src
stringlengths 11
20.3k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=80 O=0 – «Идите же: доносите, не верьте!..» | «Поди: обличи меня, не верь мне! … |
L=60 O=0 «Седьмое: за бегущую нить с заключенного в ткацкой мастерской удерживают десять су; это злоупотребление подрядчиком, так как холст не менее хорош. | Седьмое: за одну провисшую нитку арестанту в ткацком сарае дают десять су. Это злоупотребление со стороны подрядчика, поскольку ткань все равно хорошая. |
L=60 O=0 Тристан кивнул. Она бледнеет. «Какова длина, скажите, этой телеги?» | Тристан покачал головой. Она побледнела. «Как давно, вы говорите, произошло это дело с тележкой? |
L=60 O=100 —Сто крон. | «Сто крон». |
L=80 O=80 Но вдруг, всё еще как бы не в силах добыть контенансу, оборотился и, ни с того ни с сего, набросился сначала на девушку в трауре, державшую на руках ребенка, так что та даже несколько отшатнулась от неожиданности, но, тотчас же оставив ее, накинулся на тринадцатилетнюю девочку, торчавшую на пороге в следующую комнату и продолжившую улыбаться остатками еще недавнего смеха. Та не выдержала крика и тотчас же дала стречка в кухню; Лебедев даже затопал ей вслед ногами, для пущей острастки, но, встретив взгляд князя, глядевшего с замешательством, произнес в объяснение: | Затем вдруг он побежал к девочке с младенцем, движение настолько неожиданное для нее, что она пошатнулась и упала назад, но в следующий момент он угрожал другому ребенку, который, все еще смеясь, стоял в дверях. Она закричала и побежала на кухню. Лебедев сердито топнул ногой; потом, увидав, что князь смотрит на него с изумлением, он пробормотал извиняющимся тоном: — Простите за почтение!.. |
L=20 O=0 «Возможно, однажды ты узнаешь. | — Возможно, однажды ты узнаешь. |
L=0 O=100 Артефакт - относится к трону. | Молиться соплеменникам помочь в долг. |
L=40 O=20 Фон Лембке решительно начал задумываться, а задумываться ему было вредно и запрещено докторами. Кроме того, что оказывалось много хлопот по губернии, о чем скажем ниже, – тут была особая материя, даже страдало сердце, а не то что одно начальническое самолюбие. Вступая в брак, Андрей Антонович ни за что бы не предположил возможности семейных раздоров и столкновений в будущем. Так всю жизнь воображал он, мечтая о Минне и Эрнестине. Он почувствовал, что не в состоянии переносить семейных громов. Юлия Михайловна объяснилась с ним наконец откровенно. | Фон Лембке решительно взялся за размышления, а размышления были ему вредны и запрещены его врачами. Кроме того, что с губернией вышло много хлопот, о чем мы еще скажем, тут было еще и другое, и он даже страдал душой, а не только служебной гордостью. Вступая в брак, Андрей Антонович отнюдь не предполагал возможности будущих семейных раздоров и разладов. Это было не то, что он всегда представлял себе в своих мечтах о Мине и Эрнестине. Он чувствовал себя не в силах выносить семейные бури. Юлия Михайловна наконец откровенно поговорила с ним. |
L=40 O=0 «Вера, — сказал Джонсон, — это пригодится, чтобы прояснить дискуссию. Я провожаю кусок дерева довольно большого размера; если капитан разрешит, мы выловим этот ствол дерева, поднимем его на борт и спросим его, как называется его страна. | «Честное слово, — сказал Джонсон, — это своевременная иллюстрация того, о чем мы говорим. Я вижу кусок дерева хорошего размера; если командир позволит, мы пойдем и выловим этот ствол дерева, поднимем его на борт и спросим, из какой он страны». |
L=40 O=20 Годовалому волонтеру Мареку очень повезло в картах. Пока другие били друг друга в козыри, он всегда бил их козыри самым старшим козырем, так что они падали туда один за другим, а он принимал ставку за ставкой и кричал проигравшим: «Наконец-то им надоело, они перестали играть». когда телефонист Ходунский потерял зарплату на шесть месяцев вперед. Его это ошеломило, и годовалый волонтер попросил его расписаться, что при выплате зарплаты бухгалтер Ванек будет выплачивать ему зарплату Ходоунского. | Так что отдайте карты сюда; вы все упали в яму. Годовалому волонтеру Мареку очень повезло в картах. Пока другие переигрывали друг друга, он всегда бил их выдуманные козыри самым старшим козырем, так что они один за другим падали в яму, а он собирал одну ставку за другой и обращался к побежденным с криком: «И придут по местам великие землетрясения, и ужасный голод, и мор, и великие чудеса с неба. Наконец им это надоело, и они перестали играть, когда телефонист Ходунский лишился военного жалованья за полгода вперед. Он был опустошен этим, и годичный волонтер просил у него долговые расписки, обещая, что во время военной зарплаты главный бухгалтер Ванек выплатит ему зарплату Ходунского. |
L=0 O=100 ... | Таким образом, ужасная тайна, которую Бошан так великодушно уничтожил, снова появилась, как вооруженный призрак; а другая газета, получившая информацию из какого-то злонамеренного источника, через два дня после отъезда Альберта в Нормандию опубликовала несколько строк, которые довели несчастного молодого человека почти до безумия. |
L=60 O=20 Сцену я не описываю – лишнее. Мы пили, и я все ему рассказал, все. Он выслушал жадно. Я прямо, и сам первый, предложил ему заговор, пожар. Во-первых, мы должны были зазвать Катерину Николаевну к нам письмом… | Нет нужды описывать последовавшую за этим сцену. Мы пили вино, и я говорил. Я рассказал ему все. Это я, без всякой подсказки, предложил целый план действий, который должен был все поджечь. Прежде всего мы бы вызвали сюда Катерину Ахмакову, написав ей. |
L=80 O=100 – Ждут ли тебя твои, сынок? | «Твоя семья ждет тебя, дорогой отпрыск?» |
L=40 O=0 Мариус, более занятый снаружи, чем внутри, до сих пор не взглянул внимательно на шпиона, задушенного в темном конце нижней комнаты. | Мариус, занятой скорее улицей, чем винным магазином, до сих пор не взглянул внимательно на шпиона, который был связан в темной задней части подвальной комнаты. |
L=40 O=0 Он собирался сесть за стол, когда под чьим-то открытым и твердым прикосновением раздался звонок: камердинер пошел открывать дверь, и Вильфор услышал голос, произнесший его имя. | Он собирался сесть за стол, когда в дверь раздался звонкий и четкий звонок. Слуга пошел открывать, и Вильфор услышал, как кто-то произнес его имя. |
L=60 O=0 Прыгая внутрь, он бросил ключ, он был внутри; Замок захлопнулся, и он стоял как завороженный. | Когда он пробегал, ключ выпал из его рук, он лежал с другой стороны, замок защелкнулся, он стоял, словно в трансе. |
L=40 O=20 «Остров Цейлон, — сказал он, — земля, известная ловлей жемчуга. Не могли бы вы, месье Аронакс, посетить одно из его рыболовных промыслов? | «Остров Цейлон известен своим ловом жемчуга. Хотели бы вы посетить одного из них, господина Аронакса? |
L=20 O=60 «Люди обычно обвиняют меня в этом». | «Меня обычно в этом обвиняют. |
L=40 O=0 – Это очень похвальные чувства, – возразила Марья Дмитриевна, – очень. Давно вы приехали? Видели вы его? Да сядьте же, пожалуйста. | — Это очень похвальные чувства, — ответила Марья Дмитриевна, — очень. Вы давно здесь? Ты его видел? Садитесь, пожалуйста. |
L=40 O=0 И такие же точно там возвышались дома, и такие же серые проходили там токи людские, и такой же стоял там зелено-желтый туман; сосредоточенно побежали там лица, тротуары шептались и шаркали – под ватагою каменных великанов-домов; им навстречу летели – проспект за проспектом; и сферическая поверхность планеты казалась охваченной, как змеиными кольцами, черновато-серыми домовыми кубами; и сеть параллельных проспектов, пересеченная сетью проспектов, в мировые ширилась бездны поверхностями квадратов и кубов: по квадрату на обывателя. | И точно такие же дома там все высились, и те же серые потоки людей проходили, и тот же желто-зеленый туман висел там; лица пробегали мимо в глубокой сосредоточенности; мостовые шаркали и шептались — под ордой гигантских домов; навстречу им летели — Проспект за Проспектом; и сферическая поверхность планеты, казалось, была обвита, как кольцами змеи, серо-черными кубами домов; и сеть параллельных Проспектов, пересекаемая другой сетью Проспектов, простиралась в бездны вселенной своими поверхностями квадратов и кубов: по одному квадрату на обывателя. |
L=20 O=20 Года в три раз этот замок вдруг наполнялся народом, кипел жизнью, праздниками, балами; в длинных галереях сияли по ночам огни. | Три раза в год этот замок наполнялся людьми и кипел жизнью, праздниками и балами. Ночью в длинных галереях горел свет. |
L=40 O=0 «Тогда ты меня любишь? | — Значит, ты меня любишь? |
L=20 O=0 - Роннебю, возможно, красивее, - признал он. - Но это такое долгое и дорогое путешествие. | «Возможно, Роннебю красивее, — признал он. «Но это такое долгое и дорогое путешествие. |
L=40 O=20 Действительно, мне стало досадно, неловко из-за просьбы Вирджилии. Он дал донье Пласиде пять contos de réis; Я очень сомневаюсь, что кто-то был более щедрым, чем я, даже в этом. Пять сказок! И что он с ними сделал? Естественно, он их выбрасывал, ел на больших вечеринках, а теперь пришло время Мерси, и я ее возьму! Умри где угодно. Кроме того, я не знал или не помнил переулок Эскадиньяс; но по названию мне показалось, что это какой-то темный, узкий уголок города. Мне нужно было пойти туда, привлечь внимание соседей, постучать в дверь и т. д. Как скучно! Я не пойду. | Меня очень беспокоила и раздражала просьба Вирджилии. Я дал донье Пласиде пять конто. Я очень сомневаюсь, что кто-то был более щедрым, чем я, или хотя бы столь же щедрым. Пять контосов! И что она с ними сделала? Она их, естественно, выбросила, растратила на большие вечеринки, а теперь готова к Мизерикордии, и я тот, кто ее примет! Вы можете умереть где угодно. Более того, я не знал и не помнил ни одного Беко дас Эскадиньяса. Но судя по названию переулка, я представлял это какой-то темный и узкий уголок города. Мне пришлось бы пойти туда, привлечь внимание соседей, постучать в дверь и все такое. Какая досада! Я не собираюсь. |
L=40 O=40 Таинственный гость, а теперь уже друг мой, поведал мне, что вначале даже и совсем не мучился угрызениями совести. Мучился долго, но не тем, а лишь сожалением, что убил любимую женщину, что ее нет уже более, что, убив ее, убил любовь свою, тогда как огонь страсти оставался в крови его. Но о пролитой неповинной крови, об убийстве человека он почти тогда и не мыслил. Мысль же о том, что жертва его могла стать супругой другому, казалась ему невозможною, а потому долгое время убежден был в совести своей, что и не мог поступить иначе. Томил его несколько вначале арест слуги, но скорая болезнь, а потом и смерть арестанта успокоили его, ибо умер тот, по всей очевидности (рассуждал он тогда), не от ареста или испуга, а от простудной болезни, приобретенной именно во дни его бегов, когда он, мертво пьяный, валялся целую ночь на сырой земле. Краденые же вещи и деньги мало смущали его, ибо (все так же рассуждал он) сделана кража не для корысти, а для отвода подозрений в другую сторону. Сумма же краденого была незначительная, и он вскорости всю эту сумму, и даже гораздо большую, пожертвовал на учредившуюся у нас в городе богадельню. Нарочно сделал сие для успокоения совести насчет кражи, и, замечательно, на время, и даже долгое, действительно успокоился – сам передавал мне это. Пустился он тогда в большую служебную деятельность, сам напросился на хлопотливое и трудное поручение, занимавшее его года два, и, будучи характера сильного, почти забывал происшедшее; когда же вспоминал, то старался не думать о нем вовсе. Пустился и в благотворительность, много устроил и пожертвовал в нашем городе, заявил себя и в столицах, был избран в Москве и в Петербурге членом тамошних благотворительных обществ. Но все же стал наконец задумываться с мучением, не в подъем своим силам. Тут понравилась ему одна прекрасная и благоразумная девица, и он вскорости женился на ней, мечтая, что женитьбой прогонит уединенную тоску свою, а вступив на новую дорогу и исполняя ревностно долг свой относительно жены и детей, удалится от старых воспоминаний вовсе. Но как раз случилось противное сему ожиданию. Еще в первый месяц брака стала его смущать беспрерывная мысль: «Вот жена любит меня, ну что, если б она узнала?» Когда стала беременна первым ребенком и поведала ему это, он вдруг смутился: «Даю жизнь, а сам отнял жизнь». Пошли дети: «Как я смею любить, учить и воспитать их, как буду про добродетель им говорить: я кровь пролил». Дети растут прекрасные, хочется их ласкать: «А я не могу смотреть на их невинные, ясные лики; недостоин того». Наконец начала ему грозно и горько мерещиться кровь убитой жертвы, погубленная молодая жизнь ее, кровь, вопиющая об отмщении. Стал он видеть ужасные сны. Но будучи тверд сердцем, сносил муку долго: «Искуплю все сею тайною мукой моею». Но напрасная была и сия надежда: чем дальше, тем сильнее становилось страдание. В обществе за благотворительную деятельность стали его уважать, хотя и боялись все строгого и мрачного характера его, но чем более стали уважать его, тем становилось ему невыносимее. Признавался мне, что думал было убить себя. Но вместо того начала мерещиться ему иная мечта, – мечта, которую считал он вначале невозможною и безумною, но которая так присосалась наконец к его сердцу, что и оторвать нельзя было. Мечтал он так: восстать, выйти пред народом и объявить всем, что убил человека. Года три он проходил с этою мечтой, мерещилась она ему все в разных видах. Наконец уверовал всем сердцем своим, что, объявив свое преступление, излечит душу свою несомненно и успокоится раз навсегда. Но, уверовав, почувствовал в сердце ужас, ибо: как исполнить? И вдруг произошел этот случай на моем поединке. «Глядя на вас, я теперь решился». Я смотрю на него. | Таинственный посетитель, который теперь был моим другом, сообщил мне, что сначала его даже не мучили угрызения совести. Он долго мучился, но не такого рода, а только раскаянием в том, что убил любимую женщину, что ее больше нет, и что, убив ее, он убил свою любовь, тогда как огонь страсти оставался в его крови. Однако о пролитой им невинной крови и о том, что он убил другого человека, он почти никогда не думал в то время. Что же касается мысли о том, что его жертва могла стать чужой супругой, то она казалась ему невозможной, и потому он долгое время был убежден в своей совести, что он не мог поступить иначе. Сначала он был несколько встревожен арестом слуги, но внезапная болезнь и последовавшая за ней смерть обвиняемого успокоили его, ибо, по всей вероятности, человек умер (так он рассуждал в то время) не из-за ареста или страха, а по причине простудной лихорадки, полученной в дни его бегства, когда, смертельно пьяный, он валялся целую ночь на земле. Относительно вещей и денег он был мало обеспокоен, ибо (так он продолжал размышлять) кража была совершена не из корыстных побуждений, а для того, чтобы отвести подозрение в другом месте. Стоимость украденных вещей была незначительной, и он вскоре пожертвовал сумму, равную всей сумме и даже немного большую, в богадельню, основанную в нашем городе. Он сделал это с особой целью успокоить свою совесть по поводу кражи, и примечательно, что на некоторое время, даже довольно долгое, он действительно испытывал чувство спокойствия — он сам мне это рассказывал. В те дни он вступил в период усиленной деятельности на государственной службе, выудив себе трудное и хлопотное задание, которое занимало его около двух лет, и, будучи человеком сильного характера, он почти начал забывать о том, что произошло; и когда он вспоминал об этом, он старался совсем не думать об этом. Он также занялся благотворительностью, основав много учреждений и сделав много благотворительных пожертвований в нашем городе, заявил о себе в столицах и был избран в Москве и Петербурге членом тамошних благотворительных обществ. Но все же в конце концов он начал размышлять и делал это с мукой, которую он не мог вынести. В это время его воображение увлекла некая красивая и разумная молодая особа, и он быстро женился на ней, надеясь, что брак рассеет его одинокую тоску и что, вступив на новый путь и усердно исполняя свой долг по отношению к жене и детям, он навсегда оставит позади старые воспоминания. Вместо этого произошло то, что было совершенно противно этому ожиданию. Уже в первый месяц супружества его начала тревожить непрестанная мысль: «Моя жена там — она любит меня, но что, если она узнает?» Когда она забеременела их первым ребенком и объявила ему об этом, он внезапно встревожился: «Я даю жизнь, но отнимаю ее». Когда рождались его дети, он думал: «Как я могу сметь любить, наставлять и воспитывать их по-человечески, как я могу говорить с ними о добродетели: я пролил кровь». Его дети выросли и стали красивыми, он хотел приласкать их, и он думал: «Но я не могу смотреть на их спокойные и невинные лица; я недостоин этого». Наконец он начал видеть жестокие и грозные видения крови своей убитой жертвы, ее молодой жизни, которая была разрушена, ее крови, которая взывала к отмщению. Он начал видеть ужасные сны. Однако, будучи тверд сердцем, он долго терпел муки: «Тайными муками своими я все искуплю», — думал он. Но и эта надежда была напрасной: чем дольше продолжались его страдания, тем они становились сильнее. Его благотворительная деятельность начала приносить ему уважение в обществе, т хотя все были запуганы его суровым и мрачным характером; но чем больше он приобретал уважения, тем невыносимее становилось ему это. Он признался мне, что думал покончить с собой. Но вместо этого его стала посещать другая мечта, — мечта, которую он сначала считал невозможной и безумной, но которая так жадно присосалась к его сердцу, что ее нельзя было вырвать. Он мечтал так: встать, выйти к народу и объявить всем, что он убил кого-то. Около трех лет ходил он с этой мечтой в себе, и она постоянно посещала его в разных видах. Наконец он достиг всей своей душой веры, что, сообщив о своем преступлении, он наверняка исцелит свою душу и успокоится раз и навсегда. Однако, достигнув ее, он почувствовал в своем сердце чувство ужаса, ибо как он мог заставить себя совершить это деяние? И вдруг во время моей дуэли произошел этот случай. «Когда я взглянул на вас, я принял решение». Я посмотрел на него. |
L=40 O=0 Самая толстая женщина в мире кокетливо склонила голову набок, выдвинула одну ногу вперед и подняла юбку выше колена. Виднелся красный шерстяной чулок и что-то в нем раздутое, массивное, как ветчина. «Объем верха восемьдесят четыре сантиметра, — пояснил сухопутчик, — но сегодня, на тех соревнованиях, Марушка уже не самая толстая женщина в мире». | Самая толстая женщина в мире кокетливо склонила голову набок, подняла перед собой одну ногу и задрала юбку выше колена. Обнажился ее красный вязаный чулок, в котором было что-то бледное и массивное, похожее на ветчинную ножку. «Окружность верхней части ноги составляет восемьдесят четыре сантиметра, — объяснил иссохший человечек, — только конкуренция в наши дни такая большая, что Марушка уже не самая толстая женщина в мире. |
L=40 O=100 Бегут за днями дни. И каждый день уносит | День бежит за днем. И каждый день проходит |
L=80 O=0 «Все хорошо, продолжай. | Не раз, когда он вопросительно смотрел на старика, тот оглядывался назад с ответом: «Хорошо, продолжайте». |
L=60 O=0 «Это настоящая песня», — сказала мне женщина. | «Вот это настоящая поэзия, — твердо говорит она. |
L=80 O=60 Чичиков открыл рот, с тем чтобы заметить, что Михеева, однако же, давно нет на свете; но Собакевич вошел, как говорится, в самую силу речи, откуда взялась рысь и дар слова: | Нет. Все знакомые, которые у меня когда-либо были, либо покинули меня, либо умерли. Но остановитесь на минутку. Я ЗНАЮ президента Совета. Даже в старости он раз или два приезжал ко мне в гости, потому что мы были школьными товарищами и вместе лазали по стенам. Да, я его знаю. Написать ему письмо? |
L=40 O=20 «Пожалуйста», — сказал слуга, уступая место входу на виллу. - Кого мне объявить? | — Сюда, пожалуйста, — сказал слуга, указывая мне пройти вперед на виллу. — Кого мне объявить? |
L=60 O=0 «Вы видели речь астролога?» | «Вы слышали, что она сказала? |
L=60 O=20 Александр Иванович Дудкин оглядывал свое обиталище, и его опять (так бывало и прежде) потянуло из перекуренной комнаты – прочь: потянуло на улицу, в грязноватый туман, чтобы слипнуться, склеиться, слиться с плечами, со спинами, с зеленоватыми лицами на петербургском проспекте и явить собою сплошное, громадное, серое – лицо и плечо. | Александр Иванович Дудкин осмотрел свое жилище. Ему хотелось выйти из комнаты — в мутный туман, чтобы там слиться с плечами, спинами, зеленоватыми лицами на петербургской перспективе. |
L=40 O=40 – И этим, и другие есть причины, которых я не скажу. | «Однако это так, и по другим причинам – причинам, о которых я воздержусь упоминать». |
L=40 O=20 Тенардье получил разрешение оставить себе своего рода железный колышек, которым он прибивал хлеб к трещине в стене, «чтобы, как он сказал, защитить его от крыс». Поскольку Тенардье держали на виду, они не обнаружили никаких неудобств в этой лодыжке. Однако позже вспомнили, что охранник сказал: «Лучше оставить ему только деревянный колышек». | Тенардье получил разрешение сохранить что-то вроде железного шипа, которым он прибивал свой хлеб к трещине в стене, «чтобы, по его словам, «сохранить его от крыс». Поскольку Тенардье постоянно находился на виду, они не представляли опасности, исходящей от этого пика. Однако потом вспомнили, что надзиратель сказал: «Лучше бы ему не было ничего, кроме деревянной пики. |
L=80 O=100 В молчанье они пошли все трое по дороге, по левую руку которой находилась мелькавшая промеж дерев белая каменная церковь, по правую — начинавшие показываться, также промеж дерев, строенья господского двора. Наконец показались и ворота. Они вступили на двор, где был старинный господский дом под высокой крышей. Две огромные липы, росшие посреди двора, покрывали почти половину его своею тенью. Сквозь опущенные вниз развесистые их ветви едва сквозили стены дома, находившегося позади их. Под липами стояло несколько длинных скамеек. Брат Василий пригласил Чичикова садиться. Чичиков сел, и Платонов сел. По всему двору разливалось благоуханье цветущих сиреней и черемух, которые, нависши отовсюду из саду в двор через миловидную березовую ограду, кругом его обходившую, казалися цветущею цепью или бисерным ожерельем, его короновавшим. | Селифан ушел, а Чичиков, дав выход своей дурной шутке, бросил на пол кинжал, который он всегда носил с собой как средство внушить уважение тому, кого это касалось, и провел четверть часа в споре с двумя кузнецами, людьми, которые, как обыкновенно, были мошенниками из тех, которые, заметив, что что-то срочно требуется, тотчас же умножают свои условия для предоставления этого. Действительно, несмотря на все бури и неистовства Чичикова, когда он называл этих людей грабителями, вымогателями и ворами, он не мог произвести на них никакого впечатления, так как они, верные своему характеру, не хотели сбавлять цены и, даже начав работу, потратили на нее не два часа, а пять с половиной. Между тем он имел удовольствие пережить то восхитительное время, которое знакомо всем путешественникам, а именно время, когда сидишь в комнате, где, за исключением сорной кучи веревок, макулатуры и т. п., все остальное уже уложено. Но всему приходит конец, и наступила также долгожданная минута, когда бричка получила багаж, на неисправное колесо надели новую шину, лошадей перековали, а хищные кузнецы уехали со своей добычей. «Слава богу!» — подумал Чичиков, когда бричка выкатилась из ворот постоялого двора и экипаж затрясся по булыжной мостовой. Но чувство, которое он не мог бы вполне определить, наполнило его грудь, когда он смотрел на дома, улицы и садовые ограды, которые он, возможно, никогда больше не увидит. Вскоре, завернув за угол, бричка остановилась, потому что по улице тянулась, казалось, бесконечная похоронная процессия. Наклонившись вперед в своей бричке, Чичиков спросил Петрушку, чьи похороны представляет эта процессия, и ему ответили, что это похороны прокурора. Неприятно потрясенный, наш герой поспешил поднять капот экипажа, задернуть занавески на окнах и откинуться в угол. Пока бричке оставалась так остановленной, Селифан и Петрушка, сняв шапки, сидели, наблюдая за продвижением кортежа, получив строгое указание не здороваться ни с одним из товарищей по службе, которого они могли бы узнать. За катафалком шла вся группа чиновников с непокрытыми головами; и хотя Чичиков на мгновение или два боялся, что кто-нибудь из них может различить его в бричке, он напрасно беспокоился, так как их внимание было занято другим. На самом деле, они даже не обменивались светскими разговорами, обычными для участников таких процессий, а думали исключительно о своих делах, о пришествии нового генерал-губернатора и о том, каким образом он, вероятно, примет бразды правления. Далее ехало несколько экипажей, из окон которых выглядывали дамы в траурных туалетах. Однако по движениям их рук и губ было видно, что они оживленно беседовали — вероятно, о генерал-губернаторе, о балах, которые он мог бы давать, и о своих собственных вечных безделушках и безделушках. Наконец, шло несколько пустых дрожков. Как только последний проехал, наш герой смог продолжить свой путь. Откинув капюшон брички, он сказал себе: «Ах, добрый друг, ты прожил свою жизнь, и теперь она кончена! В газетах о вас напишут, что вы умерли, оплакиваемые не только вашими подчиненными, но и всем человечеством, а также что вы, уважаемый гражданин, добрый отец и безупречный муж, сошли в могилу среди слез вашей вдовы и сирот. Однако, если бы этим журналам пришлось назвать какое-либо особое обстоятельство, оправдывающее эту хвалебную речь о вас, они были бы вынуждены сослаться на тот факт, что вы отрастили себе исключительно густые брови! С этими словами Чичиков велел Селифану ускорить шаг и заключил: «В конце концов, хорошо, что я встретил процессию, ибо говорят, что встретить похороны — это счастье. |
L=20 O=20 Ни она, ни мой отец, похоже, не находили разговоры о бабушке и дедушке Свана, звании почетного биржевого маклера, удовольствием, превосходящим все остальные. Мое воображение выделило и посвятило определенную семью в светском Париже, как оно сделало это в каменном Париже для некоего дома, вход в карету которого оно изваяло и окна сделало драгоценными. Но эти украшения, я был единственным, кто их видел. Как мой отец и моя мать находили дом, в котором жил Сван, похожим на другие дома, построенные в то же время в округе Буа, так и семья Сванов казалась им такой же, как и многие другие семьи охранников. обмен. Они судили о ней более или менее благосклонно в зависимости от того, в какой степени она причастна к заслугам, общим для остальной части вселенной, и не находили в ней ничего уникального. То, что, наоборот, ценили там, они встречали в равной или большей степени в других местах. | И ни она, ни мой отец, похоже, не находили сейчас повода упомянуть семью Свана, бабушку и дедушку Жильберты, или использовать титул биржевого маклера - темы, кроме которых ничто другое не доставляло мне такого острого удовольствия. Мое воображение выделило и посвятило в социальном Париже определенную семью, точно так же, как оно выделило в структурном Париже некий дом, на крыльце которого оно вылепило скульптуры и сделало драгоценными его окна. Но эти украшения мог видеть только я. Точно так же, как мои отец и мать считали дом, в котором жил Сван, очень похожим на другие дома, построенные в то же время в окрестностях Буа, так и семья Свана казалась им принадлежащей к той же категории, что и многие другие семьи. биржевых маклеров. Их суждения были более или менее благоприятными в зависимости от того, в какой степени рассматриваемая семья разделяла заслуги, общие с остальной частью вселенной, и в ней не было ничего, что они могли бы назвать уникальным. С другой стороны, то, что они ценили в Сванах, они находили в равной, если не в большей мере, в других местах. |
L=20 O=0 – Ты, ты! Я был – я видел твою комнату – я думал, ты – | «Ты, ты! Я был... я видел твою комнату... я думал, ты... |
L=40 O=20 -Хороший! Это все, что мне нужно. Завтра в семь утра у меня дома, да? | — Ну? Это все, что мне нужно. Завтра утром, в семь часов, ты будешь со мной, не так ли? |
L=40 O=0 О, какой человек! Ты его видел? Что ты говоришь? Говори. | «О, какой человек! Ты его видел? Что ты о нем думаешь? Расскажи мне». |
L=40 O=0 «Эй, ты глупая, как все женщины. Ты никогда не действуешь иначе, как под влиянием страсти. Ты не умеешь подчиняться обстоятельствам… ты глупая! Я говорю тебе, что он женится на ней… Он должен». | Уолтер встал, взял лампу и продолжил: «Боже мой, ты глупая, как все женщины. Ты никогда не действуешь, если это не из страсти. Ты не умеешь уступать обстоятельствам... вы все глупые! Я говорю тебе, что он женится на ней... он должен». |
L=20 O=0 Но мужчина очень хотел избавиться от меня и быстро перешел через улицу на противоположный тротуар. | . . . Но мужчина был решительно настроен избавиться от меня и быстро перешел улицу на другой тротуар. |
L=80 O=0 Действительно, ребенок все еще был без сознания. | При этих словах женщина подняла глаза и взглядом, гораздо более выразительным, чем любые мольбы, указала на своего ребенка, который все еще оставался без сознания. |
L=40 O=60 – Нет, мне дело есть. | — Нет, у меня есть дела. |
L=0 O=0 На что Санчо ответил: | На что Санчо ответил: |
L=80 O=100 Небо и земля полны милосердия, и бледная головка ребенка разделяет его; | Она выбрала понравившиеся ей места и дала им названия; и, придумав общее обозначение для сада, она назвала его садом Та Куан (Широкая перспектива), в то время как для таблички главного павильона составленный ею девиз гласил следующее: «Помните о благодати и помните о справедливости (Его Величества); с этой надписью на противоположных свитках: Милосердие чрезмерное Небо и земля проявляют, И люди молодые и старые приветствуют его с благодарностью; От старости и доныне они изливают свои великие щедроты Те богатые дары, которыми пронизан Китай и все государства. |
L=40 O=20 Господа, я никого из вас не ожидал, — начал князь, — сам я до сего дня был болен, а дело ваше (обратился он к Антипу Бурдовскому) я еще месяц назад поручил Гавриле Ардалионовичу Иволгину, о чем тогда же вас и уведомил. Впрочем, я не удаляюсь от личного объяснения, только, согласитесь, такой час... я предлагаю пойти со мной в другую комнату, если ненадолго... Здесь теперь мои друзья, и поверьте... | Господа, я никого из вас здесь не ожидал увидеть, — начал князь, — сам я был болен до сегодняшнего дня, и ваше дело, — так он обратился к Антипу Бурдовскому, — я поручил Гавриле Ардалионычу Иволгину около месяца тому назад и тотчас же вам об этом надлежащим образом сообщил. Это не значит, что я избегаю личного объяснения, только согласитесь, в такой час... Могу ли я предложить вам следовать за мной в другую комнату, если это не надолго... Я теперь с друзьями, и поверьте мне... |
L=80 O=0 Сто тринадцатый Сима в Верхней долине застрял в ловушке | В Долине тыквы пойман Сыма И; На холмах Учжан Чжугэ Лян призывает звезды. |
L=60 O=20 – Но Боже! – вскрикнула вдруг Катерина Ивановна, всплеснув руками, – он-то! Он мог быть так бесчестен, так бесчеловечен! Ведь он рассказал этой твари о том, что было там, в тогдашний роковой, вечно проклятый, проклятый день! «Приходили красу продавать, милая барышня!» Она знает! Ваш брат подлец, Алексей Федорович! | «Но, Боже мой! Катерина вскрикнула уже другим голосом, в отчаянии всплескивая руками. «Как он мог быть таким бесчестным, таким бесчеловечным! Он рассказал этому существу, что произошло в тот ужасный, роковой, проклятый день, когда я, как она выразилась, «пыталась продать свои чары за деньги» — так она знает. Ну, к твоему сведению, Алексей, твой дорогой брат — низкий и презренный человек. |
L=40 O=20 Показание о шестой тысяче принято было с необыкновенным впечатлением допрашивающими. Понравилась новая редакция: три да три, значит, шесть, стало быть, три тысячи тогда да три тысячи теперь, вот они и все шесть, выходило ясно. | Показание о шестой тысяче было принято допрашивающими с необычайным интересом. Эта новая версия им понравилась: три и три равнялось шести, так что, значит, в первый раз должно было быть три тысячи, и теперь три тысячи, то есть всего шесть тысяч, это было ясно. |
L=20 O=0 Она не дала договорить ему. | Она не дала ему закончить. |
L=20 O=0 «Я ничего не слышал, кто-то об этом говорил». | «Я не слышал этого. Кто-то все время перебивал». |
L=40 O=0 «Красивая кузина, разве ты не рассказывал нам о маленькой цыганке, которую ты спас два месяца назад, охраняя по ночам от рук дюжины воров?» | «Прекрасная кузина, разве вы не рассказывали нам о маленьком богемце, которого вы спасли пару месяцев назад, совершая ночной патруль с вахтой, от рук дюжины грабителей?» |
L=40 O=0 – Ни за что, в этой гадкой шинели… | «Ни за что, в этом ужасном пальто… |
L=80 O=100 не достичь неба с земли. | и стремиться достичь моих небес из этой сферы.1 |
L=40 O=20 – Долли! – проговорил он, уже всхлипывая. – Ради Бога, подумай о детях, они не виноваты. Я виноват, и накажи меня, вели мне искупить свою вину. Чем я могу, я все готов! Я виноват, нет слов сказать, как я виноват! Но, Долли, прости! | "Долли! — сказал он, рыдая теперь. «Ради бога, подумайте о детях, они не виноваты. Я виноват, так накажи меня, прикажи искупить свою вину. Что бы я ни делал, я готов сделать все! Я виноват, словами не передать, насколько я виноват! Но Долли, прости меня! |
L=40 O=20 Случилось так, что в начале весны нотариус из Ингувиля, владелец средств вдовы Дюбук, пустился в путь, взяв с собой все деньги для своей конторы. Правда, Элоиза, помимо доли в лодке стоимостью в шесть тысяч франков, владела еще и своим домом на улице Сен-Франсуа; и тем не менее из всего этого богатства, которое было так высоко оценено, в доме не появилось ничего, кроме небольшой мебели и одежды. Это нужно было прояснить. Дом в Дьеппе оказался изъеденным червями, с закладными вплоть до свай; что она отнесла нотариусу, одному Богу было известно, а доля лодки не превышала тысячи экю. Значит, она солгала, добрая леди! В досаде г-н Бовари-старший, разбив стул о булыжник, обвинил жену в том, что она навлекла на сына несчастье, запрягая его в такую же харидель, упряжь которой не стоит и шкуры. Они пришли в Тостес. Мы объяснили. Были сцены. Элоиза в слезах бросилась в объятия мужа и умоляла его защитить ее от родителей. Чарльз хотел говорить за нее. Они разозлились и ушли. | Ранней весной случилось так, что нотариус из Ингувиля, хранитель капитала вдовы Дюбук, однажды уплыл, прихватив с собой все деньги своих клиентов. Разумеется, Элоиза по-прежнему владела домом на улице Сен-Франсуа в Дьеппе, а также долей в шесть тысяч франков в одном корабле; тем не менее, из того огромного счастья, о котором она всегда так много говорила, в доме никогда не было видно ничего, кроме нескольких предметов мебели и кое-какой одежды. Теперь неизбежно все попало под расследование. Дом в Дьеппе, как выяснилось, был заложен по самую крышу; что она поручила нотариусу, одному Богу известно; а доля ее в лодке не превышала трех тысяч. Значит, она лгала, все время лгала, милая, добрая дама! В ярости господин Бовари разбил на пол стул и обвинил жену в том, что она испортила жизнь сыну, привязав его к такой древней кляче, чья сбруя стоила еще меньше, чем ее труп. Они пришли в Тостес. Четверо из них справились. Были сцены. Плачущая Элоиза бросилась в объятия мужа и обратилась к нему с просьбой защитить ее от родителей. Чарльз начал принимать ее участие. Остальные разозлились и ушли. |
L=20 O=20 — Разве ты, моя дорогая жена, не ты навлекла на нас это, — сказал Лавранс, положив руку ей на плечо. Она дрожала при этом, и ее светло-серые глаза блестели на худом смуглом лице. | «Ты не... моя дорогая жена, это не ты навлекла на нас, — сказал Лавранс, положив руку ей на плечо. Она вздрогнула от его прикосновения, и ее бледно-серые глаза заблестели на ее изможденном, болезненном лице. |
L=60 O=0 – Твои колики прошли, мой ангел? | «У тебя прошла боль в животе, мой ангел? |
L=60 O=0 — Да уж понятно-с, понятно-с, — весело поддакнул чиновник. | — Конечно, конечно, сэр, — бодро подтвердил чиновник. |
L=40 O=0 «Граждане, — воскликнул Анжольрас, и в его голосе послышалась почти раздраженная дрожь, — республика недостаточно богата людьми, чтобы нести бесполезные расходы. Глориоль - это пустая трата времени. Если для некоторых долг состоит в том, чтобы уйти, этот долг должен быть выполнен, как и любой другой. | — Граждане, — воскликнул Анжольрас, и в его голосе послышался почти раздраженный резонанс, — Республика недостаточно богата людьми, чтобы излишне расточительно относиться к ним. Тщеславие расточительно. Если кто-то обязан уйти, этот долг должен быть выполнен, как и любой другой». |
L=60 O=20 — Решилась! Расея! — крикнул он. — Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… — Ферапонтов побежал на двор. | «России конец!» — кричал он. — Алпатыч, я сам подожгу это место. Нам конец! …» — и Ферапонтов побежал во двор. |
L=40 O=0 — Ни за что, ни за какие блага! | «Ни за что, ни за мир! |
L=20 O=0 Когда Жан Вальжан обратился к нему, старый Фошлеван действительно держал в руке конец циновки, которую он расстилал на грядке с дыней. Он уже положил определенное количество их за последний час или около того, пока был в саду. Именно эта операция заставила его совершать те особые движения, которые наблюдал из сарая Жан Вальжан. | Когда Жан Вальжан обратился к нему, старик Фошлеван действительно держал в руке конец соломенной циновки, которую он расстилал на грядке с дыней. За час или около того, проведенный в саду, он уже положил несколько из них. Именно эта операция заставила его совершать странные движения, наблюдаемые из уборной Жаном Вальжаном. |
L=20 O=0 — Кстати, — добавил он тихо, — позаботьтесь о том, чтобы бросить в пепел чашу с фиалками. | Кстати, — добавил он тихим голосом, — позаботьтесь о том, чтобы выбросить в пепел чашку с фиалковым сиропом. |
L=80 O=0 - Живот Папы! что это за гримаса? | «Клянусь головой Папы! в чем смысл этого искажения? |
L=20 O=20 Серый лакей с золотым галуном пуховкою стряхивал пыль с письменного стола; в открытую дверь заглянул колпак повара. | Лакей в сером с золотым галуном смахивал пыль с письменного стола метлой из перьев. В открытую дверь виднелся поварской колпак. |
L=20 O=0 Кто дал ему право давить меня? | «Кто дал ему право меня раздавить? |
L=60 O=40 В школе работает ночная смена, и сотрудники работают по очереди. Исключение составляют енотовидные собаки и красные рубахи. На вопрос, почему эти два человека освобождены от своих естественных обязанностей, отвечают, что к ним относятся как к ученым. Тоже не интересно. Разве несправедливо получать большую месячную зарплату, мало времени и сбегать от ночной смены? У него есть эгоистическое правило, и похоже, что это само собой разумеющееся. Ну, это то, что можно делать так утомительно. Я очень жалуюсь на это, но по теории Ямаараси, сколько бы я ни жаловался в одиночку, я не смогу через это пройти. Кажется, что один или два человека пройдут, если сделать все правильно. Я добавил объяснение, нарисовав английское слово «Ямараси может быть правым», но, когда я слушаю его, кажется, что оно означает право сильного человека, потому что я не понимаю сути. Я давно знаю права сильного человека. Тебе больше не придется слушать историю Ямаараси. Права сильного человека и ночная смена – это отдельные вопросы. Кто знает, что енотовидные собаки и красные рубашки сильны? Что касается обсуждения, то в эту ночную смену наконец-то подошла моя очередь. Постельное белье представляет собой футон, поэтому, если вам неудобно спать самостоятельно, вам не захочется спать. С детства я редко оставался с друзьями. Даже среди моих друзей школьная ночная смена еще хуже. Я не против, но если это стоит сорок иен, ничего не поделаешь. Давайте смиримся и будем работать. | Все сотрудники должны были по очереди дежурить в школе в ночное время, то есть все, кроме Барсука и Красной Рубашки. Когда я спросил, почему эти двое были освобождены от этой обязанности, ответ заключался в том, что они, в отличие от остальных из нас, были непосредственно назначены на свои должности премьер-министром. Это было смешно: у них были самые большие зарплаты и самый короткий рабочий день, и вдобавок они отказались от ночных дежурств – насколько это несправедливо? Сначала они придумывают какое-то произвольное правило, а затем начинают вести себя так, как будто это естественно. Из всех нервов! Меня это очень расстроило, но, по словам Дикобраза, какой бы длинный список обид я ни составил, я ничего не смогу с ними поделать. Вы могли бы подумать, что, пока они законны, вы должны иметь возможность что-то с ними сделать, даже если вы составляете всего лишь один или два меньшинства. Дикобраз использовал английское выражение «Сила значит право», чтобы изложить свою точку зрения, но я не был уверен, в чем именно заключалась эта мысль, поэтому он объяснил, что это означает, что люди, обладающие властью, добиваются своего. Этот принцип я уже знал; Вряд ли мне понадобился Дикобраз, чтобы прочесть лекцию на эту тему. Но это совсем другая проблема, чем ночное дежурство. Как можно уважать «власть» таких людей, как Барсук и Краснорубашечник? В любом случае, несмотря на эти дебаты, в конце концов подошла моя очередь дежурить в ночное время. Теперь, будучи нервным типом, я просто не могу хорошо выспаться ночью, если не сплю в своей собственной постели. Даже когда я был ребенком, я почти никогда не ночевал у друзей. Поскольку я едва мог спать у друзей, мне было еще хуже, ночевать в школе. Но как бы плохо я ни чувствовал себя, это было частью того, за что мне заплатили сорок иен, так что мне просто пришлось пережить это. Когда другие учителя и дневные студенты разошлись по домам, мне ничего не оставалось, как сидеть в одиночестве, что казалось довольно глупым. |
L=20 O=0 После всего случившегося Эмина ответила, что они не могут больше оставаться в Испании, но хотят немного отдохнуть, пока для них не подготовят корабль. | Эмина ответила, что после случившегося они не могут больше оставаться в Испании, но хотят немного отдохнуть, пока не будут завершены приготовления к отплытию. |
L=40 O=0 Илья Ильич лежал небрежно на диване, играя туфлей, ронял ее на пол, поднимал на воздух, повертит там, она упадет, он подхватывает с пола ногой… Вошел Захар и стал у дверей. | Илья Ильич беспечно лежал на диване, играя тапочкой, роняя ее на пол, подхватывая на воздухе, переворачивая, опуская и выхватывая ногой с пола, когда вошел Захар и остановился в дверях. |
L=20 O=0 Он и г-жа Ауда остались, несмотря на холод, под перистилем таможни. Никто из них не хотел покидать это место. Они хотели снова увидеть мистера Фогга. | Он и Ауда, несмотря на холод, остались под портиком таможни. Ни один из них не хотел покидать это место; оба очень хотели снова увидеть мистера Фогга. |
L=60 O=0 Настасья Филипповна хохотала как в истерике. | Настасья Филипповна просто каталась от смеха. |
L=80 O=60 «Я остался, — пробормотал он, — потому что не мог их открыть». | Поручик Дуб заколебался и сказал, что он просил наказать Швейка в широком смысле этого слова и что, возможно, Швейк не способен выражаться как следует и его ответы кажутся только наглыми, оскорбительными и неуважительными по отношению к начальству. |
L=40 O=20 «Никогда, сэр. Только в северных морях, причем в Беринговом проливе столько же, сколько в проливе Дэвиса. | «Никогда, сэр. Просто самые северные моря, как в Беринговом проливе, так и в проливе Дэвиса. |
L=60 O=0 А остальные злобно добавили: | А остальные злобно добавили: «Этот Джеппетто вроде хороший человек, но с мальчиками он настоящий хулиган! |
L=60 O=40 -Мне! убей моего сына! — вскричала эта дикая мать, бросаясь к Вильфору. мне! убей моего Эдуарда!.. ах! ах! | «Я? Я убью своего мальчика?» — вскричала обезумевшая мать, бросаясь к Вильфору. «Я убью своего сына? |
L=100 O=0 Дю Руа с интересом смотрел на нее, гадая, какая печаль, какая боль, какое отчаяние могло сокрушить это крохотное сердечко. Она умирала от страданий; это было видно. Может быть, у нее все еще был муж, который избил ее до смерти, или умирающий ребенок. | В конце церкви, около хора, он услышал мерную поступь тучного человека, которого заметил, когда вошел. |
L=40 O=40 «Но я имею в виду балы, которые мы устраиваем в Париже, шикарные балы. Вот, Хербингер, знаешь, тот, у которого есть подсобка? но да, вы должны знать, он один из самых запущенных людей в Париже, этот высокий белокурый молодой человек, такой снобистский, у него всегда цветок в петлице, пробор сзади, легкие шинели; он со старой картиной, которую берет с собой на все премьеры. Хорошо ! он вчера вечером устроил бал, в Париже был весь шик. Как бы мне хотелось побывать там! но тебе пришлось показать пригласительный билет у двери, и я не смог его получить. В общем, я бы лучше туда не ходил, это был убийца, я бы ничего не увидела. Скорее, это значит иметь возможность сказать, что мы были в Гербингере. | «Ну, глупенький, балы, которые люди устраивают в Париже; я имею в виду шикарные. Подожди, Гербингер, ты же знаешь, о ком я говорю, о том парне, который работает в одной из контор дельцов; да, конечно, ты должен его знать, он один из самых известных людей в Париже, этот большой светловолосый мальчик, который носит такую развязную одежду; у него всегда цветок в петлице и светлое пальто со складкой на спине; он ходит с этим старым образом, водит ее на все премьеры. Очень хорошо! Он давал бал на днях вечером, и все шикарные люди Парижа были там. Я бы с удовольствием пошел! но тебе пришлось показывать приглашение у двери, и я нигде не мог его получить. В конце концов, я так же рад, что не пошел; я бы погиб в давке и ничего не увидел. И все же, просто чтобы иметь возможность сказать, что я был на балу у Гербингера. |
L=40 O=20 И затем он остановил силы. Пол успокоился, явления света исчезли, магическое окно снова окутало себя тьмой. Зажегся верхний свет. И пока Ганс Касторп тоже набрасывал одежду, Беренс рассказал молодым людям кое-что о своих наблюдениях, принимая во внимание их неспециалистские способности понимания. Что касается Ганса Касторпа, то оптические открытия подтвердили акустические настолько точно, насколько того могла потребовать честь науки. Были видны как старые пятна, так и свежие, и {334}"струны" тянулись довольно далеко в орган от бронхов - "струны с узелками". Ганс Касторп сможет сам проверить это на предметном стекле, которое, как я уже сказал, ему скоро вручат. Так что отдыхайте, терпите, дисциплинируйтесь, измеряйте, ешьте, ложитесь, ждите и пейте чай. Он повернулся к ним спиной. Они пошли. Ганс Касторп, стоявший позади Иоахима, оглянулся через плечо, когда они уходили. Впущенная техником, миссис Шоша вошла в лабораторию. | Он перекрыл ток. Пол перестал вибрировать, молнии — играть, магическое окно погасло во тьме. Загорелся верхний свет. Пока Ганс Касторп набрасывал одежду, гофрат сообщил двум молодым людям результаты своих наблюдений на нетехническом языке, из уважения к их неспециалистским умам. Казалось, что в случае Ганса Касторпа проверка глаза подтвердила проверку уха, что добавило блеска науке. Гофрат увидел как старые, так и свежие пятна, и «тяжи тянулись от бронхиальных трубок довольно далеко в сам орган — «тяжи с «узелками». Ганс Касторп сможет увидеть это сам позже, на диапозитиве, который они дадут ему как его собственный. Командное слово было спокойным, терпеливым, мужественной самодисциплиной: измерять, есть, ложиться, просыпаться и пить чай. Они ушли; Ганс Касторп, выйдя за Иоахимом, оглянулся через плечо. В сопровождении техника фрау Шоша вошла в лабораторию. |
L=60 O=40 — Смотрите, просыплю корицу; вам же нечего будет в пирожное положить, — заметила она. | «Берегись, я рассыпаю корицу, и тебе нечего будет положить на свой пирог», — заметила она. |
L=40 O=0 – И так далее. И все это на водочке? | «И так далее, и так далее. И все это в водке?» |
L=60 O=0 – Ты их узнаешь? – сказал он ей с насмешливой улыбкой. Ты их видела не в первый раз. Те же самые, ей-богу. Они пришлись тебе по вкусу, моя красавица; я легко убеждаюсь в этом. Бедные дети! – прибавил он. Они, конечно, очень любезны, оба; но они немного шалуны. | «Вы их узнаете?» — спросил он насмешливым тоном. «Возможно, вы видите их не в первый раз. Одинаковые жемчужины, ей-богу! Они были выбраны по вашему собственному изысканному вкусу! Бедные невинные создания!» — добавил он. «Они действительно очень милые создания, оба; но, может быть, они слишком склонны к плутовству». |
L=40 O=0 - Ой! но чемодан, который мне нужен, — это хорошо набитый чемодан, моя дорогая. » | «Ах! Но чемодан, который мне нужен, хорошо обставлен, моя дорогая. |
L=40 O=20 «Раньше я думал, Санчо, — сказал Дон Кихот, — что ты хочешь взобраться на эшафот и безопасно увидеть быков». | — Я думаю, Санчо, — сказал Дон Кихот, — что тебе хочется подняться на трибуны и в безопасности наблюдать за корридой. |
L=60 O=0 Это необычайное воззвание подействовало на Базарова… Он повернул немного голову и, видимо стараясь выбиться из-под бремени давившего его забытья, произнес: | Это непривычное обращение произвело на Базарова действие. Он слегка повернул голову и, очевидно, пытаясь бороться с бременем забвения, тяготевшего над ним, выговорил: — Что такое, отец? |
L=40 O=0 — Пожалуй, если совет стоит… | — Конечно, если ваш совет того стоит… |
L=0 O=0 «Вы уверены, что это животное преследует нас?» | «Вы уверены, что животное преследует нас?» |
L=20 O=20 Что до меня, то если я скажу вам, что я прочел за этот день записку раза три или четыре, то поверьте мне, это правда; если я вам больше скажу, что перечитал на следующий день, до и после обеда, можете поверить, это чистая реальность. Но если я расскажу вам о чувстве, которое испытал, немного усомнитесь в этом утверждении и не принимайте его без доказательств. Ни тогда, ни даже сейчас я не осознал того, что испытал. Это был страх, и это был не страх; это была жалость и не жалость; это было тщеславие и это было не тщеславие; словом, это была любовь без любви, то есть без бреда; и все это составляло довольно сложную и неясную комбинацию, которую вы не сможете понять, как не понимал я. Предположим, вы ничего не сказали. | Что касается меня, то если бы я вам сказал, что я прочитал за этот день записку три или четыре раза, поверьте этому, потому что это правда; более того, если я скажу вам, что перечитал ее на следующий день, до и после завтрака, вы можете этому поверить, поскольку это чистая реальность. Но если я расскажу вам о волнении, которое я испытал, вы можете смело сомневаться во мне и не принимать мое заявление без доказательств. Я не мог тогда и остаюсь неспособным до сих пор понять, что я чувствовал. Это был страх, но это был не страх; это была жалость, но это не была жалость; это было тщеславие, но это было не тщеславие; а именно, это была любовь без любви, то есть любовь без бреда; и все это сложилось в комбинацию совершенно сложную и неясную, чего вы не поймете, как и я. Предположим, я вообще ничего не сказал. |
L=40 O=0 - Нет! нет! бедная Адриана поспешила протестовать, плача. - Я хочу освободить свой дом от позора этого человека! | "О, нет! — протестовала она поспешно, в слезах, бедняжка. «Я хочу избавить свой дом от позорного присутствия этого человека. |
L=20 O=0 — Вы знаете, где находится месье Фошлеван? | — Вы знаете, где находится господин Фошлеван? |
L=40 O=20 В четыре часа обед был съеден. Герда Будденброк, маленький Иоганн и фройляйн Клементина были одни. Позже Ханно готовился к музицированию в салоне и ждал мать за роялем. Они сыграли сонату Опус 24 Бетховена. В Адажио скрипка пела, как ангел; но Герда, недовольная, взяла инструмент с подбородка, угрюмо посмотрела на него и сказала, что он не в том настроении. Она прекратила играть и пошла наверх отдохнуть. | Они ужинали в четыре — только Герда Будденброк, маленький Иоганн и фройляйн Клементина, все одни. После этого Ханно пошел в салон и приготовился к музыкальной сессии; он сидел за роялем и ждал мать. Они сыграли сонату Бетховена, опус 24. А в адажио скрипка пела, как ангел. И все же Герда была недовольна; она вынула из-под подбородка свой инструмент, сердито посмотрела на него и сказала, что он не расстроен. Она решила больше не играть и поднялась наверх отдохнуть. |
L=40 O=60 Когда я думал о династии Цин, когда я закричал, внезапно на мою голову, может быть, было сорок четыре человека, второй этаж рухнул, а половицы стали бить вверх и вниз. Послышался звук топота. Затем послышался громкий боевой клич, пропорциональный шагам. Я удивился случившемуся и вскочил. Как только я вскочил, я понял, что ученики были подвержены воспоминаниям об Асахи. Грех не исчезнет, пока я не скажу, что то плохое, что было на переднем плане, было плохим. Плохо то, что вы будете об этом знать. Обычно я сожалею после сна и дохожу до конца даже завтра утром. Однако вам следует спать спокойно, даже если вы не извиняетесь. Что это за шумиха по этому поводу? Я построил общежитие и держал свиней. Обычно вам следует делать сумасшедшие имитации. Раздумывая, что делать, я выскочил из пижамной вместе с пижамой и в три с половиной шага подскочил на второй этаж. Потом, как ни странно, то, что до сих пор трепалось у меня в голове, вдруг утихло, и я не смог сделать даже шага, не говоря уже о человеческом голосе. Это странно. Лампы уже выключены, поэтому темно, и я не знаю, где они, но, похоже, они не пользуются популярностью. В коридоре, идущем с востока на запад, уже давно не спряталась ни одна мышь. Луна светит с края коридора, она далеко, но яркая. Это странно, у меня с детства была привычка мечтать, и я часто вскакивал и смеялся над людьми, говоря незнакомые слова во сне. Ночная загадка о том, что мне приснилось подобрать бриллиант в шестнадцатилетнем возрасте, встала и спросила моего брата, который был рядом со мной, что теперь случилось с бриллиантом. В то время я стал смеющейся травой в своем доме примерно на три дня и сильно ослабел. Возможно, сейчас это все еще мечта. Однако, когда я думал посреди коридора, что он, должно быть, был разоблачен, луна была на другой стороне, и я не мог не думать, что голоса тридцати четырех человек прозвучали прямо передо мной. . Все они топали по половицам. Посмотрите на это, это не сон, это факт. Тише, сейчас полночь, а я закричала, как побеждённая, и направилась в коридор. Дорога, по которой я иду, темна, но моя цель — увидеть лунный свет на краю. Я задавался вопросом, вышел ли я на две минуты, и посреди коридора я ударился голенью о большой твердый предмет, и пока боль ударила в голову, мое тело потянуло вперед. .. Я пытался встать с скотиной, но у меня не получилось. Боюсь, но про ноги ничего сказать не могу. Мне хочется разозлиться, поэтому, когда я лечу на одной ноге, шаги и человеческие голоса затихли, превратившись в лес. Каким бы трусливым ни был человек, он не может быть таким трусливым. Это как свинья. Если это произойдет, я вытащу спрятавшегося парня и не буду его тянуть, пока не испугаюсь, поэтому я решил открыть одну из спален и осмотреть изнутри, но она не открылась. Независимо от того, заперт ли он, на столе или навалено что-то еще, он никогда не откроется, если его толкнуть или толкнуть. На этот раз я попробовал комнату на северной стороне противоположной стороны. Ведь это почти то же самое, что не открыть. Когда я открыл дверь и попытался поймать парня внутри, я забеспокоился, и на восточном краю снова раздался боевой клич и аплодисменты. Я думал, что выставлю себя дураком по восточному и западному аспектам, но не знаю, что делать. Честно говоря, признаюсь, но мне не хватает мудрости в той мере, в какой у меня есть смелость. Я понятия не имею, что делать в таком случае. Не знаю, но я никогда не проиграю. Если вы оставите все как есть, это отразится на моем лице. Жаль, что Эдокко называют упрямым. Это имя на всю жизнь — думать, что я заснул, потому что ничего не мог поделать, потому что мне пришлось пойти на ночную смену, и меня дразнил ребенок с опущенным носом. Даже это изначально Хатамото. Происхождение Хатамото - Сейва Гэндзи, потомок Мицунаки. Тада. Он отличается от такого фермера с тех пор, как я родился. Просто жаль, что нет мудрости. Я просто не знаю, что делать. Вы проиграете, если у вас проблемы? Честно говоря, я не знаю, что делать. Подумайте, есть ли в мире что-то, что можно выиграть вовне, не будучи честным. Если ты не сможешь победить сегодня вечером, ты выиграешь завтра. Если ты не сможешь победить завтра, ты выиграешь завтра. Если не сможешь выиграть, останешься здесь до тех пор, пока не выиграешь, заказав бенто в своем пансионате. Я принял это решение, поэтому стоял, скрестив ноги, посреди коридора и ждал рассвета ночи. Прилетело много комаров, но ничего не произошло. Когда я погладил голень, по которой ударился ранее, она намокла. Кровь выйдет. Если вы хотите получить немного крови, вы должны получить ее. В конце концов я устал с самого начала и наконец заснул. Было как-то шумно, поэтому, проснувшись, я вскочил и сказал, что покакал. Дверь с правой стороны, где я сидел, полуоткрыта, и передо мной стоят двое студентов. Как только я пришел в себя, я потянул ногу студента за кончик носа и с силой потянул ее, и он упал на спину. Посмотрите на Заму. Когда оставшийся немного расстроился, он подпрыгнул, опустил плечи и пару раз споткнулся. Когда я пришел в свою комнату, я вытащил его, и он выглядел как неженка, и он бросился за мной без секунды. Ночь наконец открыта. | Пока я лежал там, ворочаясь, и мысли о Кийо проносились у меня в голове, внезапно я услышал звук того, что, должно быть, тридцать или сорок пар ног равномерно стучали по деревянному полу прямо над моей головой, так сильно, что казалось, что в любую минуту на меня может обрушиться потолок. Потом начали орать на громкость, соответствующую штамповке. Я снова выскочил из постели, гадая, что же происходит. Как только я встал, я понял, что это, должно быть, студенты пытаются отомстить мне… Ребята, подумал я про себя… Пока вы не признаете, что то, что вы сделали, было неправильно, вы все еще виноваты в моих глазах. Вы, должно быть, поняли, что это было неправильно. Приличным поступком было бы вернуться к своим кроватям и все обдумать, а когда у вас возникнут какие-то сомнения, прийти утром и извиниться. Или даже если бы вы не могли заставить себя сделать это, самое меньшее, что вы могли бы сделать, — это почувствовать себя немного стыдно и спокойно заснуть. И вместо этого ты устраиваешь еще больший хаос? Разве ты не знаешь, что это должно быть общежитие, а не свинарник? Тебе лучше сократить эти сумасшедшие трюки. Подождите… Я выскочил из своей комнаты, все еще в халате, и помчался по лестнице на второй этаж. К моему изумлению, грохот, раздавшийся прямо над моей головой, вдруг превратился в абсолютную тишину; ни намека на эти кричащие голоса, не говоря уже о стуке ног. Очень странно! Лампы уже погасли, поэтому было слишком темно, чтобы что-либо ясно разглядеть, но я чувствовал, что некоторые из них прятались здесь и там. Но в коридоре, протянувшемся через всю спальню с востока на запад, не было никого, даже мыши. В дальнем конце было яркое пятно, в котором светила луна. Определенно странно, как в те времена, много лет назад, когда мне снились самые разные сны, а затем я просыпался от толчка и начинал лепетать поток ерунды. Раньше надо мной много смеялись из-за этого. Однажды, когда мне было шестнадцать или семнадцать, мне даже приснился сон о том, что я нашел бриллиант, я вскочил с кровати и в ярости спросил своего брата, который лежал рядом со мной, где мой бриллиант. Вся семья не переставала надо мной смеяться три дня, и это было очень тяжело вынести. Насколько я знал, то, что происходило сейчас, тоже могло быть сном. Но я слышал, как они продолжали ... когда я стоял там, погрузился в свои мысли, молчание внезапно разбито десятками голосов, кричащих: один, два, три ... yaaaaahh !!! сиял так ярко, что в мгновение ока последовал тот же ритмичный топот ног по деревянному полу, который я слышал раньше. Значит, это был не сон. 'ТИХИЙ!! Сейчас середина ночи! — проревела я достаточно громко, чтобы меня услышали сквозь шум, и побежала в дальний конец коридора. Поскольку вокруг меня было темно, все, что я мог сделать, это направиться к клочку лунного света в конце. Я прошёл всего пару ярдов, когда мои голени ударились о что-то твёрдое прямо посреди коридора, и прежде чем я успел услышать собственный крик «ОЙ!», я с грохотом рухнул на пол. Черт их побери, подумал я, поднимаясь обратно, но как бы я ни старался, я больше не мог бежать; моя нога просто отказывалась делать то, что ей говорили. Кипя, я спрыгнул на здоровую ногу до конца, но к тому времени топот и крики снова стихли, и все стихло. Как бы низко ни опускались люди, они не могут опуститься так низко. Эти дети действительно были больше похожи на свиней, чем на людей. Если они этого хотят, решил я, то не уйду, пока не вытащу их из укрытий и не заставлю извиниться, сколько бы времени это ни заняло, но когда я попытался толкнуть дверь проникнув в одну из их комнат, он не сдвинулся с места. Я не мог сказать, заперли ли они его или придвинули к нему какие-то столы или другую мебель; в любом случае я не смог получить его открыть, как бы сильно я ни нажимал. Я попробовал открыть дверь в коридоре. Он не сдвинулся с места больше, чем первый. Пока я яростно пытался прорваться в комнату и схватить одного из детей, на другом конце коридора снова начались насмешки и топот. Наконец я понял, что происходит: черти все спланировали так, чтобы они могли передать мне это с обеих сторон. Но что я мог с этим поделать? Придется признать: у меня, может, и есть смелость, но мозгов у меня нет. Когда я попадаю в такую ситуацию, я теряюсь в полной растерянности. Но даже если я в растерянности, будь я проклят, если окажусь в проигрыше. Сдаться в этот момент было бы позором. Было бы ужасно дать им повод утверждать, что у жителей Токио нет смелости. Если бы люди услышали, что я позволил этой своре сопливых придурков выставить меня дураком, пока я был на дежурстве, и просто пробрался в свою комнату, потому что не мог с ними справиться, я бы никогда не смирился с этим. Какими бы у меня ни были недостатки, мои предки были вассалами сёгуна, рода воинов, восходящего к императору Сэйва и произошедшего от великого Минамото-но Мицунака. Я не из того же материала, что те крестьяне, в этом можете быть уверены. Если бы я только мог что-нибудь придумать! Если бы только был какой-то выход из этой неразберихи! В любом случае, я не собирался сдаваться. Честно говоря, я не видел выхода. Но ведь если нельзя победить честно, что же еще? Хорошо, решил я, если я не смогу выиграть сегодня вечером, я выиграю завтра. Если бы я не смог выиграть завтра, я бы выиграл послезавтра. А если бы я не смог выиграть на следующий день, мне бы просто доставили еду из дома и я оставался бы там, где был, пока не выиграл бы. Я сел прямо посреди коридора, готовый ждать там до утра. Вокруг меня жужжали комары, но меня это не волновало. Когда я потер место на голени, по которому ударился раньше, я почувствовал что-то влажное и липкое. Должно быть, было кровотечение. Ладно, пусть кровоточит, если хочет. Наконец усталость начала одолевать меня, и я уснул. Но тут мой сон прервала какая-то суматоха, и я с проклятием одернулся. Дверь справа от меня была полуоткрыта, и передо мной стояли два мальчика. Как только я пришел в себя, я схватил одну из ног ближайшего ко мне ребенка и дернул ее на себя так сильно, как только мог. Он рухнул на спину. Это вам покажет! Тогда я прыгнул на другого, который все еще стоял в каком-то оцепенении, схватил его за плечи и хорошенько встряхнул. Он был настолько ошеломлен, что все, что он мог сделать, это продолжать стоять и моргать. Когда я сказал: «Хорошо, вы двое, пойдем со мной» и отвел их в свою комнату, они обе пошли кротко, как те бабы, за которых я их принял. К этому времени уже наступило утро. |
L=0 O=100 Синее уж серело в коридоре пространство, и светились прочие комнаты; и искрились хрустали: половина восьмого; пес-бульдожка чесался и лапою цапал ошейник, и мордой оскаленной, тигровой, спину свою доставал. | на клозете: Его превосходительство, Аполлон Аполлонович, барин! |
L=60 O=40 Тогда его сердце разрывалось, он не мог сдержать этого крика: | Потом с разрывающимся сердцем он не выдержал и выпалил: |
L=20 O=0 Мокколетто загорается, если поднести его к любому источнику света. | Мокколетто зажигается, если поднести его к другому источнику света. |
L=40 O=20 Дикая ярость исказила лицо девицы, она испустила хриплое ругательство, а Варенуха у дверей взвизгнул и обрушился из воздуха на пол. | Дикая ярость исказила лицо девушки, и она выругалась. У двери Варенуха вскрикнул и свалился с воздуха на пол. |
L=40 O=20 «Мне кажется, что мадемуазель сегодня вечером посещают какие-то очень похотливые мысли», — сказала она наконец, несомненно, повторяя фразу, которую когда-то услышала от своей подруги. | — Кажется, мадемуазель сегодня вечером посещают довольно сладострастные мысли, — сказала она наконец, вероятно, повторяя фразу, уже слышанную ранее из уст подруги. |
L=20 O=0 Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору. | Алпатыч ушел. Князь снова подошел к бюро, заглянул в него, потрогал рукой свои бумаги, снова запер их и сел за письменный стол писать письмо губернатору. |
L=40 O=0 – Лизавета Михайловна тоже музыкантша? – спросила Варвара Павловна, слегка обернув к ней голову. | «Лисавета Михайловна тоже музыкальна? — спросила Варвара Павловна, слегка повернув к ней голову. |