src
stringlengths 11
20.3k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=40 O=40 «А теперь мне станет немного лучше в Вене, — сказал главный полевой священник, — и мне бы хотелось, чтобы вы разбудили меня, как только мы прибудем в Вену. — А вы, — обратился он к Швейку, — будете пойди на кухню нашей шахты, возьми столовые приборы и принеси мне обед. Скажите мне, что это для господина Обринавага Лачина. Следите за тем, чтобы у вас получилась двойная порция. Если есть пельмени, не берите их сверху, они просто потеряются. Потом ты принесешь мне с кухни бутылку вина и возьмешь с собой эскалатор, чтобы налить в него ром. | «А теперь я просто немного вздремну, пока мы не доберемся до Вены», — сказал капеллан. — Ты можешь просто разбудить меня, когда мы приедем. — А ты, — продолжал он, обращаясь к Швейку, — сходи в нашу столовую, возьми нож, вилку и все остальное и принеси мне обед. Скажи им, что это для отца Лацина, и проследи, чтобы тебе дали двойную порцию. После этого принеси мне из кухни бутылку вина, возьми с собой котелок и попроси налить в него немного рома. |
L=40 O=40 «Я говорю, ты дал мне это вино, я говорю, ты велел мне его выпить, я говорю, ты хотел мне отомстить, я говорю, что это ужасно! | «Я говорю, что ты дал мне вино и сказал выпить его, потому что хотел отплатить мне! Ааа! Это ужасно! |
L=40 O=20 Ее ненависть к этой «заблудшей семье» подогревалась просто мыслью о том, что Хагенстремы теперь могут чувствовать себя вправе смотреть на них свысока, и не в меньшей степени удачей, с которой процветала эта родословная. Старый Хинрих умер в начале 51 года, а его сын Герман... Герман с лимонными булочками и пощечиной теперь продолжил процветающий экспортный бизнес на стороне господина Штрунка и всего через год женился на дочери богатейшего консула. , горожанин Хунеус, сумевший завещать каждому из троих детей по два миллиона благодаря своему лесному бизнесу. Несмотря на свою слабую грудь, его брат Мориц закончил необычайно успешный курс обучения и поселился в городе как ученый-юрист. Считавшийся умным, проницательным, остроумным и даже эстетичным человеком, он быстро накопил значительную практику. Внешне он не был похож на Семлингера, но у него было желтое лицо и острые, неровные зубы. | Ее ненависть к семье выскочек питалась простой мыслью о том, что Хагенстрбмы теперь могут чувствовать себя вправе смотреть на нее свысока, особенно учитывая нынешнюю удачу клана. Старый Хинрих умер в начале 1851 года, и его сын Герман — тот самый, с лимонными булочками и коробочками на ухе — вел блестящие дела с господином Штранком в качестве партнера. Менее чем через год он женился на дочери консула Хунеуса, самого богатого человека в городе, который заработал на своем бизнесе достаточно, чтобы оставить каждому из троих своих детей по два миллиона марок. Брат Германа Мориц, несмотря на болезнь легких, сделал блестящую студенческую карьеру и теперь обосновался в городе, чтобы заниматься юридической практикой. Он имел репутацию способного, остроумного и начитанного человека и вскоре приобрел значительный бизнес. Он не был похож на Земмлингеров: у него было желтое лицо и острые зубы с широкими промежутками между ними. |
L=60 O=0 «Конечно, Ваше Превосходительство, они даже очень красивы. | — Конечно, ваше превосходительство. Я заметил их за необыкновенную красоту. |
L=20 O=0 – Значит, маленькие мальчики больше не рассказывают мамам о своих горестях? | «Разве маленькие мальчики больше не рассказывают мамам о своих печалях?» |
L=40 O=0 Я, не задумываясь, протянул ей руку, я простил все – она схватила мои обе, крепко, колюче стиснула их и, взволнованно вздрагивая свисающими, как древние украшения, щеками, – сказала: | Недолго думая, я протянул ей руку, я все ей простил. Она схватила обе мои руки и крепко сжала их в своих костлявых. Ее обвисшие щеки дрожали от волнения, как старинные украшения, она сказала: «Я ждала... |
L=0 O=0 - Что это такое? | "Что это такое? |
L=40 O=0 — Нет; а вы уж видели? | «Нет, а вы? |
L=100 O=80 Солдаты вернулись, чтобы увидеть Чжан Фэя, и окликнули Янь Яня за такой выговор. Чжан Фэй был в ярости, стиснул зубы, открыл глаза, сел на лошадь и повел сотни лошадей в бой под городом Беркшир. Армию в городе ругали всячески. Чжан Фэй спешил и несколько раз ударил по разводному мосту, пытаясь пересечь ров, но был отброшен случайными стрелами. Ночью никто не вышел, Чжан Фэй выдержал гнев и вернулся в деревню. На следующее утро он снова повел армию в бой. Этот Янь Янь был на башне городского врага и прострелил шлем Чжан Фэя из стрелы. Летающие пальцы и ненавидящие сказали: «Если ты будешь держать тебя, старик, я сам съем твое мясо!» Ночью он вернулся пустой. На третий день Чжан Фэй возглавил армию и пошел по городу ругаться. Оказалось, что это горный город, окруженный хаотичными горами. Чжан Фэй поднялся на гору на своей лошади, посмотрел вниз на город и увидел, что все солдаты были одеты в мундир, выстроились в шеренги, присели в городе, но не вышли; Чжан Фэй приказал конной армии спешиться, а пехотная армия вся села, выводя его из неприятеля, но движения не последовало. После еще одного дня ругани там все еще было пусто. Чжан Фэй был в деревне и подумал про себя: «Я кричал на него весь день, но он не вышел. Что я могу сделать?» Внезапно он придумал план и приказал армии не идти воевать. Сержант пошел прямо в город, крикнул на него, вывел армию Янь Яна и сразился с ним. Чжан Фэй стиснул кулаки и ждал прихода врага. Сяоцзюнь ругался три дня подряд, но так и не вышел наружу. Чжан Фэй поднял брови и составил еще один план, приказав сержантам рубить дрова во всех направлениях, чтобы найти путь, а не сражаться. Янь Янь была в городе, несколько дней не видела движения Чжан Фэя и была озадачена. У нее были десятки небольших отрядов, которые притворялись армией Чжан Фэя, рубившей дрова, выбирались из города, смешивались с армией и входили в горы, чтобы слушать. | В течение трех дней Чжан Фэй пытается выманить Янь Яня и его людей, насмехаясь над ними. |
L=40 O=20 «Это бремя, которое я поднял, почти такое же тяжелое, как мир, и которое, как мне казалось, я нес до конца, было по моему желанию, а не по моим силам; по моей воле, а не по моей силе, и мне придется сложить ее едва ли на полпути моего забега. Ой! Поэтому я снова стану фаталистом, я, которого четырнадцать лет отчаяния и десять лет надежды сделали провиденциальным. | Это бремя, почти такое же тяжкое, как мир, который я поднял и думал нести до конца, было слишком велико для моих сил, и я был вынужден сложить его в середине своей карьеры. О, стану ли я тогда снова фаталистом, которого четырнадцать лет отчаяния и десять лет надежды превратили в верующего в провидение? |
L=60 O=20 Если отношения между двумя Будденброками со временем не сложились хорошо, Кристиан был не тем, кто позволял себе проявлять или затаивать какую-либо злобу против брата, формировать какое-либо мнение, суждение, оценку, предполагать то же самое. С молчаливым самоочевидием он не оставил сомнений в том, что признает превосходство, большую серьезность, большие способности, работоспособность и респектабельность старшего человека. Но именно это безграничное, равнодушное и бескорыстное подчинение привлекало Фому, ибо Кристиан при каждой возможности с легким сердцем заходил в нем так далеко, что казалось, будто он не ценит превосходство, деловитость, респектабельность и серьезность все. | Но если со временем отношения между двумя братьями стали не самыми лучшими, Кристиан не был тем, кто думал выказывать или чувствовать какую-либо враждебность по отношению к своему брату. Он молчаливо принимал как должное превосходство своего старшего, его высшие способности, серьезность и респектабельность. Но именно это небрежное, неразборчивое признание раздражало Томаса, поскольку оно имело вид не придания никакой ценности высшим способностям, серьезности или респектабельности. |
L=20 O=0 Старый финский миф гласит: тот, кто увидит лик Бога, должен умереть. | Старый финский миф гласит, что тот, кто увидит лицо Бога, должен умереть. |
L=20 O=20 Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов. | Багратион позвал офицера, и Тушин подошел к генералу, приложив три пальца к забралу робким и неловким движением, не так, как отдают честь военные, а как благословляют священники. Хотя пушки Тушина должны были стрелять в лощину, он посылал огненные шары в видимую прямо впереди деревню Шенграбен, перед которой двигались вперед большие массы французов. |
L=40 O=20 И все-таки – опять туда, сам не знаю зачем. Я шел медленно, с трудом – подошвы вдруг стали чугунными. Помню отчетливо мысль: «Это ошибка, что сила тяжести – константна. Следовательно, все мои формулы –» | Я снова вернулся в ту же квартиру, сам не зная почему. Я шел медленно, с трудом; подошвы моих туфель вдруг стали тяжелыми, как чугун. Я отчетливо помню свою мысль: «Это ошибка, что сила тяжести постоянна; следовательно, все мои формулы… Вдруг — взрыв! |
L=20 O=0 В этих словах Агафьи Михайловны Левин прочел развязку драмы, которая в последнее время происходила между Агафьей Михайловной и Кити. Он видел, что, несмотря на все огорчение, причиненное Агафье Михайловне новою хозяйкой, отнявшею у нее бразды правления, Кити все-таки победила ее и заставила себя любить. | В этих словах Агафьи Михайловны Левин прочитал развязку драмы, творившейся в последнее время между Агафьей Михайловной и Кити. Он видел, что, несмотря на все горе, причиненное Агафье Михайловне новой хозяйкой, отнявшей у нее бразды правления, Кити все-таки одержала верх и заставила старуху полюбить себя. |
L=60 O=60 «Ты просто стоишь там и широко открываешь глаза, и я не думаю, что ты многого добьешься таким образом!» — крикнула ему кузина Дете. «Иди сюда, у тебя должно быть что-то приятное, видишь?» Она протянула ему новую пятерку, которая засияла в его глазах. Внезапно он вскочил и пошел прямейшим путем вниз по горному пастбищу и огромными прыжками быстро добрался до маленькой кучи одежды, упаковал ее и появился так быстро, что кузену пришлось похвалить его и тут же вручить ему свою пятисантимовую монету. Питер быстро сунул ее глубоко в карман, и его лицо было сплошь улыбкой и смехом, потому что такое сокровище нечасто даровалось ему. | — Ну, далеко ты не уедешь, если будешь просто стоять и смотреть, — сказала Дети. — Посмотри, вот что-то для тебя. — Она сделала свой тон более убедительным и протянула новую яркую монету. Вид этого побудил его к действию, и он огромными шагами помчался вниз по крутому склону. Он схватил стопку одежды и мгновенно вернулся с ней. Дети пришлось признать, что он заслужил свою награду. Он спрятал монету глубоко в карман, широко ухмыляясь, потому что такое богатство не часто попадалось ему в руки. |
L=60 O=40 Однажды сошла огромная лавина, и не было никакого движения. Иногда мимо ее двери проходил молодой человек, и она была полна изобилия. Видя жизнь, стремитесь быть вежливыми, выражайте немного соболезнования, а затем кланяйтесь. Рожденные любить и радоваться, неохотно входящие. Дома не очень широкие, повсюду висят занавески, а на стенах много древних картин и каллиграфии. Настольная книга, подписанная «Лан Хуань Суо Цзи». Если вы ее прочтете, то никогда ее не увидите. Рожденные быть единственным первым, думая, что первый — это первый, то есть не судить чиновников и членов клана. Молодой человек внимательно осмотрел его местонахождение, сжалился над ним и убедил его создать счет и предоставить учеников. Шэн вздохнул и сказал: «Кто такой Цао Цю, который находится под стражей?» Молодой человек сказал: «Если ты не отчитаешь тебя пощечиной, я хотел бы поклониться стене ворот». Затем он спросил: «Почему дом в Цзюцзине?» Ответ: «Это Шаньфу, где сын живет в деревне, поэтому это Цзюкуан. Слуга, семья Хуанфу, жила в Шэньси. Семейный дом сгорел во время лесного пожара, и он был временно заселен». Знать не один. В ту ночь мы болтали и счастливо смеялись, и мы остались вместе. | Однажды выпал сильный снег, и никто не путешествовал. По совпадению, Конг проходил мимо ворот дома, когда вышел молодой человек, привлекательный и довольно элегантный. Заметив Конга, он поспешил и вежливо поприветствовал его, и после краткого вежливого знакомства с ним смиренно попросил привилегию принять его в качестве гостя. Конгу сразу понравились его приятные манеры, и он с радостью последовал за ним внутрь. Комнаты были прекрасными, хотя и не очень большими, с парчовыми занавесками, висящими повсюду, в то время как на стенах было выставлено множество каллиграфий и картин древних мастеров. На столе лежал том с названием «Тривиальные записи из Лангсюаня». Просматривая его страницы, он обнаружил, что том заполнен вещами, которые он никогда раньше не читал. Поскольку молодой человек жил в резиденции Шан, Конг считал его ее владельцем и поэтому не стал интересоваться его семейным прошлым. Молодой человек умело досконально изучил Конга о его собственном прошлом, испытывая к нему искреннюю симпатию и советуя ему стать учителем. Конг вздохнул и сказал: «Странник, как я? Кто вообще согласится рекомендовать меня?» Молодой человек ответил: «Если вы не отвергнете такого никчемного человека, как я, я надеюсь, вы позволите мне стать вашим учеником». Конг был очень доволен этим, но не осмелился выступить в роли наставника молодого человека, вместо этого попросив, чтобы они стали друзьями. Затем он спросил молодого человека: «Почему ваш дом так долго был закрыт?» «Этот особняк принадлежит Мастеру Шаню, — ответил он, — который жил здесь до того, как переехал в деревню, и поэтому он долгое время пустовал. Моя фамилия Хуанфу, и наш дом раньше был в Шэньси. Поскольку наш семейный дом сгорел во время лесного пожара, мы договорились временно укрыться здесь. Только в этот момент Конг понял, что молодой человек не был Мастером Шанем. В ту же ночь они смеялись и очень весело болтали, пока, наконец, Конга не пригласили остаться и разделить постель с молодым человеком. |
L=40 O=20 Чуть больше недели спустя Бентейн тоже отправился на юг; он принес епископу Хамара письма от Сиры Эйрика, если епископ предоставит ему работу или поддержит его.k468 | И действительно, Бентейн отправился на юг не более чем через неделю; он нес письма от Сиры Эйрика епископу Хамара, умоляя епископа найти для него работу или иным образом помочь ему. |
L=0 O=100 Дверь на зарезервированную платформу, которая до сих пор оставалась столь неуместно закрытой, открылась еще более неуместно; и звучный голос судебного пристава внезапно возвестил: Его преосвященство монсеньор кардинал де Бурбон. | «Никогда не видел в лесу зверя прекраснее, ГЛАВА III |
L=20 O=0 На другой день он послал узнать о здоровье. Приказали сказать: «Слава Богу, и просят сегодня кушать, а вечером все на фейерверк изволят ехать, за пять верст». | На следующий день он послал узнать о ее здоровье. Ему сказали: «Хорошо, слава Богу, и тебя сегодня просят пообедать, а вечером надеются, что все пойдут на фейерверк, за пять верст. |
L=20 O=0 Именно в этот момент затворница увидела из светового люка своей норы египтянку у позорного столба и бросила свое зловещее проклятие: - Проклята ты, дочь Египта! проклятие! проклятие! | Именно в этот момент отшельница увидела из окна своего дома цыганку на позорном столбе и бросила ей зловещее проклятие: «Проклята ты, дочь Египта! Проклята! Проклята!» |
L=80 O=100 – Ничего! Кукшина – человек чудный. | «Что за беда? Она сама странный человек». |
L=40 O=40 «Хорошо! Я подумал, Консель никогда не захочет приехать, и это избавит меня от сопровождения капитана». | «Ну!» — подумал я. — Консель никогда не захочет приехать, и это позволит мне отказаться от поездки с капитаном. |
L=60 O=0 Сзади его послышался робкий зов. | За его спиной раздался робкий голос: |
L=40 O=0 И, взяв в руку топор, я наношу самый торжественный удар по куску дерева. | И, взяв топор, он нанес сильный удар по куску дерева. |
L=40 O=20 — Парапан, — отвечал шепотом и потупив голову Алкид. | — Да, — шепотом ответил Алкид, опустив голову. |
L=40 O=40 Фетюкович бросился к нему впопыхах, умоляя успокоиться, и в тот же миг так и вцепился в Алешу. Алеша, сам увлеченный своим воспоминанием, горячо высказал свое предположение, что позор этот, вероятнее всего, состоял именно в том, что, имея на себе эти тысячу пятьсот рублей, которые бы мог возвратить Катерине Ивановне, как половину своего ей долга, он все-таки решил не отдать ей этой половины и употребить на другое, то есть на увоз Грушеньки, если б она согласилась… | Фетюкович бросился к нему с горячей поспешностью, умоляя его замолчать, и в то же мгновение набросился на Алешу. Алеша, сам увлеченный своим воспоминанием, горячо высказал свою теорию, что этот позор, вероятно, как раз и есть те полторы тысячи рублей, которые он мог бы вернуть Катерине Ивановне, как половину того, что был ей должен, но которые он все же решил не возвращать ей и употребить на другую цель, а именно на то, чтобы бежать с Грушенькой, если она согласится. «Это так, это должно быть так», — воскликнул Алеша, внезапно взволнованный. |
L=40 O=0 И так как муж молчал, смущаясь, опустив глаза, она продолжала медленно, без упрека: | Потом, когда ее смущенный муж ничего не сказал и опустил глаза, она продолжила медленно, но без упрека: |
L=20 O=20 «Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, — не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой-нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня». | «Да, может быть, я и люблю бедную девушку, — сказал себе Николай, — и что, я должен пожертвовать своим чувством и честью ради денег? Я удивлен, что мама смогла мне это сказать. Если Соня бедна, думал он, то значит, я не могу ее любить, не могу отвечать на ее верную, преданную любовь? И с ней я наверняка был бы счастливее, чем с какой-нибудь куклой Джули. «Я не могу управлять своими чувствами», — сказал он себе. «Если я люблю Соню, мое чувство для меня сильнее и выше всего. |
L=40 O=20 Выйдя из Клейтона, он сразу же услышал звуки множества труб. Это был сбивчивый шум, трубы не были настроены друг на друга, они трубили безжалостно. Но это не беспокоило Карла, а скорее убеждало его в том, что театр Оклахамы — это большой бизнес. Но когда он вышел из здания вокзала и осмотрел весь объект перед собой, он увидел, что все было даже больше, чем он мог себе представить, и он не разбирался в человеческих ресурсах, как компания с единственной целью найма персонала. получить такие расходы можно было бы. Перед входом на ипподром находился длинный низкий подиум, на котором сотни женщин, одетых ангелами в белых шалях с большими крыльями за спиной, трубили в длинные золотые трубы. Однако они находились не непосредственно на подиуме, а стояли каждый на постаменте, которого, однако, не было видно, ибо длинные струящиеся полотна ангельской одежды полностью закрывали его. Поскольку постаменты были очень высокими, вероятно, до двух метров в высоту, фигуры женщин выглядели гигантскими, лишь маленькие головы немного портили впечатление от размеров, распущенные волосы были слишком короткими и почти смехотворными – личились между большими крыльями и вниз по бокам. Чтобы не было единообразия, использовались постаменты разных размеров. Там были очень низкие женщины, ненамного крупнее человеческой жизни, но рядом с ними другие женщины раскачивались так высоко, что казалось, что они будут в опасности при малейшем порыве ветра. А теперь все эти женщины взорвались. Слушателей было не так много. Небольшие по сравнению с высокими фигурами, около десяти мальчиков расхаживали перед помостом и смотрели на женщин. Они показывали друг другу то или это, но заходить и фотографироваться, похоже, не собирались. Виднелся только один пожилой мужчина, стоявший немного в стороне. Он привез с собой жену и ребенка в коляске. Женщина держала повозку одной рукой, а другой опиралась на плечо мужчины. Хоть они и восхитились зрелищем, было видно, что они разочарованы. Вероятно, они тоже рассчитывали найти возможность трудоустройства, но этот трубный звук сбил их с толку. | Когда он вышел в Клейтоне, его уши поразил звук множества труб. Это был беспорядочный шум, трубы не играли в унисон, была просто дикая игра. Но это не беспокоило Карла, скорее, это подтвердило ему, какое великое предприятие Театр Оклахомы. Но когда он вышел со станции и увидел перед собой весь ипподром, он увидел, что все было намного больше, чем он мог себе представить, и он не мог понять, как организация могла пойти на такие меры только ради набора персонала. Снаружи входа на ипподром была длинная низкая сцена, на которой сто женщин, одетых как ангелы в белые одежды, с большими крыльями за спиной, дули в золотые трубы. Однако они не стояли прямо на сцене, каждая из них стояла на отдельном постаменте, который нельзя было увидеть, потому что длинные развевающиеся одежды ангельских костюмов полностью закрывали их. Так как пьедесталы были очень высокими, целых шесть футов, фигуры женщин выглядели гигантскими, только их маленькие головы выглядели несколько непропорционально, а их волосы, которые они носили распущенными, выглядели слишком короткими и почти смехотворными, свисая между большими крыльями и по бокам от них. Чтобы избежать единообразия, использовались пьедесталы самых разных размеров, были некоторые довольно низкие женщины, не намного выше человеческого роста, но другие рядом с ними, казалось, взбирались на такую высоту, что им наверняка угрожало каждое дуновение ветра. И теперь все эти женщины дули в трубы. Слушателей было немного. Маленькие по сравнению со своими огромными формами, около дюжины молодых людей ходили взад и вперед перед сценой, глядя на женщин. Они указывали на одну или на другую, но, казалось, не собирались присоединяться или заходить внутрь. Был виден только один мужчина немного старше, он стоял немного в стороне. Он привел с собой жену и ребенка в коляске. Женщина держала коляску одной рукой, другой она опиралась на плечо мужчины. Они восхищались представлением, но было видно, что они были также разочарованы. Они, вероятно, ожидали найти возможность работы, и были сбиты с толку трубным ревом. |
L=60 O=40 — И я это помню, — подтвердила Александра. — Вы еще тогда за раненого голубя перессорились, и вас по углам расставили; Аделаида так и стояла в каске и со шпагой. | «Да, я тоже помню!» - сказала Александра. «Вы поссорились из-за раненого голубя, а Аделаиду загнали в угол и она стояла там со своим шлемом, мечом и всем остальным». |
L=20 O=20 Я не могу предаваться метафизическим спекуляциям, потому что слишком хорошо знаю и для себя, что все системы защищены и интеллектуально возможны; и чтобы наслаждаться интеллектуальным искусством построения систем, мне не хватает силы забыть, что целью метафизических рассуждений является поиск истины. | Я не могу удовлетвориться метафизическими рассуждениями, поскольку я слишком хорошо знаю (из собственного опыта), что все системы оправданны и интеллектуально возможны, и чтобы наслаждаться интеллектуальным искусством построения систем, мне пришлось бы забыть, что цель метафизических рассуждений — поиск истины. |
L=40 O=40 Единственное, что он сохранил от своей прежней жизни, — это страсть к курению. Я не помню, чтобы когда-либо видел это без сигареты. | «Курение было единственной привычкой, которую он сохранил из своей прежней жизни. Не думаю, что я когда-либо видел его без сигареты. |
L=0 O=100 – Так перемените белье. | — Тогда тебе придется сменить рубашку. |
L=60 O=0 Не это ли? — сказала мисс. | — спросила мисс Андресен. |
L=60 O=40 Решите же, мой друг, действовать для меня, для вас, для меня, для вас, чтобы распутать, растворить и соединить эти состояния! | Поэтому, друг мой, решите действовать от моего имени и от себя, решите за мою и за вашу сторону распутать, растворить и скрепить заново эти отношения. |
L=40 O=0 – Где же ты? – крикнул опять старик и высунул еще больше голову, высунул ее с плечами, озираясь на все стороны, направо и налево, – иди сюда; я гостинчику приготовил, иди, покажу! | «Где ты?» — снова крикнул старик и высунул голову еще дальше, высунул ее до самых плеч, глядя во все стороны, направо и налево. |
L=40 O=0 — Я думаю, тебе следует не напоминать ему об этом. | — Тебе лучше не напоминать ей об этом. |
L=20 O=20 На северо-востоке возникли два вулканических острова разного размера, окруженные коралловым рифом сорок миль в окружности. Мы находились рядом с самим островом Ваникоро, которому Дюмон д'Юрвиль дал название Остров исследований, и как раз перед небольшой гаванью Вану, расположенной на 16°4' южной широты и 164°32' южной широты. восточная долгота. Земля, казалось, была покрыта зеленью от пляжа до внутренних вершин, над которой возвышалась гора Капого высотой в четыреста семьдесят шесть саженей. | К С.В. возникли два вулканических острова разного размера, окруженные коралловым рифом, окружность которого составляла сорок миль. Мы находились недалеко от Ваникоро, на самом деле того самого, которому Дюмон д'Юрвиль дал название Острова Решерше, и прямо напротив маленькой гавани Вану, расположенной на 16°4’ южной широты и 164°32’ восточной долготы. Земля, казалось, была покрыта зеленью от берега до внутренних вершин, увенчанных горой Капого высотой 476 футов. |
L=20 O=20 Была молодежь, танцы и игры. Среди молодежи была девушка, которую я встречал до этого несколько раз на семейных вечеринках. Раньше я не особо о ней думал, но когда увидел ее там, мне вдруг пришло в голову то, что сказал ей однажды мой друг по приглашению: эта девчонка хорошо за тобой следит, она сидела и смотрела ты весь вечер. Теперь я вспомнил об этом, и хотя я не поверил этому без лишних слов, это, по крайней мере, заставило меня смотреть на нее больше, чем я мог бы в противном случае, и я также заметил, что она иногда смотрела на меня. Возможно, она не была красивее многих других, но ей было лет двадцать, и на ее молодой груди была тонкая белая блузка. Мы несколько раз танцевали друг с другом вокруг майского шеста. Ближе к полуночи мы все поднялись на гору, чтобы полюбоваться видом и зажечь летний костер, и должны были оставаться там до восхода солнца. Дорога шла через лес между высокими прямыми соснами; мы пошли парой за парой, и я пошел с ней. Когда она в лесной темноте наткнулась на корень дерева, я протянул ей руку, по мне пробежал прилив радости, когда я почувствовал ее маленькую мягкую, твердую, теплую руку в своей, и я тогда держал ее даже там, где дорога стало гладко и легко. О чем мы говорили? Не знаю, в моей памяти не осталось ни слова, я только помню, что тайным потоком тихой и решительной преданности шло через ее голос и через все ее слова, как будто это то, что она шла туда, в лес, с рукой Моя рука со мной была тем, о чем она давно мечтала и на что надеялась. Мы поднялись на гору, до нас там были другие молодые люди, которые уже разожгли костер, и мы разбили лагерь группами и парами тут и там. С других высот и гор полыхали другие огни. Над нами висело пространство большое, светлое и голубое, внизу лежали заливы и пролив и широкий залив, ледяной, блестящий и глубокий. Я все еще держал ее руку в своей и думаю, что осмелился медленно ее ласкать. Я украдкой взглянул на нее и увидел, что кожа ее светилась в бледности ночи и глаза были полны слез, но она не плакала, дышала ровно и спокойно. Мы сидели молча, но внутри меня пела песня, старая песня, которая пришла ко мне, не знаю как: | Была молодежь, танцы и игры. В толпе молодых людей была девушка, которую я несколько раз встречал на семейных посиделках. Раньше я особо о ней не думал, но сейчас, глядя на нее, мне на ум вдруг пришло замечание подруги на вечеринке: эта девушка определенно положила на тебя глаз — она сидела там и смотрела на тебя весь вечер. Теперь я вспомнил об этом, и хотя я не очень-то в это поверил, это заставило меня смотреть на нее больше, чем я мог бы в противном случае, и я заметил, что она иногда тоже смотрела на меня. Возможно, она не была красивее многих других, но она была в самом расцвете своих двадцати лет и носила тонкую белую блузку поверх своей молодой груди. Мы несколько раз танцевали вместе вокруг Майского шеста. Когда приближалась полночь, мы все поднялись на холм, чтобы полюбоваться видом и зажечь летний костер, и планировали оставаться там до восхода солнца. Путь наверх лежал через лес между высокими прямыми соснами; мы гуляли парами, и я гулял с ней. Когда она споткнулась о корень дерева в тусклом свете леса, я протянул руку; по мне прошла дрожь счастья, когда я почувствовал ее мягкую, теплую, твердую ручку в своей, и я удержал ее даже тогда, когда путь стал прямым и гладким. О чем мы говорили? Я не знаю. В моей памяти не осталось ни слова, я только вспоминаю, что в ее голосе и в каждом слове, которое она говорила, как будто был скрытый поток тихой, решительной преданности, как будто гуляя со мной по лесу рука об руку, было то, о чем она давно мечтала и на что надеялась. Мы достигли вершины; другие молодые люди уже были там и разожгли костер, и мы расположились разбросанными группами или по двое. С других высот и вершин вспыхнули другие пожары. Небо над нами было огромным, светлым и голубым, внизу ледяные заливы и проливы и широкий залив были блестящими и глубокими. Я все еще держал ее руку и, кажется, даже нежно ласкал ее. Я робко посмотрел на нее и увидел, что цвет ее лица светился в бледной ночи и глаза были полны слез, но она не плакала; ее дыхание было спокойным и ровным. Мы сидели тихо, но внутри меня зародилась песня, старинная народная песня, пришедшая ко мне конкретно ниоткуда: |
L=40 O=20 Прежде чем я успел сделать движение, чтобы помешать ему, канадец бросился на этого несчастного; он сбил его с ног; он держал его за горло. Стюард задохнулся под его могучей рукой. | Прежде чем я успел заблокировать или остановить его, канадец бросился на несчастного, швырнул его на землю и схватил его за горло. Стюарда душили мощные хватки. |
L=60 O=40 В заключение мы видим, что - случилось среди таких хороших людей - я совершил все зло. И поэтому мне пришлось за это заплатить. | Вывод был очевиден: среди всех этих прекрасных людей именно я причинил ущерб. И поэтому я был тем, кто должен был заплатить. |
L=40 O=20 Если тогда Франсуаза, наполненная, как поэт, потоком сбивчивых мыслей о горе, о семейных воспоминаниях, извинилась за то, что не знала, как ответить на мои теории, и сказала: «Я не знаю, как выразиться», я восторжествовал над этим. признание с иронией и жестоким здравым смыслом, достойным доктора Перцепье; а если бы она добавила: «Она была все равно от паренезиса, к парентезу всегда есть уважение», я бы пожал плечами и сказал себе: «Мне очень хорошо обсуждать с неграмотным человеком, кто такие кожи ", таким образом, приняв, чтобы судить Франсуазу, мелочную точку зрения людей, из которых те, кто их больше всего презирает в беспристрастности размышления, вполне способны сыграть роль, когда они разыгрывают одну из вульгарных сцен жизни. | И если бы тогда Франсуаза, вдохновленная, как поэт, потоком смутных размышлений о тяжелой утрате, горе и семейных воспоминаниях, стала бы ссылаться на свою неспособность опровергнуть мои теории, говоря: «Я не знаю, как выразить себя» — я бы торжествовать над ней с ироническим и жестоким здравым смыслом, достойным доктора Перцепье; и если бы она продолжала: «Все-таки она была геологической родственницей; к вашей геологии всегда есть уважение», я бы пожал плечами и сказал: «Это действительно очень любезно с моей стороны обсудить этот вопрос с неграмотным старая женщина, не умеющая говорить на своем родном языке», приняв, чтобы судить Франсуазу, скупой и узкий взгляд на педанта, которому те, кто наиболее презирает его по беспристрастности своего собственного ума, слишком склонны копировать, когда они вынуждены играть свою роль на вульгарной сцене жизни. |
L=60 O=60 Учитель ничего не ответил. Через некоторое время он сказал: «Я просто настоящий посетитель могилы», и казалось, что я пытаюсь отделить прогулку от могильного посетителя. Я почему-то не хотела идти со мной, учительница на тот момент показалась мне в детстве странной. Я все еще был мотивирован идти вперед. | Сэнсэй сначала не ответил, а затем сказал наконец: «Моя единственная цель — посетить могилу. Очевидно, он хотел показать мне разницу между серьезным визитом и простой прогулкой. Мне пришло в голову, что он, возможно, ищет оправдание, чтобы не брать меня с собой. Его тон казался странно раздражительным. Я почувствовал желание настаивать на своем. |
L=20 O=20 «Я жду распоряжений господина барона в вестибюле. | «Я жду в приемной приказаний господина барона. |
L=0 O=100 – «Полагаю-с, – халдейка…» | — Я полагаю, она халдеянка, сэр… |
L=20 O=0 И в третий раз Этьену пришлось его покинуть. Какой-то ток вернул его обратно. Шаваль не хотел уходить, хотел быть с ними, против них. Он был ужасным товарищем, докончившим отравлять воздух. В течение целого дня они не пили, борясь, предпочитая умереть; и только на следующий день страдания решили их: они с каждым глотком отталкивали тело, пили все равно. Не стоило ломать голову, чтобы он снова встал между ним и ней, упрямый в своей ревности. До самого конца он будет рядом, даже мертвый, чтобы помешать им быть вместе. | И в третий раз Этьену пришлось его покинуть. Какой-то ток всегда возвращал его обратно. Шаваль не пошёл; он желал быть с ними, против них. Это был ужасный компаньон, отравляющий наконец воздух. Весь этот день они ни разу не пили, борясь, предпочитая умереть. Лишь на следующий день их страдания решили их: они отталкивали тело при каждом глотке и пили, несмотря на это. Не стоило вышибать ему мозги, потому что он снова встал между ним и ней, упрямый в своей ревности. До самого конца он будет там, даже несмотря на то, что он мертв, не давая им собраться вместе. |
L=60 O=0 The Times, Standard, Evening Star, Morning Chronicle и двадцать других газет с большой известностью выступили против г-на Фогга. Только Daily Telegraph в какой-то степени его поддержала. Филеаса Фогга обычно называли маньяком, сумасшедшим, а его коллег по Reform-Club обвиняли в том, что они приняли это пари, которое показало ослабление умственных способностей его автора. | «Таймс», «Стандарт», «Ивнинг Стар», «Морнинг Кроникл» и дюжина других газет, имеющих широкий тираж, выступили против г-на Фогга. Только Daily Telegraph до некоторой степени поддержала его. Филеаса Фогга вообще считали одержимым и сумасшедшим, а его товарищей по Реформаторскому клубу критиковали за то, что он принял это пари, что было свидетельством снижения умственных способностей человека, его заключившего. |
L=80 O=80 Конг Мин улыбнулся и отослал его. Он поблагодарил и ушел. И собрали они тысячи сильных мужчин из всех пещер, глядя на юг. Как только я увидел начало Чэньтоу, прибыла группа солдат: это был брат Мэн Ю, который реорганизовал оставшихся солдат и пришел доложить своему брату. Два брата обнимают друг друга и плачут, рассказывая прошлое. Вы сказали: «Мои солдаты терпели поражение много раз, а солдаты Шу много раз побеждали, поэтому трудно встать. Я могу только отступить в пещере горы. Солдаты Шу не выносят жары, поэтому они, естественно, отступят». Хо спросил: «Где мы можем избежать этого? Вы сказали: «На юго-западе этого места есть пещера, называемая Пещерой Лысого Дракона. Владелец пещеры, король Дуоси, очень близок со своим младшим братом, поэтому он может вложить в нее деньги». Поэтому Мэн Хо сначала отправил Мэн Ю в пещеру Лысого Дракона, где он встретил короля Дуоси. Дуоси запаниковал и повел солдат. вышел из пещеры, чтобы поприветствовать его. Мэн Хо вошел в пещеру, завершил церемонию и рассказал историю, Дуо Си сказал: «Ваше Величество открытое сердце: если прибудут войска из Сычуани, он не сможет вернуться. его лошадь, и он, и Чжугэ Лян оба умрут здесь!» Он был вне себя от радости и спросил Дуо Си о плане. Дуоси сказал: «В этой пещере есть только две дороги: северо-восточная дорога - это дорога, по которой пришел король. Местность ровная, почва толстая, вода сладкая, есть люди и лошади. Войти невозможно. На северо-западе есть дорога. Горы опасны, а дорога узкая и узкая. Хотя дороги здесь небольшие, но на них спрятано множество ядовитых змей и скорпионов. В течение трех сезонов вы можете приходить и уходить; вода непригодна для питья, и людям и лошадям трудно передвигаться. Есть здесь еще четыре ядовитых источника: немой источник, вода которого довольно сладкая, если люди ее выпьют, то не смогут говорить и умрут в течение десяти дней; Mie Spring, эта вода ничем не отличается от супа. Если человек примет ванну, то плоть и кожа сгниют, а кости отомрут. Третий – Черный источник, вода в котором слегка мутная. Родник, его вода подобна льду, если люди его выпьют, горло не согреется, тело ослабнет, как вата, и умрет. Здесь нет насекомых и птиц, там бывал только генерал Хань Фубо; с тех пор сюда никто не приходил. Заблокируйте северо-восточную дорогу, чтобы король мог жить в пещере. Если воины Шу увидят, что восточная дорога отрезана, они войдут с западной дороги; если на дороге не будет воды, если они увидят эти четыре источника, они обязательно выпьют воды; даже если их будут миллионы, они все исчезнут… Зачем тебе использовать меч?» Мэн Хо был вне себя от радости, поднял лоб рукой и сказал: «Сегодня мне есть, где жить!» Глядя на Северный палец, он сказал: «Чжугэ Ляну трудно разработать умный план! Воды четырех источников достаточно, чтобы отплатить за ненависть поверженным воинам! «С тех пор Мэн Хо и Мэн Ю целый день пировали с королем Дуоси. | И еще раз, убедившись, что Мэн Хо действительно предпримет еще одну попытку, но в случае поражения он – он обещает – подчинится, Кун Мин отпускает его. Он присоединяется к своему брату Мэн Ю, и они решают укрыться в ущелье Лысого Дракона, пока летняя жара не прогонит армию вторжения. Вождь ущелья Лысого Дракона, Дуоси, уверяет их, что это место является идеальным убежищем, потому что здесь есть только две дороги внутрь и наружу. Один заблокирован укреплениями и непроходим для любого противника. Другая дорога — это тропа через пустынные ландшафты и мимо четырех смертоносных источников — единственного источника воды где-либо в районе пути. «Никто, — уверенно говорит он Мэн Хо и Ю, — никогда не сможет пройти туда». |
L=80 O=100 Я поднимаю голову от бумаги, на которой пишу... Еще рано. Едва перевалило за полдень, и уже воскресенье. Зло жизни, болезнь осознанности, входит вместе с моим собственным телом и беспокоит меня. Нет островов для неудобных, древних переулков, недоступных для других, для тех, кто изолирован в мечтах! Необходимость жить и, пусть и немного, действовать; необходимость касаться того факта, что в жизни есть другие люди, тоже реальные! Необходимость быть здесь, писать это, потому что моей душе это нужно, и даже это, не имея возможности просто мечтать об этом, выражать это без слов, даже без совести, через конструкцию себя в музыке и размытости, так что слезы подступали к моим глазам, просто чтобы почувствовать, как я выражаю себя, и я тек, как зачарованная река, вниз по медленным склонам себя, все больше и больше в бессознательное и Далекое, не имея никакого смысла, кроме Бога. | Какое мне дело до того, что бумажные деньги моей души никогда не смогут быть превращены в золото, поскольку в искусственной алхимии жизни нет золота. |
L=80 O=0 – Гм, положим, это идея, но… | «Хм, это, я полагаю, идея, но...» |
L=40 O=40 Мы пересекли лес и пошли по дороге из Вандама в Марсьен. Когда они подошли к Тартаре, Жанна спросила г-жу Аннебо, знает ли она Кот-Верт; а последняя, несмотря на свое уже пятилетнее пребывание в деревне, призналась, что никогда не была такой. Поэтому мы пошли в обход. Тартарет, расположенный на опушке леса, представлял собой невозделанную пустошь вулканической бесплодности, под которой на протяжении веков горела обгоревшая угольная шахта. Это затерялось в легендах, горняки страны рассказывали историю: огонь с небес упал на этот Содом в недрах земли, где шахтеры осквернили себя мерзостями; настолько, что они даже не успели подняться обратно и что даже сегодня они полыхали на дне этого ада. Обожженные камни, темно-красные, были покрыты налетом квасцов, как проказа. Сера росла желтым цветком на краю трещин. Ночью храбрецы, осмелившиеся заглянуть в эти дыры, клялись, что видели там пламя и души преступников, шипящие в углях внутри. Блуждающие огни бегали по земле, горячие пары, отравляющие грязь и грязную чертову кухню, дымили беспрестанно. И, как чудо вечной весны, посреди проклятых пустошей Тартаре возвышался Кот-Верт со своими вечнозелеными лужайками, буками, листья которых постоянно обновлялись, полями, на которых собиралось до трех урожаев. Это была естественная теплица, обогреваемая огнем глубинных слоев. Снег там никогда не оставался. Огромный комок зелени среди голых деревьев леса расцвел в этот декабрьский день, даже не опалив морозом его края. | Они проехали через лес и в Вандаме свернули на дорогу в Маркьен. Когда они приближались к Тартаре, Жанна спросила г-жу Аннебо, знает ли она о Ла Кот-Верт, и она призналась, что, несмотря на то, что прожила там пять лет, она никогда раньше не бывала здесь. Поэтому они сделали обход. Расположенный на опушке леса, Тартаре представлял собой участок бесплодной вулканической пустоши, под которой на протяжении столетий постоянно горел угольный пласт. Истоки этого места затерялись в глубине веков, и местные шахтеры рассказали историю о том, как небесный огонь обрушился на этот подземный Содом, где работники оскверняли себя всевозможными мерзостями; и оно ударило так внезапно, что они даже не успели вернуться на поверхность и продолжали жариться в его адском огне до сих пор. Скала обгорела до темно-красного цвета и была покрыта проказным налетом поташа. Сера росла вдоль трещин, как желтые цветы. После наступления темноты те, кому хватило смелости взглянуть на эти трещины в земле, клялись, что видят пламя и души проклятых, жарящиеся в раскаленных углях внизу. По земле мерцали отблески света, и постоянно поднимался горячий пар, словно смрадный и ядовитый смрад из дьявольской кухни. А посреди проклятых пустошей Тартаре возвышался Кот-Верт, словно чудесным образом благословленный вечной весной, с вечно зеленой травой, буковыми деревьями, постоянно дающими новые листья, и полями, давшими целых три урожая. год. Это была естественная теплица, обогреваемая за счет горения, происходящего в глубоких слоях под ней. Снег там так и не осел. И в этот декабрьский день его огромный букет зелени возвышался над голыми деревьями леса, и мороз даже не почернил края листьев. |
L=20 O=0 Пришел он к реке, попросил у старика переправу, и когда они там вышли из лодки, он сказал старцу: «Много доброго делаешь ты нам, монахам и паломникам, уже много переправился». Не из нас ли и ты, перевозчик, искатель истинного пути?» | Он подошел к реке и попросил старика переправить его, а когда они вышли из лодки на противоположном берегу, он сказал: «Вы оказали нам, монахам и паломникам, много доброты; многих из нас вы переправили через реку. Не и ты ли, перевозчик, ищущий правильный путь? |
L=40 O=0 Она начала качать головой и кричать: | Она стала качать головой, плача: |
L=20 O=0 Действительно, пришлось отступать, так как на краю рощицы, закрывавшей горизонт справа, едва ли в сотне шагов, появилась десятка туземцев, вооруженных луками и пращами. | Действительно, пришлось отступать, так как на краю чащи, закрывающей горизонт, менее чем в ста шагах вправо появилось около двадцати туземцев, вооруженных луками и пращами. |
L=60 O=20 Было шесть часов вечера. Они пришли сказать мне, через минуту после моего возвращения, что какая-то дама хочет меня видеть. Я немедленно отправился в гостиную. Боги! Какое удивительное появление! Я нашел там Манон. Это была она, но добрее и светлее, чем я когда-либо ее видел. Ей было восемнадцать лет. Ее прелести превосходили все, что можно описать. Это была такая тонкая мелодия, такая сладкая, такая привлекательная, мелодия самой Любви. Все его лицо казалось мне волшебством. | Было шесть вечера. Когда я вернулся, мне доложили о леди, которая хотела поговорить со мной. Я пошел к ней навстречу. Боже! Какой сюрприз! Это была Манон. Это была она, но более очаровательная и блестящая, чем я когда-либо ее видел. Ей было уже восемнадцать лет. Ее красота не поддается описанию. Изысканная грация ее форм, мягкая сладость выражения, оживлявшая ее черты, и ее обаятельный вид делали ее олицетворением любви. Видение было чем-то слишком совершенным для человеческой красоты. «Я стоял, как зачарованный, глядя на нее. |
L=40 O=0 В тот день термометр упал до трех градусов ниже нуля (-16° по Цельсию). Погода была достаточно спокойной; холод переносился легко при отсутствии бриза. Гаттерас, пользуясь ясностью атмосферы, осмотрел окружающие равнины; он поднялся на один из самых высоких айсбергов на севере и увидел в поле зрения своего телескопа только ряд ледяных гор и ледяных полей. Ни земли в поле зрения, но образ хаоса в его самом печальном аспекте. Он вернулся на борт, пытаясь вычислить вероятную продолжительность своего плена. | В тот день температура опустилась до минус трех (−16°C). Было довольно спокойно; холод можно было легко переносить, когда не было ветра. Гаттерас воспользовался ясной погодой, чтобы разведать окружающие равнины; он поднялся на один из самых высоких айсбергов на севере, но с помощью окуляра своего телескопа обнаружил только череду ледяных гор и полей. Никакой земли в поле зрения, только видение хаоса в его самой мрачной форме. Он вернулся на борт, пытаясь оценить, как долго продлится его плен. |
L=60 O=0 «Нет, у меня нет никакого стиля. Это чай, который тебе не обязательно пить, если ты не против». | Я спросил. — О нет, это чай без церемоний. Вам даже не обязательно пить его, если вы этого не хотите». |
L=40 O=20 Так проходили часы в глухой тишине, когда я вдруг вздрогнул от неожиданного голоса колокола. Услышал двенадцать ударов, а, как вы знаете, злые духи имеют власть только с полуночи до первого крика петуха. На самом деле, я мог бы удивиться, так как часы не били предыдущие часы, и их звук пульсировал в моих ушах. Через некоторое время дверь комнаты открылась, и я увидел, как вошла черная фигура, но отнюдь не страшная, потому что это была красивая, полуголая черная женщина с двумя факелами в руках. | Так в глубокой тишине проходили часы, когда вдруг неожиданный звон колокола заставил меня вздрогнуть от удивления. Пробило двенадцать, а, как всем известно, призраки активны только с полуночи до петушиного крика. Я говорю, что вздрогнул от удивления; у меня были на то веские причины, так как колокол не звонил в другие часы, и, кроме того, мне показалось, что в его звоне есть что-то траурное. Через мгновение дверь спальни открылась, и я увидел, как вошла совершенно черная фигура; однако не пугающее видение, а прекрасная полуголая негритянка, держащая в каждой руке по факелу. |
L=100 O=100 — Ну, поставь ружье, которое купил в городе. | «Ох, какой он любознательный! Ему хочется сунуть руку во все мелкие дела и совать в них свой нос! |
L=0 O=100 ……………………… | Слышались — смех и шум из соседней комнаты, разговор двух горничных в коридоре и рояль откуда-то внизу; послышались шаги, быстро-быстро бежавшие к двери; дверь открылась; Аполлон Аполлонович Аблеухов, не переступая порога, тщетно старался что-нибудь разглядеть в полумраке маленькой комнатки; и первое, что он увидел, оказалась стена какого-то оливкового цвета, смотрящая в окно; и – дым вместо неба; все, что было видно вон там, в окне, наискось, сквозь блеск стекол, — это какие-то груды грязных тарелок, корыто и закатанные рукава рук, которые что-то мыли. |
L=60 O=60 В Сучжоу уже давно поступили новости. У Чжухао был потрясен и срочно вызвал премьер-министра Чжан Ти, Ситу Хэ Чжи и Сыкуна Дэн Сю, чтобы обсудить стратегию отступления. Ти сказал: «Вы можете сделать У Яня, генерала колесниц и кавалерии, губернатором и отправиться в Цзянлин, чтобы встретить врага Ду Юя; генерал гусар Сунь Синь выдвинет армию, чтобы отбросить войска в Сякоу и других местах. Министр осмеливается быть военным советником и возглавляет левого генерала Шэнь Ина и правого генерала Чжугэ Ляна. Возглавьте 100 000 солдат, выйдите в Нючжу и встретьте все войска и лошадей». Хао последовал за ним и приказал Чжан Ти возглавить войска. Хао отступил в гарем с обеспокоенным выражением лица. Среди удачливых министров Цэнь упал в обморок и спросил, почему. Хао сказал: «Армия Цзинь достигла большого количества: на всех дорогах войска, чтобы встретить их; Ван Цзюнь из Чжэнная повел десятки тысяч солдат, военные корабли полностью готовы, и они спускаются по реке. Их фронты очень острые: я беспокоюсь об этом». Хуань сказал: «Мой министр. Есть план, который превратит лодку Ван Цзюня в хлам». Хао был вне себя от радости и спросил о его плане. Цэнь Хун сказал: «На юге реки Янцзы много железа, и его можно использовать для изготовления более 100 цепных канатов, длиной в сотни чжанов, и каждое кольцо весит 20-30 катти. Его будут разрезать в срочном месте вдоль реки. Железные конусы на десятки тысяч длиннее и помещены в воду. Если лодки Цзинь придут по ветру, они сломаются, когда встретятся с конусами, как они смогут пересечь реку?» Хао был вне себя от радости и приказал мастерам сделать за ночь у реки железные канаты и железные конусы, а также устроить стоянку. | Правитель У был очень встревожен известием о таких армиях и флотах, и он быстро позвал к себе своего премьер-министра Чжан Ти, министра внутренних дел Хэ Чжи и министра труда Тэн Сюня, чтобы посоветоваться, как защитить свою землю. Чжан Ти предложил: «Отправить командира летучей кавалерии У Яня навстречу врагу у Цзянлин; Командир летучей кавалерии Сунь Синь — Сякоу; Я добровольно принимаю на себя командование лагерем в Нючжу вместе с генералом левых Шэнь Жун и генералом правых Чжугэ Сином, готовыми оказать помощь в любой момент. Правитель У одобрил его решение и был удовлетворен тем, что на суше он в безопасности. Но в уединении своей квартиры он чувствовал себя несчастным, поскольку понял, что не было сделано никаких приготовлений против нападения воды под предводительством вэйского вождя Ван Цзюня. Тогда любимый евнух Цэнь Хун спросил императора, почему у него такое печальное лицо, и Сунь Хао рассказал ему о своем страхе перед вражеским флотом. «Армии Цзинь приближаются, и я развернул войска для общей обороны. Только водный фронт, по которому Ван Цзюнь и его несколько тысяч линкоров плывут на восток вместе с приливом, вызывает у меня такое беспокойство. «Но у меня есть план, который разобьет все корабли Ван Цзюня, — воскликнул Цен Хун. "Что это такое? — спросил Правитель Ву, обрадованный это слышать. «Железа много. Создавайте большие цепи с тяжелыми звеньями и протягивайте их через реку в разных точках. Также выковайте множество массивных молотов и расположите их в потоке, чтобы, когда вражеские корабли пойдут вниз по ветру, они столкнулись с молотами и разбились. Тогда они больше не будут плавать. Вскоре кузнецы уже работали на берегу реки, сваривая звенья и куя молотки. |
L=40 O=0 «И это будет ваша первая поездка?» | – Это будет ваш первый визит? |
L=40 O=40 "Как вы думаете? Да, это даже не точно. У меня всегда было впечатление, что его интересовали не только учения, возможно, только во вторую очередь, но особенно речь, как он позволяет словам подпрыгивать и катиться... упругим, как резиновые мячи... и что это совсем не доставляет ему неудобств, если вы также обратите внимание на его имя. Пивовар Магнус, вероятно, немного глуповат со своими "прекрасными персонажами", но Сеттембрини должен был сказать, что на самом деле важно в литературе. Я не хотел спрашивать, чтобы не выставлять себя напоказ, я тоже не очень много знаю об этом, и до сих пор я никогда не видел литератора. Но если важны не красивые персонажи, то, очевидно, важны красивые слова, таково мое впечатление от компании Сеттембрини. {156}Какой словарный запас он использует! Без всякого смущения он говорит о "добродетели" - пожалуйста! Я никогда в жизни не произносил этого слова, и даже В школе мы всегда говорили «храбрость», когда в учебнике было «virtus». Что-то внутри меня сжалось, должен сказать. И потом, когда он так ругается, на холод, на Беренса, на фрау Магнус, потому что она теряет белок, короче, на все. Он оппозиционер, я сразу это понял. Он вгрызается во все, что уже существует, и в этом всегда есть что-то неопрятное, я ничего не могу с собой поделать». | «Думаете? Я не уверен. У меня сложилось впечатление, что он говорит не просто и исключительно ради того, чтобы наставлять нас; возможно, это лишь второстепенный мотив. Главное, я уверен, — это сам разговор, то, как он заставляет свои слова катиться, такие упругие, как множество резиновых мячей! Он очень радуется, когда замечаешь эффект. Я полагаю, что Магнус, пивовар, был довольно глуп, в конце концов, со своими «прекрасными персонажами»; но я действительно думаю, что Сеттембрини мог бы сказать, в чем на самом деле смысл литературы. Я не хотел спрашивать, боясь попасть впросак; я просто не совсем ясно это понимаю, и это первый раз, когда я когда-либо встречал литератора. Но если дело не в прекрасных персонажах, то, очевидно, дело в прекрасных словах, и именно такое впечатление у меня складывается от пребывания в обществе Сеттембрини. Какой словарь! и он употребляет слово добродетель просто так, без малейшего смущения. Что вы об этом думаете? Я никогда не брал это слово в рот, пока я жив; в школе, когда в учебнике говорилось «virtus», мы всегда говорили «valour» или что-то в этом роде. У меня, конечно, возникло странное чувство внутри, когда я его услышал. И мне становится не по себе, когда я слышу, как он ругается, по поводу холода, и Беренса, и фрау Магнус, потому что она теряет вес, и вообще по поводу всего. Он прирожденный противник, я это сразу понял, он против существующего порядка; и это всегда создает у меня впечатление, что человек избалован — я ничего не могу с этим поделать. |
L=40 O=0 Они нашли способ укрыться в каком-то соседнем доме. | Женщинам удалось укрыться в каком-то соседнем доме. |
L=0 O=0 Его волосы встали дыбом. | Его волосы встали дыбом. |
L=40 O=20 «О! например, если ты рассчитываешь на меня в этом!… | Крайне развеселившись, она воскликнула: «О, ну что ж, если вы на меня в этом рассчитываете!» |
L=40 O=60 Николай Петрович отступил на шаг и всплеснул руками. | Отступив назад, Николай Петрович сцепил руки. |
L=60 O=20 «Как вы двое поймали гоблина? Как ты можешь меня спасти?» Ходок объяснил, почему он попросил Линцзи подчинить демона, и мастер бесконечно его благодарил. Его братья взяли еду в пещере и приготовили чай с рисом, а затем вышли и нашли дорогу на запад. Ведь я не знаю, как идти назад, послушаем следующее разложение. | Выйдя на улицу, он спросил: «Как вы двое поймали этого злого духа? Как тебе удалось меня спасти? Обезьяна рассказала ему все о том, как Линджи усмирил оштрафованного, и Саньцзан подробно выразил свою благодарность, пока они вдвоем готовили еду из постной пищи, которая была в пещере. Затем они покинули пещеру и снова поискали главный путь на запад. Если вы не знаете, что произошло потом, послушайте объяснение в следующем выпуске. |
L=60 O=20 - Да, это я! - сказала Жервеза. Тебя это удивляет, ведь мы с тобой в ссоре? Но я не приду ради себя или ради тебя, ты ведь так думаешь? Я приду ради Мамы Купо. Да, я приду посмотреть, заставим ли мы ее ждать куска хлеба от чужой благотворительности. | - Я пришла, - воскликнула Жервеза, - и, осмелюсь сказать, вы хотите знать, почему, тем более, что мы на ножах. Что ж, я пришла из-за мамы Купо. Я пришла спросить, позволим ли мы ей просить у нее хлеба от двери к двери..." |
L=60 O=40 «Но письмом, достойным письмом, письмом храброго капитана, очень лаконичным, но весьма достаточным! | «Письмом, с большой буквы; вот оно — письмо храброго капитана, очень короткое, но очень полное». |
L=100 O=100 Она искренне оперлась на мое плечо, и мы пришли к старому надзирателю, который принял еврейскую женщину с знаками глубокого уважения. Весь день Ревекка вела себя с большой естественностью и, казалось, забывала о тайных учениях. Когда вечером пришел ее брат, они ушли вместе, а я пошел спать. Лежа в постели, я думал об истории Ревекки, но поскольку я впервые в жизни услышал о Каббале, адептах и небесных знаках, я не мог придумать никаких твердых возражений и уснул в этой неопределенности. | Эти размышления, как всякий оценит, убедили меня решительно ожидать продолжения приключений, которые мне были предназначены. Читатель узнает, что произошло дальше, если первая часть моей истории будет хорошо принята. |
L=40 O=20 — Ах! ты видишь! — сказал Кадрусс, и я, не узнавший их! Эй! Дантес! эй! красивая девушка! пройдите сюда ненадолго и скажите нам, когда будет свадьба, потому что здесь месье Фернан, который настолько упрям, что не говорит нам. | 'Там! Видишь? — сказал Кадрусс. «Я их не узнал. Эй, Дантес! Эй, красотка! Спуститесь на минутку и сообщите нам, когда будет свадьба: Фернан такой упрямый, что не скажет нам. |
L=60 O=0 «Почему ты это берешь?» – спросил Окада. Я даже не помнил и слушал. | «Как ты собираешься это получить? — спросил Окада. Мне было любопытно узнать, что он ответит, и я внимательно слушал. |
L=60 O=0 «Товарищ Куактье» от удивления промолчал. | Компер Коиктье онемел от удивления. |
L=40 O=20 На следующий день, глядя в зеркало, я увидел две человеческие фигуры, стоящие позади меня. Я обернулся, но ничего не увидел; я снова взглянул в зеркало, и снова мне представился тот же образ. Это явление было совсем не страшным. Я увидел двух молодых людей, чья фигура была немного выше обычного человеческого роста. Их плечи были широкими и несколько округлыми, как у женщин; груди также были женственными; но в остальном они ничем не отличались от мужчин. Они положила руки на бедра, в позе, которую мы видим у египетских статуй; их сине-золотые волосы спадали кольцами на плечи. Я уже не говорю о чертах их лиц: вы можете себе представить красоту полубогов, ибо они были на самом деле голубыми близнецами, я узнал их по маленьким огонькам, сверкающим над их головами. | На следующий день, глядя в зеркало, я увидел две человеческие фигуры, которые, казалось, стояли позади меня. Я обернулся и ничего не увидел. Я посмотрел в зеркало и снова увидел их. На самом деле, в этом видении не было ничего пугающего. Я увидел двух молодых людей, ростом чуть больше человека. Их плечи были также немного шире, но с округлостью, напоминающей наш пол. Они были высокогрудыми, как у женщины, но с мужественной грудью. Их руки, округлые и идеальной формы, лежали по бокам, как у египетских статуй. Их волосы были золотисто-лазурного цвета и падали тяжелыми локонами на плечи. Я ничего не скажу об их чертах лица — вы можете себе представить, насколько прекрасны полубоги. Ибо это были действительно Небесные Близнецы. Я узнал их по маленьким огонькам, которые горели над их головами. |
L=40 O=0 И тут доктор задал интересный вопрос. | И тут доктор затронул интересную тему. |
L=40 O=20 Я сижу на скамейке и думаю обо всем этом, и мне очень грустно. Я почувствовал отвращение к самому себе; даже руки мои показались мне противны. Это вялое, бесстыдное выражение на тыльной стороне моей руки мучает меня, доставляя во мне чувство дискомфорта; Я чувствую сильный вызов при виде своих собственных тонких пальцев, я ненавижу все свое затонувшее тело и содрогаюсь от того, что мне приходится тащить его, чувствовать его вокруг себя. Боже мой, если бы этому можно было положить конец! Я отчаянно хотел умереть. | Я сижу на скамейке и размышляю обо всем этом, и мне довольно грустно. Я себя ненавижу. Даже мои руки кажутся мне отвратительными; свободное, почти грубое выражение их тыльной стороны причиняет мне боль, вызывает отвращение. Я чувствую, что меня грубо трогает вид моих тощих пальцев. Я ненавижу все свое тощее, сморщенное тело и избегаю носить его, чувствовать, как оно окутывает меня. Господи, если бы все это сейчас закончилось, я бы от всего сердца, с радостью умер! |
L=40 O=0 Иван устремился за злодеями вслед и тотчас убедился, что догнать их будет очень трудно. | Иван бросился в погоню за злодеями и вскоре понял, что догнать их будет очень сложно. |
L=20 O=20 Капитан ожил. «Я хвалю вас, мистер Бонди, сэр. Корабли сейчас очень дешевы, вы можете купить их в полном порту…» Капитан ван Тох приступил к техническому объяснению того, где и какие суда и пароходы-цистерны продаются, Г. Х. Бонди. его он не слушал, а просто наблюдал за ним, Г. Х. Бонди знал людей. Он ни на мгновение не воспринял ящериц капитана ван Тоха всерьез, но капитан заслуживал внимания. Честно, да. И он знает условия там. Сумасшедший, конечно. Но чертовски сочувственно. В сердце Г. Х. Бонди была фантастическая струна. Корабли с жемчугом и кофе, корабли со специями и всеми ароматами Аравии. У мистера Бонди было чувство рассеянности, которое обычно посещало его перед каким-либо большим и успешным решением, чувство, которое можно было выразить словами: я не знаю почему, но, думаю, я займусь этим. Тем временем капитан ван Тох рисовал в воздухе массивными лапами корабль с тентами или ютами, сказочный корабль, мальчик... | Капитан оживился. «Мне нравится эта идея, господин Бонди, сэр. Корабли сейчас ужасно дешевы, вы можете купить целую гавань, полную их...» Капитан ван Тох пустился в техническое изложение того, где и по какой цене продаются определенные суда, лодки и танкеры. Г. Х. Бонди не слушал, а просто изучал его: Г. Х. Бонди был знатоком людей. Он ни на секунду не воспринимал ящериц капитана ван Тоха всерьез, но он считал, что капитана стоит рассмотреть. Честный, да. И он знал условия там. Он был сумасшедшим, конечно. Но чертовски приятным. В сердце Г. Х. Бонди была затронута какая-то фантастическая струна. Корабли, перевозившие жемчуг и кофе, корабли со специями и всеми благовониями Аравии, Г. Х. Бонди чувствовал себя рассеянным — ощущение, которое охватывало его перед каждым важным и успешным решением, ощущение, которое можно было бы выразить словами, например: Я не знаю почему, но я, вероятно, пойду на это. Массивные руки капитана ван Тоха тем временем чертили в воздухе какие-то корабли с тентовыми палубами или шканцами, великолепные корабли, старина — |
L=80 O=0 И поднятые носилки продолжили свой путь. | — Тогда иди дальше. И носилки снова подняли, и они пошли дальше. |
L=60 O=40 Сегодня вечером это было здорово. Теперь на набережной Винджара снова заиграли трубы, барабаны и концерты – здесь, наверху, это звучало так красиво. | Звуки доносились сегодня ночью издалека. Теперь снова зазвучали трубы, барабаны и скрипки, внизу, на поляне Винджара, — здесь звуки так сладко доносились до ушей. |
L=0 O=100 Перед отправлением поезда эшелон догнал смешанный военный поезд с различными частями. Это были опоздавшие или догоняющие солдаты госпиталя, а также другие подозрительные личности, вернувшиеся после командиров или арестов. | Он лишь напомнил ему, что хранитель батальонного учета, офицер-волонтер Марек, будет находиться в одном грузовике со Швейком. |
L=40 O=0 «Против такого неудобства, — сказал Панург, — я знаю очень хорошее средство, которое применил сеньор Баше. | «Против такой напасти, — сказал Панург, — я знаю очень хорошее средство. Его применял сеньор де Баше». [«Что это было?» |
L=0 O=100 "сдаться!" | «Я не могу! |
L=20 O=0 Но радость — это всего лишь печаль, которая маскируется. На самом деле на земле нет ничего, кроме печали. | Но счастье — это только играющая печаль. На самом деле на земле нет ничего, кроме печали. |
L=20 O=20 – Это письмо я получила вчера, – покраснев и торопясь стала объяснять нам Лиза, – я тотчас же и сама поняла, что от какого-нибудь глупца; и до сих пор еще не показала maman, чтобы не расстроить ее еще более. Но если он будет опять продолжать, то я не знаю, как сделать. Маврикий Николаевич хочет сходить запретить ему. Так как я на вас смотрела как на сотрудника, – обратилась она к Шатову, – и так как вы там живете, то я и хотела вас расспросить, чтобы судить, чего еще от него ожидать можно. | — Я получила это письмо вчера, — начала объяснять нам Лиза, краснея и торопясь, — и сама тотчас поняла, что оно от какого-то дурака, и если я до сих пор не показала его maman, то потому, что не хотела еще больше ее огорчать. А если он будет продолжать, то я не знаю, что делать. Маврикий Николаевич хочет пойти и запретить ему. Так как я считала вас своим сотрудником, — обратилась она к Шатову, — и так как вы там живете, то я хотела спросить вас, чтобы судить, чего еще можно от него ожидать. |
L=40 O=40 Он отпустил, он упал обратно. Мертвый! мертвый! снова это слово, прозвучавшее в его пустой голове как похоронный звон! Оставшись один, он подполз к трупу. Мьетта все еще наблюдала за ним. Поэтому он бросился на нее, закатил голову ей на обнаженное горло, омыл ее кожу своими слезами. Это был взрыв. Он яростно прижался губами к расцветающей округлости ее груди, он вдохнул в нее в поцелуе все свое пламя, всю свою жизнь, как бы воскресив ее. Но ребенок похолодел под его ласками. Он почувствовал, как это инертное тело отдалось ему в руки. Он был в ужасе; он присел на корточки, с расстроенным лицом, свесив руки, и остался стоять, глупый, повторяя: | Сильвер отпустил его и снова упал. Мертвый! Мертвый! И снова это слово прозвучало в его онемевшем мозгу как похоронный звон! Оставшись один, он подкрался к трупу. Мьетта все еще смотрела на него. Он бросился на нее, положил голову на ее обнаженную грудь и омыл ее кожу своими слезами. Его охватило горе. Он яростно прижался губами к ее маленькой круглой груди и вдохнул в нее поцелуем всю свою страсть и всю свою силу, как бы пытаясь снова вернуть ее к жизни. Но она охладела, несмотря на его ласки. Он чувствовал, как ее неподвижное тело тяжело весит в его руках. Он внезапно почувствовал ужас; он продолжал сидеть на корточках, горе было написано на его лице, его руки свисали пустыми, и он продолжал повторять: |
L=40 O=20 Эти мысли немного меня ободрили. Я решил сначала пойти и посоветоваться с г-ном Леско, братом Манон. Он прекрасно знал Париж, и у меня было слишком много случаев убедиться, что не из своей собственности и не из жалованья короля он получал свой самый чистый доход. У меня едва оставалось двадцать пистолей, которые, к счастью, были у меня в кармане. Я показал ему свой кошелек, объяснив ему свое несчастье и свои страхи, и спросил его, есть ли у меня выбор между голодной смертью или разбитой головой в отчаянии. Он ответил, что ломать голову — удел дураков; умереть с голоду, что есть много умных людей, которые видят себя обреченными на это, когда они не хотят использовать свои таланты; что мне нужно посмотреть, на что я способен; что он заверил меня в своей помощи и совете во всех моих начинаниях. | «Эти мысли немного вернули мне дух и разум. Я решил сначала посоветоваться с г-ном Леско, братом Манон. Он прекрасно знал Париж; и у меня было слишком много возможностей узнать, что он не был ни из его собственных поместий, ни из его собственных поместий. Я показал ему свой кошелек и объяснил ему свое несчастье и свои опасения. , а затем спросил его, есть ли у меня какая-либо альтернатива между голодной смертью и вышибанием мозгов в отчаянии. Он хладнокровно ответил, что самоубийство - это удел дураков. Что касается смерти от нужды, то были сотни гениальных людей, которые оказались доведенными до этого. заявил, что они не будут использовать свои таланты, что мне предстоит узнать, на что я способен, и он посоветовал мне рассчитывать на его помощь и его советы в любом предприятии, которое я мог бы предпринять. |
L=60 O=0 Я думал, что это покончит с ним; но мужчина охотно соглашался на что угодно. | Я подумал, что это уладит его проблемы, но он продолжал. |
L=40 O=20 Поэтому Феб довольно быстро успокоился на чарах Эсмеральды, или, как он выражался, Подобных, на закалке цыгана или грубоватого монаха (его это не очень заботило) и на исходе суда. Но как только сердце его освободилось с этой стороны, к нему вернулся образ Флер-де-Лис. Сердце капитана Феба, как и физика того времени, ненавидело вакуум. | Поэтому вскоре Феб успокоился из-за чародейки Эсмеральды, или Подобной, как он ее называл, относительно удара кинжала богемца или угрюмого монаха (что для него не имело большого значения), а также относительно вопрос судебного разбирательства. Но как только его сердце освободилось в этом направлении, Флер-де-Лис вернулась туда. Сердце капитана Феба, как и физика того времени, не терпело вакуума. |
L=0 O=0 «Жозеф Буке мертв!» | «Жозеф Буке мертв!» |
L=40 O=0 – Я знаю, – продолжал Аркадий, – он вам никогда не нравился. | — Я знаю, — продолжал Аркадий, — он тебе никогда не нравился. |
L=20 O=40 Мы не класс, потому что совершаем ошибки. Эгоизм не является одним из подразделений социального порядка. | Человек не является классом, потому что он совершил ошибку. Эгоизм не является одним из подразделений социального порядка. Более того, мы должны быть справедливы к эгоизму. |
L=40 O=0 Если бы можно было упомянуть все, что привлекло в тот год людей на пляже Левена, мир был бы удивлен. Ибо тогда пробудилась старая любовь, тогда зажглась новая. Тогда вспыхнула старая ненависть, и давно копившаяся месть овладела своей добычей. Тогда все полетели в жажде сладости жизни: танцы и игры, игры и выпивка, они прижились. Тогда открылось все, что скрыто в душе. | Если бы можно было рассказать обо всем, что случилось в тот год с людьми на берегах Лёвена, мир был бы удивлен. Ибо тогда пробудилась старая любовь, тогда зажглась новая. Вспыхнула старая ненависть, и давно лелеемая месть захватила свою жертву. |
L=20 O=20 Она вырвалась наконец; он ее отпустил, дав ей слово сейчас же лечь спать. Прощаясь, пожаловался, что у него очень болит голова. Софья Матвеевна, еще как входила, оставила свой сак и вещи в первой комнате, намереваясь ночевать с хозяевами; но ей не удалось отдохнуть. | Она наконец вырвалась; он отпустил ее, дав слово, что сейчас же ляжет спать. Прощаясь, он пожаловался на сильную головную боль. Софья Матвеевна, войдя, оставила сумку и вещи в первой комнате, намереваясь провести ночь у хозяев; но отдохнуть ей не удалось. |
L=0 O=0 Это предложение успокоило капитана. | Это предложение успокоило капитана. |
L=60 O=60 — Н-нет, не всё равно, — с видом наивного недоумения успел ввернуть Гаврила Ардалионович. | — Да нет, это едва ли то же самое, — заметил Гаврила Ардалионович с видом простодушного удивления. |
L=40 O=20 И вот, утомленный этой мыслью, он сократил свой дешевый и скудный обед; закончив его, он позвал хозяина гостиницы и, запершись с ним в конюшне, преклонил перед ним колени, говоря: | И вот, обеспокоенный этой мыслью, Дон Кихот быстро расправился со своим скудным ночлежным ужином, а затем позвал трактирщика и, запершись с ним в конюшне, упал перед ним на колени и сказал: |
L=0 O=0 Миледи не ответила и побледнела как труп. | Миледи не ответила и побледнела как труп. |