src
stringlengths 11
20.3k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=40 O=40 Эти голоса были странными, поскольку они не мешали зданию казаться заброшенным. Это было похоже на сверхъестественную песню в необитаемом доме. | Странность этих голосов заключалась в том, что здание, тем не менее, казалось заброшенным. Это было похоже на трансцендентную песню в необитаемой обители. |
L=20 O=20 Илона вздохнула. — О Боже, а она всегда думала, что ты пришел за ней… Вот почему ты пришел к нам. Я... я никогда в это не верил, потому что ты был таким... таким раскованным и таким... по-другому таким теплым. Я с первой минуты боялся, что это просто жалость с твоей стороны. Но как я мог предупредить бедную девочку, как я мог быть настолько жестоким, чтобы отговорить ее от заблуждения, которое сделало ее счастливой... Неделями она жила единственной мыслью, что ты... И когда она все время спрашивала меня и спросил, верю ли я, что не могу быть грубым из-за того, что ты действительно хочешь ее... Мне пришлось ее успокоить и подбодрить. | Илона вздохнула. — О Боже, а она всегда думала, что ты приходил сюда ради нее… она думала, что именно поэтому ты к нам приходил. Я… я никогда в это не верил, потому что ты был таким… таким бесстыдным и таким полным совсем другого рода теплых чувств. Я с самого начала боялся, что тебе ее только жаль. Но как я мог предупредить бедную девочку, как я мог быть настолько жестоким, чтобы отговорить ее от заблуждения, которое сделало ее счастливой? Неделями она жила только мыслью, что ты… А потом, когда она все спрашивала меня и спрашивала, думаю ли я, что она тебе действительно нравится, я не мог быть недобрым… Мне пришлось ее успокаивать и успокаивать. |
L=60 O=40 Полковнику Шредеру он нравился как особенность полка, потому что на офицерской кухне мог похвастаться оккультист, вглядывающийся в тайны жизни и смерти, удивлявший всех таким хорошим филе или рагу, что под смертельно раненым Комаром лейтенант Дуфек все еще звал Юрайду. | Полковнику он понравился как своего рода полковой урод, ибо не так уж много офицерских столовых могли похвастаться тем, что у них в качестве повара был полноценный оккультист, который, изучая тайны жизни и смерти, мог разгадать тайны жизни и смерти. приготовьте первоклассную жареную вырезку или вкусное рагу. |
L=40 O=0 В КОТОРОМ ЗЕРКАЛЕ М. МАДЛЕН СМОТРИТ СВОИ ВОЛОСЫ | Зеркало, в котором месье Мадлен видит свои волосы |
L=60 O=0 Монте-Кристо окинул быстрым взглядом круг. | Монте-Кристо быстро огляделся вокруг. |
L=0 O=100 209. | Другие будут высовываться из тех же окон; те, кто забыл о теневых страхах, спят, ностальгируя по солнцу, которого они никогда не знали; и я сам, который осмеливается, но не действует, закончу без сожалений среди этих мокрых тростников, замутненных близлежащей рекой и моей собственной вялой инерцией, под огромным осенним вечерним небом, в невозможно далеких местах. |
L=60 O=60 Когда директор спрашивает, все ли они одинаковые, секретарь Кавамура пересчитывает количество голов одну за другой. Недостаточно. Я думал, что не хватает одного человека, но этого должно быть недостаточно. Уранари-кун Кары Баклажан не пришел. Я не знаю, какие у тебя со мной отношения, но я никогда этого не забывал с тех пор, как увидел лицо этого человека. Как только вы придете в зал ожидания, вы заметите Уранари, и даже если вы будете в пути, вы сможете мысленно увидеть господина Уранари. Когда я иду к горячему источнику, Уранари иногда синеет и разбухает в банке. Когда я здороваюсь, мне его жаль, потому что он склоняет голову. Никто не ведет себя так тихо, как ты, когда идешь в школу. Я редко смеюсь, но и не говорил слишком много. Я знаю слово Кимико в книге, но думала, что оно просто в тексте, а не вживую, но после знакомства с тобой меня впечатлило, что это настоящий персонаж. Я сделал. | «Все теперь здесь? — спросил директор, и клерк по имени Кавамура сосчитал раз, два, три, и один оказался коротким. «Еще один, — сказал приказчик, — и так надо; Хаббарда Сквоша там не было. Я не знаю, какое родство существует между мной и Хаббардом Сквошем, но я никогда не смогу забыть его лицо. Когда я прихожу в учительскую, меня в первую очередь привлекает его лицо; когда я иду по улице, мне вспоминаются его манеры. Когда я хожу на горячие источники, то иногда встречаю его в ванне с бледным лицом, и если я кричу на него, он поднимает дрожащую голову, заставляя меня жалеть его. В школе нет такого тихого учителя, как он. Он редко, если вообще когда-либо, смеется или разговаривает. Слово «джентльмен» я знал из книг и думал, что оно встречается только в словаре, а в живую ничего нет. Но с тех пор, как я встретил «Хаббард Сквош», я впервые был впечатлен тем, что это слово представляет собой реальную сущность. |
L=20 O=0 Когда хозяин несколько оправился от падения и мучений, он снова сел в седло и пять или шесть раз ударил лошадь шпорой, которая взорвалась, как вспышка; то же самое произошло и с лошадью Жака, ибо между этими двумя животными была такая же близость, как между их наездниками; это были две пары друзей. | Когда хозяин немного оправился от падения и боли, он снова сел в седло и пять или шесть раз пришпорил лошадь, от чего та понеслась, как смазанная молния. Жак последовал этому примеру, потому что между двумя животными существовала такая же близость, как и между их наездниками. Это были две пары друзей. |
L=40 O=0 Он сказал себе: Как она прекрасна! Кем я собираюсь стать? | Он сказал себе: «Как она прекрасна!» Что со мной будет? |
L=40 O=60 «Да, в ту ночь это он говорил, когда ты подслушивала за дверью моей гримерной. Это он сказал мне: «Ты должна любить меня». Но я думала, что я единственная, кто слышит его голос. И суди о моем изумлении, когда я узнала сегодня утром, что ты тоже можешь его слышать... | — Да, в тот вечер. Это был тот голос, который вы слышали, когда подслушивали за дверью. Это был его голос, говорящий: «Ты должна любить меня! Я думал, что я единственный, кто это слышит. Так что можешь себе представить, как я был поражен, когда сегодня утром ты сказал мне, что тоже это слышал! |
L=40 O=0 – Для того и нужно сейчас, чтоб вы там ни с кем не встретились. Никого не будет, верно говорю. Мы будем ждать, – настойчиво заключил он и вышел из комнаты. | «Вот именно поэтому вам и надо идти сейчас, чтобы ни с кем не встретиться. Там никого не будет, это я вам точно говорю. Мы будем вас ждать», — заключил он решительно и вышел из комнаты. |
L=40 O=0 Они молчали несколько минут. Он, очевидно, собирался с мыслями. Ольга боязливо вглядывалась в его похудевшее лицо, в нахмуренные брови, в сжатые губы с выражением решительности. | Несколько минут никто из них не разговаривал. Он, видимо, собирался с мыслями. Ольга испуганно смотрела на его похудевшее лицо, на нахмуренные брови и сжатые губы, выражавшие решимость. |
L=40 O=80 – Понимаю, – закрывая глаза, многозначительно ответил Арчибальд Арчибальдович. | — Я понимаю, — значительно ответил Арчибальд Арчибальдович, закрывая глаза. |
L=60 O=20 Во второй половине осенней ночи луна зашла, солнце еще не взошло, осталось только темно-синее небо; кроме вещей, которые путешествуют ночью, все спит. Хуа Лаошуань внезапно сел, чиркнул спичкой и зажег засаленную лампу, и две комнаты чайного домика наполнились бело-голубым светом. | Темные часы перед осенним рассветом: луна зашла, но солнце еще не взошло, оставив пустое пространство полуночно-синего неба. Все — кроме созданий ночи — спали. Хуа Шуань* внезапно сел в постели. Чиркнув спичкой, он зажег масляную лампу, ее корпус был скользким от жира; зеленовато-белый свет мерцал в двух комнатах чайного домика. |
L=40 O=0 На стенах висели картины, отливая масляным лоском; и с трудом через лоск можно было увидеть француженок, напоминавших гречанок, в узких туниках былых времен Директории и в высочайших прическах. | На стенах висели картины, залитые маслянистым блеском; и с трудом сквозь блеск можно было разглядеть француженок, похожих на гречанок, в узких туниках Директории прежних времен и с самыми высокими прическами. |
L=60 O=0 И Аполлон Аполлонович, тысячелетний, дрожащий, приземистый, туфлей топнул настойчиво. | Аполлон Аполлонович топнул ногой. |
L=80 O=100 – Уж и доказано? | «Доказано, правда?» |
L=40 O=0 «Но господин фон Кекешфальва рассказал мне, насколько электрические ванны освежили Эдит, и особенно после инъекций...» | — Но герр фон Кекесфальва рассказал мне, как освежают Эдит гидроэлектрические ванны, и сказал, что особенно после инъекции… |
L=40 O=0 Невозможно понять магию такого зрелища в высоких широтах, менее чем в восьми градусах от полюса; северное сияние, мельком наблюдаемое в умеренных регионах, не дает о нем никакого представления, даже ослабленное; кажется, что Провидение пожелало приберечь свои самые поразительные чудеса для этих климатов. | Трудно постичь красоту такого зрелища в высоких широтах, менее чем в восьми градусах от полюса; северное сияние, мелькающее в умеренных зонах, не производит ни малейшего впечатления;* как будто Провидение хотело приберечь свои самые поразительные чудеса для этих краев. |
L=40 O=20 Если бы мне было куда переночевать! Я размышляю, куда мне лучше всего пробраться, и настолько озабочен этим вопросом, что стою посреди улицы. Я забываю, где нахожусь, стою, как одинокий буй, посреди океана, а волны текут и шумят вокруг него. Мальчик-газетчик протягивает мне викинга: Это так смешно, это один! Я поднимаю глаза и еду вместе — я снова возле Семба. | Если бы мне только было где укрыться на ночь! Я обдумываю, где бы мне спрятаться, и настолько поглощен этим вопросом, что останавливаюсь посреди улицы. Я забываю, где я нахожусь, и позирую одиноким маяком на скале посреди моря, в то время как вокруг него мчатся и ревут приливы. Разносчик газет предлагает мне «Викинга». «Это действительно хорошая цена, сэр!» Я поднимаю глаза и вздрагиваю; Я снова возле магазина Семба. |
L=40 O=0 Он покрыл всю сторону пальто пылью, которую успел снести в передней и застегнуть бальное платье, и, дойдя до Шапель-ан-Серваль, пошел и смело постучал в дверь. единственного хостела в стране. | Он посыпал пылью пальто, которое успел отцепить от передней и застегнуть свой бальный костюм, и, направляясь в Шапель-ан-Серваль, громко постучал в дверь единственной гостиницы в этом месте. |
L=20 O=20 Есть, как мы знаем, прославленные и влиятельные атеисты. Эти, в основном, возвращенные к истине самой своей силой, не вполне уверены в том, что они атеисты, едва ли это для них нечто большее, чем вопрос определения, и, во всяком случае, если они не верят Богу, будучи великими умами, они доказывают Бога. | Есть, как мы знаем, могущественные и прославленные атеисты. По сути, самими своей силой приведённые к истине, они не совсем уверены в том, что они атеисты; у них это только вопрос определения, и во всяком случае, если они не верят в Бога, будучи великими умами, они доказывают Бога. |
L=40 O=20 – Да, я притворилась неправой, взяла карточку, ее псевдоним – Принцесса Люксембурга! Прав ли я был в своих подозрениях! Приятно иметь здесь распущенность с такой баронессой д'Анж. | "Да, я намеренно ошибся; я взял ее карточку; она торгует под именем "Принцессы Люксембургской!" Разве я не был прав, когда сомневался в ней? Приятно иметь дело с такой баронессой д'Анж? |
L=40 O=20 Эти создания все продали свои души дьяволу адской толпы, жадной до нищеты и отдыха. Они жили в опьянении тщеславием и праздностью и тихо умирали, между подушками слов, в шелесте плевков лакрауса. | Все эти люди продали свои души дьяволу из адской сволочи, дьяволу, который жаждал низости и праздности. Они жили пьяной жизнью тщеславия и лени и безвольно умирали в подушках слов, в болоте скорпионов, яд которых — всего лишь слюни. |
L=60 O=0 «Магна, гна, гна», — сказал брат Джон. Фи! какой он уродливый, крикун дерьма. Мох хо! ради всех дьяволов, оставь себе эскантулу[13]. Ты поранился? Добродетель Боже, прикрепи к одному из кусочков[14]. Вот, вот, черт возьми, эй! Так, дитя мое. | Я спешу. — Магна, гна, гна, — сказал монах Джон. Тьфу на него, как уродливо выглядит этот дерьмовый Ревун. — Мальчик, юноша, посмотри, хой. — Берегись насосов, а не то Дьявол тебя задушит. — Ты поранился? Зунс, вот привяжи его к одному из этих блоков. С этой стороны во имя Дьявола, ха-ха, — так, мой мальчик. — Ах, монах Джон, — сказал Панург, добрый Духовный Отец, дорогой Друг, не давай нам ругаться, ты грешишь. |
L=20 O=0 «Ну, куда вы меня поместите? | «Но куда вы меня поместите? |
L=40 O=20 «Тише! — сказала Андреа, понизив голос. — Я подам вам пример доверия; мне дано пятьдесят тысяч франков в год за то, что я ваш сын: следовательно, вы прекрасно понимаете, что я не тот, кто был бы расположен отрицать, что вы мой отец. | «Тише!» — сказал Андреа, понизив голос. «Позволь мне подать тебе пример, показав свое доверие к тебе. Мне дают пятьдесят тысяч франков в год за то, что я твой сын, так что ты понимаешь, что я вряд ли стану отрицать, что ты мой отец». |
L=60 O=20 - Так что я не отступлю, мордье! - вскричал буржуа, клянясь оторвать ему голову. Кроме того, вера Бонасье... | Божья смерть! - вскричал буржуа, поклявшись сохранять мужество. — Кроме того, клянусь Бонасье. . . |
L=40 O=20 - О! ничего не делай; он пришлет тебе другой, ограненный в сапфире или выдолбленный в рубине. Таковы его методы действия; что ты хочешь, ты должен принять это как есть. | «О, не делай этого! Он пришлет тебе другого, вырезанного из сапфира или рубинов. Он делает такие вещи. Его надо принимать таким, какой он есть». |
L=40 O=20 «И все же на острове Мелвилл такие животные встречаются большими стаями, — подытожил доктор. — Он расположен южнее, это правда, и во время зимовок у Перри всегда было много этой великолепной дичи». | «И все же на острове Мелвилл водится бесчисленное множество животных этого вида», — продолжил доктор. «Он, правда, лежит южнее, и во время зим, которые он там проводил, у Парри всегда было много этой великолепной дичи». |
L=20 O=0 Все четверо должны были собраться на следующий день в одиннадцать часов в указанном месте; если бы они обнаружили убежище Миледи, трое остались бы охранять его, четвертый вернулся бы в Бетьюн, чтобы предупредить Атоса и служить проводником для четырех друзей. | Все четверо должны были встретиться на следующий день, в одиннадцать часов, в назначенном месте. Если бы они обнаружили убежище Миледи, трое остались бы нести стражу, а четвертый вернулся бы в Бетьюн, чтобы сообщить Атосу и служить проводником для четырех друзей. |
L=80 O=100 «Отличается ли зло от греха?» | — Значит, преступление и зло — это разные вещи? |
L=60 O=0 — Никому, сэр, честь мою! | «Никому, клянусь честью». |
L=60 O=0 В конце концов Матильде стало нетерпимо видеть так мало человека, которого она по-настоящему полюбила. | Матильда наконец потеряла терпение из-за того, что так мало видела мужчину, которого, по сути, по-настоящему научилась любить. |
L=40 O=0 Так что у Авраама-Линкольна не было недостатка в средствах разрушения. Но ему все же лучше. У него был Нед Ленд, король гарпунеров. | Так что у Авраама Линкольна не было недостатка в машинах разрушения. Но было еще кое-что. Был Нед Ленд, король гарпунеров. |
L=40 O=0 — Она тебе нравится больше, чем Евфрасия? | «Тебе это нравится больше, чем Евфрази? |
L=60 O=80 – Потом скажу, Lise… после… – смутился Алеша. – Теперь, пожалуй, и непонятно будет. Да я, пожалуй, и сам не сумею сказать. | — Я тебе после расскажу, Лиза, — после, — сказал Алеша, смутившись. — Теперь ты, может быть, не поймешь, — а может быть, я и не сумею объяснить. |
L=20 O=0 Бегемот только горько развел руками и надел кепку на круглую голову, поросшую густым волосом, очень похожим на кошачью шерсть. И в этот момент негромкий, но властный голос прозвучал над головой гражданки: | Бегемот лишь горько развел руками и надел шапку на свою круглую голову, покрытую густыми волосами, очень напоминающими кошачью шерсть. И в этот момент над головой гражданки прозвучал тихий, но повелительный голос: |
L=80 O=100 Консель, смущенный тем, что погрузился в банальность, не договорил. | Потрясенный этим погружением в дешевую игру слов, Консель сдался на полуслове. |
L=100 O=40 «Лучше всего видеть на профусе, — продолжал годовалый доброволец, — как война сделает человека. Конечно, наш профус до поступления на военную службу был юношей с идеалами, белокурым херувимом, нежный и чуткий ко всем, защитник несчастных, которого он всегда защищал в боях за девушку за просвещение в родном крае. Нет сомнения, что все его уважали, но сегодня... Боже мой, как бы мне хотелось его заткнуть. вниз, оторвал ему голову от горла, бросил с головой в отхожую комнату, это тоже друг, доказательство полного обогащения ума военным ремеслом». | «Согласно пункту 16 тюремных правил, заключенные должны получать армейские пайки до вынесения приговора. Но это место, где действует только закон джунглей. В порядке очереди, когда речь идет о еде заключенного. ." |
L=80 O=0 — Нет, максимум восемь или десять футов. | «Не более восьми или десяти футов». |
L=60 O=40 -Как это должно? Санчо ответил. Он никому ничего не должен, он все платит, особенно когда валюта безумная. Я это хорошо вижу и хорошо говорю ему; но что это дает? И даже больше, теперь, когда оно закончено, потому что оно побеждено Рыцарем Белой Луны. | — Что вы имеете в виду? — возразил Санчо. «У него ни в чем нет недостатка — он всегда платит вовремя, особенно если чеканка безумная. Я вижу это достаточно ясно и говорю ему достаточно ясно, но какой в этом смысл? А сейчас ему еще хуже, потому что он потерпел поражение от Рыцаря Белой Луны. |
L=20 O=0 — Воззвание! Ах, да! — Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную. | "Обращение! О да! Пьер стал искать в карманах бумаги и не мог их найти. Продолжая хлопать себя по карманам, он поцеловал руку вошедшей графини и тревожно оглянулся, очевидно, ожидая Наташи, которая уже не пела, но еще не приходила в гостиную. |
L=40 O=20 И, потерпев неудачу, она поскользнулась. Она была так слаба, что ее приглушенный голос замер. Испугавшись, он прижал ее к своему сердцу. | С этими словами она обмякла у него на руках, почти потеряв сознание. Она была так слаба, что ее и без того слабый голос вообще затих. Опасаясь худшего, он прижал ее к сердцу: |
L=60 O=40 - Совершенно верно! - воскликнул Папьяно. - Ну тогда можно сделать так: госпожа Кандида садится рядом с синьором Мейсом; тогда займите свое место, мисс. Мой тесть остается на месте, а мы еще трое, как мы? Это нормально? | Я был восхищен. - Совершенно верно! - воскликнул Папьяно. - Тогда мы можем это сделать. Синьора Кандида может сесть рядом с синьором Мейсом. Тогда вы можете сесть рядом с ней, сеньорита Пепита. Мой тесть остается на месте, и вы тоже можете сесть рядом с ней. остальные из нас. С этим все в порядке?» |
L=40 O=40 «Что бы там ни было, — ответил Санчо, — что добросовестный плательщик не портит одежды, и лучше тому, кому Бог помогает, чем тому, кто рано встает, и у кишок есть ноги, чем у ног у кишок»; я имею в виду, что если Бог мне поможет, и я сделаю то, что должен, с добрыми намерениями, то, без сомнения, я буду править лучше кречета. Нет, но положи мне палец в рот и посмотри, нажму я или нет! | «Может быть и так, — ответил Санчо, — но если ты платишь долги, то о гарантиях не беспокоишься, и лучше иметь помощь Божию, чем рано вставать, и живот ведет ноги, а не наоборот». ; Я имею в виду, что если Бог поможет мне и я буду делать то, что должен, с добрыми намерениями, то я обязательно буду править с размахом. Просто засунь палец мне в рот и посмотри, кусаю я или нет! |
L=40 O=20 Гаэтано не ошибся. В задней части здания таинственный незнакомец стоял, повернувшись на бок и, как и он, держа в руке подзорную трубу; на нем был именно тот костюм, в котором он явился накануне гостю, и он махал платком в знак прощания. | Гаэтано не ошибся. На корме стоял загадочный незнакомец, глядя в сторону берега и держа в руке подзорную трубу. Он был одет так же, как и накануне вечером, и помахал гостю носовым платком в знак прощания. |
L=60 O=20 Цао Цао оглянулся на лагерь на берегу и увидел несколько фейерверков. Хуан Гай прыгнул в маленькую лодку, и несколько человек позади него повели лодку, дымящую и загорающуюся, чтобы найти Цао Цао. Видя, что Цао торопится, Фан собирался прыгнуть на берег, но внезапно Чжан Ляо повел маленькую лодку, и когда Цао сошел с лодки, большая лодка уже была свободна. Чжан Ляо и еще дюжина человек защитили Цао Цао и вылетели в порт. Когда Хуан Гай увидел высадившегося человека в красной мантии, это, вероятно, был Цао Цао, поэтому он призвал лодку ускориться, держа острое лезвие и громко крича: «Вор Цао, уходи! Хуан Гай здесь!» Цао горько закричал. Чжан Ляо взял лук и стрелу, посмотрел на приближение Хуан Гая и выпустил стрелу. В это время ветер был сильным, и Хуан Гай находился в свете костра. Где можно было услышать звук тетивы? В середине плечевой ямки перевернитесь и упадите в воду. Точно: | Цао Цао поспешил к берегу. Хуан Гай с несколькими солдатами за спиной прыгнул в маленькую лодку, промчался сквозь огонь и отправился на поиски Цао Цао. Цао Цао, видя неизбежность опасности, направлялся к земле; Чжан Ляо схватил маленькую лодку, в которую он помог своему хозяину; как раз вовремя, потому что корабль горел. Они вытащили Цао Цао из гуще огня и бросились к берегу. Хуан Гай, увидев, как в маленькую лодку садится красиво одетый человек, догадался, что это, должно быть, Цао Цао, и его начали преследовать. Он подошел совсем близко и держал свой острый клинок наготове для удара, крича: «Ты мятежник! Не беги. Я Хуан Гай». Цао Цао взвыл от горечи своего горя. Чжан Ляо вставил стрелу в свой лук и прицелился в преследователя, выстрелив с близкого расстояния. Рев шторма и пламя не дали Хуан Гаю услышать звон тетивы, и он был ранен в плечо. Он упал и перевернулся в воду. Он упал в опасности воды |
L=40 O=0 Он отстал. Николай Всеволодович дошел до места озабоченный. Этот с неба упавший человек совершенно был убежден в своей для него необходимости и слишком нагло спешил заявить об этом. Вообще с ним не церемонились. Но могло быть и то, что бродяга не всё лгал и напрашивался на службу в самом деле только от себя, и именно потихоньку от Петра Степановича; а уж это было всего любопытнее. | Он отстал. Николай Всеволодович приехал к месту назначения встревоженный. Этот свалившийся с неба человек был совершенно уверен в своей необходимости и не замедлил заявить об этом слишком нагло. Вообще с ним обходились бесцеремонно. Но могло быть и так, что не все, что говорил этот бродяга, было ложью, и что он действовал строго по собственной инициативе, навязывая ему свои услуги, а на самом деле скрывал это от Петра Степановича. И это было всего страннее. |
L=20 O=0 Я очень боюсь, что все, кто знает меня таким, какой я есть всегда, обнаружат, что у меня есть другая сторона, более красивая и лучшая сторона. Боюсь, надо мной будут насмехаться, посчитают смешной и сентиментальной, не воспримут меня всерьез. Я привык к тому, что меня не воспринимают всерьез, но только «легкая» Анна к этому привыкла и может это терпеть, «тяжелая» для этого слишком слаба. Если я действительно поставил хорошую Анну в центр внимания на пятнадцать минут, то она сжимается, как трава, не волнуйте меня, как только ей нужно заговорить, Энн № 1 начинает говорить, и прежде чем я это осознаю, она так и есть. исчезнувший. | Я ужасно боюсь, что все, кто знает меня таким, какой я всегда, обнаружат, что у меня есть другая сторона, более прекрасная и лучшая сторона. Боюсь, надо мной посмеются, посчитают смешной и сентиментальной, не воспримут меня всерьез. Я привык к тому, что меня не воспринимают всерьез, но только «беззаботная» Анна привыкла к этому и может это вынести; «более глубокая» Анна для этого слишком слаба. Иногда, если я действительно заставляю добрую Анну выйти на сцену на четверть часа, она просто съеживается, как только ей приходится говорить, и позволяет Анне номер один взять верх, и прежде чем я это осознаю, она исчезает. |
L=80 O=60 Старик знал, что ковш уже прибыл, прежде чем услышал нежный голос человека, который вползает, открыв решетчатую дверь, только со звуком легких башмаков. После прочтения я жду с климатической записью ниже. День, когда я отвожу глаза и вижу лицо моей бедной дочери, является праздником для моего дедушки. Когда моя дочь придет, я уверен, что она отведет глаза. Это должно выглядеть лучше, если вы посмотрите на это своими глазами, но, кажется, в ваших глазах есть щель, поэтому я не удовлетворен. У меня всегда есть много вещей, о которых я хочу поговорить со своей дочерью, и хотя я забыл часть этого, я всегда замечаю это, когда моя дочь возвращается. Однако я не забываю спросить безопасность Суэзоу: «Ты хочешь выйти, потому что у Данны хорошее настроение?» | Еще до того, как старик услышал нежное приветствие дочери, он почувствовал ее визит по движению двери и легкому шагу ее башмаков. Он откладывал книгу, которую читал, и ждал, когда она войдет в комнату. Если бы он мог снять очки и посмотреть на свою драгоценную дочь, для него это был бы праздник. Конечно, в очках он мог видеть лучше, но ему казалось, что они создают барьер между ним и Отамой. Обычно ему нужно было так много рассказать ей, что после ее ухода он всегда вспоминал что-то недосказанное. Но он никогда не забывал сказать: «Передайте Суэзо мой привет. |
L=20 O=0 Но каждый раз, когда она смотрит, ее ноги движутся все тяжелее в танце, а смех застревает у нее в горле. | Но каждый раз, когда она выглядывает, ее ноги двигаются в танце все тяжелее, а смех, кажется, застревает у нее в горле. |
L=40 O=20 Наступила тишина. Мужчина, почувствовавший, что за ним наблюдают подозрительный взгляд, сразу же назвал свое имя. | Наступила тишина. Почувствовав настороженность, с которой за ним наблюдают, мужчина сразу представился. |
L=40 O=20 Крепость наша стояла на высоком месте, и вид был с вала прекрасный; с одной стороны широкая поляна, изрытая несколькими балками[9], оканчивалась лесом, который тянулся до самого хребта гор; кое-где на ней дымились аулы, ходили табуны; с другой – бежала мелкая речка, и к ней примыкал частый кустарник, покрывавший кремнистые возвышенности, которые соединялись с главной цепью Кавказа. Мы сидели на углу бастиона, так что в обе стороны могли видеть все. Вот смотрю: из леса выезжает кто-то на серой лошади, все ближе и ближе и, наконец, остановился по ту сторону речки, саженях во сте от нас, и начал кружить лошадь свою как бешеный. Что за притча!.. | «Наш форт стоял на возвышенности, и вид с вала был прекрасен: с одной стороны обширный луг45, изрезанный несколькими оврагами, заканчивался лесом, простиравшимся до самого горного хребта; тут и там дымились туземные деревушки и носились табуны лошадей; на другой стороне протекала неглубокая речка, окаймленная густым кустарником, покрывавшим кремнистые возвышенности, соединявшиеся с главным Кавказским хребтом. Мы сидели в углу бастиона и поэтому могли видеть все в обоих направлениях. Вот что я увидел: кто-то выехал из леса на сером коне, подъезжал все ближе и ближе и, наконец, остановился на том берегу реки, саженях в двухстах пятидесяти от нас, и начал разворачивать коня вокруг. как сумасшедший. Что это могло значить? |
L=20 O=20 «Альбер, дитя мое, — сказала Мерседес, — если бы у меня было более сильное сердце, я бы дала тебе именно такой совет; твоя совесть говорила, когда мой слабый голос молчал; слушай свою совесть, сын мой. У тебя были друзья, Альберт, на мгновение порви с ними, но не отчаивайся, во имя матери! Жизнь все еще прекрасна в твоем возрасте, мой дорогой Альберт, ведь тебе едва исполнилось двадцать два; и так как такое чистое сердце, как твое, нуждается в безупречном имени, возьми имя моего отца: его звали Эррера. Я знаю тебя, мой Альберт; какой бы карьерой вы ни занимались, вы за короткое время сделаете это имя прославленным. Итак, друг мой, вновь явись в еще более светлом мире своих прошлых несчастий; и если это не так, несмотря на все мои прогнозы, оставь мне хотя бы эту надежду, мне, у которого будет только эта единственная мысль, мне, у которого больше нет будущего, и для которого могила начинается на пороге этого дом. | — Альбер, дитя мое, — сказала Мерседес, — если бы мое сердце было сильнее, я бы дала тебе именно этот совет. Твоя совесть заговорила, когда мой измученный голос затих. Слушай свою совесть, сын мой. У тебя были друзья, Альберт; порви с ними на время, но не отчаивайся, ради матери твоей. В твоем возрасте жизнь еще сладка, мой дорогой Альберт: тебе едва исполнилось двадцать два; и поскольку такому чистому сердцу, как твое, нужно безупречное имя, возьми имя моего отца: его звали Эррера. Я знаю тебя, Альберт. По какому бы пути вы ни пошли, вскоре вы прославите в нем это имя. Итак, друг мой, возвращайся в мир, ставший еще более блестящим благодаря своим прошлым несчастьям; а если этого не будет, то, вопреки всем моим ожиданиям, оставь мне хотя бы эту надежду: отныне у меня будет только эта мысль, так как будущего у меня нет, и могила ждет меня на пороге этого дома». |
L=20 O=0 «Либо мы знаем все разновидности существ, населяющих нашу планету, либо нет. | Либо мы знаем все разнообразие существ, населяющих нашу планету, либо нет. |
L=20 O=0 «Мадам, — сказал он ей, — правда или ложь, что вы запретили ей молиться? Скажи да или нет. | «Мадам, — сказал он, — правда или ложь, что вы приказали ей не молиться?» Скажи да или нет.' |
L=40 O=20 -Смотри, друг, не сломайся; это заставляет одни ресницы ждать других; не хотите так спешить в гонке, чтобы в середине ее у вас перехватило дыхание; Я имею в виду, не давайте себе силы настолько, чтобы вы упустили свою жизнь до достижения желаемого числа. И поскольку ты не теряешь ни больше, ни меньше, я буду отдельно пересчитывать этими четками те удары, которые ты наносишь себе. Порадуйте себя небесами, как того заслуживает ваше доброе намерение. | «Будь осторожен, друг мой, чтобы не растерзать себя; пауза между ресницами; не пытайтесь мчаться так быстро, чтобы у вас перехватило дыхание в середине дистанции; Я имею в виду, что вы не должны бить себя так сильно, чтобы потерять жизнь, прежде чем достигнете желаемого числа. И чтобы вы не проиграли слишком много или слишком мало карт, я буду стоять в стороне и считать удары, которые вы наносите по моим четкам. Пусть небеса благоволят вам так, как того заслуживают ваши добрые намерения. |
L=40 O=20 Там я имел полное представление о том, что писали о ситикинах и сициннистах Аттей Капитон, Поллукс, Марцелл, А. Геллий, Афиней, Суид, Аммоний и другие, и нам трудно было поверить в преобразования Никтимены, Прогнея, Итиса, Алкмена, Антигона, Терей и другие птицы. Не вызывало также сомнений и то, что дети Матабрюна превратились в лебедей, а жители Паллены во Фракии, внезапно девять раз купавшиеся в Тритоническом болоте, превратились в птиц. С тех пор мы только слышали о клетках и птицах. | Там я был полностью информирован о том, что писали Атей Капитон, Поллукс, Марцелл, Авл Геллий, Афиней, Свидас, Аммоний и другие о ситикинах и сицинистах; после чего нам не показалось трудным поверить в метаморфозы Никтимены, Прогни, Итиса, Алкионы, Антигоны, Терея и других птиц. У нас больше не было сомнений ни о детях Матабруны, которые были превращены в лебедей, ни о людях Паллены (во Фракии), которые в тот самый момент, когда они девять раз купались в озере Тритона, также были превращены в птиц. После этого он говорил только о птицах и клетках. |
L=60 O=40 Была еще одна важная причина, по которой наблюдатель решил это сделать. Его старшая жена скончалась, прежде чем он смог получить высшее образование. Долгое время после этого невидимое не понимало запаха. Но его брат Аринджаян был лучшим сыном по красоте, знаниям и энергии. Он имел в виду Парантакан своего деда и популярное имя Сундара Чола. Поэтому Кандаратитар решил, что его брат Аринджаян и его сын Сундара Чола должны стать его преемниками после Аринджаяна. | Для его решения существовала еще одна причина: Кандарадитьяр был женат раньше, но его жена скончалась задолго до того, как он был коронован императором; Мысль о повторном браке никогда не приходила ему в сердце в течение многих лет после этого. У брата Аринджая, однако, был сын, который преуспел не только в учености и боевых искусствах, но и в красоте: помимо того, что его назвали в честь деда Парантакана, он пользовался титулом Сундара, который с любовью был пожалован людьми. сами себя. Кандарадитьяру казалось вполне естественным, что такой замечательный молодой человек станет преемником Аринджаи после его времени. |
L=20 O=0 И он передал бумагу капитану, командующему стрелками, который, прочитав ее, вернул ему обратно. | И он передал лист бумаги капитану, командующему карабинерами, который прочитал его и вернул обратно. |
L=60 O=20 Я выбежал сломя голову тоже через кухню и через двор, но его уже нигде не было. Вдали по тротуару чернелись в темноте прохожие; я пустился догонять их и, нагоняя, засматривал каждому в лицо, пробегая мимо. Так добежал я до перекрестка. | Я побежал со всех ног через кухню и двор, но нигде не было его следа. Вдалеке я увидел черные тени в темноте; я побежал за ними и внимательно осматривал каждого прохожего, когда обгонял их. Поэтому я побежал к перекрестку. |
L=40 O=20 Развернулась и взвилась шелковая сеть, но бросавший ее, к полному удивлению всех, промахнулся и захватил ею только кувшин, который со звоном тут же и разбился. | Шелковую сеть развернули и подбросили в воздух, но, к всеобщему удивлению, бросивший ее человек не попал в цель и поймал только кувшин, который разбился на куски. |
L=100 O=60 — Почтеннейший! — сказал Чичиков, — не только по сорока копеек, по пятисот рублей заплатил бы! с удовольствием заплатил бы, потому что вижу — почтенный, добрый старик терпит по причине собственного добродушия. | Сердце Манилова было тронуто до глубины души. Снова и снова молча пожимали друг другу руки оба друга, глядя друг другу в глаза, полные слез. Действительно, Манилов не мог выпустить руку нашего героя, но сжимал ее с такой жарой, что герой, о котором идет речь, начал чувствовать себя в недоумении, как лучше вырвать ее: пока, тихонько не отдернув ее, он не заметил, что было бы неплохо совершить покупку как можно скорее; поэтому он сам сейчас же вернется в город, чтобы уладить дела. Поэтому, взяв шляпу, он встал, чтобы проститься. |
L=40 O=0 Из одной из комнат, где стучали ложки и звонили тарелки, снова вышла горничная и сказала Швейку: | Из комнаты, откуда доносился стук ложек и звон тарелок, снова вышла горничная и сказала Швейку: |
L=20 O=0 «28 февраля», — ответил последний. | «28 февраля». |
L=20 O=0 Им приходилось стоять, пока занавес поднимался и опускался, и каждый раз, когда сто пар глаз видели их, столько же рук гремело бурными аплодисментами. | Им пришлось стоять, пока занавес поднимался и опускался, и каждый раз, когда их видели сто пар глаз, столько же рук раздавались громкие аплодисменты. |
L=20 O=0 «Мой». Нельзя. Холодный пол | «Мой Запретный Холодный Пол |
L=40 O=0 — Мы в этом не сомневаемся, маме Жири! | — Мы в этом совершенно уверены, мадам. Жири! |
L=40 O=60 Каниц немного нетерпеливо огрызается на нее: «Ты заставляешь себя долго ждать! Где Петрович?» | «Нетерпеливо огрызается на нее Каниц: «Вы, конечно, не торопитесь!» Где этот черт Петрович? |
L=60 O=0 - Я сортирую путников по тысячам, - сказал стрелочник. Я отправляю поезда, которые их везут, иногда вправо, иногда влево. | «Я сортирую путешественников на группы по тысяче человек», — сказал связист. «Затем я посылаю поезда, несущие их, либо вправо, либо влево». |
L=80 O=100 "Все кончено?" Госпожа Чжао невольно сказала: «Неужели это закончится так быстро?» | — Ничего? — Господин Чжао запнулся. |
L=40 O=20 Однако, закапывая здесь как бы сокровище, мы думаем в то же время, в самом фундаментальном из всех дел, о бренности человеческих вещей; мы думаем о возможности того, что эту плотно запечатанную крышку можно будет снова поднять, чего не должно произойти иначе, как если бы снова было разрушено все, чего мы даже не перечислили. | Но пока мы здесь как бы закапываем клад и занимаемся самой фундаментальной из всех задач, мы думаем в то же время о бренности человеческих вещей: мы думаем о возможности того, что эта плотно запечатанная крышка однажды может быть открыта. опять же, чего не могло бы случиться, если бы то, что еще даже не было построено, не было бы снова разрушено. |
L=60 O=20 — Моклера нигде нет, — повторил потрясенный Мерсье. Хорошо! и его помощники? | «Моклера не найти?» — повторил Мерсье, несколько потрясенный. «А как насчет его помощников?» |
L=20 O=0 - Это я и мой бедный папа! | «Это я и мой бедный отец!..» |
L=60 O=0 Николай Всеволодович вошел к себе сильно смущенный. | Николай Всеволодович вошел в дом, глубоко встревоженный. |
L=20 O=40 — Так весело, как никогда в жизни! — сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя. | — Никогда еще я так не веселилась! — сказала она, и князь Андрей заметил, как ее тонкие руки быстро поднялись, как бы для того, чтобы обнять отца, и тотчас же снова опустились. Наташа была счастливее, чем когда-либо в жизни. Она была на той вершине блаженства, когда человек становится совсем добрым и добрым и не верит в возможность зла, несчастья и печали. |
L=100 O=0 «И брен, брен, — сказал Пантагрюэль, — что этот безумец имеет в виду? Я думаю, что он куёт для нас здесь какой-то дьявольский язык и что он очаровывает нас, как чародей». | Внутренние части здания над этим двором были подняты на колоннах из халцедона и порфира с красивыми арками в античном стиле, внутри которых находились прекрасные галереи, длинные и просторные, украшенные настенной живописью, а также рогами оленей [единорогов и бегемотов с бивнями слонов] и другими примечательными предметами. |
L=40 O=40 Нет ничего лучше, чем шпионить за действиями людей, чем за теми, за которыми они не наблюдают. «Почему этот джентльмен никогда не приходит, кроме как в сумерки?» почему такой-то никогда не вешает ключ на гвоздь по четвергам? почему он всегда ходит по задворкам? Почему мадам всегда выходит из своего такси, прежде чем возвращается домой? почему она посылает за блокнотом с канцелярскими принадлежностями, когда у нее «полно канцелярских принадлежностей»? " и т. д., и т. п. — Есть существа, которые, чтобы узнать ответ на эти загадки, которые, к тому же, им совершенно безразличны, тратят больше денег, тратят больше времени, доставляют себе больше хлопот, чем потребовалось бы для десяти добрых дел. ; и это бесплатно, ради удовольствия, не получая платы за любопытство, кроме любопытства. Они будут преследовать того или иного целыми днями, стоять на страже часами на углах улиц, под дверями подъездов, ночью, в холод и в дождь, подкупать посыльных, опьянять извозчиков и лакеев, купят горничную, обзаведутся швейцаром. Зачем? даром. Чистая решимость увидеть, узнать и проникнуть. Чистый зуд сказать. И часто эти известные секреты, эти опубликованные тайны, эти просветленные загадки великого дня приводят к катастрофам, дуэлям, банкротствам, разрушенным семьям, разбитым существованиям, к великой радости тех, кто «открыл все» без интереса и чисто инстинктивно. Печально. | Нет ничего лучше тех, для кого это не их дело, шпионить за действиями других людей. Почему этот джентльмен приходит только в сумерках? Почему месье такой-то никогда не вешает ключ на крючок по четвергам? Почему он всегда ходит по задворкам? Почему мадам всегда выходит из своего экипажа, прежде чем добирается до дома? Почему она посылает за блокнотом писчей бумаги, когда у нее «целый портфель, полный ее»? и так далее, и так далее. Есть люди, которые, чтобы узнать ответ на эти тайны, которые в любом случае абсолютно их не касаются, тратят больше денег, теряют больше времени, прилагают больше усилий, чем потребовалось бы, чтобы сделать десять добрых дел. И все это просто так, просто ради удовольствия, без какой-либо другой награды за свое любопытство, кроме любопытства. Они будут следовать за этим мужчиной или той женщиной целыми днями, часами дежуря на углах улиц, в подворотнях, ночью, в холод и дождь. Они будут подмазывать мальчиков на побегушках, спаивать водителей такси и лакеев, подкупать горничную, предлагать поощрения швейцару. Зачем? Без причины. Чистое отчаяние увидеть, узнать и выяснить. Чистое принуждение посплетничать. И часто, к великой радости тех, кто «раскрыл все», без какой-либо выгоды, из чистого инстинкта, эти секреты, однажды раскрытые и эти тайны, обнародованные, эти загадки, выставленные на свет, приводят к катастрофам, дуэлям, банкротствам, разрушенным семьям, опустошенным жизням. Печальное положение дел. |
L=40 O=0 И в припадке невольного страха он силился выкрикнуть: | И в порыве невольного страха он напрягся, чтобы крикнуть: |
L=20 O=0 И я снова подошел к нему с наушником: | И я снова подошел к нему со стетоскопом. |
L=40 O=20 Я, со своей стороны, подумал, что это может выглядеть весьма живописно, но промолчал и позволил ему продолжить. Более того, один священник современного, либерального направления предложил брать кровь нашего Спасителя в капсулах. - Я сначала задумался, правильно ли ослышался: в капсулах, как касторовое масло? - Да, в капсулах, короче. И, наконец, придворный проповедник сконструировал совершенно новый вид чаши для причастия, оформил на нее патент и основал компанию с ограниченной ответственностью — пастор мне ее подробно описал, похоже, она построена примерно на той же идее, что и магическая и бутылки профессоров магии. - Ну, пастор Грегориус со своей стороны ортодокс и ни капельки не либерал, поэтому эти новости кажутся ему все очень тревожными, но бациллы тоже тревожат, и что делать? | Я, со своей стороны, думал, что это будет выглядеть весьма живописно, но ничего не сказал и позволил ему болтать дальше. Еще одно предложение современного, либерально настроенного служителя заключалось в том, чтобы принимать кровь Господа нашего в капсулах. Я сначала подумал, что ослышался — в капсулах, как лекарство? Короче говоря — да, в капсулах. И, наконец, придворный министр сконструировал совершенно новый тип сосуда для причастия, получил на него патент и открыл бизнес. Пастор подробно описал мне его — похоже, оно было построено более или менее по тем же принципам, что и снаряжение фокусника. Ну, сам пастор Грегориус ортодоксален и ни капельки не либерален, и потому все эти идеи его ужасно пугают, но и микробы тревожат, и что же делать? |
L=80 O=60 Он, Николай Аполлонович… Или не он? Нет, он – он: он им, кажется, тогда говорил, что постылого старика ненавидит он; что постылый старик, носитель бриллиантовых знаков, просто-напросто есть отпетый мошенник… Или это он все говорил про себя? | Причина, по которой Николай Аполлонович прервал Семеныча и взлетел на лестницу, заключалась в том, что он ясно представлял себе подлеца, совершающего поступок. Он представил негодяя, щелканье блестящих ножниц в пальцах негодяя, когда он неуклюже бросился на маленького старика, чтобы перерезать артерию. У старичка была шея с пульсирующим пульсом — какая-то раковая. И негодяй щелкнул ножницами по артерии. |
L=0 O=100 Потому что это хорошее противоядие[17] от виноградных ветвей[18]. | Меня защищают вино и водонепроницаемая кожа! |
L=40 O=0 Уэ-сенсей и я | ЧАСТЬ I СЕНСЕЙ И Я |
L=20 O=0 Жан, который молчал, прервал его криком боли: | Жан, который молчал, вмешался с криком боли: |
L=60 O=0 «Ну, пойди и принеси! | Женщина Тенардье широко распахнула входную дверь: «Ну, тогда иди и принеси!» |
L=80 O=100 Придут к нам на пироги, | Приходите к нашему столу голыми, |
L=40 O=20 - Я не мог тебе сказать. Может быть, из-за старой легенды, легенды о Волке Губбио, которую мы так любили в студенческие годы, помните? По легенде, я приехал сюда однажды из Ассизи и мне очень понравился этот монастырь. Знаешь, это место, куда птица не летает... | «Я действительно не мог сказать. Возможно, из-за старой легенды, той, которую мы так любили в школе о волке из Губбио, вы помните. По легенде я приехал сюда однажды в гости из Ассизи и влюбился в монастырь. Это место, знаете ли, куда не летает ни одна птица… |
L=40 O=0 Я был поражен. Так это было плохо! Открыто и совершенно спонтанно Кондор дал мне ту информацию, которую я должен был от него получить. В большом волнении я потребовал: | Я был встревожен. Значит, дела были плохи? Кондор совершенно откровенно и спонтанно дал мне информацию, которую я должен был выведать из него. Глубоко встревоженный, я продолжал настаивать: |
L=40 O=0 «Очень охотно», — ответил оратор из угла, который не просил ничего лучшего, как высказаться. Господин Оберто, один из моих практикующих, чей дом обращен к церкви капуцинов, находился на пороге его дома; Г-н Ле Пеллетье подходит к нему и говорит: «Господин Оберто, не дадите ли вы мне что-нибудь для моих друзей? ибо, как вы знаете, именно так он называет бедных. | «Охотно», — сказал местный оракул, который никогда не упускал возможности высказаться публично. Один из моих клиентов, месье Оберто, чей дом находится как раз напротив часовни капуцинов, стоял у входной двери. Господин Ле Пеллетье подходит к нему и говорит: «Господин Оберто, не дадите ли вы мне кое-что для моих друзей?» Друзья — это, как вы знаете, он называл бедняков. |
L=40 O=40 Балласт лжи, они служат только для того, чтобы мы не служили. Они — сомнения бездны, лежащие в душе, тянущие сонные и холодные складки. Дым задерживается, следы проходят, и нет ничего больше, чем пребывание в стерильной субстанции и осознание их. То или другое подобно интимному фейерверку: между снами искра, а остальное — бессознательность того сознания, которым мы это видели. | Балласт фальши, они ни для чего не нужны, кроме как сделать нас бесполезными. Это сомнения из бездны, которые тянут по душе их холодные и скользкие тела. Они держатся как дым, оставляют следы и никогда не представляли собой ничего, кроме бесплодной субстанции нашего осознания их. То или иное подобно внутреннему фейерверку, вспыхивающему между снами, а остальное — это то, что увидело в них наше бессознательное сознание. |
L=40 O=40 Затем, обратившись к Мартину: «Как ты думаешь, — сказал он, — кого больше жалеть: императора Ахмета, императора Ивана, короля Карла-Эдуарда или меня? «Я не знаю», сказал Мартин; Мне нужно было бы оказаться в ваших сердцах, чтобы узнать это. - Ах! - сказал Кандид, - если бы Панглос был здесь, он бы знал и рассказал нам. «Я не знаю, — сказал Мартин, — на каких весах ваш Панглос мог бы взвешивать несчастья людей и оценивать их страдания». Все, что я предполагаю, это то, что на земле есть миллионы людей, которых стоит пожалеть в сто раз больше, чем короля Карла Эдуарда, императора Ивана и султана Ахмета. «Вполне возможно», — сказал Кандид. | Затем, повернувшись к Мартину, он спросил: — Кто, по-твоему, более достоин жалости — император Ахмет, император Иван, король Карл Эдуард или я сам? — Понятия не имею, — сказал Мартин; мне пришлось бы проникнуть в сердца людей, чтобы сказать это. — Ах, — сказал Кандид, если бы Панглос был здесь, он бы знал и сказал нам. — Не могу себе представить, — сказал Мартин, на каких весах твой Панглос взвешивал бы несчастья людей и оценивал бы их горести. Я рискну только сказать, что на земле живут миллионы людей, которые заслуживают нашей жалости во сто крат больше, чем король Карл Эдуард, император Иван или султан Ахмет. — Возможно, ты прав, — сказал Кандид. |
L=40 O=20 что что? В мастерской мысли и воображения Хансена дела пошли наперекосяк. Была Смерть в синем плаще как гуманистический ритор; а если присмотреться к педагогическому богу литературы и филантропу, то вместо него там притаилась обезьянья морда со знаком ночи и магии на лбу... Он сопротивлялся и махал рукой, а затем закрывал ею глаза. Но во тьме, в которую он бежал от смущения, раздался голос Сеттембрини, который продолжал восхвалять литературу. Не только созерцательное, но и деятельное величие, восклицал он, всегда было связано с ней; и он называл Александра, Цезаря, Наполеона, называл прусского Фридриха и других героев, даже Лассаля и Мольтке. Его не смущало, что Нафта хотел отправить его домой, в Китай, где царило самое причудливое обожествление ABC, которое когда-либо было достигнуто, и где можно было стать фельдмаршалом, если уметь чернилами выводить все сорок тысяч словесных знаков, что как раз по сердцу гуманиста. Эх, Нафта прекрасно знал, что дело не в чернилах, а в литературе как человеческом порыве, в ее духе, бедный насмешник! который был самим духом, чудом союза анализа и формы. Именно он пробудил понимание всего человеческого, кто взялся за ослабление и растворение глупых оценочных суждений и убеждений, кто добился нравственности, облагораживания и улучшения человеческого рода. Создавая высочайшую моральную утонченность и раздражительность, он воспитывал, далеко не фанатизируя, в то же время сомнение, справедливость и терпимость. Очищающее, освящающее действие литературы, уничтожение страстей посредством знания и слова, литература как путь к пониманию, прощению и любви, искупительная сила языка, литературный дух как благороднейшее проявление человеческого духа, литератор как совершенный человек, как святой: - из этого лучезарного ключа вышла апологетическая песнь г-на Сеттембрини. Увы, но противник тоже не был немым; он знал, как нарушить английскую аллилуйю ужасными, блестящими возражениями, в то время как он встал на сторону партии сохранения и жизни против духа разложения, который скрывался за этой серафической ложью. Чудесное сочетание, о котором дрожал г-н Сеттембрини, как теперь говорили, было не чем иным, как обманом и хитростью, потому что форма, которой литературный дух хвастается, соединяясь с принципом исследования и разделения, есть лишь кажущаяся и лживая форма, а не реальная, выращенная, естественная, не форма жизни. Так называемый улучшатель человека имеет на устах очищение и освящение, но на самом деле он стремится к кастрации и кровопусканию жизни; Да, дух, ревностная теория, опасны для жизни, и тот, кто хочет уничтожить страсти, не хочет ничего — чистого ничего, действительно чистого, поскольку «чистота» — это фактически единственный атрибут, который в лучшем случае все еще может быть ничем не урегулирован. В этом, однако, г-н Сеттембрини, человек литераторов, действительно показывает себя таким, какой он есть, а именно как человек прогресса, либерализма и буржуазной революции. Поскольку прогресс — это чистый нигилизм, а либеральный буржуа на самом деле человек ничего и дьявола, да, он отрицает Бога, консервативный и позитивный абсолют, присягая дьявольски контрабсолюту и своим смертным пацифизмом, все еще удивительным и благочестивым образом думая. Но он не просто набожен, а еще и преступник из числа живущих, перед инквизицией и строгой фемой которого он заслуживает того, чтобы его с позором волокли — и так далее. | Что, что? Мысли и образы перевернулись вверх дном в ментальной мастерской Ганса. Там сидела смерть, гуманистический ритор, одетый в синий плащ; и когда вы сосредоточивались на этом филантропическом и педагогическом боге литературы, то, что вы видели, присевшим там, имело обезьянье лицо с символами ночи и колдовства на лбу. Он сопротивлялся образу, отмахивался от него одной рукой, которой затем закрыл глаза. Но в темноте, в которую он бежал, чтобы избежать смущения, он мог слышать голос Сеттембрини, бубнящий во славу литературы. Не только великие мыслители, восклицал он, но и великие деятели всех эпох были частью литературы; и он называл Александра, Цезаря, Наполеона, называл Фридриха Прусского и других героев, даже Лассаля и Мольтке. Его нисколько не смутило, когда Нафта попытался отправить его паковать вещи в Китай, страну, пораженную самым странным идолопоклонством ABC, когда-либо известным истории, где можно было стать фельдмаршалом, если бы ты мог нарисовать все сорок тысяч персонажей, — что, несомненно, должно было согреть сердце гуманиста. Э-э-э, Нафта прекрасно знал, что он говорил не о набросках, а о литературе как основном импульсе человечества, о человеческом духе, который, как бы он ни насмехался, был духом per se, чудом, объединяющим анализ и форму. Именно это пробудило нашу признательность за все человеческое, ослабило и развеяло глупые предрассудки и верования, привело к цивилизующему облагораживанию и совершенствованию человечества. И это произошло путем создания высоко утонченной морали и чувствительности, в то же время, и без всякого фанатизма, обучая здоровому сомнению, справедливости и терпимости. Очищающее, освящающее действие литературы, уничтожение страстей посредством знания и Слова; литература как путь к пониманию, прощению и любви; искупительная сила языка, литературный дух как благороднейшее проявление человеческого духа per se; литератор как совершенный человек, святой — таковы были лучезарные тона гимна извинения господина Сеттембрини. Ах, но его противник тоже не был косноязычным; он знал, как нарушить эту ангельскую аллилуйю отвратительными, блестящими протестами, объявляя себя сторонником жизни и ее сохранения и противником духа мятежа, таящегося под такой серафической маскировкой. Чудесное объединение, о котором щебетал господин Сеттембрини, как он заявлял, было обманом, ловким трюком, потому что форма, которую литературный дух так гордился объединением с принципами исследования и различения, была всего лишь формой иллюзии и лжи, а не подлинной, естественной формой, вырастающей из жизни. Этот так называемый благодетель человечества красиво говорил об очищении и освящении, но на самом деле он был склонен к кастрации жизни, хотел позволить ей истекать кровью до смерти. Да, его дух, его ревностная теория нарушали саму жизнь, и тот, кто хотел уничтожить страсти, хотел небытия, чистого небытия — действительно чистого, поскольку «чистота была единственным атрибутом, который еще мог быть приписан небытию». И именно там господин Сеттембрини проявил себя таким, каким он был на самом деле, человеком прогресса, либерализма, буржуазной революции. Ибо прогресс был чистым нигилизмом, а либеральный буржуа был на самом деле человеком небытия и Дьявола — да, он отрицал Бога, консервативный, позитивный Абсолют, и вместо этого присягал на верность дьявольскому Анти-Абсолюту, и в своем смертельном пацифизме удивлялся тому, насколько он набожен. Однако он был кем угодно, только не набожным, он был предателем жизни, который заслуживал предстать перед инквизицией и фемой, подвергнуться мучительному допросу и так далее. |
L=40 O=40 Прежде чем последовать за г-ном комиссаром полиции Мифруа к г-нам директорам, читатель позволит мне рассказать ему о некоторых необычайных событиях, которые только что произошли в этом кабинете, куда секретарь Реми и администратор Мерсье тщетно пытались проникнуть и где г-жа Ришар и Моншармен так герметично заперлись в замысле, о котором читатель еще не знает, но который мой исторический долг — я имею в виду долг историка — не скрывать от него более. | Прежде чем последовать за комиссаром в кабинет управляющих, я должен описать некоторые необычайные события, происшедшие в этом кабинете, куда Реми и Мерсье тщетно пытались проникнуть и куда г-жи Ришар и Моншармен заперлись с предметом, о котором читатель пока не знает, но который я, как историк, обязан раскрыть без дальнейших отлагательств. |
L=20 O=0 «Нет, потому что он может играть с тобой в своей постели», — сказал Арне. Его голос сразу сделал ее больной и бессильной. Она попыталась сбросить его голову с его колен, затем он сильно ударил ее по ее коленям и тихо сказал: | «Нет, он может играть с тобой в своей постели», — сказал Арне. От его голоса она почувствовала себя одновременно больной и бессильной. Она попыталась скинуть его голову со своих колен, но он прижал ее к ее коленям и тихо сказал: |
L=20 O=0 На что бискайец ответил: | На что Баск ответил: |
L=40 O=20 «Ты хочешь уйти? — спросила его Альбертина, когда он быстро собрался уходить, сердитым тоном, как будто он намеренно был к ней несправедлив. | «Ты уходишь?» — спросила его Альбертина, когда он поспешно собирался уходить, и по ее раздраженному тону казалось, что он намеренно поступает с ней несправедливо. |
L=20 O=0 Девушка продолжила и, казалось, говорила так, как будто больше не осознавала присутствия Мариуса. | Девушка продолжила и, казалось, говорила так, будто уже не осознавала присутствия Мариуса. |
L=20 O=20 — Я, сэр? ответил старик. Ну, а стоит ли эта трость десяти золотых щитов? | «Я, сеньор? ответил старик. — Тогда стоит ли эта трость десяти золотых эскудо? |