силы у неё хватило, чтоб тот отшатнулся и освободил ей проход в толпе. Она сначала пошла, а потом побежала, расталкивая людей, обратно к машине. И только тут она увидела, как двое санитаров грузят носилки в машину "скорой". Глория резко остановилась. Её качнуло, глаза расширились, и она ...потеряла голос. Открывала рот, а оттуда вместо долгого "нет" - ничего. Её кто-то схватил за руку, она вырвалась и снова побежала. Падая, но поднимаясь и ускоряя бег она рвалась к своей машине. Она села за руль, но, разбив машину на первом же перекрестке, выбежала из смятого салона и, прихрамывая, не оборачиваясь на крики и сигналы, побежала прочь. Вон от этих диких людей. ------------------------- Джек Морисон, он же Санта Клаус берет за руку Федерика Чистери и Джима Паркиенса. Все, цепочкой идут в надувной городок, чтобы сначала спрятать игрушки, а потом их искать. Высокая светлая комната. Пол ее целиком покрыт одной резиновой игрушкой. Вместе с музыкой слышен легкий посвист насосов и компрессоров, нагнетающих в игрушку воздух. Дети удивленно глядят под ноги. Начинают "расти", ощущая под ногами мягкую упругость. Начинают прыгать, смеяться. Вот поднимается одна резиновая башня, другая. Резиновый мостик с замершим на нем автобусом надулся и стал будто всамделишным. Дом один, другой, третий... И везде дети начинают замечать мягкие маленькие игрушки. Просто раскиданные ими коробки, сначала спрятавшиеся в складках городка, теперь же ставшие им хорошо заметными. Кто-то спешит достать медвежонка из-под моста, кто-то видит зайца под поднимающейся башней и ползком или, прыгая, передвигается к ней. Федерик, ручкой с шестью пальчиками хватает мягкого крокодила и смеясь, прижимает его к груди. Потом начинает подкидывать его и, прыгая, ловить на лету. Лори и Джек начинают заражаться общим весельем. Она придерживает подол платья, он -- парик, и оба тоже начинают прыгать высоко -высоко, паря под высоченным потолком. Над надувным городом. ------------------------- Что-то заставляет ее снова взглянуть на визитку Мерфи. Лори показалось, что она слышала о такой фирме. Еще раз она перечитывает название фирмы, руководимой Френком. Потом берется за руль, и машина, упрямо поревев, трогается с места, откинув песок из-под колес. Привычно, одной рукой Лори набирает уже заученный ею номер телефона фирмы в Хьюстоне. Женский голос, представившейся ей, как секретарь мистера Мерфи, уверяет её, что босс в Калифорнии. Он инспектирует дочернюю фирму. Глория едет на автостанцию, заправляет машину и спрашивает у служащего телефонный справочник. Ей удается найти телефон нужной фирмы здесь, в городе. Дочерняя фирма "Дзетехнишен Корпорейшен". Ей говорят, что босс на совещании. Она переспрашивает его имя. Возмущенный голос в ответ интересуется, кто есть она. Лори выключает и откидывает телефон в сторону. Руки её будто уже и не дрожат, руль надежно удерживается нацеленной на идею женщиной. Офис открыт. Она объясняет дежурному, что хотела бы переговорить с человеком, связанным с "ДТК", в частности с тем, кто знаком лично с президентом фирмы. Дежурный интересуется зачем ей это нужно. Она показывает ему найденный бумажник. Парень долго его рассматривает, наконец, звонит кому-то по телефону. Лори просят подняться на восемнадцатый этаж здания. У лифта ее встречает девушка, осматривает ее, ее находку, после куда-то её, перепачканную в песке, ведет. Открывает перед ней двери просторной приемной. И тут открывается дверь и из кабинета, с любопытством оглядывая ее, выходит мужчина. Не сразу, но все-таки, она узнает в нем Френка Мерфи. -Лори! Ты! Глаза ее уже узнали Его. Но ... сердце её замечает,... что человек, стоящий перед ней и протягивающий к ней обе руки, совершенно ей чужой. Это настолько ошеломляет ее. Она в первую минуту даже не слышит, о чем Френк говорит, о чем спрашивает ее. В голове ее мелькнула мысль: "Что я здесь делаю Зачем я пришла сюда Это...не он! Это чужой человек. Человек, которого я не знаю". А Мерфи ошарашен встречей. Он искренне рад ей. Он узнал её. Обнимая, он даже вспомнил запах её волос, часто мерещившийся ему по ночам. -Лори, с ума можно сойти! Ну, надо же! Именно ты нашла мой несчастный бумажник. Это мы отмечали рождество и я ... Как он выпал! Ума не приложу! Хотя мы конечно были... Мужчина улыбался, оглядываясь на своё окружение, с любопытством осматривающим незнакомку в лисьей шубе. -Мы друзья. ...Друзья детства... Смущенно объявил Мерфи. Он даже не заметил, что вычеркнул из судьбы их с Лори общую юность. Он снова перевел взгляд на Лори. -Я тогда подумал, мы заедем куда-нибудь, понадобятся наличные и вот....Боже мой, Лори... Да ты разденься. Помогите, Мег. Быстро кофе в мой кабинет! Всем -- до завтра. Но Ло теснее прижала к себе шубку. Широко раскрыв глаза, она деревянно улыбалась, кивая как болванчик на все стороны, и, казалось, совершенно не понимала, что от нее хотят. -Лори, там у меня есть комната для отдыха. Сейчас я ...сейчас. Боже, как же я рад тебя видеть! Столько лет! Мерфи не умел быстро переключаться с деловой беседы на приватную. он был явно смущен. нет, он был искренне рад редкой встрече. Но не здесь, не сейчас. Люди в деловых костюмах, оглядывая Лори, покидали служебный кабинет. Пока Френк вел женщину к себе в комнату для отдыха, то есть через весь кабинет, кое кто, кто тоже не умел быстро переключаться, интересовались у босса: "Это считать перерывом Сколько Полчаса" Мерфи понимал, что будет трудно делать обратный ход, да и с чем пожаловала Лори, он пока не знал. Потому немного резко произнес: "Я же сказал, всем до завтра!" Люди ворчали, запихивая бумажки назад в деловые папки. Лори чувствовала себя круглой дурой. Но вот когда она села на уютный диванчик, когда выпила прохладненького напитка. Когда Мерфи, севший с ней рядом, вдруг снова показался ей...знакомым, она решила: "А какого черта! Я ждала этого разговора уже давно! Я говорила с ним, с "мертвым", теперь вот, оказалось, он вовсе даже..." -Френк,...Френк,...это ты. -Да, Лори, это...я. ---------------------------- Лори отошла от зеркала. Повернулась спиной и оглянулась снова на зеркальную гладь. Поиграла для себя в кокетку, легко откинув махровый халатик с плеч и поведя глазами. Затем улыбнулась, поправила халат и вышла из ванной комнаты. Услышав шаги, она поспешила выйти в коридор. По лестнице на второй этаж дома поднимался Тед. Он выглядел усталым. Стаскивая галстук, он поворчал на тугой узел его. Тед, не поворачивая головы налево, то есть в сторону комнат жены, шел к себе. Без Лори он предпочитал заснуть у себя в кабинете. На диванчике. Но что-то его заставило, уже когда он почти подошел к двери, повернуться и посмотреть вдоль коридора. Сначала на лице его вспыхнуло удивление. -Лори! Разве ты не улетела в Сайгон Он состроил смешную рожицу и быстро поспешил к жене, уже с улыбкой " до ушей". -Так ты дома! Что приключилось, родная моя Сайгона больше нет Глория улыбнулась ему, навалившись на косяк двери. -Нет. То есть, он где-то есть. Но меня там ...нет. Я ...осталась. -Осталась.... Только улыбка играла радостью, глаза его озабоченно шарили по заплаканному лицу жены. -Осталась... Он повторил это слово как эхо. Лори была спокойна. Всё вроде как всегда. И он не стал возвращать её к плохому. Он снова улыбнулся, остановившись рядом с ней, он склонил, как это делают собаки, голову на бок. Снова удивленно и внимательно посмотрел на жену. Наконец, удивление с его лица уходит. Зато появилась некая озабоченность. Он выпрямился, хлопнув себя по лбу. -Ну вот! А я сказал, что мы, как всегда, банкет пропускаем. И дома, наверно, ничего нет. Лоренс посмотрел на часы. Скоро конец года, а он дурака валяет. -Ладно! Я думаю, что-нибудь мы все равно в холодильнике найдем. Теперь, вот только теперь он приблизился к Лори и обнял ее. Припал губами к ее пахнущим свежестью волосам. Провел ладонью по длинным распущенным по плечам волосам жены. -Я ...рад, Ло. Я чертовски рад, родная моя, что ты осталась. Тед снова отстранился, снова замечает припухшие глаза Лори. Они смотрят друг на друга. И он снова не о чем не спрашивает её. Только опять прижимает её к груди и губами щекотит её лоб. И прикрытые её глаза. Немного помолчав, он улыбнулся и дунул в лицо Лори. Та открыла глаза. Почти касаясь губами её уха, он сказал: "Вот черт, я совсем забыл, ведь будет год кабана". Лори кивнула. -Тогда надо бы накинуть что-то подобающее, съесть пару орешков, да хрюкнуть под что-нибудь. Пойдем на кухню. Мери - женщина запасливая. Наверняка найдется чем-нибудь закусить, что застоялось в баре у меня в кабинете. Лори снова кивнула, смешно тряхнув челкой. ------------------------------ Надувной город, где ещё минутку назад было шумно от криков и смеха сдувается с тихим свистом, будто мечта ребенка. Дети еще пытались придерживать руками падающие башни, мостик. Но вот уже ощущается твердость пола. Мир стал плоским. Лица ребятишек становятся грустными. Лори тут же напоминает им про найденные игрушки. -Ну-ка, покажите, кто что отыскал в нашем чудо - городке. Дети начинают показывать ей игрушки. Глория, разговаривая с ними, осторожно подводит их к двери зала. За руку взяв первого, ближайшего к ней ребенка, всех, цепочкой, она выводит их из комнаты. Джим помогает ей, напоминая детям о праздничном обеде. -А ваши мишки подкрепиться чем-нибудь сладеньким не хотят Кто со мной за вкусненьким! Дети снова загалдели и уже без испуга подали руки Санта Клаусу, который сам как ребенок несколько минут назад прыгал с ними вдоль улочек резинового городка. -Идем, идём. Где там мой большой мешок Элиза Фокс всовывает свою узенькую ладошку в руку Лори. Та улыбается, наклоняется к девочке и с интересом рассматривает ее мягкую игрушку -- голубого зайца. Мать девочки была признана невменяемой, когда из-за неудач в бизнесе застрелился ее муж - отец Лизы. Родственники испугались психически неуравновешенной снохи и отправили ее в клинику. А девочку пока определили сюда, в сад - приют. Хотя, возможно, они испугались, что в последствии и у девочки может обнаружиться шизофрения, и Лиза здесь надолго. Глория улыбается в большие, почти черные глазки девочки. Качает головой мягкого зайчика и говорит, подражая голосу ребенка: "Я тоже хочу сладостей. Лиза, отведи меня к большому мешку Санты!" Девочка соглашается. Она берет из рук Лори зайца. Одной рукой держит его за одну из лап, другую снова дает воспитательнице, и они втроем идут за группой детей, что окружив Санту, снова входят в зал, где горит огнями елка. ------------------------------------ -Ну вот. Все в порядке. Мерфи прикрывает дверь в комнату отдыха при кабинете и подходит к сидящей на диване Глории. Та в распахнутой шубе. -Боже мой! Сколько лет, Лори! Лори приподнимается. Улыбается одними губами. Глаза её в растерянности. Руки суетливо ищут петли для пуговиц на шубке. Мерфи вглядывается в ее лицо. Затем, продолжая с ней говорить, снимает с нее шубу. Кидает на диван. Крепко держа Глорию за плечи, он все говорит, говорит, ...успокаивая женщину, готовую либо истерично расплакаться, либо вовсе убежать. -Вот как мы встретились. ...Надо же! Не потеряй я этот несчастный бумажник... Ты, ...ты не изменилась, Лори. Зато я наверно очень постарел. Ты...едва узнаешь меня, да Он усаживает ее обратно на диван. Садится сам. Берет ее руки в свои. Заглядывает в глаза. Взгляд Лори перебегает от его лица к двери. Она по-прежнему улыбается странной улыбкой. На все его сбивчивые слова она лишь кивает ему. И всё молча. Она будто в шоке. Но тепло его рук столь реально. что она наконец начинает это чувствовать. И вдруг она осознает, что он смотрит на неё как на больную. Она быстро обтирает лицо руками, окончательно выводя себя из чрезвычайно стыдного ей состояния предистерии. Она чувствует стыд. Даже рук его, касающихся её рук, она начинает стесняться. В смущении она попыталась освободить свои руки. Освободиться от ...чужого касания. Но сделать это она как бы ещё не в силах. Не в силах оттолкнуть эти чужие руки и сбежать от этого ...чужого человека. Тихий, знакомый голос, напоминает ей о событиях её детства, об известных ей людях. Она начинает прислушиваться ко всему этому. Но голос, звучащий вопросом: "А что я здесь делаю Зачем я позволила себе поддаться этому порыву" -- этот голос с трудом ей позволяет сосредоточится на словах Френка. Наконец она произносит (её собственный голос, надтреснутый, как простуженный, кажется ей чужим): "Как ты оказался здесь На визитке написано "Хьюстон"" -Да. Я там живу. Там центральный офис фирмы. Я приехал к друзьям на проводы старого года. Мы чудесно повеселились позавчера. А сегодня вот хочу закончить дела и лететь домой. К семье. -Я видела фотографию. -Да ...А, да, она была, ...то есть есть, у меня в бумажнике. Мерфи заботливо раскрыл влажный бумажник. Достал фотографию семьи. И смущенно, разгладил ее рукой. Придвинул снимок чуть ближе к Глории и, тыкая пальцем, начал комментировать. -Это моя жена Лиза. Это Тед. Это малышка Лори. Имена детей резанули ей слух. По спине, от шеи до коленок, пробежал малоприятный нервный импульс и пропал. Глория выпрямилась. Тряхнула головой. Мерфи автоматически поднял голову и осмотрел, сидящую близко с ним женщину. Некогда очень любимую им. -Ло, ты, ...ты узнала меня Глория облизала пересохшие губы. Она сцепила пальцы и опустила голову. -Френк, я ... Она сделала глубокий вздох и закончила фразу хрипло: "Я же подумала, что ты... Что тебя... Она резко подняла лицо. -Я все эти годы думала, что тебя нет в живых, Френк. Я видела тебя мёртвым, Френк. Ты, ...ты снился мне чаще именно таким, мертвым. Как же так! И никто мне не сказал... Глория так пристально смотрела на него, стеклянными от начинающихся слёз глазами, что Мерфи смутился, будто он всю жизнь лгал ей и вот пойман. -Может быть кто-то и знал, что ты жив, но ...мне никто ничего не говорил. Почему! Я... Ло опустила глаза. Посмотрела на черный кожаный бумажник в руках Мерфи. Слёзы, получив направление быстро побежали по щекам и подбородку. -Если бы не это, я бы так и считала тебя ...ушедшим. Она замолчала. Соленый комок дурноты вдруг подкатил к горлу. Но слезы спасали её. Она просто прокашлялась. Мерфи подал ей воды. Снова сел рядом. После того, как она перестала пить, он убрал стакан и снова обхватил ее руки своими горячими ладонями. -Милая... Милая моя, Лори... И щеки ее были холодными и бледными. Он провел ладонью по ее щеке, по виску. Потом наклонился и поцеловал ей руку. А она смотрела в его макушку с поредевшими волосами и набирала воздуха в легкие, чтобы не сбилось дыхание. Взгляд её снова был устремлен на дверь. Мерфи вздохнул. Выпрямился. Улыбнулся ей. Обеими руками обхватил ее за плечи. -Да, я знаю об этом. Ты уехала тогда из города, потом из страны. Да, я знаю. Но вот видишь, я выжил. Да и стрелял-то он так, чтоб остановить меня. Я же тогда, после нашей ночи, совершенно счастливым был. Будто опьянел. Бдительность потерял, стал говорить Теду про то, как ты хороша. Что ты ... Мерфи опустил голову и быстро закончил, забубнил, будто застеснялся тех, бывших переживаний любви. -А Тед, ...он остановил меня. Мерфи тоже посмотрел на дверь комнаты отдыха. Будто эта дверь и его могла бы сейчас спасти. От объяснений тех чувств, возможно сильных, но, как оказалось, вполне переживаемых. -Он был прав. Прав, потом я это понял. Надо было кому-то. ...Кому-то из нас надо было сделать этот выстрел. Ну не он, так я. ...Ты же знаешь, ...знаешь, как мы сильно любили тебя тогда ...оба. Френк, просто заставил ее посмотреть на себя, крепко до боли, сжав ей кисти рук. Он будто заставлял её простить её за то, что в нём всё перегорело. -Ты знаешь, Лори, а даже хорошо, что он. Что Тед. Это даже хорошо. Я бы не смог. Струсил бы. И продолжалась бы эта канитель... Он снова смутился. Теперь уже вылетевшего слова. Улыбнулся. -Прости. Но я знаю, я бы и дальше, и дольше смог бы терпеть все это. И глядишь, тебя бы кто-то третий увел. А мы бы оба с носом остались. Мерфи ослабил руки. Погладил кисть руки Лори. Мягко, успокаивающе и даже как будто извиняясь, улыбнулся шире, и как-то стандартнее. -А так, все правильно. Вот видишь, я женат. У меня семья. Я очень их люблю и...даже не представляю себе иного. Мерфи осторожно положил руки Лори на её колени. Бережно спрятал фото во внутренний карман. Лежащий рядом бумажник тоже. -Но вот Тед, он не смог бы так. У него был единственный выход. Да, мы были крепкими друзьями, не разлей вода. В принципе, мы такими и остались, просто повзрослели и пошли разными дорогами. Но вот вышло так, что после того случая. Разными дорогами... Но мы видимся. Он, он первый нашёл меня. Мы видимся. Он бывал у меня. Знает жену, детей. Значит он...молчал. Я думал, он сказал тебе. Что ты знаешь. Мерфи вздохнул. Улыбка на миг исчезла. А потом снова раскрылась. Он даже обнял Лори, положив ей руку на плечо. Спина ее тут же выпрямилась. Как под тяжестью. Она опустила глаза. -А знаешь что, давай-ка отпразднуем мое "воскресение", а Хочешь А успею еще к новому году попасть домой, там есть еще один рейс. Сейчас я скажу чтобы переоформили билет на самолет. Ло, ты как Давай, позвоним Теду, соберёмся втроём, как бывало... А, что Что-то не так Лори осторожно высвободилась из-под руки Мерфи. Сначала посмотрела на кисть её, свесившуюся с её плеча, а потом, осторожно двигая спиной, освободилась. -Нет. Нет, нет, Френк. Давай пока отложим. Я...от всего этого...как-то... Лори вздохнула с явным облегчением, даже улыбнулась уже естественнее, когда тяжесть с плеч окончательно спала. -От такой неожиданности, я в себя не могу прийти. Пожалуйста, пожалуйста, в другой раз. С Тедом, ты, ...я... Она вдруг стала выглядеть такой счастливой, когда поднялась с дивана, когда ухватилась за край своей шубки, что стала похожа на ребёнка, избавившегося от обязанности вместе со взрослыми идти к заболевшей родственнице. Теперь она может идти куда хочет. Теперь она свободна. "Свободна от чего" - мелькнуло в её голове, и она замерла, как-то растеряв и улыбку и выпустив из рук шубку. Мерфи молчал. Он следил за её реакцией, действиями, суетой рук, глаз и начинал понимать, что она пережила тогда. -Лори...погоди, сядь. Тебе нельзя сейчас уйти. Сядь. По-мужски, грубовато, он ухватил её за руку и усадил на место. Рядом с собой. А она будто этого ждала. Теперь уже не слезинка за слезинкой, теперь целый поток эмоций и слёз вырвался из её груди. Она била его по щекам, по спине, груди и кричала, отмахнувшись от приличий. -Так ты жив! Ты счастлив даже! Ты жил и думал, я живу! Я не могла ... Я не могла с этим жить, Френк! Вы оба скотины! Вы...оба! Вы кинули меня сходить с ума. Вы там стрелялись, вы там выживали... А я ! Я жила с этими пулями в сердце! Мефри отчаялся утешать её. Он слушал её, стойко снося скользящие удары по носу. Даже когда пошла носом кровь, он всё сидел, уставившись на неё и не держал ей рук. Френк Мерфи вырос. Возмужал. Он стал мужчиной, который вполне осознает свою ответственность за подчинённых ему людей, за тех, кто близок ему. Он вдруг впервые понял, что он ответственен и за своё прошлое. За те удовольствия и за свою былую удачливость. И он дал этой женщине сказать всё. Пусть пустяшно, но сделать ему больно. Пусть она успокоится, не копит это в себе. Только теперь Френк понял, почему его друг всегда принимался невнятно бубнить, когда он -- Мерфи, спрашивал его о здоровье Лори. - Я знаю, что ты...есть, ты жив, здоров и ...счастлив даже. Я очень, поверь, очень этому рада, да, Френк. И жена у тебя красивая и ...дети...красивые. И ...я рада, что так, все....Что ты жив, Френк, я ...рада. Это для меня очень важно, что ты ...жив. А потом, потом мы обязательно встретимся. Может и у меня, у нас с Тедом, тоже к тому времени будут дети. Они будут красивые... -Я не сколько в этом не сомневаюсь, милая Лори. Да, мы увидимся. -Да, ведь я... уже знаю, как тебя искать. -Да, ты знаешь. Мерфи молча опустил голову, смотрел себе под ноги. Качал головой. А Лори всё говорила и говорила. Потом стихла. Зажала руки между колен и сидела, как кинутая на диване кукла. Волосы раскинулись по плечам, сама бледная, а щёки горят. Как и глаза, выжигающие точку на ковролине. И больше они не сказали друг другу ни слова. Как-то вот так вышло, что простились хорошо, но без слов. Глория спустилась вместе с ним к машине. На взгляды сотрудников фирмы она не обращала внимания. Вернее, это Мерфи не обращал, а она просто их не замечала. Он помог ей сесть в машину. Сам будто и не замечал холодного обжигающего льдом ветра, стоял не одевшись. Всё стоял, как-то нелепо махая ей в след и улыбаясь. Она тоже, махала ему какое-то время. Улыбнулась, будто обещая встречу. И уехала. По необъяснимой для себя самого причине, Мерфи возвращался в офис злым. С одним желанием: тут же позвонить Теду и предупредить его о состоянии его жены. Но когда он вошел в тепло, когда к нему обратились не то с вопросом, не то с предложением, Френк вдруг замер. Он даже резко остановил свой решительный шаг по коридору. Остановившись, он подумал совсем иначе: "Нет. Встречи не будет. И Теду я тоже звонить не буду. Нет. Не тот случай, чтоб дружить семьями. И нечего снова заводить эту... И он так и не произнёс этого слова "канитель". Глория хотела только одного, доехать до своего дома. Укрыться, спрятаться, забыться. ---------------------------------- Пробил час ночи. Час нового года. -Ну, вот теперь, когда ты не улетела от встречи нового года в нашем доме, можешь ты мне сказать, что гнало тебя в эти часы раньше Все семь лет, прожитых нами вместе. Что пугало тебя здесь в эти предновогодние часы Можешь ответить Лори крутила бокал с легким вином. Смотрела на часы, на подрагивающий огонь свечи на столе. Тед следил за выражением ее лица, легкой полуулыбкой. За таинственным сверканием огоньков в маленьких сережках в её ушах. Сверкал сапфир. Тед где-то прочёл, что сапфир приносит спокойствие и хладнокровие ума, что он умеет прогнать дурные мысли. Он перебрал кучу камней такого сорта в руках, выбрал вот такой оттенок, он действительно очень подошел Лори, его распили на вое и сделали серьги. Серьги с успокоительно синим огнём. Лори тихо вздохнула. Тед следил за этим легким движением её груди, предшествующим словам. -Помнишь игру в нашем саду "У Мери Попинс" Возле елки ставят стул, играет музыка, и двое бегут вокруг нее, пытаясь первым занять место на стуле, как только смолкнет мелодия. Помнишь Тед даже не кивнул ей, но она поняла, он вспомнил. -...Семь лет назад во время новогоднего праздника на работе со мной впервые случился нервный срыв... Одна из воспитателей организовала этот аттракцион, положив на стул бантик самой, по ее мнению, красивой девочки в группе. И два мальчика из старшей группы побежали вокруг елки. -Когда первый прибежал и, сев, схватил этот бантик, второй, опоздавший, сел ему случайно, в запале, на колени. И был грубо сброшен первым. Да так, что упал и, ударившись, разбил нос. Кровь залила его нарядную белую рубашку, а я.... Лори говорила это с грустью, без поташниваний от давней горечи. Так, как будто уже переболела этим...в себе. -Я же не видела тогда лицо Френка. Я видела носилки и кровь, которой пропиталась простынь над ним. Я не заходила в дом, не видела разгула вашей пальбы. Я только увидела эту кровь на белой простыне и очертания человека под ней. И вот, глядя на этого мальчика, на текущую по белоснежной рубашке кровь, я разревелась. Я... Тед не останавливал её. Он уже тоже перестал бояться. Нет он боялся за Лори, но вот ожидая этот разговор долгие-долгие годы, он вдруг стал безучастным к прошлому, так горько покалечившему его жизнь, жизнь его друга и главное, их с Френком Лори. Глория облизала губы и отпила из бокала вина. -Я видела эту картину во сне. Я видела её много-много раз. Я видела, как вы с Мерфи бежите вокруг елки, а на стуле лежит мой бант. Тот самый, розовый, помнишь, вы забрали его у меня и прятали под своими подушками по очереди. Потом он куда-то потерялся.... Да, Лоренс помнил и бант. И даже "куда" он потерялся, знал. Но лицо его оставалось спокойным и даже чуточку ленивым, когда он внимательнейшим образом слушал историю про этот огромный, розовый, с тонюсенькой блестящей каёмочкой бант девочки Лори. -...И вот ты садишься на стул первым, а Мерфи... Слова прозвучали тихо, будто он попросил передать её ему сыр. -Лори, остановись. Тед встал, сделал музыку приемника громче, протянул руку и повел танцевать свою жену. Свою любимую. Свое единственное, данное жизнью как бесценный приз, сокровище. Он поднял рукой ее лицо и тихо, нежно, не то облизывал, не то чуть касаясь губами и языком, целовал ее лицо, шею.... Уж он- то все помнил. Только зачем снова доводить её до болезни, из которой он с таким трудом выцарапывал её сбившееся сознание... И случай в саду "У Мери Попинс", и бантик, который он в конце концов зарыл в саду под старой грушей, уже не в силах спрятать его от вездесущего Мерфи. Всё он помнил. И ее сильнейший психический срыв именно тогда, семь лет назад. --------------------------------- Он приехал из офиса раньше обычного. Был еще день. Тридцатое декабря. Поднявшись наверх, он услышал шум бьющейся посуды и падающей мебели. Сильно удивившись, он сначала заглянул в свой кабинет, там все было спокойно и чисто. В верхнюю гостиную - там тоже было все в порядке. И уже потом, почему-то совершенно успокоившись, он пошел на шум, в комнаты жены. Лори, вся заплаканная, с порезами на запястьях, с укусами на руках, стояла у разбитого окна. Держала подаренную им на свадьбу высокую напольную вазу. Она стояла, вытянув руки вверх. Кровь из неумело порезанных вен текла ровными струями прямо по её бокам. Она была спокойна. Взгляд её даже был слишком спокойным. Это и напугало Теда. Сразу ему и в голову не пришло, что жена пыталась вскрыть себе вены. Но вот это ледяное спокойствие его не насторожило даже, испугало. Увидев мужа, она замерла. Стояла с вазой на поднятых руках. Потом вздохнула, и уже как будто по инерции, без зла, как уж просто грохнув то, что ещё осталось не битым, кинула вазу об пол. И, ступая по битому стеклу и черепкам босыми ногами, медленно прошла мимо Теда. Покинула комнату. Она пошла в ванную. Лоренс молча проследил за ней, пытаясь унять и страх и боль. И вот что странно, он начал...принюхиваться. Будто ему показалось, здесь был кто-то чужой. Но в комнате никого не было, с кем могла бы воевать его жена. Стояла чуть ли не абсолютная тишина. Он подошел к разбитому телефонному аппарату. Осмотрел его, поставил на столик. Поверхность стекла его, небьющегося, растрескалась, была в тончайших линиях. Он набрал номер телефона их домработницы. Пообещал женщине заплатить вдвое, если она сможет убрать комнаты жены до завтрашнего дня. Потом осмотрел все кругом ещё раз и добавил в трубку: "Втрое, Сюз, пожалуйста, уберите здесь всё". Девушка согласилась и он, как-то сразу успокоенный, совершенно успокоенный, прошел в ванную комнату жены. Оттуда слышался шум падающей воды из душа. Увидев мужа в ванной, Лори просто повернулась к нему спиной. Реакция ее ему показалась вполне нормальной и он, выйдя из ванной комнаты, отправился обедать. Да, именно пошёл обедать. Лори не спустилась тогда к обеду. А вечером, после того, как он, в опять же в одиночестве поужинал, а потом, получив отказ жены объяснить случившееся, отправился спать, она разбудила его. Приподнявшись на локте, он какое-то время смотрел на нее, как бы припоминая произошедшее днем. Лицо жены было просто заплаканным, порезы в лейкопластыре. Но теперь спокойствие жены было вполне, как ему показалось здоровым. Решив, что она просто хочет внимания с его стороны, он стал осторожно задирать ее ночную рубашку, но Ло остановила его руку. Попросила просто подержать ее за руку "крепко-крепко". Он не понимающе посмотрел на нее, взял одной рукой ее руку, а второй, свободной потянулся к ее ноге. Но жена снова одернула его руку. "Держи меня, пожалуйста. Только не спи. Я боюсь. Я сойду с ума, Тед. Я...уйду. Я исчезну. Держи меня, Тед. За руки, крепче!" Он, конечно же, больше и не уснул. Молча, глядя в потолок, они пролежали рядом оставшиеся от ночи часы. На следующий день тридцать первого декабря Глория улетела к отцу в Сайгон. Это был её первый улёт. Написав Теду записку о том, что она не хочет встречать новый год под елкой, он бросила его в самый новый год. Не смотря на их планы миленько провести эту ночь вдвоём на своей зимней даче, на границе Канады. "В Сайгоне нет елей, - написала она ему в записке, - никто не бегает под ёлками. Ни мальчики. Ни девочки с бантиками. Прости, я и тебя не поздравляю с новым годом. Я его отменила. Прости. Ло." ---------------------------- Теперь, услышав историю про бантик, он всё понял. Всё-всё. За исключением пустяка: кто стал основой такого поворота событий --------------------------- -Мишки, вы добрые отдайте нам мешок Санты. Мальчики из старшей группы, переодетые в медведей, притаились за ёлкой. Они караулят мешок с подарками -- сладостями. Санта Клаус пытается их задобрить: "А мы вот что придумаем, мы споем и зачитаем стихами этих хитрых мишек. Да, ребята" На предложение Джека Мориса -- Санта Клауса ребята неопределенно кивают головами. Глория усаживает детей полукругом, приглашает сюда же Санту, фей, мишек и гномов. Дети начинают свой новогодний концерт. После каждого номера, мишки разрешают Санте открыть его мешок и достать большую коробку сладостей и яркую книгу для малышей. Лори, радуясь и гордясь, обводит взглядом своих малышей: Сара, Джим, Жаклин, Джон, Мери, Фил, Фредерик, Лиза. Она любуется их нарядами, их детской серьезностью во время исполнения номера и каждого целует в лоб, щеку или макушку. Заканчивается еще один год. Год, проведенный с этими детьми. С ее детьми, ее шалунами, ее проказниками и самыми дорогими для неё частичками ее жизни. Сейчас она поедет проститься с океаном, а дальше, дальше ее ждет дорога в десятки тысяч миль. К ее отцу. В Сайгон. Подальше от елок, от праздничного шума, от ...прошлого. ------------------------- Она пропадала из жизни Теда не первый раз. И он научился, уже научился не круто реагировать на эти ее "пропадания". Первый раз она убежала тогда... Он увидел, как крадучись, но со счастливой улыбкой на лице, она возвращается домой под самое утро. Тед был удивлён. Если бы её, целуя провожал Френк, ему было всё ясно. А тут она возвращалась одна. Тед знал, они были с Френком у него. Более того, он звонил Мерфи, а тот врал ему, что Глории у него нет. И это было впервые: Френк не скрывал, если Лори была у него. Ну и что, если они проболтались всю ночь. И он, Тед гулял с ней до самого утра -- бывало. Но ту всё было иначе. Какая-то растревожившая Теда тайна. И эта её улыбка... такая женственная, такая счастливая.... И он понял, что Френк взял её. Её нежность, её восторг, её ласки -- всё это взял Френк. И такая ненависть зажгла его сердце. Просто испепелила его, не щадя. Он словно обезумев, кинулся от дома Лори к себе домой. Схватил пистолет и побежал назад. Что не дало ему убить девушку -- объяснить только Бог. Да только развернуло его сразу, как только он увидел её, спокойно расплетающую волосы у зеркала. Улыбающуюся, здоровую и живую. Он ровным шагом, не спеша пошел к другу. Не глядя под ноги, а зачем, дорога ему родная в этот дом. Не глядя вокруг, а с чего бы, он и Мерфи -- никого не боялись в этом городе. Он шёл и будто все мысли и всякая совесть покинули его. Ему было легко, он даже не чувствовал тяжести пистолета, который держал в руках крепко и открыто. Он спрятал его, входя в дом друга. "Где был Что делали"- разговор начался обычно. Но был короток. Тед выстрелил на первую же ложь Френка. Тот сказал: "Она была так нежна со мной". Лоренс посчитал, что Френк лжет. В его представлении так быть просто не могло. И ещё, и ещё выстрел. Пистолет било в его руке, он попадал и в люстру и в книги и в пол. Битое стекло сыпалось, всё грохотало, а он только и слышал эти слова: "Она была так нежна со мной". Он откинул пистолет в сторону и кинулся к двери. Ударившись о неё спиной, он продолжал смотреть на Мерфи, лежащего в какой-то неестественной, дурацкой позе, с будто вывернутыми руками и ногами. И всё рот раскрывал. А оттуда кровь текла. Тед громко закричал. Он кричал... "мама". Только побежал не к себе, не домой, не в крепость, где за него все и всё -- горой. Он побежал к ней, к Глории. Чтобы рассказать про Френка. Про то, что его уже нет. О сказал ей о конце в их тройственном союзе. Что он пришёл, чтоб сказать ей сам, чтоб не другие сказали. Вот только глядя в её глаза, засыпанные до верху страхом, он понял, осознал и сказал это при ней: " Я знаю, я многое потерял. Свободу, друга, и ...любимую. Ты...моя Ведь нет Ты не простишь такое" Лори, после слов Теда сразу встала на сторону Френка. Тут же определив последнему роль и героя, и невинной жертвы. Повела себя так, как будто выбор ею был уже сделан. Будто уже вчера или вот этой ночью поняла, что будет принадлежать лишь Мерфи. Для Теда это было ударом. "Как! Значит все зря! Значит, и так все было ясно!" Он остался один на один с той страшной картиной в глазах. Когда Френк после его бесшабашной стрельбы, обливаясь кровью и не падая, все стоял и стоял, глядя с удивлением в глаза своего приятеля. Вдруг качнулся, вытянул руку вперед, как бы желая опереться на стоящего перед ним, и стал оседать, не получив такой поддержки. И упал, как-то весь сжавшись и уменьшившись... Потом началась "война" между домами Лоренсов и Мерфи. Одни боролись за свободу сына, вторые требовали воздать наглецу, посягнувшему на жизнь их единственного чада. Тед на целый год вычеркнул Ло из своей жизни. Отгонял от себя прочь образ, возникающий то обманным видением днем, то манящим сном ночью. Год мучил себя, оправдывая твердость своего решения порвать и навсегда. "Я не прощу. Она предпочла другого. Бросила меня". Именно так он думал, когда его в наручниках, на глазах родителей, брата и соседей, выводили из его родного дома. Он сидел в камере предварительного заключения лишь несколько часов. Разумеется, его освободили до суда. Но пока он был один на один с совестью, он повторял вслух, будто внушал и голосом: "Такое прощать нельзя. Она кинула нас обоих. Ладно бы она осталась с ним, она сбежала!" Он видел как медленно, но уверенно поправляется Френк. Не подходя близко, в окно или из-за чужого плеча, он следил за выздоравливающим другом, но лишь за тем, чтоб увидеть возле него её. "Раз она выбрала Мерфи, значит, вернется к нему", - думал он. Но Лори не появлялась. Суд состоялся. Адвокатам Теда удалось сделать срок заключения как можно меньше. И всё же Лоренс младший узнал, что есть тюрьма. Успел понять и почувствовать её законы. Из-за необдуманных, импульсивных действий сына карьера отца не получила должного развития. Отбыв мэром положенный срок, отец Теда не стал выдвигать свою кандидатуру снова. Хотя референдум о доверии, его организовал Мерфи старший, он выиграл. Старший брат Теда, которому вдруг "перестал доверять банк" вынужден был оставить пост главного бухгалтера. Ему пришлось уйти с работы. Мать Теда, уже когда тот вернулся домой, перенесла операцию на сердце. И всё же никто из близких не отвернулся от "маленького". Хотя и они пытались лечить его от "мании однолюба". Получив степень бакалавра юридических наук (Тед получил её, находясь в тюрьме), он занялся поисками работы по специальности. Сын известного юриста найти её в родном городе не мог. Но семья постаралась найти её в соседнем Лос-Анджелесе. Теда взял к себе в фирму сын давнего знакомого отца. А расторопность и первые крупные успехи молодого юриста Лоренса, позволили ему войти в долю к парню, с которым он нашёл общий язык. То есть не прошло и года, как Тед стал совладельцем фирмы и вернулся в родной Сан-Франциско в один из офисов своей юридической фирмы. Как ни странно, но постепенно отношения между Тедом и Френком Мерфи наладились. И хотя после университета Френк уехал из штата, они по-прежнему встречались, при случае. Мерфи приезжал, чтоб увидеться с родными в Сан-Франциско. Он пытался вмешиваться в дела отца, затеваемые против находившейся в городе юридической фирмы Лоренса младшего (хотя и старшему от окружного прокурора забот хватало), однако отец Френка был непреклонен в своей ненависти к Лоренсам. Френк посоветовал Теду для развития бизнеса уехать из города. "Старик твой, с ним ладно. А ты уезжай. Подбросят наркотики в офис - элементарно. Себя погубишь и того парня, что вял тебя к себе. Уезжай, Тед, советую, как другу". О Лори в первое время они не говорили. Как о человеке, ушедшем из их жизни каким-то странным, стыдным образом. Мерфи не встречал Лоренса в обществе женщин. И вот однажды увиденная им старая школьная фотография, вдруг вновь занявшая свое место на столе приятеля, сказала ему обо всем. И имя - Глория вновь обрело силу. Не из-за пуль, и не из-за крови, поставивших точку, в их треугольнике, Мерфи позволил другу напомнить ему имя той, что так крепко держала его первой любовью. Френка поразила эта не встречаемая ему доселе преданность одной страсти, которой подчинялось у Теда все: желание жить, работать, мечтать. И он понял, что не в силах не уступить ему Глорию. Именно Мерфи первый "напал" на след пропавшей девушки. Френк через целую цепочку лиц узнал, что Лори уехала к "забытому" отцу в Сайгон. Тед даже не знал, что отец Глории жив. А Френк выяснил, что был когда-то отец, родной отец, и что он был военный, имеющий какой-то важный чин. Еще много лет назад полковник ВВС Роберт Майлз начал новую жизнь. Жизнь в другой семье. Именно к нему, не сообщив, матери, не сказав ни полслова любящему ее отчиму, она решилась удрать "контрабандой". С неведомый ей Тайвань. Лоренс нашел в Сайгоне полковника Майлза. Выследил когда Лори будет в доме одна, пришел к ней, как будто и не было этих нескольких лет разлуки, как будто только вчера они расстались, и сразу, в лоб, сделал ей предложение. Прямо у открытой двери дома Майлза. Лори смотрела на него, не мигая. Она уже прошла курс психотерапии. Уже была в норме, по словам врачей. Но вот смотрела она тогда на Теда так, будто и не внушали ей долгих восемь месяцев, что в её жизни всё ладно и гладко. Пытаясь угадать, что изменилось в нем за это время, пока они не виделись, она смотрела на его и чувствовала некий тук в голове. "Бойся. Бойся". А сама, даже не спросив о Френке ни слова, произнесла: " Хорошо, Тед. Я согласна". Развод их тоже был неожиданно быстрым. Они уже жили в Лос-Анджелесе, в своем доме, и даже хорошо ладили, оберегая друг друга от ошибок прошлого и вязких воспоминаний. Она тогда приняла вторую группу малышей трехлеток. И случилось так, что одну из девочек, ее звали Нина Мартис, она решилась удочерить. Тед был очень удивлен неожиданной просьбой жены. Они прожили всего три года, Лори пережила стресс, возможно от этого пока не могла сама родить ребенка, но он был уверен, она поправится. Дело за временем и за климатом в семье. Он был категоричен. -Зачем нам чужой ребенок, Ло! У девочки что-то случилось в семье. От нее отказались, когда малышка уже успела привыкнуть к родителям, то есть уже однажды ребенок пережил стресс предательства близких. Зачем же ее травмировать еще раз А если у тебя родится свой ребенок, как она переживёт это Ну пусть, привози ее в гости, с другими детьми. Пусть поиграют тут, у камина. Но зачем же говорить ей, что она будет здесь жить Она не будет здесь жить, Ло! Ты должна родить мне ребенка сама. У нас будут дети, Лори, я тебе обещаю. Дай время, ну же, выше голову! И пожалуйста, давай больше об этом говорить не будем." Но как оказалось "дела" девочки были еще более запутанны и малоприятны. Ее хотели удочерить сразу несколько семей родственников девочки. Действовали странно. Приходила к заведующей детским домом одна семья, другая, и каждая наговаривала на предыдущих кандидатов такого, что та никак не могла понять, кому же отдать предпочтение. Очернение продолжалось и продолжалось. Родственники ходили и ходили, перетягивая малышку то на одну сторону, то на другую. Они баловали растерявшуюся малышку. Они увозили её к себе, правда, ненадолго. И снова начинались свары, наговоры, оскорбления. Однажды это произошло при ребенке. И девочка заболела. Толи это были последствия потери родителей, так и не пытавшихся лечиться от наркотической зависимости, толи это был результат детского анализа всех этих взрослых взаимоотношений вокруг нее, но девочка замолчала. Перестала говорить совсем. Глория поставила Теду ультиматум: или он сегодня же вызывает адвоката и обсуждает вопрос об удочерении девочки, или она, Глория, уходит от него. Тед, видимо уставший от работы, вышел из обычного равновесия и накричал на жену. Видимо, не сдержавшись, он прямо потребовал сходить её к врачу и заняться впрямую подготовкой к "наличию" в его доме собственного ребенка. Глория, тоже вспылив, призналась, что специально предохраняется от беременности, так как не хочет иметь своих детей. И это было громом, молнией, поразившей Лоренса. "Что! Что ты сказала Ты не хочешь иметь детей Ты! Ты именно от меня не хочешь иметь детей, так!" Он тут же согласился на развод. Мать Глории -- Эви к тому времени переехала в Англию в фамильное поместье своего третьего мужа. Глория сразу после суда уехала к ней. Тед остался один. В большом, просторном...и потому еще более одиноком и пустом доме. Уже через месяц один из его английских партнёров по бизнесу позвонил ему, и сказал, что видел его жену с "мужиком" под ручку. Сказал, что выяснил и, к его удивлению, оказалось, что Глория выходит за этого мужлана замуж. "Вы что расстались Я не понял, Тед, вы что, с Лори разошлись" Ответом было -- нет. Лоренс запил по черному. Эви Саммер, чинившая Теду коленки в детстве, а в годы его юности стоявшая за него горой при "боевых действиях" (бывало даже кровавых, так как бились стекла, вытаптывались клумбы и пр.) между отцом Мерфи и матерью Лоренса. Никогда толком она не понимала свою дочь, и была до глубины души признательна Теду за ту преданность в чувствах, которые в общем-то, сама не имела и девочке привить не могла. Всю жизнь она занималась устройством личной жизни. Обеспечивая дочери безбедную жизнь, Эви лишь полагалась на круг ее преданных друзей, всячески поддерживая и даже разжигая огонь в душах двух преданных ей кавалеров. Но Мерфи, по ее мнению смирившийся с проигрышем, уже после выздоровления был "вычеркнут" ею из жизни ее дочери. Мать искала дочь, к стыду сказать, недолго. Что-то ей подсказывало, что Лори не способна уйти из жизни, не сказав мамочке "спокойной ночи". Она верила, что та жива. И искала ее, выжидая момент, пока не "оживет" Лоренс. Не звонила ему. Не встречалась с ним. А когда он сам пришел к ней в дом и спросил, где ее дочь, она тут же "выдала" ему список мест, где Лори нет. Ей тоже тогда в голову не пришло, что дочь вспомнит об ушедшим из их семьи отце - бравом морском офицере, кинувшим их ради молоденькой медсестры. И вот, когда вновь Тед и Глория были по разные берега Атлантики, Эви Саммер -- Джойс-Трасмерси позвонила бывшему зятю, и сказала, что в жизни ее дочери появился другой мужчина. Тед пил. И вот бывшая тёща позвонила ему, сказала, что если он не хочет после грызть себе уши, то пусть летит и выводит лори из "идиотского состояния влюблённости". Бросив все дела в фирме, которую делил с надёжным партнером, дом, совершенно безмолвный и пыльный, он полетел в Лондон. -------------------------- Увидел он их на улице. Это было незадолго до рождества. Шли двое - мужчина, крепко сложенный, довольно-таки приятной внешности и Глория, немного похудевшая и оттого показавшаяся Теду совсем юной. Он шел за ними следом. Но казалось, если бы и он столкнулся с ними, Лори бы просто не заметила его, настолько она была поглощена приятным разговором. Лицо ее светилось чувством влюбленности. Она улыбалась и, буквально не отрывая от мужчины взгляда, шла, ни на кого не обращая внимания. Они вышли к парку. Шли обнявшись. Тед шел за ними. Мужчина остановился. Они стояли, улыбаясь друг другу. Мужчина заботливо поднял ворот шубки Лори. Эта шубка и Теду понравилась. У неё был такой яркой, очень яркий по мнению Лоренса цвет, но необычайно красившей высокую стройную Глорию. Видимо решив что ей холодно, мужчина снял с шеи свой теплый шарф и перевязал ей воротник шубки. Аккуратно расправил концы шарфа. Потом они стояли, уткнувшись лбами, говоря видимо какие-то приятные глупости друг другу. Поцеловались и пошли дальше. Обнявшись. Тед видел взгляд этого мужчины. Он понимал такой взгляд. Сам смотрел на эту улыбчивую "девчонку" вот так же, влюблено, никого и ничего не замечая вокруг. Тед всё смотрел на них. Подглядывал за ними. Его то накрывало волной ревности и он, казалось, или из огнемета бы испепелил обоих или бы сам умер тут же, не сходя с места наблюдателя за ними. Чувства настолько сбились в нем, что он заплакал. Лори счастлива. Но не с ним. Он один. Улетев из Лондона тем же днем, он закрылся в своем большом доме и стал "упорно" пытаться лишить себя жизни. Он сначала запил. Не помогло, трезвость и здоровье не давали ему необходимого забытья. И вот в один из сдвигов он "сел "на иглу". Опять возникла угроза попасть в тюрьму, теперь уже за хранение наркотиков. Ему было все равно. На этот раз он даже не понимал, к чему вся эта суета "вокруг желающего "тихо уйти" недочеловека". Отец его "выкупил" и передал "на руки" Мерфи. -------------------------------- Тот забрал друга в свой дом. Увез Теда в Хьюстон. Лоренс жил у приятеля три месяца. У Френка была уже семья, и Тед отказался поселиться в доме. Жил в домике садовника. С Френком они виделись редко. Мерфи как раз был в разгаре раскручивания собственного дела, ему было нянькаться с другом не ко времени. "Живёт, жив и ладно". Лоренсу было всё до лампочки, но стыд, что он живёт у Френка приживалкой бил его ниже пояса. Френк платил за лечение Теда от наркозависимости сам, отказавшись от денег его отца, с которым после "семейных войн" так и не ладил. Он узнавал об улучшении самочувствия приятеля от жены и детей. Только по выходным оба приятеля выезжали куда-нибудь с семьей Френка или с его друзьями к заливу, за город и там имели возможность поговорить. Но не о Лори. Это имя снова стало табу. Френк видел боль в лице приятеля, когда кто-то звал его дочь по имени. Говорили о жизни, Френк осторожно, чтоб не спугнуть, говорил теду о нужном ему человеке в его фирме. Лоренс молчал. Стыдился брать деньги у жены Френка на какую-нибудь ерунду, а сам о возможности помочь в делах другу молчал. Ну и Френк не торопил. Чтоб снять напряг с приятеля, Мерфи связался с лос-анжелесской юридической фирмой Теда, объяснил, что и как его заместителю, и деньги к Лоренсу пошли свои собственные. Партнер Теда действительно оказался надёжным парнем. И Френк понял, Тед ждём момент прыжка назад. "За чем же дело Или...за кем" Но "оживал" Тед вяло, нехотя. И вот тогда Мерфи пришла в голову мысль, а почему собственно они не говорят о той, что, по-видимому, все еще крепкой занозой сидит в сердце его приятеля И вот осторожно, ненавязчиво, он заговорил с Тедом о Глории. Как--то он стал отправлять малышку Лори погулять "с дядей Тедом" по саду. "Иди, Тед, погуляй с Лори. Ты по-моему нужнее ей всяких мамок и нянек. Она любит тебя". Только это он и сказал. Именно это и стало "оживлять" Теда, вот эта ладошка девочки, теплая и доверчивая в его руке, её взгляд, уверенный в силе идущего с ней рядом человека. И о чудо! вернулся интерес Лоренса к жизни. Желание видеть завтрашний день, достойно жить в нем. Тед вернулся домой. ---------------------------- Уже через пару недель он был в курсе всех дел своей фирмы. Опять работал. Разводы, делёжка наследства. Чьи-то трудности, проблемы с законом. Он многим помогал, кому только за деньги, кому и за деньги и за личное расположение. Его считали удачливым адвокатом. И это, не смотря на то, что в округе по-прежнему прокурорствовал отец Френка Мерфи -- враг всех Лоренсов на остаток жизни. Потом тяжело заболел отец Теда. И ему пришлось взять под свой контроль и его дело. Юридическая фирма была расширена. Офисы её открывались по всему побережью. Тед уже занимался только интересными для него, как для человека и юриста, делами. Два года Лоренс подготавливал себя к тому, чтобы вновь "все поставить на свои места" - то есть, вернуть Лори себе. На то самое место, которое он определил для нее в своей жизни. Это стало его идеей фикс. Как разумный человек, юрист он вполне осознавал гибельность этой идеи. Он, выпив не в меру, бывало сам говорил отражению в зеркале: "Ты обречен, старик. Или меняй ориентацию, или скатишься до монашества". А что делать, он даже запах, потного от страсти обнаженного женского тела не мог переносить физически. Голос женщины, отличный от того, который доводил его хотя бы только воспоминаниями до экстаза - слышать не мог. То есть, "кончал" со рвотой, и в брезгливых судорогах, это как Потому и решил: " Верну её, а там посмотрим". ---------------------------- Проматывая крупные суммы денег, после каждого завершения дела (и ничего, если иногда его дело проигрывалось) он "летел" через океан. В Лондон. Похудел. Как пудель отощал, за то сколько в глазах его, в подтянувшихся мышцах стало жизни... Ловец - одним словом! Настойчиво и упрямо он портил семейную жизнь Глории с тем самым мужчиной, что явился ей в виде идеала. Лори после его полугодовых настойчивых преследований "сдалась". Она изменила мужу. Сначала тайно. С муками совести. Ночь их с Тедом была столь незабываема, что просто иного счастья в сексе и представить нельзя. Уж Лоренс постарался за все годы воздержания, хотя сначала даже испугался своей неготовности, но Лори - сердечко его, знала, чего ему недостаёт для разбега страсти. И ночь была погорячее канкана в Муленруже! Потом, когда уже и без "линз и очков" стала заметна их двойная жизнь, Лоренс вообще перешел к наглой "агрессии". Он купил машину и просто подъезжал к дому Бруксов и ждал, когда же выйдет мисс Брукс подышать свежим воздухом. Ветерком женщину, скучавшую без любовника, сдувало с места. (Лори муж запрещал работать. При известном коммерсанте она была в качестве "куклы с полотером"). Метров сто Тед ехал рядом с идущей по тротуару мисс Брукс. Затем открывал заднюю дверцу, Лори садилась, и машина вырывалась вперед. Мчалась прочь, подальше от "холодных, но весьма любопытных английских соглядатаев". Сначала Глория хмуро встречала его смех по поводу всей их "конспирации", затем и на её губах стала появляться улыбка "подпольщицы". А когда один раз, по ошибке, она назвала в гостинице, где они с Тедом снимали номер, фамилию по первому мужу, то есть Лоренс, последний понял, что пора призывать к делу английских коллег адвокатов. Однако Лори сопротивлялась, так сказать, "до последнего". Последним оказалось следующее. Тед, прилетев, как обычно на неделю, снял номер в гостинице. Поехал к дому коммерсанта Брукса. Миссис Брукс, то есть Глория, быстро села в машину, но как-то все поворачивалась к водителю правым глазом. Тогда Тед остановил машину, включил свет, чтобы удостовериться в своих подозрениях. И увидел такой "мощный фонарь" под глазом своей возлюбленной, что ту же понял, что дело о разводе миссис Брукс и мистера Брукса будет выиграно в пользу первой даже непрофессионалом. Со смехом и криками "вау!" самый счастливый, из когда-то выигрывавших гиблое дело, лос-анжелесский адвокат направил вою машину к "комиссионному автосалону". Больше ему "мерседес" с английскими номерами был не нужен. Оттуда в аэропорт. Столь "ярко подсвеченное дело" могло быть рассмотрено и заочно. Паспорт с американским грифом был в сумочке предусмотрительной Глории. И уже через десять с небольшим часов, они были в своем, вновь ожившем доме. ----------------------------------------- Когда уладились дела с разводом, Тед отнес к ювелиру кольца, чтоб почистил их, позвал мать, некоторых из своих друзей, коллег ...и снова под хлопки выбитых пробок из бутылок с шампанским появилась семья Лоренсов. Как будто бы они и не расставались вовсе. -------------------------------------- Да только тридцатого декабря, Тед вдруг снова очнувшись ночью, заметил, что жена не спит и крепко держится за его руку. Он спросил её, в чем дело Лори попросила его не беспокоится и спать. А утром он нашел записку...про Сайгон и елки.... Это потрясло его. ------------------------------------- Но какой любящий муж, вот так, запросто предложит жене посетить психиатра Тед не смог. Уже без обращения к спиртному, два дня, без "елок и шампанского", он проспал, в ожидании жены. Глория вошла в дом, улыбнулась, поцеловала его, похвалив за гладкую щечку и великолепие празднично украшенного стола, прошла в комнату, чтобы переодеться. Тед ждал объяснений. Хоть каких-то. Потом, уже день-два спустя, он приступил к "делу". То есть, личному лечению жены. Он напомнил ей и про его желание иметь детей, и ее привязанность к детскому дому ребенка. Как не странно скандала на этот раз не было. Глория вновь устроилась на работу. Беготня и крики шалящей детворы возвращали ее к любимому делу - помогать подниматься раненному детскому расточку к жизни. А Тед упорно весь этот год вздыхал и намекал на то, что тоже не против, если в его доме "залетают воздушные шары, запрыгают мячики и появятся роликовые коньки...на крохотную ножку." Глория молчала. Давить на жену Теда уже боялся. Но на счет усыновления или удочерения задумался. Годы шли. Дети Мерфи заметно выросли. Тед -- сын Френка, пока в тайне от отца, начал курить. Мерфи пожаловался об этом Теду при очередной их встрече. Лоренс решил согласиться на усыновление чужого ребенка. Уходила молодость, желание и силы иметь и воспитать наследников. ------------------------ На тридцать первое декабря был перенесен предновогодний утренник в группе Глории. Тед звонил ей на работу, просто чтоб поднять ей настроение, а заодно и "прозондировать почву" по поводу ее настроя на новогодний вечер. Но вновь он услышал...про Сайгон. Семь лет она мучила его этими пропаданиями. Он спокойно пожелал ей удачи в проведении утренника, сказал, что сегодня должен быть банкет, но раз она улетает. ...И, грустя, положил трубку. А вечером, вернувшись после фуршета в офисе, он уже и не ожидал застать ее в доме. ---------------------------- Музыка играла, вино, которое нашлось, кружило голову. Лори сидела у мужа на коленях и смотрела сквозь большой изумрудного цвета бокал на догорающую на столе свечу. Тед закрывал один чуть пьяный глаз - маленький огонек перемещался вправо, затем второй- негаснущий огонь оплавившейся свечи смещался влево. Он зажмуривал оба глаза и говорил: "Ап-ля!" -открывал глаза, а огонек в его доме ...оставался непоколебим. Не гас. -Тед -Гм Тед нюхал волосы жены. Вдыхал аромат терпких духов и жмурился. -Я только что видела Френка Мерфи. Она сказала это тихо, глядя на незатухающий в ночи огонек на столе в их гостиной. На лице её не было заметно каких-то особых чувств, видно они высохли вместе с пережитыми слезами. Просто как факт передала и все. Видела и ...все. Тед отодвинулся, чуть откинувшись на спинку кресла. Отвернулся от огонька догорающей свечи, которую они с Лори уже с пол часа как гипнотизируют чтоб не гасла, рукой он повернул к себе лицо жены. Отсвет пламени в лице Глории, делал ее улыбку загадочной. Красивой. И взгляд жены не был грустным. Тед провел пальцами от ее уха, по щеке, по шее, по щели кофточки, расстегнутой им на груди, и тихо спросил: "И что" Лори как очнулась от гипноза. Она отвела взгляд от огня свечи и внимательно посмотрела на мужа. -Тед, я видела Френка! Я ви-де-ла Френк Мерфи. Он был здесь, в городе. Я только вот, ...вот каких-то несколько часов назад видела его жи-вым. Ты знал, я знаю, он сказал мне, что вы виделись, ты знал, что он жив, почему ты молчал, Тед Разве я не имела права знать это -И что такого, что ты его видела Лори широко раскрыв глаза смотрела на мужа и пыталась понять смысл его вопросов, и его спокойствия. -Тед, ты знал об этом Ты ...знал о том, что он жив! Лоренс улыбнулся, уткнувшись в грудь жены. -Ну и что Ну и знал, и что -Но почему же ты ничего не говорил мне об этом Тед сощурил глаза, поднял голову и улыбнулся в ее "вопрошающее" лицо. Он подумал: "Ой, как же она наивна, ...женщина..." -Ты боялся, что я уйду к нему Он кивнул только раз, так и остался уткнувшимся в ее теплую грудь, что светлым холмиком была хорошо видна левому глазу "хитрого Теда". "Конечно, бы я ушла. -- подумалось Лори. - Так бы и металась....Френк прав, наши отношения нужно было кому-то оборвать. И это мог сделать человек, который действительно любил тогда....Не играя, серьезно и навсегда....Боже мой,...боже мой, а если бы я потеряла его Если бы я осталась с Френком Господи, как же ты прав. ...Веди, веди меня...." Она просто вцепилась в руку Теда. До боли сжала её и так и сидела, глядя в его макушку. Такую родную, с торчащими непослушно жесткими волосами теплую его макушку. Она по-матерински, низко наклонила голову, сначала погладила голову Теда, а потом уткнулась в неё, целуя. -Милый,...милый ты мой. Как же ты прав...Как же ты ...Тед, я люблю тебя. Прости, что я так поздно поняла это. Ей стало чуточку страшно. Она представила жену Френка, которую видела на фотографии, себя рядом, ...с другой стороны от Френка...и ещё сильнее вцепилась в локоть мужа. Не мешая Теду, трущемуся губами о ее грудь, она погладила его щёки, шею, спину. Потом подняла его голову. Посмотрела в глаза. С тревогой, будто врпервые заметив, она обратила внимание на блеснувшую седину в его висках. -Тед, я сильно постарела Скажи правду, я подурнела Лоренс, не улавливая мысли жены, чуть нахмурился. Он выпрямился и, вздохнув, ответил: "Нет, правда, что за чушь приходит в голову после пары бокалов вина. А может нам обоим бросить к черту, это, а Давай, завяжем, да я принесу другую бутылку. -Тед, я серьезна. Пожалуйста, будь серьезным и ты. -А если не хочу. Глория спрятала лицо в своих ладонях. -Тед, я сейчас заезжала в клинику к Крафту. Брови Теда чуть сдвинулись. -Ты заболела Ты поэтому не полетела в Сайгон -Нет. Лори открыла лицо. Она улыбалась. Она расправила морщинку между его бровей. Улыбнулась ещё спокойнее, ещё нежнее. -Нет, не поэтому. Я вообще больше не буду летать в Сайгон на новый год. Все. Я уже даже хочу, чтоб в нашем доме в гостиной стояла ёлочка.... Она оглядела полутемную комнату. -А давай принесем елку и будем ее наряжать, давай Ну и что, что мы чуточку с ней запоздали. Она чуть откинулась назад. Тед смотрел в ее счастливое, смеющееся лицо и пока еще не совсем понимая отчего такие перемены: оттого ли, что жив Френк или от того, что сказал ей в клинике врач Но он чувствовал, что "трещинка" в ее душе совершенно неожиданным образом затянулась, и был готов подыграть ей и ее новому настроению. -Давай. Чего там, опоздали, не опоздали. Давай, притащу тебе...ёлку. Наверное, есть ещё где-нибудь ...в это время. -Я так люблю смотреть, как дети наряжают елку....Тед. Так хочется самой. Ты сможешь достать елку Она мило "клянчила ", сморщив нос и кокетничая глазами. Улыбка на его губах расплылась до ушей. Хотя он вполне осознавал, что ёлки сейчас днём с огнём не найти. Если только у кого-то украсть. "Ну, как не сделать, когда "так" просят..." -Нет проблем. Тед решил попробовать позвонить в магазины. Но в дежурных магазинах елок в новогоднюю полночь, естественно, не было. -Так, попробуем ещё... Лоренс вышел из комнаты и стал обзванивать приятелей. Вот уж кем его Бог не обидел. Ёлка, уже в серпантине и блестках мишуры прибыла в дом Лоренсов через несколько минут. Через час он внес большую и очень пыльную коробку, спрятанную им на чердаке дома лет семь назад. Глория чуть вытянув мокрый кончик языка прилаживала старые, но еще блестящие шары и сосульки. Усаживала под елку "мягкую" игрушку Санты и развешивала гирлянду малюсеньких свечей. Тед сидел в кресле, ел привезенную им из соседнего дежурного магазина горячую пицу и, щурясь, любовался на старания жены. Когда все было развешено и разложено, Лори кивнула "да" и Тед, придерживая зубами крупное яблоко, стал открывать шампанское. -Тед, вместо тоста я скажу тебе одну вещь. Тед пробубнил "угу". Глория с улыбкой смотрела на играющие в бокале пузырьки, заставляющие двигаться кинутые в бокал кусочки черного шоколада. Слова она намеренно растягивала, говорила их полушепотом, столь любовным, что выпавшее изо рта Теда яблоко даже не заинтересовало его. -Я решила, ...что ты прав,...что нам пора ...подумать о нашем маленьком Лоренсёнке. После встречи с Френком я заехала к Крафту. Он, не смотря на занятость в столь хлопотный предпраздничный день, любезно принял меня и... Тед непроизвольно положил руку на область сердца. -И он осмотрел меня. И сказал, что все у меня в порядке и может быть через месяц...я смогу... Она посмотрела на Теда, как ему сейчас казалось, божественными глазами. Кокетливо она повела ими, губы ее дрогнули в невообразимо притягательной улыбке. Потом Лори взяла его руку и поцеловала в ладонь. -Он уверен, что теперь у нас все получится. И...я так рада. Я выпью за то, чтобы ...все получалось. Чтобы все у нас получалось. Лори выпила все вино до дна, а прикушенную ею шоколадку, протянула губами Теду. Он посмотрел в свой бокал. Конечно, то что сказала Лори, было не совсем тем, что он ждал. Он-то уже решил, что она уже беременна. Но и такое начало, а для тридцати трёх лет - неплохое начало жизни, и это его устроило. Тед загадал свое желание, выпил вино, откусив протянутую ему сладость, чмокнул жену в пахнущие шоколадом губы и вздохнул. -------------------------------- Уже рассвело. Камин почти притух. Лишь еще чуточку он поигрывал мигающими огоньками. Разве это не счастье, когда с рассветом оживает дом, притихший еще на несколько минуток, ради двух слившихся тел, что так жарко дышат, согревая его своим теплом.... ------------------------------- Заиграют огнями елки. Запрыгают по ступенькам мячи, и этот дом непременно увидит всё это. Потому что каждый в начале жизни, ждет от нее только хорошего.... декабрь 1996 Пермь mel5@yandex.ru

С Новым, 2049-ым! Знаете почему мужчин возбуждают женщины в коже и резине Они пахнут новым автомобилем. Народное творчество. Голубой экран видеофона - в точности как доисторические телевизоры с полусферическим экраном показывающим помехи. Еще за неделю до нового года все операторы связи объявили, что урежут ширину каналов с целью профилактики информационного взрыва. Смелее всех оказались в "Пчесплайне", заверив, что в полночь будет доступна передача видеосигнала среднего разрешения. Черт возьми! Я еле дозвонился! А мовилла подключенная к зеркалу-монитору не позволила даже рассмотреть место твоего нахождения! Зато, не смотря на все шумы твоего старого видеофона и гигантские пикселы картинки среднего размера я видел как ты довольна! Дерьмо! когда вместо мовилл были мобилы, врать было легче! Соврать в ухо гораздо легче, чем соврать в лицо, пусть даже и кишащее мутными квадратами пикселов словно червями. Никогда бы не подумал, что будет ТАК! Сложно поздравить тебя с новым счастьем и сказать о том, о чем говорю тебе вот уже третье к ряду 1 января: я люблю тебя... Ты сияешь своей счастливой улыбкою, шлешь мне воздушный поцелуй, а последнее, что я вижу - это то, как мовилла тонет в темноте твоего заднего кармана! В задницу! Ненавижу! Ненавижу, ненавижу - Сверлит в голове. Люди высыпали на улицы, чтобы насладиться лазерным салютом, а потом прогуляться подышать новым воздухом. Говорят, когда-то салют был не световой проекцией на небе, а пиротехническим действом, завораживающим своим грохотом и треском. Как же мне не хватает этого треска, умереть бы в нем, чтобы ничего вокруг себя не слышать. Все улицы полны движения и радостно шумят. Каждая парочка влюбленных или симпатичных, как назло тотально симпатичных подружек считают своим долгом прокричать мне о новом счастье. Абсолютная несовместимость всего происходящего вокруг меня с творящимся внутри довела меня до полного исступления, до головной боли. О с каким трудом я им отвечаю, как страшно перекашивает мое лицо при попытке сложить из губ улыбку. А голова гудит все сильнее. Ненавижу пивнушки, но сейчас не вижу иного способа спрятаться от помешавшейся в буйном веселье ночи и от своих мыслей. Впрочем, от последних надолго избавиться сложно: временной кредит в питейных заведениях на новый месяц я не продлевал, а с прошлого остался лишь час. Что есть час Это пшик! Он проходит и я обязан проглотить отрезвляющую пилюлю перед выходом из пивнушки, проглотить таблетку полную мыслями о тебе и твоем предательстве, полную душевной и квазипохмельной головной боли. Ненавижу... Ты была у меня не первой женщиной, но казалось навсегда стала единственной, я верил тебе, я жил для тебя. Каждый вдох, каждый шаг в этом прогнившем электрифицированном булевом мире был только ради тебя. А ты Что ты Ты предала! Ты не почувствовала меня, не поняла! Я остался совершенно один в этот праздник, праздник для 12 миллиардов землян и кошмарный сон наяву для одного барана, отдавшего себя без остатка любви к иллюзии. Ты - самое близкое для меня существо во вселенной - даже не задумалась над тем, каково мне тебя отпускать на девичник и оставаться совершенно одному! Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу... Как же я тебя люблю... Любил Город скован ледяным воздухом, по которому протянулась паутина светодиодных огней рекламы. Вряд ли из этой паутины есть шанс выбраться, город - рабовладелец, кровопийца. Стоит выйти за его пределы и ты пропал! Мне рассказывали, что вне городов люди до сих пор сидят на проводном глобалнете! Они не могут быть в сети и на видеосвязи вне дома! А здесь.. Впившись глазами в бесконечную нить рекламы я плетусь как за поводком, уже не обращая внимания на радостные выкрики празднующих день похорон моих надежд, моей мечты. Знакомые улицы сменяются незнакомыми и наоборот, а голова уже не способна ни о чем думать. я понимаю, что горло стянуло судорогой, я понимаю, что хочется плакать. В этот момент глаз выхватывает лазерную проекцию на окнах небоскреба: "аллея влюбленных". Сердце останавливается, в глазах мутнеет, а разум напротив становится кристально чистым! А что если Я шагаю все тверже и все быстрее. Я все уже решил, ты слышишь Я все решил! Я бросаю тебя, хотя на самом деле первой меня бросила ты! Но все это уже не имеет никакого значения! Я не должен был становиться твоим рабом и больше никогда им не стану! А чтобы доказать тебе и себе это, я иду туда, где впервые тебя встретил, где познакомился с тобой и полюбил. И прямо сейчас я познакомлюсь там с той, что будет моей любовью, с той, что будет меня чувствовать, а значит любить! Прощай! Гиперлифт несет меня под самое небо, сердце бьется все сильнее. Я понимаю - это из-за тебя. Аукционный зал уже переполнен, Боже, сколько же людей в этот час также безнадежно одиноки, как и я! Протискиваюсь в ближний к подиуму угол, достаю мовиллу, на сенсорном экране уже отобразилась цифровая клавиатура с логотипом "аллеи любви". Начался аукцион. На подиуме первый лот, бездушные глаза, , яркие тонкие губы, похожие больше на две фиолетовые ниточки. Серые волосы до самих бедер и отсутствие бровей, все согласно последнему задыхающемуся писку моды. Толпа ошалевших мужиков засвистела от удовольствия. От этой картины к горлу подступает тошнота. Ты, опять ты рисуешься в моей голове. Я вспоминаю, как ровно три года назад увидел тебя здесь, лот номер восемь, грудь четвертого размера, потрясающая задница, тончайшие губы и серые волосы ниже лопаток... Я влюбился... Я впервые влюбился... На подиуме сменялись девушки, высокие и низкие, глупые и умные, покорные и садо-извращенки, сексуальные и даже одна фригидная, которая ушла за баснословные деньги - 7000000 миллионов копеек США! Но все они были похожи на тебя, как две капли воды! Хочется закрыть глаза... Я собираюсь уходить, но вдруг на подиум выходит... Нет! Выплывает, робко, испуганно, осторожно... Она... Она не похожа на тебя! Господи, как она не похожа на тебя! На всех этих бездушных кукол, которые уходили до нее с молотка... Ты меня слышишь! Она не похожа на тебя! Прощай, прощай навсегда! Она испуганно озирается, рассматривает толпу, а я жадно ищу ее взгляда и нахожу. Искра, взрыв пиросалюта! Я не могу шевелиться, я забыл о мовилле, я не думаю о необходимости ввести цифры. Я опоздал!... Торг был краток, желающих приобрести эту дурнушку оказалось мало и дали за нее ничтожных 500000 копеек США. Я опоздал! Я понимаю это очень медленно, я с трудом замечаю, что стою на коленях и ору! Десять минут мне потребовалось, чтобы придти в себя. Тяжело дыша я стал ждать окончания аукциона, приобретя одну девушку за 430000000 копеек США, чтобы оказаться в зале оформления и выдачи чтобы увидеть ее и перекупить, любой ценой. Чернокожий извращенец метра два ростом в идиотской высоченной конической шляпе с надписью "не достанешь" ничего хорошего с девушкой не сделает. Малышка, желанная малышка была совсем невысокого роста и при этом еще крайне худая. Она смотрит мне прямо в глаза, ее глаза блестят, будто умоляют о помощи. Она передо мной, только протянуть руку и... такие необычные русые волосы всего лишь до плеч как в ретро-фильмах, чуть светлые, но все же наличествующие брови, чуть пухлые томные нежные губы и большие, огромные молящие глаза и бледная по-детски нежная кожа. Извращенец долго и презрительно оценивает меня взглядом. Его лицо озаряется какой-то нечеловеческой, сатанинской улыбкой. - Ты действительно готов на все ради нее - спрашивает амбал. - На все! забирайте вот эту мою девушку, я купил ее только что за 4 миллиона, если потребуется, я могу доплатить, - несдержанно тараторю я. - Нет, я не согласен. Может и за 4 миллиона, но в ней нет ничего особенного. Да и грудь маловата и задницы такие я не очень люблю, - будто издеваясь произносит извращенец. И вдруг в голове всплываешь ты, вылезаешь из скользкого тумана забвения, которым я, казалось навсегда, тебя скрыл. В груди щемит, но недолго. О, совсем недолго! Я достаю твою фотографию и протягиваю амбалу. - Возьми ее! -- кричу я. Я вижу как открывается от восхищения этой куклой рот извращенца. Я вижу в своих мыслях, как он тобой пользуется, жестоко, грязно пользуется, я вижу как он делает то, на что у меня никогда не хватило бы духу -- забирает тебя силой с девичника!.. Я слышу, как амбал соглашается. Я даю ему адрес по которому проходит девичник. Я снова вижу, как он уводит ее от туда, чтобы сделать с ней то, на что у меня никогда не хватало смелости, на что у меня никогда не хватало злости, на что у меня никогда не хватало грязи. - Малышка, моя малышка, - шепчу я, обнимая мою единственную любовь. Мою не первую, но единственную любовь, какой не было никогда, кроме которой ничего уже не будет. - А запасные аккумуляторы к ней -- спрашивает извращенец. - Возьми малышкины, они одинаковые на всех моделях, - отвечаю я, обнимая все крепче мою малышку, - С новым 2049ым, любимая.

Любовь Рябикина ПРАПОРЩИК ВАЛЕРА сценарий СЦЕНА 1. Утро. Грозный-Северный. Панорама аэропорта. У края бетонной полосы стоит БТР. Сидят солдаты. Рядом не молодой прапорщик. На бетонку приземляется МИ-24. Вылетает короткая лестница. Из вертолета выбирается женщина в старом камуфляже, военные. Перебрасываются фразами с пилотами. -- Пока, летуны! -- Чистого вам неба! -- Спасибо, мужики! Доставили... -- Бывайте... Прибывшие военные уходят. У вертолета остается женщина в камуфляже с двумя сумками. Прапорщик направляется к ней. Спрашивает: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Вы И. Кочубей Прапорщик Колгарев Валерий Борисович. Женщина протягивает журналистское удостоверение: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Так точно, Инна Кочубей. Вы не могли бы подержать сумку Минуточку... Достает обычную "мыльницу" из сумки. Фотографирует вокзал, розы в траве. Прапорщик вы-таскивает штык-нож. Идет по траве. Срезает цветы. Женщина фотографирует мужчину. СЦЕНА 2. Грозный-Северный. Около полудня. Прапорщик заскакивает на БТР. Протягивает женщине обе руки. Поднимает на броню. Протягивает бронежилет: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Одевали подобную вещицу Или помочь Набрасывает броник. Подгоняет застежки: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Не давит Вот и ладненько. Присаживайтесь. Коля, заводи!.. БТР набирает скорость. Пост на выезде с аэропорта. СЦЕНА 3. Дорога. БТР. День. Начинается дождь. Прапорщик хочет накинуть плащ на жен-щину. Она отказывается: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Обоим хватит! Прапорщик прикрывает женщину плащом. Инна прижимается к прапорщику, прикрывая фото-аппарат. Ливень стихает. Солдаты прячут накидки. Панорама вокруг. Воронка на обочине. БТР объезжает воронку. Инна едва не падает с брони. Валерий Борисович ловит ее за талию рукой. СЦЕНА 4. Базовый лагерь. День. Большие палатки. Дымит полевая кухня. БТР останавливает-ся. Вокруг военные. Прапорщик спрыгивает на землю. Протягивает женщине руки: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Идите сюда... Ставит Инну на землю. Направляется к полковнику справа. Вскидывает руку к козырьку кепки: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Товарищ полковник, журналист доставлен. "И. Кочубей", означает Инна, а не Иван. Инна идет навстречу полковнику. С улыбкой здоровается: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Здравствуйте! Инна Кочубей. Растроены, что я не мужчина Полковник усмехается, протягивая руку и пожимая ладонь женщины: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Здравствуйте. Куликов Александр Васильевич. Думали, что прилетит ваш однофамилец. От-дельных палаток у нас нет. Придется вам остановиться в штабной палатке, где проживаю сам. Прой-демте... СЦЕНА 5. Базовый лагерь. Палатка. День. Закуток для Инны. Полковник Куликов поясняет, указывая на разделяющий брезент: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- К нам женщины хоть и редко, но приезжают. Особенно певицы. Вот мы и приспособились, чтоб не смущать. Иногда по две-три кровати у меня в штабе ставим. Если что потребуется, попросите солдат... Инна кивает и скрывается в закутке. Бросает сумку на пол. Выходит на улицу. СЦЕНА 6. Базовый лагерь. День. К женщине направляются двое ребят. Говорят улыбаясь: ЛЕВА: -- Я Лева. Полковник приглашает вас обедать. Мы проводим. САША: -- А я Саша. Обед специально на полтора часа задержали, чтобы все вас сразу увидели. СЦЕНА 7. Базовый лагерь. День. Идут по дороге между палаток. Инна спрашивает: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Домой скоро Саша пожимает плечами: САША: -- А мы на сверхсрочную подали рапорта. Здесь все родным стало за девять-то месяцев. Все зна-ешь. А дома, чего мы там не видели За три тысячи на чужого дядю вкалывать Лева добавляет: ЛЕВА: -- К тому же на полном обеспечении, да и заработок как-никак. Невесты замуж повыходили. И вообще, с этим успеем. Молодые еще. Погулять надо... Инна спрашивает: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Не страшно Ведь стреляют. Парни пожимают плечами: ЛЕВА: -- Мы привыкли. Да и друзья не бросят. СЦЕНА 8. Кухня. Рядом с полевыми кухнями под навесом стоят длинные столы. Сидят солда-ты и офицеры. Журналистка здоровается: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Здравствуйте! Я журналист Инна Кочубей. Прибыла для сбора материала о ваших буднях. Надеюсь, что мы найдем общий язык... Молодой майор спрашивает: МАЙОР ТУЛИКЕЕВ: -- Разрешите представиться -- Иван Туликеев. Вы с самой Москвы Журналистка присаживается к столу рядом с командиром. Отвечает: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Да. А вы откуда Может земляки есть Майор отвечает: МАЙОР ТУЛИКЕЕВ: -- Среди нас москвичей нет. Я с Уфы. Есть мужики с Новосибирска, с Омска, с Иркутска, с Краснодарского края и со Ставрополья... Майор снова спрашивает: МАЙОР ТУЛИКЕЕВ: -- Почему вы целый год здесь не были Мы следили за вашими публикациями. Ни одного че-ченского репортажа! Ерунда всякая -- из подмосковных частей, с Североморска, еще откуда-то с пери-ферии... Инна усмехается. Отставляет полупустой стакан с чаем. Поворачивается к майору: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Знаете, что такое опала Я рискнула провести против шерстки штабных генералов. В отместку моталась по всей стране, кроме Чечни. Куликов спрашивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Инна, я вашу статью "Чернильные души" читал. Хлестко. Может, стоило смягчить чуток Как только пропустили Инна хохочет: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Случайно пропустили! Редактор торопился, а тут я со статьей. Ну и подписал в печать! Ему крепко всыпали, но тираж уже разлетелся! Он мнется, пряча взгляд. Говорит: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Публикации из госпиталя тоже читал. Не понравилось! Словно и не вы писали... Слова какие-то обтекаемые, все не точно, не твердо... "Строится, прибудут новые аппараты, увеличатся дота-ции"... Не ваш стиль! Журналистка кивает: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Вы правы! Редактор, чтоб реабилитироваться после моего выпада, мои слова исказил. После этого я три месяца вообще не публиковалась в своем издании. Глупо конечно, но обиделась. Для других изданий писала... Прапорщик Колгарев сидит напротив журналистки. Инна перехватывает его взгляд. Колгарев опускает глаза. СЦЕНА 9. Базовый лагерь. День. Журналистка идет к палатке с полковником Куликовым. Кули-ков спрашивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Чем собираетесь заняться Инна пожимает плечами: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Думаю поболтать с мужиками. На окрестности взглянуть. Не возражаете Остановились возле их палатки. Куликов согласно кивает, не сводя с нее глаз: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Пожалуйста. Только захватите с собой прапорщика Колгарева. Я распоряжусь. Он разведчик опытный и ситуацию быстро просчитывает. У меня, прошу прощения, времени нет. Полковник заходит в палатку. СЦЕНА 10. Блокпост. Часов около трех дня. У блокпоста группа солдат. Среди них прапорщик Колгарев. Он что-то объясняет солдатам. Инна подходит к солдатам и обращается к Колгареву: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Валерий Борисович, не могли бы вы показать мне окрестности сверху Скажем, вон с того холма -- Инна указывает рукой на холм: -- Полковник разрешил и порекомендовал вас, как лучшего разведчика. Солдаты переглядываются. Кое у кого на лицах застывает тревога. Колгарев соглашается: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Не против. Только я ребят проинструктирую и желательно без вашего присутствия. Вы не обижайтесь, но порой у меня мат вылетает... Инна замечает взгляды солдат. Не уверенно произносит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Если опасно, то рисковать не будем. Я не хочу быть виновницей чьей-то гибели или ранения. Найду для себя объект попроще. Вы скажите... Колгарев изучающе смотрит на нее. Пожимает плечами: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Здесь, как и везде. Все будет нормально. Мы же разведка. Инна торопливо говорит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Тогда вы ребят инструктируйте, а я за кепкой и курткой сбегаю... СЦЕНА 11. Склон холма. Ближе к вечеру. Инна идет в цепочке солдат. У одного на боку сани-тарная сумка. Когарев впереди. Солдаты рассыпаются в цепь. Идут к вершине. Колгарев заставляет Инну растянуться в ямке. Жестко говорит: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Подстрелят. Лежите. Мужики проверят и встанете. Падает рядом. Солдаты подходят к ним. Сержант докладывает: СЕРЖАНТ ЯКОВЛЕВ: -- Все в порядке. Никого. Посты выставлены. Прапорщик встает. Протягивает журналистке руку: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Извините, но это не Арбат в Москве. Смотрите! Фотографируйте! Вон там место очень краси-вое... СЦЕНА 12. Холм. Ближе к вечеру. Панорама окрестностей. Инна достает "мыльницу". Пра-порщик шагает рядом. Под ногой женщины что-то трещит. Колгарев вскрикивает: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Стоять! Не шевелись! Ты на мину встала! Опять поставили! Вчера не было... Инна застывает от ужаса. Прапорщик оборачивается к солдатам: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Мужики! Журналист на мину встала. Чем смотрели! Десантники виновато опускают головы. Инна медленно наклоняет голову. Трава и цеточки. СЦЕНА 13. Холм. Ближе к вечеру. Колгарев ощупывает ноги женщины. Поднимает голову. Шипит: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- И не увидишь! Эти суки их маскировать научились! Видишь, как опытные ребята лопухну-лись Так, ноги у тебя не трясутся, слава Богу! Так и стой. Это "лепесток". Ну, мы что-нибудь придума-ем! Мужики, проверьте все еще раз... Инна кивает. Губы трясутся. Солдаты расходятся по холму. Инна смотрит на них. Прапорщик встает. Инна шепчет: ИННА КОЧУБЕЙ: -- И что теперь делать Колгарев достает из кармана платок. Протирает ее лицо. Быстро говорит: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Не шевелись! Сейчас бронежилетами тебя обмотаем. Потом БТР подгоним. Дернем и в луч-шем виде останешься. Оглядывается вокруг. Вздыхает: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Нам иногда приходится так поступать. Самое главное, с места не сходить. Если вес умень-шится, рванет тут же. Технику твою надо забрать, как бы не разбилась. Ведь без помощников останешь-ся... Инна кивает. Ее голос дрожит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Ага... Диктофон в нагрудном кармане, а документы во внутреннем... Прапорщик вытаскивает диктофон. Потом документы. Снимает с ее руки фотоаппарат. По лицу Инны течет пот. СЦЕНА 14. Холм. Ближе к вечеру. За спиной женщины бродят солдаты. Весело глядят в сто-рону застывшей журналистки. Сержант виновато говорит: СЕРЖАНТ ЯКОВЛЕВ: -- Еще одну нашли, товарищ прапорщик. Снять Валерий Борисович дергает головой в его сторону. Шипит, глядя за спину Инны: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Сначала женщина! Ее же изрешетит, если рванет. Расстояние слишком мало. Поставьте от-метку, чтоб броня не наехала и давайте броники... Пот течет по лицу женщины. Инна хрипло ругается: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Вот черт! И надо мне было сюда тащиться... СЦЕНА 15. Холм. Ближе к вечеру. Десантники с суровыми лицами окружают Инну. Сержант Яковлев спрашивает: СЕРЖАНТ ЯКОВЛЕВ: -- Вы сколько весите Она шепчет пересохшими губами: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Пятьдесят пять. Меня не искалечит Сержант смотрит на траву, потом задумчиво глядит на склон: СЕРЖАНТ ЯКОВЛЕВ: -- Не должно. Придется потерпеть, вес будет не маленький... Два тяжеленных бронежилета ложатся на женские плечи. Один на другой. Еще два бронежи-лета ремнями привязывают к ногам. Колгарев встает напротив Инны: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Голову и лицо может осколками посечь, так мы вам две каски оденем и противогаз, чтоб ды-шать. Однажды чехи в мину нашатыря натолкали. Мы чуть не задохнулись. У всех потом легкие бук-вально разрывало. Потерпите... На голову Инны натягивают резиновый противогаз. Сверху садится каска. Вторую солдаты за-крепляют в виде намордника. Голос прапорщика громко говорит: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Ноги открыты. Мы тебе их прикроем. Выдержишь Инна глухо отвечает: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Да... Солдаты приматывают на ее бедра два бронежилета. Колгарев сообщает: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Я за техникой вниз смотаюсь. Не шевелись, иначе без ног останешься. Минут через пятна-дцать все будет в порядке. Гарантирую. Я бегом! СЦЕНА 16. Холм. Ближе к вечеру. Инна стоит на лысой вершинке. Солдаты катаются по траве от смеха. Прапорщик присоединяется к ним. Садится на траву. Глядит в сторону женщины и беззвучно хохочет. Сержант Яковлев фотографирует Инну ее же фотоаппаратом. Солдаты следуют его примеру. Некоторые фотографируются рядом с женщиной. СЦЕНА 17. Холм. Ближе к вечеру Снизу поднимается БТР. Останавливается. С брони спрыги-вает полковник Куликов. Глядит на фигуру в бронежилетах. Спрашивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Что здесь происходит Кто это Александр Васильевич подходит к Инне. Прапорщик пытается остановить. Шепчет: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Это журналистка... Подковник удивленно спрашивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- И зачем вы ее так одели Инна хрипло бубнит сквозь противогаз: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Они меня от мины спасают! Полковник вытаращил глаза. Оглянулся на солдат. Хохочет: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Какие мины на посту Этот холм ни на минуту без наблюдения не остается! В десяти метрах трое разведчиков с утра лежат. Они вас разыграли! Инна падает. Десантники громко хохочут. Колгарев весело говорит: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Товарищ командир, ну зачем вы все испортили Минуты через две к ней бы Яковлев подошел и спросил, имеются ли у нее силы потерпеть еще минут двадцать... Куликов, сквозь смех, говорит: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Долго в бинокль смотрел, что за странное сооружение на холме появилось. Решил поближе разглядеть. Валерий Борисович, вытащите журналиста из бронежилетов. Хватит ее мучить. Бронежилеты шевелятся. Инна рычит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Я его убью, как только выберусь! Колгарев смеется: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Слышите, Александр Васильевич Пусть тяжелоатлетка полежит! В прошлый раз мужик-журналист этот вес выдержал пять минут, а она пятнадцать простояла, как вкопанная. Разрешите вер-нуться в лагерь Полковник машет рукой и наклоняется над женщиной. Прапорщик спускается с холма. СЦЕНА 18. Холм. Ближе к вечеру. Полковник отвязывает первую каску. Под каской противогаз. Куликов оборачивается к хохочущим десантникам: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Это кто такой розыгрыш придумал Ладно, мужика так разыграть, но женщину! Хоть бы про-тивогаз не одевали. Ох, шутники! Прошу прощения за своих архаровцев. Полковник снимает вторую каску и противогаз. Лицо женщины красное и потное. Куликов хо-хочет. Сержант Яковлев отвечает, икая от смеха: СЕРЖАНТ ЯКОВЛЕВ: -- Валерий Борисович...ик... постарался! Он специально велел захватить броники с пятой... ик... степенью защиты, противогаз и парочку сфер. Ик... Представляете... ик... держала сто кило веса! Инна приподнимает голову. Видит БТР. Полковник сквозь смех говорит: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Ну и видок у вас был! Да еще на вершине холма. Словно статуя или надолба! Смотрите, внизу весь лагерь собрался. В бинокли и оптику любовались. Трудновато вам придется на обратном пути... Инна с трудом поворачивает голову. Глядит вниз. СЦЕНА 19. Ближе к вечеру. На краю базового лагеря толпа. Поблескивают стекла оптики. СЦЕНА 20. Холм. Ближе к вечеру. Женщина бурчит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Сейчас ваш Валерий Борисович за все ответит! Снимайте бронежилеты, я уже расплющена ими... Десантники снимают с ее тела бронежилеты. Инна лежит не шевелясь. Камуфляж мокрый от пота. Яковлев наклоняется. Смеясь, протягивает фляжку: СЕРЖАНТ ЯКОВЛЕВ: -- Попейте... У вас вся влага с организма потом вышла. Похудели сразу килограмма на три! Ва-ши документы и технику Валерий Борисович с собой прихватил... Куликов забирает фляжку. Приподнимает женскую голову. Поит Инну. Женщина оглядывает десантников. Куликов сидит рядом. Говорит: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Не обижайтесь. Здесь развлечений не так много, а вы просто кладезь для шуток. Боюсь, Вале-ра еще что-нибудь придумает. Инна с трудом садится на траве. Шипит в ответ: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Дудки, чтоб я ему еще раз на зуб попалась! Теперь моя очередь! Десантники стоят вокруг. Ухмыляются. Инна встает. Направляется вниз. Все глядят ей вслед. Полковник что-то говорит солдатам. СЦЕНА 21. Базовый лагерь. Ближе к вечеру. На краю лагеря толпятся солдаты и офицеры. Женщина приближается. Мужчины хохочут. На границе лагеря стоит вбитый в землю плакат из фа-неры с крупной надписью мелом: "Стоит статуя в лучах заката, в бронежилетах, жаль -- нет лопа-ты". Инна ударом кулака сбивает плакат. Мужчины замолкают. СЦЕНА 22. Палатка. Журналистка обессиленно падает на кровать. На тумбочке ее аппаратура и документы. Инна грозно шипит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Ну, прапорщик, погоди! Садится на кровати. Лицо мрачно-задумчивое... СЦЕНА 23. Ночь. В штабной палатке накрыт стол. Сидят офицеры и прапорщики. С ними Инна. Колгарев сидит напротив журналистки. У нее на коленях диктофон. Колгарев рассказывает: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Год назад, во время нашей дислокации в самом Шали, у боевиков появилась привычка под-крадываться к нашим палаткам и ночью подвешивать на входе гранату. Помните, мужики Открываешь полог, а через несколько секунд -- бум... Инна вскидывает голову. Несколько мужиков вздыхают. Прапорщик говорит: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Пятеро наших погибло, пока разобрались. До сих пор не могу понять, как они через часовых просачивались Инна оглядывает офицеров за столом. Смотрит на командира. Куликов изумлен рассказом. Ин-на торжествующе глядит на Колгарева. Ухмыляется: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Ври да не завирайся! У Александра Васильевича такое оторопелое выражение на лице, что даже мне ясно -- врешь! Больше ты меня не наколешь! Сидевший рядом с прапорщиком капитан мрачно говорит: КАПИТАН: -- Полковник просто ничего не знает об этом. Мы тогда не с ним работали. Александр Василье-вич с нами всего восемь месяцев... Куликов задумывается. Глядит в лицо женщины. кивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Вообще-то верно. Могу и не знать. Странно, что не рассказали раньше... Офицеры серьезны. Женщина растеряна. СЦЕНА 24. Палатка. Раннее утро. Инна просыпается. Вскакивает с постели. Идет к двери на цыпочках. Смотрит в сторону спящего Куликова. Откидывает полог у входа. Перед носом покачива-ется граната. Женщина скрывается в палатке. Хватает штык-нож. Один удар и в брезенте зияет дыра в метр. Полковник ворочается. Инна оглядываеься на него. Возвращается. Хватает полковника за руку. Орет: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Сейчас рванет! Бежим! Полковник бежит за ней. Инна проскакивает в дыру. Куликов бьется лицом в брезент. Инна изо всех сил дергает его. СЦЕНА 25. Раннее утро. Возле палатки. Полковник вываливается через дыру и падает под но-ги Инне. Поднимается на коленки. Спрашивает, подняв лицо: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- В чем дело Яркие вспышки ослепляют их. Напротив стоят полуодетые офицеры во главе с Колгаревым. Мужики хохочут. Куликов встает с четверенек. Смотрит на Инну, на подчиненных. Колгарев широко улыбается. Журналистка вздыхает. Уныло говорит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- У входа граната висит... Полковник глядит на Колгарева. Прапорщик разводит руками с широкой улыбкой: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Товарищ полковник, ну кто же знал, что она вас прихватит! Хотя в паре вы лучше смотритесь! Александр Васильевич смущенно смеется. Оглядывает себя. Спрашивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Инна, а зачем вы меня за собой тянули Она твердо смотрит ему в глаза: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Своих не бросаю! Полковник проводит рукой по лицу. Глядит на окровавленную ладонь. Вздыхает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Лучше бы вы меня сегодня бросили. Всю рожу ободрал... -- Глядит на улыбающегося Колга-рева. Командует: -- Прапорщик Колгарев! Вы зашиваете брезент. Сам! Никаких солдат! Проверю... Валерий Борисович замирает. Стоит с разинутым ртом. Взмаливается: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Товарищ полковник, но ведь не я резал! Куликов не отпуская Инны, направляется в палатку. Говорит: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Зато шутка ваша... Колгарев замирает. Офицеры и солдаты хохочут. Инна машет рукой от угла: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Швея-мотористка! СЦЕНА 26. Утро. У входа в палатку. Куликов снимает гранату. Поворачивается к журналистке. Мягко улыбается: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Шутники! Не ожидал, что обо мне вспомните в такой момент! Спасибо. Она смущается. Опускает голову: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Глупо все получилось и снова, как дура попалась, да еще и вас... Вздыхает виновато. Куликов шлепает ладонью по ее плечу: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Ничего. Главное, не растерялись. И что своих не бросаете, это хорошо... СЦЕНА 27. Инна сидит за столом в штабной палатке склонившись над блокнотом. Заходит Куликов. Говорит: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Сегодня прибудут два взвода молодых солдат. Не хотите побеседовать с молодыми У них впечатлений масса от одного перелета! Я однажды, грешным делом, подслушал... -- Задумчиво тянет: -- К кому бы мне их определить Инна оживляется. Просит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- К прапорщику Колгареву! Только пусть будущие подчиненные немного помучат командира. Момент просто блестящий! Когда они прибудут Полковник растерянно глядит на нее. Тоже оживляется. Лукаво улыбается: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Где-то через час. А что Инна просит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Александр Васильевич, разрешите на прапорщике отыграться! Две шутки и оба раза я в дура-ках. Обидно... Куликов строго спрашивает: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Надеюсь, он останется жив Инна вскакивает с кровати. Радостно улыбается, потирая руки: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Обязательно! Я не так кровожадна. Дайте слово никому не говорить и помочь. Я расскажу... Полковник садится на кровать. Инна присаживается рядом и склоняется к нему... СЦЕНА 28. Дорога. День. БТР стоит за поворотом на обочине. Инна говорит с десантниками: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Участвовали в розыгрыше против меня, а теперь против Колгарева поработаете. Артисты! Иначе открытым текстом эту шуточку опишу в журнале и ни одной фамилии не забуду! Двое парней поднимаются на склон и смотрят в бинокль на дорогу. СЦЕНА 29. Дорога. День. Два БТРа пылят по дороге. Выныривают из-за поворота и останав-ливаются. Яковлев говорит с водителями. Инна подходит к молодым солдатам: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Мужики! Подойдите все сюда... Когда молодые солдаты столпились вокруг, говорит серьезно и мрачно: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Я корреспондент московского журнала... -- Протягивает документы и продолжает: -- Па-ру часов назад неизвестным в форме прапорщика уведены шесть солдат. По-русски говорит хорошо. По сведениям полученным ранее, прекрасно владеет каратэ, самбо, джиу-джитсу. На вид около сорока лет, крепкого телосложения, смугл, черноволос и кареглаз. Иногда клеит усы. Отличительная черта, на правой щеке родинка... Листает блокнот с умным видом. Делает вид, что читает. Говорит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Вот еще что... Вероятно был раньше военнослужащим. Заставляет необстрелянных солдат подчиняться и уводит, чтобы продать в рабство. Действует на территории три месяца. За это время про-дал более десяти военнослужащих. Полчаса назад нам сообщили, что его видели на этой дороге. Вы не встречали человека с описанной мной внешностью Молодые солдаты встревожены. Переглядываются. Глядят на старослужащих. Десантники за спной женщины глядят сурово. Молоденький парнишка отвечает: МОЛОДЕНЬКИЙ СОЛДАТИК: -- Да нет. Такого бы типа точно запомнили. Инна говорит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Если увидите, постарайтесь взять по-тихому и быстро. Никаких избиений, мне фотографиро-вать! Западная пресса может волну поднять, что мы пленных бьем. Поняли Никаких! -- Осматривает ребят и со вздохом говорит: -- Придется возвращаться. -- Глядит на сержанта: -- Яковлев, поговори с механиками, может что заметили. Прибудешь с молодежью, ты опытный, а мы назад. Может, какие новости появились. Эх... СЦЕНА 30. Штабная палатка. День. Внутри Куликов и Колгарев. Заходит Инна. Говорит: ИННА КОЧУБЕЙ: -- Спасибо, Александр Васильевич, за помощь. Куликов кивает. Говорит прапорщику: ПОЛКОВНИК КУЛИКОВ: -- Валерий Борисович, минут через десять должны прибыть молодые солдаты. Вы человек с опытом и я отдаю их в ваше распоряжение. Идите, встречайте... Колгарев вскочил и вытянулся: ВАЛЕРИЙ КОЛГАРЕВ: -- Есть! СЦЕНА 31. Блокпост. День. Валерий Борисович стоит у блокпоста. Глядит на дорогу. Осмат-ривает себя. СЦЕНА 32. День. Полковник и Инна прячутся за палаткой. Наблюдают за прапорщиком. СЦЕНА 33. Блокпост. День. Стоят БТРы. Молодые солдаты прыгают на землю. От палаток к ним идут старослужащие. Высокий парнишка из прибывших оборачивается. Видит прапорщика. Отмечает родинку на щеке. Трогает двоих приятелей за плечо и кивает в сторону Колгарева: МОЛОДЕНЬКИЙ СОЛДАТИК: -- Гляньте, мужики! Ну и наглец!

Часть первая. Альянс. Глава первая. Сомнения. " - Сонни... Он, конечно, чудовищно силён, куда сильнее тебя, но у тебя опыт, ты ему мозги запудришь - он меня по Пустоте размажет, не заметит даже. - Маркус покачал головой, - повезло тебе, Аластор. Если бы не этот парнишка - никогда бы я здесь не остался. - Да, - Алистер кивнул, - мне вообще дико везёт в последнее время. Аввакума завербовали, теперь вот тебя... И Сонни в себе такие возможности раскрыл... Но знаешь, Маркус, я ведь тоже боюсь, как и ты... - Что Сонни боишься - немного удивлённо поинтересовался Маркус. - Да нет, не совсем его... Я боюсь ответной реакции... Баланс сильно сместился... И никто теперь не сможет сказать, каков будет следующий ход Тени..." Алистер Рипли затянулся. Да. Когда в жизни становится слишком много света... Ты уже готов к тому, что в любой момент окажешься во мраке. С другой стороны... Да, вербовка Аввакума и Маркуса, выход Сонни в Высшую Касту - это Радуга. Но это, думал Рипли, тот самый случай, когда цель оправдывает средства, какими бы они не были. *Какими бы они не были* Жертвовать меньшим ради большего Но ведь, по сути, он ничем и никем не пожертвовал. Зато получил много. Вот он, ответ. Много. Слишком много... Кроме того, "жертвы" эти носили чисто этический характер. И для него, Алистера Рипли, Духа Высшей Касты, знающего, КАКИМИ путями иной раз даётся та или иная победа, эти жертвы были незначительны, настолько, что он едва бы вообще обратил на них внимание... Однако Сонни... Всё же он СЛИШКОМ молод. А уже Высшая Каста... Кроме того, невероятно высокая мораль и этичность во всём делали его опасным... ОПАСНЫМ. Сомнения... Рипли затушил догоревшую сигарету. Именно сомнения, зреющие в голове юного Высшего Духа, могли стать причиной, предпосылкой больших, нет, - ОЧЕНЬ БОЛЬШИХ неприятностей. Да и... Гори оно всё огнём, но Сонни помимо всего прочего ещё и единственный Дух, владеющей ужасной мощью Антиматерии. Контролируемый распад, энергия сотен ядерных бомб в руках одного мальчика-Духа. Вот что было ещё страшнее. Старый Высший, вроде Аббата, или Аввакума, обладай они такими способностями, не вызывали бы опасений, ибо Разум целиком владеет их рассудком, и не позволит чувствам возобладать над ним. Но Сонни... *Почему Почему именно он Почему не Дементр, не Валентин Да кто угодно, но не эмоционально нестабильный мальчишка с обострённым чувством морали и этики* Алистер потёр виски. *Как же болит голова...* Сигарета самовозгорелась, и он снова затянулся. Как избежать неизбежное Как предотвратить неотвратимое Всё это время Сонни учился у Аббата управлению Антиматерией, и, надо полагать, овладел этим искусством деструкции в совершенстве... Ну, почти в совершенстве. Что из того Степень мастерства почти не влияет на возможности. Если он умеет это, это умение у него не отнять никому. *Талант не пропьёшь* Рипли усмехнулся. Но эта усмешка была невесела... Выйди Сонни из-под его контроля, - кого он сможет ему противопоставить Аввакума Маркуса Смешно. Равно как и себя самого. Да что говорить - даже Аббат едва ли сможет составить Сонни достойную конкуренцию, хотя... Сонни силён в Мире Людей, Аббат - в Пустоте, и здесь сложно реально оценивать ситуацию. *Всё равно, что гадать на кофейной гуще* Поговорить с Сонни О чём Алистер вскочил с кресла, и заходил по комнате из угла в угол, яростно жуя сигарету. Что сказать ему Нет. О чём он думает сейчас Какими мыслями занята его голова Раньше Алистер преспокойно просканировал бы мозг Сонни, Духа Второй Касты. Но теперь подобная процедура была невозможна, поскольку на своём сознании Сонни поставил слишком мощный блок. Да даже если бы Рипли удалось это сделать, - Сонни отследил бы сканирование, и на тебе - готова провокация. Нет, так бездарно подставиться Алистер не мог. Не имел права. Думай, думай, говорил он себе, думай, Рипли, ты же опытный Дух, ты хитёр, ты изворотлив. Мальчишка силён, очень силён, слишком силён, но по опытности ему с тобой не тягаться. Раз уж он тогда, на ВВЦ (1) не смог опознать тебя в том менте, то вряд ли он стал намного опытнее с тех пор. Однако... Как верно пишет Дай Сы Цзе, "Не стоит недооценивать врагов, так же, как и переоценивать их". *Врагов* И когда они успели стать врагами Тогда, когда Кастальский Вошёл в Радужный Поток Когда Алистер руками Сонни завербовал Аввакума Когда он попытался, как мальчишку обвести его вокруг пальца в обличье мента, и почти обвёл И это тоже. Но я ведь не делал ничего ему во вред, я всего лишь использовал его способности для достижения целей, необходимых делу Радуги Ведь не ради себя же я издевался над бедненьким мальчиком, заставляя его идти против себя самого Или я именно так и делал Рипли бессильно опустился в кресло. Сигарета потухла в руке. *Жизнь, так или иначе, не терпит постоянства. Рано или поздно этот разговор состоится. А он, скорее всего, думает о том же, о чём и я.* И в этот самый момент... В дверь постучали. Один раз, потом три, потом ещё один. Напрягшийся было Алистер расслабился. *Это всего лишь Кошка...* - Заходи, Ват-У, - сказал он. Дверь открылась, и тут уже Алистер ничего не смог сказать, - слишком велико было удивление. На пороге стоял Сонни. - Здравствуй, Алистер. - сдержанно поздоровался юноша с Рипли. - Здра... Здравствуй, Сонни, - вымолвил Алистер, - не то, чтобы я ждал тебя, но... - Если тебя смутил код - так это просто наблюдательность, не более, - мягко перебил его Сонни, - мне показалось, что ты хотел видеть меня. - Кхм. - Алистер сощурился, - тебя вызвала Кошка - Нет. Я пришёл сам, потому что почувствовал. Сонни был спокоен, взгляд его блуждал от Алистера по кабинету и обратно, словно он запоминал это место, фиксировал в памяти. Тут Рипли улыбнулся. - Допустим... Но, Сонни, скажи мне тогда, о чём я хотел с тобой поговорить Сонни посмотрел на шефа немного непонимающе: - Это что, тест Зачем тебе эти фокусы Ты испытываешь меня Рипли молчал. Сонни болезненно наморщился, будто услышал нечто неприятное, и промолвил: - Тебя волнует будущее. Будущее связано со мной. Кроме того, сейчас ты думаешь о том, что я ещё недостаточно опытен, что я не так хорош, как кажется на первый взгляд... И тебе неуютно, Алистер. А сейчас тебе ещё более неуютно. Он смотрел на Рипли немного печально, и, казалось, осуждающе. Рипли был бледен. Ему действительно было чертовски неприятно, - мальчишка читал его, как открытую книгу. Он закурил. - Ладно-ладно, Сонни, я понял, извини. - Ничего, нестрашно. На секунду в кабинете воцарилась тишина. Затем Алистер спросил: - И как ты думаешь, Сонни, что будет дальше Сонни, до этого словно думавший о чём-то, неведомом Рипли, вдруг посмотрел прямо ему в глаза. Глаза его были чёрными, пронзительными, и, казалось, видели Рипли насквозь. "Совсем как у Кастальского", - невольно подумалось Алистеру. - Дальше - переспросил Сонни, не отрывая глаз от шефа, - я уйду, Алистер. Вот что будет дальше. Рипли сглотнул. - Куда, Сонни - В Мир Людей. - Но что ты будешь делать там, ты, Дух Высшей Касты - Алистеру было несколько не по себе. - Я не могу здесь больше находиться. Мне душно, мне не хватает воздуха. - Но тебя никто не удерживает насильно в твоей комнате, - гуляй, где тебе вздумается, но зачем же уходить - Алистер недоумевал, но вдруг лицо его озарила внезапная догадка. Глаза его сузились, превратившись в две щёлочки. - Ты хочешь уйти только для того, чтобы насолить мне, чтобы мне отомстить Так Сонни тяжело вздохнул, и покачал головой, - не то отрицательно, не то просто строго. - Нет, Алистер. Не так. Ты плохого обо мне мнения. Я не могу сказать, что люблю и уважаю тебя, но я никогда не опущусь до таких мелких банальностей, как месть. У меня есть чувство собственного достоинства. Не меряй всех по себе, Аластор. Рипли вздрогнул. Всё-таки это имя... Да и слова Сонни... Он ждал бурной реакции, ждал яростных обличений, а получил укоризненную реплику а-ля Аббат. - Хм... Хорошо, допустим. Я ошибся на твой счёт, я признаю. Но ведь... Ты не только поэтому уходишь, верно Есть ведь что-то ещё - Алистер внимательно посмотрел на Сонни. Юноша кивнул. - Да, есть, пожалуй. Где-то с месяц назад по людскому времени я стал... Слышать нечто вроде голоса в голове. Сперва я не придал этому особого значения, но когда голос стал настойчивее, я спросил Магистра Аббата, что это значит. И он сказал мне, что Баланс сильно сместился, и теперь Равновесие должно быть восстановлено. А тот, кто меня звал... Возможно, это Тень... - Так. - Алистер вновь встал, и прошёлся по кабинету. - Тень. Равновесие. Так. А почему ты, спрашивается - Потому что Аввакум далеко, а Маркуса подобным не заинтересовать. А у меня есть право выбора. Ведь ты не сможешь остановить меня, Алистер. - Сонни не спрашивал, - констатировал. Алистер почувствовал ужасную усталость. Он подошёл к креслу, и опустился в него. - Нет. Не смогу. Но Сонни... Неужели... Здесь тебе так плохо Ты ведь когда-то поклялся защищать Радугу, разве нет И...Я считал, что Друзья... - ...Им нет особого дела до меня, Алистер. А что до Радуги... - Сонни на секунду задумался, а затем закончил, - Тень - это тоже Радуга. Это тоже её оттенок. И потом, я не говорил, что вот так вот ухожу на сторону Тени, Алистер. Я сказал лишь, что я ухожу отсюда. Ничего более. Рипли просто молчал. Он не знал, что противопоставить этому юному черноволосому Высшему. - А ничего говорить и не надо, Алистер. Ты всё равно не смог бы повлиять на моё решение. - Сонни был сама уверенность, - к тому же, я не ухожу навсегда. Я могу и вернуться. С этими словами он встал, и, развернувшись, направился к двери. Открыв её, он вдруг обернулся, и промолвил: - Знаешь... Я много раз был в таком же состоянии, что и ты сейчас, Алистер. Ты проворачивал свои дела, а я не знал, что сказать. Теперь всё наоборот... Но не волнуйся - это не месть. Если бы я даже и захотел отомстить тебе, я бы поступил совсем не так. А теперь... Счастливо оставаться. И он аккуратно притворил дверь за собой. - Нет, Сонни. - проговорил Алистер, - ты бы не поступил по-другому. Ты выбрал самый подходящий тебе метод. Надо отдать тебе должное... Он закрыл глаза. *Оператор* *Да, Лорд Аластор* *Установить за Франциони негласную слежку. Глаз с него не сводить, о каждом шаге докладывать мне лично.* *Слушаюсь, Лорд Аластор.* ... *Что же, Сонни... Посмотрим... Каков будет твой шаг...* Глава вторая. Родственные узы. ...Здесь ничего не изменилось. Сонни огляделся. Чистые пруды. Ну да, конечно, а где ещё он мог выйти *Я ведь родом отсюда* Он вышел прямо от кабинета Алистера - чтобы не привлекать внимания остальных. Теперь это было для него проще простого. И вот он шёл по Чистопрудному бульвару. Одет он был неброско - "Камы", джинсы, коричневая кожаная куртка. Ни к чему привлекать внимание. Он мог бы, подобно любому Духу, выйти невидимым для смертных, но ему хотелось сейчас побыть поближе к ним. К людям. ... ...Готы, фрики... Внезапно он ощутил на себе странный взгляд. Он обернулся, и на его лице появилась невольная улыбка. Пятеро скинов уставились на него, и смотрели, не мигая, застыв, словно каменные изваяния. Он, конечно же, узнал их. Это были те самые скины, которые тогда избили его, благодаря которым он познакомился с Кастальским и Звездой, и вообще стал Духом. Он коротко рассмеялся, и подошёл к "вожаку". - Ну, здравствуй, Шакал, старый знакомец. Как делишки твои скиновские Не замели тебя ещё Шакал напрягся. Он смутно чувствовал, что от паренька исходит угроза, хотя тот был само благодушие. Он помнил его, два года назад, а ещё он помнил его невесть откуда взявшихся покровителей. - А чё заметать-то Я ничего не сделал, - напряжённо ответил он. Паренёк улыбнулся. И тут что-то произошло. Шакал вдруг обнаружил, что они остались вдвоём, - бульвар опустел. Да и небо, обычное московское зимнее небо приобрело красный оттенок. Он со страхом посмотрел на паренька, - тот изменился. Лицо. Глаза. Они стали какими-то... НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ. Это жутковатое существо подошло вплотную к Шакалу, и тот с ужасом обнаружил, что вместо зрачков у него красные огоньки, горящие кровавым светом. - Я МОГ БЫ УБИТЬ ТЕБЯ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, - сказало Существо, - НО Я НЕ СДЕЛАЮ ЭТОГО. И ЗНАЕШЬ ПОЧЕМУ Шакал отрицательно замотал головой. Коленки дрожали. - ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ТЫ РАЗ И НАВСЕГДА УЯСНИЛ ДЛЯ СЕБЯ НЕХИТРУЮ ИСТИНУ: НЕ ДЕЛАЙ ДРУГИМ ТОГО, ЧЕГО НЕ ХОТЕЛ БЫ ДЛЯ СЕБЯ. НЕ РОЙ СЕБЕ МОГИЛУ, ОДНИМ СЛОВОМ. ДУМАЙ О ПОСЛЕДСТВИЯХ, ЕСЛИ ТЫ ВООБЩЕ СПОСОБЕН ДУМАТЬ. ИБО ПОСЛЕДСТВИЯ МОГУТ СТАТЬ ДЛЯ ТЕБЯ ПОИСТИНЕ ФАТАЛЬНЫМИ. Шакал яростно закивал головой, но морок пропал. Он снова стоял вместе со своими братьями, а странный паренёк удалялся от них дальше по бульвару. - Знаете чё, братки Кароче, решил я завязать со всем этим, - сказал Шакал, не обращая внимания на вытянувшиеся лица товарищей, - и вам советую. Я тут намедни побалакал с одним... Толковым человеком, так он мне и присоветовал. Так что всё, покеда. С этими словами он развернулся, и пошёл куда-то в сторону метро. Донельзя изумлённые скины переглянулись, и один из них сказал: - Надо это дело... Того, обмыть.. ... А Сонни шёл дальше. Шёл, не замечая пристального взгляда того, кто следил за ним с самого его появления в Мире Людей... Надо будет заглянуть к бабушке, подумал он, и в этот самый момент заметил сидящего на скамейке Духа. Справедливости ради нужно напомнить, что "видел" Сонни совсем не так, как обычные люди или Духи. Он видел ауры, причём в отличие от Магистра Боевой Нейрологики Рихарда Збровски, или других Воинов Радуги, способных "отключать" этот тип зрения, Сонни "видел" такую картинку всегда. Дух на скамейке... Когда Сонни посмотрел на него, то сначала не поверил своим "глазам". На скамейке сидел Алистер Рипли. Но вглядевшись, Сонни понял, что немного ошибся. Аура Духа была своего рода "негативом" ауры Рипли, и такое Сонни видел впервые. Нет. Почти впервые. Подобную, хотя и не совсем такую, ауру Сонни видел у одного Существа. Серого Лорда. *Разум, да что же это* И тут Дух, сидящий на скамейке, поднял взгляд на Сонни, и тогда юноша увидел его в обычном обличье. Дух показал ему обычную "картинку". Внешне это был Алистер Рипли, но... Нет, скорее в нём было что-то от Алистера Рипли, но этот Дух был другим. Совсем другим. Чёрные длинные волосы. Бледное лицо, наделённое чертами Рипли, но чем-то неуловимым от него отличное. Тонкий, прямой нос, надменные тонкие губы... Длинное чёрное пальто, чёрные туфли... Но самым удивительным были глаза, и их Сонни видел даже своим "зрением". Большие, обрамлённые длинными ресницами. Но цвет... Золотистый. Таких глаз не бывает в природе. У людей, конечно же. У Духов бывают и такие, но Сонни впервые видел это золотистое сияние. Дух улыбнулся юноше, и жестом подманил его к своей скамейке. Сонни, словно заворожённый, подошёл и сел. Перед ним был только этот невероятный взгляд, чуть насмешливый, но беззлобный, хотя и удивительно завораживающий, притягательный. Магнетический. - Здравствуй, Сонни. Ну, вот мы и встретились, наконец! - Дух улыбнулся. Голос... Он был мягким, обволакивающим, очень приятным. - Здравствуйте, - как-то автоматически поздоровался Сонни. - Оу, прошу тебя, - не надо так официально, - Дух махнул рукой в бархатной чёрной перчатке. - Да, но... Я вас не знаю. Дух хлопнул себя по лбу, и смущённо улыбнулся. Сонни почувствовал, что куда-то проваливается. - Ты, верно, подумал сначала, что я - Алистер, так ведь - Ну да... - Но я не Алистер. Хотя у нас много общего, надо признать. - Дух довольно рассмеялся, а затем протянул Сонни руку, - моё имя Кейн Шедоу, хотя друзья зовут меня просто - Каин. Сонни посмотрел на ладонь в чёрной перчатке - она была очень тонкой и изящной. Он осторожно пожал её, но как только он попытался высвободить руку, тотчас почувствовал огромную силу, таившуюся в этой хрупкой длани. - Каин... - повторил он, - редкое имя. - Да, - с видимым удовольствием подтвердил новый знакомец, - редкое, но не только это. Оно отражает мою сущность. - Тень, - машинально перевёл Сонни фамилию собеседника. - Точно! - Каин улыбнулся, - именно Тень. Я надеюсь, тебя это не очень смущает, Сантино Франциони, Воин Радуги, Дух Высшей Касты Сонни смотрел недоверчиво: - Откуда вы знаете, кто я Каин снова улыбнулся. Улыбка его была белоснежной и очень приятной, просто очаровательной. - Я следил за тобой, почти с самого начала. И, признаться, я ждал этого дня. Дня, когда ты ОТРЕЧЁШЬСЯ. - Я ещё не отрекался, - возразил Сонни, краснея. - Не имеет значения. Главное - ты сделал тот небольшой шажок, который так страшит всех Адептов Радуги. Ну же, не закрывайся! - Каин заглянул Сонни прямо в глаза, - я хочу просто поговорить с тобой, я не причиню тебе зла. *Это ещё кто кому причинит зло* - Не смеши меня, мальчик мой! - Каин расхохотался, - я, конечно, наслышан о твоих способностях, но подумай на минуту, - мы в центре Москвы. Тут кругом полно людей. И ты используешь деструкцию Нет, - он покачал головой, - ты не сделаешь этого. Этим-то ты и отличаешься от меня. Сонни поджал губы. - Во-первых, назовите свой титул полностью. Во-вторых, откуда это сходство с Алистером Каин просиял: - Ну, наконец-то! Я уж думал, ты так и не спросишь меня об этом, - он встал, и отвесил поклон, - я - Лорд Каин, Магистр Теней, Высший Дух-Воин Тени. Он снова сел на скамейку. - А что касается Алистера, то тут всё просто, - сказал он, и, видя непонимание на лице Сонни, пояснил: - Я его брат. ... Сонни застыл в изумлении. Каин смотрел на него выжидающе. - К..К-как это - брат - Так. - Магистр Теней пожал плечами, - хотя, конечно, Алли никогда не упоминал обо мне; ещё бы! Это могло бы оччень негативно сказаться на его карьере, и вообще на его существовании, как Адепта Радуги. - Н-но разве у Духов есть братья - Сонни не верил своим ушам и локаторам. - Физически - нет, конечно. Но... - Каин задумался, - тебе известно понятие "спектральный двойник" - Ну, более или менее... - пробормотал Сонни. Каин приподнял левую бровь, - точь-в-точь как Алистер! - и сказал: - "Более или менее" Хм. М-да, твои наставники не очень-то были озабочены твоим обучением, м Ладно. Попробую объяснить попроще. У любого предмета, или тела, есть тень. Но это не всё - у них есть спектральные, или, как иногда говорят, астральные двойники. У людей они тоже есть, но спектральный двойник человека - Сущность весьма аморфная и нестабильная. Мало того, толку от неё, в принципе, никакого. Тут можно пуститься в долгие объяснения, но я пропущу эту часть. Так вот. У каждого Духа тоже есть спектральный двойник, но тут есть целый ряд тонкостей. Основная догма гласит: "Если есть свет - есть и тень". Но на самом деле всё куда сложнее. Спектральный двойник Духа может быть чем угодно. Он может быть внутренним голосом - слышал о таких Конечно. Но судьба спектрального двойника зависит от самого Духа. Когда Дух достигает Высшей ступени развития, спектральный двойник, чем бы он ни был, ему больше не нужен. И тогда Дух проводит особый ритуал, фактически заменяя своего спектрального двойника на Печать Радуги. У тебя нет такой Печати, и ты такого ритуала не проводил; Алли тоже! Как-то не до того ему было, - Каин усмехнулся, - а я меж тем стал самостоятельным, и отделился от него. Мы были идентичны, - Каин подчеркнул слово "были", - так как впоследствии я сделал другой выбор. Он замолчал. Сонни молча сидел, "переваривая" услышанное. - Так значит, вы перешли на сторону Тени - наконец спросил он. Каин хитро улыбнулся. - Мне не потребовалось прилагать каких-либо усилий. Я без труда стал антагонистом Алли, я стал его Тенью, а стало быть мне была одна дорога - в Великую Тень... Кстати, - он сощурился, - я чувствую, мой юный друг, что у тебя искажённое понимание Тени, что я тебе неприятен..М Сонни смутился. - Д-да не то чтобы, просто необычно... Чтобы... Вот так... Я имею некий опыт с Воинами Тени, и ничего хорошего от них я не видел, - теперь он уже смотрел на Каина с неким вызовом. - Ну да Я понимаю тебя, - промурлыкал Каин, - ты сражался с Серым Лордом, и теперь ты уверен, что Воины Тени - это такие коварные, злобные Существа неясной природы, единственная цель которых - уничтожить всё светлое, Радужное, так Эх... - он вздохнул, - мозги тебе промыли, конечно, знатно, профессионально, ничего не скажу. Он как-то погрустнел, а Сонни почувствовал себя так, как если бы оскорбил добрейшей души Существо. Это было странно, по-меньшей мере. - Понимаешь, Сонни... Когда Хаос стал Пустотой, и Пустота породила Духов, никто из них не был злым или коварным, жестоким, и так далее. Мы были детьми, которым открылся Дивный Новый Мир, едва мы открыли глаза. Подумай, ведь люди тоже не рождаются злодеями. Также и Духи. Просто... Миры - как большая песочница, где, само собой, сразу же появился лидер, его приспешники, и его оппозиция. Лидером этим стал, конечно же, Магистр Аббат. Его окружение было разномастным и многочисленным. Но, согласно Основному Закону, основной догме, появились мы. Мы, Сонни, мы - Тень. И мы никому не хотели зла, поверь. Мы просто хотели для себя тех же прав, что и Аббат и компания. Но нам было отказано... Каин вздохнул, а затем продолжил: - Мы сразу же стали изгоями, отщепенцами, белыми воронами среди гордых орлов, - он усмехнулся, - конечно, нас такое положение дел не устроило. Мы попытались уладить всё миром. Мы хотели лишь иметь свои права в их обществе. Но нам было отказано. Мало того, нас презирали... Тебе бы понравилось, если бы тебя презирали Вот и нам нет. И тогда мы бросили им вызов... - ...Началась Первая Межмирная Война... - пробормотал Сонни. - Именно. Началась Война... Мы никому не хотели зла, мы просто хотели Мира для себя. Мира для себя, Сонни. Но... - Каин снова вздохнул, - Радуга. И мы стали Тенью. Мы стали ассоциироваться с самым мерзким, ужасным... Со Злом в чистом виде, короче говоря. Но Сонни, поверь - мы не были такими. Хотя... И среди нас нашлись, хех, "отморозки", фанатики вроде Серого Лорда, возжелавшие уничтожить саму Радугу. Они просто были слепы. Они не понимали, что они, мы - сами часть Радуги. Мы - просто её тёмные оттенки. Серый Лорд не смог бы уничтожить Радужный Поток, потому что его Сила тоже имела Радужную природу. Да и... Мы все - дети Радуги. Просто есть дети любимые, а есть нелюбимые. Вот так же и с нами. - Но... Почему же тогда Адепты Радуги описывают вас в таких жутких красках - Сонни был задумчив. - Почему - Каин грустно улыбнулся, - потому что они боятся нас. Если бы не их фантастическое везение, то мы бы добились своего. Ведь мы выиграли и в Первой, и во Второй Межмирных. Хотя, конечно, это была пиррова победа. Нас осталось мало, Сонни. Очень мало. Ты же знаешь, Баланс сместился в сторону светлых оттенков. А такого быть не должно. Адепты Радуги получили слишком много. Много сил, много новых Воинов. А мы ослабли, и численность наша сократилась почти вдвое. Кстати, Сонни - именно поэтому я и позвал тебя. Сонни вскинулся: - Так это были вы Это вы меня звали - Да. Но я не хотел ничего дурного, поверь. Я просто хотел рассказать тебе всё это... Я хотел раскрыть тебе глаза на некоторые вещи. - И теперь вы хотите, чтобы я стал одним из вас Каин оставался серьёзен. - Ну... Это было бы идеально. Я не загадывал так далеко. Я просто хотел показать, что Тень - это не Зло... Да и вообще, это такая чушь - Добро, Зло... Ничего не значащие понятия. Они могут иметь вес для людей, но не для Духов. Ты же сам знаешь, что и Адепты Радуги - далеко не Ангелы. Ты ведь так хорошо знаешь Алли... А Алли, если это необходимо, по расчётливости и коварству может дать фору любому из нас. - Я знаю это. - Сонни обхватил голову руками, - я просто не могу свыкнуться с этой мыслью... Что вы... - Ну да, - Каин усмехнулся, - Зло вдруг оказывается Добром, и наоборот. Я же тебе говорю, это всё очень относительно. Пойми, Сонни, Радуга - она на то и многоцветна. Нет двух-трёх цветов. Есть спектр. Мириады оттенков... Мы разные, но это не значит, что на нас можно навесить ярлыки - вот, мол, Свет, а вот Тень. Вот Добро, а вот - Зло. Понимаешь - Понимаю, но тогда... - Сонни внимательно посмотрел на Каина, - чем же мы отличаемся от людей С их непостоянством С их переменчивостью Чем мы лучше их - Сонни... - Каин покачал головой, - мы не лучше и не хуже. Мы просто другие. Мы - Существа иного порядка. Мы поддерживаем Баланс. Мы храним знания, скопленные за миллионы лет. Не будь нас - люди просто не смогли бы существовать. Мы - Хранители, Стражи, мы храним информацию. Мы храним Миры. Мы не даём Пустоте поглотить все остальные Миры. От нас зависит целостность всех Миров, а значит, и основа человеческого существования. - Я имел в виду не это. Я понимаю, что без нас Миры не могут существовать. Я просто имел в виду то, что раз уж мы Существа высшего порядка, то мы должны соответствовать этому статусу. Не грызться из-за неподелённой территории, а функционировать, как нам и положено. Разве не так Каин улыбнулся, и кивнул. - Так, конечно. В идеале. Но не забывай - значительное число нынешних Духов - вчерашние люди. Как ты, например. Или твои друзья. В вас сильны человеческие инстинкты. Возможно, когда ты проживёшь пару тысяч лет, ты изменишься. Хотя... Постоянный контакт с людьми даже самых старых и опытных Духов делает человекоподобными. Хотя есть и исключения. Вспомни своего знакомца из старой Церкви... - Аввакума - Именно. Он истинный Дух, и человеческого в нём осталось лишь его милосердие и терпимость, ну и изредка облик. Но ты понимаешь, что это скорее наносное... - Я понимаю... Сонни потряс головой. В мыслях царил ужасающий беспорядок. Понятия мешались, трансмутировали друг в друга, и постоянно меняли цвета. - Тебе сейчас нелегко, я понимаю, - тихо сказал Каин, - но когда ты разберёшься со своими мыслями, то... - он протянул Сонни визитную карточку с загнутым левым уголком, - ты знаешь, где меня найти. С этими словами он встал, и направился куда-то вдаль от Чистопрудного бульвара. Но перед тем как уйти, он обернулся, и внимательно посмотрев на Сонни, сказал: - Я не пытаюсь тебя завербовать. Я просто рассказал тебе то, что, как мне показалось, тебе следует знать. Только и всего. Хм..Я не прощаюсь, - он улыбнулся, и спустя секунду его как не бывало. Сонни какое-то время заворожено смотрел туда, где исчёз этот странный Дух, а потом взгляд его упал на визитку. На визитке было написано: Dr. Kayne A. Shadow. Holy S. ink. - Святая Тень Сонни хмыкнул, кинул визитку в карман куртки, и отправился в сторону Ащеулова переулка. Донья Лукреция так давно не видела своего внука... Глава третья. Доклад и сожаления. - Заходи. Алистер Рипли откинулся в кресле. Предчувствие у него было нехорошее, и вот пришла Кошка с докладом. Он скривился. Что бы ни случилось, ничего хорошего это не сулит. Белая Королевская Кошка вошла, и почтительно поклонилась: - Моё почтение, Лорд Аластор. - Здравствуй, Ват-У. Но, - Алистер оборвал сам себя, - к делу. - Да, Милорд. - Ват-У снова поклонилась, и начала доклад: - В ходе наблюдений за Сантино Франциони, санкционированных лично Вами, нам стало известно следующее. Сантино вышел в Мир Людей, миновав контрольно-пропускной пункт. Местом его материализации стал Чистопрудный бульвар... *Несложно было догадаться...* ...Всего было зафиксировано два контакта. Один - первого рода, с человеком по прозвищу Шакал. Мы пробили его по базе, и оказалось, что именно он и его товарищи, принадлежащие к субкультуре скинхедов, два года назад совершили нападение на Сантино, бывшего тогда ещё человеком. Как Вам известно, конфликт этот был разрешён Германом Кастальским и Валентином Звездой, после чего Сантино и стал учеником Кастальского, и, впоследствии, Духом. *Просто чудесно...* Второй контакт был четвёртого рода. Сначала мы не смогли установить личность контактёра, однако потом мы были немало удивлены, так как контактёр оказался Духом, причём не просто Духом, а Адептом Тени. Алистер сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. - Это было очевидно. Когда-нибудь я проведу реконструкцию Аналитического Отдела. Вы там чорт знает чем занимаетесь, раз даже самого очевидного не смогли понять сразу. Ват-У поклонилась, и произнесла: - Я согласна с Вами, Милорд, однако позволю себе уточнить кое-что. Этот Адепт Тени - не простой Дух-Воин... Алистер почувствовал, что развязка близко. Сейчас она скажет... - И кто же это был Ват-У выдержала паузу, и тихо промолвила: - Это был Ваш брат, Милорд. Лорд Каин. Алистер застыл. Он ждал чего угодно, но ЭТОГО он ждал менее всего. О Каине давно ничего не было слышно. Ходили слухи, что он вообще был убит во время Второй Межмирной. Но, выходит, он жив... - Ты уверена - прохрипел Рипли. - Абсолютно, Милорд. Никаких сомнений в том. Алистер облизнул внезапно пересохшие губы. "... - Прости, Алли, но я не могу разделить твою точку зрения на всё это. - Кай, ты не можешь... Не имеешь права так поступать. Тень погубит тебя. - Нет, Алли. Имею. Каждый имеет право на выбор. Ты несчастлив, пока несвободен. А Тень... Алли! Я с рождения был твоей тенью! Где мне место, как не в Тени - Остановись! - Прости меня, Алли. Но я сделал свой выбор..." - Кай... - прошептал Рипли. - что же теперь... Кошка молчала. Рипли прокашлялся. - У тебя всё - обратился он к Пушистой. - В общем, да. Мы не смогли записать их разговор, хотя они и не маскировались, не уходили в другой слой реальности... Просто стена. И никаких сигналов. - Я вас точно разгоню... Ладно, Разум с тобой. Иди. - Слушаюсь и повинуюсь, Лорд Аластор. С этими словами Кошка поклонилась в третий раз, и просто исчезла. А он остался. *Кай. В своей жизни я совершил немало ошибок. Но самой ужасной из них было то, что я не смог удержать тебя. Неужели мне не удастся удержать и Сонни* Он вспоминал. Они не были братьями в привычном для людей смысле. Они были разными, и в то же время так похожи друг на друга. По молодости они часто совершали одни и те же ошибки. А ещё они всегда поддерживали друг друга. Всегда... До тех пор, пока Падшие вместе с Воинами Тени не объявили Адептами Радуги Войну. Они были молоды, чтобы воевать, но постоянно спорили по поводу причин Войны и разделения Духов на Адептов Радуги и Тени. " - ...А ты не думал, Алли, что Адепты Тени - такие же, как и Адепты Радуги - Они не такие, Кай. Они хотят слишком многого. - Слишком А как бы ты чувствовал себя на их месте, Алли Ты хотел бы быть изгоем, ты хотел бы, чтобы тебя презирали такие же, как ты А ведь Адепты Радуги далеко не идеальны. Среди Адептов Тени есть Духи зачастую куда благородней, чем "радужники". Они просто хотят свободы и независимости. Они хотят, чтобы их не считали злодеями только из-за цвета ауры! Разве это справедливо - Кай, они не такие! Они хотят не той свободы. Их свобода - это свобода творить всё, что им заблагорассудится. Они считают себя вправе управлять жизнями людей. Они считают, что раз они более высокоорганизованные Существа, чем люди, то людей можно пасти, как скот, и относиться соответственно. Но ведь люди слабы, им нужна наша защита, мы не вправе считать себя хозяевами их жизней только потому что мы - Духи. - Алли! Люди жили так всегда! Им всегда был нужен Пастух, который бы руководил ими! Они придумывали себе богов, и поклонялись им. Они слабы, - да, ты прав! И именно поэтому МЫ должны стать их богами! Мы будем обучать их, охранять их, а они будут поклоняться нам. Пойми ты, им это всё равно необходимо! - И что И что Зачем тебе это нужно, Кай Мы тихо живём здесь, мы не мешаем людям, а люди не мешают нам. Но даже несмотря на то, что мы можем помочь им, мы не должны считать себя богами! Зачем тебе это Зачем тебе быть богом - А кем быть Кем, Алли Ещё одним Существом среди миллионов других Существ Это же так обычно, так ординарно! Мы - Духи, Алли! Мы заслуживаем лучшей участи! - Ты говоришь, как Падший или Адепт Тени... Мне страшно, Кай... - Чего ты боишься, глупый И чем, скажи, тебе не нравятся Адепты Тени Я знаю многих из них - это достойные и умные Духи! Они говорят очень верные вещи. Мы - высшая раса, Алли! Нам уготована другая участь! Мы - хозяева этих Миров, этой жизни! Что не так - Это... Это жестоко, Кай. Мне кажется, что ты мог бы даже убить человека... Для тебя они - животные... - Конечно! Конечно животные, а разве нет Хм. Убить Если человек даст повод для этого - легко. Подумай, Алли! Нас не так уж много, по сравнению с ними! Они умеют немногое, но если они ополчатся против нас... - Кай, но это же бред! Один Дух способен выстоять против тысячи людей! И потом, куда проще реморализовать их, и они станут добрыми! И не надо будет никого убивать! - Реморализ Пфф! Убить куда проще. Тебе и делать-то ничего не надо. Это так просто! Хочешь, я покажу тебе, как убить человека! - Нет, нет, Кай, я даже не желаю об этом слышать, и тем более - от тебя!! Ты не такой, ты же добрый, я знаю! - Добро, Зло. Это просто понятия, Алли. Они работают у людей, но не у нас. Мы - ВЫШЕ Добра и Зла. Мы - Высшие Существа, и наша мораль не может быть такой же, как у людей! - Ты Тень, Кай... - Да, и я горжусь этим! Ну что ты плачешь, плакса! Утри слёзы, ты ведь Дух! - И..И что из того.. Я не могу, как ты... Я - Радуга... - Хм, ну что ж. Жаль, конечно, но ты сделал свой выбор, а я - свой. И никто из нас не вправе упрекать другого в неверном выборе. Потому что правда у каждого своя. - Я ничего не скажу, Кай..." Слёзы струились по лицу Алистера Рипли. *И в кого я превратился Я только что не убивал людей... А в остальном... Чем я лучше Кая..* Он уронил голову на колени. *Сонни. Нельзя дать Каю завербовать его! Иначе... Иначе у нас могут быть крупные неприятности. Если Кай сумеет убедить Сонни, что... Чорт, они же могут развязать Третью Межмирную!! А Сонни с его Антиматерией... Неет, этого нельзя допустить. У Сонни, конечно, есть голова на плечах. Но что стоит Каю запудрить ему мозги Что делать Выслать "группу поддержки" Послать Валентина с его безупречной в своей безумности логикой Или Дементра Шанталь Нет, не то. Ждать А если будет слишком поздно А может, привлечь Аввакума Сонни к нему неравнодушен, а Аввакум сумеет, если что, "вправить" ему мозги. Но Аввакум далеко. А боевых действий нет... Пока нет. А если... Соберись, Алли Рипли. Думай. Если ты не придумаешь, если ты не решишь, как поступить дальше - всё может зайти СЛИШКОМ далеко.* *Оператор* *Да, Лорд Аластор* *Продолжать наблюдение за Сантино. Кроме того, свяжитесь с Аввакумом. Мне нужно будет поговорить с ним. Если будет отказываться, скажите, что речь идёт о жизни Сонни и о существовании Миров вообще.* *Так точно, Лорд Аластор. Будет исполнено.* Алистер вздохнул. Что ж. Время ещё есть. Не всё ещё потеряно. Шаг сделан. *Теперь твоя очередь, брат...* Глава четвёртая. Когда тайное становится явным. ...Донья Лукреция несказанно обрадовалась своему внуку. Хотя сперва она даже не узнала его, и Сонни пришлось слегка коснуться её сознания, чтобы напомнить, кто он такой. ...И вот она уже вовсю возилась на кухне, увлечённо стряпая что-то невероятно вкусное, попутно рассказывая Сонни о разных мелочах, произошедших во время его отсутствия. Сонни слушал её вполуха. Кто-то родился, кто-то умер - обычное дело. Надо сказать, что донья Лукреция была женщиной интересной. В свои почтенные годы она выглядела максимум лет на 50. К тому же ей была абсолютно несвойственна некая старческая одутловатость, и её фигура для её возраста была чем-то поистине фантастической. Внешность её вообще была примечательной, равно как и темперамент. Длинные чёрные волосы с вороным отливом, почти без признаков седины, необыкновенно живые чёрные глаза, и богатейшая мимика. Каждое событие она не просто рассказывала - она словно играла его по ролям, становясь то своей подругой на смертном одре, то её плутоватым племянником, то какими-то другими людьми. Притом она никогда не страдала различного рода болезнями, что начинают проявляться в её возрасте; склероз, да что там - просто забывчивость, - ей были незнакомы. Она сохранила удивительную трезвость и живость мысли. Никто бы не сказал, что этой красивой женщине с заразительной улыбкой было 74 года. ...Так вот, она колдовала на кухне, а Сонни думал о том, что люди, будучи не столь совершенными Существами, иногда превосходят Духов по многим параметрам. ...Наконец, наготовив пасты и каких-то невероятных салатиков, донья Лукреция стала потчевать ими Сонни, попутно расспрашивая его, где он пропадал всё это время. Юноша отвечал уклончиво: мол, встретил интересных людей, поступил в институт. Донья Лукреция слушала его внимательно, изредка кивая головой. И тогда Сонни вдруг попросил её: - Ба, расскажи мне про моих родителей. Она как-то смешалась; вопрос Сонни явно застал её врасплох. - К чему тебе это знать - пробормотала она. - Но Ба, я уже не мальчик. Я хочу знать... Кем они были. И почему ты никогда не говорила мне о них. Но старая итальянка упёрлась: - Незачем тебе это, и не пытай. Сонни вздохнул. Ну почему всегда так Он взял бабушку за руку, и внимательно посмотрел ей в глаза. - Я хочу знать. Глаза доньи Лукреции вдруг стали пустыми и невидящими. Она выпрямилась, и заговорила. - Сантино, мне казалось, что будет лучше, если ты этого никогда не узнаешь. Но раз ты ТАК просишь, то мне, похоже, ничего не остаётся, как рассказать тебе всё, как было. Видишь ли... На самом деле ты не мой внук. Сонни сглотнул. А женщина продолжила: - Я не знаю, кем они были, твои родители. Я тогда была ещё молода... Сравнительно молода. Я приехала в эту страну... Я работала акушером в больнице, которая располагалась в городе Мытищи, недалеко от Москвы. *Мытищи* - Тебя подбросили нам, Сонни. Я помню события того дня, как сейчас. Стоял июнь, середина июня, точно. И вот, наше родильное отделение... Вдруг прибегает Леночка Семибратова, младшая медсестра, а в руках у неё коробка. Там тряпьё какое-то было... И ты лежал. В это же тряпьё завёрнутый. Причём ни записки, ничего. Мы, если честно, и не знали, что с тобой делать. Положили тебя к остальным новорожденным. Ты вообще странным был. Тихим очень. Остальные кричат, пелёнки мочат, а ты лежал себе спокойно... И ещё взгляд у тебя был странный. Осмысленный будто, младенцы так не смотрят. Ну мы и стали решать... Хотели тебя пристроить к одной женщине, - у неё ребёнок при родах умер. Так мы тебя подменить хотели. Но вот... Она вздохнула. Затем заговорила: - А ты мне сразу как-то приглянулся. Но у меня тут никого не было, ни мужа, ни родных... Но я была упрямая, горячая. Я и упросила главврача, чтобы он тебя мне отдал. Он упрямился сначала, но потом я его уговорила, - донья усмехнулась, - куда ему было со мной в упрямстве-то тягаться... Ну вот... А я тебя забрала. А так как никакой записки с тобой не было, я тебя и назвала Сантино, в честь своего отца. А фамилию дала свою - Франциони. Так тебя и записали. В матери я тебе, правда, не годилась - возраст всё-таки не тот был. Вот я и стала... Бабушкой. И когда ты подрос, и сообразительным стал, я тебе и говорила, что бабушка... Рос ты, кстати, очень быстро. Тебя подбросили когда, тебе, дай Бог, месяц от роду был. Так ты в четыре месяца уже был как годовалый, а в год - как трёхлетний. Читал уже сам, и болтал вовсю, хотя разговорчивым тебя назвать было сложно. И вообще... - донья Лукреция подпёрла кулаком подбородок, - странный ты был какой-то. И рос быстро так... А ещё с животными ладил. У меня тогда Кошка жила, Джульетта, так она тебя обожала! Помнится, я ей и так, и эдак, - а она меня и не слушалась совсем. А ты эдак подойдёшь, погладишь - и она всё делала, ты даже не говорил ничего. Как-то она тебя понимала... А в пять лет я тебя в школу отдала... Мне правда потом учителя говорили, что в первом классе тебе не место. Учился ты играючи просто. Ничего никогда не зубрил, не учил... А вот эдак на страничку в учебнике посмотришь - и знаешь всё, как будто всегда знал. Все тебе удивлялись... ...Сонни молчал. Он понимал, что донья не знает слишком многого. Но... Спросить-то больше не у кого было. Хотя... Он громко хлопнул в ладоши, и женщина словно очнулась. - Ну что ты не ешь ничего Сантино, всё остынет! Ай-ай, ну что ж ты - она укоризненно покачала головой, но Сонни просто сказал: - Ба... Я должен идти. Спасибо за обед, он был очень вкусным. Старая донья тяжело вздохнула, но улыбнулась: - Ну иди. Только ты хоть изредка меня навещай... А то ведь кроме тебя у меня и нет никого. - Обязательно. - Сонни чмокнул её в щёку, и, быстро одевшись, вышел из квартиры. *Что теперь Кто я* Даже спросить не у кого... И тут рука нащупала в кармане куртки небольшой бумажный прямоугольник. *Визитка! Каин... Может, он сможет сказать мне что-то* Он вышел из дома. На улице было ощутимо холодно. *Или всё-таки лучше спросить Алистера* Нет. Не хотелось. Вообще, за минувший день отношение его к шефу резко изменилось. Нет, он не стал его ненавидеть... Но отчего-то возвращаться обратно не хотелось. Тогда он извлёк из кармана визитку Каина. *Ну что, Лорд Каин, и как же мне вас найти* - А зачем меня искать - раздался мелодичный голос у него за спиной. Сонни резко обернулся. Каин стоял, прислонившись к стене дома, и обезоруживающе улыбался. - Я же сказал, что сам найду тебя, как только ты захочешь поговорить со мной, - сказал он, - оу, я вижу, у тебя накопилась куча вопросов... Хмм, что ж, попробую ответить на них, - он снова улыбнулся. - Зачем вы мне помогаете Каин покачал головой: - Сонни, ну нельзя быть таким недоверчивым! Я, конечно, понимаю, что для тебя я до сих пор Воин Тени, зловредный и коварный. Но я искренне хочу помочь тебе! - воскликнул он, - почему бы тебе не поверить мне хоть немного, м Сонни смутился. Что греха таить - Каин был ему симпатичен. Было нечто притягательное в этом Воине Тени, нечто, что заставляло Сонни краснеть всякий раз, когда Каин смотрел на него своим "фирменным" невинным взглядом золотистых глаз. - Я предлагаю нам с тобой где-нибудь устроиться, поудобнее. Ибо, согласись, - подворотня - не лучшее место для откровений. Ты не против - Э-э... Пожалуй, нет. - Вот и отлично! - Каин щёлкнул пальцами, и Сонни обнаружил себя в мягком кресле, за небольшим столиком. Где-то играла какая-то латиноамериканская музыка. Каин блаженно зажмурился. - Где мы - Это один мексиканский ресторанчик... Я его очень люблю, - подмигнув, ответил Каин, в который раз вогнав молодого духа в краску, и тут же обратился к подскочившему официанту: - Dos tequilas, por favor. - Si, senior, - вежливо отозвался официант, и тут же вернулся с небольшим подносом, на котором стояли два стаканчика текилы, и тарелочка с нарезанным ломтиками лаймом. Тут же была чашечка с солью. - Gracios. - отозвался Каин, и официант, вновь вежливо поклонившись, исчез. - Ну что! - Каин подмигнул, - за тебя, мой юный друг! Сонни отроду не пил текилы, но решил, что всё когда-нибудь случается в первый раз. И он глотнул напиток, и закусил, по примеру Каина, подсоленным лаймом. Внутри сразу разлилось приятное тепло, и Сонни расслабился. Его немножко клонило в сон, но он пересиливал себя. - Так я вас вот о чём хотел спросить, Каин... Но Магистр Теней мягко перебил его: - Во-первых, лучше на "ты". А то я чувствую себя старой развалиной, - он мило улыбнулся, - а во-вторых... Ты можешь называть меня Кай. А то моё полное имя чересчур громкое. При иных обстоятельствах Сонни просто отказался бы от такого запанибратства, но после текилы он был расслаблен и весел. - Хорошо, Кай! Скажи мне... Я говорил со своей бабушкой... (Каин кивнул)... Так вот... Она сказал мне, что я, оказывается, и не её внук, и вообще меня им подкинули, и о родителях моих ничего не известно... Я знаю, чушь, конечно... Спрашивать тебя об этом... Но я подумал... А вдруг ты что-то знаешь Каин ослепительно улыбнулся. - Ты не ошибся, Сантино. Разве что я не знаю всех подробностей, и тем не менее... Сонни, - Каин оглянулся по сторонам, словно пытаясь увидеть кого-то, кто мог подслушать. Затем он продолжил: - Сонни, ты не человек. И никогда им не был... - Ч-что В каком смысле - В таком. Ты Дух, Сонни, и всегда им был. Но есть один момент. Ты не был создан вместе с остальными, ты родился, подобно человеку. Глаза у Сонни полезли на лоб. Он ждал чего-то подобного, но чтоб настолько... - Понимаешь, Сонни... - Каин задумался, - вообще, такие прецеденты бывали... Хотя и чертовски редко. Могу сказать точно - Магистр Аббат, тот, кого вы так чтите, - такой же, как ты. Он не родился Духом, Сонни. Но он и не был человеком. Он был альтер-эго одного человека, который прекратил своё существование, когда Аббат стал достаточно силён. С тобой, впрочем, было чуть по-иному. Помнишь классику - историю Иисуса Христа Он был рождён от земной девы и Святого Духа. - П-погоди... - Сонни был окончательно сбит с толку, - уж не хочешь ли ты сказать, что я... - Именно, друг мой. Именно. Твоим отцом, если так можно выразиться, был Дух. А матерью - простая человеческая женщина. - Н-но... Кто - Не знаю, - Каин пожал плечами, - в конце концов, я не настолько стар, чтобы знать это. Хотя... Вот, я думаю, что Магистр Аббат сможет тебе рассказать что-нибудь на эту тему. - Я просто не верю своим ушам... - Сонни был в шоке, - но почему же мне никто ничего не сказал - Ну, - Каин задумчиво пожал плечами, - возможно, сначала просто не распознали, а потом, когда ты стал Высшим, не успели, или по какой-то причине предпочли умолчать об этом. Тем более, как мне кажется, мой братик не слишком-то озабочен подобного рода вопросами, а зря, зря. Мог бы поднять архивы... Пробить по базе... Возможности ваших Аналитиков и прочих куда шире, чем мои скудные познания. Но то, что ты и Аббат - неким образом родственные души, - это точно. - А Иисус - осторожно спросил Сонни. - И он тоже. Он же был сильнейшим Духом. И хотя, эм, направленность у него была несколько иная, чем у тебя, способности его заметно превышали способности любого Духа Высшей Касты... Кстати, ты ведь не в курсе... - Что ещё - после таких откровений Сонни ожидал чего угодно. - Да просто мой братик вызвал одного очень старого Духа... Он узнал о нашем с тобой разговоре на Чистых прудах, и здорово испугался. Он всерьёз решил, что я тебя завербовал, или собираюсь завербовать, и развязать с твоей помощью Третью Межмирную. - А ты не собирался это делать - Сонни несколько подозрительно посмотрел на Каина, но, увидев его улыбку, понял, что "промазал". - А ты сам подумай, Сонни. Завербовать... Тебя... У моего брата не всё в порядке с нервами. Он всюду видит заговоры. И потом... - Каин тяжело вздохнул, - Третья Мировая мне не нужна абсолютно. Я не самоубийца. К тому же, есть тысячи путей... Но неважно. Угадай, кого вызвал Алли Сонни опустил голову. - Да тут и гадать нечего... Кого он мог вызвать, как не Аввакума... - В точку! - Каин улыбнулся, - и теперь мне надо быть осторожней, а то с меня спустят шкуру. Он смеялся, но Сонни понимал, что это всё совсем не смешно. И Каин это знает. - Я не дам тебя в обиду. А Аввакум не станет причинять вред моему другу. Каин нежно улыбнулся. - Надо же... Я удостоился чести быть названным твоим другом. Мне это очень лестно, малыш. Но едва ли Алистер примет это во внимание. - Он не может не считаться с моим мнением. - Сонни говорил решительно и уверенно, - к тому же у меня к нему тоже есть много вопросов. Так что не беспокойся. Но сначала... Мне нужно повидаться с Аббатом. - Давай, малыш. - Каин подпёр подбородок кулаком, - действуй. А если что, ты знаешь, где меня найти. - Да. Спасибо тебе, Кай! - крикнул Сонни, и исчез. - Всегда пожалуйста, мой солнечный мальчик... - Каин опустил взгляд. Потом вздохнул, и, оставив на столе стоевровую купюру, беззвучно растворился в воздухе. *Как тебе такой ход, а, Алли* ... Глава пятая. На круги своя. ...Кошка буквально ворвалась в кабинет, лопоча нечто невнятное. Алистер Рипли оторвался от какой-то книги, и удивлённо воззрился на Пушистую нарушительницу спокойствия. - Что случилось Кошка тяжело дышала. Наконец, с шумом выдохнув воздух, она выпалила: - Сантино Франциони направляется сюда! Он будет здесь с минуты на минуту! Алистер хмыкнул, и заложил руки за спину. - Я знаю. - - Конечно, - он пожал плечами, - это же очевидно. Ход сделан. Теперь мой брат ждёт ответного. А Сонни просто-таки жаждет увидеться с Магистром Аббатом. Но, - он загадочно улыбнулся, - мимо этого кабинета он всё равно не пройдёт. Кошка была в замешательстве. - Н-но... Прошу прощения, Милорд, если это не моё дело... Однако... Как Вам удалось узнать эти подробности - А я тебе говорил, Ват-У, что Аналитический Отдел работает из рук вон плохо - Да, Милорд. Но какое... - Самое прямое. Я установил слежку за Сантино... Посредством собственных агентов. - Уж не хотите ли Вы сказать, Милорд, что использовали для этих целей людей - ошарашено спросила Кошка. - Да. - Алистер был само спокойствие. - От вас исключительно мало толку. По-крайней мере, сейчас. Поэтому... Сделай вот что. Сейчас здесь появится Сонни. Он, естественно, не захочет ко мне заходить, но ты, - Алистер сощурился, - ты должна будешь убедить его в необходимости этого. Он ДОЛЖЕН заглянуть ко мне. - Но... - Никаких "но". Мне безразлично, как ты это сделаешь. Но должен же быть от тебя хоть какой-нибудь толк, верно - Да, Милорд... - Кошка понурилась, - позволите идти - Да. Иди, и прошу - оправдай на сей раз мои чаянья. - Я сделаю всё, что в моих силах, Милорд... - Кошка откланялась, и исчезла. - Отлично. Что ж, Сонни... Я жду тебя. ... Сонни вновь миновал контрольно-пропускной пункт, и уже хотел было отправиться прямиком в Пустоту, к Аббату, но тут из ниоткуда появилась Кошка. Она склонилась в почтительном поклоне. - Прошу меня простить, Милорд... Не хотелось бы отрывать Вас от Ваших дел, но... Одним словом, Лорд Аластор приказал мне... Он хочет Вас видеть... Сонни посмотрел на Пушистую, застывшую в поклоне. - Ват-У, передай, пожалуйста, Лорду Аластору, что я не имею ни малейшего желания видеть его. Он развернулся, и уже хотел было исчезнуть, но тут почувствовал что-то мягкое и тёплое на своей ноге. Он посмотрел вниз, и увидел Ват-У. На Кошку было жалко смотреть. Она обхватила лапками его ногу. В глазах её стояли слёзы. - Милорд... Мне очень стыдно... Мне так стыдно, что хочется совершить харакири. Но... Лорд Аластор отдал приказ... Чтобы я без Вас не возвращалась... Убедила Вас зайти к нему... Любой ценой... Милорд, не погубите! Я...Это всего лишь моя работа... Я ни в коем случае не стала бы препятствовать Вам, если бы не приказ. Если я не справлюсь... Лорд Аластор... - дальше она продолжать не могла, и просто разрыдалась. По лицу Сонни пробежала тень. Он вздохнул, и поднял несчастную Кошку: - Ну-ну, Ват-У, не плачь. Я понимаю твоё состояние. И я... Я зайду к Аластору, раз он ТАК этого хочет. Но, - он улыбнулся, - только ради тебя. - Спасибо Вам, Ми..Милорд, - всхлипнула Кошка, - Вы очень добры... Спасибо Вам!.. - Не стоит, Ват-У. Не стоит... Но наш разговор будет коротким. - на лице Сонни заиграли желваки. Тут же он исчез. ... - За что ты так издеваешься над бедной Ват-У Неужели у тебя нет ни капли совести Алистер улыбнулся. - И тебе привет, Сонни. Как дела Сонни был разъярён, но держал себя в руках. Алистер был не тем, с кем можно играть в "войнушку". - Что ты хотел Зачем позвал меня - Зачем - Алистер казался удивлённым, - как это - зачем Хм. А ты как думаешь - Я не буду играть с тобой в эти игры, Алистер. - Нет - Алистер зловеще улыбнулся, - что ж, хорошо. Тогда просто слушай. Мне известны все твои шаги, с тех пор, как ты вышел за порог этой двери. Я знаю, с кем ты встречался. Я знаю, какие вопросы тебя беспокоят. Но суть не в том, - он щёлкнул пальцами, - скажи мне, Сонни... Ты уже окончательно созрел для перехода на Тёмную Сторону Каин ловко тебя обработал, что и говорить... - он откинулся на спинку кресла. Сонни молчал. Ему мучительно хотелось наговорить шефу гадостей, а то и того хуже. Но он понимал, что только ухудшит своё положение. - Меня никто не "обрабатывал", - наконец произнёс он, - а что касается Каина, то... Знаешь, Алистер... Я раньше думал, что Адепты Тени - негодяи. Но теперь я думаю, что ты куда хуже его. Я никогда не думал, что скажу тебе подобное, но это - правда. - И что теперь - Алистер умильно улыбнулся, - Сонни... Ты ещё слишком молод, и в тебе говорит лишь твоя категоричность, присущая молодости. Я и сам был таким когда-то. Поэтому я не в обиде на тебя за твои слова, хотя, признаться, мне не слишком приятно это слышать. А что касается Каина... А ты не задумывался о том, что он стал бы в твоих глазах самым добрым и светлым Существом, лишь бы переманить тебя на Тёмную Сторону - Чушь! - горячо возразил юноша, - он и не надеялся переманить меня в Тень. Он просто рассказал мне правду о ней. - Правду, вот как - Алистер состроил скорбную мину, а потом вдруг расхохотался, - и ты вот так просто поверил ему Просто так поверил Магистру Теней, лишь пару раз поговорив с ним Сонни! Он навешал тебе лапши на уши, а ты развесил их пошире, чтоб ему удобней было её вешать! - тут Алистер вдруг посерьёзнел, - да знаешь ли ты, что ему убить человека - что в лужу плюнуть Знаешь ли ты, что Тени не нужна та пресловутая "свобода", о которой он так красочно рассказывал Нет! - Рипли стукнул кулаком по столу, - Нет, нет и ещё раз нет! Сонни! Каин - мой брат. Я знаю, чего он хочет. Я знаю, что у него на уме на самом деле. Я знаю, что такое свобода Тени. А ты просто наивен. Ты поверил ему, потому что тебя не устраиваю я и мои методы. Он показался тебе идеалом по сравнению со мной! О, он это умеет, в этом он мастер. Я тебе больше скажу... Но он не сказал. Дверь открылась. На пороге стоял Магистр Аббат. - Давай лучше я, Алистер. - голос его был мягок, но Алистер сразу как-то стушевался. - Конечно, Магистр. Прошу прощения. Аббат внимательно посмотрел на Сонни, и тот вдруг осознал, что эта суета не стоит даже потраченного времени. Но Аббат обратился не к нему - он повернулся к Алистеру. - Ты так ненавидишь своего брата, что готов на всё, лишь бы досадить ему. Для тебя важен не Сонни, нет. Тебе важно, чтобы Каин остался с носом. Это печально, Алистер. Мне жаль тебя. Если ты так относишься к своему брату - встреться с ним, и выясните отношения раз и навсегда. Рипли молча склонил голову. Аббат повернулся к Сонни. - Ну а ты, мальчик мой... Тебе сейчас нелегко, очень нелегко. Я знаю. Но ты должен выдержать. Я расскажу тебе то, что ты хочешь знать. Сказав это, Аббат хлопнул в ладоши, и сел в материализовавшееся кресло. - Сонни... Ты никогда не был человеком. Твой отец... Он был сильным Духом. Очень сильным, я считал его равным себе. Он был одним из первых. Но... Сонни, он был Адептом Тени. Алистер уронил голову на колени и молчал, а Сонни во все глаза смотрел на Аббата. А Магистр продолжал: - Он... Он был моим спектральным двойником. Алистер поднял глаза на Аббата; в них читалась крайняя степень изумления. Сонни просто не знал, как реагировать. - Мало того, - продолжил Магистр, - вы оба его знаете. Ты, - он обернулся на Алистера, - чуть лучше, а ты - он посмотрел на Сонни, - хуже. Но смысл от этого не меняется. - Не может быть... - прошептал Рипли. - Отчего ж нет - удивился Аббат, - да. Noman был моим, так сказать, братом. Я, правда, появился чуть-чуть пораньше. А он... И кстати, он не всегда был Тенью. Когда-то он был таким же Адептом Радуги, как и я. Потом... Потом была пущена "легенда", согласно которой он ушёл в Пустоту и стал её частью. Так оно и было, но лишь отчасти. Перед этим он успел стать Тенью... Первым Адептом её. Кроме того, он много контактировал с людьми. И как-то раз он встретил девушку... - он помолчал. Затем продолжил, - я помню её. Она была очень светлой. Она была полной его противоположностью. Но это не мешало им любить друг друга... А потом он Ушёл, а спустя шесть месяцев родился ты. Я лично просчитал процент вероятности... Дальше ты знаешь - донья Лукреция рассказала тебе всё, что вправе была знать. Он договорил. В кабинете воцарилась тишина. Никто не мог произнести ни слова. Наконец Сонни проговорил: - Так кто же я - Радуга или Тень Аббат улыбнулся. - А разве Каин не рассказал тебе, что Тень - это тоже Радуга - Да, но... - Радуга, Сонни. Радуга. В противном случае всё было бы иначе. Мало того... Твоя названная бабушка рассказала тебе, что назвала тебя в честь своего отца, но это не совсем так. Я шепнул ей это имя. И знаешь, почему - П-почему - Потому что оно непростое, твоё имя. Ты не Сонни. Ты Санни. Солнечный. Почему, думаешь, Каин так назвал тебя Сонни, тебе, как Духу Высшей касты, положено имя. И я счастлив назвать его тебе. Твое имя - Солнечный Лорд. Аббат улыбнулся. Сонни потрясённо молчал. - Я знаю, что для тебя это даже слишком много информации за один раз, но... Разум знает, чем обернулось бы дело, не расскажи я тебе всё это. - Аббат вздохнул. - Ну а теперь мне пора. Пустота не любит оставаться одна. Мир вам обоим. С этими словами Великий Магистр исчез. Сонни в растерянности посмотрел на Алистера, но обнаружил, что в кресле никого нет. Он огляделся, и понял, что Алистера нет в кабинете. Он заподозрил неладное. В памяти всплыли слова Аббата о Каине, и о том, что им с Алистером нужно раз и навсегда решить разногласия, возникшие ещё в стародавние времена. *О нет! Он же таких дров наломать может!* И Сонни, не мешкая ни секунды, нырнул в Мир Людей. ... Но было поздно. Братья уже нашли друг друга. Чистопрудный бульвар, где вынырнул Сонни, был совершенно пуст, а небо над головой было красным. *Неужели они затеяли Поединок* Но нет. Они сидели на скамейке, - Воин Радуги и Магистр Теней. Сонни поразился, - насколько они были похожи, и в то же время - настолько разными. Духи увидели его сразу. Каин приветливо улыбнулся, и помахал рукой. Алистер взглянул на Сонни как-то странно, но не сказал ничего. Он подошёл ближе. - Вы же не собираетесь устраивать Поединок - осторожно спросил Сонни. Каин рассмеялся. Алистер хмыкнул. - Что ты, Сонни! Нет. Мы просто хотели... Поговорить кое о чём. - весело сказал Каин. Алистер промолчал. Сонни было немного неудобно, но он всё же уселся на скамейку напротив. И в этот самый момент... Неведомо откуда на землю пролился яркий белый свет. В Ткани Мира образовалась щель, и оттуда вышел ещё один Дух. Увидев его, Сонни радостно улыбнулся, и, вскочив со скамейки, подбежал к нему и обнял. - Аввакум!! Как я рад тебя видеть! Хранитель Веры улыбался. - Я тоже, Сонни. И я думаю теперь, что Алистер не зря вызвал меня сюда, хотя ни о Войне, ни об угрозе твоей жизни речь, очевидно, не идёт. - Да какой там! - Сонни махнул рукой, шутливо нахмурившись, - со мной всё в порядке, даже более чем. Я узнал сегодня столько нового о себе... Ты не представляешь! Аввакум погладил его по голове. - Ну отчего же не представляю Мне всё уже известно... - тут он обернулся на братьев, и задумчиво проговорил, - да... Действительно, очень похожи... Хотя такие разные... - Да не такие уж и разные, - отозвался Каин. Алистер снова промолчал. Сонни видел, что всё налаживается, всё хорошо. Но Алистер выбивался из этой картины. Он был задумчив и явно невесел. - Я думаю, что нам необходимо решить один важный вопрос. - произнёс он. Аввакум кивнул. Каин пожал плечами, словно говоря "О чём речь, сейчас всё будет решено". И все трое посмотрели на Сонни. А потом Алистер заговорил. Сонни не узнавал его. Он говорил медленно, словно тщательно обдумывал и взвешивал каждое слово: - Сонни, Дух Высшей Касты, известный также как Солнечный Лорд... Ответь на один лишь вопрос... Вот перед тобой сидим мы трое. Каждый из нас принадлежит к разным Мирам. И хотя все мы, так или иначе - Радуга, мы слишком разные... Я - Адепт Радуги. Хотя ты знаешь, и я неидеален. А я знаю твоё ко мне отношение. Мой брат, Кай - Адепт Тени. Он тебе симпатичен, и, как я погляжу, эта симпатия взаимна. И Аввакум, Хранитель Веры. Я не зря вызвал его. Я знал, что так...будет... Сонни...Ты силён. Ты сильнее многих из нас. Ты - сын Тени и Адепт Радуги. Но ты и очень человечен, даже слишком. Ты... Должен сделать выбор. Ты должен раз и навсегда определить... С кем из нас ты останешься... Он помолчал, и добавил: - У меня всё. Теперь твой ход. Сонни смотрел на этих троих, таких, несмотря ни на что, близких ему Существ, и думал о том, что зачастую в жизни любого - будь то Дух или человек, - самым сложным является именно тот выбор, который приходится делать каждому. Делая выбор, ты отказываешься от чего-то одного, принимая что-то другое. Но, Пресвятой Разум, если Радуга столь многоцветна и в каждом моменте жизни столько смыслов, - не два или три, а множество, бессчётное количество, - почему же выбор должен быть столь однозначен Он смотрел на них и думал о том, что должен быть как минимум ещё один вариант. Какой Кто даст ответ на этот вопрос И почему в жизни так много вопросов, на которые никто, кроме тебя, ответить не может, не хочет, не имеет права И тут его озарила внезапная идея. Он счастливо улыбнулся. А потом он сделал свой выбор. ... ... Глава шестая. Выбор Сонни. ...Улыбка исчезла с лица Каина, уступив место некоему замешательству и изумлению. Алистер уставился на Сонни, как на еретика, сказавшего нечто крамольное. А Аввакум улыбнулся. Но его улыбка была загадочной, и сейчас никто не смог бы сказать, что на уме у Хранителя Веры. После минутного молчания Алистер наконец выдавил из себя: - Сонни... Ты рехнулся - Отнюдь. - Сонни улыбнулся, - со мной всё в порядке. А что тебя не устраивает Алистер не смог вымолвить ни слова. Он потрясённо смотрел на своего бывшего подопечного. - Сонни... И ты полагаешь, ЭТО возможно - осторожно спросил Каин. - А отчего нет Рано или поздно, но это должно было произойти. - Но как, как, чорт возьми, ты себе это представляешь - Алистер обхватил голову руками. - Очень просто. Каин, да и ты тоже... Вы все мне говорили, разными словами, и всё же, - что все Духи так или иначе - Радуга. А если это так, почему бы им не прекратить этой бессмысленной многовековой вражды, и объединиться - Сонни говорил спокойно, и очень уверенно. - А ведь он прав... - заметил Аввакум, - и ничего невероятного тут нет, как мне кажется. Перед Радугой все равны. Так почему бы и нет Лично я - за. - Альянс между Радугой и Тенью... Небывальщина... В голове не укладывается, - пробормотал Алистер. Каин кивнул, соглашаясь: - Я просто не представляю, как такое возможно... Две Войны... Адепты Радуги и Тени не то чтобы не доверяют друг другу, - они терпеть друг друга не могут. И как... - А так. Предоставьте это мне, - Сонни был серьёзен, - кроме того, я думаю, что у моей идеи найдутся последователи. Вот, Аввакум уже за. - А Магистр Аббат Как ты полагаешь, что он скажет на всё это - Алистер нервно курил. - Я поговорю с ним прежде других, - ответил Сонни, - и уверен, он поддержит меня. - Безумие - вот всё, что я могу сказать по этому поводу. - Рипли покачал головой. Его брат сидел молча, но лицо его было задумчивым. - А чего гадать-то - Сонни закрыл глаза, и в ту же секунду открылся небольшой портал, - прошу, господа. Этот портал ведёт в Пустоту, к Аббату. - Это невероятно... - промолвил Алистер, - мало того, что Пустотные Порталы находятся под запретом, так ещё... Когда ты научился создавать их Но Сонни не ответил. Он молча развернулся, и шагнул в пустоту портала. Алистер и Каин переглянулись, и последовали за ним. Аввакум же усмехнулся, и просто исчез. ... ... - Знаешь, Сонни... Я ждал от тебя чего-то подобного. Именно от тебя. Ибо никто из Духов никогда бы не отважился на такое. - Аббат смотрел на молодого Духа пристально, но совсем не строго. Алистер и Каин стояли в сторонке. Аввакума же нигде не было видно. - Так значит, Вы согласны с моей мыслью, Магистр Аббат усмехнулся: - Знаешь, Сонни... Я часто думаю о том, что это тебя нужно называть Магистром (юноша смутился)... А что касается твоей идеи... Мы поступим вот как... - он обернулся к братьям, - вот что... Вы, как Духи, занимающие главенствующее положение в своих "диаспорах", должны собрать всех своих подчинённых здесь, в Пустоте. Так нам будет проще донести до всех идею Сонни, и тут же увидеть их реакцию. Посему... Сейчас действуйте. Алистер... Присутствовать должны не только Духи, но и Кошки. Каин... Собери остатки Падших Ангелов. Ну а я, - он улыбнулся, - позабочусь об остальных Существах. Вселенский Собор назначаю на десять часов по людскому времени. Действуйте. Алистер молча поклонился, и исчез. Каин взглянул на Аббата как-то странно, но также ничего не сказав, исчез вслед за Рипли. А Аббат повернулся к Сонни: - Ну что же, молодой Магистр... Расскажи мне, как тебе в голову пришла эта идея. Сонни опять смутился, но оправившись, стал рассказывать Аббату о своих мыслях... ... ... Спустя два часа, в Шестом Тренировочном Полигоне собралась очень "разношёрстная" публика. Здесь были Духи Радуги и Тени, с неприятием поглядывающие друг на друга, но сохраняющие спокойствие. Здесь были Кошки всех мастей, и казалось, им несть числа. А ещё здесь были другие Существа. Ангелы. Их было очень мало, как Падших, так и Светлых. И среди них была Габриэль. Она сидела на своём стуле, опустив глаза. Она уже изрядно поотвыкла от Потусторонних знакомцев. Тут же был и Вертиго; компанию ему составили доктор Хантер и Смерть. Алистер и Каин сидели чуть поодаль, вдвоём. Они старались ни на кого не смотреть. На них с нескрываемым презрением смотрел ветеран обоих Войн - Маркус, а чуть в сторонке от него мягко улыбался святой Аввакум, Хранитель Веры. Существа перешёптывались друг с другом, хотя каждый думал лишь о причине, по которой они все были сейчас здесь. И в этот самый момент перед ними появился Великий Магистр Аббат. Он был таким, каким его видел, хоть раз в жизни, каждый, - сухонький старичок с выцветшими голубыми глазами, в старом, изношенном кимоно. Рука сжимала небольшой посох, на который Магистр опирался. Он внимательно оглядел собравшихся. А затем заговорил: - Я рад приветствовать всех вас. Многих из вас я не видел очень давно... Но сейчас я не буду предаваться ностальгии, потому что у сегодняшнего собрания, которое всем вам кажется столь необычным, совсем иная цель. И моя роль на нём - второстепенная. Я вышел сюда лишь для того, чтобы поглядеть на вас... А также предварить речь того, кому и принадлежала идея этого собрания. Духи и Кошки, Ангелы и Демоны! Я рад представить вам Солнечного Лорда, Магистра Боевой Нейрологики, самого юного Магистра из когда-либо существовавших. Многие из вас знают его как Сантино Франциони, или просто - Сонни. Аббат улыбнулся, и кивнул головой. Затем он сел на стул неподалёку от остальных. И тут появился Сонни. Одет он был, для такого собрания, для своих громких титулов, очень скромно. Но глаза его... Они сияли каким-то непонятным светом. Он посмотрел на всех этих Существ, таких разных, и, тем не менее, похожих друг на друга. Перед его глазами была Радуга. Все они, собравшись вместе, - разные цвета и оттенки, - составляли Её, Великую и Непреходящую. Он почтительно поклонился им. Толпа утихла. Они ждали, что же скажет этот юный Дух, в свои года уже обременённый титулами. Он внимательно посмотрел на них, и заговорил: - Моё почтение вам! Я очень рад, что вы на время оставили свои дела, и собрались здесь! Я рад приветствовать вас, Адепты Радуги, и вас, Адепты Тени, и вас, Кошки, и вас, Ангелы, и вас, Демоны! Я счастлив, что все вы откликнулись на просьбу Великого Магистра Радуги, Аббата. Но, - Сонни стал строг, - к делу. Я собрал всех вас здесь не просто так. Дело в том, что я - Адепт Радуги. Но в один действительно прекрасный момент я стал сомневаться в правильности тех убеждений, которые были привиты мне Германом Сергеевичем Кастальским, Лордом Гермесом, ныне пребывающем в Пустоте. Более тесное общение с моим начальником, Алистером Рипли, Лордом Аластором, лишь укрепило мои сомнения на счёт тех постулатов и догм, которые знает каждый Адепт Радуги. И не так давно, став Духом Высшей Касты, я решил взглянуть на другую сторону. На ту сторону, что называют Тёмной Стороной, Тенью. Я познакомился с Лордом Каином, Магистром Теней. У него я узнал, что Тень - по сути та же Радуга; разница лишь в оттенке. Общаясь с ним, я понял, что Адепты Тени - не коварные злодеи, мечтающие о мировом господстве и уничтожении Радужного Потока. Если бы годом раньше мне сказали, что Тень будет мне столь же симпатична, сколь и Радуга, я, верно, просто посмеялся бы. Но сейчас я понимаю, что это так. Но это не всё. - Сонни выдержал паузу, а затем продолжил: - Я вспомнил о многовековом противоборстве Радуги и Тени. И когда мой начальник, Лорд Аластор, и мой друг, Лорд Каин, спросили меня, с кем я хочу остаться, чему я хочу посвятить себя - Радуге или Тени, я сначала не нашёлся, что ответить. Но благодаря моим духовным наставникам - Святому Аввакуму, Хранителю Веры, и Великому Магистру Аббату, я сумел сделать правильный выбор. Вспомните, кто вы. Вспомните о том, что Тень - это тоже Радуга. Вспомните о том, что нет и не может быть двух ответов на вопрос, ибо Радуга многоцветна, а смыслов множество. И ответов множество. Надо лишь выбрать правильный ответ из этого множества, хотя каждый из них - правильный. Ибо нет общей Истины для всех, кроме Радуги! И я понял, что пора положить конец эпохе упадка и Войн! И знаете, каков был мой ответ Он выжидающе замолчал. Существа глядели на него напряжённо. Они ждали. - Я сказал: "Принять одно - значит отказаться от другого. Но я не хочу ни от чего отказываться. Мне дорога Радуга. Но я не считаю Тень Злом, ибо понятия Абсолютного удачно смотрятся только на бумаге. Я хочу принять Тень, не отрекаясь от Радуги. И это возможно, ибо Тень и есть Радуга! Но я не хочу останавливаться на этом. Раз Тень - это Радуга, так почему бы не вернуть время вспять, когда не было разделения Духов на Адептов Радуги и Адептов Тени Ведь все мы - дети Радуги! И каждый из нас достоин лучшего! И за это лучшее нам не нужно воевать, убивая друг друга, ведь мы же братья!" Я сам - сын Адепта Тени. Но я был воспитан Радугой. Потому что Тень - это не анти-Радуга. Это просто её тёмные оттенки. Так вот что предлагаю я, Духи и Существа! Я предлагаю навсегда забыть об этом нелепом разделении. Я предлагаю создать Альянс Высших, я предлагаю уравнять в правах всех Духов и Существ! Я предлагаю не воевать больше из-за Радуги, потому что она для всех одна! Сонни замолчал: он тяжело дышал. Было видно, что эта речь далась ему нелегко. А собрание стало подобно волнующемуся морю. Кто-то одобрительно кивал головой, кто-то кричал "ура", кто-то недовольно роптал... Тогда Сонни вдруг широко раскинул руки над головой, подняв ладони кверху. Тут же ропот смолк. На ладонях юноши вдруг появились сверкающие ослепительно белым светом шарики. Они росли, увеличивались в размерах, и скоро уже это свечение исходило от самого Сонни. Тут же по его телу забегали маленькие тёмные молнийки. Они тянулись к белым шарам в его руках, которые уже стали размером с футбольный мяч... Внезапно они слились друг с другом, и в глаза присутствующим ударил необычайно яркий свет. Сонни превратился в крестообразную фигуру, сияющую белым светом. Шар в его правой руке сиял белым, а в левой - серо-чёрным. В следующий момент он свёл руки вместе, и шары слились воедино... Это было похоже на взрыв. Существа в ужасе попадали на "пол", кого-то отбросила "взрывная волна". А потом всё стихло, также внезапно, как и началось. ... ... А когда они стали приходить в себя, то увидели... Сонни сидел в лотосе. Он был недвижим. Взгляд его был устремлён вверх... А там... Насколько хватало глаз, сияла волшебным многоцветьем Радуга. Она отражалась в их глазах. Они не помнили себя. Они подходили, - несмело, робко, - но подходили к НЕЙ, и очень осторожно касались ЕЁ. И тут же сознание каждого, кем бы он ни был, расцветало этой Радугой. И стало совершенно ясно, что Он был прав, и Тень - не что иное, как оттенок ТОГО ЧУДА, что теперь составляло каждого из них. Радуга была пред ними, и они пред нею были равны. Радуга сияла в них, и они смотрели друг на друга, не понимая, как могли они поднимать руку друг на друга... А Сонни вдруг посмотрел на них, и глаза его были Радугой. И приблизились они к Нему, и каждый смотрел Ему в глаза, и каждый хотел поделиться с Ним тем, чем Он поделился с ними... И на мгновение все Миры стали Радугой, Великой и Непреходящей, Матерью Всего Чудесного... ... ... ... Часть вторая. Старая история с необычным продолжением. Глава первая. Воспоминания. ...В кабинете Алистера Рипли негромко играла музыка. Фортепианные прелюдии, словно хрустальные переливы капель дождя... Рипли сидел в кресле, расслабившись и закрыв глаза. Он очень любил Шопена. Сейчас ему не хотелось думать обо всём том, что творилось нынче во всех Пяти Мирах. Не хотелось думать о реорганизации всех отделов, включая злополучный Аналитический. Не хотелось думать о том, как всё изменилось в одночасье. Не хотелось ему думать и о Сонни, который к своим уже многочисленным титулам получил ещё один - Хранитель Радуги. Не хотелось думать о том, что Он стал почти что сакральной фигурой, вне Каст и статусов, и сам Великий Магистр Аббат назвал его своим преемником. Нет. Он просто наслаждался поистине волшебной гармонией чудесных созвучий... Однако его уединение всё-таки было прервано. В дверь тихо постучали. Алистер тяжело вздохнул, и, открыв глаза, произнёс: - Войдите. Белая Королевская Кошка, Ват-У, вошла в кабинет и вежливо поклонилась. - Прошу прощения, Лорд Аластор, за то, что нарушаю Ваш покой, но я прибыла с важным поручением. Алистер махнул рукой, и музыка смолкла. Он посмотрел на Кошку: - Я слушаю тебя... Пушистая снова поклонилась. - Вас хочет видеть Великий Магистр Аббат, и чем скорее, тем лучше. Так он и сказал. Алистер поднял левую бровь вверх. Сам Хм, любопытно... Что на этот раз... - Хорошо, Ват-У, доложи Великому Магистру, что я сейчас же буду. - Слушаюсь, Милорд. - Кошка в третий раз поклонилась, а затем исчезла. *Итак... Что же Вам нужно, Великий Магистр* Алистер вздохнул, и растаял в воздухе. ... Секунду спустя он был у Аббата. В связи с последними событиями Великий Магистр перебрался поближе к остальным, и теперь добраться до него было значительно легче. Кабинет его представлял собой залитое ровным белым светом пространство. Здесь не было и намёка на какую-либо мебель - Магистр в ней явно не нуждался. И как только Алистер появился здесь, он возник из ниоткуда прямо перед ним. А лицо его было серьёзным. Он закрыл глаза, и в тот же миг пространство стало уютным кабинетом, с письменным столом, и тремя креслами. Аббат жестом велел Алистеру сесть, и тот послушно устроился в кресле. Сам Аббат сел напротив, за стол. - Я рад, что ты пришёл ко мне сразу, без промедления. Ибо то, о чём я хочу поведать тебе, и то, ради чего я вообще позвал тебя сюда, требует максимальной собранности и трезвости мысли. Заходи, Каин, - не меняя тона, обратился он к Магистру Теней, бесшумно возникшему в кабинете. Тот поклонился, и сел в кресло. Аббат меж тем продолжил: - Итак, друзья мои... Дело заключается в следующем. Недавно я вспомнил одну историю... Которая напрямую связана с этим делом. История эта стара... Я помню её, потому что это произошло со мной. Для начала я бы хотел просто рассказать вам её, насколько я её помню. Возможно, память моя не столь идеально сохранила события почти полутысячелетней давности, и всё же... Всё же... Эта история началась осенью 1574 года. Была, кажется, пятница, потому что по пятницам в той чайхане всегда бывало много людей. Вечерело, и уже огромный, багровый диск Солнца закатился почти за линию горизонта, а в вечернем небе Бухары начинали появляться первые звёзды. Я сидел на своей циновке, расслабившись, потягивая горячий ароматнейший чай из пиалы, и периодически вдыхая сладковатый дым из трубки кальяна. Голова моя была заполнена приятной пустотой, и я чувствовал, что так может продолжаться вечно. Меж тем в чайхане, как я уже говорил, было много народу; люди разговаривали на разные темы, пили чай и курили. В печи ярко горел огонь, бросая отсветы и блики на их лица, казавшиеся мне изваянными из янтаря. Так текло это безвременное время, но внезапно его течение было нарушено. В чайхану зашёл человек. Он был очень стар. Белые, как хлопок, волосы стекали по его плечам, выбиваясь из-под капюшона его дорожного халата; такие же белые усы и длинная борода обрамляли его смуглое, изборождённое морщинами лицо, которое казалось маской. Глаза его были светло-голубыми, словно выцветшими на Солнце. Халат его был поношен и стар, а через плечо была перекинута торба. В руках старик держал длинную суковатую палку, вероятно, служившую ему посохом. Ступни его были обмотаны каким-то тряпьём и кожей, порядком уже износившейся. Пилигримов здесь всегда жаловали; вот и сейчас тучный чайханщик, покинув свой "престол", уже спешил подать старику циновку и пиалу с чаем; люди освободили ему место рядом с печью, ибо знали, что он продрог и устал с дороги. Старик кивком головы поблагодарил чайханщика, и, устроившись на циновке, стал пить чай. Надо заметить, что люди, до этого погружённые в свои мысли и разговоры друг с другом, теперь говорили совсем тихо, а большинство из них безмолвно наблюдали за стариком-пилигримом. В их глазах читалось уважение к этому человеку, почтительная молчаливость, но иногда в них мелькало нечто похожее на страх. А старик, казалось, и не замечал всех этих взглядов. Глаза его были пусты, взгляд не выражал ни единого чувства. Но я-то знал, что эти глаза способны метать молнии... Я знал его. Не так, впрочем, как остальные; люди называли его либо Эль-хаджи, либо Сказителем, о чём будет сказано ниже. Люди слабо представляли себе, кто он такой. Но я знал его. Я даже был знаком с ним лично, однако ныне мог с полной уверенностью говорить, что старик не помнит меня. Я знал его... Его имя было Аль-Хазред. Когда-то, лет 16 назад, я познакомился с ним в Каире. Тогда он ещё не был таким. Тогда он казался много моложе, а глаза его сверкали, когда он рассказывал о чём-то. Свои рассказы он всегда дополнял пылкой жестикуляцией, и никто не мог остаться равнодушен... Ныне он сам был равнодушен ко всему. Я знал, что чайханщик не возьмёт с него платы, но попросит поведать какую-нибудь историю, которая, конечно же, привлечёт внимание людей, и популярность чайханы возрастёт. Так бывало всегда. Меж тем я знал, что Аль-Хазред едва ли задержится в Бухаре; он всегда куда-то шёл. Он был странником, пилигримом в истинном смысле этого слова. Тогда, 16 лет назад, из Каира он ушёл в сторону Багдада. Я не знал, сколько городов и весей исходил этот человек, но подозревал, что ему удалось обойти полмира. И вот... Чай кончился, и Аль-Хазред поставил пустую пиалу на пол рядом с циновкой. Он не отрывал своего взора от языков пламени, игравшего в печи. В этот момент чайханщик подошёл к нему, и, склонившись в поклоне, сказал: - О мудрейший! Для меня большая честь, что такой великий Пилигрим, как ты, посетил сие скромное заведение, и я не возьму с тебя платы. Но позволь мне, о великий Эль-хаджи, просить тебя рассказать нам одну из тех историй, коими полна твоя торба Аль-Хазред молчал, не отрывая глаз от огня. Чайханщик (и все посетители) застыли в безмолвном ожидании рассказа. Тогда старик повернулся, окинул взором собравшихся, и произнёс: - Хорошо, хлебосольный Гурам, я поведаю вам историю, коей вы все, как я вижу, так ждёте от меня. Чайханщик Гурам, не разгибая спины, вернулся на своё место, а люди устроились поудобнее. Тогда Аль-Хазред, оглядев ещё раз собравшихся, начал рассказывать. - Слушай же, Бухара, моё сказание! Как-то в своих странствиях я зашёл далеко на север, в страну, что звалась Трансильванией. Места там -- не чета здешним: там холодно, а местность там лесиста и скалы выступают из земли каменными колоссами. Люди там живут в деревянных домах, и охотятся на диковинных зверей, во множестве обитающих в трансильванских лесах. Долго плутал я по этим лесам, постоянно рискуя стать добычей кровожадных северных псов, называемых волками, а один раз на большой дороге меня решилась ограбить шайка воров. Но когда их предводитель убедился, что взять с меня нечего, что я -- странник, и ищу лишь крова, то сам предложил мне проводить меня до ближайшей деревеньки. Я поблагодарил благородных разбойников, и они вывели меня к деревне, названия которой моя память, увы, не сохранила. Деревня та располагалась на склонах огромной скалы, вершину которой венчала необычайная крепость, похожая на те, что я видел в Московии, только сделанная из камня. Надеясь расспросить местных жителей об этой крепости, я зашёл в корчму (это заведение навроде чайханы, только пьют там не чай, и не видно кальянов). Хозяином её был корчмарь -- здоровенный детина с красными волосами и руками, походившими на два окорока. Но ко мне он отнёсся с радушием и почтительностью (не такой, правда, как твоя, Гурам, - на эти слова чайханщик просто-таки просиял от гордости, и опять склонился в поклоне, а Аль-Хазред продолжал), и спросил меня, что занесло меня так далеко от мест, где я родился. На это я ответил корчмарю, что давно покинул родные места, и ныне странствую по миру, и собираю истории и сказания. Затем я спросил его, что за крепость венчает скалу. Тогда он сел супротив меня, и сказал: - Эта крепость, странник, - замок нашего господаря, Графа Владислава Цепеша, которого в народе прозвали Дракулом. Я удивился, и спросил, отчего же его прозвали Драконом, - ведь именно так переводилось это имя. Он помолчал, а затем сказал: - Господарь наш жесток безмерно. И ослушников карает строго, - сажает на кол живьём, и наблюдает за мучениями несчастных. Я вспомнил, что монгольские и татарские ханы и китайские богдыханы также сажают полонённых или преступников на кол. И удивился, потому что не думал, что такой обычай может быть на Севере. А он меж тем продолжал: - Но ныне многое изменилось. Наш господарь стал куда менее жестоким. Я уж и не помню, когда он последний раз расправился с преступником, так как он бы того заслуживал. А всё потому, что у нашего господаря вырос сын. Я ни разу его не видел, но поговаривают, что молодой господарь красив, как бог. И ещё говорят, что он похож на свою мать, - первую красавицу во всей Трансильвании и Валахии. Я осведомился, нельзя ли увидеть молодого графа, но корчмарь только замахал на меня руками: - Что ты, странник! Этого никак нельзя! Наш господарь прячет своего сына, он дорожит им, как зеницей ока! Я посетовал на то, что не увижу этого принца. И тогда в голову мне пришла неожиданная догадка, и я спросил: - А никак нельзя попасть на аудиенцию к Графу Цепешу Глаза корчмаря округлились, и он промолвил, что ни один разумный человек не станет даже пытаться, ежели только не дорожит своей жизнью. - Но я не просто крестьянин, - с достоинством произнёс я, - я странник, я обошёл полмира, меня принимал хазарский каган, и багдадский падишах, и король норманнов. - Ну что ж, - сказал корчмарь, - есть один способ. Я скажу о тебе Иоганну Петервицу, - он единственный человек, кто смеет говорить с господарем, не опуская глаз. Но учти, Мастер Иоганн -- колдун, и ещё неизвестно, как он отнесётся к тебе и к твоему безумному желанию. Но я сказал, что согласен на всё, и тогда корчмарь сказал, что завтра он сведёт меня с Петервицем. Старик замолчал. Он устал. Я вспоминал, как он рассказывал свои истории раньше, - не прерываясь, с упоением. Но время берёт своё у тех, кто ему подчинён, подумал я. Меж тем чайханщик поднёс Аль-Хазреду пиалу с чаем, и старик благодарно кивнул ему. Затем он отпил чаю, и продолжил: - На следующий день я встретился с Петервицем. Корчмарь не подвёл меня. Петервиц оказался уже очень немолод. Он был высок ростом, черноволос, и черноглаз. Губы его были плотно сжаты, что свидетельствовало о твёрдости характера. Глаза смотрели пристально, но напряжения я не чувствовал. Мы были с ним почти одного возраста. Я помнил, как корчмарь мне говорил ни в коем случае не опускать глаз перед Петервицем, и смотрел ему прямо в лицо. С минуту он внимательно смотрел на меня, словно изучая. Затем сказал: - Я слышал о тебе, странник. И ничего плохого не слышал, - хазарский каган отзывался о тебе с большим уважением. Я поклонился, и сказал, что каган, безусловно, достойный уважения человек. Петервиц кивнул: - Да... Так ты хочешь встретиться с Графом Цепешем - Да, Мастер Петервиц, я бы очень хотел увидеть вашего господаря, - отвечал я, снова поклонившись. Моя учтивость пришлась ему по нраву. Петервиц улыбнулся, и произнёс: - Но ты хотел бы увидеть не столько Графа, сколько его сына, молодого принца, верно - Да, мастер Петервиц, это так. Я наслышан о принце, и очень хотел бы увидеть его. Он потеребил бороду, и спросил: - Знаешь ли ты, чего ты просишь, странник Знаешь, чем может кончиться для тебя эта встреча Я снова поклонился, и ответствовал: - Да, я знаю, и я готов к этому. - Ну что ж, странник... Я могу устроить тебе аудиенцию у Графа Цепеша, но встречу с принцем я обещать не могу. Если ты придешься по душе господарю, возможно, он позволит тебе увидеть принца. Сегодня я иду в замок. Я замолвлю за тебя словечко господарю. Я снова поклонился, и поблагодарил Петервица. А он сказал: - Ни в коем случае не опускай взгляда, когда встретишься с господарем! Ибо он распознаёт любую ложь и злые намерения. Он вспыльчив, и может казнить тебя только за то, что ты отвёл глаза. Кланяйся ему время от времени, как кланялся мне. Запомни: почтение, правдивость и чистота помыслов, - вот что позволит тебе жить дальше. Я понял, что эта аудиенция закончена, поблагодарил Мастера Петервица, и, поклонясь, вышел из комнаты. Тут же меня застал корчмарь: ему было любопытно, удалось ли мне то, что я задумал. Я поблагодарил и его, и сказал, что пока всё идёт хорошо, и Мастер Петервиц замолвит за меня словечко. Корчмарь стал очень горд: он гордился тем, что именно он свёл меня с Петервицем. Я поблагодарил его, и попросил выделить мне комнатку и немного пищи. Корчмарь с радостью согласился. Он отпил ещё чаю, и продолжил: Наутро корчмарь разбудил меня рано, ещё до первых петухов. Он сказал мне, что я должен быть готов, и что Петервиц придет уж скоро, и расскажет, получилось ли у него то, о чём я просил. Я позавтракал, и, хоть завтрак был довольно скуден, был доволен; я ждал теперь только Петервица. Вот и он, наконец пришёл, - весь в чёрном. Смерил корчмаря таким взглядом, что бедняга спрятался за стол. Петервиц отмахнулся от него, и повернулся ко мне: - Ну что ж, странник, я говорил о тебе с господарем, и он милостиво согласился принять тебя. Сегодня в полдень ты должен быть у него в замке. И смотри, не опоздай, - он этого очень как не любит. Помнишь, о чём я говорил тебе Да, сказал я, я всё помню. Я поблагодарил Петервица, но тот только махнул рукой: - Если господарь решит, что тебе не жить, то твои благодарности мне не понадобятся. Сказав это, он пожелал мне удачи, и ушёл. Корчмарь (всё это время прятавшийся под столом) выполз, и стал отговаривать меня от такого, как он считал, опрометчивого шага. Но я был твёрд в своём стремлении. Уж очень сильно было желание увидеть принца... К счастью, мне недолго оставалось томиться ожиданием, и я, пообедав в корчме, отправился в замок... Аббат умолк. Было видно, что этот рассказ его утомил. Он произнёс: - М-да... Это слишком длинная история. Но я расскажу то, что знаю, вкратце. Итак, Аль-Хазреду удалось попасть на аудиенцию к Владиславу Цепешу. Но главное, и самое невероятное, - ему удалось увидеть принца. Я помню... Когда он закончил своё повествование, и стал отдыхать, а вся чайхана перешёптывалась об этом сказании, я подошёл к нему. Он не узнал меня, конечно. Его болезнь прогрессировала, к тому же он был человеком, хоть и Посвящённым. Я не стал напоминать ему события шестнадцатилетней давности, а просто спросил, давно ли происходили эти события. Он взглянул на меня как-то странно, и сказал, что тому уж минуло пять лет... Аббат вздохнул, словно вспомнив что-то. Затем продолжил: - Но Разум с ним, с Аль-Хазредом. Я очень заинтересовался именно принцем... Я хотел было отправиться в путешествие по стопам Аль-Хазреда, но тут... - Аббат снова вздохнул, - тут началась Первая Межмирная, и мне стало не до него. А после окончания Войны здесь было слишком много нерешённых вопросов... Разрешением которых мы с Noman'ом и занимались. Однако до меня дошли слухи, что в 1717 году принца Владислава видели в Лондоне, причём, как мне доложили, он был известен там, как Граф Дьявол. Мало того, он был не один - с ним был странный человек... Впрочем, я не буду утверждать, что он был человеком. Скорее всего, он был кем-то совсем иным. Но он был известен как Дмитрий Ангелов. О нём известно совсем мало. Но мой источник в Лондоне утверждал, что у него были длинные волосы необыкновенного синего цвета. Глаза же он всегда прятал под тёмными очками. Причина сего неизвестна. Далее, - Аббат внимательно посмотрел на обратившихся в слух Духов, - след Графа и его помощника теряется. И лишь в 1889 году они внезапно "всплывают" в России. Здесь они - неизменные участники различного рода оккультных кружков, но Граф там всегда на особом положении. Никому из людей, естественно, неизвестно, что его возраст, как и возраст Ангелова, исчисляется веками. Они оба - молодые люди, на вид лет 25-26, всегда безупречно одетые, особенно Владислав, потому что Ангелов предпочитает строгие тона и фасоны. Граф, напротив, всегда одевается чрезвычайно изящно и утончённо. Естественно, что он неизменно привлекает внимание. А благодаря своим интересам в сферах демонологии и оккультных наук он вскоре становится необычайно уважаемым в этих кругах "человеком", равно, впрочем, как и Дмитрий Ангелов, который, впрочем, не столь увлечён этими материями. Потом, - Аббат выразительно посмотрел на Духов, - опять Война, на сей раз Вторая Межмирная, и след Графа теряется. Но мои осведомители не дремлют, и в 1991 году я узнаю, что Граф Дьявол и Дмитрий Ангелов осели в Финляндии, где Владислав приобрёл себе замок. Также он приобрёл себе новых друзей. Но вот их ты, Алистер, знаешь. Это и Рихард, Граф Харрон, происхождение которого, кстати, тоже до конца неизвестно; известно лишь, что он живёт в Берлине, и то, что он практикующий хирург. Это также некая Владислава Тэпишь фон Дрейк, фигура которой тоже весьма и весьма загадочна. Но её фамилия недвусмысленно указывает на принадлежность к тому же древнейшему румынскому роду, к которому принадлежит и сам Граф. Это, также, и юноша, известный под именем Сониа Грант. По официальным данным - француз, парижанин, хотя эта информация не до конца достоверна. Интересно другое - мои информаторы наперебой уверяли меня, что этот юноша - Ангел... И я склонен им верить. Да, и кроме того... Как становится известно, у Дмитрия Ангелова есть родной брат. Но кроме его псевдонима - Чёрный Тюльпан, - мне ничего не известно. Есть и другие, но информации о них столь мало, что я не возьмусь утверждать что-либо. В любом случае, - Аббат промокнул губы белоснежным платком, - я не просто так рассказал вам всё это. Дело в том, что Владислав Диабло, как он себя сейчас называет, и Дмитрий Ангелов, которого ты, Алистер, знаешь как Ники, приезжают в Москву. Официальная причина их приезда для Мира Людей - концерт Владислава, который не так давно возобновил свою творческую деятельность. Ники, кстати, тоже принимает самое деятельное участие в этом концерте. Что же касается нас, Духов, то тут всё просто. - Аббат побарабанил пальцами по столу. - Владислав Диабло и Дмитрий Ангелов приезжают в Москву по моей просьбе, по моему приглашению. И всё бы ничего, но... - Великий Магистр выдержал паузу, и лишь затем продолжил, - мои информаторы доложили мне, что Владиславом и Дмитрием интересуюсь не только я. Как мне стало известно, у Владислава есть и, хм, недоброжелатели, скажем так. Но этого мало - такой, с позволения сказать, недоброжелатель есть среди нас, Духов. И я, - закончил он, - не имею ни малейшего представления, кто это может быть. Он умолк. Братья тоже молчали. Наконец Алистер произнёс: - Среди Духов... Но... Известна ли причина - Нет, - невозмутимо отозвался Великий Магистр. - Кому и почему помешал этот самый Владислав Диабло - задумчиво спросил Каин. - Не имею понятия. - Аббат пожал плечами. - Именно из-за этого я и позвал вас сегодня. Я поручаю вам отыскать этого самого Духа-"недоброжелателя", и нейтрализовать его ещё до приезда Владислава в Москву. - Так. - Алистер подпёр руками подбородок, - Когда они приезжают - 27 числа сего месяца по людскому календарю. То есть у вас на всё 20 дней. Я полагаю, что этого более чем достаточно, и вы управитесь. Что ж, - Аббат встал с кресла, - вы свободны. Да, кстати. К операции можете привлекать любых своих подопечных, помня, однако, о том, что им вы должны доверять как себе. И ещё. Старайтесь работать незаметно, не привлекая к этой миссии чересчур много внимания. Тем более сейчас, когда Альянс только-только начал свою работу, и доверие между бывшими противниками ещё не Радужно-идеальное. На этом всё. Можете идти. - Да, Великий Магистр. - Духи склонились в поклоне, и исчезли. А Аббат закрыл глаза, и кабинет пропал, словно его и не было. А затем пропал и он сам. ... Алистер и Каин сидели в кабинете Рипли. Каждый о чём-то напряжённо думал. Наконец Алистер произнёс: - Кай... Я думаю, будет логично каждому из нас проверить свои ведомства, и тех, кто находится под нашим контролем. - Да, пожалуй, ты прав. - Каин согласно кивнул. - Но вот вопрос... Как сформулировать вопрос Как проверить Ведь Аббат, фактически, говорил о неразглашении. - Я думал об этом, - Алистер кивнул, - и мне кажется, что Духов низших каст проще будет просканировать. То есть по Вторую Касту включительно. А Духов Первой Касты не так уж и много, как и Высших. Что же касается Кошек, то я в них уверен. Они необычайно понятливы, и знают, что такое тайна. - Хорошо. А кого ты хочешь посвятить в подробности - Думаю, Валентина и Вертиго. Второй займётся проверками в Преисподней, а первому я доверяю как себе, к тому же Валя очень нетривиально мыслит. Это может нам помочь. Каин внимательно посмотрел на брата: - А Сонни.. Алистер умолк. Он не знал, что сказать. Затем наконец он произнёс: - Скрывать от Него было бы бессмысленно. Мало того, он Высший... И он может нам очень и очень помочь. К тому же, его авторитет среди всех без исключения Существ будет нам весьма и весьма кстати в этом деле. Каин кивнул: - Согласен. Что ж, тогда - за работу. Исчезаю, - и, сказав это, он действительно исчез. А Алистер вздохнул, и подумал о том, что прежде всего... *Надо сказать об этом Сонни.* ... Глава вторая. Мнение Сонни. Гость. ...Алистер Рипли сидел в своём кабинете. Он был обессилен. Руки безвольными плетьми свисали вниз. Голова откинулась на спинку кресла. Он был бледен. Сканирование оказалось для него делом невероятно утомительным. Перед глазами до сих пор проносились бесчисленные фрагменты памяти, сознания, мыслей каждого Духа низших каст и Кошек, превращаясь в картины, словно созданные безумным художником... Но нигде, нигде не было и намёка на упоминание о Графе Дьяволе. Ничего. Пусто. Минуту назад Вертиго доложил, что сканирование по Преисподней также ничего не дало. Полминуты назад Каин сообщил, что никто из Адептов Тени не знает ничего, что было бы хоть немного связано, что хоть бы косвенно указывало на то, о чём говорил Аббат. - Но ты ведь не думал, что это будет ТАК просто, верно, Алли Валентин Звезда, сидевший напротив, рассеянно покачал головой. - Было бы наивно помышлять об этом. Я могу сказать тебе, что окажись я на твоём месте, я бы и не стал тратить время на сканирование. Хотя, как некая профилактическая мера... Возможно. Но, как видишь, поиск не дал результатов. Алистер с трудом открыл глаза и посмотрел на Мастера Иллюзий. - Сложно сказать... - он сморщился: у него сильно болела голова. Он было поднял руку, но Валентин мягко остановил его: - Никакие лекарства тебе сейчас не помогут. Позволь мне. Рипли просто кивнул. Говорить было тяжело. Звезда посмотрел на него, и внезапно Алистер почувствовал, что боль ушла, не оставив и следа, будто и не было её вовсе. Он осторожно коснулся висков, - хотя не нужно было доказательств... Он благодарно посмотрел на Валентина. - Спасибо тебе, Валя... Боль ушла... - он улыбнулся, - вот что значит Мастер Иллюзий! Улыбка скользнула по лицу молодого Духа. - Я рад, что тебе легче. Но я повторю свой вопрос... Что ты намерен делать теперь Рипли задумался. - Хмм... Знаешь, Валя... Я думаю, что мне нужно поговорить с Сонни. - Безусловно. - Звезда кивнул. - Хотя, - продолжал Алистер, - после последних событий... Я стал относиться к нему несколько... Иначе. Он посмотрел в небесно-голубые глаза Валентина. - Знаешь... Тогда, три месяца назад, тогда, когда Сонни продемонстрировал ужасающую мощь Деструкции, я испугался. И Маркус испугался тоже, оттого и остался. Но теперь... После того, что случилось недавно... После слов Аббата... Я...Не то чтобы боюсь Сонни, но... Но я не знаю, что мне ждать от него. Я не знаю, что может взбрести ему в голову. Ведь он теперь и не Дух даже... Он стал ЧЕМ-ТО, что находится где-то за гранью моего знания... Пустота... Миры... Иногда у меня такое впечатление, что Сонни стал Радугой в Абсолютном её воплощении... Он выжидающе посмотрел на Валентина. Тот вздохнул. - Ну... Алли, мне кажется ты немного преувеличиваешь его... Эмм, статус. И потом... Подумай о Великом Магистре Аббате. Он ведь тоже нечто большее, чем просто Дух Высшей Касты, ведь так А если он назвал Сонни своим преемником, значит, их природа сходна. Сонни просто открыл в себе те способности, которые потенциально доступны каждому из нас... Но мы не развиваем их, предпочитая думать о вещах, которые, как нам кажется, имеют большее значение, чем это. И здесь, я думаю, Аббат согласился бы со мной... - Да-да, думаю, что ты прав... - Алистер расстегнул верхнюю пуговицу рубашки; пальцы его заметно дрожали. - Эй, - Валентин немного удивлённо посмотрел на Рипли, - да что с тобой Хмм... Ладно, я думаю, - он вдруг достал откуда-то бутыль и бокал-тюльпан. Откупорив бутыль, он налил в стакан немного жидкости цвета тёмного янтаря, - я думаю, что это поможет. Не беспокойся, это лишь коньяк. Алистер взял бокал, и сделал глоток. Тут же он почувствовал во всём теле приятное тепло, и с благодарностью посмотрел на Мастера Иллюзий. - Спасибо... Мне действительно стало лучше. - Ну так что, идём к Сонни Рипли вздрогнул, отпил ещё немного коньяка, и решительно сказал: - Да, конечно. Пошли. В этот же самый момент двое Духов бесследно растворились в воздухе... ... ...Комната Сонни, вернее то, чем она стала... Была подобна кабинету Аббата - здесь был тот же белый свет, источника которого просто не было. Хотя... Впрочем, это пространство чем-то отличалось от того. Чем-то неуловимым, чем-то невидимым взгляду. Даже взглядам Духов Первой и Высшей Каст. Сам Хозяин кабинета неподвижно сидел в лотосе на небольшом возвышении, и был похож скорее на изваяние, чем на живое Существо. Алистер вспомнил Сонни, юного Духа, живого и любознательного. Того, кто с багровым от стыда и гнева лицом стоял, тяжело дыша, между ним и Аввакумом, того, кто выкрикивал ему в лицо обвинения в интриганстве и лицемерии. От ТОГО Сонни, казалось, не осталось ничего. - Ну почему же ничего, Алистер Я не так уж и сильно изменился. Рипли вздрогнул, и поднял глаза на Сонни. И тут же его взгляд встретился со взглядом Сонни. Если ЭТО, конечно, можно было назвать взглядом, - глаза Хранителя Радуги светились ровным белым светом, и в них не осталось ничего человеческого, хотя Алистер, равно как и Валентин, чувствовали удивительное тепло, которое согревало их, и лелеяло их души в своём мягком свете, как в божественной колыбели... - Знаю, зачем вы здесь, мои Друзья. Знаю, что ищете вы. Алистер, - Сонни вновь обратился к своему бывшему шефу, - поиски ваши напрасны, ибо нет в Пустоте предателя. Нет среди всех Существ, которые живут в этих Мирах, того, чьи умыслы дышат злобой, того, кто желает ИМ зла. Духи молчали. Видя это, Сонни продолжил: - Но найдётся Существо... Не Дух, не Кошка, не Ангел и не Демон... Ни к Радуге, ни к Тени не принадлежащее... Тот, о ком говорил вам Аббат... - Как... Как мы сможем опознать его - наконец решился спросить Алистер. - Он будет не похож на тебя. Он будет твоим другом. Он даже не вызовет подозрения у тебя. Но именно его будет необходимо наказать за то, что он замыслил. - Вы... Ты... Ведь знаешь, кто это - Нет. Но я чувствую его. Он уже здесь. Жди вестей от Кошки. - От Кошки Но Сонни уже закрыл глаза. И Духи поняли, что аудиенция окончена. Они чуть слышно поклонились, и тут же исчезли... ... - ...От Кошки Алистер и Валентин вновь были в кабинете Рипли. Звезда пожал плечами. - Знаешь... - задумчиво промолвил Алистер, - Он похож... Он словно - Оракул, прорицатель. Это, конечно, лишь ассоциация, притом довольно неуклюжая, но... - Даа... - протянул Звезда, - я даже не знаю, что и сказать по этому поводу. Но в одном лишь я уверен абсолютно, - будет так, как Он сказал... Рипли молча кивнул. И в этот самый момент ожил интерком. "Лорд Аластор, вызывает Аналитический Отдел, как слышите" Духи переглянулись. Затем Алистер ответил: "Да-да, слышу тебя хорошо. Что у тебя" "Милорд, я не стала бы беспокоить Вас по пустякам, но воля Ваша, здесь творится нечто невообразимое", - просигнализировала Кошка-оператор. "Что именно А впрочем, я сейчас буду. Ничего не предпринимайте." "Так точно, Милорд." Кошка отключилась. В кабинете повисло молчание. Затем Алистер едва слышно сказал: - "Жди вестей от Кошки". Как по-писаному. Валя, это ОНО. - Думаю, ты прав. - Звезда внимательно посмотрел на Рипли, - что ты предпримешь - Я сейчас туда. Ты со мной - Да, пожалуй... Только вот... Захвачу-ка я Дики. Предчувствие у меня... Что его знания могут нам пригодиться. - Дики - Алистер посмотрел на друга немного удивлённо, - а впрочем, не важно. Только скорее. С этими словами он исчез. Буквально секунду спустя исчез и Валентин. ... ...В Аналитическом Отделе было шумно. Кошки, перебрасываясь на ходу какими-то фразами, сновали туда-сюда. Алистер отловил одну из них: - Что, чорт возьми, происходит Кошка как-то странно посмотрела на него, и ответила: - Милорд, с компьютерами что-то неладное. Такое впечатление, что в Систему проник вирус. - Что - брови Рипли взметнулись вверх, - как такое вообще возможно - А отчего нет-то... - Кошка мялась, жалась, - ничего необычного, всё-таки это компьютеры... Да, если бы не одно странное обстоятельство. Дело в том, что программа-антивирус идентифицировала вирус, как обычный "троян", но на наших глаза он изменил свою структуру, и стал "червём". Антивирус просто не успевал реагировать, потому что вирус постоянно менял свою структуру, пока не ликвидировал антивирусник. А теперь, - она пожала плечиками, - вот, смотрите. И она указала на ближайший монитор. По десктопу металась из угла в угол маленькая ярко-зелёная молнийка. - Так-так, - пробормотал Дик Збровски, - а ну-ка выведите на главный экран. - Да, Магистр. - Кошка склонилась в поклоне, и тут же куда-то пропала. А после минутной возни изображение было выведено на основной монитор, занимавший целую стену. - Ты раньше сталкивался с подобным - спросил Алистер. - Нет, но у меня есть кое-какие соображения на этот счёт. Похоже, ОНО, чем или кем бы оно ни было, очень сильно жаждет обратить на себя наше внимание. С этими словами он подошёл к монитору, и громко спросил: - Кто и зачем Все Кошки и Духи застыли, ожидая реакции. И она не заставила себя долго ждать. Зелёная молнийка перестала метаться, и остановилась. Затем она рассыпалась мириадами непонятных символов, образовав контуры человеческого тела. Потом символы исчезли, и на изумлённых Существ с экрана глянула довольная мордашка зеленоглазого и зеленоволосого паренька несколько анимешной наружности. Он радостно улыбнулся, и заговорил: - Ну наконец-то вы обратили на меня внимание! А я уж думал, что мне придётся тут изрядно помучаться, чтобы вы взглянули на меня. - Кто и зачем - бесстрастно повторил Збровски. - Ой... - паренёк смутился, но тут же снова широко улыбнулся. - Меня зовут Аззи, я вирус. А на вопрос "зачем" я, как мне кажется, уже ответил. Я просто хотел обратить на себя ваше внимание. Збровски хмыкнул. - Ты знаешь, кто мы - Конечно! Я знал, в чью Систему внедряюсь. А можно мне выйти Збровски посмотрел на Алистера. Тот немного растеряно кивнул. Тогда Збровски снова повернулся к Аззи: - Выходи. А то ты и так уже изрядно дел наделал. И я намерен серьёзно с тобой потолковать. - Уиииии!! - мальчишка-вирус завертелся волчком, а затем, нимало не обеспокоясь, сошёл с экрана. Внешне он почти и не изменился, разве что "анимешности" в его облике поубавилось. - И вот я тут! - он снова широко улыбнулся, - а давайте знакомиться! Дик невольно улыбнулся, и посмотрел на Алистера и Валентина. Первый был озадачен, зато второй глядел спокойно, и, казалось, дружелюбно. - Что ж. Я - Рихард Збровски, Магистр Боевой Нейрологики, или просто... Но он не успел договорить, потому что Аззи радостно потряс его руку, и продолжил: - ...Дики! Очень приятно! Рад познакомиться! А вы кто - обратился он к Рипли и Звезде. Валентин улыбнулся. - Валентин Звезда, Мастер Иллюзий. Но прошу - не сокращай моё имя, ладно - Хорошо! - Аззи просиял, и пожал его руку, - очень рад! Ну а вы - и он выжидающе посмотрел на Алистера. - Алистер Рипли, Лорд Аластор, Магистр Радуги, - немного сухо произнёс он. - Ого! - Аззи уважительно посмотрел на Духа, - Лорд... Даже как-то неловко... А как мне вас называть - Хм... - Алистер почувствовал, что губы сами расплываются в улыбке, - э-э... Можно просто Алистер. - Очень рад с вами познакомиться, Алистер! - Аззи пожал Рипли руку, и тот почувствовал тепло детской ладошки в своей ладони. - Так, это всё, конечно, чудесно, - заметил Дик, - но компьютеры надо починить. - Ой, да-да, сейчас! - Аззи виновато улыбнулся, - я сейчас всё исправлю! Тут же он подошёл к ближайшему из компьютеров, и нырнул прямо в гладь монитора. - М-даа, - послышался из колонок его голос, - я заметил, что компы тут дохлые, но не заметил, насколько. Алистер покраснел. "Надо будет поменять всё оборудование в Аналитическом и Техническом Отделах, а то ругаю их, а тут..." Тем временем Аззи вынырнул из монитора, отряхивая ладошки, - ну вот и всё. Вы только новый антивирусник поставьте. Хотя, - он подмигнул Алистеру, - тут невредно вообще апгрейд всей Системы сделать. - Ну, кхм... А отчего бы нам не переместиться ко мне - Рипли нашёл выход из неловкой ситуации, - ты умеешь перемещаться - Обижаете, Лорд, - саркастически заметил Вирус, - я только тем и занимаюсь, что перемещаюсь. - Ну ладно, ладно! - Алистер поднял руки, - хорошо. Тогда следуй за нами. И трое Духов исчезли. Аззи, недолго думая, превратился в зелёную молнийку, и тоже пропал. ... ...В кабинете он огляделся по сторонам, разглядывая гравюры, книжные шкафы, и стол с креслами. - Садись. - Алистер указал на свободное кресло, и Аззи, улыбнувшись, уселся. - А скажи... - Валентин вдруг заговорил, впервые за всё время, - твоё имя - как оно расшифровывается - О-оо, - протянул Аззи, - вообще-то оно, по-идее, уменьшительная форма от имени Азазел. Но почему меня так назвали, я не знаю... - Древние иудеи полагали Азазела Демоном пустошей, даровавшим чуть ли не оружие мужчинам и косметику женщинам, к тому же. И если проводить некую аллегорию со всеми этими Сетями, то их можно назвать своего рода пустошью. Ну а что ты нам преподнесёшь... Это уже другой вопрос... - он замолчал. - Сеть едва ли можно назвать пустошью. Там очень много всего, - отозвался Аззи, - а что касается второго... Да нет, я просто... Я ничего такого не делаю, я безобидный. - Безобидный, вот как... - Алистер смотрел на паренька изучающе, - а что ты вообще такое И кто тебя создал - Я - Вирус. Но в отличие от обычных вирусов-программ, я - живой Вирус. Я могу изменяться, расти, учиться. Я больше похож на человека или на Духа, как вы, чем на программу. А вот создателя своего я не знаю... - Аззи пожал плечами, - хотя я начал существовать не так давно. - Не так давно Алистер ждал. "Сейчас..." - Да. Где-то полгода назад. "Полгода.." - А скажи... Почему тебя так заинтересовали именно мы, Духи - заинтересованно осведомился Рипли. Збровски и Звезда молчали. - Я сначала стал интересоваться людьми, - начал Аззи, - но вскоре обнаружил, что они боятся меня, во-первых; а во-вторых, они скучные. Сразу норовят задавить своими антивирусниками. К тому же, они категорически отказывались разговаривать со мной, притом бормоча что-то вроде "Нельзя так долго сидеть за компьютером". То есть на контакт идти не хотели. А вы, - и Аззи заулыбался, - сразу заговорили со мной, и я понял, что вы меня поймёте, и мне будет весело с вами! - Кхм... - вновь нарушил диалог Аззи и Алли Валентин, - это всё, конечно, очень лестно, и так далее, но... У тебя ведь есть какая-то цель, ведь так Ты не просто так здесь, верно - Ага, - Вирус кивнул, - есть цель. Мне просто жить негде. Духи умолкли. Они не знали, что можно противопоставить такому доводу. - Эм... Ну хорошо, Аззи, ты можешь пожить здесь, у нас. Хотя здесь много непонятного для тебя, возможно, но я выделю тебе комнату, и... - заговорил было Алистер, но Аззи радостно взвизгнул, и повис у Лорда Аластора на шее. Потом он счастливо улыбнулся, и чмокнул его в щёку. В этот самый момент Алистер напрочь забыл о том, что говорили Аббат и Сонни. Этот малыш-Вирус просто очаровал его. А Аззи горячо поблагодарил Дика и Валентина, но если первый просто пожал плечами и откланялся, то второй загадочно улыбнулся, и исчез, не сказав ни слова. Алистер немного удивлённо поглядел им вслед, а потом пожал плечами, и повернулся к Аззи: - Ну что, пошли, я покажу тебе твою комнату. Малыш просиял, и спустя секунду они покинули кабинет. ... *В это же самое время, в пространстве Сонни. - Как я и думал, Алистер не смог устоять перед этим вирусом. Очевидно, что он уже заражён. - Вот так... Хм. Хорошо... Следи за ним. Мы должны выполнить поручение Аббата... Любой ценой. - произнёс Сонни. - Мне всё ясно. Приступаю сейчас же. - Действуй. ... ... Глава третья. Первые неприятности. Валентин постучал в дверь. Алистер ответил не сразу. Но секунду спустя он откликнулся: - Да-да, заходи. Звезда вошёл. Рипли сидел в своём кресле, повернувшись спиной к Валентину. - Что у тебя - Извини, быть может, я помешал - Звезда прищурился. - Нет, отнюдь. - Тогда быть может, я поговорю с тобой, а не с твоей спиной Рипли развернулся. Его глаза были полуприкрыты. - Что такое - участливо поинтересовался Мастер Иллюзий, - голова болит - Эм, нет, с чего ты взял - Посмотри на меня. Алистер открыл глаза, и Валентин понял, что не ошибся. Глаза Рипли из болотно-карих стали ярко-зелёными. - Ну - он недовольно нахмурился, - и что теперь - Да, в сущности, ничего особенного, - Валентин уютно устроился в кресле, - я лишь хотел спросить у тебя, что мы будем предпринимать дальше - Предпринимать - Алистер казался удивлённым. - Да. Нам поручили выяснить, кому помешал Владислав Диабло, помнишь - Ах да! - Алистер хлопнул себя по лбу, - я как-то совсем забыл об этом, - он задумался, а затем спросил, - сколько у нас времени - В принципе, время ещё есть. Но я не думаю, что его нужно тратить впустую. - Конечно, Валя, ты прав, как всегда. Впрочем, - Рипли вздохнул, - у меня нет решительно никаких зацепок, никаких мыслей по этому поводу... - Как так А слова Сонни А его предупреждение - Валентин пристально смотрел на Алистера, - не кажется ли тебе, что наш Гость может быть замешан в этом деле - Гость.. - Алистер посмотрел на Звезду немного недоумённо, словно что-то вспоминая. Потом лицо его приобрело удивлённое выражение, - ты говоришь об Аззи Нет, друг мой, мальчик тут совсем не причём. Ну ты подумай, как и чем Граф мог помешать ему Да нет, это абсурд. Аззи просто негде жить, он просто искал крова... Ну сам посуди... К тому же он всего лишь мальчик, совершенно безобидный. - Всего лишь мальчик - Валентин покачал головой, - нет, Алли, ты ошибаешься. Он не "всего лишь мальчик", он Вирус. Притом лично мне совершенно неясно, зачем он появился здесь. Причём именно теперь, за две недели до приезда Владислава и Дмитрия. Ты не находишь это подозрительным - Ерунда, - отмахнулся Алистер, - просто досадное совпадение. Уж не думаешь ли ты, что он действительно способен причинить кому-то вред, тем более Владиславу Диабло - Совпадение, значит - Валентин подпёр рукой подбородок, - совпадение... Случайность... Но Алли, ты же прекрасно знаешь, что случайностей нет. Есть наши просчёты. К тому же я не думаю, что этот, с позволения сказать, "мальчик" безопасен. Ему удалось проникнуть в Систему абсолютно беспрепятственно, хотя ты знаешь, что теоретически это невозможно. Его способности вызывают у меня серьёзные опасения... - Опасения - Алистер непонимающе посмотрел на друга, - Валя... Твои опасения беспочвенны и попросту абсурдны. Признайся, тебе он просто не понравился, по неясной мне причине, но это, очевидно, так. Потому что это попахивает паранойей. Валя, - он укоризненно покачал головой, - ты же умный Дух! Но то, что ты говоришь - прости, - ерунда. Валентин пожал плечами, и вдруг сказал: - Да, ты прав, пожалуй, - неожиданно согласился он, - я думаю, что просто переработал. Вот и мерещится всякое... Ладно, Алли, забудь об этом. Нам нужно сосредоточиться на поисках настоящего подозреваемого. Я, пожалуй, займусь анализом ситуации. Он встал, и, улыбнувшись, исчез. - Он мне не доверяет... - раздался звонкий голосок за спиной Рипли. Алистер обернулся. Аззи, возникший из ниоткуда, сидел в креслице в уголке. Он был грустен. - Да нет, что ты! Валентин просто... Просто устал. Нам поручили непростое дело, и мы уже отчаялись хоть как-то его продвинуть. Не обижайся на него, он вовсе не хочет тебе зла. - уверил малыша Рипли. - Даа... - протянул Аззи, - а у него взгляд был такой... Он думает, что это я всему виной... - по щеке его скатилась слезинка. - Ну-ну, что ты, - Алистеру захотелось успокоить мальчика, - он вовсе так не думает, я уверен. Возможно, он просто хочет перестраховаться. Но он не причинит тебе зла, - я не допущу этого. Так и знай, - Алистер грозно нахмурился, - я всё-таки пока ещё Дух Высшей Касты и Хозяин Пустоты, а значит, ты под надёжной защитой. - Спасииибо! - Аззи просиял, - я знал, что ты меня не бросишь! В этот момент в дверь снова постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошёл Каин. Увидев Аззи, он улыбнулся. - Ха-ха, кто у нас тут! Алли, я смотрю, этот малыш стал тебе очень дорог. - А разве это плохо - осведомился Рипли. - А я разве сказал, что это плохо - вопросом на вопрос ответил Каин, - я вообще по другому делу пришёл. - Что стряслось - Алистер почувствовал, что ничего хорошего ему от брата не услышать. - Да вобщем ничего экстраординарного. Просто Аббат сейчас вот, только что, сложил с себя все полномочия, и передал их, а также титул Великого Магистра, Сонни. После чего Ушёл в Пустоту. Я так думаю, что на этот раз - навсегда. - Вот так вот... - Алистер покачал головой, - значит, теперь вся власть и всё влияние в его руках... Ну что ж... Рано или поздно, но должно было случится. Как говорится, род приходит, род уходит... - Вроде того. Так вот, - продолжил Каин, - он сейчас сказал, что хочет видеть тебя, и нашего юного Гостя. - Когда - Сейчас, естественно. У меня, в принципе, всё. Сказав это, Каин исчез. Алистер задумался. Что-то подсказывало ему, что разговор будет неприятным. Аззи смотрел на него со страхом. - Алли, что-то мне страшно... - Хм... Да нет, не стоит бояться, - уверенно проговорил Рипли, - Сонни просто хочет познакомиться с тобой. Пошли, он ждёт нас. Обещаю, с тобой ничего не случится. - Я тебе верю, - прошептал Аззи, вцепившись в Рипли. - Ну и славно. И они исчезли. ... ...Сонни сидел в точно такой же позе на своём возвышении. Глаза его были закрыты. Когда Дух и Вирус появились в его пространстве, Он никак не отреагировал на их появление. Но некоторое время спустя он проговорил: - Я рад, что вы пришли. И открыл глаза. Аззи спрятался за спину Рипли, словно пытаясь укрыться от яркого свечения, которым сияли глаза Сонни. - Зачем ты прячешься от меня Разве ты сделал что-то плохое Голос Сонни был ровен и практически безэмоционален, но Рипли почувствовал, как по спине пробежали мурашки. - Алли, отойди в сторону, - произнёс Сонни, - тобой я займусь позже. Он подчинился. Он чувствовал, что Сонни лучше не перечить. - Так каков будет твой ответ - Я ничего не сделал... - прошептал Аззи, - я просто... Мне просто страшно... - Не лги мне. Страшно... Едва ли ты вообще знаешь, что такое страх. Кто тебя послал Кто отдал тебе приказ Отвечай. - Э-э, Сонни, он всего лишь мальчик, просто иной природы, нежели мы... И я уверен, - начал было Алистер, но Сонни просто посмотрел на него, и он замолчал. - Пожалуйста, Алистер, не мешай мне. Я знаю, какой он природы. Я многое знаю. А ещё я знаю то, что должен позаботиться о вас двоих, - с этими словами Сонни кивнул, и откуда-то вдруг появились две фигуры в белых одеяниях. Лиц их не было видно, он Алистер понял, что они пришли по его душу. - Рипли на карантин. Выполняйте. - сказал Сонни, и тут же эти невероятные Существа подхватили перепуганного Алистера под руки, и все трое исчезли. Сонни и Аззи остались вдвоём. - Ну так что, скажешь ты мне, кто тебя послал Ты очень ловко работаешь - заразить Алистера Рипли, - это надо было постараться. Но на этом твои "геройства" заканчиваются. И не пытайся даже думать о побеге. Отсюда тебе не сбежать. - спокойно проговорил Сонни. Аззи посмотрел на Великого Магистра. Вид у мальчика был несчастный. - Я и не думал никуда сбегать... И я никого не заражал, просто Алли оказался единственным, кто отнёсся ко мне с доверием и по-доброму. И, - Аззи всхлипнул, - меня никто не посылал. Я просто искал Существ, которые стали бы мне вместо семьи... У меня ведь никого нет... Я всего лишь Вирус, я никому не желаю зла! - Я же сказал: не лги мне. Ты хоть и не Дух, но я знаю, о чём ты думаешь. Надо отдать тебе должное - ты мастерски играешь свою роль бедного киберсиротки. Но я не Алистер. Я знаю кто ты, и на что ты способен. Так что у тебя только один выход: ты сообщаешь мне, кто тебя послал, - тогда твоё дело будет рассмотрено Советом, и если ты будешь признан безопасным, тебя оставят в живых. Впрочем, - Сонни смотрел на Аззи выжидающе, - у тебя есть выбор. Ты можешь сглупить, постараться сбежать... Но в этом случае пощады не жди. Я уничтожу тебя, и поверь - это не составит для меня ровно никакого труда. Я не угрожаю тебе, я предупреждаю тебя. Аззи посмотрел на Великого Магистра с неожиданной злобой. Он выпрямился, и казалось, стал выше ростом и шире в плечах. - Думаешь, ты всесилен Ошибаешься. И будь уверен, я тоже не лыком шит. Уйти отсюда мне не составляет никакого труда, поверь. Мне просто было интересно, в чём ещё ты обвинишь меня. - Ты сам подписал себе смертный приговор. - спокойно сказал Сонни. Он поднял руки ладонями вверх, и тут же пространство заполнилось такими же Существами, как и те, что утащили Алистера. Они двинулись в сторону Аззи, вытягивая руки, которые казались невероятно длинными. - Попробуй! - хохотнул Аззи, и превратился в зелёную молнийку, которая заметалась по пространству. Белые Существа пытались поймать её, но она вдруг превратилась в зелёный шарик, который тут же с громким хлопком взорвался. Сонни невозмутимо наблюдал побег Аззи. После его исчезновения он сказал: - Преследовать. Найти. Обезвредить, но не уничтожать. Выполняйте. Белые Существа поняли приказ, и стали исчезать. Остались лишь Сонни и одно Существо. Вздохнув, Сонни промолвил: - Ну что ж. Теперь последние сомнения отпали. Этот Вирус лишь подтвердил своим поведением мои слова. Теперь отправляйся к Алистеру. Поработай с ним. Ведь именно он должен встречать наших Гостей. Необходимо к их приезду привести его в надлежащий вид и состояние. - Всё понял, приступаю. С этими словами Белое Существо исчезло. А Сонни закрыл глаза, и вновь впал в свой привычный уже транс. ... ... Глава четвёртая. Поиски и происки. Вертиго выругался. *Это чорт знает что вообще!.. Нет, это даже чорт не знает... Проклятье.* - Заходи! Дик Збровски зашёл в кабинет Сатаны. - Вертиго, ради всего Радужного, что тут творится - Обыски... - Хозяин Преисподней был мрачен. - Я и пикнуть не успел. Пришли эти... Даже не знаю, как их и назвать-то. Белые такие. И не Духи, и не люди... Невесть знает кто. И знаешь, что мне сказали - Вертиго выразительно посмотрел на Дика. - Должно быть, тоже, что и мне... - пробормотал Магистр Боевой Нейрологики. - Угу. Теперь все под подозрением, все, Дики, ты это понимаешь И ты, и я... И остальные, даже Кошки-операторы! Чушь собачья! Эти ничего не сказали, просто со мной связался Сонни, и предупредил об этом. А эти просто, молча обшмонали весь Ад, все круги! С ума сойти... - Слушай, а что это вообще за твари Откуда они взялись - А я откуда знаю - Вертиго хмурился, - я без понятия. Но только я тебе скажу, что за всю свою жизнь ничего подобного не видел. Говорят, - он снизил голос до шёпота, - что их создал Сонни, причём они чуть ли сгустки Чистой Энергии, наделённые разумом. Этакие энергетические големы. Можно подумать, что у Него мало Духов... - Да, но ведь сейчас Он не может доверять никому из нас, - возразил Дик, - я одного не пойму... Неужели этот Граф Дьявол не может сам позаботиться о своей безопасности Я никогда не поверю, что он беззащитен. К тому же, с ним Ангелов. А уж он точно не мальчик для битья. Он сам кому хочешь даст прикурить. Я не понимаю, чего Сонни так волнуется. Всего лишь какой-то мальчишка-Вирус, ну и что Странно всё это... - он задумался. - Оно, конечно, верно, но... Ты вспомни хотя бы то, что этому мальчишке удалось заразить Алли! А ведь Алли тоже далеко не слабак, и не тупица, чтобы дать себя вот так просто провести! А что касается Ангелова... Да уж... Да и сам Влад тоже, в принципе, за себя постоять ещё как может. Ведь они не люди, Дики, - Вертиго выразительно посмотрел на Збровски. - А кто - А ты что, не знаешь - Вертиго изумлённо посмотрел на друга, - они Демоны, причём не последних рангов, - наоборот, одни из самых могучих. Хотя раньше, насколько мне известно, были людьми. Граф-то точно был человеком. Насчёт Ангелова я не уверен... Слишком много неясного и непонятного я про него слышал. Когда-то вообще слухи ходили, что он - дэв, или джинн, нечто подобное. Там была какая-то история, уже и не помню... Но как бы то ни было, тут уж всё равно - дэв, не дэв... Всё равно Демон. А вот Владислав Демоном стал сам, по собственному желанию, так сказать. Он всем этим увлекался, демонология, оккультизм... Говорят, что они нашли Книгу Колыбели Кошмаров... - Чего-чего - Дик совсем ничего не понимал, - а что это за книга - Да не важно, - Вертиго отмахнулся, - Книга и Книга... Ну а там и Некрономикон, он ведь лично с Аль-Хазредом знаком был, Влад-то. Тот ему, видать, и рассказал... Ну да это ладно, к делу не относится. Слушай, Дики, - внезапно Вертиго перебил сам себя, - а что у тебя с глазами - А что - спокойно поинтересовался Збровски. - Да... Цвет у них какой-то... Не твой... Зелень какая-то... Погоди... Дики... Ты что Что ты делаешь Чорт, да ты же..! - Точно. - сказал Дик. В ту же секунду он сшиб Дьявола с ног, и приложил руку к его лицу. От ладони его скользнули две крохотные зелёные молнийки, и пропали в глазах Вертиго. Збровски встал. Вертиго очнулся, и тоже поднялся, отряхиваясь. - Ну вот теперь всё хорошо, - удовлетворённо проговорил Дик. - Да, я полностью согласен с тобой, - так же спокойно ответил Вертиго. Глаза его светились изумрудно-зелёным светом. ... ...Стены были белыми и абсолютно ровными. Алистер искал выход. Но, кажется там, где он оказался, его просто не было. *Выход должен быть. Думай, Рипли, думай. Ты и не из таких передряг выбирался, что тебе заблокированное пространство* Но в этот самый момент он почувствовал, что всё его тело налилось свинцовой тяжестью. Ноги подкосились, и он бессильно упал на пол. *Какого..* Тут же он увидел Белое Существо, склонившееся над ним. - Что... Тебе нужно.. - прохрипел Рипли. - М-даа... Это будет сложнее, чем я предполагал. - голос Белого Существа был мелодичен, и до ужаса знаком. - Кто... Кто ты такой, чорт возьми Белое Существо откинуло капюшон, и Алистер умолк. На него смотрел своими лучистыми, светло-голубыми глазами Валентин Звезда. - Валя.. Какого... Что за маскарад - Скорее маскировка, Алли. Дело в том, что события приняли весьма неприятный оборот. Твоему маленькому другу удалось улизнуть, и теперь он где-то здесь... Сонни заблокировал все выходы из Пустоты. Ему некуда деться. Но, - Валентин внимательно посмотрел на Рипли, - это вовсе не означает, что теперь он беспомощен. Отнюдь... Как и любой вирус, Аззи обладает способностью заражать. Инфицированные Существа попадают под его контроль, и делают то, что он им прикажет. Притом отличить заражённых от незаражённых довольно непросто. Но тех, кого он заразил, выдаёт цвет глаз. Они приобретают изумрудный оттенок. Кроме того, - Звезда вздохнул, - инфекция распространяется очень быстро, через её носителей. И как бы нам не пришлось изолировать всю Пустоту... Рипли молчал. Потом он поднял взгляд на Валентина. - Валя... Один вопрос... Почему Сонни отдаёт приказы Что с Аббатом Мастер Иллюзий пристально посмотрел в глаза Рипли. - Он Ушёл. Передал все полномочия Сонни, как преемнику, и Ушёл. Алистер хотел было что-то сказать, но губы не слушались. - Вот... Так... - наконец выдавил он. - Да, так. А Сонни, в свою очередь, уже весьма активно занялся делами Межмирья. Но это всё лирика, Алли. Мне приказано привести тебя в порядок. А для этого, - Валентин нехорошо улыбнулся, - необходимо произвести дезинфекцию. Рипли осклабился. - И ты думаешь, что это так просто - прошипел он. - Отнюдь, - спокойно ответил Валентин, - но в настоящий момент это не представляет особой сложности для меня. С этими словами он накинул капюшон, и Рипли почувствовал, что от того Валентина Звезды, которого он знал, осталось совсем немного. - Я наделён особыми полномочиями. - проговорило Белое Существо. Алистер взревел, и попробовал рывком встать на ноги, - но куда там. Сила словно ушла из него. - Не пытайся сопротивляться - это бессмысленно и бесполезно. И тут Белое Существо раскинуло руки, а после свело их над головой, как ныряльщик, готовый к прыжку. А потом он прыгнул прямо в Рипли. Истошный крик, полный страдания и боли, пронзил собою Пустоту... *Ну-ну, Алли. Потерпи. Надо, надо. Я должен тебя вылечить, чего бы мне это не стоило. И тебе, кстати.* Тело Рипли изгибалось в жутком напряжении, билось в конвульсиях, агонизировало. Руки и ноги выворачивало под неестественными углами, ломало. Мозг превратился в один оголённый, воспалённый нерв. То, что когда-то было Алистером Рипли, теперь было просто сгустком боли без сознания и разума. Это Существо кричало, и крик его был ужасен... И тут грудная клетка его разверзлась надвое, и нечто белое выскользнуло наружу. Секунду спустя оно приобрело человеческие черты, став Белым Существом. Оно, казалось, посмотрело на раскуроченное тело Рипли, который был уже без сознания, потому что болевой шок был слишком силён даже для Духа Высшей Касты, и протянуло свою сияющую белизной длань, больше похожую на щупальце, к Рипли. Щупальце коснулось разрыва на груди, и он стал зарастать на глазах, и пару секунд спустя ничего не напоминало о том, что тут была ужасная рваная рана. *Открой глаза.* Алистер подчинился; вернее, его тело, абсолютно бессознательно раскрыло глаза. Они были обычными. Болотно-карими. Белое Существо удовлетворённо кивнуло, а затем разжало одну из рук. В ней была небольшая, размером с биллиардный шар сфера ярко-зелёного цвета. Белое Существо сжало её в "руке" - сфера хрустнула, и рассыпалась зелёным порошком, который Белое Существо заботливо собрало в небольшой пакетик. После этого оно "взглянуло" на безжизненное тело Рипли. *Теперь спи. У тебя ещё есть время.* А потом оно пропало. Рипли остался лежать на полу без движения. ... - Каковы наши потери на данный момент - Сонни оставался также безжизненно спокоен, как статуя Будды. - Вертиго, Дик Збровски, полтора десятка Кошек. Но есть одна странность... - Какая - Вирус по невыясненной причине не поражает Духов Тени. Среди них, равно как и среди Падших, потерь нет. А вот Духи и Существа Радуги... Воля Ваша, Великий Магистр, но здесь что-то не так. Тут Сонни улыбнулся. - Ты думаешь по старой привычке. Вирус настроен точно также. Тот, кто создал его, никак не мог предусмотреть, что Радуга и Тень снова станут одним целым. Он, очевидно, знал, что именно мы попытаемся помешать ему, но не Адепты Тени. Поэтому Вирус на них не действует. Так что твои мысли относительно причастности их к этому делу беспочвенны. - ...Простите, Великий Магистр. Вы правы. Я не подумал об этом... - Это может сыграть нам на руку. Адепты Радуги несут потери, но Адепты Тени не заражены. Так что я просто перераспределю роли. Кстати, как там Алистер - Я провёл дезинфекцию. Вот всё, что осталось от вируса в нём, - Белое Существо положило пакетик с изумрудным порошком на небольшое возвышение. Оно тотчас же поднялось на стеблевидном отростке прямо к Сонни. Он даже не брал пакетик в руки, - тот вдруг взмыл в воздух, и повис на уровне глаз Сонни. - Хорошо. - Его голос был ровен, - как Алистер - Приходит в себя. Ему пришлось очень несладко - Вирус успел поразить значительную часть его сознания. Но теперь он пойдёт на поправку, и я уверен, что к приезду Гостей он будет в состоянии их встретить. - Хорошо. Однако сообщи Каину, что в аэропорт он отправится вместе с братом. Или же, если тот не успеет окончательно поправиться, то вместо Алистера. - Слушаюсь. - Белое Существо склонилось в поклоне. - Да, кстати... Великий Магистр, Ангел Габриэль хотела поговорить с Вами. Что мне ответить - Да, конечно. - Сонни кивнул, - я с удовольствием с ней поговорю. Пусть приходит в любое время, хотя, как ты понимаешь, лучше сейчас, чем потом. - Слушаюсь, Великий Магистр. Позволите идти - Иди. Белое Существо снова поклонилось, тут же исчезло. А секунду спустя в пространстве появилась Габриэль. Она огляделась по сторонам. Она ожидала увидеть нечто подобное, но, как обычно, реальность оказалась гораздо невероятнее, чем домыслы. - Я рад видеть тебя, Габриэль. Ангел посмотрела на того, кто когда-то был Сонни. - Я...Я даже не знаю, как теперь обращаться к тебе. - Так же, как и раньше, - Сонни. - Он улыбнулся. - Все эти титулы... Они для официоза. А с тобой мы просто поговорим. О чём ты, кстати, хотела поговорить со мной Он повернул ладонь тыльной стороной вверх, и откуда-то из пола вдруг выросло некое подобие кресла-цветка. Ангел села в него, почувствовав холод металла. - Да я, в сущности... Просто хотела задать тебе один вопрос... - она была задумчива. - Какой именно - Ты... - она подбирала слова, - ты теперь занял место Аббата... Кроме того, твоя Сила вышла за пределы понимания любого из нас... Так вот... Скажи мне, что ты собираешься делать теперь Она осторожно посмотрела в эти невероятные глаза. Сонни помолчал, а затем ответил: - Не беспокойся. Да, я много умею... И наделён многими полномочиями... Фактически, никто не имеет таких прав, как я. Но я никогда не использую свою Силу и могущество во вред живым Существам. Я поклялся Аббату, что буду хранить Пустоту, и Радугу в душах всех Миров. И я сдержу свою клятву, можешь быть уверена. Хм... Возможно, у тебя есть некие... Пожелания. Говори - я выполню их. Габриэль покраснела. - Н-нет... Сонни... У меня нет никаких... Пожеланий. Я знаю, что сейчас мы на особом положении, фактически война... Я помогу, чем только смогу помочь... - Твоя помощь не требуется. Кроме того, если ты заразишься, то даже моим Помощникам будет нелегко справиться с Ангелом-Истребителем, - он улыбнулся, - поэтому теперь возвращайся в Мир Людей. Я обеспечу тебе безопасный выход... Лично. А что касается... Ты... Помни о том, что я предложил тебе. И если вдруг надумаешь что-нибудь, - сообщи. А я позабочусь об этом... - Спасибо. Ну что ж... Сонни... - она ещё раз посмотрела на это Существо, одновременно доброе и пугающее, - я... Была рада повидать тебя. До..Прощай. - До свиданья, Габриэль. И Ангел исчезла. Сонни вздохнул. Казалось, он был несколько грустен... ... *Осталось немного, Дух. Ты всё равно бессилен. Я всё заранее предусмотрел.* *Мне даже жаль тебя, Вирус. Ты прав - осталось действительно немного. Но ты, считай, уже мёртв.* *Не говори "гоп". Последнее слово ещё не сказано. Последний удар ещё не нанесён. И не стоит недооценивать меня.* *..Как и переоценивать. Я весьма чётко представляю, с чём я имею дело. Впрочем, ты снова прав - последний удар ещё не нанесён... Хотя фатальность здесь заключается именно в слове "последний"...* *Я буду ждать.* *Я не заставлю тебя ждать долго..* ... ... Глава пятая. Дезинфекция, изоляция и Реконструкция. - Доложи обстановку. Сонни был спокоен, также спокоен, как и в прошлый раз, как и в позапрошлый раз... Валентин подумал, что Его ничто не может взволновать или обеспокоить. По-крайней мере, Он никогда не выдаст этих чувств. *Да чувствует ли Он вообще что-нибудь..* - Можешь быть уверен - чувствую. Но сейчас речь не об этом. Валентин смутился: - Конечно... Прошу прощения... - Нестрашно. Итак... Мастер Иллюзий вздохнул. - Ну что... Мы потеряли почти всех. Вертиго, и вся Преисподняя, Збровски, Кошки... Из них только Ват-У не заражена. Если честно, Великий Магистр, я не знаю, что делать... Сонни улыбнулся. - Не волнуйся. Всё идёт точно в соответствии с планом. - - Да. Я предусмотрел такой, хм, поворот событий. Теперь ты должен выполнить одно очень важное поручение... Фактически, оно является ключевым в этом деле. - Что я должен делать - Ты должен собрать всех неинфицированных Воинов Радуги, и прочих Существ, и вывести их в Мир Людей. Валентин был в шоке. - К-как - в Мир Людей - Так. - Сонни был само спокойствие. Мы должны обеспечить их безопасность. Возьми моих Помощников, столько, сколько потребуется. Собери всех неинфицированных на Третьем Тренировочном Полигоне. Оттуда вы отправитесь прямиком в Мир Людей, а я обеспечу вам свободный и безопасный выход. Но запомни, - в голосе Сонни появились стальные нотки, - ты должен просканировать их всех. Если ты упустишь Вирус, и он попадёт в Мир Людей, то ситуация значительно усложнится. Тебе всё ясно - Да, Великий Магистр. - Звезда склонился в почтительном поклоне. - Позвольте вопрос - Я буду работать не с Вирусом, а с Пустотой, напрямую, - ответил Сонни на незаданный вопрос. - То есть... Как - Это уже моя проблема. Тебе ясна твоя задача - Естественно. - Тогда приступай немедленно. У нас нет времени на промедление. Звезда снова поклонился, и исчез... ... ...Собрать жалкие остатки неинфицированных Существ было делом двух-трёх минут. Адептов Радуги осталось крайне мало, и Валентин эвакуировал в основном Адептов Тени, Падших, и некоторое количество Кошек. Вся операция заняла не более десяти минут. Сканирование показало, что Аззи ещё не успел добраться до них. *Отлично.* Они вышли в Мир Людей, и попали прямиком в квартиру доньи Лукреции. *Н-да, Сонни... Лучшего места ты выдумать не мог...* *Это - самое безопасное место. Бабушка вас не заметит, - я немного поработал с её сознанием. Она будет спать до конца операции.* *М-да...* Существа с удивлением осматривали помещение. Но видимых затруднений никто из них не испытывал, и вскоре все они уютно расположились по диванам, кроватям и креслам. - Я чувствую себя немного неловко... - Каин был, казалось, раздосадован таким поворотом событий. - Ничего, - успокоил его Валентин, - если так распорядился Сонни, значит, так будет лучше. - А что Он затеял Валентин вздрогнул. - Лучше и не спрашивай... ... Сонни остался один. Белые Существа были не в счёт; к тому же, они уже ничего не могли сделать. *Хочешь, чтобы всё получилось как нужно - делай всё сам.* Он махнул рукой, и все Белые Существа стали исчезать, растворяясь, превращаясь в Изначальную Энергию. Теперь ничто не могло помешать тому, что Он задумал. Внезапно Его словно озарила некая мысль. Он поморщился, и пропал. ... Алистер Рипли очнулся. Вокруг были те же декорации, что он успел запомнить. Но память отказывалась выдавать ему подробности: он не знал, как он попал сюда. Всё тело нестерпимо болело, почти так же, как в тот раз, когда Сонни чуть было не убил его там, на ВВЦ. Он с трудом встал. Тело всё ещё плохо слушалось. *Как мне выбраться отсюда..* И в этот же самый момент открылся небольшой Пустотный Портал, и оттуда вышел Великий Магистр собственной персоной. Алистера перекосило. - Что... Что тебе нужно... От меня - Эвакуация. Скоро здесь будет "жарко". Валентин по моему указанию позаботился о неинфицированных, но я забыл о тебе. Поэтому твоей эвакуацией я займусь лично. Рипли выругался. - На кой ляд мне это надо Я чуть не сдох... Что ты теперь хочешь сделать со мной Сонни улыбнулся. - О, ничего особенного. Просто я сейчас отправлю тебя туда, где ты будешь в безопасности. Алистер хрипло рассмеялся: - С чего это ты так заботишься о моей шкуре Ты же ненавидишь меня, ты презираешь. Ну так не упусти случай навсегда избавиться от меня! Сонни печально посмотрел на своего бывшего шефа. - М-да... Мне искренне жаль тебя, Алистер. Когда всё закончится, я прослежу за тем, чтобы ты прошёл курс реабилитации. Я бы вправил тебе мозги прямо здесь и сейчас, но у меня нет на это времени. Поэтому, - он подошёл к Рипли, и играючи поднял его с пола, - проваливай. Рипли почувствовал, как Портал затягивает его. Он только успел крикнуть Сонни: - Будь ты проклят!! ... Портал закрылся. Сонни сел на пол, свесив голову. *За что ты меня так ненавидишь, Алистер* Он покачал головой. Однако... Пора было приниматься за работу. Сонни встал, и исчез. ... Шестой Тренировочный Полигон. Здесь Пустота не заэкранирована. Именно отсюда ушли когда-то к Радужному Потоку Алистер Рипли и Герман Сергеевич Кастальский. Сонни огляделся. Пора. Он встал, раскинув руки. Сейчас же тело его загорелось нестерпимо ярким белым светом. - РАДУГА!!! ... - Посмотри туда... - прошептал Каин Валентину, указывая на окно. Звезда взглянул. Небо на западе окрасилось в красный. Этот страшный свет распространялся по всему небосводу. - Нет... Только не снова... Только не опять... Разум Пресветлый... Сонни... Надеюсь, ты знаешь, что делаешь... ... ...Пустота потонула во вспышке ослепительно белого света, и теперь Сонни не видел привычных её очертаний. Он видел множество форм, перетекающих друг в друга, становящихся чем-то другим... Он увидел тонкую полоску, словно делившую Пустоту на две части. Не медля ни секунды, он ухватился за неё, разделив на две линии. Ткань пространств затрещала по швам. На лбу Его бугрились жилы, пот стекал ручьями. Он напрягся, и развёл линии в стороны. Взрыв чудовищной силы, последовавший за этим, едва не сбил Его с ног. Но Он удержался. Он видел, как пропадают структуры Преисподней, Он видел, как стираются Миры. Он знал, что лишь один Мир останется неизменённым - Мир Людей. Он видел также и структуры заражённых Духов и Существ, контуры, светившиеся зелёным. Они распадались, переставали существовать. Один за другим. Один за другим... *ГДЕ ТЫ* И тут Он увидел Вирус. Тот, кто когда-то был Аззи, потерял ныне все антропоморфные черты, и выглядел сгустком зелёного пламени. Он метался по белому пространству распадающихся Миров, но не мог найти выхода, потому что выхода больше не было. *Ты проиграл.* Сонни нарисовал вокруг Вируса эллипсоид, и зелёный сгусток яростно заметался по нему, ещё не до конца понимая, что пойман и заперт. *Вирус подлежит уничтожению.* Сонни свёл руки вместе, и эллипсоид стал сжиматься, до тех пор, пока Вирус не оказался полностью неподвижен. После этого эллипсоид вспыхнул ярко-белым светом, и взорвался. Зелёный сгусток перестал существовать. *Вирус уничтожен.* Сонни глубоко вздохнул. Проделанная Им работа была весьма незначительна. Необходимо было воссоздать всю Систему целиком. Он тяжело вздохнул, и стал рисовать. ... ...Ярко-зелёная вспышка озарила рдеющий небосвод, и Духи поняли, что Аззи больше нет... - Жутковатое зрелище... - пробормотал Каин. Валентин молча кивнул. ... ...Циклические фигуры возникали одна внутри другой в бесцветном пространстве, которое Сонни отделил от остального. Появлялись подобные небольшим лакунам малые пространства там, где раньше была старая Пустота. Стереть всю Пустоту, и воссоздать её заново - задача не из лёгких. Сонни вспоминал Аббата, который некогда использовал Деструкцию для преобразования Мира Хаоса в Мир Пустоты. Сонни делал почти то же самое, ибо заражённая Пустота была, по сути своей, хаосом. Он работал кропотливо, терпеливо. Каждое движение рождало линию, каждая линия становилась границей рождающихся Миров... ...Кончено... Почти. Две трети работы были сделаны, но оставалось самое сложное - воссоздать малые формы. Воссоздать всех уничтоженных Им заражённых Существ. Да, Он уничтожил их. Дезинфекция в данном случае теряла смысл, к тому же давала вирусу шанс спрятаться. Но с вирусом было покончено. Теперь... Он сделал дыхательное упражнение. Этим упражнениям его обучил больше двух лет назад его первый Учитель - Герман Сергеевич Кастальский. Они способствовали как расслаблению, так и концентрации внимания и Сил. Он творил, линия за линией. Постепенно линии складывались в привычные образы, вернее, контуры тех, кого он так давно знал... Вот Вертиго... Вот Дик Збровски... Вот Кошки... Пока они всего лишь формы, безжизненные формы. Но когда Он закончит, он вдохнёт в них жизнь, Он наделит их Разумом, и они станут тем, кем были раньше. Они никогда не вспомнят, что были уничтожены и созданы с чистого листа. Они продолжат функционировать, так как им и положено... ... ...Вдруг небо очистилось. Оно снова приобрело такой привычный для людей и других Существ нежно-голубой цвет. Валентин Звезда задумчиво смотрел в окно. Рядом с ним стоял Каин. - Похоже, что всё кончилось - чуть слышно проговорил он. - Да. Кажется, всё. Теперь нам остаётся только ждать сигнала Сонни к возвращению. Но знаешь... - он вздохнул, - что-то подсказывает мне, что тот Мир, который мы увидим, будет совсем иным... ... ...Он закончил. Он видел Радужный Поток, сияющий так же, как если бы ничего не случилось. *Есть вещи, которые никогда не меняются...* Он ещё раз взглянул на плоды своих трудов, и удовлетворённо улыбнулся. Затем он взялся за Изначальные Линии, и замкнул сферу новосозданного Мира. А затем... Он устал. Какой бы Силой Он не обладал, Ему тоже нужен отдых. Но сначала... - Встань! Голос Его звучал с новой, невероятной Силой. Тут же, повинуясь Его приказу, прямо из ткани пространства соткалась фигура Белого Существа. Помощник склонился перед своим Повелителем. - Отправляйся в Мир Людей, и открой Валентину и остальным Портал сюда, в Пустоту. Пусть осваиваются. Белое Существо склонилось в поклоне, и уже готово было нырнуть в Портал, когда Сонни остановил его. - Алистера Рипли доставить лично ко мне. А потом Портал закрылся. ... ...Вертиго открыл глаза. Странное чувство, подумал он. Нет боли, ничего нет. Будто я заполнен Пустотой. Он поднялся, и огляделся. Его кабинет нисколько не изменился. *Странно.* У него было ощущение, что произошло нечто... Нечто... Необычное Возможно. Он сел в кресло, расслабился, закурил невесть откуда взявшуюся в кармане сигарету. Возможно, думал он, произошло что-то действительно странное, возможно даже страшное. Но... Как бы то ни было, он не видел никаких изменений. Ни в себе, ни в окружающем пространстве. Впрочем, одна странность всё-таки была. Вместо привычного "Союз-Аполлон" во рту дымилась "Ява Золотая". Странно, да и только... ... - Алистер, очнись... Рипли открыл глаза. Потолок был белым, равно как и стены. *Дежа-вю* - Нет, Алистер. Ты у меня в пространстве. *Сонни...* Он встал, и посмотрел на Того, Кто сидел невдалеке, на небольшом возвышении. - Сонни... Какого чорта я тут делаю Юноша улыбнулся, но Алистер заметил, что Он выглядит немного усталым. - Ты был без сознания... Я привёл тебя в норму. Теперь можешь идти... Но прежде, - Сонни внимательно посмотрел на Рипли, - скажи мне одну вещь, Алистер. - Какую - буркнул Рипли. Всё-таки тут ему было как-то некомфортно. - Ты ненавидишь меня Алистер посмотрел на Сонни немного удивлённо. - Ненавижу Нет, Сонни... А ты Юноша закрыл глаза. - Я никогда не ненавидел тебя. Даже когда ты совершал нечто, что меня не устраивало. Я мог упрекать тебя за это, но не ненавидеть... - Он помолчал, и продолжил, - я рад, что ты тоже не питаешь ко мне ненависти... - Но и любви не питаю тоже. - съязвил Рипли. - А это уже полностью твоё право. Иди... Тебя ждут. - Да, Великий Магистр. - Алистер криво ухмыльнулся, и пропал. Существо, некогда бывшее Сонни, вздохнуло, и спустя секунду ушло в свой уже такой привычный транс... ... ... ... Часть третья. По плану. Глава первая, она же последняя. Долгожданные Гости. Алистер Рипли затянулся. Сейчас. Ещё десять минут, и он отправится в аэропорт, встречать Владислава и Ники. *Неплохо получилось. Аббат был бы доволен... Но что теперь ему Теперь его место занял Сонни... Странно, почему Аббат так вдруг сложил с себя все полномочия. Это... Неожиданно...* Он курил, и думал о том, что за эти два с небольшим года изменилось многое... Даже слишком многое. Столетиями жизнь Существ во всём Межмирье текла размеренно и несколько однообразно. Ну Война, ну да. Но между Первой и Второй Межмирными прошло много времени... Отрезок жизни, который был исключительно небогат на события. А ведь Войны разделяло почти триста лет - срок немалый. Для человека, да и для Духа тоже, если вдуматься. Но тут... Всего за два года произошло столько событий, сколько за тысячу лет не происходило! И самое главное - конечно, Сонни. Его возвышение... Подумать только, два года назад Он был робким неофитом, радостно ловившим каждый взгляд и слово Кастальского. А теперь А теперь Он и не Дух даже, - какое-то странное Существо, живущее где-то ЗА Пустотой. Преемник Аббата, новый Великий Магистр... Алистер вздохнул. У него не было ни чудовищного потенциала и невиданных способностей Сонни, ни великолепной проницательности Валентина Звезды, сумевшего за короткий срок стать при Сонни кем-то вроде Тайного Советника, ни преподавательского дара Кастальского, его мудрости и уверенности, которые позволили ему высвободить Силу Сонни, дать ей вектор развития, заложить в смуглом пареньке основы Великого Знания... Да что там - даже его собственный брат Каин сумел очаровать Сонни, и убедить Его в необходимости Тени... ...Сигарета потухла, и Рипли аккуратно положил окурок в пепельницу. *Что ж. Каждому - своё. Если я поступал так, значит, я должен был поступать именно так. Потому что ничего не зря.* Он вздохнул. *Оператор* *Да, Лорд Аластор* *Сколько у меня времени* *Три минуты до посадки самолёта, Милорд. Будут ли какие-либо особые поручения* *Э-э... Нет, никаких. Спасибо.* *Пожалуйста, Милорд, всегда рада услужить.* И Кошка-Оператор отключилась. *Услужить Ххех...* Но тут Рипли почувствовал, что в пространстве стало на одно Существо больше. - Чем могу быть полезен, Великий Магистр - Давай без официоза, Алистер. - Сонни был также бесстрастен, как обычно. - Хорошо... Сонни. Что-нибудь случилось - Нет, вовсе нет, - Сонни улыбнулся, - я просто пришёл сказать, чтобы ты не волновался насчёт приёма наших Гостей. Всё это я взял на себя. А у меня, как ты знаешь, Помощников предостаточно. - М-да уж... Слушай, Сонни... А зачем я тебе вообще нужен, а Ведь любовью ты ко мне не пылаешь, как к Аввакуму, или как к Каю, например. Кроме того, пользы от меня здесь... Если она вообще есть, в чём я сомневаюсь... Почему ты не отправишь меня в Пустоту, к Аббату и Кастальскому Сонни немного погрустнел. - Алистер... Я ничего не скажу тебе. Одно лишь - если ты всё ещё здесь, значит, так нужно. - Тебе - Вообще. Но довольно об этом. Тебе нужно встретить Друзей. А у меня есть ещё кое-какие дела тут. Но чтобы ты не волновался зря... Я могу сказать тебе, что всё идёт по плану, Алистер. Всё так, как было задумано. Ну всё, тебе пора. - тут Сонни улыбнулся, и бесшумно растворился в воздухе. *По плану.. Хм. Ну как знаешь. Тебе видней..* И Алистер Рипли исчез... ... А минуту спустя он уже стоял на среди встречающих в аэропорту. Шасси небольшого самолёта уже коснулось подсушенной взлётно-посадочной полосы. *Я так давно их не видел... Друзья!..* Трап опустился, и он увидел Тех, по Ком уже успел здорово соскучиться. А потом он улыбнулся, и пошёл Им навстречу. ... И никто не заметил невесть откуда взявшуюся Радугу, раскинувшуюся прямо над аэропортом в волшебной синеве зимнего неба. Февраль 2007 г, Дружба. Monster. (1) см. книгу третью, "Воины Радуги: Высшая Каста" Автор предупреждает, что любые совпадения лиц, имён и событий являются случайными и не имеют никакого отношения к реальности, являясь частью художественного замысла.

Лежу в темноте. Лежу спокойно. Слышу, как бьётся моё сердце, кажется, будто оно не в груди, а рядом с ухом. Сердце бьётся медленно, ровно, спокойно. На мгновение останавливаю дыхание, и слышу, как постепенно останавливается моё сердце. Потом снова дышу и сердце бьётся так же медленно и спокойно. Вдруг чувствую холод по всему телу, открываю глаза и обвожу взглядом эту темноту. Но всё так тихо и спокойно -- рядом никого нет. Снова закрываю глаза и почти не дышу. И теперь слышу, как входит она, появляется из ниоткуда. Осторожно достаёт из-под своего длинного чёрного плаща скрипку из чёрного дерева с позолоченными струнами и смычком. Начинает играть. Сначала тихо и медленно, потом всё громче и быстрее. Она играет свой Вальс-агонию. Играет для меня. И пока она будет играть, будет биться моё сердце. Оно будет биться в такт вальсу. Я не хочу, что бы она останавливалась... ... И агония ласкает меня. Хочу что бы это было вечно. Она играет то быстрее, то медленнее, то быстрее, то медленнее... Почему она не играет очень быстро Почему она не отпускает меня последним звуком вальса Пусть не отпускает. Я знаю, что она играет с закрытыми глазами, будто о чём-то мечтает. Но она не может мечтать. Она просто играет вальс-агонию. Играет для меня. Только грустно -- она так хорошо играет, а я не вижу её лица -- оно всегда скрыто большим чёрным капюшоном её длинного плаща. Но я знаю, она грустит, но я не знаю почему. Может, потому что она не может мечтать Она играет всё тише и тише, всё медленнее и медленнее... Зачем Я снова открываю глаза и обвожу взглядом темноту, будто ищу её, беспокоясь, что её нет рядом. Я не вижу её, но чувствую её присутствие. Я закрываю глаза, успокаиваюсь, музыка стихает, а мне становится страшно. Но вдруг я чувствую, как чьи-то холодные тонкие, но нежные пальцы прикасаются к моей шее, сдавливают её и становится тяжело дышать. Я не беспокоюсь, не сопротивляюсь. Ощущаю её холодное дыхание над ухом и слышу такой же холодный шёпот... А потом она вдруг отпускает меня, замолкает и исчезает. Становится тепло... Но мне грустно -- она ушла, даже не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. Я всегда надеюсь, что она вернётся, заберёт меня с собой и оставит от меня только воспоминания... 22/06/2005 г., 18:08-19:45

Современный образовательный процесс отличается многогранностью. Происходит всестороннее развитие личности, которое охватывает профессиональную и личностную сферу. Высшее образование формирует высококвалифицированного специалиста, профессионально ориентированного на решение актуальных задач жизни общества. В личностном же отношении высшее учебное заведение предоставляет широкий спектр возможностей для развития не только интеллектуального, но и эстетического, нравственного потенциала индивидуума. Это проявляется в приобретении коммуникативных навыков и развитии таких черт характера, как память, интуиция, абстрактное и логическое мышление. Благодаря образованию происходит всестороннее развитие личности, закладываются основы для развития коммуникабельности, творческих и адаптационных навыков. Формируется платформа для работы в коллективе, которая дает основы для ведения управленческой и организаторской деятельности. Преподавание таких дисциплин, как педагогика, психология, социология и стремление личности к саморазвитию способствует формированию личностных особенностей специалиста, который имеет набор нравственно -- моральных и духовных ценностей, которые могут быть направлены как на развитие окружающего социума, так и на развитие своих профессиональных качеств. Подобная специфика отношений выпускника педагогического вуза с обществом формируется так же под влиянием выработанных навыков психологического самоанализа и оценки внутреннего состояния, коммуникативной валентности окружающих. Таким образом, высшее образование позволяет развить колоссальный потенциал, имеющийся в каждом человеке. Однако в современном обществе это еще не гарантирует успешной социализации. Профессиональные и личностные качества на рынке труда стали давно товаром, который должен иметь конъюнктурный спрос и приносить доход. В этом отношении диплом педагогического вуза является далеко не самым престижным, даже если профессиональная ориентация достаточно востребована. Так, в ЛГПУ одна из специальностей -- "профессиональное обучение", проще говоря, учитель со специализацией информатика (компьютерные сети). Процесс информатизации в современном обществе носит актуальный характер, происходит глобальная компьютеризация всех сторон жизнедеятельности общества, что находит свое отражение в интенсивном внедрении IP -- технологий. Учебная дисциплина "информатика" дает прочную базу знании и умений в области компьютеризации, которые дают преимущество в получении высокооплачиваемой работы. В то же время диплом учителя не котируется, он является минусовым звеном в цепи успешной социализации выпускника вуза. Сопоставляя эти две дефиниции, получаем специалиста, привязанного к узкому профилю -- работе в школе, где заработная плата и социальная значимость начинающего специалиста не допускают действительной самоотдачи и карьерного продвижения в перспективе. Проблема: как выпускнику педагогического вуза найти высокооплачиваемую работу, которая позволила бы соединить практические навыки владения компьютером и педагогическое образование. Остановимся на поиске тех форм деятельности позволяющих реализовать выбранное направление. Прежде всего это кадровая работа. Здесь требуется умение общаться, также у специалиста должно присутствовать логическое мышление, которое поможет адекватно оценивать ситуации, сложившиеся внутри коллектива. Помимо культуры общения, профессионального владения психологическими методиками, требуется также проявление элементарной грамотности, качеств, позволяющих последовательно работать с бумагами и электронной документацией. Рекламная сфера характеризуется необходимостью проявления творческих и новаторских идей и форм деятельности. Оказания обширного спектора полиграфических услуг нацеливает специалиста на развитие абстрактного мышления и вырабатывание коммуникативности при общении с клиентами. Менеджеры -- управляющий персонал, специалисты одной из многочисленных сфер социальной жизни, их главное качество -- это умения общаться с разным контингентом социума и мгновенно определять психологические качества людей. Банковские работники, которые владеют знаниями, умениями и навыками при работе с технической базой и имеют высокую планку коммуникативности. А также ряд других профессий, в которых возможен синтез компьютерной и общественной деятельности. Оказывается, список возможны сфер не так уж и мал, т.е. на рынке труда востребованы профессии, где требуется высокий уровень коммуникабельности и устойчивая нравственно моральная база. Происходит отход от узкой профильности, что дает возможность сочетания компьютерных знаний и умений с общественной деятельностью. То есть если у специалиста с педагогическим дипломом есть желание и стремление соответствовать реальным профессиям современности, то он может найти достаточно большой спектр по применению своих профессиональных качеств, при условии личностной инициативы и собственной заинтересованности. Диплом учителя не является нерентабельным при условии соответствующей подачи себя. Сегодня, к сожалению, нет конкретных профессий на рынке труда, зато есть широкий спектр должностей, где специалист с педагогическим дипломам может, преодолев прежде всего свой психологический барьер, реализоваться, тем самым превратив минусы своего диплома в существенные плюсы, которые дадут устойчивую платформу при трудоустройстве.

отдай мое тепло, отдай скорей, я ранена, теплом моим согрей, мне не подняться в небо вольно, мне не запеть - на сердце больно, отдай, отдай, скорей, скорей, иль упаду средь голубых морей, отдай мне песнь мою, верни, я ею погашу в глазах огни!

Новая золушка, или хрустальная туфелька (туфелька, отороченная мехом) Сказка с моралью Однажды Золушка, разбирая горох и чечевицу, случайно спионерила у Мачехи заначку. И решила потратить бабло на себя. Больше всего ей хотелось купить себе что-нибудь на ноги -- зима была тогда морозная, а в очереди, чтобы отоварить все хлебные карточки на семью, приходилось стоять по 18 раз (за мачеху, за её любовника, за двух её дочерей, за их любовников, за папу Карло -- ветерана мясохладобойни в Саратове, опять за мачеху, у которой как работника райсобеса были привелегии, за восемь поросят, за собаку Жучку и наконец за себя). Но купить колготки "OMSA" у неё не получилось. Бабок хватило только на пляжные тапочки с Болшевского рынка (гарантия от .... , носить -- не переносить, слюшай, да!). Как радовалась им Золушка, не снимала их целый день и на кухне, и в подполе, и во дворе, и в песчаном карьере, и при чистке туалета. Короче: к вечеру тапочки стали белыми и развалились. Горько расплакалась Золушка и опять надела свои старые деревянные сабо, выточенные папой Карло из купленного по случаю обколовшегося Буратино. Мораль: И правильно. Нечего на Болшевском рынке обувь покупать. К О Н Е Ц

...В маленькой комнате на столе противно пищали часы, заполняя своим писком все свободное пространство, которого было не так уж много. Видно, хозяин квартиры считал, что уборка дело недостойное мужских рук. В комнате везде лежали килограммы, и метры пыли, вещи были в хаотическом порядке: тарелки и чашки, обертки от продуктов и пепельница с горкой окурков. Всё это как бы создавало впечатление о своем хозяине, как бы говоря: - Я мужчина. ...Будильник не замолкал, как будто для него писк был смыслом жизни. Он и не думал замолкать, тишина его враг, сонное царство ад для него. Парень пробормотал что-то невнятное и встал. Он хотел было по привычке закурить, но сигареты остались в курточке. А курточка... - Да где же она - Он мрачно посмотрел на хаос и увидел её на противоположной стороне комнаты, под столом. Он обречённо посмотрел на расстояние до стола, и дал себе обещание в будущем навести порядок. А пока его сигареты, в которых он так нуждался, лежали в трёх метрах он него. Зет, так звали его друзья, а в обычной жизни - Паша, ещё раз окинул взглядом свою жизнь, которая заключалась в этой комнате, его друзьях и осточертевшей работе, вот уже в который раз обреченно вздохнул. У него не было выхода из этой жизни. Он собрался с мыслями и рывком встал с кровати, и ... У него было странное чувство, хотелось собрать весь мусор, навести идеальный порядок и идти. Идти, но куда он не мог понять. Он переборол это странное чувство, и решил просто пойти пройтись... На улице было всё как всегда. Гудели машины, дымились заводские трубы, ветер разносил пахший гарью воздух. И так каждый день. Солнце сегодня было очень яркое. Паша даже пожалел, что одел курточку хотя он прекрасно помнил, что весь вчерашний день, да, что там день... Он помнил, что последний раз солнце он видел пару лет назад, пока ещё небо не было затянуто смогом и дымом от заводских труб. На душе у парня было неспокойно, было как то не по себе. Он не мог понять, что его мучает, что не так. Пашу задал себе три вопроса: -Во первых чем сегодня отличается от вчера , почему в выходной день на улице нет ни одного человека, и вопрос, который не один век мучил его предков - Что делать. Павлик подумал, что не плохо было бы поесть и выпить пивка, а потом мысли проясняться. Он мельком взглянул на часы и обомлел - они показывали 04:00. Четыре часа утра. Четыре. А на небе солнце. А на улице много машин. Парень вытащил сигарету и нервно закурил. Потом полез в карман за телефоном, привычно набрал номер - тишина, другой - тишина. Он отчаянно набирал один номер за другим, все номера которые он знал, которые он набрал наугад - везде тишина. Теперь Паша понял, что не так: в городе царила абсолютная тишина, ни одной птицы, человека и вообще ни одного живого существа. Куда-то пропали все машины, и что самое странное на улицах не было мусора. Тишина, чистота, ну как на кладбище - пробилось в его мыслях. Часть II Он шел неизвестно куда. Везде было одно и тоже. Закрытые магазины, безлюдные улицы, чистота. Чистота и тишина. Тишина и чистота. Туда куда смотрели его полные страха и тревоги глаза, куда он никак не хотел идти туда несли его непослушные ватные ноги. Парень устало присел на скамейку и вот уже в который раз закурил. Жадно сделав пару затяжек выбросил сигарету - от никотина, а вернее от его переизбытка разболелась голова. Он встал и понуро пошел домой. Не доходя пару кварталов до своего дома он увидел огромный поток машин черного цвета с тонированными стёклами, которые беззвучно двигались в одном направлении. Зет, у тебя получиться - так говорили ему друзья..., всплыло в голове. И Паша, он же Зет, пошел вслед за этим потоком железных монстров, которые кстати были все как одна, все машины были точные копии самих себя. Он шёл и думал. Шел и смотрел по сторонам, было очень интересно - куда едут машины. Но внезапно он круто развернулся и пошел на встречу железному потоку. Неважно куда они едут, важно то откуда они берутся. С каждым часом пути усиливался непонятный шум, а воздух становился всё тяжелее. Было трудно дышать. Наконец вдалеке начали вырисовываться контуры какого то здания, которого Паша никогда не видел. Он точно знал, что раньше его здесь не было. Ещё вчера здесь был парк. А сейчас, не хотелось верить своим глазам - он видел вдалеке огромных размеров завод, из которого как муравьи, всё выползали и выползали машины. Решив не рисковать подходя к зданию, Паша осмотрелся и увидел не подалёку от завода высотное здание, давно уже не жилое, судя по его нищенскому виду. Он мигом взлетел по рассыпающимся ступенькам на последний этаж. Вот последний пролёт лестницы, ржавая скрипучая дверь на крышу и яркое солнце. Парень отдышался и подошел к краю крыши. От того, что он там увидел стали ватными, уже в который раз, ноги и пересохло в горле. Там в низу были люди. Много людей. Они стояли в очереди, в очень длинной непонятной очереди. Да, что там люди. Там внизу, за массивным забором завода было всё живое - кошки, собаки, птицы. Да ещё и много человек держало в руках своих домашних животных. И ещё очень многие держали в руках... мусор, мусор, много мусора. - Так вот почему такой чистый город - понял Пашка - вот черти устроили себе тут субботник, а я дурак себе места не нахожу. Люди стояли молча, не толкаясь, не обмениваясь новостями - как обычно это бывает в очередях, они стояли как статуи, лишь изредка, когда открывались ворота завода и туда заходили люди, очередь продвигалась. Они не спеша входили в здание. А очередь растянулась живой молчаливой цепочкой аж до горизонта, на сколько хватало человеческого взгляда - везде стояли люди. Они всё заходили и заходили в ворота. Молча. Без слов. Назад никто не выходил. Никто. А из ангаров выезжали чёрные машины. Огромные черные машины. Так рождался новые век - век роботов. На земле не было места ничему живому. Бог продал Землю.

Третьей мировой не было. Не было падающих с неба ракет и гигантских ядерных и термоядерных грибов. Не было инопланетян, ни злых, ни добрых. Никто не прилетал на нашу планету с миссимиями просвещения и с захватническими планами, видимо не было их и вовсе, добрых зеленокожих пришельцев, не было и огромных монстров с кислотой вместо крови. Никто и никогда не взрывал атомные электростанции и не распылял штамы оспы. Не было разрушительных терростичиских атак и моров от неизвестных науке вирусов. Ничего не было. Вернее что-то было, что-то такое что нельзя описать словами. Серость. Просто серый цвет. Цвет безликой толпы. Цвет осреднённости. Просто всё стало серым и средним. Всё что имело другой цвет презиралось и искоренялось. Не было больше великих учёных, великих художников и великих злодеев. Всё было серо-среднее. Цвета пыли покрывшей прозрачное стекло дома, из которого выехали хозяева. Вы можете ходить мимо этого дома каждый день, и каждым днём окна будут всё серее и серее. И как-нибудь проходя мимо него вы увидите что окно разбито. Что серость сменилась чёрной пустотой мёртвого жилища. И лишь осколки будут напоминать о вам о том что стекло существовало. И вам будет всё равно, кто бросил камень. Вы просто пройдёте мимо... Так случилось и с нами. Откуда то возникла мода на серость. Мода переросшая в убеждение, а потом и в политику. Политику усреднения. Закрытие исследовательских центров и университетов, превращение школ в курсы подготовки рабочей силы, принудительный тест на уровень интеллекта и публикация результатов. Нет правительство не устраивало травли. Её устраивали люди. Простые средние рабочие люди шли громить библиотеки и музеи. Именно они выкрасили общество в тёмно-серый цвет стада. Но кто бросил камень, разбивший стекло, никто не узнает. Просто однажды утром стало ясно -- цивилизация разбилась, остались осколки. Вслед за убеждением пришла и уверенность. Остановились заводы и электростанции. Перестали работать больницы и магазины. Единственное что ещё работает -- атомные электростанции. Толпа просто побоялась трогать инженеров, обслуживающих реакторы. Но и это не сможет продолжаться долго -- люди смертны, особенно люди, вынужденные жить на атомной станции. Нас, потомков тех обслуживающих инженеров, осталось немного. Вернее не осталось совсем. Есть лишь я -- дряхлый старец с явными признаками хронической лучевой болезни, да кошка Мурка -- последний потомок кошки, пригретой когда-то на станции. Станция тоже умирает. Постепенно выходят из строя приборы, кончается топливо. Скоро умрёт последний оплот цивилизации в этом мире осколков. Скоро. Сегодня вечером. Сегодня вечером я последний раз проверю контрольный щит станции, сделаю последнюю запись в вахтенном журнале, и последний раз сяду за пульт. Код доступа прост и впитан из слов родителей, расскаживающих мне -- последнему ребёнку -- об управлении реактором станции. Сегодня вечером. А может ну их к чёрту эти правила. Может стоит прям щас ворваться в зал управления и отстучать на клавиатуре команду извлечения стержней. Эх трудно уже вставать. Трудно, как раньше, молнией взлетать по металлическим ступеням станции. Ну взлетать я не буду, просто подзову кошку Мурку и взяв её на руки поднятся к пульту. -Эй Мурка, Мурка ты где Иди сюда глупое животное. Вот так,- как гулко слова звучат в этих стенах. Сколько же я не говорил Вот так вот. Последняя ступенька, теперь дверь. Подойти к клавиатуре, ввести код и нажать на ВВОД. Вот так. Ввести команду. Просмотреть состояние стержней, и приказать машине вывести их из активной зоны, а заодно отключить насос охладителя. Вот так. Остаётся нажать на ВВОД. Ну что Мурка добавим в эту серость немного красного Морщинистый, как будто пергаментный палец упал на клавишу. Пришли в движение стержни и и отключился насос. А через минуту станции не стало. Остался лишь большой гриб, который повисел в небе и тоже упал на Землю. И вновь ничто не нарушало серости вечера.

На русском здесь: http://www.proza.ru/2003/03/21-112 This was captivating. The crew, holding their breath as if bewitched, admired the unprecedented spectacle. Jupiter, with the size of four hundred moons, like a gigantic round screen against the black background of the sky, gave off some surprisingly warm tones: from soft cream to bright orange. Smoothly blending one into another, they created a wonderful picture: wide, stretching out in opposite directions, but strictly along the equator, the belts, at their washed-out boundaries generated a huge intricate turbulence, which gave grandeur, completeness, and dynamics to this splendour. Somewhat to the left of the majestic planet, exceeding its mistress in brightness, an enormous pink pearl, shone Io. But below, stretched the deathly-pale surface of Europa, cut by the scars of gigantic cracks intersecting at different angles. This icy kingdom was the purpose of expedition. The first landing on the mysterious satellite, undertaken about five years ago, ended frighteningly strangely. In that expedition were experienced astronauts: Commander John Rose, flight engineer Paul Murray, and planetologist Nick Buls. The ship landed successfully in the region of one of the shallow cracks. The next day, the all-terrain vehicle with Paul and Nick, after traveling several kilometers of the frozen icy sludge, reached the edge of this gigantic crack. They found themselves before the high icy wall and reported to their commander that they were approaching the ice-sampling spot. After several minutes of constantly chatter, Paul and Nick suddenly fell silent. Through all this the radio connection with the commander was uninterrupted, John distinctly heard their breathing. This strange circumstance immediately alerted the commander; he passed on his concerns to the control center. After a lapse of approximately one hour, the craft commander John Rose made contact with Earth for the last time. Extremely agitated, he informed them of his decision to leave the ship and go to the all-terrain vehicle. Understanding that this decision was counter to instructions, he gave rather strange reasons: allegedly Paul Murray and Nick Buls were deprived of reason, and without help could not reach the ship. None of them returned. This was practically all the information the participants in the new expedition to Europa had available. They also knew that this satellite of Jupiter under the thick icy armor had a layer of water many kilometers thick, enriched by ammonium and other mixtures, which was in its upper layers mixed with an icy sludge. After several orbits, they precisely selected their landing place. "Space Warrior 2" touched down onto the icy surface several hundred meters from its fellow ship. A day on Europa is more than three terrestrial days long. And although Jupiter in the night sky shone like fifty full terrestrial moons, the people decided to wait for morning. The leadership of the new Space Warrior consisted of, Commander Dick Douney, flight mechanic Stanley Miles, biologist and doctor Mike Redley, and also planetologist Arthur Bradley. At dawn Stanley and Mike visited their predecessors" ship. As expected, it was empty. After listening to the recording of the crew"s discussions, they quickly returned. Listening to the recording explained little, but left an oppressive impression: Paul and Nick, after a ten-minute silence there at the wall, suddenly made some kind of incomprehensible sounds, at times similar to laughter or weeping. They did not answer John"s call. About a half an hour after the contact with Earth, he found them from the tracks of the all-terrain vehicle. Later something similar apparently occurred with John. Running the recording six hours ahead, the wheezes, moans and weeping of those doomed could be heard. It was clear: the state, in which they were, did not allow them to use the all-terrain vehicle or even the reserve supplies of oxygen in it. ... With a heavy heart Arthur and Stanley moved along the well-marked tracks toward the all-terrain vehicle. There was that very same icy wall. But the all-terrain vehicle and the perished people were not to be seen. They decided to stay clear of the spot where the caterpillar tracks ended. Nearby it became clearly visible that the tracks ended at a large square of darker ice. Measurements of its thickness confirmed their guess -- the ice of the square was twice as thin as the ten-meter thick ice surrounding it. Suddenly Arthur focused his attention on some kind of object at the wall. When they approached, they discovered a person lying prone in a spacesuit. Turning him over, Arthur and Stanley looked intently at the frosty person. This was John. At this point Stanley, with his peripheral vision, noticed the barely perceptible dark-blue glow, which moved chaotically in the icy wall... The commander and the doctor were in constant communication with their comrades, who had left in the all-terrain vehicle. Agitatedly they heard the communication about finding the commander of the first expedition. But Stanley's phrase: "I see ligh...," broken half-way through a word, really shook them up. It was clear--the cursed situation was repeating itself. Mike Redley was the first to come to himself. "I will try to save them. We can prepare the second all-terrain vehicle," in the voice of the biologist there was resoluteness. "You have a theory" - wearily asked Dick. "I will tell you about it when I return with our guys. Okay" gloomily grinned Mike. "Agreed. Only be extremely careful." "I promise." ... The all-terrain vehicle slowly went along the already doubled track. When he got one hundred meters from the wall, Mike stopped the vehicle and went toward Arthur and Stanley. They were aimlessly wandering about not far from the all-terrain vehicle. Suddenly he felt a certain sleepiness and, without giving this state a chance to overcome him, he quickly returned to his all-terrain vehicle. Having driven a little way away from the icy wall, he felt the uncommon state gradually pass. After leaving the vehicle, he began to wildly gesticulate, desperately trying to draw the attention of his comrades. Doing this, knowing that they could hear him, all the while he repeated their names. His efforts ended in success: first Stanley, and then Arthur, slowly at first, then more rapidly went toward him. Mike heard their glad babble... After their return to the ship it became clear that both the flight mechanic and the planetologist, along with their speech, lacked even the simplest habits... It was necessary to teach them everything all over again. Through all this, their unconditional reflexes were preserved. "Apparently "Europeans", somehow reading their memory, accidentally or not, broke the connections of specific brain structures," assumed Mike. "It is good that the guys with constant training will most likely succeed in returning to normal," noted Dick. ... At the large porthole side-by-side sat Stanley and Arthur. "Ga-ny-mede", poking his finger on the glass, slowly, with difficulty, pronounced Arthur. "Ju-pi-ter", looking at the slowly diminishing striped disk, said Stanley. They already knew many words.

Я наверно стара стала, Для тебя, мой ангел печальный, Папироса шалью застлала Твои веки, мой друг усталый, И на кончике одеяла Ты мне рифмы писал в тишине, Как на кончике одеяла Я спала у тебя на плече. Шелком воск на лазурном небе, За упокой теперь ставлю свечи, Всё чаще молчу на праздничной вечери, Всё чаще плачу за улыбку медью, И тихо ищу в сундуке скрипку, Что старые руки уже не подымут, О, сизый мой стерх, голубиный ястреб, О, бедный мой дух, на устах алых Мой павлиний мастер, Не над пером я томлюсь, над прядью, Не у музы прошу сношенья, А только горблю усталую спину, А только плачу над сохшейся пядью, И теперь лишь морщины крестом темным И ухмылка кривая. ГолубЪ крылатый на сосне вздернут Мой юный владыка, Мой бедный малый.

Трава кровоточит в луче, Рукою машущего солнца. В вечере зверя злее чем Убийства черной жажды полн царь. К младенцу дню старуха ночь Тянула ледяные губы... Но все дремоту гонят прочь Его хмельные главорубы. И повелел жестокий царь: - В церквах молитве быть! - Неволить удальца-купца! - Рубить! И обагрился сруб гнилой Из страшной течи. Он поплатился головой. За речи...

Белоснежный голубь на фоне огромного раскаленного Солнца. Он как белый кружевной платок, подхваченный сегодня и впрямь ласковым ветром. Все выше и выше...туда к самому зениту устремилось его бунтующее сердце. И этим страстным порывом охвачено все его маленькое ажурное тельце. Крылья столь рьяно несут его в небесную высь, что возникает ощущение будто бы любое его промедление равносильно неминуемой гибели. Вы когда-нибудь наблюдали, как голуби летают к Солнцу Вслед за этим смельчаком ринулись в небо все остальные, выпущенные из заточения, в миг обезумевшие птицы. Человек своей властной рукой отворил дверцу крошечной, высотой с человеческий рост и длиной в легковой автомобиль, жестяной коробки. Там они были, там они жили. Но большинство из них не тяготило это замкнутое, практически не пропускающее солнечные лучи пространство. Кроме одного, цвета только что выпавшего снега. Вы когда-нибудь наблюдали, как голуби летают к Солнцу Как кружат они в стае, как ринутся вниз... Как странно видеть птиц, которые не желают летать, их так и тянет к земле. Но этого не может быть! Они ведь не камешки, подброшенные кем-то беспечным вверх. Так и не достигнув зенита, лишь только взглянув одним черным бусиничным глазком на ослепительный диск, птицы будто бы получив невидимую рану, резко, теряя равновесие спускались вниз. И только он белоснежный упрямец, кружа над своим, но созданным человеком, жилищем, постепенно набирал высоту... Я отвернулась от окна, так и не узнав, достиг ли своей, столь желанной цели, он -- выбившийся из стаи. Вы когда-нибудь наблюдали, как голуби летают к Солнцу Как кружат они в стае, как ринутся вниз Вы когда-нибудь замечали, как робок прохожий Как идет пыль глотая, как падает ниц. Если нет -- вы, найдите место, где заточили Столь ласковых, преданных птиц Людскою рукою замки наложили Ах, закрыть бы не видеть, столь радостных лиц А прохожий с птицею схожий Он закрыт в своей клетке обид Зло чужое чувствует кожей Пусть дружелюбен, пусть волен. Это лишь вид Вольные птицы, летите! Пусть рождены, не там, где должны! Вы летите, не ждите! Судьбы ваши, им не нужны!

Милиционер Абдулла-ака многое сделал для режима. И поэтому был известен в народе. И чтобы люди понимали его действия и уважали еще больше, Абдулла-ака решил написать книгу, состояющую из цитат. Начальство, которое ознакомилось с содержимым, дало разрешение на публикацию. И вскоре на прилавках появились толстые издания "Цитаты честного милиционера". Мы не станем приводить здесь весь текст (на это не хватит ни сил, ни трафика в Интернете), а лишь сделаем небольшой обзор наиболее удачных фраз: "Человека преследуют всю жизнь три вещи: смерть, налоги и милиция. И неизвестно, что страшнее для него: первая-вторая или третья!" "Не думай о милиционере свысока. Наступит время - и ты поймешь... наверное..." "Считается, что проституция - первая древняя профессия. Журналистика - вторая. Адвокаты - третья. Но раз были проститутки, то не могли не быть милиционеры - кто бы "крышевал" этой профессии Так что вопрос о первенстве той или иной профессии - спорный!" "В Законе "О милиции" должно быть только два пункта. Пункт первый: милиционер всегда прав. Пункт второй: если милиционер не прав, то смотри пункт первый". "Только часовой, охраняющий тюрьму, понимает цену свободы". "Чтобы счастливо жило два миллиона человек, нужно расстрелять два десятка тысяч - и тогда не будет никаких волнений, возмущений, сплошное спокойствие и благополучие". "Милиционер, помни! Враг не дремлет! Поэтому не давай спать арестованным - допрашивай и допрашивай, пока они не сознаются в преступлениях". "За границу хотят уехать только отморозки и предатели. Поэтому не выдавай никому из них визы на выезд. Знай, журналисты и правозащитники - главные враги народа!" "Милиционер должен сначала действовать, а потом думать: а зачем я стрелял в эту беременную женщину" "Милиционер может обойтись без зарплаты, оставьте ему удостоверение и пистолет - он сам себя обеспечит продовольствием и деньгами. Поэтому хозрасчет и самофинансирование милиции не страшны". "Радар - грозное оружие против автомобилистов. Хорошо бы сделать его подствольным к гранатомету..." "Ложь бывает нескольких видов: невинная ложь; грязная ложь; отчет милиционера..." "Если бы в сказке был милиционер, то предстали бы перед законом все: и дедка с бабкой, и Колобок, и заяц с волком и медведем, лишь бы лиса была оправдана. Дед и бабка несли ответственность за плохое воспитание Колобка и отсутствие лицензии на кулинарию, Колобок - за побег из дома и обман встречных; заяц, волк и медведь - за педофилию, каннибализм. Лису можно было представить к награде - за наказание опасного преступника, развращающего встречных зверей и издевающего над родителями..." "Сказка - ложь, да в ней - намек... Что без "бабок" и в сказке не подмажешь - не проедешь!.." "Теневой экономика называется потому, что деньги считают ночью, бояться, что все заметит и конфискует милиционер..." "Не зря резиновую дубинку назвают "демократизатор". Ведь благодаря ей легко внушать человеку о его правах". "Если не было Атлантиды, то ее нужно было выдумать. Если на человека нет компрамата, то следует его сфабриковать". "Демократия нужна слабым государствам. Сильными они становятся благодаря твердой руке господина в погонах". "На любом Fashon show самыми популярными моделями одежды была бы милицейская форма - все зрители от страха при ее виде стояли бы по стойке "смирно". "Марш на плацу - это танго милиционера". "У каждого человека есть слабая точка. Найди ее при помощи иглоукалывания". "Автомат - лучший любовник милиционерши: он любит и ласку, и смазку". "Комиссар Катани (Мекеле Плачидо) был не прав, спрут уважаем в любом море и океане". "Если не было милиции, то страна погрязла бы в демократии, утонула в правах человека, задохнулась в плюрализме мнений, и тогда бы пришла революция". "Следователю не нужна правда, его задача - найти козла отпущения". "Были дриопитеки и парапитеки. Потом появились синантропы и пезижантропы. Пришли неандертальцы, а Homo habilis (человека умелого) сменил Homo sapiens (человек разумный). Но высшая степень эволюции - это Homo Milicionerus" (человек с фуражкой)". "Милиционер всегда должен искать оправдание своему поступку. Если, скажем, он застрелил случайно прохожего возле израильского посольства, а потом, копаясь в его досье, не нашел ничего криминального, то стоит сказать: этот человек был скрытым антисемитом, и получил поэтому по заслугам!" "Часто слышишь от некоторых людишек, что милиционеры - моральные уроды, нечистоплотные работники, бездельники, тупые, коррупционеры. Но ведь это коммунистическая партия была умом, совестью и честью нашей эпохи, вот с нее за милицию и спрашивайте!" "Если человек родился в рубашке - он счастливчик, а если в форме - то милиционер!" "Некоторые ученые утверждают, что у милиционера одна извилина, и то она от фуражки. Это неправда, на себе проверено - фуражка извилин не оставляет. Скорее всего, эта извилина - атавизм или послеродовая травма..." "Был бы человек, а найти причину, за что его пустить в расход - не проблема". "Настольная книга милиционера - Уголовный кодекс". "Милиционера, избившего дубинкой африканца, трудно обвинить в расизме, ведь в негативе фотопленки он докажет, что негры - белые". "У дирижера - палочка, у милиционера - дубинка. Каждый должен виртуозно играть своим инструментом". "С точки зрения милиционера всегда лгут Бюро погоды и допрашиваемые". "Загадка: сидит красна девица в темнице, а коса - на улице. Некоторые считают, что это морковка. На самом деле это - путана в СИЗО, просто косится она к своему месту работы". "Не спрашивай у милиционера, что он сделал для тебя, лучше спроси себя: а что я сделал для милиции, на кого донес, что подбросил, кому подставу организовал" "Для милиционера лучше быть гвардейцем кардинала, чем мушкетером короля". "О покойниках говорят только хорошее или читают его уголовное дело". "Всему должна быть мера. Единую меру устанавливает Комитет по стандартам, а высшую - Верховный суд". "Милиционеру лень не трудиться, а лень работать". "Да, каждая "мелкашка" мечтает стть крупнокалиберным пулеметом". "Астроном любит смотреть в телескоп, врач - в микроскоп, а милиционер - в прицел". "У милиционера спросили: что бы ты делал, если не было милиции Тот ответил: пошел бы в пираты - работа очень схожа!" "Загадка: висит груша - нельзя скушать. Ответ: ручная граната на потолке камеры". Для милиционера есть три понятия "развода": - первый, когда он прекращает жить с женой; - второй, когда он вместе с другими зеленокепочниками выходит по утрам получать наряд; - третий, когда нужно уладить проблему взаимоотношений между бандитом и жертвой. Звездами увлекаются астроном и милиционер, только первый вписывает их в каталог, а второй - в погоны. Гадалка-цыганка предсказывает будущее по картам, прорицательница - на кофейной гуще, а милиционер - по Уголовному кодексу. Если вы заинтересовались книгой, то зайдите к любому милиционеру. Тот откроет на вас уголовное дело, и вы сразу познаете множество умных цитат, поливаемых из книги Абдуллы-ака. (19.02.2007)

-Honor him! Honor Forgotten Punishment... He was a great fighter of the world... Honor him. Слезы текли по щекам, и она выкрикивала слова на языке, которого никто не знал. Она просила уважать его, ведь он погиб, защищая тех, кто сейчас стоял и смотрел на его холодное уже тело под крик чаек и шум прибоя. Они не понимали того, что она говорила, но чувствовали то состояние. Где-то вдали слышалась музыка, хотя казалось, что он исходил от маленького изумруда без оправы на грубом кожаном ремешке. Обладатель этого самоцвета никогда не пожалуется на зрение, его не тронет ядовитое животное, никогда не побеспокоят кошмары, его сердце останется неподвластным заговору. И он никогда не потеряет надежды. Девушка сидела и плакала над его бездыханным телом, но люди и не собирались уходить... Они смотрели, что произойдет дальше... ... А дальше они исчезли. Оба... И Небо умер. Он умер тогда, когда потерял последнего Сына, а Луна -- Последнюю Дочь...

Если бы О.Генри жил в наше время, то непременно написал бы в одном их своих 4 миллионов про президента Буша. Посвящается светлой памяти Великого Утешителя. Существует только две темы, на которые можно говорить, дав волю своей фантазии и не боясь опровержений: можно рассказывать о том, что видели во сне и передавать то, что слышали от попугая. О.ГЕНРИ Итак, сюжетом моей статьи будет сновиденье, за что приношу свои искренние извинения попугаям, кругозор которых уж очень ограничен. Я видел сон, в котором работаю в газете "КПМК". Замредактором Одваза Одуракзакова. Сижу полчаса в Интренете, скачиваю всю информацию. А мой шеф, старательно вырезал статьи из "The Sun", для будущей газеты. Тут я говорю: - Слушай, Одваз. Давай напишем, что-нибудь сами... - Я бы рад, да уже разучился. - Возьмем интервью у Буша... - Лучше скачаем. - Да нет, давай я съезжу. Он мой старый друг. - Хорошо. И без интервью не возращайся... На том и порешили. Мне был предоставлен карт-бланш и велено не стесняться в расходах, если у меня будет чем их оплатить. Вы знаете, у этих американцев довольно забавные традиции. Один афроамериканец начал было практиковать тайное рукопожатие на моем кошельке, но у него ничего не вышло. А одному я с достоинством отказался разменять доллар. В общем, я без промедления направился в Капитолий. Тут меня осенило, -- забыл дома все визитки. Эмблемой нашей газеты, естественно - украденный у кого-то, был "катящийся камень который не обрастает мхом". Я тоже об этом подумал. Взяв деревянный шар размером с небольшое ядро, покрасил его в темный цвет и приделал к нему перекрученный жгутик, как символ моха, которым он не обрастает. Мне почему-то казалось, что каждый с первого же взгляда уловит столь изящный намек на нашу газету. Предварительно изучив план Капитолия (на каком то арабском сайте -- "Сам а Бен на ладане"), двинулся прямо к кабинету мистера Буша. В вестибюле встретил служителя и с улыбкой протянул ему мою визитную карточку. Волосы у него встали дымом, он помчался к двери, лег на пол и мгновенно скатился во двор по ступеням длинной лестницы. - Ага! -- сказал я себе. -- Наш подписчик-неплательщик. Затем вошел в личный кабинет президента. Он беседовал с какой-то афроамериканкой, называя ее Лизой (странные обычаи!). Президент закрасил Ирак. Почти проделал это с Западом Украины. Увидев мой шарик, Лиза с пронзительным визгом выскочила из кабинета. Президент Буш медленно поднял на меня глаза. Увидев мою визитку, очень тихо сказал: "Но ведь Бена не существует... От кого вы". Потом порылся в карманах и вскоре вытащил исписанный листок. Положив его на стол, встал и сказал с глубоким чувством: - Я умираю за безопасность во всем мире, за отчество и за... э...э... за все прочее. Тут он дернул за веревочку, и на столике в углу щелкнул фотоаппарат, запечатлев нас обоих. Тут уже я все понял. - Мне кажется, что у вас кончилась пленка... - Да... Все на борьбу с террором, все на борьбу... - Простите сэр, но прежде чем умирать, позвольте взять у вас интервью. Я из газеты "КПМК", города Ташкента, в Узбекистане. Он направился к карте мира на стене. Долго смотрел на западное полушарие. Повернулся ко мне и с гордостью заявил: - Такой страны не существует! Я глазами показал ему вправо и он начал долго смотреть на восточное полушарие. - Ага, вот и она! У меня столько дел, что забываю самые простые вещи. Что вы хотите узнать о вашей стране Задавайте вопросы про спорт. А то с политикой у меня туго. Там про хоккей. Как у вас с ним - У меня немного другие вопросы... Что вы думаете о политическом будущем США Глаза президента подернулись какой-то странной пленкой. Он выпрямился в кресле, как механическая кукла. - Я хотел бы заявить, что мир под угрозой. Террористические атаки не прекращаются. К сожалению только США заботит мировая безопасность. Мы хотели бы большего сотрудничества с другими... - Простите, господин президент, но мне не нужны прописи. Скажите, только между нами -- где сейчас, настоящий Саддам Это все-таки мой сон. А - Хорошо. Начистоту,- тут его глаза стали весело разбегаться. - Разведка сообщила мне, что он укрывается на том свете. Его послали в ад, но там он завязал нетрадиционные отношения с Гитлером, и его отправили в рай. Там он готовит секретное оружие массового поражения. Для этого мне нужны 5 тысяч душ обученных бойцов. Мы пошлем их в Ирак, а оттуда они отправятся к нему. И мир будет спасен! -- Тут Буш гордо откинулся на кресло. - Простите, господин президент вы идиот или накурились - Я официально заявляю, что не употребляю кокаин. Наступила неловкая пауза. Стало как-то неудобно, что я все это услышал. Понял, что пора уходить. Отвесил низкий поклон, оставив президента в гордой позе. Когда эту статью прочитал Одваз, он гордо сказал: "Чисто в нашем стиле. Один в один с ним". Потом посмотрел на меня. - Слишком много... Лучше скачаем.

Действие древнесказочное. Действующие и бездействующие лица: Ваня - местный плейбой дедушка Егор - его папа, в молодости тот еще.. Царь - вечно нетрезвый небритый, ходит в капюшоне Конь - лучший друг Вани, любит [под]зарядку Баба Яга - суперсексуальная без комплексов, но немая. Царевна - только в виде голоса за кадром (очевидно одно лицо с бабой ягой) Дракон - весьма интеллигентный, стеснительный, аккуратный психбольной. массовка с А4 листочками. ==================== Из-за леса из-за гор вышел дедушка Егор (выходит Егор с палкой) Стал он сына призывать и мозги ему вставлять (выходит Иванушка, Егор дает ему SIMM памяти) -Ой еси на небеси нада те... жанитеси. Поступай к царю на службу с дочкою завяжешь дружбу В закрома его ведет и Коня ему дает (подводит к Коню, Конь и Ваня жмут руки) -В ем подковы непростые и копыта золотые, Гвозди чистый изумруд, хоть и может это врут... Наш Иван с отцом простяся на добра коня садяся (залазит с третьей попытки) Вышел в чистополе сечь - может ворог буде бечь (ваня грозно смотрит из под руки) День стоит, другой проходит - ворог Ваню не находит И поехал удалец там где ближе под венец. Вот и стольный Киев-град, только тут никто не рад (все поднимают грустные смайлики) Шо за дело, в чем засад Он бежит к Царю в посад. (ставит Коня на подзарядку, Конь балдеет) Царь-отец сидит в кручине, Ваня молвит о причине: (Царь сидит, капюшон натянул на голову и не реагирует) -Царь, бояре, эта... здрассьте, что ты хмур как на ненастье Опечалился чему, я чего-то не пойму Царь ему не отвечая на царевну лишь кивая (фото Царевны и афиша Змея горыныча с надписью wanted) снова сильно загрустил и ванюшу отпустил (царь достает водку и пьет) Ваня наш неглупый малый, кое где уже бывалый Знает, в горе кто поможет, и дракона подытожит (снимает Коня с подзарядки, скачет, все поднимают А4 с деревьями) -Ой ты курия избушка, ну и где твоя старушка, клюка с бабою нагой, по прозванию Ягой (появляется глухонемая баба Яга в нереальном декольте и пальцами что-то показывает, Ваня ничего не понимает, чешет в затылке) -Шото я те не пойму, ты случайно не муму (Яга показывает средний палец, Ваня бьет себя по лбу и радостно садится на Коня) Вань-царевич не дурак, сразу понял - это.... фак, ой то есть знак... Направление известно, где скрывается невеста (Ваня с Конем скачут к двери комнаты, показывают на нее и шушукаются) А тем временем Царёвна, отпереть не в силах брёвна Весточку на волю шлет - голубю в крыло кладет Ваня весточку поймал и, конечно, прочитал: (Ваня ловит весточку и читает, женский голос за кадром) -Ой ты Ваня удалец, тут приходит мне конец Змий горыныч распроклятый одичал тут здесь вконец Мегасмрадом на гектар распугал здесь тут татар Забери меня и взвесь, истощала я тут здесь. Тут совет военный в Филях, чтоб дракона в простофилях Враз оставить и свести, Вань с Конем начал вести. -Ты, Конюшенька, послушай, травки правильной покушай, И давай-ка все вокруг заминируй милый друг. (Ваня показывает какие кучки надо делать Коню, Конь с сознанием дела примеряется) -Потому как с этим гадом только этим делом надо... И так только он ворвется, тут же сразу подорвется Тут они в засаду стали и Дракона поджидали. Кто шагает в дверь ко мне, с огнеметом на ремне В синем форменном халате с номером шестой палаты Это он это он, огнедышащий Дракон! (страшный стук в дверь, рев, дверь медленно открывается появляется стеснительный дракон в синем банном халате, осторожно ступая входит в комнату, Ваня с Конем в героических мухинских позах. Дракон вступает в навоз смотрит брезгливо на ногу, говорит "ну я так не играю" и уходит, Ваня с Конем торжествуют) Все смешалось, кони люди, змей заляпаный весь в чуде Все, победа, happyend, we are champions my friend! Много минуло иль мало, но Царевна та сбежала Видно тоже может он, огнедышащий дракон. А Ванюша их простил, и немного загрустил Но недаром рядом друг, может он поможет вдруг Заглянув Коню в глаза, он увидел там "я за" (Ваня и Конь пронзительно смотрят тет-а-тет) Надо юношу спасать, из конюшни возвращать, Девушки, спасайте парня, погибает чей-то зять! (последняя фраза обращена к зрителям)

2000 год Вот и август к концу, всё-таки... Дождь пройдёт, акварель -- смажется. Если с неба смотреть под ноги, Нарисованной жизнь кажется...* Кто бы знал, как я ненавижу август. Излет лета, грядущее торжество мрачной осени. Закат жизни... в том числе и моей собственной. В этом августе мне исполнилось сорок четыре года. По большому счету, вся моя жизнь уже почти прошла. Правильная, выверенная по шагам жизнь -- как учебник, как рабочий отчет. Всем давно известно, что моей главной страстью в жизни стала работа. Но мало кто знает -- почему. Да потому, что если я открою даже самым близким людям себя настоящего... Но нет, лучше об этом не думать. Пусть уж все, как раньше, полагают, что я -- чокнутый трудоголик, одинокий старый брюзга. Моя коллега, небось, так думает всю сегодняшнюю смену. Я нынче постоянно ворчу и на всех срываюсь. На нее в первую очередь. - Ну в чем еще дело, господи! Будут у меня когда-нибудь результаты исследований! - Будут, - успокаивающе произносит она. -- Просто надо подождать... Наши коллеги не могут разорваться, у них своей работы полно: а у нас просто еще нет техника... - И когда он появится, черт подери - Это не ко мне вопрос, - хитрая собеседница прекрасно знает, что в таком состоянии я сорвусь из кабинета прямо к замдиректора, и тому не поздоровится. - Роберт! Я больше не могу так работать. Что у нас с лабораторией До каких пор будет это безобразие с кадрами! Я не могу по две недели ждать результатов... - Что ты орешь -- невозмутимо смотрит на меня замдиректора. - Сегодня какое число Восемнадцатое Ну и прекрасно. Завтра получишь техника, прямо к вечерней смене. Только это... ты полегче с ним там, а то напугаешь ребенка... Тут я совсем озверел. - Какого еще ребенка У меня что тут, детсад Опять какая-нибудь сопля придет после колледжа! - Ну.... -- Роберт смотрел на меня, ехидно улыбаясь. -- Мальчику двадцать пять лет: если ты на него так налетишь, он на всю жизнь заикой станет... А насчет детсада ты зря: кадр ценный. Я его у соседней лаборатории буквально из-под носа увел. Ушастый такой, а в глазах сплошная жажда знаний, - замдиректора неприлично хрюкнул. -- Во! Как у тебя! Все, иди и больше ко мне без стука не врывайся... - Дурдом, - пробормотал я и пошел к себе в кабинет. Приходить в чувство. 2001 год Чашу выпив до дна самого, Я все кисти свои выбросил, И придумал всю жизнь заново, И у неба ТЕБЯ выпросил.* Кто бы знал, как я боюсь августа. Конец лета, начало осени -- зрелой, тяжелой, обременяющей. Что принесет эта грядущая осень, какие плоды И что потом прикажете с ними делать В общем, пока внешне ничего не изменилось. Я прилагаю много трудов, чтобы все думали именно так. И никто вроде бы не удивляется, что я, как и прежде, с радостью прихожу на работу. Но источник этой радости непонятен сейчас мне самому. Я боюсь себя. Боюсь того, что я настоящий -- не умер, не растворился в рабочих буднях. Мое второе Я обрело себя вновь -- совершенно неожиданно, внезапно, без предупреждения. И я пытаюсь что-то сделать с этим, но... не могу. И возможно, не хочу, как бы я себя ни уговаривал. Потому что знаю, что опять, стоит мне только войти в знакомый закуток -- я столкнусь с этими глазами, которые мне всю душу перевернули напрочь. Но я стисну зубы и напущу на себя самый строгий вид, который у меня только получается. Мальчик не может сообразить, почему я так себя веду. При виде меня, нахмуренного и сурового, он весь зажимается и начинает бормотать какие-то правильные вещи, о которых я его не спрашиваю. А я бы дорого дал, чтобы просто ему улыбнуться. Но я боюсь выдать себя. Боюсь того, что мне потом трудно будет остановиться. Ценный кадр... Чертов замдиректора, он будто специально тогда надо мной издевался. Как сглазил, подлец! Да уж, говорю я, - что называется -- сам напросился. Вот и смотри теперь, как при твоем появлении эти глазищи вспыхивают непритворной радостью. И не обманывай себя, будто ты не знаешь -- ПОЧЕМУ. Казалось бы -- чего страдать Ты задет в самое сердце -- это верно. Но ведь и мальчик тоже! Ты же видишь это, ты же чувствуешь -- как при каждом твоем появлении он вибрирует, словно струнка. Чего же бояться Но прежде всего -- не бывает таких совпадений. А потом -- мы оба на работе. Черт бы ее подрал. И поэтому... скоро я буду бояться ходить на работу. Или буду делать так: только приехал -- и сразу на выезд. Нечего сидеть в кабинете, не за это мне деньги платят. Ничего не боюсь -- ни смерти, ни крови, ни шальной пули -- только бы не выдать себя, не обронить случайного слова, взгляда, жеста... Поэтому и суровый такой, жесткий, требовательный -- со всеми, и в первую очередь с ним. "Совсем мальчишку загонял, изверг", - ворчит давешняя коллега, видя, как я выхожу из лаборатории, сжав кулаки. Если бы она знала!.. Нет уж. На выезд, на выезд! Там сегодня работы полно -- целый автобус навернулся в кювет, рук просто не хватает. Поэтому вся команда уже здесь. Боже, а это еще кто Зачем он сюда приперся Прибежал в чем был, прямо из теплой лабы, вот балда-то... - Что ты здесь делаешь!! Ну-ка пойди сюда, я с тобой поговорю... 2002 год Эту птицу я в сеть не ловил: Украдёшь, век потом сторожить... Эту птицу я в клеть не манил -- Прилетела, да и стала жить! А за двенадцать дней до тебя Я придумывал о тебе, И, заочно уже любя, Вместе с августом ждал к себе.* Кто бы знал, как я благодарен августу. За то, что в его осеннем предчувствии наступает такая пора, когда холодные облака расступаются, и снова приходит лето. На какое-то короткое время - но приходит. Как прощание с теплом - и обещание нового тепла. Как сейчас в моей жизни. Я уже попрощался со всеми ее радостями, кроме одной -- быть нужным хотя бы своей команде: как же я ошибался! Я сам до сих пор не верю, что я нужен -- и КАК нужен! -- кому-то еще. Я не могу до конца принять это, но мне помогают. Меня убеждают каждый день. Каждый, каждый день... Я отпустил на волю свою истинную природу. Только для одного человека. Я стараюсь, чтобы больше никто -- даже самые близкие друзья! -- не узнали об этом. Но ему... ему я больше не в силах лгать. Причем я так и не сказал ему правды первым. Я ничего ему не обещал. Тот отчаянный поцелуй за перекореженным автобусом был моим срывом, за который я долго корил себя ночами. А потом... попытался сбежать. Мучил себя, мучил его... Но какое счастье, что он не захотел мучиться. И однажды сам пришел ко мне. Впрочем, еще и тогда я не поверил ему. Я думал, он тоже обманывает - и меня, и себя. - Иди домой, - сказал я тогда. -- Это просто морок... это сумасшествие. Мы не можем... - Почему -- нагло заявил он. И уселся прямо на пол в моей прихожей. Заявив при этом полушепотом: - Ты как хочешь, а я точно больше не могу! Что мне было делать Во-первых, я был не на работе. И это меня извиняло. А во-вторых... сказать по секрету, я тоже больше не мог. И мы с ним упали в эту пропасть, из которой потом я так и не нашел выхода. В пропасть бешеной страсти и отчаянной любви -- ненормальной, неправильной, незаконной... Но и тогда я до конца не знал, что мне с ним делать. Пока... чуть не потерял его. "Несчастный случай на работе" -- можно и так сказать. Но для меня это было словно предупреждение. Вот тогда я пришел к нему в больницу и молча сидел у его кровати. А когда он открыл глаза и увидел, что я рядом -- то прошептал то, чего я уж никак не ожидал услышать: - ...когда я выпишусь... возьми меня к себе домой Двенадцать дней он провел в больнице. И все двенадцать дней я думал, что предложу ему это. И опять он меня опередил, - ну что ты будешь делать.. Может быть, ему нужна была только моя забота Но это вряд ли. Потому что в первую же ночь он удержал меня, когда я с одеялом в обнимку отправился спать в гостиную: - Ты куда - Ээээ... - сказал я смущенно. -- Может, подождать, пока тебе хотя бы швы снимут... - Да кому они мешают -- спросил нахальный мальчишка. И без предупреждения просто повис на мне. И я пошел за ним, не раздумывая, не останавливаясь -- потому что боялся уже совсем другого: упустить в своей сегодняшней жизни хоть капельку, хоть крошечку этого позднего лета, которое я чуть было не расплескал. 2003 год А когда мы с тобой поняли, Что приметы и сны значили, Мы все жизни свои вспомнили, И, конечно, опять начали...* Кто бы знал, как я жду августа. Это месяц нового урожая, новых итогов, новой зрелости. Мне самому до сих пор чуднО, что я в жизни получил это -- все сразу. И отчаянную жаркую страсть, и теплую надежную любовь, и внимательное мудрое сотрудничество. Вот уж никогда бы не подумал, что мальчик на два десятка лет меня младше станет не только моим любовником и другом, а еще и моим помощником на работе. Таким, который ловит каждую крупицу информации, который мыслит так же, как и я, а потом... потом приходит без зова и спрашивает: "Хочешь, я тебе помогу" И тогда у меня все получается быстрее и лучше. И все вопросы словно разрешаются сами собой. Может быть, кто-то уже заметил этот наш с ним альянс -- да и бог с ними. В конце концов, нас еще никто не застал целующимися в раздевалке или у меня в кабинете (хотя было, было...): мы просто сотрудники. Да, пожалуй, излишне хорошо сработавшиеся: но почему -- это уже людям знать не обязательно. А этот август у нас особенный. Наконец мы решили, что мы будем жить вместе. И не только для того, чтобы вместе спать -- но и для того, чтобы вместе просыпаться. Да, я опасался, что такая страсть быстро прогорит, сменится равнодушием, а то и ненавистью: но с удивлением понял, что наши отношения -- это не только бешеные ночи. А еще и дни, и вечера, когда мы просто разговариваем хоть о той же работе -- и, на удивление, никак не можем наговориться. Я удивляюсь сам себе -- раньше я был счастлив, что жил один: а теперь радуюсь тому, что кто-то будет жить вместе со мной. Точнее, не кто-то, а... Ну как вот его назвать Кто он в моей жизни В том, нашем самом первом, августе он был для меня только сотрудником. Но теперь... Теперь я ему непременно расскажу однажды, как меня еще тогда ударил в сердце его взгляд. И как я жил с этим целый год. И о чем я думал тогда. И какие сны я видел. А еще я ему расскажу, что мои сны... они сбываются. Все, чего я желал в глубине души, всё я сейчас получаю в реальности. И сам себе не верю при этом... - Эй, по-бе-ре-гись! -- О, вот этот голос уже вполне реален. И пинок углом коробки, которую тащит в дом мой взлохмаченный юный партнер, - тоже самая что ни на есть реальность. Теперь моя очередь ему помогать, как видите. А когда мы втащили в мой дом последнюю коробку с его вещами (судя по характерному грохоту внутри -- коробка полна музыкальных дисков, господи боже мой) -- я окинул взглядом беспорядочно заставленные всем этим хламом комнаты... и улыбнулся. Мой дом совершенно не походил на мой прежний дом. Он теперь был похож на НАШ. ...Сколько еще лет впереди -- мы не знали пока. Да и не думаю, что хотели бы знать... - Правда, малыш -- спросил я, касаясь ладонью его плеча. - А -- он очнулся, похлопал глазами. -- Чего - Да ничего, - хмыкнул я в темноту. -- Такое ощущение, что мы с тобой все начали сначала... - Ну конечно, - пробормотал он с просоночной серьезностью -- так, что я чуть не расхохотался на всю спальню. -- Мы же раньше жили отдельно, каждый своей жизнью, а теперь... кхм... - Ясно всё, -- и я своим любимым жестом взъерошил его умопомрачительные лохмы. -- Давай спать... - В каком смысле -- хитро улыбнулся он и обхватил меня. Да уж, теперь и захочешь спокойно постареть -- ей-богу, не дадут!.. 2004 год Не найдёшь у любви донышка, Тает в небе река млечная... На плече моём спит солнышко - Половинка моя вечная.* Кто бы знал, как я люблю август. Последний месяц летнего тепла, когда можно сохранить его на весь год -- до следующего августа, который непременно, непременно настанет. Теперь я уверен в этом, потому что сейчас мне есть для кого жить. И есть для кого ждать нового лета. На работе я иду по коридору, хмурый и невыспавшийся, но даже это меня не угнетает. Я вспоминаю, что меня ждут дома, и против моей воли по лицу расползается глупая улыбка. Да уж. Видел бы меня в таком состоянии наш директор -- тот, что когда-то, четыре года назад, еще будучи заместителем, пообещал мне "ценный кадр" в лабораторию! Вот спасибо ему большое -- всю мою жизнь этот кадр поставил на уши, а теперь небось сидит дома и смеется. А я тут, понимаешь, работаю за двоих. Мальчишка еще и профессионально начал расти так, что уму непостижимо! А о прочих сюрпризах, которые свалились на меня с его появлением в моей жизни, лучше вообще не вспоминать. Иначе глупой будет не только улыбка, но и все мое выражение лица. Но тут из-за угла выворачивает новый зам собственной персоной. Он все еще наслаждается тем, что теперь он у нас начальник. Идет и ищет -- кем бы покомандовать А тут как раз я навстречу, глупый и счастливый. Он как меня увидел -- сразу подобрался весь. - Добрый день! Ну да, конечно: сейчас начнет волынку... завидно ему, что ли - Да -- я сама вежливость, не подкопаешься.- Что-то случилось - Конечно, -- ухмыляется зам. -- Вся лаборатория гудит от новостей! - Это не новости, - подмигиваю я. - Вот когда трудную задачу решили за сутки -- это новости. А все остальное -- сплетни... Он застывает, не зная, что ответить. Потом резко поворачивается ко мне: - Но я сам до сих пор не могу переварить!.. - А что тут переваривать -- уточняю я со спокойной физиономией. -- Ничего же не изменилось Я по-прежнему женат на своей работе... Он смотрит на меня... и вдруг начинает хохотать. Значит, еще не все потеряно с нашим новым замом: у него пока есть чувство юмора. - А ведь и правда, -- ухмыляется он. -- Ну ладно... я так и передам руководству! - Передай, - я киваю и улыбаюсь ему в ответ. - А сам не зайдешь -- прищуривается он. Знает ведь, что я скажу. - Не зайду, - отвечаю я в соответствии с его ожиданиями. - Тороплюсь домой!.. ...Прошло столько лет, а я все еще не могу понять -- чем я заслужил вот это. То, что я решился изменить в жизни очень многое, но до сих пор сам себе не верю, что это я вдруг так неприлично счастлив. Но тем не менее -- сейчас, когда в город постепенно приходит рассвет, я приеду домой, открою дверь -- и услышу в доме сонное сопение. А когда тихо заберусь в постель, мой любимый положит голову мне на плечо и что-то пробормочет, как много лет назад - когда он был еще мальчишкой, которого я мог напугать... А теперь он -- часть моей жизни. И пожалуй, самая главная часть. Он спит, разметав по подушке свои солнечные волосы, а я смотрю на него и думаю: "Я не знаю, как я жил без тебя раньше. Но зато мне хорошо известно, как мы будем дальше жить вместе с тобой..." Под эти мысли я засыпаю -- на несколько часов, пока в доме не воцарится ежедневная утренняя суета. И за все это я тоже благодарю август -- месяц моего рождения, главный месяц моей жизни, долгий месяц моей любви. ------------------------------------------------- * песня "Август" - автор В.Третьяков.

- В Мумми Доле никогда не знали и по сей день не знают о валидоле. А их там много -- и трения возникают, и невзаимопонимания принципиальные... - Тогда... может - у них нет сердца... - Нет, сердце есть, точно. У них нет языка, под который валидол укладывается. А купачепсы они разгрызают и проглатывают. И не ****ят. Но -- похеру нам то, над чем они высмаркивают последнюю кровь. И на кой.

Страсть дурманом укрывает.... .....изнеженное тело,душу бередит.... Грудь восхитительную поцелуями ласкает.... ......и словно бабочка,на запах женщины летит... Приличия ей не знакомы...... .....как даме истинной,они ей ни к чему.... И откровенностью пьянят волнительные стоны.... .....всем отдаётся,но подарена не будет никому!!!! 01.05.05.

Знаете про падения Падения с разной высоты. Не полет на парашюте. Нет. Свободное падение. На асфальт. При падении с высоты до третьего этажа, то есть с высоты около десяти метров, человеческое тело получает минимальные повреждения. В основном крупных костей, или максимум в одном, двух суставах. Сила удара о жесткую поверхность гасится, как правило, уже на первом суставе, или кости. Пара месяцев на больничной койке. И все. При надлежащем лечении и реабилитационных процедурах все будет хорошо. Конечно, если упасть удачно. Удача. Великая госпожа. Которая сопутствует подготовленным... Везет примерно в пятидесяти процентах случаев. А остальной половине приходится лежать в больнице гораздо дольше. Или сразу оказываться на глубине около двух метров. До шестого этажа, возможность выжить еще достаточно велика. Около четверти таких падений говорят о милосердии. Милосердии матери земли к своим детям. При падении с девятого этажа, то есть уже с высоты около двадцати семи метров наличествуют множественные переломы крупных, средних, часто и мелких костей тоже, и хрящиков. А также кровоизлияния и другие повреждения на стенках внутренних органов. Каждый сустав, орган, жидкость внутри тела, стремятся прижаться к земле. Под неумолимой силой. Силой земного тяготения. И чем больше высота, тем больше тело похоже на плоское изображение. Исковерканное изображение человеческого тела... Процент выживания настолько мизерный, что когда это случается, об этом пишут газеты. И телевизионные передачи рассказывают о, чудом выживших, людях. А реальность гораздо жестче. И страшнее... Вывернутые ступни. Разметавшиеся в луже крови длинные, ниже плеч, темные волосы. Руки, изломанные, с прорвавшими кожу, торчащими наружу костями в области плеч. Такие тонкие, хрупкие руки. И лицо. Такое дорогое для меня. Лицо моей любимой. Да. Все-таки, любимой. Сейчас любимой. Раньше я этого не понимал. Только уже ничего не изменить. Пухлые, почти детские губы. Огромные, удивленно распахнутые, словно, вдруг, жизнь оказалась сказкой, голубые глаза. Маленький нос, за который все время хочется подержаться шутливо, мол: подари мне удачу! Мой талисман! Вздернутые скулы, упрямый и хрупкий, как стекло подбородок. Все это. Вбито, втоптано в асфальт неумолимой силой земного тяготения. Я ненавижу закон всемирного тяготения. Я ненавижу человека, который его придумал. Меня уже давно, почти месяц, не посещало это видение. Видение из прошлого. Я почти забыл о нем. Какой толк горевать о том, что уже произошло Забыл. Почти убив в себе того. Второго. Живущего во мне. Который все время готов рыдать. И рвать на себе волосы. Биться головой о стены... Что толку Прошлого не вернуть. Не сказать того, что надо было сказать, но не сказал. Не сделать того, что надо было сделать, но не сделал... Авто уже мерно несется по другому городу. Городу в сотне километров от Москвы. Какой-то пешеход - дядька с всклокоченной копной волос на голове и в старом, сером пальто инженера, пытался перейти перекресток на красный свет. Чуть не сбил его, тот отскочил испуганно, хотел что-то крикнуть, но передумал, рассмотрев номера машины. Притормаживаю. - Незачем светиться! Напоминаю себе очередной раз. Заставляю стрелку опуститься до цифры шестьдесят. Отработанный легкими воздух, судорожными толчками, прорывается из горла. Где-то в груди затаился ком. Который я усилием воли выдавливаю из себя... Все. Его нет. Смутно вспоминается прошедший день. Время, оказывается, уже десять вечера. Где-же я был все это время Млин. Вроде бы, всего час назад, я вышел из здания в центре Москвы. И дальше была только бешеная гонка. А-аа. Ну да. Встречался с кем-то. Договорились о новой поставке. С их стороны была просьба увеличить объёмы в следующем месяце. Хотя бы раза в два. Да. Они готовы платить на двадцать процентов больше за каждый кубометр. Да. У них нет лучшего поставщика. Потому, что с нашей стороны всегда все приходит точно в срок. И надлежащего качества. Прекрасно. Они даже согласились увеличить размер предоплаты. До пятидесяти процентов от общей суммы за весь объем. Это покроет все издержки на транспортировку. В смысле, все издержки, связанные с транспортировкой. Взятки на постах ГИБДД. Взятки ментам, крышующим лесовозы в регионах. Прибыль таким образом возрастет... Все расчеты проскакивают в голове молниеносно. Отвлечение на математические задачи сразу успокаивает. Как, и всегда. Ага. В результате прибыль очень неплохо возрастет. Примерно на девять тысяч шестьсот американских "убитых енотов". В месяц. Хорошо, что подсознание не подвело и на этот раз. А то, показалось, сначала. Что где-то напортачил. Что-нибудь упустил. Может, нолик где-нибудь забыл добавить. Нет. Голова работает. Как в драке. Или на разборке. Мозг делится на две части. Одна управляет телом. А другая занимается стратегической аналитикой и расчетами. Машинально проверяю содержимое портфеля. Одной рукой продолжаю рулить. А другой открываю несложный замочек, и, вытаскиваю три толстых пачки денег. Вернее две одинаковых толстых пачки, и одну, чуть потоньше. Американских денег. Там ровно двадцать восемь тысяч восемьсот долларов. Половина от цены за сто шестьдесят кубометров древесины. Отличного качества. И просушки. Ладно, надо заехать к партнеру, рассказать ему о выгодной сделке на следующий месяц. Достаю мобильный, набираю семизначный московский номер, пошли гудки. Ровно на третьем гудке, серый, как пыль, обманчиво бесстрастный голос партнера: - Да, Сергей. Люди часто ошибаются в своей оценке собеседника, когда впервые слышат этот голос. - Заеду к тебе через пару часов, хорошо Также бесстрастно в ответ: - Давай, жду. Время около двенадцати ночи. Я уже успел заехать к себе домой. К себе! Как это странно звучит. Год назад я и думать не смел о собственной квартире. Да, ещё и трехкомнатной! Жил на съемной однушке. Со старым телевизором и драными обоями. Надо перекусить. Раздевшись, чуть-ли не трусцой следую на кухню. Там все сверкает. - Молодец, Жанка! О! И ужин готов, только разогреть осталось! Та уже ушла. Знает, что кроме своих прямых обязанностей ничего делать не надо. И молчунья, каких мало. Я её долго искал. Грею в микроволновке и быстро ужинаю жареной курицей с рисом. Без соли. Не знаю почему, но мне нравится это нехитрое блюдо. Как-то год просидел на знаменитых окорочках Буша и гречке. Ни на что большее денег не было. Даже на салаты. И на сахар. И, даже на соль. Бегал по всей общаге и выпрашивал соль. Кое-кто давал. А кое-кто из природной жадности зажимал сей драгоценный продукт. А после года такого питания, долго не мог есть мороженое, пить сладкий чай. Все казалось чересчур переслащенным. Малейшая щепотка соли, не говоря уже о перце, в пище чувствовалась моментально. И вызывала, похожий на рвотный, рефлекс. Но сейчас, в собственной квартире, наелся так, что кажется живот уперся в край стола. Тяжело оперевшись кулаками на столешницу, встаю и выхожу из кухни. В голове счастливая прострация от принятой пищи. Принял для бодрости контрастный душ, побрился. Вгляделся в зеркало. Заметны синяки под глазами. А так ничего. Ничего ещё. В зеркале отражается крепкий малый. Даже очень крепкий. Морда скуластая. И сытая. Плечи, вроде, так же широки. Живота нет, вместо него толстые валики мышц. Да, и откуда ему взяться При таких-то нагрузках Тренировки три раза в неделю, живу по жесткому расписанию. Подъем в пять. Пробежка по лесополосе рядом с домом, на полчаса. Контрастный душ. Плотный завтрак. Тренировка. В девять утра на работе. В цеху. Ночь наконец вступает в стадию сна. На улицах города заметно меньше машин и прохожих. Те, кто пешком, как, правило передвигаются вдвоем и больше. Время от времени туда-сюда шныряет милиционерский "козлик". Я как-то, от нечего делать, пока ждал партнера в старой "девятке", прикидывал кое-что в уме. Сколько у меня будет времени, если на другом конце города, буду грабить обменный пункт Получилось не менее десяти минут. Краткая, ничего не значащая беседа со знакомым лейтенантом, все там-же у милиции, добавила к времени ещё пять минуток: - Здорово-здорово, Коля! Как сам Бывший спортсмен кое-как изобразил вежливую улыбку на лице. У него это с трудом получалось из-за отбитых на боксе лицевых мышц: - Ну, здравствуй Серега! Сам Да, как видишь! А ты че, здесь-то По бизнесу - Ага, по милицейскому. Да, шучу я - товарищ попросил подвезти, дело тут у него какое-то... Незачем моему знакомому, а к тому же служителю дубинки и начальника, знать подробности о моих делах. Ненароком сболтнет ещё кому. Зачем мне проблемы с лишними нахлебниками в погонах Потому и стараюсь в этом городишке не светиться. Пусть все знакомые думают, что работаю в офисе в Москве. Зарплата у меня маленькая. А снимаю не квартиру, а одну из комнат. Интереса ради спрашиваю: - Что с бензином такая же напряженка Одну и ту же машину вижу по городу. Коля привычно скривился в брезгливой усмешке: - А с чем у нас не напряженка Разве только с молодыми сержантиками. Которые не знают ни хера. И ещё меньше умеют. В это время из подъезда дежурной части вышел мой партнер, огляделся, увидел нас и пошел к машине. Мы с Колей коротко попрощались и пообещали друг другу "как-нибудь созвониться". Из разговора с лейтенантом я вынес, что город у нас - прямо "грабь, не хочу". Между мыслями о милиции и их несчастном положении, выхожу из квартиры, пешком спускаюсь вниз - четвертый этаж не повод кататься на лифте, и выхожу на улицу. На ступеньках подъезда встречаю соседа. Лицо у него как после тяжелого запоя. Запоя работой. Синяки под глазами. Весь сутулится. Походка вроде уверенная, но чувствуется придавленность жизнью. Коротко ему киваю в ответ, а в голову тут же приходит старая история на радио середины девяностых. На " Европе- плюс" была одна эфирная передача, после полуночи, с некоей Жени Шаден. Не вспомнили еще Нет Так вот, передача называлась что-то типа "про это", или ещё как-то. Туда звонили разные люди и рассказывали свои эротические истории. А ведущая над ними глумилась, как могла. Иногда вплоть до оскорбительных выражений. Особенно в отношении мужского пола почему-то. Я тогда жил в общежитии, и, мы с парнями по комнате часто слушали эту радиостанцию перед сном. Все равно тогда интересных радиостанций особо не было. И мы коллективно возмущались её отношению к мужскому полу и все время ждали, что кто-нибудь ей попадется в эфире более острый на язычок, чем она. Ну и, однажды ночью, это все-таки произошло. Сначала все шло как, обычно: Жени исправно, всех подряд, "опускала" в эфире, надо отдать ей должное, весьма смешно. Но, как всегда, довольно обидно. А потом позвонил некий Алексей, и... Вот подробный разговор в эфире: - Да, доброй ночи, говорите, вас слушают. - Здравствуйте, Жени. Меня зовут Алексей. - Здравствуйте, Алексей. Расскажите вашу историю. - А я в общем-то у вас хотел поинтересоваться, вы сегодня, как Нормально весь день себя чувствуете Жени, несколько удивленно: - Да, нормально. Парень, продолжает спрашивать: - А ночью вам ничего такого не снилось Тяжелого Жени не понимая, к чему тот ведет: - Да, нет в общем-то, нормально спалась. - А вот с утра вы встали, вам не показалось, что потолок как-будто ниже обычного, давит сверху - Нет, все, как обычно. - А из подъезда, когда вышли с утра, вам непоказалось, что облака и небо давят на вас сверху Жени, все более растерянно, отвечала: - Небо, как небо... Парень продолжал вести к одному ему, известному финалу разговора: - Ну, а, на работу когда пришли, вам не казалось, что все на вас как-то странно смотрят - Нет, не казалось! Парень, нарочито разочарованным голосом: - Ну, как-же вы не заметили, что я на вас х... положил!!! Мы тогда обхохотались. Радовались, как маленькие. Кто знал, что через пару лет, все эти дурацкие передачи по ТВ и радио, ажиотаж вокруг глянцевых журналов и очередных "страшных историй" о волках в погонах и супружеской неверности, будут нас , и меня в особенности, волновать меньше всего.