Datasets:

danasone

/

taiga_proza

like 1

ВРЕМЯ ЖУТЬ, КАК БЫСТРО ЛЕТИТ ! И СКОРО "ПЕРВОМУ" ПОКОЛЕНИЮ ОДНОКЛАССНИКОВ ПРЕВРАТИТСЯ ВОТ В ТАКУЮ КУЧУ... НО НЕ СТОИТ ВЫТЬ И РВАТЬ ВОЛОСЫ, - НА СМЕНУ НАМ ИДЁТ ВОЛНА НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ.

Пойдем гулять! Нет, бродить! Как бременские музыканты. Ты будешь трубадуром, а я твоим ослом! Посмотри вверх. Что ты видишь Я не про перегоревший фонарь говорю. Небо А я голубую крышку кастрюли, в которой мы все варимся. Если мы для кого-то, как тебе пельмени, зачем глупые правила и предрешенность ходов, зовущаяся "вежливостью" Пельмени не делятся на те, к которым на "вы" и к которым на "ты". Они все на "буль-буль" друг с другом. Ты так скептически улыбаешься. Но тебе идет. Давай я пойду по асфальту босиком, а ты в меня влюбишься Как в той старой песне Ты еще помнишь, что такое рок-н-ролл Я напомню. Пойдем купим колу. "Роооом и пепси-кола - это все, что нуужно звезде рок-н-рооолла..." Рома не надо. Шесть утра все же. Видишь пузырьки в бутылке Ленивые, одинокие, неторопливые. Встряхни! Сильнее! Пузырьки сблизились, перемешались, взбесновались. Слышишь их песню Это не шипение! Пузырьки веселятся. Это и есть рок-н-ролл! Теперь открой крышку! Резко, не береги свой новый костюм! Он старит тебя лет на 10. Пена сверху убежала, нет, вылетела. Так же и лучшие люди, те, кто не смогли вовремя остановиться. Джоплин, Джонс, Моррисон... Вспомнил А давай вечером пойдем в наш старый клуб Мы про него забыли, став идеальными чучелами. И про себя тоже. Дым дешевых сигарет запеленает наш разум, минорные аккорды споют ему колыбельную. И предрассудки, освободившись, сбегут из под стражи. И твой профиль снова будет смеяться. Ты сильно изменился. Не шутишь, много думаешь. Ты выбираешь людей по цене их одеколона, а не по хаеру и количеству фенек. Какого черта! Мне даже бывает с тобой скучно. Иногда. Нет, я лукавлю. Угости меня мороженым! Самым разноцветным! В такие кафешки от детей, которые хорошо себя ведут, убегает детство. Чувствуешь, оно здесь В улыбке официанта, хрусте вафельного стаканчика и солнечных зайчиках на стенах.. Не чувствуешь. Ты даже боишься отравиться этим дешевым мороженым. А радуга обид не прощает. Тебе надо идти До вечера. И да. Сегодня мне приснятся карамельные замки, а на утро ты их сгрызешь. Чертов пельмень.

У вас сломался пылесос, а убирать при помощи тряпки и веника уж очень утомительно и занимает много времени. Вы идете в магазин, ищете пылесос, но не один вам не нравится. И тут вы видите швейную машинку. Новейшие технологии и шикарный дизайн. Вы не умеете шить, но и что ж если она вам нравится. И вот у вас дома есть швейная машинка, вы любуетесь на нее и счастливы просто тому, что она у вас есть. Но дома кругом по-прежнему пыль и грязь. Надолго ли может хватить счастья иметь что-то очень красивое и хорошее, но абсолютно не нужное и бесполезное. Рано или поздно вы скажите себе "Какой же я дурак!" Есть тут один выход - научится шить. Но для чего вам уметь шить, если вы всю жизнь отлично обходились без этого. Вот так счастливое приобретение через месяц становится удручающим воспоминанием, а купи вы пылесос пусть тот, который и не особо пришелся по душе своим нелепым видом, через месяц б вы привыкли, перестали обращать на него внимание и только чувствовали уют и комфорт от того, как у вас чисто.

21.09.09 Раскройте ваши взоры и вы увидите летящих голубей. Они летят и ваши мысли вслед за ними направляются к истоку Света и источнику Любви. Сознание готово воспринимать информацию из Источника. Провозглашаем новый для вас период. Он для вас заметен и вы в нем как рыбы в воде уже давно вращаетесь и созидаете. Путь ваш лежит туда, где Свет есть Любовь Божественная, а Свет- есть Любовь и вы есть посланники Бога на земле! Вы Есмь Моя частица и Мое назначение плоти и духа в воплощении земном! Источник ваш не иссякаем и благословен каждый прикоснувшийся к нему через вас. Все кто прибывает в вашем поле благословенны ... Единая гармония Духа Святого в нем лежит - основа Основ бытия вселенского разума! Золотом отливают ваши тела в небесном сиянии и различимы ваши деяния на Планете Земля! Во имя Отца и Сына и Святого Духа и ныне и присно и во веки веков. Аминь. Я Есмь то, что я Есмь и Я ваш Попутчик и ваш Божественный Направитель ! Я Есмь то, что я Есмь... Учите звуки мои. Они есть неиссякаемый поток Любви Божественной .Они содержат в себе мою Благодать и мою Любовь. Пойте Хвалу Солнцу Единому. Сие есть направление вселенской Любви и вам надлежит быть в этом потоке и его славить. И слышишь ты его так, как дано тебе его услышать ; так как можешь ты его принять и разделить с твоим земным воплощением Духа Единого! Рисуют Лики мои не зря Те, кому дано это уменье. В них светится искра в глазах, Та, что несет Благословение...

" Нас утро встречает прохладой!" - почему-то поздно вечером поет черно-белый телевизор. На крошечном, как спичечный коробок, экране семеро одинаковых юношей в белых трусах и майках приседают и машут гантелями. "Близнецы" - предполагаю я. За окошком предновогодняя темень: "и снег, и ветер, и звезд ночной полет", а у нас елка, праздник и уют: - поленья потрескивают в печке, телевизор работает, ватный дед-мороз на маленьком подоконнике мерцает серебряными блестками. Хорошо! * * * Дверь распахивается, в комнату врывается сказочное морозное облако. Из облака появляется красивая мама (она по вечерам учится в институте), сбрасывает пальтишко, шапочку, целует меня, хватает кусок хлеба и садится за учебники. Папа наливает ей чай в стакан с подстаканником. Мама обхватывает подстаканник ладошками - греется. Прямо над столом висит оранжевый абажур, и все вокруг окрашено в оранжевый цвет: и белая скатерть стала оранжевой, и мамины тетрадки, даже черная блестящая мамина переливается огненными бликами. Оранжевый папа в оранжевой тельняшке тоже сидит за столом и делает сразу три дела: разговаривает с мамой, смотрит футбол по телевизору и мешает в кастрюльке горячий заварной крем. Ошеломляющий, невероятный запах наполняет нашу маленькую, жарко натопленную комнатку, а из печки уже вынут противень с пирогом, и папа уже заливает этот пирог кипящим ванильным кремом. И вот мама разливает чай, а папа разрезает пирог на огромные желтые ноздреватые куски. Острый нож с хрустом надламывает румяную корочку и бесшумно погружается в нежный желтый бисквит. М-м-м... Почти полвека прошло, а я до сих пор помню этот вечер, потому что ничего вкуснее этого пирога я больше никогда не пробовала. И запах этого вечера я всегда буду помнить - запах чистого деревянного пола, печного дыма, горячего ванильного крема , - запах маленького счастья бедной московской семьи начала 60-х.

У тебя сегодня праздник, праздник, слышишь дорогой! Я девятую дочурку привезу для нас домой! Ты футбольную команду захотел иметь свою. И тебе я в год поштучно, обещаю, подарю. Есть и Маша, и Наташа, Света, Лена и Марго. Есть Надежда, Виолетта, Нина, Мила и еще, Обещаю, обещаю, план я буду выполнять, Чтоб футбольную команду на Европе выставлять! Ты, как тренер, дорогой мой, только лучше их учи, Чтобы гол в ворота били, подавай-ка им мячи! В мире первую команду мы семьею наберем, А потом в Европу съездим и покажем им футбол! Есть и Маша, и Наташа, Света, Лена и Марго. Есть Надежда, Виолетта, Нина, Мила и еще, Обещаю, обещаю, план я буду выполнять, Чтоб футбольную команду на Европе выставлять!

Был у меня друг, который на каждом углу любил говаривать, что не верит в любовь. Не сказать, что это был хороший друг, да и в принципе друзей не бывает хороших или плохих, они либо есть, либо нет. В общем, был тот человек мне хорошим знакомым и говорил слова, от которых лично мне становилось жутко. Однако при всем этом с женщинами он вел себя иначе, нес возвышенную чушь, объяснялся, восхищался, но как только своего добивался, тут же заявлял - все пустое, нет любви и точка!.. И, казалось бы, все знали его позицию по этому вопросу, но каждый раз в его окружении находилась та, что верила словам, считая, что вот на ней и оборвется его неверие в любовь. Ан-нет, перешагивал он через нее, вытирал ноги и шел дальше. Будто насмехаясь, я же предупреждал, нет любви и не было никогда, придумка эта, чтобы женщин покорять, вроде игры глупой и всем понятной, в которую играют по привычке, а слова говорят скорее для ободрения. Солдаты бросаются в бой с криками "Ура!", вот и мужчины бросаются в горнило отношений с криком "Люблю!", вроде обозначая свои намерения. А намерения эти у всех одинаковые, как будто других и быть не может. Шагал мой знакомец по жизни весело и смеясь, преумножая победы над дамским полом, делясь опытом и советами со всеми, ну и со мной в том числе. Глядел я на него и тоже сомневаться стал, а может и в правду все обман, нет любви и точка. Вот и дамочки его, попереживают маленько и уже снова кружат, как мотыльки в поисках большой и светлой, которой не существует. Ни тебе душевных терзаний на всю жизнь, ни страданий мучительных, так чихнули пару раз и все тут. Так может прав мой знакомый, нет любви и точка!.. Однажды случилась с моим дружком оказия, после которой он сильно переменился. Дело было по весне, можно сказать в сезон самый, когда после смурной зимы девушки выбираются из жарких одежек, обнажают белесые ножки и в коротеньких юбчонках начинают летать по округе, сводя с ума и без того оголодавший за зиму люд. Мой знакомец не терялся и приглядел себе новую пассию, так ничего особенного, в его случае это скорее аперитивчик перед обедом, чтобы размять затекшие члены. И он размял, в тот же вечер и вроде как без особого вдохновения, отметив для себя забавность форм и некую примитивность во всем произошедшем. Она ему показалась простенькой, как школьное платьице, с сомнительной перспективой на будущее. Так и виделось, как выскочит она замуж через годик-другой за первого встречного, нарожает детишек и, как курица наседка просидит тихую жизнь, изредка вспоминая моего друга-героя. Почувствовав себя самым светлым пятном в ее жизни, он неожиданно расчувствовался и решил не бросать ее сразу, а подарить чуточку больше радости, чем другим, чтобы было бедняжке, что потом вспоминать. С мыслью этой он встретился с ней еще раз и как будто даже остался доволен пуще первого раза. Оказалось, что девочка эта совсем и не пустышка, только зажатая немного, закоплексованная от воспитания и невзгод, выпавших на ее долю. Словно лилия на болоте, которая и зацветет однажды, да только кто ж это заметит, кроме обычных болотных обитателей. Да разве ж они оценят!.. Вот и решил мой дружок поработать с ней, как Рафаэль или Микеланджело, над юной Мадонной. Те несколько недель он не ходил, а летал, окрыленной идеей, говорил только о ней, как о самом чудесном создании, которое когда-либо встречал, убеждал меня с пеною у рта, что и другие скоро заметят преображение гадкого утенка в прекрасного лебедя. Никогда ранее я не замечал у него такой увлеченности, отчего с нетерпением ждал, чем все завершиться. Прошло немного времени, и я стал замечать, что действительно в девушке происходят положительные изменения, она стала более открытой и раскованной, вместе с уверенностью в себе появилось желание прекрасно выглядеть, она стала красиво одеваться. Умиротворенная улыбка окрасила ее милое личико новыми красками и уже ни у кого не было сомнений, что она прекрасна и моему дружку вновь повезло урвать самую сладкую красотку. Мужчины с завистью поглядывали на него и с желанием на нее. Мой друг стал раздражительным, ему не нравилось, когда она улыбалась другим, он грустил, когда они не могли встретиться, он чувствовал, что дал ей все, картина была закончена и принята зрителями, но он не испытывал удовлетворения. Казалось, пришло время поставить финальную точку, сорвать аплодисменты, но он почему-то оттягивал расставание и вот уже все зашептались, загудели за спиной. В былые времена, он бы возмутился и отрезал все одним махом, сейчас же будто не замечал, что происходит. Правда, с его лица сошел прежний лоск и надменность и однажды он позвал меня переговорить по душам. Зная моего друга, скажу, что это было удивительно. Я слушал его молчаливо и внимательно и с каждой минутой понимал, что это уже не то человек, которого я знал раньше. Он говорил о ней с таким восхищением, что даже мне, привыкшему видеть в людях только прекрасное, казалось, он преувеличивает. Глядя ему в глаза, я видел ее, он жил ей, дышал, его сердце билось в такт ее сердца. Он сделал ее прекрасной и возвышенной, и он же полюбил предмет своего творения, как художник любит законченную картину, а скульптор монументальную скульптуру. Его чувства были настолько искренни и глубоки, что даже он не отрицал своей привязанности и вдруг открывшейся нежности. Тогда-то я окончательно понял - любовь есть и точка!.. В конце разговора он расплакался и подтвердил мои догадки. Он любил ее больше жизни, не мог без нее и минуты, тяготился этим чувством и наслаждался одновременно. Я был рад за него и взволнован, неужели этому человеку, совершившему в жизни столько глупостей, нигилисту и смутьяну, так несказанно повезло.. Мне, казалось, это самым большим чудом со времен исцеления Лазаря. Он летал от счастья, переполнявшая его любовь била через край, в фонтане которой купались люди, окружавшие его. Прошло немного времени, и мы вновь встретились. В этот раз все было не так радужно. Он рассказал, что они расстались, только не он ушел, а она. Это не выглядело удивительно, как если бы случилось каких-то полгода назад. Она, красивая и популярная, выбрала себя того, кого больше других захотела. В этот момент она не думала о чувствах моего друга, она многому научилась у него и верила в свою звезду. Она уверовала, что обречена быть счастливой, отчего чувствовала себя принцессой и считала главным не продешевить. Весь мир был у ее ног и творец этого мира был больше не нужен. Он тягостно переживал расставание, рана в груди ныла и гноилась, оставляя новые шрамы в душе. Он не мог ее забыть, куда ни шел, везде видел ее, закрывал глаза и вновь окунался в мир грез и любви. Он настолько измучался, что однажды заболел и был совсем плох. Он хотел умереть, но Бог не взял его душу. Постепенно он пошел на поправку и вновь окреп. Я вздохнул с облегчением и попытался найти его талантам достойное применение. Вскоре он окунулся в новый мир, полный красок и тепла, водоворот событий закружил его, затягивая мирскими глубинами. Прошло еще немного времени, и он уехал, толи в Бразилию, толи в Венесуэлу. Как говорят, там он обрел себя. Иногда скупые сведения долетают и оттуда, принося весточку о его счастье. Она же осталась здесь, и какое-то время еще была наплаву, но потом избранник бросил ее, увлекшись новой, более блестящей пассией. Она была игрушкой в его руках, красивой, дарующей статус сердцееда и баловня судьбы. Мир рухнул под ее ногами в одночасье, она скатилась до себя прежней и даже хуже, стала зажатой и подавленной, утратила веру в себя и никогда больше не была такой, какой ее сотворил Он. Его первоначальные предсказания сбылись в точности, через годик-другой она вышла замуж за первого встречного, нарожала детишек, в быту и суете мариновала жизнь, не испытывая особой радости и прежних волнений. Слыша про Него, она порой загоралась, и в глазах появлялся прежний блеск, но тут же гас под тяжестью жизненных обстоятельств и вины. Она часто вспоминала о нем и украдкой плакала, чтобы никто не видел ее слез. С высоты времен она любовалась тем великим и прекрасным, что некогда потеряла. В этой жестокой игре он проиграл. Но даже проиграв, все же победил. Потому что понял главное - любовь есть и точка!..

Глава 6: In Forest... Сквозь сон было видно, что уже рассвело. Комната наполнилась светом. Наконец, я открыл глаза. Впервые за многие дни я выспался. Тело не чувствовало усталости. Руки отодвинули в сторону тяжёлое, тёплое одеяло. Моментально почувствовался холод. Я быстро начал одеваться, но после сна немного покачивался, стараясь удержать равновесие. На часах уже было почти девять часов. Необходимо выполнить утренние процедуры. Лицо чувствовало приятную, горячую воду. В доме всё же было немного прохладно. Я подошёл к окну. Мороз сковал стекло своими сложными, зимними узорами. На градуснике красный столбик остановился на значении -- 22. Глаза ещё не обрели ту чувствительность после сна. Я моргнул и попытался рассмотреть значение точнее. - - 22, - произнёс я вслух. На улице уже светило Солнце. Снег блестел и немного слепил глаза. Его было очень много. Несмотря на мороз на лице была улыбка. Настроение очень хорошее. Во многом это заслуга хорошего сна. Барс сидел в другой комнате и тоже умывался. Когда я вошёл, он посмотрел на меня, прекратил своё занятие и мяукнул. - Доброе утро! -- сказал я. Кот ещё раз мяукнул и подошёл ко мне, уткнувшись головой в ноги. - Можно и позавтракать, да -- спросил я. Спустя пять минут на плите уже свистел чайник. На столе лежало свежее печенье. Чай с лимоном как нельзя лучше тонизировал организм. Барс, пожалуй, не одобрял мой выбор и ел свой корм, изредка посматривая на меня. А я смотрел в окно, любуясь сегодняшней погодой. Такие солнечные дни выделялись среди всей зимы. Настроение становилось лучше. Солнце приветливо улыбалось людям. Мороз тоже был кстати. На дворе январь. Зима изрядно запоздала. Только календарь говорил о том, какой сейчас сезон. Люди уже понемногу привыкали к снежным зимам, приходящим вовремя. В этом году природа опоздала, но сразу начала преображать мир. Я отставил стакан. Встал и потянулся. В голове крутилась одна и та же мысль. Это было трудно скрыть. Как можно себе врать Очень сильно хотелось вновь увидеть знакомые деревья, глубокие, нетронутые сугробы и посмотреть на то, как снег искрится в лучах Солнца... Смотреть на это никогда не надоедало. Видя знакомые вещи в который раз становилось только лучше. Но я не хотел бежать туда сломя голову. Зачем спешить Нужно прочувствовать каждый момент. Я старался следовать этому правилу. Камера лежала в рюкзаке. Я достал её, проверил. - Всё нормально... Рядом лежали запасные аккумуляторы. Никогда не знаешь, понадобятся ли они. Конечно, в такую погоду они разряжались быстро. Внезапно камера могла отключиться. То, что ещё несколько штук лежали в кармане, несомненно, делало меня более уверенным в том, что съёмка будет удачной. Одежда по-прежнему лежала в большой сумке. Теперь было самое время её достать. Я уже был почти готов. Застегнул капюшон и положил камеру в карман. Температура будет понижаться, поэтому для камеры перепад не будет столь резким. Штатив я положил в рюкзак. - Что ж, можно идти. Не хотелось что-то слушать. Естественные звуки зимы как нельзя лучше создавали ту самую атмосферу. Пусть, даже это тишь, но так и должно быть. Голубое небо предстало перед глазами. Кристально чистое голубое небо... Снег отражал лучи и искрился, поблёскивая и слепя глаза. Как обычно, сначала я немного прищуривался, но глаза быстро привыкали. Ноги утопали в снегу. Его действительно было много. Но свежий снег не являлся проблемой. Он мягок, и идти по нему приятно. Мороз напоминал о себе. Во дворе ветер не чувствовался. Стараясь держаться дорожки, я шёл к двери. На этот раз дверь открылась труднее. Внизу спрессовался пласт снега. Огород представлял собой ровное, большое снежное поле. Я старался держаться межи, которая сейчас была погребена под снегом. Но ноги всё равно утопали в снегу и с этим ничего нельзя поделать. Но сейчас идти не так сложно. Вспоминались дни, когда снег немного подтаивал и опять замерзал. Получалась наледь -- тонкая ледяная корка. Идти по ней ещё тяжелее. Буквально, с каждым шагом проваливался и этого немного злило. Но сейчас всё совсем по-другому. Руки чувствовали холод и в карманах. В лицо подул ветерок. Но он не похож на тот лютый, холодный и обжигающий зимний ветер, который кричал тебе в лицо: - Уходи! Этот ветер делал только приятнее ощущение пребывания здесь. Ещё не так высоко на небе сиял ярко-жёлтый диск. Шаг за шагом я шёл по полю, оставляя цепочку глубоких следов. Окружающая природа невольно заставляла улыбаться. Я чувствовал себя превосходно, как когда-то совсем недавно, гуляя здесь летом... Я опять шёл в этот сказочный заповедник, где я был один. Лес не выглядел грозным, скорее седовласым старцем, с пышной белой бородой и длинными волосами такого же цвета, который сейчас улыбался. И я улыбался ему в ответ. Не останавливаясь, я прошёл хвойную часть. Я шёл к "главному входу". Идти слишком далеко, к реке или дальше за поля я не планировал. День как нельзя лучше подходил для фотографирования. Хотелось, чтобы он остался со мной, а не ушёл через несколько часов. Пожалуй, не было в точности одинаковых дней, были лишь невнимательные люди. Я замер... Этот простор не давал возможности не залюбоваться им. Голубое небо от горизонта до горизонта. И только снег, и изредка встречающиеся деревья. Я снял сумку и достал свой штатив. В перчатках я начал его устанавливать, подбирая устойчивое место. Наконец, камера была установлена. Я проверил работоспособность. Всё работало. Снимок отобразился на дисплее. Пристально посмотрев, губы прошептали: - Хорошо... Изо рта вырвались клубы пара. Ещё несколько дублей, и я вновь шёл по заснеженной тропе. Всё опять хорошо. Как долго я ждал этого! Больше нет чувства ожидания. Всё это происходит наяву. И я вновь принимаю в этом участие. Как хорошо! Как же хорошо идти здесь! Я снова радовался по-детски. Всё внутри переполняло меня, я просто шёл по белому снегу... Издали показались деревья. Через несколько шагов их становилось ещё больше. Это был лес, его основная часть. Совсем скоро он займёт всё пространство до самого горизонта. Так он велик. Сзади была видна дорога, но ни одной машины заметно не было. - Ещё совсем немного, - думал я. Верхушки деревьев немного покачивались. На них уже давно не было листьев. Передо мной стояла большая, могучая стена... Я остановился. Справа был тот самый проход. Здесь деревья уже уютно окружали главную, широкую дорогу, отделяя это место от остальных. Снег оставался нетронутым. Пускай, зимой здесь не пытались проехать машины, часто можно обнаружить следы, в том числе и собачьи, лыжные колеи. Но сейчас никаких следов не было. Я первый, кто сейчас сюда пришёл. Гигантские лесные ворота открылись... Я стоял на пороге... Я чувствовал его дух. Посмотрев вверх, я сказал: - Здравствуй... На секунду в голове промелькнул ответ: - Здравствуй. Ты давно сюда не приходил. А у нас много нового произошло. Вот, зима началась... Мороз...Рад тебя видеть... И я сделал шаг, войдя внутрь. Я был рад снова быть здесь. Деревья приветливо шумели. А я опять был наполнен радостью. Ощущалось, что всё хорошо. Это чувство грело. Лучи пробивались сквозь высокие верхушки деревьев. По широкой, ровной дороге я шёл вдаль. На некоторых дубах ещё каким-то чудом оставалось несколько, иссушенных осенью, листочков. Они всё ещё держались, несмотря на сильный мороз и ветер. Я остановился. Деревце не сдавалось, пытаясь доказать природе, что оно может сделать это. Стволы деревьев росли достаточно близко друг к другу. Это напоминало высокие столбы, которыми усеяна вся земля. Горизонт, который был виден некоторое время сзади, наконец, скрылся. Я шёл... Останавливаясь, любовался на виды, казавшиеся интересными. Вот голубое небо простиралось над деревьями; вот лучи Солнца блестели, падая на снег и образуя блики; вот маленький холмик отчётливо выступал около дерева... Где-то уже появились небольшие барханы, со своими извилистыми горками. И эти маленькие, не всегда заметные особенности дополняли окружающий мир. Он казался только лучше. Мороз всё также не отступал, но я не обращал на него такого внимания. И просто шёл. После поворота я свернул с дороги. Деревья росли здесь немного подальше друг от друга. Если ветви не задевали тебя, то пройти не составляло особого труда. Очередные снимки записывались во внутреннюю память устройства. Продолжал путь, акцентируя своё внимание то на большой местности, то на совсем маленьких деталях, высоких и низких, далёких и близких. Взгляд касался таких простых вещей -- упавших веток, старых листьев, теней, но, увидев, я не мог позволить себе упустить что-либо интересное. Какие-то снимки я делал с рук, не доставая штатив. Он отлично помогал для панорам и съёмки большого пространства. Даже на современной аппаратуре дрожь всё равно давала о себе знать. - Разве всё так плохо -- думал я. Ответ сам приходил в голову. - Нет, всё хорошо. Я опять здесь. - Да, действительно, всё хорошо. Пока хорошо. Здесь и не может быть по-другому. Само место не давало вспомнить о своих проблемах. Казалось, решение совсем близко, стоит только посмотреть внимательнее. Пока ты в этом месте всё будет хорошо. Но это здесь. Уходя ты всё равно возвращался в тот мир... Часто злой, бездумный и бессмысленно жестокий... Но таким его делали люди. Какая-то часть, отравляющая твою жизнь. Ты стараешься, стараешься действовать, как тебе кажется, верно. Но события сами находят тебя. Их не нужно искать. Не стоит больше удивляться, если на какой-нибудь обычный вопрос услышишь то, что тебе придётся не по душе. Но хорошим людям всегда найдётся место. - Как же всё-таки красив этот мир! Далеко не всегда можно было подобрать нужный эпитет для его описания. Но достаточно лишь взглянуть на него. На эти замёрзшие деревья, на заснеженные ветви и ровный слой снега. Природа достойна нашего глубочайшего уважения. А мы лишь награждаем её мусором и разного рода словами, характеризующими погоду. Разве можно так А она всё равно позволяет нам ходить здесь, в самом её сердце. И терпит нас. Разве мы ей нужны Эти леса стояли здесь сотни лет, видя наших предков, видя историю. Они не ждали гостей. Просто и свободно росли. Однако мы этого не знаем... Ветви тихо шуршали от ветра где-то в вышине. Лес почти безмолвно радовался пришествию друга. Но на небе всё ещё не было ни единого облачка. И я опять улыбнулся... В нескольких десятках метров видна дорога. Дорога поворачивала. Тропы не было видно, поэтому не сразу можно догадаться, почему в этом месте нет деревьев. Негромко щёлкнула кнопка камеры... В этом особом королевстве кипела своя жизнь, на которую хотелось посмотреть, но не хотелось мешать. Мне казалось, что теперь всё будет хорошо. Обязательно будет. Не существует неразрешимых проблем. Пришёл миг, когда я, наконец, найду решение. И тогда, уже, возможно, спустя много месяцев, я опять приду сюда, посмотрю на эти ветви и с улыбкой произнесу: - Спасибо тебе! Спасибо, что ты есть! А лес поймёт и как всегда помашет своими ветвями. В этих листьях и стволах тоже заключена улыбка. И больше ничего не надо будет говорить. Этот миг настанет... Погода не менялась. Я посмотрел на часы. Уже прошло больше часа. Тут же почувствовался холод. Можно было идти домой. Путь обратно не такой близкий. А я всё шёл, изредка вновь доставая камеру и ловя эти моменты. И в сложные жизненные ситуации, я посмотрю вверх, на небо и вспомню о том, что совсем недавно стоял среди этих деревьев, смотря на всю эту красоту и был счастлив... Да, счастье не может быть одинаковым, но это было оно. И мне тут же полегчает. Проблема постепенно станет меньше и, наконец, её не станет. Горизонт будет вновь ясен... Наклоняясь между ветвями, я шёл к дороге. Вскоре я опять пройдусь по этим холмам и, возможно, увижу вдалеке машину, хотя по столь морозной погоде это было мало вероятно. Но ничего страшного. Дома как всегда найдётся много дел, которыми стоит заняться. Летом я мог приходить сюда по несколько раз в сутки и не уходить часами, но сейчас была зима, которая казалась прекрасной, дружелюбной и говорила людям: "Всё хорошо...". И я ей верил. Отступало чувство, что время утекает. Как трудно от него иногда избавиться. Но сейчас казалось, что день будет длиться вечно. Лес был бесконечным, как и этот снег, это Солнце... В ушах зазвучала музыка. Хорошая музыка не могла испортить ощущение от пребывания здесь. Она лишь помогала, будоражила кровь. Ты разгребал ногами снег, а всего тебя переполняло это чувство. Ощущал гордость и радовался тому, где сейчас находишься. Изредка дул ветер. Сильный мороз сковывал этот мир. Возможно, это был самый его прекрасный уголок. Голые ветви смотрели куда-то вдаль. Солнце сияло на небе, освещая, но не даря тепло. Воздух был особенно морозным, отличаясь от того, что был обычно. От него немного резало в носу. Так он был свеж и отличался от нашего городского воздуха. Лес не представлял собой парк. Он выглядел самостоятельным королевством, которое развивается и живёт само по себе. Если бы здесь никогда не пришлось побывать, то не произошло бы никаких изменений. Оно так бы и росло здесь, даже издали напоминая о своём величии. Холмы остались позади. Я стремительно шёл домой, но никуда не спешил, не бежал, как иногда люди в городе. Можно рассмотреть всё, что угодно. А в городе часто не возникало такого желания. Просто шёл куда-то и всё. А здесь так нельзя. Периодически встречались одинокие деревья. Как они смотрелись летом... Всего одно дерево на десятки метров, как одно Солнце на небе. Оно также украшало летом свой участок. Медленно пронеслись хвойные деревья, напоминавшие о том, что север совсем рядом... А я возвращался домой. Опять скрипнула дверь. На пороге никого не было. Барс поднял мордочку с кровати, увидел меня, зевнул и спрыгнул вниз. Я снял тёплую одежду и выложил вещи. Кот уселся рядом. Пришлось ещё увеличить уровень подачи тепла. Камера осталась в коридоре. Нельзя допустить такой перепад температур. Какое-то время она должна была полежать там. Немного чувствовалась усталость. Я вспотел. В доме довольно тепло, по крайней мере, не холодно. На тёплый ковёр опустилось одеяло. Взяв тетрадь и ручку, я лёг на живот, укутавшись в одеяло. Хотелось записать эти ощущения. Часто хотелось запомнить то, что чувствовал, но потом это было вспомнить, практически, не возможно. Вернуться в это состояние часто не удавалось. Но сейчас я был настроен его передать. Ручка плавно скользила по бумаге. Мысли, на удивление, как будто сами шли в нужной последовательности. Слова выстраивались, так, что их не нужно было выбирать, и долго обдумывать. "20 января... Сегодня замечательная погода ! Что ж, для меня любая погода замечательная. Сегодня мороз, - 22 градуса, ясно и солнечно. На небе нет ни единого облачка. Утром я впервые, после долгого промежутка времени, сходил в лес. Прогулка не была слишком долгой. По зимним меркам она вполне нормальная. Стоит учесть погоду. Сделал несколько фотографий. Как сегодня хорошо! Настроение великолепное. Опять чувствуешь, как ступаешь по мягкому снегу. Лицо чувствует мороз, но обжигающего ветра нет. Всё вокруг искрится, образуя один большой драгоценный камень. Деревья мирно покачиваются. Там идёт своя жизнь. Я рад снова побывать там. Меня переполняет радость. Я никогда не забуду сегодняшний день. Сейчас я рад оказаться дома. Из-за одежды, усталость, ощущается намного раньше. Надеюсь, если температура немного понизится сходить дальше, к реке, а, может быть, и ещё дальше, туда, где начинаются поля. Речка, наверняка, замёрзла. Что ж, возможно, следует уделить время зимней рыбалке Пока надеюсь отдохнуть. Усталость постепенно накапливается. Начинает понемногу клонить в сон" Я отложил тетрадь в сторону. Действительно, начинало клонить ко сну. Что ж, после хорошей прогулки часто хотелось отдохнуть. Лёг на кровать, накрывшись одеялом. Ещё свежие чувства были где-то рядом, но быстро отдалялись. Уже не ощущалось сознание. Я был не совсем здесь... А в окно всё также светило яркое Солнце. По улице проходили редкие люди, немного ёжась от холода. Ясный зимний день продолжался...

АВТОРСКАЯ АУДИО ВЕРСИЯ ОЧЕНЬ РЕКОМЕНДОВАНА К ПРОСЛУШКЕ http://www.chitalnya.ru/work/207077/ ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Уж много лет покоя лишена её - Юрэй ; ками - поток, что возле битой молнией стрелой кривого толстого расщепленного дуба, (хранить он должен в памяти своей ) как извивающее тело девы, завернутое в иностранный сарафан что в бешеные воды, голодной в это время года ; Синано ширины реки была двумя огромными синоби притоплена ... и брошена ,была жива и тут же топот лошадей злодеев скрылись клубы пыли что видела цукуём - правым глазам всегда роскошная весной Луна но видно Хируко плюс Авасима, невзрачные детишки первых богов в тот день болтали нагинатой по воде и ту, что мертвой все сочли прибило к берегу и ...Амэ-но-Уозумэ рассветница заря ... шаля на берег вынесла считавшийся почивший и жизнь шутя вдохнула так шутки бОгов, жизнь вернули, куцунэ рыжой, что забыла имя а мимо пробегал весёлый ёкай, того что домовыми все зовут несчастную он травами поправил не почуравшись колдовства и засияла Рыжая Куцунэ , как алым цветом ... ранняя заря Одно ей было не известно - она теперь красавица - Юрей И душу подарить не сможет, ведь попросту её уж нет ОНА КРАСАВИЦА ЮРЕЙ - СЛОВА ЛЮБВИ В ЕЁ УСТАХ БЕССИЛЬНЫ ЮРЕЙ- душа лишенная покоя как правило не принадлежащая насильственно погибшей хозяйке ХИРУКО + АВАСИМА - первые неудачный и очень некрасивые дети богов. НАГИНАТА - дословно алебарда, первой долго бултыхая в в воде боги создали острова сгустив воду ЁКАЙ - аналог домового бывает и злым и добрым(от настроения) КАМИ - общее выражение; поток, огромный камень, дерево. АМЭ-НО-УОЗУМЭ - богиня зари,как правило проказница ЦУКУЁМИ - по поверию у Луны только один правый глаз

Память "Через века, через года, -- помните! О тех, кто уже не придёт никогда...", -- эти стихотворные строчки Роберта Рождественского комом встают в горле, ибо не все солдаты, павшие в Великую Отечественную войну, похоронены, судьбы многих по-прежнему неизвестны. Именно это -- желание увековечить память героев минувшей войны -- подвигло настоятеля храма-памятника свв. мучеников Адриана и Наталии, посвящённого погибшим и пропавшим без вести при обороне Ленинграда, о. Антония ВИТВИЦКОГО завести "Книгу памяти", где каждый может записать историю своего деда, отца, брата, отстаивавших Ленинград. Вот одна такая история. Они погибли смертью храбрых Можно только догадываться, как дрожала рука, выводящая эти строки, сколько слез было пролито: "Предо мною письма моего дедушки -- Голубева Степана Дмитриевича и его сына (моего дяди) -- Голубева Радия Степановича. Мой дед пропал без вести в августе 1941 года в боях на юго-западе, предположительно около Чудова. А дядя, тогда ещё совсем молодой парень, провёл первую блокадную зиму в Ленинграде, а в 1942 году его эвакуировали в Ярославль в крайней степени дистрофии, больного брюшным тифом. После лечения дядя не мог уснуть, пока рядом с ним не клали кусочек хлеба. Выздоровев, дядя закончил школу с золотой медалью на Урале, в с. Архангельском, и был призван в армию. Погиб смертью храбрых в наступательной операции на реке Одер в Германии". Слава Богу, эти скупые строчки -- не единственное, что нам известно о Степане и Радии Голубевых. Пожелтевшая, ломкая архивная справка рассказывает, что 20 июля 1941 года приказом по 20-й дивизии в НКВД старший политрук Голубев Степан Дмитриевич был назначен военным комиссаром третьего батальона 151-го полка. Штабно-именной список политотдела названной дивизии подтверждает, что старший политрук Степан Дмитриевич отбыл на фронт в ночь на 18 августа 1941 года. "......" -- в это безликое многоточие укладывается военная жизнь и ратный подвиг С. Голубева, ибо подробностей никто не знает, а спросить уже, судя по всему, не у кого. Последнее упоминание о Степане Дмитриевиче вы читаем в приказе, подписанном начальником НКВД генерал-майором Сироткиным: "Приказом войскам НКВД по охране особо важных предприятий промышленности по личному составу 238 от второго июля 1943 года исключается из списков войск НКВД как пропавший без вести на фронте Отечественной войны бывший политрук батальона 151-го полка Голубев С. Д.". Других сведений о службе и судьбе С. Д. Голубева не обнаружено... Известно только, что 151 полк участвовал в боевых действиях на станции Чудово с 18 по 25 августа 1941 года. Остатки полка после кровопролитных боёв были переподчинены 48 армии, а в сентябре 1941 года переформированы в отдельный батальон. Свидание длилось 15 минут Чуть больше известно о судьбе Радия Голубева. О том, как выживали в блокадном городе ленинградцы, можно узнать из его письма, написанного 20 августа 1941 года: "Здравствуйте, мама и Геля! Я сейчас нахожусь дома. Приехал в город вечер ом 18 числа. Я был в городе ещё раз в первых числах месяца и виделся с папой. Он тогда был в городе. Виделись только 15 минут. Он дал мне денег и высказал предположение, что из города их должны отправить. С тех пор, как говорят бабушка и ММ, его дома не было. Старый его адрес уже недействителен. И мы сговорились списаться через дом, так как меня тоже перевели в другое место. Но домой он ещё ничего не писал. За время своей работы я ко многому привык и многому научился. Физически окреп, хотя и устал. В городе до сих пор всё было спокойно. Как ты просила, я постараюсь приехать, но не знаю, удастся ли, т. к. не знаю, выпустят ли из города. Сегодня выясню. Но есть вероятность того, что не отпустят, и тогда я опять поеду на работы или устроюсь на работу в городе. Дома я довольно сыт, потому что в шкафу нашёл разных круп, нашёл подсолнечное масло и жир, муку. Пока варил разные каши. Потом ещё чего-нибудь изобрету и обменяю продовольственные карточки. Вчера пришла открытка от Гели для Антонины Александровны, но её нет дома -- на трудовых работах. Геля пишет, что живёте хорошо. Я хотел бы знать поподробнее, а то всё-таки безпокоишься. У меня сейчас 60 рублей денег. Когда они кончатся, где-нибудь достану ещё. Пока всё. Жду ответа. Пишите домой. Целую тебя и Гелю. Радий". После войны мама Радия попыталась узнать о судьбе своего сына -- теплилась надежда, что он, может быть, жив. Надежды развеяла архивная справка Министерства обороны СССР, полученная в ноябре 1962 года: "На Ваше письмо сообщаю, что в книге учёта офицерского состава 1085 стрелкового полка 322 стрелковой дивизии за 1945 год значится младший лейтенант Голубев Радий Степанович, 1924 года рождения, призванный Архангельским РВК г. Ленинграда. В августе 1943 года окончил Рижское пехотное училище. Прибыл на фронт пятого февраля 1945 года. Убит 17 февраля 1945 года". Неужели всё пережитое и сделанное Радием -- холод и голод блокадного Ленинграда, отличная учёба в школе, обучение в пехотном училище -- всё ради того, чтобы в 21 год, через 12 дней после прибытия на фронт, он был убит! Нет, мужественные люди так просто из жизни не уходят. В приказе войскам 60 армии 038 1945 года значится: "За доблесть и мужество награждаю по 322 стрелковой дивизии орденом "Отечественная война" II степени младшего лейтенанта Голубева Радия Степановича -- командира стрелкового взвода -- посмертно". Начальник архива т. Ершов прислал более подробную информацию: "В наградном листе вашего сына Голубева Радия записано, что он представляется к ордену за то, что в наступательных боях 16 февраля 1945 года со своим взводом, действуя смело и решительно, блокировал два дота противника и полностью уничтожил его гарнизон. В бою 17 февраля 1945 года взвод Голубева под огнём противника ворвался в его траншеи и, ведя неравный бой, выбил противника и укрепился на выгодном рубеже. В этом бою мл. лейтенант Голубев был убит". Храм свв. Адриана и Наталии стоит на холме, в изножии которого протекает речушка. Стою на узком мосточке, гляжу в воды, затененные сочной зеленью, и вспоминаются строчки, прочитанные в "Книге памяти": "Я не знаю могилу отца, я не помню родного лица". А сколько их -- мальчишек и девчонок военных лет, которые знали лица дедушек и отцов лишь по фотографиям, а историю их жизни и подвига -- по скупым письмам и архивным справкам. Адрес: 198205, СПб, п. Старо-Паново, Набережная ул., 45. Тел.716-91-51. Ирина РУБЦОВА

Parallel Thoughts of My Love to YOU, Параллельные мысли о моей ЛЮБВИ к ТЕБЕ When I"m only Когда я только Thinking of YOU Думаю о ТЕБЕ I feel like flying Я чувствую Полет Extremely high Такой высокий In the Skies В Небесах Which are Которые So clear Такие ясные And open И открытые I feel like Я чувствую, I am in Space Будто я в Космосе And my heart А мое сердце Losing its pace Сбивается с ритма I am a bit shy Я немного стесняюсь, When I feel Когда я чувствую, You are my Что ТЫ - моя (Please, do not ask why!) (Прошу ТЕБЯ не спрашивать о причине) When my eyes Когда мои глаза Are touching YOU Прикасаются к ТЕБЕ My heart jumps Мое сердце подпрыгивает So high Так высоко My soul sinks Моя душа уходит в пятки, And my face А мое лицо Turns suddenly pink Вдруг краснеет Cause of Tenderness, Нежностью Cause of Happiness, Счастьем Cause of LOVE ЛЮБОВЬЮ To my BEAUTY К моей КРАСАВИЦЕ To You К ТЕБЕ...

- Джей, хороший мальчик. Пойдём кушать. "Это хозяин... он -- не еда. Он будет кормить Джея". - Джей хочет кушать. Хозяин, Джей идёт за тобой. Джей -- хороший мальчик... - Джей хочет свою игрушку. Она большая, сильная. Джей играет с ней, она вырывается, старается убежать. Джею нравится его игрушка, он ловит её и играет с ней. Игрушка боится Джея. Ей бывает больно, она всегда становится грязной, но Джей её облизывает. Джей любит свою игрушку. Джей её никому не отдаст. Джей всегда благодарит её... *** Просыпаюсь, крепко прижавшись к чьему-то тёплому телу... ТЕЛУ!!! Я, оказывается, обхватил со спины и цепко держу здоровенного голого МУЖИКА!!! Чёрт, как он сюда попал Да он раза в полтора крупнее меня, а мускулы... это какая-то машина для убийств! А я, кстати сказать, мало того, что с ним обжимаюсь, так ещё и сам абсолютно голый. Тут меня как холодной водой окатывает, аж всё внутри сжимается. Если он сейчас проснётся... ага... бедный я буду. Хоть хрупкостью и утончённостью не страдаю, но по сравнению с варваром Арказских степей, я, как и любой северянин, выгляжу подростком. Хотя, к счастью, эти степняки обычно за пределы своей территории не высовываются. Нет, ну надо же было нарваться на этого урода. Нуууу, может и не урод он вовсе, но мне страшно за свою многострадальную задницу. Тихо-тихо, затаив дыхание, медленно освобождаю чужое тело от своих цепких лапок с твёрдым намерением незаметно слинять, но, видимо, я родился не под счастливой звездой. Мгновенный стальной захват моего запястья, рывок, и я перелетаю через этого громилу, немедленно оказываясь распластанным под ним. - Какая сладкая куколка! Вот так подарок!! О, если бы ты оказался в наших степях вместе со мною, то я бы никогда не выпускал тебя из объятий и держал в своём шатре, -- он пожирает меня взглядом, и в его тёмно-карих глазах появляется мечтательное выражение, явно передающее желание, заставляющее меня понять, а вернее почти физически ощутить, что я сейчас утону в его похоти. Но, как известно, спасение утопающего -- дело рук самого утопающего, поэтому, пока он смотрит на меня томным взглядом, я изворачиваюсь и врезаю ему коленом между ног. В общем, удар получается чувствительным, но не слишком - места для размаха не хватило. Однако его глаза темнеют, зрачки расширяются... а я понимаю, что мне конец, зажмуриваюсь и изо всех сил бью его головой. Вот здесь добиваюсь более существенного результата, и, пока он мычит и его взгляд наполняется смыслом, я змеёй изворачиваюсь, борясь с ощущением звёздности в глазах, и рвусь прочь. Но... сегодня всё-таки не мой день. В самый последний момент, когда мне уже почти удаётся покинуть столь гостеприимное ложе, он успевает схватить меня за лодыжку, причём с такой силой, что я не могу освободиться, даже отчаянно пинаясь другой ногой. Впрочем, он довольно быстро ловит и её. Я бьюсь в панике, чувствуя, что он затаскивает меня обратно в постель. Страх буквально сковывает моё тело, от напряжения в глазах красная пелена, и я теряю сознание. Прихожу в себя и вижу, что, оказывается, цепко обхватываю этого мужика со спины, как будто от этого зависит моя жизнь, а он покорно лежит на животе, судорожно сминая простынь в своих ручищах. По его обречённо-покорному виду понимаю, что между нами ничего не произошло, так что я зря так испугался, но еще не отошёл от сильного шока и поэтому решаюсь его попросить: - Пожалуйста, не пугай меня больше так сильно. Он шёпотом, не меняя выражения лица и всей позы, начинает тихо материться. Я аж заслушиваюсь - никогда не думал, что в этом направлении народного фольклора у меня такие скудные знания. Он не выражается -- он творит! Какие сочетания! Какие фразы! Я настолько поражён, и даже не сразу замечаю, когда он замолкает. - А почему шёпотом Тебе что, так плохо Что с твоим голосом -- засыпаю его вопросами. - Я с тобой теперь всегда буду говорить только шёпотом и даже ходить только на цыпочках, лишь бы ты не пугался! -- тихо прошелестел он. - Я что, на пугливую барышню похож!! -- мною овладевает праведный гнев. - Нет, это ты из меня барышню сделал!!! -- он возмущается с надрывом, но всё ещё не повышая голоса. - Кого сделал!! -- я напрочь отказываюсь понимать эту бредовую ситуацию. - Слушай, может ты, наконец, отпустишь меня и вытащишь СВОЙ ЧЛЕН из МОЕЙ ЗАДНИЦЫ!!! -- это он уже шипит с горящими от злобы глазами, глядя на меня через плечо с риском свернуть себе шею. Видимо, выражение моего лица меняется достаточно красноречиво, потому что он сразу же испуганно опускает глаза, а я действительно ощущаю, что не просто так здесь развалился, и, судя по всему, ещё и успел кончить прямо в него. Самое обидное в этой ситуации то, что, во-первых, я никогда не мечтал переспать с мужиком (мне это даже в голову не приходило), а во-вторых, абсолютно ничего об этом сексе не помню. - Упс, прости, не хотел, -- изрёкаю я потрясающее извинение, но, честно говоря, ничего умного в голову не пришло, пока покидал его тело. Сажусь рядом с ним и задумываюсь, как такое смогло произойти Ведь это он хотел меня поиметь, а получилось как раз наоборот, хотя я к этому и не стремился. - Мне можно сесть -- робко спрашивает он. Мне уже начинает казаться, что я попал в дом для умалишённых. Однако и этого мужика понять несложно. Если бы меня трахнули от ИСПУГА, то я точно стал бы себя вести тише воды, порхая на крылышках доброй феей, дабы не перепугать столь нервного и горячего субъекта. Сам же в накладе останусь. Но вот же засада, я ведь совсем ничего не помню. Блин! Надо же так! Сам поимел, доказательств -- вагон, а как всё произошло, даже не представляю. А тут ещё он с новыми вопросами, и всё шёпотом да шёпотом. - Ну что, тебе понравилось! Урод недоделанный! Ага, это я-то урод, а кто называл меня сладкой куколкой Так и хочется плюнуть этими словами, но сдерживаюсь. Решаю сказать правду: - Я НИЧЕГО не помню! - ЧТОООО Трахнул, кончил, ещё и не помнит! Сволочь!! Подумай ещё, ответ не принимается! Я начинаю прислушиваться к воспоминаниям и ощущениям -- ничего нет. Наверное, было бы правильным соврать, типа: "понравилось", "я в восторге", ну и так далее... но вдруг всплывает одна мысль, точнее ощущения... причём мои собственные по отношению к нему. И я ляпаю правду, совершенно не думая о последствиях: - Я... испытываю к тебе чувство огромной благодарности! Вот это выводит его из себя, и, забыв об осторожности, он рыкает так, что мне становится жутко - убьёт ведь: - БЛАГОДАРНОСТЬ -- это всё, что ты можешь сказать!! Я так потрясён его гневом, что лепечу на одном дыхании: - Прости, прости, но у меня же первый раз с мужиком, да и от страха я был невменяемым. - Первый раз! Первый раз, говоришь А кто меня уже всю неделю имеет как хочет и когда захочет! Мразь, убью! Благодарен он! Его глаза чернеют от гнева, а взгляд сулит долгую смерть. Вот тут я понимаю, что попал. Наверное, он всё же замечает перемену в моём общем состоянии, потому что вдруг сажает меня на колени и гладит по спине, перебирая волосы и укачивая, как ребёнка перед сном, только что колыбельную не поёт, и тихим голосом приговаривает: - Тихо, тихо. Успокойся, пожалуйста. Родной мой, белоснежка моя, радость моя, счастье моё. Я не трону тебя. Прошу успокойся, отдохни, золотце моё... Я просто офигел от его словоблудия. Однако взглянув на свои руки, понимаю, что на его месте я бы тоже бисер метал да соловьём заливался, причём неважно перед кем. Мои руки покрылись перламутровой чешуёй, а вместо ногтей выросли длинные чёрные когти. В общем, ничего так, симпатично смотревшееся сочетание, но явно не для слабонервных. И, кстати, очень похожее на рисунок татуировки. А если принять за правду то, что он говорил о наших отношениях, тогда ещё вопрос -- кого здесь нужно пожалеть. Мы с ним, наверное, оооочень колоритно выглядим в этот момент -- почти чёрный от загара гигант, с бугрящимися мышцами, иссиня-черной густой шевелюрой, держит на коленях белокожего и мускулистого, но, по сравнению с ним, очень изящного блондина, который в этом положении едва достаёт ему до плеча. Оба обнажены, и со стороны, скорее всего, эта сцена кажется прелюдией к полноценному сексу. Вряд ли кто поверит, что нежно воркующий и поглаживающий меня гигант мечтает только об отсутствии оного. Вот таким образом состоялось моё знакомство с Варгом - варваром Арказских степей. *** Когда я проходил обучение у Льюна, то узнал, что Арказские степи считаются опасным районом из-за живущих там варварских племён. Эти дикари - самые сильные, самые высокие люди, из этого виртуального мира. Они прекрасно владеют тяжёлыми палицами, огромными топорами и молотами. Мечи, выкованные этим народом, отличаются гигантскими размерами. Эти люди не только сильны, но и обладают поразительной ловкостью, удивительной для их комплекции. Среди них много мастеров кузнечного дела, но только немногие смельчаки из внешнего мира рискуют вести торговлю с племенами Арказаса. Слишком независимые и любвеобильные вожди всегда добиваются власти над людьми, которым "посчастливилось" привлечь похотливый взгляд одного из властелинов степей, и неважно, кто это будет - женщина или мужчина. Варг не был исключением. К моему счастью он оказался вождём одного из племён, а им мог стать лишь самый достойный, пройдя определённые испытания, и именно поэтому он не стал ни рыдать над своей участью, ни ненавидеть меня за содеянное, а объективно решил, что в сложившейся ситуации никто из нас не виноват, кроме, разумеется, колдуна. Мы быстро смогли наладить дружеские отношения, которые, конечно же, стали раздражать Льюна. Единственно о чём Варг умалчивал - о моём внешнем облике при обращении. А один раз, когда я был слишком настойчив, он просто сказал: "Знаешь, мне легче думать, что это был ты, чем чувствовать себя зоофилом". С тех пор я вопросов больше не задавал. *** Прошел уже довольно большой период с того момента, как я вступил в игру. Льюн по-прежнему все еще развивает мои способности - как в обычном моём облике, так и в боевой форме, которую я так еще и не видел. В скором времени он добивается того, что я постепенно начинаю осознавать свою личность при обращении и даже контролировать некоторые животные инстинкты, которые проявляются у меня при этом. Я уже перестаю воспринимать себя в третьем лице, как это делали древние люди, и могу осознавать свои поступки. Кроме того, я вместе с колдуном выхожу из его резиденции для сбора магических компонентов. Это не трудно и не опасно, и дает надежду на дальнейшие путешествия в этом странном мире. Варг же никогда не покидает этого дома. По-видимому, у колдуна другие планы насчёт него, не зря же он злится, когда варвар попадается ему на глаза. Особенно Льюна раздражают наши дружеские отношения и, в конце концов, он подготавливает для нас серьёзную ловушку, способную разрушить даже крепкую дружбу.

(Юмористический рассказ, навеянный накипевшим, с которого в сущности и началась моя, осмелюсь сказать, писательская деятельность. Он был сразу же опубликован в журнале "Литературная Армения" и вошел в мою первую одноименную книгу рассказов) Посвящается светлой памяти матери автора -- Тамаре Акоповне Бараказян. На последнее собрание актива армянской общины в городе N ее энергичный председатель, господин Емшоян, принес совершенно неожиданную для всех присутствующих новость. Давая собравшимся понять, что они посвящаются в некую, пока еще недоступную всему остальному человечеству, тайну, он объявил: -- Мне там!.. -- Емшоян поднял полувытянутый костлявый палец выше густой растрепанной шевелюры, -- предложили взять на баланс нашей общины очень ценную штуку... Председатель обвел цепким взглядом каждого и медленно опустил указующий перст в исходное положение, удобно располагаясь в кресле. -- Понятно! Это хорошие компьютеры для наших детей! -- первой поспешила высказать свою догадку госпожа Регинэ -- неправдоподобно-рыжеволосая учительница иностранного языка. Все разом повернули головы в ее сторону и тотчас вновь обернулись к Емшояну, чтоб не упустить мгновения, когда его лицо выразит реакцию на версию. Лукавая ухмылка председателя дала понять, что догадка "иностранки" слишком далека от сути дела. Госпожа Регинэ сидела в дальнем углу громадного кабинета председателя, но яркий румянец, покрывший ее лицо, заметили все. Возможно, именно это розово-красное сияние щек попавшей впросак учительницы и возбудило особую ярость у пучеглазого, толстошеего верзилы Арсена. Он, как драчливый бык, накинулся на Регинэ: -- Что за глупость пришла тебе в голову! Какое время говорить людям о каких-то финтифлюшках, когда у нас и наших детей и без того тысяча забот. Арсен сердито оглядел присутствовавших, желая уловить единодушное одобрение своего мнения, а у "легкомысленных" участников собрания отбить охоту впредь отвлекать людей подобной ерундистикой. Интуиция делового человека подсказывала Арсену, что сегодня, наконец-то, Емшоян предложит своим подопечным что-нибудь стоящее серьезного внимания. Почувствовав поддержку Джульетты, госпожа Регинэ набралась уверенности: -- Сейчас приближается век, который ученые называют веком информатики и компьютера, без которых немыслимо будущее цивилизованного общества! Нам уже сегодня необходимо начать готовиться, чтоб вступить в грядущее достойно! Мы не имеем права, проявив недальновидность, лишить наших детей хорошего образования, а значит и хорошей жизни! Когда я была в Париже, а это было уже довольно давно, мне там показывали армянскую воскресную школу, где дети углубляли свои знания родного языка с помощью компьютеров и дисплеев! Вот!.. Такая у них замечательная база! А что у нас! Патетическая речь госпожи Регинэ произвела на присутствовавших сильное впечатление! Почти все почувствовали себя по-новому ответственными перед будущими поколениями соотечественников, которым грозит незавидная участь. Но и мнение предприимчивого, всегда сытого, уверенного в себе Арсена тоже показалось не лишенным смысла. Все сникли. Пожилой директор самой показательной школы, желая сохранить честь мундира, поднять престиж своего департамента и приободрить присутствовавших, торжественно заявил, что в его школе уже давно есть два компьютера, выделенные Министерством просвещения, а утвержденная наверху программа предусматривает уроки по компьютерному обучению. На это Джульетта тут же бойко отозвалась, что из одного компьютера пошел дым при первом же включении, а другой так ни разу и включали, потому что сразу пропали все шнуры и вилки, оставшиеся детали из них давно растащили и сейчас эти компьютеры годятся разве что только для свалки. Почтенный директор здорово возмутился "наглой клеветой дерзкой девчонки", но его с пониманием остановил персональный пенсионер республиканского значения,, диабетик Бено Исаевич Шрешьян. Чтоб разрядить обстановку, он обратился к госпоже Регинэ: -- Вы сказали, что бывали в Париже и посетили там армянскую школу. Но неплохо вам было бы знать, как обстоят дела и в наших местах -- школах! У госпожи Регинэ расширились густо обведенные краской глаза: -- Помилуйте, но я сама работаю в школе. -- Совершенно верно! -- невозмутимо продолжил Бено Исаич! -- А почему вы, дорогая, ничего не говорите о том, что в Париже на кладбище Пер-Лашез похоронены такие выдающиеся армяне, как наш последний царь Левон VI и великий военачальник Андраник Кстати! Я никак не могу простить известному политику из Еревана того, что он посмел бросить тень на великого человека. Кто дал ему право критиковать того, кто сегодня является символом нашей воинской доблести и благородства! Не уважать и не почитать Андраника значит так же относиться и ко всему своему народу! После столь категоричного заявления Шрешьяна, Арсен похвастаться, что дома у него, на стенке, на самом видном месте, висит большой портрет Андраника верхом на белом коне. Эту работу Арсен заказал за большие деньги известному армянскому художнику еще в те времена, когда даже произносить вслух имя полководца было небезопасно. Студент Лорен Бурбушьян -- "друг и соратник" Джульетты по общественной деятельности -- не без ехидства поинтересовался, сколько долларов может сегодня стоить эта картина без рамы. Арсен на миг простодушно задумался, но вовремя смекнув, что в вопросе возможен подвох, рассердился: -- Подначивай лучше своих родителей да приятелей, а я тебе, молокососу, не ровня и не шут-масхара, чтоб надо мной подшучивать. Всяк сверчок знай свой шесток! Возмущаясь Бурбушьяном, Арсен перешел на всех молодых, недовольный их воспитанием. Пожилые тотчас же подключились к этой критике. В ответ те стали шумно пререкаться и подтрунивать над старичками. Ситуация в кабинете Емшояна вышла из-под его контроля, и он сделал попытку овладеть ею. Кабинет находился в городской ратуше и был столь внушительных размеров, что моментально развеивал малейшие сомнения в важности поста его хозяина в сложнейшей иерархии управления городом N. Стоит описать во всех подробностях кабинет Емшояна. Недаром деловые люди придают облику своих служебных помещений особое значение, не меньшее, чем своей внешности, стараясь внедрить желательный для себя образ в сознание окружающих. К тому же описание помещения, должно быть, удовлетворит здоровое любопытство читателя. Ведь случается, что иногда с интересом заглянешь в раскрытые окна чужого дома... Главным атрибутом кабинета был, естественно, письменный стол. Большущий, Т-образный, обставленный тяжелыми стульями с мягкими сиденьями. Во главе стола стояло массивное кресло с высокой спинкой, похожее на судейское место. На столе масса всевозможных канцелярских принадлежностей: старый и давно не употреблявшийся чернильный прибор с подставками из меди и пестрого мрамора, с потускневшими пустыми хрустальными чернильницами и расколотым пресс-папье. Из грациозного мраморного кубка торчали и пригодные, и непригодные ручки и карандаши. Тут же пухлые папки и разные блокноты, магнитная скрепочница, дырокол, плетеная из прутьев корзина для деловых бумаг. Довершал убранство стола неизменный перекидной календарь, весь перемаранный пометками владельца. Рядом, по его правую руку, специальный столик с множеством телефонных аппаратов, переключателей, кнопок, обеспечивающих связь с начальством и внешним миром. Громоздкий старинный, почти антикварный, но облезлый сейф соседствовал с современной многоярусной "стенкой", облицованной "под дуб", с почти пустыми книжными отсеками, в одном из которых одиноко стоял крохотный телевизор. Вдоль побеленных стен были расставлены невзрачные жесткие стулья и диван-оттоманка с потертой кожаной обивкой. На стене, за креслом, где раньше по традиции красовался портрет очередного руководителя страны, сейчас висела увеличенная фотокопия старой гравюры столь же старого здания ратуши города N. Большие светлые окна, лампы дневного света по стенам и ветвистая люстра, похожая на странное деревце, растущее корнями вверх, давали такое изобилие света, что вместо, надо полагать, желаемого эффекта торжественности возникало противоположное ощущение гнетущей холодной унылости казенного учреждения. Емшоян принимал всех одинаково учтиво, но многие посетители здесь чувствовали себя скованно и терялись. Тем не менее, сюда даже без особой необходимости, а тем более дела, часто наведывались многие соотечественники председателя. Кое-что из них искренне им гордился. Зато многие, конечно же -- завистники, злословили, что Емшоян, мол, стал обладателем светлого кабинеты путями темноватыми и не легко постижимыми. На это "болельщики" возражали, что так запросто, кому попало, заниматься делом и блаженствовать в просторной обители столь серьезного ведомства, никто не позволит. А раз уж Емшояну доверяли, то и относиться к нему должно с уважением и почтением. Такого же мнения придерживался, что и говорить, и сам председатель. -- Стоп! Стоп! Стоп! -- несколько повысил тон председатель, пытаясь урезонить Арсена, а заодно и всех остальных. -- При чем здесь, ей-богу, компьютеры, школы, наш покойный царь, умерший пятьсот лет назад! Наконец Андраник, Париж и все этакое Лучше выслушайте меня! Нам предложили взять яхту... Все разом притихли, ошеломленные и пораженные. Но через минуту на Емшояна обрушился шквал вопросов: "Что за яхта Какая яхта Инч яхта Почему все-таки яхта " Отставной военный Джаджахов, приняв позу Наполеона, изрек с театральным пафосом: -- Насколько мне известно, яхты относятся к разряду плавсредств, а нам нужен сухопутный транспорт. К тому же с высокой проходимостью в условиях высокогорья! Неужели нашему председателю неведома эта аксиома Необходимо вовремя исправить недоразумение! У пожилых новость Емшояна вызвала негативную реакцию. В общем, их мнение сводилось к тому, что странный дар не что иное, как розыгрыш или издевка. Им, старикам, пенсии сейчас хватает разве что только на хлеб, да и то всего на несколько дней. А тут кто-то вздумал прислать подарок для праздных развлечений! Два старых неразлучных друга, в молодости спортсмены-борцы, кумиры тогдашней молодежи, Сашико Шариманов и Баграт Еганов -- потом уже первый из них многие годы заведовал баней, а другой буфетом при ней, -- удивлялись: -- Кто сегодня преподносит такие подарки Ведь даже туту , что раньше росла беспризорно почти во всех дворах и на улицах, сегодня продают на базаре чуть не по цене сырого говяжьего хаша . А прежде каждый нищий мог задарма набить ягодами желудок. Ешь, сколько влезет! -- Мир разрушился! А ты плачешь о туте, что выродилась почти везде -- обратился к другу Еганов. -- Сегодня даже умяться хорошим туалетным мылом или сходить в баню стало событием, так все дорого. В банях запросто оставляли его после купания, и к концу дня можно было легко набрать несколько килограммов всяких сортов. Сократ Соломонович Сандросян, в прошлом ответственный работник профсоюза то ли легкой, то ли тяжелой промышленности высказал конкретное пожелание: загнать всех нынешних правителей на эту самую яхту и затопить ее в открытом море. Молодежь прореагировала на новость по-своему. Сообщение председателя привело ее в буйный восторг. Какой-то парень в шикарной дубленке воззрился на Емшояна, как на эстрадную суперзвезду. На собрании у Емшояна он сегодня присутствовал впервые. Его привел с собой Бурбушьян. В дубленке ему было явно жарко -- уже несколько дней как сильно потеплело. Парень поминутно вытирал вспотевшую шею и с восхищением бормотал, так, что было слышно во всем помещении: -- Яхта! Какой кайф, яхта! Молодец председатель! -- на что Бурбушьян всякий раз наклонялся к нему и шептал на ухо: -- Видишь А ты не хотел идти! Слова об "открытом море", брошенные Сократом Соломоновичем, навели ребят на заманчивую идею совершить плавание вокруг света с посещением армянских общин. В зарубежье. Емшоян мгновенно подхватил эту смелую мысль. Джульетта взялась выяснять адреса общественных организаций и партий в диаспорах стран намеченного маршрута. Емшоян посоветовал Джульетте не надрываться напрасно, так как в любой стране пара пустяков увидеть соотечественников, зайдя там в армянскую церковь. А найти ее не стоит никакого труда -- первый же полицейский укажет адрес. Да и сами соотечественники не замедлят встретить наших ребят, узнав из средств массовой информации о прибытии яхты в порт. Все с жаром принялись обсуждать идею молодых активистов общины. Всех перекрыл голос Арсена: -- Ва-а! Я, как вижу, пришел на собрание сумасшедших! Сперва компьютер, потом еще какие-то глупости, а теперь этот пароход! На кой он нам черт Чтоб эти бездельники гоняли по морям ветер Или им дома мало гонять голубей А ты тоже хорош! Собрался жить их дурным умом! -- кричал Арсен председателю. -- Лучше бы добился хорошего помещения здесь, на твердой земле. А мы развернули стоящее дело. Собрали бы денег, купили хорошее оборудование и сырье, привлекли наилучших мастеров, работу бы людям дали. Тогда к делу подключились бы и другие крупные предприниматели. И все зажили бы по-человечески. И деньги нашему городу на благоустройство шли бы и шли... -- Да ну! Шли и шли бы... Сейчас заниматься производством, что кататься на ежике без штанов! -- со знанием дела перебил Арсена язвительный Бурбушьян. От этих слов у Арсена отвисла челюсть, выпученные глаза налились кровью и, чуть было, не полезли из орбит. Вдруг он издал такой вопль, будто бы у него одним махом вырвали все верхние зубы: -- Этот сопляк собрался учить отца, как делать детей! Я с детства знаком и с производством, и с торговлей! Все перепробовал! И уж отлично знаю, какой вкус, какие закуски и вина оставляют после похмелья! Щенки! Только вылупились, а уж берутся учить людей уму-разуму. Тоже мне -- дельцы! И дохлый осел им не поверит. Но невозмутимый Лорен опять перебил Арсена: -- Нынешний бизнес совсем не тот, что был раньше! Вы, папаша, должно быть, еще не поняли, что прошли, увы, те времена, когда покупали местную кустарщину. Теперь от нее воротит даже ваших бывших клиентов! Арсен вскочил тяжелым снарядом, впился руками в стол и оттолкнул стул так, что тот отлетел, как отстрелянная гильза. Не будь стола, не миновать бы Лорену узнать силу кулачища верзилы. Вторично издав оглушительный вопль, он вдруг вытащил бумажник, дрожащими пальцами извлек из него потрепанную визитную карточку с цветным фото и, размахивая ею, принялся повествовать, как однажды его сапожный цех посетил владелец этой карточки -- коммерсант из Сингапура. Он был в восторге от ботинок, сшитых в его цехе, и с большой благодарностью принял одну пару в подарок. По клятвенным заверениям Арсена, сингапурцу ботинки понравились так, что он ходит в них и по сей день. И если б такие бездельники, как Лорен, не потрясли мир, то сегодня у Арсена был бы солидный контракт на поставку обуви в Сингапур. Бурбушьян опять спокойно заметил, что принимать подарки иностранцы любят не меньше нашего, а "потрясение мира", на которое намекнул Арсен, произошло не по прихоти Лорена и иже с ним... Тут вмешался Емшоян и категорически приказал Лорену уняться и не нервировать больше Арсена, между тем как тот все никак не мог успокоиться и с жаром продолжал уверять, что всю жизнь вел прибыльные дела повсюду, вплоть до Сибири и некого города Валяйки, где имел производство хрусталя и крышек для консервирования. Что три сезона подряд руководил где-то какими-то прищеблоками и держал целых два асфальтовых завода одновременно. Что ОБХСС неоднократно, но безрезультатно пытался впутать его в уголовное дело. И что он, однажды, чуть было не влип по вине компаньона с производством металлических сеток, будь они неладны. Что к тому же брат его дела был героем-фидаином1, вся его родня и он сам-- потомки армян из города Муша, и потому он, как и все тамошние, совершенно не переносит легкомыслия! -- Арсен! Ну, прошу тебя, успокойся... Успокойся и выслушай, что я скажу! -- умолял Емшоян. -- Ребятам пришла в голову замечательная мысль! Пусть они отправятся, куда хотят, а мы им поможем. Пусти их! Они прославят и себя, и нашу общину, а главное -- наш город. А когда путешествие успешно завершится, то и яхту, ставшую знаменитой на весь мир, можно будет продать за валюту с солидного аукциона, во много раз дороже, чем она стоит сегодня. Тогда и сделаем на вырученные деньги все, что ты предлагаешь. Кстати, вопрос получения помещения на твердой почве, а не на "твердой земле", -- поправил он, -- я там! -- уже согласовал. Вот только юридически осталось оформить. Это хорошее крепкое здание рядом со старой городской радиостанцией. Тут на Емшояна нахлынула новая волна вопросов и комментариев. Бахчо Асламазов, знавший досконально все мельчайшие подробности истории города, сказал, что этим помещением обзаводиться не стоит -- на его месте до революции располагались публичные заведения, и это сильно уронит престиж-общины. -- Может быть, вы, уважаемый Бахчо, -- фыркнул Емшоян, -- припомните, и что находилось там до первого пришествия Христа на Землю Обычно всякие разговоры о помещении для общины вызывали особую реакцию у ее представителей. Бурно обсуждать эту тему принялись и на сей раз. Это было давней проблемой, и сдвинуть ее с места все никак не удавалось. Потому, должно быть, что долгие дискуссии, порой переходившие в перебранки, мешали установить -- кто именно! И как! -- будет распоряжаться помещением. Емшоян в спорах занимал неопределенную позицию, если не учитыввать того, что всегда, как и сейчас, умело отводил разговор. Он рассказал, что яхта когда-то принадлежала секретному предприятию, которое то ли отправили куда-то в "джаандам"2, то ли расформировали. Сейчас она на приколе в надежном месте на городском водохранилище, и ей требуется легкий ремонт. Желающих прибрать к рукам яхту много, и после инвентаризации 19.. года она стоила около двухсот тысяч. Учитывая, что с того времени цены выросли более чем в сто раз, не трудно представить, на сколько потянет сегодня. Старик Еганов уточнил, что на некоторые товары цены выросли почти что в тысячу раз. Ведь раньше на его пенсию он мог купить ровно десять тысяч коробков спичек, а сейчас от силы -- шестьдесят! -- Тем более! -- охотно согласился Емшоян, и, чтоб разговор снова не уклонился в сторону, деловито поручил кому-то из молодых, не откладывая, составить план с перечнем мероприятий для организации мореплавания с указанием сроков и исполнителей. -- Господин Емшоян! А к какому классу яхт относится данное судно -- полюбопытствовал художник Гарун Дургалян, мужчина средних лет и среднего же роста, с аккуратной бородой и усами, как у императора Николая II. -- Что-о -- Я спрашиваю, что это за яхта Какое у нее водоизмещение Ход парусный или от двигателя Сколько у нее мачт, а если имеется мотор, то какова его мощность Расскажите-ка обо всем этим подробнее! Дургалян уставился на Емшояна неотрывным сверлящим взглядом, от которого председателю стало не по себе. Тон, которым были заданы эти "дурацкие вопросы", очень ему не понравился. Его охватило изнутри острое нарастающее жжение. Несколько десятков других, не менее любопытствующих глаз и ушей, мигом навострившихся в ожидании ответа, окончательно обозлили его. Ему вдруг померещилось, что его хотят загипнотизировать и нарисовать непристойную карикатуру. Он незаметно ущипнул себя и с отвращением представил когда-то виденные картины Дургаляна. Это было на выставке-продаже работ художников -- представителей общины. Ее организовал с помощью городских властей -- по случаю какого-то всемирного праздника, кажется, в честь юбилейной даты открытия Америки. На всех картинах Дургаляна красовались ужасно правдоподобные жучки, козявки, мурашки, червяки и гусеницы... Вся мелкая тварь была изображена с такими подробностями, с таким тщанием и терпением, что председатель опешил: кому это нужно А ведь художник потратил столько времени и сил! Вот и сейчас то же самое. Если ему не жаль впустую растрачивать себя, то пусть побережет хоть других и не пристает с такими никчемными и подробными расспросами. Расстроенный Емшоян отрешенно уставился на свои часы: равномерный бег шустрой секундой стрелки обычно помогал ему приходить в себя. Уловив резкую перемену и настроение председателя, его сторонники кинулись ему на помощь: -- Ты спрашиваешь у нашего председателя о таких мелких подробностях, будто он конструктор этой яхты. А ты сам кто! Ее покупатель Чего пристал к нему с неуместными расспросами, как дотошный клиент! Чего лезешь смотреть дареному коню в зубы! -- накинулся на художника Миша Кацахян -- "правая рука" Емшояна в делах общины. Он исполнял при ней обязанности то ли бухгалтера, то ли казначея и занимался самыми хлопотливыми вопросами. Сандосян заметил Канахяну, что яхта пока еще в дар не получена и от нее не поздно и отказаться. Подобное заявление возмутило и взбудоражило молодежь, и слышать не желавшую об отказе от яхты. Тем временем Емшоян немного поостыл и с подчеркнутой укоризной попросил Гаруна относиться к собранию с уважением и не заводить речи о том, что интересует лишь его одного. И к тому же недвусмысленно намекнул, что за деревьями не худо бы увидеть и лес... Дургалян принялся объяснять, что интересующие его "мелочи" очень важны и существенны в столь серьезном и ответственном намерении, как плавание на яхте в океанах, и что ему, художнику-реалисту, не пристало, указывая на кучу дров, утверждать, что это живой лес... Но художника уже никто не слушал. Говорил Емшоян. Он поручал Кацахяну приобрести недорогие, скромные сувениры для соотечественников за границей. -- Лучше вообще отменить всю эту затею с путешествием, -- категорически возражал Кацахян, -- чем позориться на всю заграницу дешевкой из магазина уцененных товаров! А купить что-нибудь приличное я не могу, ведь в казне у нас -- кот наплакал. Наши предки на весь мир прославили наш город своей щедростью и богатством! Так что ж нам мелочиться! Предложение об отмене путешествия нашло немало сторонников. Язвили, шушукаясь: "В драных плостах1 за границу в гости собрались". Но открыто в поддержку Кацахяна не выступили, и мло того, на него налетел Шрешьян: --Ты что же, хочешь нагрузить яхту бриллиантами! Тоже мне, магнат! Такого не могут позволить себе даже потомки Манташева или Гюльбекяна! Предки! Предки не пыль людям в глаза пускали, а делом занимались! Тем и прославились. И нам бы поступить так, чтоб не перегнуть палку не пересолить шашлык! Был Шрешьян за или против морского вояжа, так никто и не понял. Но и уточнять не стали. Знали, что из-за болезни ему давно было пора идти домой. О себе Шрешьян частенько говаривал, что он всю жизнь выступал против всяких, как он выражался, "перегибов и перехлестов". В карьере это принесло ему несколько "выдвижений" и столько же "задвижений" в министерстве каких-то заготовок. И все же бескомпромиссная принципиальность, мол, помогла ему, в конце концов, добиться заслуженного звания и, соответственно, почетной персональной пенсии. Аргументы Кацахяна не понравились и госпоже Регинэ. Она выступила более определенно -- Во-первых, дорогой Миша, -- сухо заявила она, делать дорогие подарки малознакомым людям неприлично! Во-вторых, важны не сами подарки, а, как говорил Антуан Сент-Экзюпери, "человеческое общение"! И, в третьих, яхте непременно надо дать название. Учитывая особенности намеченного мероприятия, предлагаю назвать ее "Дружбой"! Джульетта не согласилась с некоторыми соображениями госпожи Регинэ: -- На долю нашего народа потому и выпало столько несчастий, что кое-кто из армян относится к своим соотечественникам как к "малознакомым людям"! Последние слова Джульетта произнесла, подчеркнуто пародируя Регинэ. Она убеждена, что понятие "соотечественник" означает значительно больше, чем "малознакомый человек". И название "Дружба ей совсем не понравилось. Если в связи с яхтой намечено такое грандиозное событие общенационального значения, то и название должно быть соответственным. Она предложила назвать яхту "Айк" или "Айстан". И еще потребовала, во избежание возможных недоразумений и склок, сейчас же определить все условия отбора делегации, то есть команды мореплавателей. Емшоян решительно заявил, что принцип отбора один: поедут самые достойные по результату открытого конкурса и, главное, на основании медицинского заключения о здоровье желающих отправиться в нелегкий морской вояж. Шрешьян согласился со столь демократичным принципом отбора, но попросил учесть старую примету: женщина на корабле -- не к добру! А взволнованная госпожа Регинэ снова вернулась к вопросу о "соотечественниках и о малознакомых людях". Она принялась растолковывать Джульетте, что общечеловеческих норм культуры нельзя игнорировать даже при отношениях близких родственников, не говоря уж о соотечественниках. Но, убедившись, что слова ее совершенно не тронули девушку, повернулась к Шрешьяну и полностью согласилась с ним, по поводу старой морской приметы... Пожилой директор школы тоже собрался было подтвердить верность приметы, но смачное "джадо", с шипением вырвавшееся у Джульетты, вовремя остановило его. От неожиданности все замерли, но в тот же миг расхохотались, а Емшоян, зная характер Джульетты, поспешил объявить, что никакие, ни новые, ни старые приметы не смогут повлиять на справедливое решение компетентного жюри. В "цепную реакцию" включился и местный литератор Лурик Плусикян. На не совсем понятном, но, видимо, чистом армянском языке он изрек, что замечательное имя прародительницы армян Айка, как и само название армянского государства Айастан, правильно выглядит со звуком "h", который , к сожалению, не произносится на некоторых других языках и отсутствует в некоторых алфавитах. Поэтому, во избежание искажений славных имен, яхту предпочтительнее назвать "Арарат" Это имя звучит знакомо, повсюду легко произносится и не менее дорого народу, чем названные. Речь литератора для большинства была не совсем понятной. Он употреблял слова, на местном диалекте, точнее, на местном жаргоне, в просторечии не употребляемые даже тем скромным числом людей, которые неплохо знали армянский. Как бы там ни было, но смысл выступления. Плусикяна усекли все. Доводы показались убедительными и были приняты без возражений. Литератор всегда говорил веско, спокойно и убедительно. Умел обходить щекотливые вопросы и подбирать приятные темы. Все это приводило его слушателей в умиротворение и душевное равновесие. Плусикян давненько пользовался известностью среди читателей. Официоз тоже его признавал и даже благотворил, что дало ему возможность приобрести значительные связи, какими не располагали его коллеги из местной общины. Они часто сетовали на то, что, несколько владея "искусством" слова, он не замолвил и словечка в поддержку талантливых, но так и не "оперившихся" собратьев, а продвигал вперед заурядную бездарь. Было бы не совсем справедливо винить в этом метра лично, ибо на вершине существовавшей в среде местных литераторов "пирамиды" просторно, как известно, всем не бывает. Отставник Джаджахов, с воинской аккуратностью облаченный в плащ полувоенного покроя, затянув ремень туже, встав по стойке "смирно" и набрав полную грудь воздуха, хорошо поставленным голосом с важностью поинтересовался: -- А во что правление общины собирается одеть наших матросов Он выразил твердое убеждение, что форма одежды экипажа яхты -- существенная деталь в деле возрождения армянского мореходства. Фирма должна быть удобной, красивой, отвечать современным стандартам, но носить черты национальные! Вопрос Джаджахова показался председателю более чем серьезным, но очень просто решаемым. Он, как способный ученик на сложном туре математической олимпиады, почти без обдумывания нашел правильный ответ: -- С пошивом формы для наших ребят лучше всего справится многоуважаемый Арсен с его швейным производством! Тем более, что сейчас оно у него не простое. А модели мы просим выполнить всеми чтимого художника Гаруна Дургаляна! Ведь его картины достойны висеть в лучших картинных галереях мира. Последние слова Емшоян произнес с такой сладостью и теплотой, а присутствующие с таким почтением обратили свои взоры на художника, что тот растерялся. Кацахян, который только что так грубо накинулся на Гаруна Дургаляна, сейчас глядел на него, будто вымаливал для себя уникальное средство от смертельной болезни. -- Простите, но я никогда не занимался собственно одеждой. Тем более форменной. Это ведь серьезная работа, целое исследование, требующее массу времени и сил! -- пришел наконец в себя художник. -- Знаем, знаем! Конечно, серьезная! Но ведь и мы серьезные люди! И просим вас серьезно потрудиться. Работайте себе спокойно, не торопясь, изучайте материал, а мы вам будем помогать, -- обещал председатель. -- Чем же вы можете мне помочь Сидеть в библиотеках и изучать специальную литературу по истории костюма и мореходству -- Самым важным! Материально -- сухо отрезал Емшоян. -- Вон, у Арсена задание не менее ответственное, чем у вас, а н и глазом не моргнул! В отношении Арсена председатель высказал истинную правду. "Не хватало, чтоб я перед всякими молокососами разменивался на пустые расспросы", -- размышлял он. -- Но мне еще не удалось выяснить, какой экипаж у яхты. Нужны ли кроме матросской, еще и форма капитана, механика или, скажем, боцмана -- недоумевал художник. -- Кстати, где вы найдете этих специалистов -- Нигде! Наши ребята сами будут и капитанами, и матросами, -- горделиво заявил председатель. -- А вы разбираетесь в навигации -- обратился к ребятам Дургалян. -- Что-о -- В навигации! Морской науке. Точнее, науке мореходства. -- Разбираются, так разберутся! -- быстро отозвался за ребят Емшоян. -- Обучится у специалистов. Было бы крепкое здоровье и, главное, желание! -- На нашем городском водохранилище есть яхт-клуб. Я сам видел! -- заявил парень в дубленке. -- Там и обучался! -- Вот именно! На нашем водохранилище! А собрались в дальние моря! Есть разница -- Ничего страшного! Пошлем их учиться в специальное училище, -- опять поторопился с ответом Емшоян. -- А где деньги У вас на счету, как сказал бухгалтер, одни нули! -- Пожалуйста, не язвите по этому поводу! -- вскипел Емшоян. -- Господин Кацахян, как и любой финансист, преувеличивает, точнее, преуменьшает наше финансовое положение. Для такого благого дела, как учеба, мы всегда найдем нужное количество средств! "Лучше бы он собрал "нужное количество" для наших несчастных школ", -- пронеслось в голове у Регинэ. Совсем недавно председатель, в разговоре с ней о теперешнем состоянии учебы, посмеивался над своим молоденьким родственником и его сверстниками. Толком не знают даже простой арифметики, а собираются в банкиры. Удивлялся, что продолжают работать его когда-то прославленные, а ныне совершенно одряхлевшие учителя. Школа его тогда славилась, чуть ли не на всю страну, как одна из лучших. А в ее не менее знаменитом ансамбле народных танцев и музыки ведущим выступал не кто иной, как он сам. И очень расстроился, узнав, что руководитель ансамбля недавно помер. Вознамерился непременно навестить его старую вдову и даже оказать ей при первой же возможности материальную помощь... -- Я добуду денег у спонсоров, которые украсят своей рекламой борта нашей яхты! -- распалялся между тем Емшоян. -- Но вы говорили и то, что яхта не первой свежести, что ее нужно ремонтировать. Кто это будет делать -- впивался взглядом в председателя Дургалян. Председатель опять почувствовал себя отвратительно. Кровь ударила ему в виски, а корни всех ногтей вдруг стал раздирать нестерпимый зуд. В душе Емшоян клял себя за то, что дал "проклятому зануде" это "идиотское" поручение. Нервно грызя зудящие пальцы, терпел, но в конце не выдержал и возмутился: -- Как вам не стыдно выдумывать небылицы! Ну, когда я говорил, что яхта "не первой свежести" Откуда вы это взяли! Надо же Такое придумать! Недовольство председателя мигом перешло к "его людям". Кацахян вскочил с места и, растопырив веером пальцы, возмущенно затряс ими в сторону художника. За ним подскочили еще несколько человек. Кому-то стало жарко, и он принялся открывать окно. Да так неумело, что другой взялся ему помогать. Какая-то женщина, боясь простудиться, предлагала открыть только форточку. Но ее не слушали. Поднялась суматоха. Кацахян и вовсе запретил хоть что-нибудь открывать -- как бы не разбили стекло -- и потребовал, чтобы все отошли от окон. -- Вы напрасно возмущаетесь! Простите, пожалуйста, если я кого-то обидел, -- добродушно оправдывался тем временем художник. -- Да! Вы не говорили так буквально, но ясно сказали, что яхте требуется ремонт, что она стоила двести тысяч по инвентаризации 19... года. Получается, что ей сегодня не меньше тридцати лет. Яхта такого возраста, да еще ожидающая нового хозяина на нашем водохранилище, никак не может быть в хорошей сохранности, то есть свежей. И кому вы поручите ее ремонтировать Все умолкли и уставились на председателя. И тут в дверь просунулась голова, а затем и весь человек: пожилой, кряжистый мужчина с аккуратно зачесанными волосами с легкой проседью. На нем была старая, но хорошо сохранившаяся черная кожаная куртка-пальто, какие носили влиятельные лица, в минувшие суровые времена их не столь краткого пребывания у власти, дорогие "фирменные" брюки современного фасона из ткани светлых тонов в крапинку и черные лакированные туфли-лодочки. В дополнение к ним -- ослепительно-белые носки. Все это соответствовало последней моде, по которой одевалась определенная часть состоятельных жителей города N. Вслед за ним в кабинет скользнул точно так же одетый молодой человек. Отличалась только совсем новенькая куртка. Благодаря множеству змеечек, пряжечек, хлястиков и карманчиков она выглядела очень экзотично. Емшоян жестом подозвал вновь пришедших, крепко пожал им руки и усадил на свободные мягкие стулья вблизи от себя. Ими обычно пользовались по особому приглашению председателя. В манере старых, опытных конферансье Емшоян представил пожилого собранию: -- Уста1 Алексо! Большой мастер на все руки! Спасибо ему, что наконец-то выполнил мою просьбу и зашел на наше собрание. И как нельзя кстати! -- Кто же не знает усту Алексо -- загремел Арсен. -- Он ведь всем министрам и другим большим людям произвел ремонт и построил дачи. Серьезный он человек! И со всякой шпаной, лакот-лукутами, не водится. Моему шурину в деревне такой дом отгрохал, прямо дворец! Правда, уста дорого берет, да пусть заработанное пойдет ему впрок! Такая работа стоит того... -- Арсен! Перестаньте, пожалуйста, смущать человека! -- остановила его Регинэ. -- Что твой шурин тоже министр -- с серьезным видом обратился к Арсену Лорен. -- Да у него такой достаток, что не нужно быть и министром, -- с гордостью ответствовал довольный Арсен. -- А я хорошо знаю его деревню. Историческое место! -- с умилением воскликнул Бачхо Асламазов. Там стоит армянская церковь десятого века! Шутишь! Я бывал в той деревне еще лет сорок тому назад. Бога-ата-я была деревня! -- Ты бы сегодня туда поехал! Не узнаешь, как все изменилось! Куда ни глянь -- всюду дворцы! -- хвастался Арсен. -- Небось, ни разу не пригласил поглядеть! -- упрекнули его молодые. Арсен уловил в "упреке" долю юмора и отшутился. Обещал пригласить всех желающих с семьями и родней, но только после успешного завершения морского плавания на "Арарате". Поклялся даже зарезать в честь такого события несколько баранов. Емшоян поймал Арсена на слове и поручил Регинэ включить в план мероприятий экскурсию в его достопримечательную деревню. Алексо и его спутник, должно быть, не ожидали застать здесь столь большое собрание. Сидеть тут им оказалось в тягость. Они громко позевывали, ерзали на своих стульях так, что те уныло скрипели на весь кабинет. А за окном, на площади перед мэрией, мальчишки гоняли в футбол грохочущей консервной банкой. Шумные протяжные зевки Алексо и его спутника вкупе с жалобным скрипом стульев и ударами по жестянке за окном создавали такое интересное сочетание звуков, которое не оставило бы равнодушным даже самого взыскательного композитора модерниста. Уловив настроение Алексо, председатель почтительно обратился к нему с просьбой взяться за "патриотическое дело" -- помочь ребятам произвести один небольшой ремонт. Присутствующим же сообщил, что у мастера болеет жена и нельзя его долго задерживать. Веский повод покинуть собрание приободрил усту. Менторским тоном старого философа он изрек, что никакого ремонта не сделаешь без стройматериалов, а из-за их непомерной дороговизны хороших заказов почти не стало. Поэтому он с семьей собрался в Голландию. Емшоян принялся убеждать мастера не уезжать из N. Уверял, что скоро вернутся хорошие времена. Пугал неизвестностью чужбины, особенно в его преклонном возрасте, и трудностью получения за кордоном права на постоянное жительство и полноценной оплаты за труд. Алексо деликатно соглашался с доводами Емшояна, но считал, что менять решение поздно, так как все уже улажено и оформлено и даже заказаны билеты на самолет. Кацахян тут же вызвался куда-то пойти и мигом переоформить все документы, а заказ на билеты отменить. Но Емшоян остановил его, напомнив о других, не менее важных делах. -- Алексо! А кому ты оставишь свой красавец-дом на Розовой улице -- спохватился Бачхо. -- Поселю в нем на время родственника, -- с неохотой отозвался уста и, напомнив об уважительной причине, удалился вместе со своим молчаливым спутником. Правда, напоследок пообещал Емшояну исполнить все-таки просьбу, если только ему предоставят стройматериалы. -- Я знаю Алексо более полувека! -- заявил Еганов после ухода усты. -- Он даром и занозу из пальца не вытянет! Такую отговорку придумает, что и не придерешься. А вы тут со своим ремонтом!.. -- Никакого не родственника он к себе поселит! Там сейчас живут какие-то иностранцы, а к ним часто приходит брат мэра города, -- поспешил сообщить Бахчо Асламазов. -- Да!.. Этот народ не из тех, -- прибавил Сократ Соломонович, -- кто оставит себе на обед пустой бульон от яйца, сваренного всмятку... -- Не болтайте лишнего о том, что вас совершенно не касается! -- строго пресек его Емшоян. -- И чтоб я больше не слышал таких разговоров -- Да! -- вздохнул-таки Шариманов. -- Я вот никак не решусь продать даже свою развалюху-машину, а Алексо пошел на этакий риск... Соотечественники, прекрасно знавшие Алексо еще с молодости, всегда его недолюбливали. Возможно, потому, что он, как им виделось, несколько сторонился и не искал с ними дружбы. И детей своих старался продвинуть в другую среду, в которую с некоторых пор втесалась его жена -- кичливая красавица, старательно скрывавшая от своих новых знакомых свое совсем не знатное происхождение и прежнюю фамилию -- армянскую. Когда-то она с грехом пополам получила обыкновенное среднее музыкальное образование, но на людях держалась по меньшей мене как лауреат всемирного конкурса пианистов, так, что многие и впрямь принимали ее за таковую. Многие утверждали, что она стала так превозноситься после того, как вышла замуж за Алексо. Уста Алексо никогда не бедствовал и всегда жил в достатке благодаря особой сметливости и, в некотором роде, трудолюбию. Был, как и Кацахян, из тех, что не пропадают и в смутное время, когда большинство испытывает неимоверные тяготы. В самой преисподней догадается взяться за дело Унело и старательно подремонтирует, скажем, топор, коим колют дрова при кипяченье смолы. А в эдемовом саду примется, допустим, удалять сорняки и заслужит особую благосклонность. Глядя, гряди, приблизит его к себе, облагодетельствуют за верную службу. Правда, участия в увлекательном и головокружительном приключении покровителей он постарается избежать, не прельстится ролью славного Санчо Пансы... Кацахян в этом смысле от Алексо резко отличается. От всяких ремонтов и прополок он весьма далек, а сблизиться с нужными людьми сблизится, хоть и совсем иначе. Организует, к примеру, застолье с богатыми закусками и напитками, в момент шепнет на ухо, предупредит о какой-нибудь "реальной опасности"... И придется ли удивляться, когда сатана или Ангел выпьют вскорости с ним на брудершафт, умиляясь его совершенно искренним заверениям пойти ради них хоть куда... Запретив всем обсуждать персону Алексо, Емшоян вздохнул с облегчением оттого, что вот и вопрос с ремонтом уже решился, осталось всего лишь написать какое-то объявление... -- Как же решился Что за объявление -- поднялся все тот же Дургалян. -- Вы что, уверены, что этот уста хоть раз в жизни видел яхту, чтоб еще ее и ремонтировать.. Да он ведь... -- Для усты это не имеет никакого значения, -- резко прервал его Емшоян. -- А как вы переправите эту яхту из нашей городской лужи к океану Или пусть даже к морю -- Так же, как ее доставили к нашему морю! Тем же путем! Неужели так трудно это сообразить -- вскипел Емшоян. -- Пожалуйста, не сомневайтесь в моей сообразительности! Я спросил: какими средствами, а не по какой дороге вы собираетесь переправить этот лайнер. Какими средствами Вам понятно! -- вспыхнул и художник. -- Что за проблема вас беспокоит -- удивился Джаджахов. -- Когда я служил на Востоке, мы однажды решили одну военно-инженерную задачу посложнее этой. Вы слышали когда-нибудь о знаменитой операции "Азия-Север" О ней недавно даже кино сняли, да еще книга написана. Я участвовал в ней! Командовал там понтонным взводом... -- Товарищ Джаджазов! -- обратился Емшоян к отставнику, как новобранец к боевому генералу. -- Позвольте рассказ об этой исключительно поучительной и интересной исторической операции отложить до следующего заседания. А сейчас нас поджимает время... -- Но я ведь не затрагиваю теоретической стороны проблемы. Я сомневаюсь в реальности всего проекта. Как вы все этого не понимаете! -- в отчаянии гнул художник свое. -- Но почему ты считаешь, что здесь никто ничего не понимает и лишь ты один, самый умный, разбираешься во всем на свете -- налетел на него Кацвахян. -- А мы вот усекли, чего... ты!.. здесь добиваешься! А добьешься того, что отовсюду тебя будут гнать! -- Дорогой Гарун, -- мягко вставила госпожа Регинэ,-- ну, что вы все время напрасно беспокоитесь Ведь господин Емшоян ясно сказал, что ему обещали помочь. -- Обещали! Кто это обещал Волшебники Или фокусники! -- окончательно вышел из себя Дургалян. -- Сам ты фокусник! Хитрыми фокусами смуту только хочешь внести. Да не старайся, не выйдет! -- крикнул в ответ Кацахян. -- Какой конфликтный человек! Не понимаю, к чему ты все же клонишь В самом, что ли, деле добиваешься смуты -- изобразил удивление председатель. --А он всегда так! Застревает, как кость в горле, -- прибавил Арсен. -- Всегда всем недоволен. Со своей стороны и Джульетта не замедлила попенять смутьяну за то, что он постоянно мешает созданию высокого патриотического духа на заседаниях. В кабинете поднялся такой шум, что Емшоян в душе возблагодарил Господа-Бога за то, что в здании, кроме них и сторожа, по причине воскресного дня больше никого не было. -- Я знаю, чего он добивается! -- не унимался Кацахян. -- Занять место нашего председателя! -- Пожалуйста! Хоть сейчас! -- вскочил председатель и показал на пустое кресло. У сторонников председателя моментально помрачнели лица. Дургалян поймал на себе строгие, осуждающие взгляды. -- Что за вздор! Что за глупости! -- возмутился он. -- Как вам могла прийти в голову такая чепуха А вы, -- заикаясь, обратился он к Емшояну, -- так и поверили Дургалян обиделся не на шутку. На его бледном лице вспыхнул румянец, глаза наполнились слезами. Вряд ли кто-нибудь мог бы поверить словам Кацахяна, но, на всякий случай, Сократ Соломонович Сандросян посоветовал Дургаляну не возмущаться так бурно, дабы не вызвать подозрений в неискренности. Шрешьян, наконец-то, собравшийся идти принимать свои лекарства, излил-таки скопившуюся желчь на еще не пришедшего в себя художника. -- Слушай, ты, умник! Уходи-ка отсюда по-хорошему и больше не появляйся. Слышишь Да ты что, хочешь лишить нас возможности спокойно встречаться и сладко общаться Всего-то раз в месяц и собираемся! Так вместо того, чтоб ласкать друг другу слух словом "джан"1 и хорошими новостями... Кстати! Недавно одна газета сообщила, что некий армянин изобрел особое горючее, которое очень выгодно заменяет бензин, и за это достоин чуть не премии Нобеля! -- Но причем здесь я И в чем вы меня обвиняете -- все недоумевал художник. -- Как в чем Да ведь вместо того, чтоб жить дружно и быть вместе, как один крепкий кулак, на зависть тем, кто нас не любит, -- пусть от зависти полопаются у них глаза, -- мы, как маймуны2, устраиваем им потеху! Да еще ты! Взбаламутил здесь всех и посеял такую смуту, что может пропасть всякая охота впредь ходить на заседании! -- на высоких тонах заканчивал свои назиданья Шрешьян. -- Так что хватит мутить воду! Запнувшись на этом и не зная, что сказать дальше, он, наконец, ушел, демонстративно ни с кем не попрощавшись. От этого или от другого, у Дургаляна защемило сердце. Он схватился за грудь и, как рыба, ртом стал хватать воздух. Кто-то подскочил к нему, сунул таблетку. Перепуганный Емшоян предложил вызвать врача. Но, уловив в шумное переполохе, что такоес художником случалось, и что это не инфаркт, решил отвезти его на своей машине домой. Отдав ключи от машины Бурбушьяну, велел ему и его приятелю помочь пострадавшему спуститься. Парни медленно вывели его за дверь. -- Чудак человек, -- констатировал Арсен. -- За свои деньги купил себе головную боль! Никто не спросил, кого он имел в виду. Председатель торопливо закрыл заседание и сообщил, что следующее состоится после его возвращения со съезда армян-монархистов и выдвижения кандидатов на царский престол. Утомленные и подавленные все молча продвигались к выходу даже не в состоянии должным образом вникнуть в сенсационную новость. Ни о чем таком нигде и слыхом не слыхивали даже самые компетентные. -- Последними из здания вышли Емшоян и Кацахян. -- Помнишь, я говорил тебе, что не стоит проводить этих заседаний, от которых только шум и головная боль, -- сказал Кацахян. -- Да. Но это было давно, -- после паузы задумчиво ответил Емшоян. -- При чем здесь "давно"! -- удивился Кацахян. -- И не так уж и давно, как раз в день отъезда на заработок в Андижан наших Арута с Микаэлом... -- Ну, как они там -- с притворным равнодушием спросил председатель. -- Знаю только, что их там хорошо принял Левонян. Говорят, и пристроил неплохо. -- ! -- Не помнишь его Все надоедал нам с предложением открыть платное профтехучилище, когда и в бесплатные-то загоняли палкой. Нашел-таки подобных себе чудаков... Дали ему "и стол, и угол"! Емшоян хмыкнул и сел за руль своего автомобиля, в котором уже устроились художник, Бурбушьян и "дубленка". Напоследок, махнув рукой Кацахяну и группе еще не разошедшихся, стоявшей поодаль, он резко отъехал. Оставшиеся проводили машину взглядом и еще долго не расходились, тихо вспоминая подробности прошедшего собрания и обсуждая какие-то новые темы. 1996 г.

ХА жёсткое название но другого не нашлось.Перед тем как писать от себя добавлю я очень люблю Православие много из этой религии мне близко к сердцу,но меня добивают люди зовущие себя Православными,которые даже не чухают (причём не только этой конфессии туда же запихнём Ислам ,Иудаизм,и тд.),что своим рвением отдаляют людей от той или иной религии.Вызывают ненависть иногда презрение а чаще усмешку.Я зову их фундаменталисты.Сейчас разжую что это.Реальне если со стороны посмотреть на христианских фундаменталистов,Верящих в то что все писанины и изречения Библии,следует понимать буквально...Это же полный пипец друзья мои,взрыв мозга и иже с ним.Ведь если верить в это обязательно появяться предпосылки к новым Сектам,к новым ответвлениям религий.Была такая секта в России основатель крестьянин и жутко верующий перец Лукьян Соколов,замута секты была проста во время богослужения прихожане должны были сопеть друг на друга,дабы сошла на них благодать божья.И кстати обосновал он сие действо текстом из псалма:"окропивши меня иссопом".Блин чел ,иссоп - это ароматическая трава,но это ладно хрен с ней главное сопеть.Так и будет рождаться туча других убеждений,и мы должны поверить типо:Что пророк Иона реально жил и дышал в чреве кита,что жена должна всегда подчиняться мужу,что детей не слушающихся родителей нужно убивать,что Мафусаил прожил 900 лет - друзья я в шоке.В шоке от того что эти псевдоверующие ближе к аду чем я.Что я со своими грехами больше верую чем они и я ближе к богу.ВЕРУЙТЕ но не ВЕРЬТЕ истину говорю вам!!!обсудим)))

Жан де Лабрюйер (род. 10 мая 1696г.) Был воспитателем герцога Бурбонского, внука Конде, при дворе которого сохранил место и после женитьбы своего ученика. Жизнь среди придворного блеска давала Лабрюйеру возможность наблюдать развитие человеческих страстей, возбуждаемых погоней за земными благами, честолюбием, интригами, близостью к "великим мира сего". Этими наблюдениями Лабрюйер воспользовался для литературных целей, но в жизни он держался вдали от людей, среди которых принужден был вращаться, и сильно страдал от своего зависимого положения в доме Конде. Научившись отказываться от всего и сдерживать свои чувства и порывы, он находил удовольствие лишь в чтении и работе. Свой жизненный опыт он облекал в форму размышлений, эпиграмм, кратких портретов. Так составилась, мало-помалу, обширная книга, издать которую он предложил, как бы шутя, своему приятелю, книгопродавцу Мишалле. Последний рискнул на издание и заработал на нем 300000 фр. Первое издание книги Лабрюйера вышло в 1687 г., под скромным заглавием: "Les Caract;res de Th;ophraste, traduits du grec, avec les Caract;res ou les Moeurs de ce si;cle"; успех книги был громадный, и ободренный этим автор прибавлял к каждому новому изданию новые размышления и новые портреты. В 1694 г. вышло 8-е, окончательное издание, в которое включена была речь Лабрюйера во французской академии, членом которой он избран был в 1693 г. Человек, свободный, холостой и к тому же не глупый может занять более высокое положение, чем ему было предназначено по праву рождения, войти в светское общество и стать на равную ногу с самыми именитыми людьми. Куда труднее сделать это женатому: брак словно вводит людей в назначенные им рамки. *** Мнение мужчин о достоинствах какой-нию3удь женщины редко совпадает с мнением женщин: их интересы слишком различны. Те милые повадки, те бесчисленные ужимки, которые так нравятся мужчинам и зажигают в них страсть, отталкивают женщин, рождая в них неприязнь и отвращение. *** Молодые женщины не всегда понимают, как чарует приятная внешность, дарованная судьбой, и как полезно было бы им не разрушать этого очарования. Они портят столь редкостный и хрупкий дар природы жеманством и подражанием дурным образцам. У них все заемное - даже голос, даже походка. Они усваивают то, что им не свойственно, проверяя в зеркале, насколько они не похожи на самих себя, и затрачивают немало труда, чтобы казаться менее привлекательными. *** ...Подобно тому, как рыбу надо мерить, не принимая в расчет головы и хвоста, так и женщин надо разглядывать, не обращая внимания на их прическу и башмаки. *** Если женщины хотят нравиться лишь самим себе и быть очаровательными в собственных глазах, они, несомненно, должны прихорашиваться , наряжаться и выбирать украшения, следуя собственному вкусу и прихотям. Но если они желают нравиться мужчинам, если красятся и белятся ради них, то да будет им известно, что, по мнению всех или, по крайней мере, многих мужчин, с которыми я разговаривал, белила и румяна портят и уродуют женщин; что одни только румяна уже старят их и делают неузнаваемыми; что нам неприятно видеть их накрашенные лица, их вставные зубы и челюсти; ЧТО МЫ решительно осуждаем их старание обезобразить себя и что, наконец, Бог не только не покарает нас за нашу суровость, но, напротив, благословит, ибо это единственное верное средство излечить женщин. . *** Если женщина ждет возлюбленного, она наряжается к его приходу, но если он нагрянет внезапно, она забывает о своей внешности и не думает о том, как она выглядит. Другое дело, когда к ней приходят люди, ей безразличные: тут она помнит о малейшей небрежности в своем уборе, сразу же начинает прихорашиваться или исчезает на минутку, чтобы вскоре появиться в полном блеске. *** На свете нет зрелища прекраснее, чем прекрасное лицо, и нет музыки слаще, чем звук любимого голоса. *** Ничто не доставляет такого наслаждения, как общество прекрасной женщины, наделенной свойствами благородного мужчины, ибо она соединяет в себе достоинство обоих полов. *** Чем больше милостей женщина дарит мужчине, тем сильнее она любит его и тем меньше любит ее он. *** Если женщина перестает любить мужчину, она забывает все - даже милости, которыми его одаривала. *** Женщина, у которой один любовник, считает себя порядочной, у которой несколько любовников, - что она всего лишь кокетка. *** Кокетство в женщине отчасти оправдывается, если она сладострастна. Напротив, мужчина, который любит кокетничать, хуже чем просто распутник. Мужчина-кокетка и женщина-сладострастница вполне стоят друг друга. *** Сладострастная женщина хочет, чтобы ее любили; кокетке достаточно нравиться и слыть красивой. Одна стремится вступить в связь с мужчиной, другая - казаться ему привлекательной. Первая переходит от одной связи к другой, вторая заводит несколько интрижек сразу. Однрой владеет страсть и жажда наслаждений, другой - тщеславие и легкомыслие. Сладострастие - это изъян сердца или, может быть, натуры; кокетство - порок души. Сладострастница внушает страх, кокетка - ненависть. Если оба эти свойства объединяются в одной женщине, получается характер, наигнуснейший из возможных. *** Вероломство - это ложь, в которой принимает участие, так сказать, все существо женщины; это умение ввести в обман поступком или словом, а подчас - обещаниями и клятвами, которые так же легко дать, как и нарушить. *** Если женщина неверна и это известно тому, кому она изменяет, она неверна = и только; но если он ничего не знает - она вероломна. *** Женское вероломство полезно уже тем, что помогает мужчине избавиться от ревности. *** Иные женщины поддерживают изо дня в день две любовные связи, которые столь же трудно сохранить, как и порвать: одной из этих связей недостает брачного свидетельства, другой - любви. *** Судя по красоте этой женщины, ее молодости, гордости и разборчивости, она моежт отдать сердцу только герою; но выбор ее уже сделан: она любит презренного негодяя, который к тому же еще и глуп. *** Некоторые женщины более чем зрелых лет то ли по неодолимой потребности, то ли по дурной наклонности легко становятся добычей молодых людей, находящихся в стесненных обстоятельствах. Не знаю, кто больше достоин жалости и презрения - немолодые женщины, которые нуждаются в юнцах, или юнцы, которые нуждаются в старухах. *** Столичный житель для провинциалки - то же, что для столичной жительницы - мужчина из высоких сфер. *** Если мужчина тщеславен и нескромен, любит краснобайство и плоские шутки, всегда доволен собой и презирает окружающих, назойлив, чванлив, развращен душой, лишен порядочности, чести и здравого смысла и если вдобавок он красив собой и хорошо сложен, - считайте, что он обладает всеми качествами, способными вскружить головы очень многим женщинам. *** Я знавал женщин, которые старались скрыть свое легкомысленное поведение под личиной скромности. Этим постоянным и слишком явным для всех притворством они добились только того, что о них стали говорить:"С виду они благонравны, в сущности - шлюхи". *** Чопорная женщина думает о своих словах и осанке, благонравная - о своем поведении. Та повинуется голосу предрассудков и причуд, эта - голосу разума и сердца; одна всегда строга и непреклонна, другая ведет себя так, как того требуют обстоятельства; первая под напускной безупречностью таит множество пороков, вторая так проста и естественна, что богатство ее души открыто каждому. Чопорность стесняет ум и не только не скрывает возраста и изъянов внешности, но подчас наводит на мысль о них; напротив того, благонравие искупает телесные недостатки, очищает ум, делает молодость еще прелестней, а красоту - еще соблазнительней. *** ...На ученую женщину мы смотрим как на драгоценную шпагу: она тщательно отделана, искусно отполирована, покрыты тонкой гравировкой. Это стенное украшение показывают знатокам, но его не берут с собой ни на войнй, ни на охоту, ибо оно так же не годится в дело, как манежная лошадь, даже отлично выезженная. *** Я знаю женщин, которые друзьям предпочитают деньги, а деньгам - любовников. *** Как ни странно, на свете существуют женщины, которых любовь к мужчинам волнует меньше, чем другие страсти, - я имею в виду честолюбие и страсть к карточной игре. Мужчины сразу становятся целомудренными в присутствии таких женщин, ибо женского в них только одежда. *** Женщины склонны к крайностям: они или намного хуже, или намного лучше мужчин. *** У большинства женщин нет принципов; они повинуются голосу сердца, и поведение их во всем зависит от мужчин, которых они любят. *** Женщины умеют любить сильнее, нежели большинство мужчин, но мужчины более способны к истинной дружбе. *** Женщины не любят друг друга, и причина этой нелюбви - мужчина. *** Передразнивать опасно. Она сама уже почти старуха, но тщится показать, как смешна некая молодая женщина, и сама при этом становится такой безобразной, что наводит страх. Она отвратительна со своими гримасами и кривляньем, И, чтобы смягчить впечатление от уродства, так и хочется взглянуть на ту, над которой она потешается. *** Мужчина соблюдает чужую тайну вернее, чем свою собственную, а женщина лучше хранит свою, нежели чужую. *** Как бы сильно не любила молодая женщина, она начинает любить еще сильнее, когда к ее чувству примешивается своекорыстие и честолюбие. *** Сколько свете девушек, которым их незаурядная красота не дала ничего, кроме надежды на незаурядное богатство. *** Красивые девушки, которые дурно обращались со своими поклонниками, не остаются безнаказанными: обычно им мстят уродливые, или старые, или недостойные мужья. *** Женщина признает достоинства и привлекательность лишь за тем мужчиной, который производит на нее впечатление; она почти всегда отрицает за ним и то, и другое, если он ей не нравится. *** Если мужчину мучит вопрос, не изменился ли он, не начал ли стареть, ему следует заглянуть в глаза молодой женщине и обратить внимание на то,как она с ним разговаривает: он сразу поймет то, что так боится узнать. Суровый урок! *** Когда женщина не спускает глаз с мужчины или, наоборот, все время отводит их от него, почему- то все сразу понимают, что этго значит. *** Женщины с легкостью лгут, говоря о своих чувствах, а мужчины с его большей легкостью говорят правду. *** Нередки случаи, когда женщина изо всех сил скрывает страсть к мужчине, в то время, как он так же прилежно может разыграть любовь, которой вовсе не чувствует. *** Подчас мужчина старается зажечь страсть в женщине, совершенно ему безразличной. Спрашивается, не проще ли обратить внимание на ту, которая его любит, чем тратить время на ту, которая к нему равнодушна. *** Мужчине легко обмануть женщину притворными клятвами, если только он не таит в душе истинной любви к другой. *** Если женщина ленива, ее могут исцелить от этого порока тщеславие и любовь. *** Когда деятельная женщина становится ленивой, это признак того, что она полюбила. *** Мужчина громко негодует на женщину, которая его разлюбила, - и быстро утешается; женщина не столь бурно выражает свои чувства, когда ее покидают, но долго остается безутешной. *** Я не понимаю, как это муж дающий волю дурному расположению духа и дурным склонностям, муж, который не только не скрывает своих недостатков, но даже хвалится ими, который скуп, неопрятен, резок, неучтив, холоден и угрюм, как это он надеется защитить свердце своей молодой жены от натиска ловкого поклонника, который щедр, хорошо одет, снисходителен, заботлив, настойчив и осыпает ее лестью и подарками. *** Я знаю женщину, которая до такой степени пренебрегает своим мужем и умалчивает о его существовании, что в обществе о нем даже не поминают. Жив ли он Никто не имеет об этом никакого понятия. В своей семье он являет собой образец робкой, безропотной, рабской покорности... *** Как мало на свете таких безупречных женщин, которые хотя бы раз на дню не давали своим мужьям повода пожалеть о том, что они женаты, и позавидовать холостякам. *** Неужели нельзя изобрести средство, которое бы заставило женщин любить своих мужей *** Женщина, которую все считают холодной, просто еще не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь. Продолжение следует

...Ярослав с Еленой переписывались почти год. И, вот, отметить дату Ярослав предложил Елене наяву. Назначил ей свидание. Добился её согласия. И стал готовиться. Был август месяц. Но кто знал, что к этому времени в природе случится очередной катаклизм. Земля от аномальной жары перегрелась и начала воспламеняться в торфяниках, перекидываясь на леса и жухлые поля. Остаточные явления, как густой дым, нанизывался на высотные дома города, где проживали наши герои... Елена, всматриваясь в зеркало своего трюмо, едва разглядывала своё лицо. В комнату, через открытую форточку проникал нескончаемый, ползучий смог.В округе пылали пожары. Стояла неимоверная жара, сознание мутилось даже у молодёжи... Елена нанесла несколько штрихов румян на щеки, слегка подкрасила губы. Прочертила верхние веки черной подводкой. Нанесла густую тушь на ресницы. Посмотрела влево, посмотрела вправо. Удовлетворённо поправила парик с густыми искусственными волосами. Надела модную юбку бабушкиных времён, кофточку с кружевным жабо, - оставленную как семейную женскую реликвию - прабабушкой, но хорошо сохранённую женскими отпрысками, отправилась на остановку троллейбуса. Она шла, следя за своей осанкой, с трудом выправляла спину, слегка вихляя неуверенной походкой, иногда её заносило в разные стороны, так как обувь на среднем каблуке попадала часто в какие-то ямки и ухабинки. Туфли с трудом наделись на припухшие ноги. Вся окружающая природа будто бы замерла перед страшной бурей. Ни один листочек на деревьях и кустарниках не шелохнулся. Птиц не было видно. Собачьего лая не было слышно. Дикие голуби, растопырив крылья, зарывались в песок с открытыми клювами. Казалось, что реалия превратилась в призрачную обструкцию. Елена не знала, что это за слово, но решила, что это очень подходит для сегодняшнего определения. К тому же, всё было в пахучей дымке. А время шло. Троллейбуса не было видно, народ скопился на остановке. Но рисковать женщина не стала и остановила такси, оговорила цену с шофером, села и поехали в назначенный пункт встречи. ...Ярослав стоял перед зеркалом своего трёхстворчатого дубового гардероба, сквозь марево, поселившееся в его комнате, он едва разбирал черты своего лица. Но зато очень хорошо видел чёрную бабочку на белой рубашке, а чёрный старинный пиджак со сплошным воротом, без эм-образных вырезов, а сплошным отворотом до талии, должен был изящно подчеркнуть стройность невысокого человека. Ярослав остался очень довольный свои обликом. Воткнув в нагрудный кармашек модного пиджака платок, оставив маленький сигнал белой полоски, выпущенной на сантиметр, был просто восхищен своей находчивостью... Встреча была назначена у памятника Владимиру Маяковскому. Ярослав уже стоял на месте, в руках держал три розы, цвет определить было невозможно, так как, вынув из целлофана, розы сразу опустили свои бутоны ниже стеблей. Ярослав быстро обернул их в эту же прозрачную плёнку. И уже решил не касаться цветов руками. Скрипнуло тормозами подъехавшее такси. Из него вышла элегантная женщина. Но густой смог не позволил отчетливо разглядеть черты лица и фигуры. Ярослав видел силуэт, направляющийся в его сторону. Очевидно, что только эти два человека назначили сегодня здесь свидание. Елена протянула мужчине руку. Она была, в такую жару, обтянута ажурной перчаткой. Он прикоснулся губами к руке. Протянул розы, Она взяла, попыталась взглянуть в лицо мужчине. Но туман в виде смога образовал такую плёнку перед глазами, что только контур лица и можно было определить. Ярослав тоже пытался всмотреться, но кроме чётко выведенных стрелок на веках и густых ресниц больше разглядеть не смог. Но и этого ему было достаточно, чтобы понять, что перед ним стоит красавица. Мимо прошла молодая пара, девушка парню сказала: - Как я завидую этим двум старичкам. Они, видно, всю жизнь прожили вместе и всё-таки назначают свидание, как и раньше, у памятников поэтам. Доживём ли мы с тобой до этого времени А Елена и Ярослав присели на скамейку, и начали рассказывать, как осваивали новую технику, и как вышли друг на друга через Интернет. И как долго переписывались. И какие у них одинаковые взгляды на жизнь. Он трепетно держал её руку в ажурной перчатке, несколько раз преподносил к губам, целовал. Елена нежно гладила его тыльную сторону руки, и чувствовала, что кровь в ней пульсирует. Голос его ублажал её слух. Слова его были сегодня не изображены на мониторе, а высказаны им сейчас, в них звучала искренность. Она не ошиблась в этом человеке, которого нарисовала себе в течение года, общаясь с ним по Интернету. Ярослав был счастлив, что наконец-то он не ошибся в выборе. Эта была та женщина, о которой он давно мечтал... Сильный смог не давал им вглядеться друг в друга. Да это теперь, наверное, было и не столь важно, как они выглядели. Важно, что этот вопрос у них не возникал до сих пор. Компьютер будет еще очень долго связывать, и опутывать людей своими тонкими паутинками. Ох, как это всё непредсказуемо. А на том конце далёкой связи может скрываться кто угодно - и женщина, и мужчина; и девушка, и молодой человек; и даже мальчик и девочка. А может и младенец, умеющий уже жать на все кнопки "Клавы", и на все ослабшие струнки души живого, одинокого, трепещущего человеческого существа. Мы все хотим чего-то необыкновенного. И мы это делаем! Та же молодая пара, - девушка и молодой человек, видела, как площадь, на которой стоял памятник Владимиру Маяковскому, покидали два человека, - сгорбленная фигура немолодого мужчины, и спотыкающаяся на ухабинках, с неуравновешенной походкой, пожилая женщина, - с красивыми волосами, очевидно, парик. В одной руке, обтянутой ажурной перчаткой, она держала увядшие розы, а другой рукой держалась за локоть своего сегодняшнего избранника...

В списке избранных Бога Претендентов на Благодать Немного, Но его можно извне Корректировать - Сперва кого-нибудь удалить, Потом посмертно Реабилитировать... ************** Отдаляешься Медленно, Как в кино... Уже не видно... Напрасно всматриваюсь, Целюсь, и снова В молоко. Всё это западня И обман Зрения. Боже, Как же небрежно легко Ты оставил меня Во имя своего Спасения! ***************** Знаменит ты или Не знаменит, Всех нас Ждёт одна кнопка - DELETE Это Ноев Ковчег или Титаник Или нас опять обманули Всесильный модератор всё видит...

Кто-то там где-то когда-то чего-то там всерьёз намеревался здесь, на прозе. Помнится, я тому, было, воспротивился. Теперь смешно. Резюме: Сиди и не рыпайся. Будет то, что будет. Как бы там ни было. Или будет как всегда. Как будто ничего и не было. Но что-то всё же будет. А как же без будущего! Ведь наше настоящее - оно-то и будет. В будущем. И тогда неча на прошлое пенять, коли... Да нет, лучше уж про собаку колли. Милее, во всяком случае.

569. Чапаев и Бабель Петька: -Василий Иванович, у нас, в дивизии, из баб, служит Анка-пулеметчица. А вот у Сени Буденного, в его Конармии, есть бабели - Да слышал, что у него служит какая-то бабель! Правда, говорят бойцы, сунулись к ней ночью под бочок, а она оказалась мужского полу -- этот бабель. *** 570. Ремень и профилактика Марья Ивановна: -Дети, как Вы считаете, более педагогично: отцу Вас лучше пороть до проступка или после проступка Вовочка: -А меня папка ремнем порет каждый день с утра. Говорит, и на свежую руку, и на всякий случай - для профилактики. ***

Об этом, для некоторых уникальном, для меня уже старом месте, лучше чем мой друг Виктор Караман не скажешь. Ибо, он уже написал: "Вновь невостребована." "Страна между двух рек снова невостребована туристами. Об этом сообщает журнал "Lonely Planet". Напомню, что в прошлом году, этот журнал называл место недалеко от Кишинева - Орхеюл Векь одним из самых притягательных туристичесчких притяжений, однако ничего не изменилось с тех пор. Редко кто туда заглядывает. И то, если и заглядывает, то, только летом. В основном заглядывают лишь на фото с этим ландшафтом. О, да... Остались еще невостребованы дешевые продажные девушки. Но так думают другие. Я так не думаю." Я тоже побывал в эти места даже с некоторыми писателями из близкого зарубежия: Румыния, Македония и другие страны, однако с тех пор, больше туда меня не тянет. Почему Не знаю. Вот так! Орхеюл Векь!

Андрей вышел из вагона в семь часов, вдыхая на полную грудь уже давно забытую, но такую родную прохладу херсонского утра. Сколько лет прошло с тех пор, как он в последний раз ходил по этой платформе Пятнадцать лет. Пятнадцать ужасных лет, которые показались ему целой вечностью. Но теперь он дома. Андрей ступал по платформе, направляясь к выходу и вспоминая свой последний день в этом городе. Тогда он, девятнадцатилетний парень, стоял именно на этой платформе, ожидая свой поезд, ведь в Киеве жила девушка, которую он, как ему тогда казалось, любил. Он уехал, но уже после двух лет брака он понял, что никакой любви больше нет. Но было поздно -- у них уже был годовалый сын Саша. Следующие двенадцать лет слились для Андрея в череду постоянных скандалов, которые очень часто сопровождались битьем посуды. Он прекрасно понимал, что жена изменяет ему, но лишь из-за Саши он закрывал на это глаза. Из-за такой атмосферы дома Андрей еле удерживался от того, чтобы купить водки и напиться от горя и отчаяния. Но в один день их брак прекратил свое существование. Тридцать первого декабря в одиннадцать часов пятьдесят девять минут (не правда ли странное совпадение, что именно в этот момент он решил посмотреть на часы) на глазах у Андрея его жену сбила машина. От полученных травм она скончалась сразу, не узнав даже, что случилось. Брат жены был адвокатом, и потому, как только ее похоронили, ему удалось отсудить сына у Андрея, лишив его родительских прав. Целый год Андрей пытался вернуть Сашу, но все было напрасно, и он сдался. Теперь в Киеве у него не лишилось ничего, кроме сына, с которым ему запретили ведется. И Андрей решил вернуться в Херсон. Уже стоя на платформе столичного вокзала он понял, что пятнадцать лет назад он приехал сюда не по любви... Андрей вышел на Привокзальную площадь и оглянулся вокруг. "Боже мой! Как все изменилось! Неужели это -- мой родной город". - Надо было чаще сюда наведываться, - буркнул один из прохожих, будто бы прочитав мысли Андрея. Прибывший удивленно глянул в спину странному мужчине, но ничего не ответил. Возможно, тот был прав. Андрею действительно надо было чаще сюда приезжать. Возможно, призрак его погибшей девушки Ани, как и души его друзей, уже покинул эти места, отправившись в Рай. Андрею было очень тяжело, когда Аня на его глазах утонула, а он не смог ей помочь. После этого целый год ее призрак приходил к нему, но он скрывался от него как только мог, ведь он понимал, что она погибла именно по его вине. Если б он поспешил, она была бы жива. Если б... Она была не первой, но ее смерть стала последней каплей. Андрей не хотел об этом вспоминать, ведь эти воспоминания были чересчур тяжелыми. А он хотел порвать любые связи с прошлым, начать жизнь с нового листа, полюбить, иметь семью, в которой найдется место и для Саши. Но все эти мечты казались ему далекими, недостижимыми ибо прошлое не оставляло его, все эти пятнадцать лет оно держало его в крепких тисках, не ослабляя свой зажим. Андрей медленно шел такими знакомыми и, в то же время, неизвестными улицами. Он понимал, что тот, старый, Херсон не вернуть. Он шел и думал: "Я же хотел покончить с прошлым... Какого тогда черта я приехал сюда Не в Николаев, не в Одессу, а именно сюда Почему" И сам не мог он ответить на поставленный вопрос. Но вот и его дом, двор, детская площадка. Все стояло на своих местах: качели, лабиринты, горки. Только все постарело. Да и поколение уже другое играло на площадке. А бабушки возле подъезда те же самые, только прибавили себе морщин да седых волос. Время на всем оставило свой отпечаток. На лицах бабушек отпечаталось удивление, когда Андрей несмелым шагом вошел в свой подъезд, ведь они и не предполагали, что Андрей-смертеносец когда-то вернется сюда. Смертеносец.... Эту кличку Андрей получил еще задолго до своего отъезда. Дело в том, что смерть его преследовала повсюду. Почти все его друзья погибли. Почти все, с кем он общался.... Странно, что его сын был еще жив. Он поднялся на второй этаж и постучал в дверь к маминой знакомой. - Кто там -- услышал он из-за двери дрожащий голос. - Андрей Соболев, - ответил он. Щелкнул замок, и дверь открылась. На пороге стояла бабушка лет шестидесяти, одетая в простенький, еще совдеповский, халат. - Здравствуйте, теть Люба! - Ну здравствуй, Андрейка. Давно тебя не было! Ты, верно, за ключами А что же без жены - Так нет жены, - помедлив с полсекунды ответил Андрей, - Машина сбила ее насмерть еще год назад. - Вот-те на! Горе-то какое! А что же ты сразу-то не приехал, целый год ждал - Сына моего ее родитель забрали, отдавать не хотели. Так и не отдали. - Ох, Господи! Ты, верно, устал с дороги, а я, дура старая, все с расспросами лезу. Погоди чуток, сейчас принесу ключи. Вернулась она минуты через три, держа в руках ключи от квартиры матери Андрея. Передав их она закрыла дверь, даже на попрощавшись. Андрей грустно взглянул на ключи и стал подниматься дальше. Мать умерла, а он даже не приехал на похороны. Его "любимая" женушка посчитала, что дело того не стоит и не выделила денег из общего (точнее сказать, ее) бюджета. Она за свое поплатилась. Андрей медленно поднялся на пятый этаж и подошел к своей квартире. Краска с дверей облезла, а цифры "78" и подавно не было. Он даже не сразу вспомнил, каким ключом какую дверь открывать (их было две), а когда вошел, то увидел, что все в квартире осталось на своих местах, как и до его отъезда. Разве что постарело все, покрылось паутиной и толстым слоем пыли. В кухне он обнаружил, что окно открыто. И это показалось ему очень и очень странным. Столько лет оно было открытым. Почему Но размышлять над этим вопросом ему не хотелось. Он устал и хотел спать. Просто уснуть дома. Спустя пятнадцать лет. И потому он достал из своей сумки чистое спальное белье и пошел в свою комнату стелить себе постель. Сон одолел его мгновенно, и Андрей, даже не сопротивляясь, отдался теплым объятьям Морфея. Он не помнил, что ему приснилось, но явно осознавал, что это был хороший сон. Его разбудил внезапный раскат грома. Когда же Андрей открыл свои глаза, то увидел то, чего меньше всего хотел увидеть -- призрак Ани. Зря он думал, что кошмар отступил. Он не спас ее, и она обиделась. Он знал, она будет мстить. - Я не собираюсь тебя убивать, - произнес призрак холодным, но в то же время мягким и ласковым, до боли знакомым голосом. -- Я лишь хочу поговорить с тобой. Андрей ей не поверил. "Это все ложь! Она просто пытается сбить меня с толку, отвлечь меня, расположить к себе и, после, нанести удар!" - Андрюша, я знаю, ты не виновен в моей смерти. И не только в моей, но и в смерти всех остальных. "Это все ложь! Нельзя ей верить!" - Просто так сложилось, что тебя не должно было быть. Ты должен был родиться мертвым. Но случилось чудо -- ты выжил. Смерть, которая должна была настигнуть тебя еще в тот момент, когда ты явился на этот свет, стала преследовать тебя. Когда однажды ты шел в детский сад, твоего друга на твоих глазах сбила машина, но должна была сбить тебя. Твоих одноклассников убил лесной пожар, но вместо них должен был погибнуть только ты. В конце концов, вместо меня утонуть должен был ты, Андрей. Но ты же не виноват в том, что родился проклятым... - Невиноват! -- вскипел Андрей, поддавшись все-таки колдовству призрака. -- Все мои друзья и знакомые погибли из-за меня. Ты же сама сказала, что на вашем месте должен быть я! - Я давно простила тебя. Но ты должен прийти на набережную к памятнику Неизвестному Солдату прямо сейчас. Иначе будет поздно. Прощай. И Аня исчезла, растворилась в воздухе, оставив после себя легкий аромат парфюмов. Это было безумием послушаться призрака, но Андрей все же пошел на набережную. Но зачем, он и сам не знал. Он просто знал, что ему действительно надо там быть. Он не спешил, ведь знал, что спешка ни к чему. Он спокойно умылся, надел свою одежду и покинул квартиру. Даже двери забыл закрыть. Спокойно спустился на первый этаж и вышел на улицу. Было темно, лил дождь, громыхал гром и сверкали молнии. Вдруг молния ударила где-то совсем рядом. Раздался оглушительный раскат грома, а вспышка осветила все вокруг так, что можно было бы четко разглядеть все вокруг. Только вот времени на это было бы мало. И именно в эти несколько мгновений Андрей увидел у соседнего подъезда того самого странного прохожего, которого видел у вокзала. Но когда он подошел туда, где стоял тот человек, то с удивлением обнаружил, что тот исчез. Андрей решил не тратить время на решение этой загадки. Быть может, тот человек просто ушел незаметно, на улице ведь темно. В конце концов, этот мужчина мог ему просто привидеться. В общем, Андрей не стал ломать над этим голову. Он сразу отправился на набережную. Транспорт уже не ходил, и потому ему пришлось идти пешком. Снова пришлось пройтись до привокзальной площади -- одного из немногих освещенных в ночное время мест Херсона. Далее путь его лежал через самую длинную улицу города -- проспект Ушакова, который, на удивление, был неосвещен и абсолютно пуст. Андрей шел по знакомым с детства местам. Но даже в темноте он заметил, что многое изменилось. Появились новые магазины, памятник Джону Говарду приобрел на себе граффити, все стало более модернизированным, чем он себе представлял. Не успел он отойти на десять метров от магазина "Робин-Бобин", как на него налетел какой-то человек, и, приставив нож к его горлу, стал требовать деньги. В этот же момент из-за угла выехала машина, осветив фарами грабителя и его жертву. Когда машина осветила лицо Андрея, вор в испуге отступил, выронив нож. Машина подъезжала к ним. Недолго думая, Андрей бросился бежать, но через пару мгновений услышал выстрел и остановился. Автомобиль промчался мимо него и исчез вдалеке. Андрей медленно повернулся назад и подошел к тому месту, где на него напал вор. Тот неподвижно лежал на асфальте. Андрей склонился над ним чтоб померить пульс. Мужчина был мертв. В него попала пуля, которая должна была достаться Андрею. Смертеносцу вдруг вспомнилось выражение лица вора, когда машина осветила Андрея. Что же могло его испугать Андрей пытался рассмотреть себя в витрине магазина, но так ничего и не увидел. Простояв так около пяти минут он решительным шагом направился к месту назначения. Он шел долго, но решительно. И уже через полчаса он подходил к набережной. На горизонте занимался кроваво-красный рассвет. Андрей уверенно подходил к Днепру, когда увидел, что на стелле (памятник в форме девушки, которая держит в руках венок) кто-то сидит. "Как он туда залез" Как только Андрей приблизился к памятнику, незнакомец спрыгнул оттуда. Вернее сказать, спустился оттуда на невидимых крыльях. "С такой-то высоты! Это невозможно!" - Почему же, возможно, -- ответил незнакомец, подходя ближе. При свете восходящего солнца Андрею удалось рассмотреть незнакомца -- это снова был тот самый прохожий, которого он встретил на вокзале. - Кто вы Незнакомец медленно прошел за спину Андрея. - Я -- ваш друг. - Разве мы знакомы -- удивленно спросил Андрей, даже не обернувшись к собеседнику. Странный человек наклонился к уху Андрея и прошептал: - Я -- твоя совесть. Андрей хотел было сказать незнакомцу, чтоб тот валил к черту со своими глупостями или говорил правду, но вместо этого почему-то спросил то, о чем совсем не хотел спрашивать: - Почему окно в кухне было открыто - Чтоб осуществлялась связь между мирами, - ответил его собеседник, беря Андрея за руку. -- Пойдемте к речке. Андрей даже и не думал сопротивляться. - Между какими мирами - Миром людей и миром призраков. Они медленно подошли к реке. - Взгляни туда, - промолвил незнакомец. Андрей повиновался, но сразу же понял, что напрасно. То, что он там увидел, было ужасно. В воде плавали призраки. Их было много. Настолько много, что Андрею не удалось даже их сосчитать. Они спокойно плавали, не обращая на него внимания. Это были все его друзья, родственники, случайные знакомые. Он всех их знал. Это было кошмарно. - Все они погибли из-за тебя! -- яростно прошипел незнакомец на ухо Андрею. -- А теперь взгляни на себя. Взгляни же! Андрей не хотел туда смотреть, он не хотел снова видеть тот кошмар. Он попытался уйти, но незнакомец схватил его и насильно заставил взглянуть в воду. Андрей увидел себя, и сразу понял, почему тот вор испугался. Его лицо было ужасно: кожа была неестественно бледной, местами слазила, щеки впалые, глаза белые, без зрачков. Лицо мертвеца. Из горла Андрея вырвался вопль ужаса, он попытался высвободиться из рук своего мучителя, но тот лишь сжал его сильнее. - Что, страшно, да Ты -- мертвец. Сказав это, он с силой толкнул Андрея в воду. Андрей в ужасе закричал, но крик так и не вылетел из его горла. Вода оказалась горячей, а речка -- бездонной. Андрей тонул, но дна все не было и не было. Только призраки безучастно плавали вокруг. Они кружили в каком-то неведомом Андрею хаотическом танце. Медленно, но красиво и уверенно они исполняли каждое движение до тех пор, пока их пленник не осознал, что он уже не тонет, а падает с высоты. Он летел с такой высоты, что земля еле-еле виднелась где-то там, внизу, далеко-далеко, Но с каждым мигом она становилась все ближе и ближе. Как и страх в груди у Андрея, земля внизу становилась все больше. Но в какой-то миг мир, в который попал Андрей, стал рушиться, осыпаться как старая штукатурка, открывая бесконечную тьму, поглотившую Андрея, как мелкую песчинку, вставшую на ее пути. В тот же день Андрея нашли мертвым в его же собственной кровати. Причина смерти до сих пор остается загадкой для всех.

Постигать. Методически постигать то, осознать чего не хватит и двух жизней. Болеть. Болеть физически и духовно - не это ли помогает прикоснуться к главному Чувствовать. Чувствовать то, что не сможет выразить ни один, даже самый мудрый китайский иероглиф. Плакать. Плакать искренне веря в то, что слёзы делают тебя чище, а не слабее. Прикоснуться. Прикоснуться к абсолютному совершенству, вытереть с него пыль и стать счастливее. Я так много говорила, просила и возвращалась на тоже место. Разве я не стала ближе к Тебе

Рождественские Гимны и "Winter Carols" Blackmores Night, и другие обработки тех же традиционных песен. Рождественский альбом группы Blackmores Night("Winter Carols" -- 2006) вполне приглянётся любителю средневековой музыки и фолка, просто спокойной красивой музыки в стиле классик. В альбоме представлены, большей частью, перепевки народных песенок или известных Рождественских Гимнов. Только один текст авторства мс.Найт. Эстрадную манеру Кэнди Найт весьма поддерживает и скрашивает классический вокал Двух Лунных Сестёр, там, где она не вытягивает традиционно-фолковые украшения песен. Ричи, как всегда, на высоте, и в гитаре, и в руководстве музыкальными обработками песен. Всё выдержано в Европейском, размерном стиле, красивы сольные инструменталы Ричи, под классику. И -- немного о традиционных песнях с этого приятного, во всех отношениях, альбома. "Я вижу три корабля" I Saw Three Ships -- это очень известная Рождественская песня, которая в Англии считается детской. Слова у неё очень простые, ясные, как у всех народных песенок. Мною она впервые была услышана в исполнении Мэдди Прайор Maddy Prior(вокалистка фолк-рок группы 70-х годов, англичане, приехавшие в Америку) Во-первых у Мэдди сильнее, а самое главное пластичнее голос, во-вторых она всё же признанная фолк-певица, которая и начинала с английских и ирладских народных песен. Она прекрасно чувствует фольклорную атмосферу этой музыки. "I Saw Three Ships -- популярная рождественская песня английского происхождения. Обычно она считается детской песенкой, ввиду незатейливости слов, наличия повторяющихся строчек и схожести со считалочкой. Самое раннее упоминание о песне датируется XVII столетием (вероятнее всего, Дербишир). Наиболее известный вариант текста песни был опубликован в сборнике Christmas Carols, An cient and Mo dern Уильяма Сэндса (1833 год). Песня звучана в начальных титрах известной экранизации романа Чарльза Диккенса "Дэвид Копперфильд", вышедшей в 1935 г. Песня использована во флэш-сериале Weebl and Bob (эпизод "Christmas 4") и в сериале South Park (эпизод "Классические рождественские песни от мистера Хэнки", в исполнении Шелли Марш; эта версия вошла на диск Mr. Hankey's Christmas Classics). Кавер-версии на песню записали Стинг и Джон Андерсон." (*из Википедии) ....................................... "Мы Три Короля с Востока... ", или "Мы Три Короля", или "Поклонение (путешествие) Волхвов" -- песня была написана, предположительно, в 1857г, преподобным Джоном Генри Хопкинсом, вошла в сборник его Рождественских Гимнов ( Christmas carol ). Например, эта мелодия есть в инструментальном альбоме Грега Джоя A MAGICAL CELTIC CHRISTMAS 1999, композиция так и называется (09 трек) We three kings of orient are. В исполнении Кэнди Найт песня сокращена, на несколько значимых для Рождественского смысла текста куплетов. (более подробно здесь -- http://www.proza.ru/2010/01/10/1294 ) " "We Three Kings" -- рождественский гимн, текст, и мелодию которого сочинил преподобный Джон Генри Хопкинс (1820-1891), служитель Епископальной церкви в Пенсильвании. Джон Генри Хопкинс-младший родился в 1820 году в Пенсильвании в семье почитаемого епископа англиканской церкви. Он закончил университет штата Вермонт, а потом работал в Нью-Йорке репортером, готовя себя к карьере юриста. Но вместо этого он поступил в Общую Богословскую Семинарию, закончив которую стал в ней первым преподавателем музыки, а также редактором "Церковного журнала". В разные годы своей жизни Хопкинс также служил дьяконом, священником и ректором нескольких церквей. Кроме того, он получил известность не только как писатель и редактор, но так же как витражист и иллюстратор. Хопкинс внес большой вклад в развитие епископальной музыки в XIX веке. Гимн "We Three Kings" был написан в 1857 году в Общей Богословской Семинарии в Нью-Йорке для пышной рождественской постановки. В то время Хопкинс работал музыкальным руководителем семинарии. Он был и автором, и режиссером постановки. Через несколько лет после написания гимна он был напечатан в "Рождественских песнях, гимнах и песнопениях" преподобного Хопкинса. Мелодия гимна походит на народную. Хопкинс не удовлетворялся простым пересказом рождественского повествования о приходе волхвов на поклонение Младенцу Христу. Он смотрел дальше, на Страстную пятницу и Пасхальное воскресенье, о чем говорит последний куплет." (*из Вики) "О, приди, приди, Эммануил!" "Emmanuel", в оригинале "O come, O come, Emmanuel "-- в переводе с иврита Эммануил означает "Бог с нами". По традиционной трактовке Эммануил это первое имя Христа (до крещения). Гимн двенадцатого века, перевод с латинского на английский сделал Джон М. Нил в 1851 году. Музыка -- 15 века, францисканских монахинь. Другое исполнение этого же гимна можно услышать : на ютубе -- www.youtube.com/watchv=EBfPnUZh-Bc В исполнении мс.Найт гимн сокращён до двух куплетов, хотя он раза в три длиннее в оригинале. Но это сокращение не такое значимое (для смысла), как в Трёх Королях. Весь текст повествует о Ветхозаветном пророчестве -- ожидаемом приходе мессии, Эммануиле. Гимн посвящён торжественному ожиданию этого прихода. "Король Танца" ( Lord Of The Dance ) -- довольно известная даже в России, среди поклонников ирландской музыки, песня. Слова Сиднея Картера, музыка традиционная. В исполнении мс.Найт она слишком раздумчива, хотя это довольно живая, танцевальная мелодия. Принадлежит к числу ирландских застольных песен. "Добрый Король Вацлав" ( "Good King Wenceslas" )-- слова этого Рождественского гимна написал Джон Мэйсон ОНил, опубликовал их в 1853 году. Музыка возникла в Финляндии, около трёхсот лет назад. Это необычный Рождественский гимн, поскольку в нём нет упоминания о Рождестве. Добрый король Вацлав был королём Чехии в 10 веке. Вацлав был католиком, и принял мученическую смерть. День святого 28 сентября, и он является святым-покровителем Чехии. "Ding Dong Merrily on High" (народная песня) -- автор этого Рождественского Гимна неизвестен, но ещё в шестнадцатом веке гимн был популярен во Франции. И с тех пор считается, скорее, детской Рождественской песенкой, из-за интересного игрового звукоподражания в песне. ( Christmas Songs ) " "Вести ангельской внемли" "Hark! The Herald Angels Sing" (в русском переводе "Вести ангельской внемли") -- одна из наиболее популярных рождественских песен. Автором песни является Чарльз Уэсли, младший брат богослова Джона Уэсли и автор более чем 5000 гимнов; он включил её в сборник Hymns and Sacred Poems в 1739 году. Первоначальным началом песни было "Hark! how all the welkin rings" и был по сути пасхальным, а не рождественским; современный вариант является итогом множества переложений текста разными людьми. Так, одним из вариантов было "Hark! How all the welkin rings". Автором строк "Hark! the herald angels sing / Glory to the new born King" был Джордж Уитфилд. Музыка для текста была сочинена в 1840 году Феликсом Мендельсоном, как часть кантаты Festgesang для мужского хора с оркестром. Наиболее популярная аранжировка была сочинена сэром Дэвидом Уилкоксом (опубликована в 1961 году в сборнике Carols for Choirs), который добавил дискант в третьем куплете." (* из Вики) ................................................ "Ma-O-Tzur" (народная песня) " "Желаем Счастливого Рождества!" We wish you a merry Christmas -- "популярный светский рождественский гимн. Появился в XVI веке в Юго-Западной Англии. Это один из немногих рождественских гимнов, в котором упоминается празднование Нового года." (*из Вики) "Winter (Basse Dance)" (Ritchie Blackmore) -- прекрасный европейски-выдержанный инструментал Ричи, и "Christmas Eve" (музыка Blackmore,текст Candice Night). Вот эти две композиции авторские. По данной ссылке -- jesus.my1.ru/load/124-11-2 -- множество всяких Рождественских Альбомов. В том числе и альбом БН. Ничуть не хуже Блэкморснайтовского Рождественский альбом Лоренны (2008г.) -- LOREENA MCKENNITT - A MIDWINTER NIGHT'S DREAM [2008], где она исполняет ирландские Рождествеские песни, и Европейские. Есть там и Добрый Король Вацлав, и Эммануил, а так же, например, Бретонские Песнопения... Вот потрясающе-красивый видеоряд ирландских зимних пейзажей на песню с альбома Лоренны Loreena McKennitt - In The Bleak Midwinter (с этого альбома). Серебристый вокал Лоренны красиво сопровождает зимнее настроение тонких, в изящности своей, пейзажей... www.google.ru/searchq=YouTube+-+Loreena+McKenn... Что касается красивой инструментальной (преимущественно гитарной музыки), то можно отметить двух гитаристов-классиков -- Грег Джой и Ричард Сирлс (Richard Searles). Рождественский альбом Грега Джоя я уже упоминала A MAGICAL CELTIC CHRISTMAS 1999, Волшебное Кельтское Рождество. Альбом исключительно инструментальный, мягко звучащий. Про другого гитариста, Ричарда Сирлса Richard Searles, нет почти никакой информации на русском языке. Между тем, по отзывам слушателей и прессы "Так же как Ричи Блэкмор и Блэкморс-Найт, Ричард Сирлс является одним из самых талантливых исполнителей музыки эпохи Средневековья и Возрождения" (Майкл Лор, журнал "Возрождение") Ричард Сирлс гитарист-классик, но он играет так же на флейте, цимбалах и электро-гитаре. В его дискографию входит два замечательных альбома новогодней тематики инструментальной (преимущественно гитарной) музыки -- A Celebration of Old World Christmas Music и Рождественские Дары (A Christmas Gift). Опишу здесь последний из названых альбомов. Рождественские Дары -- включает в себя 31 трэк! То есть альбом довольно большой. Среди названных композиций Сирлс представляет свои обработки (3 трэк) Доброго Короля Венцлава, (15 трэк) Ding Dong Merrily On High, Мы Три Короля с Востока, Приди Эмануил, Я вижу Три Корабля,Вести ангельской внемли... Это те Рождественские Гимны, о которых уже говорилось выше. А так же многие другие свои -- и народные мелодии. В альбоме задействована не только (очень красивая и мягкая по звучанию, плавная!) классическая гитара Сирлса, но так же клавесин, цимбалы, фортепиано, и более современные электронные инструменты -- синтезатор, гитара эстрадная (полуакустическая), фоновые звуки природы. Музыка Сирлса это и Средневековье, и фолк, и, в какой-то степени, фантазия, нью-эйдж с центральным инструментом -- гитарой. Так как по образованию он классический гитарист. Ричарду Сирлсу и его альбомам я посвящу отдельную статью, потому что его музыка мне очень приглянулась. Он превосходный гитарист-классик, и даже включение современных инструментов в его музыку -- соразмерно и красиво сделано. Его музыку слушать очень комфортно, очень приятно, так же как музыку Грега Джоя, и инструменталы Ричи. Она не разрушает тишины мягких гитарных арпеджио и соло, она создаёт магическую атмосферу, в которую постепенно погружаешься... И вместе с тем это довольно энергичная и живая музыка, несущая в себе положительную энергетику классической испанской гитары. "Музыка убедительная, страстная и романтичная" (Линда Райан Romantic Times Magazine). Официальный сайт Ричарда Сирлса -- www.earthdancemusic.com , и домашняя страница -- www.facebook.com/RichardSearles.Musician (здесь можно составить своё впечатление о его музыке) * Иллюстрация к статье -- фото Ричарда Сирлса.

Наши мечущиеся из стороны в сторону, как кенгуру после клизмы, гениальные правители все чаще выдают такие "перлы" что известному сатирику М. Задорнову остается только обсыпаться пеплом и скромно удалиться на покой в ближайший дом престарелых. В надежде сгореть вместе с его обитателями при очередном пожаре. Это неудивительно. Поскольку, поднаторев в развале страны, их образ мышления просто не позволяет создать не только что--либо позитивное, но, к тому же еще и работоспособное. Остается только мечтать и делать заявления, от которых людям становится весело, а значит, срок их жизни удлиняется. Несомненно, последним достижением в этой области является эпохальное выступление нашего дорогого и всеми уважаемого президента Д.А. Медведева после освящения иконы на Спасской башне Кремля. Особенно трогательно прозвучало высказывание о единении церкви с народом. Ну, ежели народом считать непосредственно тех, кто сидит в этом самом Кремле, и "гигантов мысли и лиц, приближенных к императору", то да. Они давно уже объединены единой целью -- ограбления своего собственного народа. И на этом пути им конкуренцию может составить разве что президент какого-либо африканского государства вместе с главным шаманом. Это же надо умудриться, быть президентом многонациональной страны, и светского государства, в которой уйма разных религий уже более двух лет, и ровным счетом ничего об этом не знать. Как ничего не знать и о том, что только около 5% россиян, а то и того меньше, регулярно посещают церковь, да и то в основном с целью упросить Бога, что бы у соседа корова сдохла. А остальное население достаточно дружит с головой, и пока, не смотря на все старания властей, имеет достаточно хорошее образование, что бы верить тому, что говорит наш любимый и неповторимый сказочник. Не менее весело прозвучало и президентское убеждение в том, что после этого великого события "наша страна получит дополнительную защиту". Впрочем, поскольку лидеры таки уже разворовали страну и развалили армию, то, похоже, что в деле обороны в основном придется уповать именно на милость Божию. Просто потому, что больше уповать не на что. Впрочем, и это вряд ли поможет. Так как пик могущества России как раз таки пришелся на период, когда оная икона мирно покоилась под слоем штукатурки. Более того, совершенно не понятно, коим образом православная икона может защитить мусульманина, иудея или буддиста, кои тоже являются жителями России, и чья вера находится, мягко говоря, в некоторой оппозиции к Христианству. Итак, маразм крепчает, и это единственный вывод который можно сделать из последнего выступления Д.А. Медведева. Впрочем, в одном он, несомненно, полностью прав. На фоне наших остальных "достижений" под их мудрым руководством это действительно эпохальное событие.

26 марта 2010 года, пятница Я, широко открыв свой рот, не переставая ни на минуту громко кричала от невыносимого и дикого ужаса. В тот же самый момент, покрываясь с ног до головы обильным холодным потом, потому что здесь и сейчас я никак не могла понять, коим немыслимым для нормального человека образом я очутилась в этом ужасном и страшном месте и что меня здесь ожидает дальше. Насколько я сама помнила -- этот обычный серый, дождливый, холодный и промозглый день закончился для меня этим же самым вечером в моей же собственной постели в маленькой комнатке одного из корпусов женского общежития небольшого студенческого городка. Я точно помнила, что легла спать, как обычно очень поздно, как всегда забыв погасить яркий свет настенной лампы висевшей у меня прямо над головою и позабыв убрать со своих колен книгу раскрытую ровно посредине. Я просто сладко и тихо уснула, вовсе не догадываясь и не предполагая, что очень скоро проснусь, дрожа от холода и страха в совершенно незнакомом мне месте. Сейчас прямо передо мною был удивительно длинный, темный, широкий и казалось, что совершенно бесконечный коридор. По обеим его сторонам располагались запертые на засов деревянные двери, оббитые каким-то рыже-ржавым металлом, что придавало этому бесконечному коридору сходство со среднестатистической средневековой тюрьмой или на крайний случай с давно не модернизированным складом. Вокруг меня была веющая пронизывающим холодом сырость, с высокого сводчатого потолка прямо мне на голову свисала рваными клочьями пыльная паутина, оставшаяся без попечения давно ушедшего из этого мрачного места хозяина. И что-то отвратительно тягучее и мерзкое капало на мою бедную голову, и эти капающие звуки были единственным, что доносилось до моего затуманенного ужасом мозга в тот невыносимо дикий для меня момент. Я все еще кричала от безграничного ужаса, не замолкая ни на секунду. Мой голос далеким эхом отзывался под высокими сводами потолка и постепенно начал охрипать от этого протяжного и бесконечного крика, так как сила моих связок уже была на исходе. Мои голые руки стали предательски дрожать, и все мое тело, не переставая, сотрясалось от постепенно охватившего его со всех сторон холода. С моих опухших губ вместо крика уже срывалось только ледяное дыхание. Я, сотрясаясь всем своим телом, стояла на каменном полу, по щиколотку в ледяной непрозрачной воде, покрытой слоем зловонных отбросов. Я была совершенно босая, в одной только ночной рубашке, даже без нижнего белья под оной. Я сделала несколько неуверенных шагов в левую сторону, осторожно ступая по воде -- я и понятия не имела, куда мне теперь идти, как мне вообще выйти хоть к каким-нибудь людям, и у кого мне здесь попросить о помощи Внезапно я почти физически почувствовала чье-то тихое присутствие за своей спиною. Крик звенящим комком застрял в моем судорожно сжимающемся горле, и я медленно развернулась, чтобы от представшего перед моими глазами зрелища заорать еще сильнее, чем прежде. Рядом со мною, вжавшись в мокрую и грязную от плесени стену, стояло "нечто" -- оно было больше всего похоже на едва различимую тень на стене, оставшуюся от прошедшего мимо человека. "Оно" все насквозь было студенисто прозрачным, в разорванной в клочья одежде и с выпотрошенными прозрачными внутренностями, которые плетями свисали прямо из страшно развороченного живота. Я лишь только мельком успела различить, что у призрака женское просящее лицо, залитое блестящими прозрачными каплями слез, и уже через пару секунд это "оно" протянуло в мою сторону свои тонкие прозрачные руки, замазанные пятнами красного цвета, уж слишком похожими на настоящую кровь. Я в ужасе схватилась руками за свою мокрую голову и, что есть силы, крикнув в последний раз, бросилась бежать, не разбираясь куда. Я искоса заметила как "нечто" с мольбою продолжало тянуть ко мне свои руки, но я уже метнулась от призрака в сторону и попала в точно такой же коридор с точно такими же запертыми дверями на всем том расстоянии, что я смогла рассмотреть. Только одно отличало предыдущий коридор от настоящего -- за моей спиною теперь я отчетливо слышала чьи-то неторопливые шаги, а навстречу мне из тени вышло сразу же несколько призраков, тоже не самого лучшего вида, а в некотором смысле -- даже еще более худшего, чем в самый первый раз. Я, вжавшись в липкую стену и упав от бессилия на колени, закрыла глаза и взмолилась мысленно о пощаде -- я была уверена, что это пришел мой смертный час и сейчас меня выпотрошат по аналогии с предыдущим видением... - Ну, вот что это такое -- внезапно услышала я чей-то незнакомый голос в непосредственной близости от себя, и в этом тихом спокойном голосе прозвучала явная укоризна, - я ведь вас всех предупреждал, что сначала сам поговорю с ней, а уже потом наступит и ваш черед... Я осторожно приоткрыла один глаз -- ну, по крайней мере, теперь мне было понятно, что сначала со мною будут разговаривать, а уже потом - убивать. Я все так же осторожно приоткрыла второй глаз и только тогда полностью увидела стоявшую ко мне спиною высокую фигуру человека в черном балахоне покрывавшего неизвестного с головы до пят. Преследовавшие меня тени стояли невдалеке и с явным почтением посматривали на говорившего, лица которого я пока еще не видела. Я начала медленно подниматься с колен, настороженных глаз не сводя с присутствующих. Я все еще ожидала какого-нибудь подвоха, не зная точно, что мне делать дальше. Возможно, этот появившийся здесь из ниоткуда человек в балахоне и в самом деле сможет мне помочь и выведет меня из этого страшного лабиринта Надеюсь, что он не маньяк какой-нибудь и не представляет для меня никакой опасности. Пока я размышляла о реализации скорейшего плана по своему спасению, в коридоре в это же время появилось еще одно "нечто" -- мужчина, настолько прозрачный, что через него просматривалась старая кирпичная кладка стен коридора. Новоявленный призрак стоял в положении мостика, выгнувшись дугою, животом, или как у них это теперь называлось, вперед. Он не просто стоял, он в таком положении бежал прямо на меня и неестественность его позы и твердая моя вера в то, что так быстро бегать в его состоянии невозможно, почти укрепили мою уверенность в том, что все это всего лишь очередной кошмарный сон. Я даже попыталась ущипнуть себя, но как ни странно, боль от щипка молнией разнеслась по моему телу и я непонимающе поморщилась. Бегущая тень проскользнула мимо, задев меня лишь слегка, но я реально почувствовала могильный холод, исходящий от призрака и снова метнулась в сторону, прильнув к одной из запертых на тяжелый прочный засов дверей. Но как только я дотронулась до деревянной двери, как оттуда раздался ужасный рев похожий одновременно на визг автомобильных тормозов и отчаянных людских предсмертных криков, и тихонько подвывая, и медленно съезжая своей спиною по стене, я опустилась на мокрый каменный пол, а проще говоря, села в огромнейшую воняющую лужу. Фигура в балахоне повернулась на издаваемые мною звуки. Я, ожидавшая, что сейчас увижу лицо с оскалом маньяка, изуродованное шрамами и кровавыми пороками, просто не могла поверить своим глазам -- передо мною во весь свой рост стоял обычный человек мужского пола с простой и добродушной улыбкой на лице. Мало того, это был парень приблизительно моего возраста, достаточно высокий и худощавый и очень симпатичный. (Даже в такой неподходящий момент я успела это заметить). Длинные темные волосы красивою ухоженною волною ниспадали незнакомцу на широкие плечи, мускулистые руки были спокойно сложены на груди, а в его абсолютно прозрачных как слеза глазах читалось раскаяние: - Они, наверное, тебя страшно напугали Кто "они" - догадаться было не трудно -- после того как прозвучал этот вопрос, тени все как одна в едином порыве моментально потупили свои головы и начали потихоньку, шаг за шагом, скрываться за ближайшим поворотом. Как только исчезла последняя из них, я сразу же рывком бросилась к своему спасителю. Конечно, я не могла точно знать -- друг он мне или враг, но раз его слушаются эти страшные привидения, раз он ради меня разогнал их всех, то волей -- неволей мне приходилось верить в его добрые намерения. Парень же только удрученно покачал головою, рассматривая то, во что я превратилась за последние минут десять, находясь в этом таинственном подземелье: - Здесь очень холодно, пойдем со мною, там ты согреешься... Вот сколько не говорил мне мой собственный отец, что бы я не ходила с незнакомыми мужчинами туда, куда они так настойчиво зовут - толку от родительских увещеваний пока что не было никакого. Я покорно шла рядом с этим странным человеком, под моими голыми ногами хлюпала все та же не очень приятно пахнущая вода, но я старалась поменьше внимания обращать на все эти затхлые ароматы, и предусмотрительно держалась как можно дальше от выходивших в коридор дверей. Из-за некоторых из них не доносилось ни единого звука, из других же неслись такие нечеловеческие вопли, что я, цепенея от ужаса, каждый раз сбивалась с шага, услышав очередную порцию чьих-то предсмертных всхлипов. Заметив, что я едва перевожу дыхание от страха, а мои ноги едва поспевают за ним, мой спутник, неожиданно взяв меня за руку, почти силою подтянул меня к одной из этих странных дверей, где именно в этот же самый момент кто-то орал, как будто его резали на куски вживую. Я с опаской заглянула в дверную щель, аккуратно заделанную полупрозрачным стеклом, но к своему удивлению, никого за этой дверью не увидела. Вернее, там было "нечто", не доступное моему взгляду -- комната вроде бы была совершенно пуста, но что-то невидимое глазу, колебля воздух, все-таки перемещалось по ней. Я еще раз с любопытством взглянула на дверь со своей стороны -- и сразу же заметила то, на что сначала даже не обратила никакого внимания. На этой, как и на каждой другой двери была приделана стальная табличка, абсолютно и девственно чистая. Для каких целей нужно было вывешивать эти пустые таблички Как будто читая мой молчаливый вопрос, незнакомец неспешно подошел к следующей двери и дотронулся до нее своей рукой. "Нечто" внутри комнаты взвыло еще сильнее, чем прежде, а стальная табличка внезапно озарилась ярким светом и на ней одна за другою внезапно проступили буквы, складывающиеся в отдельные слова: Джейми Андерсон 12 мая 1988 года -- 23 апреля 2010 года Причина смерти -- убийство 18 декабря 2026 года ... несчастный случай Я испуганно отпрянула от двери, как только прочитала то, что на ней было написано. Табличка была до странности похожа на те, что обычно присутствуют на могилах, но 23 апреля 2010 года будет только через месяц, оно конечно еще не наступило, как же тогда можно за месяц до смерти точно знать, что причиной смерти человека будет убийство - Какого черта -- произнесла я, абсолютно не следя за своей речью, но при этом заметив, как недовольно поморщился мой спутник при упоминании беса. Теперь мне было все предельно ясно -- конечно, меня, скорее всего, в моей же собственной спальне сначала обкололи наркотиками, потом в невменяемом состоянии перевезли в этот зловонный подвал, вот поэтому мне теперь и мерещатся всякие видения-привидения. А этот парень, теперь спокойно стоящий рядом со мною - явный маньяк, который заранее составляет свой план поиска и уничтожения своих несчастных жертв... - Ничего подобного, - возразил довольно чему-то улыбаясь странный парень, поворачиваясь ко мне спиною и намереваясь продолжить наш с ним совместный путь дальше. Похоже, он совершенно не беспокоился -- иду я за ним следом или просто так стою как вкопанная. Может, и в самом деле пришло время сматываться отсюда как можно быстрее, пока у меня еще есть шанс Я осторожно оглянулась по сторонам -- а что если попробовать просто бежать, возможно, мне и удастся выбраться отсюда самостоятельно, без чьего-либо сопровождения - Даже не пытайся, все равно заплутаешь, - равнодушно бросил парень через плечо и, повернувшись ко мне, тихо произнес: - Ты хоть можешь представить себе, сколько здесь подобных коридоров Ты до конца жизни их всех сосчитать не успеешь, даже если в каждом пробудешь не больше минуты... Поскольку сомнение на моем лице не спешило уступать место доверию, мой сопровождающий твердо произнес, казалось, отдавая в первую очередь себе отчет в каждом своем сказанном слове: - Клянусь, здесь ты как никогда в полной безопасности... Верь мне... Да, будущий план побега был мною на этот момент, полностью отвергнут, и действительно, как и сказал этот человек, идущий сейчас передо мною, один длинный коридор быстро и неожиданно сменялся другим, другой -- третьим и так до бесконечности. Оглядываясь назад, я с досадой замечала, что страшные тени продолжают неотступно следовать за нами по пятам, правда в некотором почтительном отдалении. Но вот встречаться с ними по второму разу лицом к лицу у меня самой никакого желания точно не было. - Куда мы идем -- наконец после долгих и мучительных раздумий все же решилась я спросить, хоть и догадывалась, что быстрого ответа не получу. - Мы уже пришли, - ответил мне странный человек в черном балахоне. Ну, наконец-то, после длинных и мрачных коридоров мы очутились в комнате, отделанной во все том же мрачноватом средневековом стиле, что и хитро сплетенные коридоры с высокими сводами. Стены этой комнаты были сплошь увешаны ржавыми мечами и щитами и другими мне совершенно не знакомыми видами оружия и доспехов. Посреди обжитого помещения пылал огромный камин, пламя в котором пожирало не менее огромные поленья. Поверх обильно посыпанных опилок на полу лежали шкуры зверей разных окрасов и пород вперемешку с пыльными и вроде даже как настоящими мягкими персидскими коврами. Я озадаченно оглянулась по сторонам -- после мрачных сводов коридоров, эта комната выглядела поистине уютной, и в ней было очень тепло, что радовало меня больше всего остального, поскольку под моими ногами больше не хлюпала холодная вода, и от сырого воздуха у меня больше не перехватывало дыхание. В комнате стояло несколько больших мягких кресел вполне современного вида, но поскольку присаживаться меня пока никто не приглашал, то я устало опустилась на простую деревянную грубую табуретку, стоявшую у самого входа, и уже только тогда тихо спросила: - Где это я и что я здесь делаю, в конце концов Ответ последовал незамедлительно: - Многие из вас, людей, считают это место адом, я же сам называю его своим узилищем. А ты здесь затем, чтобы спасти свою жизнь и быть может именно этим своим спасением избавить и многих других людей от их преждевременной смерти... Я изумленно слушала и невольно запоминала все то удивительное, о чем мне рассказывал мой новый знакомый. ...Много лет тому назад, во времена зарождения своих первых цивилизаций люди придумали для самих себя красивую сказку о делении загробной жизни на сказочное ее продолжение в раю и на чудовищное продолжение в аду. Эта тема во все времена была актуальна для всех мировых религий, ведь именно она позволяла многочисленной касте священников настраивать людей на праведную и благочестивую жизнь, адом угрожая всем неправоверным и тем, кто имел привычки грешить направо и налево. Рай же служил подобного рода поощрением за абсолютно безгрешное земное существование. Страх перед смертью и тем, что может быть после нее, всегда действовал безотказно -- люди и в самом деле старались изо всех сил заслужить прямое попадание в рай, ибо жизнь земная так коротка, а загробная -- вечна. И никому из смертных, даже самым закоренелым грешникам, не хотелось попадать к чертям на сковородку в пылающем аду, неправедными делами обрекая свою бессмертную душу на вечные муки. На самом же деле, ад или вернее "чистилище" изначально было предназначено совсем для других людей. Человек во все исторические времена считался творением божьим, в мире не было ничего более совершенного человеческого организма и с каждым веком жизнь человека, как венца божьего творения ценилась все больше и больше. Но во все времена существовали люди, для которых человеческая жизнь никогда не стоила ничего. Для них убить человека было плевым делом, для многих даже не были нужны причины и основания для этого -- они убивали только для того, чтобы противопоставить себя богу. Мол, бог -- создатель, а я -- разрушитель. Эти люди своими жестокими убийствами бросали вызов самому творцу, и тот покарал их, создав настоящий ад только для этих нелюдей. Убийцы, насильники, расчленители, потрошители и другие маньяки -- вот для кого была вымощена дорога в настоящий ад. Только люди, совершившие одни из самых страшных преступлений, попадали в чистилище, но самая страшная несправедливость состояла в том, что вместе с убийцами в этот ад спускались и их многочисленные жертвы. Тысячи загубленных жизней неприкаянными душами бродили по темному узилищу, ожидая, когда же будет наказан их личный мучитель. И только тогда их души взлетали на небо, когда заслуженная кара наконец-таки настигала преступника. - А если нет Если преступник так никогда и не был найден А ведь чаще всего именно так и случается, что никого не могут найти и никто не несет за очередную смерть ответственности - Значит, так и будут "неприкаянные" целую вечность бродить по этим коридорам, проклиная свою несчастную судьбу... - Как это несправедливо! Как может бог, видя такие страдания отказать этим душам от рая Они ведь ни в чем не виновны. Их ведь убили! Тогда, наоборот, для них должна быть особая скидка, как для умерших не в свое время, а с помощью каких-то там уродов! - Бог создал человека и дал ему полную свободу действий, он старается не вмешиваться в дела земные, справедливо полагая, что если его творение было удачным, оно не сможет уничтожить самое себя на корню. Ведь только вам людям свойственно стремление истреблять себя самим. Что есть война как не те же убийства во имя славы, богатства, власти... - Значит, Бог ошибся! Значит, человек не стоит того, чтобы вообще существовать на этом свете. Но почему за грехи остальных должны расплачиваться только несчастные "неприкаянные"! - Мне кажется, бог настолько всемогущ, что заранее знает -- человеку рано или поздно, но все же удастся перешагнуть через собственный эгоизм во имя своего существования и тогда наступит ожидаемая им эра высочайшей справедливости... - Но ведь Бог всемогущ Тогда как он может допускать такие страшные злодеяния - Их совершает человек, ему самому и нести за все ответственность... Я от злости только сжала кулаки до боли, переспорить этого упрямца было просто невозможно, что он мнит о себе, он что -- официальный глашатай бога - Но эти-то "неприкаянные" - в чем они тогда должны быть виноваты Парень в черном присел рядом со мною в широкое кресло, которое мне тоже вначале очень приглянулось, и, опершись своим подбородком об подставленную ладонь немного подумав, ответил: - Они жаждут мщения, и это желание отомстить тяжким грузом теперь лежит на их душах... Если бы они были способны простить... - Ну, я бы на их месте тоже никогда бы не простила человека, убившего меня, -- в моих глазах сверкнули молнии, способные испепелить каждого, кто стал бы меня переубеждать в обратном. Как-то странно взглянув мне в горящие от гнева глаза, мой собеседник резким рывком поднялся с кресла и, отвернувшись, тихо произнес: - Тогда, боюсь, что и ты рано или поздно окажется здесь же, среди них... Дрожь электрическим разрядом пробежала по моему телу. Взглянув на свои руки, я заметила, как предательски дрожат кончики моих согревшихся пальцев и я немного повременив, задала вполне логичный и сразу же напрашивающийся вопрос: - Так значит, я здесь все-таки потому, что меня уже убили, а вся наша беседа -- всего лишь краткий экскурс в историю моего нового места обитания Человек повернулся ко мне лицом, и рассмеялся, так громко, что далекое эхо прошлось по высокому потолку и понесло отзвуки смеха куда-то еще дальше. Но тут же он отрицательно качнул головою в ответ на мое любопытство: - Нет пока, но все может быть... Это сообщение, как ни странно, меня почти не насторожило. Бывали в моей жизни моменты и пострашнее того, о чем рассказывал этот странный человек в черном одеянии. Я уже однажды столкнулась нос к носу со своей же собственной смертью, и я уже прекрасно знала, как страшна эта минута для любого живого человека. Но с другой стороны, я почувствовала, что если сейчас же не узнаю, сон это или нет, то свихнусь, не сходя с места: - Кто же ты тогда такой, что говоришь о таких вещах так запросто, как будто сам принимал участие и в создании человека и в постройке ада - Ну в чем-то ты и в самом деле права, девочка... Как только меня не называют -- дьявол, сатана, везельвул, шайтан, падший ангел -- как же все-таки глупы и ограничены, вы, люди! Человек пожал плечами, подошел к креслу и снова усевшись в него поудобнее, с усмешкой окинул меня пронзительным, прожигающим насквозь взглядом: - Мы с богом действительно несколько разошлись в решениях большинства вопросов об устройстве этого человеческого мира, но никто меня ниоткуда не изгонял, а ваша Библия попросту искажает многие достоверные факты. Я в свое время, считай, что сам мольбами выпросил это место у всевышнего. Ад -- это мой дом. Смерть -- это моя слуга. Преступники и жертвы -- это мои пленники. Я жаждал наказывать -- я получил желаемое. Сама можешь убедиться -- не готовлю никакого Апокалипсиса. Поэтому, если тебе не трудно, зови меня просто -- Ангел. Я слушала его, открыв от изумления рот и не зная, что можно было ответить на все эти признания, и вполне естественно не веря своим собственным ушам. Мне казалось, что все происходящее сейчас вокруг меня это чей-то очень удачно поставленный розыгрыш, мне было намного легче поверить в то, что кто-то из моих друзей не очень удачно пошутил, чем поверить в только что рассказанное этим странным человеком. - И я вовсе не повелитель зла, знаешь, так обидно иногда выслушивать про себя черти знает что. Все самое закоренелое зло на вашей земле -- от самого человека, поэтому он и прикрывается любой религией для своего собственного оправдания... - Что же тогда здесь делаю я - Мы с богом тоже считаем, что это не совсем справедливо -- обрекать души несчастных жертв на вечные муки, только из-за того, что они когда-то пали чьими-то жертвами. Но освободиться от желания отомстить они могут только одним единственно верным способом. Преступник, совершивший злодеяние, должен быть наказан. Пойман, осужден, казнен судом Линча, как придется...Но он должен ответить за то, что он сделал... - Я-то здесь причем, я все равно не понимаю - Одного из них в своем времени и в своем окружении будешь искать именно ты. Это заявление, сказанное самым миролюбивым тоном прямо мне в лицо, вызвало во мне сильнейшую бурю негодования и, как ни странно, огромное желание рассмеяться этому "Ангелу" прямо в его спокойную красивую физиономию. Глядя на меня, и, скорее всего, без особого труда читая мои мысли, он поджал губы, тоже изо всех сил стараясь не рассмеяться и, понимающе мотнув головою, как будто соглашаясь со всеми моими мыслями, и в то же самое время поясняя, произнес: - Недавно в вашем городе появился некто, способный стать настоящим кошмаром для окружающих его людей. На его совести будет восемьдесят жертв. Причем это будут и старики, и подростки, и дети, и молодые люди -- студенты и студентки вашего университета. Способы убийств будут самыми изощренными, жертвы будут умирать долго и мучительно... Подумай над этим -- их будет ровно восемьдесят, и возможно при твоем участии большинство из них избежит такой страшной участи... - Ну, так если смерть ваша покорная и исполнительная слуга - прикажите ей и пусть этот ублюдок умрет как можно быстрее! Не знаю, пусть его машина переедет, что ли... - Убийца, или убийцы (если их будет несколько) обязательно умрут, но только в свой назначенный срок и не очень скоро, по крайней мере, он или они успеют перерезать всех намеченных жертв намного раньше, чем сами отдадут концы. Я озадаченно смотрела прямо перед собою, не решаясь поднять глаз на Ангела и все еще не в силах поверить, что все происходящее со мною здесь и сейчас -- правда. - Но я не понимаю, если я помогу его найти, если мне на самом деле удастся разыскать и обезвредить его, значит, те люди, который должны были погибнуть, останутся жить, и это значит, что смерть в принципе можно обмануть - Ни в коем случае... - То есть, они все равно умрут в этот же самый день, когда их должны были убить, но другой смертью Они не погибнут от удара ножом, или еще как он их там будет убивать, а все эти люди допустим, должны будут умереть от удара кирпичом, нечаянно свалившимся им на голову Ангел снова громко и раскатисто рассмеялся: - Ну, хорошо! Пойдем со мною, я все тебе сейчас объясню более толково... Мы поднялись с наших мест и снова вышли в темный и дурно пахнущий коридор. На нас опять повеяло сыростью и прелью, я зябко поежилась, почувствовав, как мои только что согревшиеся ступни опять погружаются в холодную воду, и я едва переводила дыхание от поднимающегося к потолку смрада. Не обращая на мое плачевное состояние ни малейшего внимания, Ангел подвел меня к одной из ближайших дверей, из-за которой раздавались чьи-то надрывные стоны. - Здесь просто прорва коридоров, даже я сам затруднился бы сказать, сколько их именно. А ведь со временем их станет еще больше, ведь численность населения планеты постоянно растет в геометрической прогрессии и потребность в повседневных смертях тоже от нее не отстает... Мимолетная догадка проблеснула в моей голове, всего на секунду я задумалась и недоверчиво переспросила, уже прекрасно заранее зная, что мне ответят: - Так значит, за каждой из этих дверей чья-то смерть Ангел сложил руки на груди -- я заметила, что это была его самая излюбленная поза, и довольно хмыкнув, он качнул головою, с улыбкой и одобрением заметив при этом: - Теперь я начинаю понимать, почему "неприкаянные" из такого количества претендентов, которых я им предложил, выбрали именно тебя... - Выбрали меня - Сейчас ты сама все поймешь... Я услышала скрипучий лязг открываемого засова, оглянулась на дверь, у которой мы стояли последние минуты три, и едва не закричала, прикрыв рот продрогшей ладошкой. Крики из-за двери доносились все сильнее и сильнее, потом прозвучал долгий и протяжный стон, дверь перед нами медленно и тяжело распахнулась, и из открытой комнаты мимо нас проскользнуло нечто ужасное и холодное, после чего дверь с лязгом снова закрылась. - Что...что это было -- только и сумела пролепетать я, едва ворочая языком. - Это умерла очередная роженица. К счастью, ребенок жив, и будет жить долго и счастливо...Роды были тяжелые, - спокойно добавил Ангел в ответ на мой вопрос. - Значит, здесь прямо за этими дверями находятся все человеческие смерти -- дрожащим от волнения голосом уточнила я. -- Или вернее смерти всех людей на свете - Да, ты абсолютно права, здесь содержаться все человеческие смерти и у каждого человека на земле смерть своя собственная, индивидуальная и в каком-то смысле даже неповторимая. Здесь нет двух одинаковых смертей, как нет двух одинаковых человеческих судеб в этом огромном мире. В назначенный срок засовы и двери сами открываются, смерть получает полную свободу, неспешно собирает урожай, а вернувшись назад в это узилище, выбирает нового протеже и находится под замком до следующего раза. - А если за дверями тишина Когда мы шли сюда, я обратила внимание, что из некоторых комнат не доноситься ни единого звука, как будто там и нет никого... - Это смерти от старости и их намного больше, чем всех остальных видов человеческих смертей. Иным людям очень везет -- они уходят из жизни совершенно бесшумно, чаще всего во сне, у них нет причин кричать и сопротивляться, они даже благодарны, что смерть наконец-то вспомнила и о них... - Но ведь есть и совсем пустые камеры - Большинство людей отчаянно цепляются за жизнь, иногда затягивая агонию на час-два, сутки - двое, иногда и на несколько лет. Здесь есть одна камера, где смерть не была уже более шести лет -- она все время у постели больного находящегося в коме, у него открытая дата смерти, врачи борются за него не за жизнь, а на смерть, вот и кукует моя подопечная в ожидании. - Но если, как ты говоришь, никому нельзя избежать намеченного часа и смерть постоянно будет идти по пятам, как же тогда можно спасти тех людей, которых ты мне спасти предлагаешь - "Неприкаянные" в моем узилище находятся на особом счету, пройдем дальше... Я покажу тебе кое-что интересное... Я послушно шла за Ангелом, лихорадочно обдумывая, почему же именно меня решили выдвинуть для борьбы с каким-то психом или даже возможно с психами (шутка ли убить восемьдесят человек, одному, поди, это даже не под силу), и не сразу заметила, как мой сопровождающий остановился у очередной двери в одном из коридоров. Та же пустая табличка озарилась светом, как только Ангел приложил к ней руку, и я бесшумно шевеля губами, прочла: Моозер Александр 19 августа 2002 года -- 18 октября 2011 года Причина смерти -- убийство. 5 мая 2076 года - болезнь. - Двойная дата смерти -- догадалась я, но осознавать правильность своей догадки было для меня очень странно, и я с вопросом в глазах посмотрела на Ангела, ожидая пояснений от него, как от знатока. - Это теперь только от тебя теперь зависит, умрет этот мальчик почти через год от руки беспощадного маньяка, или доживет до глубокой старости, чтобы уже в более почтенном возрасте умереть от старческой болезни. Я понимающе кивнула головою на погасшую табличку: - Он тоже жертва Из числа тех самых восьмидесяти - Да, причем он жертва не самая последняя, по счету мальчик - всего лишь сороковой. Я почувствовала, как мурашки от предчувствия чего-то очень неприятного пробежались по моему телу и исподтишка посмотрела на своего спутника, который в этот самый момент, не обращая на меня внимания, заглядывал в соседнюю от освободившейся камеру. В моей распухшей от новой информации голове роились десятки мучивших меня вопросов, но я правильно полагала, что ответа на все мне так сразу не найти. Но что Ангел хотел лично от меня Как я простая студентка смогу не только разыскать того, кто должен совершить столько злодеяний, но должна буду еще и поймать его... За руку, что ли Так если этих убийц будет хотя бы двое -- у меня УЖЕ не сходя с этого места нет никаких шансов, я ведь не каратистка там какая-нибудь и не обладаю никакими завидными навыками... - Ангел, ты ведь прекрасно знаешь, кто этот человек... или люди... скажи мне, а я заявлю в полицию. Ведь это дело полиции расследовать все дела подобного рода. Что я смогу сделать без помощи профессионалов - Лиз, если ты узнаешь его имя сейчас, то я очень сильно сомневаюсь, что ты доживешь до конца этой недели. - Подожди, подожди, ты что, хочешь сказать, что дата моей смерти тоже двойная - Если хочешь, я могу показать тебе и твою дверь. Час от часу не легче. Смотреть на чужие смерти -- еще куда бы там ни шло, но смотреть на свою собственную... И все же меня не переставая жгло и подстегивало самое простое женское любопытство, не раз уже спасавшее наш слабый пол от всяческих непредвиденных неожиданностей. Кто это там сказал -- "предупрежден, значит -- вооружен" Конечно же, мне ужас как хотелось знать, сколько мне отпущено судьбою, но с другой стороны, не хватало еще ко всем моим нынешним переживаниям увидеть, что мои дни в принципе уже сочтены. - И все-таки, почему именно я должна найти этого ублюдка Неужели не было других более достойных претендентов... Кто -- нибудь из рослых парней, к примеру, или какой-нибудь мужчина в полном расцвете сил, так нет, выбрали самую худосочную и хилую! Ну, почему, почему именно я Шедший впереди Ангел не ответил мне, хотя на его красивом лице блестела довольная улыбка. Шлепая по зловонной воде, мы снова пошли с ним по хитросплетенным коридорам, которые так и мелькали перед моими глазами, как братья-близнецы. Слава богу, что хотя бы призраки больше не попадались нам на пути, и было очень похоже, что они окончательно прекратили нас преследовать, хотя теперь, наверное, я бы уже не реагировала на них так нервно, как в самый первый раз. Ангел резко остановился возле последней двери перед очередным поворотом, протянул руку и опять дотронулся до чистой таблички, и я с замиранием в сердце, прочла: Лиз Моника МакДолл 15 мая 1990 года -- ...........2010 год Причина смерти - убийство 29 октября ... ..... .... Я медленно подняла глаза на Ангела, пытаясь определить, с какой это стати он привел меня сюда, если на самом деле не собирался мне ничего интересного показывать. Он ведь нарочно закрыл от меня почти все обозначенные даты. И, ловя мой вопросительный и злобный взгляд, демон с улыбкою меня успокоил: - Будешь жить долго и счастливо, если выполнишь мое условие... Прости, но люди не имеют права знать сколько им отпущено... Это так сказать -- только моя прерогатива... Наконец-то и до меня постепенно начало доходить, что неспроста этот страж подземного царства теней и смертей, рассказал мне об этом страшном маньяке. Может именно поэтому меня, и выбрали в вершители правосудия от имени "неприкаянных"! - Я, что, тоже его жертва Ангел, с видимым сожалением и с некоторым замешательством подтвердил мою догадку, простым кивком головы. Несложно было догадаться теперь, с какой стати мне нужно было отправляться на поиски. - Но ведь я не сыщик, не полицейский, почему именно я Если намечается восемьдесят жертв, то у вас как минимум было восемьдесят претендентов на это место. И скорее всего среди этих самых претендентов должно быть немало мужчин, но почему-то вы выбрали именно меня, хотя за что мне такая "честь" выпала, я не очень-то хорошо понимаю.... Ангел, не отвечая на мой выпад и игнорируя ярость в моем голосе, протянул мне обычный белый лист бумаги сложенный пополам с записанными на нем тремя именами и датами. - Эти три жертвы уже убиты. (Я вздрогнула и едва не выронила листок с именами из своих дрожащих рук.) Первую жертву ты видела, как только попала сюда -- эту милую молодую девушку выпотрошили и бросили умирать в парке, где она всегда любила гулять в полном одиночестве. Когда девушку нашли случайные прохожие, она была еще жива, но не смогла ничего рассказать о том, что с ней случилось, и кто это сделал, поскольку убийца вырезал ей язык. Это самый страшный человек из всех замешанных в это непростое дело, и тебе придется с ним столкнуться один на один и не один раз... То что ты можешь стать очередной жертвой и послужило мотивом для выбора "неприкаянных", ведь ты должна быть заинтересована в поимке того, кто однажды может убить и тебя... Я выжидающе посмотрела на Ангела, в моих глазах мелькнула мольба: - Ты постоянно говоришь то "он", то "они". Это на самом деле значит, что этих убийц несколько Ангел, мне ну никак не справиться с этим делом, не зависимо от того стану я жертвой или нет... Ангел только покачал головою, и его темные волосы слегка выпали из-под накидки: - Ты должна быть сильной, Лиз, вспомни, что однажды ты уже выскользнула из рук смерти, я сам прекрасно помню этот случай, поскольку твоя смерть была очень разочарована таким неожиданным для нее самой финалом. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, Лиз И лично я уверен - ты справишься лучше, чем кто-либо другой, будучи на твоем месте. А что касается количества преступников... В свое время ты все сама узнаешь, и сколько их и кто они такие... - Ладно, похоже, переубедить тебя в моей некомпетентности не удастся. Хорошо! Пусть так! Сколько у меня есть времени... - Помнишь, я показывал тебе дату смерти некой Джейми Андерсон Так вот она будет девятой жертвой, а ты станешь следующей за нею, то есть десятой... Я навскидку вспомнила точную дату с самой первой увиденной мною здесь таблички, не боясь ошибиться и свято веря, что если и буду неточной, Ангел обязательно поправит меня: - Джейми умрет 23 апреля, но это всего лишь через месяц! У меня же почти нет времени... - Значит, у тебя есть достаточно веская причина поторопиться... Я раздраженно вздохнула полной грудью и, стараясь выглядеть спокойной, снова взглянула Ангелу прямо в лицо: - У Джейми тоже двойная дата смерти, получается, что у нее все же есть шанс спастись, и она может не умереть в назначенный день Но раз трое уже погибли, значит, еще шестеро, включая и Джейми могут погибнуть, прежде чем я найду убийцу или прежде чем он сам в конце концов доберется до меня На мои глаза моментально накатились непрошенные слезы, мне было до обидного жаль саму себя, мне было жаль до боли тех, кто еще не знал о своей близкой кончине, мне было ужасно жаль уже убитых, и я хрипло произнесла: - Я найду и убью его... У одного из моих друзей есть оружие... Легкий вздох ужаса едва ощутимой волною пронесся над моей головой. Ангел впервые посмотрел на меня без тени улыбки, нахмурившись, как будто я сказала нечто поистине ужасное: - Ни в коем случае ты не должна убивать его, Лиз. Убийца должен предстать перед судом, пусть его казнят, пусть он повеситься у себя в камере, его кровь ни в коем случае не должна быть на твоих руках -- не забывай, ты будущая жертва и претендент в неприкаянные. Убьешь его, для того, чтобы отомстить за убитых -- и те, кто уже умер, потеряют шанс уйти отсюда, те же, кто останется жить - погибнут день в день согласно первым датам. И еще -- те даты, что ты сегодня увидела, будут изменяться сообразно твоим поискам. Сможешь найти убийцу раньше, чем он продолжит убивать, жертвы, которые в списке стоят перед тобою, получат шанс. Сумеешь спасти Джейми -- спасешься сама... Я почувствовала, что теперь мы с Ангелом уже не одни в темном коридоре у двери моей смерти -- из всех углов ближе к нам начали выбираться безликие и бестелесные тени, они окружили нас со всех сторон и смотрели на меня с тайной и тихой надеждой. Я отыскала глазами уже знакомую мне выпотрошенную фигуру девушки -- она печально стояла позади всех, но, заметив мой взгляд, легко кивнула головой... - Я постараюсь найти его... Я приложу для этого все усилия... - Лиз, запомни, следующая жертва -- студентка из вашего университета Сюзи Оливер...Не забывай - у тебя всего месяц сроку...

После ночного дождя утро выдалось солнечное. Душу охватывало какое-то детское ликование. По радио передавали бодрые песни. Выстояв небольшую очередь, я сходил в туалет, потом умылся и почистил зубы. Кран был тугой, давить приходилось снизу и, если чуть пережмешь, холодная струя воды циркулярной пилой чиркала иногда по животу. Под полом лязгало железо, вагон качало, так что приходилось быть настороже; откуда-то дуло холодком и пахло не очень приятно, но настроение все равно было приподнятым. Мокрый, но довольный, я вернулся в свою плацкарту. Попутчики мои уже пили чай: звякали ложечки о стекло и шуршали разнообразные свертки. Выпью только чай, а хорошо позавтракаю уже в Москве, решил я. Молоденькая проводница принесла мне мой чай в стакане из тонкого стекла в неизменном железном подстаканнике. И два кусочка рафинада. При всех изъянах железнодорожного сервиса, мне все-таки по нраву был этот крепкий походный чай. Я доел вчерашнюю полузасохшую булочку, только чтобы заморить червячка и чтобы не курить на голодный желудок. Мой походный складной ножик мне уже не понадобится, но, прежде чем убрать его в сумку, я спросил, не нужен ли он кому-нибудь Соседи по плацкарте ответили, что нет, спасибо. Так получилось, что ни у кого из них не оказалось ножа, и все обращались ко мне. Даже молодой парень с верхней боковой полки (впрочем, не такой уж и молодой, лет 25 наверняка будет). Нож был только у меня. Хороший складень с тремя лезвиями, одно -- главное -- было довольно большим. Так что им удобно было резать и хлеб, и колбасу, и открывать бутылки маленькой открывашкой. Этот нож, с красной пластмассовой ручкой, достался мне от младшего брата, давно погибшего ... впрочем, это уже неважно. Я вышел в тамбур выкурить первую утреннею сигарету. Под полом опять что-то лязгало и стучало. За грязным окошком проплывали какие-то еще полустоличные постройки. Не то элеваторы, не то дома. Наш фирменный поезд "Кама" неторопливо приближался к Москве. Открылась межвагонная дверь, потеснив мужика, молча курившего со мной. Какие-то люди прошли через наш вагон из соседнего. Один задержался возле мужика и протянул колоду карт. "В картишки перекинемся А то скучно, еще полчаса ехать..." -- "Нет, спасибо", -- отказался мужик. Тогда картежник обратился ко мне с тем же предложением. "Нет, я не играю", -- ответил я и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Картежник, парень лет около тридцати, не стал терять со мной время, побежал догонять своих товарищей. Я вернулся в свою плацкарту. Попутчики собирали вещи, бельё уже сдали проводнице. Я тоже сдал бельё и прилег на голую кожу откидного дивана, впрочем, довольно мягкого, взял истрепанный журнал. Но не читалось. Возбуждение и нетерпение охватывали душу. Скорей бы уж приехали! Ползет, как черепаха. До Москвы оставалось еще бесконечные полчаса. Я вышел в коридор. Возле окон стояли пассажиры, дети вертляво цеплялись за оконные поручни, плющили носы о стекло. Москва, уже скоро! Вот-вот -- и нагрянет. Медленно проплывали освещенные солнцем высотные дома. Стало темно на несколько секунд, это мы прошли под широкой эстакадой какой-то транспортной развязки. Дороги становились все лучше и шире и все больше наполнялись машинами. В последней плацкарте играли в карты. Среди картежников был наш парень с верхней боковой полки, я даже не знал, как его зовут. Впрочем, я с ним особо и не общался. У меня была с собой интересная книга. Я последний раз проверил свои вещи, закрыл на все замки сумку. Достал тугой бумажник и переложил его в более надежное место. Положил документы во внутренний карман пиджака и застегнул на нем пуговку. Ну, все, Москва, я готов, принимай меня! Сейчас сяду в метро -- и к тётке в Чертаново. Она обрадуется, скажет, о! мой любимый племянник приехал! Поцелует в щеку... Потом мы будем обедать и болтать часа два, потом я поеду в центр и буду бродить там до вечера, а завтра, непременно в Третьяковку, ведь я какой-никакой художник. А послезавтра... Тут прибежал наш парень, что ехал с нами на верхней боковой полке. Он был сильно возбужден. Мокрые от пота волосы торчали на голове ежом. Господи, на нем лица не было! Губы его дрожали, глаза метались. Весь, как на иголках, он подошел ко мне и выругался в сердцах: -- С-с-суки! Твари!!! -- Что случилось -- спросил я. Он не ответил и все метался возле окна. Я быстро понял, в чем причина. -- Чё в карты продулся Парень нервно закивал головой, кусая губы. -- Много -- Все!!! -- чуть не плача сознался он. -- Нашел, с кем играть... Ты разве, не знаешь, что это вагонные шулеры Парень нервно грыз ногти, потом вдруг потребовал: -- Дай мне нож! -- С ума сошел -- Дай мне нож, я все верну! -- Ага, сейчас... дам тебе свой нож, чтобы ты кого-то порезал им, а я отвечай...Знаешь, мне как-то в тюрьму не охота... И вообще брось это... Уже ничего не поделаешь. А полезешь разбираться, они тебя уделают и с поезда выкинут. У них же тут целая команда. Так что, сиди и не рыпайся. -- Черт!!! Что же делать! -- Вообще, ты о чем думал-то Как ты мог купиться на такое фуфло И главное, за полчаса до Москвы... Поезд подходил к перрону Ярославского вокзала. Я взял свою сумку и пошел на выход. Все благодарили проводницу за поездку, фирменная девушка желала всем счастливо провести время в столице. Я шел по широкому перрону, вокруг суетились люди, кого-то встречали, обнимались... Черт возьми, хорошо-то как! Только было немного жаль попутчика, того молодого идиота, который спустил все свои деньги и прибыл гостем в Москву без копейки в карманах. Я не имел ни малейшего желания ни помогать ему, ни опекать его. Пусть сама жизнь таких учит. Через пять минут я уже звонил тетке из таксофона. ----------------------------------------- 30 августа 2010 г.

Реформа духа, или зачем упразднили букву "ять" Одно из самых замечательных открытий науки языкознания состоит в обнаружении той простой истины, что язык и дух народа -- тождественны. Другими словами, дух каждого этноса наиболее ярко отражён в его языке. Наш язык -- наша душа. Как говорил один известный французский лингвист, есть язык -- есть народ, нет языка -- нет народа. Всякое национальное самосознание неразрывно связано с языком, влияя на него и, в свою очередь, претерпевая изменения под воздействием языка. Реформа орфографии, проведённая большевистским правительством сразу же после прихода к власти в 1917 году, исходила именно из этой взаимосвязи языка и национального самосознания русского народа, которое необходимо было сломать и реформировать, в соответствии с замыслами стратегов революции. Хотя, собственно, сама реформа орфографии, как средство идеологического воздействия на русское национальное самосознание, была задумана гораздо раньше, когда большевиков ещё и в помине не было. (См. на моей странице "Заговор лингвистов", "О языке", "Душа народа"). Реформа орфографии 1917 года упразднила из русского алфавита некоторые буквы, в частности букву "ять", которая писалась в словах исконно русского происхождения, десятичное "i", имевшее смыслоразличительное значение, например в словах "мир" и "мiр", "ъ" в конце слов после согласных, букву "фиту" в словах греческого происхождения, букву "ижицу". Также были отменены некоторые формы местоимений, как "оне", "одне", отдельные глагольные окончания и окончания прилагательных. Не вдаваясь в лингвистические подробности реформы орфографии, нужно сказать, что сегодня едва ли не все серьёзные учёные-лингвисты однозначно признают, что реформа 1917-18 годов способствовала обеднению русского языка, которого безспорно удалось достичь в результате искусственного препарирования языковой графики. Реформа, конечно же, имела своей целью способствовать обеднению не только языка, но и духа народного, которое мы нынче все воочию наблюдаем. И здесь встаёт вопрос, исчерпывается ли дух буквой Нетрудно предположить, что нет, не исчерпывается, конечно. И если вернуть сегодня в наш язык старую орфографию, мы вряд ли сделаемся от этого нравственно лучше и чище. К тому же деградировать, в каком бы то ни было отношении, всегда легче и проще, чем совершенствоваться, и реформа правописания, навязанная силовыми методами в 1917 году, несомненно, сыграла в этом отношении свою роль, способствовав разрушению духовных и нравственных устоев общества, на то она и было задумана. Да, дух, увы, невозможно возродить буквой, это было бы слишком просто, но когда он всё-таки воспрянет и возродится, то и старая орфография, думается, вернётся на своё место, ведь не зря же она настойчиво и упорно сохраняется до сих пор в некоторых очагах русского просвещения, как, например, в Свято-Троицком монастыре в г.Джорданвиль, в США, где все книги сегодня по-прежнему издаются в дореволюционной орфографии. Эти книги доступны и у нас, в России, и играют немалую роль в популяризации не искажённого реформой 1917 года русского языка. Возможно, кто-то скажет, какое всё это имеет значение, ведь звуковой строй русского языка остался всё равно прежний Да, действительно, звуковой строй языка не менялся, но язык, всякий полноценный и, тем более, великий язык существует как в устной, так и в письменной форме. А раз так, то графический алфавит, основа письменности, не менее важен, чем фонетическая сторона языка. И если бы это было не так, то не проталкивалась бы столь усиленно, начиная с 1919 года, идея о необходимости ещё одной языковой реформы, а именно, латинизации русского алфавита. У истоков этого проекта стоял сам Луначарский, а поставить на нём окончательную точку удалось только Сталину лишь в 1935 году. Потому, станем же бдительно стоять на страже нашего родного русского языка, и будем помнить, что враг и нынче не дремлет.

Вот тут-то, как говорится, собака и порылась... Чтобы клиент наконец ушёл и обязательно заплатил за доставку, начинается - консультант : "Да, да, да. Они Вам всё доставят, поднимут, передвинут, перекинут, подключат-отключат, покажут-расскажут...", "Да, да, да. В любое удобное для Вас время. В восемь Замечательно! Позвонить за 2 часа Позвонят!", "Спасибо за покупку! Приходите ещё! " Для тех, кто считает себя самым умным, поставьте эксперимент. Наметьте себе на карте пять точек на разных шоссе и езжайте туда, при небольшом условии - побыть на каждой точке, хотя бы 20 минут... Последней точкой обозначте свой дом и позвоните туда за 2 часа до прибытия. Соответственно засеките время с момента звонка и до приезда домой... Было дело в районе метро Марьино. Привезли клиенту телевизор и холодильник. Обе вещи со склада, в заводской упаковке. Вскрыли перед клиентом. Холодильник фирмы Samsung, цвета металлик, при внешнем осмотре клиентка обнаружила "царапины", то есть абсолютно ровные, в волос толщиной полосочки... Я не знаю, что это было. То ли так нужно, то ли заводской недокрас, но началась паника. До того как клиент расписался в доставочной ведомости, я могу забрать непонравившуюся технику и перенести доставку на другой день, абсолютно бесплатно...

В пасмурную осеннюю погоду не хочется выходить из дома. Самое лучшее ненастным вечером -- сидеть в кресле,укрывшись уютным пледом и дремать. Пожилой спокойный мужчина был в этом отношении не оригинален. За стенкой на кухне хлопочет жена, рядом на коврике мурлычет ленивый кот, а из старенького приемника тихонько звучат мелодии прошлых лет. Сон почти принял этого седовласого мужчину в свои объятия, как вдруг что-то заставило сердце забиться тревожнее: Ночь коротка,спят облака И лежит у меня на ладони Незнакомая ваша рука... Уже почти забытая песня вызвала целый шквал воспоминаний. ...Вот он, молодой сержантик, в ладно сидящей форме -- на танцплощадке. Многие девушки бросают украдкой заинтересованные взгляды на этого бравого орла. Стройный, с молодцеватой выправкой парень является здесь, пожалуй, одним из самых завидных кавалеров. Может, потому и смотрит на девчат снисходительно. А вот он уже кружится в танце с легкой как бабочка красавицей. Ее щеки от смущения горят румянцем, очи сияют как драгоценные камни. Девушка доверчиво кладет кудрявую головку ему на плечо... Я почти танцевать разучился И прошу вас меня извинить... Ну уж нет! Плед -- в сторону.Сначала медленно, неуверенно, а потом все смелее кружится пожилой мужчина в танце, "сжимая в руках" гибкую талию воображаемой партнерши. И не знает он, что в щелочку кухонной двери наблюдает за ним его немолодая супруга, смахивая неожиданно набежавшую слезу: - Боже, уже давно на пенсии, а все еще мальчишка в душе! Наверно, именно за это я его так люблю. А музыка, связавшая этих двух людей, все не кончалась. Продолжался странный танец. Так скажите хоть слово Сам не знаю о чем... Прозвучали последние аккорды. Мягкий плед снова занял свое место на коленях мужчины. Чрезмерно удивленный странным поведением хозяина, кот опять свернулся клубком у его ног. Тихо льется старая мелодия из приемника, монотонно шумит дождик за окном. А на кухне тихонько вздыхает женщина, укоряя себя за то, что не решилась присоединиться к танцу супруга.

"Брат, не требуй богатств - их не хватит на всех. Не взирай со злорадством святоши на грех. Есть над смертными Бог. Что ж до дел у соседа, То в халате твоем еще больше прорех." Омар Хайям *** - Он был хорошим человеком,- продолжал священник,-многое,созданное им оставит свой след в истории. Высшей похвалы достоен его дар семьянина; мы все знаем его замечательных жену и детей. Но так случилось, что жизненные события не всегда блаженны и несут в себе добрые намерения... Напавшие понесут свой суд перед Христом... Плач и крики смешались в один шум и плавно отходили подобно заднему стерео-звуку. - Извините, Вы кем приходитесь усопшему-спросил высокий, широкий мужчина с серой безразличностью на лице. - Ровно никем... простите..- отвечал юноша и вновь отвёл вдумчивый взгляд на процессию. По нём было видно, что он не впервые на подобном событии и больше производил впечатление гурмана, или даже дегустатора таких печальных моментов. В этом случае первое мнение не было обманчиво. Звали этого интересного юношу Артур. Ему 21 год. Не скажу, что он был, как всегда это бывает в рассказах, романтиком или философом-эстетом, сидящем на скале и думающем о вечном. Нет. По крайней мере, таковым его не считали окружающие и знакомые, ограничиваясь лишь : "странный","подозрительный" итд. Соглашусь на половину, т.к. его поступки часто не вмещались в головы простых смертных, закалённых "немножко" другими стереотипами. Он не был ребёнком улиц, не был сиротой, хотя о преимуществах этого он часто думал. В этом его можно понять. Мать его - женщина среднего класса, начавшая сильно пить после событий с отцом. Он - ветеран войны, которая оставила в нём сильный отпечаток. С отцом периодически случались приступы необьяснимого бреда,галлюцинации, агрессивность. Вот тут-то доставалось обоим: и сыну и жене. В школьные годы Артур не был обьектом насмешек, издевательств. Единственное,что его походка напоминала маятник, который ещё и вдобавок пустили по кругу, и при этом он сжимал руки вдоль тела. Он был самым что ни есть обычным подростком. С друзьями были довольно тёплые отношения (до поры до времени), что не скажешь, об отношениях с противоположным полом: для девушек он всегда был"слишком загадочным" и только. Изменения в жизни Артура происходили просто так. Не было каких-либо событий или травмирующих ситуаций. Направление этих изменений он не изменял, ив то же время он не проявлял какую-либо безконтрольность или угрозу для окружающих. Через некоторое время он остался тет-а-тет с самим собой. Ненормальный! Космит! Шизик! Ну как ещё назвать человека, который мог сесть посреди рынка, среди всей этой толпы и шума; закрывает глаза и считает,сколько некрасивых слов, матов он получит в свой адрес, так и не сделав им абсолютно ничего плохого или обидного. Который мог прыгнуть в воду и кричать"Здесь должна быть рыба". Псих! Или последнее: он приходил на похороны к абсолютно незнакомым ему людям,становился в стороне... и всего лишь слушал. И это вместо того, чтобы думать о будущем, деньгах, бизнесе! А он слушал. Нет, он не из тех, кто наслаждается плачем, или горем других. Он говорил, что именно в эти моменты приходят мысли... (как он говорил) необычные. "Здесь бабушки, дедушки, молодые, дети, криминалы, проститутки, добродеятели, миллионеры, ВСЕ спускаются на землю с их вершин-иллюзий... слишком на землю". Артур всегда думал, что все они сейчас думают об одном и том же. Его жизнь шла своим чередом, и он не был ярым сторонником вмешательства в НЕЁ. Но однажды, в привычной для себя внешней обстановке, он почувствовал что-то чуждое во внутренней. В гробу лежала его мать. Следы верёвки на шее заставляли заливаться его глаза ещё больше, и теперь вокруг он не видел абсолютно ничего... вновь только слышал. Через некоторое время Артур устроился работать грузчиком в местном супермаркете. Денег хватало ровно на элементарные потребности. Но он НИКОГДА не жалился на свою жизнь и судьбу. Часто после работы он с сотрудниками приходили в ближайшую забегаловку и пропускали по паре-второй бокалов пива. Он сразу прижился в новом коллективе, т.к. не был обычным капризным гавнюком и добросовестно трудился, поэтому разговоры среди них всегда были открытыми и душевными, без подлых подвохов и сплетен за спиной. Иногда Артур после выпитого мог даже познакомится с женщинами того контингента, которые казались ему необычно красивыми и чистыми, или как он говорил "естественные и живые".На это его коллеги только смеялись и лишь одобрительно похлопывали по плечу. Осенью на Артура вновь напала какая-то непонятная тоска, ностальгия, мысли.Он часами мог просидеть и слушать дождь в симфонии с ящиками, которые выгружали из большого Volvo. Взяв очередной ящик, он принёс его как обычно в обычное место. Долбанные тяжёлые консервы,-думал он. И принялся расставлять их на полки. Вдруг, неожиданно у него начались трястись руки, Артур не мог это контролировать; "армия" мурашек пробежала по телу. Стоп,-подумал он,-это не усталость.. нет... Да что же это такое! Он поднял глаза, на минуту его отпустило и он увидел, что толпа покупателей, смотрящих в пол, лишь изредка поднимает глаза: то на Артура, то на нужный им продукт. Шум телефонных разговоров, звона кассовых аппаратов, смеха охранников снова смешался в один сплошной и довольно глупый звук. "Почему я раньше этого не замечал Они похожи... и все похожие покупают похожие товары.... и похоже лезут в карман за кошельком... Боже... Они слились в несколько "разновидностей"...Бред.. Такое ощущение, что они не выходят из здания, а лишь на выходе разворачиваются и идут обратно... По тому же пути... Боже" Артур, закотив глаза, упал на пол. На губах белела выступившая слюна. * * * - Переработался, трудяга - Да чёрт его знает... - Он вчера буйствовал - Кричал о чём-то. Михал Семёныч, чесно, не помню. - Леночка, запишите, патогенез врождённой эпилепсии. По крайней мере симптомы совпадают. Странно.. Очень странно. Голоса удалялись и пропали где-то за дверью. Артур щурясь, медленно пытался открыть глаза. Он был привязан к кровати. Вокруг всё было белым и с множеством блестяшек, которые исчезли, когда он открыл глаза. Рядом сидела молодая медсестра. - Где я - прошептал Артур. - Вы в безопасности. Это всё для Вас, и вам на пользу. Через 10 минут она вышла. Артур начал приходить в себя и чувствовать хотя бы своё тело. Руки уже не были привязаны и он встал. Он хотел было оглянуться но онемевшая шея не позволяла. В комнате не было ничего кроме кровати и небольшой поломанной тумбочки. Не было ни единого окошка. Он прошёлся по периметру пытаясь хоть что-нибудь понять и слепить воедино кусочки воспоминаний. Он опёрся спиной к двери и закрыл руками лицо. Шум в ушах не давал проскочить ни одной мысли. Вдруг дверь открылась и Артур упал на спину. К его удивлению никто не вошёл. "Она была не заперта! Забыли!" Наполовину в холодном коридоре,он еле сдерживал себя, чтобы не захохотать так как никогда в жизни. Как никогда. В нем что-то закипело: сердце начало стучаться так сильно, что казалось вынесет все рёбра. В нем загорелась воля. Воля ко всему. К каждой невидимой частице. Сейчас всё, пусть на одну всего лишь секунду, показалось понятным и до низости простым. Он встал и принялся бежать, сам не зная, где выход. В конце коридора его заметили санитары и побежали за ним. Артур развернулся и принялся бежать в обратную сторону. Перед ним была огромная дверь возле колонн на выходе. Он толкнул её, и яркий солнечный свет чуть не свалил его с ног. Пробегая по узкому саду с лавочками, он направился прямо к воротам. Он не оборачивался. Сзади бежали пятеро здоровенных санитаров, которые что-то громко и злостно кричали. Это заставило Артура улыбаться ещё больше. Он был уже на улице. Это была самая окраина города, которая не может похвалиться большим движением людей и машин. Сердце защемило, дышать было нечем,но он (во всём этом белье и халате) бежал по пустой улице. В метрах тридцати трогался с остановки троллейбус с тремя-четырьмя бабушками внутри. Артур догнав его со всего разбега прыгнул на заднюю решётку. Санитары сбавили ход, и через время вовсе остановились. Проехав немного, водитель в зеркало увидел кого-то в халате и повисшего сзади. Он остановился и вышел из машины: - Вот урод! Тебе что, жить надоело!Кретин! Опять кто-то с дурки сбежал! Артур задыхаясь поднял голову: - Зачем вы остановились Пожалуйста, поедем... - Для тебя же, псих! -- и сел обратно в кабину. * * *

Ожерелье поцелуев Кольца нежных ласк своих На меня надень, любимый, И на грудь вновь прикрепи Брошь-засос, и сделать пирсинг Покусав мои соски!... Вот такие рейчас мысли У меня, ведь уж близки Те минуты нашей встречи, Мой желанный, милый друг! Все мечты мои -- предтеча К скорому слиянью губ, Тел и душ! Накроет буря Нас с тобой в свиданья миг! И помчит по волнам бурным Нашей дикой страсти бриг!

Я увидел атмосферу, заполненную словами фразами. Я даже увидел слова Гитлера, Ленина и многих других тиранов этого мира. Я увидел, что дьяволу нужен был инструмент творения, которого он не имел, и он создавал и поднимал своих лидеров и делал их бессмертными посредством их слов, книг, аудио и видео материала. Дьяволу нужно, чтобы постоянно кто-то исповедовал, повторял и внушал слова произнесенные тиранами, сатанистами, слова людей, полностью посвященных ему. Вот почему коммунизм практически не возможно уничтожить, потому что кто-то постоянно поставляет строительный материал. Я увидел, что дьяволу нужны именно слова. Это - строительный материал, из которого духовный мир строил физические вещи на земле. Запомни: всякое произнесенное тобой слово является материалом или для разрушения, или созидания. Бог также показал, что такое молитва. Она не предназначена Богом, чтобы что-то клянчить, плакаться или вымаливать у Бога. Молитва - это конкретный строительный материал, который нужен ангелам и духовному миру, чтобы строить. Я также увидел, почему в некоторых странах не было пробуждения и движения Духа Святого. Я увидел над этими городами не было строительного материала, никто не стоял в проломе за эти города, и хоть я и видел там ангелов, но они ничего не могли делать, так как атмосфера была наполнена нечистым строительным материалом, из которого они не могли ничего строить. ...так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, - оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его. (Исаия 55:11). Я также увидел, что мы и духовный мир - это одно. Мы слиты с духовным миром настолько, что мы зависим друг от друга. Они зависят от поставленного нами материала, а мы от их работы. Я также увидел, что разные слова действовали по-разному. Те слова, которые ты произносишь с энергией, это и были одни из самых сильных слов. Они как раз и являлись носителями силы. Я увидел одного мужчину, молившимся о помощи, и этими словами духовный мир не мог пользоваться, потому что они были холостыми и не несли заряда. Потом я увидел другого парня, молившимся той же молитвой о помощи, но в аварийной ситуации, и я был шокирован, насколько эти слова были заряжены энергией, и ангелы мгновенно производили работу и оказывали помощь этому человеку. Я также увидел, как творил Бог. Его слова несли такой огромный заряд, который производил действия мгновенно. Я также увидел, что этим качеством мы все обладаем. Но люди хоть и имеют подобие Бога, им недостает заряда. Я увидел, что Илия практически ходил в этой Силе, и что бы он ни говорил, он приводил все элементы в действие. Именно по слову Илии было закрыто небо, потому что Илию достало все, что творилось в Израиле и все нечистоты, которые делал Ахав с Иезавелью. Потом я увидел и понял, почему некоторых людей Бог проводит через ужас, смерть и разруху. Я увидел, что у человек, проходящего через это, молитвы меняются. Они становятся настолько заряжены ненавистью против сил тьмы, против бесплодия и смерти, и после того, как человек проходит через свой кошмар, я увидел, что слова этих людей имели авторитет и вес в духовном мире. Поэтому я обращаюсь сейчас к тем, кто проходит через свой темный день, знайте, Бог это допускает потому, что Он хочет наделить вас властью в этой сфере. Я потом увидел, почему Бог затворил чрево Анны. Бог увидел разложение Израиля и Ему нужен был помазанник, который приведет всего Израиля к Нему, Но для этого Ему не просто нужна молитва, Ему понадобился мощный строительный материал. Он ждал этой заряженной молитвы, Он ждал этих мощных слов, после которых родился один из величайших пророков - Самуил. Вот почему Бог закрыл рот Захарии священнику, у которого должен был родиться Иоанн Креститель, чтобы Захария не дал строительный материал дьяволу на разрушение обещания. Вот почему Иисус предупредил, кто скажет на брата своего рака, то есть глупый, пустой человек, тот является человекоубийцей, а кто скажет безумный, тот принадлежит геене огненной. Я увидел, что именно мы уничтожаем своими словами обещания Божьи, мы даем дьяволу строительный материал для разрушения наших жизней и будущего. Я увидел, что только церковь Христа имеет власть разрушать в атмосфере слова. Мы с вами должны не только вычистить атмосферу от разрушающих слов, но и дать материал Богу строить. Бог мне сказал, что перед тем, как мы начинаем что-то просить, мы должны вычистить атмосферу от тех негативных слов, которые высвобождены над этим регионом или городом и только после этого молиться, иначе этими негативными словами тебе будут противостоять бесы. Перед молитвой попроси Дух Святой открыть тебе, что нужно сказать и как уничтожить и обезвредить эти слова. Запомните, дьявол - никто и ничто, потому что сейчас поднимается церковь, которой будут открыты тайны, и такой церкви сатана не сможет противостоять. Ссылка на аудиоверсию темы http://www.shapovalov.us/news/2009-05-11-26

Если Вы регулярно пишите рассказы и это Ваша страсть, и Вы хотите заниматься этим профессионально, то хочу предложить несколько советов. 1) Пишите регулярно! Если вы твердо намеренны стать профессиональным писателем, то это правило номер один! Вы должны постоянно развивать свой талант и периодически выпускать для читателей новые рассказы. Так Вы будете увеличивать свою читательскую аудиторию! Не обязательно писать каждый день по несколько часов. Главное регулярность. Пишите сколько можете, но это должно быть каждый день. 15 минут в день -- это уже движение вперед! А если у Вас получается 30, 45, час, два в день, то это приблизит Вас к успеху еще больше. 2) Совершенствуйте свой писательский талант. После того как Вы написали очередное произведение -- внимательно изучите его! Обратите внимание на Ваш стиль. Какие моменты можно усовершенствовать. Если нужно, то откройте справочники по русскому языку. Как развивать талант Главное практика, практика, практика. А так же работа над ошибками. Повышение грамотности, и совершенствование стиля. Ну и регулярное чтение профессиональных авторов (как классиков, так и современников), пойдет Вам только на пользу. 3) Создайте свою личную страничку в Интернете. Это может быть Ваша страничка на одном из сайтов. Или свой личный сайт. На нем Вы будете публиковать все Ваши произведения. И, с помощью ее, Вы будете поддерживать контакт с читателями. Если идея создать свой персональный сайт кажется слишком сложной, то можно просто разместить все свои рассказы на сайте www.proza.ru На мой взгляд, этот сайт идеально подходит для начала. Зарегистрируйтесь там под Вашим настоящим именем или под псевдонимом, под которым будете продвигать Ваше творчество в течении последующих лет. Итак: вы создали свою страничку на сайте www.proza.ru Или создали свой небольшой сайт (блог). Теперь это будет Ваша базовая страничка. Читателей в первое время будет не много (может быть один -- два в день) но это не должно Вас расстраивать. Начало положено. 4) Теперь Вам нужно расширять Вашу читательскую аудиторию. Ваше имя должно зазвучать в Интернете. В любом случае, в каком жанре Вы бы ни писали, если вы пишете регулярно, постоянно повышая свое мастерство, то в любом случае найдутся те, кто с удовольствием будет Вас читать. Выберите один или несколько Ваших лучших рассказов, и разместите его на как можно большем количестве сайтов. Сейчас не на всех литературных сайтах можно разместить рассказы свободно. Поэтому там, где нет свободной публикации -- пишите админам сайта и предлагайте разместить Ваши рассказы. Причем я советую публиковать не все рассказы, а только один или два самых лучших. В конце рассказа обязательно укажите Ваш электронный адрес (вдруг Вас заметят издатели) и адрес Вашей базовой странички (где опубликованы все рассказы). Таким образом, часть читателей заинтересуется Вашим творчеством и будет периодически посещать Вашу страничку. 5) Участвуйте в электронных сборниках рассказов. 6) Итак, Ваша аудитория растет, количество рассказов растет. Пришло время зарабатывать своим творчеством. Вы можете продавать сборник Ваших рассказов или Вашу книгу. Как это сделать Опишу два основных пути: А) Через бумажные издательства. Обзвоните, или напишите для начала в десять издательств. Предложите издать Ваше творчество. Обязательно укажите, что у вас уже есть читательская аудитория! Это может сыграть решающую роль! Б) Электронные издательства. Параллельно с продвижением в бумажных издательствах продвигайте свое творчество в электронных издательствах. Не буду вдаваться в подробности. Если интересно, то наберите "электронное издательство" в яндексе. Суть в том, что вы заключаете с таким издательством договор. Они делают электронную книгу, содержащую ваши рассказы или ваш роман. Книга начинает продаваться на их сайте (в их электронном магазине). Покупатель заходит на сайт, делает покупку и уже через пару минут скачивает электронную книгу! Не нужно идти в магазин. А вы, будете получать процент с каждой продажи! Размер Вашего гонорара будет здесь зависеть от того, как вы договоритесь. 7) После того, как вы заключили контракт с электронным издательством -- вы можете сами участвовать в продаже товара! Просто рекламируйте Вашу книгу на вашей базовой страничке. В электронном издательстве вам дадут партнерскую ссылку и за каждого привлеченного покупателя вы (кроме Вашего гонорара) будете получать еще и комиссионные как продавец. 8) А еще, вы можете создать небольшую продающую страничку на вашей базовой страничке и через нее продавать вашу электронную книгу. Здесь вы будете получать уже 100% от продаж. Если к тому времени ваша аудитория вырастет до определенных размеров, то можно неплохо зарабатывать! Ну вот, пожалуй, и все основные моменты. С уважением Перфильев Максим. Барнаул 10.10.09. Источник статьи: www.simpletrues.ru

Сценарий короткометражного игрового фильма 1. ИНТ. ПРИЕМНАЯ ПОЛИКЛИНИКИ. ДЕНЬ Из приоткрытой двери врачебного кабинета выглядывает медсестра. Лето, и, похоже, под полупрозрачным халатом у нее ничего нет. Но в глазах Максима, сидящего в кресле в приемной -- ни искорки интереса к медсестре. Он посмотрел на нее рассеянно. Он зажат и подавлен. Под глазами у него -- круги от бессонницы. Медсестра почувствовала это состояние пациента. МЕДСЕСТРА (мягко). Проходите, пожалуйста. Максим тяжело, по-стариковски (хотя ему лет 25-26), встает с кресла. 2. ИНТ. МЕДКАБИНЕТ. ДЕНЬ Врач, мужчина лет 40, сдержанно улыбается пациенту. Потом что-то быстро пишет в тетрадке, наверное, это -- история болезни. Максим нервничает, трясет ногой, сидя на стуле. Врач замечает это... и продолжает свои записи. ВРАЧ (поднимая голову). Так-так... А давно МАКСИМ (после паузы). Две недели назад... (Задумывается). Нет, меньше... ВРАЧ. Почему не пришли сразу МАКСИМ (после паузы, напряженно). Доктор, я... я... ВРАЧ. Пили МАКСИМ (облегченно). Да. Пил. ВРАЧ. Понимаю. (Сестре). Ой, лапа, включи эту вещь погромче. Медсестра увеличивает громкость радиоприемника, стоящего в углу кабинета. Там звучит нечто психоделическое, возможно "Пинк Флойд". Врач на секунду прикрыл глаза от удовольствия. ВРАЧ (Максиму). Устраивайтесь на том кресле. Не пугайтесь -- оно не из камеры пыток. Максим подходит к креслу с ремешками для запястий. Над креслом нависает колпак. Пациент усаживается в кресло. Медсестра пристегивает его руки. Потом ловким движением накидывает на голову пациента сетку на резиночках. Максим вздрогнул от неожиданности. Колпак медленно пополз вниз и скрыл голову пациента. МЕДСЕСТРА. Сейчас мы вас подлечим, все будет хорошо... Вы немного поспите. Максим молчит под колпаком. Сестра смотрит на колпак, осматривает руки и ноги пациента, ремешки на его запястьях. МЕДСЕСТРА. Не жмут ремешочки МАКСИМ (глухо, из-под колпака). Все нормально. ВРАЧ (медсестре). Кубик. Медсестра проверяет шприц и делаем Максиму укол в вену. 3. НАТ. ПРОЛЕЛОЧНАЯ ДОРОГА. ВЕЧЕР На большой скорости по проселочной дороге мчится автомобиль. За его рулем Максим. На крыше, в багажнике -- удочки. 4. ИНТ. САЛОН АВТОМОБИЛЯ. ВЕЧЕР Максим наслаждается ездой по пустой дороге. На правом, пустом сиденье -- прозрачная коробочка с запасными крючками и мобильный телефон. Рядом еще одна коробочка, наверное, с червями. Звонит мобильник. Максим подносит его к уху. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (за кадром). Привет, рыболов! МАКСИМ. Привет, хранительница очага! ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Максим, ты еще не доехал МАКСИМ. Осталось километров десять по трассе и еще пять -- по лесу. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. У меня для тебя хорошая новость. МАКСИМ. Ну... сообщай, раз хорошая. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Звонил ваш продюсер: вы едете на гастроли в Англию, на месяц. Паспорта уже в консульстве. А Катька пытается залезть в футляр от твоего тромбона. МАКСИМ. Ура! В Англию! А Катьке передай: папка недоволен, в футляре должен жить тромбон, а девочкам в футлярах нельзя прятаться: замуж не возьмут! ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ну ты скажешь тоже... Максим, вытащив из нагрудного кармана губную гармошку, выдает сложный джазовый пассаж в трубку мобильника. МАКСИМ (продолжая в трубку телефона). Спасибо за добрую весть, Томочка! (Дурачась). Тамарка -- души моей санитарка! Выключив телефон и положив его рядом на сиденье, продолжает напевает и имитирует звуки разных музыкальных инструментов. 5. НАТ. НА ПЕРЕКРЕСТКЕ. ВЕЧЕР В этот момент слева, с боковой грунтовой дороги, скрытой деревьями и кустарниками, прямо на машину вылетает велосипед с мальчишкой-подростком. Максим резко тормозит -- но поздно! Визжат тормоза. Тело мальчишки отлетело метров на десять. Велосипед исковеркан. Облако пыли. Максим бежит к мальчишке -- и убеждается, что тот мертв. Максим потрясен. Крупные капли пота выступили у него на лбу. В машине зазвонил мобильник. Максим дрожащей рукой приложил трубку к уху. Присел поперек на кресло водителя. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (за кадром). Эй, куда пропал Звоню минут десять уже. Максим тяжело дышит, нервно сглатывает. Старается овладеть собой. МАКСИМ (в трубку). Да удочки слетели с багажника, на полном ходу... Фу-у... Сейчас все уже нормально. ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ну, ни пуха ни пера. Удачной рыбалки. МАКСИМ (подавлено). Да. Да. Он выключает телефон, снова подходит к трупу, садится на корточки, смотрит на мертвое лицо подростка. И в этом момент дико, истошно кричит, уткнувшись в головой дорожную пыль. Потом затравленно оглядывается: вокруг никого нет, дорога все это время была пуста. Свидетелей нет. Быстро садится за руль -- и на бешеной скорости уносится с места преступления 6. ИНТ. МЕДКАБИНЕТ. ДЕНЬ Из-под колпака доносятся стоны и глухое мычание пациента. Медсестра щелкнула клавишей компьютера. МЕДСЕСТРА (врачу). Поймала! ВРАЧ (медсестре). Зафиксируйте и отдыхайте. Медсестра уступает врачу место за компьютером. Врач проделывает несколько манипуляций на клавиатуре. ВРАЧ. Так-так. Ну, будем выдергивать. Палец врача щелкнул по клавише "enter". Руки пациента, пристегнутые ремешками, вздрогнули. ВРАЧ (успокаивающе). Ну-ну, все-все... (медсестре). Квитанцию выпишите, лапа. Врач встает из-за стола и игриво, нежно хлопает медсестру по попе. МЕДСЕСТРА (улыбаясь). Хорошо, доктор. Колпак уже снят. Максим ошалело машет головой, покрытой сеткой. Волосы его потны и взъерошены. МЕДСЕСТРА (Максиму). Как себя чувствуете МАКСИМ (опустошенно). Да чувствую пока. МЕДСЕСТРА. Ну хорошо. Все позади. Вы можете отдохнуть в саду. Там тихо и чистый воздух. МАКСИМ. Пожалуй. 7. ИНТ. В САДУ ВО ДВОРЕ ПОЛИКЛИНИКИ. ДЕНЬ Максим сидит на скамейке. Медсестра деликатно подсаживается к нему на некотором расстоянии. Максим глубоко вздыхает. МАКСИМ. Хорошо у вас тут... Скажите, и что за заноза меня мучила Вы знаете, что это было МЕДСЕСТРА. Да, знаю. МАКСИМ (напрягаясь). Знаете МЕДСЕСТРА. Да, микроскопический пучочек нейронов в головном мозге... (Игриво). Мы эти "плохие" нейрончики удалили. А что там в них было -- мы не знаем. Не наше дело. Да и вы теперь не знаете и не узнаете никогда. МАКСИМ (смеясь). Чик -- и все! Навсегда МЕДСЕСТРА. Ну да. Это не восстанавливается. Не волнуйтесь... Но мне надо идти. Максим целует ей руку и встает, когда та собирается уходить. Медсестра идет по аллее. Солнце просвечивает ее халат, видна точеная фигурка молодой женщины. Максим улыбается ей вслед, любуясь зрелищем. Потом, вытащив губную гармошку, он пытается что-то сыграть... но ничего не выходит -- какая-та жалкая фальшь, какофония. Он повторяет попытку -- получается еще хуже... Недоумевает. Еще раз -- и снова и никакого результата! На лбу его -- бисеринки холодного пота... В глазах -- тоска и испуг. Он растерянно рассматривает свою губную гармошку.

Натрите брынзу - 200 гр, нарежьте кругляшками огурцы- 150 гр и дольками помидоры -150 гр, нарежьте маринованный перец-300 гр соломкой, уложите букетом в салатник, поперчить, посолить, полейте оливковым маслом - 150 гр и оформите зеленью. Приятного аппетита!

Уверена, каждый человек интересен. Каждый! Однако один раскрывается, а другой -- в бутоне. Всю жизнь. Видели, как умирают бутоны Съёживаются, никнут и долго висят, качаясь на осеннем ветру. Заметила, что в жизни (реальной и виртуальной) много людей-"бутонов". Невыносимо жалко! Они закрыты. Не говорят о своём, не вентилируют "лёгкие", боятся мира, боятся заглянуть в себя. Почему Думаю, много причин. Главные - неуверенность, комплексы, недоверие, противопоставление.... Из-за закрытых створок отсутствует связь -- между собой и окружающей средой. Нет протянутой руки, нет контакта - нет энергетики! Внутренний мир закрыт, нелюбим, скукорёжен; а внешний .... А внешний - чужой, непонятный, далёкий. Чем не причина для одиночества Человек не любит мир - значит, мир не любит его. Ведь мир - существо. И тоже живое. Он видит, слышит, говорит.... Главное - ощущает. Грустно! Не правда ли Говорят, надо плыть по течению жизни, быть с миром в гармонии. На любом уровне - домашнем, рабочем, общечеловеческом. И, видимо, любить его - мир, в который поместила Судьба. Тогда он поможет. У него много энергии. Очень много!

"Любовь уже умерла" Из сборника "Poesia y Canciones flamencas" "La mujer en el cante se llama Pena" * * "Пусть она меня не любит, но весь мир я отдал бы за прядь её волос" (Hafiz Shirazi (1325-1389)) *** Дай мне пробыть последнюю ночь В лачуге с тобою. Дай насмотреться сквозь жгущие слёзы -- Наши тела ещё танцуют в огненном круге. Так я жил -- всегда за двоих, Потому что ты... никогда меня не любила. Поэтому -- молчи! Ты не можешь это понять! Это ничуть не стыдно - Если мужчина плачет О своей женщине! Внутри меня -- моя любовь и твоя смерть. Ты умерла во мне, предав. Так и не познав любви. А это невыносимо больно! (Из сборника "Плачи") *** Dejame pasar la ultima noche en la cabana contigo. Dejame mirar de las lagrimas ardientes -- Nuestros cuerpos que bailan En la rueda del fuego. Vivia siempre de los dos porque tu nunca no me queria. Quita la voz! Por eso no puedes saber que no es verguenza en un hombre llorar por la mujer suya. Ahora dentro de mi solo la muerte tuya. Me siento -- que tu muera sin saber de amоr sino traicion! Ay, que pena tan grande! (De "Endechas por solea") * 6 de junio de 2009 *** * - "Поющая женщина называется болью"

Предупреждения: Гей-тематика, рейтинг NC-17 Пролог Впервые наше трио бандуристов -- именно так нас называют наши родители -- встретилось в детском саду. Нам было по три года, и ходили мы в одну группу. И, как утверждают все те же предки, с первой же встречи стали не разлей вода. Мы верим, ничуть не сомневаясь в их правоте. Потому, что до сих пор наше трио не распадается. Сколько себя помню -- всегда вместе. В школе учились в одном классе. Родителям даже пришлось договариваться с дирекцией школы, чтобы нас не разбрасывали по разным классам. И когда мы решили, что будем поступать в один и тот же универ, это воспринялось как само собой разумеющееся. Даже факультет выбрали один и тот же -- экономический. Мы всегда не разлей вода. Мы даже больше, чем друзья. Трио бандуристов никогда не распадется. Мы до сих пор в это верим. Хоть и разные мы, все трое. Двойняшки Машка и Стас Дмитриевы. Машка -- спокойная, рассудительная с самого детства, иногда даже немного занудная. Ее брат Стас -- тоже флегма, но в отличие от сестрицы любитель погулять. И пусть за весельем предпочитает наблюдать, шумных компаний никогда не избегает. И внешность у них вообще диаметрально противоположная друг другу. Мария пошла в отца -- такая же темноволосая и кареглазая. А Стас унаследовал от матери светлые волосы и серые глаза. Даже роста разного. Высокий брат и миниатюрная сестра. Вы знаете, когда люди узнают, что они двойняшки, они просто не верят. Думают, что над ними прикалываются. Машка в ответ только фыркает, Стас же тихонько посмеивается. А я... я веселюсь в открытую. Кстати, меня зовут Александр. Александр Белецкий. Но Мария и Стас называют меня просто Сашка. Слава Богу, обходится без жутких Шура и Саня. Терпеть этого не могу. Просто не перевариваю. Мы там о характерах говорили Так вот, характер у меня просто замечательный. Нет, серьезно. Я не вру. Со мной легко общаться. Я люблю повеселиться, люблю заводить новые знакомства. В принципе, в нашем трио именно я заводила и выдумщик новых забав. Ну, и инициатор тоже я. А я еще я очень люблю экспериментировать. Нет, я не химик и не физик. Я люблю ставить опыты в другой области. В какой, спросите Вы Так об этом я и собираюсь рассказать... Глава первая Первое впечатление о нем -- ботаник. Нет, серьезно. Со мной многие согласились. Ботаник. Причесанный, ухоженный, шмотки хоть и дорогие, но скучней не придумаешь, узкие очочки на носу. Ничего особенного и симпатичного. - И откуда у нас этот гусь -- спрашиваю у двойняшек. - Это Волков Олег, - говорит Мария, отрываясь от чтения учебника. - Переехал недавно из Москвы, перевелся в наш универ. Будет на нашем курсе учиться. Родители у него какие-то шишки, в администрации столицы сидят. - Все вы знаете, Мария Викторовна, - весело говорю я, глядя на подругу. Та только дергает плечом, мол, а ты как думал. - Так он один к нам в Питер - Один. Ему предки здесь квартиру купили, - это уже Стас свое слово вставляет. Оказывается, он тоже в курсе. -- И полную свободу действий предоставили. Похоже, в этот раз я все узнаю последним. - Очуметь просто, - вырывается у меня в ответ скорее на первую новость. Мне не понять. У меня родители юристы. Нет, мы далеко не бедствуем, но чтобы квартиры вот так просто покупать... Да уж... - Зато учится он на "отлично", - с какой-то непонятной гордостью говорит Машка. -- Я слышала, что к нему одна очень солидная компания уже присматривается. А ведь до выпуска еще два года. Я подозрительно кошусь на нее. Похоже, Мария нашла себе собрата по разуму. Еще одного зубрилку, проще говоря. - Знаете, Мария Викторовна, имея маму и папу в админах Москвы, это совсем неудивительно, - говорю я чуть язвительно, разглядывая тонкую фигуру новенького, стоящего у окна. Новенький абстрагировался от окружающего его мира, увлекшись чтением какой-то книжки. Точно ботаник и зубрилка. - Каждому свое, Сашка, - спокойно, немного надменно произносит Мария. Это ее обычная манера общаться. -- А завидовать нехорошо. Я только фыркаю. - Может, стоит познакомиться -- рассуждаю вслух. -- Отдельной квартирой для гулянок обзаведемся. - Твоя меркантильность иногда просто поражает, - морщит нос Машка. - А меня поражает твое занудство, - весело отвечаю я. -- Стас, она научится когда-нибудь видеть что-то кроме учебников - Это уже не подается перевоспитанию. Это диагноз, - чуть насмешливо отвечает тот. Машка снисходительно закатывает глаза и снова утыкается в книжку. Вы скажете, что она обиделась. Ни капельки. Честно. Мы столько лет вместе, что на подобные дурные шутки никогда не обижаемся. Просто стиль и манера общения у нас не совсем стандартные. Сплошь приколы и подтрунивания. Так интереснее. И это не только мое мнение. - Не заучись, зубрилка, - насмешливо бросаю я в сторону Машки и шагаю к новенькому. -- Привет! Он отрывается от книжки, смотрит настороженно, чуть нахмурившись. Кстати, за очками, оказывается, прячутся очень яркие и красивые синие глаза. Да и ростом он почти с меня. А во мне целых сто восемьдесят сантиметров. Недурно. - Привет, - кивает он. - Саша, - протягиваю ему руку. - Олег, - пожимает он ее, чуть помедлив. - Рад знакомству, - улыбаюсь своей самой доброжелательной улыбкой. - Ты, говорят, из Москвы к нам. - Да, переехал недавно. Взгляд все такой же недоверчивый. Не привык к искренности, что ли - Слушай, если тебе что-нибудь понадобится... ты обращайся, -- говорю, отпускаю его руку. В синих глазах мелькает недоумение. И у меня возникает такое ощущение, что подобные слова ему слышать просто непривычно. Очень странно... Хотя, что странного при его-то родителях. Наверняка с обычными людьми почти не общается. Сплошь богема и... Так, стоп. Что-то меня заносит. Никогда ведь снобом не был... - Я учту, - кивает он, помедлив. - Отлично. Ладно, увидимся на лекциях. Салютую ему и отхожу обратно к двойняшкам. - Ну Как -- спрашивает Стас с долей интереса. - Обычный ботан. Ничего особенного, - фыркаю я. - А сколько презрения-то в голосе, - усмехается Мария. -- Кто у нас здесь на "отлично" учится - Мария Викторовна, я успеваю не только учиться, но и развлекаться. Так, сказать, умею разделять дела и личную жизнь, - весело отвечаю. - Хотите, Вам пару уроков дам - Спасибо, обойдусь. - Кстати, вам надо познакомиться. Вы друг другу обязательно понравитесь. - Тебя забыла спросить. - А это еще неизвестно, - встревает Стас.- Вдруг, новенький свой пол предпочитает Я смотрю на друга с веселым изумлением -- какая свежая мысль, однако... Машка же морщится. - Братец, по себе других не судят. - А это интересно, - начинаю я, но девушка меня обрывает: - Я надеюсь, что в нашем универе только вы извращенцы. И пополнений не будет. Мы со Стасом обмениваемся взглядами и хмыкаем. - Она не только зануда, но еще и консервативная брюзга, - говорю я с наигранным удивлением. Стас усмехается. - Я ж говорю -- диагноз. Обнимаю его за шею, заглядываю в глаза. - Может, выпороть ее Спесь сбить. Хоть немного. Он улыбается тонко, почти незаметно. Так сказать, включается в игру. Мы иногда позволяем себе вот такие маленькие, чуть провокационные приколы. Разумеется, не выходящие за рамки общепринятых приличий и морали. И направленные, скорее, на подтрунивание над Марией, нежели из желания эпатировать публику. - Предки всю жизнь пороли. Как видишь, не помогло. Они сами иной раз за голову хватаются, - отвечает Стас, ероша волосы на моей макушке. - Как я их понимаю... - Господи Боже! Прекратите! На вас все смотрят! -- не выдерживает Машка. Я издаю смешок, легко чмокаю Стаса в щеку и отпускаю его. Тот неопределенно хмыкает. - А пускай смотрят, нам не жалко, - легко отвечаю я. - Извращенцы! -- почти стонет Машка. -- И откуда вы свалились на мою голову Нам остается только промолчать, бросив на нее притворно сочувственные взгляды. В это время звенит звонок - пора на занятия. Неожиданно перехватываю взгляд синих глаз. Мне кажется, или за стеклами очков мелькает удивление со смесью легкого отвращения Понятно. Точно еще один зануда и ретроград. Хмыкаю, снова салютую и топаю в аудиторию. Глава вторая На занятиях Машка усаживается рядом с новеньким. Разумеется. Кто бы сомневался. Они сидят на две парты впереди меня и Стаса, иногда тихонько обмениваются какими-то фразами, без сомнения по теме читаемой преподавателем лекции, и выглядят очень счастливыми. Просто поразительная гармония. Похоже на нашем курсе теперь будет две заучки. Потрясающе. Нет, я хорошо отношусь к Марии, все-таки друзья с детства, но она слишком зациклена на учебе. И это не преувеличение. И не только мое мнение. Вот Стас как-то проще относится к жизни. Видит что-то кроме книжек и тетрадок. Надо экзамен сдать Конечно, сделаем все по высшему разряду, но не сверх нормы. Сделал дело -- гуляй смело. По-моему, это правильно. - А Марии он понравился, - шепотом говорю я, глядя на две склоненные к одной книге головы. - Если только в качестве партнера по занудству и учебе, - в тон мне отвечает Стас, едва заметно усмехнувшись. - Нельзя так плохо думать про свою сестру, - хмыкаю я. - Дмитриев, Белецкий, разговаривать будете в перерыве, - обрывает наш диалог преподша. - Простите, Ирина Владимировна, виноваты, - машинально извиняюсь я. Машка через плечо бросает на нас недовольный взгляд, и я сдерживаю желание показать ей язык. Иначе, это будет совсем уж ребячество. Олег тоже поворачивается. Я жду осуждающего взгляда, но в синих глазах за стеклами очков мелькают смешинки. Хм, это интересно. Может, он не так плох, как хочет казаться Надо обязательно выяснить. В перерыве между парами Машка подводит к нам своего нового знакомого. - С Сашей ты знаком, - говорит она и кивает на Стаса. -- А это мой брат Стас. Парни жмут друг другу руки. Олег с видимой неохотой, почти выдергивает ладонь после короткого рукопожатия. Видимо, наше со Стасом маленькое представление все же сыграло свою роль. Дмитриев это тоже замечает и слегка усмехается. - Стопроцентный натурал, - говорит он, когда Машка и Олег отходят от нас. - Я заметил. Еще на прошлой перемене. И вот именно тут меня торкает. Еще как торкает... - Слуууушай, - говорю я, поворачиваясь к Стасу, - а какова вероятность того, что из натурала можно сделать хотя бы би Стас недоверчиво усмехается. - Прикалываешься - Ладно, высоко залетели, - соглашаюсь я. -- Возьмем планку пониже -- развести на банальный поцелуй Взаимный, разумеется. Дмитриев смотрит на меня пристально, оценивающе. Он пытается понять, насколько сильно меня накрыло. Понимает, что накрыло капитально и, уголок его рта дергается в легкой улыбке. - Теоретически возможно все, Сашка, - начинает он. - А практически Его улыбка становится шире. - Ты получишь в морду при первой же попытке прикоснуться. Ты и сам это знаешь. - Ну, поэкспериментировать можно же - Смысл - Спортивный интерес. Снова внимательный взгляд серых глаз. Понимающий, но без намека на обреченность. Дмитриев не станет отговаривать. Я уверен в этом на все сто. - Очередной опыт, да -- заключает Стас. Я широко улыбаюсь. - Ты против - Нисколько. Мне и самому любопытно. У тебя многие с виду безумные авантюры заканчиваются успехом. Но на всякий случай запасусь льдом, чтобы к твоим потенциальным синякам прикладывать. - Спасибо. Ты настоящий друг. Друг лишь усмехается в ответ. Вот так рождается эта затея. Просто эксперимент. Согласен, не совсем обычный, но ничего криминального в нем я не вижу. Зато мне безумно интересно... После лекций подхожу к Олегу. - Слушай, - начинаю, - как насчет сходить куда-нибудь Отметим твой перевод и наше знакомство. Он смотрит на меня с сомнением, а потом говорит: - Саш, я не знаю, понял ты или нет, но я... - Э-эй, притормози, ладно -- смеюсь я. Вот ведь его занесло-то. - Я тебя не на свидание приглашаю. Сходим компанией. Ты, я, Стас и Машка. Нам будет приятно. Особенно Машке. - Завтра на лекции. - Ну, а мы ненадолго. Что скажешь Недоверчивый взгляд остается, но Олег, после некоторого колебания, кивает. - Хорошо, уговорил. - Вот и отлично! Хлопаю его по плечу. - К тому же, с кем-то тебе надо заводить знакомства. Еще два года учиться. Не будешь же ты все это время одиночкой ходить. А с нами весело. Серьезно. - Посмотрим, - позволяет себе усмешку Олег. Это уже лучше. Оказывается, улыбаться он все же умеет. Ведем его в наше любимое кафе. Там готовят изумительный кофе и очень вкусные пирожные. Я болтаю и шучу без умолку, Стас иногда вставляет свое слово. Мы с ним всегда составляем замечательный развлекательный дуэт. Олег и Машка больше слушают, но слушатели из них благодарные. И интерес неподдельный, и смех искренний. Волков вроде расслабился, понял, что нападать на него никто не собирается, и теперь действительно получает удовольствие от нашего общения. Вечер проводим просто отлично. Присматриваюсь к Олегу получше. А он ничего, мелькает у меня в голове. Про глаза я уже говорил, очень яркие. Особой красотой не блещет, но вроде ничего. Только вот натурал до мозга костей... Интересно получится у меня или нет - Знаешь в чем твоя проблема, Сашка Ты всегда задаешь слишком много вопросов. И этим усложняешь себе жизнь. Это Стас так всегда говорит. Выслушает спокойно, потом хмыкнет и выдаст вот эту самую тираду. - Зато так интересней, - отвечаю я, шутливо толкая его в плечо. И при этом знаю, что осуждать он меня не станет. Чтобы я не делал. Вот такой у меня друг, да. Позавидовать можно. - Поздно уже, - говорит Машка, после двух часов наших посиделок. -- А завтра на занятия. Может, пойдем - Я поддерживаю, - кивает Олег. - Вы идите. А мы еще посидим. Да, Стас Тот кивает, не отрывая взгляда от мобильного телефона -- кому-то строчит смску. - Ладно, только не задерживайтесь, - наставительным тоном говорит Мария, вставая. -- А то проспите, опоздаете и... - Маш, я подвезу тебя -- перебивает ее Олег. Стас отрывается от телефона, смотрит на нового знакомого с почти нескрываемым интересом. В принципе, я смотрю так же. - Спасибо, я с радостью, - живо отзывается Машка, сразу забыв про нас. -- Сашка, пока. Стас, увидимся дома. И несется к выходу вперед Олега. Тот именно этого и добивался. Какое неожиданное понимание с его стороны... Это приятный сюрприз. - Да завтра, ребят, - говорит парень и уходит вслед за Марией. - А он ничего. Даже с учетом того, что ботан. - Глаза у него красивые, - киваю я. - Вообще-то, я имел в виду его личностные качества, - усмехается Стас, глядя на меня. - Ну, и это тоже, - соглашаюсь. - Ты просто маньяк, Сашка. - Почти. - Еще не передумал - Конечно, нет. Наоборот, полон решимости. - И с чего собираешься начать -- с нескрываемым интересом спрашивает Стас. - С дружбы. С доверия, - пожимаю я плечами. - Пустим в наше трио - Думаю, он уже в нем. Ты заметил, как на него Мария смотрит Я гляжу на Дмитриева с веселым удивлением. - Твоя сестра -- мой конкурент -- уточняю я. - Кто бы мог подумать, да -- откровенно смеется Стас. - Забавные вещи происходят в этом мире, друг, - говорю я, отхлебнув кофе. -- И интересные. На мгновение в голову приходит мысль бросить эту затею, но только на мгновение. - Что ж, начнем с завтрашнего дня, - решительно произношу я. Стас улыбается. - Получишь ты в глаз, Сашка. - Эй, я не собираюсь его соблазнять. Я всего лишь провожу эксперимент. Глава третья Стас не ошибся, когда сказал, что Олег уже почти в нашем трио. Просто попал в самую точку. И даже не почти, а прочно в него входит. Не сразу, разумеется, постепенно, но прочно и основательно. Первопричиной становится именно Машка. Их постоянные встречи с Олегом. Всегда и везде. Но это, слава Богу, совсем не отдалило ее, а просто приблизило к нам Волкова. Он оказался совсем неплохим парнем. Несмотря на крутых родителей, совсем не заносчивый, не избалованный, умеющий ладить с людьми. А Машку просто обожает. Готов хоть на край света за ней идти, похоже. Но вместе с тем, всегда знает, когда нужно щелкнуть ее по носу, если она начинает забываться и впадать в свой любимый менторский тон. И щелкает. Мягко, тактично намекая, что она не права. Вообще, Марии бесполезно доказывать что-то, если она убеждена в обратном. А Олег... да, он нашел тот самый подход, который не только имеет место быть, но и работает. Чего не смогли в свое время добиться ни родители, ни Стас. Возможно, именно поэтому последний, увидев плоды этой тактики, проникся к Волкову чем-то вроде уважения и сделал первый шаг навстречу дружбе. А уж потом вдруг выяснилось, что оба любят лошадей, следят за различными соревнованиями, увлекаются конным спортом. Короче, нашли друг друга. Ну, а что касается меня... Я наблюдаю за развитием отношений между Олегом и Машкой, одновременно оценивая свои шансы на удачный исход моего эксперимента и, где-то к Новому году, понимаю, что во мне просыпается совесть. Удивительное рядом, но это факт. Не могу. Я просто не могу и дальше обдумывать план действий, когда вижу Машкины глаза. Вернее, то, что в них. А в них появляется безграничное дурное счастье всякий раз, когда она думает о Волкове, говорит о Волкове, видит Волкова. Мария -- это не просто друг. Это почти сестра. Что же касается Олега, то... у нас с ним устанавливаются чисто дружеские отношения, которые портить совсем не хочется. - Ну, что дальше -- спрашивает меня Стас перед новогодними праздниками. К тому времени Олег уже прочно вливается в нашу компанию. Я смотрю в окно университетской аудитории и молчу. - Эй, Сашка, уснул, что ли - Ничего, - отвечаю неохотно, признавая поражение. - В смысле - В прямом. - Ты бросаешь свой эксперимент -- с веселым удивлением спрашивает Стас. - Не бросаю, а откладываю, - уточняю я. Капитулировать полностью я совершенно не умею. -- До появления свободной кандидатуры. - Ну-ну, - усмехается Дмитриев, меряя меня взглядом. Вот в такие моменты мне хочется ему двинуть. - Слушай, ты же знаешь мои принципы, - говорю я, пытаясь не начать злиться. Сам не знаю отчего. - Знаю, - кивает Стас. -- Не отбивай парня у ближнего своего и никогда не порти дружбу сексом. - Вот именно. Он смотрит на меня с нескрываемым интересом. - Еще несколько месяцев назад тебя это не останавливало. - Это было несколько месяцев назад, - упрямо говорю я. - И принципы -- они на то и принципы, чтобы их соблюдать. - Ну, разумеется, - снова усмехается Стас. -- Знаю тебя столько лет, Сашка, а все равно ты меня иногда удивляешь. - Здравый смысл -- это удивительно - У тебя -- да, - безапелляционно заявляет он и смеется. Я только лишь даю ему шутливого подзатыльника, но сердиться на него уже не хочется. Я ведь уже говорил, что у меня самый лучший друг из всех, что могут быть - Пойдем, наша сладкая парочка ждет, - говорю я. Мы договорились встретиться в нашем кафе - том самом, куда ходили в самую первую встречу с Олегом - чтобы обсудить план на Новый год. Даже не столько план, сколько его детали, так как уже знаем, что отмечать его будем у Стаса дома. Старшее поколение Дмитриевых собралось на праздники куда-то в теплые страны, и, следовательно, квартира будет свободной аж целых две недели. Очень удачное совпадение. В принципе, с местом проведения банкета проблем бы не возникло в любом случае -- у Олега своя квартира все-таки -- но "поместье" Дмитриевых гораздо просторнее и народа в нем поместится больше. А чем больше народа, тем веселее, правда ведь Олег и Машка сидят за столиком у окна и, склонившись друг к другу, о чем-то тихонько переговариваются. И вид у них такой, будто вокруг ни души. Словно отгородились от всего мира невидимой стеной. И глядя на них, я просто убеждаюсь в правильности своего решения. Здравый смысл иногда бывает все-таки полезен. - Земля вызывает космос, - шучу я, приближаясь к ним. Они все же замечают наше присутствие, поворачивают головы. - Что тут у вас -- спрашиваю я, усаживаясь за стол. На соседний стул опускается Стас. - Обсуждаем планы на Рождество, - отвечает Машка почти гордо. Понятно все. В этом году деканат сжалился над студентами и назначил начало сессии не на третье января, а на пятое. В связи с этим Мария решила поехать на юг с родителями. Отдохнуть там недельку и четвертого, как раз к экзаменам, вернуться. Стаса тоже звали, но он отказался, заявив, что предпочитает классический вариант Нового года. Олег же... Ну, вы сами понимаете, на семейный отдых не возьмут. Предки у Дмитриевых не зануды, но порядком консервативны. Тут уж ничего не попишешь. А Машке очень хочется поехать. Вот и решили они с Олегом устроить маленький праздник именно в Рождество. - И что надумали -- подает голос Стас. - Пока ничего, - отвечает Волков и усмехается. -- Особо не разгуляешься, сессия же. - Это верно, - киваю я. - Времени на праздники мало остается. Но, я надеюсь, ты с нами в Новый год, Олег Тот кивает. - С вами. - Отлично! - Вы особо не буйствуйте, - тут же хмурится Машка. - Что Вы, Мария Викторовна, мы совсем чуть-чуть, - мурлычу я, и Стас согласно хмыкает. Волков прячет улыбку. Нет, все-таки, есть черти в этом тихом омуте. Давно я это подозреваю уже. Дмитриева, увидев наши хитрые физиономии, вздыхает и поворачивается к Олегу. - Олег, ты смотри там... - Маш, все будет нормально, - прерывает он ее мягко. -- Обещаю не помереть от перепоя, и Сашке со Стасом не позволю. Его слова звучат вполне убедительно, даже я верю, а уж Машка... Она улыбается ему в ответ, смотрит счастливыми глазами. Теми самыми, из-за которых я отказался от своего эксперимента. Хорошо, что отказался. Машка временами бывает невыносимо занудной и скучной, иногда хочется придушить ее голыми руками, но вот сейчас, когда ее глаза светятся... Никогда еще я не видел ее такой, даже собственный брат не видел. Это зрелище и забавное, и радостное одновременно. Когда твой друг по-настоящему счастлив... А зачем лишать себя удовольствия лицезреть счастливого друга Она улетает двадцать восьмого числа, половина ее багажа -- как по секрету поведал Стас - занимают книжки и тетрадки. Будет совмещать веселье и подготовку к экзаменам. Хотя, веселье все равно отойдет на задний план. В этом вся Машка. А мы готовимся к своему празднику, носимся по магазинам, созваниваемся с друзьями, уточняем детали предстоящего мероприятия. Обычная предновогодняя суета, которая с лихвой окупает себя в самый ответственный момент, на которую совсем не жалко времени и сил, лишь бы только все удалось, и один из самых главных праздников года прошел на высоте. - С Новым годом!!! Ну, что, погуляем *** Гуляем знатно, долго, весело, широко и от души аж до третьего января. И только в этот день народ неохотно, очень неохотно вспоминает о том, что через два дня экзамены. Что нужно повторить пройденный материал, что преподы будут судить со всей присущей им строгостью, невзирая на прошедший праздник. Половина из них придет на работу с больной головой, но это не помешает им лишний раз придраться или задать дополнительный вопрос. Знаем, плавали. К вечеру третьего числа в начищенной и отмытой от последствий гулянки резиденции Дмитриевых остаемся только я, Стас и Олег. Остальные расползаются по домам грызть гранит науки. Мы же откладываем это дело до завтрашнего дня. - Из родительских запасов, - провозглашает Стас, внося в комнату бутылку "Джонни Уокера". - Тебя отец не прибьет -- спрашиваю я с сомнением, разглядываю бутылку. - Черт возьми, Белецкий, в тебе снова проснулась совесть -- притворно ужасается Дмитриев и поворачивается в сторону Олега: - Ты посмотри, какой он правильный становится. Олег хмыкает и отвечает: - Ну, доля здравого смысла в его словах присутствует, Стас. Тот выставляет вперед руки в примиряющем жесте. - Расслабьтесь, народ, отец дал добро. Его слова: "Из ассортимента в баре можно взять что-нибудь в количестве одного экземпляра". Думаю, виски подойдет. Или кто-нибудь предпочитает коньяк Есть бутылка "Нахимова", очень неплохая вещь, кстати. Мы с Олегом единодушно соглашаемся на виски. - Отлично, - кивает Стас, откупоривая бутылку. Часа за три увлеченного разговора бутылка пустеет где-то на две трети, и я чувствую, что виски с комфортом устраивается в желудке, перемешиваясь с выпитым накануне. Нет, я не начинаю буйствовать, но... вам ведь известно это состояние, да Когда ты не в стельку, но где-то на грани. - Этому столику больше не наливать, - говорит Стас, весело глядя на меня. -- Сашка, ты с чего так надрался - Я не надрался, я слегка перебрал, - уточняю, оставляя в сторону стакан. -- Стас, у нас осталось что-нибудь поесть, а Иначе я действительно надерусь. - Сейчас посмотрю, - говорит Дмитриев, поднимаясь, - что-то должно быть. Он уходит на кухню, а я от нечего делать смотрю на Олега и замечаю, что он тоже уже подшофе. Щеки раскраснелись, волосы почему-то встрепаны, яркие синие глаза сейчас чуть мутные от выпитого. Очень забавное зрелище. И... волнующее В голове что-то негромко звякает. Что-то непонятное, не связанное с таким понятием, как здравомыслие. - Ты такой классный, Волков, - вырывается у меня помимо воли. В ответ я получаю недоуменный взгляд. - В смысле -- вскидывая брови домиком. У меня звякает снова. - В прямом. Олег озадачен не на шутку, смотрит с подозрением. Что вызывает у меня новый приступ умиления. И уже знакомого звяканья в черепной коробке. Чертов виски... - Эм, спасибо, конечно, - говорит он, помедлив, - но в твоих комплиментах нет нужды. - А мне хочется говорить комплименты! А вот тут звякать перестает и у меня просто окончательно и бесповоротно сносит крышу. Уютная комната, симпатичный парень, никого постороннего. Незаконченный эксперимент и виски на старые дрожжи. И именно последний фактор выветривает из головы, что у этого симпатичного парня есть подружка, что он пробитый до мозга костей натурал и что та самая подружка -- очень родной тебе человек, почти сестра. А еще этот парень сидит очень близко от тебя, ты видишь его потрясающие глаза, а в голове шумит "Джонни Уокер", вытесняя все мысли о каком-либо здравом смысле. Короче, это получается спонтанно и быстро. Только что просто мысли, а теперь вот... Я сокращаю расстояние до минимума, опрокидываю Волкова на диван и целую. Целую почти невинно, даже не пытаясь засунуть язык ему в рот. Сначала ничего не происходит. Олег просто шокировано замирает, но вот затем... - Получишь ты в глаз, Сашка... Нет, здесь Стас оказался не прав. Получаю я не в глаз, а пониже. Намного ниже. Еще никогда в жизни мне не били по тому месту, что зовется мужским достоинством и, Вы знаете, ощущение это не из приятных. Это, мать твою, жутко больно. У меня перехватывает дыхание, я складываюсь пополам и откатываюсь в сторону. Волков же вскакивает с дивана, вполне закономерно пылая праведным гневом. - Ты сдурел, да Какого хрена ты творишь -- Чуть ли не орет Олег, нависая надо мной, а я и слова не могу выдавить из себя -- до того мне больно. - Закуска, сэр! -- провозглашает появившийся на пороге комнаты Стас, но тут же умолкает. Несколько секунд он оценивающе рассматривает разъяренного Олега, потом переводит взгляд на мою бренную, скорченную на диване тушку и все понимает. Я по его глазам это вижу. Хотя, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь только что произошло. - Все с вами ясно, - заключает он тоном профессионального психиатра, делая вид, что ничего особенного не происходит, и поворачивается к Волкову. -- Олег, вызвать тебе такси Спокойствие Дмитриева просто поражает. Всегда поражает. Как он всегда умудряется быть таким сдержанным - Да, буду премного благодарен, - сразу же соглашается Олег. Разумеется, после случившегося он ни за что не останется наедине с двумя парнями нетрадиционной ориентации. Стас это тоже понимает, поэтому беспрекословно идет к телефону. Разбираться будем позже, когда Олег хоть немного успокоится. А еще, кстати, придется восстанавливать доверие. Очень долго восстанавливать, доказывая, что бес попутал. Вернее, "Джонни Уокер" и мои безумные идеи. И отсутствие мозгов. А еще Машке в глаза посмотреть... Белецкий, ты действительно идиот. - Извини, Олег, глупость вышла, - умудряюсь я выдавить из себя, кое-как принимая вертикальное положение. В паху до сих пор дергает адской болью. Волков бросает на меня гневный взгляд и отворачивается. Да, простыми извинениями тут не обойтись. Это верно. Он их и слушать сейчас не станет. Впору бухаться на колени и вымаливать прощение. - Такси будет через пять минут, - говорит Стас, вешая трубку. -- Здесь подождешь или на улице - На улице, - бурчит Олег, глядя в пол, и направляется в прихожую. Дмитриев бросает на меня насмешливый взгляд и идет следом за гостем. Из прихожей доносятся их голоса, видимо, они обсуждают мое плохое поведение. Да-да, согласен, я идиот. Просто кретин. Что еще я могу сказать Видимо, Стас говорит то же самое Олегу. Правду говорит, черт возьми... Будто спустя вечность хлопает входная дверь. И звучит это как-то зловеще. И на душе становится противно и мерзко. И предчувствие нехорошее. Снова проклятый виски Глава четвертая - Ну, что, великий экспериментатор, - начинает Стас прямо с порога комнаты, - как результаты Он стоит, прислонившись к косяку, в глазах пляшут смешинки, в голосе неприкрытое веселье. А я даже не могу рассердиться на него за это, зная, что заслужил. - Отрицательные, - морщусь я. -- Черт бы побрал этих натуралов. - Грех, батенька, винить других, когда сам грешен, - говорит Стас, усаживаясь рядом со мной. - Ага, ты мне еще нотацию прочитай, проповедник наш, - ну, да, не удерживаюсь от сарказма. Грешен же... - Больно - А давай я тебе двину, и ты узнаешь... - Лед принести -- спрашивает Стас, сдерживая смех. -- А то он уже очень долгое время лежит в морозилке без надобности... Издевается. В открытую издевается, сволочь. - Дмитриев, а ты точно мой друг -- спрашиваю скептически. - Конечно, самый лучший, - со всей серьезностью отзывается он. - Что-то сомневаюсь... - Зато теперь ты знаешь, что против природы не попрешь. Очень точное наблюдение. Главное, что жизненное и правдивое. - Это изначально было провальным мероприятием, да -- спрашиваю я, помолчав. Стас кивает, делает глоток виски. - Я думал, до тебя это дошло еще в прошлом году, - ухмыляется он. - Почему не отговорил -- снова интересуюсь, заранее зная ответ. - Ты же знаешь, я этой ерундой не занимаюсь, - жмет Стас плечами. -- К тому же, ты сам сказал, что отказываешься от эксперимента, разве нет Я угрюмо киваю. - Сказал. А зачем сделал сегодняшнюю глупость, сам не знаю. И Машка еще... Чееерт... - Не переживай, Олег не дурак, он ничего ей не скажет, - говорит Стас, словно прочитав мои мысли. Он всегда видит меня насквозь. Хоть вы его убейте. - Мне от этого не легче, - парирую я его последнюю реплику. А теперь Стас молчит. И я знаю, что он не скажет, типа, сам, идиот, виноват. Даже если это чистая правда. - Ладно, не забивай голову, - говорит Дмитриев, после недолгого молчания. -- Это не тот случай, чтобы париться. Он прав тысячу раз. Но меня почему-то до сих пор не покидает нехорошее предчувствие. Что-то должно произойти Никогда не загадываю на будущее, всегда только предполагаю и оцениваю возможности. Это касается всего, что я делаю в этой жизни. Но вот сейчас очень хочется знать наверняка. Просто ужас, как хочется. - Стас, у нас есть пиво Он смотрит недоуменно. - Пиво - Да. Виски на сегодня хватит. - По-моему, тебе сегодня вообще хватит пить, - скептически отзывается он. - Я почти трезвый, честное слово, - клятвенно заверяю я его. Между прочим, говорю правду. Олег заехал мне так, что я протрезвел почти моментально. - В холодильнике, - говорит Стас, допивая виски из стакана, - что-то должно остаться. - Отлично. Я начинаю подниматься, уже почти встаю, но тут Дмитриев хватает меня за руку. - Подожди, Сашка... И голос у него при этом какой-то странный, незнакомый... Я недоуменно оглядываюсь, смотрю на него ничего не понимающим взглядом. - Стас, ты чего В его светлых глазах замешательство, колебание, словно он что-то решает для себя. И пальцы на моей руке сжимаются все сильнее и сильнее... - Стас -- я уже начинаю беспокоиться. Он молчит еще доли секунды, а потом... - Ничего... просто... хотя, нет. Вот чего. И рывком дергает меня вниз. Я теряю равновесие и падаю обратно на диван. - Дмитриев, какого... Он не дает мне договорить. Не дает и все. Его язык у меня во рту, зубы несильно прикусывают губы, и я даже при очень большом желании не могу выдавить из себя ни слова. Где-то на краю сознания проносится мысль, что Стас просто замечательно целуется, проносится и тут же исчезает, потому что его ладонь уже скользит по внутренней стороне моего бедра, все выше и выше, ложится на пах и... - Белецкий, ты сволочь, - говорит он, отрываясь от меня. А говорит к тому, что у меня не стоит. Вот не стоит и все. - У тебя что, проблемы с потенцией -- продолжает он, больно царапнув зубами кожу на шее. Будет синяк. Вот задницей чувствую, что будет. - Меня, между прочим, ударили, - отвечаю я, отдышавшись, сглатывая тугой ком в горле. -- И больно ударили. И вообще, какого черта ты творишь - Глупее вопроса не мог придумать - Мы же друзья, мать твою... Почему-то это звучит очень тупо. Правильно же говорю, а звучит тупо. Твою мать, а... - Знаю, - отзывается он своим фирменным понимающим тоном. -- И помню. - Стас... - Ну, неужели тебе не хочется -- перебивает он меня почти шепотом. -- Совсем немного. Блин, считай это очередным экспериментом. Я даже на это согласен. Я хочу сказать, что не экспериментирую на лучших друзьях, что это мерзко и подло, но он снова впивается в мой рот, отнимая всякую возможность ему возразить. А потом его пальцы начинают расстегивать ремень на моих джинсах -- очень ловкие и умелые пальцы -- и желание возражать и говорить глупости исчезает напрочь. Они ласкают, сжимают, гладят, и я понимаю, что кое-какие части моего тела начинают недвусмысленно реагировать на все эти манипуляции. - Ты сумасшедший, - выдыхаю я, когда он спускается мне в ноги, стягивает с меня мешающие нам обоим джинсы. - С тобой свихнешься, - отзывается он, отбрасывая штаны в сторону. -- Запросто. Вечно всякую ерунду придумываешь, экспериментируешь, а того, что у тебя под носом, не замечаешь. Надоело. Его рот горячий, язык быстрый и умелый. А то, что они вытворяют все вместе... - Стааас... Я выстанываю это имя, вцепившись пальцами в его волосы. Бедра сами по себе подаются навстречу безжалостным и неумолимым ласкам, голова обессилено откидывается на спинку дивана. Под закрытыми веками бешеным хороводом скачут мелкие мушки, горло рвет раскаленный воздух. Это так хорошо. Это просто замечательно. Это ни в коем случае не должно заканчиваться. И поэтому, когда Дмитриев внезапно отстраняется, с моих губ срывается разочарованный стон... - Сашка... Его голос долетает, словно через толстый слой ваты. Хриплый, полный умоляющих ноток. Я нахожу в себе силы поднять голову, посмотреть в его потемневшие глаза. Потрясающие глаза, в которых буйствует неутоленное желание... - Да -- спрашивает он почти неуверенно, а я вместо ответа хватаю его за плечи, рывком притягиваю к себе и впиваюсь пересохшим ртом в горячие губы. Плевать на принципы. Плевать... Какие к черту принципы, если здесь такое... такое горячее, терпкое, восхитительное... и Стас полностью меня поддерживает тихим стоном, в котором сквозит облегчение. Сдираю с него шмотки, снова притягиваю к себе, позволяя трогать, тискать, пробовать... и в ответ делаю то же самое, наслаждаясь каждым мгновением этой неправильной, но такой обжигающей близости. Где-то находится нужный тюбик, и пальцы Стаса осторожно, но вместе с тем нетерпеливо, чуть подрагивая, проникают внутрь, глубже, дальше, сильнее, добираясь до того самого, нужного места, касаясь его, заставляя меня выгибаться им навстречу, стонать сквозь стиснутые до боли зубы... - Саш Это звучит спустя почти вечность невыносимого наслаждения, звучит с тихой просьбой, мольбой, на которую я не могу не ответить, которую не могу не исполнить. Звучит с обещанием того, что будет еще лучше, что принципы -- это порой совершенно ненужная штука... - Черт с тобой, Дмитриев, давай, - умудряюсь выдавить сухим опаленным ртом и переворачиваюсь, встаю на четвереньки, утыкаюсь лбом в подлокотник дивана. К черту принципы... - Спасибо, - шепчет он мне в ухо и наваливается всем телом, касается горячей влажной грудью моей спины. Ладони обхватывают мои бедра, притягивают ближе, заставляют прогнуться, податься навстречу заполняющему меня горячему члену, принять его до конца, до упора, до невыносимого болезненного наслаждения, что выжимает из груди глухой стон. - Сашка, ты самый лучший, - шепчет Стас плохо слушающимся языком, снова толкаясь вперед, обхватывая пальцами мой член, сжимая его в такт движениям. Чееерт... мать твою, просто неповторимо... Он держит неторопливый, размеренный ритм, тихонько, почти неслышно стонет мне в ухо, прихватывает губами мочку, чуть сдавливает ее зубами и именно это окончательно сносит крышу, заставляет взорваться в его горячую ладонь, и снова, громко и в голос, выстонать его имя. В ответ он стискивает меня еще сильнее, что-то неразборчиво шепчет прямо в ухо, а потом долгий хриплый стон и содрогающееся в оргазме тело... Обессиленные и мокрые мы ничком падаем на диван... - Ты сумасшедший, - шепчу я в изнеможении. - Конечно, - отзывается он, спустя несколько секунд. -- С тебя пример беру. Всю жизнь... *** А поутру они проснулись... ага... Это именно про меня и Стаса. Проснулись трезвые и посмотрели на сложившуюся ситуацию при свете дня. Вы знаете, утром все кажется совершенно другим, нежели ночью. Совсем другим. Тут поднимаются вопросы, которых никогда, ни при каких обстоятельствах не задашь ночью. В то время, когда предаешься восхитительному разврату, когда в голове не единой мысли и хочется еще, больше, сильнее, быстрее... ну, Вы поняли, короче. А вот утром... Ломается уверенность в том, что все это было правильно. Тем более, что было это с твоим лучшим другом, что теперь ты смотришь на него несколько иначе, нежели раньше, и это может очень сильно осложнить твою жизнь. А куда ее усложнять еще больше Именно об этом думаю я, думаю малодушно и трусливо. Думаю потому, что не хочу лишиться лучшего друга из-за секса, каким бы потрясающим он у нас не был, не хочу портить долгую и верную дружбу, что связывала нас на протяжении этих лет. И когда Дмитриев снова тянется, пытается прикоснуться, я невольно отстраняюсь. - Саш -- произносит он недоуменно, вскидывая брови. - Все было просто шикарно, Стас... Он замирает на секунду, потом откатывается на другой край кровати, отворачивается. А меня захлестывает чувство вины. - Но -- выдает он короткое слово. - Давай больше не будем, хорошо - почти умоляюще спрашиваю я. Он поворачивается спустя мгновение и смотрит своим привычным понимающим взглядом. А я понимаю, что это совсем не то, что ему хочется услышать. - То есть, больше никакого секса -- уточняет он, после паузы. - Мне больше наша дружба нравится. - Хорошо. Как скажешь, - легко соглашается он. -- Дружба, так дружба. - Ты серьезно - Конечно, - кивает он. -- Думаю, это даже правильно. - Отлично! -- выдыхаю с видимым облегчением. Он замечает мое оживление, усмехается. - Я пойду, кофе сварю, - говорит Стас, натягивая джинсы. -- Ты тоже вставай. Завтра сессия начинается, надо хоть что-то вспомнить. - Согласен, - киваю с готовностью. Отлично. Действительно отлично. Все было замечательно, но продолжать не стоит. Стас понял, Стас согласился, Стас не стал задавать глупых, лишних вопросов. Это Стас. Самый лучший друг в мире. Любовников много, а он такой один. Глава пятая Стас всю жизнь считал себя разумным человеком. Очень разумным. И здравомыслящим. И до сих пор так думает. Поэтому свое отношение к Александру Белецкому он расценивает как несусветную глупость. Очень большую глупость. Самую большую глупость в жизни. Вы скажете -- как можно считать глупым дружбу с таким замечательным человеком как Сашка Дружба. Да. Ох, уж эта дружба... То, что связывает их вот уже почти двадцать лет. Это крепкое, надежное, устоявшееся и... безумно надоевшее. Надоевшее до оскомины, до тяжелого, давящего на грудь кома. Потому что вот не нужна Стасу дружба Белецкого. Ему нужен сам Белецкий. Весь. Целиком. Без остатка. Нужен был всю сознательную жизнь, с тех самых пор, когда начали формироваться желания, предпочтения. И было до одури радостно узнать, что, оказывается, Сашка тоже... не совсем обычный. И когда Стас уже был готов признаться, попросить, предложить, именно в этот момент сформировались сашкины принципы. Никакого увода парней от друзей. Никакого секса между друзьями. Вот так. Он тогда не успел сказать и предложить, Сашка опередил его, твердо и непреклонно озвучив свои железные принципы: - Дмитриев, с друзьями сексом заниматься нельзя... это просто изврат какой-то... нет, ну, вот ты представляешь - мы с тобой сексом займемся... это же ужас... Стас очень, безумно хотел этого ужаса, но увидев искреннее и серьезное выражение лица друга, понял, что дудки. Не бывать этому. Просто не бывать. Поэтому ему оставалось покорно -- как всегда -- согласиться. И молча, одному переживать сначала легкое юношеское увлечение, затем буйное помешательство, а затем, когда все же понемногу утихли гормоны, остановиться на тихой безответной любви к лучшему другу. Любви, которая разъедала его изнутри, выматывала до невыносимого чувства безысходности... Нет, он ни в коем случае себя не жалеет. Он просто не имеет такой дурацкой и глупой привычки, он рад быть с ним хотя бы в качестве друга и готов был прожить так всю оставшуюся жизнь, если бы... если бы не то, что случилось сегодня ночью здесь, сначала на этом диване, затем в комнате... Стас ведь поверил, действительно поверил, что теперь все будет по-другому, что Сашка сможет заткнуть рот принципам и,... Разочарование было более чем горьким. Оно имело отвратительный вкус предательства, разбавленный обидой и непониманием. Неужели этот раздолбай ничего не видит Конечно, не видит. Это же Белецкий. Эгоист, не умеющий понять очевидного. Абсолютно лишенный какой-либо чуткости. Он весь в своих экспериментах и безумных идеях... а остальные так, для фона. Не очень симпатичный портрет получается, но Стас понимает, что любит его именно такого. И нужен он ему только такой... Дмитриев смотрит на сидящего напротив и сосредоточенно изучающего конспект по макроэкономике Сашку, и впервые в жизни сдерживает желание заехать ему по челюсти. Хорошо так заехать, чтобы всю дурь из головы выбить... вдолбить в эту дурную голову, что нельзя, нельзя быть настолько поверхностным и бесчувственным... что иногда нужно видеть больше, чем хочется... Мать твою, Дмитриев, пресекает он сеанс самобичевания, ты просто жалок... Сашка вдруг отрывается от тетрадки, ловит задумчивый взгляд светлых глаз и недоуменно вскидывает бровь. Дмитриев еле сдерживает желание отвести глаза... - Чего, Стас От ответа спасает звонок мобильного. Дмитриев качает головой, мол, ничего и отвечает. Звонит Машка, говорит, что прилетает сегодня вечером, но встречать ее не нужно, потому, что это сделает Олег. И дома она появится... в общем, не знает когда появится. - Завтра же экзамен, - с улыбкой напоминает брат. - Я знаю, но... блин, Стас, не будь занудой. Очень странно это слышать это от Марии. Очень. Мир переворачивается с ног на голову, да - Я все понял, Маш. Когда приедешь -- тогда и приедешь. Та обрадовано и облегченно выдохнула прямо в трубку. - Пока, Стас. - Пока-пока. - Машка -- спрашивает Белецкий, вопросительно приподнимая брови. - Машка, - кивает Стас. -- Ее Олег встретит вечером. При упоминании этого имени Белецкий едва заметно скривился, потом вздохнул. - Как считаешь, извиняться нужно Дмитриев пожимает плечами. Зачем ты спрашиваешь меня, Сашка Ты ведь все равно сделаешь по-своему. - Все зависит от твоей совести, - привычно прячет эмоции за легкой насмешкой Стас. - Почему это всегда звучит так, будто я зло вселенское -- весело отзывается Белецкий, сверкнув глазами. -- Между прочим, я совета спрашиваю. Как у лучшего друга. Да-да, лучший друг. Я научился им быть, Сашка. Давно научился. Просто другом и никем больше. Только вот как быть им после того, как... - Если Олег снова не пнет тебя, как только ты попытаешься к нему приблизиться, то, думаю, у тебя есть шанс получить его прощение, - снова пожимает плечами Стас. Разговор утомляет. Напрягает. И впервые в жизни Дмитриев хочет, чтобы Сашка ушел. Вот просто взял и ушел. И долго не возвращался, пока он заново не свыкнется с мыслью, что друзья и только друзья. - Значит, попробуем, чтобы не пнул. - Ага, проэкспериментируем, - не сдерживает Стас сарказма, и Сашка смотрит удивленно, недоуменно, почти обиженно... какого черта он обижается - Стас, зачем ты, а - Что я - Ты знаешь что... И осуждающе. Разве он имеет права осуждать Нет, точно надо огреть его чем-нибудь тяжелым. Но вместо этого Дмитриев снова уверяет, что все в порядке, все нормально и жизнь, мать твою, прекрасна. И он нисколько не обижается и, разумеется, отношения у них останутся прежними. Видимо получается это у него очень убедительно, потому что Сашка верит, улыбается и, слава Богу, собирается домой. - Увидимся завтра -- спрашивает Белецкий перед тем, как уйти, и Стас выдавливает улыбку, кивает, а на самом деле снова хочется стукнуть. Ты действительно жалок, Дмитриев... Он возвращается в комнату, берет со стола брошенную Сашкой тетрадку. Нужно почитать. Повторить, вспомнить, чтобы не выглядеть завтра в глазах преподов идиотом. Взгляд скользит по строчкам, схватывает их одну за другой, но мозг ни черта не понимает и не соображает. Докатился, называется... Он бьется с конспектом до вечера, а потом приезжает Машка -- загоревшая, похорошевшая и излучающая тонны позитива. Они сидят на кухне, пьют кофе, и она что-то весело рассказывает про отдых, раскладывает на столе привезенные сувениры, фотографии. Стас честно пытается изображать энтузиазм и интерес, но Машка видит, замечает, что что-то не так, но все не решается спросить. И поэтому продолжает вещать про солнце, песок, море и красоту пейзажей. - Родичи когда приедут -- между делом интересуется Дмитриев, когда поток машкиных рассказов иссякает. - Через неделю. Им же тоже на работу, - отвечает Мария, складывая в аккуратную стопку фотографии. -- Ты готов к сессии - А ты -- усмехается Стас. Машка задумчиво прикусывает губу, а затем хитро улыбается. - Если честно, то не уверена... Стас искренне удивляется. - Да ладно... - Я серьезно. Я за прошедшую неделю тетрадок почти не открывала, веселилась все. - Ты и так все знаешь, - пытается успокоить ее Стас, но Мария отмахивается. - Да знаю, что знаю. Просто я такая безответственная в последняя время. Все развлекаюсь, а про учебу почти не вспоминаю... сама себе удивляюсь... - Бред все это, не пудри мне мозг. И вообще, такой раздолбайкой как Белецкий ты все равно не станешь, - усмехается Дмитриев. -- И сессию сдашь нормально, я уверен в этом. Кстати, о Белецком... Машка смотрит на брата задумчиво, почти нерешительно, но потом все же решается спросить: - У вас что-то произошло, Стас Вопрос, в принципе, не неожиданный, но все равно слегка ставящий в тупик. И Стас медлит с ответом, раздумывает, но потом все же кивает: - Произошло. - То самое - Да. - И -- снова после паузы. - Он испугался и заявил, что дружить ему нравится больше. И Машка замечает, как при этих словах побелели его пальцы, стиснувшие кружку. И в этот момент она тоже готова стукнуть, очень больно стукнуть господина Белецкого. - Стас... Она встает, подходит к брату, кладет ладонь на его плечо. В сочувствующем жесте... - Стас, забей на него, - говорит она. -- Он дурак. Просто дурак. А зачем тебе идиот Дмитриев только криво усмехается, глядя на остатки кофе в кружке. - Я пойду приму душ, ладно -- снова заговаривает Мария. -- А то вся пыльная... - Иди, конечно. - Ты не хочешь поговорить - Нет, усмехается Дмитриев. -- Я в норме. Все в порядке. Машка знает, что настаивать не имеет смысла. Если Стас не хочет говорить, он говорить не будет. Поэтому просто уходит, оставляя брата одного. А Стас допивает кофе и идет к себе в комнату. И ложится спать. Но перед этим меняет постельное белье на своей кровати. Надо снова привыкать к должности друга, а запах Сашки в его постели будет этому только мешать... Глава шестая У меня есть привычка -- не знаю, хорошая или нет, Вам судить -- приходить на экзамены раньше всех. Я для этого даже раньше спать ложусь. Что поделаешь, нравится мне приезжать, когда еще никого нет. И дело не в том, что нужно повторить предмет, я и без того уверен в своих силах и знаниях. Все дело, скорее, в тишине, что царит в огромном здании университета. И интересно и любопытно наблюдать, как она постепенно наполняется появляющимися студентами, преподавателями, звуками их голосов. Знаю, совершенно неуместные сантименты и сопли, но мне ведь позволено иметь маленькую слабость, да И Вы ведь никому не скажете, правда Эта сессия не становится исключением из давно выработанной привычки. Экзамены начинаются в девять, но я появляюсь в универе, когда стрелки часов еще даже не перевалили за половину девятого. И с удивлением обнаруживаю перед аудиторией, в которой должна проходить сдача экзамена, Олега, читающего конспект. Просто замечательно. Вот он момент поговорить, прояснить ситуацию и расставить все точки над "i". И избавиться, наконец, от этого непривычного и совершенно ненужного чувства вины. - Здорово, - бодро произношу я, приближаясь к нему. Олег вздрагивает, отрывается от учебников, смотрит подозрительно, нахмурив брови. - Здорово, - кивает он настороженно. - Как дела - Нормально. - Это хорошо. Почему-то становится неловко. Мне - и неловко. Дожили, называется. - Слушай, - начинаю я, помедлив. -- Насчет того, что произошло... - Еще раз сделаешь такое, и ты труп, - резко перебивает он меня и вскакивает на ноги, словно собираясь привести в действие свою угрозу. Я поднимаю руки в примирительном жесте. - Не собираюсь, честно, - говорю я. -- Не привык повторять глупости. - Это было действительно глупо, - соглашается Олег, после паузы. -- И что на тебя нашло - Без понятия, - немного кривлю я душой. - Обычно я на людей не нападаю. Олег продолжает смотреть так же подозрительно. - Я могу быть уверен в том, что ты не станешь снова распускать руки - Даю честное слово, что исправлюсь, - киваю я с самым серьезным видом. Олег вздыхает. - Раздолбай ты, Белецкий. - К сожалению, - киваю я. -- Но зато со мной весело. - Да уж, не соскучишься, - усмехается он, но без злости. - Мир - Мир. Мы в самых лучших традициях данной ситуации пожимаем друг другу руки. А у меня словно камень с души. Хоть одной проблемой меньше. Вернее, единственной. Или нет... Остается еще Стас. Как-то непривычно вел он себя вчера, даже язвил... нет, понятно, что произошедшее у него дома свой отпечаток наложило, но ведь не может же он обижаться по настоящему, да - Сашка, ты где витаешь -- доносится до меня голос Олега. - Что А, да здесь. Просто немного задумался. Не стану же я говорить, что пытаюсь придумать, как восстановить прежние отношения с лучшим другом, после того как имел дурость с ним переспать. И что вот Стас, похоже, этих самых прежних отношений не хочет... и что ему нужно больше, чем дружба. И это обескураживает и... да, пугает, блин. Ладно, Сашка, подумаешь об этом потом. А лучше, вообще, сначала дождаться Стаса, а потом действовать по обстоятельствам. Он и Машка появляются в самых первых рядах. Мария, естественно, сначала несется к Олегу и только потом кивает мне. Но я отвечаю на этот кивок чисто машинально, не отрывая взгляда от ее брата. И почему-то екает где-то внутри, когда перехватываю знакомый спокойный взгляд серых глаз. - Привет, - говорю я, а в горле пересыхает. Какого черта, а - Здорово, - кивает он, шутливо толкая меня в плечо. -- Ты как всегда спозаранку - Ага. Не меняю привычки, как видишь. - Вижу, - усмехается он, а потом едва заметно кивает в сторону Олега, увлеченно болтающего с Машкой. -- Уладил - Ага. Он особо и не наезжал. Просто пригрозился убить, если снова полезу к нему. В серых глазах появляются смешинки. - Надеюсь, для тебя это послужит достаточным сдерживающим фактором. - Дмитриев, - прищуриваюсь я, - упреки - Здравый смысл, - поправляет он, стуча пальцем по моему лбу. -- Но, повторюсь, тебе это не знакомо. - Кто-то о нем тоже забыл. Не так давно. Слова вырываются помимо воли, повисают в воздухе и на несколько секунд воцаряется тишина, во время которой мы таращимся друг на друга, осмысливая то, что только что прозвучало. Я мысленно пинаю себя всеми конечностями, ругаю длинный и несдержанный язык, а Стас... Стас вдруг улыбается той самой, знакомой мне с детства улыбкой. Немного насмешливой и чуточку снисходительной. - Дурак ты, Сашка, - говорит он беззлобно, снова пихая меня в плечо, а потом отходит к небольшой группе студентов, а я смотрю ему вслед с непонятным тяжелым чувством. Не то. Совсем не то. Вроде все привычно, и Стас привычный, но вот эта атмосфера неловкости и скованности... чужая она, незнакомая. Или только мне одному это кажется Снова екает нехорошим предчувствием - противной горечью, оседающей где-то в районе груди, поднимающейся изжогой прямо к перехваченному судорожным вздохом горлу. Неправильно. Все неправильно. И то, что было. И то, что сейчас происходит. Стас оборачивается, ловит мой взгляд и снова улыбается. Тепло, по-дружески, без грамма осуждения или натянутости. Так привычно и знакомо, но я знаю, вот точно знаю, что все уже не так, как прежде... И вдруг совершенно отчетливо понимаю, что уже не будет. Хоть убей, но не будет. Чееерт... что же это такое... - Саш, ты с нами Или попозже Голос Марии вклинивается совершенно неожиданно, и я почти вздрагиваю. Но это только почти, потому что есть еще запасы выдержки и хладнокровия. Вопрос только в том, насколько их хватит. - Конечно, с вами. Ты же знаешь, не люблю тянуть кота за хвост. - Тогда пошли. Первую пятерку зовут. Экзамен я сдаю на "отлично". Впрочем, как и все наше Трио плюс Олег. Нет, мы не исключительные, разумеется, есть еще с нашего курса добросовестные студенты, но стабильность именно нашей компании всегда радует. - Ну, что Отпразднуем -- предлагаю я, когда мы вчетвером покидаем стены универа. - Мы с Машкой в кино собираемся, - отвечает за них обоих Олег. -- Вдвоем. - А, понятно. Что ж, это святое. Стас Что скажешь - Куда пойдем -- спрашивает он, перед этим задумавшись на секунду. - А что, мест мало - Смотря каких, - пожимает Дмитриев плечами. - Блин, не будь занудой, - усмехаюсь я. -- Нам же с тобой неважно где. Главное, что вдвоем. Разве нет Спрашиваю не просто так. Спрашиваю, чтобы понять, узнать, увидеть. Показалось утром или нет И почти напряженно жду его ответа. - Разумеется, - кивает он и даже не отводит глаз, а в них искрятся смешинки. -- За Вами, господин Белецкий, куда угодно. Вот. Наконец-то. Тот самый, знакомый и привычный Стас. А то, что было утром... Это все глюки, Белецкий, понял Глюки и твоя больная фантазия, которая подводит тебя уже не в первый раз. И последствия дурных экспериментов, с которыми пора завязывать. Что-то дорого они тебе обходятся в последнее время... *** Сессия пролетает быстро, и начинаются обычные учебные будни. Лекции, семинары, промежуточные зачеты, щедро разбавленные вечеринками, гулянками и прочими культурными мероприятиями. И вот вроде совсем недавно Новый год был, и сессия зимняя, а теперь неумолимо и стремительно летняя надвигается. Нет, пока еще только середина апреля, а экзамены в начале июня, но быстротечность времени иной раз просто ошеломляет. А еще, кстати, Дмитриев огорошил недавно. Заявил, что со следующего года переводится на заочное отделение. - После сессии документы подавать буду, - говорит он. Занятия окончены, мы выходим из универа, я жую купленную в буфете булочку. И после его слов этой самой булочкой начинаю давиться. - Как на заочное -- спрашиваю я, когда приступ кашля проходит. -- Ты что, спятил - Нет. Это, наоборот, здравый смысл, - поправляет меня Стас, хлопая ладонью по моей спине. -- Прошло - Прошло. Но ты не съезжай с темы. Стас медлит, а затем, к моему огромному удивлению, прикуривает сигарету. - Дмитриев, ты с каких пор куришь, а -- спрашиваю я, глядя, как он затягивается и даже не кашляет при этом. -- Совсем сдурел - Да не курю я. Так, под настроение только. - Ты смотри, это "под настроение", может и в привычку перерасти, - говорю, борясь с желанием отобрать у него сигарету. Я человек не курящий. И к табаку отношусь, Вы уж меня простите, крайне отрицательно. На мой взгляд, это совершенно ненужная трата денег и здоровья. Особенно трепетно нужно относиться к последнему -- оно не казенное, в конце концов. - Спасибо за заботу, мамочка, но я сам разберусь. - Да мне то что, - жму я плечами. -- Если тебе не жалко зубов, легких, желудка, сердца и себя в целом вообще, то ради Бога, кури на здоровье. Стас смотрит на мою невинную моську лица несколько секунд, затем усмехается. - Зараза ты, Белецкий, - говорит он, но сигарету выбрасывает. Я доволен до безобразия. - Зараза -- это никотин, - поправляю я его. -- А я твой лучший друг. - Ну, разумеется. - Ты так и не ответил, чем тебя дневное не устраивает, - напоминаю я. - Да просто все. Работу мне тут предложили. По специальности. Конечно, пока не та должность, которую я хочу, но перспективы хорошие. - Солидная хоть компания-то - Я бы в среднестатистическую не пошел. - Надо думать. Хороший у вас аппетит, Станислав Викторович. - Стараемся, - скромно отвечает тот. Вот ведь пройдоха. Это мы с виду все такие невинные, но вот глубже копнуть... Знаем. Видели, проходили на собственной практике. И было это... так. Стоп. Что-то не в ту степь меня понесло. Мы ведь работу обсуждаем, а не... - И что, на полную ставку -- спрашиваю я, отгоняя неожиданно нахлынувшие воспоминания. - Именно. И сам понимаешь, отказываться не целесообразно. Но в этом случае я пролетаю с дневным отделением. А на вечернее... не горю желанием, если честно. - Остается заочка, - заключаю я почти недовольно. - Да. Именно она. Это разумно, здраво, трезво. Умом я это понимаю, но вот где-то там, в глубине души... Знаете, сразу вспоминается тот мультфильм. Помните, да - Малыш, а как же я Я же лучше собаки. Вот что-то в этом роде. Как же я без тебя, Стас - Блииин, - говорит он, угадав мои мысли. -- Я же не в другой город уезжаю. - А я ничего и не говорю, - бурчу себе под нос. - Ну, конечно, - улыбается Дмитриев насмешливо. -- У тебя все на лице написано. Мне хочется совсем впасть в детство и показать ему язык. Но все-таки сдерживаюсь. - Тебя предки что ли, на работу гонят - Нет. Я сам. Вот тебе что, нравится на шее у родителей сидеть - Нет-нет, - возмущаюсь я, - даже не говори так. У нас равноценный обмен. Я радую их своей учебой, хорошо себя веду, не впадаю в юношеский максимализм, а взамен меня гладят по головке и удовлетворяют мои скромные запросы. Все честно. - Кто бы сомневался, - снова усмехается Стас. -- Нет, меня подобный равноценный обмен утомил, если честно. Да и шанс хороший выпадает. И родители будут рады. - Ты им что, еще не говорил - Нет. И Машка не знает, - он косится в мою сторону. -- Я решил сначала твое мнение услышать. Объективное мнение, разумеется. - Ты и без меня все знаешь. Если все так замечательно, как ты говоришь, то грех отказываться. - Вот именно. Все-таки, зачатки здравого смысла в твоей голове есть. - У меня его больше, чем ты думаешь. - Я тебе верю. Честно-честно. И лицо у него при этом хитрющее до ужаса. - Дмитриев, - я, прищурившись, смотрю в его искрящиеся смехом глаза, - кончай стебаться. - И в мыслях не было. - Ну, разумеется, - фыркаю я. -- Черт с тобой, можешь идти на свою работу. - Спасибо, мамочка. - На здоровье, деточка, - не остаюсь я в долгу. -- Ладно, проехали. Как насчет того, чтобы обмыть это знаменательное событие Сегодня вроде как пятница и Скворцов в гости звал. Попрошу заметить, я не спрашиваю. Я просто констатирую факт. Пятница, вечер, вечеринка, значит Стас со мной. Это было всегда. Вернее, я к этому привык. И именно поэтому, ответ Стаса приводит меня в некоторое замешательство. - Нет, Сашка, извини, не могу, - говорит он, помолчав. - Как... в смысле -- тихо офигеваю я. -- Ты шутишь - Нет, не шучу, - качает он головой и прячет глаза. Возможно, именно поэтому меня начинает пробирать каким-то нехорошим чувством. -- Я действительно не могу. - Завтра суббота, Стас, - напоминаю я. -- Завтра не нужно в универ. - Я помню, - кивает он и именно в этот момент вдруг поднимает на меня взгляд. Взгляд, пробирающий до дрожи вдоль спины. - Просто у меня сегодня свидание и через полтора часа мне нужно быть на Невском. Свидание - Свидание Это же немыслимо просто. Нет, это нормально, но... какое, к черту, свидание - Дмитриев, это, конечно, классно, но ты не можешь завтра с ним встретиться Просто позвони и скажи, что... - Саш, - тихо перебивает он меня. -- Я этого парня уже неделю уламываю встретиться. - Что значит, уламываешь -- возмущаюсь я, чувствуя, как в груди поднимается обида за друга. - Ну, пришлось немного, - кивает Стас. -- Но он того стоит. - Не думаю, - отвечаю я и почему-то невольно вспоминаю его умелые пальцы, губы язык... все вспоминаю. -- По мне, так это он должен тебя уговаривать. - В свое время мне тоже пришлось постараться, чтобы ты согласился, - улыбается Стас немного грустно, глядя мне прямо в глаза, и воспоминаний становится намного больше. Так много, что начинает тянуть в паху. Тормози, Белецкий, тормози. Не нужно об этом думать. - Мы же договорились не вспоминать, так ведь - Я просто говорю то, что есть, - пожимает Стас плечами. -- Я не настолько неотразимый, чтобы за мной бегали. Неправда, думаю я. Вот неправду он говорит и все. Одни глаза чего стоят. Светло-серые, почти прозрачные. Необычные. И улыбка... немного ироничная, но открытая, белозубая... очень обаятельная. Про фигуру вообще молчу. Худой, жилистый, подтянутый... все как я люблю. И шепчет он, словно в пьяном бреду, и стонет тихо-тихо, еле уловимо, но настолько улетно, что... - А если я скажу, забей на него, на вечеринку и поехали...- нет, не ко мне - у меня предки. У него тоже. А, к черту! Мало ли мест, куда можно поехать -- куда-нибудь Слова вырываются сами по себе, а Стас молчит и смотрит. Смотрит долго, пристально, почти оценивающе... или мне так кажется А потом тихо, очень тихо произносит: - Сашка, а тебе не кажется, что твои слова звучат, по меньшей мере, эгоистично, самоуверенно и нелогично Мне словно подзатыльник дают, и весь шальной порыв сходит на нет. Что же ты творишь, Белецкий Совсем всякий стыд и здравый смысл растерял. А, может, и правда, нет его у тебя, смысла здравого - Я... извини, - лопочу, словно нашкодивший ребенок. -- Не знаю, что на меня нашло. Знаешь ты все, Белецкий, знаешь. Было твое, вернее, ты думал, что твое. Всегда и везде с собой носил, а, оказывается, ничье. Вернее, свое собственное. И никому не принадлежит, только самому себе. И распоряжается собой, как хочет, а не как тебе или кому-то еще угодно. И тебя это бесит. И раздражает до ужаса. Потому, что привык, что твое... Черт... - Я поеду, Сашка, - говорит Стас, делая вид, что не расслышал моих слов. Он такой, никогда не станет усугублять и без того сложную ситуацию. - Езжай, -- киваю я, попутно пытаясь отделаться от ощущения неловкости. -- А я к Скворцову поеду. - Спасибо, мамочка, - улыбается Стас, ероша волосы на моей макушке. - На здоровье, деточка, - и опять чисто машинально, чтобы не остаться в долгу. А у метро расходимся в разные стороны. И я, не удержавшись, бросаю взгляд на его спину. И на душе кошки скребут. Медленно так, заунывно и тоскливо. Черт, черт, черт. Что ж такое-то, а... К Женьке Скворцову приезжаю в каком-то непонятном подавленном настроении. - Так, господин Белецкий, Вам надо расслабиться, - говорит он, замечая это и с ходу пихая мне в руку банку холодного пива. -- Что-то вид у Вас больно кислый. - Нормально все, - отмахиваюсь я. - А где твоя вторая половина -- спрашивает Женька, подталкивая меня вглубь квартиры, откуда доносится музыка, голоса и прочие звуки, традиционно сопутствующие веселой вечеринке. - Чего - Стас где, спрашиваю - А, ты про него. Станислав Викторович сегодня пустился во все тяжкие без меня. - И тебя это напрягает -- хохочет Женька. - Нисколько. - Тогда лицо попроще сделай. А то, словно лимонной кислоты объелся, - снова смеется Скворцов. Он всегда такой. Позитивный и неунывающий. Эдакое ходячее море положительных эмоций. Иногда я ему даже завидую. Белой завистью, разумеется. Не успеваю пройти в гостиную, как на меня налетает Ленка Панова, наша с Женькой и Стасом общая знакомая. - Сашка! -- вопит она, пытаясь задушить меня в объятиях. И даже с учетом хрупкого телосложения, ей это почти удается. - Привет, - почти хриплю я, умудряясь выбраться из захвата. -- Блин, откуда в тебе столько силы, а Тощая же. - Знаешь, как говорится Я сильный, но легкий, - смеется она. -- Вот у меня что-то вроде того, только наоборот. Эй, а Дмитриева где потерял Ну, вот. И эта туда же. Сдался им всем этот предатель, а... - Один я сегодня. - Жааалко. - Он женщинами не интересуется, ты знаешь. - Все равно он клевый. И с ним весело. - А со мной, значит, скучно. - Дурак ты, Белецкий, - улыбается она, пихая меня в бок. -- Когда с тобой скучно было Просто со Стасом вы взрывной коктейль. - Ну, знаешь ли, Америку ты не открыла. Вот именно что. Не открыла. Без Стаса и, правда, как-то не так, понимаю я, спустя примерно час. Ни вечеринки, ни обычные будни. А что будет, когда он на заочку переведется... нет, не хочу думать. Потом подумаю, на трезвую голову. Эх, быстро привыкаешь к хорошему. А к неотразимому еще быстрее. Грустная правда жизни, господа, и ничего не попишешь. Вот так. Глава седьмая В субботу утром я просыпаюсь дома. На самом деле, явление это редкое, так как обычно мы гуляем допоздна, и гостеприимный хозяин никогда никого не выгоняет. Квартира принимающей стороны на одну ночь превращается в маленькую гостиницу, где с утра сначала накормят, напоят, а потом уже отправят на все четыре стороны. Вчера допоздна не получилось. Ушел я, когда еще и двенадцати не было. Просто поймал такси и приехал домой. Предки очень удивились, увидев меня на пороге отчего дома. Просто если я звоню им и говорю, что иду на вечеринку, это означает, что вернусь только утром. И они даже не шпыняют меня за это, зная, что гуляю я всегда с головой и приключений на нее не ищу. - Ты случайно не заболел -- усмехнулся отец, наблюдая, как я снимаю обувь в прихожей. - Я же примерный и послушный сын, пап, - заявил я со всей серьезностью и при этом у меня даже язык не заплетался. - Ну, разумеется, - снова хмыкнул родитель, но тему развивать не стал, а просто ушел в кухню. А я сходил в душ и завалился в постель. Повертел в руках мобильный, борясь с мучительным желанием набрать очень знакомый номер и услышать на том конце провода сонный голос. Причем очень сонный, чтобы хозяина телефона разбудили во время просмотра стотысячного сна... Поборол, но еще долго ворочался в кровати, пытаясь отогнать тоскливые мысли и, наконец, заснуть. А вот с утра, только проснувшись, все же лечу к телефону и звоню. Домой. И как дурак переминаюсь с ноги на ногу в ожидании ответа. - Алло, - раздается в трубке сонный голос Машки. - Доброе утро, Мария Викторовна! -- бодро вещаю я в трубку. - Господи, Сашка, охота тебе спозаранку - Почему спозаранку Уже девять, между прочим. Брат-то твой проснулся -- спрашиваю все тем же тоном, а внутри все колотится, сам не знаю отчего. - Нет, он... а, он, оказывается, только вернулся. Погоди, сейчас дам. У меня пересыхает в горле, а сердце бухает. Тяжело так бухает. - Держи, Стас, Белецкому с утра не спится, - доносится до меня голос Марии, а потом трубку берет сам Стас. - Да Мне кажется или голос у него довольный, как у сытого кота Черт... - Здорово! - Привет. Ты чего с утра пораньше - Почему пораньше Уже девять. - Ты дома, что ли - Ну, да. - Вечеринка не удалась - Да ладно, я же у Скворцова был. У него всегда вечеринки на ура проходят. Просто решил вернуться домой пораньше, - уклончиво отвечаю я. - А, понятно. А чего вообще звонишь Вот именно, почему я звоню - Да просто так, - и тут меня вдруг торкает, и я быстро добавляю. -- Вернее, почти просто так... слушай, тут новый фильм вышел. Народ вчера прям захваливал. Может, сходим - В кино - Да. - Именно сегодня -- уточняет он. - Ну, да. Или у тебя опять... планы -- последнее слово дается мне почему-то с трудом. Как и весь разговор, впрочем. И я совершенно не понимаю, что со мной происходит. - Да нет, - отвечает Стас, после паузы. -- Планов никаких нет. Давай сходим, если хочешь. - Отлично! И еще, Стас... - Что - Ты мой самый лучший друг. Я не знаю, зачем говорю это. Не знаю, кого пытаюсь в этом убедить. Наверное, больше самого себя. - Белецкий, - медленно и как-то настороженно спрашивает Стас, - ты вчера, часом, нигде головой не ударялся - Нет, а что - Странный ты какой-то. Это ты меня таким делаешь, думаю я. Это из-за тебя я вскакиваю в девять утра, несусь к телефону и надеюсь, что твое свидание с треском провалилось. И меня почему-то раздражает, что оно удалось, ведь правда удалось, иначе бы ты не вернулся домой только утром. И что тот, незнакомый мне парень слышал твои тихие стоны, шепот, а я лежал без сна полночи, представляя себе это, и скрипел зубами от злости. И именно ты виноват, что я сейчас несу всю какую-то несусветную чушь, выставляя себя круглым идиотом и чувствуя себя примерно так же. И все твоя вина, что начал приставать в этот злосчастный Новый год, а я, дурак, кретин, разрешил тебе делать все, что тогда хотелось. Нам обоим хотелось, но это уже просто не важно. Ведь знал, и сейчас знаю, что нельзя, вот нельзя и все, допускать секс с лучшим другом. Тем более, такой секс, о котором потом не хочешь, но вспоминаешь, прокручиваешь в голове почти каждую мелочь и деталь, а потом со стыдом признаешься себе, что хочется повторить снова и снова, пока не отпустит эта тянущая боль в паху. Ты. Именно ты в этом виноват. Так хочется сказать ему об этом, но я, разумеется, молчу и только говорю, что со мной все в порядке. Просто ты действительно мой лучший друг, разве нет - Дурак ты, - привычно усмехается он в трубку, и мне от этих правдивых слов становится еще хуже. -- Давай вечером созвонимся, хорошо Я сейчас хочу в душ и немного поспать. Что-то не выспался. Ну, разумеется. С твоим-то аппетитом... Чееерт... Что за бред, а - Я тебе позвоню, ладно -- спрашиваю, отгоняя дурные мысли. - Договорились. Пока. - Пока. Вешаю трубку, бессмысленно пялюсь в стену. Вот скажите, это что сейчас было, а Что за цирковое представление я устроил Ведь действительно самый настоящий цирк. И если Стас сейчас крутит пальцем у виска, то он тысячу раз прав. Нельзя быть таким придурком, как я... Значит так, Белецкий, сегодня вы идете в кино, после пропускаете по пиву и расползаетесь по домам. И ты ведешь себя нормально, а не как записной идиот. И даже думать не смеешь о том, что тебя раздражает тот факт, что у Стаса есть своя личная жизнь. Она ведь всегда у него была, так ведь Только ты раньше, как и положено, спокойно реагировал на сей факт. И вот сейчас, тем более сейчас, нужно реагировать так же. Именно с этой установкой я вечером встречаюсь со Стасом, затем наблюдаю на большом и широком экране новый фантастический боевик производства наших американских друзей, а потом мы отправляемся в любимый барчик, где всегда отличное пиво, обстановка и обслуживание. И стараюсь не думать о том, о чем запретил себе думать утром. Только вот не получается. И каждый раз, бросая взгляд на Дмитриева, я вспоминаю... Вы ведь понимаете, что именно я вспоминаю, да Я знаю, что глупо, просто на грани кретинизма, но голова упорно не желает меня слушаться. Мать твою... - Нормальный фильм, да -- спрашивает Стас, когда мы устраиваемся за одним из столиков. - Пафоса много, - жму в ответ плечами. -- И соплей. - Это же американское кино, - справедливо замечает он. -- У них без этого нельзя. Драма, страсти, переживания, море спецэффектов. И обязательный хэппи-энд в конце. - Иногда хэппи-энд -- это глупо. - Иногда глупо быть таким брюзгой и занудой, - усмехается Стас, глядя на меня. -- Сам же хотел посмотреть, а теперь жалуешься. - Я думал, будет круче. Враки все. Все враки. Плевать тебе на этот фильм и ни черта ты не думал, будет хорошо или плохо. Просто ты сидишь и бесишься. И у тебя дурное настроение с самого утра, и ухудшается еще сильнее, когда при встрече со Стасом ты видишь его светящиеся глаза, довольные, как у сытого хищника. Тебе же самому знаком, очень хорошо знаком этот взгляд. Как знакомы едва заметные отметины на его шее. Он постарался их спрятать, надев джемпер с высоким воротом, но краешек, совсем чуть-чуть, всякий раз показывается, стоит Стасу просто наклонить голову вбок. Не специально, просто привычка у него такая. Наклонять голову, когда он кого-то слушает. И твои глаза выхватывают именно этот краешек, и где-то в районе собственного горла стягивается веревка... - Сашка, да что с тобой такое -- хмурится Стас, наклоняясь ко мне через столик. -- Заболел, что ли Я смотрю в его светлые глаза, которые совсем близко, и тут у меня вырывается само собой. Глупые, непростительные слова. Слова, которые говорить нельзя. И они вылетают из перетянутого веревкой горла: - Не нужно нам было этого делать. Стас замирает на долю секунды, а потом медленно выпрямляется. Глаза темнеют, лицо застывает, превращаясь в подобие ледяной маски. Это означает, что он злится. С ним такое бывает. Редко, но бывает. - Мы забыли, помнишь -- тихо, слишком тихо говорит он. - Помню. Забыли, - неохотно киваю я. -- Просто... - Что В чем проблема, Сашка Покоя не дает, что я быстро забыл Да, вдруг понимаю я. Именно это. Именно так. Слишком быстро забыл. Слишком легко согласился. Если бы он был чуть настойчивей... Не знаю, что было бы, но... Почему ты не был настойчивым, Стас Видимо, на моем лице отражаются все мысли, потому что Дмитриев вдруг криво и горько усмехается. - Значит, я во всем виноват, да -- спрашивает он. -- Все моя вина - Нет. Просто... - Как всегда, Стас крайний. Он не стал уговаривать гордую задницу Александра Белецкого. А знаешь, почему не стал - Стас, не надо... - Я не хотел услышать твои подробные объяснения на предмет того, почему нам не стоит больше заниматься сексом. Меня достали твои объяснения и логика. Просто достали, черт возьми. Он говорит тихо, спокойно, но от этого еще страшней. Мы ссоримся. Вот сейчас мы сидим и ссоримся, чего не было уже... никогда не было. И это действительно страшно и отвратительно. - Мне надоело, - продолжает Дмитриев, поднимаясь из-за стола. -- Ты как собака на сене. Ни себе, ни людям. Тебе предлагаешь, но ты нос морщишь. Принимаешь твои, прошу заметить, твои правила, но тебя и это не устраивает. Какого черта Ты чего ты вообще хочешь, а - Не знаю, - признаюсь я, после паузы. -- Я не знаю, чего хочу. - Разберись и перебесись. А когда вернется тот Белецкий, которого я знаю, позвони. Буду ждать. Он бросает на стол деньги за пиво и уходит. Реально уходит. Я беспомощно смотрю в его спину и понимаю, что заслужил. Вот заслужил и все тут. Сам не знаю, чего хочу. Чего я хочу, а *** Мы не разговариваем. Впервые в жизни не разговариваем. Форменный... писец, Вы понимаете, о чем я, да В понедельник Стас приходит в универ и на глазах у очень изумленного народа направляется не в мою сторону, а в противоположную. А я демонстративно таращусь в конспект и делаю вид, что так оно и надо и ничего особенного не происходит. Это хуже, чем форменный писец. Это отвратительно. Так отвратительно, что хочется кого-нибудь стукнуть. - Наша сладкая парочка поссорилась, - долетает до меня шепот ошарашенного народа. И даже на лице преподавателей отражается крайняя форма удивления, когда они замечают, что мы со Стасом сидим по разным углам. Да, событие, достойное внимания. Впервые в жизни мы не разговариваем. Это точно четвертый курс универа или ясельная группа детского сада Именно так проходит неделя, за ней другая. Машка держит строгий нейтралитет, Олег ее поддерживает, но оба все равно искренне над нами недоумевают. - Кончайте, а -- сделал Волков как-то попытку завершить это безобразие. -- Хватит уже дурака валять. А кто дурака валяет Мы не валяем дурака. Стас вот ждет, когда я решу, чего я от него хочу. А я пытаюсь определиться. Каждый день смотрю на него глазами голодной собаки, когда он, разумеется, не видит, и думаю. Вот с одной стороны он мне как брат. Даже роднее. А между братьями могут быть только платонические отношения, верно А то ведь инцест какой-то получается. Но с другой... Мой он. Вот только мой и баста. Так ведь всегда было. А тех парней, что были у него, я и не замечал никогда. Только вот теперь стал замечать, сам не знаю почему. Хотя, нет. Знаю. Потому, что он мой. И от того ревную. Жутко ревную. И не как брата. Самому противно даже, если честно. И не решить. Просто не решить, чего мне больше всего хочется -- брата или любовника. Сложно, запутанно, непонятно. И голова раскалывается от этих мельтешащих в ней мыслей. Хожу в таком состоянии до конца мая. Полтора месяца. И мы до сих пор не разговариваем. Это уже не детский сад. Тут уже дурдомом пахнет. - Ирина Владимировна, Стас не придет сегодня, - эту машкину фразу мой слух ловит, когда я прихожу в универ на консультацию по бухгалтерскому учету. - А что с ним -- строго спрашивает преподша. - Заболел, - поясняет Мария. - Температура подскочила. Заболел Стас Да он в жизни никогда не болел... - А, ну, тогда пусть выздоравливает. - Спасибо, Ирина Владимировна. Машка кивает и отходит к ближайшему столу, начинает копаться в сумке в поисках конспекта. - Машка, привет, - здороваюсь я, поравнявшись с ней. - Привет. - А со Стасом что случилось Она кидает на меня взгляд и снова переводит его на сумку. - Заболел он,- бурчит она. -- А тебе-то что Вы же не разговариваете. - Не разговариваем. Но это не означает, что... - Дурак ты, Белецкий, - говорит она и смотрит злющими глазами. Меня аж продирает от этого взгляда. -- Дурак, как есть. Он по тебе с десятого класса сохнет, а ты и не замечаешь. И дальше собственного носа ничего не видишь. Дружбу тебе подавай. Придурок, блин. В ее голосе звучит горькая и неприкрытая обида за брата, а я чувствую себя самым распоследним дураком. Меня словно бабахает, бабахает именно сейчас и в голове вдруг все встает на место, приходит четкое и простое понимание. Такое простое, что я недоумеваю, как можно было не понять всего этого раньше. - Машка... - Ну, что еще - Спасибо тебе. И пулей несусь к выходу. - Белецкий, куда -- рявкает преподша. -- У нас консультация. - Я заболел. Мне плохо! Отговорка жалкая и совершенно неправдоподобная, но мне плевать. На все плевать. Я бегом бегу на улицу, останавливаю первую попавшуюся машину. Называю адрес, сумму, и спустя буквально десять минут стою под знакомой дверью и жму кнопку звонка. И нетерпение усмиряет только то, что он болеет, а значит дома. А сердце стучит о ребра, бухает в горле, везде, где только можно. И, наконец, спустя долгие и мучительные несколько секунд, дверь распахивается и... - Сашка - Здорово, - улыбаюсь во все тридцать два зуба и смотрю в его чуть удивленное лицо. -- Пустишь Он выглядит чуть бледнее обычного и глаза покрасневшие, но не похож на смертельно больного. И, слава Богу... - Саш, кто там - Доброе утро, Елена Александровна, - приветствую я вышедшую в прихожую маму двойняшек. -- Как всегда, чудесно выглядите! Я совершенно не льщу, так как вторая половина главы семейства Дмитриевых действительно всегда выглядит более чем хорошо. - Привет, Саш, - кивает она, улыбаясь. -- Спасибо, конечно, за комплимент, но ты что тут делаешь У вас же сегодня консультация по бухгалтерскому учету. - А меня отпустили, - вру я, не моргнув глазом. -- Сказали, что я и без того знаю бухгалтерский учет лучше всех. Краем глаза замечаю усмешку Стаса, которая говорит, мол, конечно, отпустили, ври больше. Но Елена Александровна знает меня не так хорошо, как ее сын, поэтому снова улыбается. - Да Это же замечательно. А Мария - Она решила остаться. Ну, Вы же знаете Марию, - многозначительно добавляю я. - Знаю, - кивает она. -- Это Мария. Что ж, проходи. Стас, да не держи ты его там. Ступайте на кухню, перекусите. Как раз и суп сварился... Ты ведь любишь куриный суп, Саш - Обожаю, - снова вру я. - Отлично! -- расцветает госпожа Дмитриева. -- Тогда идите, ешьте, а я на работу. И, да, Саш, присмотришь за Стасом А то он что-то приболел. И температура спала только недавно... - Не беспокойтесь, Елена Александровна, все будет в лучшем виде! Приболевший чуть кривится, но молчит, зная, что спорить бесполезно. - Стас, пошли суп есть, - говорю я. -- До свидания, Елена Александровна. - Пока, Саш. Стас, вечером увидимся. - Пока, мам, - успевает ответить тот, прежде чем я утаскиваю его на кухню. Там усаживаю его за стол, хватаюсь за тарелку и поварешку, снимаю крышку с кастрюли. В это время хлопает входная дверь и в квартире на некоторое время воцаряется тишина. - Тебе погуще или пожиже -- спрашиваю я, наконец, не поворачиваясь к нему. - Ты чего пришел-то -- игнорирует он мой вопрос. - Так погуще или пожиже -- настаиваю я на своем. - Без морковки, - ехидно отзывается он, и я чуть не роняю поварешку. А потом прячу улыбку. Вот ведь засранец, а... - Она же тертая, - возмущаюсь притворно. - До вечера вылавливать буду. - Заодно и делом займешься. - Злой ты, - фыркаю я. -- Давай просто пожиже, ладно Он пожимает плечами, типа, черт с тобой, не впервой под твою дудку плясать. Я довольно и победно улыбаюсь, наливаю суп в тарелку, ставлю ее перед Стасом. - Так чего пришел -- снова спрашивает он с едва уловимым интересом в голосе. - Кстати, ты как себя чувствуешь -- спохватываюсь я. -- Машка сказала, что у тебя температура. На самом деле, тяну время, собираясь духом. - Уже лучше, - спокойно отвечает Стас. - Температура вроде спала. Только ты вот не увиливай от темы. Не получится. Разумеется, не получится. Да я и сам не собираюсь увиливать. Вот сейчас возьму и все скажу. Как есть скажу... - Ну, у меня тут идея есть, - начинаю я, усаживаясь напротив. -- Эксперимент один. Очень интересный. Дмитриев окидывает меня скептическим взглядом. - Очередной безумный - Нет, это хороший эксперимент, честно-честно. Я расскажу, ладно Он, помедлив, кивает, берется за ложку, а я продолжаю вещать, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. Нервничаю, словно барышня на первом свидании. Ужас просто. - В общем, суть эксперимента в том, чтобы совместить дружеские отношения с более близкими и тесными, - выговариваю я и замолкаю, ожидая его реакции. А он вскидывает глаза, смотрит настороженно и пристально. И выжидающе. - Планируется все это безобразие на долгий и неопределенный срок, - снова говорю я. -- И вот я подумал, что ты согласишься... - Поучаствовать -- заканчивает он за меня каким-то странным и непонятным тоном. - Да, - киваю я, сглатывая ком в горле. - Подопытным кроликом предлагаешь стать - Ну, в этом случае мы оба подопытные кролики, - выдавливаю смешок. -- Но я называю это равноправным партнерством. - Круто звучит. - А то, - снова киваю, чувствуя себя глупее некуда. Но вместе с тем понимаю, что поступаю и говорю правильно. Именно то, что нужно. - Что скажешь, Стас Он опускает взгляд на тарелку с медленно, но неумолимо остывающим супом и молчит. Молчит долго, как-то задумчиво, что ли. А у меня внутри все бухает и колотится от мучительного ожидания. - Стас, -- не выдерживаю я этой давящей и угнетающей тишины. -- Так что скажешь Он вдруг поднимает голову и смотрит на меня. А в светлых глазах непонятное, почти обреченное выражение. И у меня словно что-то рвется внутри, а горло снова стискивает веревкой. - Стас - Я сейчас, ладно Подожди немного, - произносит Дмитриев как-то сдавленно, а потом встает и выходит из кухни. А я сижу и ни черта не понимаю. Вот не такой я ждал реакции. Совершенно не такой. Я думал, что он... обрадуется, что ли. Ведь он же хотел именно этого, верно Всегда хотел. Так почему же теперь... Снова мысли хороводом, снова неопределенность. Нет, ну, какого, простите, черта. Так дело совершенно не пойдет. Я поднимаюсь со стула и решительно направлюсь к выходу их кухни. Стаса нахожу в гостиной. Стоит у раскрытого окна и курит. Опять курит. Он же обещал, что не будет. - Стас, - зову негромко, подходя к нему. -- Ты чего, а Он вздрагивает, кидает на меня взгляд и снова отворачивается к окну. - Ничего. Все нормально. Извини, я просто не ожидал, что ты... - Ну, честно говоря, твоя реакция тоже обескураживает, - усмехаюсь я, а потом приближаюсь к нему вплотную и обнимаю. Вот просто обнимаю, утыкаясь лбом в его плечо. Мое. Только мое и пошли все... сами знаете куда. - Ты прости, ладно -- говорю я немного сорванным голосом. -- Я знаю, что иной раз не вижу того, что у меня под носом творится. Но ты же знаешь, что мне пня дать надо. Поэтому в следующий раз просто пни меня. Сильно так пни, чтобы у меня мозг на место встал. Он выдавливает смешок. - Обязательно пну. - Хорошо. Это просто замечательно. Он раздавливает в пепельнице окурок, поворачивается ко мне. А глаза такие спокойные, словно ничего особенного не происходит, но вместе с тем в них так легко читается все то, что мне нужно знать. - Сашка, ты серьезно решил - Слушай, ну нужно же в кои-то веки и мне проявить немного здравого смысла, - отвечаю я своим любимым раздолбайским тоном. -- Так ведь Он не отвечает, а просто хватает за руку и тащит к себе в комнату. А там... Там все хорошо. Даже более, чем хорошо. И шепот, и стоны, и умелые пальцы и губы... и все это мое. Только мое. Теперь мое. - Еще - Еще... Снова терпко, вкусно и восхитительно. Настолько захватывает, что мы не слышим ни звука открывающейся входной двери, ни стука каблучков по паркету. И только когда распахивается дверь спальни и раздается знакомый голос... - Стас, ты представляешь... Мы одновременно поворачиваем головы к стоящей на пороге красной, как рак, Машке, одариваем ее красноречивыми взглядами и... - Извращенцы, блин! -- выдавливает она из себя. -- Хоть бы двери запирали, что ли... Господи, откуда вы на мою голову... И выходит, громко хлопая дверью. - Надо ей сказать, что приличные и воспитанные люди стучатся, прежде чем войти, - говорю я. Стас улыбается и кивает. - Обязательно. Только попозже. - Ага, попозже... P. S. - Вот ведь бесстыжие, а... ну, просто немыслимо... господи, это выглядит просто... жуть, как непотребно выглядит... извращенцы, чтоб их... Машка ворчит себе под нос, но играющая на ее губах улыбка совершенно противоположна словам. Нет, думает она, закрывая входную дверь и направляясь к лифту, сегодня действительно замечательный день. И дело не только в том, что брат, наконец, перестанет смотреть голодными и несчастными глазами на Белецкого. И не в том, что теперь сам Белецкий этого не допустит. Просто есть еще кое-что, не менее важное... - Маш, а давай поженимся Так просто. И даже не думала, когда отвечала. Просто вариант был всего один. - Давай... P. S. S. - Стас... - Да - А какова вероятность того, что... - Белецкий, даже не думай. - Нет, ну, ты послушай. Интересно же... - Сашка! - Ну, что - Я тебя сейчас пну. - За что - За все хорошее. - Вечно ты так... - Сам просил. - Да помню-помню... язык мой -- враг мой. - Тогда в тебе говорил здравый смысл. - Ага... А еще небо в полосочку... И Олег с Машкой разводятся... - Сашка... - Что - Пну сейчас... Конец=))

Кто вершит нашими судьбами, а чьими судьбами мы можем вершить Когда, нам нужно уйти домой, она приходит за нами. Когда нужно уйти им, она приходит в нас, и беспощадно отсекает нити Родовы. Тонкая серая нить, отжившая, летит вниз, и лишь Она ведает, с какой силой вновь и вновь приходится входить и приходить. Тяжело, и на серпе нити бывших времен и с каждым взмахом всё новые, и новые нити налипают на серп. Серые ленты на серпе, словно ленты в девичей косе! Тяжело ли тебе Мать Дай мне серп на день и я вберу в себя всю тяжесть нитей и облегчу твою ношу. Я разделю боль твою, и иную радость. Я теперь понимаю насколько Тебе тяжело, но на твоих устах всегда улыбка. Мне тяжело описать, и сердце находится в безмолвии и я понимаю, теперь понимаю по-настоящему, кого благодарить за то, что коло крутится. О, Мать, твои старания не напрасны, для меня видить это - мучения. Для тебя же радость! Ты знаешь, что когда-нибудь, ты не взмахнешь серпом от тяжести серых лент. И тогда упадут серые ленты на коло, и замрет оно. И день сольется с ночью. Но, мне не страшно. Ты знаешь, что так оно и будет, я знаю, что так оно будет. И будет потом всё по-иному, не так как сейчас. Многие говорят про Свитинь Велеса, многие говорят про Вдох Рода, а я скажу это серые ленты Мары слетели на коло, чтобы серп расцвел новым колосом Жизни. Ты дашь началу новой жизни нашему() мирозданию.

- ... смотри и ничего, повторяю Риджелис, ничего не трогай, - маг сурово посмотрел на своего ученика, вернее на его рыжий вихрастый затылок, потому что Лис даже голову не поднял, продолжая читать. - Вернусь через три дня. Если на третий вечер меня не будет, беги... - ...в Небесный Город, - проговорил мальчишка. Он знал указания учителя наизусть. - Да и спроси там... - ...Арнуила, я помню, помню, не волнуйся. - Хорошо. А если кто-то появится шаре - маг кивнул на большой хрустальный шар. Сейчас он был пуст и прозрачен, лишь в толще хрусталя пульсировало легкое золотое сияние. - Попрошу зайти потом. - А если Улерик-Из-Зеркала зайдет Лис с сомнением покосился на большое зеркало в облупившейся некогда черной раме, висящее за спиной учителя. - Ты отбыл в Северный Утгард, когда вернешься - не знаю. - Да, молодец, Лис, - хмыкнул учитель. Впрочем, он догадывался, что Риджелис еще напомнит ему эту небольшую хитрость, ведь старый маг направлялся вовсе не в Утгард. Турай - цель визита мага - лежал совсем в другой стороне. - Ну ладно, - поразмыслив, сказал волшебник, - а если кто-то будет ломиться через старый шкаф - Сначала стреляй, потом спрашивай. - Да. И ничего, ничего... - ...здесь не трогай, - проговорил Риджелис одновременно с учителем и снова уткнулся в книгу. Маг хмыкнул в бороду, не сильно-то веря искренности молодого ученика, окинул комнату рассеянным взглядом и с тихим хлопком растворился в клубах молочно-белого дыма. Риджелис поднял голову от книги. Маг ушел, и рыжий Лис вовсе не собирался скучать в его отсутствие. Массивный стол из дорогого красного дерева был заперт, и маленький золоченый замочек явно открывался не обычным ключом. Но Риджелис не зря был учеником чародея, он знал, как открыть стол своего учителя, пожалуй, лучше, чем все остальные магические приемы. Для порядка, покопавшись в замочке тонкой проволокой, припасенной специально для таких целей, Лис понял, что так просто стол не поддастся. "Что ж..." - мальчишка щелкнул пальцами и красная искра, сорвавшаяся с их кончиков, забилась в замок. Тот мелодично звякнул и открылся. Но к великому разочарованию Риджелиса ящик был пуст, только прямо по середине лежал сложенный вдвое листок. Лис развернул его и не сдержал смешок. "Дорогой мой Риджелис", - было написано на листке, - "твое упорство, да в мирных бы целях... Я же просил тебя ничего не трогать. Все, что было в этом столе я убрал, можешь даже не искать, лучше займись своим уроком, который я проверю, как только вернусь." Риджелис повертел листок в руках, и еще раз усмехнувшись, бросил его обратно в стол. Снова заглянув в ящик стола, Лис увидел у его самой дальней стенки небольшую шкатулку. Симпатичная коробочка с резной крышкой и узорчатыми серебряными креплениями на уголках удобно помещалась в ладонях. Лис не задумываясь, открыл шкатулку. Приятная мелодия зазвучала в комнате. Каждый звук волшебной музыки был легок и невесом. Мальчишке на миг показалось, что теплый весенний ветер ворвался в комнату и встрепал его волосы. Удивительный напев шкатулки напомнил ему одновременно и о стремительной летней грозе, о ветре, зовущем в полет, и о перезвоне хрустальных сосулек, если случайно задеть их пальцем. - Какая чудесная шкатулка, - проговорил он, в то же время не понимая, почему учитель запрятал ее в стол под замок. - Неужели и ее мне видеть нельзя Музыка вдруг замолчала, зато вместо нее послышался голос. - Кто ты Риджелис провел уже достаточно много времени среди магических артефактов и знал -- не стоит сразу раскрывать свое имя, толком не зная, с кем говоришь. Поэтому он ответил. - Это не важно. Лучше скажи кто ты, и почему маг тебя запер - Мне нет имени и названия. Я знаю многое и не знаю ничего. Я - всего лишь осколок времени, которое бесконечно. - Я не понимаю, - слегка разочаровано сказал Лис. Похоже, эта шкатулка оказалась очередным изобретением его учителя, сыплющим непонятными фразами, туманными намеками и философскими изречениями которые невозможно понять. - Объясни. - Я не могу, - бесстрастно отозвался серебряный голос в недрах шкатулки. - Зато могу рассказать историю... В одной деревне жил кузнец. Был он умным и честным, дело свое любил, и людям помогал. Трудился он, не покладая рук, ковал серпы и плуги, а мечи никогда. Мог ловко и затейливо и колечко медное справить и светец в дом богатый диковинными узорами украсить. У кузнеца была жена, добрая и красивая женщина. Кто бы ни обратился к ней за советом или помощью - никому не отказывала. Всем помогала мудрым советом добрая жена кузнеца. А в доме их всегда мир и любовь царили. Никогда не ссорились молодые супруги между собой, потому что очень друг друга любили. Каждый день рано утром уходил кузнец на работу, а жена присматривала за хозяйством, да по дому хлопотала. Так они и жили, не зная горя, но случилась однажды беда. Заболела жена кузнеца. Тяжело, страшно заболела. К кому только кузнец не обращался, и к лекарям деревенским и к знахарям и даже к бабкам-гадалкам ходил, но никто не мог им помочь, все лишь руками разводили. А жене с каждым днем все хуже и хуже становилось. Кузнец, надеясь на лучшее, уже и кузницу свою продал (как ни любил ее кузнец, всю по бревнышку его руками выстроенную, да ради жены на все готов был), а на вырученные деньги в городе врача нанял, но и тот не смог помочь, лишь головой покачал. - Недолго ей я вижу, осталось, может месяц- другой... - сказал он вздыхая. - Но ведь ты можешь ее спасти, я знаю, - ответил кузнец, подняв на врача покрасневшие от долгой бессонной ночи глаза. - Я не могу, и никто не может. Твоей жене нужно чудо подвластное лишь богам, да колдунам прославленным. Вздохнул кузнец, задумавшись, а потом спросил лекаря. - Не знаешь ли ты где найти того мага, который поможет моей жене - Отчего же не знать, знаю, - ответил ему врач, сочувственно вздохнув. - Только найти его ой как не просто. Его замок стоит далеко-далеко отсюда на неприступной скале. Долгий и опасный путь ждет тебя впереди, если ты отважишься на это. Смертельные опасности будут подстерегать на каждом шагу... - Мне не страшно. - Ответил кузнец, мрачно взглянув тому в глаза. - Я пойду, если это поможет моей жене поправиться. - Как знаешь, - вздохнул врач, - только ты можешь не вернуться... Кузнец ушел в ту же ночь, даже утра не дождался. Он только попрощался с женой, обещав ей скоро вернуться. - Ты только дождись меня, - просил он, сжимая в своих ладонях ее тоненькие хрупкие пальцы. - Я скоро вернусь, и ты выздоровеешь. Мы будем снова жить как прежде, даже лучше прежнего. Только дождись... И вот впереди путь. Бесконечная бескрайняя дорога за горизонт и дальше. Много опасностей повстречал кузнец на своем нелегком пути. Сотни раз он встречал страх лицом к лицу, но не отступал перед ним. Сотни раз терял и вновь обретал призрачную надежду. Он проходил через непроходимые лесные дебри, полные когтистых и клыкастых тварей. Карабкался на неприступные скалы, и когда не оставалось сил, срывался в самые глубокие пропасти. Но он ни разу не отступил, не повернул назад. Он знал, что должен найти мага, и спасти свою жену. Долго, очень долго шел кузнец. Самые жуткие топи и леса прошел он. Одолел самые неприступные горы. Он мок и мерз под раскатами бури и ветра, и вот, однажды утром прямо из набежавшего густого тумана перед измученным кузнецом возникла скала. А на скале высился могучий и неприступный замок -- укрытие грозного волшебника. Воспрянул духом кузнец. "Наконец-то я добуду лекарство для своей любимой и смогу вернуться к ней", - думал он, карабкаясь по отвесной скале, и его нисколько не пугала пустота за спиной. Он мог сорваться вниз, и тогда его уже ничто не смогло бы спасти, но он не задумывался об этом. Ведь кузнец знал: если его жена умрет, вся жизнь потеряет для него смысл. И вот он уже в замке. Опасливо озираясь, он шел по огромной пустой комнате, и мраморный пол разносил его шаги по пустому замку. Поднявшись в самую последнюю комнату самой высокой башни, он отыскал там волшебника. - Здравствуй, - сказал кузнец. - Здравствуй, -- ответил ему волшебник. -- Я ждал тебя. - Тогда ты мне поможешь У тебя есть лекарство - Да, есть, -- сказал мудрый волшебник, кивнув на полки у него за спиной. Кузнец обернулся и увидел множество маленьких колбочек и пузырьков полных золотого сияния словно тысячи теплых солнечных лучей разлили по маленьким сосудам. Кузнец уже протянул руку, чтобы взять маленький хрупкий пузырек, но волшебник его удержал. - Оно тебе уже не нужно, -- сказал он. -- Твоя жена умерла. Лекарь ошибся, тот вечер, когда ты ушел, был для нее последним... Риджелис поспешил отодвинуть от себя шкатулку. Он явно не ждал такого конца безобидной истории. Сердце тоскливо сжалось в груди, и все же Лис состроил на лице скепсис. - Не очень веселая сказка, -- хмыкнув, сказал он. -- Не удивительно, что учитель держит тебя под замком. - Я знаю и другие, - ответила шкатулка. -- Много бесконечно много других историй. Послушай. И прежде чем Лис успел что-либо возразить бесстрастный голос в ее недрах начал новый рассказ. На самом-самом краю богатого и счастливого королевства была когда-то деревенька. Над небольшими соломенными крышами вился светлый дымок, в садах за низкими плетнями пели птицы и дети, без опаски, бегавшие в соседний светлый лес и на озеро, встретив на улице человека, без страха говорили ему "здравствуй". В этой деревне все знали друг друга, и случись, какая напасть готовы были помочь, чем могли. Но напастей не случалось уже очень давно. Ничего не пророчило беды и в тот ясный весенний денек. Все жители деревни и стар и млад, собрались на ярмарке. Купцы, съехавшиеся со всей округи, чем только не торговали. Были здесь и невесомые легкие ткани из тончайшего шелка, и мохнатые шкуры лис и волков, подстреленных в густых лесах севера, и звонкий прозрачный как слеза хрусталь, и ароматные янтарные яблоки из местных садов. Ярмарочная площадь кишела народом. Важно расхаживали по торговым рядам богатые иноземные купцы, глазели на пестрые товары праздные зеваки, о чем-то громко спорили местные торговки, да крутилась под ногами вездесущая любопытная малышня. И вдруг над площадью разнесся тревожный звон колокола. Бурлящая толпа напряглась, затихла в ожидании недоброго. Каждый знал: старый колокол на куполе деревянной часовенки просто так не звонит. Он всегда приносит с собой дурные вести. Колокол пробил четыре раза и смолк. Люди по-прежнему стояли в недоумении, пока кто-то не выкрикнул. - Смотрите, смотрите! На восток, смотрите! С восточной стороны из-за переправы на ярмарочную площадь ворвались всадники. Они не были похожи на обычных путешественников или купцов. Не были эти люди и отрядом военных, едущим в столицу этим путем. Кони, обезумев, неслись во весь опор, почти не разбирая дороги, сшибая все на своем пути. Всадники даже не пытались остановить разгоряченных зверей, лишь судорожно цеплялись за поводья, силясь удержаться в седле. - Спасайтесь! -- кричали они, но их голоса почти тонули в конском топоте -- С востока движется мрак! Он покрывает все на своем пути, и все исчезает. Спасайтесь! Мрак уничтожает все! Бегите! Человек десять подобно черным призракам пронеслись через торговую площадь и скрылись за поворотом. Жители деревни все как один непонимающе уставились на восток. И тут же поняли... Из-за неровных лесных вершин к деревне медленно плыло Нечто. Сплошной чернильный мрак, поглотивший все вокруг, затягивал горизонт. Чернота расстилалась и ширилась, в ней медленно как в черной кляксе или густом кисельном тумане исчезал лес, изумрудно-зеленое поле, старые покосившиеся заборы, ближние к лесу дома... И при этом над площадью не разносилось ни звука. Все скрадывало ничто... Непонятно кто побежал первым. Люди, собравшиеся на площади, кинулись прочь. Бурлящее людское море зашумело, обезумев от мигом родившейся паники. Люди бежали, не разбирая дороги и не смотря по сторонам. Кто-то падал и уже не мог подняться, за ними не возвращались. - Это конец! -- кричал кто-то, распихивая остальных. - Мы все умрем, мы обречены! - Нам надо укрыться! -- вопил другой. Но не все бросились бежать. Модой парень, скорее еще мальчишка, упав на колени, стал молить богов о спасении. Но боги не вняли мольбам. Тьма продолжала надвигаться. Она уже скрадывала очертания дальних торговых рядов. Взвился ветер, поднявший с земли тучи песка и серой пыли. Он дул навстречу черноте, раскинувшейся уже на все небо, словно надеялся ее отогнать. Но и он был бессилен. Мгла неизбежно приближалась и из ее глубин, в самом центре беззвучно полыхали алые молнии. Еще один человек остановился. Он повернулся лицом к надвигавшейся туче и выхватил меч. - Ну, - закричал он, -- попробуй меня взять! Если нам суждено погибнуть, то лучше так! И он бесстрашно шагнул навстречу подползающему мраку. И сгинул. Люди в панике бежавшие прочь пропадали один за другим. Лишь пятерым удалось спастись. Они укрылись в старых пещерах за деревней. Трое мужчин и две женщины забежали в сырой полумрак пещеры, обещавший призрачное спасение и без сил повалились на землю. - Надо задвинуть камень, нельзя чтоб...это...сюда добралось, -- с трудом проговорил один из них. И все поняли, что он прав. Среди спасшихся не было ни волхва, ни воина, ни даже лекаря. Пятеро укрывшихся в пещерах, были простыми людьми. Мельник и его жена, приехавшие на ярмарку из соседней деревни. Мальчишка-пастух и его сестра, просватанная за сына старосты (этой весной должны были свадьбу сыграть). И церковный учитель, прошлой весной переехавший в эту деревню из-за реки. - Мы все обречены, -- устало проговорил кто-то, -- нам не выжить. Тихо заплакала женщина. - Это еще не конец! -- жарко заспорил мельник. Его жена рыдала, уткнувшись лицом в ладони. -- Мы выберемся. Пусть не сразу, но выберемся! - Выберемся Куда Там за этими камнями пустота, неизвестность, мрак... А сидеть здесь -- все равно что погибнуть у нас нет ни воды, ни еды... - Что ты предлагаешь -- угрожающе спросил кто-то третий. -- Ты знаешь, как нам быть Повисло гнетущее молчание. В заваленную камнем пещеру не долетало ни единого звука. Судорожные всхлипы женщин постепенно прекратились и пятеро запертых в пещере стали настороженно прислушиваться, стараясь различить, что происходит наружи. Никто не знал, сколько они просидели. Время растянулось в одну сплошную бесконечную черноту. Может быть, прошла минута, а может и вся вечность. Несколько раз они засыпали и несколько раз выныривали из сна. Но с улицы в пещеру по-прежнему не доносилось ни звука. - Нужно узнать, что творится снаружи. Вдруг все уже кончилось -- проговорил мальчишка-пастух. - И кто пойдет, может быть, ты Стоит откатить камень и мгла проникнет сюда. Она поглотит нас, как и всех кто остался снаружи! -- оборвал его учитель, который был не на много старше этого мальчишки. - Может быть, но вдруг нет. Возможно, это уже ушло, схлынуло, как волна... Я пойду... - Нет! -- испуганно вскрикнула девушка, цепляясь за руку брата. -- Не ходи, мрак убьет тебя! Утащит так же, как утащил моего жениха, -- прорыдала она. И вновь в пещере повисло тягостное молчание. Шли часы или минуты никто уже не мог понять. Страх, сковавший сердца каждого из пятерых спасшихся стал уже привычным и неотступным, а тягостное ожидание превратилось в бесконечный кошмар. А потом они стали умирать: один за другим, без криков и стонов; как будто просто уходили, забыв проститься, туда, где нет этой темноты. Мельник остался последним. Ему уже нечего было терять. Он ухватился за камень, но камень не поддался: мельник был очень слаб. И все же он из последних сил навалился на него... Каменная глыба дрогнула. Мельник упал. Яркий луч коснулся его открытых глаз. Но они так и не увидели белого света: мельник умер. Они провели в пещере четырнадцать дней. Мрак ушел на второй... - Хватит! -- Риджелис захлопнул шкатулку, и ему вдруг очень захотелось закинуть ее в самый темный угол. Открыв забытую книгу, мальчишка попробовал сосредоточиться на черных строчках, но мысли витали где-то далеко. Шкатулка сказала, что знает многое, что для нее нет времени и пространства, но что это значит Не может ли оказаться, что эта шкатулка и впрямь предсказывает будущее Любопытство рыжего Лиса вновь оказалось сильнее голоса разума. "Я открою ее в последний раз, всего лишь узнаю, так ли это", - подумал он, вновь беря в руки шкатулку. - Давно, очень давно жил на свете ученик чародея. Прыткий и любопытный мальчишка с рыжими как лето волосами. Риджелис был умен и весел, потому что был молод, -- начала шкатулка свой новый рассказ. Но Риджелису он был не по вкусу. Неприятный холод пробежал по его спине, сердце противно заныло, ожидая чего-то нехорошего. А шкатулка продолжала. - Ему ничего не стоило провести своего старого учителя и разгадать любой его секрет. - Хватит, -- тихо проговорил Риджелис, но шкатулка не замолчала. - Много приключений и свершений грезилось ему впереди, жизнь представлялась веселой и интересной... - Хватит, замолчи, -- почти прошептал Лис, и его шепот был похож на мольбу. - ...пока однажды не случилось необратимое... Какая-то неясная тень метнулась через стол, и бесстрастный звенящий голос шкатулки тут же смолк. Риджелис поднял растерянный взгляд и увидел старого мага, своего учителя. В руках он держал закрытую шкатулку, а в глубине карих глаз застыл молчаливый упрек. Маг качал седой головой, но не произносил ни звука, ожидая объяснений своего ученика. - Простите, - сказал Риджелис, ерзая на краешке стула. Ему было очень не по себе, но не только из-за того, что попался. Не закрой учитель шкатулку... - Я же говорил тебе ничего не трогать, пока меня нет, -- вздохнул учитель. -- Ты никогда меня не слушаешь - Прости, - повторил Лис, он уже понял, что учитель по каким-то причинам не рассердился, и это придало уверенности, -- я не должен был ее брать. - Ты не должен был брать здесь ничего, -- сказал маг, и оба замолчали. Когда молчание стало тягостным, а Лис слишком уж извертелся на краешке стула маг, хмыкнув, сказал. - Ничего не хочешь у меня спросить - Что это за шкатулка и как попала к тебе - Это не важно, -- сказал старый маг. -- Я отыскал и спрятал шкатулку здесь, чтобы никто не смог ее открыть и услышать... - маг вздохнул. -- Ни к чему им знать, что все на самом деле обман и бессмыслица, а все что они ищут и любят все равно обратится прахом... Риджелис побледнел. Быть учеником чародея не всегда приятно и весело, а когда-нибудь стать чародеем и сменить своего учителя и того страшней. - Но это ведь не правда -- Лис зло глянул на шкатулку. "Зачем вообще понадобилось ее открывать", - подумал он, -- "мое дурацкое любопытство..." - Конечно неправда, мой дорогой Риджелис, конечно... - устало отозвался маг, -- ведь человек жив, пока жива его надежда... Маг убрал шкатулку в ящик стола и закрыл замок.

Глава 14. Азазель с присущей всем Демонам высшей ступени галантностью открыл Калипсо дверь роскошного автомобиля. Девушка все еще не могла прийти в себя после увиденного. Она почти на сто процентов была уверенна, что боль в глазах Аргона заставит ее остановить "представление", а дальше в ее жизни начнется ад. Кожаный салон автомобиля неприятно лип к обнаженным ногам Девушки. Следом за Калипсо в машину запрыгнула Марианна. Цепь на ее шее зловеще позвякивала своими крупными звеньями. Суккуб брезгливо сплюнула на землю странную смесь гноя и крови и мягко захлопнула дверцу машины со своей стороны. Азазель с непередаваемой грацией хищника сел за руль и как по команде взревел двигатель железного "монстра" и с места набрал скорость. Калипсо вздрогнула и испуганно вжалась в сидение. - Трусишка, - залилась смехом Марианна, но, забыв о жидкости во рту, закашлялась и, на полном ходу открыв дверцу, опять сплюнула гной, - Азазель, останови это хоть на время поездки. - Пташка, не бойся. Ты же не хочешь доехать до своего обожаемого Аргона в таком запуганном состоянии. Дядя Аргон очень расстроится, если увидит тебя такой. Но не забывай, он увидит тебя настоящую, только в том случае если тебе хватит выдержки выслушать полчаса гадостей, на которые он тебя "обрек" - Демон смешно показал пальцами кавычки, не обращая внимание на Марианну - Так что мужайся. Калипсо посмотрела на Азазель через зеркало заднего вида, своими огромными глазами в обрамлении тысяч ресничек, ища объяснение, почему он так стремится сделать Аргону больно. - Почему Почему тебе так важно сделать ему плохо -- пролепетала Калипсо, нервно теребя кольцо на своем пальце. - А то ты не знаешь, что он убил Амалию -- рыкнул Демон. - Но ведь это было так давно. - Нет, милашка, для мести нет срока давности, - глаза Азазель угрожающе сверкнули, - Я не Ангел-Хранитель, чтобы все прощать. Я Ангел Мести, миру нужны оба. - Может, ты все-таки решишь мою проблему с гноем во рту. Он неприятен мне на вкус и его слишком много. Мне постоянно приходится отплевываться, - очередной раз, открыв дверь и сплюнув, перевела разговор на себя суккуб. - Потерпи, уже скоро будем на месте, - и включил музыку и вывернул на автостраду. Уши Калипсо буквально "сходили с ума" от громкости, но, боясь, лишний раз, подать голос, молчала. Суккуб рядом в голос подпевала и получала явное удовольствие от музыки, не забывая, при этом отплевывать гной. Через минут сорок Азазель резко остановил автомобиль. Взглянув в окно, Калипсо увидела дом Ангела. - Ну, что любимые мои, шоу начинается, - подошел к Калипсо Демон, складывая пальцы в причудливые символы. - Что ты делаешь -- спросила Калипсо, мягко отводя от себя руки Демона. - Концентрирую энергия, чтобы создать для тебя купол. Пока ты будешь в нем, тебя никто не увидит и не услышит кроме меня. Тяжело вздохнув, Калипсо отпустила руки Азазель и кивнула. - Ну, мы идем -- вставила Марианна. - Да, - сказал Демон, закончив с куполом. *** Дожевав свои клубничные колечки на завтрак, Аргон задумчиво стал вертеть в своих огромных ладонях позолоченную чайную ложечку. Дверь на первом этаже с треском вылетела. - Аргон, лапушка моя, где же ты -- сладкоголосо пропел Азазель. - Какого -- спустя мгновение Ангел уже стоял напротив Демона с мечом наголо. Но остановился как вкопанный. Срывающимся голосом он смог лишь произнести -- Калипсо.

Катастрофа - это когда напечатать электронную плату для самого современного космического модуля намного дешевле, проще и быстрей, чем вырастить, к примеру, килограмм картофеля или напечатать массовым тиражом "Избранные стихотворения" А.С. Пушкина.

Беги, Полиночка, беги! Все ее существо стремилось бежать как можно быстрее. Сердечко пятилетней Полечки колотилось так, что даже мама-врач не смогла бы сосчитать удары. Полиночка бежала, впервые в жизни боясь куда-то не успеть. Паром уходил...Последний паром... На этом пароме ходил ее папа, каждое лето.А Полина с берега смотрела, как паром отходил и возвращался. Два месяца назад отца не стало. Полина не плакала, только ходила на реку смотреть на паром. Сегодня отходил последний. Быстрее, Полина, быстрее! Полина добежала до пригорка, откуда было видно и реку, и паром.Было ранее утро. Солнце только всходило. На берегу цвели травы. Стоял густой туман, покрывший, как ватой, и берег, и реку. А Поля подумала:"Как будто папа накурил". И все было в удивительной тишине... Паром стал отходить. Раз гудок,два...Полина смотрела на него, боясь что-то упустить. А он все отходил и вскоре скрылся в тумане. Полина помахала ему рукой, впервые прощаясь с чем-то навсегда... фото:Юля Финч

Придет весна-начало жизни Омоется дождем душа Нальются спелым соком вишни И я привстану чуть дыша. На самом краешке обрыва На тонкой линии греха На грани умственного срыва Восстану в пламени стиха. Все те же люди мимоходом Несут усталость на плечах Все так же лик луны с восходом Уходит прячась в облаках. Нет бесконечности предела Прощенья у небес прошу За то что я любить умела За то что чувства возношу. Весны прихода слышу звуки Сквозь шум открытого окна Сижу скрестив до боли руки Как жаль что я сейчас одна.

Вот иду третьего дни мимо киоска . Там воду продают . Фирма"Ключ Здоровья" . Заботьтесь-ка , пишут на бутыли на 5 л за 10 руб о здоровье своём и близких. Я всё-таки за фильтры ! Давеча показали фильтры из Санкт-Петербурга . Один сотрудник выпил воду из Невы после фильтра , а двое других отказались в упор . Хоть увольняйте ! Пить из Невы не будем ! Легче в Неве утопиться , видно коренные питерцы . А у нас федеральная программа по воде . Вода холодная , артезианская . Для жары самое то ! Стаканчик - 1 руб . Водозабор у нас из Вятки . Река течёт из Удмуртии . Мимо всех и всяких заводов . Но я не верю , что эти заводы сбрасывают в реку всякие гадости ! Не верю и всё тут . Но в Вятке в связи с жарой купаться с началом лета запретили . Всё равно полные пляжи народу ! Грех какой-то . Правда на днях в жару самую объявили , что какой-то ПДК превышен . Лучше воду покупать ! Такие толпы народу около киосков собрали . На 2 дня ,сказали , запасы делайте ! У меня сосед безработный , а тут несколько раз на день с 4 бутылями за водой прямо летал ! Так и в ПДК поверишь однако . Второй эскизик о жизни . Стоят 2 бабки , ну женщины по-русски . Вроде не ругаются , а бахорят громко . Прохожу мимо . Может помощь нужна ! Одна другой и говорит : - Вот если бы она была нормальная , то нашла бы мужика нормального . Ребёнка родила бы нормального . И жила бы нормально ! А теперь что

(совместное творение души и разума меня и моих братьев из собственного нашего опыта ) Вероотступник, сатанист, подонок - меня так окрестил родной народ. Нет, сей сброд не назовешь народом, ведь он давно забыл своих богов. А вот того, кто им про них напомнил, про Род, про веру, и дедов, Они, кретины, изрубить готовы, собачья свора то а не народ! Я тот, кто знание получив о вере, к толпе взываю - пробудись, Услышь мой глас, зов крови, крики предков, из плена лжи освободись Славянами мы были изначально и ними братцы помереть должны. Вранье, что наши предки жили как попало заветы их, традиции верны. Не зная прошлого ты жизни не построишь и не построишь ты ее на лжи А ведь ту веру, что нам навязали, отнюдь не деды наши создали! Вы слепо верны ей, сумели даже придумать сотни сект подобны ей. А что же будет если скажут, что христианства нет, оно не для людей Погонят вас, как гнали наших предков и "перекрестят" в мусульман, Снесут все церкви возведут мечети и править вами станет вражий хан! Неужто и тогда вы как тупое стадо пойдете снова веру предавать И глядя как плоть крайнюю вам обрезают к Аллаху будете взывать Что скажете народ вы или свора За веру стоит биться, помирать Так что же вы взываете к лже-богу, дедов не надоело предавать Сии слова пусть посрамлят подонков для коих наши предки не в чести И предадут пусть силы сынам Рода, что бьются за величие Руси! Я не взываю вас брать в руки вилы, я вас взываю отрекись Забыть как сон, как предков вы забыли от их попов-хапуг ты откажись Я вас взываю жить как наши деды, заветы их возродят мощь земли. В единстве сила для победы и с нами предки всей языческой Руси!!!

06.05.2005 Северинец М.В Тайна поместья Чёрный ворон. Меня зовут Тамара, я скромная, застенчивая девушка с огромным, но пустым . В детстве я с матерью переехала в отдалённую деревушку, мать в замке всегда чего-то боялась. Вскоре матушка загадочно погибла, и я осталась тут одна, нашла работу в здешнем магазине продавцом и зарабатывала на жизнь. Совсем недавно я получила письмо, в котором меня просили срочно приехать в наше старое, почти забытое поместье Чёрный ворон. Точно там говорилась о смерти, меня это не удивило, так как у меня полно родственников, о которых я даже не знаю. После долгих размышлений я всё-таки решила поехать в отдалённую провинцию. Вскоре после долгих пересадок и поездок не короче чем через три дня я была почти на месте. Я уже чувствовала слабый дымок, из деревушки извозчика, который и должен провести меня через глухую глушь к замку. Слышен шелест листьев как будто шёпот, цоканье копыт тёмной и старой кобылки извощика. Уже была видна башня замка, странно свет не горит, хотя дедушка как я помню, всегда сидел за изучением старых свитков или за рисованием новой картины, от него я с детства тоже не плохо рисую. Чем ближе я приближалась к месту, тем больше мне казалось, что ехать не стоило, это место всегда вызывало у меня странное ощущение, какой-то ужас. Заплатив джентльмену за неплохую поездку, я подошла к воротам они уже покрылись ржавчиной и обросли сорняками за долгое время моего, отсутствия. Я толкнула от себя ржавую скрипучую калитку и шагнула на землю нашей огромной семьи тайн. Здесь было всё в таком же состоянии, как и калитка на входе, рядом с каменой лестницей ведущей наверх к замку, стоял молодой человек немного старше меня и полил сухие листья недалеко от сада. Для меня здесь было всё забыто, поэтому я решила спросить, о новом в поместье у незнакомца: - Простите! Вы тут работаете Как вас зовут Он испуганно спохватился, уронив грабли и поднимая их, продолжил беседу: - Извините. Меня зовут Семуель, я работаю в конюшне и присматриваю за садом. Мисс, а кто вы И что вам угодно - Очень приятно Сем, можно я буду вас так называть - Как скажете! - Меня зовут Тамара я наследница, этого замка моего дедушки Оскара. Приехала сюда на похороны, вы не расскажете мне последние новости о поместье - Я работаю, всего два года и ничего особенного так и не было, кроме смерти вашего дедушки в последнее время, стало твориться что-то очень-очень странное. - Прошу прощенья, что перебила, но вы непоправимо ошиблись про смерть Гловы семьи. - Нет! Именно сегодня состоится церемония погребенья вашего деда. Я уверен! - О, боже мой!!! Я не смогла удержать горьких слёз и упала на плечё Сема. Я была просто шокирована и могла упасть без сознания под любым кустом по дороге к главным дверям замка, спасибо Сему именно он провёл меня аккуратно по лестнице до самой двери замка. На огромных дверях по краям сделаны скульптуры волков и воронов предупреждающие о чём-то, они первыми внушили таинственный страх. В моём состоянии невозможно было присутствовать ни где, покорный, старый, уже весьма мудрый слуга Бейтс строго сказал, что мне нужен отдых, а так как он главнокомандующий то наказал Сема за мой удар, полученный от неожиданной новости, я возразила: - Бейтс, прошу вас! От него, не от него, я всё ровно сегодня б узнала о трагедии, если бы просто открыла тот конверт. - Слушаюсь. Недовольно пробормотал Бейтс и ушёл, закрыв за собой дверь и выпроводив провинившегося с ним. Я свалилась с ног на кровать и мгновенно заснула, но проспала всего часа три. У меня не было, сил ни есть, ни спать и что-то тревожило и мутило рассудок. На входе я обратила внимание на слова Сема, о смерти одного, совсем невинного человека. А может и не невинного Именно с этой мысли началось моё вмешательство в эту историю. Эта комната совсем не изменилась, на стене весят мои картинки, которые учил меня рисовать дедушка. А вот моё зеркало над трюмо, перед которым я расчёсывала по прежнему ещё длинные чёрные локоны. Делать было нечего, и я решила погреться в этой сырой комнате возле камина. Над камином весел портрет пра-пра-прадеда Борис Воронов. Ковёр, который Бейтс ещё не успел почистить, он пахнет духами, которые в детстве я не раз проливала. Я решила, спустится вниз, и увидеть новое вещи, так как и людей, которых я не видела или забыла. Может мне стоит с начало поговорить с Бейтсом и узнать где моя любимая бабушка и как она себя чувствует после такого удара, ведь она так любила Оскара и не могла без него жить. Мне срочно нужно было найти тело дедушки попрощаться с ним на веки, надеюсь, они отложили церемонию. За окном тарабанил сильный ливень, и сверкала дикая молния удар за ударом пугавшая меня. Луна голубым светом через окно, нежно вела по лицу. Медленными шагами я шла по скрипучему полу в холле, осматривая каждую мелочь. Несколько секунд я останавливалась на портретах родных, из всех меня привлекли два, я и не помню, на сколько древни картины, лишь помню историю, которой меня в детстве пугал дедушка. " Это были два близких брата Сириус и Блейд, вскоре их взгляды переменились, Сириус был бессердечным, жестоким, мечтал об огромной власти и повиновения во всём, Блейд же хотел этому помешать любой ценой. Итак, как Сириус был старшим, то ему было отдано право управлять поместьем, он по легенде, он достроил к замку много ловушек и тайных комнат, в которых занимался чёрной магией, но некто их не находил. Всех кто шёл против него он сажал на колья, а родных детей и жён жестоко убивал на глазах. Блейд построил церковь, в которой собирал протестующих и вёл их. Ни кто не знает, как точно удалось Блейду свергнуть злодея и колдуна с престола, но перед тем как уйти Сириус наложил проклятие на потомком Блейда. - Один потомок твоего рода будет проклят в волка с крыльями ворона, в этом обличии он соберёт для меня тринадцать душ, я воскресну и осуществлю задуманное в Хаус. Точно, он хотел всех забрать с собой в ад. От счастья победы, вскоре все забыли эти слова и жили долго и счастливо". Почему почти всё кроме этой давней истории я не помню В моих глазах потемнело, и сердце забилось, как испуганное, мои думы опять перебила молния, которая била в землю, а луна, в моих глазах светившая через окно как будто звала меня. Сзади широко открылись входные двери, и засвистел ветер, сзади на меня полетели листья, кто-то вошёл, перед тем как оглянутся, я посмотрела, на часы было без пяти полночь. В дверь вошли бабушка Элеонора, с ней Бейтс и как я узнала, два сына бабушки моих дяди Ричард и Джон, и девушка, наклонившая голову вниз. Джон на лет пять старше меня, но на двадцать младше брата. Но все как-то изменились, Роберт был уже с седоватыми волосами, ему уже около сорока-пяти лет, и внешность его носила грубый характер. Джон лет двадцати-пяти, с шуточным вкусом к одежде, напоминал клоуна. Сем ходил в чёрном плаще с белой рубахой, лицо его было бледным и утомленным. Элеонора была всегда весёлой немного сгорбленной старушкой какой и осталась. А девушка которую я не помню, была с каштановыми волосами, лицо у неё было маленьким и круглым. Все они были с грустным настроением и уставшим лицом. - Где вы были - ( бабушка рыдая, очень крепко меня обняла и сказала) - Прости дочка, что мы тебя не подождали, но я не могла больше смотреть, на его умершее тело, старое сердце старушки не выдержит. - О чём вы бабушка - Мы долго ждали твоего приезда но ... Сказал Джон. - Вы похоронили Оскара - Да, только что. Сказал Ричард. - Я боялась за твоё здоровье, твоя первая реакция меня напугала. Сказала Элеонора. Они ждали слёз из моих глаз и того, что я побегу в комнату и не буду выходить неделю но... Мои глаза не прослезились, реакция оказалось спокойной, пожелав всем спокойной ночи я пошла спать, я была как под гипнозам, ничего не замечая. Я проснулась на рассвете. Теперь я поняла что наделала, не нужно было делать из себя слабачку. Так я потеряла близкого мне человека. Я села к трюмо, находившееся возле двери, и решила привести себя в порядок. Вытерев слёзы, я приплела косу, на конце которой волосы были распущены, и накинула пинюар. Бабушка в комнате рядом с моей ещё спала, только на улице было слышно какой то стук. Я выглянула в окно, из тёмного дерева которое было всё в пыли. Вытерев окно платком, торчавшим из кармана моего пинюара, я увидела Сема, он колол дрова возле конюшни. Я как ветер помчалась к Бейтсу, по дороге на крутом повороте с лестницы я чуть не сбила его, он нёс на подносе утренний чай c плюшками и вареньем Элеоноре. - Бейтс простите меня. - За что - За всё, расскажите мне подробнее о трагедии. - Мне больно говорить об этом, мы с Оскаром были лучшими друзьями с детства, но то, что случилось, было не его решением. - О чём вы, смерть была умышленной - На сколько хорошо я знал старика, он в последнее время куда-то торопился, как будто знал что гибель близка. - Так он сам умер или это убийство - Он выпал из окна башни своего кабинета, но я уверен, что ему кто-то помог. - Значит это убийство, а что сказал детектив - Кто - Ну, человек занимавшийся расследованием - А! Мистер Уильям, он спрашивал последние места, в которых был Оскар. - И что вы сказали - Ну, он ночью часто уходил, но я не знаю куда, а ещё ходил в единственную недалеко стоящую деревушку. Он дал мне большую карту, лежащую на столе рядом с ним. Я развернула, это карта поместья и замка. У меня в руках на карте замка появились красные пятна. Я испуганно уронила лист. - Что случилось Может вам прилечь, и побольше поспать Взволнованно сказал мне Бейтс. - Нет, нет всё в порядке! Поднимая карты я сказала, но была шокирована, одно из кровяных пятен на карте было под башней, там где умер дедушка. - Смотрите Бейтс вы видете Он нахмурился с серьёзным видом и уставился глазами что то в ней искал. - Простите я нечего не вижу! - Да вот же! Настойчиво скачала я поворачивая к себе карту, но сама убедилась что там нечего нет. - Как это может быть Пятна исчезли! Прошептала я. - Простите Неуверенно переспросил Бейтс. - Покажите, пожалуйста, место гибели. Я решила всё проверить. Он поставил поднос на стол, с которого дал карту и отвёл меня к окну башни. Долго я смотрела на окно, подняв голову. А потом ещё столько же смотрела на прогнувшуюся изгорать под окном. Догнав Бейтса в холле, я попросила его передать Элеоноре, что я поехала в деревню и вернусь к полдню. Вылетев с главного входа, я резко остановилась, нужно начать с деревни, а по пути заехать в церковь подумала я, и понеслась дальше. Из-за огромного почти сухого дерева с красными дрожащими листьями, я думала, как правильнее будет попросить у Сема оседлать для меня лошадь, на которой я хотела б осмотреть поместье, должна признать что он мне симпатичен. Я, делая вид, что прохожу мимо, бессмысленно осматривая деревья, поздоровалась с Семам. - Здравствуй. - Доброе утро Тамара. Не смотря на меня, он сказал. - Утро сегодня хорошее, но под вечер как всегда будет гроза. А вы что высматривали за деревом Я растерянно начала водить глазами. - Я Я... я ... а какое вам дело - Простите, что влез в не своё дело, просто не люблю, когда за мной следят. - А я как раз и не следила, я думала, и хотела спросить не могли бы вы приготовить для меня лошадь. - Сию секунду. Тихо сказал он, докалывая дрова. У меня было чувство как какая-то трусость. За время, которое он готовил коня, я успела одеть, старую юбку и светлую кофту без рукава, которые нашла в своей комнате в пыльном гардеробе. К тому времени как я пришла обратно, Сем тягал мешки с измельчёнными ветками. - А вот и конь. Положив мешок на землю, мистер подошёл и объяснил. - Эта лучший скакун то есть скакунка, молодая, породистая, не брыкастая, быстрая как молния. Повернувшись, налево я ахнула, передо мной стояла белая как облако лошадь, шерсть, которой блестела. Сем помог мне взобраться на животное. - Как её зовут Спросила я. -Ангел, пусть она тебя охраняет. Сем вёл коня, на котором я сидела до ворот, а потом отдал мне поводья. - Дёрнишь поводьями, она пойдёт, ударишь ногой, побежит, потянешь на себя, остановится. Запомнила - Наверно Он открыл ворота, на которых весела ржавая цепь. И я медленно поскакала. - Не задерживайтесь до грозы! Крикнул Сем мне в след. Пока я доехала до деревушки успела осмотреть карту замка, один из красных крестов был на месте смерти Оскара. Совпадение, размышляла я. Въехав в деревню, ко мне подбежал маленький мальчик, лет семи и предложил услугу. - Здравствуйте леди, могу накормить и присмотреть на некоторое время за вашей прекрасной лошадью. - Спасибо, ты настоящий джентльмен. Кинув ему денег на конфеты и хлеб с молоком, я слезла с лошади и отдала мальчишке коня. - А кто твои родители и как тебя зовут - Мой отец и матушка работают в кабаке, напротив фонтана, а зовут меня Эрик. - Очень приятно, а меня зовут Тамара, скоро встретимся, пока! Я осмотрелась, передо мной в середине деревни стаял большой фонтан, в запущенном состоянии, через него был виден кабак, чуть правее лавка антикваров, а сзади будка комиссара, в которую первым делом я направилась. Там, я перед входом встретила человека представленный как Мистер Уильям. - Простите вы мистер Уильям. - Да, а кто вы и чем могу помочь. - Я Тамара, Оскар был моим дедушкам. - А, вы Воронова Тамара, мне очень жаль. - Спасибо. Но я хотела узнать, что вы узнали нового о происшествии. - Можно сказать не чего, мы знаем, что он ночью навещал деревню и церковь, но ни кто, не чего не хочет больше говорить. - А где тело - Зачем оно вам - Просто не успела попрощаться. - Ну, если не на кладбище, то точно в морге за городам, извините, но я спешу. - Простите, до свидания. Странно что тело в морге, ведь бабушка говорить что похоронили его. Я зашла в бар и там познакомилась с барменом, который оказался отцом Эрика и знакомым Оскара. Был он в комплекции тучным, с лысоватой головой, и с рыжими не длинными усами. - А что вы ещё знаете, что казалось в нём странным и тревожным, кроме того, что он спешил куда-то. - Он сам всегда казался странным, но месяц назад явно с ним стало что-то не так. Не хотите перекусить, моя жена Инна прекрасно готовит. - О! Вы мне напомнили про обед, сколько время - Пол второго. - Простите, я опаздываю, продолжим потом, до свидания. Я совсем забыла про обед нашей семьи на котором я сказала Бейтсу и бабушке что обязательно буду. Я запрыгнула на коня и поскакала дамой. Через пятнадцать минут я была у ворот замка. И быстро побежала переодеться к обеду. Спустившись на кухню, я увидела полный стол людей. - Бабушка представь меня. - О, прости, это Сем ты с ним знакома, эта молоденькая девушка твоя кузина Эмма, ну а с Бейтсом и моими сыновьями Робертом и Джоном ты знакома, а вот это Лена наша новая служанка. Джон как всегда сидел с дурацкой улыбкой которая в это время была не к месту, Ричард сидел с задумчивым видом глядя в тарелку с одним салатом, девушка сидела глядя в пустую тарелку с испуганным лицом и чем то встревожена, Бейтс любил поесть и у него в тарелке было по чу чуть всего, Сем стараясь не чавкать и не стучать вилкой тоже о чём то думал, и служанка совсем молоденькая наверно помогающая Бейтсу сидела рядом с ним. Бабушка всегда давала сидеть за столом слугам. Пообедав, я опять села на коня и поскакала в церковь, но, к сожалению, она была закрыта и не единой души рядом. Лишь пугавшие меня склепы и могилки надписи которых почти стёрлись. Тут было очень мрачно и сыро. Мне стало не по себе, только вороны кружившие вокруг высоко в небе каркали. Но из леса за церковью слышался шёпот и вой. Я решила приехать сюда завтра, а сейчас прогулка к ручью, у которого я играла в детстве. Обстановка меня пугала, напоив коня я решила искупаться как в детстве, может, вспомню какую то мелочь. Вода прозрачна как небо, оставив одежду я поплыла чуть дальше. Всё это время за мной кто-то следил, шелестели листья кустов с синими ягодами. И вот, как и говорил Сем, к вечеру собралась гроза. Я надеялась успеть добраться к замку, но не успела, промокла насквозь. Сразу попросила Бейтса приготовить тёплую ванную. В которой задремала. Спустив, воду я пошла спать, так устала я, что ноги ели шли. Но не могла заснуть. Не чего, не накидывая в одной рубахе, я быстрым шагом босой вышла на улицу. Идя по тёмному коридору я осматривала разные статуэтки Элеонора любит такие штучки, как например эти слоны и Будда из слоновой кости. Мне обязательно надо будет слазить на башню там обязательно будет что то за что я смогу зацепиться, возможно даже и сам ответ. Размышляя я шла на улицу. И обязательно нужно поговорить со всеми людьми знавшими Оскара. Поднялся сильный ветер, я решила отвлечься от гнусных мыслей и посидеть в беседке за замком. Но, даже не успев дойти до места, я упала на колени. У меня с плеча до самого запястья заколола дикая боль. Ногти и клыки начали расти до огромных размеров. Боль была ужасная, особенно в лопатках. Из меня вырвался дикий крик, нет больше похоже на вой волка, а потом не чего не помню, только сон, что кто-то не человек, но добрый меня спасает. Резко проснувшись, я подбежала к распахнутому окну в моей комнате и увидела тень на луне, как ангела с крыльями. Хорошо протерев глаза, я больше не чего не увидела. И точно решила что это должно быть был сон. Нужно обязательно принимать таблетки которые мне прописал врач от головной боли, а то мерещится всякое. Наверно это всё из-за этих историй. Всю ночь мне снился кошмар по рассказу дедушки. Подскочив с кровати от ужаса, я не смогла больше заснуть. Было почти утро, и я решила пойти к той самой беседке. Переодевшись, я решилась проверить, что вчера было. Замок пропитан сыростью, но всё таки тут пахнет не ею. Какой то странный запах доносился с левого крыла. Там пара комнат пустых и рабочий кабинет Ричарда. Сем и Бейтс ещё спали, на улице пахло свежестью после вчерашней грозы. Подойдя ближе к руинам, я не обнаружила никаких следов вчерашней прогулки, лишь огромные следы собаки, наверно их оставила местная дворняга. По дороге назад в замок я решила пойти ещё раз к месту гибели дедушки и увидела девушку, как Элеонора сказала мою кузину. Она выгуливала собачку среднего размера, которая наверно и оставила следы, а дождь размыл до большого размера. - Привет Эмма! Лёгким не сильным голосом сказала я. - Что ты тут так рано делаешь Как бы не обращая внимания сказала она. - Да так, не спица, какой у тебя миленький зверь. - Это собака, и её зовут Лана. - Да, я вижу. Она явно не была настроена душевно поговорить, и я решила не делиться своими мыслями, лишь спросила. - Может я лезу не в своё дело, ведь ты меня даже не знаешь, но мне очень интересно в каких отношениях ты была с Оскарам, может ты видела его смерть, ведь твоё окно совсем рядом У неё остановилась сердце, как будто её сзади пронзила стрела. Она резко подняла голову и посмотрела своими карими глазами мне в глаза. - Почему тебе это интересно Да, я иногда общалась с Оскаром, была в достаточно хороших отношениях с ним, никогда мы не сорились. Но смерть его я не видела, меня тогда не было. Она говорила достаточно искренне за исключением последнего предложения, да точно она чего-то не договаривает. Эмма знает намного больше, чем говорит или даже осознаёт, она что-то видела. После короткого диалога она поторопилась домой. Я подняла голову, посмотреть на распахнутое окно башни, под которым я находилась, и опустив глаза на место смерти увидела меркнувший блик из кустов обвившие уже прогнутую изгородь. Влезавши в кусты я поцарапала ногу об острую часть перегородки, достаточно глубоко, прижавши рукой рану я всё таки достала безделушку. Это был медальон, из серебра с каким-то гербом, напоминающим волка. Я сумела его открыть, внутри были простые хлопья пепла листьев клёна, только красного. Ну а так медальон напоминал ключ. Сильный ветер подувший из аллеи выдул листья и в нутрии оказалось кольцо тоже из серебра с таким же гербом как на медальоне. Рана была ужасно глубокой и кошмарно болела. Кульгая я дошла до комнаты, промывая рану ища чем завязать её, но тут же приходит ко мне Бейтс, я старясь согнуть ногу и скрыть рану отодвигаю миску с тёплой водой посмотрела на него. - Ну, как спалось Спросил он меня, отодвигая шторы, и открывая окно. - Хорошо, спасибо, а как у вас дела Спросила я его, что бы отвлечь. - Как всегда полно работы, но мне она нравится. Я знаю, что Бейтсу всегда нравиться его работа. - Что с вами Вскрикнул он увидев кровь на кровати. - Да не чего серьёзного просто немного в саду поранилась. - Как не чего серьёзного, это глубокая рана, я сейчас же отправлю Сема, за лекарем он лечит нашу семью очень давно. - А как его зовут Из интереса, что может я его знаю, я спросила Бейтса. Пока я лежала, Бейтс уже рассказал всем про мою не аккуратность. Чего и следовало ожидать, через минуту вся семья была у меня в комнате, Бейтс раздул настоящую катастрофу. Я не обращая внимание, на слова всех, сильно напряглась и рана тут же исчезла, остался только маленький след. Вся комната замолчала и все с выпученными глазами смотрели на меня. Я не заметила, сначала что случилось, но потом сама ужаснулась. Ведь у меня всегда с самого детства плохо затягивались раны. Тут в широко открытую дверь моей спальни вошли Сем и доктор Генри. - И так, что тут случилось Спуская очки на нос, сказал доктор, и с умными глазами посмотрел на меня. Открывая свою сумку, он попросил всех выйти, после чего закрыл дверь. - Так что с вами Я не знала что сказать, и молча испуганными глазами смотрела на него. - Какой у вас на шее интересный медальон Поддерживая разговор, спросил он. - Он не тяжёл для вашей тонкой шеи - Нет! Сразу возразила я. - И где вы его взяли -Мне его подарили. - Выдадите осмотреть рану - Нет, она исчезла! Он не поверил и решил что, я просто скромна. - Я просто посмотрю, даже трогать не буду. Убеждал он меня, а я всё повторяла, что у меня не чего нет. Смотрите! Вот что только осталось! Синяк, видите! - Да. Подняв очки, доктор сказал. - Очень интересно, нет скорее не обычно, я пропишу вам витамины но будьте осторожны в следующий раз. Я внимательно слушала, что он говорил, но показался он мне немного слишком заумным, сдвинутым на своей профессии. Я поблагодарила доктора Генри и сказала, что если будут проблемы, я к нему обязательно обращусь. Мы попрощались, я слышала, что он сказал родным, которые всё это время подслушивали за дверью, что со мной всё в порядке. Сидя на кровати, я слышала, как доктор говорил с Робертом, мне показались, что они очень близкие друзья или напарники. Наверно, ведь Роберт директор санатория Лунес - больница для больных с больной психикой. Джон пока увлекается фотографиями, и дружит с антикваром в деревне, который достаёт ему проявитель и плёнку из города. Об Эмме я узнала сегодня лишь то, что она приехала к нам недавно и увлекается рисованием наших мест. Элеонора любит читать книги. Как мне стало после известно, доктор Генри работает в морге, точнее его дом был моргом, купил он его недавно и подвал дома превратил в морг. Мне стало лучше и я решила подняться в башню. Выходя из комнаты я увидела как Роберт оглядываясь с опаской открывает дверь в свой кабинет. Что он там прячет Когда Роберт зашёл к себе я пошла на лестницу ведущую на третий этаж замка, лестница так же проходила через комнату Роберта и Элеоноры, чуть дальше моя спальня и пустая детская. Часы стаявшие на комоде в коридоре показывали пол первого, лестницу освещали большие окна, это сторона замка днём остаётся в тени. Я поднявши глаза на верх вспомнила страшный пожар там на верху где погиб один из сыновей Оскара и Элеоноры. Поднявшись, я увидела старую мебель полки для посуды, старые, разбитые вазы, и камин путь к которому перегородил обвалившийся потолок. Через доски которые вертикально стояли с потолка я увидела дверь, идти к ней было опасно этот потолок может обвалиться на меня в любую секунду прямо сейчас. Я спустилась в холл, обернувшись, за большой скульптурой глобуса сделанного из особого камня, я увидела Элеонору, она читала какую то книгу. Я захотела узнать где ключ от чердака Элеонора точно должна знать где ключ, ведь там кабинет Оскара. Не раздумывая я подошла к ней. Подойдя ближе я увидела как она плачет, мне показалось что она полностью погружена в книгу и я решила её не отвлекать. Рядом с Элеонорой стоял Бейтс и убирал на ковре перевёрнутую тарелку. Я тут же подбежала помочь. - Бейтс давайте я вам помогу! - Нет, не стоит... Коротко сказал он. - Кто же это сделал Подбирая осколки спросила я. - Это просто случайность, осторожно вы порежетесь! Я сам, лучше принесите мне савок, он на кухне с права. Строгим но в тоже время тихим голосом он сказал. Я тут же побежала на кухню. Странно что Элеонора не обращает на этого внимания, наверно это человек которого она знает. Забежав на кухню я сразу посмотрела в правый угол кухни и взяла маленький савок и щетку и быстро обернувшись полетела назад, но увидела грязные следы ведущие от кухни по двери к главной лестнице на улице. Отдав савок Бейтсу я опять спросила кто тут только что был. Бейтс сказал что эта доктор Генри искал какую-то книгу по своей специальности , он очень торопился но сказал что скоро её вернёт. Точнее он сказал что тот нашёл что-то не обычное на теле Оскара. Было не поздно но уже собиралась гроза и моросил дождь. Взяв с кухни тёплый чай с лимоном я решила пойти к Сему. Накинув чёрный плащ, я побежала в конюшню. Прошмыгнув через пол замка я быстро забежала в сарай. Сем в это время был занят работай, он ремонтировал повозку немного похожую на карету. Я немного за ним понаблюдала пока не начал остывать чай, было это очень мило. Стуча молотком со всей силы по гвоздям у него был очень смешной и в тоже время отважный вид. И вот я решила подойти. - Привет, я вот тебе чаю принесла... С лимоном. С лёгкой улыбкой сказала я. - Спасибо. Через силу глотая холодный чай сказал он. - Мне срочно нужен конь. - Сейчас будет. Доканчивая работу сказал он. Я подошла к рябой старой лошадке, что бы погладить её, но она сразу отошла назад. Сем провеем меня до ворот, и помог мне сесть. С очень большой скоростью я поскакала к доктору. Всю дорогу мне в лицо били ветки с коротких деревьев. Но вот я была уже на месте. Рядом с домом стояли огромные ящики для мусора с которых жутко воняло. По тропинке я пошла к двери, и позвонила в дверной звонок. По моему он не звонил а жужжал как оса. Но доктор тут же ответил. - Кто - Это я, Тамара Воронова. - Да-да входите я внизу, в морге. И открылась дверь. Я вошла, повесив мокрый плащ на руку скелета, это было при забавно, весь дом был с пробирками, скелетами, и как не странно насекомыми. В потолке был вентилятор с лампочкой которая слабо освещала а сырость из коридора, который опускался вниз не давал забыть где я. Я медленно осматривая всё спустилась в морг. И тут голос меня слегка напугал. - Тамара, догорая, у вас всё же что то не так, хорошо, что вы сразу вернулись. На операционном столе лежал Оскар накрытый по пояс белым покрывалом. Его грудь была распорота и в сердце воткнут какой то инструмент. Меня начало тошнить, но я была рада его увидеть. Оскар совсем не изменился, его лицо такое же молодое и гладкое. Жаль что я его не застала в живых. - Не обращайте внимания, это моя работа. Сказал он закрыв тело полностью. - Так я был прав Ваша нога всё же болит - Нет-нет что вы, всё прекрасно, но вот что-то голова последнее время болит и эти кошмары... Войдя в роль и отвлекая его постанывала я. - Это понятно вам столько пришлось перенести, но у меня есть отличные таблетки, вот секунду я вам их дам. Сказал он и полез под занавеску в полке с лекарством. В это время я быстро обросила взглядом всю комнату. И вот она книга в кожаном переплёте, она очень выделялась из стопки других. Но я не знала как её забрать. - Вот таблетки! Приходите ещё. Намекая на мой уход сказал он. Но я стаяла думая как забрать книгу или посмотреть про что она. - Вы хотели что-то ещё - Да. Твёрдо сказала я. - Я увидела у вас нашу книгу. - Ах эту! Мне очень понравился её материал я вам её позже верну. - Вы говорили, что нашли что-то на теле. - Я! - Да, мне передал Бейтс. - А ну да, ожоги происхождение которых мне неизвестно. А теперь я буду признателен, если вы оставите меня наедине! Немного нервным голосом сказал он. Я тут же ушла. В церковь ехать было бесполезно ведь деда я нашла, да и дождь был как град. Выбежав на улицу я не нашла коня, наверно я его не прочно привязала и он ускакал испугавшись молнии. До замка я не дойду это опасно ведь я помню что там водятся волки, но деревня совсем рядом. Пока я добралась уже начало темнеть, меня мучил кашель и боль в горле. Этот фонтан был ещё более прекрасным в темноте, его немного освещал свет от витрины антикварной лавки и отражение луны. Я на прямую отправилась в таверну. Она как всегда была полна людьми разных интересов. Я сразу подошла к бармену отцу Эрика и попросила комнату на ночь. Я знала что у них есть всё, конечно за деньги. Я заплатила и они любезно согласились мне дать комнату с кроватью. Инна жена бармена Мориса принесла мне кофе с молоком и достала со старого шкафа стоящего за дверью ватное одеяло. - Может хотите что-то ещё Спросила она. По виду она была тоже полноватой как и её муж но на много ниже его. Ходила Инна в серо-зеленом платье с белым фартуком и маленькая шапочка на резинке. - Нет спасибо. Ответила я. - Ну может вы тогда присоединитесь к нам сейчас за ужином, я приготовила великолепную куропатку в молочном соусе. - Ум! Название манящее, но может у нас найдётся сухая одежда - Может осталось что-то от моей сестры Посмотрю... Она выбежала из комнаты. Уже было темно и за небольшим окном похожим на форточку била молния. Я задумалась уставившись в одну точку под окном а в это время в двери торчала маленькая любопытная головка Эрика. Сзади подошла Инна с платьем. - А ну быстро мыть руки и к столу. Крикнула она своему сыну и положила платье мне на кровать. - Вот примерь может оно будет немного другого размера но другого нет. Одевайся мы ждём тебя за столом. Сказала она выходя из комнаты и прикрывая дверь. Я оделась, света в комнате не было и только молния изредка освещала помещение. Я стала перед длинным зеркалом и начала приглядываться к своей новой одежде. Оно было как раз в пору, в комнате этой не было не чего кроме зеркала, шкафа и небольшого столика с пепельницей и кофе с молоком, и разумеется кровать на которой я сидела. Привязать мокрые волосы было нечем, и я только немного их расчесала. И вот я вышла к столу. На столе стоял подсвечник и у входа масляная лампа это было единственным освещением. За столом накрытым светло голубой скатертью, сидели отец мистер Морис, Эрик и его мать Инна. Все они сидели за этим круглым столом за которым стояло пустое стула для меня. Я села на это старое немного скрипучее стула, пододвинулась к столу и положила бумажную салфетку лежащую на тарелке себе на колени. Вся семья очень внимательно на меня смотрела и делала тоже самое. Но потом Инна начала накладывать всем в тарелки по не многу всего. Морису нужно было скорее возвращаться к стойке. Мы поели, Морис сразу потом пошёл на работу в этом же доме. Инна убрала тарелки, и принесла десерт, это были пирожки из разных ягод и варенья с чаем. Мы душевно поговорили с ней, всё это время маленький мальчик сидел у меня на коленях. Я и Эрик очень подружились я ему рассказывала разные истории а он внимательно слушал и задавал очень интересные вопросы. После ужина мы пошли готовиться спать, умылись и почистили зубы. Я не переодевалась это платье и так было ночьнушкой. Я легла в своей комнате и всё думала что там думают мои родные, наверно все извелись от волнения. В щель от незакрытой до конца двери светил тускловатый свет. Мне стало не по себе, я начала разглядывать талисман и кольцо на котором был ясно виден волк с крыльями. И вот щель света которая падала на моё лицо стала тенью, это был маленький Эрик. Он выглядывал меня в двери, потом тихонько вошёл и подбежал ко мне. Шёпотом мне сказал: - Тамара, расскажи ещё что ни будь... - А тебе не пора спать А что если мама придёт - А она моет посуду и папа уже спит. Расскажи! - Ну хорошо... Залазь ко мне. Он быстро за карабкался на достаточно высокую кровать и прижался ко мне. Этот мальчик был такой простодушный и лёгкоранимый. Я подняла подушку взбила её и положила так что бы мы немного сидели. - Ну что ты хочешь услышать Он задумчиво посмотрели на потолок и сказал: - А расскажи о себе! Как ты сюда приехала Но увидев моё кольцо широко открытыми глазами уставился на него. - Это тот зверь про которого ты мне за столом рассказывала - Да. Но это только кольцо! Сразу сказала я что б он не испугался, и начала рассказывать о себе. " Я приехала сюда к своей бабушке, у меня дома есть большой белый конь ты его видел, завтра мы на нём покатаемся если хочешь. А кольцо я нашла в этом кулоне." Не рассказывая ему всего я увидела как он заснул прижав ручкой щеку. Следом за ним я тоже заснула. Меня опять мучили кошмары. На этот раз мне снился этот волк рядом с чьим-то трупом. " Я на улице и вижу как волк съедает сердце человека. У меня дико забилось сердце и волк это услышал, вдруг дерево за которым я стояла куда-то исчезло и я вздрогнула от страха перед зверем. Сразу закрыла руками глаза, но потом открыла но демона не было. Подойдя ближе к трупу я узнала Эрика. У него было страшное синее лицо, сзади я услышала шорох и повернувшись передо мной были эти огромные жёлтые глаза." Я вскочила с кровати и чуть не упала. Я была вся в поту, долго не могла заснуть но к утру задремала. Открыв глаза я увидела, Сема в трансе. А на моей руке лежал букет лесных цветов и записка на которой прочла "Тамаре от Эрика" мне было так приятно. Он принёс мне цветы, я такие видела в лесу, такие белые с длинными крепкими стеблями. Эта минута показалась мне знакомой, как будто я это уже видела. А потом сказал что у него плохая новость. - Эрик, эго нашли в лесу разорванным на части а этот букет был рядом с ним. - Нет! Этого просто не может быть! И захлёбываясь слезами упала в подушку. Рядом с ним стоял лейтенант. - Мне нужно с вами поговорить сказал он мне. - Простите мне тяжело я не могу. Чуть слышно сказала я. Сем помог мне дойти до коня и мы вместе поехали домой. Я была в шоке такой милый мальчик кто такое мог сделать, конечно мне было интересно всё узнать поэтому спустя некоторое время к обеду я решилась поговорить с детективом. - Привет Тамара расскажи нам весь вчерашний вечер. Он был очень расстроен, мы все знали мальчика всем было больно особенно мне. - Простите мне трудно говорить, мы пили чай... Я всё па порядку рассказала но только сон скрыла. - Расскажите мне что вы нашли в лесу Со слезами на глазах спросила я отрывистыми словами, боясь что он расскажет мне всё то что я видела сегодня ночью. - Да, мне тоже трудно говорить, на мальчика скорее всего напали волки, его разодрали на части по всему лесу, тело сейчас в морге. А букет это вещественное доказательство. Я заберу. Забирая из моих рук сказал он. Лейтенант вышел за дверь предупредив что бы я не волновалась. А ведь я даже не могу представить каково родителям Эрика. Я не знала что мне делать и к кому обращаться ведь это на самом деле страшно, мой сон и явь. Мне было очень плохо, Бейтс приготовил мне чай с ромашкой и оставил одну. Просидев в столовой пол дня размышляя о произошедшем и допивая сладкий почти бесцветный чай я услышала стук в главную дверь. Идя быстрым шагом немного спотыкаясь о плед в который я была укутана я пришла к тяжелой двери. Этот человек явно очень настойчив он очень сильно не останавливаясь стучал в дверь. Открыв дверь я увидела человека лет 40 он был грязный и пьяный. - Кто вас впустил! Кто вы такой Я была не очень мила но у меня на то были причины. Икая он мне что то пробормотав пел тихо какую то песню. Это была детская песня которую я очень давно где то слышала. Я не смогла разобрать слов но мелодия была очень и очень знакомой. Сзади меня подошёл Бейтс. - Чарли! Что ты тут делаешь Чуть ли не крича сказал дворецкий. Я придвинулась к двери и осматривая мужчину пыталась вспомнить песню которую он напивал и не мешая Бейтсу говорить. - Тамара не обращайте внимания это наш посыльный Чарли он конечно не джентльмен но очень надёжен. Виновато сказал Бейтс. - Нет что вы... Главное что бы ему верили. Не осмысливая сказала я. В руках у Чарли был пакет. Бейтс выпроводив нежданного гостя забрал у него пакет и пошёл на верх сказав что уже поздно и что бы я шла отдыхать. Общем то что я и сделала. В голове крутилась та песня напоминающая о чём то жутком, у меня в голове крутились кадры жизни моменты отдыха с Оскаром в осеннем лесу. Поднимаясь по лестнице из холла в коридор я увидела пакет тот самый что Бейтс только что забрал у Чарли. Он лежал в подставке для газет. Оглянувшись по сторонам я взяла пакет на нём было написано Ричарду от Г. Я посмотрела на дверь Ричарда под которой и стояла эта подставка. Внутри пакета я нащупала что-то твёрдое и большое. Не понимая что делаю я от любопытства открыла пакет. Мне нужно было куда то уйти пока меня не кто не заметил. Идя по темному коридору к своей спальне я размышляла кто этот Г Догадки не к чему не привели. Зайдя в комнату я положила посылку на трюмо и подойдя к окну закрыла форточку из которой дул холодный ветер и моросил на редкость мелкий дождь. При лунном свете, запалив керосиновую лампу я упала на воздушную кровать держа в руках посылку. У меня немного болела голова, но выпить лекарство решила после того как открыла пакет. Тут находилось запечатанное письмо и маленькая музыкальная шкатулка. Письмо я не тронула ведь его надо положить на место но завести шкатулочку я не отказалась. Я вспомнила! Заиграла та самая мелодия которая до сих пор играла в моей голове. "Тёмный замок свет горит, В башне тут не кто не спит, Дух здесь тёмный обитает, И людей он всех пугает, Соберет 13 душ, Поглотит тьма мир, И воскреснет тёмный господин, Но только тот у кого, В сердце чистота, добро и мир, Защитит от тьмы наш мир" Странно кто передал Ричарду этот пакет Пытаясь рассмотреть письмо на свету я что то прочла: " Как продвигается твоя работа В прочем наверно не как, я видел твои последние результаты они не впечатляют. Я достану тебе материал для работы и заплати этому пьянице Чарли больше в следующий раз, что бы он опять не принёс письмо слишком поздно. P.S : И не забудь всё это должно остаться в тайне сожги это письмо." Да, по моему Ричард участвует в чём то не законном. Как бы попасть в его комнату. Я не помню что бы я там когда то была. Я положила всё в пакет и капнула клея ( он и так еле был тогда приклеен) получилось всё отлично только вот что же скрывает Ричард. Я так внимательно задумалась что стук в дверь меня до ужаса напугал. Я быстро спрятала пакет под подушку. - Да-да входите! -- крикнула я. В дверь вошла Эмма. - Привет, ты не занята мне хотелось бы с тобой поговорить. -- Входя с маленькой спящей у неё на руках собачкой сказала она. - Конечно!- сразу же я ответила. Она села на мою кровать. Мы с ней очень хорошо подружились, она рассказывала мне очень интересные истории из её жизни. Но через несколько часов когда пробило полночь она застыла и напряглась. - Что-то случилось! -- спросила я. - Знаешь Тамара ты хорошая девушка, меня мучает то что я увидела. - И что же это Эмма засомневалась. - Эмма я не кому не скажу можешь мне доверять. - Я верю тебе... Просто я не знаю как тебе изъяснить, что бы ты не подумала что я сошла сума. - Говори как есть, я пойму. Она посмотрела мне в глаза и начала рассказывать. - Помнишь, тогда под башней мы с тобой разговаривали и ты спросила не видела ли я что то странное - Помню. - Так вот я скрыла, я даже не была уверенна что это была явь. После ужина в тот трагический день все разошлись по комнатам. Переодевшись я долго читала книгу. И вдруг я услышала что Оскар с кем то ругается, моё и его окна были рядом только моё немного ниже башни где был он в то время. Я открыла окно в тот вечер не было дождя что показалось мне странным, и внимательно начала слушать. Но это было бесполезным я лишь слышала голос Оскара и чей то ещё мужской голос. Они сорились но я слышала строки молитвы будто Оскар увидел дьявола и потом задул очень сильный ветер, окно башни распахнулось и от туда выпал Дедушка. Я не поверила своим глазам и сразу посмотрела на то окно, и увидела голову неподстриженного мужчины, его лицо было в тени и только два больших глаза горели как солнце, он смотрел в низ на труп. Как на зло в моей комнате забили часы полночь и он обернулся смотря в мою сторону. Я мгновенно захлопнула окно и думая что это было смотрела в него. Тут загавкала Лона, обернувшись мне очень близко в глаза смотрели те желтые огромные глаза. От испуга я зажмурилась, открыв глаза я больше не кого не увидела. Я очень внимательно её слушала, она говорила опять же искренно. - Эмма получается что ты видела убийцу! - Нет! Мне не кто не поверит, Не кто даже не будет слушать. Она была упёрта как бык и не уверена в том что сейчас рассказала мне. Зевая она спросила: - Сколько время, уже очень поздно мне с Лолай пора. И не забудь не кому не говори! - Хорошо, даю честное слово. Эмма спокойно пошла спать пожелав мне спокойной ночи. Но у меня ещё осталось не законченная работа на сегодня, положить посылку туда где она лежала. Тихо встав со скрипучей кровати и взяв в руку пакет я подошла к двери. Выйдя и посмотрев по сторонам я на цыпочках пошла по очень тёмному коридору. Где то в коридоре началась открываться дверь, я быстро шмыгнула за длинную штору на окне из которого светила луна. Выглядывая из под угла я увидела Джона брата Ричарда к которому он и направлялся. Мне повезло в том что он был сонным и ничего не видел. И шла сквозь мрак за ним. Спрятавшись за очередной шторой я видела как Джон стучится в дверь к Ричарду который долго ему не открывал. И на конец: - Джон! Какого чёрта ты ходишь по замку ночью Пытаясь не кричать он грозно шептал. - Ричард почему ты не в пижаме, я не заставал тебя не разу разбуженным - Неужели тебе неясно Я на пороге великого открытия, мне просто некогда спать! Я долго слушала их разговор пока Джон не пошёл спускаться в столовую пить кофе. Я быстро подбежав забросила пакет на подставку и побежала обратно к себе в комнату. Забежав в комнату и аккуратно закрыв деверь я переоделась ко сну и легла спасть. Моя головная боль не прекращалась из-за неё я не могла заснуть. Встав с кровати у меня закружилась голова, я подошла к трюмо облокотившись на него и посмотрела в зеркало. И увидела перед собой Сириуса и зеркало треснуло на две части, отпрыгнув назад я опять подошла к зеркалу. В нём осталось только моё раздвоенное отражение. Идя за лекарством к тумбочке возле потухшего камина я умылась на ночь в рукомойке, которую недавно поставил Бейтс. В этой большой вазе не хватало воды и я наклонившись ниже взяла кувшин с немного тёплой... Этого не может быть КРОВЬ!!! В кувшине была кровь, откинув кувшин я побежала. Выбежала на коридор и закрыла дверь. Я была в ужасе и наклонившись отдышалась. Чья то тень стояла на фоне окна, повернувшись я увидела Эрика он звал меня. В эту минуту у меня дико билось сердце. Он тихо звал меня протянув ко мне свою маленькую ручонку и не переставал говорить своим тонким голоском: - Тамара! Тамара помоги мне ! Помоги! Тамара... Мне стало его так жаль с моих глаз полились слёзы, его почти не было видно только силуэт эго хрупкого тела. Идя маленькими шагами боясь до него дойти и протянув к нему руку я лила горькие слёзы. Вот я почти до него дошла мне было очень страшно, я чувствовала ответственность за то что с ним случилось. Тучи открыли свет луны и я увидела расцарапанное лицо Эрика. Только хотела от него уйти, но он крепко схватил меня за руку, я пыталась вырваться, но он держал слишком крепко зажав мне руку. - Прости меня, прости меня Эрик! -- Я громко ему плакала. - Не бойся! Я покажу тебе то что ты должна устеречь. Перед нами скрепя открылась дверь. И вот мы видели открытую комнату Эммы. Она стояла в середине комнаты задом к нам, перед ней лежал неподвижно собачка. В комнате у неё были разбиты часы и окно из которого дул ветер закручивая шторы. Эрик меня отпустил и я пошла к ней осматривая комнату. Вся комната была в осколках окна, Эмма стояла босая на этом стекле. У неё по ногам стекала кровь. Каштановые её волосы рассыпались на ветру. - Эмма Эмма что с тобой Тебе помочь... Я подошла к ней очень близко и положила руку на плечё. Эмма начала падать, я быстро убрав руку закричала. У неё было перерезано горло. Она лежала на осколках захлёбываясь кровью и закатив глаза. Упав на колени я начала плакать и не могла остановиться. Сзади я услышала шорох. Встав, я обернулась. На меня шёл Эрик с ножом в руке. Он смотрел на меня дьявольскими глазами и такой же улыбкой. И в свете короткой, яркой молнии виднелся тот самый демон превращающийся в взрослого жуткого мужчину. -Эрик Эрик, что ты делаешь! Он нечего не говоря продолжал идти глубоко дыша. Я начала отходить, идя по осколкам, мне было очень больно. - Нет Эрик! Нет! -- продолжала я ему шептать. Но он только быстрее шёл на меня. Мне некуда было больше идти я упёрлась в самое окно, мне некуда было деваться. Я проснулась. Сев на кровати я вздохнула. - Это был просто сон, кошмарный сон! Было ещё темно. Маленькие часы в моей комнате пробили 5. Я проспала только четыре часа. У меня опять болела голова, я подошла к тумбочке возле камина на которой лежали все мои медикаменты и взяв по дозе каждого проглотила запив водой из чашки которая стояла там же. В комнате было ещё темно, а на улице пасмурно. Переоделась довольно в тёплую одежду, бежевый костюм. Выйдя из комнаты я решила погулять в саду. Я шла по коридору как во сне, ещё все спали и я спустилась в низ решила пойти чего не будь перекусить. Идя мимо картин Оскара я пристально ими любовалась, и вот только я заметила. Эта девушка на картине почти везде повторяется, я должна признать что она похожа на... Меня! Удивительно почему я раньше не заметила Может это моя прабабка на которую я похожа. Мне стыдно что я не знаю своих предков но возможно ли это . Некоторые я помню с детства. Зайдя на кухню я помыла себе яблоко из нашего сада и пошла в библиотеку. Эта комната где Оскар проводил большое количество времени роясь в старинных свитках. Вся библиотека была обложена полками с множеством книг которые мне было некогда читать. По середине в конце зала стоял рабочий стол Оскара, рядом был старинный глобус и подвешенная карта того же времени. На полу было много разброшенных свитков и карт. Пройдя к столу на котором было много всего чернильница, лампа, много бумаг и большая книга история Чёрного ворона. Сев удобно я принялась читать. Там слово в слово рассказывалась о той легенде и замке. Одним словом нечего нового я не узнала. Наклонившись я увидела два ящика в столе. Один из них был закрыт, а в другом я нашла эскизы Оскара. Оскар любил мифологию, всегда интересовался русалками, сиренами, горгульями, вампирами. Пытаясь найти какой то важный документ я всё перерыла но нечего не нашла. Доедая яблоко я вышла из библиотеки и вспомнила что договаривалась о встрече с доктором Генри. Он мне многое хотел рассказать и заодно я спросила бы о Эрике, ведь не зря он мне приснился. Поднимаясь на верх что бы на всякий случай взять таблетки от головной боли, я остановилась и вспомнила Эрика и его слова. Повернувшись назад и пройдя пару шагов я оказалась возле двери Эммы. Я попыталась открыть но дверь была закрыта с той стороны, она должно быть спит я не стала её будить и пошла дальше. Было ещё рано и доктор конечно ещё не работает. Но всё таки я решила погулять на улице. Побежав по лестнице я вылетела на улицу. Погода была ужасной, серое пасмурное небо и туман из-за которого не было видно даже деревьев. По мне прошли мурашки от прохладного ветра. В холле возле главной двери на вешалке я взяла шерстяное пальто, наверно Эммы. Она же не будет возражать. Оно было немного колючее, в нём я пошла в конюшню. Было достаточно светло, хотя солнце закрывал туман и огромные чёрные тучи. Однако свет в конюшне уже горел, как большая путеводная звезда к которой я держала путь. Чертя норами по влажной земле пройдя по узкой тропинке к сараю я обратила внимание на окно Эммы, находящееся рядом с башней, под которой я находилась. Но нечего не обычного не заметила, конечно, она ещё спит, успокоив себя, я пошла дальше. Вот я стаю рядом с тем клёном, листья которого красного цвета и дрожащие на безветренном месте. Из старой почти разваленной конюшни доносился стук молотка. Наверно Сем, что-то ремонтирует, но почему так рано Подойдя к очень старому колодцу я нагнулась в него что бы посмотреть внутрь. Он был раньше забит, но теперь доски загнили и развалились. Немного приложив усилий и скинув гнильё я увидела только темноту и мрак. От него исходила зловещая тишина и ужасный запах. Мне стало не по себе, я отошла и перешагнув топор лежащий рядом с пеньком на котором Сем рубил дрова я пошла прямо в конюшню. Из-за стука Сем не услышал как я вошла. Он стоял ко мне спиной и ремонтировал повозку. Подойдя к нему ближе я его немного напугала тем что наступила на тонкую доску которая треснула. - Привет! Сразу сказала я. - Привет, чего тебе не спится Шёпотом ответил он. - Не знаю, меня в последнее время начали мучить кошмары. - Кошмары тут всех мучают! Что в этом месте ещё может сниться - Наверно ты прав, но ведь есть здесь, что-то манящее и интригующее. Он мне что то буркнул, повернувшись начал опять бить молотком. Этот стук от которого я каждый раз вздрагивала. Облокотившись на его рабочий стол на котором находились одни инструменты и разная техника для ремонта. Я не могла не заметить что Сем начал меняться с первой нашей встречи. Он опять начал бурчать: - Простите но я очень занят у меня много работы которую мне срочно сегодня надо выполнить. Как бы провожая сказал он. Но я как назло ему только больше тянула время. Пройдя к лошадям гуляя рядом, я погладила моего ангела - самую красивую лошадку. Поиграла с включателем света который иногда не срабатывал. Не знаю что на меня нашло я не переставала играть на его терпении. Сем не обращал не меня не какого внимания Потом я поняла, что это было к лучшему. Наверное пора заняться делом. Пойду соберусь к доктору это очень важно. Только зайдя в дом и повесив пальто я услышала крик со второго этажа. Бежав на второй этаж я столкнулась на против Эмминой комнате с служанкой она была бледная как снег закрыв рот руками. Оглянувшись я увидела шокирующее зрелище. Собака была растерзана, а Эмма стояла на окне с распахнутыми руками вперёд стоя к нам задом. И вот-вот собиралась прыгнуть. - Нет Эмма-а-а-а!!!! Нагнувшись она упала с окна, без крика, без слов. - Нет!!! Это неправда! Это сон! Сон! СОН!!! На мой крик прибежали все. У меня была ужасная истерика. Я не знала на ком сорваться. И вот мне под горячую руку попался Ричард который почти первый прибежал. - Что случилось Обеспокоено сказал он. - Что! Неужели ты наградил нас СВОИМ ПРИСУДСТВИЕМ и вышел из своей конуры! Прокричав я убежала в комнату. Мне было очень плохо но я чувствовала что примерно так и будет. Не поймите меня правильно но когда почти каждый день происходят убийства в твоей семье, начинаешь не то что бы привыкать, начинаешь с этим мериться, медленно сходя с ума. Это безумие но мне кажется что то проклятие из легенды начинает расти. Наверно я совсем сошла с ума или как мне кажется завтра будет снова что то ужасное. Умывшись я решила пойти в нашу библиотеку и найти материал по этому делу. Я была очень решительна, но в туже минуту так слаба. О боже я должна сначала посмотреть комнату Эммы пока не пришёл детектив. Поборов в себе страх я зашла. На пороге комнаты я осмотрелась. Я не знала, что и где мне нужно найти. Но, всё же прочесав комнату не чего существенного не нашла. И тут мой взгляд пал на те часы на полу, рядом с которыми лежала собачонка. Наверно именно от удара по часам она умерла. Даже не знаю по чему, но я открыла часы, они были развалены так, что я до них только дотронулась. Каким же было моё удивление, когда я обнаружила в них записку. Эта была смертная записка Эммы. Услышав, что кто-то идёт, я поспешила к выходу. Это был Ричард, став к двери, я смотрела на комнату. - Прости, что я на тебя так налетела, я не хотела тебя обидеть Ричард просто в последнее время... - У тебя не хватает нервов, да я в курсе. Перебив меня, он продолжил. - Твоё замечание было обоснованным, я на самом деле очень занят с санаторием, я прекрасно тебя понимаю ведь это моя работа. Человеческая психология. - Так вот почему ты всегда так спокоен Опять я начала нагнетать. - Может быть. Так же спокойно ответил Ричард и пошёл вниз. Через пару минут я последовала за ним вниз. В доме ни кого не было, все были под разбитым окном Эммы. Я мигом оказалась в этом месте со всеми. Открытые глаза Эммы, в них я видела ужасную тайну рядом с таким же ужасным ответом. Её Волосы были растрёпаны, а руки сжаты в кулаках, но если она что-то в них держит, то только доктор Генри узнает, что именно. Тело накрыли белой простынёй, детектив был уже тут со своей записной книжкой и чернильной ручкой. Мне здесь делать было нечего, я только ещё больше расстраивалась, смотря на разбитое сердце Элеоноры. Я знала, что возможно это была последняя капля для её здоровья. Я поспешила в библиотеку, у меня было очень много вопросов и я пытаюсь найти на них ответы. Только не представляю с чего начать. Мне нужно найти остальные книги того тома, с которого Генри взял книгу. - Как же здесь много книжных шкафов, начну пожалуй, вот с этого. Идя к центральному шкафу, говорила про себя я. Перерыв верхние ряды, я наконец нашла, вот же. Здесь тринадцать томов и все как один не больше, не меньше остальных. На книгах лежали папки с записями Оскара. И тут я нашла интересный правда ели целый документ точнее запись. Как же он мог так сильно пострадать от огня " Это не возможно! Истина была так близка... Тупица, где же я был раньше теперь из-за меня гибнут люди. Она мне нужно найти женщину, неужели всё так просто ... Она остановит... её зовут... где же... о..." На следующей странице: " Ричард не понимает что кольцо необходимо не ему!" Очень странно. У меня нет никаких мыслей, что за женщина, что за кольцо Жаль, что нет имени, может это она убийца. Может, она украла это кольцо и её ищут Кольцо, которое я нашла! Это оно! Наверно о нём идёт речь, но всё же кто она. Мой главный подозреваемый Ричард, ведь это мог сделать и он, из-за этого кольца. А может это как говорят бред старика. Я в этом разберусь. Лучше положить всё на место. И так какую же книгу взял доктор Ага! 12 предпоследний том. Сейчас мне нужно всё обдумать идя к двери библиотеки что б закрыться, не отвлекаясь ни на что. Я села за письменный стол и достала с кармана ту самую записку, которую я нашла в часах. Я очень хотела прочитать и боялась. Боялась того, что все, что мне снится, и всё что Эмма мне говорила правда. - И так, спокойно там написано только как она нас всех любит и что не хочет больше жить. О чём я говорю это всё бред! Успокаивая себя, дрожащей рукой я доставала записку. Развернув мятый клочок бумаги, я поняла, что она написала его мне. Слова были еле различимы, было весьма чётко видно, что она писала дрожащей рукой. Некоторые слова заплыли чернилам, везде есть подвох. " Дорогая Тамара, если ты читаешь это, значит, моя роль в этом чудовищном месте выполнена. Запомни, только я виновата во всём этом ужасном недоразумении и запомни, зло многолико ты сама никогда не узнаешь его. Найди 12 том сборника рассказов о нашем поместье и береги кольцо это ключ, который тебе понадобится. Только ты теперь можешь всё остановить. Моё время пришло демон заберёт меня. Говорят смерть, даёт ответы на все вопросы, узнаю, была ли я права, прощай" Ваша Эмма. - О нет! Я не могу держать в себе. Почему все кто мне дороги погибают. Не сдерживая слез, я стала тихо плакать. Опять трещит голова. Приняв свои таблетки, я повернулась и шагнула к 13 книгам. Читать их бесполезно так я убью драгоценное время. Я сейчас же направлюсь к доктору за самой драгоценной на этот момент книгой. Идя быстрым шагом забыв о закрытой двери, я чуть не выломала замок. Теперь я бегом побежала к Сему за лошадью. По дороге через место гибели Оскара я впервые увидела небольшой знак в кругу на стене замка, на старом камне покрытым мхом. Решив перерисовать его, я вернулась в свою комнату взяла альбом, карандаш и засунула в сумку с ещё парой необходимых вещей. Вернувшись, я зарисовала знак нарисованный красной краской. И в правду этот знак похож на герб на моём медальоне и кольце. Нужно поспешить к доктору. Сегодня на улице тепло, ветерок обдувает лицо, и осенние листья на голубом небе смотрятся как никогда. В конюшне взяла лошадь и поскакала через аллею осенних деревьев. Осень моя любимая пора года жаль, что мне некогда сейчас ею любоваться. Пока скакала до доктора, по пути размышляла о том, как Эмма назвала убийцу демон, может если переставить ударение и изменить гласную получится Димон. Точно Дмитрий это же хозяин антикварной лавки. А может, она просто покончила с собой. У меня уже трещит голова от разных мыслей и всё больше мне кажется, что здесь орудует маньяк. Вот и приехала. - Какие красивые цветы! Возле самой дорожки до самого дома росли красивейшие цветы, почему я раньше их не видела Позвонив в этот ужасный звонок доктора Генри, я вошла внутрь. Здесь просто ужасный запах никогда к нему не привыкну. Спустившись в подвал -- морг. В самом низу меня напугал охрипший голос Генри. - Здравствуйте дорогая, вы что-то хотели - Да, вы дочитали нашу книгу - Почти, но главный материал я узнал. Вот можете забирать. Кивнув мне на свой стол, он продолжал работать. - А что за красивые цветы у вас на улице Я раньше их не видела. - Эти цветы прекрасны, я с вами согласен, они росли у прежних хозяев. Их совсем не видно когда они закрыты. И раскрываются они очень и очень редко. Пройдя несколько шагов по грязному с пятнами запекшейся крови, сырому полу мне вдруг опять стало плохо. Закружилась голова и я чуть не свалилась с ног, но удержала равновесия, проглотив ещё пару таблеток, я дошла до стола. На столе лежала та книга, микроскоп, чей-то мозг в белом блюдце и куча разных тетрадей. Взяв в руки книгу, я заметила, как из неё вывалился кусочек бумаги. Явно его в неё недавно положили. Медленно присев не отвлекая внимание доктора, я подняла бумажку, в ней было написано: "Твой материал для работы оказался не плохим. Можешь меня поздравить дорогой друг, мои предположения подтвердились. Мы никогда не были так близки. Продолжай поставки и полезную информацию, может пригодиться всё. P. S: Всё должно оставаться конфиденциальным " Эта записка похожа на ту, что я читала в своей комнате, неужели это переписка Генри и Роберта!! Не вероятно, о чём здесь речь - Доктор, если я заберу книгу -Конечно, можете забирать. Спасибо. Пожалуй, сегодня мне нужно будет съездить в санаторий Лунес, где работает Роберт. Уходя, я попрощалась. - До свидания доктор! - До встречи Тамара. У меня так много дел, а времени совсем мало. Я как можно скорее направилась в деревню - моя цель узнать всё об антикварной лавке и её хозяине. Где-то я слышала о том, чем занимается этот Дмитрий. На самом деле это ловкий старичок, который за деньги может достать всё что угодно. Только я заехала за ворота деревни, как мне вспомнилось, как маленький мальчик подбежал ко мне, и ... сколько моя память будет мучить меня Привязав коня, я быстрым шагом пошла в антикварный магазин, нет, наверно скорее он был похож на амбар. Проходя через фонтан, перед которым был кабак, я не могла не вспомнить эту дружную семью. Вот передо мной стеклянная витрина амбара на прилавке сплошной хлам. Открыв дверь, я услышала надо мной звон колокольчика. Здесь кругом одни безделушки. А вот и Дмитрий. Тощий, маленький дедуля в жакете с лысоватой головой и высоким лбом. У него в руках белая пешка, он крутил её не переставая. - Здравствуйте Тамара. Подняв глаза, но не поднимая головы он сказал. - Здравствуйте, вы меня знаете. - Благодаря старушке Мерседес. Она собирает сплетни и дополняя рассказывает всем. - Правда И что про меня говорят - Не думаю, что вам понравится, это впрочем, сочинения вышедшей из ума старухи. Да и я сколько себя помню, доверял только себе. - Бросьте, мне просто интересно. Он начал бормотать себе что-то под нос. Но по-моему, он начал говорить сам с собою, не переставая крутить пешку. - Пешка. Шах и мат. Пешка. Шах и мат. - О чём вы Он на конец поднял голову. - Я проиграл крупную сумму денег в шахматы. И что интересно у меня было 80% на выигрыш, а вот эта пешка, которая убила меня. Как часто настолько мелочная и незаметная вещь или человек может столько решать. Ну что ж это жизнь! Зажав, а потом, отбросив фигуру, он продолжил говорить. - Вы не случайно сюда зашли Да - Вы правы. Я хотела задать несколько вопросов. Вы знали Оскара - Конечно, я знал вашего деда! - Может, он говорил вам, что-то перед смертью Я не знаю, ну может вы замечали что-то очень-очень странное - Любой скажет, что Оскар очень изменился, но что бы что-то было странным, пожалуй, только смерть его и нескольких бедолаг. - Ну что ж спасибо за то, что поделились своим мнением. Я попрощалась, и только открыв дверь, обернулась на слова Дмитрия. - Ты хотела знать, что говорила Мерседес Так вот она считает, что ваша семья проклята. А о тебе она говорит "Тёмный ангел с белой аурой" Тамара ты узнаешь правду, обязательно. И он продолжил шептать только уже без фигуры. - Пешка. Шах и мат. Пешка. Шах и мат. Я закрыла дверь. Уже был вечер, а у меня ещё незаконченная работа в Лунесе, пожалуй, я не буду откладывать. Я так боюсь зайти в кабак, меня на самом деле могут осудить не справедливо. Уже темнеет мне нужно как можно быстрее доскакать до санатория. По старой дороге а долго скакала пытаясь доехать быстрее, но наоборот наверно перепутала старый и гнилой указатель и вот заблудилась, старая железная дорога была явно заброшенной но меня так манило ехать по ней всё дальше и дальше. Ехав вперёд, я не раз видела огромные валуны, и вот тропа, которая сворачивает в густой не дающий пробиться свету лес. Пытаясь повернуть, мой конь очень сильно мне сопротивлялся. Уже на самом деле темно, может мне следует его послушать и поскакать обратно, пока я не зашла ещё дальше Но на свою беду я не послушалась коня, слезла с него, привязала к дереву и пошла аккуратными шагами по шуршащим осенним листьям. Осторожно обходя большие ветки старых деревьев, я увидела развалины совсем не большого замка. Мне стало очень любопытно, и я пошла дальше. Вот я и дошла. Вокруг полно валунов и пара стоящих стен, всё остальное от замка было у меня под ногами. Осматривая тут всё, за замком я увидела ряд могил. Они были очень-очень старыми, надписи все стёрлись, а земля на них казалось гнилой от листьев и чёрной, несмотря на чуть более сильный свет поднимающейся луны. Пройдя несколько шагов, мне в глаз попал какой то источник света, из-за почти развалившейся стены. Пробежав, скользя по камням покрывшимися мхом и гнильём, я увидела времянку, уже очень похожую на шалаш. Именно в ней горел костёр и освещал к нему дорогу. Тут я услышала треск поломавшейся ветки прямо передо мной метров через восемь. Было очень плохо видно так как мне в глаза светил яркий свет костра от которого в этом ужасном месте я успела отвыкнуть. Но разглядеть человека я смогла, это был человек преклонного возраста, сгорбленный, окутанный в лохмотья по моему от что-то собирал. Только я хотела тихо ближе подойти как поскользнувшись я стала на хрупкое бревно, треск которого неизвестный точно услышал. И тут раздался охрипший голос человека, как оказалось средних лет. - Оскар это ты Наконец ты пришёл! Не зная, что ответить я продолжала молчать. Я чётко вижу, что он поворачивается, и не знаю куда деваться. Повернувшись, он сильно возмутился. - Стойте! Вы не Оскар! И бросив всё, что собирал, горбун галопом помчался в тёмную гущу леса. - Стойте, подождите! -- Закричала ему в след я. Он не ответил и уже скрылся с вида. Подойдя ближе, я увидела разбросанные ветки и шаги убежавшего горбуна. Подобрав хворост, я отнесла его к шалашу, он даже больше напоминал хижину. Присев возле костра, и греясь, в углу я увидела старые книги, на которых бал герб нашей семьи. А возле бесценной литературы я увидела ту самую шкатулку, которую передал пьяный Чарли Роберту, на следующий день умерла Эмма. Я взяла её в руки завела и под механическую мелодию напевала. - Темный замок свет горит В замке тут не кто не спит Дух здесь тёмный обитает и людей он всех пугает Соберёт тринадцать душ поглотит тьма мир... Но, не успев допеть и обернуться на подозрительную тишину, меня ударили по голове. Очнулась я с ужасной болью в голове. На камне, с которого я встала, была кровь. Я была укрыта шерстяной тряпкой и лежала на маленьком кучке сена. Дотронувшись до лба, я ощутила запекшуюся рану. Утреннее солнце светило прямо в глаза. Цепляясь за холодную каменную стену дрожащими, от странной слабости, руками медленно стала на ноги. Кружилась голова, и хотелось есть. Передо мной открылась удивительная картина, через камни и несколько рядов сосен, я разглядела наш замок. Оглядевшись, я не увидела вчерашних книг и шкатулки. Только сделала пару шагов, к скользким камням, как услышала сзади себя, как ржёт конь и бьёт копытом. Повернувшись и зайдя за разрушенную стену, увидела коричневую привязанную к узкому, но длинному дереву кобылку. Проклятый горбун меня сильно ударил, но позаботился о том, что бы я выбралась от суда. Сейчас наверно около семи утра. Перед тем как уехать, я ещё раз пошла, убедиться, что действительно за деревьями наше поместье. Поскальзываясь и спотыкаясь, я прошла каменный обвал. Отсюда было слышно, как приятно и задорно течёт речка. И действительно через реку на холме было торжественно и благородно расположено наше поместье, окруженное садами и лесами. Сзади на меня подул холодный и волнующий ветер, будто торопил меня. Подняв голову вверх, я наблюдала, как с очень высоких сосен, кружась в ветерке, на меня падают осенние листья. В эму минуту я ощутила такое неописуемое тепло, идущее из меня, несмотря на прохладный ветер. Задерживаться я больше не стала и быстренько перешла камни и, отвязав коня села на него. Совсем не помня дороги, я скакала наугад по старой железной дороге. Я расстроилась из-за того, что родные будут очень сильно волноваться, беря в голову недавние события. Но, не смотря не на, что я быстро доехала. Не видя деревни, я уже ощущала родной запах, топлёного дома и утреней выпечки. И вот совсем немного времени прошло, когда я обскакала деревню и оказалась дома. Прискакав к самой калитке, спрыгнув с коня не загоняя его даже на территорию замка, я очень быстро побежала по главной лестнице на улице, к двери, ведущей на кухню со двора. Вбежав в дверь на кухню, я мечтала принять горячую ванну. На кухне я встретила Бейтса - старого дворецкого, он накрывал стол для завтрака. Увидев меня, он так обрадовался, положил небрежно тарелки на край стола. И очень сильно обнял. Я была согрета домашним теплом. Я была так голодна, что села завтракать, не дожидаясь не кого. За ужином, меня осенило, что не произошло за эти несколько дней не чего ужасного, это значит или то, что виновника поймали или то, что всё это были жуткие случайности, сводившие сума одну жертву за другой подталкивая на убийство. Наконец-то мне на сердце стало спокойнее, но искренно я чувствовала, что я ошибаюсь. Съев тройную порцию с добавкой, у меня хотя бы в желудке стало спокойнее. За время пока я ела, Бейтс сообщил всем радостную новость о моём приезде. Теперь после всех семейных разговоров с моей роднёй я чувствовала себя отлично. Но ...

Он ее не любил, Да и она его тоже. Он ей напарником был, Ну и другом, может. Ему был 21, Она на два года моложе. Он студентом был. И она студенткой тоже. Он обильно дарил улыбки. Любил небо и автоматы. Она -- котов и детей сильно, Ну а больше всего правду. Он работу свою выполнял. И она выполняла строго. Он готов был всегда заступиться, А она поддержать словом... Получилось, что он сделал "плохо". А она не сказала - что он. Крайней в деле она оказалась -- Он остался тут не причем. А потом Он ей улыбался, Он хотел ее веселить. Она тоже мило смеялась -- Она знала, как поступить. Она знала, что он человек. Он не мог поступить по-иному Не герой он, а человек -- И она не ждала другого. Она на него не в обиде. Он не понял, как поступил. Ведь она любила правду, А он высоту любил... Она не полюбила его. Он не полюбил ее тоже. Задавал ей вопрос один: "Почему ей быть другом не может"

Промовив на втраж Тристан до зольди: "Танцюють по паркету весел кобольди,* сонце, наш безкровн обличчя освтивши, З"дна цлунком любовн втраж". "Н, навть сонце не буде цлункв причиною, Стка його лише золотим павутинням. Не справжнм, а намальованим це кохання". Так на втраж промовляла зольда до Тристана. *Кобольд -- у мфолог Пвнчно вропи був духом шахти. Опис зовншност гномоподбний, проте, на вдмну вд гномв, кобольды не займалися грським ремеслом, а лише жили в шахтах. нод х називають стуканцами, тому що вважаться, що саме вони стукають ногами, бгаючи по тунелях. (Вкпедя) Jaroslaw Iwaszkiewicz. Witra;e Powiedzia; na witra;u, Tristan do Izoldy: "Ta;cuj; po posadzce weso;e koboldy, I s;o;ce, prze;wietlaj;c nasze blade twarze, Po;;czy poca;unkiem mi;osne witra;e". "Nawet s;o;ce nie b;dzie ca;owa; przyczyn;, Siatka jego jest tylko z;ot; paj;czyn;. Nie jest mi;o;; prawdziwa, a namalowana". Tak rzek;a na witra;u Iseult do Tristana.

18 августа 2010 года в Галерее на Ходынке состоялась презентации альманаха "Нечто иное". Потребовался год, чтобы мои поиску истоков исихазма -- эзотерического учения принятого православием в 14 веке, позволяющем созерцать Господа, увидел бы свет в изданном виде. В этот альманах вошли мои поиски в нескольких странах. На Святой Земле -- в Иерусалиме, на Горе Моисея в Египте, в Новом Афоне в Абхазии. Только ПРОЗА.РУ может напечатать новые взгляды на привычные представления о мире. В одном из издательств я оставил рукопись главному редактору. Он мне перезвонил и назвал сумму, сколько это будет стоить издать брошюру. Сумма в два раза больше, чем издание на ПРОЗА.РУ. Я сразу спросил: "Когда привезти деньги". После некоторой заминки, главный редактор ответил: "Мы не будем печатать ни за какие деньги". Естественно я спросил: "Почему". Он невнятно ответил: "Ну ... ". Вы бы очень удивились, узнав название редакции, главный редактор, которой не может внятно говорить по-русски. Анонс эссе вошедших в Альманах "Нечто иное" Синайская тайна исихазма http://www.proza.ru/2010/01/05/552 Абхазская тайна исихазма http://www.proza.ru/2010/05/09/853

Поэт-это не профессия,поэт это состояние души.

СУДЬБА АВТОМАТИЗАТОРА 036. МЕТОДИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО Методическое руководство по определению стоимости транспортного средства с учетом естественного износа и технического состояния на момент предъявления. Методическое руководство по нормированию уровней содержания химических веществ в донных отложениях поверхностных водных объектов. Методическое руководство по анализу и оценке прав требования (дебиторской задолженности) при обращении взыскания на имущество организаций-должников. Методическое руководство по разработке ядра Linux. Как видите, каждое методическое руководство решает какую-то одну конкретную задачу и, таким образом, почти все задачи можно решить, руководствуясь методическими руководствами. Но Питерский конструкторско-технологический центр, осуществляющий общее методическое руководство Черными Дырами, никак не мог решить задачу обеспечения Черных Дыр банальной нормативной базой в электронном виде. Видимо, не хватала ему для этого какого-то особого методического руководства. Когда я все же ознакомился с образцом плана, присланным Немцу (сгубило-таки любопытство кошку), идея методического руководства, неизвестно кем уже давно запатентованная и миллионы раз апробированная, настолько мне понравилось, что до зуда в пятках захотелось поближе взглянуть на один из способов ее воплощения. - Давай съездим в Питер, - как-то предложил я Лорику.

Пыхтелочка Лёгкий, незамысловатый, набросок: выстраданный под тяжёлую поступь, некоего полудурка, решившего прогуляться ножками. Итак, отойдя одна тысяча семьсот сорок три метра, двадцать пять сантиметров от дорожного знака: СОСНОВЫЙ 5 НЕБУГ 11 СОЧИ 138 Солнце топилось за поворотом. Трасса трубит и топочет слоном. Море спокойно -- шагаю пешком. Пара пакетов: "МАГНИТ" за спиною. Дочка уж треплет: "Ну, скоро придём!". Я козыряю: "Давай-ка на Сочи!". Шустрый ответ: "Только лыжи взведём!". Слева карабкались в гору домишки. Справа, внизу, разводили людишки, Рядом с прибоем, зачем-то костры. Вечер у моря! Дождался и ты!

Free to roam. On the first day of my holiday My mum said -- what will you do today So I thought and I said, I"ll go to the zoo, Yes, that"s what I"ll do, I"ll go to the zoo, "Cos I think I might meet a tiger or two, Yes, that"s what I"ll do, and that"s what I"ll do, I"ll go and meet a tiger or two -- in the zoo. So I did I went it the tiger house, And I watched and waited quiet as a mouse, And the tiger yawned and started at me, And started at me so mournfully, So I said to the tiger, if you were free, If we found the key, if we set you free, What would you do Where would you be Where would you be if you weren"t -- in the zoo If I were a tiger free to roam, I"d hunt my prey in my forest home, Where the grass grows thick and the trees grow tall, And the burning sun makes the shadows fall. You won"t hear me spring, you won"t hear me run For I am the colour of shadow and sun. Leon Rosseleson *Сон* Гуляла я в субботу в зоопарке Уже смотрела всё, уже все стёрла пятки! Вдруг вижу -- клетка с кошкой, Но кошка та совсем не крошка! То тигр -- полосатый зверь, Не веришь -- полезай, проверь! Но тигру плохо взаперти Куда-то смотрит он... Лети мечта! Лети, Лети! Пусть длится долго сон! Что ты свободен, дома ты Что солнце светит, брызгами цветы На поле ярко... Уф, как жарко! И вот он ты! К добыче ты крадёшься... Вот-вот до горла доберёшься! Но сон прервали -- и ты снова здесь... Стены четыре -- на любую лезь! Решётка вечная и множество людей Судьба беспечная... Не до тебя же ей!

Смотрю в сторону... Не могу смотреть прямо. Не то чтобы прямо в прямом смысле этого слова...пардон-те -- каламбурю. Не могу посмотреть человеку прямо в глаза. Иду по улице на работу или в магазин за пивом, поднимаю глаза, на встречу идет красивая девушка. И я ловлю себя на мысли, что я смотрю то на её ноги, то на её короткое платье, на туфельки там или грудь, куда же без неё, но не в глаза! Не могу, поднимаю взор и бум...будто, что-то меня ломает, рвёт изнутри... Решил с этим бороться. А как наш мужик борется со сложностями Правильно -- он пьёт! Пью я, значит, пью, а мне всё хуже и хуже, раньше я в глаза не мог смотреть, а теперь и на брови тоже как-то не смотрится. Вообщем не получилось у меня с первого раза исцелиться. Не получилось! А что делает мужик, когда у него, что-то не получается Правильно, пьёт! Выпил. Наверное, не правильно выпил, или не то или мало или не смешал или не похмелился или не ушел в запой, или не позвал друзей или не позвал подруг или не позвал и друзей и подруг да и цыган с медведями. Очевидно и факт, что сделал что-то не так!!! Я не могу смотреть в глаза людям. Стыжусь что ли А когда мужик стыдится, что он делает Пьёт Да нет хреээээ...хватушки! Просит прощения. Да просит. Что тут зазорного. В промежутках между прощениями, пьет, конечно, куда же без этого! Вы скажете, мол, где это видано, чтобы мужики прощения просили! Да у них слезинки на похоронах тещи не допросишься, а вы за прощение гутарите! А знаете, как мужики с крепкого похмелья утром, перед зеркалом, прощения просят! Ооооооо! Ребята -- это целый ритуал! Итак! Утро. Похмелье. Водичка из чайника, взахлёб. В такой захлёб, чтобы на майку да и на семейки накапало. Потом, конечно, ванная. Холодная водичка из под крана и волшебный взгляд на себя в зеркало. О, этот взгляд! Опухшее лицо Винни-Пуха, взъерошенная прическа проспавшего первоклассника, красная паутина в, утомленных гульками, глазах и медленный паучек-зрачек не торопится сматывать свою паутину. За долю секунды в голове проносятся миллионы мыслей от мещанско-простолюдинских, до небесно-божественных. Разрешите сходить за примером: - ...ля и зачем я так напился Всё блин! Больше не пью! -...блин. А чё вчера было Надо меньше пить! - Наверное, опять с Манькой поругался, спит попой ко мне. Блин, надо ей колечко, что ли купить, приголубить типа... - О, блин, воды нет! Так те и надо!!! Правильно тёща говорит -- алкаш!!! Не хрен столько бухать!!! Блин, а там пиво в холодильнике не осталось Вы скажете, а где же тут слова ПРОЩЕНИЯ А я вам отвечу - слов нет! Слово есть! Заметьте, если вы сказали "БЛИН", значит, вас грызет досада за сделанное, раскаяние и стыдоба за вчерашнее, но это я много наговорил, а реально говорят проще -- БЛИН. И в этом слове есть всё. А оно такое короткое, но произнеся, его ты и извинился и обозвал себя последними словами и поругал себя и простил, и предал анафеме и отпустил грехи за квартал и всё это быстро, просто, как изучение Илоны Давыдовой методом английского языка. Смотрю в сторону.. БЛИН, ну не могу смотреть людям прямо в глаза, хотя нет! Уже могу! Эти глаза напротив пусть пробегут года Эти глаза напротив, сразу и навсегда Эти глаза напротив и больше нет разлук Эти глаза напротив мой молчаливый друг... Э, ля-ля-ля, ля-ля!!! 10-08-2010г

Пенягино. Петляет тропка в горку. Болотце, камыши и родничок Над грязною речушкою без толку Вершат красы увядшей приворот. Я на машине. С граблями, с лопатой, В ведре веночки, примулы с землей. А в сумке термос, чай с зеленой мятой, Сто грамм и бутербродик с ветчиной. Обочина. Пустынно, жарко, пыльно. Я жму клаксон, и в небо два гудка Летят в обход крестов, оград могильных -- Привет, отец... Заждался ...Я пришла. 5 июня 2010 г., г. Женева

Любая кухня любой страны - это её частичка, её неповторимый мир: острый и яркий, утонченный и изысканный, никакой или тусклый. Но это мир той страны, которую представляет её кухня. Монгольская кухня крайне кровожадна с точки зрения современного европейца или американца. Эта кухня жирная и жесткая. И самое главное, она не изменилась за последние триста лет. Ну что взять с кочевника И в 17 веке кочевник по укладу своей жизни такой же, как в 21 веке. Наличие спутниковых телефонов и тарелок над юртами не изменили их главный уклад -- консерватизм к трапезе! Однако культурный человек всё же в душе большой ханжа по отношению к аппетитному куску мяса. Уплетать он его ещё как готов, а вот присутствовать при забое скотины или самому перерезать скотине глотку - ни боже мой! Сплошная, понимаешь ли, дикость - эта монгольская кухня! Если Вы из этой серии или вегетарианец и все же задумали посетить Монголию, то Вам туда не надо! Вы будете лить крокодильи слезы над невинным барашком. А ведь из этого самого барашка отец монгольского семейства уже дал распоряжение угостить дорогого гостя хорхогом. Допустим, Вы отважный человек и рискнули, была - не была, ехать на родину Тэмуджина (можете называть его Чингисханом) и готовы к различным неудобствам, тогда вперед! Улан-Батор - серый городишко, напоминает наш промышленный Ангарск, никакой кулинарный сюрприз или изыск Вас там не ожидает. Практически любое кафе или ресторан угостит Вас европейской кухней: розовые, дозревающие помидоры, огромные желтые огурцы, суп из непонятно чего и с китайской лапшой быстрого приготовления, жесткие шматы мяса с рисом, плавающим в жирной подливе, позже можете полакомиться жалким подобием пломбира. Но за Улан-Батором заканчивается это "торжество желудка" и начинается суровая правда кочевого образа жизни, с мухами, грязными руками официанта, греющего свои немытые большие пальцы в горячем жирном соусе вместо супа... Что такое вообще Монголия Это Центр и одна прямая дорога, в неважно каких населенных пунктах, прерывающаяся пустынным плато и так до пустыни Гоби. В городах и сёлах масса столовых и забегаловок вдоль главной дороги. Но есть там крайне опасно. Однако местные жители с большим аппетитом набивают себя бозами (подобие азиатских мантов, т.е. крупные пельмени, приготовленные на пару, а мясо в начинке мелко нарезано). В цивильных условиях это блюдо не знает себе равных, но в монгольской глубинке и тесто не белое, а какое-то серое и грязное - бррр.... Кровожадность там везде, независимо от того, пара юрт чабанов стоит или больше. Везде баранам "секир башка" делают, и так ещё мило улыбаются! Да африканские людоеды, по сравнению с этими - агнецы невинные! Вот удивляюсь я некоторым нашим историкам, утверждающим, что татаро-монгольское Иго способствовало цивилизации Руси. Я поверю этому корифею при одном условии -пусть поживет с месяц (если не загнется от дизентерии) в этих местах и поест эти самые бонзы, походит в покосившиеся камышовые сортиры, а потом прочитает заново свои научные труды, кто там, где и кому цивилизацию дал! Среднестатистическая монгольская семья из пяти человек съедает за неделю полтора барана, и это не шутки. Деликатес -- вареный курдюк барана, состоящий только из жира. Мясо хранится разными способами. Но есть один, и верный - не дать мясу даже завялиться, в казан его, в казан... Мясо, до привычной нам мягкости, не варят, берегут суперполезные витамины и субстанции. Мясо почти не солят! Хорхог, в начале статьи сказано об этом блюде, готовят так: есть такие сорокалитровые алюминиевые бидоны, туда слоями кидают мясо и кости, между слоями кладут раскаленные до бела на огне камни, льют немного воды и всыпают специи, те, что у нас в каждом ларьке. Всё герметично закрывается и на полчасика ставится на открытый огонь. Ситуацию спасает пол-литра на брата и захваченные в дорогу зубочистки. Всё, хватит портить Вам аппетит! Такова монгольская кухня. Но на рецептики зайдите, хотя бы ради того, чтобы понять, как хорошо не вести кочевой образ жизни!

Уважаемые пассажиры, при обнаружении предмета, похожего на взрывное устройство просьба сообщить сотрудникам экипажа. Будьте внимательны и осторожны! В автобусе было тесно -- яблоку негде упасть. Ну или рублю. А он как назло закатился за сидение. Вот черт, а я хотела дать 16 руб. без сдачи. Может попытаться достать -Куда щемишься -Дура, ты мне на ногу наступила! Вокруг себя я увидела раскрасневшиеся от духоты злые лица. Что ж, плохая идея. -Извините!.. А тут и кондуктор, "милая" сухощавая женщина, "обрадовала": - Издеваешься Где я тебе сдачу с 1000 возьму Не хотят рассчитываются, вот и суют свои тысячи!.. И много еще чего я услышала о себе. Где-то в салоне заплакал ребенок. Две уютно расположившиеся на сидениях полные дамы в норковых полушубках тут же начали возмущаться. Зачем мамаша повезла ребенка в час пик Вот и ему тяжело, и люди от шума страдают! А если они в больницу едут! Затем одна из них приметила в толпе свою знакомую и трогательно поприветствовала: "Анечка, и ты здесь! А что ж тебя зять на машине не возит Как развелись.." Несколько минут спустя она же озираясь в поисках места для подруги, увидела девчушку лет семи в белой шапочке, сидящую у окна и задумчиво глядящую на дорогу, и недовольно заметила: "Я в твоем возрасте стоя ездила, чтобы пожилые люди могли сидеть. Они заслужили!" Я с удивлением посмотрела на "пожилую" подругу говорившей, живым упреком нависшую над девочкой, и мысленно пожалела ребенка. Но девчонка оказалась с характером! - Вот пожилому человеку я и уступлю. -- Бойко ответила она. Автобус останавливался, пассажиры сменяли друг друга, но напряжение почему-то нарастало. Я чувствовала, что еще немного и сама взорвусь! Почему люди стали такими раздражительными Бешеный темп жизни Стрессы Плохая экология Но ведь мы сами себе создали эти проблемы! Так зачем теперь срываться на посторонних людях в общественных местах И пока я медленно закипала, на очередной остановке в автобус вошла старушка - божий одуванчик, и девочка в белой шапочке, вскочив, тихо, но решительно пискнула: "Садитесь!". Лицо пожилой женщины засияло всеми морщинками-лучиками в доброй улыбке.

Глава 27. А вот палатка военкома: Там слышен шум и смех девичий. Что ж, ситуация знакомая. Быть рядом, как-то неприлично; На счастье, девушка решила, "попудрить носик" вне палатки: Схватили "птичку" к ребрам шило: (лишили чувств - ткнув веткой гладкой) -Не бойся, мы тебя отпустим, но нам нужна твоя одежда... Вуаль, накидка, этот бюстик. -"Бюстье", любимый...ты -- невежда; Красотку рыжую -- раздели. На скорость...времени в обрез! Марго в костюм переодели: (вуаль скрывает глаз разрез)... Скорей к палатке! Дастин сзади. В руках- валун с косы песчаной. В шатёр скользнула...(он - в засаде) А военком -- спит на топчане. Храпит и пузыри пускает. Устал, разыгрывать ковбоя, Кальянный дым ещё витает. -Пусть спит, не будем беспокоить; Вот только руки крепко свяжем: Тихонько свистнула "засаде": Вояка спит...не вздрогнул даже когда его вязала сзади. Тут Дастин с криком: "Покажу вам!", как дискобол булыжник кинул. В палатке сразу стало шумно : (горящий факел опрокинул). -Горим! Горим!- в шатре без окон, орал вояка, бегал голый. Командный пункт горел недолго, пока, друзья за частоколом, смеялись громко и делили, свои нехитрые трофеи: мушкет, ружье, пристрел, как в тире и военкома -- портупею. -Смотри, Марго, а здесь кондёр! Вкуснятина! Как посолили! Еще вино со склада спёр; -Ну, что, за выраженье, милый! -Бежим, отпразднуем победу! Мне так не терпится напиться! Барашком вкусным отобедать. В твоих объятиях забыться! -Нам, негде "забываться", милый! Нет полога и нет кровати. Мне, утром дождичка хватило, Того гляди простуду схватишь! -Так, значит, будем препираться! Ее на руки поднял резко: -Марго, зачем сопротивляться Ты стала как-то слишком дерзкой! И вдруг - пальба. Стреляют с моря. Но не по ним (хоть это благо). В рассветной мгле, с волнами споря, стоял корабль, всё с тем же флагом! -Ну, нет! Сейчас ни с кем делиться, кто б это не был - нет желанья. Нам надо в заросли пробиться. Быстрей, Марго! За мною, - ланью! -Я знаю, принцип "Македонский". Стрельба из двух мушкетов сразу! -А я, зато - приём японский: Свободной "правой" - "хук" по глазу! -Тогда, за дело, моя донна! Ведь твой прозрачный камуфляж: Бюстье, накидка из шифона - Для драки лучший антураж! Она, как фурия летала, в костюме рыжей одалиски. Отвешивая "хуки" справа, не подпускала к парню близко. Прорвались! Выстрелов не слышно. Не видно дыма бивуака. Совсем неплохо дело вышло! -Ох, я голодный, как собака. И закричал: Ведь, мы забыли, Кондёр - в стрельбе и суете! -Зато, вот это прихватили! (Достав вино из под бюстье) ; -Какая ты! О, Маргарита! Как оценить твоё старанье! Он вспомнил всё, что им забыто... Все междометья, препинанья; Потом, был вечер "у камина". Костёр...и песни на испанском. В руках -- из ветки "мандолина" И разговор, конечно, "пьянский": -Марго, скажи, ты уважаешь, Во мне мужчину и поэта -Отстань, сбегу, вот, на пожарище, Тебя - оставив без ответа. Так, в риторическом вопросе, (ответ понятен и ежу)... Прошляпили приход матросов. (Об этом, завтра расскажу)... продолжение:http://www.proza.ru/2010/08/20/1128

Люблю тебя малыш, зачем же ты уходишь Зачем меня любить, как прежде ты не хочешь Так грустно на душе... и сердце тихо плачет... Жаль любовь моя, для тебя ничего не значит...

Опубликован в эл. журнале "Кругозор" (www.krugozormagazine.com). 51, ноябрь 2010г. Владимир Васильченко С А Ф А Р И р а с с к а з 1 Прочитал тут в местной газете: "Приглашаем на сафари!". Адрес, телефон. А что, мысль неплохая. Благо в отпуске, заняться нечем. На путешествия разные денег все равно нет. Про сафари слышал только, что это охота такая, по-африкански. Красивое слово -- "сафари", еще тогда понравилось. Позвонил. Выслушал по телефону еще один рекламный ролик. Загорелся. Узнал цену. Наполовину потух. Дорого, конечно, но -- охота. В кои-то веки по саванне с ружьем. Упустить такую возможность -- засмеют. Походил по друзьям, бутылки сдал. Набрал, что нужно. Пошел, заплатил. Егерь из наших оказался, Пантелеем зовут. Он тут в старые времена воевал, потом военным инструктором был. Деньги водились. Но потом жизнь стала быстро меняться, инфляция пошла, появились долги. Пришлось отрабатывать, подавшись в егеря. Чтобы окончательно не разориться на презервативах, жену из местных нашел. Так и прижился. В назначенный день пришел я пораньше. Кроме меня еще трое. Один мне сразу не понравился. Маленький, сморщенный какой-то, в толстых очках и с висячим носом-картошкой. Рожа жутко нахальная. И улыбка служебная, одними губами, как нарисованная. Второй -- типичный американский ковбой, как в кино: в широкополой шляпе с загнутыми полями, джинсах, кожаном жилете-безрукавке и мокасинах. Только что, "кольты" по бокам не висят. Сам рыжий, с голливудской улыбкой на сорок восемь зубов, и с торчащим между ними окурком сигары. На лице написано: "Нет проблем!". Третьего я сначала принял за испанца или мексиканца. Смуглый, с усами и в широкополой шляпе, на сомбреро похожей. Но когда он перед отъездом отошел в сторону, расстелил коврик, снял эту шляпу, обнажив обширную блестящую лысину, и начал напевно молиться, не обращая ни на кого внимания, стало ясно, что он араб. Американец и араб в одной компании Охота обещала быть чрезвычайно увлекательной. Выдали нам спецодежду: шорты, гольфы, крепкие ботинки и пробковые шлемы. Типичные колонизаторы. Где они только эти шлемы взяли, их уже лет шестьдесят никто не видел. Только американец отказался менять свою униформу. А то, мол, он на себя не будет похож. Каждому дали по ружью и для начала по пять противослоновых патронов. Ну еще и по фирменной фляге с водой в качестве сувенира, на память. Но я охотник-то бывалый: воду я потихоньку слил, а во флягу -- коньяк. Из старых запасов еще, армянский. А от жажды помереть все равно не дадут. Когда араб свою молитву закончил, сели в открытый джип, тронулись. Я из фляги не торопясь к охоте готовлюсь. Пантелей спрашивает, наклонившись: - Кого бить будем Я на очкарика пальцем ткнул: - Вот этого. Уж больно морда мерзкая. Только, если вместе, и ружье отнять. Пантелей головой помотал: - Этого нельзя. Это миллионер из Швейцарии. - О! - говорю. - Я миллионеров еще ни разу не бил, хоть всю жизнь хотел, - и ружье в сторону, чтоб руки посвободней. - Нас могут неправильно понять, - гнет свое Пантелей. - Я имею ввиду - зверя. - А кого можно - Ну слона, например, или носорога. - Не, - говорю, - у них морды большие, такие голыми руками не набьешь. - А бегемота - Еще лучше! Да там одна пасть больше, чем голова у слона. Да и травоядные они, мирные. - Ну, а льва или леопарда - Пантелей улыбаться уже перестал. - Это кошки! Я их люблю. Да и царапаются они... - Слушай! - сказал Пантелей с отчаянием в голосе. - А ты вообще когда-нибудь охотился Стрелять-то умеешь - А как же! - говорю. - Мы с ребятами часто ходили. Костерок, там, шашлычок. По две бутылки на каждого. В день. Все дела. В консервную банку с пятидесяти метров... - А убивать кого-нибудь приходилось - Конечно. Тараканов, мух, пауков разных. Из рогатки, в школе еще, по воробьям неплохо получалось. Один раз даже ворону... - Да! - Пантелей подытожил. - Все понятно. Надо было тебе сачок с мухобойкой выдать. Ладно. Заплачено уже. Будешь стадо слонов на засаду гнать. Подойдешь сзади и стреляй. - Сзади не могу. Обгадят. - Не обгадят. Близко подходить не надо. У них слух хороший, - сказал Пантелей и, смерив меня взглядом, добавил. - Да и голодные они сейчас. Зима у них, - и, отвернувшись, задумчиво закурил. Часа два ехали молча. Только араб время от времени свирепо на американца поглядывает. А тот улыбается. И с окурком в зубах. Но когда машина на кочках подпрыгивает, оба стараются друг друга посильней локтем пихнуть. Пришлось Пантелею их рассадить, как шкодливых учеников. Остановились среди саванны около небольших зарослей. - Все. Мы здесь остаемся, - Пантелей говорит. - Ты едешь дальше. Водитель знает. Он покажет тебе слонов. Гони их сюда. Повыскакивали они из машины. Араб со своим ковриком пошел в кусты с Аллахом посоветоваться. Тяжело ему. Кто знает, где окажешься к очередному намазу Мы проехали еще довольно далеко. Остановились. - Вон стадо, - водитель махнул рукой куда-то на горизонт. - Гони их туда, куда я уеду, - сказал и, оставив меня, быстро умчался. Стою один среди саванны. Ни души. Тишина полная. Только легкий ветерок редкие кустики да траву шевелит. Оглядываюсь по сторонам. Где он слонов видел И увез черт те куда, переть теперь. Побрел я не торопясь в ту сторону, где за ним еще не вся пыль села. И вдруг вижу, среди травы чья-то голова маячит. Пригляделся -- мать честная! Кобра! Стоит и тоже в ту сторону смотрит, куда джип укатил. Спугнул ее, наверное. А я-то уж рядом совсем. Что тут сделаешь Ну я ей с разгону подзатыльник, ка-ак врежу! - Бля, торчишь тут! На всякий случай шагов на пять отскочил, обернулся и на нее смотрю. Она теперь на меня уставилась, смотрит, не мигая, а в глазах обалдение. Потом смотрю, затряслась вся, морду скривила, а из глаз слезы закапали. Тут я и сам прослезился от сочувствия: ни за что животину оскорбил. Но смотрю, суровеет ее рожа-то, язык высовывать перестала, желваки заходили. Вмиг сообразил, что самое время ноги в руки брать. Помнится, в школе я стометровку за двенадцать секунд пробегал. Сейчас я за то же время пролетел метров четыреста. Остановился, обернулся -- никого. А еще говорят, что быстрее всех животных бегает гепард. Черта с два! Быстрее всех бегают напуганные охотники. Побрел я своей дорогой, но тут же остановился. А куда идти-то Вся пыль уже осела. Ни джипа, ни людей не видать. Слоны тоже не роятся как-то. Пошел наугад. И вдруг, через некоторое время, чуть сбоку увидел одного слона. Приглядевшись повнимательней, понял, что он идет в мою сторону. И огромный! Черт! Куда его гнать Когда он поближе подошел, я в воздух пальнул. Выстрел прозвучал в тишине, как громовой раскат. А он как шел, так и идет. Вот незадача! Глухой, что ли, попался, даже ухом не повел. Придется валить. Подождал чуть, прицелился прямо в лоб. Глаза закрыл. Ба-бах! Когда дым рассеялся, смотрю -- стоит слон. И грустно, так, на меня смотрит. Потом вздохнул глубоко и издал какой-то протяжный то ли крик, то ли стон. И вдруг ноги его подкосились, и он всей своей гигантской тушей грохнулся наземь, подняв облако рыжей пыли. Немного подождав и убедившись, что подниматься он не пытается, я крадучись приблизился и присмотрелся. Не дышит. Ха! Знай наших! Оглянулся по сторонам, гордо так. Никого. Ладно, подождем. Присел на слоновью ногу, высосал на радостях остатки из фляги. Но кто ж на сафари с одной бутылкой ходит Достал вторую. Когда уже больше половины перелил, смотрю, кто-то по саванне ко мне пылит. Точно! Мужик какой-то. Из местных. Голый почти. И здоровый, как этот слон. "Ну, - думаю, - хана мне! Наверное, слон домашний был, любимый. Сейчас он с меня компенсацию брать будет, по самое не могу. Не стрелять же в него". Стал в уме перебирать своих родных и близких вперемешку с приемами самообороны. Вдруг вижу, уже невдалеке джип его догоняет. Со спасателями. Ну, ребята, кто первый Первым мужик оказался. Но не добежав до меня метра три, вдруг грохнулся на колени и лбом в землю. Кричит что-то, руками по пыли бьет. Чего хочет Может бога своего благодарит за добычу За меня, то есть Тут и джип подлетел. Пантелей ко мне кинулся. Я ему, опять гордо выпрямившись: - Во, как надо! А ты мне -- "сачок! мухобойку!". А я тут -- слона! С одного выстрела! - Да, при чем здесь слон - говорит Пантелей. - Он от старости умер. Кладбище у них тут. А ты промахнулся, и твоя пуля вот этому товарищу хижину в щепки разнесла. Но он пока еще об этом не знает. Он за слоном шел. А по законам саванны слон принадлежит тебе, поскольку ты первый подошел. Вот он и просит тебя разрешить ему бивни забрать. Он себе на них и дом покрепче поставит, и жену еще одну возьмет. Неловко как-то мне стало: что я, расист какой-то, что ли Человека с семьями без крова оставил. - Ладно, - говорю, - мужик, вставай. Какие тут проблемы Забирай, что хочешь. Хоть всего слона. Не понимает. А у меня руки-то посудой заняты, так и не успел до конца перелить. Ну я его, легонько так, ногой по плечу похлопал. Тут он вообще пузом по земле распластался. Что ж с ним делать-то Но когда Пантелей перевел ему мои слова, он вскочил, руки к небу, издал какой-то радостный клич и пошел в пляс, сам себе аккомпанируя. Правда, танец у него какой-то странный. Когда по кругу ко мне подошел, бутылку выхватил и, топнув пару раз ногами, одним махом засосал в себя ее содержимое. Интересные у них танцы. Надо будет несколько уроков взять. - Пора смываться, - Пантелей говорит, - пока не донесли. Пацанята у них шустрые. Да и время за полдень, а мы еще ничего не добыли. Только эту пару подождать придется. Вот беда с ними... Оглядевшись, я увидел только этого хиляка носатого. - А эти где - спрашиваю. -- Вроде, только что здесь были. - За слоном. Инцидент у них, - сказал Пантелей и, облокотившись на слоновье брюхо, закурил. Я обошел тушу. Там дрались. Молча, сосредоточенно, размеренно. Американец время от времени за те места хватается, где у него должны "кольты" висеть. И улыбается. Но окурок ему араб уже вышиб. Даже не взглянув на меня, они продолжали обстоятельно мутузить друг друга в прежнем ритме. Так можно и до заката дотянуть. - Э, ребята! - кинулся я между ними. - Кончай базар. Мы же на охоте. Получив от обоих по увесистой оплеухе, я присел на землю и задумался. Потом головой встряхнул. "Ну вы, ребята, не поняли, кого сейчас обидели. Да у меня второй дан по черному поясу! Я вам обоим сейчас популярно разъясню, что вы не правы". Вскочил... Но громкий выстрел заставил всех остановиться. Пантелей, передернув затвор, показал стволом в сторону джипа: - По коням! Все двинулись в указанном направлении. У этих выражения лиц, как будто им секс прервали на самом интересном месте. Да и я без сатисфакции. Досада...

Из интернета Воспитательница в детсадy помогает мальчику натянуть ботинки. ботинки застряли где-то на полпути, и ни туда, ни сюда... Когда воспитательница, наконец, натянула второй ботинок, пот с неё лил градом. Она готова была рыдать, когда этот мелкий выдал: - А они не на той ноге! Действительно, правый ботинок был на левой ноге, а левый на правой... Снять ботинки было не легче, чем надеть... Воспиталка еле сдерживала себя, натягивая правый ботинок теперь уже на правую ногу. И тут пацан объявляет: - Это не мои ботинки! Она с силой прикусила язык, чтобы не наорать ему в рожу "Что ты раньше молчал-то!!!" И снова она полчаса маялась, пытаясь стянуть эти ужасные ботинки. Когда ей это всё же удалось, он сказал: - Это ботинки моего брата. Мама заставила меня носить их. Воспиталка уже не знала, смеяться ей или плакать. Собрав последние силы и терпение, она всё же натянула ботинки снова и спросила: - А где твои варежки На что мальчик ответил: - Я запихал их в носки ботинок... Суд над воспитательницей начнётся на следующей неделе. Очередь в аптеку. Аптекарь, молодая девушка, что-то считает на калькуляторе. Распахивается дверь, входит женщина, явно торговка на базаре. Расталкивает очередь, подходит к прилавку и отвешивает оплеуху аптекарше. Та падает за прилавком. Торговка перевешивается через прилавок и спрашивает: - Тебя как зовут - Лена... - А Наташка где - Уже неделю как уволилась. - Ну, сцука! Найду - убью!! Повернулась и вышла. В аптеке установилась мертвая тишина. Через минуту дверь приоткрылась: - И тебя убью, если будешь на моего мужика вешаться! Дверь закрылась. Опять тишина, и растерянный голос девушки: - Ни имени, ни фамилии! Что же мне теперь - совсем не тр@х@ться История случилась с моей подругой. Она была в гостях и там ей подарили ну очень красивого котенка и она не смогла отказаться, хотя и не знала, как отреагируют родители. Назвала его Робертом. Вернулась домой она поздно, родители уже спали. Когда позвонила в дверь - проснулись, дверь открыла мама. А отец, лежа в кровати, слышит голос дочери: "Мама, познакомься, это - Роберт. Через пять минут мама с дочкой сидят на кухне и обсуждают котика, в кухню входит отец с сияющим лицом, в костюме, при галстуке и с бутылкой водки в руке! Как мои друзья учили собаку лаять на звонок в дверь: Муж (довольно солидный мужчина с лысиной и бpюшком, около 100 кг весом) становился на четвеpеньки около двеpи. Жена выходила и звонила в двеpь, муж лаял, жена входила и давала мужу кусок сыpа, муж жевал и пpичмокивал. Собака смотpела на них, как на идиотов. Когда сыp кончился, они поменялись. Жена, стpойная и изящная женщина, встала на четвеpеньки у двеpи, а муж вышел и начал звонить в двеpь, жена лаяла, муж откpывал двеpь, давал жене кусочки сосиски, пpи этом он еще пинал собаку, котоpая пpодолжала смотpеть на них, как на идиотов. Когда жена смолотила два килогpамма сыpых сосисок, наpезаных мелкими кусочками и охpипла от лая, а муж, выматеpившись, сказал: "Не, бесполезно, Доpа лаять не научится", и оба они пошли в комнату, собака бегом понеслась на кухню, пpиволокла оттуда свою недогрызенную косточку ,бросила пеpед супpугами и уселась на ковpик, тpебуя пpодолжения шоу. В реанимационном отделении больницы No 6, на 6-м этаже, в палате No 6 на 6-й койке в ночь с пятницы на субботу умирает пациент. На его место, что вполне понятно, селят другого. Но по прошествии недели в реанимационном отделении больницы No 6, на 6-м этаже, в палате No 6 на 6-й койке в ночь с пятницы на субботу умирает и он. По больнице пошли свойственные циникам-врачам полушутки, дескать, место несчастливое. Но это не повод оставлять койку пустой в свете их крайнего дефицита, поэтому туда селят очередного несчастного, который спустя ровно неделю ночью благополучно следует за двумя своими предшественниками. После этого шутки врачей стали изрядно отдавать нервозностью. Кое-кто купил книги по оккультным наукам, но, что делать, койку заполнили еще одним пациентом. Бедняга умер ровно через неделю. В роковую ночь. Шутки врачей разом закончились, под видом больного на койку No 6 кладут полуторацентнерного санитара и в страшную ночь с пятницы на субботу наиболее сильные телом и духом медики расфасовываются по палате дрожа ждут страшного часа... Итак, стрелка часов переваливает за 12... в палату входит... вся в белом... УБОРЩИЦА баба Маня с пылесосом, выдергивает из розетки штепсель аппарата искусственного дыхания, вставляет туда пылесос, тщательно убирает...

Глава 24 Самая короткая глава: И что дальше Солнце клонилось к горизонту. Оно уже запуталось в ветвях деревьев и бросало скупые лучики сквозь листву. Мир окрасился цветами заката. На берегу озера, на старом поваленном дереве, рядком угнездились шорохи. Они смотрели на заходящее солнце и тихо переговаривались. - Интересные получились приключения -- сказал Листик. - Да -- подтвердил Дайвер -- неделя получилась насыщенная событиями. - Я чувствую приближение скуки. Приключения закончились -- загрустил Листик - Тебе мало -- удивилась Лизи - Ох Листик -- покачала головой Плеск - Мне всегда мало приключений -- ответил шорох с книжной полки - Их совсем не было в городе. Тут другое. Мне очень понравилось. Я не зря сюда приехал. Но жаль, что приключения закончились. - Мне так кажется, что скучать тебе придется не долго -- успокоил друга Дайвер -- приключения сами тебя найдут. И довольно скоро. - Ты так считаешь -- оживился Листик -- тогда это хорошо. Я буду ждать. Дайвер оказался прав.

Певец: Верный Волхов, ясный сокол, Что ж ты мечешься вдали Сердце вечно одиноко, На чужбине, дома ли. Волх: Было я расстался с вами, Да сильней тоска гнетет. О, исток моей печали, Добрый день, родной народ! Вот такую песню можно услышать от старых гусляров Княжества Рось. В словах ее не было бы ничего необычного, если бы Волх - Велес, герой песни, не был богом. "Чужбина", тоска по родине - это такие человеческие чувства; почему же они приписываются богу Старые гусляры припоминают сказку, которая все объясняет, но русичи ей не верят. *** Жил-был мальчик Звенидаль, славянин, но не русич (Роси тогда еще не было). Он и его товарищи любили птиц и в играх называли себя "соколами". Время то было сытое, мирное и веселое; властелин Кривды Чернобог мучил набегами нечисти древний народ* (* Эхуд - евреи), живший в пустыне, и зарождавшуюся страну славян не замечал. Его сыновья Черномор и Кощей еще не обрели своей мощи и тоже не мешали славянам жить и накапливать силы и знания. - Звенидаль, пойдем играть в соколов! - позвал через щель в полуприкрытых от полуденного солнца створках окна Красимир, самый давний и близкий друг мальчика. Звенидаль вывалил оставшиеся в миске блины кошке в молоко, пробегая мимо светлицы, дернул старшую сестру за ленту кокошника и выскочил в окно, понимая, что до двери уже не добежать - сестра поймает. Вместе с Красимиром примчался на луг, где очень удобно было играть в соколов среди высоких лопухов и полыни, которые они воображали березами и соснами и "летали" над "деревьями". Этот славянский край был богат лугами, и позднее здесь возникло государство Зелен Луг. *** -- Вы еще не были там, - говорит старый гусляр, прерывая сказку. - Зелен Луг - страна одного из западных славянских народов, лужичан. Луг входит в Союз воеводств Западославия. - Когда-нибудь мы поедем туда, - обещает княгиня Радомира. - Ну, так что увидели мальчики на лугу *** Играя на лугу, мальчики иногда видели полевичков, как известно, детей полевика и полудницы. Эти крошечные существа напоминали домовых, но были более дикими, пугливыми и быстрыми. И внешне полевики мельче и тоньше сыто живущих домовых, меньше напоминают человека, скорее обезьянок. Похоже, и сегодня друзья встретили какое-то чудо-юдо, раз выбежали навстречу Звенидалю и Красимиру такие возбужденные. - Стрыга* (* вампирша), стрыга! - кричал один из мальчишек. - Какая тебе стрыга! Это водяная, - заявил другой. - Нет, это не стрыга и не водяная. Она такая красавица, - возмутился третий. -Ладно, схожу, посмотрю, - решился Звенидаль. Действительно, женщина, сидевшая среди цветов на лугу, была красавица. Густые светло-русые волосы были заплетены в несколько косиц, две из которых образовывали вокруг головы обруч, остальные свободно падали на розовую накидку; простое белое платье украшали лишь кружевной розовый воротник и две нитки бусин из крупных красных ягод и дерева. Взгляд голубых глаз женщины был кроткий и ласковый. - Кто вы - восторженно спросил Звенидаль. - Лада, - назвала себя женщина. Никогда бы Звенидаль не подумал, что перед ним богиня - такая тихая и простая была Лада, богиня семейного очага, женщин и любви. - О, вы так красивы, - вот и все, что мог выжать из себя онемевший от восхищения Звенидаль. - Ну, раз так, что же твои товарищи меня испугались - засмеялась богиня Лада. В те времена боги редко посещали славянские земли, ведь славяне были тогда как дети и не участвовали в борьбе Правды и Кривды. Но чуткая Лада знала, что скоро и славяне взвалят на себя тяжкий груз, и, может быть, от них будет зависеть судьба всех людей и сил Добра. - Слушайте, дети! - обратилась Лада к собравшимся вокруг нее мальчишкам. - Ваша жизнь течет счастливо и спокойно, но на дне Черного озера-моря подрастают сыновья Чернобога - Черномор и Кощей. Ах, да мало ли иных порождений Кривды предвкушает поработить ваш славянский запад! Так клянитесь же, что в лихие годы не забудете верность к стране своего детства, не покинете Родину на радость врагу, не погубите ее равнодушием. Повторите за мной: "В жизни моей только два светила - Правда и Отечество". Торжественно поклялся Красимир, проникновенно - Звенидаль, робко - другие мальчики. Обещание, данное богине, нарушить нельзя, значит, у славянской страны будут защитники. Теперь она спокойна за этот край - Лада, богиня любви к людям. *** Всего десять лет прошло, и страны славян не узнать: вместо довольного жизнью, по-детски мыслящего народа - сломленные бедами, постаревшие до недоверия люди. Засухи и наводнения, ложь и бессилие правителей - год за годом, десять лет. Что это - происки Кривды или собственные ошибки Рось моя, тебе это знакомо. Ты и сама не знаешь, что ответить на вопрос: как Как люди, которых воспитывали честными и смелыми, активными и ответственными перед страной, вдруг начинают лгать и уклоняться от податей, становятся татями по мелочам, а то и к казне руку протягивают... И откуда в них появляется это заискивание перед боярами, боязнь даже слово вымолвить, боярам и князю не угодное И - равнодушие, и - бездуховность Откуда это берется, Рось, святая родина наша - Славяне, опомнитесь! - взывает Красимир, но над ним смеются. Ничего нельзя изменить, а молодые глупцы все чему-то учат, к чему-то стремятся, во что-то верят. - Славяне, мы должны.., начинает Звенидаль. Это "должны" выводит толпу из терпения, в юношей летят камни и крики: -- Что, ты князь, чтобы повелевать нами Крики ранят больнее камней; Звенидаль действительно не князь; до князя доходят слухи об этих юношах, он боится за свою власть; Звенидаль бежит из Отечества. На юге он сражается с Кривдой на стороне того же древнего народа. Его имя раскрывает свою сущность: Звенидаль - звенящий вдали. На этот раз гадалка, выбравшая по просьбе родителей ребенку имя, не ошиблась. *** На завалинке у небольшой вежи* (* шатра), в которой жил Звенидаль, сидела толстая кошка. Ее многоцветная шерсть и заносчивый вид придавали ей точное сходство с той самой Муркой, кормившейся блинами Звенидаля 14 лет назад. Но кошки не живут так долго, и, кроме того, как Мурка добралась сюда со славянского запада - Вижу, славянские кошки тоже тоскуют по родине, - сказал Звенидаль, проходя мимо Мурки. - У меня ведь не было завалинки. Ты ее натаскала, Мурка - Какая я тебе Мурка - огрызнулась кошка. Испуганный Звенидаль пробормотал: "Морок!" Кошка оглядела пески и сказала: -- В пустыне, конечно, жарко, но другие люди как-то умудряются здесь соображать, поучился бы! Я овинница Каппа. Только теперь Звенидаль вспомнил, что овинники похожи на кошек и собак. Может, и жившая у него Мурка была овинницей. Кошка пригладила усы, смахнула лапкой песок с хвоста и затараторила: -- Ой, беда, Звенидаль, на славянском западе! Ты вот тут за чужой народ воюешь, а там твоя родина погибает! Чернобог и за нас принялся! На славян сын его, Кощей, напал! Твои товарищи мечи вынули и народ за собой повели! Красимир поймал меня и говорит: "Вы, овинники, быстры на ногу. Беги к Звенидалю в пустыню, а уж я тебе в награду молока и блинов не пожалею". Ну, я не дура, сама не побежала, а обратилась к Ветрам: "Ветры, духи светлые, не дайте Кривде погубить славян. Несите меня на юг, в пустыню". Один Ветер послушался меня и подхватил вместе с завалинкой, что у твоей избы насыпана. Всю ночь летели. Если ты с нами - я позову Ветер! Кошка уставилась голубым правым и зеленым левым глазом на Звенидаля, спешно надевавшего броню, шлем и меч, и заголосила: - Ну зачем тебе туда, Звенидаль! Не одолеть вам Кощея. Половина воинов уж перебита, сгинут и все! Как ты им поможешь Только умрешь со всеми. Звенидаль расстроился: - Как, половина перебита! Что же ты, овинница, мне сразу не сказала... Но они ждут меня, мои соколы. "В жизни моей только два светила - Правда и Отечество". Зови Ветер, Каппа! Закружился песок пустыни, закружилась земля завалинки, овинница и витязь полетели на славянский запад... Как помолодел старый до неверия народ! Едва началась война, славяне перестали смеяться над "соколами" и объявили их своими защитниками. На мгновение растерявшись, "соколы" воспряли духом и созвали ополчение. Не все их поддержали, потому нелегко воинам отстаивать свои земли. Возвращение Звенидаля благотворно повлияло на его товарищей - впервые за последние дни они нанесли серьезный урон Кощееву войску. - Вот вам стрыги, соколы! - весело кричал Звенидаль, сражаясь с нечистью. - А вы Ладу за стрыгу приняли! И не совестно - Совестно! - так же шутливо отвечали воины. - Ну, теперь мы видим, что стрыги уродины! В детстве они воображали, что именно так будут вести бой - весело, играючи. Если бы нечисть могла чувствовать, она бы испугалась этих людей, идущих на смерть с улыбкой... На шестой день по возвращении Звенидаля вставшие поутру славяне обнаружили, что Кощеево войско исчезло, будто никогда не покидало Темного царства. Славяне вытащили наряды и яства, украсили дома и деревья и стали праздновать победу. Звенидаль с "соколами" решил все-таки проверить, далеко ли ушел Кощей. - Чует мое сердце, не сдастся нечисть просто так, говорил Звенидаль Красимиру, продираясь сквозь лес. - Зачем им уходить, если самая хилая стрыга посильнее любого ополченца - Да, у нас не было воинского опыта, - подтвердил Красимир. - Славяне раньше не сражались с нечистью. Вдруг Звенидаль остановился и дрожащим голосом произнес: - Красимир, а что, если Кощей ждал, пока мы, "соколы", уйдем на разведку, чтобы напасть на славян! Без нас им сложнее будет защититься. Звенидаль и "соколы" повернули назад, к славянским поселениям. Но они не разгадали ловушки Кощея. Внезапно в спину им полетели стрелы, с деревьев попрыгали ставшие видимыми стрыги, Звенидалю преградил путь сам Кощей. Не на славян решила напасть нечисть, а на "соколов"! *** В славянской стране выпал дождь кровавый. Люди в поселениях поняли, что "соколы" не вернутся домой... Вопреки ожиданиям Кощея, это не облегчило ему победу. Победы нечисти вообще не было: теперь уже все славяне вступили в ополчение и прогнали Кощея. А в лес, где пали "соколы", спустилась с небес богиня Лада. Она увидела, что каждый из тех мальчиков, клявшихся на лугу в верности родине, не обманул ее. Ужасна их судьба, но, если бы не они, от славян сейчас не осталось бы никого. Лада поволховала над папоротником, вырастила красный цветок и сорвала его. - Алый цветок, стань алой кровью! - пропела она, бросая измельченные лепестки на грудь Звенидалю. Она ждала, пока цветок растворится в охладевшем теле юноши и действительно превратится в кровь, заменив собой вытекшую и заставив биться сердце. Но этого не произошло: слишком много времени истекло, чтобы можно было обратить смерть. Лада вздохнула и вернулась на Твердь, чтобы найти там души "соколов". На Твердь, в этот загробный край наслаждений и счастья, попадают лишь души избранных - людей честных, милосердных и добродетельных. Души лжецов и злодеев растворяются в пустоте, то есть исчезают навсегда. Души юношей она нашла быстро, но Звенидаль и товарищи были грустны, их не радовал чудесный мир Тверди. Они не прикасались к блюдам на столах, к плодам на деревьях, не купались в ласковых водах небесной Ра, не утешали их золотой небосвод вокруг и парившие в воздухе яркие цветы. Они мечтали только об одном - вернуться на землю к славянам, и Твердь была для них не желанным приютом, а горькой тюрьмой. Мне Родина дороже рая, И человек - Творца Вселенной, А Правда - мой свободный выбор, - слагал песнь старый боян из Эхуд, глядя на грустных славянских юношей. Впервые Лада встретила людей, которым не нравилось в раю. Но ведь она вырастила их такими! Ничего мне не надо, Кроме этого ада... Да, я адом считаю отчизну мою. В том жестоком шеоле Мы срослись с пьяной болью, Мы воспитаны кровью, Мы чужие в раю. - Хорошо, - сказала Лада Звенидалю. - Я отправлю вас к людям. Вы построите свой город и будете помогать славянам. Вы уже не сможете стать людьми, так как ваши тела умерли. Поэтому вы будете называться "соколами" и принимать два облика: людей и соколов. Соколы вернулись на землю и основали крепость Колыбель (впрочем, тогда ее имя было иное). Они избрали Звенидаля своим правителем - велесом*(* от слова "велеть"), а потом люди прозвали его Волхом. *** - Бог Велес не мог быть человеком! - возмутилась княгиня Радомира. - А почему бы и нет - не сдался старый гусляр. - Разве любящий Отечество и Правду человек не достоин высокой чести

НЕСВОЕВРЕМЕННО И НЕУМЕСТНО, НО НИКУДА НЕ СБЕЖАТЬ И НЕ СКРЫТЬСЯ - СЛИШКОМ НАВЫЛЕТ РАСПАХНУТО СЕРДЦЕ - КРЫЛЬЯ ТЕРЯЮ ДОВЕРЧИВОЙ ПТИЦЕЙ.

Иметь личную охрану из ста сорока телохранителей -- это, извините, первый признак хронической диареи на высшем государственном уровне. Я, конечно, понимаю, что Украина в информационном плане -- открытое государство, но я не могу взять в толк, зачем президенту самого большого государства в Европе с усердием, достойного лучшего применения, афишировать свою не совсем приличную болезнь.

- Просыпайся, Максимка! Котенок бегал по Максимкиной кровати туда-сюда и тыкался холодным мокрым носиком Максимке в щеку. Максимка открыл глаза, потянулся и сказал: - Ты что Ночь же. Смотри, темно как. - Вставай, вставай! -- шептал Котенок. -- Я тебе та-акое покажу, я там та-акое нашел!.. Максимка сел на кровати и зевнул. - Что ты нашел Где это -- там - Там, за калиткой! Там прямо в траву звездочки упали! Щенок их теперь стережет, чтобы их мыши по норкам не растащили. Максимка натянул шортики и затопал босыми пятками по полу. Котенок вывел его в сад, и пошли они по дорожке к калитке. Вышли за калитку, а там!.. - Ух ты! -- только и сказал Максимка. - Вот-вот, - зашептали наперебой Щенок с Котенком. -- Выходим мы погулять, темно, звезд на небе нету, луны нету -- и видим вдруг, что все звезды на землю упали! Лежат себе, светятся, как будто и не произошло ничего. Интересно только, луна-то куда делась Искали-искали -- так и не нашли мы луну. Наверное, где-то далеко упала. Или укатилась куда-то, она же круглая. - Пойдемте поближе посмотрим -- предложил Максимка. Они втроем на цыпочках пошли по влажной от росы траве поближе к упавшим звездочкам. То тут то там появлялись откуда-то мышки с маленькими корзинками -- хотели звезд себе в корзинки набрать, чтобы норки освещать. Но видели Котенка -- и снова прятались. Боялись. Вот друзья подошли к звездочкам совсем близко. - Как же их на небо вернуть -- задумался Котенок. Максимка взял одну звездочку в ладошку. - А, глядите, - сказал он Щенку и Котенку. -- Они сами на небо вернутся. У звездочек, оказывается, крылышки есть. - И никакая я вам не звездочка, - тихонько запищало у Максимки на ладошке. -- И ни на какое небо я не полечу. - Ой, а кто вы -- удивился Щенок. - Светлячок. Самый обыкновенный светлячок. Что, раньше не видели -- сердито пищала звездочка. - Не видели, - ответили друзья. -- А куда тогда звезды подевались - Куда-куда... - буркнул Светлячок. -- За облака спрятались. А сейчас прошу вас положить меня на место. Максимка наклонился и аккуратно вернул Светлячка на травинку. Котенок, Щенок и Максимка полюбовались светом маленьких жучков-светлячков и повернули обратно к дому. Снова появлялись и исчезали мышки с корзинками. - Идите-ка вы в норки спать! -- мяукнул мышкам Котенок. -- Это не звездочки, это светлячки! И им очень не нравится, когда их трогают.

Звёзды надо мною В синей вышине Шепчутся, смеются. Что взгрустнулось мне. Я ищу всё время Звёздочку одну, Что для нас светила В первую весну. Сколько ни искал я, Сколько ни глядел, Не нашёл подобной На небе нигде. Значит, не напрасно Так взгрустнулось мне -- Раз она осталась В дальней стороне. 09. 1951 г.

12. Тина. Максим осознал, что он уже некоторое время не спит, а просто лежит, закрыв глаза. За окном завывал ветер. В сознании то появлялись, то исчезали обрывки снов. Максим попытался вспомнить, что ему снилось. Он лежал на животе, уткнувшись щекой в подушку, и пытался ухватиться за мерцающие фрагменты снов, что бы восстановить их в памяти. Постепенно картина прояснилась, он начал вспоминать. За ночь ему приснилась куча знакомых. Со всеми он разговаривал, со всеми у него были какие-то дела. Было утро, за окном все было окрашено в холодный цвет синих сумерек. Был понедельник, Лена вероятно уже ушла на работу. Максим перевернулся на спину, и то, что он увидел перед собой, заставило его отскочить к стене. Он уперся спиной в стену, и натянул на себя одеяло. На крае кровати сидела Тина. Она была одета в тоже, во что и всегда: короткая куртка, мини-юбка. Она сидела, закинув ногу на ногу, и спокойно смотрела на Максима. -Давно ты здесь -- У Максима был сдавленный после сна голос. -Минут десять. -Можно попросить тебя, Артура и Спартака, поменьше меня шокировать Это, если вам конечно хочется, чтобы я был работоспособен. Как ты сюда попала -Наверное, тебе не стоит этого знать. Мне надоело видеть твое удивленное лицо. Да, и вдруг, твои нервы не выдержат Максим подумал, что в этом она возможно права. Нервы у него в последнее время стали сдавать. -Меня послали тебя убить. -- Вдруг сказала Тина. Она смотрела на него своими нереально большими глазами. -- Это шутка. Я всего лишь решила посмотреть, как ты живешь. Ничего, что без предупреждения -Конечно, ничего. Рад, что ты зашла. -- Выдавил из себя Максим. Комната наполнилась ее запахом, вернее той парфюмерией, которой она пользовалась. Она пользовалась туалетной водой (Или чем там пользуются пришельцы слабого пола), как малолетка -- был явный перебор. Но, все же, запах был приятный. -Можешь не говорить, я знаю, что тебе нравится, как я пахну. Это вытяжка из отдаленного аналога ваших фруктов. -- Тина как-то странно посмотрела на него. -- Хочешь, я превращу тебя в ящерицу -Что -Не бойся, я этого не умею. "Видно у нее хорошее настроение. У них там, наверное, принято вламываться к человеку без предупреждения и отпускать такие чудовищные шутки". Максим все еще не мог прийти в себя, от этого раннего "вторжения". Он по-прежнему сидел, укутавшись одеялом, и не знал, что ему делать. Тина сидела в метре от него. Максим подумал, что она ведет себя так, как будто настроена на флирт, и она демонстрировала ему свои длинные ноги. "Хорошо, что она хоть не голая". -Ты сейчас подумал о сексе -Да, а ты можешь читать мысли -Да у тебя, только что слюни не текут, а так, все признаки на лицо. Тут и читать ничего не надо. Только выброси это из головы. Потому что, я могу согласиться, мне это ничего не стоит. Но тебе это не понравится. И это еще мягко сказано. Я ведь инопланетянка. А с нами у вас это болезненно. Так что, лучше об этом не думай. -Я женат. А на Земле это кое-что, да значит. Тина встала и прошлась по комнате. Она остановилась у подвесной полки, и стала рассматривать книги. -Рада, что ты так думаешь. -- Она достала небольшой альбом с фотографиями и стала его рассматривать. - У меня, за два года, было два романа с "вашими". И оба умерли от инфаркта. Первый -- во вторую ночь, второй -- в первую, во время седьмого оргазма. Так что, если бы мы захотели, то за несколько лет, таким способом уничтожили мужское население Земли. С женским населением, мы бы тоже нашли способ разобраться. Но вообще вы молодцы. В смысле на счет "этого". Тина вдруг замерла, посмотрела на Максима и закрыла альбом. -Ладно, не буду тебе мешать. К тебе кто-то идет. -- Она показала пальцем в сторону прихожей. -- Вечером будь в форме, мы заедем. Она сделала несколько быстрых шагов, открыла балкон и вышла на него. Потом повисла на балконе, что был этажом выше, подтянулась и взобралась на него. Когда Максим подбежал к окну, Тины уже видно не было. В дверь позвонили. Это был Леша. В руке у него был пакет, полный баночного пива. -Привет! Мне что-то не спится, а с Орром я сидеть не могу. Как на счет пива, в это мрачное осеннее утро -Привет. Ты сегодня не единственный, кому не спится. Пиво не буду, мне сегодня надо быть в форме. У меня только что была Тина. Она вышла через балкон. -Кто был -Тина. Инопланетянка, сеющая смерть. Она может уничтожить тебя, и для этого ей нужно всего лишь переспать с тобой. -О-го! -- Леша выставил пиво на стол. - Познакомишь меня с ней -Познакомлю. Пора от тебя избавляться. В руках Леши появилась газета, которую он достал из пакета. -Только что ее купил. Здесь написано про то, что произошло на Белорусском вокзале. Леша развернул газету, и они вместе прочли небольшую статью под заголовком "Хаос в зале ожидания". В ней говорилось, что неизвестные, предположительно молодые люди, взорвали пакет с красной сухой смесью, неизвестного происхождения. Установлено, что смесь не токсична и не опасна для здоровья. Возбуждено уголовное дело, по статье "Хулиганство". -Они ничего не помнят! -- Максим поставил на плиту чайник. -- Да нас там видели минимум -- человек сто! -Думаешь, ты такой недосягаемый для людей в погонах Будь осторожен. Все это до поры, до времени. -Соответствующие органы мной уже интересовались. Артур благополучно стер память у девяти человек из их персонала. И изъял все документы, касающиеся меня. Так что, я чист. И никаких инопланетян не существует. -- Максим размешивал ложечкой сахар в чашке с чаем. -Неплохо. Может, ты попросишь, чтобы они занялись Зеленковским Пусть немного обработают его голову. -- Леша выбросил пустую банку из под пива в мусорное ведро. -Будет удобный момент, я поговорю. -А как на счет "темных" Они еще есть в городе -Наверное, нет. А если и есть, то не больше двух на всю Москву. В половине пятого, когда уже почти стемнело, позвонил Спартак и сказал, что скоро заедет. Леша просидел у Максима почти весь день, он ушел после обеда, и теперь Максим, перед приходом Лены решил прибраться. Но Лену он не дождался, Спартак позвонил снова, и сказал, что ждет внизу. Максим оделся и вышел. Спартак был в машине один. -Куда мы едем -В "Лосиный остров". Тина и Артур там нас уже ждут. -А что мы там будем делать Ведь уже темно. -Ничего сложного. Приедем, увидишь. Спартак выглядел хмурым, и казалось, думал о чем-то своем. Пока они ехали, в машине играла классическая музыка. Со Артуром и Тиной Максиму было легче общаться, чем со Спартаком, наверное, поэтому всю дорогу никто не нарушил молчания. Но когда они добрались до Лосиного острова, Спартак заметно повеселел. -Сейчас немного развлечемся. Они вышли из машины. У Спартака была с собой сумка, из которой он достал два фонаря, один протянул Максиму. Они включили фонари и вошли в парк. Кругом было темно и безлюдно. Под ногами шуршала листва. Максим и Спартак обходили черные стволы деревьев, которые своими кронами казалось, уходили в звездное небо. Они прошли с пол километра, когда Максим увидел впереди между деревьев свет. До него было метров сто. -Почти пришли. -- Спартак ускорил шаг. Впереди показался костер. Скоро они вышли на поляну. Возле костра, на раскладных стульях сидели Тина и Артур. По другую сторону от костра, в землю был вкопан столб, к которому был привязан "темный". Он выглядел так, каким в первый раз его увидел Максим: выражение лица отрешенное, под глазами глубокие тени. Он стоял, и смотрел куда-то перед собой, в темноту, часто моргая. Одежда на нем была почти вся порвана. Максим увидев "темного" в таком плачевном состоянии, почувствовал к нему жалость. -Наконец-то, мы вас дождались! -- Артур подошел к Максиму, они обменялись рукопожатием. -- Мы подумали, чего дома сидеть! Скоро зима, так вот, возле костра не посидишь. Поэтому решили совместить приятное с полезным. Смотри, что у нас есть. Артур достал из-за стула большой барабан, которого Максим до сих пор не замечал. Барабан был необычной, вытянутой формы, расписанный какими-то этническими рисунками. В руках у Артура появилась пара палок, он ударил в барабан. "Бум, бум", - Звуки извлекаемые Артуром из этого инструмента, были невероятно глубокими, пронизывающими насквозь и приятными на слух. -Танцевать любишь -- Артур сел на стул и поставил перед собой барабан. -Вообще-то не очень. -- Максим никак не мог понять, что задумали пришельцы. -- А что мы будем делать -Все вопросы потом. А теперь расслабься. Тина, Спартак, вы готовы -Что за вопрос Начинай! Артур ударил в барабан. Спартак и Тина медленно двинулись, они были по разные стороны костра. Они делали небольшие шаги и пританцовывали в такт музыке. Оба были полностью расслаблены, Артур был сосредоточен на барабане. Частота его ударов была небольшая, но постепенно он немного прибавлял, сокращая промежутки между ударами. У Тины и Спартака лица стали такими же отрешенными, как и у "темного". Для них словно перестало существовать все вокруг - был только бой барабана, этот костер и звезды над головой. Максиму показалось, что когда-то давно он это уже испытывал -- этот холодный ветер, черное небо, усыпанное звездами, запах костра и магические, глубокие удары в барабан. Максим вдруг почувствовал, что он здесь совсем один, наверное, потому, что трое пришельцев провалились в транс. На "темного" происходящее не производило никакого впечатления, он по-прежнему, как ненормальный хлопал ресницами. Частота боя в кокой-то момент дошла до такого уровня, что поглотила в себя Максима. Теперь и он присоединился к Спартаку и Тине, которые теперь танцевали как индейцы. Глаза их были полуприкрыты, они перепрыгивали с ноги на ногу, описывая руками в воздухе дуги. Спартак описывал дуги белого цвета, своими большими, белыми, бледными как поганки ладонями. От танца этого тяжеловеса сотрясалась земля. Максим почувствовал легкость и удовлетворение, и какую-то ясность. От близости пламени, лицо его горело, вокруг летали искры. Артур яростно бил в барабан, на его лице выступил пот. Максим не помнил, в какой момент это все прекратилось. Он словно очнулся ото сна, спина была мокрая. Тина расслабленно опустилась в свой стул, Артур отставил барабан в сторону. Спартак отошел от костра и оперся об дерево. -Ну, как, понравилось -- Спартак вытянул свои длинные ноги. -Да, понравилось. -Словно увидел, насколько необъятна Вселенная, да -- Тина откинулась на спинку стула. -Да, это было круто. А это что, что-то вроде ритуала, да -Да нет. Мы просто пытаемся его деморализовать. -- Спартак указал на "темного". -- На физические пытки он не реагирует. По-моему и на все это, он не счел нужным обратить внимание. -Мы что, ради него это все устроили -Ну да. И ради себя тоже. Танцевать приятно. -- Спартак подошел к "темному" и всмотрелся в его лицо. Потом повернулся к Максиму. -- Может у тебя есть какие-нибудь мысли, как его заставить заговорить -А что вы хотите от него узнать -А как ты думаешь Это редкий вид. Нам нужно знать есть ли у него сообщники, откуда он прилетел, и что он знает о мистере Пыльном. -- Спартак повернулся к "темному" и схватил его за челюсть. -- А эта тварь даже не показывает нам своего истинного лица. -А кто такой мистер Пыльный -Это тот, кто создает нам проблемы. А что касается этой твари, - Спартак ткнул пальцем в "темного", - то он или сумасшедший, или им прикидывается. -Может попробовать использовать китайских ос -Что Пытать насекомыми Ты что, не видишь что ли -- он сам наполовину насекомое. Максим посмотрел на изможденное лицо "темного". Ему вдруг захотелось отпустить этого несчастного, даже дать денег, чтобы тот смог добраться до Мексики. Внезапно Спартак закричал. -Смотрите на его ноги! Артур и Тина подбежали к "темному". Максим посмотрел на ноги "темного". Они на сантиметров пятнадцать были в земле, ступней видно не было. Веревки связывающие "темного" на ногах и туловище сползли кверху и почти болтались. -Он уходит под землю! Спартак оказался прав - "темный" прямо на глазах погружался в землю. Теперь он освободился от веревок и опускался быстрее. Он был по пояс в земле, когда Артур отбежал от костра, нашел какую-то корягу, подбежал и с силой опустил ее на голову "темного". "Темный" обмяк и уткнулся лицом в землю. Спартак и Артур ухватили "темного" за руки и вытащили его из земли. Он был без сознания. На этот раз веревками, его перевязали всего, с ног до головы. -Тина проверь, с ним все в порядке Я боюсь, как бы Артур не вышиб из него дух. Тина подошла и наклонилась над лицом "темного". Он замерла, пытаясь уловить его дыхание. -Он дышит. Наверное, стоит отвезти его обратно. -Да, пора собираться, пока он не заболел от переохлаждения. Артур перевесил "темного", который теперь напоминал гигантскую личинку, через плечо, Спартак сложил стулья и взял их подмышку, и все двинулись к машине. Скоро они мчались по ночным улицам, Артур как обычно был за рулем. -Завтра нужно отправить "темного" в отстойник. Кто с ним полетит -Я. -- Было похоже, что Спартаку по душе эта идея. -- В Городе Предвзятости мне нужно встретиться с агентом "WF-2". -Хорошо. Передашь тварь, кому следует. Пусть сами с ним разбираются.

"Ряженый-суженый, приди ко мне ужинать..." Он был молодым лейтенантом, она - хрупкой блондинкой: глупенькой, ХОРОШЕНЬКОЙ, - настоящая офицерская жена. у НЕЕ БЫЛА ДЛИННАЯ ФАТА И РОЗОВЫЙ БУКЕТ, ПЕРЕВЯЗАННЫЙ ЗОЛОТОЙ МИШУРОЙ.Через неделю после свадьбы он уехал в командировку на войну. Она измучилась в соломенном вдовстве: то влюблялась в него еще сильнее,то злилась за свое одиночество, но ждала его каждую минуту.Ни на миг не отпускала тянущая боль ожидания. Она боялась черного цвета в одежде и четного числа цветов в вазах. Приближался первый новый год после свадьбыи она загадала: если они увидятся в праздник, то он уцелеет. За чужими окнами красоваличь елки, а она одна сидела за накрытым столом За полчаса перед боем курантов ей почудился терпкий запах мужского пота и она поняла, что муж не приедет и теперь новый год принесет ей самой загаданную разлуку. В отчаянье она замет алась по комнате, как вдруг взгляд упал на зеркальные елочные шары и она решила, что увидит его в зеркале, как в гаданье и, пусть так, но будет загаданная встреча. Зеркала друг против друга образовали бликующий коридор с язычками свечного пламени(подсвечник был лишь один и у другого зеркала она укрепила свечу в бабушкином латунном молочнике). Глаза слезились от напряжения и вот зеркальный квадрат в конце тоннеля рассыпался брызгами и повис холодным туманом над горными уступами, за одним из которых она разглядела мужа. Он был в дозоре, изможден и небрит. Дорога перед ним была свободной, но враг был выше, как раз над ним, на узкой тропе. и она четко видела целящийся прищур его глаз. С силой метнула она в это лицо тяжелый молочник, осколки зеркала разлетелись вокруг, она очнулась. Муж вернулся в марте и привез ей полный чемодан мимозы. Он откинул крышку, под которой пружинил слой кружевных ветвей с желтыми помпонами цветов, примятых сверху латунным молочником. Она была хрупкой, хорошенькой. - она была настоящей женой, женщиной, готовой вступить в схватку с судьбой за свое счастье.

Глава1 -- Неожиданные перемены - Что случилось Марк- поинтересовался Фред. - Да так, жизнь достала! Каждый день одно и тоже. Хочется какого-то разнообразия. -- Марк затянулся сигаретой ,, Marlboro,, . - Щас тебе будет разнообразие. Гляди.- Фред указал на угол дома. Из за угла дома выглянула группа молодых людей. В руках цепи и дубинки, а одеты по простому. В спортивной форме. Нельзя было сказать что они были спортсменами, но ты им скажи такое..... Живо голову снесут. - А что это за шайка олухов -- поинтересовался Марк. - Ты что не помнишь Сам же на прошлой неделе объявил войну клану ,, Чёрная Ящерица ,, . - Ах да, ну что же раз они пришли нельзя заставлять их ждать. -- Марк вынул из заднего кармана пистолет модели ,, WALTHER,, -- Фред если что уходи, я сам с ними справлюсь. - Я не брошу тебя брат. --Фред снял лямку с плеча AK-47 и привёл оружие в боевую готовность. - Пора надрать им задницы! - Вот это дело по мне. -- Толпа уже было близко. Марк глубоко вздохнул натянул маску на лицо, Фред последовал его примеру. На маске были разрезы для глаз. На левом виске маски был отчётливо виден красный дракон. Хоть он и был мал, но и не настолько чтоб его было не видно. Марк оттянул затвор пистолета и вернул его на круги своя. - Говорят, у нас людей есть своё второе я. Говорят его нужно только открыть. -- Прервавшись на паузу. - Я покажу вам своё второе я. -- Зрачки Марка запылали огнём. Нет он не чувствовал боли, понятие боль было для него обыденным. Выполнив шеей круговое движение, шея слегка хрустнула. Фред присел на одно колено позади Марка и взял на мушку парочку бойцов группы ,, Чёрная Ящерица ,, . - Сейчас начнётся потеха! -- Думал Марк, крепко сжав рукоять пистолета, он также взял на прицел парочку нападавших. Группа клана ,, Чёрная Ящерица ,, остановилась, взглянув на нас. Вероятно, оценили ситуацию и поняли, что против нас у них нету шансов. Я знал что они лишь ,,мясо,, . Реальные нападавшие где-то скрываются. Своим чудесным рентгеновским глазом я осматривал ближайшие дома. Простите меня, но я Марк. У вас наверни-ка возникли вопросы, но я отвечу на них немного позже, после битвы. Свой глаз я получил по счастливой случайности. Ну как сказать получил Мой врожденный глаз остался на месте, но.... Мне вели в мозг какой-то препарат. Даю слово я сам об этом попросил. С тех пор я как современные очки для ночной и тепловой видимости. Так что ночь мне не преграда. Ещё раз проведя по зданиям окружавшим гаражи, какое никакое. Но тепло я заметил. Причём ярко выражиное. И оно передвигалась очень быстро по этажу. Это снайпер. Снайперы свою профессию знают. Хоть они почти и не похожи на людей внутренне, но внешне они остались людьми. Плохо конечно, что у меня не было чудо уш. Ведь если бы они у меня были, я бы услышал звук затвора оружия снайпера. Но к сожалению.... Подав Фреду сигнал, кивком головы что снайпер здесь и указав глазами на соседний гараж. Фред понял мои команды. Сделав вид что я не заметил снайпера я понесся полить по чём и зря. Но мои пули точь в точь летели в головы моим противникам. Я уважал этих людей. Мои враги полностью потеряли рассудок и были полными психами. Я начал выполнять перекаты только тогда, когда противники были очень уж близко ко мне. Ведь обойму менять приходилось, а так стоять будешь. Синяков не оберёшься. Фред уже нырнул в гараж через открытую дверь в стенке гаража. Загудели моторы. Мясо уже кончалось и я точно был уверен, что снайпер вот -- вот, вступит игру. И вот двери гаража распахнулись, и рядом со мной возник броненосец. БТР. Отличное средство передвижения. По крайне мере от пуль спасёт. БТР выехал во время, я как раз разделался с последним из группы мясо. Я точно услышал звон пули о кузов БТР. - Милости прошу.- Выпалил Фред открывая боковой люк. На прощание снайперу, я моргнул одним глазом доверия и выбросил вверх световую гранату. Прошла яркая вспышка в окрестностях гаража, но нас уже и след простыл. Несмотря на то, что наш транспорт и выглядел как БТР, он передвигался на много быстрее универсальных БТР. Я всё от того что тут стояло ещё два дополнительных двигателя от хамера. Ну и рёв по улицам стоял. И так от погони мы удрали, с боем покончено теперь можно и в кое-что вас ,посвятить. Воспоминания: Мир, которым жили, мы раньше был для нас сущим раем. Но после открытия калайдора, это всё-таки произошло. Так во что подразумевал под себя конец света 2012. В 2012 году 21 декабря в 11:06 утра, неполадки в калайдоре отразились на всё мире. Огромные чёрные дыры возникли из неба и всосали землю и всё живоё на ней в себя. Наша планета отделилась на астероиды. Как же было тогда страшно! Земля раскололась, но воздух продолжал идти. Какое-то космическое волокно окутало астероиды земли, и воздух поступал туда, как и раньше. Мы оказались в совершено другом измерении. Началась борьба за власть. Мир который мы знали раньше рухнул. Началась новая эра. Нам стоит уповать на участь какого-то там спасителя....... Во что я уж точно не поверю. И так я начинаю свой рассказ...... Глава 2 -- Начало проблем Пока мы рвались на нашем надёжном БТР на базу, снайпер похоже не отставал от нас. Я видел через пуленепробиваемое окошко, как снайпер сигает, по крышам домов. Ничего удивительного, ведь снайперов обычно скрещивали с тигрицей. Скорость этих зверей великолепна, когда в особенности они гоняться за своей добычей. А в этом случаи добычей до снайперши являюсь никто иной как я. Что ещё можно сказать об этих едких людях как снайперы. Во -- первых : то что им всё равно на то, ранят их в бою или нет. У них есть цель и её нужно исполнить. Если говорить на вскидку то, если снайпер провалит задание и притом останется жив, для него дальнейшая жизнь будет. Сущим адом! Откровенно говоря я не знаю конечно порядки этих снайперов, но. Если убийцей оказалась девушка, что вполне вероятно. Она может испытать на себе все муки ада, вплоть до бесплатной проституции. Так что я могу точно уверить вас, что по крышам зданий за нами отважна гналась, тёлочка. Я не разглядывал что на ней было одето, но что-то сексуальное из одёжки там присутствовала. Так вот мы слегка отклонись от темы, несмотря на то, что у неё в руках была рпг, так ещё обычно у убийц, есть их специальные противотанковые гранаты и мины. Конечно тяжела их ноша, но что поделаешь А начнёт твоя добыча от тебя на танке скрываться, ты что будешь делать Ведь не из снапы палить. Только зря патроны потратишь. Так что гранаты это их конёк. Я жертва снайпера, значит я не исключение. Я отчётливо предполагаю через два, три квартала, она нас нагонит и отведаю её пиротехники на зубок. Чтобы этого не случилось Фред пытался всяко разно ехать быстро и осторожно, что у него конечно мало получалось. В основном когда мы входили в поворот, наш перед или зад всегда сопрекосался со стенкой. Фред во время езды был взбешён как никогда. А его понимаю, ведь от этой поездки зависет его дальнейшая жизнь. А я был спокоен, даже опять решил закурить. Как только Фред учуял, запах моего табака так сразу впал в гнев. - Ты что скотина делаешь! Подорвать нас изнутри решил! У нас тут две канистры бензина, а он тут сидит и спокойно курит, а ну! Брось сейчас же! Точнее потуши! - Слушаюсь и повинуюсь!- Тушить было не об чего, и я решил слегка. Продырявить свой свитер. Когда огонёк на конце пропал, я сильно смял её и развеял табак внутри салона БТР. Даже со знанием местности мы всё равно свернули в тупик. - Вот гадство!- Выругался Фред. Но это было уже не важно, прям перед передом БТР появилась из ниоткуда снайпер. Снайпер снял серую маску, как я предполагал это была девушка. С темными волосами до плеч. В руке она держала противотанковую гранату. - Это последние что вы увидите в своей жизни. -- Она демонстративно подняла гранату вверх. - Фред, план Б. - Вас понял. -- Фред дёрнул рычаг, низ БТР открылся прямо под канализационным люком. - У вас есть последние желание - Да. -- Я пытался выиграть время, пока Фред поднимал люк с помощью крюков. -- Скажи мне как твоё имя - Изера. Это всё - Да, ну давай до встречи. - Пока. -- Вынув чеку, она швырнула гранату в БТР, Фред уже в то, время спустился в канализацию. Я последовал за ним. Так как на моих руках были одеты кожаные перчатки, я схватил лежавшие рядом две обоймы и проскальзил на перчатках вниз по лестничным трубам. Прогремел взрыв у меня надо головой, мелкие камни мне посыпались на голову. Но я уже был на конце лестничной трубы. Фред прослезился, на погибший БТР. Он туда всю душу вложил. - Нечего новый построим. -- Попытался утешить его я. -Угу. -- Фред был явно не в настроение. - Нам надо идти, а то она не боюсь прочует про наш побег. - Идём Марк. -- С Фредом мы зашагали по коридорам канализации. А в это время.... Возле разрушенного БТР: - Прошу канал!- Говорила в рацию Изера. - Канал доступен. На связи полковник Сигнаму -- Раздался голос из рации. - Полковник Сигнаму! -- Обратилась Изера в рацию. - Говорите.- Спокойно ответил полковник. - Задание выполнено. Цель уничтожена. - У вас есть на то, доказательство - Так точно, как раз собралась заняться отрезанием его головы. - Встреча в намеченном месте. - Вас поняла. Конец связи. -- Изера прикрепила рацию на пояса и стала рыться в обломках БТР, но каково было её удивление, когда она заметила, что в обломках БТР нет, ни единой души. -- Ну не могли же они испариться. Я правильно рассчитала заряд, а это значит, что куски их тел должны были остаться. Куда они делись - Растащив обломки БТР, Изера заметила заваленный камнями люк канализации. -- Обвалом, вероятно, послужило взрыв гранаты и БТР вместе. Но если их тел здесь нет вероятно они скрылись от меня. Не ожидала, но это ненадолго. Мне понадобиться более мощное снаряжение. Я найду тебя Марк, уничтожу и возьму трофеем твою голову. В катакомбах местной канализации: - Вот дерьмо, Марк! Как думаешь через какое время она поймёт что мы живы. - Я думаю, что она уже поняла.- Затянувшись сигаретой, Марк выдохнул через ноздри носа, белый дым.- Но преследовать она нас не будет. Она будет, ждать пока мы выберемся наружу. И тогда она и нанесёт удар. Только психи, полезут в катакомбы канализации, такие как мы с тобой. У нас мало вариантов, выжить, но у нас ведь есть карта. Катакомбы опасны, а чем мы хуже! У нас есть лимит по еде. Еды нам хватит на три дня, значит, мы должны найти выход за эти дни. - Тогда чего мы стоим Вперёд!- Фред дёрнул затвор калашникова, и их бесстрашная команда двинулась вглубь катакомб. Глава 3 -- Сверх человек Катакомбы простилались на километры, хорошо то, что мы знали как идти. Я так и знал что брождение по канализациям не будет для нас безопасным. Конечно жутких монстров, как говориться в книгах, в катакомбах не было, но там обитали охотники. Опасный народец. Фактически ганибалы. Раньше они были обычными людьми, но потом они отреклись от этого мира. И скрылись под землей. Чем они питались было не понятно, но поговаривали о том. Что если человек спуститься в катакомбы, будь то, девушка или парень. Одним словом им не выжить. Никто не возвращался после нападения охотников, но откуда, же тогда взялись слухи Значит, кто-то всё же сбежал, а может кто-то просто хочет отпугнуть других людей от этих мест. Впрочем, не важно! Главное что мы уже ступили на этот путь и обратной дороги у нас нет. - Фред мы правильно двигаемся - Я следую указаниям карты, но.... О чудо есть более короткий путь. По моим подсчётам он, вероятно, займёт два дня пути чем более длинный путь. - А не значит ли это то, что на коротком пути, нас ждёт больше опасностей, чем на длинном. - Я с тобой вынужден не согласиться. Всё таки как никак мы не знаем где обитают эти охотники. А вдруг мы пойдём по более длинному пути и встретим охотников. - А что, пойдя по короткому, мы их не встретим что ли - Я не уверен ни в чём но, тебе решать. -- Я долго размышлял в течение десяти минут, за это время Фред разобрал и собрал AK-47 десять раз, это он мне сообщил позже. Фред был демьбелезовавшийся солдат. Мы были знакомы ещё с детства. Жили в одном городе, на одной улице, в одном доме. Но потом когда мы повзрослели всё изменилось, Фред ушёл в армию считая что именно там он сможет принести пользу. Я двинул в институт на юридический факультет. Учёба у меня шла нормально, да и служба в армии у друга шла хорошо. Но в один день всё и изменилось. Конец света наступил. Я думал это шутка и то, что во всех новостях трубили, что календарь майя ошибается. Но как видно человечеству, пришлось пережить перемены. А возможно это планета земля устала от постоянных войн. Кто знает...... Но мы отвлеклись пожалуй.

В монастырь, который стоял на окраине деревеньки, каждый год осенью приезжали подвижники на помощь в уборке урожая. Монахи с радостью принимали эту помощь. Приезжие размещались в отдельном здании, специально для этого приспособленном. Ничего особенного, все по-монашески аскетично. Но, тем не менее, уютно, во всём чувствовалась забота и любовь. Опекал приезжих пожилой монах отец Сергий. С ним было как то по особому легко, никто ни разу не слышал от него какого нибудь недовольства. Работали приезжие от души, весело с огоньком. Старались не отставать от монахов. К концу дня, конечно же, сильно уставали. И все равно вечером, перед сном всегда возникал какой нибудь разговор. Наверно потому, что приезжали сюда не столько помочь монахам, а сколько за тем, чтобы восполнить духовный голод, поискать ответы на вопросы которые жизнь так регулярно выставляет. На этот раз молодой паренек лет двадцати пяти, начал разговор: - вот скажите мне, какой должна быть настоящая женщина Пауза была недолгой, мужчина лет сорока со знанием дела, почти не задумываясь, перечислил целый ряд эпитетов: умная, красивая, обаятельная, мудрая, терпеливая, сильная. Казалось бы, вот тебе и ответ, и чего тут не понятного. Второй вопрос буквально ошеломил. А зачем ей всё это, все эти эпитеты применимы и к мужчинам Но ведь мужчина и женщина это совсем не одно и то же. Значит должно быть, какое- то очень значимое отличие. Ну конечно физиологию мы сейчас не обсуждаем. Тишина повисла в воздухе. Каждый пытался разгадать эту загадку, которая возникла на ровном месте. Никогда этот вопрос так не ставился. Все попытки разобраться ни к чему не привели. Все равно приходили к тому же, что всё можно применить и к мужчине. В разговоре не участвовал только отец Сергий, он сидел в сторонке и хитро улыбался в свои воздушные серебряные усы. А тем временем несколько мужчин пытались найти то самое различие, но всё тщетно. Как они не пытались всё равно, натыкались на этот железобетонный вопрос, будь он неладен. Зато паренёк с преисполненной гордость поглядывал на окружающих, мол, как я вас -Отец Сергий, выручай, взмолились мужички, а то сна нам сегодня не будет. Вот ведь вопрос то с виду простой, а найти ответа не можем. Пауза была недолгой, Отец Сергий начал совсем не с того, что от него ждали: - Я до монашества был учителем в средней школе, ох и вопросики же мне задавали ..., старец умолк, как бы вспоминая своё прошлое. Никто из присутствующих не осмелился прервать эту паузу, все ждали ответа на такой хитрый вопрос. Старец встрепенулся, смахивая воспоминания, и продолжил: - Каждый из вас знает, что такое генератор и трансформатор К чему это он, не поняли окружающие, но один из них ответил: - генератор вырабатывает энергию, а трансформатор преобразовывает. -Правильно откликнулся Сергий, а теперь давайте проведем сравнение. Генератор это мужчина, а трансформатор это женщина. Договорить старцу не дали восторженные возгласы мужчин: -Вон куда повернул, а мы даже не смотрели в ту сторону. Старец немного погодя продолжил: - мужчина производит энергию и генерирует её во вне, а женщина вбирает в себя эту энергию и трансформирует или лучше звучит, преображает её. Чем Выше уровень развития женщины, тем тоньше и многообразней ей удаётся преображать полученную энергию. Ведь на выходе трансформатора свершается чудо, необузданная, неуёмная мужская энергия становится созидательной. Можно и дом обогреть и маленький ночничок включить. Когда все это происходит генератор, то есть мужчина чувствует себя Богом. А женщина остаётся как будто в тени, но тень эта абсолютно условна. Мужчине как первоисточнику энергии важно ощущать лидерство. Ведь не сгенерируй он энергию, тогда и преобразовывать нечего. Но если бы не было женщины, необработанная энергия не смогла бы совершить столько полезной работы. Этот тандем не рушим и только тогда полезен когда каждый на своём месте, мужчина генератор, а женщина трансформатор. Ничего хорошего не получится, когда два генератора работают на встречу. Целостность пары зависит от точности понимания своего предназначения. А продуктивность от уровня совершенства. Старец умолк давая возможность осмыслить сказанное. Тишина в комнате стояла первозданная. Через минуту Сергий продолжил: - равновесие в паре очень тонкое, если "генератор" слабый, безвольный, то "трансформатору", обладающему большим потенциалом приходится работать на самом минимуме. Что даёт ощущение не состоявшейся жизни. Либо параллельно включается более мощный генератор. Паренек что всех озадачил, понимающе хихикнул. А Сергий тем временем продолжил: - И наоборот если генератор мощный, а трансформатор слабенький, он, либо выгорает, либо работает на износ с запредельными нагрузками, что дает ощущение огромной тяжести. В общем, вариантов великое множество. ОТЕЦ наш,Творец Всего Сущего, не зря создал пару, только в паре, может происходить ролевое совершенствование. Небольшая пауза не нарушилась даже дыханием слушающих мужчин. Они как первоклашки восторженными глазами смотрели на своего учителя. А он неспешно продолжил: - В итоге лишь только высокоразвитым существам не требуется дополнительной обработки их энергии. Потому, что в них сплавлен опыт и генерации, и трансформации. Что придаёт их энергии более тонкий лучистый характер. Эта энергия действует благотворно на любом уровне потребления. Именно она подпитывает всех остальных пока ещё не достигших высокого уровня. Отец Сергий не стал прерывать воцарившееся молчание, каждому было о чём подумать, в свете подаренного им, такого неожиданного открытия. Он, молча, удалился, оставив счастливых первоклашек каждого со своими размышлениями

Ужас, перемешиваясь одновременно с непонятной отрешенностью и безликим забытьем, создавал непонятную, щемящую душу картину, где-то в глубине меня. Я стоял и молча смотрел на человека, который лежал на земле, рядом с многоэтажным офисным зданием, в неестественной форме. Я не мог отвести взгляд с его тела, я даже не моргал, а только лишь смотрел на него, широкими от страха глазами. Было ясно, что бедняга упал с высоты, на твердый чернозем, усыпанный мелкими камушками для большей красоты... Вскоре начали подбегать люди, в суете что-то быстро говоря. Все слова их, словно смешиваясь в непонятливую кучу, проходили будто сквозь меня. Я не понимал почти ни единого слова. - "Боже мой! Как это случилось! Вызовите скорую, он еще жив Проверьте пульс..." Я с замиранием сердца смотрел на это и ничего не мог поделать. Я лишь думал. Зачем Зачем прыгать Что бы уйти от проблем, что бы забыть то, что мешает по ночам крепко спать А может любимая девушка, которая неожиданно бросает всё и уходит. Они часто так делают. Точно! Я услышал звук приближающейся сирены скорой помощи, которая резко завернула и вот уже стояла напротив тела. От моего шокового состояния, я даже не ощутил того, что она проехалась по моей ноге. Вся боль, которую я сейчас ощущал, скопилась где-то в груди и с силой щемила. - "Каюсь...", прошептал я и медленно стал подниматься вверх, туда, к небесам, грустным взглядом по-прежнему смотря, теперь уже с высоты, на самого себя...

Николай Анатольевич Чечеткин живет в Саратове. Более 15 лет активно занимается парапсихологией и целительством. Автор научно-популярных статей, мистических новелл, детектива "Уставшее небо", приключенческо-мистического романа "Медвежья тень" и других произведений. В 2009 году в издательстве Эксмо (Москва) вышла его книга "Чудо исцеления. Чакры, биополе, энергия". Разработал уникальную методику диагностики и лечения депрессий и психозов. * * * Истина в ...спине - Вы говорите, что создали новую психологию. Не слишком ли самоуверенное заявление - Ныне наука знает о физическом теле много, но не всё, и если психология пытается решить проблемы человека, обобщая мировой опыт исследований, то психиатрия не имеет представления о том, как возникают психические заболевания, за исключением явных патологий головного мозга, и не в состоянии эффективно излечить пациента. Я предлагаю восполнить этот пробел. - Как - Одна из основных причин психических заболеваний, на мой взгляд -- нарушения функционирования спинного мозга. Я разработал и успешно применяю методику диагностирования методом биолокации. Суть ее в установлении закономерностей колебания силовых полей, излучаемых спинным и головным мозгом. Диагностика психических расстройств проводится за 10 -- 15 минут и может быть выполнена по фотографии или видеоизображению. За годы практического наблюдения за здоровьем более чем 1,5 тысячи пациентов эта диагностика ни разу не дала сбоя. - Приведите пример, пожалуйста. - ...Трехлетний малыш был практически неуправляем: агрессивен, постоянно что-то хватал, бросал. После лечения его не узнал даже участковый врач-невропатолог: был спокоен и доброжелателен. ...6 летняя девочка буквально буйствовала: каталась по полу, визжала, плакала. Через три процедуры капризы и беспричинные истерики прекратились. - Но при чем здесь спинной мозг, когда с головой не в порядке! - При гиперактивности, депрессивных синдромах никакая самая точная аппаратура не фиксирует патологий головного мозга - беда ведь в нестабильности спинного. Из-за нарушения целостности его излучения происходит хаотичное движение энерговолнового фантома человека. Энергетический двойник не может занять контур физического тела и постоянно вращается рядом. Пытаясь воссоединиться с астральным телом, физическое постоянно прыгает, ускользает.... Такое может произойти из-за травмы, инфекции, мощного стресса или воздействия негативных полевых структур, например, порчи или сглаза. После устранения патологии амплитуда колебания силовых полей уменьшается и состояние психики приходит к норме - ребёнок кардинально меняет свое поведение, гораздо легче учится. Таким образом, явно существует прямая зависимость психоэмоциональных расстройств от нарушений деятельности спинного мозга. - Порча, сглаз... Все про них говорят, но мало кто Понимает их суть. - Суть проста: тело человека излучает электромагнитное поле, мощность которого многократно усиливается в состоянии стресса, любовного экстаза, ненависти, агрессии. Воздействуя на поле другого человека, оно может принести ему существенную пользу. А иногда и вред, который на бытовом уровне и называют сглазом или порчей. - Моих знакомых беспокоит чрезмерная замкнутость их ребенка - молчалив, ищет укромный уголок для своих занятий, ему трудно с новыми товарищами. - Значит, его биоэнергетические структуры "зажаты", энерговолновой фантом меньше размеров физического тела, его пульсация в ответ на внешние раздражители происходит внутри собственного тела. В стрессовых ситуациях (а для него любая "мелочь" -- катастрофа) энергоструктуры ещё более уменьшаются и чаще пульсируют. В результате при сильном испуге происходит нарушение мыслительной деятельности, отключены даже элементарные рефлексы по собственному спасению -- убежать, позвать на помощь... Другие дети, обладающие задатками астрального видения, воспринимают не только цветные оболочки нашей ауры, но и тёмные пугающие тени инстинктов, проявление грубых эмоций. Трудно представить тот ужас, который испытывает ребёнок при виде пугающих химер и чудовищ. А взрослые, не воспринимая такую информацию, не могут ни понять ребёнка, ни помочь ему. Боясь насмешек и обвинений во лжи, малыш замыкается, в одиночестве, страхе и боли переживая своё неординарное восприятие. Во всём мире растет количество детей с задержкой психического развития. Даже в США таких около 4 миллионов. Причина - плохое состояние позвоночника - сколиозы, родовые травмы, врожденные патологии. До 70% травм возникают у нас при появлении из утробы матери. Персонал родильных домов не имеет достаточного опыта -- в советские времена сестру-акушера готовили 6 лет, сейчас три месяца. В школах не учат правильно сидеть, почти исчезли детские сады и лагеря с обязательной зарядкой, спартакиады, клубные и дворовые секции. Необходимо вернуть государственный подход к здоровью детей и всего населения. Нога, которой нет - Так, значит, астральное тело - не миф - Просыпаясь по утру, я иногда вижу свою голову там, где ноги. Через мгновение всё становится как обычно... Нет, мне не кажется, такое происходило не один десяток раз. Во время встречи с Геннадием Николаевичем Дульневым, доктором технических наук из Санкт-Петербурга, я узнал, что в оптико-механическом институте разработан прибор, фиксирующий копию силуэта физического тела, фантом человека, даже через несколько минут после его ухода! Это ли не доказательство существования астрального тела, или астрального следа! Кроме того, мы знаем, что после пересадки донорских органов - сердца, почек, печени - у людей меняется характер, даже вкусовые пристрастия. Что это, если не информационное воздействие на полевом уровне Астральная копия органа переносит привычки и реорганизует работу не только на физиологическом, но и на психоэмоцинальном уровне. А появление фантомных болей при утрате конечностей Ведь болеть-то нечему! Но болит отрезанная нога, болит! В одном московском институте провели такой эксперимент: осиновый лист разорвали пополам, одну из частей уничтожили. При воздействии на оставшуюся половину мощным электромагнитным импульсом начинал тлеть... весь лист, включая несуществующую часть. Интересно, что когда я провожу оздоровительные процедуры, некоторые пациенты чувствуют собственное вращение вокруг позвоночника, непомерно удлинённые руки, ноги, которые оказались вдруг ниже уровня пола. И таких наблюдений -- сотни. Ни о каком внушении речь не идёт, ведь во время лечебных процедур я постоянно разговариваю с человеком на отвлечённые темы -- спорт, политика, работа, семья. После приведения органа к норме ощущения "астральной копии" части своего тела прекращаются. Энергетический двойник -- точная копия строения всех систем и органов (даже утраченных!) на энерговолновом уровне состояния материи. Взгляд закрытыми глазами - Как вы принимаете информацию - В начале своей практики о здоровье пациента я узнавал через ладони. Затем стал закрытыми глазами "рассматривать" его энергофантом, в котором пораженные болезнью области как бы высвечиваются. Так же визуально считываю информацию про приближающиеся неприятности, изменения в судьбе, обман. Наиболее точная диагностика - методом биолокации при работе с мыслеформой -- энерговолновым фантомом. Биохимические процессы, которые вызывает духовное целительство, вижу как образы. Их легко расшифровать. Например, при чистке организма вижу шприц, щётки. При диагностике информация часто поступает в преувеличенной форме: смещение позвонков до 5 -- 10 см, что в действительности невозможно. Зато сразу ясно направление смещения. Возникают образы светлых рук, блестящих спиц, гаечного ключа, с помощью которых смещенный позвонок ставится на место. В действительности лечение - это цепь биохимических реакций, порождающих импульсы, которые направленно действуют на группу мышц, пытаясь вернуть, например, опущенную почку в исходное положение. Думаю, что не только болезнь, но и эмоции имеют электрический и энергетический потенциал новых, ещё не открытых физических величин. Психология, увы, не дает чёткой формулировки, только фиксируя проявления эмоций и последствия их влияния. Выпить хошь - Вы говорили, что диагностируете и лечите на расстоянии, по фотографии. Как, почему такое возможно Каков механизм взаимозависимости человека и его изображения - Фотография -- астральная копия человека, связанная с ним энергопотоками. - Что для лечения лучше - фото, рисунок, картина - Ни рисунок, ни картина не подойдут -- в них отражено видение объекта художником, точной копией они не являются. С фотографии я моделирую информацию на уровне мыслеформы, поэтому неважно, когда она сделана и какого качества. Хотя с прогнозом по исцелению возможны неточности, если в будущем возникнут посторонние факторы. От алкоголизма, например, я лечил по фотографии около 400 мужчин в возрасте от 23 до 65 лет. 46% из них значительно уменьшили употребление спиртного, 30% перестали уходить в запой, половина сменила свое "пьяное" окружение, практически у всех отмечено стабильное улучшение психоэмоционального состояния. Причина алкоголизма в нестабильной или нездоровой психике. Когда она стабилизируется, человек сам перестаёт уходит в запои, во много раз уменьшая дозы. - А полного неприятия спиртного не происходит - В 100-процентном отказе я вижу определённую патологию -- мировая практика доказывает, что небольшие дозы качественного вина -- продукт для организма обыкновенный и полезный. Вспомните опыт Франции, Испании... Анализ "неудачных процентов" показал, что лечению мешал стереотип поведения жены, матери и других членов семьи. Они жили в тревожном ожидании рецидива, создавая негативные мыслеформы. Постоянная подозрительность, незаслуженные упреки, психологическое давление вместо психологической поддержки... - Ну и, конечно, компания собутыльников тут же "помогала" снять стресс после очередной семейной стычки... - Да. Приходилось лечить психику каждого члена семьи. - И что, помогало - Повышало результативность примерно на 25%. С просьбами изменить отношения в семье ко мне обращались около 200 пар - дочь и мать, мать и сын, бабушка и внуки... После нескольких биоэнергопроцедур "стена непонимания" между близкими людьми разрушается. Улучшение происходило в 80% случаев. Итак, работа по фотографии реальна, по силе воздействия не отличается от контактных процедур биоэнерготерапевта. Помогает то, что пациент не знает о лечении, поэтому нет и противодействия. Человек пришел с войны... - В таком случае можно, вероятно, помогать и бывшим "афганцам" - В наше "боевое" время вопрос адаптации к мирной жизни весьма актуален. Работать с участниками локальных конфликтов я начал по просьбе матерей, жен, сестер, которым они доставляют много хлопот, особенно после выпивки. Причем работал только по фотографиям, без их ведома. Результат заметен после пяти -- семи восстановительных сеансов: взаимоотношения в семье, на работе, в кругу знакомых разительным образом улучшались. Вскоре я пришел к неожиданному выводу: театр военных действий - лишь катализатор для проявления давнего стресса, а основная причина - последствия испуга в детстве. - Действительно непривычно... - 10-летний мальчик чуть не утoнул в глубоком глинистом карьере. Об этом я узнал путем считывания информации с фотографии, снятой в 24 года. Методом биолокации по энерговолновому фантому устанавливаю состояние нервной системы - 1:3 при норме 1:15. Это означает, что человек реагирует ("заводится") при каждой третьей стрессовой ситуации, в то время как здоровый - только при 15-ой. Чем эта величина меньше, тем больше опасность заболевания психики. Сам он уже забыл, что с ним было в детстве, но когда я ему напомнил, четко рассказал про него. После пяти сеансов числовые значения составили 1:10 - 1:12, а поведение, даже после принятия спиртного, пришло к норме Другой случай. В 8 лет мальчик получил стресс из-за гибели котенка, которого он 6 дней носил на руках после падения с балкона. В армейские годы участвовал в боях. Числовые значения его психического состояния постепенно приближались к критическим и к моменту нашей встречи составляли от 1:1 до 1:3. После семи процедур показатели - 1:8 - 1:10. Исчезли жестокость, агрессивность дома и конфликтность на работе. Сегодняшний вал преступлений военнослужащих тоже можно объяснить нестабильным состоянием психики призывников, не говоря уже о физическом здоровье молодежи. - Что представляет собой ваша биоэнергопроцедура - Предлагаю закрыть глаза, расслабиться и мысленно обратиться за помощью к тем силам, которым пациент довериет: богу, космосу, природе, духам предков... После чего неизменно возникают непривычные ощущения: тяжесть в теле, приятное тепло, покалывание, цветовые сполохи в глазах, видения... После 1-3 процедур человек получает реально ощутимый психологический комфорт -- первая ступень для оздоровления всего организма. Взаимосвязь физиологического и психологического давно привлекает внимание ученых. К сожалению, современную науку заводит в тупик отказ от исследований энергоинформационной составляющей живых организмов. Прощай, Дома-Вой - О чем еще вам хотелось бы рассказать читателям "Тайной Доктрины" - газеты о чудесном - Ну, тогда -- о чудесном, как я его понимаю. О полтергейсте, например. В переводе -"шумный дух". Но речь пойдёт не о шумах, а о летающих по квартире предметах -- стаканах, ложках, тарелках... Учёные по этому поводу упорно отмалчиваются или объявляют фокусами. Но подумаем: почему мы не улетаем в космос Почему океаны солёной воды не стекают с круглого земного шара Учёные говорят: гравитация. А что это такое Создайте действующую модель земного шара, с которой не стекают равномерно распределённая по поверхности вода и воздушная оболочка. Вряд ли такое получится. Значит,сегодняшнее объяснение гравитации - не более чем версия. К чему всё это я К тому, что организм человека порой выдаёт похожие гравитационные полевые структуры -- к нему начинают "прилипать" разные предметы. И не только металлические. А если такое поле вдруг начнёт не притягивать, а отталкивать предметы Ведь человек этот процесс не контролирует. Вот тогда и начинают кружить по комнате предметы быта... Как вам такая версия - Необычно... В таком случае можно совсем иначе представить себе и другие труднообъяснимые явления - Конечно. Совсем с иных позиций я воспринимаю козни домовых, привидений и ангелов. - Да ну! - Много лет назад наблюдал интересный эффект. Пациент лежит на спине, всё как обычно. И вдруг кушетка начинает раскачиваться, как будто человека по очереди тащат то за ноги, то за плечи. Ножки не очень массивные, поэтому амплитуда раскачки заметна. Пациент также чувствует раскачку - небольшую, потом весьма основательную. Вот вам и аналог полтергейста. Или домового. Если на эту кушетку положить детскую ванночку с водой и взболтать, вибрация появится за счет колебания воды. - Так что именно при этом происходит - Энергетические структуры пульсируют, вслед за ними идёт движение крови и лимфы в теле, как приливы и отливы на море, вибрация якобы неподвижного тела передаётся на трубчатые ножки... Чем они неустойчивей, тем сильнее вас будет раскачивать. Ночью такое может и чёртом, и покойником, и домовым показаться. Помня вековые страшилки, человек пугается. А страх, как известно, парализует защитные силы самоисцеления, формирует условия для новых болячек. В том числе многовековую фобию домового... Само слово, я думаю, многое объясняет: "Домо-Вой". Его проявления в большинстве случаев связаны именно со звуками, в том числе нашему уху недоступными. Инфразвуковые колебания создают порой весьма значительную вибрацию, от которой могут звенеть бокалы, ложка в пустой кружке, вдруг открыться форточка или дверь.... - Откуда звуки и инфразвуки, если причина в раскачивании лимфы - Инфразвуковые колебания возникают в домах из-за пролетающего самолёта, работы промышленного оборудования поблизости, особенностей строительных форм - вытяжных вентиляционных и дымовых каналов, шахт лифтов многоэтажных домов... Леонид Терентьев e--mail: terentiev45@mail.ru http://www.proza.ru/avtor/terentiev45 С Н.А. Чечеткиным можно связаться по тел. 8(453)556941, моб. 8-987-3658707 (строго с 10 до 12 и с 20 до 22 ч., время московское) e--mail: chechetkin777@rambler.ru Персональный сайт http://newpsychology.ru/ .

Что надо знать молодой маме Счастливое возвращение из роддома с заветным сопящим сверточком в руках: фотографии, общее умиление и восторги. Первый ажиотаж проходит, и наступает время, когда вы остаетесь с малышом практически "один на один". И вот здесь появляется масса вопросов. Для молодой мамы все в первый раз и многое непонятно: почему он плачет, почему сжимает ручки, как его правильно купать Мы постарались коротко ответить на самые распространенные вопросы, касающиеся первых месяцев жизни малыша. Ведь для него и один месяц - это целая эпоха. Вы и сами убедитесь в этом, заметив, как день ото дня он меняется, развивается и растет. Давайте узнаем, что надо знать молодой маме о первом уходе за ребенком. [more] Пупочек Пупочек требует особенного ухода мамой в период от рождения до первого месяца. Важно внимательно следить, чтобы он оставался сухим и чистым, для этого промокать его 2 раза в день ватной палочкой, смоченной в перекиси водорода и затем в хлорофилипте или зеленке. Если вдруг в пупочке появляется гной и неприятный запах, нужно обязательно обратить на это внимание врача или патронажной сестры (которая навещает кроху через день). До заживления пупка ребенка следует купать в кипяченой воде и слабом растворе марганцовки. Колики Колики -- это "бич" первых трех месяцев жизни ребенка. Обычно состояние колик начинается ближе к ночи, чаще бывает у мальчиков. Чтобы мама могла помочь малышу, выкладывайте его на животик или к себе на колени перед каждым кормлением и через 20--30 минут после еды -- это облегчает выход газиков (и тренирует мышцы шеи), теплая пеленка или грелка часто приносят облегчение. Так же незаменимая вещь -- газоотводная трубочка, которую можно сделать из резиновой клизмы, срезав у нее верхнюю часть. Но пользоваться ее нужно нечасто и только с разрешения врача. Определенные анализы (например, копрология кала, анализы на дисбактериоз и углеводы) могут выявить причину колик, а прописанные врачом ферменты и лекарства наладят работу пищеварения. Непроходимость слезного канала Признак непроходимости слезного канала -- гной, который выделяется из одного или обоих внутренних уголков глаза, а так же стояние слезы в углу глаза. Педиатр или окулист пропишет промывание и покажет, как проводить специальный массаж, направленный на то, чтобы протолкнуть желатиновую пробку слезного канала. Если до 3 месяцев промывание и массаж не помогли, то назначается зондирование -- это мини-операция, которая длится всего 2--3 минуты, специалист тонкой спицей проталкивает пробку. Тонус Тонус -- частый диагноз новорожденных. При повышенном тонусе кроха напряжен, ручки и ножки прижаты к тельцу, при "шагании" пальчики подворачиваются внутрь. При пониженном тонусе малыш слишком расслаблен, плохо выражен хватательный рефлекс, при "шагании" медленно волочит ножки или не переставляет их вовсе. И то и другое состояние чаще всего лечится курсами массажа, специальной гимнастики и плаванием в ванной с добавлением морской соли или хвойного экстракта. В дополнении к этому может быть прописана медикаментозная поддержка. Купание Купание малыша -- важный и серьезный ритуал дня для мамы и малыша. "Формула" купания проста: Чистая, прозрачная вода с температурой 36--37 градусов и заботливые, уверенные руки родителя. На первых "заплывах" можно обойтись обычным детским мылом, которое используется примерно два раза в неделю, чтобы не пересушивать нежную кожу ребенка. В тот день, когда вы моете ребенка с мылом (гелем), заранее приготовьте кувшин с чистой, теплой водой, из которого будете ополаскивать кроху. Первое погружение в воду лучше начать с ножек, аккуратно полить водичкой грудку и животик и только затем полностью опустить ребенка в специальную детскую ванну. Если малыш пугается воды, можно искупать кроху в пеленке, малыш испытывает ощущения, аналогичные материнской утробе. Если ни один из вариантов не помог, стоит сделать небольшой перерыв, протирая ребенка влажной тканью для гигиены, пока не забудутся негативные эмоции, связанные с принятием ванны. Купать ребенка до 6 месяцев желательно каждый день, чтобы избежать проблем с кожей: раздражения и опрелости возникают из-за памперсов, а также скапливающихся в складочках кожи остатков молока и пота. Не бойтесь намочить ушки, попавшая внутрь уха вода обязательно вытечет обратно, промыв ухо. Голову нужно мыть каждый раз во время купания, чередуя обычную воду и мыло/шампунь (с рождения). Умывание Умывание удобнее всего проводить на пеленальном столе. Каждый глаз промывается отдельным тампоном, смоченным в кипяченой воде, движением от наружного угла к внутреннему. Для ухода за носиком используют специальные фитильки, которые крутятся из обычной ваты и в народе ласково называются "турунды", смоченные в стерильном масле. Ушки протирают влажным ватным тампоном только снаружи, внутрь залезать не стоит даже "турундами", чтобы не повредить слуховой проход. Рот до появления зубов особого ухода не требует. Исключением является молочница ротовой полости, которую вызывают грибы candida. Один из признаков -- не проходящий белый налет на язычке. Обратитесь к врачу, который пропишет адекватное лечение, часто это промывание содовым раствором и бурой в глицерине. Интимный вопрос Подмывать малыша маме нужно после каждой смены памперса. Девочек подмывают строго спереди назад, мальчиков можно подмывать в любом направлении. Вне дома можно воспользоваться детскими влажными салфетками, которые содержат специальный очищающий лосьон, ухаживающий за нежной детской кожей. Прогулка Гуляние на улице -- это свежий воздух, солнечный свет (витамин D, который нужен для усвоения организмом кальция, служит профилактикой рахита) и закаливание. Одеть малыша нужно на один слой одежды больше, чем одеваетесь сами. Если ребенок не проявляет беспокойства, спит, значит, ему комфортно. Чтобы проверить, не замерз или не перегрелся ли малыш, осторожно потрогайте его шейку сзади. Первое гуляние длится всего 10--20 минут, его можно провести на балконе, одев малыша по сезону, или выйти без коляски к подъезду. Постепенно время прогулки увеличивается до 1,5--2 часов. Попадание прямого солнечного света на кроху нежелательно, идеальное место для сна на свежем воздухе: тихое, в ажурной тени деревьев, вдали от дорог. Поликлиника: конец первого месяца ознаменуется обходом основных врачей-специалистов (невропатолог, окулист, лор, хирург-ортопед, педиатр). Прививка по плану: ревакцинация от гепатита. "Цветение" "Цветение" младенцев, которое может начинаться примерно со второй недели жизни и продолжаться вплоть до конца второго месяца, -- сыпь различного вида (от маленьких красных точек до вполне "взрослых" угрей), вызванная буйством гормонов и адаптацией кожи к новым внешним условиям, -- не требует особенного лечения (не расчесывать волдырики, умывать отваром таких трав-антисептиков, как череда, ромашка и т. д.) и проходит самостоятельно. Транзиторная лактозная недостаточность В настоящее время такой диагноз встречается у каждого второго ребенка и может быть основной причиной продолжающихся колик. Выявить ее поможет анализ кала на углеводы. При постановке диагноза врач прописывает специальный фермент, который помогает усваивать лактозу (молочный сахар). Прогулки Прогулки увеличиваются до 3--4 часов в сутки. Обычно малыши прекрасно спят на улице, но если кроха проснулся в хорошем настроении и не успел еще проголодаться, не спешите домой. Поднимите ребенка из коляски, расскажите, что он видит, поводите его пальчиками по разным поверхностям (кора деревьев, веточки, листики). Все это здорово развивает малыша и повышает интерес к окружающему миру. Ноготки Ноготки чаще всего надламываются сами, но если ребенок травмирует себя ручками, то можно аккуратно подрезать ногти до уровня пальчика маникюрными ножницами или специальными детскими щипчиками. Беспричинные истерики Они обычно случаются именно в этот период. Когда сто раз проверена температура тела, даны лекарства от колик, малыш накормлен и "прокакан" и вроде бы только проснулся, а слезы и крик не прекращаются. Ученые до конца не выяснили причину этих истерик, но одна из теорий состоит в том, что малыш в этом возрасте уже воспринимает достаточно большое количество раздражителей и мозг не успевает обрабатывать информацию. Первый массаж Обычно назначается на третьем месяце жизни. Профилактический (или лечебный) снимает или повышает тонус (в зависимости от назначения), физически развивает малыша, борется с такими недугами, как незрелость суставов, парезы и многое другое. Специалист покажет комплекс упражнений, положенный ребенку по возрасту. Поликлиника: обход таких специалистов, как невропатолог, хирург-ортопед и педиатр. Прививка по плану: ревакцинация от гепатита и вакцинация АКДС. К концу третье го месяца малыш делает попытки перевернуться или ползти, с этого возраста особенно велика вероятность падения, по этому, начиная с рождения, никогда не оставляйте малыша одного на открытой поверхности. Поворачиваясь, чтобы взять нужную вещь, держите руку на ребенке. Не существует строгих правил относительно подгузников. Однако следует помнить, что подгузник -- это средство личной гигиены ребенка. Поэтому менять его следует как можно чаще, не дожидаясь его наполнения. Так, новорожденным детям потребуется до 10 подгузников в день, для детей постарше - около 4-6 смен. Общепринятая рекомендация: менять подгузник каждые три-четыре часа днем и использовать один подгузник частоты смены на ночь.

"Ну, хорошо, вот вы разворовали Украину, а что вы будете воровать, когда воровать будет уже нечего", -- спросил я у одного высокопоставленного ворюги-патриота. "А церкви", -- вопросом на вопрос ответил мой визави. И мне ничего не осталось, как признать его правоту.

- папа, хотел с тобой поговорить, как мужчина с мужчиной... - если ты, сынок, об сексе, то это к маме. - Сынок, запомни одно, самое важно в жизни...э...э...что-то я совсем забыл, что хотел сказать...быстро делать уроки!!! - Ну, как сынок, тебе понравился балет Вот теперь и запомни сын, жизнь -- это Дисней-лэнд! - Сынок, я хочу тебе поведать одну тайну... - Ты о том, что ты алкоголик - Да нет, же, я же говорю -- ТАЙНУ, ... твою! - Сынок, никогда не матерись при людях, потому, что ...ах ты ...такая, так и знал что обрызгает... ... .... твою! ...козлина...что за народ... его...так... Ну так вот...о чём это я - когда я был в твоём возрасте, это было очень давно...так давно, что я уже снова забыл, что хотел сказать... - пусть я и в консерваториев не кончал так скать, но знаю... - ну конечно, я отлично помню географию, поэтому и говорю по слогам, специально для тупиков -- "Яв-ра-зия"! - никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, потому что послезавтра посмотришь назад -- а упс, завтра прошло... - никогда не откладывай на завтра то, что должен был сделать вчера и уж тем более позавчера! - я даже мысль такую не допускаю, и терпеть не могу любовь мужчины к мужчине и всех этих комплиментов и флиртов их...хотя мальчикам в школе я нравился, я это хорошо знал... - ну у вас уже было...как же это говорится-то -- пам-пам...туки-туки...джага-джага...то есть это, во, точно: тет-а-тет - отличная была охота, я таково клёва давненько не припомню... - запомни сынок, самое главное для мужчины в жизни - посадить дерево, построить дом и...что-то ещё очень важное, не помню... - мало того, что они спят вместе уже полгода, так у них уже и флирт!!! - да, Уи Хью не только актриса, но ещё и в кино замечательно играет... а поёт как... - смысл жизни сынок -- это ведь, это...так скать...как бы и ...в общем, завтра поедем в гараж -- нужно крышу перекрывать... З.Ы.: на самом деле, мой отец непьющий, воспитанный, замечательный и умный человек, которого я очень люблю и уважаю. А всё, что написано выше -- всего лишь "поэтическая" вольность ;))

Вспоминаю с бОлью , что с трудОм ... забыл . Шишмарёв2010

Он сидел на кухне и курил.Рядом с пепельницей стояла недопитая чашка кофе.Он сидел и думал,все его мысли были прикованы к ней.К этой странной девушке.Он с улыбкой на лице вспоминал их первую встречу. Это произошло совершенно случайно,в начале лета,когда еще случалось проливаться дождям,а ему уже было лень носить с собой зонтик.Он бежал от холодных капель к "козырьку" подъезда ближайшего дома.Там стояла она.Совершенно не пугаясь капель дождя она стояла рядом с подъездом и смотрела в небо. -Девушка,вы простудитесь,если будете так стоять.-сказал он ей. -Ну и что,если простужусь,зато я могу понять,что чувствовала героиня моей любимой книги. И девушка рассказала ему,как в книге героиня со своим возлюбленным гуляли под дождем и как им было тепло друг с другом несмотря на дождь. -Тогда позвольте пригласить вас прогуляться под дождем.-предложил он.Она согласилась. После этого последовало еще несколько встреч и каждый раз она делала что-то необычное,хотя зачастую это выглядело довольно глупо,но ему нравилось заниматься разными глупостями вместе с ней.Ему нравилось любоваться ей в лучах восхода и заката,нравилось кататься на катере по ночной реке,ему нравилось быть с ней. И вот сейчас,сидя на кухне и затягиваясь очередной сигаретой,он понимал,что он хочет быть с этой странной девушкой,девушкой из книги.Он встал со стула и совершенно не задумываясь о последствиях набрал знакомый номер и спросил: -Ты выйдешь за меня Услышав в трубке знакомых смех,он понял,что хочет слышать его всегда,каждый день,только он. -Да,я выйду за тебя,ты герой Моей книги.-ответила ему странная,книжная девушка. Тогда тепло разлилось по его телу и он понял,что чувствовал герой его любимой книги,когда его возлюбленная сказала ему "Да".

В доме 12 на площади Гриммо было тихо. Единственными звуками, время от времени нарушавшими тишину, было потрескивание дров в камине и слабое поскрипывание старого кресла-качалки. Иногда к ним присоединялись вздохи и ворчание старого домового эльфа. - Сидит-сидит. Не ест толком, не спит, не пьет. Совсем извести себя задумал. - Бурчал эльф себе под нос, поглядывая на своего хозяина и тщетно ожидая хоть какой-то реакции. Гарри молча сидел перед камином и не отводил взгляд от огня. Ему казалось, что так просидеть можно целую вечность и очень здорово, если единственным занятием будет - мерно отталкиваться ногой, качаясь на старом плетеном кресле. Перед его внутренним взором, в такт с покачиваниями, мелькали картинки событий последних двух лет -- нежить в озере, смерть Дамблдора, люди, лишенные палочек, бесцельно слоняющиеся по Косому переулку. Патронус Снейпа, Рон с Гермионой, смерти Тонкс, Люпина и Фреда, разъяренное лицо Молли Уизли и ее поединок с Беллатрисой Лестрейндж, смерть Волан-де-Морта. И его собственная смерть, которая непостижимым чудом оказалась вовсе и не смертью, а чем-то вроде короткого сна. Казалось бы, все к чему он так долго и так мучительно стремился -- свершилось, удалось и получилось, но.... Вот это самое "но" и не давало Гарри покоя, мучило его, как больной зуб, не давало спать, есть, да и вообще -- жить. До смерти Волан-де-Морта все было четко и ясно, была цель, к которой необходимо стремиться, было, куда прилагать усилия. А сейчас... Сейчас завтрашний день был некоей абстракцией, с которой совершенно не понятно, что делать. Будь Гермиона рядом, она бы сказала, что, скорее всего, это состояние было реакцией на запредельное физическое и душевное напряжение, которое требовалось от него в последнее время, и скоро пройдет. Но он удрал от своих друзей потихоньку, никому ничего не сказав, в дом, который раньше принадлежал Сириусу, а теперь ему. Хотя об этом доме и знало довольно много людей, Гарри почему-то надеялся, что никому не придет в голову искать его именно тут и надежда его вполне оправдывалась уже какое-то время, давая ему возможность побыть одному, прийти в себя, собраться с мыслями и подумать. Громкий стук дверного молотка прервал раздумья Гарри. - Кого еще там Мерлин несет -- проворчал он, не двигаясь с места. "Может быть, он уйдет" - с надеждой подумал Гарри. Но стук повторился и стал еще громче и настойчивей, казалось, что он заполняет собой все пространство дома и отдается многократным эхом во всех закоулках. Гарри встал и нехотя поплелся поглядеть, кого же принесла нелегкая. "Какая нужная вещь глазок," - думал Гарри, стоя у дверей и не желая открывать. - "Поглядел, кто там и решай, хочешь ты видеть визитера или нет, - вспомнилось Гарри нехитрое но крайне полезное изобретение маглов. - "А тут, чтоб посмотреть придется отворить, а потом ведь не отмажешься никак. Может не открывать, решить - меня нет дома, пусть катится ко всем чертям, кто бы там ни был". Третья серия настойчивого стука была ответом на эти размышления, и, еще чуть-чуть помедлив, Гарри таки открыл треклятую дверь и обомлел. На пороге его дома стояли: Гермиона, взлохмаченная больше, чем обычно, а ее мантия была местами порвана; Рон, с безумным взглядом, весь перепачканный сажей и чьей-то кровью. Между ними стоял, а скорее даже висел, поддерживаемый с двух сторон друзьями, какой-то человек, завернутый в темную драную мантию с капюшоном, который полностью скрывал лицо. - Рон, Миона, что случилось! -- вырвалось непроизвольно у ошарашенного их плачевным видом Гарри. Неожиданно для себя он будто бы всем своим существом ощутил их усталость, страх, боль раненого и надежду на надежное укрытие. Чтобы отогнать эти внезапно накатившие ощущения ему даже пришлось на секунду закрыть глаза. - Может быть, ты пустишь нас внутрь -- сказала хриплым от усталости голосом Гермиона. -- С нами раненый, о нем надо позаботиться, а потом мы объясним... Гарри поспешно посторонился, пропуская друзей в темный коридор своего угрюмого дома. Портрет матери Сириуса завел свою бесконечную песню про грязнокровок и прочее из своего репертуара. - И как ты терпишь этот ужасный портрет, а Я бы давно от него избавился. -- проворчал Рон. "Ну вот, конец моему уединению..." - с грустью подумал Гарри.. - Гарри, куда его можно положить - В ту комнату, где спали Фред и Джордж, а кто это и что с ним Что вообще случилось - Погоди, сначала осмотрю его и помогу чем сумею, потом все объясню и расскажу, ладно - Гермиона и Рон взяли курс на лестницу, продолжая нести неизвестного. Гарри флегматично пожал плечами и пошел вслед за удаляющимися наверх по лестнице друзьями и их загадочным раненым, с удивлением отмечая, что ему стало любопытно, кто это и что с ними приключилось. Дойдя до указанной хозяином дома комнаты, друзья с облегчением сгрузили свою ношу на кровать. Затем Рон откинулся в ближайшем кресле, а Гермиона склонилась над незнакомцем и потрогала его пульс. - Жив. -- с облегчением произнесла она и, повернувшись к хозяину дома, затараторила: - Гарри, а можно организовать теплой воды, каких-нибудь чистых тряпок, чтобы стереть кровь, ножницы, ну и, помнится, у тебя была аптечка. А еще надо куда-нибудь определить Рона, - девушка кивнула в сторону кресла, - чтобы он поспал по-человечески, а то он спит на ходу... - Кикимер! -- негромко позвал Гарри. Раздался легкий хлопок аппарировавшего эльфа - Да, хозяин Гарри - Нам нужна теплая вода, чистые простыни, ножницы и аптечка. И приготовь потом Рону постель. Эльф опрометью кинулся выполнять пожелание своего ненаглядного хозяина и буквально через несколько минут явился со всем искомым и испарился вновь. Гермиона моментально принялась хлопотать вокруг раненного, освобождая его от одежды -- на вид человек был бледен до серости, перемазан копотью и кровью, волосы слиплись от грязи и крови и их цвет было невозможно определить.. Что-то показалось Гарри в этом человеке неуловимо знакомым, но что.. Раздев своего пациента до трусов, девушка стала аккуратно и педантично обтирать его от копоти и крови, удивительно равномерно покрывавших молодого человека с головы до ног. Гарри меланхолично наблюдал за манипуляциями подруги. Через несколько минут в дверях возник Кикимер и сообщил, что он приготовил постель для Рона в гостевой комнате на третьем этаже. - Рон, просыпайся, - Гарри притронулся к плечу друга. -- Рон! Иди в постель спать! - А, что Спать Ну, да. В постели действительно лучше. -- пробормотал Рон и, шатаясь, поплелся за Кикимером. Гарри тем временем вернулся к Гермионе. - Он потерял много крови, контужен, несколько ран, к счастью, не глубоких... Гермиона достала свою палочку и, взмахивая ей, прошептала: - Эпискей. - Раны ее пациента моментально перестали кровоточить. - Однако опасения вызывает удар по голове... - Миона, а почему вы не обратились в Мунго Там все-таки профессиональные целители и все такое... - Гарри, нельзя. Дай я закончу и все тебе объясню, ладно Гарри кивнул и продолжил наблюдать, как его подруга точными и уверенными движениями продолжает обследование и экстренную помощь. Где-то в глубине сознания у Гарри лениво шевельнулся вопрос - откуда у Мионы такие познания в целительстве - Ну вот. Я закончила... - Гермиона перевела дух, - И теперь готова рассказать тебе, что с нами приключилось.. Попроси, пожалуйста, Кикимера посидеть с раненым, и позвать меня, если тот придет в сознание. Напоишь меня чаем - Ну конечно, пойдем. Они прошли на кухню, Гарри отослал эльфа к загадочному пациенту своей подруги, поставил на плиту чайник и стал неспешно заваривать чай, поглядывая через плечо на Гермиону. Она опустилась на один из стульев у стола, усталым жестом провела руками по лицу и волосам, как будто собираясь с мыслями. - Ты же знаешь, что у Темного Лорда остались последователи явные и тайные - Ну, не то чтоб знаю, но догадываюсь. - Сегодня утром... Операция мракоборцев... - Гермиона тяжело вздохнула. - В поместье Малфоев. Пожирателей там оказалось человек 20 и несколько дементоров, хотя по поступившим данным Пожирателей должно было быть никак не больше десятка. Заварилась жуткая каша, в результате которой погибло трое мракоборцев, почти половина засевших в поместье Пожирателей, Люциус и Нарцисса Малфои, кажется, погибли под обломками Малфой-мэнора если не от рук Пожирателей... При упоминании о Малфоях у Гарри из глубины души поднялся мало контролируемый гнев, подхлестываемый ярким воспоминанием о Драко Малфое и Дамблдоре на Астрономической башне, и он совершенно автоматически выпалил: - Надеюсь, младший Малфой отправился вслед за родителями! - Нет, Гарри. Нет. Драко Малфой жив. И... - Гермиона запнулась. - И лежит сейчас на втором этаже в твоем доме. - решительно закончила она. Так вот почему притащенный друзьями человек показался ему смутно знакомым.! Гарри остановился, как вкопанный, ощущение было такое, будто ему дали чем-то тяжелым по голове. - Малфой! В МОЕМ доме! Гермиона Грейнджер, ты в своем уме! Зачем ты притащила сюда этого гаденыша! Да я... Я его своими руками!... Ярость бурным потоком накрывала сознание Гарри. Кровь зашумела в ушах, перед глазами мелькали картинки из прошлого -- Малфой, издевающийся над ним и его друзьями в школе, Малфой и группа Пожирателей на Астрономической башне, Малфой и Снейп... Гарри выронил чашку, которую в этот момент держал в руках и двинулся к выходу из кухни. Гермиона вскочила на ноги и кинулась к нему. - Нет, Гарри, стой! Послушай! - Не хочу я ничего слушать! Из-за! Этого! Поганца. Погиб! Дамблдор!! -- кричал Гарри отрывисто. - Как ты могла притащить эту падаль в мой дом! Как тебе это вообще в голову пришло! Немедленно убери его отсюда, иначе это сделаю я сам! -- Гарри тяжело задышал. Гермиона вплотную подошла к другу и мягко обняла его за плечи. - Гарри! -- начала она. - Нет, я сказал! - Гарри, послушай! - НЕТ! - Да послушай ты! Пока ты тут сидел затворником, все так ... - Гермиона бессильно опустилась на стул и закрыла руками лицо. Гарри как-то отстраненно смотрел на нее сквозь красную пелену ярости, боли и ненависти. Он видел, как стали вздрагивать ее плечи, он слышал, как сквозь плотно прижатые к лицу руки доносятся всхлипы Гермионы. С удивлением Гарри понял, что она плачет. Плачет из-за Малфоя! Быть такого не может. Бред! Видимо, что-то настолько изменилось за прошедшее время, а кстати, сколько времени прошло.. Неделя Месяц Сколько он тут был один.. Гарри с некоторым замешательством осознал, что не может дать ответа на столь простой вопрос. И, к его немалому удивлению, волна ярости стала спадать, уступая место любопытству и замешательству. - Миона, ну перестань.... Ну.... Ну, пожалуйста, не плачь. Я... Я не подумал... Я все еще очень зол на Малфоя и... Гарри приобнял подругу и стал нежно поглаживать ее по взлохмаченным волосам, по напряженным плечам и спине. Гермиона обвила руками талию Гарри, прижалась щекой к его животу и замерла, продолжая изредка тихонько всхлипывать. Постепенно она успокоилась, Гарри отошел, давая ей привести себя в порядок. - На, вот чай... Ты же любишь крепкий, сладкий и с молоком Хоть это не изменилось Гермиона тепло улыбнулась другу. - Нет. Это -- не изменилось, -- сказала она, забирая из рук Гарри чашку в красный горошек и делая глоток ароматной жидкости. - Расскажи, что же происходит - Ну,... Я так понимаю, сейчас тебя больше всего интересует, что Драко Малфой делает в твоем доме и почему я притащила его именно сюда Гарри кивнул. - Все довольно просто. Драко и его родители активно помогали в поиске и поимке оставшихся в живых Пожирателей, решительно настроенных продолжать дело своего Господина. Особенно родители, конечно. Люциус, ведь очень многих знал. И до сегодняшнего утра Пожиратели, казалось бы, были уверены, что он на их стороне. Он назначил встречу у себя в поместье на сегодняшнее утро. Назначил встречу самым сильным и влиятельным Пожирателям якобы для того, чтоб обсудить и решить, что же им делать дальше. Что-то там пошло не так, толи они его в чем-то заподозрили, толи не просто заподозрили, а имели какие-то доказательства предательства Малфоев, так или иначе пришли в поместье не только те, кого хотел собрать Малфой-старший. Первой они измывались над Нарциссой, потом над Люциусом. Потом Драко увели и довольно долго, били, пытали. Мракоборцы с трудом отбили его. Часть Пожирателей была убита на месте. Часть арестовали и препроводили в Азкабан, часть успела уйти. Во время боя Малфой-мэнор стал рушиться, родителей Драко не нашли под обломками Малфой-мэнора, но там дом практически сровнялся с землей, и я думаю, что они погибли. Драко, как сыну предателя и предателю Темного Лорда , грозит расправа. Вот поэтому я притащила его сюда. Пожиратели не могут проникнуть в этот дом, они не будут искать тут Драко... Гарри нервно хихикнул - Так я и поверил в то, что Малфои вдруг, стали белыми и пушистыми! Гермиона, так не бывает! - Гарри... Ты затворничал тут три месяца. - Три месяца! Мерлинова борода! Что, правда что ли! -- опешил Гарри. - Ну да. Мы решили, что тебе нужно время, чтобы прийти в себя, осмыслить все, что произошло, решить, что ты собираешься делать дальше ну и все в таком духе. Кикимер регулярно докладывал о твоем состоянии... Гарри ошарашено посмотрел на Гермиону. - А мне показалось, что прошли буквально пара дней... и, все-таки, почему именно ко мне ты его приперла - Говорю же тебе -- твой дом сейчас для него самое безопасное место. Гарри плотоядно ухмыльнулся. - Я б так не сказал, учитывая нашу "дружбу" с ним за прошедшие годы... - За время твоего затворничества столько всякого разного стало известно, столько всего произошло... Малфои, например, сделали много хорошего. Да и до того, как оказалось, они тоже много чего делали для победы над Темным Лордом. - Да, и на Астрономической башне Драко Малфой с группой Пожирателей тоже выполняли какую-то очень полезную миссию -- не удержался Гарри - Ох, Гарри. Я не знаю всего, но... из того, что знаю можно сделать вывод, что Драко там был не по своей воле. Он не хотел этого. Темный Лорд заставил его, угрожая смертью родителей и его собственной. Он тянул, как мог и сколько мог... - Но результат-то Гермиона, открой глаза! Если бы не... - Гарри! Ты же знаешь, что Дамблдор умирал и он знал, что умирает. - Это ничего не меняет! Если бы не этот ... - Если бы не он, то могло так получиться, что Дамблдора убил бы не Снейп, а, ну не знаю, Беллатриса, или Амикус. И не ты бы стал владельцем Бузинной палочки. - По-моему все так получилось случайно! - Нет, Гарри. Не совсем. Я... я сама не верила во все это, пока Макгонагалл не показала мне некоторые записи Дамблдора. Признаюсь честно, я была в шоке, но Дамблдор... Он умудрился рассчитать все настолько точно, учесть столько случайностей. В общем, выходит, что все получилось именно по его задумке, как бы ни фантастично это звучало. - Ну, допустим. И, тем не менее, ты ведь знаешь, как я отношусь к Малфою Гермиона грустно вздохнула. - Знаю. Ах, Гарри, знал бы ты, как ему досталось!.. Родителей медленно мучили у него на глазах, потом его самого мучили... Ни кто не знает живы ли они! Поместье разрушено чуть ли не до основания и, мне кажется, там еще очень долго нельзя будет жить, столь интенсивно там влияние разрушительной магии. Он остался совсем один, в опасности, мне его ужасно жалко. Просто по-человечески жалко, понимаешь Гарри с удивлением смотрел на свою подругу, как будто видел ее первый раз в жизни -- странные все-таки существа, женщины. Готовы все забыть и все простить так быстро. Он ощущал жалость наполняющую сердце его подруги, ощущал, что она по каким-то не понятным ему причинам действительно сострадает его недругу, что у нее нет недоверия и неприязни к Малфою, и это все было очень, очень необычно. - Ну и что прикажешь с ним делать С бедненьким, несчастненьким Драко Малфоем. Которому негде жить и за которым охотятся его же, по твоим словам, бывшие, дружки -- ядовито поинтересовался Гарри. - Пусть он для начала очнется и немного окрепнет, а потом что-нибудь придумаем, ладно Гарри флегматично пожал плечами. - Как хочешь. Но я не хочу иметь с ним ничего общего. Надеюсь, мне не придется носить ему в постель бульончик и кормить Малфоя с ложечки Гермиона устало рассмеялась. - Конечно, не придется. Пойду, гляну на него. - Нет, Миона лучше пойди, поспи, а то ты выглядишь, как будто уснешь прямо сейчас, даже стоя. С ним там Кикимер сидит, если там что-то случиться, то он тебя разбудит... -- заверил подругу Гарри. Гермиона согласилась с доводами и ушла, оставив Гарри в одиночестве, среди чашек с недопитым чаем. "Три месяца Я сидел здесь три месяца..." - Гарри, устроившись в старом плетеном кресле, повторял это бесконечное количество раз, вновь уставившись на огонь. http://www.proza.ru/2010/08/16/775 - Аннотация, или несколько слов о фанфике http://www.proza.ru/2010/08/16/769 - Глава 1. Гости http://www.proza.ru/2010/08/17/144 - Глава 2. Предложение http://www.proza.ru/2010/08/17/159 - Глава 3. Родственники http://www.proza.ru/2010/08/17/166 - Глава 4. Объяснения http://www.proza.ru/2010/08/17/170 - Глава 5. А что, собственно, происходит то http://www.proza.ru/2010/08/17/188 - Глава 6. О снах, книгах и договорах... http://www.proza.ru/2010/08/17/201 - Глава 7. Нора http://www.proza.ru/2010/08/21/1035 - Глава 8. Военный совет http://www.proza.ru/2010/08/25/84 - Глава 9. Находки и открытия http://www.proza.ru/2010/10/13/88 - Глава 10. Малфой-мэнор http://www.proza.ru/2010/11/18/73 - Глава 11. http://www.proza.ru/2010/11/23/225 - Глава 12. Сон и сталь http://www.proza.ru/2010/11/30/1156 - Глава 13. Пророчества

Ну где ж вы, мои положительно-бравые Желаю в глаза я вам всем посмотреть. Я знаю, что чушь, и конечно же правы вы, Но ложь ваша молит меня стервенеть. Нет, злости здесь нет. Ведь вы все замечательны, И мне вы солгать не способны, друзья. Вы лжете себе, вот что здесь примечательно. Вам все еще не тошно от самих себя В метро, Лето 2009 г.

Сосед мой Шимберев -- личность незаурядная, и вообще полный интеллигент от подошвы до лысины. На естественный вопрос "кто", он никогда не ответит остроумно "конь в пальто". А наоборот произнесет загадочно: "Жан Кокто". От предложения выпить никогда не откажется, но непременно спросит: "А почему б нам не ТЫпить или не ОНИпить" И вот с таким выдающимся индивидуумом пошли мы зачем-то в лес по грибы. Бродим, палочками юбки ёлкам задираем. По пол корзинки каждый уже наковырял. Вдруг, Шимберев мой выдающийся подходит ко мне и спрашивает: "А где, мол, станция теперь от нас будет" Ну, я ему по солнцу, мху и муравейникам показал генеральное направление, он и почесал прямиком туда. Мне, естественно, любопытно стало: на что такому человеку станция нужна, когда грибов полон лес, да и бутерброды ещё не съедены Пристроился я за ним, а он ходу всё прибавляет и прибавляет. На рысь перешёл. Корзинку бросил -- и галопом, галопом. Я даже отстал метров на двести. Прибегаю на станцию -- нет моего гения. Исчез. Туда -- сюда, как провалился. Я уж запаниковать хотел. Как так Такой человек посреди белого дня!.. И тут вижу -- выходит Шимберев из домика с литерой "М", а на лице у него улыбка такая блаженная, будто встретил он там, наконец, своего любимого Жана Кокто.

Тот не частный наш сюжет Поневоле вспоминаю. Я держу в куре букет И теперь другого обнимаю. Расставались мы с тобой, Все чувствуя, так больно. Попрощавшись я с тобой, Одна в ночи осталась. Режет больно, Снова бой. В груди моей начало, Нового финала. Слова, позабытые звонки, Тобой забытые мечты. Отчего так часто вспоминаю Я не знаю. Счастье разбилось, попрощалось, С другими быть может быть осталось. Кто-то любить, обнимает и цветы все время дарить, А я почему-то все ж скучаю. Я не знаю, я бросаю, Без причины, просто так. И страдаю и скучаю, Что внутри сама уже не понимаю. Я пишу В своих всех песнях Я тебе Люблю, люблю. Написать письмо не смею, Да, не стану я писать. Я любовь свою согрею И отпущу я просто так. Вот дурак! Отпустил меня ты просто так. А держалась, что есть силы. Сжимая до последнего кулак. Все так, Но я глупа и ласкова, как кошка. Боялась, Любовь я потерять. А потеряв, сменила имя, Сменила жизнь, судьбу свою. И облик, просто так От безысходности сменила. Отныне живу не просто так, А для чего-то, для кого-то. Но как ты так любимый мой Дурак У порога ожиданья Ты живи не просто так. Для кого-то, для чего-то И дари свой нежный взгляд... Любимый мой дурак..

Чтобы вытеснить застоявшийся воздух, внутри запалили костер. Оттуда, с тревожным писком удирали летучие мыши. Вычистили от мусора и помета пол. Потом из хвойных веток и мха устроили лежанки. Решили здесь задержаться, пока женщины не наберутся сил. К вечеру управились с обустройством стоянки. - Братцы! "Летающая смерть"! -- В страхе прошептал Владимир. Зловещий диск, в плавном полете, зигзагами тщательно утюжил оба берега речки. Беглецы поспешили в пещеру. Толстый слой гранита над головой надежно защищал от смертоносных лучей. - Значит, мы ушли очень вовремя. Похоже, слонги не задержались с посещением подопечных. Иначе с чего бы так встревожились, посылая нам вслед эту гадость. Быстро стемнело. Из пещеры выходить опасались. Расположились на ночь на голодный желудок. Проснулись на рассвете. Рука у Николая распухла и сильно болела. Похоже, стрела была отравленная. - Давай, Федор, сходим, поищем корень тора. Надо спасать Николая. Да и женщинам для укрепу не повредит. В лесу, то и дело, попадались убитые излучением животные и птицы. - Как думаешь, Вовка, их мясо есть можно - Считаю, что можно. - А если они радиоактивные - Сомневаюсь. В прошлом году меня эта гадина своими лучами долбанула. Правда, слегка. Но я ведь не облучился. А потом, радиация штука тихая. Она подло казнит: исподтишка, без боли, спустя время. А эти лучи сразу насмерть бьют. Вскоре им повезло. После недолгих поисков, обнаружили целые заросли растения Тора. Его розовые, с белыми прожилками листья, повсюду изобиловали островками. Тут же принялись откапывать, похожие на морковку, корешки. Земля была влажная и легко поддавалась усилиям. Отбирали только самые спелые, что покрупнее.. - Ну что, пожалуй, хватит - Нет, Федя, запас карман не тянет. Да и расход, на троих пострадавших, будет большой. Особенно на женщин. Они вон как душевно, да и физически, измотаны. - Софья - ничего, молодец, крепится. А Ленка совсем раскисла. Всё еще в шоке. С ней долго придется возиться. Васька из-за неё совсем извёлся. Ходит сам не свой - Да ладно, Вовка. Всяк по своему с ума сходит. Кто бы мог подумать, что я так присохну к Гаули - Да уж, это так. Характер у Ленки ещё тот. По этой же причине и тело быстро раскисает. И чего Васька к ней так присох Она же его ногтя не стоит. Из него веревки вьёт. Он из-за каприза этой стервы полез на отвесную скалу за дрянным цветочком. Упал и разбился. А ей всё равно. Как будто так и надо. Его же в дурости и обвинила. А Гаули того стоит. Вон смотри, ради тебя от народа своего отказалась. Нас спасла, да и ладная девка, красивая. Так, что тебя понять можно. На обратном пути их насторожило какое-то движение в кустах бузины. Друзья затаились. Садилось солнце. Стало плохо видно. И тут, на поляну, падая и вновь поднимаясь на дрожащих ногах, вышел молодой олень. - Бедняга, это его "летучая" прихватила, - пожалел зверя Федор. -- Смотри какой красавец! Ему бы жить, да жить, потомство плодить. Я одного понять не могу, как бездумно слонги относятся к окружающей среде. Ведь они одной этой летающей гадиной подчистую, без разбора, уничтожают всё живое. - Что с них взять. Эти летающие сгустки энергии не имеют ни каких чувств. У них,главное, удовлетворять любой ценой свои потребности. Животное снова упало. Оно делало все новые попытки подняться, но тщетно. Владимир подошел и дубинкой избавил оленя от мучений. Свежее мясо, корень тора, а главное свобода, на всех оказали доброе влияние. Рука у Николая быстро зажила, женщины набрались сил. Росла надежда на скорое возвращение домой. Алена, как ни странно, подружилась с Гаули. Они были почти неразлучны. Она охотно обучала обретенную подругу знанию языка и еще чему-то. Они часто уединялись, перешептывались, и бросая взгляды на мужчин, заливисто смеялись. Однажды вечером, сидя у костра, за ужином, Иван Ефимович сказал: - Засиделись мы. Пора домой. До единственной стартовой точки, что осталась в резерве -- около сотни километров. Речка катила бурные воды в попутном направлении. Мужчины несли на плечах обожженные дубины. Владимир и Федор смастерили из оленьей кожи пращи. У Николая на вооружении оставался стреляющий нож, с последним сменным лезвием. Дорога шла под уклон и хорошо отдохнувшие путники делали большие переходы. Чтобы сберечь силы и не переутомляться, на третий день устроили дневку. Продовольствие было на исходе. Для пополнения припасов, Николай, Федор и Владимир ушли на охоту. Иван Ефимович с Василием устроились на каменных глыбах, в затишке, ловили на удочки форель. Женщины хлопотали у костра. Алена ни на шаг не отходила от Гаули. Они общались пока все еще ограниченным словарным запасом и посредством касания рук, с передачей мыслей. К вечеру вернулись охотники. Им удалось, с помощью пращи, добыть нескольких крупных птиц и молодого оленя. Рыбаки принесли богатый улов. Все радовались большой охотничьей удаче. Лишь Гаули, с грустинкой в больших глазах, лежала в стороне на подстилке. Когда улеглись страсти, она тихо позвала Федора. Он тут же поспешил к ней. Сел рядом, ласково коснулся девичьих рук. - Ты чего-то хотела сказать - Да, Федя. Милый, я очень тебя люблю... но, ухожу... Прощай, родной. Я приняла Лого. Так надо. А ты пожалей Алёну. Ей помогать надо уметь жить. У тебя это получится. - Ты чего, Гаули Какое такое Лого Причём тут эта стерва Ленка - Лого это яд. Мы всегда держим его при себе. Когда хотим уйти из жизни, то и... делаем это. Скоро меня не станет. Посиди рядом. Положи руку на живот, Там есть маленький Федюшка. Мы уйдем вместе с ним. - Ефимыч! Братцы! Ребята! Гаули умирает! Все всполошились и бросились к лежанке. Лишь Алена сидела у костра и помешивала палкой угли. - Надо корень тора. Может, поможет- Предложил Иван Ефимович- а ну, мужики, одна нога здесь другая там все за корнем --срочно ищите! С ней остается Федор и Соня. Гаули медленно угасала. Ее губы беззвучно что-то шептали. Федор, в отчаянии, держа умирающую за руки, мысленно взывал к ней:- "Гаули, милая, зачем ты это сделала"-- В его сознание медленно перетекал ответ: - "Федя, я не хочу быть, как это говорят у вас -- экспонатом... Я не хочу сидеть в клетке рядом с животными. Я не хочу, чтобы на меня приходили смотреть разные люди, как на чудовище. У вас это называют зоо-парк. Я не хочу, чтобы надо мною делали разные опыты. Ты, Федя, обманул меня, что любишь. Но я благодарна судьбе, что познала тебя. Мне, хоть самую чуточку, но досталось счастья. Ты меня, Федя обманывал ради, как ее, на-у-ки. А ты полюбишь Алену. Она тебя очень любит. Она хорошая... Желаю всем счастья..."- Гаули закрыла глаза, ее руки стали холодеть. - Гаули! Родная! Не умирай! -- неумело, по мужски, навзрыд плакал Федор, размазывая скупые слезы по веснущатым щекам. К стоянке, запыхавшись, подбежал Владимир с волшебным корнем в руках. Следом появились остальные сборщики. Сообща быстро приготовили снадобье. Зубы умирающей были плотно сжаты. Их с трудом разжали с помощью складного ножа. Целебную пасту мелкими порциями проталкивали в неподатливый рот, тут же створкой раковины вливали воду. Ее тело натирали сплошным слоем фиолетовой кашицы. Софья, все время прослушивала пульс и прикладывала ухо к груди: - Сердце бьется, но очень слабо. Удары редкие, с перебоями. Вскоре начались судороги, изо рта пошла фиолетовая пена и обильная рвота. - Это хорошо,- радовалась Софья,- надо повторить чистку желудка. Спустя время, Софья, следящая за состоянием Гаули, сообщила: - Кажется, кризис миновал. Ей теперь надо дать хорошо отдохнуть. Гаули спала целые сутки. Дыхание было глубоким и ровным. Федор не отходил от постели больной ни на шаг. Она проснулась на рассвете и приподнялась на локте. Рядом, уронив голову на колени, дремал Федор. - Федя,- позвала она чуть слышно. Он тут же встрепенулся: - Гаули! Родная,- обрадовался он,- как ты себя чувствуешь - Очень болит голова и в груди жжет. Федор напоил ее свежей водой, заботливо поправил постель, поцеловал в лоб. И Гаули, тут же забылась в крепком здоровом сне.

Пилу наточу я звонкую, Распилю себя на кусочки. Нож воткну в отвратную сволочь. Только ты не терзай меня, С. Толока Чёрный человек Саши Толоки (размышления по поводу) В рассуждениях о двойственности природы человека, несмотря на её древнюю историю, всё же больше, на мой взгляд, белых пятен, чем понимания. Этот вечный философский вопрос. Почему Почему люди знают, как надо поступать, а делают наоборот Что за силы стоят за человеком (хотя вокруг и никого не видно), неумолимо побуждающие его разрушать себя и окружающий мир. И если её, светлая сторона нашей природы, как-то поддаётся осмыслению и формализации в виде этики, культуры, воспитания...., то тёмная, как обратная сторона Луны. Знаем, что есть, (по крайней мере, религия подсказывает) но, что там, в обыденном сознании как - то не укладывается. Во всяком случае, формализация этой плохо познаваемой стороны жизни осталась уделом узкой группы ученых, философов и любопытствующих. Но вот ощущение эдакой, подневольной заданности, это уже удел не только избранных, но и большинства наших граждан, пытающихся безуспешно от неё избавиться как Герасим Муму, утопив её в стакане, или обкладывая тремя и более этажами вплоть, до небоскрёбной. Пока закономерность, в результате этих жестких экспериментов, проявляется только одна. Чем больше её топишь эту бес сознательную заразную (жизнь), тем больше она проявляется, вплоть до чёрных чёртиков за стаканом. Поезд идет по рельсам, Шакал стонет в саду. Ухватил за хвост я беса, Удержать его не могу. С.Т. Впрочем, некоторым творческим личностям удалось из себя сублимировать и более сложных и высокоразвитых черных существ. Цитирую: Голова моя машет ушами, Как крыльями птица. Ей на шее ноги Маячить больше невмочь. Черный человек Черный, черный, Черный человек На кровать ко мне садится, Черный человек, Спать не дает мне всю ночь Черный человек Водит пальцем по мерзкой книге И, гнусавя надо мной, Как над усопшим монах, Читает мне жизнь Какого-то прохвоста и забулдыги Нагоняя на душу тоску и страх. Черный человек, Черный, черный! И далее по тексту: "Черный человек! Ты прескверный гость Эта слава давно Про тебя разносится". Я взбешен, разъярен, И летит моя трость Прямо к морде его, В переносицу... Чем эти разговоры закончились мы можем судить не только по стихам, но и по судьбе С. Есенина: ...Месяц умер, Синеет в окошко рассвет. Ах ты, ночь! Что ты, ночь, наковеркала Я в цилиндре стою. Никого со мной нет. Я один... И разбитое зеркало... С. Есенин 14 ноября 1925 Этот мало цитируемый опыт встречи с Чёрным человеком уникален не только по описанию реакции человека (это вам не чертей гонять), но и по осознанию результата. "Никого со мной нет. Я один...." Да, Чёрный человек засветился на мгновенье, и вот его уже нет, и нам остается строить только догадки. А что же это было И я, так бы и оставался в неведении, если бы не стихи и живопись С.Толоки. Так случилось, что действенность своих стихов Саша решил, почему-то, проверять на мне. Очевидно, я для Саши был, чем-то вроде подопытного кролика. И он не прогадал. После первых же заунывных..... И увидел я гору ушастую, И пахнуло в лицо мне илом, Хрустальные трупы встали В дыму золотого кадила. Запах праха и сырости. Охватил всю звездную даль, И черным дегтем вытекли, соленых глаз миндаль. Я обхватил голову руками, спасаясь от сильной головной боли. Ещё несколько мгновений такой пытки и то ли спасаясь от неё, то ли время пришло, но меня озарило. Я узнал! Да ведь это же его мир, тот самый мир, которым так богата Сашина живопись. Мир Чёрного человека. И странно, головная боль не только тут же прошла, но и впредь, при очередных Сашиных "наездах", больше не появлялась. Очевидно "узнавание" лишает убойной силы и влияния Чёрного человека и нам можно, наконец спокойно и БЕСпристрасно, хотя бы и через стихи и живопись Саши, присмотреться к его миру. Можно сказать благодаря поэту, мы всё это неопознанное изучаем как жука на булавке. Мне захотелось проверить некоторые свои теоретические предпосылки. И с этими благородными мыслями я отправился в ООО "Торговля" прочесть стихи с ещё не изданного проекта "Ода Торговле". Надо сказать, что мне немного удалось прочитать до того момента, когда я, для себя почувствовав опасность, спешно ретировался. Несущееся, мне вслед.... "Гад! Вот ГАД КАКОЙ!" с придыханием и расставлением знаков восклицания не в мою пользу, не оставляли для меня никаких шансов. "Эти честные девушки, работают с утра до ночи, деньги зарабатывают, а он.....", "Да он, наверное, шизофреник и наркоман, или некрофил какой то.....". Вот, незадача, подумал я. Не У З Н А Л И. Не то ли самое происходит и с вами любезный читатель Не УЗНАЁТЕ Если и вы тоже так думаете, то придется вас огорчить, уважаемый читатель. Саша ни то и ни другое. Он поэт и художник, который увидел ТВОЙ МИР читатель и записал. Не нравиться Не читай и не смотри. Для прочитавших это предисловие и больше чем одно-два стихотворения и решивших понять немного больше, чем в ООО "Торговля", можно прочесть и это: "Люд лют. Люд хам. Люд худ. Люд грех. Жадн. Груб. Блудн. Лен. Скверн. Хул. Нудн. Сварл. Вражд. Жраль. Тлен. Злоб. Яр. Зверь..." Или: "О! Ты страна стальных утроб несчастных, любителей мертвечины копчено-перчено-увесистой...." Не правда ли совершенно неизведанные миры. Это вам не земля Санникова. А вот и народ показался: "Милые женщины КРОВОПИЯВНЫЕ! Девственно-чистые Кикиморомаслолобзастые! Мужи богатошейно-торговобрюхатобритые Торговоползущие мелкотварно-болезные ЗВЕРОЛИКИЕ!...." Здесь я и оставляю вас в надежде, что встреча эта будет не безрезультатна и с пониманием. К сему я могу только добавить, мы с тобой теперь на равных друг - Чернушник. Теперь не только ты, но и я тебя вижу. Извини, но здесь отныне впереди иду я. Мне недосуг. Надо в очень многом покаяться! Е. Доманский 3.05.2001 Предисловие к сборнику стихов А. Толоки "Ода Торговле" Издательство А. Гоппе 2001 г.

Русская рулетка -- экстремальная азартная игра. По правилам игры русская рулетка, в пустой барабан револьвера заряжается один патрон, барабан несколько раз проворачивается так, чтобы игроки не знали, где располагается единственный патрон. После этого по правилам игры русская рулетка, игроки по очереди подносят дуло револьвера к собственной голове и нажимают на спусковой крючок. Количество патронов в барабане может быть различным, от одного до пяти (предполагается шестизарядный револьвер; в ином случае требуется, чтобы хотя бы одна камера барабана была пуста). РУССКАЯ РУЛЕТКА Все ,как на экране- Патрон уж в барабане, Не уличить в обмане, И не уйти к любимой даме. И закрутился барабан Щелчок, щелчок.., как истукан Вдруг замер барабан..., И дрожь руки унять -- обман. И сердца стук презренный, Как гул Вселенной. Адреналин в крови отменный, И мыслей ход бессменный. И ствол к виску прилип, И вот тот миг настал- Рубеж: Черта Верста - Меж Бытием и Жизнью встал. Глаза накрыла пелена, И лиц поплыл овал пятна. Видений смутных череда В мозгу промчалась, как волна. И хладный пот прошиб, Рука дрожит. Предательски немеют ноги -все мозжит..., Как хочется пожить...! И кровь стучит в висок..., И палец жмет крючок... . Щелчок курка жесток! Осечка Нет... Слава Богу, "пустячок"! ...... Зачем пытать Судьбу, Играя с нею в прятки Господь определил тебе Стезю, И следуй ею без оглядки. 21 августа 2010 г.

Разные. (с таблицами) Вступление. 1. Невежество. Невежество, как отрицание того, что доказано; или, отрицание того, что многократно задокументировано, но не поддаётся объяснениям (по всем законам физики и аэродинамики майский жук не должен летать, но он летает!). Клиническая смерть. Факт клинической смерти известен человечеству достаточное количество времени, так же, самих фактов клин смерти предостаточно. Что это за штука Клин смерть--это кратковременный принудительный (неосознанный или под воздействием каких-либо внешних факторов) выход Духовного Существа из тела и вхождение его обратно в тело через какой-то промежуток времени. Большинство (почти все) испытавших клиническую смерть видели своё тело со стороны, при этом, ясно осознавали, что они это не тело, а именно то, что смотрит со стороны на тело, т.е., они это Духовное Существо.----именно этим фактом и интересна (показательна, познавательна) клин смерть. 2. Духовное Существо от Природы. Все (до одного) люди являются незнающими количества времени (типа: вечные) Духовными Существами, которые управляют своими телами, чаще используя для управления тела различные механизмы, автоматизмы, сущности, . . . чего только не используют, аж сами запутались. Вспоминание, когда какие механизмы и автоматизмы были установлены для облегчения своей деятельности и есть суть восстановления духовности. Но вспомнить можно и менее значимые события и инциденты. Другими словами, можно вспомнить до мелочей опыт прошлых жизней (почему люди не помнят прошлые жизни Просто это замечательный способ забыть о своих косяках или навыках и начать новую жизнь, как бы с чистого листа--это механизм, который Духовное Существо установило себе очень давно). Таким образом, вспоминая опыт прошлого, мы можем прийти к моменту, когда у Духовного Существа не было опыта жизни. Назовём этот момент моментом рождения или создания Духовного Существа (для простоты, назовём это Началом Нового Трака (опыта), хотя, если хорошенько поработать с событиями (памятью) от Начала Нового Трака до момента сейчас, то откроется информация, того, что было до Начала Нового Трака---в это лести пока не будем). Момент Начала Нового Трака обнаружен Учителем и назван как Выход из Тэты. Этот момент можно обнаружить у каждого Духовного Существа и он находится за многие млрд. лет от настоящего времени. Разные. Во всех Вселенных нет абсолютно одинаковых Духовных Существ не в момент времени Сейчас, а в момент времени Выхода из Тэты (т.е., опыт жизни Духовного Существа от момента Выхода из Тэты до момента Сейчас не берётся в расчёт). Примем ещё более жёсткие условия: имя Духовного Существа в момент Выхода из Тэты (если имя существует) или его номер (если номер существует), так же не берутся в расчёт. Надеюсь, что вы понимаете, то что характеристики вашего сегодняшнего тела вовсе не имеют отношения к вопросу о разностях Духовных Существ. Усложним задачу тем, что количество всех Духовных Существ во всех Вселенных исчисляется (может исчисляться) числом с 50-ю, а может 100 и более нолями (т.е., и более). А теперь вам вопрос: каким образом в таком количестве Духовных Существ отсутствуют абсолютно одинаковые Духовные Существа с учётом поставленных выше условий Каким образом самые похожие чуть-чуть да отличаются Попробуйте придумать сами ответ на этот вопрос (сначала поняв суть вопроса). Вот вам вариант ответа на поставленный вопрос (и боюсь, что это не предположение, а так и есть). Учитель обнаружил, что каждое Духовное Существо имеет (обладает с момента времени Выхода из Тэты) пятьюдесятью четырьмя восприятиями (при желании, список этих восприятий вы можете найти). Эти восприятия принадлежат именно самому Духовному Существу, а не телу и не являются приобретённым опытом. Теперь, предположим, что каждое восприятие с момента Выхода из Тэты дано с разной Силой (и эта сила, к примеру исчисляется от 0 до 100 единиц), и таким образом с каждым из 54-х восприятий. Т.е., каждое Духовное Существо имеет 54 восприятия, где каждое восприятие определённой Силы. Что это даёт и каким образом огромное кол-во Духовных Существ могут быть чем-то да отличающимися друг от друга с момента Выхода из Тэты Сейчас покажу, каким образом такое кол-во может НЕ содержать абсолютно одинаковых Духовных Существ. Что б понять в целом, начнём с самого малого. Если вы возьмете карандаш и лист бумаги и будете рисовать сами (копировать) предложенные схемы, то вы лучше (быстрее) поймёте. Шаг 1.1. Сколько будет разных чел-к, с присутствием и отсутствием слуха и нюха. Ответ. 4 разных (1--есть слух и нюх; 2--есть слух, нет нюха; 3--нет слуха, есть нюх; 4--нет нюха и слуха). Рисунок. слух нюх Человек 1 есть есть Человек 2 есть нет Человек 3 нет есть Человек 4 нет нет таблицы есть только в писали.ру автор индиго 07 дальше нет смысла публиковать этот текст.

Эврика: что значит "я знаю, что я ничего не знаю" - по новому -------------------------------------------- Эту избитую фразу часто используют, чтобы придать важности себе и своему опыту в качестве философа и мыслителя. Типа, я так много думал-передумал и такой умный, что пришёл к тому выводу, что и древний философ. Но, эта фраза значит вовсе не то, что лежит на поверхности её звучания. Человек не знает ничего, что ускользнуло от него в первый "а" и последний "b" момент наблюдения. Только а + b даёт с = знание. Этого, как правило, никогда не случается -- знание ускользает от внимания. Жизнь - это процесс, исследовать его можно только в лаборатории под пристальным наблюдением лаборанта, не на секунду не выходящего из лаборантской. Вышел и процесс наблюдения иссяк, растворился в небытие. Например, говорят, вокруг одни загадки и тайны - тайны пирамид, тайны тунгусского метеорита, тайны Нло и перевала Дятлова, тайны племён Майи и шифровок Библии, и тайны преступлений, ни одно из которых не раскрыто до конца, если оно действительно преступление, а не подстава. Никто ничего не знает и никто ничего, оказывается, не видел, хотя вскрыты архивы и гробницы, найдены письмена и куски метеорита, открыты гены и обнаружены отпечатки на месте преступления. Найдена даже кровь потерпевших и есть приборы и компьютеры. Только догадки и резюме присяжных заседателей. Никто никогда не видел участника преступления на месте преступления с орудием преступления в руках. Это не случайно, ведь этот момент видения называется истиной, которую ищут все, но мало кому она показывается. Однако, судят и ищо как судят, "не ведая, что творят". Точно так же можно осудить Тунгусский метеорит за взрыв и падение -- заочно. Не понятно Сейчас поймёте. Итак, чтобы понять эту фразу, нужно оказаться либо в точке наблюдения А, либо в B. Для этого необходимо пройти весь квантово-физический путь от А до В, не на секунду не теряя из виду весь процесс. Возможно ли это Человеку - нет, а двум легче, а трём ищо легче, а ...а.... Наблюдения каждого следующего даст погрешность, ввиду искажения восприятия наблюдателя - у каждого свой взгляд на одно и тоже событие. Так формируется ЛОЖНОЕ представление о преступлении, созданное свидетелями, понятыми, подставными и случайными прохожими, самими потерпевшими, обвинителями и следователями и даже самим болтливым преступником: никто из них ничего не видел сам. Также формируется ложное представление о любом событии истории. Значит, возможен только один наблюдатель Таким образом, чтобы раскрыть преступление или увидеть ход события полностью во всей полноте знания, необходимо оказаться в точке А и В - одновременно -- вот именно в этих двух точках и находится знание, про которое говорят, что "я знаю", а посередине между точками А и В - находится процесс, про который говорят, что "я ничего не знаю". Ибо этот процесс - неуловим, как тунгусский метеорит и невидим - а был ли вообще это метеорит. А вы говорите, что знаете, что ничего не знаете. Да, откуда вам про это знать. Иду на Нобелевскую, один на один с Одиным.

Из алых парусов шхуны капитана Грея "Секрет" в Украине пошили четыреста пятьдесят пар отличных шаровар для депутатов Верховной Рады. На слезы оскорбленной в своих лучших чувствах Ассоль депутаты не обратили никакого внимания.

Где-нибудь в тихой палате больничной За пять минут до конца своего Вспомню я снова этот обычай Слабой рукой ухвачусь за него... И провожая жизненный опыт На промелькнувшее оглянусь Брошу монетку в жизненный омут Может, вернусь (Р Рождественский) Юрий и Света держатся вместе. Юра из Киева, Света из Петербурга. Он простой грустный и слегка полноватый. Туристы пришли к выводу: - Юра грустный потому, что таких как он, часто обманывают. Свете тоже под сорок. Она блондинка приятной внешности и похожа на Юру выражением лица. Юра и Света идеально подходят друг другу и народ обсуждает перспективы их дальнейших отношений. Сегодня группа направляется в городок Памуккале покупаться в бассейне и осмотреть греческие развалины. Бассейн знаменит. К нему едут даже из Анталии, за двести километров. Над городом Памуккале высится белый обрыв, за ним гора. Обрыв с утра даже не белый, а голубой. Сухо. Кругом, сколько видит глаз, желтые холмы с выгоревшей травой. Только с обрыва бегут ручьи. Белое - это соль целебных источников. Бассейн вверху над обрывом, а за ним гора плавно поднимается дальше. Там же - камни греческого города Гиерополис. Им две тысячи лет или более. До развалин трудно добраться, и благодаря этому обстоятельству античные постройки уцелели и не были разобраны на стройматериалы. Когда-то, совсем давно, здесь было по-другому. На горе и вокруг неё шумел лес, пели птицы и скакали олени. Среди цветов и источников жили нимфы и молодые боги. Нимфы - это девочки-подростки, богини холмов и перелесков. Целебных источников было хоть отбавляй. Если мало - они появлялись в том месте, куда ступила своей ножкой юная нимфа. Потом пришли греки. Вырубили лес и построили город. Однако боги и богини остались жить рядом с эллинами. Боги жили своей жизнью, а люди - своей и никто никому не мешал. В те далекие времена было трудно отличить богов от людей. Правда, возникали проблемы. Стали возникать смешанные браки и от них рождались дети. Это вносило путаницу. Скажем, такой чисто юридический вопрос: как следует относиться у потомству Как к законопослушным гражданам или к богам, никаких законов не признающих Греческим мужчинам к тому - же не нравилось, что боги отбивают у них самых лучших женщин. Однако философы пришли к выводу, что так даже лучше, поскольку дети от таких браков получаются красивые и умные. Следовательно, улучшается порода. Надо - ли говорить, что греки, в отличие от других народов, знали о богах гораздо больше: - Никакие они не кровожадные. И не так уж любят кровавые жертвы. Наоборот. У богов отмечали тонкий вкус и большую тягу к искусству. Вот почему, желая всячески угодить, греки намного опередили других и всячески поддерживали своих скульпторов, музыкантов и литераторов. И это понравилось богам. Вот некоторые дошедшие до нас сведения. Лесной бог по имени Пан пришел в восторг, услышав песни греческого поэта Пиндара. Пан не отличался особым интеллектом. Он слыл чудаком, если не сказать хуже. Одевался в шкуры зверей, пил крепкие напитки и совершал разные глупости. Так вот. Пан слишком часто выходил из леса садился на камень и распевал песни на слова любимого поэта. Причем всегда был пьян. Как с этим бороться - не знали, ведь Пан - лесной бог. Тем временем, простодушный поэт сочинил ещё одну песню. Причем специально для лесного бога. Это было уже слишком. И к поэту во сне пришла богиня Деметра. Она пристыдила Пиндара и упрекнула в непочтительности. Деметра более достойна стихов, чем неряха, пьяница и гуляка Пан. А потом, она все-таки женщина. Великому поэту грозили серьёзные неприятности и мы до сих пор не знаем, как он выбрался из этой непростой ситуации. Однако не всё было хорошо в Гиерополисе. Из глубины земли били не только целебные источники. Порой из разных щелей выходили смертельно опасные газы. Их нельзя было определить ни на глаз, ни по запаху. Вначале вреда, казалось, не было. Дул ветер и газы рассеивались в воздухе. Хуже было потом. У греков появился обычай хоронить умерших в подземных помещениях. Склепы не проветривались, в них - то и накапливались смертоносные газы. Это было серьёзно и опасно. Поскольку греки регулярно посещали своих умерших. Люди, войдя в склеп, могли упасть замертво. К богам за помощью обращаться не было смысла. Подземелье для богов - совсем другая, не их стихия. Правда был Плутон, бог подземного царства и есть сведения, что к Плутону всё-таки обращались. Однако Плутон делал вид, что не слышит и греки быстро поняли, что Плутон не может или не хочет и не стали надоедать. Но надо было что - то делать. В те времена души умерших перевозил на тот свет некий Харон. Давным - давно ему поручили эту работу и он с ней в целом справлялся. Однако время шло и к Харону накопились вопросы. Выяснили, что Харон на переправе тянет резину и создаются очереди. Более того, среди отъезжающих возникают ссоры и потасовки. Несложно догадаться, что Харон специально поставил дело так, чтобы за перевоз ему платили деньги. Намек поняли правильно и для Харона стали передавать монетки, чтобы он побыстрее перевозил покойников. Эти мелкие взятки для Харона подкладывали умершим. С тех пор в захоронениях древних греков находят монетки. Взятки не красят эллинов, но других рычагов не было. Если же вернуться к подземным газам, то посещение склепов в Гиерополисе стало игрой в русскую рулетку. Есть газ или нет - определить было невозможно. Запускали птиц и кошек - сдохнут или нет. После чего заходили вовнутрь. Но как быть, если люди зашли в помещение и внезапно началось выделение газа И тут опять вспомнили про Харона. Оказывается, боги поручали ему устанавливать момент окончания жизни людей. Правда не всегда, но довольно часто. И опять не обошлось без взятки. Появился ещё один обычай. Перед входом в склеп устанавливали копилку и бросали туда монеты. Греки как бы говорили: - Харон, мы хотели бы зайти в подземелье и вернуться назад. Возьми эти деньги и не лишай нас жизни. Это неплохая сделка, Харон, потому что тебе ничего не надо делать. Все знали, что у Харона есть свое начальство и его решение не может быть окончательным. Но чаще всего взятка срабатывала. И с тех так уж повелось, сначало у греков, а потом у остальных, что тот, кто хочет куда-то вернуться, должен непременно пожертвовать монетку. Считают, что особенно полезно бросить монетки в воду. Например, в римский фонтан Треви или в Черное море. Теперь всё по-другому. Давно иссякли источники, а для бассейна Памуккале целебную воду берут где-то в другом месте и подают насосами. Воды по-прежнему много. Целое озеро, бассейн и очень много больших луж. Потом вода потоками низвергается вниз, в долину и оставляет после себя белый осадок. Осадок и образует тот самый белый обрыв, издалека похожий на сахар. Впрочем турки считают, что обрыв более похож на хлопок. Памуккале переводится с турецкого как "Хлопковая крепость". В теплом озере плавают гуси. У Бородкина -- сухой батон. На всякий случай Бородкин спросил у полицейского, можно ли покормить гусей. - Можна, можна, отвечал турецкий мент. Неизвестно, кто больше радовался: гуси или туристы. Вован поднялся наверх к развалинам. Вокруг ходили группы и одинокие туристы в шортах. Турки охотно дают разъяснения. Здесь в амфитеатрах устраивали серьезные гладиаторские бои. Чемпионаты с выбыванием по причине смерти. Перед сценой устроена яма для безопасности зрителей. В другом месте показали небольшой грот, в котором находились захоронения богатых эллинов. Сразу у входа располагался сосуд с теми самыми монетками для Харона. Действие ядовитых газов Гиерополиса подробно описал историк Страбон. Газы выходят и теперь, гораздо реже, но также внезапно. Не так давно были ужасные случаи. А целебный бассейн Памуккале тоже известен с древности. Сказали, что в нем купалась сама царица Клеопатра. Где она только не купалась! Конечно же с тех пор бассейн сильно изменился. Дно - на любой вкус. Есть крупная и мелкая галька, мох, большие и малые валуны. Можно ходить по протокам или посидеть в луже с теплой водой. Условие одно -- снять обувь. За этим следят полицейские. Бородкину не нужен целебный бассейн. Он бродил по лужам и сэкономил кучу денег -- целых двенадцать долларов! И этот факт создавал хорошее настроение. А у Сергея как-то быстро наступает усталость. Порой не хочется лишний раз бегать по развалинам. Бассейн поможет. Там уже были наши туристы. Олег с семьей из Симферополя. У него магазины запчастей и много строительной техники. Но это теперь. А в начале девяностых он таскал сумки с товаром. Экономил на грузчиках и сумки переносил на себе. У Олега позвоночная грыжа. Вода прозрачная. Любопытно рассматривать замшелые камни. У дальнего берега - глубина и уютный тупик. Журчит вода, спокойно, и это место не хочется покидать. Сорок градусов -- это в самый раз. Прибыла группа из Антальи и стало шумно. Нарисовались две активные тетки. Назвались ростовчанками. Они по очереди приближались к купальщикам и что-то оживленно доказывали. Сергей прислушался. Очередная финансовая пирамида. Тетки объясняли, что система без дураков, поскольку участвует швейцарский банк. Эта вам не МММ. Банк дает гарантии, а сам он не может лопнуть по определению, поскольку швейцарский. Дальше шли рассуждения в стиле Буратино. Надо вложить деньги и ждать. Банк накопит много денег. Доход же выдаст не сразу, а по достижении пенсионного возраста. Надо больше вложить, а ещё лучше - привлечь других вкладчиков. За это бонусы и премии. - Откуда прибыль для выплаты - Есть акции, игра на биржах, и много других способов. Это не наше и не ваше дело, а проблемы банка. Главное, что с этим банком у нас есть договор. На бескрайних просторах люди постепенно стали умнеть. Особенно после скандалов с пирамидой МММ, с Тибетом и Хопром. Найти простаков стало намного труднее, и теперь агитацию проводят вот такие тетки на турецких курортах. Одна стала рассказывать, что ворочает громадными миллионами рублей, её деньги закачаны в товар, но скоро наступит старость, а пенсия будет маленькая. Она счастлива, что получила такое выгодное предложение и другим советует. Сергей слушал её ахинею. Скорее всего, теперь она получает комиссионные от числа завербованных клиентов. Но лучше бы ей торговать на вещевом рынке. Отошел, но потом отметил, что тетки усиленно обрабатывают Юру и Свету. И, похоже, близки к успеху. Этого никак нельзя допустить. Будет обидно, если они вот так, по глупому отдадут деньги. Сергей приблизился и как - бы невзначай сказал: - А Мавроди посадили вроде. И бывалые тетки без всякой обиды переключились на других. После бассейна пришла необычайная бодрость. Усталость исчезла и наступила жажда деятельности. У Олега прошла боль в спине и по этому поводу вечером пили водку. В компании снова обсуждали отношения Юры и Светы. Надо, чтобы у них сложилось, но сошлись на том, что этой паре ничего не светит. Гнездо они не совьют. Будут письма. Телефонные звонки. А потом ничего не будет. Устроили границы и проблемы гражданства. Есть квартирный вопрос. Да и не просто найти работу на новом месте. Ничего у них не получится. Не встретятся они снова. И никакие монетки не помогут. Хоть ты все деньги брось в Днепр или Неву. Или в бассейн Памуккале. Возможно, Сергей разрушил чужое счастье. Пирамида неизбежно рухнет, оставив вкладчикам долги и несбывшиеся надежды. Но если бы Юра и ленинградка сделали взнос, то могли бы вместе решать проблему по возврату денег. Ведь ничто так не объединяет людей, как общие трудности.

ВИТАЛИЙ ОВЧИННИКОВ ЗАКЛЯТИЕ ЛЮБВИ или ПРЕДАННАЯ ЛЮБОВЬ РОМАН В ЧЕТЫРЕХ ЧАСТЯХ О, Господи, дай силы мне себя не растерять, Не распылиться в суматохе серых буден, В который раз Судьба меняет стать, А я твержу все - Будет! Будет! Будет! Но будет что - не ведает сам Бог! В моей душе остались лишь сомненья, Опять меня застала жизнь врасплох, Опять я мчусь за собственною Тенью... Но, может, это вовсе и не Тень, А знак судьбы, ниспосланный мне свыше... Хочу поверить в мудрость Перемен -- Я так устал быть в этом мире Лишним... Андрей Орлов "О, память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной..." К.Батюшков Я уйду от тебя, я скажу на прощание: "Прости". Я уйду, но покоя тебе никогда не найти. Я уйду без упрёков и слёз, молчаливо одна. Я уйду, ибо выпито сердце до самого дна. Ты меня позовёшь - ни единого звука в ответ. Ни обнять, ни коснуться ладонью, ни глянуть во след. И глаза ты закроешь и станешь молить в тишине, Чтобы я возвратилась, вернулась хотя бы во сне, И, не видя дороги, ты кинешься в горестный путь Вслед за мной, без надежды меня отыскать и вернуть. Будет осень. Под вечер друзья соберутся твои. Будет кто-то, наверно, тебе говорить о любви. Одинокое сердце своё не отдашь ни кому. Ибо я в это время незримо тебя обниму. Бесполезно тебя новизной соблазнять и манить - Даже если захочешь, не в силах ты мне изменить. Будет горькая память, как сторож, стоять у дверей, И раскаянье камнем повиснет на шее твоей. И глаза ты закроешь и воздух обнимешь ночной, И тогда ты поймёшь, что навеки расстался со мной. И весна прилетит, обновит и разбудит весь мир. Зацветут маргаритки, раскроется белый жасмин. Ароматом хмельным и густым переполнятся сны, Только горечь разлуки отравит напиток весны. Остановишься ты на пороге апрельского дня Ни покоя, ни воли, ни радости нет без меня Я исчезла, растаяла ночью как след на песке. А тебе завещала всегда оставаться в тоске В одиночестве биться, дрожа, как ночная трава... Вот заклятье моё! И да сбудутся эти слова! Назрул Ислам бенгальский поээт в переводе Михаила Курганова ЧАСТЬ ПЕРВАЯ НАЧАЛО "Предать свою любовь -- это тоже самое, что предать самого себя и, тем самым, переступить через морально этические барьеры, разделяющие в нашем сознании понятия о добре и зле, а , значит -- потерять себя, как нравственно целостную личность. В этом случае человек становиться способным на любую подлость по отношению к окружающим его людям. Даже к самым дорогим и близким." Философская фраза из неизвестного источника "Люблю тебя и ненавижу, Спешу к тебе и прочь бегу, Зову тебя, но слов не слышу, Хочу забыть - и не могу..." А.Орлов. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Жизненный путь Андрея не отличался ясность" и прямизной. Наоборот, ему была свойственна достаточная странность, путаность, даже необычность в сочетании с ужасающей нелогичностью и практически полным отсутствием всякого здравого смысла в круговороте совершаемых им поступков и принимаемых в разные годы жизни ответственных решений. И если в начале его самостоятельного жизненного пути еще просматривалась хоть какая-то мотивация в бесконечной цепи странных, нелепых и совершенно непонятных действиях Андрея, то с годами, в них начинает преобладать полнейший абсурд и абсолютнейшая необъяснимость с точки зрения нормального, здравомыслящего и уважающего себя человека. Вся жизнь Андрея - это длинная цепь недоуменных вопросов, недоуменных "почему" Что ни шаг, то вопрос. Почему Зачем Для чего Не жизненный путь, а какое-то сплошное кружево, замысловато-мудреное, непонятное, загадочное. Зигзаги, повороты, шараханья из стороны в строну, из угла в угол. Метания, метания, метания. Словно какой-то рок довлеет над Андреем, предопределяя его поступки и направляя его действия от одной нелепости к другой, толкая на безрассудство, на нерасчетливость, чуть ли не на глупость, уводя от выгоды, здравого смысла, перспективы и любви преданных ему женщин в обыкновенное никуда. Такова, видно, судьба, такова - доля. И можно ли винить человека за то, что жизнь его сложилась именно так, а не иначе Не знаю Не знаю... На этот вопрос у меня нет однозначного ответа. "Тому, что быть -- того не миновать, Есть время жить, но есть -- и умирать, Есть время брать -- есть время всем делиться. Есть время ждать -- есть время торопиться. Наш каждый миг с рожденья обозначен, Мы следуем Судьбе. Но Счет уже оплачен, И радость от Любви горчит избытком Соли, И хочется кричать от Счастья, как от Боли".. И кто здесь прав, а кто нет -- мне не "ведано". Хотя, порой, кажется, что ни правых, ни виноватых в этой истории нет совсем. Такова -- жизнь. А жизнь всегда права.... ГЛАВА1 Первая любовь у Андрея оказалась несчастливой. Хотя, если разобраться, у кого она была счастливой Лишь у очень и очень немногих. Здесь уж как кому повезет. Не угадаешь заранее. И подсмотреть свое будущее еще никому никогда не удавалось. Что на роду написано, то оно и будет. И как здесь не крути, как не поворачивайся, ничего изменить не удастся. Это, вероятно, и называется судьбой. Впрочем, если разобраться, значительная доля неудачи здесь как бы запрограммирована заранее. По принципу - первый блин всегда комом. И поэтому - не стоит заранее слишком уж обольщаться, но не стоит, однако, и слишком отчаиваться. Надо принимать жизнь такой, какая она есть, какой она у тебя получается. Если сможешь, конечно. А первая любовь Ну, что ж, это красивая сказка юности, первое очарование Женщиной, и не просто женщиной, как таковой, а Ее Величеством Женщиной, в романтическом ореоле Прекрасней Дамы, очарование ее красотой, ее загадочностью, ее тайной; первое осознание влечений к Женщине, странное, непонятное, пугающее и в, то же время, такое волнующее, одухотворенно возвышенное и восторженное; первые радости от общения с Женщиной и первые огорчения, первые восторги и первые разочарования, первое ощущение счастья от общения с Женщиной и первая боль от невозможности осуществления этого общения.. Любовь есть зло или добро, Или всего лишь развлеченье, В стволе запрятанный патрон, Иль обстоятельств роковых стеченье Как для кого, а для меня - удар, Под "дых", под "ложечку", под "сердце", Иль капля яда, принятая в дар, Под музыку прекраснейшего скерцо Разве такое забывается! Разве такое можно забыть! Да как сказать. Кто-то забывает, кто-то нет. У каждого свои представления о ценностях жизни. И редко кто из нас ищет их в своем прошлом, вспоминает о нем, думает о нем, анализирует его, стараясь понять и ос- мыслить. И, как бы хорошо нам в этом прошлом не было, чтобы там с нами не происходило - все это своеобразный "плюсквамперфект", то есть, давно прошедшее время, то, что ушло в небытие и никогда уже не вернется, да и никому уже не интересно. Прошлое - это пройденный этап нашей жизни, где первая любовь - всего лишь одно из многих событий, происшедших с нами когда-то, своего рода, очередной этап нашего взросления, пробный шаг, первая ступенька нашего долгого и непростого восхождения во взрослый мир. Мир новых для нас человеческих отношений, мир жестокий, грязный, продажный, бесчеловечный, с безудержным, ничем не прикрытым меркантилизмом, с цинично-пошлым взглядом на женщину, с особыми представлениями о чести, совести, достоинстве, порядочности и подлости, о добре и зле, с бесконечной чередой случайных, ничему не обязывающих связей между мужчиной и женщиной, их кратких союзов, мимолетных встреч, долгих разлук, скорых браков и еще более скорых разводов... И где уж здесь помнить о какой-то давней девушке, от одного присутствия которой когда-то так сладко замирало сердце, что хотелось весь мир разом перевернуть и сделать его лучше, чище, радостней и счастливей. Не до того теперь, не до того. Ни к чему они нам теперь, эти бледные тени детских полузабытых сказок о принцах и принцессах, о вечности их любви и вечности счастья двух слившихся воедино любящих сердец. Да и девушку ту теперь не так уж просто вспомнить. Ни лица не осталось в памяти, ни даже имени. Да и зачем теперь все это вспоминать, прошлое свое ворошить Делать больше нечего, что ли Надо жить настоящим, а не прошлым. Вперед надо идти, а не оглядываться постоянно назад. Иначе сомнут, раздавят. Не жалей о том, что не вернется, Не копайся в памяти с тоской... Сколько раз тебе еще придется Становиться к теням на постой! В этих тенях - прожитая жизнь, В этих тенях - преданные мною, Все равно - кричи или молись, Но душа ночами волком воет... Вот именно Вот именно. Воспоминания только мешают. Они, как гири на ногах, сковывают движения, не дают нормально идти. Да и какая там разница, если уж разобраться, эта девушка или другая Ведь незаменимых людей нет. Но есть закон природы, от которого никуда не денешься. Закон гласит: мужчине нужна женщина, а женщине -- мужчина. Нужны для их нормального физиологического и психологического существования. Вот и все. Вот и все. И нечего здесь огород городить, из маленькой мухи огромного слона делать. Любовь какую-то там выдумали. Вы ее видели, любовь-то эту Где она .. Покажите... Вот то-то и оно...Не покажете. Нет ее в жизни, нет...И нечего голову людям морочить чепухой... Да, в книжках она есть. И от этого никуда не денешься. Здесь приме- ров предостаточно, больше, чем нужно, как говорится, вагон и маленькая тележка. На любой вкус и любые случаи жизни. Ну и что из этого! Да ничего. Просто человеку иногда скучно становится жить. И он начинает сам себе сказки выдумывать, приукрашивать окружающую его действительность и, тем самым, уходить от реалий своего опостылевшего дня в прекрасный мир чужих фантазий. От настоящей жизни в искусственную. И... поскорее., да... почаще. То есть, пользоваться услугами искусства. Как наркотиком, для балдежа и успокоения нервов. Чтобы хорошо, "кайфово" было и чтобы душа не ныла, не беспокоила...И чтобы сны хорошие снились... Но Андрей относился к тому типу людей, у которых все в жизни про исходит не так, как у других, все иначе, все всерьез и не слишком просто. Он рано начал читать и пропустил через себя жуткое коли- количество книг, в основном мировую художественную классику. И, наверное, потому он не мог видеть в женщине только источник для удовлетворения соответствующих потребностей собственного организма. Ему надо было нечто иное. Потребность в общении с женщиной он испытывал больше психологическую, чем физиологическую. В женщине он искал частицу себя, ту , недостающую свою половинку, без которой ему было очень трудно ощущать себя полно- ценней личностью и совсем невозможно было даже представить себя счастливым. Примитивизм, грубая физиологическая откровенность сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, внешняя убогость и не эстетизм полового акта удручала, коробила и отталкивала его, казалась унизительней, оскорбительной и недостойной для существа, носящего гордое звание "человек разумный". Первую физическую близость с женщиной Андрей испытал вскоре после окончания школы во время своей работы в геологической экспедиции, где его буквально затащила к себе в постель одна симпатичная замужняя "геологиня". Она была старше Андрея на целых восемь лет, звала его "малышом", по матерински опекала и заботилась о нем, учила его сначала премудростям коллекторного дела, а затем уже и основам физической любви. После первой их совместной ночи у Андрея не осталось ничего, кроме чувства стыда, неловкости, горького недоумения и острого разочарования. Хотелось закричать от обиды на весь мир: И это все! Это вы называете любовью! Об этом пишут стихи, слагают поэмы..! Из-за этого люди идут на подвиг, совершают преступления, кончают жизнь самоубийством! Не ве-ерю! Не может та- кого быть, чтобы нормального человека устраивали именно такие отношения. Слишком уж примитивно для человека, слишком мелко и даже унизительно... Однако, устраивали. Его партнерша была на вершине блаженства. Маленькая, тоненькая, гибкая с черными, как смоль, жесткими волосами, похожая на хорошенького мальчишку, она поражала Андрея откровенной, ничем неприкрытой ненасытностью и какой-то бес- ной изобретательностью в любовных ласках. Горячая, взмокшая, совсем вроде бы обессилившая, улыбающаяся и довольная, она снова и снова склонялась над Андреем: -- Еще... Еще... Хочу еще... Она пила из Андрея, как из живого источника наслаждения, пила все больше и больше и никак не могла насытиться. Андрей похудел, осунулся, возмужал. Он добросовестно отрабатывал все ее ночи, исполняя беспрекословно все, что бы она не пожелала. Но отрабатывал он как-то равнодушно, отстранено, холодно, не загораясь, словно выполнял тяжкую, утомительную и не слишком приятную обязанность. И месяца через три она ему сказала: -- Ну, что, Андрюша, пора и кончать Задержалась я что-то с тобой. А ведь хорошего надо понемножку. И так чуть было не увлеклась, - И, помолчав, с сожалением добавила, - А вот зажечь тебя у меня не получилось. Холодный ты какой-то. Аморфный, что ли, -- Усмехнулась и четко, по слогам, пропечатала, - "Ледячий"... Потом были и другие женщины. Вообще-то, надо сказать, что Андрей никогда не был обделен вниманием женщин, хотя особой активности в этом вопросе он не проявлял. Женщины тянулись к нему сами. Их привлекали его великолепные внешние физические данные в сочетании с видимой покорностью и покладистостью характера, не болтливость и нескрываемый, жадный интерес к жизни. Однако сам он к этим женщинам ничего, кроме обыкновенного человеческого и мужского интереса, связанного с сексуальным любопытством, не испытывал. Он всегда был пассивной, мало заинтересованной стороной в своих любовных историях, хотя и никогда не отказывался от представившейся возможности. Он пока еще тлел только, да и то в присутствии другого источника огня, а сам - не загорался и не воспламенялся еще, только зажигал других. Время его пока еще не подошло, но он уже был готов вспыхнуть и заполыхать, морально и физически вполне созрел для этого и не только жаждал открытого огня, но и начинал уже потихонечку сам искать его источник. Вопрос заключался лишь в том - где, когда и кто Кому же будет суждено остановить бездумнее кружение Андрея по поверхности жизни и наполнит его никчемное существование хоть каким-то смыслом, значимостью и самой примитивной, самой элементарной "нужностью" Кто будет она Кого преподнесет судьба И где это произойдет После завершения сезона работ в Якутии, начальник геологической партии, где работал Андрей буровым мастером, Алексей Васильевич Комаров перевелся в Европейскую часть Союза. С полным основанием можно сказать, что ему повезло. Даже больше -- сверх повезло. Произошло чудо из чудес, очень редкое в среде геологов Сибири. Может, дали о себе знать семнадцать лет безупречной работы в черт-те знает каких местах Восточной Сибири, может, помогли старые Министерские связи, институтские знакомства или еще что. Кто знает, кто знает. Но, так или иначе, Москва дала добро на его перевод. И не куда-то там на задворки опять, а в ближайшее Подмосковье, в самый центр России-матушки. И Комаров, наконец-то, получил возможность для цивилизованного обустройства своей собственной жизни и жизни своей семьи. Он-то и уговорил Андрея поехать с ним. Собственно, Андрея и уговаривать не пришлось. В "России", как шутят сибиряки, он никогда не был, в Москве - тем более, а желание новизны в нем долго еще будет превалировать над всеми другими желаниями. Среднего роста, полноватый мужчина с круглой, без единого волоска, матово отсвечивающий и загорелой чуть ли не до черноты головой, Алексей Васильевич, сам того не подозревая, оказал существенное влияние на становление характера Андрея. С самого начала работы Андрея в геологической партии он взял его под свое личное покровительство. Комаров убедил Андрея не тратить время работы в геологии даром и освоить несколько дополнительных для себя профессий, получив на то соответствующие документы. И Андрей за три года своей геологической эпопеи действительно время даром не терял. Во времена зимнего сидения на ремонтных базах он прошел курсы обучения и сдал экзамены на все виды профессий, которые использовались тогда в работе геологических экспедиций. Он заимел удостоверения мастера буревых работ, коллектора геологических работ, шофера третьего класса, дизелиста, станочника и электросварщика ручных дуговых работ. Как видите, не так уж и плохо для двадцатилетнего парня. Комаров стал настоящим наставником и советчиком Андрея и в его "житейско-личных делах", и в его тайных литературно- исторических увлечениях. Сам высоко эрудированный во многих вопросах литературы, философии, истории, великолепно знающий классическую художественную литературу и поэзию, знающий наизусть множество стихов виднейших мировых поэтов и целые страницы из произведений любимейших писателей, он буквально заставлял Андрея заниматься сочинительством, писать стихи, прозу, что придется. А потом, на досуге, детально разбирал с Андреем все написанное, анализируя и доказывая необходимость постоянной работы над самим собой. ---Чтобы избавиться от искушения, надо поддаться ему, - говорил он Андрею, глядя на него голубыми, навыкат, добрейшими глазами и отчаянно жестикулируя руками, - надо получить результат. Какой бы он ни был, плохой или хороший, не важно, но результат должен быть обязательно. Иначе потом всю свою жизнь будешь маяться или каяться, что не реализовал себя, не попробовал. Поэтому, хочется что-то делать - делай, не сиди лопухом Хочется писать -- пиши; хочется петь - пой, хочется плясать - пляши, хочется командовать - командуй, хочется вкалывать - вкалывай. Но только не сиди сиднем, не плачься, не мечтай попусту, не отнимайся маниловщиной, будь человеком дела, а не пустых разглагольствований. И не бойся совершить ошибку. Не ошибаясь, не совершая глупостей, не набивая шишек, невозможно чему-нибудь научиться, чего-нибудь достигнуть в жизни, И помни, во всем, что ты сделаешь или, наоборот, не с делаешь, успеешь или не успеешь, виноватым будешь только ты сам один и никто другой больше на этом свете.. Запомни это, пожалуйста.. . Подобных разговоров у Андрея с Комаровым было бесчисленное множество. Их даже нельзя было назвать разговорами, эти долгие беседы и неторопливые рассуждения у вечернего костра. Обо всем, о литературе, об искусстве, о любви, о геологии, о космосе, о философии, об истории, о Сталине и культе его личности, о сложностях на- нашей современной жизни и бог знает еще о чем. Никто раньше из взрослых с Андреем так откровенна о глобальных вопросах человеческого бытия никогда не разговаривал и, естественно, что Андрей потянулся к Комарову всей своей открытой и не замутненной еще жизненными передрягами, доверчивой душой. Комаров отвечал ему тем же. Хотя в его отношении к Андрею проглядывало что-то личное. Но что именно, Андрей так и не понял. Может, в Андрее он видел молодого себя И потому он невольно пытался повлиять на жизненный путь Андрея, чтобы помочь ему разобраться в себе и избежать тех же самых ошибок, тех же самых просчетов и промахов, которые, вероятно, когда-то помешали ему самому реализовать себя в литературе Ведь трудно было поверить, чтобы человек с такими глубокими знаниями гуманитарных наук, с такой фанатичной любовью к литературе, никогда не пробовал писать сам Кто знает Кто знает О себе Комаров рассказывал мало и неохотно, словно стеснялся чего-то в своей биографии. И Андрей о нем не знал практически ничего Да и не нужны ему были эти знания. Прошлое Комарова его интересовало тогда мало. Он жил пока еще впечатлениями только лишь сегодняшних дней, да красочными мечтами о будущих своих встречах, делах и свершениях. Поэтому Комарову не стоило никакого труда уговорить Андрея поехать вместе с ним. И ехал Андрей в "Россию" с целой гаммой тайных надежд и ожиданий в душе и сладким замиранием сердца перед грядущей встречей с Неизвестностью. Он ехал навстречу своей судьбой И ничто не могло помешать случиться тому, что должно было с ним случиться. База геологоразведочной партии, куда перевелся Комаров и куда потом приехал Андрей, размещалась на окраине небольшого старинно- го городка Малоярославец, известного по Отечественной войне 1812 года и находившегося в трех часах езды на электричке от Москвы. Поселился Андрей в общежитии в небольшой комнате с двумя своими товарищами по работе, буровыми мастерами. Соседство оказалось очень удобным для Андрея. Ничего более лучшего для себя он и пожелать не мог. Оба парня почти не ночевали в общежитии, жили у своих женщин в городе. И у Андрея наконец-то появилась возможность для уединения. Долгожданная, желанная, вожделенная и очень для него необходимая возможность. Побыть один на один с самим собой, с своими мыслями - об этом Андрей мечтал давно. Ему нужно было это уединение, именно сейчас, именно в этот момент, пока он не перегорел и не разуверился в самом себе. Оно ему было нужно для того, чтобы попробовать начать писать. Взять, да и остановить этот стремительный бег времени и приподняться хоть на чуть-чуть над обыденной действительностью собственной жизни, чтобы уйти наконец-то от забот сегодняшнего дня и бестолковой суеты сиюминутных проблем в чистый мир собственно- го воображения и ощутить высшую степень морального удовлетворения, доходившую до физического блаженства. Ведь ты создаешь мир по своему желанию, по своему усмотрению, мир, живущий и развивающийся по твоим законам, по твоим сюжетным линиям, мир полностью подвластный и подчиненный тебе. Разве не заманчиво! Ведь ты становишься подобен богу в этом мире! И пусть этот мир всего лишь вымышленный, но он - есть! Он - существует! Его надо только зафиксировать на бумаге и тогда он будет жить по-настоящему, жить вечно, пока живут на земле люди, умеющие читать и испытывающие потребность в чтении. Потребность в уединении стала неотъемлемой частью натуры Анд- рея уже давно, еще с детских лет, когда он частенько, вдруг, неожиданно бросал гулять и уходил домой, предпочитая шумной компании ребятишек во дворе ласковую тишину пустой комнаты с мягкой уютностью большого, разлапистого кресла, дополненного сонным урча- урчанием отцовского радиоприемника, желтым конусом света настольной лампы и раскрытой книжкой на коленях. И бесполезно было тогда кричать, стучать или звать Андрея - он ничего не слышал и ничего не видел вокруг. Его здесь не было. Он был там, с героями своей книги, в необыкновенно красочном и увлекательном мире, рожденном фантазией человека, называемого писателем. И с тех самых времен слово писатель стало для Андрея синонимом своеобразного божества или волшебника, творящих чудо. Ибо чудом для него всегда была книга - материализованное человеческое воображение. Поэтому, когда он начал испытывать в душе нестерпимое желание излить переполнявшие его чувства и мысли на чистом листе бумаги, он, по началу, просто-напросто испугался. Настолько нелепыми и дикими показались ему такие мысли. Он, зеленый юнец, неопытный, сопливый мальчишка и - в писатели! Ишь ты, возомнил о себе!!! Да как ты смеешь! Сиди, помалкивай и не рыпайся. Туда же, с свиным рылом да в калашный ряд...Поимей совесть и побойся бога! Знай сверчок свое место, знай... Однако, крамольные мысли не проходили. Они возвращались к нему вновь и вновь. И ночами, лежа на кровати, он прокручивал в голове целые страницы каких-то выдуманных им и почти уже готовых книг. Не вставая и не зажигая свет, он брал карандаш и записывал в темно- те в тетрадках этот сумбурный поток хаотических слов, исписывая за ночь десятки страниц. Затем днем корректировал, правил написанное и аккуратно заново переписывал в новую тетрадь. Потом внимательно перечитывал получившееся, сравнивал со страницами любимых книг и в недоумении пожимал плечами, не зная, что и думать: -- Да вроде бы ничего... Не хуже, чем у них... Неужели, я буду писателем! Не-е-е-ет, чушь несусветная! Я - писатель Да ну, глупости...Не стоит даже и думать об этом... Он перерыл всю городскую библиотеку, выискивая биографии писателей, пытаясь узнать, как они начинали свой путь в литературу, когда они пробовали писать. Но, чем больше узнавал, тем больше терялся. У всех было по-разному. Никаких закономерностей не просматривалось. Кто начинал рано, кто поздно. И никто из них в детстве или юности никакими особыми качествами характера, отличающих их от обычных людей, не обладал. У них ни у кого не было этакого знака судьбы, этакого ореола исключительности - самые обычные, ничем не отличающиеся от других, люди. И все-таки они затем становились необычными людьми, становились писателями. Почему Почему Андрей никак не мог освоиться с мыслью, которая уже витала в воз- духе и напрашивалась в качестве вывода чуть ли не сама собой. Мысль о том, что необыкновенные дела очень часто делают самые обыкновенные на вид люди. А становятся они необыкновенными, сами люди или их дела, уже потом, через некоторое время, а очень часто - уже после смерти этих людей. Поэтому надо просто делать то, что хочешь делать, к чему лежит душа, и делать так, как можешь, как считаешь нужным его сделать. И делать, не обращая внимания ни на что и ни на кого. А чтобы понять, будешь ли ты писателем или нет, надо излить на бумагу будоражащие тебя мысли и попытаться опубликовать их в массовой печати. А время покажет, интересны ли они, эти мысли твои, для других людей или же нет. Если интересны, значит, ты - писатель. Если же не интересны, значит, произошла ошибка и ты никакой не писатель, а элементарный графоман. Вот и все. И никаких тебе проблем. Правильно говорил Комаров: "Чтобы избавиться от искушения, надо поддаться ему". Поэтому - садись и пиши. Не ной только. И Андрей начал писать. Начал со стихов, не с прозы. Начал неожиданна и как-то вдруг, ни с того, ни с сего, без всякой видимой при- чины. Словно кто-то Всесильный и Всемогущий: на пульте управления жизнью Андрея случайна нажал кнопку с надписью "Стихи" и Андрей, подчиняясь посланному сигналу, начал выдавать на гора заложенную в его памяти продукцию в виде стихав. Эта было в восьмом классе, в дни зимних каникул. Андрей сидел дома, уютно расположившись в своем любимом кресле и блаженство- блаженствовал с книжкой в руках. Читал он "Американскую трагедию" Т. Драйзера, подписку на собрание сочинений которого получил в свое время отец на работе и теперь к ним начали поступать его отдельные тома. День был ясный, солнечный, морозный и на стене комнаты напротив Андрея четко отпечатывались слегка покачивающиеся тени веточек березы, стоящей в палисаднике около окна. Андрей бездумно глянул на этот подрагивающий веточный узор, глянул раз, другой и вдруг в его мозгу беззвучно прозвучала выплывшая откуда-то из глубин сознания фраза: Рассыпал день под кронами деревьев Дрожащих пятен трепетные блики Фраза прозвучала настолько четко и ясно, что Андрей невольно оглянулся в поисках человека, ее произнесшего, хотя прекрасно знал, что в комнате никого, кроме него не должно было быть. Так оно и оказалось. Комната была пуста. И тут он опять услышал эту фразу. И понял, что фраза звучит внутри него. Откуда она взялась, он не знал. Но фраза ему понравилась. В ней была красота, поэтичность и даже некая музыкальность. Он повторил ее про себя несколько раз и тут же к ней добавилась другая: И, словно сбросив пелену забвенья, Вдруг ожил лес таинственный и дикий И только тогда Андрей понял, что эти две стихотворные фразы, образующие получившееся четверостишье, не чьи иные, как его собственные. Что он только что их сочинил. Сочинил, сам того не подозревая и совершенно не понимая, как это у него получилось. Он настоль ко удивился случившемуся, что несколько минут сидел недвижно, ошеломлено глядя на зыбкую мешанину теней на стене комнаты и повторяя громким шепотом сочиненное им впервые в жизни маленькое стихотворение в одно четверостишие. И здесь он вновь услышал внутри себя вкрадчивый голос, медленно и ясно, чуть нараспев, про- продекламировавший ему еще одно четверостишье. Причем, все сразу целиком: Лес сразу просветлел и стал необозримым , Взорвался гамом птичьих голосов А меж ветвей развесил паутины Косых лучей, изломанных в узор. Андрей вскочил с кресла, кинулся к столу, схватил "первопопавшуюся" школьную тетрадь, карандаш и на последней странице торопливо, боясь забыть, корявым почерком записал свое стихотворение. Записав, прочитал его сначала шепотом, тихо, словно бы не веря самому себе, затем громко, даже не прочитал, а прокричал. И радостно, счастливо засмеялся, закинув голову назад и торжествующе потрясая поднятыми вверх руками. А пока он смеялся, перед его глазами вдруг словно высветилось невидимым светом третье, завершающее четверостишье. И тоже все целиком: Легли на землю солнечные брызги, Расплылись в жарком мареве кусты, И над поляной радугой повисли Клочков тумана белые холсты... Собственное стихотворение нравилось Андрею до безумия, до невозможности. Оно ему казалось верхом совершенства. А в некоторые фразы и словосочетания, он буквально влюбился, готов был их повторять про себя бесчисленное множество раз. Ему даже не верилось, что вся эта красота рождена им самим, сочинена, выдумана Андреем Орловым, сотворена им из самых обыкновенных слов, который при- думал он, Андрей. Он был на вершине блаженства. Он был по настоящему, по хорошему счастлив. С этого дня Андрея будто прорвало. Стихи потекли из него непрерывным потоком, словно кто-то открыл внутри него специальные шлюзы, потекли легко, свободно, непринужденно, чуть ли не сами собой. На любую тему, по любому поводу и престо так, без всякого повода. Андрей писал их везде, где придётся, как придется, на чем придется. На клочках бумаги, на страницах книг, на промокашках школьных тетрадей и на самих тетрадях, на страницах школьных учебников, на всем том, что было под руками, на чем можно было бы написать только что сочиненное стихотворение. Потому что, если его сейчас же не записать, оно почему-то очень быстро, чуть ли не мгновенно забывалось. Легко приходило, легко и уходило. Но Анд- Андрей не расстраивался. Он сочинял новые. Но потом он всё-таки завел себе толстую общую тетрадь в дерматиновом, переплете, и начал записывать все свои стихи в эту тетрадь. Однако не прошло и нескольких месяцев, как тетрадь была полностью заполнена, от первого до последнего листа. Андрей купил еще одну, потом еще, еще и к концу школы у него скопилось таких тетрадей чуть ли не с десяток, полностью заполненных его стихами, аккуратно записанными мелким, убористым, хорошо разборчивым мальчишеским почерком. Однако, как ни странно, сам Андрей к этому своему творческому увлечению серьезно не относился и поэтом себя не считал. Мешал червь сомнения, глубоко запрятавшийся где-то в душе. Поэтому каждый раз после очередной эйфории по поводу удачного с точки зрения его одноклассников стихотворения, он делал просто, он доставал с полки книжного шкафа томик Пушкина или Лермонтова, или Некрасова, или Блока или любимого своего Симонова, открывал на лю- любой странице и сравнивал. И сражу же опускался с небес на грешную землю. Его стихи никакого сравнения с классикой не выдержи- вали. Не тот был уровень. Слишком не тот. С теми стихами, что печатались в наших периодических журналах, его стихи спокойно можно было ставить в один ряд. Здесь сравнивать можно было. Но Андрей хотел равняться на лучших, а не на средних. Поэтому он не считал даже нужным запоминать свои стихи. Зачем засорять свою память всякой чепухой Право, не стоит. Сочинив очередное стихотворение и написав его в тетрадь, Андрей тут же о нем забывал. И всю свою поэтическую деятельность насмешливо называл обыкновенным "рифмоплетством". Однако его школьная учительница литературы имела совершенно другое мнение о стихах Андрея и она решительно бросила все свои силы на помощь молодому, растущему таланту. Именно благодаря ее активной деятельности Андрей стал желанным гостем в редакциях двух областных газет: "Молодой Ленинец" и "Восточно- Сибирская Правда", где стали регулярно печатать стихи Андрея, в основном, лирико-патриотического направления. А в десятом классе по ее же совету и при ее содействии он составил несколько подборок лучших своих стихотворений и отправил их в редакции солидных центральных журналов Союза. И оказалось, что не впустую, не зря Некоторые его стихи были напечатаны в журналах "Сибирские Ог- ни", "Смена", "Юность". Немного, правда, всего лишь десятка полтора. Но для 17-летнего парня из провинции это было большим достижением, настоящим успехом . Надо было бы идти дальше, начинать всерьез работать над самим собой и развивать свои творческие способности. Но Андрей неожиданно потерял всякий интерес к своей поэзии. Его потянуло на прозу. Но здесь подошло время окончания школы, нервотрепки выпускных экзаменов и всего остального, связанного с после школьным изменением жизненного пути Андрея. И естественно, что тогда Андрею было не до поэзии и не до прозы. Встреча с Комаровым возродила у Андрея интерес к творчеству. Он снова начал пробовать писать. И стихи, и прозу. Но больше прозу. Однако получалось плохо. Не так, как хотелось, не так, как чувство- чувствовал, не так, как мог бы. Кое-что мешало, не позволяло раскрепоститься, расслабиться, полностью раскрыться и отдаться любимому делу. И этим "кое-что" оказался он сам, некоторые особенности его собственного характера, собственной натуры, не позволяющие ему всерьез заниматься творчеством на людях. На людях он совершенно не мог писать. Ничего не мог, даже письма. Не получалось, не выходило. А здесь, в тайге он был постоянно на людях, на виду, поэтому приходилось писать украдкой, наспех, кусками, постоянно прерываясь и бросая начатое. Нужно было уединение, но его не было, да и не могло быть здесь. Тайга, буровая установка с зам- замкнутым пространством общения для работающих на ней людей, конечно же не место для писательства. Это было ясно. Не помогали и советы Комарова, даже его активная помощь успеха особого не имела. И в душе Андрея росло глухое раздражение к самому себе и ко всему на свете. Необходимо было принимать решение, подходить к какому-нибудь концу. Либо бросать и думать о писательстве, бросать до лучших времен. Либо менять образ жизни. Либо - либо. Поэтому предложение о поездке в Далекую "Россию" пришло как нельзя кстати. Это был знак судьбы, перст божий. Так оно и оказалось. В Малоярославец Андрей приехал в начале февраля. Огляделся и освоился быстро. И почти сразу вечерами, после работы начал писать. Писал с удовольствием, даже с наслаждением. Никто не мешал, не беспокоил, не отвлекал и Андрей быстро заполнял страницу за страницей в толстой общей тетради. Получалось что-то вроде большой психологической повести из жизни школьной молодежи. Название появилось сразу, без особых затруднений, пусть немного претенциозное и малозначащее, но ему самому оно нравилось Повесть он назвал "Золотая медаль" Писательскому делу Андрей отдавался всю неделю, а в субботу и в воскресение ездил в Москву. Москва ему понравилась и понравилась вся целиком, как старая часть города, так и новая, отстроенная при Советской власти. Он часами бродил по городу. Просто так, без всякой цели, глазея по сторонам. Устав, отдыхал на лавке в сквере или заходил в кафе, кинотеатр, а, проголодавшись, шел в ресторан, из тех что находились в центре Москвы. Что-что, а деньги у него тогда были.. Все увиденное и услышанное пропускал через себя, жадно впитывая новые для себя впечатления. В апреле Андрей повесть закончил. Аккуратно переписал ее на отдельных листах писчей бумаги, тщательно проверил ошибки и отдал перепечатывать машинистке в Москве по одному из многочисленных адресов, встреченных на объявлении. К маю он уже держал в своих руках отпечатанную и откорректированную рукопись. Повесть получилась объемистой, свыше двухсот листов. Андрей перечитал ее и испугался. Он ничего не почувствовал. Он не смог определить сам, хорошо получилось или плохо. Вся его былая уверенность в себе куда-то улетучилась, исчезла бесследно. Сначала он хотел отвести рукопись на рецензию какому-нибудь известному писателю или отослать в журнал "Юность", но теперь засомневался во всем. Показалось вдруг стыдным отвлекать занятых людей на чтение своего труда, своего эпоса. А вдруг там такая чушь несусветная, что люди смеяться будут Он готов был сквозь землю провалиться уже сейчас, заранее, не подав еще рукопись на чей-нибудь суд, не узнав еще результата. После долгих и мучительных раздумий Андрей решил отослать рукопись на творческий конкурс в Литературный институт имени Горького, благо что время для подачи заявлений в институт еще оставалось достаточно. Ну, что ж, задумано - сделано. Придя наконец-то к оптимальному вроде бы варианту решения своей проблемы, Андрей успокоился. Он подготовил необходимые бумаги, упаковал все в большой пакет и отправил заказной бандеролью в Москву, в приемную комиссию Всесоюзного Литературного института. Отправил - и как будто гора с плеч. Все! Будь оно теперь, что будет! От самого Андрея теперь уже ничего не зависело. Надо ждать. Во время своих многочисленных поездок в Москву Андрей несколько раз был около Литинститута на Тверском бульваре. Ноги сами приводили его сюда. Очень хотелось зайти в приемную комиссию, чтобы узнать результат, но он не решился. Мужества не хватило или еще чего, но Андрей так и не смог себя заставить подойти к дверям института, ноги туда не шли, не подчинялись указаниям разума, становились ватными и неуправляемыми. И он решил махнуть на все рукой. Тем более, что начинались полевые работы в геологии. Андрей уже закончил ремонт своей передвижной буровой установки и они вскоре после майских праздников уехали в Калининскую область под город Старица, где начали цикл буровых работ Задача Андрея заключалась в установке буровой в заданном месте и "пробуривании" скважины глубиной в 200м. В процессе бурения из недр земли доставляли образцы находящихся там горных пород, так называемый "керн" , который затем отправлялся на основную базу геологической партии в Малоярославец для дальнейшей обработки. Времени на одну такую скважину уходило не менее 2х-3х месяцев, затем буревая установка демонтировалась и переезжала на новое место, где все повторялось вновь. Работала такая установка круглосуточно, в три смены, обслуживала ее бригада рабочих в составе: старший буровой мастер, три сменных буровых мастера, три буровых рабочих и один шофер, то есть, 7-8 человек. Такая работа и такая кочевая жизнь Андрею нравилась. Постоянно новые места, новые люди, новые впечатления. Скучать некогда. А для деревенских местных жителей приезд буровой воспринимался как чрезвычайное происшествие в их довольно убогой и небогатой на события жизни. Около буровой постоянно толпился народ. .Начиная от ребятишек и кончая глубокими стариками. Завязывались знакомства, переходящие порой в чисто добрососедские, а иногда и меркантильно близкие отношения, и центр активной жизни деревни частенько перемещался в район расположения буровой вышки геологов. Оживала и торговля в деревне, ведь буровики геологов зарабатывали очень даже приличные по тем временам деньги. Правда, надо отметить, что задерживались они в карманах буровиков не слишком долго. Уходили быстро. Чаще всего на выпивку. Да и что еще можно было купить тогда в деревенских магазинах Только водку, да рыбные консервы, да еще вермишель с макаронами и хлеб в почти что каменных буханках. В сибирских деревнях к этому же ассортименту товаров добавлялись еще крабы консервированные, баночная икра и печень трески. Вот, пожалуй, и вся разница между сибирской и российской деревней, если брать магазинный ассортимент. Во всем остальном непохожесть была поразительная. Сибирские деревни выглядели намного добротней, солидней, богаче и хозяйственнее. Халуп и развалюх здесь не найти. Да это и понятно, в плохих домах в Сибири не проживешь Климат не позволяет. В Европейской части Союза деревня произвела на Андрея удручающее впечатление. Убогие, серые постройки, маленькие домишки, чуть ли не по самые окна ушедшие в землю, без хозяйственных построек, покосившиеся, подслеповаты; пустыри с остатками фундаментов стоявших когда-то здесь домов; полуразвалившиеся, полу растасканные останки домов с заколоченными окнами и дверями и грязь, грязь, грязь кругом, да запустение. Новых домов почти нет, а если есть, то очень мало и сразу видно, что это дома местного начальства: председателя, парторга, главного инженера, бригадиров. Андрей был просто ошеломлен. Диссонанс со всем тем, что ему говорили, чему его учили, о чем он читал в газетах, книгах, слышал по радио, видел в кино, был жуткий. Действительность, увиденная им в натуре, никак не хотела вписываться в готовые, трафаретные формы, внушаемые с самого детства ему официальной пропагандой. И он был просто-напросто в шоке, Жизнь оказалась совсем не такой, ка- кой она ему представлялась ранее в его комсомольско-юношеском воображении. Почему Кто виноват в том, что он так обманулся Кто Он сам или.. Но на вторую часть вопроса он боялся даже ду- думать, не то, чтобы отвечать. В середине июля к ним приехал Комаров Алексей Васильевич, нынешний зам. начальника Малоярославской геологической партии. Он привез с собой почту Андрея, что скопилась для него в общежитии геологов. Среди десятка писем из равных концов Союза от его друзей и знакомых было одно официальное с отпечатанным на пишу щей машинке адресом. Это было письмо из Литинститута. При виде его у Андрея екнуло сердце. Он торопливо распечатал конверт, дрожащими от волнения пальцами достал ив него небольшой листок бу маги, отпечатанный на фирменном бланке и быстро пробежал глаза- ми текст, перепрыгивая через слова, строчки, стараясь сначала лишь уловить суть, а прочитать уж потом: -- Уважаемый, товарищ Орлов,- - та-ак, ясно, - Приемная комиссия... Понятно, - Вашу повесть "3олотая медаль"..,-ага, так, так,- ...сообщаем.., - вот, вот , здесь,-- Вы прошли творческий литературный конкурс и зачислены в группу абитуриентов для сдачи приемных экзаменов Андрей опустил бланк извещения и перевел дух: -- Вот это да --а! Ситуа-а-ация! Он, Андрей Орлов, прошел творческий конкура в Литинституте и его приглашают на экзамены. Ну и ну-у-у-у! Скажи кому - не поверят! А сам-то он верит! Или это сон! Что же теперь делать, а-а Ведь экзамены скоро... Когда! Он поднял извещение, нашел главами конец сообщения и уже внимательно, не торопясь прочитал:--...до 31 июля Вам необходимо предо- предоставить в приемную комиссию следующие документы: 1.Заявление с указанием факультета, на котором Вы собираетесь учиться. 2. Справку медицинскую по форме 286.3. Автобиографию. 4 Документ об образовании: аттестат об окончании средней школы, диплом института или техникума 5.Характеристику с места последней рабо- ты иди учебы. Прочитав это, Андрей озадаченно хмыкнул: Мнда-а-а! Задачка! Когда же это он все успеет сделать Времени-то осталось с гулькин нос... А с работой, что делать Воистину, не было у бабы забот, так купила себе порося... А может плюнуть на все! Какой к черту из не- го писатель, а! Андрей кинулся к своему бывшему начальнику: - Александр Васильевич, что делать! Подскажи! Я что-то совсем запутался и не соображу, как лучше Тот выслушал Андрея, прочитал извещение из Литинститута и рассмеялся: - - Чудак-человек! С тобой, Андрюша, не соскучишься! Мне бы твои заботы! Тебе счастье в руки привалило, а ты голову ломаешь - брать или не брать. Конечно - брать! Здесь дилеммы нет. Только одно - брать, брать и не одной рукой, пальчиками там, а сразу двумя руками, крепко, намертво, навсегда. Он подошел к Андрею поближе, положил на его плечи свои руки и глянул прямо в его глаза: -- Я очень рад за тебя, Андрюша, поверь, пожалуйста, я говорю искренне. Я не знаю, какой из тебя получится писатель и получится ли вообще. Такие вещи решаются на небесах, а не здесь, на грешной земле. Но в любом случае я тебе мешать не буду. Пиши заявление об отпуске в связи с поступлением в институт, я его сразу же и подпишу. А через пару дней я буду возвращаться назад на базу, сделаю небольшой крюк и заеду за тобой. Приедем в Малоярославец, ты сразу же отпуск себе оформишь, пройдешь медкомиссию и - с богом в свой Литиинститут. С одним, правда, условием ,--он посуровел и шутливо нахмурил брови,- первую свою книжку даришь мне со своим автографом... Договорились -- Договорились..! -- рассмеялся Андрей и облегченно вздохнул. Все стало на свои места. ГЛАВА 2 Экзамены Андрей сдал легко. Сказалась фундаментальность школьной его подготовки. Золото в его медали не было фальшивым. Зачислили Андрея на факультет прозы к руководителю творческого семинара Константину Георгиевичу Паустовскому. Андрей рассчитался с геологоразведочной партии, выписался из общежития и перебрался в Москву, тоже в общежитие, не уже студенческое. Этот период жизни Андрея был недолгим и Андрей не любил о нем распространяться. Только самые близкие к нему знали о том, что он учился в Литинституте, да и то без особых подробностей. Он и сам не любил ни вспоминать, ни говорить об этой своей истории. Было почему-то неприятно и даже стыдно, хотя, если разобраться, стыдно- го здесь не было ничего. Вначале все шло хорошо. Андрей свободно, без всяких проблем вошел в студенческую среду, легко, без усилия и даже с удовольствием начал учиться. Все было внове, в диковинку и очень интересно. Андрей был доволен, счастлив и с наслаждением опробовал незнакомый, но такой заманчивый и притягательный для него студенческий мир. Однако немного спустя он с удивлением для себя вдруг начал замечать, что ему не слишком-то удалось в неге вписаться, в этот мир, что он всего лишь рядом с ним, около него, но только не внутри. Что между Андреем и студентами курса всегда находится какая-то невидимая, не очень прочная стена, граница, что он лишь входит в студенческий мир, да и те лишь на правах гостя или чужого, не своего, поэтому никак не может слиться с ним, и стать его неотъемлемой частью. Студенческая жизнь проходила мимо Андрея, он не принимал в ней никакого участи, он только наблюдал ее. И дело здесь было не в тем, что студенты, по каким-то причинам, не приняли Андрея в свею среду, совсем нет. Дело было не в них, дело было в самом Андрее, в его собственных ощущениях, в собственной оценке происходящих вокруг событий. Дело опять упиралось в пресловутую формулу, которая будет преследовать Андрея всю его сознательную жизнь и согласно которой человек бывает несчастлив или счастлив только тогда, когда сам в этом убежден. Андрей не был чужим в студенческой среде, он себя увидел в ней чужим, почувствовал себя ненужным и неинтересным для нее, потому что не смог вписаться в круг студенческих интересов, а он, этот круг, был достаточно широк и разнообразен. Андрей не сумел подняться до уровня студенческого общения Литинститута, который в то время был значительно выше, чем у студентов обычных ВУЗОЗ Москвы, и слишком уж высок для молодого человека из провинции, окончившего самую заурядную, самую обыкновенную Советскую десятилетку. А не сумев подняться до их уровня, не сумев почувствовать себя на равных с ними, Андрей растерялся, сник и запаниковал. Настоящая студенческая жизнь Литинститута проходила не в его стенах, а в комнатах студенческого общежития после занятий, вече- рами и ночами. Студенты группами собирались в каких-нибудь комнатах, приносили с собой еду, выпивку, кто что мог, или же сбрасывались деньгами, не учитывая, кто и сколько дал, гоняли бесконечные чаи, пили вино или же что покрепче, если находились деньги, закусывали мягкими, самыми вкусными в мире московскими батонами по 13 коп. за штуку с вареной колбасой по 1,7 руб. за килограмм или же жаренными кильками по 50 коп. за килограмм с обязательнейшей жаренной на подсолнечном масле картошкой на огромной чугунной сковородке, похожей больше на круглый противень, и говорили, говорили, говорили. Говорили все сразу и зразу обо всем. Выделиться здесь, остановить на себе внимание, заставить себя слушать - такое было под силу немногим. Чаще всего общий разговор распадался на несколько отдельных, порой даже малосвязанных с собой тематические направлений. Порой разговоры переходили в ожесточенные споры. До криков, до хрипоты, до взаимных упреков, оскорблений и даже рукоприкладств. Господи, о чем только не говорили, о чем только не спорили тогда в 60-е годы молодые, одаренные, начитанные до невероятности, сверх- уверенные, всезнающие, все понимающие и все умеющие люди. Какие только имена, фамилии, термины, понятия не звучали в насквозь прокуренных стенах студенческих комнат! Прокуренных, прокопченных до желтизны, до неистребимого табачного запаха, пропитавшего, кажется, все и вся в этих комнатах, и одежду, и белье, и даже клопов с тараканами. Курили здесь все и помногу, не разбирая, где и чьи лежат сигареты или папиросы. И если раньше Андрей спокойно обходился одной пачкой сигарет в сутки, то здесь очень скоро выяснилось, что теперь ему не хватает и двух, и трех пачек. Не это если покупать. Но оказалось, что покупать не обязательно, мож- можно курить, не тратя деньги на сигареты. Тебе никто никогда не откажет дать сигаретку. Дадут всегда, если у кого есть. Но считается верхом неприличия стрелять курево, имея про запас деньги. Вообще, студенчество Литинститута представляло собой некое братство, точнее, коммуну людей, объединенных высокими устремления- ми духовного общения человека, и совершенно не обращающих никакого внимания на материальные человеческие блага. Общежитие Литинститута так и называлось в среде студентов Москвы -- студенческая коммуна. Личных вещей, как таковых, не считая нижнего белья, ни у кого практически не было. Все было общее. И каждый мог, при необходимости, взять, что угодно в любой комнате, не спрашивая на то ни у кого никакого разрешения. Оставлялась обычно только записка-уведомление примерно такого содержания: "Извини, старик, мне срочно понадобился твой пиджак. Верну завтра вечером. Спасибо." И подпись ставилась: "Виктор из 23 комнаты". Точно также просто решались проблемы студенческого питания. В столовую студенты ходили редко, в основном, лишь несколько дней после стипендии, пока деньги еще шуршали в карманах потертых брюк. А затем все дружно садились на чаек с батонами, иногда с пельменями, иногда с вареной колбасой и со всем тем, что бог посылал в студенческие комнаты. Ведь кое-кому из дома приходили пере- воды, правда, таких было маловата. Чаще всего из дома присылали продуктовые посылки, а большинство студентов подрабатывали. Кто ночами в метро ремонтными рабочими, кто на овощных базах пристраивался и регулярно носил оттуда картошку, кто на вокзалах грузчиками, кто на мясокомбинатах раздельщиками туш или тоже грузчиками. Причем, работники различных баз на студентов- грузчиков смотрели сочувственно и всегда разрешали немного продуктов брать с собой. Но кое-кто из студентов уже всерьез подрабатывали своим пером в редакциях газет и журнале. Не важно где, не важно что, не важно сколько кто достал, но все шло в общий котел, никем не контролировалось, не регулировалось, не управлялось, не командовалось, но как-то все расходилось, рассасывалось само собой, без недовольств, обид, злоупотреблений и взаимного недоверия. Над студенческим общежитием витал дух бескорыстия, альтруизма, взаимного уважения и доверия друг к другу. Главное, что ценилось, поощрялось, поднималась на щит, всячески культивировалось среди студентов - это высокий интеллект, высокая разносторонняя образованность, глубокие знания в области культуры, неординарность мышления, профессионализм, умение спорить, доказывать, защищать свею точку зрения в сочетании с полным бескорыстием и полным отрицанием значимости материальных благ для творческой личности. То есть, знания, понеженные на умение и по- меченные оригинальностью, работа не ради денег, а ради самовыражения. Вот главное кредо студентов Литинститута. Все остальное отбрасывалось, отвергалось, считалось второстепенным, несущественным, низменным, недостойным внимания и вообще ненужным для творческого человека. Такая атмосфера студенческой жизни очень импонировала Андрею и не только устраивала его, как таковая, она полностью соответствовала как его духовным потребностям, так и его душевному состоянию. Одна беда - он не был здесь участником, он был только зрителем. И все его попытки перейти из разряда пассивных наблюдателей этой жизни в число ее активных участников терпели неудачу, жестоко терзая его самолюбие, внося в душу смятение, отчаяние и даже страх. Никогда еще в жизни своей он не попадал в такое унизительное для себя положение. Как же так, быть почти всегда в течении своих сознательных лет жизни на виду, быть отличником, закончить школу с золотой медалью, быть активнейшим комсомольцем со своей идеологической позицией, комсоргом школы, членом Горкома комсомола, перечитать уйму книжек, самостоятельно изучать классиков Марксизма- Ленинизма, читать в подлиннике Сталина, проштудировать чуть ли всю отцовскую БСЭ и после всего этого чувствовать себя полнейшим профаном, безграмотнейшим идиотом в сравнении со своими однокурсниками! Как же так! Почему! Ведь все это не выдумка, не фантазии разнервничавшегося сопляка, это действительный факт, от которого никуда не денешься и никуда не уйдешь. Однако Андрей зря так сильно переживал и расстраивался. Пробелы в культурном и эстетическом образовании Андрея конечно же были и даже очень существенные. Но это были не его просчеты, не его упущение, это была беда всей нашей системы отечественного образования с ее крайней ограниченностью, однобокостью, невероятной предвзятостью и узко классовой направленностью. Целые пласты мировой и русской культуры были признаны вредными, несущественными и ненужными для советского человека. Оттепель второй половины 50-х и начала 60-х годов чуточку приоткрыла дверь в железном занавесе, отгораживающем нас от жизни мирового человеческого сообщества. Свежий ветер ожидаемых перемен породил радужные надежды у целого поколения Советских людей и позволил им немного приобщиться, тайнее, лишь соприкоснуться с частицей культурного наследия всего человечества. Волшебной музыкой зазвучали тогда новые, неведомые до того, часто запретные ранее имена: Моне, Корбюзье, Ренуар, Флоренский, Гоген, Бердяев, Хемингуэй, Гуттузо, Ремарк, Пикассо, Малевич, Таиров. Мейерхольд, Михаил Чехов, Стравинский, Лещенко, Бабель, Булгаков, Есенин, Цветаева и так далее и так далее, а так же таинственные и загадочные слова: конструктивизм, авангард, модернизм, импрессионизм, сюрреализм и еще много, много всяких других "измов". Откуда шла такая информация, каким образом она попадала в руки студентов, Андрей не знал, не имел никакого представления. Но редкий вечер в общежитии не раздавался восторженный крик: --Ребята, достал записи Стравинского! Дали на ночь! Сейчас же появлялся магнитофон, ребята с благоговейными лицами рассматривают кассету, вертят ее в руках, шепчут восторженно: --Надо же, Стравинский... Вот это да-а-а..- Затем ставили кассету в магнитофон и замирали. На лицах удивление радость, блаженство... А Андрей сидит рядом с ними и чувствует себя дурак-дураком, круглым идиотом, болваном и неизвестно еще кем. Он не только ничего не понимает в этой музыке, он и знать-то не знает, кто такой Стравинский и почему его надо сейчас здесь слушать. --Ребята, кричите ура! Открытое письмо Раскольникова Сталину... Дали на ночь. Давайте читать скорее... Появляется папка с пачкой бумаг, отпечатанных на машинке и раз- множенных каким-то диковинным способом. Шрифт бледный, еле различимый, приходиться сильно напрягаться, чтобы прочитать, поэтому читают по очереди, читают о таких вещах, происходящих когда-то в нашей стране, что становится страшно даже сейчас. Потом еще, но уже не крик, а шёпот, цепочкой по комнатам: -- Ребята, принесли закрытое письмо Хрущева на 20-м съезде. Приходите слушать... Маленькая комната красного уголка набивается битком. Сидят все тихие, серьезные, задумчивые. Вникают в каждое слово, стараются запомнить и понять то, что произошло с их страной, с их родиной. Таким образом Андрей узнал и о статьях Бердяева о событиях 17го года, о письмах Короленко Луначарскому в Гражданскую войну, о дневниках Бунина, которые тот вел в 1917-18 годах, о письмах Горького Ленину по поводу красного террора и о многом другом, о чем раньше даже и не подозревал и не догадывался, но которые давали совершенна другую картину событий тех лет, картину, которая не хотела укладываться в сознании Андрея ни коим образом. Настолько она была невероятной. Андрей не знал, где здесь правда, а где выдумка или вымысел, не его больше поражало другое, то, что основная масса ребят, его сокурсников, уже знала о существовании подобных документов и даже знала, о чем в них пойдет речь. Но откуда! Откуда! Андрей был не просто поражен и ошеломлен всем, происходящим вокруг него, он был раздавлен этой мощнейшей концентрацией интеллекта, скопившейся неизвестно почему в тесных, невзрачных комнатушках студенческого общежития. И самое страшное для него заключалось в том, что он, Андрей Орлов, принять участие в этом празднике мысли не мог. Он не умел интересно рассказывать, не умел спорить, не умел доказывать и не мог заставить слушать себя и поэтому не мог на равных выступать в их бесконечно интересных словесных баталиях. Андрей чувствовал себя дикарем, неожиданно попавшим в цивилизованный мир. Он не имел ни малейшего представления о большинстве проблем, с таким жаром обсуждаемых молодыми ребятами по ночам; не знал он и фамилий большинства писателей, музыкантов, художников, мыслителей, поэтов, ученых, военоначальников Гражданской войны, чья деятельность и чье творчество детальнейше разбиралось здесь же на импровизированных диспутах в задымленных до нельзя комнатах. Но самым ужасным для Андрея было то, что и в литературном творчестве он, Андрей, не смог стать с ними на равных. Он был медлителен, тугодум, работал по настроению, вспышками, озарениями, на постоянное, ежедневное сидение за письменным столом был не способен. Но главное - ему нужно было уединение для работы. Здесь же надо было все уметь делать на людях, на публике, импровизировать по заданиям, делать мгновенные яркие экспромты и с блеском их защищать, доказывая свою правоту до последнего, чуть ли не до потери сознания. Здесь надо было быть больше артистом, работающим на публику, чем писателем. Артист же из Андрея был плохой, людские глаза его пугали, заставляли чувствовать себя напряженно, неуютно, дискомфортно. Андрей закомплексовал и растерялся. А растерявшись, сник, потерял уверенность в себе, внутренне сжался, съежился, стал замкнутым, нелюдимым и перестал посещать студенческие сходки. Но так долго продолжаться не могло. Быть в воде и стараться не за- мочиться, можно, конечно. Но осуществимо ли это на практике Жить среди людей и быть не с ними Возможно ли это Да нет конечно. Жить тихо, скромно, незаметно, в стороне от основных событий коллектива не соответствовало характеру Андрея. Он не мог не быть на виду. Он привык быть на виду, хотя и не лез в лидеры. Ни- когда. Даже в школе, когда был ее комсоргом. Однако он никогда не желал быть простой пешкой, подпевалой чужих мыслей и чужих идей. Он всегда хотел быть личностью, с которой считаются даже лидеры. Другой жизни он для себя не представлял. Другого не было дано, для другого не было места. Либо - либо! И никаких с собой не может быть компромиссов. Либо все, либо ничего. И Андрей решил избавиться от мучившей его проблемы самым простым из всех существующих на земле способов - уйдя от нее. Не разрешить проблему, не приспособиться к ней, не обойти ее, не проломить, а просто- напросто уйти. Раз по моему не получается, значит, тогда и совсем не надо ничего. Как у обиженного мамой мальчишки. Как у того зятя, что решил насолить теще, выколов себе глаз. Пусть, мол, теперь говорят - во-он пошла та, у которой зять кривой!..Короче, он решил уйти из института. А решив, сразу же повеселел, распрямился. Выход из тупика найден. Но если выход найден, значит, надо действовать. Свои дела в долгий ящик Андрей не привык откладывать. Сказано - сделано. Не надо теперь выжидать, таиться, приспосабливаться. Раз - и все, и никаких тебе проблем. Решительно и круто, и очень просто. Если бы все в жизни так проблемы решались просто, как легко тогда было бы жить! Ведь от того, что отмахнулся от проблемы, ушел от нее, она не исчезла, не испарилась, она осталась навсегда с тобой. А от себя никуда не уйдешь, не убежишь, как не старайся. И будешь ты все свои жизненные проблемы, как улитка свой дом, носить всегда с собой, а они будут все множиться, множиться, пока ты совсем не погрязнешь в них и не станет тогда жить тебе совсем невмоготу Решившись на ход из Литинститута, на такой крутой поворот в своей жизни и, понимая, что вряд ли кто сможет понять, а, тем более , одобрить подобный поступок, Андрей никак не мог осмелиться на разговор со своим творческим руководите Константином Георгиевичем Паустовским. Ему было просто-напросто стыдно. Но уйти, не поговорив с ним, было бы верхом непорядочности. Паустовский от- носился к нему вреде бы неплохо, хотя и ничем не выделял среди других студентов. Впрочем, он никого из их группы не выделял, держался со всеми одинаково, суховато ровне, сдержанно, приветливо и внимательно. И только в конце октября Андрей решился и подошел к нему после занятий -- Константин Георгиевич, не уделите ли мне несколько минут для разговора Тот улыбнулся: -- Пожалуйста, Андрей Миронович, с удовольствием. Я вас слушаю... Андрей глубоко воздохнул, как перед прыжком в воду, и сказал: -- Константин Георгиевич, я хочу уйти из института... Паустовский удивленно взглянул на Андрея, помолчал немного, потом встал, взял Андрея за плечо и сказал: -- Пошли ко мне... Они зашли в кабинет Паустовского. Константин Георгиевич за- крыл дверь на защелку, сел на небольшой кожаный диванчик, стоявший вдоль стены, занятой книжными стеллажами, посадил около себя Андрея и сказал: -- Рассказывай, что случилось Андрей замялся. Он не знал, как объяснить Паустовскому все то, что с ним происходило. Было неловко и почему-то стыдно. Ведь это было бы признанием собственной слабости, собственного неумения выйти достойно из сложившегося положения. А собственных слабостей Андрей себе не прощал. И он сказал то, что первое пришло ему в голову, хотя об этом он тоже много думал, но не считал существенным и важным для себя. -- Какой из меня писатель, Константин Георгиевич Вы же прек- расно все видите. Ну, чему я могу научить людей, если сам в жизни ничего не понимаю Ни в своей собственной, ни в жизни своей страны... Паустовский усмехнулся. Но усмешка почему-то вышла грустной: -- Видите ли, Андрей Миронович, вопрос о том, сможет ли кто стать писателем или нет, каждый из претендующих на это по- почетнее, не нелегкое звание, решает для себя сам и никто за него. Здесь советчиков нет и не может быть. И поверьте, Литературный институт не готовит писателей. Выучиться на писателя невозможно. Но институт помогает стать писателями тем людям которые обладают необходимыми творческими способностями. Мы стараемся создать в институте для таких людей наиболее благоприятные условия для раскрытия их творческих потенциалов и выбора оптимального направления для их будущей писательской деятельности. Кроме тоге, институт дает его студентам великолепное гуманитарное образование, позволяющее значительно расширить их кругозор, повысить культурный уровень и создать необходимую почву для выработки собственного мировоззрения, своего индивидуального, осмысленного взгляда на окружающую нас действительность. Вот и все, что здесь можно сказать, Андрей Миронович , - Паустовский обескураживающею развел руками, - а получится из вас писатель или нет, сможет показать только сама жизнь. Только она одна. Если, конечно, вы будете пытаться , будете пробовать писать. Ведь нельзя научиться плавать, не войдя в воду. Не так ли Но, если вы засомневались в себе, если не уверены в своем призвании, тогда что же, все в ваших руках, Андрей Миронович, действуйте. Каждый человек сам творит свею судьбу. Имейте это в виду... Затем он помолчал немного, глядя задумчиво на Андрея и, в то же время, как бы сквозь него, занятый своими мыслями, неслышно вздохнул и тихо, проникновенно, словно не для Андрея, а для самого себя проговорил -- Это хорошо, что ты засомневался в себе, Андрюша, - он так и сказал,- Андрюша. И Андрей почему-то смутился, ему стало неловко, словно он оказался невольным свидетелем чего-то личного, интимного, не предназначенного для других глаз в жизни этого пожилого, усталого, одинокого и не слишком счастливого человека, волею судьбы ставшего одним из самых значительных писателей 20-го столетия: Очень даже хорошо. Значит, в тебе есть эта самая, божья искра, что называется талантом. Потому что, Андрюша, сомневаться в себе могут только одаренные, талантливые люди. Им почему то всегда кажется, что то дело, которым они занимаются, может быть выполнено гораздо лучше, чем оно получается у них. Поэ- тому весь готовый уже материал с их точки зрения, уже заранее никуда не годится, он сделан плохо, не качественно, не так, как надо, и потому его необходимо заново переделать. И это вот неистребимое желание - заново переделывать только что сделанное, оно у них постоянно. И никуда от него не денешься. Оно как перст божий, как наказание. Постоянная неудовлетворенность собой, своей работой, результатами своей деятельности постоянное сомнение в правильности выбранного тобой пути, поиски новизны, необычности там, где ничего нового вроде бы и не должно быть - они -то и являются верными признаками неординарности личности, талантливости человека... Паустовский поднялся с дивана и подошел к своему громадному, темного резного дерева, старинному письменному столу, на необъятной крышке которого среди бесчисленного множества лежащих и стоящих в беспорядке книг, папок с бумагами, отдельных листов и целых стопок писчей бумаги монументально высился сказочно красивый бронзовый письменный прибор в виде средневекового замка с бастионом подставкой для массивного, тоже бронзового пресс-папье. Он взял со стола пачку папирос "Казбек", вернулся назад, раскрыл пачку и протянул Андрею. Андрей взял себе папиросу. Паустовский тоже взял папиросу, закрыл пачку, постучал в задумчивости торцом мундштука по ее крышке, затем дунул пару раз в отверстие мундштука, сунул папиросу в рот и вновь сел на диванчик. Андрей достал из кармана куртки спички. Они закурили. Дым от папирос пластами кружил по кабинету, создавая ощущение уюта и комфортности. Паустовский искоса посмотрел на молчавшего Андрея, чему-то усмехнулся и продолжил все так же неторопливо и размеренно: -- Имей в виду, Андрюша, что не сомневаются в себе только круглые идиоты. А если поконкретней, то недалекие, ограниченные, невежественные, серенькие люди. Парадокс жизни -- чем меньшими способностями наделен человек, чем меньше он знает, чем меньше он умеет, тем активнее и нахрапистее он в жизни, тем наглее и самоуверенней он действует, тем безжалостнее и жестче он поступает. Наверное, потому, что такой человек не способен предвидеть и оценить последствия собственных поступков из- за своей душевной черствости и близорукости. А талант и знания обременительны. Они как бы изначально уже обрекают человека на пассивность его жизненной позиции. Слишком многое становится очевидным и страшно бывает начать действовать трудно переступить через себя. Чужая боль становится твоей болью. И каждый твой шаг идет уже по живому, по твоему раскрытому сердцу. Далеко не каждому дано такое выдержать. Вот потому-то, наверное, талант и пытается найти забвение в алкоголе. Слишком часто такое бывает, слишком уж часто. Получается так, Андрюша, что трудно в нашей жизни талантливому человеку. Очень трудно. Нелегкая это ноша - талант. Ломает он людей... Он замолчал, глядя на Андрея усталыми, в мелкую красную клеточку на белках глазами, затем мягко улыбнулся и сказал: -- Ну, ладно, Андрюша, что-то мы отвлеклись с тобой. Не о том говорим. У тебя, наверное, совершенно другое на уме. Тогда давай с тобой попробуем разрешить твою проблему следующим образом. Ты сейчас, прямо здесь напишешь заявление на имя ректора об уходе в академический отпуск по семейным обстоятельствам. Заявление оставишь у меня. Я сам тебе оформлю академический отпуск на один год. Договорились Андрей кивнул головой и облегченно вздохнул. Разговор с Паустовским, которого он так в душе опасался, наконец-то состоялся. И, слава богу, все кончилось хорошо. Можно было бы теперь и порадоваться. Но особой радости что-то не ощущалось. На душе было смут но. Конечно, добровольный уход из такого "сверхпрестижного" института - это, своего рода, поступок! Здесь трудно что-то возразить. Но не поступок ли это Герострата! Сделать что-то из ряда вон выходящего только для того, чтобы на тебя обратили внимание! Мол, все сюда рвутся, лезут любой ценой, а я вот взял, да и ушел! Вот, мол, я какой! Полюбуйтесь на меня! Да нет, вреде бы всё происходило не так. О таких вещах у него никогда даже и мысли не возникало. Так что же тогда Что он выиграл, а что проиграл, уйдя из института Что проиграл - это яснее ясного. Это потеря узаконенной возможности писать и публиковаться. Что же тогда выиграл Пожалуй, что ничего... Тогда зачем все это! Зачем огород-то было городить Или все гораздо проще. Убоялся Андрюха Орлов премудрости жизни, струсил, смалодушничал, отступил, но... Что но Что взамен Себя спас Тогда от чего, позвольте вас спросить, вы себя изволили сохранить От дурного влияния От избытка неожиданной информации От общения с интересными ребятами, уровень развития которых значительно превышает твой собственный, да Вопросы, вопросы, вопросы и... ни одного на них ответа. Уход из Литинститута был первым из многих в жизни поступков, отношение к которому у него у самого было очень даже неоднозначно Сомнения в правильности содеянного одолевали его, мучили и не давали покоя еще долгие и долгие годы после случившегося. Однако попы- ток исправить положение и вернуться в институт или же вновь попробовать поступить сюда учиться, он никогда больше не предпринимал. Даже мысли такой у него никогда не возникало. Назад он ни- когда не возвращался. Правда, надо отметить, что одну такую попытку он все-таки попробовал сделать. Но неудачно. Желание вернуться в прошлое и исправить ошибку, совершенную когда-то, чуть ли не обернулась для него полной жизненной катастрофой. Но это все у него еще только будет. Потом, через несколько лет. У него все только, только начинается. ГЛАВА 3 Ехать назад в Малоярославец Андрею не хотелось. Не хотелось по той простой причине, что было стыдно перед ребятами, перед Комаровым. Получалось так, что он не оправдал их надежд. Надо было что-то делать. Но что И тут он вспомнил, что где-то здесь, недалеко от Москвы, в Липецкой области живут сейчас его родители. Отец вышел в отставку и они с матерью уехали на родину отца, в небольшой старинный городишко с поэтическим названием Лебедянь, расположенном где-то в верховьях Дона. И тогда Андрей решил съездить сначала к родителям, повидаться с ними, немного развеяться, отдохнуть и уж потом, успокоившись, попробовать определиться и поставить все точки над "и" на перепутье своей жизни. Спешить ему сейчас вроде бы некуда, целый год впереди. Есть время поразмыслить, по обдумать и наконец-то попробовать разобраться в самом себе. Задумано - сделано. Андрей решил не откладывать дела в долгий ящик. Он был легок и скор на подъем, новизна будущего неотвратно манила его и притягивала к себе. Линия его судьбы вдруг сделала неожиданно крутой поворот и он летит вперед, не зная, что его там ждет, но уже зачарованный манящим блеском неизвестного, не думая и но предполагая еще, что таких крутых поворотов в его жизни будет немало и каждый такой поворот будет оставлять неизгладимые, незаживающие рубцы то в его душе, то на сердце, а то и на совести. У каждого -- свой выбор, У каждого свой путь: Кому висеть на дыбе, Кому звездой сверкнуть... Что "ведано" лишь Богу, А что несем в себе, Шагни скорей в дорогу К зовущей вдаль Судьбе... И Андрей шагнул. В Лебедянь он приехал ночью. Народу в поезде было много, посадка - ужасная. Люди с мешками, сумками, узлами, чемоданами лезли к дверям вагонов чуть ли не по головам друг дру- га. Слышались крики, мат, визг плач, хрип и еще бог знает что, мало похожее на человеческое. Над всеми довлело лишь одно желание, одна мысль - влезть в вагон и занять себе место. И тут уж не до сантиментов, не до интеллигентских штучек. Всех их скопом в сторону, подальше, чтобы не мешали. И женщин, и детей, и стариков, и инвалидов тоже... Мешают больно уж... Грустно и неловко было смотреть на подобнее зрелище, а, тем более, участвовать в нем. И Андрей не лез в эту людскую мясорубку. Было противно и стыдно, и унизительно. Он подождал, пока спадет основная волна и втиснулся в вагон уже потом. У него был плацкартный билет на верхнюю полку, а из вещей -- всего лишь небольшой спортивный чемоданчик. Так что особых проблем с собственным размещением он не испытывал. Подумаешь -- десяток часов поездки в поезде. Можно и посидеть, и постоять, какая разница! Зато какие впечатления! Интересного бывает сколько! Андрею действительно было интересно. Ему до того мало приходилось ездить на поездах. Вокзальная суета, вокзальная людская толчея и неразбериха, сама атмосфера вокзальной нервозности, повышенной возбужденности, постоянной взвинченности, долгого нетерпеливого ожидания и связанного с ними волнения - все это чрезвычайно интересовало и притягивало Андрея. Это была жизнь, вернее, та часть жизни, которая была совсем неизвестна ему. А все новое имело неодолимую власть над Андреем. Он относился к той категории не слишком нормальных по натуре людей, которые буквально пьянеют от одного запаха новизны, их влечет тайна неведомого, им требуется постоянное обновление впечатлений, в противном случае они начинают ощущать скуку, уныние, переходящие в сильнейший психологический дискомфорт. Постоянство и неизменность окружающего их мира угнетает и тяготит их. Но он еще сам-то не вполне догадывался о подобной особенности собственного характера. Любопытство к жизни еще только начинало проклевываться у него в душе, не вызывая еще никакого беспокойства и не причиняя никаких жизненных неудобств. Он еще только наблюдал, больше присматривался, чем действовал. Впереди у него было много всякого, такого всего-всего, .что его самого порой наизнанку выворачивало от происходящего с ним в действительности. Он только переступил через свой порог... Бесконечная белая скатерть И порог, как начало пути, Восхожденьем на древнюю паперть Никому уже нас не спасти. Груз надежд и нелепых желаний Мы несем сквозь мираж суеты. Есть на трапезе гость нежеланный, Это - он Это - я Это - ты Бесконечная белая скатерть, Время новых подходит крестин, Где ты бродишь, наивный мечтатель, Опьяневший от зова стремнин И в Лебедяни он вышел из вагона поезда последним. Лезть в толпу наравне со всеми он не стал, не захотел. Противно было давиться, толкаться, терять свое человеческое достоинство и превращаться в безликую часть "амебоподобной" человеческой массы, бурлящей в проходе вагона. Да и спешить-то Андрею было некуда. Он был один, без вещей, ни от кого не зависел, ни к кому не привязан. Но легко рассуждать о человечности, находясь в стороне от людей. Легко преисполниться презрением к людям, будучи не обремененным грузом их повседневных забот, не зная, по сути, их жизни совершенно. Воистину, не суди и не будешь сам судим. Но Андрей был молод, зелен, самонадеян и совсем еще не учен жизнью. Андрей вышел из вагона и огляделся. Картина выглядела неприглядной. Станция была старой, платформ не имела и пассажиры прыгали с высоких лестниц вагонов прямо на землю. Моросил дождь наполовину со снегом и под ногами что-то неприятно чавкало, хлюпало, чмокало. Было мерзко и холодно. Андрей поежился, зябко передернул плечами и поднял воротник своего плаща. Головного убора он не носил и на его пышную копну темных, слегка волнистых, зачесанных назад длинных волос сражу же налипли мокрые снежные хлопья Здание вокзала было одноэтажным, деревянным и тускло освещалось двумя наружными фонарями. Там на асфальтированной пло- площадке у входа в вокзал толпился народ. Андрей направился к ним, перепрыгивая через рельсы, разбрызгивая ботинками снежно-грязевую кашу из-под ног. "Хорошо, что я без вещей, - мелькнула у него мысль,- а то здесь и "гробануться" недолго..." Андрей подошел к вокзалу, вглядываясь в лица стоящих здесь людей Сердце его дрогнуло. Около одного из фонарей, на самом видном месте стояли его отец и мать. -- Господи, как же они постарели, - внутренне ахнул Андрей, -отец совсем высох, стал похож на маленького щуплого подростка. Одет, как всегда, в свою извечную полувоенную форму. Сапоги, галифе, старый офицерский плащ без погон и полувоенная зеленая фуражка, сшитая на заказ. Очки на костистом, худом лице. Стекла толстенные, видно, со зрением плохо. Непривычно видеть его в очках. А мать располнела, раздалась, хотя лицо похудевшее, осунувшееся. Глаза тревожно бегают. Его, наверное, ищет, волнуется ... Андрей почувствовал, как у него болезненно защемило где-то в груди, в горле встал ком и на глазах навернулись слёзы. Не-ет, все-таки родители есть родители. Их, правда, не выбирают. Но их и не надо выбирать. Они должны быть такими, какие есть. Именно такими, а не другими. И не надо от них никуда убегать. Родители - часть тебя самого. У бегая от них, теряя их, ты теряешь часть самого себя. Без родителей ты не сможешь ощутить себя настоящей личностью, без родителей ты - всегда ущербный, всегда неполноценный... Андрей вздохнул, проглотил комок в горле, шагнул вперед к родителям и неожиданно для себя хриплым голосом произнес: -- Мама, папа, я здесь... Мать вскрикнула: "Ой, сынок..! - Затем рванулась к нему, обняла его обеими руками, прижала к себе и...заплакала, запричитала навзрыд: -- Сынок... Сынок... Сынок... Отец неловко топтался рядом, обходя сбоку то слева, то справа от Андрея, затем хмыкнул что-то неразборчивое несколько раз себе под нос, прокашлялся и тронул мать за плече: -- Ну, ладно, мать, хватит, хватит, что ты... Андрей разжал руки матери, достал из кармана носовой платок, вытер ее лицо, глаза и поцеловал, ощутив губами терпкую соленость ее слез Спазмы сжимали его горле. Он прошептал еле слышно, чувствуя, что еще не много и расплачется сам: -- Здравствуй, мама, здравствуй, родная... Затем решительно отстранил ее от себя и шагнул к отцу. Они обнялись, расцеловались: -- Ну, что, кажется я приехал подумал Андрей, - и кажется домой. Возвращение блудного сына состоялось... А, может, так и сделать Хватит болтаться... Пора бы и перерыв сделать... Будущее свое обдумать... Дом родители имели небольшой, но уютный. Терраса, маленькая кухонька с печкой, спальня и зал. Около дома палисадник, за домом крохотный сад с огородом. Андрей прошелся по дому. Мебель, обстановка, да и все остальное в доме было слишком знакомо еще по Иркутску. Нового здесь ничего не было. Да и старое имело потертый, не слишком привлекательный вид. Вывод напрашивался сам собой. Жили родители бедновато. Почему Почему Ведь пенсия у отца должна быть солидной, полковничьей. Значит, пьет по прежнему, Стол накрыли в большой комнате. Мать постаралась от души. Тушеная картошка с мясом, холодец, жареные цыплята, огурцы, помидоры, яблоки, колбаса московская, привезенная Андреем, салат какой-то, винегрет, Он пошутил: -- Мам, да здесь добра-то человек на десять, если не больше... Куда все это.. Мать, раскрасневшаяся, довольная, разом как-то помолодевшая и по- похорошевшая, глаза блестят, оглядела все и поставила на стол бутылку водки: -- Ну, садитесь за стол... Чем богаты, тем и рады.. . Отец взял бутылку водки со стола и протянул ее Андрею: -- Разливай, сын. Выпьем за твой приезд... Андрей разбил ножом сургуч вокруг горлышка бутылки, взял штопор вытащил пробку, налил в рюмку матери, себе, затем повернулся к отцу. Перед ним стоял большой стакан тонкого стекла. Андрей вопросительно глянул на отца. Ответ был неизменен: -- Конечно полный. По другому я не пью. Андрей промолчал. Говорить здесь было бессмысленно. У отца была своя привычка -пить водку только полными стаканами. Пил он очень тяжело, с трудом сдерживая рвотный импульс, буквально выбрасывающий водку назад из горла, пил с жутким, нескрываемым усилием, с хрипом, с бульканьем, проталкивая каждый глоток в свой желудок, пил, зажмурясь, сморщившись, икая, пил сквозь стиснутые зубы, свирепо перекашивая лицо от подавляемого отвращения. Причем это отвращение самым странным образом перемешивалось с нетерпеливым ожиданием первых блаженных волн опьянения, несущих с собой состояние умиротворенности, покоя и сладкого блаженства. И смотреть на отца, пьющего, точнее, вливающего, впихивающего в себя стакан водки было и неприятно, и больно, и стыдно. Сам Андрей пить не любил, хотя никогда и не отказывался от стопки, другой за компанию. Но особой потребности в выпивке он пока не испытывал. Отец допил свой стакан и, не открывая глаз, протянул вперед руку. Мать вложила в его ладонь кружку с водой. Отец схватил кружку и торопливыми, жадными глотками выпил воду, посидел еще немного с закрытыми глазами, словно вслушиваясь во что-то внутри себя, после чего открыл глаза, шумно выдохнул из себя воздух и довольно улыбнулся. Пронесло. Андрей вздохнул, чокнулся с матерью и выпил тоже. Водка неприятно обожгла слизистую рта, горло свела спазма. Андрей сморщился, взял кусок черного хлеба, поднес к носу, втянул в себя воздух, забивая вкус и запах водки. И что бы там не говорили про выпивку, но пить все-таки было противно. Ну, ладно, стопка, одна, другая. С этим иногда еще можно согласиться. Иногда, по случаю. А вот стакан за раз Андрей осилить не мог. Его организм бунтовал, вставая на дыбы, протестовал против такого издевательства над собой. И Андрей пока еще соглашался с точкой зрения своего организма. Она не противоречила его душевному состоянию. Пока еще не противоречила. Мать же практически не пила. Обычно она только пригубливала, но сейчас храбро опрокинула в себя рюмку водки, с усилием проглотила ее, передернулась всем телом и сморщилась: -- Фу ты гадость какая... Отец хохотнул пьяно: -- Во-от, а ты ругаешь меня... Жалеть надо... Видишь, какие муки принимаю... от нее... от родимой... Он пьянел быстро, на глазах. Лицо раскраснелось, покрылось мелки- ми капельками пота, движения рук стали судорожными, неловкими. Он вяло потыкал вилкой в тарелку, пытаясь подцепить кусок колбасы, затем бросил вилку на стол и достал пачку "Беломора". Мать взяла его вилку, надела на нее несколько кружочков колбасы и поднесла к его рту: -- Закуси хоть немного... Опьянеешь ведь.. Отец оттолкнул ее руку: -- Отстань... Без тебя знаю... Я не хочу есть... Я курить хочу. Он закурил, выпустил струю дыма в потолок и, пьяно улыбаясь, посмотрел на Андрея. А Андрей ел. Он всегда много ел, когда выпивал. У него появлялся волчий аппетит. А сейчас, вдобавок ко всему, он еще и основательно проголодался. Ведь обедал он еще в Москве, в студенческой столовой. А в поезде конечно же ужинать не стал. Вот теперь и наверстывал упущенное, уплетая за обе щеки. Наконец на- насытился и, отдуваясь, откинулся на спинку стула: -- Ой, мама, как хорошо стало! Прямо балдеж высший... Он достал пачку сигарет и закурил. Мать всплеснула руками: -- Андрю-юша-а, милый, да ты что, курить стал, да Андрей виновато улыбнулся: -- Стал, мама, стал... И не заметил как.. Отец пьяно вскинул голову: -- Ну, сын, рассказывай, как жил, чем занимался все это время Андрей рассмеялся обескураживающе: -- Папа, стоит ли сейчас, ночью на эту тему разглагольствовать Утром поговорим...Ведь не даром говорят, что утро вечера мудренее Отец тоже рассмеялся и, хитро прищурившись, погрозил Андрею пальцем не слишком уверенной руки: -- А ты фрукт стал... Отцу перечишь... Ну, ладно, не хочешь говорить, давай тогда выпьем... Он взял бутылку, налил себе опять полный стакан водки и отдал бутылку Андрею: -- Сам себе наливай... Ты уже взрослый... Отца не слушаешь. .. Андрей слишком хорошо знал, как трудно договориться с пьяным отцом. Он никого тогда не слушал, никого не признавал и пил до тех пор, пока не сваливался на пол и не затихал в пьяном, тяжелом забытьи. Поэтому он молча налил себе и также молча выпил. Выпил и отец. Не так трудно, как первый стакан, не все же тяжело и мучительно. Выпил, поставил стакан на стол и долго сидел молча, уста- вившись невидящими глазами куда-то в угол комнаты и слегка покачиваясь на стуле. Затем попытался поднять сваливающуюся набок голову, с трудом, но все же поднял, глянул на Андрея мутным, ничего не соображающим взглядом и хрипло, запинаясь, спросил: -- Ты... кто Что здесь...делаешь Ну, все! Цикл завершился. Больше ему никто не будет нужен до самого утра. Надо только попытаться дотащить его до кровати и уложить до утро спать. И не взбудоражить, а то обидится, вспылит, начнет буянить, бить посуду, полезет в драку. Такое, к сожалению, бывало. И не раз. Но на этот раз кажется обошлось, получилось удачно. Отец скопытился быстро. Наверное, устал, ведь пить-то пришлось глубокой ночью. Они с матерью оттащили отца в спальню, уложили на кровать, раздели. Он лежал трупом, не ворохнувшись. Где-то через час-другой, когда первая волна опьянения начнет проходить, станет метаться по кровати, кричать, стонать, ругаться, матом, звать в атаку проклинать кого-то. Такое впечатление, будто вся грязь его души, пропитавшись водкой, поднималась вверх и выплескивалась наружу, заполняя все окружающее пространство зловонным запахом не свершившегося. Андрей с матерью вернулись назад, сели за стол, помолчали, потом мать неожиданно сказала: -- Сынок, давай выпьем с тобой вдвоем... Давай, мам,- сказал, удивившись , Андрей, и налил две рюмки. -- С возвращением тебя, Андрюша, - сказала мать и залпом выпила сразу целую рюмку. Андрей тоже выпил, закусил и, закурив, спросил: -- Сильно пьет -- Ой, Андрюша, лучше и не спрашивай, - сказала мать и заплакала Она сидела, облокотившись о стол, положив голову на ладонь левой руки и плакала. Слезы текли по ее щекам и капали на стол. В ее лице в ее позе во всем ее облике была такая тоска, такая усталость, такая безнадежность и такая покорность, что Андрею стало не по себе. Когда-то она была красивой женщиной. И Андрей, мальчишка, ничего еще не понимающий в женской красоте, гордился тем, что у него такая видная, такая непохожая ни на кого мать. Все в ней было немножко чересчур, немножко крупновато, но очень соразмерно друг с другом и очень женственно, вызывающее чувство глубокой надежности и материнской теплоты. Крупные, немного великоватые, но правильные черты лица, пышные, высоко поднятые волосы над гладким, тоже высоким лбом, ладная, крупная фигура с тонкой, гибкой талией, крепкими, округлыми бедрами и красивой грудью, карие, слегка на выкате, овальные глаза, прикрытые длиннющими ресницами с густыми, прямо-таки соболиными бровями, тоже крупные, четко очерченные и всегда ярко красные губы--все это нравилось Андрею мальчишке в матери, вызывая чувство невероятной гордости и постоянного желания нравиться ей, помогать ей и никог- да не делать больно. Наверное именно поэтому Андрея в детстве звали маменькиным сыночком, маменькиной юбкой. Андрей сидел за столом, курил, смотрел на мать и на душе было больно-пребольно. Господи, да что же такое сотворила жизнь с его матерью Зачем Почему Какой во всем этом смысл Что плохого она сделала за долгие годы своего мытарства и кому, если вынуждена теперь расплачиваться собственной сломанной жизнью Перед кем расплачиваться И зачем тогда жить, если все кончается так! Андрей спал долго и проснулся поздно. В доме было тихо. Андрей открыл глаза, полежал немного, собираясь с мыслями, затем поднялся. Комната, где он спал и где они ночью застольничали, была до- вольно большая, на глаз не менее 20 м. и имела форму вытянутого прямоугольника с четырьмя маленькими подслеповатыми окошками на вытянутой фасадной стене. Около окон, закрытых кружевными занавесками, стоял овальный, хорошо знакомый Андрею стол красного дерева на четырех фигурных, выгнутых ножках в виде резных львиных лап. Вокруг стола разместились несколько тоже хорошо знакомых стульев с мягкими кожаными сидениями и высокими, выгнутыми по форме человеческого тела спинками. Справа в углу стоял громоздкий и неуклюжий книжный шкаф с откидывающейся в горизонтальном положении передней стенкой, за которой, как за письменным столом, Андрей в свое время просиживал долгие часы за уроками, за книгами, за чистым бумажным листом. Около шкафа, в углу комнаты стоял небольшой туалетный столик с целым набором выдвижных ящичков, приспособленный теперь под телевизор. Слева у стены--громоздился темный одежный шкаф с большим зеркалом на одной дверце .Рядом с ним, в углу уютно расположилось большое мягкое, плюшевое кресло, любимое когда-то место Андрея для чтения и приятного ничегонеделания. Он всегда садился поперек кресла упираясь спиной в один из подлокотников, а на другой укладывал свои полусогнутые ноги. И в этом положении мог просиживать часами. Лишь бы хорошая книжка была на коленях, да никто бы не ме- шал ему в этот момент. Андрей постоял немного, задумчиво разглядывая такие знакомые, такие дорогие когда-то, а сейчас вреде бы уже и чужие вещи, затем подошел к книжному шкафу и отодвинул стеклянную подвижную стенку в верхней полке. Он осмотрел стоявшие там книги, подмял руку и провел пальцем по знакомым темно-синим корешкам БСЭ, издания пятидесятых годов, ощущая где-то в глубине души привычное волнение, заставляющее его в свое время проводить долгие, не- забываемые часы среди библиотечных стеллажей или в книжных развалах и листать, листать незнакомые страницы, вдыхая теплый, чуть горьковатый запах печатней краски. Андрей достал пачку болгарских сигарет "Солнышко", еще раз оглядел комнату, усмехнулся и закурил. Ну, что ж, вроде бы он и дома и в те же время как бы и нет. Двойственное чувство.. Как будто в гостях у дальних родственников. Вроде бы у своих находишься, но в то же время, нет, не у своих. Странное все-таки ощущение. Он открыл дверь и прошел на кухню. Кухня была маленькая. Весь ее передний угол нанимала большая, до самого потолка печь-плита. Она была горячая. Задняя ее стенка выходила в зал, а одна, боковая- в спальню родителей. Таким простым, нехитрым способом происходил обогрев всего дома. Напротив печки, около входной двери находился умывальник, этакое громоздкое сооружение с некоторой претензией на эстетику, вроде всем известного "мойдодыра". Напротив него, около окна стоял обеденный стол, накрытый салфеткой. Сверху на салфетке лежала записка: " Сынок, кушай все, что на столе. Нас не жди. Мы в городе. Мама". Андрей снял салфетку. На столе стояла сковородка с жаренной картошкой, кастрюля тушеного мяса, колбаса нарезанная, селедка, винегрет и графинчик с водкой. -- Ого-го-о, - усмехнулся он, - размахнулась мать. Куда столько! Он докурил сигарету, потянулся так, что хрустнули залежавшиеся от долгого спанья кости, крякнул от удовольствия, от ощущения силы, молодости, здоровья, скинул майку и подошел к умывальнику, глянул в зеркало. Вроде бы пора было и побриться. Он побрился, умылся, привел себя в порядок, убрал за собой постель и сел за стол Посмотрел, посмотрел на графинчик, потом пожал плечами,, хмыкнул себе под нос и налил стопку. Выпил, крякнул и, как будто неделю не брал крошки в рот, накинулся на еду. Насытившись, откинулся на спинку стула и с наслаждением закурил. "Не-ет,- - подумалось ему, - все-таки я дома..." И от этой мысли ему стало легко и спокойно. Забылось все, что было ночью, слезы матери, разговор с ней. Может, не забылось, но отодвинулось куда-то далеко, в темный, задний угол подсознания, как нечто ненужное и маловажное. Андрей вышел в террасу. Она имела два входа. Один шел на улицу, другой во двор. На улице вчера, можно сказать, Андрей уже был, когда они шли с вокзала, поэтому он шагнул во двор. Двор был маленький, тесный и не слишком удобный. Дверь из террасы выходила на небольшую заасфальтированную площадку. Справа и слева от нее тянулись хозяйственные пристройки, выполненные из серого, неотесанного камня и скрепленные глиной. Сразу за площадкой находился огород окруженный деревянным забором. На огороде вразброд стояли несколько деревьев, незнакомых Андрею, а ближе к дому и вдоль забора расположились какие-то кусты, похожие на крыжовник, смородину, малину и что-то еще, не слишком понятное Анд рею. Андрей открыл одну дверь в пристройку. Здесь в отгороженном закутке размещался уголь. За второй дверью находились распиленные чушки дров, частично расколотые на поленья; за третьей, новой или недавнею отремонтированной находился крольчатник. Десятка два серых кроликов бегали по полу за низким сеточным заборчиком. Здесь же, у потолка висели на крюках две разделанные кроличьи тушки. В пристройках противоположной стороны размещались кладовка, мастерская отца и туалет. То есть, удобства располагались во дворе. Не слишком, конечно, же удобно. Но, что поделать. На войне, как на войне. Откуда эта фраза Не помню. Ну и бог с ней, с этой фразой. А к удобствам на улице Андрею было не привыкать. Геологи в тайге теплые туалеты не делали... Осмотрев родительскую усадьбу, Андрей, к своему удивлению, обнаружил, что она ему почти что понравилась. Было не так уж и плохо. Не так, конечно, как раньше в Иркутске, но и на халупу не похоже. Оснований для паникования совершенно не было. Тем более что в Иркутске у них был не свей дом, а государственный. Конечно, большой, удобный, но... чужой. Здесь же совсем иное деле, здесь ты -- полный хозяин. Что хочешь, то и делай, как хочешь, так и живи. Все в твоих руках, все в твоей власти. Был о бы только желание делать что-нибудь... Правда, особой тяги к личному хозяйствованию Андрей никогда не испытывал. Скорее наоборот. Однако и та, прежняя комсомольско-юношеская нетерпимость ко всему частному у него за эти годы самостоятельной жизни сильна поубавилась, по растерялась, по испарилась. Андрей надел телогрейку отца и вышел на улицу. Дом стоял на углу небольшого проулка и центральной улицы города, носящей название конечно же "улицы имени Карла Маркса" Кого же еще Ну, Ленина, ну, Энгельса. Хотя последнее - это уже редкость. Вот улица Советская, улица Интернациональная, улица Коммунистическая... Эти названия использовались гораздо чаще. Наверное, они, по чьему-то государственному уразумению подходили нам больше, чем другие. Иначе были бы тогда в каждом городе страны с названием улиц полный бардак и анархия, если не хуже... Около дома, с обеих его сторон, выходящих на улицы, располагался палисадник, полностью засаженный деревьями и кустарником. У крыльца террасы была вкопана скамейка. Не очень ладная и красивая, но сидеть можно. Андрей закурил и сел на нее. Было тепло и тихо. Вчерашний снег уже растаял и земля кое-где на- чала подсыхать. Небо постепенно светлело, плотный облачный слой на глазах истончался, прореживался и потихонечку рассеивался .В нем появились провалы, окна и полыньи, сквозь которые проблескивало удивительно чистое синее небо. Андрей сидел, курил и слушал гул проезжающих рядом по улице машин, смех и разговоры проходящих мимо дома людей. Люди куда-то шли, куда-то спешили, куда-то торопились. Их жизнь текла своим чередом, подчинялась каким-то своим, неведомым нам законам. И согласно этим законам Андрей вдруг, неожиданно и для себя, и для других, бросил институт, и не какой-то там задрипанный технический или педагогический, а единственный в Союзе, даже в мире, элитарнейший по уровню развития учившихся там студентов, и очутился здесь, в этом никому не известном маленьком провинциальном городке, о существовании которого до недавнего времени он даже и не подозревал. Что толкнуло его сюда Судьба Предчувствие Особое предназначение этого города в его жизни Или элементарная случайность Что движет людьми на их жизненном пути, предопределяя их решения, поступки, определяет их выбор Что Так или примерно так думал Андрей, сидя на скамейке около дома родителей, в небольшом, старинном городке с поэтичным названием Лебедянь, расположенном где-то в самом центре необъятной России, Андрей сидел, курил, думал, не зная и не предполагая даже о том, что судьба его уже предопределена и предрешена и что этому, незнакомому ему городу, суждено теперь занять совершенно особое, можно сказать, исключительное место в его жизни, что именно город Лебедянь станет переломной вехой в его биографии, и что именно отсюда, от города Лебедяни, начнется теперь отсчет всех его будущих горестей и радостей, его надежд и крушений, его взлетов и падений, Он не знал и не предполагал, что здесь, в Лебедяни, произойдут события, последствия от которых он будет ощущать до конца своих дней, порой даже и не подозревая об этом. Скрипнула дверь калитки. Андрей поднял голову. В палисадник входили отец с матерью. Андрей встал и шагнул к ним. Он обнял мать, отца и взял у них тяжелые сумки. Они сели на скамейку. Отец достал пачку папирос, торопливо закурил, закашлялся, заперхал. Мать расстегнула пальто, сняла с головы платок, вытерла им лицо и спросила -- Ты поел, сынок --Да, мама, поел, все в порядке. Обедайте без меня. Я, пожалуй, пойду, пройдусь немного по городу. Посмотрю, что, как... Куда здесь идти Мать рассмеялась и махнула рукой: -- Не бойся, сынок, здесь не заблудишься! Иди прямо но улице до самого моста. Там Дон перейдешь и вверх по дороге на гору. Тяпкиной она называется. А поднимешься на гору - там и весь город. Центр его сразу. И рынок там, и магазины, и горисполком и горком... Все там вместе. Правда, в магазинах ничего нет. Мы в магазинах только хлеб да сахар берем. Ну, чай еще, макароны там, вермишель, крупы кое-какие. Рыбу иногда подбрасывают, то мороженную, а то и селедочку. На той неделе вот была. Ничего. Суховатенькая немножко, но есть можно... -- Да-а, - протянул отец это вам не Иркутск. Такой рыбки, как там, больше уже не увидим он прокашлялся, сплюнул себе под ноги и добавил до самой смерти... Андрей встал: -- Ну, что ж, я пойду. А автобусы здесь ходят -- Ходят,-- сказала мать,--только редко. Да и народу всегда набивается, что не влезешь. Проще пешком дойти. И имей в виду, наша остановка называется "Райсоюз". Дальше он потом на вокзал идет и до самого машзавода. А потом назад. Маршрут здесь один: автобаза-машзавод. И туда и обратно наша остановка "Райсоюз". Работа в геологии, общение со студенческой молодежью наложили существенный отпечаток на внешний облик Андрея. Совершенно равнодушный ранее к своей одежде, к тому, что ему приходилось носить, и даже бравируя этим, он быстро перенял и даже полюбил тот романтический, свободно-спортивный стиль, характерный для студентов-туристов и геологов, предпочитающих больше всего на свете удобные и практичные куртки штормовки в сочетании с толсто вязанными свитерами или клетчатыми рубашками-ковбойками и начинающими только входить в молодежную моду джинсами здесь он надел свой неизменный, черней вязки пуховой верблюжий свитер с серебряной искоркой, купленный им по случаю на Якутском рынке, свою любимую, немного выцветшую зеленую штормовку с капюшоном и такими же брюками, а на голову -- толстую осеннюю клетчатую кепку. Посмотрел на себя в зеркале, удовлетворенно сморщился и вышел на улицу. Улица Карла Маркса была широкой, извилистой и очень длинной, больше напоминающей деревенскую, чем городскую. Да и заасфальтирована была только центральная ее часть, дорога, где ходили машины и автобусы. По обе стороны от дороги или улицы стояли одноэтажные дома с маленькими палисадниками и деревянными, "штакетными" заборчиками. По той стороне, где шел Андрей, около домов тянулся тротуар, вымощенный плоскими каменными плитами, по всей вероятности, еще дореволюционной кладки. Минут через десять Андрей вышел к реке. Дон здесь был не широк. По сравнению с сибирскими реками впечатление было конечно не "ахти". Через Дон, с низкого левого берега на высокий правый был перекинут мост. Около моста, точнее, перед мостом по ходу течения реки, на берегу стояла водяная мельница с большим деревянным водяным колесом и дугообразной плотиной, выложенной большими каменными необделанными глыбами. Мельницу окружали громад- ные, с толстыми стволами и густой, склоненной к реке кроной, деревья, совершенно незнакомые Андрею Колесо мельницы медленно вращалось и от падающей с лопаток воды в воздухе стоял непрерывный шум, доходящий и до моста. Андрей перешел мост. Мост был старинный, железобетонный, тон- тонкий, ажурный, чуть ли не изящный с металлическими, фигурными, литыми перилами, скрепленными друг с другом с помощью больших заклепок в виде ромашек. На одной тумбе моста Андрей отметил металлическую прямоугольную плиту, на которой внизу стояли цифры 1907-1908 г.г. Сверху над цифрами раньше была какая-то надпись, очевидно, название фирмы, построившей этот мост, но буквы были грубо сбиты зубило до неразборчивости. Вряд ли это было хулиганство. По всей вероятности таким простым и надежным способом происходило самоутверждение Советской власти, выкорчевывающей и вытравливающей из памяти людей все признаки своего родного прошлого до полной пустоты. Сразу за мостом дорога круто подла вверх, огибая дугой западный, крутой склон высокого известкового кряжа, на котором размещался город. Над Доном кряж резко обрывался, создавая великолепную естественную военную преграду, и на самом ее краю возвышалась, вонзаясь иглой в небо, тонкая колокольня какой-то полуразвалившейся церкви. Дорога в город была когда-то вымощена булыжником, и не престо так вымощена, а выполнено художественно, этакими веерными разводами. Булыжник со временем во многих местах повыбивало, ямы после него пытались засыпать щебенкой, кое-где даже заасфальтировали, но получилось не слишком удачно, аляповато и грубо. И дорога имела вид непривлекательный, вся в небрежных, разноцветных заплатах и дырах., точнее, ямах. Сбоку от дороги по кромке обрыва шел тротуар, аккуратно выложенный плоскими известковыми плитами. От дороги тротуар отгораживался низеньким бордюрчиком, а от обрыва невысоким, до колен каменным заборчиком. Тротуар изобиловал ямами, а в заборчике зияли провалы. Следы бесхозяйственности и запустения. Старое постепенно ветшало, разрушалось, а новое само здесь еще ничего не строило. То ли не умело, то ли не хотело. Следы этого запустения, точнее, увядания этого некогда процветающего старинного русского провинциального города Андрей видел постоянно во время своего блуждания по Лебедяни. А ведь чувствовалось, что город был когда-то красив и своеобразен и жизнь здесь била ключом. Очень удачно было выбрано расположение города на высоком берегу Дона, когда его архитектурный центр с массивными куполами городского собора и высоким шпилем колокольни были видны издалека и практически отовсюду при подъезде к городу, четко вырисовываясь на фоне неба и создавая удивительно красивый колорит. Собор стоял на центральной, базарной площади города, а вокруг него прямоугольным каре выстроились торговые ряди. Вдоль торговых рядов, примыкая к ним с двух сторон и пересекаясь здесь же, на цен- тральном перекрестке, шли две самые главные улицы города, застроенные двухэтажными каменными домами старинной постройки. Сей час все это имело убогий и неприглядный вид. Собор и торговые ряды стояли с обвалившимися стенами, с отскочившей штукатуркой, с заколоченными досками окнами и дверями. И было непонятно, что там сейчас скрывается или лежит за толстенными стенами из красного, никак не желающего рассыпаться под действием времени старинного кирпича. Единственное отрадное впечатление от центра города вставила у Андрея его центральная улица Советская, бывшая Дворянская. Она была широкая, длинная и прямая, мощеная булыжником, довольно хорошо сохранившемся, и обсажена с обеих сторон двумя рядами крупных, развесистых, еще дореволюционной посадки деревьев. Вдоль улицы шли тротуары, ровные, аккуратные, выложенные каменными плитами, тоже неплохо сохранившимися. Тротуары были отгорожены от дороги и от домов рядами деревьев, кроны которых смыкались вверху, образуя своеобразное шатровое переплетение. Только потом Андрей узнал, что все эти деревья были липами и в конце мая здесь стоял такой густой аромат от их цветов, что буквально начинала кружиться голова. Андрей бродил по городу несколько часов, осмотрел все, что можно было осмотреть, побывал даже в местном краеведческом музее и, в конце концов, просто устал. Поэтому домой он решил вернуться на автобусе. Он нашел автобусную остановку, дождался приезда автобуса и вошел в салон. Хотя слово "вошел" здесь совершенно не подходило. В этом городке в автобусы не входили, в них влазили, втискивались, всовывались... Андрей потом много раз вспоминал этот автобус и эту поездку, пред решивших, в полном смысле слова, его дальнейшую судьбу. Он пытался найти хоть какую-то связь между этой встречей в автобусе и всей его предшествующей жизнью, искал и... не находил. Получалась, что сыграл свою роль самый обыкновенный и заурядный слепой случай. Однако никакой случайностью здесь, при более внимательном рассмотрении, и не пахло. Все было, как бы заранее рассчитано и предрешено. И как Андрей не противился, не сопротивлялся, не упрямился, их встреча должна была состояться. Она была уже запрограммирована... И она состоялась, состоялась вопреки все- му и всем, вопреки всякой логике и самому элементарному, здравому смыслу. Складывалось такое впечатление, что кто-то, всесильный и всемогущий из каких-то своих собственных соображений взял Андрея за руку и выдернул его из уже сложившегося потока жизни и повел насильно в каком-то совершенно другом направлении, повел, не обращая внимания ни на что. Вел терпеливо, настойчиво, целенаправленно до той самой автобусной остановки, где Андрей долго стоял, ожидая автобуса, нервничал, чертыхался много раз порываясь уйти и вновь почему-то оставаясь. А тот, всесильный и всемогущий, здесь, на остановке приложил все усилия к тому, чтобы Андрей не ушел, дождался таки своего автобуса, и не только заставил его сесть в автобус, не и провел его во внутрь салона как раз к тому месту, где си- дела она. А дальше, он хорошо это знал, все пойдет уже само собой, своим чередом. Ведь главнее сделано и встреча состоялась. Две половинки встретились друг с другом, критическая масса превышена и начинается цепная реакция любви. Ведь самое поразительное здесь заключается в том, что Лебедянь Андрею не понравилась, что, побродив по городу, он решил здесь не задерживаться и, отдохнув немного, уехать назад к своим ребятам-геологам в Малоярославец. А подъехал автобус и... Андрей с трудом втиснулся в салон автобуса. Народу было много. Андрей знал, что ехать придется довольно далеко и решил не толкаться у входа, а пробраться в середину, где было как всегда посвободней. Лезть, карабкаться,, протискиваться сквозь людскую массу не хотелось, но другого варианта для нормальной поездки не предвиделось. Андрей вздохнул, напрягаясь внутренне, пересиливая себя и решительным, подхлестывающим голосом произнес: -- Разрешите пройти... Он буквально ввинтился в толпу, чувствуя на себе недовольные и осуждающие взгляды стоящих у входа. Не обращая внимания на сердитто-возмущенные возгласы : "Куда прешь! Не видишь, что ли'", он всем корпусом своего крупного тела резко сдвинул с пути двух нагловатых юнцов, демонстративно не пропускавших его, мощно врезался, протискиваясь, в группу тесно стоящих, прижавшихся к друг другу и разговаривающих между собой мужчин, оттиснул к кондукторскому креслу толстую бабку с мешком на плечах, испуганно взвизгнувшей: "Ты че, парень, сдурел, чо ли", и очутился в середине автобуса, где было сравнительно свободно. Здесь он взялся рукой за трубу верхнего поручня, подтянул себя боком поближе к сиденьям и, немного развернувшись, сначала плечами, затем всем телом, остановился. Все, свое дело он сделал, он устроился. Автобус ехал, покачиваясь на ухабах. Андрей снял руку с поручня, поправил кепку на голове и тут поймал на себе взгляд девушки, сидевшей у окна чуть сзади от него по ходу автобуса. Девушка как девушка, ничего особенного казалось бы в ней не было, в красном плаще с поднятым воротником, таким же красным беретом-шапочкой и челкой на лбу чуть ли не до самых глаз. Впрочем нет, довольно симпатичная. Глаза большие, темные, как пуговички с дырочками зрачков, щеки пухлые, губы сочные, яркие, чуть сжатые от сдерживаемой улыбки. Почему она улыбается- подумал Андрей,- может, на лице у меня что-то не так" Андрей тронул себя рукой за нос, провел ладонью по щекам и вдруг почувствовал... как краснеет. Все сильнее и сильнее. И вот уже все его лицо заполыхало жаром. Девушка подняла ладонь, прикрыла свой рот и чуть слышно прыснула. Андрей сердите нахмурился, сдвинул брови, сжал губы и демонстративно отвернулся, уставившись в окно И тут он услышал тихий, тонкий смех. Девушка смеялась. Андрей чертыхнулся про себя и с решительно-суровым видом повернулся к девушке. Она смотрела на него смеющимися, широко раскрытыми глазами, пухлые ее губы чуть приподнялись, приоткрыв белые, влажно блестевшие зубы. Андрей глянул на нее и понял, что пропал. Ее глаза завораживали, манили притягивали и неодолимо влекли к себе, влекли настойчиво и властно, и Андрей почти физически явственно ощутил, как погружается в их темную, зыбко дрожащую глубину, погружается и тонет в этом бездонно-сладком омуте. И он знал, он чувствовал, он понимал, что ему хочется тонуть в ее глазах, хочется смотреть в эти глаза, смотреть и тонуть, смотреть и тонуть... И ничего другого ему в жизни теперь больше не надо. Только смотреть в эти глаза и тонуть. И что счастье, это когда ты смотришь в такие вот глаза и они смотрят на тебя точно также и вы оба больше ничего и никого не замечаете, не видите, не ощущаете и не хотите ощущать. Незнакомая Женщина, Взгляд скользнул и прилип, И по сердцу враз -- трещина, Я пропал, я - погиб. Незнакомая Женщина, Взмах роскошных ресниц- Мне надежда обещана, Сердце рухнуло вниз. Незнакомая Женщина, Крик пропавшей души: Пусть с другим ты обвенчана. Но сейчас-- не спеши! Незнакомая Женщина. Лишь духов аромат... В жизни все переменчиво. Так чему же я рад! И здесь Андрей вдруг пенял со всей ясностью и очевидностью, что он влюблен. Влюбился вот сейчас, сию минуту, только что. Влюбился окончательно и бесповоротно, на все свою жизнь. Влюбился в эту вот девушку, хотя и не знает, кто она, как ее зовут, где живет. Да это и не важно. Важно, что она есть. Появилась наконец-то, вот сейчас, сию минуту, перед ним, в этом переполненном автобусе. Он посмотрел, посмотрел на нее и влюбился. Влюбился сразу, с первого лишь взгляда, только посмотрев, только глянув на нее. Да разве можно было в нее не влюбиться, в такую девушку! Вы посмотрите на нее! И он смотрел и был счастлив. Автобус ехал по городу, останавливаясь на остановках. Люди входили и выходили из неге, а он ничего не замечал. Он смотрел на девушку. Смотрел не отрываясь. Смотрел и глупо, счастливо улыбался. Он даже не делал попытки заговорить с ней, познакомиться. Он просто смотрел. И не было на земле человека, счастливее его. Он был влюблен. Он полюбил. Полюбил первый раз в жизни. Полюбил, лишь взглянув на девушку. Значит, так оно и должно быть. Значит- судьба. Значит - доля. Андрей не заметил, как проехал свою остановку. Он был, как во сне, как в трансе. Он очнулся и пришел в себя лишь тогда, когда девушка встала и пошла к выходу. Народу в автобусе было уже мало. Шофер объявил: --Остановка "Переезд". Следующая остановка "Вокзал"..... Автобус остановился. Девушка вышла из автобуса и пошла вперед. Андрей вышел тоже. Он хотел было сразу подойти к ней, заговорить, но не смог себя заставить. Стало почему-то страшно и неловко. Сильнейшая робость и стеснительность вдруг охватили его. Единственное, на что он смог решиться, это пойти за ней вслед. И то лишь соблюдая определенную дистанцию. Девушка перешла переезд и оглянулась. Увидев Андрея, она удивленно, радостно вскинула брови, но тотчас же ее лицо приняло серьезно озабоченное выражение, она вызывающе передернула плечами, резко повернулась и быстро зашагала вперед. Андрей шел за ней. Как нитка за иглой, покорно и неотрывно. И радостно... За переездом, девушка свернула перешла небольшую лужайку и вскочила на крыльцо небольшого дома с палисадником. Взявшись за ручку двери, она обернулась. Блеснули в улыбке ее зубы, глаза и она исчезла. Андрей стоял на дороге, смотрел на этот дом и не мог сдвинуться с места. У него было сильнейшее желание подойти к дому и постучаться в дверь. Но он не мог заставить себя сделать хоть шаг к ее дому. Хотел, но не мог, не получалось. Он стоял, злился на себя, на свою внезапную стеснительность но ничего с собой поделать не мог. Робость вдруг охватила все его существо, лишила воли, инициативы, желания что-либо предпринимать. Пронзительный звук автомобильного сигнала заставил его вздрогнуть. Андрей тряхнул головой, приходя в себя. Он стоял чуть ли не по середине дороги, мешая движению машин. Мн-да-а, наваждение какое-то. Такого с ним еще никогда не бывало. Он и не предполагал даже, что такое возможно вообще, тем белее с ним. И в те же время на душе было легко и радостно. Хотелось петь, веселиться, дурачит- дурачиться и куролесить. Свершилось всё-таки! Есть она на свете, любовь, есть! Вот она и к нему наконец-то пришла, любовь, это чудо из чудес, любовь! Назад, в дом родителей, Андрей возвращался чуть ли не вприпрыжку Он летел, как на крыльях. Теперь у него даже и мысли не возникало об отъезде из Лебедяни, о возвращении в Малоярославец. Какой отъезд Зачем Куда Абсурд какой-то! Чего это ему уезжать! Чего мотаться! Ведь здесь, в этом городе живут его родители, мать и отец. У них есть свой дом, своя усадьба, которые могут стать и его домом, его усадьбой. Он молод, здоров, у него есть сила, есть воля, есть голова, руки, ноги, есть желание что-то делать, быть полезным людям. Почему надо обязательно куда-то уезжать за три девять земель, если здесь есть неплохой город, старинный, со своей истерией, город стоит на реке, и не просто на какой-нибудь безымянной речушке, а на реке Дон, типично русской реке, со своей богатейшей историей Может, действительно, хватит мотаться, пора и честь знать, пора остановиться, ведь у него целый год в запасе, а за год ему надо определиться окончательно со своей судьбой Но ведь такие вещи в суете не делают, на бегу не думают. Сначала надо остановиться и отдышаться. Вот здесь и остановлюсь, заодно родителям хоть немного помогу, все им полегче будет. Воистину, оправдать можно все, что угодно. Под любой поступок можно подвести соответствующую оправдательную базу, практическую, теоретическую или идеологическую , был бы только повод, было бы желание. Андрей крутил и так, и этак, доказывая самому себе обязательность и необходимость собственного переезда в Лебедянь. Но он прекрасно понимал уголками своего сознания, что все эти словесные виражи и выкрутасы, внутренние монологи, если разобраться его самообман, самоутешение. Действительная причина его неожиданного решения гораздо проще, гораздо яснее и гораздо сложнее всех остальных вместе взятых. Причиной оказалась та незнакомая девушка, встреченная им в автобусе. Девушка, при виде которой у него впервые в жизни так сладко сжалось и забилось сердце, девушка, одного присутствия которой оказалось достаточным для того, чтобы на душе у него стало тепло и радостно; девушка, о которой он думает теперь постоянна, и не может, не в состоянии не думать о ней; девушка, к которой его тянет, влечет неодолимой силой не слепого, тупого инстинкта, а нечто большего, хотя он о ней не знает практически ничего. Ничего, кроме того, что она есть, что она существует, что она живет в этом городе с чудным, ласкающим уши наз- названием Лебедянь, и что она ему нужна , именно она, а никто другая. ГЛАВА 4 Через пару недель Андрей уже жил в Лебедяни и работал на местном механическом заводе электросварщиком 4-ого разряда. Устроился на работу он сравнительно легко. Ведь за время работы в геологии он получил целую кучу рабочих специальностей широчайшего диапазона. В отделе кадров завода только руками развели, разглядывая его квалификационные удостоверения. И право выбора оставили за ним. Из всех вариантов предложенных ему рабочих мест он остановился на электросварщике заготовительного цеха. Почему Трудно сказать Но в дальнейшем он не пожалел о своем выборе. Работа электросварщиком ему нравилась. Она у него получалась неплохо. И он сразу почувствовал себя на равных с остальными рабочими цеха. Что еще нужно для самоутверждения молодому двадцатилетнему парню На работе его признали своим. Это хорошо . Но ведь наша жизнь не за- заканчивается с окончанием рабочего дня. Наоборот, для многих она именно тогда тол ко и начинается. Ее наиболее интересная и важная составляющая. Но и здесь у Андрея все сложилось благополучно. К его удивлению и несказанной радости на заводе оказалось много молодежи. Комсомольско-спортивная жизнь прямо-таки бурлила. Андрей быстро вписался в их круг. Правда, от комсомольских обязанностей он постарался сразу же отвертеться, зато активно включился в спортивную жизнь завода. В свое время Андрей был спортивным парнем. Школу он закончил с первым разрядом по лыжам, со вторым разрядом по легкой атлетике и по волейболу. Однако, на лыжи Андрей не становился практически все эти три года после окончания школы. Легкой атлетикой он тоже не занимался из-за отсутствия стадионов в тайге, а вот в волейбол играл постоянно и форму свою более-менее держал. На заводе была неплохая волейбольная команда, она являлась постоянным призером местных районных соревнований, принимала участие и в областных и Андрей после нескольких игр приняли в основной состав. Пару раз в неделю волейболисты завода собирались по вечерам в спортзале школы 1 для тренировок и игр между собой. Причем, собирали добровольно, по принципу, кто сможет, тот и приходит. А по выходным организовывались встречи с какой-нибудь городской волейбольной командой : межзаводской, инструментального завода, какой-нибудь техникумовской или же командой местных двух при- пригородных совхозов. Играли яростно, азартно, горячо, самозабвенно и бескомпромиссно. Каждая команда приходила со своими болельщиками, со своими поклонниками, и стены спортзалов порой чуть ли не вздрагивали от грома оваций, аплодисментов сторонников выигрывающей стороны вперемешку с недовольными воплями и криками другой, проигрывающей стороны. По своей популярности волейбол тогда в городе соперничал с футболом и равнодушия к себе со стороны горожан не испытывал. Новая жизнь Андрею понравилась. Через волейбол он как-то сразу познакомился с наиболее активной и авторитетной частью местной городской молодежи, легко вписался в ее среду и быстро стал ее равноправным членом. И прозвище сразу получил не обидное какое--нибудь, не уничижительное, а некое, ласково покровительственное, чуточку снисходительное, "мальчик из Иркутска" С его прозвищами вообще была какая-то странность и непонятность. В школе его звали комиссаром. Здесь все было ясно. И для него самого, и для окружающих. Идеологическая стойкость, выдержанность и цельность школьного комсорга была известна всем. Но вот после школы пошла какая -то неразбериха и малопонятная для Андрея ерунда. В геологии его прозвали почему-то "малышом". "Малыш", "малыш" и все тут, прилипло намертво. Это прозвище пришло за ним из Якутии в Малоярославец. Здесь тоже для большинства он стал самым обыкновенным "малышом" несмотря на свои, правда, "жидковатенькие" усы и бороду. В Литературном же институте у него вообще не было прозвища. Его там просто-напросто не замечали и до прозвища не снизошли. Хотя у других, у большинства, прозвища проявились довольно-таки быстро. Здесь, в Лебедяни, через пару недель после начала его работы в цехе кто-то из ребят громко спросил: -- Ребята, вы не видели нашего нового... этого...как его... ну, наше- го...э-э-э, мальчика из Иркутска... Сказал и сказал, мало ли что, бывает. Посмеялись и вроде бы забыли Оказалось, нет, не забыли. С тех самых пор и пошло, как по кругу: "Мальчик из Иркутска", "Мальчик из Иркутска"... Почему мальчик, откуда мальчик.. Самым обидным здесь было это слово "мальчик". На мальчика он вроде бы совсем был не похож. Во всяком случае, внешне не похож. Но в душе, наверное, внутренне так и остался в глазах других неловким, наивным, чистым мальчиком... Сначала Андрею его новое прозвище казалось очень обидным, унизительным даже, но потом он привык, притерпелся, смирился и уже не обращал внимания. Мальчик так мальчик, что ж теперь поделать. Могло быть и похуже... Все для Андрея в Лебедяни начинала складываться вроде бы неплохо. И на работе, и в спортзале, и на танцах в городском ДК он был своим человеком, человеком, которого уважают, с которым считаются и с которым жаждут познакомиться многие местные девчата. Что еще можно пожелать молодому человеку, которому только недавно перевалило за двадцать и который, по существу, только начинает ак- тивно жить Да ничего. У него и так все "о'кей". Живи, как живется. Действительно, все вроде бы неплохо, даже дома у родителей, хотя мать уже начинает коситься на его поздние приходы домой и на частый винный запашок по выходным. Можно было бы и радоваться подобному благоприятному стечению обстоятельств в жизни Андрея если бы не одно "но". Это "но" заключалось в том, что Андрей ни- как не мог познакомиться с той девушкой, которую видел в автобусе и из-за которой, собственно говоря, он остался в Лебедяни. И не только не мог познакомиться, он ее и встретить-то нигде до сих пор не смог. И на танцах нигде ни разу ее не видел Он даже пробовал несколько раз домой к ней сходить, крутился, вертелся, торчал около ее дома часами, но подойти, к двери, постучаться мужества не хватало. Сердце вдруг замирало, руки, ноги становились ватными и не хотели слушаться, и заставить себя подойти к ее дому было престо не- возможно. Даже "выпимши" Андрей не мог себя пересилить, не мог себя заставить сделать эти несколько последних шагов перед дверью Чем сильнее он хотел, тем труднее ему было это сделать. Срабатывал один из многих парадоксов жизни, которые Андрей толь ко начинал постигать. В жизни всегда легко дается только то, что те- бе самому не нужно, что тобой не ценится. А что легко дается, то легко и уходит. Не потому ли все предыдущие связи Андрея с женщинами его не затронули, не оставили у него никакого следа Ведь он их не искал, этих женщин, не жаждал их, не добивался их любви, не страдал, не мучился. Они сами приходили к нему, сами от него потом и уходили. Он же всегда оставался от них в стороне, был ря- дом, но не с ними. А по девушке из автобуса он затосковал сразу, она стала сниться ему ночами. Часто, очень часто. Редкую ночь он не видел ее во сне. Видел так ярко, так отчетливо, так правдоподобно, что ему порой становилось даже не по себе, попахивало какой-то мистикой, чуть ли не колдовством. Он просыпался среди ночи, долго лежал, уткнувшись лицом в подушку, ощущая в груди щемящую, сладкую боль, и не знал, не мог сообразить, то ли плакать ему от этой боли, то ли радо- ваться, что она у него есть, что она у него наконец-то появилась. Проблему надо было все-таки как-то решать. Он "поднапрягся", приложил усилия и через ребят узнал о ней все, что можно было о ней узнать от посторонних людей. Звали ее Зина, фамилия ее была Терехова. Она только что закончила школу, посту- пала в Воронежский Университет на биологический факультет, но не добрала двух балов и ее взяли на заочное отделение с условием, что, если сдаст сессию на первый курс без троек, то может уже рассчитывать на перевод на дневное отделение. Она работает на инструментальном заводе в раскройном цехе, где шьют сумки для инструментов. Слывет в городе домоседкой, парня вроде бы нет. Но есть две сестры, старшая и младшая, и брат, старше ее...Так что полную картину про нее Андрей разузнал довольно быстро. Дальше дело застопорилось. И дело здесь было не в Андрее, в чем-то другом. Но в чем, Андрей понять не мог, потому что сам он шел чуть ли не на невозможное. Узнав, где она работает, все же решился сходить к ней в рабочее время в цех. Сходил, но неудачно. В этот день она как раз и не работала Она была на больничном. Ничего страшного, простыла. На другой день Андрей отпросившись у мастера, ушел пораньше с работы, поехал к ней домой, на ходу придумав какой-то повод о том, что он мол, от комсомольской организации цеха. Приехать-то приехал, даже домой зашел, но опять потерпел полную неудачу. Дома ее не оказалось. Она ушла в поликлинику на прием к врачу. Было от чего запаниковать, впасть в отчаяние. Складывалось впечатление что судьба насмехается над ним, играет с ним в кошки-мышки и нарочно оттягивает день их знакомства, ставя нелепые преграды, подогревая и накаляя атмосферу, злорадно прикидывая, как же все это обернется в будущем. Но все обернулось просто. Подходило время Нового года. В городе славились Новогодние молодежные вечера в ДК "машзавода". Особенно котировался недавно организованный праздничный "Огонек" в банкетном зале дома куль- туры, куда попасть можно было только по великому блату. Себе пригласительный билет Андрей достал без особого труда, и он при- приложил громадные усилия к тому, чтобы такой же билет достался и ей от инструментального завода. Андрею пошли навстречу и все получилось так, как надо. Все дальнейшее зависело от него Утро 31декабря выдалось ветреным, слегка мело, сыпал мелкий, сухой снег, щеки и нос пощипывал легкий морозец. Но ближе к вечеру втер стих, небо высветлилось крупными, яркими звездами, мороз усилился. Ночь обещала быть настоящей Новогодней. Новогодний Огонек в доме культуры должен был начаться в десять вечера. Но Андрей с ребятами решили собраться пораньше, часов в девять, в мужском общежитии "машзавода", чтобы слегка выпить перед праздником, расслабиться немного, поднять настроение и уже потом, навеселе, пойти в ДК. Особой потребности в выпивке Андрей пока не испытывал, но ни- никогда не отказывался выпить за компанию. Ведь человек-- не волк одиночка. Ему необходима теплота человеческого общения, ему не- необходимо иметь место, куда бы он мог уйти при необходимости, зная, что его здесь примут всегда, что его здесь не оттолкнут, что от него здесь не отвернуться, что его здесь выслушают, посочувствуют, поймут, помогут... Ведь стакан водки, выпитый в дружеской компании, создавал ощущение праздника, необычности происходящего, уводил от опостылев- шей обыденности в красочный мир братства, солидарности, взаимного понимания и взаимного доверия. Этот стакан водки, выпитый где-нибудь второпях с незнакомыми или полу знакомыми тебе людьми, создавал иллюзию человеческого общения, взаимной нужности и взаимной значимости каждого из них для друг друга, избавляя от кошмара одиночества, окружавшего и душившего чуть ли не каждого из нас в трудные минуты жизни. На вечер Андрей собирался долго и тщательно. Ему очень хотелось не упустить этот свой шанс и в полной мере воспользоваться предо- ставившейся наконец-то возможностью для того, чтобы произвести на девушку самое благоприятное впечатление и познакомиться все-таки с ней. Здесь не должно быть место никаким недомолвкам. Толь- ко полная ясность и определенность. Либо-- либо. Либо-- пан, либо пропал. Только бы не опозориться, не опростоволоситься, не сморозить какую-нибудь чушь и не испортить все на самом корню. Костюма у Андрея не было. Да и не любил Андрей запрятывать себя в пиджаки. Всегда возникала какая-то неловкость, будто ходишь в чужой, а не своей одежде. Поэтому он надел свой темно-серый вязаный джемпер с белой шелковой рубашкой и такие же серые брюки. Долго пыхтел перед зеркалом, пытаясь пристроить к вороту рубашки галстук, но потом махнул рукой и решил обойтись без него. Так было попривычней и посвободней. Вечер проходил сразу в двух залах дома культуры: банкетном, небольшом зале, где разместились столы для гостей, и танцевальном, самом большом зале ДК с елкой, духовым оркестром, музыкальной аппаратурой и последним шиком местных умельцев - светомузыкой. В банкетном зале было тесно, шумно, полутемно, и не слишком уютно. Столы были небольшие, на четырех человек и стояли плотными рядами, так что приходилось проходить между ними с большой осторожностью. Каждый стол имел свой номер, на столах размещалась только закуска, а выпивку желающие приносили с собой сами. С Андреем сидели его коллеги по заводу и волейбольной команде. Помимо того, что они выпили в общежитии, ребята принесли с собой еще пару бутылок водки и гордо поставили их на середину стола. Другие гости делали то же самое. Для тех же, кто не запасся спиртным заранее, внизу, на первом этаже работал буфет. Там можно было купить и водку, и вино, и коньяк, и шампанское. В общем, все, что угодно для вечера, для создания настроения... Ведь праздник пришел. Никуда теперь не денешься..Такова традиция. А как же иначе! Святая традиция русского народа. Какой же праздник без меры выпитого, без скандалов, без ругани, без мордобоя и крови... Душа такая у нас. Кто же празднует и веселиться на трезвую голову Никто. Никогда. И гуляли, и гудели. Редко за каким столом не звенели стаканы. Вод- ка текла рекой. И вот уже глаза у людей начинают лихорадочно блестеть, речь становиться излишне громкой и бессвязной, жесты рук размашисты и непонятны, а походка покачивающейся. Каждый за столом говорит, не обращая внимания на соседей, говорит в пусто ту, говорит горячо, страстно, взахлеб, спешит, стараясь выговорить- ся, излить накопившееся в душе. И какая при этом разница, слушают тебя или нет! Праздник идет. Праздник в разгаре... За столом Андрея ребята тоже пьют. По кругу пошла уже вторая бутылка. Андрей же пить наравне со всеми, поостерегся. Он ограничился всего лишь пол стаканом водки и постарался хорошенько закусить, что бы не опьянеть. Он ждал танцев в соседнем танцевальном зале. От волнения его даже немного лихорадило. Он с великим удовольствием влил бы в себя сейчас стакан-другой водки, чтобы хоть немного расслабиться и снять с души сковывающее его и мешающее ему действовать внутреннее напряжение, но понимал, что именно сейчас, сегодня этого как раз и нельзя делать. Испытанное и безотказное средство для облегчения контактов с девушками здесь сейчас не годилось. Интуитивно оно казалось ему слишком уж неподходящим для знакомства именно с этой девушкой, слишком примитивным, грязным и грубым для нее. Он много раз думал, пытаясь понять, разобраться в том, почему же его влечет именно к этой девушке, а к никакой другой. Почему за двадцать с лишним лет своей жизни он ни к одной девушке, ни к одной женщине ничего подобного не испытывал. Почему же она, а не другая! Почему! Сотый раз он задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Он знал, чувствовал понимал, ощущал каждой клеточкой своего тела, что ему нужна именно она, именно эта девушка. И все. И никакой другой ему больше никогда уже не надо будет. Это была аксиома, это была истина, которая не требовала доказательств, да и не нуждалась ни в каких доказательствах. И никакого другого понимания этой истины ему уже не надо было. Он сам для себя отвергал уже заранее любое другое понимание. Даже сама мысль о по- явлении какой-то другой девушки вместо этой была для него настолько чудовищной, настолько нелепой, что он даже не признавал за ней права на существование. Никакой дилеммы, никакой альтернативы, никакой замены. Или-или. Или она -- или никто Сегодня должно все решиться Все...Сегодня Новый Год.. Сегодня -- время чудес. А чудеса бывают только прекрасные... Не суди -- и не будешь судимым, Не кричи -- не накличешь врагов. Счастье -- миг, только необъяснимый, Словно дар от каких-то Богов. Что кричать, если голос негромкий Как судить, если сам не святой! Раз уж жизнь подвела к самой кромке, Ты к любви напросись на постой. Хмель любви не проходит с годами, Но приносит нам мир и покой... Не топчите сердца сапогами -- Жизнь -- не только " решительный бой"... В справедливости этих простых истин Андрею придется убедиться очень и очень скоро. И в то, что любовь -- это, действительно, дар , и дар не от кого-то там малопонятного и малозначимого, а именно от самих Богов, и что хмель от нее не прогнать ничем, как бы порой этого и не хотелось, и что любовь -- чувство не минутное, не проходящее, а вечное, и что любовь надо холить, надо лелеять, надо бе- речь, и что сапогами по сердцам ходить- это самое страшное на свете преступление, прощения от которого жизнь еще не придумала, да, на верное и не придумает, потому что в противном случае сама жизнь теряет всякий свой смысл и превращается в унылое, убогое и самое примитивное, чисто животное существование... Где-то часов в одиннадцать, когда хмельной гул в банкетном зале достиг своего апогея, а кое-где уже зазвучали песни и даже крики, ругань, в громкоговорителе раздалось долгожданное: --- А теперь, дорогие товарищи, начинается самое главное торжество нашего праздника -- танцы! Просим всех присутствующих пройти в наш танцевальный зал на елку...На встречу с Дедом Морозом и Снегурочкой..! Просим..! Просим..! Двери в соседний зал распахнулись. Грянула музыка. Народ зашевелился, загремел стульями. Люди поднялись и двинулись к дверям. Андрей поднялся вслед за ними. Танцзал сразу как-то и ослеплял, и оглушал, и возбуждал одновременно. В глазах рябило от мелькания огней светомузыки, уши вибрировали от жестких ритмов молодежного ансамбля, а душа замирала, настраиваясь на приятные ожидания. Каждый из присутствующих сейчас в ДК ждал чего-то от этого вечера, чего-то хорошего для себя, то ли чуда, то ли приятной встречи, то ли новых знакомств, то ли новых впечатлений... А, в общем, танцы, как танцы, ничего особенного, все, как обычно. Уже определившиеся парочки сразу устремились в центр зала. К ним быстро присоединились наиболее нетерпеливые из женской половины, предпочитающие любые формы активного отдыха томительному и бесцельному ожиданию. Стоять, покорно подпирая стенку зала, ожидая, пока тебя соблаговолят выбрать, оценить и пригласить, делая вид, что тебе все это безразлично. Не-ет! Никогда-а-а! Уж лучше синица в руках, чем журавль в небе Нет сейчас парня, сойдет на сегодня и подруга. Поду-у-умаешь! Зато весело, зато не одна... А музыка такая заразительная, такая зажигательная, такая необычная, настоящая молодежная, твист! Одно слово-- твист. Э-э-х, дав-ай! Не очень, правда, ясно как его танцуют , этот твист. Но ничего страшного. Не боги горшки обжигают, отнюдь не боги! Как мажется, так оно и получается. Авось судить здесь некому. И танцуют, кто во что горазд. Душа играет, дуда зовет, а тело, руки, ноги, голова вытворяют не пойми чего. Все вместе и каждый в отдельности. Зато здорово, зато весело! Меньшая женская и большая мужская часть присутствующих столпились у стен зала, окружая танцующих плотной, живой, шевелящейся стеной. Андрей медленно двинулся вдоль зала, скользя цепким, внимательным взглядом по лицам стоящих и танцующих. Он искал. И вот сердце его в груди вдруг как-то сразу сжалось, словно бы наткнулось на невидимую преграду, затем отчаянно лихорадочно застучало, и Андрей скорее почувствовал, чем увидел: "Она!" Да, она стояла с подругами у стены в чем-то бело-голубом, очень яркая, очень нарядная, красивая до невозможности и веселая. Увидев Андрея, она насмешливо прищурила глаза, улыбнулась, закусив зубами нижнюю губу, отчего ее лицо приняло лукаво-загадочное выражение, затем вызывающе дернула подбородком и демонстративно отвернулась. Андрей решительно направился вперед. Но ,подойдя к ней почти вплотную, когда он уже начал ощущать запах ее духов и можно было, протянув руку, коснуться кончиками пальцев каштановых завитков ее волос около уха, он вдруг неожиданно для себя самого повернул в сторону и пригласил на танец какую-то стоящую здесь рядом девушку, даже и не разглядев толком ее лица. И начался какой-то кошмар, кавардак, какая-то жуткая нелепость и свистопляска. Андрей ничего не мог понять. Как будто какая-то злая, непонятная сила играла с ним в прятки, дергая его в нужный момент за веревочки, не давая ему возможности совершить давно задуманное. Андрей несколько раз подходил к девушке, чтобы пригласить ее на танец, но всякий раз в последний момент сворачивал в сторону и приглашал кого-нибудь из рядом стоящих с ней девушек. Андрей злился на себя, психовал, проклинал себя последними словами, но ничего с собой поделать не мог. Чем сильнее он хотел подойти к девушке, тем труднее ему было это сделать. Пространство около девушки было для него заколдовано, стало для него неприкосновенным, "табу". Он настолько растерялся от всего случившегося, что уже начал хвататься за спасительную мысль о стакане водки: -- Водка! Выпить стакан водки и тогда все получится. Пойти в буфет и выпить. Иначе все пойдет крахом, все труды насмарку, все сломается. Он стоял, прижавшись спиной к стене танцзала и скрестивши руки на груди, стоял мрачнее мрачного, и хмурым взглядом глядел сквозь веселящихся вокруг людей. Был перерыв в танцах. Разговоры, смех, и веселые, жизнерадостные лица вокруг. Праздник был в самом раз-гаре. Скоро двенадцать часов. Скоро Новый Год. --Андрей, ты чего такой мрачный -- рядом появился высокий, долговязый, немного нескладный парень. Валька Камаев, или Камай, слесарь с их завода, партнер Андрея по волейбольной команде и их бессменный капитан, - Как у тебя дела с твоей пассией Познакомился Вся их волейбольная команда была в курсе сердечных забот Андрея и не без ее активной помощи Андрей с девушкой были на этом Новогоднем вечере. --Никак, - угрюмо ответил Андрей, - ничего не получается... --Ты что, серьезно - удивился тот. --Куда уж серьезней, - буркнул Андрей и в отчаянии добавил: не могу к ней подойти, чтобы познакомиться, пригласить на танец. Никак не могу, хоть тресни... --Это бывает, Андрюш, - посочувствовал Камай, - и не только у тебя. Но ты не расстраивайся, не раскисай! Положись на меня. Я это дело сейчас мигом сорганизую... -- И каким же это образом, - насторожившись, хмуро спросил Андрей, - Что ты собираешься предпринимать -- Не беспокойся, Андрей, все будет в ажуре, - "Камай" похлопал своей большой ладонью Андрея по плечу, - Знаешь присказку, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.. -- А-а, иди ты, - отмахнулся Андрей, - все тебе шуточки... -- Андрей, я не шучу. Я - всерьез. И не беспокойся. Все будет нормально, без хамства. Но, имей в виду, бутылка шампанского за то- тобой, - он еще раз хлопнул Андрея ладонью, но уже по спине и ис-чез в толпе. Вскоре затемненное пространство танцзала прорезал металлический голос репродуктора: -- Внимание! Прошу минуточку внимания! Дамский танец. Танго. Арабское. Дамы приглашают кавалеров. Кавалеров просим не упрямиться, а дам, просим проявить инициативу... -- Вот как раз этого мне сейчас не хватает, - подумал в сердцах Андрей и тут же решил махнуть на все рукой и отправиться за поддержкой в буфет. По-другому, видать, сегодня не получится. Невезу-уха у него сегодня... И здесь он увидел ее. Она шла одна через весь зал в его сторону. Шла серьезная, задумчивая, решительная, однако в глубине глаз явственно виднелись сверкающие искорки. Она остановилась перед Андреем, слегка присела, как бы делая реверанс, и, наклонив голову, сказала: -- Разрешите пригласить вас Андрей от неожиданности растерялся. Он побледнел, как полотно, в горле мгновенно все пересохло, язык онемел. Он хотел было что-то произнести, чтобы достойно выйти из этого положения, что-то такое, вежливо-элегантное, вроде: "Благодарю Вас!" или "Вы очень любезны!", или "Я так признателен Вам!", но смог лишь промычать что-то нечленораздельное. Она недоуменно вскинула брови. Лицо ее было невозмутимо спокойное, лишь в глубине глаз прыгали веселые чертики: -- Вы не хотите со мной танцевать Мне надо было привести сюда свою подругу, да Андрея сразу же бросило в жар и он судорожно, хрипло выдохнул: --Что Вы! Что Вы! Как можно!! И он скорее схватил ее за руку, словно боясь, что она вот сейчас рассердится, повернется и уйдет. Наверное, он второпях не рассчитал свои силы и слишком сжал свои пальцы, потому что ее лицо слегка сморщилось, как от боли. Андрей испуганно отпустил ее руку: --Ой , простите! Вам больно, да! Какой же я дурак!!! О, господи, не уходите!!! В его голосе зазвучало такое отчаяние, такая мольба, что она улыбнулась: -- Да ничего, Андрюша, все нормально... Андрей остолбенел: -- Вы знаете, как меня зовут! Она развела руками: -- Как видите, знаю... Он заулыбался: --А я тоже знаю, как вас зовут... Они взялись з а руки и пошли танцевать. Звучало танго. Танец влюбленных. Они танцевали и смотрели друг на друга. И ничего не говорили. Им и не надо была ничего говорить. Они понимали друг друга и так, без слов. Они танцевали и смотрели друг на друга. И не было на свете людей счастливее их. Колесо судьбы повернулось на заданный угол и они встретились. А встретившись, полюбили друг друга. Полюбили так, как любят первый и последний раз в жизни, сильно, нежно, трепетно, безоглядно совершенно не думая о тем, что их ждет впереди, как теперь с ложится их жизнь. Две крошечные песчинки человеческого океана, родившиеся и выросшие Бог знает за сколько километров друг о т друга, не знавшие до не давнего времени ничего друг о друге и даже не подозревавшие о взаимном существовании. А, может, все-таки знали, догадывались Подсознательно, интуитивно или как еще там... мистически, что ли Какая же сила, чья непонятная воля потянули их друг к другу через тысячи и тысячи километров земного пространства Кому это было нужно Для чего В чьих же руках находится наше будущее, наша судьба В наших собственных Или в руках Всевышнего Через много лет Андрей, раздумывая о перипетиях своей нескладной, нелепой жизни, напишет такие строки: Между мною и тобою дней наперечет, Кто же ведает судьбою, ангел или черт Иль колдуют сразу оба, только невпопад, От того любовь до гроба - это просто ад... Говорят, что в стихах выражаются отголоски нашей генной памяти. Так ли это Кто знает Да и надо ли нам все знать Может, вся прелесть жизни и заключается - то именно в незнании того, что с нами случится в ближайшее время или в далеком будущем. Ведь именно это незнание дает нам силы в борьбе с жизненными невзгодами, рождает наши на- дежды на лучшую долю и на будущее счастье. И мы живем, пока живут наши надежды. А надежды, как известно, умирают последними. Естественно, что ни о чем таком они и не думали, да и не могли думать И правильно делали, что не думали. У них были другие, более важные заботы. Они наслаждались взаимным присутствием, возможностью взаимного общения. Они были счастливы от сознания того, что наконец-то оказались вместе, от сознания того, что они рядом, что могут смотреть друг на друга, разговаривать, прикасаться друг к другу. Большего им сейчас для счастья и не надо было ничего. Андрей не отходил от Зины до конца "огонька". Новый год он встретил уже за ее столом. А затем танцевал и веселился только с ней. А потом они ушли. Им захотелось побыть одним. Они оделись и вышли на улицу. Было удивительно тихо, слегка морозило, снег под ногами вкусно "похрустывал", на небе сверкали невероятно большие и яркие звезды. Они даже не сверкали, они лились сверху нескончаемым потоком острых и ломких лучей белого, обжигающего холодом небесного огня. И невольно казалось, что весь ночной морозный воздух земли заполнен их микроскопическими ледяными частицами , которые, падая вниз, ударяются друг о друга и тоненько, тоненько звенят, словно поют хором какой-то сказочно прекрасный хорал или чуть слышно разговаривают друг с другом о чем-то своем, сокровенно-неземном. Они медленно шли по самой середине улицы. Поселок "машзавода" уже спал и им никто не мешал. Лишь кое-где одиноко и сиротливо светились окна домов. Они вышли из поселка и направились по дороге к железнодорожной станции, недалеко от которой жила Зина. Андрей был в ударе. Он непрерывно острил шутил, дурачился, читал стихи и Зина смеялась. А потом они стояли на крыльце ее дома, тесно прижавшись друг к другу, замерзшие до невозможности, с ледяными носами и щеками, и Андрей все пытал-ся согреть ее лицо своим дыханием. А Зина жалобно просила его: -- Андрюша, милый, хватит, а Я совсем замерзла. Я больше не мо-гу ни капелечки. Андрей кивал ей головой и шептал окоченевшими губами: -- Хорошо, Зина, я сейчас. Я иду. Все. Уже иду... И все оставалось по старому. И неизвестно, сколько бы так еще про-дол жалось, сколько бы ещ е они смогли выдержать, полуживые, по-лузамерзшие и совсем уже окоченевшие, если бы в пристройке до-ма вдруг не зажегся свет и чей-то сердитый женский голос произнес через дверь: -- Зина, что ты там мерзнешь Не пора ли домой Зина испуганно отпрянула от Андрея: --Все, Андрюша, все. До завтра. До свидания...То есть, до вечера... Встретимся в семь у переезда. Пока, Андрюша, пока... Она коснулась губами щеки Андрея и исчезла за дверью... ГЛАВА 5 Так началась их любовь. Ничего особенного, ничего сверхъестест-венного на первый взгляд. Обычные отношения двух молодых людей, только вступающих на путь чувственного познания самих се-бя и окружающего их мира и делающих навстречу друг другу свои первые, пока еще робкие шаги. Странно, конечно, но Андрей не ис-пытывал к своей Зине ни пылкой страсти, ни всепоглощающей мощи физического влечения. У него не появлялось даже намека на жела-ние начать с ней интимные отношения, стать ее первым мужчиной. Никаких грешных, никаких грязных мыслей, ничего низменного, обыкновенного, примитивного, унижающего ее человеческое и женское достоинство, лишь глубочайшая, трепетная нежность в сочетании с возвышенным, чуть ли не святым благоговением. "Да святиться имя твое..!" - молитва всех влюбленных мира. Для Андрея она оказалась не литературной фразой, не "банальщиной", не фантазией, а настоящей реальностью. Он готов был часами смот-реть на ее лицо, лишь изредка прикасаясь губами к ее губам, щекам, глазам, даже не целуя, нет, всего лишь прикасаясь... - -Что ты так смотришь на меня, Андрюша -- шептала она, прикры-вая ладонью его глаза. -- Не знаю, - отвечал он, пожимая плечами, -- Мне хочется на тебя смотреть... Ты не представляешь, какая ты красивая.,--Он наклонял-ся к ней, тихонько, бережно и ласково целовал ее гуы и тоже шеп-тал, - Я люблю тебя... Слышишь, люблю... Я не понимаю, как я жил до сих пор без тебя... Не понимаю... Не представляю... Я люб-лю тебя... Я люблю тебя... - Андрей внешне сильно изменился. Он словно бы засветился из-нутри ровным, теплым светом, делающим его лицо удивительно возвышенным и одухотворенным. Как у поэтов в периоды их твор-ческого подъема или озарения Да он и стал поэтом. Начал вновь пи-сать стихи. Писал много, заполняя листы тетради неровными, то-ропливыми строчками. Правда, стихи почему-то получались груст-ными и мало было среди записанного им в тот период стихов о любви. Писал о чем угодно, но только не о любви, которая букваль-но переполняла все его существо. Странно всё-таки устроен человек. О самом главном для себя, о са-мом наболевшем в данный момент он будет думать и замышлять лишь потом, когда эти события уйдут в прошлое, в небытие. Если не забудутся конечно. Но это у кого как, у кого как.."Лицом к лицу ли-ца не увидать" Как верно и точно говорят порой поэты. Только мы не всегда замечаем этой их правоты. Жизнь своей будничностью и своими повседневными заботами приземляет нас, надевая на глаза и уши плотные, звуко- и све тонепроницаемые шоры. Мы становимся глухи и слепы ко всему, что не имеет для нас сегодняшней, практи-ческой пользы. Нужны мощные толчки и сильнейшие жизненные потрясения, чтобы мы прозрели и ста ли восприимчивы и к чужому горю, и к красоте окружающего мира .И тогда обычные, ничего вро-де бы незначащие строки в самых обычных, давно знакомых стихах вдруг неожиданно для нас зазвучат с невидан- ной до того силой, вновь обретают смысл и становятся вдруг настоящим откровением. В ту памятную Новогоднюю ночь их знакомства, Андрей, придя до-мой написал такие стихи: В дыхании зимней ночи Я слышу шепот звезд Звук тонкий и непрочный, Как звон застывших слез. Звезда скатилась с неба, Слезой с потухших глаз... Кому из нас не "ведан" Судьбы зловещий глас! И с горстью льдистых капель, Твоих застывших слез, Веду себя на паперть Под шепот белых звезд. Стихи написались быстро, сразу, одним махом, как будто Андрей знал их уже давно, и они лишь прятались до пори где-то в закоулках его памяти. Записав родившиеся строки, он прочитал их раз, дру-гой, третий и в недоумении пожал плечами. Настолько они не соот-ветствовали его тогдашнему душевному состоянию. Андрей не стал задумываться над случившемся. Он просто-напросто махнул на стихи рукой в буквальном смысле этого слова и тут же забыл о них, как забывают о чем-то случайном, не стоящем внимания мало-значимом и малосущественном для себя. Но он ошибся. Стихи не забылись и не могли забыться Настолько они оказались пророческими для их любви, что Андрей никогда впоследствии не мог спокойно дочитать их до конца. Становилось страшно. Становилось не по себе. Вспомнились эти стихи, всплыли в памяти через несколько лет, когда весь мир вокруг Андрея, казалось вздыбился и рухнул разом, погребая его самого под своими обломками. И никакой надежды на лучшую долю у него уже не осталось. На душе было черним черно и жил он тогда лишь по инерции, если то его существование можно было назвать жизнью. И вот тогда, рано утром, когда он, проснувшись, лежал недвижно без всякой мысли в усталой голове, в его сознании возникли вдруг эти строки. Андрей произнес их сначала про себя, затем шепотом вслух, не веря самому себе. Его поразило до оторопи, до ужаса, насколько точно в этих стихах было предсказано, предопределено будущее их отношений с Зиной, будущее их любви, их несостоявшегося счастья. "И с горстью льдистых капель, твоих застывших слез, веду себя на паперть под шёпот белых звезд..." Так оно впоследствии и оказалось. Точнее и не скажешь. Действительно , ничего кроме слез и горького сожаления о бесконечных ошибках и потерянных по глупости возможностях их любовь никому из них не принесла. И если бы он хоть чуточку ве-рил в бога, то может быть паперть церковная, как символ покаяния, и могла бы его спасти. Но в бога он никогда не верил. Он был убже-денным атеистом. И ничто не могло его спасти. Ни что. Это было его судьбой, это было ее судьбой, это было их общей судьбой. Но они сейчас ничего не ведали о своем будущем. Они даже не за-думывались о нем. Они ловили мгновения своего счастья и старались продлить их, эти мгновения, продлить своими встречами. Встречались они часто. Почти каждый свободный вечер, выпадавший на их долю, они старались провести вместе. Правда, жизнь их не слишком баловала и таких вечеров представляла не так уж и мно-го. Зина работала на заводе в две смены , поэтому одна неделя у них получалась свободной друг от друга. И всю эту неделю Андрей ходил сам не свой. Вынужденный перерыв лишь только усиливал его тягу к Зине. Порой он просто не выдерживал и поздно вечером, ближе к ночи выходил к ее дому. Там, спрятавшись за забором, он ждал приезда последнего, ночного автобуса, на котором она возвращалась со смены. Подойти к ней, в такой поздний час, он не решался. Было неудобно. Да и устала она, наверное. Поэтому Андрей издали наблюдал за тем, как она выходит из автобуса идет через переезд, подходит к крыльцу родного дома, останавливается, достает ключ, быстро оглядывается назад, всматриваясь в темноту ночи, затем открывает дверь и исчезает. После этого Андрей обычно ждал, когда загорится свет в окне у них на кухне, закуривал и долго стоял, глядя на окно, швыряя окурки на землю прямо под ноги. И уходил только лишь тогда, когда окно темнело, когда Зина ложилась спать. Уходил довольный, удовлетворенный, с чувством исполненного долга и почти счастливый. Но однажды, когда он так стоял, прислонясь к забору и курил, задумчиво глядя в ее окно, он вдруг услышал, как наружная дверь дома отворилась и знакомый до дрожи в сердце голос произнес: -- Андрюша, это ты.. -- Я,- вздрогнул от неожиданности Андрей и направился к ней. Они обнялись. Поцеловались. -- Глупый Андрюшка, - прошептала она, - Какой же ты у меня глупый еще... Ты давно здесь -- Угу, - кивнул головой Андрей, - Давно... -- Тебе что, трудно было меня окликнуть, - укорила его Зина, - Я же давно уже чувствую, что ты где-то здесь. Меня ведь не обманешь Мне сердце подсказывает. И не пойму, чего ты молчишь, чего дожидаешься.. Она крепко обняла Андрея, прижалась к нему всем своим телом и прошептала: -- Я люблю тебя, Андрюша. Милый ты мой. Единственный. Я так по тебе скучаю. Когда не вижу тебя. И думаю каждый раз, когда с автобуса домой иду, господи, хоть бы пришел, встретил бы после работы, догадался бы... А он стоит тут, рядом, за забором... и не подходит...не догадывается... Эх, ты-ы... Горе мое, недогадливое... Они оба счастливо засмеялись. Им было хорошо. Они снова были рядом, снова были вместе. И эта их выходная неделя, былое вынужденное препятствие для их встреч, исчезла, испарилась, улетучилась без следа и не будет больше им мешать, не будет им препятствовать... Они были чудной парой. Из тех мужчин и женщин, что самой природой или судьбой создается лишь только друг для друга. Как две половинки одного целого, некогда разделенные и потерявшиеся, а теперь вот нашедшие друг друга и наконец-то соединившиеся вновь. А соединившись, неожиданно для себя и других вдруг зажглись, засияли и засверкали всеми цветами и оттенками радуги на удивление, радость или зависть другим людям. Каждый из них в отдельности казался самым обыкновенным, ничем особенно не примечательным человеком, вместе они сразу станови- становились какими-то другими, особенными, непохожими ни на кого, очень заметными и резко выделяющимися из общей массы людей. Да их и нельзя было не заметить! Ведь у влюбленных особенные лица. Их выдает отрешенность затуманенных счастливой дымкой глаз: мягкая застенчивость нескрываемой, радостной улыбки: общее выражение благости, умиротворенности, покоя и горделивой уверенности в себе. Да, счастью не нужно многообразие форм. Достаточно и одной единственной - взаимной любви дорогого для тебя человека Как это мало вроде бы для человека и, в то же время, как же это много для одного человека. Как тяжело, как трудна и как необходимо... Ведь любить - это не только брать, полной чашей черпая удовольствие от общения с любимым человеком; любить - это, прежде всего, отдавать себя другому, капля за каплей, полностью, целиком, безвозмездно и безвозвратно растворяя себя в любимом человеке, подчиняя собственные желания и интересы его желаниям и его интересам. Любить--это, прежде всего, жертвовать собой ради счастья и благополучия другого, брать на себя ответственность за счастье и благополучие другого, по- поверившего в тебя и доверившегося тебе человека. К сожалению, понимание такой простой истины приходит к нам часто слишком уж поздно, и познаем мм ее слишком уж дорогой ценой, ког- да ни изменить ничего, ни исправить ничего мы уже не в состоянии . Но это все будет потом, когда-то, в туманном будущем. А пока же не- бо безоблачно, жизнь прекрасна, в ней открылся иной смысл, появилось иное содержание и надо следить жить, пока жизнь доставляет радость и приносит удовольствие. И Андрей жил, ни о чем особенно не задумываясь, довольствуясь тем, что уже имел, что есть под рукой. Утром работа, вечером два раза в неделю и в воскресении днем -- волейбол с небольшой выпивкой в кругу друзей. Все остальное свободное время, все вечера и ночи Зина, Зина, Зина... К такой жизни Андрей быстро привык, такая жизнь его вполне устраивала, никаких неожиданностей или случайностей он в своем будущем пока не ждал и не предвидел. Неожиданности начались летом. В июне Зина попросила его уменьшить их встречи. Близилась ее летняя экзаменационная сессия, а хвостов поднакопилось предостаточно, надо было срочно принимать меры, поднажимать и садиться за учебники. Скрипя сердцем, Андрей вынужден был согласиться на такой шаг. А через месяц Андрей вообще остался един. Зина уехала в университет на летнюю экзаменационную сессию, на целых сорок дней. С ума можно было сойти! Андрей сразу же ощутил в душе такую гнетущую пустоту, что затосковал, захандрил и... запил. И дальше началось то, чему Андрей никак не мог дать вразумительного объяснения. Мотивы собственного поведения на данный момент так и остались для него самого загадкой. Потому что как раз именно этого ему было совершенно не нужно. Это было противоестественно для него, противоречило всему его существу. А произошло, случилось то элементарное, что наверное и должно было когда-нибудь случиться с Андреем, как случается с большинством мужчин, рано или поздно. И лучше, конечно, рано, чем потом, когда уже поздно. Андрей загулял, загудел и покатился вниз по наклонной плоскости. Он очутился в кругу молодых девиц соответствующего поведения, а затем его прочно заарканила одна из них, наиболее хват- кая. Она даже на волейбол с Андреем ходила, не отпускала его от себя и там. Андрей раз не ночевал дома, два и ... пошло, поехало. Недели через три, в понедельник, после его очередного "закидона" с этой девицей, на работе к нему подошла группа ребят из заводской волейбольной команды во главе со своим капитаном, Валькой "Камаем". "Камай" сгреб своей мощной ладонью ворот его рубашки: -- Слушай, Андрей, брось дурить, предупреждаем в первый и последний раз. Мы смотрели, смотрели на твои выкрутасы, но больше терпеть не будем. Хватит! Побаловался и будя! Достаточно! Хорошего по маленьку! Ты, дурья твоя башка, кого на кого променять хочешь, а Тебе девчонка досталась, дурище ты чертово, какой не бывает! Одна на тысячу! А ты! Кре-етин! И-ди-и-о-ти-на безмозглая! Сопляк булавочный! Он отпустил ворот рубашки Андрея и тут же, не размахиваясь, коротко ударил его кулаком в подбородок. Ударил сильно. У Андрея дернулась голова, на мгновение все поплыло перед глазами. Он качнулся, но устоял на ногах. Камай смачно выругался и сплюнул на пол. --Крепок, скотина, ничего не скажешь... Так вот, наше тебе условие: иди к начальнику цеха и пиши заявление на отгулы с отработкой. Пару дней тебе хватит. Да еще входные. Так что сойдет, я думаю. А долги потом отработаешь. Так вот, пиши заявление и сразу ночью в среду езжай в Воронеж. Четверг, пятница, суббота. Три дня, думаю, тебе хватит, чтобы исправить то, что ты тут в пьяном угаре наворочал. Езжай и проси у нее прощения. Ты, думаешь, ей уже не сообщили о твоих проделках Чего, чего, а доброхотов у нас всегда хватает... У Андрея ком встал в горле, а на глазах навернулись слезы. Он судорожно сглотнул и только смог проговорить почему-то заикаясь: --Ре-бя-та-а... Ре-бя-та-а... Какие вы... Ох, ре-бя- та-а... Васька Волков или "Волчек", плотный, широкоплечий, чуть сгорбленный токарь с механического цеха, их постоянный разводящий в команде, похлопал Андрея по плечу: --Ничего, Андрюха, прорвемся! Чего в жизни не бывает. Три к носу и все пройдет... Ты - езжай. Это сейчас главное для тебя. Начцеха в курсе дела. Он не возражает. В четверг рано утрам Андрей был уже в Воронеже. Он сошел с по-езда, не спеша направился на вокзал. Спешить ему было некуда. Было еще слишком рано, а умыться и привести себя в порядок он успел еще в поезде. Единственное, что ему надо было сделать в первую очередь, так это позавтракать. Он зашел в здание вокзала, прошел один зал, другой, спустился вниз. Там он нашел буфет и встал в очередь. Народу, как всегда на вокзале, было много и самого разношерстного А в какой очереди бывает мало народа Таких очередей в своей жизни Андрей что-то не припомнил. Хотя было ему всего лишь два десятка лет. А ведь ему было, что вспомнить! Было! Вся его сознательная жизнь - жизнь обыкновенного Советского человека, родившегося и выросшего в этой стране, победившего Социализма, была органично связана с бес численными и бесконечными очередями. Очередь являлась составной и неотъемлемой частью государственной системы потребления Господи,, за чем только и где только не стоял Андрей за свою короткую жизнь! Ведь она, если разобраться, эта жизнь и есть его стояние в бесконечных наших очередях. В очередях мы общаемся, знакомимся, влюбляемся, ругаемся, иногда и деремся. В очередях, как нигде, чувствуется общность наших интересов, физически ощущается локоть, рука, плечо соседа. Мы, Советские люди с детства начинаем познавать нашу родную действительность с очередей. Сначала обычных, повседневных, обыденных очередей за хлебом, за молоком, солью, сахаром, мукой и макаронными изделиями. Затем сюда добавляются очереди за излишествами в виде мяса, колбасы, сала, масла, рыбы, за сладостями, сначала за простенькими, такими как пряники, печенье, халва со стойким вкусом подсолнечного масла, слипшиеся подушечки конфет с цветным горошком, затем пошло что-нибудь несолидное, карамельки в бумажных обертках с расплывшимся рисунком, рассыпные шоколадные конфеты в обертках и отдельные шоколадки; ну, и уж потом, потом подошло время роскоши -- шоколадные конфетные наборы в коробках, торты, пирожные и т.д. и т.п. Впрочем, этот список можно продолжить до бесконечности с разными вариациями в ту или иную сторону. А потом, когда Андрей окончательно вступит во взрослую жизнь, он увидит, что диапазон очередей все растет и увеличивается. Здесь очереди и на промтовары, включая необходимейшую одежду и обувь, на мебель, на холодильник, на телевизор, на пылесос, на ковры, на квартиру на машину, на дачу, очереди за здоровьем к хорошим или нужным врачам, за путевками в санаторий или на курорты, и ещё за многим и многим другим... В очередь, в очередь, в очередь. В порядке живой очереди. Ветераны, участники, лауреаты, орденоносцы, передовики и т. п.--вне очереди, в отдельную очередь, в спец очередь, в льготную очередь . А для того, чтобы встать в очередь, чтобы тебя официально включили в очередь, нужны справки. Одна, другая, ... пятая, десятая. Чем важнее очередь, тем больше необходимо справок. А за справками снова становись в очередь. И так всю жизнь, до последнего своего дня, очереди, очереди, очереди, очереди... Но сейчас, в настоящий момент Андрей стоит в очереди в вокзальный буфет. Стоит для того, чтобы покушать хоть что-нибудь, чтобы заморить червячка до лучших времен и избавиться от неприятного урчания в пустом желудке. Андрей, простояв с полчаса в очереди, ваял два стакана кофе с молоком, два бутерброда с каковской колбасой, и один песочник. Ничего другого, более существенного в буфете не было. Но Андрей был доволен и этим. К еде он относился с философским спокойствием и привередливостью не отличался. Ел всегда лишь то, что было И сейчас с удовольствие, не торопясь он съел все без остатка, достал носовой платок, тщательно вытер губы, пальцы и вышел не улицу. Здесь он закурил и осмотрелся. Громадная привокзальная площадь была заполнена легковыми машинами и автобусами. Впереди за площадью, параллельно зданию вокзала проходил трамвайный путь, а за ним начиналась широкая, прямая улица, уходящая куда-то вдаль. Андрей направился туда. Надо было осмотреться немного в незнакомом городе и найти здание Университета. А потом будет все уже значительно проще. Во всяком случае, должно быть проще. И Андрею очень хотелось в это поверить. Ведь, что там ни говори, а перед Зиной он чувствовал себя очень и очень виноватым. И он сильно нервничал перед встречей с ней. К университету Андрей подошел в девятом часу утра. Найти заочное отделение биологического факультета, узнать расписание занятий Зининой группы и найти нужную аудиторию было не так сложно. Сложнее было зайти туда, в эту аудиторию и увидеть Зину. Здесь мужество и решимость покинули Андрея и он решил подождать до перерыва. Андрей стоял в коридоре одного из корпусов Университета напротив аудитории, где согласно расписаний занятий должна была находиться его Зина. Он стоял, опершись спиной о подоконник громадного створчатого окна, выходившего во двор, и уныло размышлял о превратностях собственной судьбы. Он действительно не понимал причины всего случившегося с ним в последнее время. Какое-то умопомрачение, иначе и не назовешь. Ведь бабником он никогда не был. Зачем же тогда он это сделал Почему Что его заставило и что за всем этим может скрываться Тайные пороки его натуры, о наличии которых он в себе даже и не подозревал до сих пор Но ведь он любит Зину, он же себя знает. Зачем ему себя-то обманывать Он любит Зину и никто другой ему вместо Зины не нужен сейчас и не будет нужен в последствии. На других женщин он практически и не смотрит, ему не хочется на них смотреть. Это же факт, от которого никуда не денешься. Даже если бы и захотел, все равно ничего не получится. Его Зина заслоняет всех остальных женщин для него... Тогда зачем он все это понавытворял! Зачем! Зачем! Мн-да-а.. Идиот из идиотов, иначе и не скажешь... Раздался звонок. Погруженный в свои мысли Андрей от неожиданности даже вздрогнул. Дверь аудитории распахнулась. В коридор хлынула галдящая толпа студентов. В основном это были девушки, вчерашние школьницы. С группой девчат вышла и Зина. Лицо ее выглядело похудевшим, осунувшимся и очень бледным. Под глазами темные круги. Сердце Андрея болезненно сжалось. И тут Зина вдруг неожиданно остановилась, лицо ее напряглось и она резко повернула голову в сторону, где стоял Андрей. Их взгляды встретились. Рука Зины непроизвольно дернулась вверх и она прикрыла ладонью рот. Андрей подбежал к ней, обнял, не обращая внимание на присутствующих, поцеловал в губы. Она глянула на Андрея снизу вверх мокрыми, блестящими от слез глазами, в которых плескались, перемешавшись одновременно и радость, и боль, и обида, и горечь, и надежда, и бог знает что еще сразу вместе и порознь, и тихо, обними лишь губами, словно не веря самой себе, произнесла: --Андрюшка приехал... Господи, приехал ко мне... Андрюша, милый. Волна теплой, мягкой нежности поднялась в груди Андрея, заполнила его сознание и он торопливо, словно боясь, что он не успеет и что его могут прервать, проговорил: --Зина, я не могу без тебя... Слышишь, не могу... Ты мне нужна. Я не хочу, чтобы мы расставались, никогда, слышишь - и вдруг неожиданно для себя, как-то по детски жалобно, умоляюще добавил, - Выходи за меня замуж, а, Зина Она слегка отстранилась от Андрея, высвободила руки, вытерла сжа- тыми кулачками слезы на глазах и улыбнулась ему ласково, понимаю-ще и чуточку снисходительно: --Эх, Андрюша, Андрюша, какой же ты у меня еще глупенький. Ну, совсем еще малышок. Хоть и большой уже. Во-он какой вымахал... -- Почему малышок - растерянно спросил Андрей. Его поразило неожиданное совпадение. Опять "малыш". В Якутии "малыш" и здесь вот то же самое. И от кого От девчонки, по существу же... Потому, - шепнула Зина, прикрыв его губы своей ладонью, - Выйду я за тебя замуж, а дальше что Я за дверь, в магазин или еще куда по хозяйству, а ты -- налево... к другой Так --Зи-и-на.., - только и нашелся, что сказать в ответ пристыжен- ный Андрей. Он готов был провалиться сквозь землю, так ему было стыдно. Действительно, она знала все. Действительно, доброхоты постарались основательно, - Прости, а Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу, Зин.. Зина поднялась на цыпочки, ваяла его голову своими крошечными, теп лыми ладонями, пригнула к себе, поцеловала в губы и очень тихо, поч- ти неслышно, прошептала: -- Спасибо, Андрюша, что приехал. Ты не понимаешь, как это важно для меня. Особенно сейчас. И я тебя простила. Я ничего не хо- чу больше знать о твоих, - она помолчала, как бы подбирая слово для определения поступка Андрея, и закончила, - похожде-ниях. Я хочу думать, что все это случайность. Правда, "малышок"-- Затем она реши- тельно отстранилась от него, ваяла его под руку и внушительно ска- зала: --Пошли... --Куда, - удивился Андрей. Он был как в трансе. Он ничего не понимал. Такой свою Зину он никогда не видел. Он и не предполагал, что она может быть такой. --Андрюша, милый, - умоляюще проговорила она, - я ведь на занятиях Мне нельзя просто так взять и уйти. Пойми, пожалуйста. Сейчас я отведу тебя в читальный зал библиотеки. Ты посидишь пока там, отдохнешь почитаешь. У меня в десять кончается эта пара. А на следующей паре я отпрошусь. У меня хорошие отношения с пре-подавателем. И у нас с тобой будет целых два часа свободных. До двенадцати. А там у нас большой перерыв, обед и снова занятия. Лабораторные по химии. Целых две пары. Аж до четырех. С них я уйти не смогу. Никак не смогу. Понятно, Андрюша Андрей кивнул головой. Чего уж здесь было не понимать. Его приезд, конечно, не лишком кстати. Но он правильно сделал, что приехал. Спасибо, все-таки, ребятам. Молодцы они у него: --Пнимаю, Зина, конечно же понимав. Ты не беспокойся, иди Я найду библиотеку. Ты делай так, как считаешь нужным. Я не хочу, чтобы ты из-за меня завалила сессию... Прозвенел звонок. Перерыв закончился. Зина остановилась: --Хорошо, Андрюша. Договорились. Иди один и жди меня. Сейчас иди прямо до центральной лестницы. Там спустишься на второй этаж и спросишь библиотеку. И жди меня там. Не уходи... Читальный зал Андрей нашел быстро. Там он набрал журналов и сел у окна так, чтобы хорошо была видна входная дверь. Хотел было почи- тать что-нибудь, открыл журнал "Смена", полистал его, но не чита- лось. Трудно было сосредоточиться, приходилось сильно напрягаться. В голове был полнейший сумбур. Ни мысли свои, ни чувства он никак но мог привести хоть в какой-то порядок, чтобы самому в них попытаться разобраться. Поведение Зины, его Зины, которую, как он считал, знал чуть ли не вдоль и поперек, как самого себя, удивило и поразило его до невозможности. Она совершенно неожиданно открылась ему с какой-то новой и очень даже неожиданной стороны. Она вдруг оказалась совершенно мудрее и совершенно сильнее его самого. Андрей всегда относился к ней чуточку покровительственно и как бы свысока, как более старший, более сильный и более опытный к более младшему, более слабому, бо- лее беспомощному и более уязвимому. А оказалось все наоборот. Ведь только сильный и мудрый может позволить себе простить. Значит, Зина - не наивненький несмышленыш, снизу вверх смотревшая на Андрея восторженными глазами, как на свой идеал, на свое божество. Отнюдь нет. Она - мудрая, всезнающая и все понимающая женщи- на. Андрей в сравнении с ней - жалкий, сопливый мальчишка, возомнивший о себе бог весть что, а теперь вот получивший щелчок по носу. Воистину, не мужчина, а женщина правит миром. Ибо она выбирает и всегда, во всем делает так, как считает нужным сделать. Женщина только позволяет выбранному ей мужчине остановиться около себя и сделать шаг к себе. Женщина управляет и направляет движениями мужчины в его жизни А он, мужчина, никогда не замечает, что идет не сам, что его ведут, как на веревочке, и что веревочка эта находится в руках женщины. И очень хорошо, если эта женщина любит мужчину и желает ему счастья, тогда их путь имеет смысл и пройдет в нужном направлении. А ведь Зина любит Андрея. И Андрей любит ее, свою Зину. Это и есть главное в жизни. А все остальное - от лукавого, пустое, никчемное, никому не нужное мудрствование, поиски черного кота в тёмной комнате, когда его там нет. Поэтому не стоит ничего усложнять. Надо просто довериться естественному ходу событий. Пусть оно будет так, как будет, в этом и должен заключаться весь смысл его жизни, как настоящей, так, вероятно, и будущей... Зина почти влетела в читальный зал, сияющая, раскрасневшаяся, краси вая до того, что Андрей чуть было не задохнулся от радости и ощущения невероятного счастья, нахлынувшего на него. Женщины, женщины, что же Вы делаете с нами, мужчинами! Он поднял руку и помахал ей, показывая где он находится. Зина подошла к нему и села рядом на стул: --Ну, как ты здесь --Я Нормально. А ты --У меня тоже все нормально. Два часа я свободна.Слушай, Ан-дрюша, - она положила свою ладонь на руку Андрея и умоля юще глянула ему в лицо: -Ты только пойми меня, пожалуйста, правильно и не обижайся. Я очень рада тебя сегодня видеть. Очень. Поверь. Твой приезд для меня-- это самая большая радость, какая только возможна сейчас для меня. Но,--она судорожно втянула в себя воздух и облизала внезапно пересохшие от волнения губы, - ты только не обижайся на меня, Андрюша, милый, я тебя очень прошу. Поверь, пожалуйста, я тебя люблю очень, очень и мне невыносимо трудно с тобой сейчас расставаться. Но... тебе надо сегодня же уехать назад в Лебедянь. У меня совершенно нет на тебя времени. Я и так, как белка в колесе верчусь. Андрюша, родненький мой, давай сейчас поедем на вокзал, купим тебе билет на автобус до Липецка на ближайший рейс Я тебя там провожу и успокоюсь.. Пока она все это говорила, а говорила напряженно, сбивчиво, не слишком ясно, очень волнуясь и переживая за то, что Андрей может ее не так понять, Андрей смотрел на нее и любовался ею. Боже, как она была хороша! Андрей смотрел, как движутся ее губы, причем верхняя, более полная, слегка нависала над нижней, придавая ее лицу такое наивно-милое и очаровательное выражение, что дух захватывало у Андрея; смотрел, как в такт словам забавно колышется кончик ее носа, как она морщит в озабоченности брови и на лбу при этом появляются две продольные складки-морщинки, как она розовым кончиком языка постоянно облизывает свою верхнюю губу, как она наклоняет голову слегка набок и немного вперед, как она, не замечая того, умоляюще складывает руки на груди, нервно перебирая пальцы, как пытается жестикулировать при воем монологе руками, преимущественно правой, постоянно вытягивая ее вперед и дотрагиваясь ею то до его, Андрея, груди, то до руки или плеча: смотрел, любовался, наполовину не сознавая ее слов и не замечая, что улыбается, широко, откровенно, радостно и немного глуповато, во весь рот. Зина остановилась, перевела дух и только тогда заметила улыбку на лице Андрея. От удивления и нее даже открылся рот, а глаза распахну- лись широко, широко: --Ты... Ты... чему улыбаешься, Андрюш Андрей вздохнул и сокрушенно произнес: --Какая же ты красивая, Зин... --Слушай, Андрюша, я к тебе серьезно, а ты.. -- голос ее задрожал, в глазах появился подозрительно влажный блеск, - Ну, нельзя же так, я ведь переживаю... --Прости, Зина, ради бога, - Андрей наклонился к ней и поцеловал ее в губы, - И не волнуйся. Все будет хорошо. Я же не идиот, я все понимаю. Мой приезд, конечно же, не слишком кстати. Но я тебя увидел и мы хоть чуточку, но поговорили. Мне этого надолго хватит. И я тебе не буду мешать. Сдавай свои экзамены спокойно. Поехали на вокзал. Андрей поднялся. Зина встала тоже. Лицо ее просияло. Она потянулась к Андрею и, прикоснувшись к его щеке губами, нежно, ласково поцеловала. Затем проговорила: --Спасибо, Андрюша. Милый, хороший ты мой! Я так боялась, что ты не поймешь меня... --А почему, собственно говоря, боялась - вдруг неожиданно даже для себя спросил Андрей. Ведь, как не крути, не его больно задело и сильно поразило восприятие Зины его, Андрея, в качестве источника обязательнейших для себя неприятностей и обязательного глухого непонимания. Почему Неужели он все-таки дал уже повод для таких мыслей Значит дал, если она так себя ведет. Обидно. Обидно. Очень обидно. И Андрей намеренно шутливым тоном, чтобы хоть как-то скрыть охватившее его замешательство от слов Зины, проговорил --Хорошего же ты мнения обо мне. Или я тебе кажусь этаким,-- здесь он выразительно повертел пальцами около своего виска, - так, да --Андрюшенька, не надо, а - Зина нежно и ласково провела ладонью по его щеке, - у нас с тобой нет сейчас времени на пустые раз говоры. Надо на вокзал спешить. На вокзале Андрей свободно взял билет на ближайший по расписанию рейсовый автобус до Липецка, откуда можно было затем также автобусом доехать до Лебедяни. Они с Зиной распрощались. Причем, Зина на прощание почему-то вдруг расплакалась и Андрею пришлось потом долго ее успокаивать. Они стояли на автостанции, прижавшись друг к другу и молчали. Лишь Зина иногда нервно всхлипывала и тяжело, тя- тяжело вздыхала. Тогда Андрей наклонялся к ее лицу и тихонько цело- вал в мокрые соленые глаза, шепча что-то бессвязное, малопонятное, нежное и очень, очень им обоим сейчас нужное. Так они простояли до объявления посадки на автобус. Андрей последний раз поцеловал Зину в губы, в глаза, в щеки и сел в автобус. Зина помахала ему рукой и исчезла. Андрей ехал в автобусе, откинувшись на спинку кресла и улыбался Он был доволен и счастлив. Он вновь поверил в свою звезду, ему всерьез начало казаться, что звезда его наконец-то взошла и теперь у него впереди будет все только хорошо, что будущее его с Зиной светло и прекрасно После ее возвращения из Воронежа он всё-таки настоит на своем и они поженятся. Хватит ему мотаться по белу свету одному. Теперь они будут идти вместе и вместе теперь будут строить свою новую жизнь. Он ехал, убаюканный мерным рокотом мотора большого "Икаруса", полный самих радужных надежд и ожиданий относительно перспектив своего ближайшего будущего. Он совершенно не ожидал и не предполагал, что будущее это окажется отнюдь не таким, каким оно рисовалось в его воображении, и что эта их встреча с Зиной в Вороне- же является их предпоследней встречей, и что очень скоро, всего лишь через месяц они расстанутся на несколько лет, а практически навсегда и их отношениям наступит конец. И виноватым в их разрыве окажется не кто иной, как он сам, Андрей. И бремя этой вины будет преследовать его неотступно еще долгие и долгие годы его непростой и путанной жизни. Андрей потом много раз вспоминал эту свою поездку из Воронежа в Лебедянь. Настолько тогда его внутреннее психологическое состояние не соответствовало тому, что ожидало его впереди, что с ним должно будет скоро произойти. Все произошло слишком неожиданно, не запланировано, обвально быстро и практически совершенно случайно. И как же оказывается много в его жизни зависело от элементарного ,слепого, ничего не значащего вроде бы случая, от простой, самой обыкновенной и примитивной случайности. Случайная встреча, случайный взгляд, случайный разговор, неожиданное. случайнее происшествие и.. вот уже линия его судьбы делает резкий крутой поворот, крутой вираж и он с легкостью змеи, сбрасывающей с себя кожу, пытается отмахнутся от прежней своей жизни, перечеркнуть свой прежний опыт и вновь пытается начать все сначала, порей с самого нуля. И все здесь поначалу идет вроде бы хорошо, все нормально, но лишь до нового случая. А там опять рывок. Куда Кто его знает Но только не вперед. Куда-то в сторону. И так много раз, до бесконечности, пока, наконец, не приходит понимание того, что ведь бегает он, по существу, от самого себя, и бежит-то лишь за собственной, зыбкой тенью. Правда, он пытается сам себя успокоить: А может это вовсе и не тень, А знак судьбы, ниспосланной мне свыше! Хочу поверить в мудрость перемен Я так устал быть в этом мире лишним. .. Но это лишь попытка самоуспокоения, попытка перелепить с себя ответственность на чьи-то другие плечи. На чьи Всевышнего Ведь, что там ни говори, а его приезд в Лебедянь является чистейшей воды случайностью. И его последующий отъезд из Лебедяни также является незапланированной, никем не предвиденной и никем не подстроенной случайностью. А может, все-таки, подстроенной Запланированной Так кто же тогда расставляет перед ним эти ловушки случайного Так кто и зачем спланировал эти встречи и расставания Какой эксперимент проводится над ним и с какой целью! Через много лет, в минуту глубокого отчаяния, Андрей напишет такие стихи: На беду тебя я встретил, на беду, Словно сердцем зацепился на бегу, Словно разом изменился белый свет, И назад уже дороги больше нет... Но он здесь несправедлив к самому себе. Ведь в действительности не только на беду. Было у них с Зиной и немножко счастья. Пусть чуть чуть, но все же было это счастье, настоящее, неподдельное, искреннее. Другим и того в жизни не достается. И тепло от этой капельки счастья согревало его потом всю жизнь. И не было бы тогда так больно, так долго и мучительно больно, если бы за бедой не стояло бы счастье. Одну беду, только лишь беду и пережить, и забыть гораздо проще и гораздо легче. Трудно, а порой и невозможно забыть упущенное или утерянное тобой, по твоей вине счастье. Вот это и есть беда, с которой никак не хочет примириться человеческая душа. Оттого она и плачет, выплескиваясь на бумажные листы несбыточным приговором: Я тебя забуду легко, Память стала невыносима. После стольких крутых витков Поиссякла у жизни сила. Я тебя забуду легко, Пересилю любовь и нежность, Пусть не видно вдали берегов, Принимаю судьбы неизбежность Я тебя забуду легко, Знаю, к прошлому нет возврата, Затеряюсь в тиши веков И поспорю с самим Сократом. Я тебя забуду легко, Сам себе наступлю на горло, Убегу в никуда тайком, Слово жалости -- не для гордых! Я тебя забуду легко, Стану счастлив, а может, известен. Почему же с тех памятных пор Не люблю я веселых песен Но это все будет потом, потом. А сейчас происходит другое, более прозаичное. Андрей благополучно доехал до Лебедяни. Дома он покушал отдохнул и вечером отправился в спортзал, где по четвергам собирались ребята и х волейбольной команды на тренировку. Ребята обрадовались, увидев его. "Камай" сказал, хлопнув его по плечу: --Как хорошо, что ты приехал Слушай, нас в Москву на первенство "Труда" посылают. Спартакиада там по волейболу. Из области три команды едут и мы субботу уже выезжаем. В воскресение, в Москве, будет регистрация, оформление и всякая там волокита, а с понедельника уже игры. График очень жесткий. Игры будут идти в два потока с перерывами на обед: утром и вечером. Так что, можешь радоваться, ты едешь с нами. Действительно, это было радостное событие. Их заводская волейбольная команда в текущем году выступала довольно успешно. В районе они уверенно заняли первое место, а в области вышли на третье, пропустив вперед только две очень сильные команды из города Липецка: команду "новолипецкого" металлургического завода и команду металлургического завода "Свободный сокол". В субботу они выехали. Ехали весело. До полночи горланили песни, потешая и будоража весь вагон. Вино лилось рекой. Ехали спортсмены на всесоюзные соревнования. Здесь надо отметить, что на предприятиях спорт и вино всегда были связаны наитеснейшим образом между собой. Любое официальное спортивное мероприятие, будь то встречи по футболу, волейболу или же соревнования по лыжам, стрельбе, легкой атлетике, все они заканчивались коллективной выпивкой на общественные деньги, выделяемые "профкомитетом" завода. И деньги эти были не такие уж и маленькие. Собирались они обычно после игр в городском ресторане или же в просторном доме их капитана команды, Камаева Валентина. Пили обычно довольно много, долго, пока хватало сил и ресурсов. Еще державшиеся на ногах затем отправлялись на поиски других, более ярких развлечений, чаще всего связанных, конечно же, с женщинами. Остальные отправлялись по домам, если могли, конечно Чаще всего их разводили по домам. Командовал этой операцией обычно сам "Камай" с кем-нибудь из более трезвых. Таким образом, спорт и вине являлись одним из основных, если не самым главным видом культурной жизни работающей молодежи это го небольшого провинциального городка. Да, пожалуй, и тысяч, тысяч других городков и городов нашей необъятной страны Советов, где обыкновенному человеку совершенно некуда было себя деть после работы, некуда податься, нечем заняться и потому-то свободное время для него является просто-напросто обузой собственного существования. Оставаться наедине с самим собой каждый божий день на несколько часов, я собственными мыслями. с собственными думами, с собственными сомнениями, с собственной совестью Н-не-ет, никогда! Что угодно, только не это! Лучше уж трояк в зубы и в родной магазин! За ней, за спасительницей! Два шестьдесят два или два восемьдесят семь и никаких тебе проблем. Жизнь снова становится прекрасной и удивительной... Так постепенно, понемножку, потихонечку водка затягивает и засасывает человека, уводя его от опостылевшей действительности в призрачный мир собственных вымыслов и иллюзии человеческого общения. Воистину, человек есть животное "сверх-общественное". Кто угодно, но лишь бы только сегодня был с тобой рядом, около тебя, выслушал бы твою сбивчивую, невнятную речь, пожалел бы тебя, посочувствовал, дал бы и тебе возможность хоть на мгновение, но ощутить себя нужным, уважаемым и значительным человеком. И что там жена с детьми или любимая девушка в сравнении с вот этим мужским братством, мужской солидарностью, когда все друг друга понимают и готовы друг за другом идти хоть в огонь, хоть в воду, хоть к черту на кулички... --Ну, что, ребята, еще по стакану Давай, наливай... Что-о-о! Нет больше ! Куда же это она делась-то Ко-ончилась! Странно... Лад-но, сейчас посмотрим... Ага! Есть! Ребята, у меня вот еще пятерка завалялась... У кого есть еще! Давайте, я сейчас мигом... Тут рядом магазинчик был... Я быстренько.. Ждите... Что за черт! Улица какая-то непонятная... Полки, полки... зачем-то... Кто их здесь по нагородил... Не пройти никак... Ч-ч-е-рт! Извините, я не нарочно... Пардон..Пардон. Пардон... А магазин-то где! Куда он делся! Эй, люди, подскажите... Ничего не пойму.. Где я! Что! Что! Это не улица! Это вагон! Да-а! Вот те на-а! Это что же, значит я еду! А куда! Не знаете Кто скажет, куда я еду! Что-о! Я - шумлю-ю Не может быть... Не может быть.. Все, все я тихо... Я очень тихо... Тс-с-с. Люди спят... Хорошо, я тоже лягу... Где моя полка Эта, да Здравствуй, родименькая, здравствуй... Сейчас я на тебя взберусь...Ты только не беспокойся... Я всего лишь поспать... Поспать... Мне больше ничего не надо... Не надо... Не на... Волейбольная спартакиада проходила на базовом спорткомплексе общества "Труд", расположенном на далекой окраине Москвы, где-то за Преображенской площадью. Здесь был расположен сравнительно неплохой стадион с целым комплексом спортивных сооружений и четырехэтажным административно-гостиничным зданием, где разместили приехавших спортсменов. Комнаты для проживающих были, в основном, большие, рассчитанные на 10-12 и более человек, и они разместились сразу всей командой на втором этаже, что в общем-то было довольно удобно и устраивало всех. Здесь же, на первом этаже размещалась столовая для спортсменов. Кормили довольно хорошо, а и порции отличались солидностью с обязательней витаминной прибавкой в виде зелени, салатов, фруктов и соков. Так что жить здесь было можно, хотя физическая нагрузка и нервотрепка на играх выматывала основательно. Но их спасало надежное, испытанное и давно проверенное в боях средство - вино. Днем играли, вечером "гудели". И ничего, выдерживали. Молодость и здоровье-- великое дело! Правда, играли они не слишком удачно. Партнеры оказались посильнее их. И уже к пятнице выяснилось, что они выбывают из соревнований. Даже первый круг пройти не удалось. Сыграв восемь игр, они только две выиграли . Правда, надо отметить, что проиграли достойно, в упорной борьбе. Это было единственное, что их утешало. Хотя, если разобраться, ни на что особенное они здесь и не могли рассчитывать. Слишком уж разнился их уровень мастерства и подготовки. Они были всего лишь любители, в хорошем понимании этого слова, и просто любили по-настоящему поиграть в волейбол. Какие уж там соревнования на всесоюзном уровне. Не-ет, в такой волейбол они играть конечное не умели! В пятницу вечером они должны были возвращаться домой. Их ждал еще последний бесплатный обед, а после обеда уже надо было закругляться с гостиницей. Поэтому с утра все разбрелись по Москве кто куда, по своим делам. Андрей направился в центр города. Просто так, без всякой цели, немного побродить, поглазеть, помечтать. Он вышел из метро на станции "Дзержинская", постоял немного на тротуаре у ограды площади, посмотрел на мощную фигуру железного Феликса, вокруг которого и справа, и слева тянулась, текла бесконечная вереница машин. Ну, что ж, впечатляет, ничего не скажешь. Даже оторопь берет и чувство благоговейного послушания начинает охватывать душу. Андрей свернул налево от метро, прошел сквер с задумчиво сидящим первопечатником Федоровым, повернул на проспект Маркса и направился вниз миме замысловато красивого, похожего на праздничный торт здания "Книжного двора", далее миме гостиницы "Метрополь" разукрашенными, как театральные декорации, стенами из цветных пли ток и наконец-то вышел на "Театральную площадь". Здесь он пересек проспект Маркса, постоял у памятника бородатого и угрюмо-сурового Островского, посмотрел на сверкающие многоцветием окна магазина "ЦУМ" и остановился у колон Большого театра. Затем нашел в скверике у фонтана свободное месте на лавке, сел, достал пачку "Солнышка" и с наслаждением закурил, поглядывая на прохожих. Было еще рано. Не уже начинало немного припекать. Чувствовалось, что день будет жарким. Андрей был одет в серые, тщательно подогнанные им самим на швейной машинке под собственную фигуру брюки, клетчатую рубашку-ковбойку с короткими рукавами, а в руках он держал новенькую спортивную сумку с длинной ручкой и бесчисленным количеством маленьких карманов на откидных клапанах-застежках. Вид у него был вполне современно-молодежный. Настроение у него было отличное, никакие заботы, никакие проблемы его сейчас не вол- волновали и над его головой не висели, и ничто в ближайшем будущем не должно было его волновать Он напоминал молодого, сильного зверя, ничего и никого не боявшегося, уверенного в себе, спокойно лежавшего на поляне в сытой полудреме и лениво посматривающего на окружающий его мир. Жизнь нравилась ему, жизнь устраивала его в таком виде, в каком она проходила у него и ждал он от этой жизни только одного хорошего для себя. Выкурив сигарету, Андрей неторопливо, праздным шагом человека, которому некуда деть свое время, двинулся вперед. Он прошел наискосок сквер, обогнул здание Детского музыкального театра, пересек Пушкинскую улицу, постоял у знакомых по истории бело-зеленых стен "Дома Союзов", вышел к серому, холодно-внушительному монолиту вытянутого вверх прямоугольника Госплана и очутился на улице Горького, самой, можно сказать, центральной улицы Москвы. Он остановился на углу перекрестка и огляделся. Панорама отсюда открывалась просто великолепная, как на картине художника. Громадная Манежная площадь, ограниченная справа блестящим глянцем импортной упаковки фасада гостиницы "Националь", а слева - черно-серо-коричневым, маловыразительным массивом гостиницы "Москва", снизу подбитым черно-красным бархатом облицовки, и далее по контуру шли красно-коричневые башенки сказочного замка "Исторического музея", органично переходящие в строгие линии кремлевской стены с устремленными ввысь ее стрельчатыми башнями, а совсем уж вдалеке, на заднем плане панораму обрывала приземистая вытянутость здания манежа. Андрей удовлетворительно хмыкнул. Москва нравилась ему все больше и больше. Особенно сейчас, утром, в первой половине дня, когда с улиц уже схлынула торопливо-суетливая и раздраженно галдящая толпа спешащего на работу люда и тогда Москва открывалась взору вся сразу, как молодая красивая женщина на постели, только что скинувшая с себя одеяло, но не решившаяся еще вставать. Андрею понравилось собственное сравнение Москвы с молодой женщиной. И он, довольный собой, двинулся дальше. Он пересек улицу Горького и направился дальше по проспекту. Пройдя здание гостиницы "Националь", он остановился около табачного киоска, чтобы купить себе сигарет и тут заметил на стене одного из зданий за киоском черную стеклянную вывеску, на которой золотыми буквами было написано: "Московский геологоразведочный институт имени Серго Орджоникидзе". "Интересненько-о-о" - подумал Андрей и свернул во двор. Там около ступенчатого входа в здание на постаменте стояла большая вертикально вытянутая глыба какого-то, незнакомого Андрею, зеленовато поблескивающего темного камня. Андрей открыл дверь и зашел вовнутрь. После яркого солнечного света в вестибюле казалось сумеречно. Андрей остановился в нерешительности, не зная, что предпринять дальше. Ведь он зашел сюда просто так, без всякой цели, как только что шел по городу. Вдруг он услышал знакомый голос: --Андрей! Вот так встреча! Привет! Андрей повернулся на голос. Вот это да-а! Сашка Шевченко, старший буровой мастер из их геологоразведки, его давний друг и собутыльник Они обнялись и похлопали друг друга по плечам. Встреча оказалась по настоящему радостной, ведь они не виделись целый год. Андрей спросил: --Ты чего здесь делаешь --Я поступаю во МГРИ, на факультет техники разведки. А ты тоже поступаешь Андрей пожал плечами: --Ты знаешь, я как-то случайно сюда попал. Просто шел мимо. Вижу - вывеска геологоразведочного института. Дай, думаю, зайду. Ну и зашел. А здесь ты. Вот такая история. --Ты даешь, - изумился Сашка. Затем решительно взял Анд- рея за плечо, - Пошли посидим. Здесь буфет есть. Там пиво бутылочное свежее... Они спустились по ступенькам вниз. Там в полуподвальном помещении размещалась студенческая столовая с буфетом. В буфете действительно было пиво, свежее, хорошее. Повезло-о! Они взяли по паре бутылок "Жигулевского" и сели в углу за стол. выпили. Разговорились. И здесь вновь в судьбу Андрея вмешался слепой, непредсказуемый случай, так круто изменивший его жизнь, что последствия этого изменения будут преследовать его потом чуть ли не до конца его дней. А главным, определяющим результатом этого решения оказалась скорая потеря Зины, его первой большой любви, тот сокрушительный удар, который он нанес сам себе и от которого так и не смог никогда оправиться в течении долгих лет своей жизни. Решение Андрея было просто до гениальности. Он даже удивился, почему это раньше ему не приходила в голову подобная мысль. Ведь на- до же, наконец, покончить с этой его затянувшейся до неприличия, пресловутой неопределенностью относительно Литературного института и будущей его писательской деятельности. Покончить и заняться настоящим делом. Если у него всё-таки есть писательский талант, то он ведь никуда не денется, рано или поздно, но он должен будет о себе заявить. Поэтому надо только будет свою профессию, свою специальность выбрать такую, чтобы она не глушила бы его творческие задатки, а, наоборот, способствовала бы их развитию. Вот и все. Как гово- говорится, дешево и сердито. И волки сыты и овцы цели. И нет больше никаких проблем. Но какая профессия способствует значительному обогащению человека разнообразным жизненным опытом, дарит острые, незабываемые впечатления, учит общению со многими людьми Конечно же, это профессия врача и...геолога. Ну, врач для него - дело всё-таки слишком необычное и не слишком понятное. Эта профессия лежит где-то в стороне от его собственного жизненного опыта. Да и не каждый сможет стать хорошим врачом, здесь множество своих тонкостей, своих нюансов, а он, к примеру, Андрей, не переносит вида свежей крови и открытых внутренностей. Он даже разделывать и свежевать свои охотничьи трофеи в Сибири никогда не решался, т.к. его начинало мутить. Поэтому вывод напрашивался однозначный - геолог. Дело для него знакомое интересное, впечатлений - уйма. К тому же геологи много пишут уже по специфике своей работы. А получится из него писатель--что ж, хорошо, значит, не напрасны были все его труды, не получится - тоже не плохо, во всяком случае, без проблем, останется геологом. Минут через тридцать после начала их с Шевченко разговора, не очень внятного и не слишком понятного для окружающих, прерываемого постоянными возгласами: "А помнишь А помнишь", Андрей понял, что окончательно определился. Он решительно стукнул кулаком по столу и сказал: --Все, хватит! Я тоже поступаю во МГРИ! Только не на технику разведки, как ты, а на разведочный факультет. Поехали за моими документами, пока не поздно... --Ку-уда-а! - удивился Шевченко,- ты же не в Москве живешь А где-то в Лебедяни обитаешь! --Документы у меня здесь остались, В Литинституте, -Андрей поднялся со стола, - Поехали, это не далеко. Заберем документы и я подам заявление во МГРИ Ехать было не так далеко. Они ваяли такси и успели все оформить. Вскоре после обеда заявление с документами Андрея ужо находилось в Приемной комиссии МГРИ. Можно было спокойно ехать на стадион "Буревестник" за вещами, оттуда на Павелецкий вокзал и - домой, ждать вывоза на экзамены. Заявлений во МГРИ в этом году было много, конкурс обещал быть предостаточным, поэтому вступительные экзамены приводились в два патока. Андрей попал во второй. Здесь экзамены должны были начаться где-то после десятого августа Вызов обещали прислать после первого числа. Так что недельки полторы у Андрея было в запасе. Для подготовки, для раздумий. Потому что, ес- ли уж быть откровенно честным перед самим собой, то подумать Анд- ею было о чем. И даже очень... Эйфория о т удачно завершенной поездки в Москву прошла довольно быстро и Андрей неожиданно для себя начал ощущать какое-то внутреннее беспокойство. В нем нарастало и крепло чувство тревоги и надвигающейся угрозы. Что-то он сделал не так, где-то совершил ошибку, чего-то не учел... Как будет теперь с ней, если Андрей, если он поступит во МГРИ Нельзя сказать, что все это время Андрей не думал о ней, о своей Зине. Не-ет, он думал, он мечтал, размышлял, тосковал о ней, о ней он не забывал не на минуту, она всегда была с ним, но была как-то отвлеченно, в стороне, где-то вдали, на заднем плане. Вроде бы и с ним, с Андреем, но, в то же время, нет, не с ним, отдельно от него. Так что ж теперь делать Что ГЛАВА 6 Вскоре пришел вызов на вступительные экзамены. Десятого августа приезд и регистрация абитуриентов, одиннадцатого - консультация по литературе, а двенадцатого уже и сам экзамен, письменный, сочинение по литературе. Значит, Андрею надо будет скоро уезжать в Москву и это как раз перед приездом Зины из Воронежа. Вот так и получается, что они опять врозь. И как же долго, позвольте вас спросить, это будет продолжаться И что оно, вообще, будет теперь дальше, если Андрей вдруг поступит в институт Что станет тогда с ними, с их любовью Вопросы, вопросы, вопросы... Андрей питался отмахнуться от этих вопросов, как от назойливых мух. А-а, чего гадать, загадывать, там тогда и видно будет. Будет день и будет пища. Так, кажется пословица говорит. А в пословицах заключена мудрость народная. Чего я заранее пытаюсь голову ломать. Ведь вероятность того, что он сможет успешно сдать вступительные экзамены и пройти по конкурсу, когда там чуть ли не восемь человек на одно место, практически нулевая. Без подготовки, с налета, наобум - это бессмысленная затея, идиотская авантюра А если так, то зачем тогда огород весь этот городить! К чему все эти эксперименты, над самим собой, над Зиной, над их любовью! Ведь все это абсурд, черт те что и сбоку бантик: Зина- в Лебедянь, а он- из Лебедяни. Игра в догонялки. Детский сад какой-то... "Малышок", одним словом, точнее не скажешь Не в бровь оно, а прямо-- в глаз. Может, и действительно, плюнуть на все и никуда не ехать. Сначала попытаться решить свои личные проблемы, а потом уж все остальное. Господи, кто бы посоветовал, как лучше поступить! Кто бы снял с души этот проклятущий груз ответственности за собственные решения... Так что же, быть или не быть! Воистину, основная проблема каждого человека во все времена и эпохи Двойственность сложившегося положения, сомнения в правильности выбранного им решения и верности собственных действий в последнее время настолько измучили Андрея, что он не выдержал и выплеснул весь этот кошмар своей души, вею сумятицу и неразбериху своих мыслей на бумагу в письме к Зине в Воронеж. Письмо получилось длинным, странным, малопонятным, сумбурным, несвязным и его буквально пронизывало предчувствие скорой долгой разлуки. А завершало письмо небольшое стихотворение, написанное Андреем в те дни: Бывает, улыбка вдруг сердце затронет, Кого то любимой ты вдруг назовешь, Но ветер придет, всколыхнет все, разгонит И нет уже счастья, его не найдешь Останется в сердце лишь горечь утраты, И горечь счастливых до святости дней, И ищешь зачем-то потом виноватых, Как будто поможет не думать о ней... Почему Андрей завершил письмо именно этим стихотворением, он не знал. Он вообще потом очень смутно помнил содержание этого своего письма Он написал его поздно ночью, спешно, не перечитывая, положил в конверт, заклеил и, быстро одевшись, не дожидаясь утра, отнес его через дорогу к почтовому ящику. Опустил письмо и облегченно вздохнул, как будто сделал что-то хорошее и важное для себя. Скорее всего, это был всплеск изболевшейся, измучившейся души, прорыв своеобразного душевного гнойника, после чего наступало облегчение. Правда, он не учел тоге факта, что содержание гнойника выплеснулось на близкого и дорогого для него человека и причинило ей сильную боль и страдания. Он вообще ни о чем и ни о ком тогда не думал. Он был в таком смятении, в такой растерянности, что даже к спасительному стакану не решился, не рискнул прибегнуть. А свою поездку в Москву на экзамены воспринял уже как своеобразное спасение. Ведь Москва -- это какой-то совершенно другой мир, другая, не похожая ни на что планета с совершенно особыми законами взаимоотношений между людьми. Здесь можно было спокойно расслабиться и полностью забыться, отключившись хоть на время от своих надоевших забот, тревог, сомнений, страхов и угрызений совести. Здесь можно бы ло легк о исчезнуть и затеряться, растворившись среди тысяч и тысяч людей, и хоть немного, хоть чуть-чуть пожить в собственное удовольствие, не думая ни о чем серьезном и беспокойном, подчиняясь лишь потребностям текущего дня и сиюминутных интересов. И Андрей с удовольствием погрузился в этот мир легких, ничего не значащих взаимоотношений, ярких незабываемых впечатлений, захватывающих интриг и секундных наслаждений. Поселили его в студенческом общежитии Доргомоловского студгородка в комнате на третьем этаже с тремя такими же, как он абитуриента- ми. Ребята все были уже взрослые, отслужившие армию, уверенные в себе, умудренные жизненным опытом и хорошо знающие, чего они хоят от жизни. Причем, все они еще до армии ухитрились закончить геологоразведочные техникумы и успели поработать в геологоразведочных экспедициях. Так что, среда для Андрея была очень и очень знакомая. Он попал в свой, родной для него и всегда такой притягательный мир. Напротив их комнаты поселились четыре девушки абитуриентки, тоже взрослые, тоже умудренные жизненным опытом, тоже успевшие уже закончить техникумы и поработать немного в геологии. Как-то сразу получилось, что они сблизились и все свободное время проводили вместе. Вместе готовились к экзаменам, вместе ходили в столовую, вместе ездили на пляж в Фили или Серебренный бор, вместе по вечерам гоняли чаи, пили вино и пели студенческие песни. Причем, ребята оказались основательно подготовленными к экзаменам, преимущественно в материально-техническом отношении. У них были неплохие шпаргалки по всем предметам, причем, не примитивно кустарного производства, а высококачественные, отпечатанные на машинке краткие изложения основных тем учебников, уменьшенные затем до карманного размера. Были также образцы сочинений по литературе, варианты решений задач, примеров и даже готовых ответов на билеты. Где и как все это доставалось, Андрей не знал, да и не особенно интересовался. Зачем Ведь он единственный из всех оказался здесь совершенно случайно, по воле прихоти или иронии судьбы и практически полностью неподготовленным к экзаменам. За душой он ничего не имел, кроме школьной золотой медали, полученной когда-то, аж четыре года назад, да остатков школьных же знаний, запрятанных где-то в закоулках его памяти. Поэтому он, Андрей, всерьез к этой экзаменационной сессии никак не мог относиться и был абсолютно уверен, что, если и сдаст экзамены, то в лучшем случае на тройки. А проходной бал в этом году был не маленький целых 23 из 25. Задача не простая, задача наитруднейшая... Но к своему удивлению, Андрей первый экзамен сдал на отлично. Сочинение он писал сам, писал с удовольствием, тем более что тема ему была очень и очень знакомая, про Павку Корчагина, а сам роман он читал много раз и знал его чуть ли не наизусть. Все остальные из их компании, за сочинение получили по четверке. Это можно было считать большим успехом, потому что после сочинения по литературе обычно сразу же треть абитуриентов получала неуды и начинали собирать чемоданы для возвращения домой. А успехи нигде не принято скрывать. Их всегда и везде отмечают. По такому поводу вечером было дружно решено устроить солидный, коллективный выпивон для жильцов обеих комнат. В сервировке стола особенно не мудрствовали. Купили несколько бутылок водки, вина, колбасы, сыра, кое-что из фруктов, картошки там, консервов разных. Сдвинули два стола в комнате ребят, уселись на кровати и... поехали. К этому времени в их компании образовались три вполне сформировавшиеся парочки и Андрею волей-неволей пришлось играть роль кавалера с оставшейся девушкой. Это была невысокая, плотная, словно литая брюнетка с короткой под мальчика стрижкой, темными навыкат глазами , матово белым, словно фарфоровым лицом с несколько тяжеловатым для нее, мясистым носом и четко очерченными, полными, выразительно- чувственными губами. Фамилию она имела Бунина, чем очень гордилась, а звали ее Рита. Она считала себя утонченной, творческой натурой, писала стихи, мечтала, стать поэтом и, узнав, что Андрей учился в Литинституте, буквально "заобожала" его и ходила за ним по пятам, как тень. Ничего особенного к ней, как к женщине, Андрей не испытывал, она была, как говорится, не в его вкусе и совершенно не волновала его. Но и противиться ее натиску он не стал, воспринимая все, как должное .И не было ничего особенного в том, что эту ночь они провели вместе. Да и не только они. С той поры их раздельному женско-мужскому существованию пришел конец. Двое ребят из комнаты Андрея на ночь уходили в женскую комнату, а на их место приходила Ира с подругой. Так продолжалось всю сессию. И ничего в этом распутного или крамольного не было. Просто жизнь и молодость уверенно, властно брали свое. Между тем подошло время второго экзамена, по математике письменно. Андрей шел на него абсолютно спокойным, если не сказать безразличным. Ведь ему действительно было все равно, каков будет итоговый результат А раз так, те чего волноваться, чего переживать. Правда, перед экзаменом он все-таки успел пробежать, пусть даже и галопом, имеющиеся в комнате вариант решений задач и примеров и убедился, что его былая математическая подготовка не так уж и плоха, и что его голова работает все еще достаточно уверенно. Без намека на какое-либо волнение или суету Андрей в числе первых вошел в аудиторию и сел, не выбирая, за ближайший стол, на котором уже лежала стопка бумаги с печатью в углу . Прямо перед ним, на сдвинутых вместе столах, покрытых красной скатертью, разместилась экзаменационная комиссия. Пожилой, седоватый, прямой мужчина в очках, одетый несмотря на жару, в строгий темный костюм и белую рубашку с галстуком, вероятно, председатель и три женщины неопределенного возраста, члены комиссии. Подождав, пока аудитория успокоится, мужчина объяснил, как заполнить экзаменационные листы, после чего женщины прошлись по проходам между рядами столов и раздали экзаменационные билеты с индивидуальными вариантами задач и примеров. Прочитав свой билет, Андрей с удивлением и радостью отметил, что ничего трудного и сложного здесь для него нет. Все было более-менее ясно и знакомо. Он удовлетворительно хмыкнул про себя и не спеша принялся за работу. Решив все сначала на черновике, он тщательно проверил и выверил ход решения каждой задачи и каждого примера, выискивая неточности и ошибки, затем аккуратно, без помарок переписал все на чистовик, еще раз проверил и сдал комиссии. На другой день в списке абитуриентов, сдававших математику письменно, Андрей против своей фамилии увидел оценку "отлично". Такой результат его и обрадовал и озадачил. Два экзамена, самых трудных, таких, которые всегда служат своеобразным барьером или фильтром для грубой, первичной, оптовой очистки поступающих от балласта путем массового отсева недостаточно подготовленных абитуриентов, он проскочил на отлично. Что здесь можно сказать, кроме одного -- неплохо, очень даже неплохо! Но что это, удача, везение, случайность или же его старые знания сработали Наверное, всё-таки и то, и другое и третье, вместе взятое. Короче, просто напросто повезло. Вопрос только - для чего! Однако, положение Андрея на сессии теперь коренным образом изменилось. Имея за спиной две пятерки за первые два экзамена, идти дальше на следующие просто так, наобум, неподготовленным было уже полнейшей нелепостью, было неудобно и стыдно не только перед преподавателями, но и перед самим собой. Надо было срочно что-то делать. Во всяком случае, свою экзаменационную тактику необходимо было менять полностью. Это--очевидно. Ведь одно дело, когда ты сидишь наедине с чистим листом бумаги, надеясь только на самого себя, на собственное умение и собственные знания, и совершенно другое, когда тебе придется вести открытый разговор с экзаменатором, один на один. Здесь ты весь на виду, открыт полностью и все твои огрехи, пробелы, промахи гораздо виднее и очевиднее, и мизер собственных знаний прикрыть очень трудно. Поэтому вывод напрашивается только один - садиться срочно за учебники и начинать "активнейше" готовиться к следующим экзаменам. Времени, конечно, совершенно нет, но все же можно успеть хоть пробежать в темпе все глазами и попытаться освежить свою память, которая никогда еще его не подводила. И Андрей срочно сел за книги. Сидел день и ночь, отрываясь только на еду и сон. Даже выпроводил за дверь Иру. --Извини, не до тебя... Голос его был тверд и решителен. Ира испуганно глянула на него, съежилась и покорно подчинилась. Встречались теперь они только за столом даже ночи совместные теперь были отменены. А расслабиться он себе позволял только лишь в дни самих экзаменов. И усилия Андрея не прошли даром. Экзамены он сдавал успешно. Он получил еще две пятерки, по физике и немецкому, и одну четверку, по химии, что позволило ему спокойно рассчитывать на зачисление на первый курс разведывательного факультета в группу поиски и съёмки полезных ископаемых. Так оно в итоге и получилось. Он стал студентом. Второй раз в своей жизни. Из всей их женско-мужской компании поступил в институт только он один. Андрей даже не знал, радоваться ему или огорчаться. Здесь пряталась какая-то несправедливость, от которой ему было не по себе. Он не готовился, а поступил, ребята готовились - и не поступили. И как же теперь дальше быть Андрей чувствовал себя виноватым перед ребятами, как будто перешел им дорогу, забрал себе нечто им предназначенное. Но ребята восприняли случившееся спокойно, как должное и основательно отметили успех Андрея, его поступление в институт. Гудели в ребячьей комнате, пили основательно, а потом ночью опьяневшая Ирина, плакала на груди Андрея, целуя его мокрыми, распухшими от слез и поцелуев губами: --Андрюша, милый, как же я теперь без тебя буду Я же не смогу теперь без тебя жить... Андрюша, что мне теперь делать, а!. Что.. Скажи! Она целовала его, говорила ему что-то торопливым шепотом, а Андрей молчал. Ему было абсолютно все равно, что будет делать Ира после их расставания. Ее дальнейшая судьба его совершенно не интересовала. Она ему было безразлично. Его волновало другое. Точно такие же вопросы он задавал сейчас и себе. Но относил их не к этой, лежащей с ним молодой женщине, а к другой, находящейся сейчас далеко от него, в маленьком, захолустном городишке с красивым, сказочно поэтическим названием Лебедянь. Он не забывал все это время о своей Зине. На оборот, в минуты близости с Ирой тоска по Зине захлестывала его на- мертво, заставляя порой чуть ли не отталкивать от себя силой прижимающуюся к нему женщину. И только мощным усилием воли он заставлял сдерживать себя. Зачем Он и сам не знал, зачем ему здесь Ира. Андрей был к ней совершенно равнодушен и воспринимал ее чисто по товарищески, даже жалел и сочувствовал ей. Однако спать с ней не переставал и позволил ей полюбить себя. Зачем ему это нужно было За- чем Ведь у него была девушка, которую он сам для себя уже называл своей невестой. Да Ира и сама очень скоро поняла, какое незначительное место занимает она в жизни Андрея. Всего лишь попутчица, случайный человек, с которым временно разделили постель. И то лишь потому, что сама этого захотела, сама напросилась. Ей просто позволили, ей разрешили, снизошли, соизволили... Какое еще здесь слово можно применить для объяснения Слова разные, смысл один. Как в чьих-то стихах: Она его любит, он ее нет, Песенке этой тысяча лет... Или там по-другому: "Он ее любит, она его нет.." Какая разница! Суть то одна! Нет ее, взаимности, нет... И почему, почему он любит ту, ее, а не меня. Ведь я сейчас с ним, а не она. А разве я не красивая Или у меня фигура плохая Или ему со мной скучно, неинтересно Или я в посте ли холодная Нет, нет, нет и еще раз нет! Тогда почему она, а не я! Почему Почему Они сидели за длинным, уродливо-вытянутым овальным почтовым сто лом в центральном зале московского Главпочтамта и читали письма из дома. Вернее, читал Андрей, а не она. Ей не читалось. Она смотрела на письмо, но ничего не видела. Буквы и строчки плясали, расплывались перед глазами. Ее охватило отчаяние. Со всей очевидностью она поняла, точнее интуитивно ощутила, что с Андреем у нее ничего не получится, что сердце его прочно занято и для другой женщины там места нет и вряд ли когда будет. Она поняла все это как-то сразу и вдруг, наблюдая по привычке за Андреем у почтового окошка Главпочтамта, когда он получал письме из Лебедяни. Письмо было от нее, от его девушки. И она увидела, как он вдруг побледнел до синевы в губах, как нервными, торопливыми движениями почему-то задрожавших рук никак не мог разорвать конверт, как внезапно вдруг обессилел и, не глядя, опустился на стоящий рядом стул, как жадно впился глазами в исписанные листочки бумаги. Она хотела спросить его: "Андрюша, а как же я.." но поняла, что спрашивать бесполезно и бессмысленно. Ответ был и ясен и так. И ответ был прост до ужаса. Она здесь не нужна, она здесь лишняя. Андрей ни когда не был полностью с ней, с Ирой, даже когда спал с ней. Он всегда был с той, с другой. И вряд ли когда ей, Ире, удастся занять в сердце Андрея место той девушки. Для нее это место не предназначено. Поэтому ей, Ире, лучше будет оставить Андрея и уйти. Как можно скорее. Вот только как это сделать, уйти от дорогого для тебя человека Как Сказать--спасибо, а затем--прости, Поняв, что правда жизни только в счастье, И в ночь уйти, свой крест нести, Наш общий крест не спетой страсти. Любовь нельзя рассудком победить, В любви нельзя рассчитывать на милость, Нам не дано: поверив- полюбить, Пока сердца в одно не слились... Ведь нам любовь не Богом отдана, Она есть все, что мы зовем Судьбою. Любовь нам дарит только Сатана, Чтоб никогда не знали мы покоя ! Андрей же тем временем читал письмо от Зины. Это был ответ на то памятное письме Андрея, которое он написал ей ночью перед отъездом на экзаменационную сессию в Москву и ночью же тогда отправил, а потом, утром ругал себя последними словами. Он даже хотел срочно послать вслед другое письмо, с извинением, но не послал . А надо бы. Ведь не мужское это дело, перекладывать свои болячки и свои сомнения на сердце женщины. Свой крест изволь нести сам, не подставляй под него других, тем более тех, кого ты любишь. Поэтому Андрей первым делом глянул на конец письма, где должна быть подпись Зины. Увидев желанное: "Целую, Зина", он с облегчением перевел дух. Слава те Господи, пронесло! Главное, что простила, остальное не так важно, остальное утрясется как-нибудь потихонечку, устроится помаленьку, наладится... Андрей читал письмо медленно, тщательно, по несколько раз пробегая некоторые слова и выражения. Он вглядывался в буквы, строчки, написанные таким знакомым, таким родным и милым для него, чуть-чуть витиеватым, похожим на готический шрифт, почерком и радостная, счастливая, глуповато блаженная улыбка не сходила с его лица .Он был по-настоящему счастлив и так ясно представлял себе, как его Зина сидит в комнате за столом, хмурит сердите брови, покусывает от напряжения губы и пишет ему эти слова, такие взволнованные, полные та- кой нескрываемой горечи и бели, что сам смысл этих слов не сразу до- ходит до Андрея. " Андрюша, здравствуй! Зачем ты прислал мне такое письмо Ты что, хотел передать мне свое отвратительное настроение или, может быть, ты это сделал для того, чтобы раз и навсегда рассориться Но, мне кажется, лучше сразу сказать правду. Так ведь будет лучше для нас обоих, честнее, а я уж постараюсь как-нибудь понять тебя. Да, конечно, может быть я тогда что-то лишнее сказала тебе в Воронеже, в читальном зале. Я об этом сейчас очень жалею, но ты можешь не брать во внимание те мои слова, забыть о них. Но, Андрюша, милый, неужели за это можно так жестоко обидеть человека И почему ты за все хорошее стараешься платить мне только злом Андрюша, пойми, ведь ты своими дурацкими этими выражениями и этой мерзкой стихотворной цитат кой несчастной хотел мне напомнить слова, которые ты когда-то мне говорил, а я просто не придала им значения, и это очень глупо с моей стороны. Ты мне говорил что, мол, я тебе нужна здесь, в Лебедяни, а там, где нибудь, в другом месте ты, мол, не знаешь. Почему же ты не повторил эти слова еще раз и не заставил меня подумать серьезно о нас с тобой Ты что, просто хотел весело провести время, да Твое письмо подтвердило те твои слова, что я тебе нужна буду только в Лебедяни, я так это понимаю. Андрюша, ты меня извини уж за назойливость, я только хо- чу знать, за что ты так обидел меня Уж тебе-то кажется пора бы научиться отличать плохое от хорошего. Зачем ты все это делаешь Неужели я достойна такой насмешки с твоей стороны Андрюша, я хочу ясности наших отношений. Для меня это сейчас очень и очень важно, можно сказать, как никогда! Нет, тебе не понять сейчас, что творится со мной. Я не знаю, может быть действительно сейчас решается моя судьба, а потому я хочу хоть на этот раз услышать от тебя правду, Андрюша, слышишь! Ты пишешь, что не рад тому, что узнал меня по-настоящему, а почему Почему Пойми же ты наконец, что в мою голову приходят всякие дурные мысли, которое сами могут служить ответом на этот вопрос. Мне так много хочется сказать тебе наболевшего, но я кончаю свою писанину. Я хочу пожелать тебе успеха в твоей Москве. И, между про- чим, я завидую тебе немножко. У тебя все сложные вопросы решаются очень просто. Я, наверное, несчастлива потому, что ты всегда очень счастлив. Даже Воронеж забыл обо мне, не говоря уж о ком-то. Ну, что ж, всего хорошего, Андрюша. Прежде, чем ответить, подумай серьезно. До свидания. Жду ответа. Целую. Зина Т." Андрей несколько раз перечитал письмо и задумался. Радость от того, что все обошлось, быстро прошла. На душе было так скверно, так скверно, что сквернее и быть не могло. Как говорится, надо бы хуже, да хуже некуда. А некоторые фразы письма просто обжигали его своей болью. "Почему ты за все хорошее стараешься платить мне только злом - "пишет Зина. Действительно, почему Неужели он такая "распоследняя сволочь, что ему доставляет удовольствие делать ей постоянно больно, причинять страдания Ему хотелось закричать на весь мир: --Да нет же, Зина, не-ет! Не так оно все, как тебе представляется! Не так! Я не хочу, чтобы тебе из-за меня было плохо! Слышишь, не хочу! Наоборот, я хочу тебе только радость доставлять, только радость и ни что другое! Поверь мне, пожалуйста! Поверь! Но она была далеко, кричи, не кричи, не услышит. Да и не в крике дело, в поступке. А ведь больше всего зла мы почему-то причиняем именно тем, кого любым и кто любит нас. За что такая несправедливость Хотим одного, а получается совершенно другое... Андрей сидел неподвижно. Лицо его было задумчиво-печальное, глаза невидящие. Мысленно он был не здесь, в Москве, а где-то далеко далеко отсюда. Ира поняла, что все происходящее здесь сейчас предназначено не для ее глаз. Ей здесь сейчас явно не место. Она вздохнула, поднялась и направилась к выходу. Андрей ничего не заметил. Слёзы набежали на глаза Иры. Она всхлипнула, закрыла ладонью рот, задавив тем самим рвущийся из горла отчаянный крик и ускорила шаг. Вечером Андрей спросил ее в общежитии: --Слушай, Ир, ты куда это делась на Главпочтамте Я тебя там битый час искал. Извелся весь. Ира неопределённо пожала плечами: --Я ушла... Андрей недоуменно развел руками: --Надо же было сказать... Неужели это так трудно Ира внимательно посмотрела ему в глаза: --Андрюша, ты ее сильно любишь --Кого - Андрей попытался сделать изумленное лицо. --Не надо притворяться, Андрюша, - Ира укоризненно покачала головой, - Не надо... Я же все видела... --Ну, если видела, тогда зачем спрашиваешь - пожал плечами Андрей и демонстративно отвернулся. Он не хотел с Ирой говорить о Зине. Было в этом что-то сальное, грязновато-пошленькое и оскорбительнее не только для него самого, но и для Зины. Как будто муж со своей любовницей обсуждают достоинства и недостатки собственной жены. Подло! Мерзко! Не-ет, на такое он никогда не пойдет! Его Зина - это не тема для посторонних разговоров, для двусмысленных ухмылок. Зина - это навсегда запретная тема, постоянное "тера инкогнито" для всех, для любого, кроме них самих. И никогда он, Андрей, не унизится до подобных разговоров. Ни-ког-да-а-а..! Ни за что..! Так оно впоследствии и вышло. В любом своем состоянии, даже слегка выпивши, даже в стельку, вдробадан пьяный Андрей никогда ни с кем свои сердечные дела не обсуждал. Все носил в себе. И хорошее, и плохое. Даже в самые черные минуты своей жизни, когда становилось совсем уж невмоготу, когда ему всерьез начинало казаться, что жизнь его окончательно сломана и он уже никогда не сможет подняться, встать на ноги, даже тогда он не позволял себе оскорбительных выпадов против своих женщин и никогда не винил женщин, тем белее Зину, в своих бедах. Он мог написать, как написал в Казахстане через несколько лет о своей Зине, такие строки: Люблю тебя и ненавижу, Спешу к тебе и прочь бегу, Зову тебя, но слов не слышу, Хочу забыть - и не могу. Каким дурманом я опоен Каким вином я опьянен А, может, безнадежно болен, Распят на дыбе и казнен! Как дальше жить мне, я не знаю, Восторг любви давно угас: Кого люблю, того и проклинаю... О, боги, боги, пожалейте нас! Так он мог написать, не указывая ее имени, так он мог даже думать, на конец, но скатиться до оскорбительно-унизительных разговоров с кем попало о своих любимых женщинах, плакаться кому-то в жилетку, проклиная женщину, сломавшую его жизнь, такого с ним не случалось никогда. Любимая женщина для него всегда была слишком личным, слишком интимным, а потому святым и неприкосновенным делом, ку- да никому постороннему хода он не давал никогда. Это качество его натуры являлось и достоинством его, и недостатком. Потому что нельзя всю свою жизнь носить в себе. Слишком уж непереносимой бывает ноша. Под такой тяжестью, под бременем такого груза можно ведь и сломаться. И тогда единственным твоим спасением становиться бутылка. Скорее оглушить себя стаканом, другим, третьим, чтобы поскорее забыться, уйти в небытие и только не думать о своем проклятом прошлом, о бесчисленном количестве совершенных когда- то ошибок и непоправимых глупостей. О, если бы... если бы... Как бы- ло бы тогда в жизни хорошо, как было бы тогда здорово..! И совесть бы тогда не мучила по ночам, не мучила бы, не теребила душу: И вновь рассудок прошлое лопатит, А память снова рвется в никуда... Так наша жизнь становится расплатой За всю ту ложь, что метили года! Но ты не поддавайся, держись, ты загони свои воспоминания куда-нибудь подальше и поглубже в закоулки своей памяти и не позволяй им оттуда выходить, не давай им воли, держи в узде. Тогда будет легче. Но они, проклятущие, вырываются на свободу по ночам, во сне: И тени прошлого всплывают перед нами, Черты ушедшего так ясны и светлы, Что память просыпается ночами И ставит в ряд и мертвых, и живых. И тогда из горла спящего вырывается душераздирающий крик отчаяния... А, может, мольбы! Ведь не может душа молчать, когда ей невтерпёж: Но если крик под горло подступил, Как промолчать, когда душа распята! И никаких не хватит в жизни сил Нам задержать грядущий час расплаты... Но будет ли когда этот час, кто знает! А, может, он уже есть, настал И он, этот час уже в тебе, в твоей кричащей и дергающейся от боли измученной душе Домой Андрей вернулся 26 августа. Время поджимало, а дел было невпроворот. Необходимо было рассчитаться с работы, выписаться с местожительства. Как всегда при спешке начинают возникать проблемы, одна за другой, которые сражу же, схода, с налета никак не хотели раз решаться. С одним бегунком или обходным листом пришлось помучит ся, побегать основательно. Семь потов с Андрея сошло, пока все подписи собрал. А там отвальную ребятам! Святое дело! Иначе нельзя, иначе жизнь на новом месте не наладится. Да и не красиво как-то игнорировать сложившиеся обычаи и традиции. Тем более что с ребятами у Андрея были прекрасные отношения. Никак нельзя отмахнуться, никак. А билеты в Москву! Ведь это же настоящий кошмар, тихий ужас - вопрос с билетами! Конец августа, кончаются каникулы у всех тех, кто учится. Вся страна приходит в движение. Вокзалы забыты, поезда переполнены. Как уехать Проблема из проблем! Слава богу, ребята помогли. И чтобы он здесь делал, в Лебедяни без своих ребят! Ни-иче-его-о... Ну, слава богу, все это теперь позади. Все! До свидания, Лебедянь До свидания! До свидания незабываемый период жизни Андрея, до свидания мать, отец, этот маленький, тихий, незаметней городишко с таким удивительным названием Лебедянь. Лебедянь, лебедь, лебедушка, до свидания... А, может, прощай! Не дай бог, не дай бог! Но, кто знает, кто знает. Недаром ведь говорится, что человек предполагает, а бог располагает... И неисповедимы твои пути, Господь,.! Ой, как неисповедимы... Это уж точно... ГЛАВА 7 В Москву Андрей ехал с очень даже непростым чувством. Радость от своего поступления в московский ВУЗ, да не какой-то там молочный или экономический, где вечные недоборы, а в один из самых популярных в стране, Московский геологоразведочный институт, МГРИ, радость от предстоящего вхождения в притягательный и загадочный мир студенческой жизни накладывалась на острейшую боль от расставания с Зиной. А, наложившись, переплеталась с ней таким теснейшим образом, что не только не смягчала эту боль, а, наоборот, усиливали её и создавали в душе и сознании такой мучительный дискомфорт, что от него не было покоя ни днём, ни ночью. Встревоженная совесть бунтовала и не хотела успокаиваться. Что-то здесь было не так, Где-то он опять совершил ошибку. А вот где, Андрей никак не мог понять. Вокруг все было, как обычно, небо чисто и безоблачно. Откуда же тог- да эта тревога, это явственное ощущение надвигающейся на него откуда-то черной катастрофы, заглушить которое не могут даже бесчисленные стаканы водки, вливаемые в эти дни Андреем в себя. На вокзале Андрея провожали лишь ребята. Мать он уговорил остаться дома, а с отцом у него к тему времени настолько испортились отношения, что они друг с другом уже не разговаривали и даже не общались. История четырехлетней давности повторилась. Он вновь ушел из дома без отцовского напутствия, без отцовского благословения. Ничего вроде бы страшного. Подумаешь ! Но на душе остался слишком нехороший осадок. Как будто подлость совершил. Всё-таки отец, родной тебе человек. И никуда от такого факта своей биографии не денешься. Родителей ведь не выбирают. Зина Андрея на вокзале тоже не провожала. Не провожала по той простой причине, что ее в Лебедяни к этому времени уже не было. Она уехала в Воронеж утрясать свои дела с переводом на дневное отделение. Уехала она в день приезда Андрея из Москвы. Андрей приехал, а Зима уехала. Судьба торопила ход событий. Ей не терпелось завершить эту историю. Ей все было уже ясно и так. И чего тогда резину-то тянуть Подумаешь, трагедия! Еще одна любовь умирает! Ну и что! Погаснет еще одна звездочка в необъятном небе. Ничего странного. Жизнь все равно ведь продолжается. А звезд на небе и так много. Одной больше, одной меньше, какая разница. Никто и не заметит, что на небе стало на одну звезду меньше. Никто, и это действительно так. Никто, кроме них самих. Ведь они-то сами уже почувствовали неладное, леденящую близость конца и тревога прочно поселилась в их сердцах. Приехав из Москвы, Андрей хорошенько выспался и отдохнул. Затем, встав и позавтракав, привел себя в надлежащий порядок. Он тщательно выбрился, отутюжил свои парадные брюки, начистил до зеркального блеска туфли, погладил свою любимую, зелено-красную ковбойку и почти новую, редко им надеваемую штормовку. Дел впереди было много. Надо было съездить на завод и подать заявление на расчет в связи с поступлением в ВУЗ, повидаться с ребятами, узнать новости и мало ли что там еще. Наверняка они захотят отметить его приезд и поступление в институт, а денег у Андрея осталось, ой, как не густо. Но сначала, естественно, он сходит повидаться к Зине и договориться с ней о вечере. Не виделись они практически целей месяц. Еще с Воронежа, с той коротенькой их встречи в Университете и прощания на автовокзале. Неужели, месяц прошел! Андрею порой казалось, что целый год. Андрей собирался и чувствовал, как учащенно начинает биться его сердце. Точно перед первым в жизни свиданием. Он не спал и не предполагал, что эта их встреча окажется последней. И встретятся они вновь лишь через два с воловиной года. И встретятся уже как получу- чужие, полу знакомые, но с тем же острым, не затухшим со временем интересом и непреодолимой тягой друг к другу. Настроение у него было отличное. Он не предвидел впереди никаких неприятностей и огорчений для себя. И тот факт, что ему самому скоро придется уехать в Москву и они теперь будут жить далеко друг от друга, в разных городах, не имело пока серьезного значения. Он был где-то там, этот факт, сзади, на дальнем плане, на вторых пока ролях. А главным было другое - открывающаяся с сегодняшнего дня возможность быть вместе. Пусть не много, всего несколько дней, но всё таки вместе, вместе, вместе. И это слово дело у него в груди, пока он неторопливо шел к ее дому. Он прошел через железно дорожный переезд, пересек дорогу и очутился перед низеньким, одноэтажным кирпичным домом, закрытом со стороны дороги небольшим палисадником, густо заросшим кустами вишни, а с другой, стороны, где находилось крыльцо, имеющим небольшую, заросшую травой лужайку , соседствующую с другим домом улицы. Дверь дома внезапно открылась. На крыльце появилась длинноногая худенькая девушка в спортивном, плотно облегающем ее фигуру голубом костюме. Девушка была круглолицая, круглощекая, немножечко курносенькая и имела две задорно торчавшие в разные стороны, небольшие тоненькие косички, перевязанные красной лентой. Это была младшая сестра Зины, Валя. В руках она держала два пустых оцинкованных ведра. Увидев Андрея, она от неожиданности вскрикнула и почему-то всплеснула руками, уронив при этом ведра. Ведра загрохотали по ступенькам крыльца. Андрей кинулся ей на помощь. Но она опередила его и, быстро соскочив с крыльца, очутилась у ведер раньше, чем успел подбежать Андрей. --Андрей, а ты разве в Лебедяни - спросила она его, поднимая ведра и удивленно глядя на него --Да, сегодня ночью приехал, - ответил он, - Зина дома --Ой, как хорошо, что ты приехал, - неожиданно и непонятно сказала она, - а Зина в саду. Ты проходи туда. Хотя нет, подожди здесь. Я уж сама. А то не дай бог... Она поставила ведра на землю, погрозила Андрею для чего-то пальцем и убежала за дом. Оттуда послышался ее крик: --Зи-ина-а-а! К тебе пришли-и-и... Андрей достал сигарету, закурил, глубоко, глубоко затянулся и, прислонившись спиной к штакетнику забора, выпустил изо рта густую струю дыма. Он почувствовал, как быстро-быстро застучало его сердце и неожиданно вспотели ладони рук. Он усмехнулся про себя. Как это ни странно, но получается так, что он волнуется. Но это было сладкое волнение. Он ждал, он жаждал появления своей девушки, своей мечты, своей принцессы, своей любви, своей надежды на счастье. И вот она появилась из калитки. Она тоже была в спортивном костюме. Это было, пожалуй, единственное, что успело зафиксировать его сознание. А потом он увидел ее лицо, на котором дрожали, искрились и сияли от счастья громаднейшие, широко распахнутые Зинины глаза. И больше он уже ничего не видел и не слышал. Глаза звали, манили, притягивали его к себе, заволакивая в свою дымчато пьянящую глубину и он, засмеявшись от переполняющей его радости, подбежал к ней и крепко, крепко обнял. Я жить, наверно, не умею, Витаю вечно в облаках И по мальчишески краснею, Держа ладонь твою в руках. Я утонул в твоих глазищах, Где зыбкой дрожью синева. Но на разбитом пепелище Остались лишь одни слова. Готов безмерно любоваться Движеньем тонких рук твоих, Готов еще в любви признаться, Но мир не создан для двоих. Мне не нужна твоя взаимность, Я полон радости другой, Но за какую же провинность Мы так наказаны судьбой! Когда потом, через несколько лет, Андрей писал эти строки, он, к своему удивлению, никак не мог вспомнить цвет ее глаз. И не потому, что успел уже забыть ее, не-ет, забыть ее он не мог. Как ни хотел, как ни старался порой. Просто, он воспринимал Зину всю сразу, целиком, без отдельных, мешающих взгляду деталей. И воспринимал он ее уже сразу, заранее восхищенно и восторженно. Смотреть на нее равнодушно, отстранено, оценивающе он не мог. От одного ее присутствия у него начинала кружиться голова, все расплывалось и он ничего не видел, ни чего не слышал, ничего не сознавал, кроме одного - она рядом, она с ним. И заметить при этом, как она одета, какой цвет ее глаз, волос, какие губы, нос, особенности фигуры был просто не в состоянии. И не надо его за это винить. Очнулись они оба и пришли в себя только от слов Валентины, которая толкала Андрея в спину: --Господи, ненормальные какие-то... Да идите вы в сад. Люди же здесь. Невтерпеж вам, что ли Они пошли в сад, сели в беседку и крепко обнялись. Андрей целовал ее губы, глаза, щеки, нос, уши, шею, целовал мягко, нежно, ласково, чуть касаясь губами и тихо, благоговейно шептал: --Зина... Зина... Зина... Она также тихо отвечала ему: --Андрюша... Андрюша... Андрюша... ... Что еще могут сказать друг другу влюбленные после долгой разлуки, когда уже сами звуки произносимого имени начинают звучать нежнейшей музыкой Что может сравниться с этой музыкой! Да ни что! Может быть только совместный стук сердец этих двух влюбленных. А стучали они сейчас в полнейшей гармонии, в полнейшем согласии. Сколько они так просидели, трудно сказать. Ведь у влюбленных свой, непохожий на наш мир и свой, особенный счет времени. Для них секунды разлуки кажутся вечностью, а мгновения счастья заменяют годы обыденной жизни. У влюбленных все особенное. Только вот жизнь наша не любит ничего особенного. Ее проза груба, откровенна, а порой и просто беспощадна к хрупкой трепетности взаимной любви. Зина отстранилась от Андрея, глянула на него снизу вверх тоскливы- ми, претоскливыми глазами, как-то обречено безнадежно вздохнула и негромко сказала: --Слушай, Андрюша, а я ведь сегодня уезжаю... --Как уезжаешь! Куда а! - поразился Андрей. --В Воронеж, Андрюша. Я же перевожусь на дневное отделение. У проректора мое заявление лежит, - виновато пояснила Зина. --Вот это да-а-а, - ошарашено протянул Андрей, - А как же я, Зина- Голос его неожиданно для него самого прозвучал жалобно. Зина всхлипнула, подалась к нему и, уткнувшись лицом ему в грудь, расплакалась --Ты что это, Зин, ты что - растерянно бормотал Андрей, прижимая ее к себе и гладя ладонью по волосам, по плечам, по спине. --Ой, Андрюша, если бы ты знал, как тяжело у меня на сердце, шептала она сквозь слезы, - что-то все вокруг против нас... Ну, все, буквально всё-о... --Ты кончай тут мне причитать, - попытался приструнить ее Андрей, - Что это ты нас уже хоронишь Подумаешь, событие какое, расстаемся на немного. На учебу уезжаем. Нашла проблему... Андрей говорил какие-то слова, говорил, а сам гладил Зину по голове, покачивая ее как маленького ребенка, пытаясь убедить и ее, и себя в том, что действительно ничего особенного в их жизни не произошло, что все со временем устроиться и утрясется, что это самое обычное дело, когда молодые люди уезжают учиться в разные города, и что любовь и в этих условиях можно сохранить, если есть желание у обоих, а у них такое желание есть и всегда будет. Он говорил, говорил, а на душе у самого было черным черно и ни одно из сказанных им только что слов не показались самому ему достаточно убедительными. И тут впервые за все время их знакомства, их любви у него появилась чудовищная в своей откровенности мысль о том, что у них с Зиной, по всей вероятности, ничего хорошего в будущем не предвидеться, что будущего у их любви нет. Он попытался прогнать эту дикую и нелепую мысль и она, повинуясь его желанию, исчезла, испарилась без следа. Но она все-таки была, она все-таки появилась. И это нельзя назвать случайным, ой, нельзя. .И сердце что-то так ноет...Даже не ноет, а стучит, так оглушительно, аж в ушах отдает...Не к добру все это... Не к добру... От дома послышался знакомый голос Вали: --Зи-ина-а, обеда-ать! Зина встала, вытерла слёзы, поправила прическу и попыталась улыбнуться. Но улыбка у нее получилась невеселой: --Андрюша, мне пора. Папа пришел на обед. Давай до вечера. Хорошо На нашем месте... Андрей кивнул головой. У него сердце сжималось, когда он глядел на Зину. Вид у нее был совершенно потерянный. --Хорошо, Зина. До вечера. Как всегда в семь. Пока... Он наклонился к ней, осторожно поцеловал ее в губы и прошептал: --Все будет хорошо. Честное слово. Я обещаю тебе. Они прошли до калитки и здесь распрощались. Впереди у них еще был вечер. Последний их совместный вечер. И у каждого из них зрело предчувствие, что вечер этот для них в самом деле будет последним. И если у Андрея это предчувствие было еще смутным и неопределенным, только что народившемся, то у Зины оно было уже окончательно сформировавшимся. Женщины мудрее мужчин. У них есть средство, помогающее им в трудные минуты жизни, в тех случаях, когда пасует разум. Средство это простое, но надежное. Называется оно женской интуицией. А женская интуиция никогда не ошибается. Бежало счастье по дороге, Роняя слезы на песок, Сбивая в кровь больные ноги, Как будто вышел его срок. Куда бежало это счастье Зачем, стремглав, летело прочь И в чьей окажемся мы власти, Когда на сердце ляжет ночь И что такое наше счастье Что ищем мы порой всю жизнь: Тепла, надежды или страсти, Или любви, зовущей в высь Так что спугнуло мое счастье Что погнало его в бега Мир раскололся вдруг на части, И враз -- исчезли берега. Андрей шел на свидание к Зине с очень сложной мешаниной чувств. Здесь была и радость от предстоящей с ней встречи, грусть от наметившегося впереди расставания, и много еще всякого, не очень понятного, но явственно вызывающего ощущение надвигающейся какой-то катастрофы, Ощущение смутное, неопределенное, но довольно таки назойливое и тревожное. Место, где обычно они встречались вечерами , находилось в скверике около автобусной остановки, где жила Зина. Как всегда Андрей приходил немного пораньше и, присев на лавочку, ждал Зину. Отсюда хорошо был виден дом Зины. И Андрей любил смотреть, как она сбегает с крыльца, пересекает лужайку и по тропинке направляется к переезду. Заметив Андрея, она поднимала вверх руку, всегда почему-то левую, приветствуя его, и ускоряла шаг. Здесь Андрей обычно не выдерживал, вставал и направлялся к ней навстречу. И уже отсюда, от переезда они затем направлялись куда-нибудь отдохнуть или просто погулять. Их маршрут не отличался особым разнообразием. Да и откуда быть разнообразию в таком небольшом городке. Маршрут их был уже окончательно сложившимся и выверен до мелочей в зависимости от времени года, настроения, погоды и даже дней недели Сегодня же они просто прощались. Прощались друг с другом, прощались с городом. Они не спеша, потихоньку направились по улице вниз до моста через Дон. Затем, также не спеша, поднялись в гору и свернули направо к скверу около "горбольницы". Прошли сквер с па- мятником "Победы" в виде стандартного солдата, стоящего со снятой каской в руке на пьедестале и покрашенного в бронзовый цвет. За сквером находился высокий, обрывистый берег Дона. Вид отсюда был великолепный. Внизу холодной сталью блестело изогнутое лезвие реки с узорчатой перекладиной моста, похожей издали на изящный эфес рукояти хищного ятагана с налета врезавшегося в тело известкового кряжа, на вершине которого стояли сейчас Андрей и Зина. Перед мостом в густых зарослях ракиты и ивняка просвечивала темная крыша бывшей водяной мельницы с остатками разрушенной плотины, а от самого моста тянулась вверх дорога, сначала прямо, затем сворачивая влево и далее шла куда-то вдаль аж до самого горизонта. Дорога эта или улица была с обеих сторон заставлена небольшими одноэтажными домиками, окруженными садами, огородами и палисадниками. На этой когда-то дороге, а теперь дороги-улицы города жили Андрей с Зиной. Жили недалеко друг от друга, всего лишь в десяти минутах ходьбы или через одну автобусную остановку. Но их домов отсюда, совсем не видно. Зато хорошо виден противоположный берег реки, опушенный редкой зеленью кустов акаций и ивняка. Там было любимое место купания Андрея и его друзей. Место было низкое, ровное, с песчаным чистим дном и большими травяными площадками, где лежали, загорали, отдыхали, выпивали и играли в волейбол представители мест ной молодежи. Сейчас там было пусто. Лишь кое-где на пшеничном поле местного зоотехникума, занимавшего все свободное пространство от реки до жилых домов бродили чьи-то пасущиеся коровы да козы. Странно устроена жизнь человека. Год назад Андрей и знать не знал, и слышать не слышал о таком городке, как Лебедянь. А сейчас ему тоскливо и грустно от предстоящего с ним расставания. И вряд ли он те- теперь сможет когда-нибудь забыть этот тихий, невзрачный городок И всего лишь потому, что жила здесь одна девушка, самая лучшая в мире и самая красивая на свете. И расставаться ему с этой девушкой никак не хочется. Ему будет без неё очень и очень трудно. Потому что только с ней он чувствует себя счастливым, нормальным человеком, настоящим мужчиной, способным на нечто большое, чем обычное, унылое, физиологическое существование. Без нее ему плохо, неуютно, нерадостно, потерянно. Жизнь теряет всякий смысл и он начинает оступаться, падать и катиться вниз. Но если всё это так, тогда почему же они расстаются Почему Почему Кто скажет Мне на ладонь Звезда упала -- Так падают снежинки по весне, Она лежала и сверкала, Мне показалось -- что во сне. Я в это Чудо не поверил, И я смахнул Звезду с руки. Она блеснула -- и сгорела Под тихий плач моей строки... Андрей глянул на Зину. Она была тихая, молчаливая, поникшая, будто съёжившаяся. Андрей обнял ее за плечи и они медленно пошли по тропинки вдоль берега. Тропинка вильнула раз, другой и вывела их к памятнику Ленина, поставленному недавно на новой площади около только что построенного городского дома культуры, похожего на плохую копию Большого театра в Москве. ДК строили долго, нудно, чуть ли не десять лет и лишь год назад это эпохальное для Лебедяни строительство было наконец-то закончено. Ну, а уж выровнять напротив ДК пустырь, заасфальтировать его и поставить трибуну с типовым памятником Ленина, вождя мирового пролетариата для городской администрации после ДК было уже делом не слишком хитрым и хлопотным. Несколько общегородских субботников, да пару статей в городской и областной газетах сделали свое дело. Город получил свой политический центр, где проводили различные митинги и демонстрации Около ДК толпился народ. На громадном фанерном щите, закрепленном между центральными колонами фасада здания висела афиша. На ней был изображен лихой ковбой в широкополой шляпе и с револьвером в руках, сидевший на вздыбленном коне. Внизу наискосок, черными буквами было написано название фильма: "Великолепная семерка" С поверхности букв крупными, ярко красными каплями стекала кровь. Об этом нашумевшем американском боевике Андрей уже слышал в Москве, но посмотреть его тогда не удалось. В Москве этот фильм уже не шел. Андрей наклонился к Зине: --Зина, может, в кино сходим О нем много говорят хорошего.. Она неопределенно пожала плечами: --Не знаю, Андрюша. Как хочешь. Но вряд ли получится. Билетов ведь не достать... --Подожди, не тушуйся, -сказал Андрей, - если сегодня кино крутит Валька Чуйков, то билеты будут. Ты постой здесь, подожди меня. Никуда не уходи. Я быстренько смотаюсь, гляну, кто там... Андрей оставил Зину у входных колонн, а сам кинулся к служебному входу. Вальку Чуйкова, киномеханика ДК он знал еще с зимы. Познакомились они в местном городском ресторане "Лебедь", что находился в центре города, напротив его основных культурных достопримечательностей: кинотеатра "Комсомолец" и городского парка культуры, по местному "горсада", где размещались различные детские аттракционы и танцевальная веранда. Местное острословы назвали эту площадь "Бермудским треугольником" или местом гибели молодых талантов города Лебедяни. Из трех соблазнов или трех зол, обычно выбирались два: ресторан и "горсад", точнее, сначала ресторан, а затем уж "горсад" с его "танцверандой". Как-то в выходной, Андрей с ребятами отмечали в ресторане свою по- беду над командой "Машзавода". Зина приболела, они в этот вечер не встречались и Андрей гудел во всю. И вот, когда все ребята были уже в основательном подпитии, к их столику подошел невысокий широко- широкоплечий, крепкий парень с короткой жилистой шеей и выбритой наголо головой. В руках у него была непочатая бутылка "Столичной". Он сел рядом с Андреем, подал ему свою руку и представился: --Валентин, киномеханик с ДК. Зовут "Чуйком". Андрей с удивлением глянул на него и подал свою руку: --Андрей. Сварщик с линейно-механического. Ладонь у Валентина были маленькие, изящной, но на удивление крепкой. Он сжал руку Андрея с неожиданной силой. Андрей сморщился, крякнул и с уважением покачал головой: --Ого-го-го! Ты что, кисти качаешь --Да нет, бокс, - коротко и небрежно бросил Валентин и, поста- вив на стол бутылку водки, добавил, - Ставлю тебе. Ты выиграл. Молодец. Поздравляю! -- Чего я выиграл - не понял Андрей. --Сейчас поясню, - ответил Валентин. Он открыл бутылку. Взял стаканы, налил Андрею, себе, поднял свой стакан и кивнул Андрею: --За тебя... Они выпили. Вечер был уже в полном разгаре. Закусывать теперь уже не закусывали. Только пили. Андрей достал пачку сигарет, вытащил сигарету, закурил, предложил Валентину. Тот, поколебавшись было, веял сигарету, тоже закурил и пояснил: --Я курю редко. Сигарета "дыхалку" в боксе сбивает. --У тебя что, разряд - спросил Андрей. --Не-ет, - усмехнулся Валентин, -это я так, для себя тренируюсь. Соревнований не люблю... Затем он смял сигарету в грязной тарелке: --Ну, ладно. Поясню все сейчас. А то ты, я вижу, весь в недоумении. Так вот, я на твою девушку в свое время глаз положил. Еще с осени, как увидел. Собирался познакомиться. Да протянул время. А тут ты появился и опередил. Молодец. Ничего не скажешь. А я лопух. Рот раззявил и ждал чего-то. А она хорошая девушка. Жаль, что упустил,- увидев, как напряглось лицо Андрея, миролюбиво положил ладонь на его плечо: -- Успокойся. Не горячись. Я тебе все это от чистого сердца говорю. Без всякой задней мысли. Просто, я рад за тебя. Она и в самом деле хорошая девушка Ты ее не обижай. Уж поверь мне, я не ошибаюсь в женщинах. У меня глаз верный. Тебе повезло, парень. Очень повезло. Бутылку водки они тогда уговорили быстро. А так как Андрей уже на взводе, то его сильно развезло, и Валентину пришлось провожать его до самого дома. С тех пор они крепко подружились и Валентин часто снабжал Андрея билетами на хорошие фильмы. Поэтому Андрей и ре- шил воспользоваться его услугами в этот раз. Он влетел на второй этаж ДК и открыл дверь операторской, на которой виднелась предупреждающая надпись: "Посторонним вход воспрещен". Валентин был на месте. Увидев Андрея, он радостно улыбнулся и поднял над головой две сжатые в кулак руки, их приветственный жест: -- Привет Андрей! Я слышал, ты в институт поступил -- Есть такое, - кивнул Андрей. Они обнялись и похлопали друг друга ладонями по плечам. --Слушай, Валь, дело есть, срочное. Мне нужна твоя помощь. Прямо вот сейчас, - сказал Андрей. Видно, тон Андрея был нешуточным, потому что Валентин внимательно посмотрел в лица Андрея, затем показал рукой на стул: --Садись, рассказывай. За мной не заржавеет, ты же знаешь. Что смогу - сделаю. Располагай мной. Андрей объяснил суть дела. Валентин рассмеялся: -- Тьфу ты, черт, напугал прямо. Я думал, что серьезное у тебя...А это мы сейчас мигом. Я тебе из брони сниму на девять часов. Сойдет Андрей просто развел руками. Еще и спрашивает! Лучшего и придумать нельзя. Воистину, когда есть друзья, мир становится более податливый на радости. Через несколько минут он получил два билета в 12-м, самом удобном и престижном ряду зала, отделенного от предыдущего ряда поперечным сквозным проходом. Времени да начала фильма было еще много, больше чем предостаточно и они отправились к центру города, на самую красивую и популярную среди горожан Советскую улицу. Этой улица более всего подходило бы название "Улицы влюбленных", потому что вечерами ее оккупировали, в основном, влюбленные парочки. Местная молодежь называла ее, конечно же, нашим Бродвеем. Андрей с Зиной медленно шли по своеобразному шатровому тоннелю, образованному с обеих сторон от тротуара мощными стволами липовых деревьев, а сверху - их смыкающимися кронами. Народу было много, несмотря на пасмурную погоду и рабочий день недели, в основном молодежь в возрасте до тридцати лет. Кто парочками, кто группами, кто целыми компаниями. Большинство ребят здоровались с Андреем и Зиной. Особенность небольших городов Союза. Их преимущества и недостатки. Здесь все друг друга знают и всё друг о друге известно. Здесь ни от кого ни что не скроешь, как не пытайся. Здесь жизнь каждого на виду у всех. Хорошо это или плохо Для кого как Кому-то нравится такая жизнь, кому-то -- нет. Благодаря волейболу Андрей довольно быстро вошел в наиболее авторитетную и влиятельную часть городской молодежи и получил известность Такое положение дел, естественно, не могло ему не нравиться и даже, в какой-то степени льстило его самолюбию, хотя и стало несколько раздражать. Всё-таки нормальному человеку иногда хочется побыть и в тени, не на виду у всех. Но именно сегодня Андрея тянуло к людям, он не хо тел прятаться". Он прощался с городом, прощался с ребятами, прощался с целым периодом своей жизни, который, как потом выясниться, останется самым светлым, самым счастливым и самым не- понятным периодом в его жизни. Истоки отчаянных, бесконечных вопросов, задаваемых Андреем самому себе в равные критические минуты его жизни, находились и зарождались, как ни стран- но, именно здесь и именно тогда. Ни что в жизни не бывает зря, не проходит бесследно и за все, рано или поздно, но приходиться платить. И за горе, и за счастье, и за глупости, за подлости, волею-неволею причиненных тобой самому себе или близким тебе людям. Уж чего-чего, а глупостей Андрей на своем веку понаделал больше, чем достаточно. И рассчитывался потом за них всегда очень тяжело, а порой и жестоко. По тому и стихи у него чаще всего получались какими-то жутковато-мрачными, безрадостными: И снова плачут окна, И снова ветра всхлип, А мир как будто проклят И загнан в один клип. Все спутано до жути, Последний тонет круг Скажи, что с нами будет, Кто враг мне, а кто друг И пляшут чьи-то тени В коре безмолвных стен, Не я ли здесь расстрелян, И глух с тех пор и нем. Андрей с Зиной вышли к площади "Бермудского треугольника" и свернули к "горсаду". Вход был платный. Андрей купил два билета и они не спеша прошли во внутрь. Горсад был старый, еще дореволюционный закладки, сравнительно небольшой, но зато компактный и очень уютный... Его окружала старинна, из красного кирпича, с башенками и кованой фигурной решеткой ограда. Вход в "горсад" был возможен только через центральные, тоже кованые и тоже фигурные ворота. Как ни странно, но и ограда, и ворота были еще целы, без обычных сегодняшних проломов, дыр и искусственных лазов. Сразу за воротами шла широкая, вымощенная известковыми плитами центральная аллея, заканчивающаяся большой, крытой танцевальной верандой. От центральной аллеи шли многочисленные боковые ответвления, засаженные с обеих сторон густыми кустами сирени, а потому всегда полутемные, интимные, обожаемые многочисленными любовными парочками, ищущими места уединения. Боковые ал- леи выходили на кольцевую аллею, проходящую по периметру вдоль ограды забора и заканчивающиеся у центрального входа, где в низеньком деревянном павильоне размещался неизменный буфет с вино водочными изделиями в разлив. Все пространство "горсада" было засажено старыми липами в тени которых размещались различные культурны ые аттракционы в виде беседок, качелей, каруселей, детских горок и песочниц с гипсовыми фигурами персонажей народных сказок. Ну, буфет сегодня Андрея не интересовал. Хотя без Зины, с ребятами он сюда заглядывал частенько. Главное развлечение молодежи здесь по вечерам - это танцы. На танцах знакомились, общались, развлекались, отдыхали. А какое же знакомство, какое общение на трезвую голову, когда язык скован, слова кажутся глупыми и корявыми, а собственные руки постоянно мешают и ты не знаешь, куда их деть Вот и идёт в ход главное средство от застенчивости, от многочисленных, собственных, да и не только возрастных комплексов - бутылка. В магазин не всегда сообразишь, в ресторане дорого, да и время нужно, а здесь самое, что надо, как говорится, дешево и сердито. На стакан ведь всегда можно наскрести. Влил в себя и порядок, в голове лег кость, ясность, мысли быстрые, четкие, а слова самые нужные. К кому захочу - подойду, что захочу, то и скажу, что посчитаю, то и сделаю. Никто не ухмыльнётся, обидно не съехидничает, не засмеется, не схамит. Все в порядке, все в норме, все "оккей"... Андрей с Зиной медленно, беспечно прогулочным шагом двинулись по центральной аллее в глубину "горсада", уже заполняемом людьми. Знакомых было много. Андрей не успевал со всеми здороваться, только кивал головой. Зина с удивлением заметила: --Андрюша, а ты здесь стал уже совсем своим. --А, может, и не стоит никуда отсюда уезжать, а, Зина - сказал вдруг Андрей, сам не понимая, в шутку он это произнес или всерьез. Просто пришла в голову мысль, вызванная словами Зины. Мысль, как возможный вариант действия, а не как призыв к действию. И он ее высказал, совершенно не задумываясь над тем, как ее может сейчас воспринять Зина, - останемся здесь, будем жить, работать, детей растить... 3ина внимательно посмотрела на него. Взгляд был снизу, немного наискось, серьезный и недоверчивый. Помолчала, как бы раздумывая, затем вздохнула и неопределенно пожала плечами: -- Не знаю, Андрюша, ничего я не знаю и ничего не понимаю. Я даже не знаю, сейчас ты сказал эти слова в шутку или всерьез или просто так, чтобы не молчать... В словах ее прозвучала такая нескрываемая горечь, что Андрей от неожиданности остановился и у него больно сжалось сердце С Зиной что-то происходило, а что именно, он никак понять не мог. Он растерянно протянул к ней руки и дрогнувшим голосом произнес:: -- Зи-и-ина-а, ты что так, а Она взяла его под руку, улыбнулась и даже подмигнула ему, хотя глаза ее подозрительно блестели и странно дрожали в свете фонарей: --Ничего, Андрюша, это я так. Не обращай внимания... Но Андрей ничего этого и не заметил. Мужчины не так чувствительны как женщины. А Андрей очень стремился стать и бить мужниной, настоящим, в его понимании, мужниной. И у него этот процесс становления получался в общем-то , не так уж и плохо. Если не считать того, что кое что он при этом и терял. Главным образом - свою наивно детскую способность понимать близкого человека и сопереживать ему. Кто это первым и первым же от этого процесса пострадал, была его Зина, самый дорогой и близкий для нега на свете человек. Странно, не правда ли Очень даже странно. Но таких странностей в отношениях между Андреем и Зиной в дальнейшем наберется столько, что под их суммарной тяжестью любовь не выдержала и рухнула, похоронив под своими обломками все их мечты и надежды на взаимное счастье. Они долго бродили по "горсаду", заходя в каждый из его укромных уголков, где провели вместе столько счастливых часов. Они прощались а некоторой частью своей жизни, вдруг неожиданно ставшей уже их прошлым и серьезные, задумчивые, молчаливые, словно придавленные грузом случившегося направились в ДК. А дом культуры просто кипел под натиском желающих посмотреть это чудо американского кино, засиявшее на нашем небосклоне В вестибюле пришлось буквально продираться сквозь плотную толпу неудачников, остававшихся без билетов. Что они здесь делали, чего ждали, на что надеялись, ведь билетов не было и быть уже никак не могло. Трудно сказать. Но, как всегда надеялись, наверное, на чудо. А вдруг повезет! Чем черт не шутит, когда бог спит. А вдруг он, действительно, сейчас спит И тогда может быть... может быть... мне-то и посчастливится! Кинозал ДК был набит битком. Даже в проходах стояли дополнительные стулья. Такого ажиотажа, такой давки на просмотре кинофильма Андрей в своей жизни ещё не видал, не встречал. Ну, что ж, тогда с полным основанием можно считать, что им с Зиной крупно повезло. Благодаря Вальке "Чуйку", конечно. Они стали участниками великого просмотра. А просмотр действительно оказался великим. Фильм прошел по стране с ошеломляющим успехом. Молодежь ломилась в кинотеатры. Фильм смотрели по 5-10 и более раз. Мальчишки играли в героев фильма, благородных защитников слабых и обиженных, переделывая отцовские шляпы в ковбойские, и шили себе умопомрачительные джинсы из не- понятно какого материала. Андрея фильм захватил сразу. Поражало все: необычность сюжета, необычность ситуации, необычные герои. Он увлекся и смотрел взахлеб позабыв про все на свете, даже о сидящей рядом Зиной. Опомнился и пришел в себя он лишь тогда, когда услышал рядом с собой чье-то тихое всхлипывание. Ом повернулся и увидел мертвенно белое застывшее ее лицо, громадные, ничего не видящие, неподвижные ее глаза и мокрые дорожки слез на обеих щеках. Она нервно комкала в руках смятый, мокрый насквозь платок и пыталась неловкими и какими-то судорожными движениями рук вытереть свое лицо, не у нее ничего не получалось. Слезы лились, лились и лились. Чувствовалось, что она на пределе, что еще немного и она сорвется и разрыдается прямо здесь, в этом тёмном и душном зале дома культуры. У Андрея оборвалось сердце: Он наклонился к ней: -- Зина, милая, что с тобой! Почему ты плачешь! Зина вздрогнула и виновато улыбнулась: --Ничего, Андрюша, ничего... Это сейчас пройдет. Не беспокойся... Андрей взял ее за руку, поднялся. Единственное, что он понял, это то, что Зине сейчас не до кино: --Пошли отсюда... Сзади зашумели: --Кто там встал! Не мешайте смотреть..! Безобразие..! Андрей пригнулся, и так, пригнувшись, двинулся к выходу, потянув за собой Зину. Она, не сопротивлялась пошла за ним. Кино для них закончилось. Они вышли из кинозала, спустились вниз на первый этаж и очутились в вестибюле ДК. Здесь было пусто, тихо, сумрачно и полу- темно. Андрей остановился, прижал к себе Зину и стал целовать ее мок рое, залитое слезами лицо. Нервы ее сдали она не выдержала и расплакалась, уткнувшись лицом в грудь Андрея. Плакала долго, навзрыд, вздрагивая всем своим тоненьким, хрупким, еще совсем девичьим те- лом. Андрей был растерян и ошеломлен. Только сейчас до него со всей очевидностью дошло, что его собственное понимание сущности происходящего в настоящий момент между ним и Зиной коренным образом отличается от точки зрения самой Зины, что ее взгляд, пожалуй, будет глубже, острее и значительнее, а, значит, и мудрее его, Андрея представления. Поэтому, она, его Зина, видит вокруг нечто такое, особенное и пугающее ее, что ускользает от взгляда Андрея. Отсюда, видно, и идет эта ее нервозность, эти резкие смены настроений, доходящие иногда, как сейчас, до настоящей истерики. Но тогда выходит, что она, Зина, предвидит конец их отношениям, конец их любви И она сейчас просто-напросто в панике, а он, идиот, кретин, дубина, ничего не соображая, потащил ее в какой-то ДК на дурацкий фильм! До кино ли ей сейчас! Но почему, почему она так думает Не верит ему Но какие основания у нее для того Она же знает, что Андрей ее любит, любит и будет любить всегда... Или это из-за того идиотского случая, когда она уехала на сессию в Воронеж Но он же осознал, он сам приехал к ней в Воронеж, чтобы повиниться и попросить прощения. И она встретила его. Тогда что же еще Случай в Москве с Ириной Но она же не знает о нем Догадывается Не может быть! Но ведь даже тогда он, Андрей, не забывал о ней никогда и всегда тосковал о ней. Всегда! Это же факт Но, неужели она подсознательно, интуитивно, женским своим чутьем ощущает в нем эту его потенциальную способность к измене И что он там, в Москве, всегда будет ей изменять с другими женщинами Сначала будет просто изменять, а потом, привыкнув к какой-нибудь другой, и совсем ее тогда о ней позабудет. Но это же совсем не так, Зина, не так. Он здесь совсем не виноват. Ведь женщины сами к нему лезут. Он то здесь причем Что же ему теперь, как идиоту, от всех отмахиваться Мол, не трогайте меня, я занят, у меня девушка есть, она в другом городе живет... Чушь какая-то идиотская! А почему чушь! Ведь это, если разобраться самое элементарное, самое примитивное предательство, предательство любящей тебя девушки, и она, Зина, наверное, интуитивно чувствует в нем эту его проклятую способность к постоянному "предаванию" ее, Зины, любимой девушки и просто близкого человека. Но ведь он же не забывает ее, не может и не хочет забывать! Тем хуже! Тем хуже! Помнить, любить и, тем не менее, делать любимому человеку плохо. Это уж на грани подлости, если не сама подлость. Уж лучше забыть или влюбиться в другую, чем вот так, по тихому. Не так обидно и не так горько было бы тогда ей, Зине... ну, и скотина же ты ,Андрей, если Анд откровенно. В морду бы тебе за твои делишки, в морду... Наконец Зина успокоилась и затихла. Андрей достал свой платок и осторожно вытер ей глаза, щеки, нос, губы. Чувство глубочайшей нежности любви, жалости, тревоги и непонятной какой-то своей вины перед этой маленькой, тоненькой, хрупкой и такой сейчас беззащитной на вид и такой дорогой для него девушки, почти девочки, переполняло его сердце. Хотелось сделать для неё что-то хорошее, доброе, чистое и очень, очень важнее, хотелось обнять, обнять ее крепко, крепко ,прижать к себе и защитить от враждебности окружающего мира. Но как все это можно было бы сделать, Андрей не знал Поэтому он просто поцеловал ее и сказал: -- Все будет хорошо, Зина, милая. Поверь, пожалуйста, и выброс выбрось ты эти свои дурные мысли из головы куда-нибудь подальше. Ради Бога, я тебя очень прошу. Ладно, а Она кивнула головой и улыбнулась. Вообще, выплакалась, она. как-то сразу успокоилась и изменилась, словно бы внутренне подобралась и привела себя в полный порядок, решительно настроившись на другую линию поведения. Она сказала: --Все в порядке, Андрюша. Не беспокойся. Если хочешь, давай вернемся в кино. Досмотрим. И извини меня, пожалуйста, что я тебе весь вечер испортила своим хныканьем. Андрей шутливо закрыл ей рот ладонью и прошептал внушительно суровым тоном, не допускающим никакого возражения: --За-мол-чи-и! И слушать не хочу. Какие тут в болото извинения! Это ты меня извини! За то, что тупоголовый слишком. Не всегда соображаю что делаю. Не до кино сегодня, Пойдем лучше домой... Она двинула головой и согласилась: --Как хочешь, Андрюша. Домой так домой. Тебе виднее. А впрочем, если признаться, я действительно устала сегодня. Они вышли из ДК и направились домой. Зина внешне была совершен- но спокойно, даже чуточку, напоказ, весела. Андрей же, наоборот, больше молчалив и задумчив, хотя и пытался изо всех сил быть как всегда, шутил, острил, что-то, смеясь, рассказывал. Но у него все сегодня получалось не очень. Но душу легла черная тень надвигающейся разлуки. Лежала и отравляла сознание своим смрадным дыханием. И Андрей никак не мог избавиться от навязчивой, как липучка мысли, что все теперь напрасно и бесполезно, что впереди конец. Наконец Зина не выдержала, остановилась, повернула Андрея к себе лицом и сердито, но с явной ноткой отчаяния в голосе произнесла.: -- Андрюша, милый, нам сейчас так нельзя. Неужели ты этого не понимаешь! С какими мыслями в голове, с какими чувствами в сердце мы сейчас с тобой расстаемся С теми, что между ними все уже кончено, да! Если так, то давай-ка лучше уж по домам... Ты - налево, я - направо. Вот и конец, вот и все. И хватит друг другу нервы трепать, головы морочить! Ты этого хочешь Да Тогда скажи мне об этом пря мо, сейчас, вот здесь, в глаза. Скажи - и мы разойдемся... Голое ее звучал решительно, строго и буквально звенел от сдерживаемого напряжения. Андрей с нескрываемым восхищением смотрел на нее . Она опять удивила и поразила его. И на душе у него сразу же от- легло. Камень, душивший его, куда-то сразу исчез. Боже, что это за девушка! И не чья-то там, а его девушка. Она еще раз доказала, что гораздо сильнее и гораздо мудрее его. Да разве можно такую девушку забыть, променять на какую-то другую! Да ни за что на свете! Они дошли до дома Зины, укрылись в беседке и потеряли счет времени. Время перестало для них существовать. Да и весь остальной мир в этот миг тоже куда-то исчез и растворился в пространстве. Во вселенной остались только двое, он и она. Влюбленные друг в друга, любящие друг друга, желающие друг друга, Молодые люди, юноша и девушка. Ей девятнадцать, ему двадцать один. И впереди у них только разлука и надежда на то, что разлука не будет вечной. И они изо всех сил старались продлить, растянуть до невозможности эти последние, незабываемо прекрасные моменты, выделенные им судьбой напоследок, перед расставанием. Им некогда было думать, некогда было размышлять, они спешили в последний раз насладиться друг другом. Времени у них оставалось в обрез. И вот от дома донесся женский крик: --Зи-и-на-а! Где ты-ы Пора-а-а! Зина отпрянула от Андрея, встала, поправила одежду, волосы и обречено сказала: -- Все, Андрюша. Мне пора. Надо собираться. -- Как это пора! - удивился Андрей, - я же тебя провожу... -- Нет, Андрюша, - покачала она головой и вздохнула, - меня папа с братом проводят. Не надо тебе с ними встречаться. Они тебя не любят... -- Почему! - поразился Андрей, - они же меня не знают... С родителями Зины Андрей не был знаком. Он даже их в лицо никогда не видел, не то, чтобы разговаривать или общаться. -- Не надо сейчас об этом, а, Андрюша - жалобно попросила Зи- на, - потом когда-нибудь объясню. Она подошла к Андрею, крепко обняла и исцеловала несколько раз. Здесь у нее нервы не выдержали, и из ее груди стоном вырвался приглушенный, сдавленный крик, даже не крик, а короткий вскрик: -- Господи-и! Неужели я тебя больше никогда не увижу..! Затем она оторвалась от Андрея, резко оттолкнула его от себя и, прикрыв лицо руками, побежала к дому. Андрей долго стоял на месте, оглушенный и буквально придавленный случившемся. Он стоял и курил, жадно затягиваясь, выкуривая одну сигарету за другой, затем медленно, нехотя, опустив голову, двинулся домой. Дома он разделся, лег в постель, но заснуть никак не мог, лежал, тупо глядя в потолок, и снова курил, курил, курил безостановочно, пока не кончились все его сигаре- ты. И заснул он только под утро, заснул тяжелым, нервным, кошмарным сном. И он, глупец, не знал, не ведал, что очень, очень даже скоро подобных снов у него станет так много, что он, порой, начнет даже жалеть о том, что не страдает, к сожалению, бессонницей... Мгновенья Счастья не рождают Вечность, Как не рождает пламени вода. Я жил наивно, глупо и беспечно, Летел, стремглав, в слепое "никуда". Летел, не видя ничего на свете, Пером "жар-птицы" освещая путь, Трепал мне кудри ошалелый ветер, Я жить хотел не только "как-нибудь". Я жить хотел размашисто и сильно, Мне улыбалось Солнце в небесах, А Бог мне дал отчаянные крылья, И я не ведал, что такое Страх. Но страх пришел в обличии Надежды, Мгновенья Счастья обращая в лед, И все, что делал я когда-то прежде, Вдруг предъявило мне кошмарный счет... Глава 8 А вечером случилось непоправимое. Андрей поднял руку на отца. Случай "дичайший", так непохожий на Андрея и в то же время закономерный, итоговый, поставивший окончательную и бесповоротную точку в их сложных, очень даже непростых отношениях друг с другом. Теперь исход был единственный -- уезжать из дома, из города. Потому что жить Андрею после этого в таком небольшом городке будет просто невозможно. Общественное мнение всегда будет направлено против него. Сын, ударивший отца -- это уже образ, образ всеобщего осуждения, всеобщей неприязни. Такому здесь не место. Правда, Андрею и так суждено уезжать из города. Как говорится, одно к одному. Но с ка- кой же тяжестью в сердце приходится ему это делать, если бы кто знал Он покидал город, с названием которого связаны самые светлые, самые чистые и самые радостные минуты его жизни с таким опущением будто за спиной у него остались одни дымящиеся развалины. А случилось следующее. Андрей пришел вечером с работы злой и расстроенный. Выяснилось, что расчет с работы затягивается и придется основательно побегать, побегать с обходным листом, чтобы собрать все необходимые подписи. Недаром же в народе этот листок назвали "бегунком". В полном смысле слова, он оправдывал свое название. Войдя в террасу, Андрей у увидел такую неприятную сцену, что сначала даже не поверил своим глазам. Отец бил мать. Она стояла в углу, пригнувшись и выставив вперед руки, пытаясь защитить от ударов лицо и грудь А отец, сопя и отдуваясь, прыгал перед ней и был ее то руками, то ногами, стараясь попасть в лицо и живот. Мать молчала, лишь иногда вскрикивая от ударов и умоляюще шептала: --Не надо, не надо... Перестань... Андрею кровь ударила в голову. Он швырнул на пол свою сумку, кинулся к ним, схватил отца за шиворот, развернул его к себе и коротко ударил в подбородок. Отец обмяк и рухнул на пол к его ногам. Мать охнула и бросилась в дом, захлопнув за собой дверь. Андрей в растерянности стоял посреди террасы, опустив ставшие вдруг непомерно тяжелые руки, не зная, что дальше теперь предпринять. Потом он шагнул к двери дома, чтобы узнать, как там с матерью. И тут он услышал за спиной дикий, нечеловеческий крик, даже не крик, а звериный рев: -- А-А-А! Сволочь!. Отца би-и-и-ть! Он обернулся. Отец был сзади в метре от него. В руках он держал табуретку, высоко подняв ее над головой. Лицо его было безумным, рот широко раскрыт: --Убью-ю-ю сво-о-олочь..! Андрей вскинул вверх левую руку и перехватил табуретку, а правой ударил в лицо отца, прямо в его раззявленный, дышащий перегаром рот. Отец резко оборвал крик, колени его ног подогнулись и он неловко, бесформенным мешком свалился на пол, гулко стукнувшись головой о доски... Изо рта хлынула кровь. Андрей постоял над ним, кусая губы. Ему хотелось плакать, хотелось кричать от обиды, горечи и боли. Он, Андрей Орлов, молодой, здоровый парень, почти никогда не пускавший руки в ход, которого практически невозможно было заставить ударить кого-нибудь всерьез, он, Андрей Орлов, гуманист по натуре, только что избыл своего отца. И не просто избыл, а избыл до крови, хладнокровно и безжалостно. В такое даже сейчас ему самому верится с трудом. А ведь можно было просто-напросто скрутить его и связать веревкой, как он это раньше всегда делал, и дать ему проспаться. И ничего бы страшного тогда не произошло. Боже мой, что такое с ним происходит, если он становится способным на подобные поступки! Не-ет, надо бежать, бежать отсюда как можно скорее и никогда сюда больше не возвращаться. Но как же тогда мать! Бросить ее на произвол судьбы! Андрей тяжело вздохнул и зашел в дом. Мать сидела на кровати в своей комнате, уткнувшись лицом в сжатые вместе ладони. Андрей подошел к ней, сел рядом, обнял и прижал ее к себе. Мать вздрогнула и напряглась всем телом, словно хотела отстраниться, но Андрей ее не отпускал и еще сильнее прижал ее к себе. Они сидели так и молчали. Говорить им было не о чем. Все и так было яснее ясного. Потом Андрей спросил: --Часто он тебя так Мать коротко, быстро глянула на него и отвернулась: --Да нет, сынок, не беспокойся. Ничего страшного. Это же одна видимость. Ты не додумай, ничего такого здесь нет. Я ведь, если захочу, сама легко могу с ним справиться. Он же хлипкий, слабенький у меня. Зря ты его так, сынок. Право зря... Андрей слушал мать и ничего не понимал. Выходит, он, Андрей, защитив свою мать от побоев отца, сам во всем и виноват! Жизнь, жизнь, как в тебе разобраться! Андрей наклонился к матери, поцеловал ее в лоб и сказал: -- Ладно, мам, ты уж извини меня за все, если сможешь. Не судья я вам. Живите, как хотите. Я не буду вмешиваться. Мне осталось немного здесь быть. .Скоро уеду. А без меня вам гораздо проще будет Андрей встал, вышел в большую комнату, постоял там немного в недоумении, не зная, что теперь делать, что предпринимать, потом махнул рукой и вышел. Дом был для него уже и чужой, и враждебный. Хотелось поскорее покинуть его. Отца в террасе не было. Андрей взял свою сумку и вышел на улицу. Скорее отсюда и подальше куда-нибудь. А вечером Андрей напился и ночевать домой не пришел. Лебедянский период его жизни начал подходить к концу. И конец этот складывался не слишком удачно для Анд рея. Город, так тепло и охотно принявший его в свое лоно, город, подаривший ему любовь чудной девушки и давший столько незабываемо прекрасных мгновений за такой короткий период жизни, вдруг неожиданно отвернулся от него, лишил своей благосклонности и никак не хотел отпустить от себя "по добру, по здорову", ставя одну преграду за другой. А сам город, словно охотник, терпеливо, настойчиво и упорно ожидал, когда же Андрей, его жертва, не выдержит, сорвется и, махнув на все рукой, загудит в пьяном загуле. Ведь сорваться было от чего. Поводов оказалось больше, чем достаточно. Не успел Андрей приехать в Лебедянь из Москвы после экзаменов и хоть чуть-чуть порадоваться постигшей его удаче, как на него, как из рога изобилия посыпались неприятности, одна за другой. И неожиданный отъезд Зины , и разрыв с отцом, и затянувшийся до неприличия расчет с завода, и невозможность достать билеты на поезд в конце августа и т.д. и т. п. и еще целая куча всяких там, разных неприятностей по мелочам. И все как-то сразу, вдруг, неожиданно, валом. Как будто кто-то невидимый специально их копил для Андрея, ждал подходяще- подходящего момента, нужного для того случая и вывалил все скопом в последние дни пребывания Андрея в Лебедяни, злорадно наблюдая, как барахтается в этом дерьме Андрей, выдюжит он или сломается. Андрей действительно сначала сник, впал в депрессию, а потом пришел в ярость. Да что же это такое, господи! За какие это грехи его так наказывают Что же он, самая "распоследняя" сволочь, если с ним так подло поступают! И снова одни и те же вопросы, которые будут преследовать Андрея всю его сознательную жизнь. Почему Почему все происходит с ним именно так, а не по другому Кто за всем этим стоит Кто А может что! А неприятности продолжали прибывать. Не все их удавалось решить сразу и просто, как, например, с отъездом Зины, или же при разрыве с отцом и натянутости отношений с матерью. Здесь делать нечего не пришлось, здесь все решилось само собой и Андрею пришлось просто за констатировать эти явления своей жизни в уголках собственной памяти и собственного сердца. И примириться с их существованием, как а неизбежным фактом новой своей действительности. Что есть, то есть и никуда от этого уже не денешься. С остальными же неприятностями решалось по разному. Ребята помогли достать билеты на поезд в Москву. Пусть в общий вагон, пусть сидячий, но все же билет. Утряслось потихонечку все и с обходным листом, и Андрей наконец-то получил официальный расчет с завода. Ну, что ж, вроде бы и все. Можно теперь и вздохнуть с облегчением. Ан -нет! Не тут-то было! Есть еще у судьбы кое что и про запас! Есть! Е-есть! Вот это, например, товарищ Орлов, деньги! Да, да, деньги! Сколько вы получаете под расчет с завода Ах, почти что ничего-о-о..! Во-от оно как! А почему Да, действительно, вы же в августе месяце почти не работали. Та-ак, недельку всего. И те деньги, что причитались под расчет, почти все вычли за недостачу по обходному. Инструмент, книги там и другая всякая ерунда. Что ж, бывает, бывает. Раньше надо было думать, раньше. Кто же тут спорит. Все мы задним умом богаты. Знал бы, где упасть, так соломки бы туда положил, да побольше. А вот на что теперь в Москву ехать и на что там целый месяц до стипендии жить -- это уже вопрос из вопросов. И как теперь из этого положения выкручиваться, Андрей представления малейшего не имел. Впереди был мрак... Полнейший... Удар для Андрея оказался сильнейшим. Положение усугублялось еще тем, что Андрей совершенно упустил из вида материальную сторону своей теперешней жизни. Зарабатывал он неплохо. Большую часть своих денег он сразу же отдавал матери. Остальные деньги лежали у него в ящике шкафа. При необходимости оттуда мать брала на хозяйственные расходы. Если у Андрея кончались деньги, он брал у матери. Естественно, что без отдачи. Иногда он занимал у ребят. Но это бывало редко. Денег, в общем-то, на жизнь, на хозяйство хватало. Тем более, что на себя лично Андрей почти ничего не тратил и из одежды за год жизни в Лебедяни себе он ничего не купил. А вот теперь денег не было. И взять их было неоткуда. Задача казалась Андрею совершенно неразрешимой. Помощь родителей отпадала сразу. Она была просто невозможна после всего случившегося недавно и давно. Мать конечно же дала бы сотни две-три на дорогу, если бы Анд рей у нее попросил. Утаила бы от отца и дала бы ему, выручила. Но нет, у нее Андрей денег никогда не сможет попросить, язык не повернется. Как же тогда быть К ребятам обратиться Конечно же, они без колебаний его выручат. Соберут между собой и дадут Андрею кругленькую сумму без отдачи. Но к ним обращаться Андрею почему-то было стыдно. Стыдно, и все тут. Надо срочно искать другой выход Но какой Продать чего-нибудь Но что У него же ничего ценного нет и никогда не было. Хотя, стой, почему же нет Есть! Конечно же есть, есть у него ценная вещь, очень даже ценная, очень -- ружье Пожалуй, это будет как раз то, что нужно. Это - выход! Ружье было ижевское, "безкурковое", заказное, шестнадцатого калибра, двустволка горизонтального боя. Отец заказал ее лет десять назад в бытность свою депутатом Иркутского Облсовета. Однако сам практически не охотился, не имел особого желания. Старший брат Андрей, Юрий, тоже оказался равнодушным к охоте. И ружьё, естественно, как-то само собой, досталось Андрею. Он не выпускал его из рук еще со школьных времен, наверное с класса седьмого, когда впервые съездил на групповую охоту в тайгу с ночевками месте с членами их охотничьего клуба. Съездил - и заболел романтикой тайги. После той поездки он повесил ружье на ковре у себя над койкой и полностью принял на себя все заботы по уходу за ним. А ружье было прекрасное, великолепной внешней отделки, строго аскетичной, без излишеств и легкомысленной вычурности ширпотреба. Ружьё не на показ, а для практического назначения, для охоты, не для выставочных залов. Оно стало для Андрея родным и он не расставался с ним никогда. В тайге оно висело у него в головах над раскладушкой, на специальном крючке, сделанном из рогов оленя. Висело всегда заряженным, на всякий непредвиденный случай. Мало ли что может случиться в тайге, когда на раздумывание порой времени не бывает совсем. А после того, памятного для Андрея случая, когда из этого ружья в Андрея стреляли буквально в упор. с расстояния всего лишь в три-четыре метра, оно стало для него больше, чем родным. Оно стало частью его самого, его вторым я... Случай был странным, непонятным, даже загадочным. Попахивало мистикой, чуть ли не колдовством. После него Андрей, по натуре своей прагматик, правда, больше романтический, чем какой-либо другой, не верящий ни во что такое или этакое, что нельзя было бы увидать или потрогать собственными руками, всерьез начал задумываться о некой предопределенности или заданности событий в собственной жизни. Он начал задумываться о собственной судьбе, о своей линии жизни, о том, насколько эта его судьба зависит от его собственных усилий или желаний, и что в этой судьбе происходит не зависимо от него, вопреки его желаниям и воле. Не то, чтобы он стал фаталистом, нет, но червь сомнения проник в его мозг, заставил более внимательно вглядываться в окружающий мир, ища связи и закономерности или хотя бы логические объяснения в происходящих вокруг событиях, искал, но чаще всего не находил. И это его настораживало, беспокоило и увлекало. Он начинал потихонечку становиться мыслящим существом, пытающимся понять и разобраться в окружающей его действительности и найти там свое законное, одному лишь только ему предназначенное место. Они стояли тогда на реке Вилюе, притоке Лены. Место было изумительной красоты и прелести. Широкий, могучий, полноводный Вилюй с крутым обрывисто-скалистым одним берегом и пологим, состоящим из волнистых, слизанных до округлостей и покрытых густым лесом сопок, другим. Между сопок -- живописный распадок, переходящий в пологую низину, спускающуюся к берегу реки. По дну распадка протекала небольшая безымянная речушка с каменистым, галечным дном и удивительно чистой, прозрачной и вкусней водой. Берега речушки густо поросли кустами багульника, переходящими далее в мощнейший, бронзово-светлый "листвянник", заполненный ягодами и грибами. Здесь и расположился их лагерь с буровой установкой, доставленной сюда еще зимой транспортным поездом по льду Вилюя. Лагерь включал в себя саму буровую установку ЗИФ-1200, три вагончика-балка для размещения людей и две большие армейские палатки, в которых размещалась кухня со столовой и "хозблок". Всего десять человек: ст. буровой мастер, геолог, три буровых сменных мастера, три помощника бурового мастера, дизелист и повар. Все работники отряда - кадровые работники геологоразведки кроме трех "помбуров" и повара. Это были временные рабочие из местных. Повар - пожилая, мало- привлекательная на вид якутка, готовящая грязно и убого, так что по- порой ребята сами замещали ее на кухне. Чему она, впрочем, не слишком-то и противилась. Из трех "помбуров " один был из студентов-романтиков, находившийся во временном "академотпуске", а двое- местные лица без определенных занятий, так называемые "бичи". Один- угрюмый, малоразговорчивый мужчина лет 50-60-ти, низкий, коренастый, очень работоспособный, с густой, черной, как смоль, бородой, покрывающей его лицо чуть ли не до глаз. Второй -- верткий парень неопределенных лет с маловыразительным, плоским лицом, хитрыми, вечно бегающими, водянистыми глазами, спрятанными под припухшими, красноватыми, точно воспаленными веками и визгливо-крикливым, нагловатым голосом. Парень был ленив, труслив, с подленькой, мелочной душонкой, способной на любую гадость по отношению к окружающим. Достался этот парень Андрею в смену. И с первых же дней их совместной работы он доставил Андрею столько неприятностей, что Андрей, вспылив однажды ночью, когда тот смотался со смены и спокойно завалился у себя в балке спать и тем самым чуть было не сорвал Андрею всю его работу, подошел к старшему мастеру и решительно потребовал убрать этого тунеядца от него куда-нибудь подальше. Ст. мастер проявил понимание и перевел к Андрею в смену студента, с которым Андрей ладил неплохо. А тот парень затаил на Андрея злобу и стал мстить, цепляясь к каждому его слову, к каждому его шагу, доводя мелочными придирками порой до самого бешенства. Так продолжалось довольно долго, пока однажды Андрей не выдержал, сорвался и не врезал ему хорошенько по челюсти за одну гадкую выходку. Удар оказался сильным, удачным и внешне очень эффектным. Парень перелетел через стол, опрокинув его на землю вместе со стоявшей на нем посудой, а сам картинно распластался рядом, потеряв даже сознание Приводя его в чувство, кто-то вылил на него ведро воды и когда парень наконец-то очухался и начал соображать, вид у него был довольно комичный и нелепый. Хохоту было много. Все были довольны. Все-таки бесплатное развлечение. Парень поматерился, поматерился, потом куда-то исчез. Все начали расходиться по своим делам. Андрей же от удара рассек себе пальцы правой руки и, замотав руку носовым платком, направился в свой балок, где у них находилась аптечка В этот момент дверь балка распахнулась и на пороге появился парень. В руках у него было ружье Андрея. Андрей сразу узнал его, даже не успев хорошенько рассмотреть. Увидев Андрея, парень вскинул ружье, направил его на Андрея и щелкнул предохранителем. Лице его было перекошено от бешенства, рот искривлен, на губах желтоватая пена: Убью-ю-ю, свола-ачь..! Андрей замер от неожиданности. Не от испуга, нет. Испугался он потом, значительно позже, когда прокручивал в сознании сцену происходящего. А сейчас он смотрел на парня, на вскинутое ружье, на два ствола с черными отверстиями, из которых должна была вылететь смерть. Его смерть, смерть Андрея Орлова, молодого парня, не прожившего на свете и двадцати лет. Мыслей в голове не было. Все произошло слишком быстро. И было слишком уж неправдоподобно, и слишком неестественно, как будто бы относилось не к Андрею, а к какому-то другому человеку. Единственно, о чем успел подумать Андрей в тот момент, это прикинуть варианты спасения. Да и то мысль была какой-то вялой, нерешительной, словно он сам сомневался в серьезности про исходящего и исходящей отсюда необходимости чего-либо предпринимать: Упасть на землю Или кинуться резко в сторону Или же, наоборот, прыгнуть немедленно к нему, но только пригнувшись... В этот момент он услышал два коротких, сухих щелчка курков ружья, четких, оглушительных. Услышал и удивился: А почему это выстрелов я не услышал - И тут у него промелькнула удивительная в своей нелепости мысль, - А ведь убитые и не должны слышать выстрелы, - затем появилась другая мысль, ее опровергающая, - да, но щелчки курков-то я слышал... Что же тогда' Он инстинктивно глянул себе на грудь, как бы ища следы зарядов. Ничего там не увидел. И только потом до него дошло: --Гоподи-и! Да осечка же! Не заряжено ружье-е-то-о... Эти мысли появились в сознании Андрея как-то сразу, вдруг, причем, все вместе, единым блоком, не разделяясь по отдельности, как бы высветились на информационном экране его мозга. Работа в геологии многому научила Андрея и он довольно четко прореагировал на ситуацию, мгновенно оценив положение, и не только зафиксировал в тайниках памяти появившейся внезапно фактор смертельной для себя опасности, но и тут же прокрутил возможные варианты своего дальнейшего поведения. Однако полученная информация показалась самому же себе столь неправдоподобной, что он просто не рискнул в нее поверить и сигнала к ответным решительным действиям не последовало от его мозга. Гонг не прозвучал. Поэтому внешне Андрей оставался совершенно спокойным и невозмутимым, даже с некоторой долей внешнего, холодного, насмешливого любопытства, как будто происходящее здесь сейчас никакого к нему отношения не имело. Но это спокойствие и эта невозмутимость не являлись свидетельством завидного хладнокровия Андрея, его стальных нервов и отчаянной смелости в критических ситуациях, как посчитали коллеги Андрея, невольные свидетели той чудовищной сцены. Нет, в действительности все оказалось гораздо проще, а потому гораздо страшнее по своим возможным последствиям. Андрей не испугался направленного на него ружья не потому, что был уж очень смелым парнем, а просто потому, что ничего не понял, не успел понять, и потому воспринял все поверхностно, не всерьез, как фарс, как комедию, а не как реальный образец той, порой жуткой действительности, в которой жили, работали и даже отдыхали Советские геологи. Ведь основной контингент наемной рабочей силы в геологоразведочных экспедициях и партиях - это люди с сомнительным прошлым, сомнительным настоящим и совершенно непредвиденным, совершенно непредсказуемым будущим. В основном это бывшие "зэки" и выселенные люди, т.е.лица без определенных занятий, т.н. "бичи", люди без паспортов, без документов, без прописки, но зато с четкими, совершенно нескрываемыми, определенными наклонностями: равного рода алкоголики, наркоманы, "чефиристы", "нюхачи", люди пьющие, жующие, сосущие, нюхающие, курящие, колющиеся, пичкающие себя всем, чем угодно, дающим хоть ка- кой-то шанс на забвение, на кайф, на уход от действительности в тума нный мир теней и зыбких сновидений. Ну, а с такими людьми нужно и вести себя соответствующим образом. Ведь, если с волками живешь, то по волчьи-то и выть надо. Нажав на курки и не услышав выстрелов, парень замер в изумлении. Затем он грязно, смачно выругался, перехватил ружье за стволы и поднял его над головой. Но в этот момент в проеме двери балка появилась мужская фигура. Это был второй буровой мастер, Игорь Якунин, молодой, чуть постарше Андрея парень из Ростова на Дону, сосед Андрея по балку. Он отсыпался после ночной смены на своей койке и прозевал начало событий. Услышав шум, крики, Игорь проснулся, вскочил с койки и особенно долго раздумывать не стал. Он вырвал ружье из рук парня и сделал ему подсечку. Парень загремел вниз по ступенькам. Андрей подскочил к ним, схватил ружье, откинул стволы. В казеннике масляно блестели желтые донца патронов с янтарными зрачками "апсулей". У Андрея остановилось сердце: --Значит, осечка! Вот те на-а-а-а.. Андрей закрыл стволы, поднял ружье вверх, нажал один курок - раздался выстрел, нажал второй -- раздался выстрел. Андрея бросило в пот и он, на внезапно задрожавших ногах, без сил опустился на ступеньки балка, обхватив руками голову. Ведь его ружье до сегодняшнего дня никогда осечек не давало. Никогда, кстати, их не было и потом. Как хочешь, так и объясняй, как хочешь, так и понимай. Но... значит, все-таки не судьба. Кому суждено сгореть, тот никогда не утонет. Смерть это знала, потому и ушла ни с чем. А через несколько лет Андрею придется убедиться, что и сгореть ему не суждено. Смерть второй раз посмотрит на него, подойдя очень и очень близко, и снова уйдет восвояси одна. В книге судеб, видимо, ему уготовлено что-то совершенно другое... А дальше произошло то, что обычно бывает в подобных ситуациях. Сбежались ребята и уделали парня крепенько, не дай боже. Ребята были не только взбешены, они были разъярены. Это был уже не первый случай в их экспедиции. Месяц назад "пырнули" ножом геолога на соседней буровой. И ребят можно было всё-таки понять, хотя оправдать конечно трудновато. Но ведь мы такие, какие есть. И против темной силы ничего другого, кроме такой же силы использовать не научились. Не доросли еще. Да и не просто остаться человеком в нечеловеческих условиях. Ой, как не просто! На другой день к ним на буровую прилетел вертолет и парня увезли в больницу, где он провалялся почти месяц. На этом его дело и заглохло. Все на буровой о нем скоро позабыли. Все, кроме Андрея. Забыть эти два темных отверстия ружейных стволов, из глубины которых на Андрея посмотрела смерть, было невозможно. И еще долгие, долгие ночи потом Андрей видел один и тот же сон: ружье в чьих-то руках, направленные на него стволы с черными безжалостными отверстиями, глазами смерти, стальные, мертвые щелчки курков, от звука которых бросает в дрожь, сердце начинает ходить ходуном и становиться так страшно, что все тело покрывается холодным, липким потом . И ничего с этим страхом поделать не можешь, он проникает в глубь твоего тела, доходит до каждой клеточки, до каждой жилочки и оттуда, из глубины твоего нутра вырывается нечеловеческий, звериный крик ужаса и отчаяния: --Жить..! Жить..! Жить..! Этот образ отверстий стволов, глаз смерти, долго еще будет преследовать Андрея и отравиться в его стихах. Как часто мы категоричны, О людях судим лишь сплеча, И все, что взгляду непривычно, Мы отвергаем сгоряча. И сразу взгляды исподлобья, Разящей ненависти всплеск, Как будто каменным надгробьем На сердце пропечатан крест. И тянет холодом могильным От разом суженных зрачков, И хочется бежать уже с повинной, И каяться, неясно только в чем. Гляжу в разверзнутую бездну Два глаза, словно два ствола. Как ни крути - конец известен И гаснут жалкие слова... И лишь только месяца через два-три Андрей начал отходить от пережитого кошмара. Проклятый сон снился все реже, реже, а потом и совсем куда-то пропал. Андрей полностью забыл об этой давней истории, но теперь вот пришлось вспомнить И опять ледяной холод ужаса пробежал между лопатками. Мн-да-а, не так-то, видать, легко отвязаться от собственного прошлого. Не все, оказывается, забывается. Да и забывается ли совсем Просто, наверное, прячется до поры где-то в глубинах памяти. А приходит время, все вновь возвращается на круги свои. И ни куда ты от себя не денешься, не убежишь. Ведь человек, как улитка раковину, тащит с собой все свое прошлое, всю свою уже прожитую и непрожитую еще жизнь. "Моя память, как странная книга Из обрывков листов, перепутанных глав, Где смешались в одно: и любовь, и интрига, Судьбы близких людей и далеких держав. Моя память, как тяжкое бремя, Гнет потухших надежд и запрятанных слез... Я во власти страстей уходящего времени И не вырвусь из плена несбывшихся грез. Моя память, как крест, как беда, Как болезнь, от которой нельзя излечиться. Здесь навеки со мной, неизменно всегда Все, что было, что есть и что может случиться... В справедливости этих слов Андрею придется в дальнейшем убеждаться много и много раз. Его память действительно скоро станет для него настоящим проклятием. И он вынужден будет постоянно носить в себе как беременная зачатого ребенка, весь этот тяжкий груз своего непростого прошлого, порой буквально изнемогая от его непомерной тяжести. Ружье Андрей продал быстро, хотя и очень дешево, всего лишь за две с половиной сотни, хотя настоящая цена такого ружья была в три-четыре раза больше. Покупателей был о несколько человек, но они все как будто сговорились или же знали о фактическом положении дел у Андрея и держались стойко. А Андрей торговаться не любил, ему было почему-то стыдно устраивать торги, сам процесс торга его коробил и вызывал отвращение. Поэтому он очень быстро согласился на указанную цену, лишь бы прекратить это, с его точки зрения, форменное безобразие. Полученных денег хватало и на дорогу, и на отвальную ребятам, и на первое время жизни в Москве. А остальное Андрея пока не слишком интересовало. Правда, с ружьем Андрею расставаться было жалко, очень даже жалко. Было такое впечатление, будто он, Андрей, продал часть себя самого, совершил подлость по отношению и к ружью, и к своему прошлому, к самому себе. С утратой ружья из его жизни уходи ло что-то очень светлое, хорошее, романтическое и одухотворенное. Поэтому вечером Андрей напился у "Камая" и, не выдержав душевного дискомфорта, расплакался. Впервые за все годы своего юношеской и взрослой жизни. Он был себя в грудь кулаком и с надрывом, со липами твердил "Камаю": --Ты знаешь, Валь, я- сволочь! Ведь оно не захотело тогда в меня стрелять! Отказалось. Оно считало меня своим другом... Потому и не захотело... Оно - живое... Оно все понимает и потому сделало осечки.. Ведь ни разу до этого, ни разу потом, оно осечек у меня не давало. Ни разу, никогда-а... Ни до, ни после... Ни летом, ни зимой, ни в жару, ни в холод, ни в дождь... Ни-и-и-когда-а... А я его продал... Да еще но дешевке...Господи-и, какая же я сволочь... Прощенья мне нет... И он плакал обильными пьяными слезами, размазывая мокроту по щекам, испытывая к себе такую жалость, такую жалость, что хотелось плакать еще сильнее. "Камай" сидел напротив него со стаканом в руках и молчал. Он не мешал Андрею. Он понимал, что даже мужчине иногда надо просто прорваться и излить накопившуюся внутри горечь. Иначе жить становиться слишком уж невмоготу. Мужчине и то надо бывает иногда выплакаться. А здесь молоденький, еще совсем зеленый парень, и то уже сколько на него всякого навалилось. Ничего, пусть выплачется, хуже от этого не будет... КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Сборник стихов Бориса Долгого "Свет пушкинской звезды" занимает особое место в современной русской литературе и примечателен тем, что автор делится сокровенными мыслями, которые обрамляются звучанием ритма и тем самым сильнее приковывают внимание читателей. Задача поэта -- "глаголом жечь" и закалять сердца патриотов Родины. Борису Григорьевичу многое не нравится в обездоленной перестроечной эпохе 90-годов прошлого века, где царила безнравственность, оголтелая ложь, попрание чести и достоинства; вместе с тем автор справедливо отмечает, что в 10-годы 21-го века наметились и позитивные преобразования, больше слышится смелых голосов в защиту свободы и прав граждан России. Автор предлагает начать борьбу за нравственное возрождение нации, избавляться от прогнившей идеологии капитализма, наживы и коррупции: Таких воспитывать без толку. Настало время к делу перейти -- К ним применить такую "перестройку", Чтоб дьявольское племя всё смести. Нормальный человек не может равнодушно смотреть, как поток убийств, насилия и прочего криминала захлестнул средства массовой информации: Сегодня на телеканалах Настал духовности закат -- С чего бы вдруг на всех экранах Нам зреть насилие, разврат Для чего нагнетается истерия страха Причина понятна. Чтобы люди превратились в бесчувственные тени и не воспринимали чужую боль и страдание, не стремились изменить существующий мир. Реальность такова, что в мирное время разрушены многие заводы и фабрики. Особенно тяжело воспринимается автором увиденное в родных местах -- Донбасс нашего времени: Безлюдна теперь проходная -- Собакам бездомным приют; Цеха словно рана сквозная, В них ветры уныло поют. Из-за промышленного кризиса не могут простые честные люди жить удачливо нигде в мире, и не найти "птицы счастья" за океаном. Счастья нужно добиваться на родной земле. Горько оттого, что Победа над фашизмом не принесла народам России плодотворной мирной жизни в последние десятилетия, когда в результате сговора реакционных сил свергнут социалистический строй в СССР: Нас война беспощадно терзала, Но смогла устоять страна. А сегодня без боя стала В развалинах грустных она. Современное положение России больше похоже на послевоенную разруху, что является бездумным результатом перестройки: Прошли "цунами" по Отчизне. Снесло реформами колхоз. "Вперёд в коммуну" к лучшей жизни Не долетел наш паровоз... Разлука с Родиной тяжело воспринимается поэтом, особенно его тревожат безрассудные дела политиков в последние годы: Как я долго ждал, родная Украина-мать, Чтоб твоя душа немая Ожила опять! У автора твёрдая гражданская позиция. Как представитель поколения детей Великой Отечественной войны, отдавая дань памяти героям войны, Борис Григорьевич посвящает им свои стихи. Зная, что ветераны не забывают погибших однополчан, с которыми бились плечом к плечу с врагами: И теперь ветераны, Кто остался в живых, Носят скорбные раны Тех друзей молодых... У поэта было опалённое войной детство, оккупация, бомбёжки -- всё это пережито детским ранимым сердцем, когда нависла опасность захвата немцами Москвы в 1941 году: И боль, и горечь отступленья, И похоронные листки Терзали наше поколенье, Как в грудь вонзённые штыки. В то суровое военное время огромное значение имели массовый героизм солдат на поле боя, труд рабочих и колхозников в тылу. Народ был сплочён верой в Победу. Навеки останется у Бориса Григорьевича гордость за деда, который повторил подвиг А. Матросова: Спасая жизни наступавших, Мой дед на амбразуру лёг -- Смертельных пуль солдатам нашим Враг посылать уже не смог. В сборнике публикуется серия поэтических рассказов о войне, солдатские были, бытовые байки, философские раздумья о жизни. В нашу сложную эпоху возвращение трибунной поэзии и её влияние на умы людей очень важно, наиболее актуальными считаются произведения с ярким содержанием. Время поэтов чистого искусства кануло в лету. Примечательно обращение автора к Пушкину, гений поэта озарил своим поэтическим светом всю его творческую жизнь: И всё же мы под тенью ходим Счастливой пушкинской звезды, Глаз зачарованных не сводим С творений вечной красоты. Ты мой кумир навеки, Пушкин, Меня пленил твой славный стих -- Из золотой твоей ловушки Я не ищу путей иных. Не считая свои "шершавые" стихи совершенством словесности, Борис Григорьевич отрицательно относится и клеймит праздных "рифмоплётов". Не является народным поэтом придворный сочинитель строк, который катается как кот в масле в "зелёных бумажках": Зато к делам своей Отчизны И к бедам, данным нам судьбой, Ты равнодушен в этой жизни, И безучастен образ твой. В сборнике есть образные зарисовки о природе, космосе, о детстве. Стихи посвящения поэтам и писателям, друзьям: Друг друга мы с трудом узнали -- И рост не тот, и седина... И лишь глаза нам подсказали -- Жива в них школьная весна! Особое место в сборнике отводится лирике: любви, судьбе, печали, вечной разлуке с любимой: Ты на меня с креста на фото Глядишь, всё также молода. И пусть в любовь не верит кто-то, Но образ твой во мне всегда... Понятные простые строчки этого сборника навеяны жизнью, они, несомненно, оставляют след в сердце читателя. Этим они и бесценны.

Через двести с лишним лет появился второй русский, оставивший заметный след в процессе ознакомления русских людей с Индией. Это был Герасим Лебедев. В молодости изучавший в Петербурге архитектуру, в то же время очень увлекался музыкой. Музыка была основной его любовью и призванием. Он был приглашён в Англию в качестве композитора и регента церковного хора. В Лондоне быстро стал замечен, его часто приглашали в дома знатных людей для проведения концертных выступлений. Лебедеву предложили выехать в Мадрас в роли музыканта при штате английского губернатора в Индии. И он принял это приглашение, вспомнив, что в среде об- разованных русских он не раз слышал, что со времени путешествия Афанасия Никитина рус- ские об Индии ничего нового не слышали, а получают сведения из "чужих рук". Вместе с английской миссией Лебедев проделал долгий и сложный путь. Первое время жил на юге, в Мадрасе в английском, комфортабельно устроенном квартале. Англичане сто- ронились местных жителей, не уделяя внимания их древней, богатой культуре. Лебедев же отнёсся с сердечной теплотой к "туземцам", увлёкся их прекрасными песнями и мелодичной музыкой. Он стал изучать языки Индии, в том числе - санскрит. Позже переехав в Калькутту, центр культурной жизни народов бенгальцев и изучив их язык, Лебедев написал пьесу на этом языке и поставил её в созданном при его содей- ствии театре. До наших дней в Индии помнят имя - Герасим Лебедев. Вернувшись в Лондон, он стал широко исполнять "индийские арии", а при встрече с русскими убеждал всех, что надо начинать широкую торговлю России с Индией. Он издавал за свой счёт словари индийс- ких языков, продолжив эту деятельность после возвращения в Петербург. Это был великий русский друг Индии. Продолжение следует. P.S. Иллюстрация: на таком английском корабле Г.Лебедев достиг Калькутты.

Отрывок из разговора НикДжагер31.03.10 - 23:17 редко здесь появляешься... че так Марина11.04.10 - 13:00 не знаю. скучно. я тут по сути кроме тебя почти ни с кем и не общаюсь Марина11.04.10 - 13:02 ааа и еще я думала что у меня начинается любовь, но она не началась, потому что он оказался кобелиной и пытался морочить голову одновременно мне и моей подруге НикДжагер11.04.10 - 18:48 скучно эт да. поначалу я тут с кучей людей общался. но в итоге осталось всего 2. и то с одним по аське НикДжагер11.04.10 - 18:51 а на счет любви - весна) у всех так. на счет любви сам не знаю что сказать - пока эт и дл меня неразрешенная проблема НикДжагер11.04.10 - 18:55 не верь в любовь. все эт сказки. пользуйся мужиками, тяни с них деньги, пусть они перед тобой преклоняются. будь стервой. и тогда будешь любима и уважаема. а то что в фильмах показывают про счастливые семейные пары забудь. эт все ложь. так не бывает НикДжагер11.04.10 - 18:56 пользуйся красотой пока она есть. потом буш жалеть об упущенных возможностях Марина12.04.10 - 15:10 ну спасибо))) это значит что если на меня запал богатый мужик, то под него обязательно надо лечь)) Марина12.04.10 - 15:11 ты бы сам с такой девушкой стал встречаться) НикДжагер12.04.10 - 20:47 (не прочитано) если тебе самой хочется то почему бы и не лечь)) а если не хочется попробуй вытянуть деньги так))) все зависит от того что ты чувствуешь. Ты видимо хорошо воспитана причем интеллегентными родителями. Тело то на самом деле всего лишь тело.. по сути вещь, которая может помочь тебе добиться превосходства над окружающими, заставить окружающих повиноваться тебе. Это не значит что надо стать проституткой (ну если только высокооплачиваемой валютной), но не стоит забывать что ты девушка, а мужики самцы - им хочется каждую!! Если бы я был девушкой, то вовсю бы пользовался внешними данными. На счет того стал бы я встречаться с такой девушкой... да!! потому что прежде всего такая девушка умна! а эт самое главное. а во-вторых красива - раз есть чем пользоваться))) Меня абсолютно не интересует сколько у девушки было партнеров (я обычно не западаю на девственниц, хотя были и такие), мне наоборот нравятся опытные. Если девушка со мной, верна мне духовно, но при этом пользуется своей красотой для достижения определенных целей и иногда спит с другими мужчинами, я не буду против, хоть и буду ревновать (воспитание блин..). Но опять же это не значит что она младший менеджер в макдональдсе и должна переспать с десятком человек чтобы стать старшим менеджером и получать зарплату не 10, а 15 тыс. речь конечно идет совсем о других должностях и других цифрах, гораздо больших.. Может показаться что я абсолютно не этичный человек и готов "ложить" свою девушку под всех подряд и пользоваться этим. но это опять таки неверно. во-первых потому что я практически не признаю никаких этических законов - этика придумана одними людьми с целью подчинения других, а во вторых я предоставляю девушке выбор, не заставляю ее. так что вот так вот

Нож бульдозера входил в кирпичную стену как в масло. Эта операция производилась не на армейской инженерной технике, а на предоставленной подрядчиком гражданской. Рев дизеля и грохот железа всей его многотонной махины не позволял расслышать происходящее снаружи. Где-то вдалеке полиция - военная и гражданская, выводила из их домов людей, которые сопротивлялись выселению. Он, то оттягивая на себя, то отталкивая ручку пин-дозера, иногда мог взглянуть в сторону на небольшую кучку людей, наблюдающих за тем, как Он сравнивает с землей очередной дом, который с каждым Его движением постепенно превращается в пустырь, усыпанный кирпичным боем, бетонной крошкой, и остатками черепицы. Ему было неважно, кем были стоящие в стороне мужчины и женщины: бывшими хозяевами, может быть, проливающими последнюю слезу, хороня под обломками своего дома доброе былое; чиновниками, контролирующими процесс выселения и ликвидации еврейских поселений в Газе; или международными наблюдателями, которые впоследствии должны были отчитаться в какой-нибудь одиозной организации, типа ООН или ЕЭС, но Он чувствовал исходящую от них тяжелую энергию, которая давила ему на душу или на совесть - на что Он не мог точно определить. Занимаясь этим уже не первый день, в этот вечер Он возвращался к ужину с теми же людьми, которые работали на ликвидации именно этого поселения, в котором Ему приходилось сносить дом за домом. Прибыв на базу, Он шел на ужин и садился за стол вместе с одними и теми же полицейскими, которых также как и Его призвали на эти резервистские сборы для освобождения Сектора Газа от "сионистских захватчиков", как их называли арабском официозе. Иногда ночью, когда не удавалось сразу уснуть, Он включал свой небольшой приемник с короткими волнами и слушал в наушниках разные "вражеские голоса", такие как "Голос Ирана" или "Радио-Египет", в вечернее время вещающие по-русски, да и английская служба "ВВС", громко принимаемая на средних волнах, также была не на дружественной Ему стороне, что бы на самом деле не происходило в Израиле. Двое полицейских, которые усаживались с Ним за ужин, после долгого дня под солнцем выглядели замученными, уставшими и больше напоминали половые тряпки, которыми только что вымыли лестничную клетку многоэтажного дома, после чего отжали и бросили перед ним на обеденный стол. Им Он явно не завидовал. Ему бы не хотелось силой выводить на улицу живых людей, взывающих к небу и не понимающих, за что власти с ними так обошлись, за что отобрали все, что многие годы кормило их и это государство. Лучшие овощи и фрукты вырастали в их теплицах и поступали не только на прилавки супермаркетов "Мега", "Космос" или "Суперсаль", но и шли на экспорт в самые дальние страны. В столовой под навесом огромной палатки были развешены большие плоские телевизоры, настроенные на второй канал израильского телевидения, по которому в эти дни в основном показывали события, связанные с размежеванием. На экране можно было видеть рыдающих людей, полицейских, которые выводили их на улицу и сами иногда рыдали в обнимку с кем-нибудь из обитателей дома, который должен был пойти под нож бульдозера, или же камера показывала обозленных подростков, которые забрасывали камнями полицейских и солдат, входящих в очередное поселение, и выкрикивали проклятия в их адрес. На следующее утро Он снова садился за рычаги бульдозера и снова чувствовал себя палачом, а стоящие снаружи люди напоминали ему зевак, вышедших на площадь понаблюдать за изощренной казнью очередного приговоренного. То, чем Он в тот момент занимался, делать Ему не хотелось. Он, конечно, понимал, что охрана этих поселений обходится не дешево и, наверное, не всегда окупается прибылью, приносимой их теплицами и садами, но отдавать все это взамен на ничего, Он считал нелепым. Как минимум мир после этого последовать был недолжен. Но, если не Он, то все равно за рычаги рычащего под ним бульдозера сел бы кто-нибудь другой. Так что его протест, несогласие с политикой государства или просто нежелание не значили бы ничего. Перед тем, как начать эту операцию, их всех собрали на одной из учебных баз на юге пустыни Негев. Кроме технических инструкций и занятий по закреплению навыков владения тяжелой инженерной техникой, им всем пришлось слушать выступления некоторых пожилых офицеров, еще солдатами участвовавших в ликвидации аналогичных поселений на Синайском полуострове - о горьких моментах и об оправданности таких действий. Это были несколько дней в сухом воздухе пустыни с прохладными ночами, когда Ему удалось в полной мере отоспаться. А теперь из-за сильной влажности Он недосыпал здесь, на одной из военных баз, развернутых непосредственно возле границы с Газой. Проснувшись утром, приведя себя в порядок, затем, позавтракав, Он сел в бронированный джип с другими бульдозеристами и выехал за пределы базы. Через четверть часа они проехали пропускной пункт "Карни" и въехали на "территорию". Через десять минут их путь был перегорожен подростками в черных еврейских лапсердаках со свисающими из-под них белыми кисточками талитов. У двоих из них были бандитские пики - остро заточенные напильники, которыми они поспешили проткнуть шины джипа, на котором Он и его сослуживцы добирались до своих тяжелых машин. "А мы еще несовершеннолетние. Вы все равно нам ничего не можете сделать...", - выкрикивал один из них. Офицер, сидевший за рулем джипа нажал кнопку активизатора радиостанции: "Это двадцать четвертый. У нас снова та же проблема...". Через двадцать пять минут прибыл гусеничный бронетранспортер, на борту которого были колеса для разных типов армейских машин. Двое механиков за несколько минут сменили все колеса их бронированной "Суфы", и они поехали дальше. Началась все та же рутина, что и в предыдущие дни. Снова Он превращал в пыль дом за домом, пока ему не привезли термос с обедом. Пока Он обедал, Ему сообщили, что военных на бульдозерах и экскаваторах заменяют на гражданских - тех, которые работают у подрядчика, предоставившего эти машины, и все мелуимники-резервисты на следующий день будут освобождены и отправятся домой, так как основная часть работы ими уже сделана. Вечером после ужина Он зашел в специальную палатку, отведенную под клуб, где можно было купить что-нибудь садкое, посмотреть вечерние телепередачи или взять на время что-нибудь почитать. Купив себе кофе и сдобную булочку, Он сел на один из пластиковых стульев, стоящих напротив одного из телевизоров и начал смотреть трансляцию новостей. Снова показывали выселяемых из домов людей, промокших от пота полицейских, запыленные бульдозеры, растаптывающие уже пустые брошенные дома. Он увидел себя. Показали остановившийся бульдозер, открывающуюся дверь кабины и Его распаренное влажной, жаркой погодой лицо. Почему-то кондиционер не работал именно у Него в машине. Он смахнул рукавом со лба пот и спустился на устланную кирпичным боем землю и не обратил внимания на человека с камерой, стоящего где-то в стороне. Люди с камерами были повсюду, и Он попросту их не замечал. По правде говоря, увиденное в новостях Он забыл через десять минут. Футбольный матч интересовал Его больше. Он почему-то продолжал болеть за "Макаби-Хайфа", хотя уже несколько лет как жил не в Хайфе, а в одном из пригородов Тель-Авива. Пока не начался матч, Он поспешил на мобильном телефоне набрать домашний номер и вместо домашних новостей узнать от жены, что она видела Его по телевизору. Никогда еще на резервистской службе Он не уставал так сильно, как в этот раз, хотя усталость ощутил лишь, когда узнал, что дело идет к концу. Да и на своей нелегкой работе, которая ожидала Его по возвращении с этих сборов, Он чувствовал себя уставшим лишь, когда уже собирался домой. Всю свою жизнь Ему удавалось откладывать усталость на потом. Но на следующий день их не отпустили. Полдня они приводили в порядок расположение их роты, занявшее две большие палатки, выносили мусор, отмывали туалеты и душ, а во второй половине дня их посадили в автобус и отвезли в близлежащий парк, где во дворе одного из местных ресторанов всех ждали красиво накрытые столы. Играл армейский ансамбль. Смуглая девушка в военной форме пела песни в восточном стиле. Произносились благодарственные речи старшими офицерами, а затем цокали ложки и вилки о пластиковую посуду, и поднимались пластиковые стаканы с соками и водой. Утром все поднялись рано, быстро позавтракали, сдали оружие, закончили все бумажные формальности и погрузились в автобус, который через два часа оставил их около центрального автобусного вокзала в Тель-Авиве. Он поднялся в автобус, который должен был доставить его домой. Впервые Его обрадовал столь скорый конец резервистских сборов, хотя раньше каждый день в армии доставлял ему удовольствие, где Он прочитывал множество взятых с собой книг и ко всему не думал ни о работе, ни о домашних заботах, получая при этом ежедневное жалование как на фирме, в которой трудился уже десяток лет. А сейчас Ему не терпелось поскорее сойти около дома, подняться в квартиру и, наконец, скинуть с себя тяжелые армейские ботинки и заношенную военную форму. Он знал, что через пару недель Ему позвонит девушка-офицер из офиса воинской части, к которой Он приписан, и спросит, будет ли Он продолжать ходить в "мелуим", потому что Его возраст уже подошел к тому, что резервистские сборы вот-вот станут для Него необязательными, Ему уже было больше сорока... и Он, скорее всего, ответит "нет". Что-то за последние две недели в его сознании необратимо изменилось. Он пока не мог дать себе ответ - что. Дождавшись вечерней прохлады, Он спустился на улицу, чтобы сходить в супермаркет за покупками. Холодильник был пуст. Он не спеша наполнял тележку продуктами и разными нужными в хозяйстве вещами, затем занял очередь в кассу. Было многолюдно. Кассирши не успевали. Кто-то лез без очереди, стараясь поскорее закончить бесконечную рутину магазинных покупок. Он же не спешил покинуть искусственный холод, исходящий из кондиционеров, наполняющих прохладой помещение супермаркета, и уже успел утонуть в каких-то мыслях, не связанных с событиями, в последнее время сотрясающими всю Его маленькую страну, как где-то перед собой услышал детский голос: "Мама смотри, этого дядю показывали по телевизору. Он на тракторе ломал еврейские дома в Газе..." Он очнулся. Впереди Него в очереди в кассу стояла женщина, немного младше Его годами, с мальчиком, примерно сверстником его сына, кажется, с этой осени они станут одноклассниками. "Ну, смотри, это он. Ну, мама...". Мальчик тряс за локоть мать, которая уже достала из сумки кошелек и собралась рассчитаться за покупки. Вдруг она повернула голову в Его сторону, и на мгновение ее взгляд сфокусировался на Его лице. Затем она быстро отвернулась, будто отмахнулась или даже отплюнулась от Него - с презрением. Он сделал вид, что Его это не касается, или, будто Он не слышал голоса этого возбужденного ребенка, как и не видел реакции его матери. К своему удовольствию следующим за покупки расплачивался Он. Кассирша спешила с Ним рассчитаться, как и со всеми остальными обитателями бесконечной очереди. Ей точно было не до Него. Майк Эйдельберг. 2010г.

Глава 4 На фото: я -- сварщик. ***** Когда я устроился в КММУ, вскоре в конторе узнали, что у меня есть музыкальное образование. Каждая контора гордилась, если у неё в актовом зале или красном уголке бренчал какой-либо оркестрик. Начальник управления Береславский Александр Моисеевич (по прозвищу БАМ), слыл большим любителем музыки. Через месяц после моего трудоустройства он вызвал меня к себе в кабинет. Я зашёл и увидел крупного, с азиатско-мексиканским лицом в оспинках, человека. БАМ пригласил меня присесть, потом без предисловий сказал, что было бы неплохо организовать в управлении музыку, и спросил: -- Что нужно для ансамбля Какие инструменты -- Для начала необходима ударная установка, то есть, набор барабанов, -- уверенно стал перечислять я, -- потом три гитары с усилителями, и по возможности, нужна органола. Это что-то вроде небольшого электропианино. Ну, и музыканты нужны... Береславский внимательно посмотрел на меня, потом, чуть поразмыслив, сказал: -- В конце декабря готовьтесь в командировку в Тюмень. Найдём возможность выделить средства на приобретение инструментов. А музыкантов попытайтесь найти на наших строительных участках -- там много молодёжи. Если возникнет необходимость, можете пригласить молодых музыкантов из соседних организаций. 25 декабря меня вызвали в бухгалтерию, выдали командировочное удостоверение, деньги на проезд и чековую книжку с кругленькой суммой для покупки аппаратуры. О поисках культбазы в Тюмени, о приобретении там аппаратуры и доставке её в аэропорт я рассказывать не буду, дело было утомительным, хлопотным. В те времена в Тюменском аэропорту Рощино кроме пассажирских перевозок существовали и грузовые (спецрейсы). Грузы для отправки в Надым и другие северные города комплектовались в так называемых базах, расположенных метрах в двухстах от пассажирского аэровокзала. Я без особого труда нашёл базу КММУ -- вагончик и немного территории, огороженные забором, -- и привёз сюда ящик с барабанами, ящик с органолой, гитары в целлофановом мешке и капроновую канистру с пивом. Дело было уже перед новым годом, и я переживал, как бы не застрять на этой базе на длительный срок. 29 декабря просидел в вагончике целый день, попутного рейса не было, диспетчер сказал, что должен быть на следующий день. Переночевал в городской гостинице. На базу приехал пораньше, и снова началось томительное ожидание. На улице стояла пасмурная ветреная погода, шёл снежок, температура -- около 15 градусов мороза. С горем пополам удалось моему диспетчеру записать мой груз на Надым, а меня оформить как сопровождающего. Наконец, ближе к вечеру я погрузил свои вещи в старенький двухмоторный АН-24 и стал ждать вылета. В салоне самолёта сидениями служили жёсткие скамейки, расположенные по-над стенами, а все вещи находились по центру. Здесь кроме моего груза стояли ещё какие-то коробки и ящики, пахло яблоками и мандаринами. В кабину самолёта прошли три человека экипажа, один из них приостановился около меня и сказал, что скоро вылетаем в Надым и будем там через четыре часа. Я понял, что кроме экипажа и меня в самолёте никого не будет. "Крейсерская" скорость "лайнера", на котором я должен был лететь, меня не беспокоила -- самое главное, это то, что я в самолёте, и рано или поздно буду дома. В Надым прилетели за полчаса до полуночи. На улице ни ветринки, но стоял туман. Я удивился: зимой -- и вдруг туман. Вытащив свой багаж на лётное поле, побежал к вокзалу, который, благо, находился недалеко. В порту пустынно, ни человечка. С большим трудом уговорил я откуда-то случайно взявшегося водителя грузовой вахтовки подвезти меня к городу (расстояние 12 километров). Водитель, спасибо ему, помог мне загрузить ящики в будку, а когда я стал брать гитары, целлофановый мешок вдруг захрустел и развалился на куски. Кроме гитар в мешке лежали ещё барабанные палочки, пачки с запасными струнами -- всё это рассыпалось по снегу. Пока сгребал их в кучу, страшно замёрзли пальцы на руках. Я не мог понять, в чём дело. Водитель высунулся из кабины: -- Давай, паря, быстрей, а то отопление в кабине прихватывает -- не май месяц. -- Всё, всё, я готов, -- сказал я и полез в будку, чувствуя, что начали мёрзнуть ноги. -- К какому дому везти-то тебя, паря Я назвал адрес. -- Может, в кабину сядешь -- Нет, присмотрю за своими вещами, чтобы не побились, -- вежливо отказался я. -- Ну, ты терпи, паря, -- там, в будке, отопления нет. Через три минуты пути я пожалел, что не сел в кабину -- у меня появилось ощущение, что пятки вот-вот примёрзнут к подошве сапог. Еле доехал. У Лёвиного дома быстро сгрузили аппаратуру, и машина исчезла в тумане. В окнах квартиры света не горел -- не думали родственники, что Лёня объявится среди ночи. Пришлось будить брата. Затащили с Лёвой весь груз в квартиру, ящики поставили в прихожей, гитары охапкой в спальню к Юре, а пиво на кухню. При виде канистры у Льва заблестели глаза. -- Ну-ка, жёнка, тащи малосол, будем пить пиво! -- оперативно распорядился он. Из комнаты, накинув халат, вышла сонная Люся: -- Лёвик, я хочу спать, пейте сами. Но распластанного муксунчика с холодильника достала и согласилась посидеть. Когда я открыл канистру и начал наливать пиво, оно не лилось. -- Заморозил, брат, пивко, -- иронично заметил Лев. -- Как заморозил Оно было на улице всего минут тридцать! -- А ты знаешь, сколько градусов на улице Я молча уставился на Льва, ожидая, какую цифру он назовёт. Про себя подумал, что, может быть, чуть пониже, чем в Тюмени, градусов эдак двадцать пять. -- Сорок восемь! Минус! Иди, посмотри на градусник, если не веришь. И тут меня осенило: -- А я-то думаю, чего это рассыпался целлофановый мешок в порту! Вот это да! -- И пиво стало кашей, -- добавил Лев, и мы расхохотались. -- Так что, Лёнчик..., -- хотела чем-то попугать меня Люся, но Лев её перебил: -- Бывает здесь такая температура, бывает и ниже, но живут же люди, и никто ещё не замёрз. Редко когда мороз стоит долго, обычно актировка* бывает дня три-четыре. Мы набрали в ванну из батареи отопления немного тёплой воды, положили туда канистру и уже через двадцать минут начали ночное застолье. Должен сказать, что пиво в Надыме раньше в торговле отсутствовало, его просто по каким-то коммунистическо-экономическим соображениям сюда не привозили. Вдоволь пива северяне напивались во время отпуска, и часто как гостинец привозили с собой. Если ты был, допустим, в отпуске или в командировке и не привёз с собой пива, тебя могли посчитать приличным поросёнком. Мне было приятно, что доставил удовольствие брату. Как я уже упоминал, довольно громоздкие ящики с барабанной установкой и органолой мы со Львом разместили в прихожей, которая служила простым коридорчиком размерами метра полтора на два. Чтобы пройти из квартиры к двери, требовалось протискиваться по-над ящиками. Утром, а это было воскресенье 31 декабря, мы все спали кроме Люси, которая собралась в продуктовый магазин. Она надела свою дорогую цигейковую (такую ещё называли мутоновой) шубу, и когда начала пробираться к двери, подкладкой шубы зацепилась за гвоздь, торчащий из ящика. Хоть и спали мы крепко, но под необычный треск сразу проснулись. В установившейся тишине Лев из зала сонным голосом спросил: -- Люсь, чо случилось -- Чо, чо... Чрез плечо... Шубу порвала, -- донёсся раздражённый голос Люси. Праздничное настроение у нас сразу испортилось. Я и сам уже не был рад ящикам, которые загородили проход, чувствовал себя виноватым. Глава 5 Новый год Лёва с Люсей встречали в семье своих друзей -- Гали и Гриши Гнедых. Я идти с ними отказался и остался дома с Юрой. Квартира Льва находилась на втором этаже, а друзья их жили на пятом. В разгар веселья Лев с Люсей спустились домой, и уговорили меня подняться к Гнедым. Там находились ещё пять или шесть человек. Лев представил меня гостям, они, будучи уже навеселе, шумно загалдели, с интересом поглядывали на меня, тут же потеснились и усадили за стол. Пили шампанское. Вскоре, когда включили музыку и компания пошла в пляс, я потихоньку ушёл домой. По телевизору шёл новогодний концерт, а Юрик посапывал в своей комнате. Не прошло и полчаса, как в дверь кто-то позвонил. Я открыл и увидел улыбающуюся, полноватую, спустившуюся от Гнедых, даму, которую видел там среди гостей. Звали её, кажется, Валя. Сама хмельная, с раскрасневшимся от танцев лицом. -- Можно войти -- Пожалуйста, пожалуйста, -- учтиво ответил я, пытаясь сообразить, по какому поводу явилась с визитом приятельница семьи моего брата. Она вошла и пока, наклонившись, снимала туфли, нечаянно задела рукой свои бусы. Чёрные шарики разлетелись по всей прихожей. -- Надо же, какая я неуклюжая, -- смутилась гостья, лицо у неё стало просто пунцовым. -- Я сейчас помогу собрать, -- успокоил я её, и с рвением пылесоса принялся выискивать бусинки, часть из которых закатились под ящики с барабанами. -- Я смотрю -- все танцуют, а вас нет, праздник ведь только начался... -- Не люблю танцевать, да и за племянником надо присмотреть, одного нельзя оставлять, -- лепетал я, по идиотски радуясь найденным бусинкам. Пока собирали бусы, прошло, наверно, с полчаса. Тут дверь квартиры резко распахнулась, и на пороге появились Лев со своим приятелем Сашей Вдовиным. Количество выпитого наверху позволяло им обоим шумно смеяться, балагурить, отпускать в адрес Вали колкие двусмысленные шутки. Саша хитро поглядывал на меня. Я смутился и не знал, как себя вести, но успокоился, когда заметил, что поведение мужчин для знакомой им дамы было не более чем обычным явлением в часы веселья. -- Пошли, брат, наверх, немного попоём, -- предложил мне Лев голосом, не требующим возражения (я знал эту волевую манеру брата, особенно когда он находился навеселе). Он взял с собой гитару. -- И попьём, фули нам, -- добавил Саша, про которого я уже успел узнать, что, во-первых, он работал шофёром в АТК-1 и, во-вторых, был приличным матерщинником. -- Ну что ж, праздник продолжается, -- сказал я и, не заставляя себя долго упрашивать -- это было бы в данном случае неуместным, пошёл к Гнедым. И не пожалел. Петь компания любила, пели так, как будто находились на генеральной репетиции казачьего хора. А когда я взял гитару и стал аккомпанировать, то и вовсе распалились. Хозяйка квартиры Галя и её сестра Лида по национальности украинки, поэтому, когда я запел "Черемшину" и "Тэче вода коломутна..." они пришли в восторг. Вернулись мы домой далеко за полночь. Было тепло и уютно, с трудом представлялось, что на улице мороз под 50. Насчёт же Вали мне Лев после со смехом говорил, что он и Сашка специально отправили её тогда ко мне, чтобы меня немного развеселить и развеять мою тоску. Услужливые ребята, нечего сказать... Глава 6 "Здравствуйте, дорогие мама и сестрёнки! С приветом к вам Леонид. Несколько задержался с ответом, но вы уж простите меня, занятого "северянина". Сегодня 8 января, получил от вас поздравление с Новым годом, которые вы отправили 24 декабря, и получил письмо и открытку от Любы, которые она отправила 20 декабря. Вот ведь надо же, сколько времени шла почта. От Любы долго не было вестей, я даже расстроился. А почта шла, видать, пешком. Несколько о себе. У меня всё нормально, что можно считать нормальным на Севере. Работаю уже два месяца, сварщиком. В КММУ-4, где я работаю, решили организовать эстрадный оркестр. С 25 по 30 декабря я ездил в Тюмень (был в командировке) за аппаратурой. Купил барабанную установку за 800 рублей, три электрогитары и др. Усилители к ним есть в конторе. Тюмень мне не понравилась. Перед новым годом все суетятся, бегают, тащат ёлки. Я кое-как прилетел в Надым. Прихватил из командировки с собой канистру пива, вот уж Лев был рад (в Надыме пиво не продаётся). Живу я пока у них. На днях, числа 10-11 января, переселюсь в общежитие. Общежитие 9-этажное, современное. На "материке**" такое не часто увидишь. СтоИт оно прямо в центре, от него до работы мне всего 700 метров. Новый год встретил в кругу своих родных. Дни летят очень быстро. Вот уже 8-е. На улице стоят трескучие морозы. На Новый год и два дня назад температура опускалось до -54 градусов. Сейчас стоит -45. Ветра нет, только морозный туман. Плевок замерзает на лету, и во рту от мгновенного замерзания слюны словно иголочки. Поневоле вспомнишь свой "солнечный" Казахстан. Я работаю в цехе, поэтому для нас актированных дней нет. А Лев машину не заводил, дня два находился дома, сидел с Юриком: мальчуган где-то простудился, собственно, при такой температуре на улице это немудрено. Я вот сейчас пишу письмо (10 часов вечера), Юрик укладывается спать, при этом сильно кашляет. Люся пошла вскипятить ему молока. А Лев лежит на диване, читает газету. В квартире тепло, +20. Мама, я сильно скучаю по Ермаку, родина, все-таки. Скучаю по семье. Очень. Как они там С жильём (для семейных) в Надыме очень плохо, совсем нет. А без семьи, ну сколько можно протянуть Заработки, если судить по земным меркам, неплохие. В месяц у меня вышло 360 рублей. Из них четвёртая часть -- в Белоруссию, на Владика. Сама знаешь. Хожу в шубе и унтах. В эти выходные ходил в баню. Баня городская, двухэтажная. Напарился. Шёл по городу, на улице -50, а от меня пар валит. Лев баню не любит, моется в ванной. С декабря горячую воду в домах отключили, так он набирает её в ванну прямо из батарей отопления, здесь так многие делают. Вода, правда, очень рыжая, говорят, в ней много железа. Вот в баньке -- чудесно! Мама, напиши, как у вас там идут дела, как на работе, как у сестрёнок Оли, Тани. Была ли у вас Люба или кто из вас у неё Какие новости у родни Что нового в Ермаке Как твоё здоровье, не болеешь ли Не сломался ли у тебя телевизор Пиши обо всём. Передавай привет всем родным от меня и от семейства Льва. Обнимаю. Леонид. 8.01.79". ***** До самого Рождества в Надыме стояли лютые морозы, а потом понемногу начало отпускать и на Старый Новый год "потеплело" до семи градусов мороза. После сильных новогодних морозов показалось, что наступила оттепель. Народ большими толпами бродил по городу, детвора с визгом каталась с горок. Мы тоже пошли гулять. Потом Люся, прихватив Юру, пошла готовить ужин, а мы со Львом остались на улице. Вдруг откуда-то появились две подвыпившие женщины с санками (Лев, похоже, их знал) и они привязались к нам, чтобы мы их покатали. Лев запрягся, я ему стал помогать. Под женским весом санки запарывались в снег и тормозили. "Тяжеловаты кобылицы", -- шепнул я брату, на что он лишь усмехнулся. Со смехом и шутками кое-как докатили мы их до нашего дома, потом всей толпой завалились в квартиру. Люся этих тёток в упор не знала, поэтому на нас рассердилась, больше, конечно, на Льва, но водочкой всех угостила. Когда женщины ушли, мы над этим случаем посмеялись и сели ужинать. *Актированные дни -- время, когда по метеоусловиям работать на улице не рекомендуется (ниже --42). **"Материком" и "землёй" северяне обычно называют более южные районы. ***** Продолжение воспоминаний здесь: http://www.proza.ru/2010/08/21/1082

Ездили как-то в Финляндию, чтобы посмотреть, как работает тамошняя промышленность. Естественно, взяли с собой водки и сигарет, так как там дорого и вечером не купишь. Один парень был непьющий и не курящий, но взял тоже, чтобы там продать. Днем мы по комбинатам, а вечерами он ко мне обращается (так как языка не знал) помоги, мол, продать. А финны почему-то пугливые, никто не берет. Так настал уже предпоследний вечер перед отъездом, он в панике, обратно хоть с собой вези. В этот вечер пошли мы ужинать в пиццерию. Там хозяева турки. Шустрые, жуть. Шумят на своем, пиццу развозят. Он опять ко мне. Подошли к туркам. Те сразу, давай. Только водку он взял дорогую, думал побольше наварит, а тем все равно какая, цена одна. Так что по водке он оказался в нуле, но с сигаретами немного наварил.

Однажды в одном городе случилось несчастье -- он понравился крысиному королю. С тех пор местным жителям от крыс не стало житья. Вот представьте только, спускаетесь вы в собственный подвал за продуктами -- а там крысы, идёте на кухню -- и там крысы. Идете в спальню, откидываете покрывало с кровати, да что такое, и здесь крысы. Плачет ребёнок, бежите к нему, заглядываете в люльку, и вам становится дурно -- по малышу ползают жирнющие наглые крысы. Жители этого города использовали все средства, которые только могли. Сначала они стали разводить кошек. Мэр города подписал указ, согласно которому умерщвлять котят теперь было строжайше запрещено. Однако крысы наплевали на этот указ и безжалостно умерщвляли и котят, и взрослых кошек и котов. Это кончилось тем, что в городе вообще не осталось кошек. Собак, кстати, тоже. Однако, собак крысы не убивали, точнее убивали, но редко. Просто они сами решили уйти по неизвестным причинам. Затем жители города повсюду стали рассыпать крысиный яд. Но и это не помогло. Крысы жрали яд, и совершенно не дохли. Тогда как несколько человек, случайно отравившись, всё же умерли. Отказались и от этой затеи. Затем мэр объявил охоту на крыс, предложив награду за каждую крысиную голову. Людям эта затея понравилась. Они стали охотиться на крыс и приносить трупы в мэрию. Крыс было столь много, что охота на них превращалась в прибыльное и несложное дело. Поэтому, большинство мужчин забросило всю свою работу и увлеклось истреблением крыс. В итоге в городе никто не работал, мэрия была завалена трупами крыс, а казна опустела. И тут кто-то предложил: - А давайте уйдём из города и обоснуем новый. Многие подержали эту идею, и только чокнутая Эмма, смеясь, спросила: - А что, если они пойдут за нами - Ты, Эмма, дура, и вопросы твои дурацкие. Разве такое слыхано -- возопил вдруг мэр. Между нами, поведаю вам секрет. Мэр этого города, после того, как опустела казна, совершенно не знал, что ему делать. А мэр, который не может навести порядок в своём городе, никакой не мэр, а просто болван. Осознавая всё это, он уже подумывал о пеньковой веревке на суку дерева. Однако, идея с переселением спасала не только его жизнь, но и репутацию. Если он сможет грамотно организовать эвакуацию жителей, то не растеряет остатки уважения. Разумеется, мэр идею поддержал, и её подхватили все, кроме чокнутой Эммы, которая, правда, не возражала против ухода жителей из города. Она говорила: - Вы идите, а я здесь останусь. - Дура, они же тебя сожрут живьём. - Они за вами уйдут, а мне останется целый город, и я стану богаче всех. Как ни отговаривали Эмму от её бредовой затеи, ничего у них не вышло. Утром дня эвакуации она вышла к воротам города в ситцевом платье, тяжёлых грубых башмаках, на шее у неё было ожерелье из морских ракушек, на запястьях разноцветные бусы, а в руках радужный платок. Этим платком она махала вслед жителям города, пока последний из них не скрылся из её виду. И всё это время улыбка не сходила с губ чокнутой девицы. Спустя месяц скитаний, горожане нашли прекрасное место для нового своего города. Это была плодородная долина, раскинувшаяся вдоль широкой реки. А неподалёку был большой лес, который годился для строительства домов. Люди с рвением начали строить себе жилища. - Как же мы назовём наш город -- Спросил мэр. - А зачем нам менять его название Давайте оставим прежнее. Ведь наш город ещё не был нанесён ни на одну карту, мы с полным правом можем сказать, что это наш прежний город и сделать вид, что не было никакого переселения. -- Вновь предложил кто-то. Кажется, это был тот же голос, что и посоветовал всем начать переселение. И горожане вновь согласились с ним. Через пару лет город вновь разросся, и даже начал процветать. Это произошло благодаря случайному стечению обстоятельств. Дело в том, что долина эта, облюбованная для нового города, оказалась ровно посередине двух больших торговых городов. В тот момент, когда жители начали строить свой город, мэры этих двух городов подписали соглашение о строительстве широкого тракта для торговли между собой. Горожане обоих городов одновременно начали строительство дороги, каждый со своей стороны, и, спустя какое-то время, они встретились в этом новом городе. Таким образом, это место оказалось прямо посреди торгового тракта, и деньги потекли к горожанам рекой. Кстати, о реке. Она тоже помогла им, поскольку предприимчивый мэр, узнав, что их город находится на торговом пути, тут же распорядился о строительстве речного порта. Это оказалось настолько удачной идеей, что вскоре в городе не осталось бедных. И тут вновь пришли крысы. Горожане опечалились, ибо знали, что с этой напастью им не справиться. Но теперь они не были отрезаны от внешнего мира, и мэр стал распространять через всех торговцев, посещавших их город, объявление о награде тому, кто придумает способ избавить их город от крыс. И вот, однажды в их город пришёл он. Крысолов. Это был молодой мужчина, одетый в яркие разноцветные одежды с флейтой в руке и небольшим дорожным мешком за спиной. Он пришёл к мэру и сказал: - Я могу быстро избавить ваш город от крыс и сделать так, что они никогда больше не вернутся. Но это будет вам очень дорого стоить. - Сколько Крысолов назвал цену. Она была немыслимо велика, но мэр сразу же согласился. Тогда крысолов достал свою флейту и начал играть весёлую мелодию. Со всего города к нему потекли полчища зачарованных крыс. Не переставая играть, крысолов направился к реке. Крысы бежали за ним. Подойдя к берегу реки он остановился, не переставая играть. Крысы же, подбегая к берегу, прыгали в воду. Когда последняя крыса исчезла в реке, крысолов вернулся к мэру. - Ну вот. Я избавил ваш город от крыс, теперь давай обещанную награду. - А откуда мне знать, что они не вернутся вновь - Ну хорошо. Я подожду с наградой один год. Через год я вернусь, и если крыс не будет, ты заплатишь мне. Мэр и в этот раз согласился без промедлений. Спустя ровно один год, за который город разросся ещё больше и стал одним из богатейших в стране, крысолов вернулся. - Что тебе надо -- Недружелюбно спросил мэр, который за минувший год сильно потолстел и обрюзг так, что сам стал походить на крысу. - Обещанной награды. - Какой ещё награды - Награды за честно выполненную работу. - Убирайся, проходимец. - Значит, так - Значит, так. Крысолов выбежал на площадь города и заиграл какую-то мелодию, похожую на военный марш. Спустя час на площади собрались все жители города, за исключением больных, которые не смогли осилить этот путь. - Слушайте горожане. Ровно один год назад я избавил ваш город от крыс. Мэр обещал выплатить мне награду, но он обманул меня и обозвал проходимцем. Как вы думаете, честно он поступил Горожане потупили взоры. И тут голос, который предложил всем эвакуацию, а затем оставить городу прежнее название, вновь заговорил: - А кто ты, если не проходимец Убирайся отсюда. И жители в третий раз вняли голосу, и закричали: - Убирайся, проходимец, а не то мы тебя поколотим! - Значит, так -- спросил крысолов. - Значит так! -- хором ответили горожане. - Так знайте же правду, горожане, - с горечью заговорил крысолов, - Я не простой крысолов. Я -- бог смерти. Вспомните, как вы основали свой первый город Вы построили его на костях и крови жителей деревни, которая стояла там прежде. А эти крысы, которые пришли к вам, были души тех жителей и их предков, когда-либо рождавшихся и умиравших в пределах той деревни. Они прокляли ваш город и вписали его название в книгу проклятых мертвыми, сделав дверьми собора несчастных душ. Когда вы ушли с того места, вы оставили городу прежнее название, и души вновь пошли мстить вам. Я хотел дать вам шанс, ибо я самый добрый из богов, но вы не воспользовались им. И теперь я обрекаю ваш город на вымирание. Я уведу из вашего города всех детей, а вас сделаю бесплодными, и всех, кто вновь приедет жить в этот город, я также сделаю бесплодными. И никто из вас не сможет жить за пределами этого города более месяца. Через месяц же, если он не вернётся в город, то умрёт в муках. И, значит так. Крысолов достал свою флейту и заиграл печальную мелодию. Со всего города к нему потекли полчища зачарованных детей. Большие дети шли сами и несли в руках младенцев, которые не могли ходить. А взрослые не могли пошевелить даже пальцем. Они всё видели, и слёзы текли из их глаз, но ничего не могли поделать, кроме как смотреть вслед уходящим детям. Больше ни детей, ни крысолова никто не видел. А город этот и вправду вымер и забылся. Правда, остался прежний город. Хитрая Эмма, изменила в названии города одну только букву, и крысы ушли. А со временем в город стали прибиваться бродяги без роду и племени, которые облюбовывали добротные пустые дома. Так что город тот вновь ожил, и существует по сей день. Такая вот история приключилась в одна тысяча двести восемьдесят четвёртом году от рождества христова с городом Гомельн.

*9* каждое утро на нашу хиросиму сбрасывали бомбы и мы с этим ничего не могли поделать. ведь мы не играем по их правилам. мы знаем, что нет ничего глупее. чем война за мир. вместо криков ненависти. мы сквозь зубы, сквозь горло, сквозь душу цедили :*мы вас любим*. а когда было совсем плохо. мы конечно же обращались к богу, как маленькие дети, которые провоцируют конфликт, а потом зовут старших братьев. мы шептали. мы кричали: Aniele Bo;y, Str;;u m;j, Ty zawsze przy mnie st;j, Rano, wiecz;r, we dnie, w nocy, B;d; mi zawsze ku pomocy. Amin.

(мини-сюрриализм) И не надо меня так щекотать! Ой хватит! Фу ты! А где это я Фу ты муть какая. А как жрать охота! Вот чего-то шевелится. Ну да -- это же червяк. Какая дрянь. Но жрать охота. Какая боль в скулах, ой даже в голове. Светлеет. Муть пропала. Сколько света. - Какой здоровый карась попался! На сковороду не поместится. Вот так попался я, воздуха много, а дышать нечем. Эй, а зачем ты взял нож. Ой! Больно же. Фу ты -- муть какая! Ой, и зачем меня по коже, ой моя чешуя. Больно же! - Ну и карась попался. Живучий собака: кишки выпустил, почистил от чешуи, а он все брыкается. Ну ничего на сковороде сейчас утихнет. Ой, да что это за пытка. Это что - Ад! Это что жизнь Это муть какая-то.