text
stringlengths 0
25.2k
|
|---|
Никола'й Дми'тревич Ахшару'мов |
Концы' в во'ду |
Часть I |
Кузи'на О'ля |
I |
Внача'ле о'сени я е'хал к кузи'не О'льге в Р** че'рез Москву' и за'нял ме'сто в просто'м ваго'не 2-го кла'сса. Спа'льных я не люблю' за их духоту' и за то, что в них те'сно от сли'шком большо'го числа' удо'бств, ни одно' из кото'рых не отлича'ется чистото'й и ни за одно' из кото'рых нельзя' поручи'ться, что оно' вдруг не бу'дет обращено' в посте'ль. К тому' же, я сплю неду'рно и си'дя; но я не терплю' те'сноты, а на э'тот раз, как наро'чно, весь 2-й класс был битко'м наби'т. Ма'ло того', в ваго'не, как раз у меня' за спино'й, расположи'лось семе'йство с грудны'м ребёнком, кото'рый реве'л весь день на рука'х у ма'тери. К но'чи, осо'бенно когда' затвори'ли окна', сосе'дство э'то ста'ло невыноси'мо, и я реши'лся перейти' в 1-й класс, что оказа'лось, одна'ко, не так легко'. По'сле трех неуда'чных попы'ток найти' мне ме'сто конду'ктор, ви'димо затруднённый, привёл меня' в семе'йное отделе'ние, почти' соверше'нно пусто'е, и, перешепну'вшись с да'мою, кото'рая там сиде'ла одна', стал зажига'ть фона'рь. |
– Не ну'жно, – запротестова'ла она'. |
Но блюсти'тель поря'дка не счел себя' впра'ве оста'вить нас без огня', и фона'рь был зажжён, причём я заме'тил, что да'ма спусти'ла вуа'ль… Че'рез мину'ту разда'лся сигна'льный свисто'к, и мы помча'лись. Уга'дывая по ра'зным приме'там, что путеше'ственница до моего' прихо'да лежа'ла, я извини'лся в том, что её потрево'жил. Она' переби'ла сухо'й и коро'ткой про'сьбою не стесня'ться, что я и испо'лнил о'чень охо'тно, вы'тянув но'ги на одно' из поро'жних мест про'тив меня'. Она' отверну'лась. Ту'склый свет фонаря' обрисова'л в углу' тёмную заку'танную фигу'ру; ни ног, ни рук, ни ли'ца её не бы'ло ви'дно, и разгово'р, су'дя по то'ну её отве'та, каза'лся мне невозмо'жным. А ме'жду тем, что'-то неулови'мое облича'ло в ней молоду'ю же'нщину. |
С мину'ту я машина'льно смотре'л на неё, но ма`ло-пома'лу внима'ние ослабе'ло, и мы'сли мои' улете'ли далеко' вперёд. Я ду'мал о том, как встре'тит меня' кузи'на, кото'рую я не ви'дел пять лет. Она' без меня' вы'шла за'муж и, как я по'сле узна'л, о'чень несча'стливо. В после'днем письме' она' извеща'ла меня' ко'ротко, что уезжа'ет в Р** к старухе-ма'тери и, вероя'тно, оста'нется там навсегда', пото'му что судьба' поступи'ла с ней о'чень жесто'ко. Об остально'м она' упомина'ла темно' и в са'мых о'бщих слова'х, по то'ну кото'рых одна'ко я мог угада'ть, что она' все ещё лю'бит му'жа и что ей бы'ло бо'льно его' поки'нуть. С му'жем её я был знако'м со шко'льной скамьи', но э'то был челове'к ме'ньше всего' спосо'бный мне объясни'ть случившеёся: не'кто Бодя'гин – ба'рич с больши'ми прете'нзиями, но с си'льно расстро'енным состоя'нием и испо'рченною карье'рою, служи'вший снача'ла в гва'рдии, в кавалери'йском полку', пото'м пусти'вшийся в спекуля'ции, игро'к, волоки'та и мот, челове'к с бе'шеным темпера'ментом и бо'льною пече'нью, ме'лочный, ограни'ченный и сухо'й. По возвраще'нии в Петербу'рг я не заста'л его' там, – он был в отлу'чке, а из родни' никто' не хоте'л и'ли не мог объясни'ть мне и'стинную причи'ну его' разла'да с О'льгой. Я узна'л то'лько, что мне бы'ло уже' отча'сти изве'стно, – что у них нет дете'й, что О'льга ча'сто хвора'ла и что они' уже' го'да три живу'т врозь. А впро'чем, ни одного' упрёка про'тив неё, что для меня' равня'лось по'лному её оправда'нию… Бе'дная О'льга! Она' как бу'дто предчу'вствовала, что ей не суждено' узна'ть настоящего' сча'стья, – так ро'бко она' всегда' смотре'ла в будущеё и так недове'рчиво говори'ла о нем. Бо'льно тепе'рь вспомина'ть, но ка'к-то нево'льно прихо'дят на па'мять все на'ши несчётные то'лки об это'м бу'дущем, то'лки и спо'ры, в кото'рых, каза'лось, бы'ло так ма'ло ли'чного, а ме'жду тем ка'ждый, выска'зывая свой взгляд на жизнь, име'л незри'мою ме'ркою само'го себя'. За ши'рмой споко'йной бесе'ды о ра'зных серьёзных веща'х шла ма'ленькая игра' ли'чных наде'жд и расчётов, в кото'рой ка'рты, хотя' по пра'вилу и закры'тые, видны' бы'ли ча'сто наскво'зь. О'льга бы'ла почти' краса'вица и, как во'дится в та'ком слу'чае, я был одно' вре'мя си'льно в неё влюблён. Она' остава'лась всегда' споко'йна, а ме'жду тем, стра'нно сказа'ть, вся де'йствительная ата'ка шла с её сто'роны, и мне приходи'лось то'лько обороня'ться. Сло'во «ата'ка», коне'чно, двусмы'сленно, но я не разуме'ю под ним ничего' завоева'тельного. У О'льги не бы'ло ни на грош коке'тства, то есть умы'шленного. Э'то бы'ло просто'е, че'стное существо'. В жизнь свою' я не ви'дел же'нщины менеё за'нятой собо'ю и ме'ньше аффекти'рованной. Но она' наде'ялась и'скренно, что отноше'ния на'ши, несмо'тря на родство', мо'гут со временём измени'ться, и вся её ма'ленькая игра' со мно'ю клони'лась к это'му. Как же'нщина и, вдоба'вок, засте'нчивая, она', разуме'ется, не вела' её пря'мо. Бы'ли уло'вки и хи'трости, и мно'го прозра'чных намёков на на'ше ли'чное де'ло в фо'рме споко'йного разгово'ра о бра'ке и семе'йной жи'зни. Признаю'сь, я не раз колеба'лся, и перспекти'ва ти'хого сча'стья с О'льгой си'льно меня' подкупа'ла. Но я был бе'ден и вел цыга'нскую жизнь без вся'ких определённых наде'жд вперёди, без вся'кой то'чки опо'ры в о'бществе. У ней не бы'ло то'же ни гро'ша. При э'тих усло'виях «ти'хое сча'стье» бы'ло, коне'чно, сомни'тельно. От него' си'льно попа'хивало ярмо'м семьянина-труже'ника и тесното'ю меща'нской, по'шленькой обстано'вки, природно'е отвраще'ние от кото'рых, вме'сте с невозмути'мым взо'ром О'льги и споко'йным то'ном её рече'й, ока'тывали мою' горя'чку та'кой холодно'й струе'й, что она' ско'ро осты'ла. Вот те'ма, вокру'г кото'рой плели'сь узо'ры ты'сячи са'мых друже'ских и, несмо'тря на на'ши ребя'ческие уло'вки, глубоко' искренни'х объясне'ний. Они' не привёли нас с О'льгою ни к чему' положи'тельному, но в результа'те связа'ли та'ким хоро'шим, тёплым и про'чным чу'вством, како'е ре'дко быва'ет плодо'м одина'ково продолжи'тельной свя'зи друго'го ро'да. Где нет в осно'ве сближе'ния, стра'стной привя'занности, а ме'жду тем облада'ние застрахо'вано неизме'нно в одни'х рука'х, там лю'ди стано'вятся сы'ты друг дру'гом во всевозмо'жном смы'сле, и нет равноду'шия болеё по'лного, как то, кото'рое вся'кий из нас, коне'чно, не раз уга'дывал ме'жду людьми', свя'занными обето'м ве'чной любви'. |
О'льге всегда' о'чень не нра'вилось, когда' я ей ука'зывал на развя'зку подо'бного ро'да. |
– Пустяки'! – возража'ла она' нахмуря'сь. – Больша'я часть муже'й и жен лю'бят друг дру'га и'скренно, хотя' их любо'вь и не выка'зывается романти'ческими восто'ргами. Э'то чу'вство обыкнове'нное, и оно' удовлетворя'ется обыкнове'нною ме'ркою, но ты, как идеали'ст, ненави'дишь обыкнове'нное, и э'та не'нависть заставля'ет тебя' клевета'ть… |
Тут была', как и во всех реча'х О'льги, своя' до'ля пра'вды, но она' оши'блась в том, что ко'рень противоре'чия, нас разделя'вшего, таи'лся совсе'м не в на'ших хара'ктерах. Он был гора'здо про'ще и, так сказа'ть, фата'льнее. Э'то была' обыкнове'нная ра'зница деви'чьего взгля'да на брак со взгля'дом та'ких холостяко'в и цыга'н, как я. Для де'вушек э'то, с ре'дкими исключе'ниями, пе'рвый серьёзный шаг в жи'зни, и пото'му они', есте'ственно, боя'тся с ним запозда'ть; а для нас э'то ча'сто быва'ет после'дний. Поня'тно, что мы без осо'бых причи'н не жела'ем спеши'ть. К то'му же, в кругу' люде'й на'шего кла'сса, живу'щих свои'м трудо'м, вся тя'гость бре'мени па'дает на му'жа; а де'вушка, е'сли она' не герои'ня, раз ста'вши жено'ю, счита'ет свой по'двиг уже' око'нченным и смо'трит на все остально'е, как на спуск под го'ру, не тре'бующий уже' уси'лия, а то'лько ма'ленькой осторо'жности, чтоб не свихну'ться. И э'то я то'же говори'л О'льге, что её приводи'ло всегда' в ужа'сный гнев, и она' начина'ла руга'ть мужчи'н… Ми'лая О'ля!.. Как тепе'рь ви'жу тебя' в знако'мой ко'мнате, в уголку', на дива'не, всю вспы'хнувшую и в со'тый раз открыва'ющую ого'нь по неприя'телю. Ви'жу твой лёгкий стан, кру'глое ли'чико и я'сные голубы'е глаза', сверка'ющие уко'ром… |
По'езд мча'лся как вихрь среди' ночно'й тишины' и глубо'кой тьмы. Убаю'канный ми'рным сту'ком и непреры'вным ря'дом мя'гких толчко'в, я начина'л дрема'ть. Ни'ти воспомина'ний пу'тались, и мы'сли сменя'лись о'бразами. Пе'редо мной была' О'льга, гру'стная и безмо'лвная. На исхуда'вшем, но хорошо' знако'мом лице' её я чита'л уко'р. Она' как бу'дто хоте'ла сказа'ть: «Заче'м ты поки'нул меня'? Заче'м не по'дал ру'ки, когда' я протя'гивала тебе' свою' так и'скренно? Вот я тепе'рь далеко' от тебя' и несча'стна. А ты? По-пре'жнему одино'к – бездо'мный и бесприю'тный скита'лец ме'жду людьми'!..» Се'рдце моё щеми'ло… Вдруг и'з-за бле'дного при'зрака О'льги вы'двинулось и обрисова'лось я'вственно чье'-то чужо'е лицо'. Э'то бы'ло лицо' молодо'й и дово'льно краси'вой же'нщины, но то'лько одно' лицо'; остальна'я часть головы' и плеча', заку'танные во что'-то тёмное, тону'ли в потёмках. Лицо' бы'ло мя'гко освещено', и смя'тые пряди', выбива'ясь из-по'д покро'ва, сообща'ли ему' како'й-то уста'лый вид; а ме'жду тем в черта'х не заме'тно бы'ло уста'лости и выраже'ние их показа'лось мне далеко' не мя'гким. Осо'бенно порази'л меня' взгляд: бесце'льный, но при'стальный и чу'тко насторо'женный навстре'чу чему'-то незри'мому… Впечатле'ние бы'ло так ре'зко, что я очну'лся. Пе'редо мно'ю, наискосо'к, прижа'вшись в углу', сиде'ла моя' одино'кая спу'тница, кото'рой, должно' быть, ду'шно ста'ло под вуа'лью, и она' её подняла'. Я сиде'л и'ли, вернеё сказа'ть, полулежа'л в тени', а потому' ей тру'дно бы'ло заме'тить, что глаза' у меня' то'лько прищу'рены; впро'чем, она' и не смотре'ла в мой у'гол. Вгля'дываясь в её лицо', я замеча'л на нем мину'тами что'-то трево'жное и озабо'ченное. Она' как бу'дто рабо'тала мы'сленно над како'й-то мудрёной задаче'й, и э'та рабо'та была' непривы'чна для неё, раздража'ла и удивля'ла её… О чем она' ду'мает? Отчего' не спит?.. |
Свисто'к и протя'жный вой… Мы е'дем ти'ше… ста'нция… Я привста'л и вы'глянул… Сквозь запоте'лые стекла' мелькну'ли огни', платфо'рма и не'сколько тёмных фигу'р, сную'щих взад и вперёд. Пассажи'ров нет… Че'рез мину'ту мы сно'ва тро'нулись. Я поверну'лся лицо'м к стене', засну'л и проспа'л не'сколько ста'нций. Я просну'лся уже' под у'тро, но на дворе' бы'ло соверше'нно темно'… Пе'рвое, что я чу'вствовал, э'то за'пах сига'ры. Не'сколько удивлённый, я огляну'лся и увида'л, что спу'тница моя' ку'рит. Су'дя по всему', она' не спала', и на лице' у неё на э'тот раз заме'тна была' уста'лость. |
– Вам не спи'тся? – рискну'л я. |
– Нет. Я вам зави'дую… Я не могу' спать в ваго'не. |
Сига'ра и хра'брый тон её отве'та рассе'яли мои' пре'жние опасе'ния насчёт того', что я её стесня'ю. Кака'я бы ни была' причи'на, заста'вившая её на пе'рвых по'рах опусти'ть вуа'ль, но ро'бость была', очеви'дно, тут не при чем. Она' тепе'рь смотре'ла мне пря'мо в глаза' и не ду'мала опуска'ть свои', когда' я вгля'дывался в её лицо'. Чтоб оконча'тельно утверди'ть ме'жду на'ми доро'жный при'нцип свобо'ды, бра'тства и ра'венства, я доста'л сига'ру. Она' сама' предложи'ла огня'. |
Мину'т че'рез пять мы разгова'ривали без вся'ких стесне'ний, и я узна'л, что она' то'же е'дет в Москву'. |
– У вас сига'ры одна'ко лу'чше, – сказа'ла она'. |
Я предложи'л ей. Она' преспоко'йно вы'кинула свою' в окно' и взяла' у меня'. При э'том я заме'тил у ней на па'льце ма'ленькое кольцо' с руби'ном… В К**, когда' ста'ло уже' света'ть, она' выходи'ла, причём опя'ть опусти'ла вуа'ль. Уходя', она' оброни'ла плато'к. Я по'днял его' и положи'л на ме'сто. Плато'к был наду'шен и вы'шит по уголка'м: на одно'м из них я заме'тил коро'ну и ве'нзель: «Ю. Ш.» |
Подъезжа'я к Москве', она' объясни'ла мне, что там в пе'рвый раз, не зна'ет гости'ниц и бои'тся попа'сть в таку'ю, где неудо'бно; но она' не сказа'ла мне, что и'менно для неё неудо'бно, и то'лько в отве'т на мои' вопро'сы упомяну'ла слегка', что она' не выно'сит то'лпы и шу'ма. Су'дя по о'бщему впечатле'нию, э'то каза'лось дово'льно невероя'тно; одна'ко уединённое ме'сто, кото'рое она' прииска'ла, и два'жды опу'щенная вуа'ль сбива'ли меня'. «Кто э'то, – ду'мал я, – и что у неё на уме'?.. Бежи'т от кого'-нибудь и'ли пря'чется?..» Не зна'ю, что и'менно меня' подстегну'ло, но мне не хоте'лось расста'ться с не'ю так ско'ро. Я на'чал ей объясня'ть, что сам не люблю' гости'ниц, и ко'нчил тем, что предложи'л е'хать вме'сте, иска'ть меблиро'ванные ко'мнаты. Она' посмотре'ла при'стально мне в глаза', но не сказа'ла ни сло'ва. В Москве', когда' мы останови'лись, она' опя'ть опусти'ла вуа'ль. Я был уве'рен, что она' то'тчас уйдёт, и хоте'л поклони'ться, но она' обрати'лась ко мне соверше'нно споко'йно: |
– Чего' же вы ждёте? Ведь вы предлага'ли мне е'хать вме'сте?.. Вот мой бага'жный биле'т; ступа'йте, распоряди'тесь. |
Че'рез час мы бы'ли на Дмитро'вке в меблиро'ванных ко'мнатах и занима'ли две ко'мнаты ря'дом. |
II |
Знако'мство э'то око'нчилось так же стра'нно, как начало'сь. Она' прожила' во'зле меня' су'тки, и в тече'ние э'того вре'мени мы ви'делись то'лько раз. Весь день я провёл в ра'зъездах; да и она', по'мнится, исчеза'ла куда'-то. Ве'чером бы'ло ещё не о'чень по'здно, когда' я верну'лся в но'мер. Осма'триваясь, я заме'тил, сквозь щель, в сосе'дней ко'мнате свет, вспо'мнил свою' попу'тчицу и постуча'лся к ней в две'ри. Она' отвори'ла без вся'кого затрудне'ния, но вме'сто того', чтоб впусти'ть, вы'шла сама'… Здоро'вая ста'тная молода'я же'нщина, в чёрном ше'лковом пла'тье, с коро'ткою распашно'ю ко'фточкою; на ше'е стоя'чий воротничо'к с голубы'м га'лстуком, ру'ки и у'ши ма'ленькие, в уша'х золоты'е серёжки. Ру'сые с золоти'стым отсве'том во'лосы причёсаны гла'дко, глаза' све'тло-карие; вообще', бли'же к блонди'нке. Вгля'дываясь в лицо', я не нашёл в нем и сле'да того', что так пора'зило меня' спросо'нок. Оно' бы'ло про'сто, споко'йно и, я приба'вил бы, ми'ло, е'сли бы ску'лы и подборо'док ре'зким ко'нтуром свои'м не по'ртили его' красоты'. Ничего' эксцентри'ческого; скажу' да'же бо'лее, она' показа'лась мне про'стоватой, но впечатле'ние э'то исче'зло, когда' мы на'чали говори'ть. Го'лос у неё был не'жный, похо'дка пла'вная, мане'ры и тон рече'й обнару'живали большу'ю привы'чку к о'бществу. |
Мы говори'ли ма'ло, то есть, со'бственно, говори'л я, а она' не дава'ла себе' труда' подде'рживать разгово'р и, опусти'вшись на спи'нку кре'сел, молча'ла и'ли вставля'ла и'зредка односло'жный отве'т. Я перепро'бовал не'сколько тем, но ви'дя, что все они' ма'ло её интересу'ют, начина'л уже' ка'яться в свое'й предприи'мчивости. |
«Черт её побери'! – ду'мал я. – Лу'чше оста'вить бы её там у себя' в поко'е да лечь спать…» |
И в середи'не како'го-то анекдо'та я потихо'ньку зевну'л. |
Она' засмея'лась. |
– Зна'ете что? – сказа'ла она'. – Вы напра'сно стара'етесь меня' занима'ть. С одно'й стороны', э'то тру'дно, потому' что вы меня' во'все не зна'ете, а с друго'й, э'то ли'шнее. Я не тре'бую с вас тако'й дорого'й це'ны за дешёвое удово'льствие, кото'рое я вам доста'вила. |
Я проси'л её объясни'ть, что она' хо'чет сказа'ть. |
– То'лько то, – отвеча'ла она', – что я не люблю' принужде'ния. Вам бы'ло ску'чно, и вы от не'чего де'лать захоте'ли взгляну'ть на меня'. Ну и смотри'те, не утружда'я себя' напра'сной любе'зностью. Смотри'те, не торопя'сь; мне все равно' – молча'ть там одно'й у себя' и'ли тут с ва'ми; а когда' спать захо'чется, я уйду'… Да'йте сига'ру. |
Мы закури'ли, и мне почему'-то вдруг ста'ло ве'село. По'льзуясь позволе'нием, я смотре'л на неё, не опуска'я глаз, и не заме'тил, чтоб э'то бы'ло ей неприя'тно и'ли нело'вко. Напро'тив, су'дя по усме'шке, игравше'й у неё на губа'х, э'то её забавля'ло, и она', вероя'тно, чтоб ободри'ть меня', отвеча'ла мне тем же. Сперва' мы упо'рно молча'ли, жела'я как бы отдохну'ть от прежне'й натя'жки, пото'м разгово'р возобнови'лся у нас ка'к-то без у'мысла, сам собо'й. |
– Вы до'лго пробу'дете здесь? – спроси'л я. |
– Нет, уезжа'ю за'втра. |
– Жаль! |
– Чего' жаль? |
– Так, вы мне понра'вились. |
– Давно' ли? |
– Сейча'с. |
– Физи'чески и'ли ина'че? |
– И так и ина'че. |
– Ну, е'сли вы не лжёте, то вот вам и те'ма для разгово'ра. Расска'зывайте, что вы во мне нашли'? Да то'лько без огово'рок, чтоб не теря'ть по-пу'стому вре'мя. |
– С чего' нача'ть? |
– Да все равно', начни'те хоть с физиоло'гии: э'то ясне'е, и мне ле'гче бу'дет вас уличи'ть, е'сли вы ста'нете врать. |
– Хорошо', то'лько возьми'те, прошу' вас, в соображе'ние, что я не худо'жник и не могу' переда'ть вам мои'х впечатле'ний в то'нкости. |
– Кото'рой, вдоба'вок, и нет. |
– Почему'? |
– Ну, полноте'! Вы ещё спра'шиваете. Каки'е тут то'нкости, когда' на же'нщину смо'трят так, как вы на меня' сейча'с смотре'ли. |
– Наде'юсь, что я не оби'дел вас? |
End of preview. Expand
in Dataset Viewer.
Overview
Dataset contains 462 texts of Russian fiction prose of the 19th century, in which accents are marked. Based on this markup, in the texts fragments were found that can be read as verse.
original:
Как же, ма'тушка! Изве'стно, се'льский во'здух о'чень здоро'в, в кни'гах пи'шут и все говоря'т!
Accentual-syllabic fragment marked with italic (4 steps trochee):
Как же, ма'тушка! Изве'стно, се'льский во'здух о'чень здоро'в, в кни'гах пи'шут и все говоря'т!
Every ' marks the the on the sound indicated by the letter that precedes the symbol '. Sometimes stress on ё marked with !: Матрё!на!
Data preparation
The texts for the corpus are taken from dataset published in the Open Data Repository on Russian Literature and Folklore:
Собчук, Олег; Лекаревич, Евгения, 2020, "Корпус нарративной прозы XIX в.", https://doi.org/10.31860/openlit-2020.10-C004, Репозиторий открытых данных по русской литературе и фольклору, V2, UNF:6:b+jGaj4yVntc2WtSvZqumw== [fileUNF]
All texts were marked with the Python package. See the paper about the package (DOI: 10.31912/pvrli-2022.3.11).
The principles of verse detection are stated in the paper: Орехов Б. В. Случайные метры в русской прозе XIX века // Вещество поэзии: К 70-летию Юрия Борисовича Орлицкого: Сборник научных статей. — М.: РГГУ, 2022. — С. 24–30
Original texts contain indexes like DROGBA that have no relation to the content.
Two folders in the dataset contain original marked texts (accented_texts) and the tsv tables (filenames are the same with exception for .txt, meters) with 3 columns: meter name (Я for iambus, Х for trochee, Д for dactyl, Аф for amphibrach, Ан for anapaest and the number of steps), text fragment, start position an end position:
Х4 Перебра'в по ко'сточкам 754 773
Х5 о'чередь дошла' до но'вых; я стал 787 811
Х6 В Ры'бное прие'хал, - говори'ла Ма'рья 823 850
Д3 но'вый поме'щик Тама'рин, франт, 858 882
Х7 Я его' ещё не ви'дела... Ведь ты его' 894 918
Я5 Давно' пора'; ведь уж два го'да, как 946 971
Related publication
@incollection{orekhov2022random,
title={Случайные метры в русской прозе XIX века},
author={Орехов, Б.В.},
booktitle={Вещество поэзии: К 70-летию Юрия Борисовича Орлицкого},
adress={Moscow},
publisher={RSUH},
pages={24--30},
year={2022}
}
Related talk
Долгие метры в прозе XIX века,
Conference: «Долгий и короткий метр: структуры, жанры, словари»,
Date: 19th of December 2023.
- Downloads last month
- 287