Datasets:

nevmenandr

/

russian-old-orthography-ocr

like 0

— Та, та, та! А по штосу?

— По какому?

— Извѣстно, по качаловскому съ московскимъ купцомъ. Моихъ двадцать копѣекъ.

— Ларіонъ Ивановичъ, ты вѣдь не былъ въ долѣ.

Гременицынъ вскочилъ съ кресла.

— Какъ не былъ въ долѣ? А кто его ввелъ въ домъ, а кто двѣ недѣли за нимъ ухаживалъ, а кто помогъ ему получить деньги по векселю! И я не въ долѣ? Я, кажется, очень ясно говорилъ, да вы и сами должны знать честь. Нѣтъ, братъ, моего кліента обыгрывать на вѣрняка, такъ и мнѣ надо заплатить.

— Ужь и на вѣрняка! Выли посторонніе. Штосъ метался на счастье.

— Знаю я ваше счастье! Небось, металъ агнецъ невинный, Берендѣйкинъ.

— Ну, хоть бы и Берендѣйкинъ! При постороннихъ людяхъ нельзя, самъ знаешь.

— Очень хорошо знаю этихъ постороннихъ. Метали въ три часа ночи, послѣ ужина, послѣ шампанскаго. Много выметали?

— Да я, право...

====page 36====

— Полно ломаться, Иванъ Алексѣичъ. Сколько получила?

— На мою долю не много, я пожалуй...

— А ты вотъ что, поѣзжай сейчасъ къ пріятелямъ и привези мнѣ все, что слѣдуетъ до копѣйки — понимаешь! Если вы со мною не раздѣлаетесь честно, не видѣть вамъ не только пижоновъ, но и интересныхъ понтовъ. Не у однихъ васъ вечера, мнѣ, слава Ногу, вездѣ открыты двери.

— Да чего ты горячишься?

— Я не горячусь, а мое подавай, не то изъ горла выдеру.

— Не одинъ же я дольщикъ, я, пожалуй, отдамъ...

— Привези все сполна.

— Какой ты чудакъ, братецъ!

— Никакой не чудакъ, а говорю дѣло.

— И выметали всего тысячи двѣ.

— Шутка! Значитъ мнѣ четыреста — и ни копѣйки меньше. Кто-жъ забастовалъ?

— Самъ не захотѣлъ играть.

— Смекнулъ что ли?

— А кто его знаетъ. Ты на меня не сердись: вѣдь не у меня въ домѣ — я долю получилъ.

— Не честно, вотъ что! Теперь все рѣже и рѣже большіе простофили, которые лѣзутъ въ игру; а я свое дѣло дѣлаю. Ты думаешь, мнѣ дешево стоитъ содержать шайку?

— Кто и говоритъ.

— Вѣдь я на этого самаго купца истратилъ рублей сто. Васъ было четверо, вы и раздѣлились, а меня пятаго позабыли.

— Меня, братъ, и самаго раздѣлили не совсѣмъ вѣрно.

— Ну, ужъ не прикидывайся казанскимъ сиротою. Досадно то, что нельзя на грошъ повѣрить. А, небось, какъ явится какой молодецъ, да вздуетъ всѣхъ, такъ ко мнѣ за деньгами. Что жъ, развѣ я отказываю? развѣ жидовскіе беру проценты? Ужь вѣрно Фрицъ лупитъ по гривеннику въ мѣсяцъ.

— Нѣтъ, со своихъ по пятачку.

— Все же больше моего. Ну, да я тоже съумѣю отблагодарить. Не видѣть вамъ въ кругу интересныхъ понтовъ, да и тѣхъ, какіе есть, перезову въ другое мѣсто. Нѣтъ, братъ Иванъ Алексѣичъ, я дѣйствую на чистоту.

— Что, же мнѣ дѣлать?

— Поѣзжай къ Берендѣйкинѵ и скажи, чтобъ раздѣлилъ сумму ровно на пять частей, кстати онъ будетъ на вечерѣ сегодня у Ивана Ивановича, я пріѣду за полученіемъ. Московскаго купца привезу, а если мнѣ не отдадутъ слѣдуемой доли, самъ же раскрою ему глаза, и баста.

====page 37====

— Пожалуй, я поѣду.

Сергѣй въ это время явился съ подносомъ.

— Выпей, Иванъ Алексѣичъ, чайку, съѣздить успѣешь. Ну, прибавилъ онъ, по уходѣ камердинера, разскажи же мнѣ, какъ вы обработали голубчика?

Иванъ Алексѣичъ улыбнулся и снялъ синіе очки, подъ которыми скрывались маленькіе плутоватые глазки.

— Конечно, не на кругляка *), сказалъ онъ.

— Еще бы! теперь уже мало такихъ дурней, чтобъ ловились на эту штуку.

— Больше метали семиабцужный **).

— Авантажу много, только могъ вѣдь угадать.

— У Берендейкина-то?

— Вотъ и проговорился.

— Чего проговариваться! Ты вѣдь не малолѣтній. Ларіонъ Ивановичъ, я охотно отдамъ свою часть, если ты обижаешься.

— Я не хочу твоей части, а мнѣ все подавайте, что слѣдуетъ.

— Ну, положи гнѣвъ на милость, авось уладимъ. А нѣтъ чего новенькаго?

— Какъ не быть! Одна пожива для васъ, а другая...

— Что другая?

— Атанде-съ.

— Вольно жирно?

— И жирно, и кусается.

— Это твое дѣло.

Выпивъ на скоро стаканъ чаю, Иванъ Алексѣевичъ уѣхалъ обдѣлывать дѣло по вчерашнему штосу.

— Подлецы! проговорилъ ему вслѣдъ Гременицынъ и, закуривъ новую сигару, устремилъ взоръ на общественную красавицу.

IV

Мы уже упоминали о молодомъ человѣкѣ, который прибылъ въ одномъ поѣздѣ съ Мироволинымъ, также первый разъ въ Петербургъ, но котораго не встрѣчали ни ливрейные лакеи, ни экипажи. Онъ отправился пѣшкомъ съ какимъ-то обязательнымъ дорожнымъ знакомымъ къ одному дворнику отдохнуть,

*) Круглякъ — такая тасовка, что поптеру невозможно угадать ни одной карты.

**) Семь подтасованныхъ абцуговъ. Есть и девятиабцужный штосъ, но онъ очень приближается къ круглому, и шуллера остерегаются употреблять его безъ особенно благопріятныхъ обстоятельствъ.

====page 38====

а потомъ уже отыскивать земляка-пріятеля, вызвавшаго его въ столицу.

Васька или Василій Ильичъ Размоловъ родился въ одномъ большомъ уѣздномъ городѣ. Отецъ его былъ бѣдный чиновникъ, мать достаточная купеческая дочь; они первое время жили довольно хорошо, а своего Васю водили щегольски; но отецъ вскорѣ распился, мать захворала, семейное счастье нарушилось, и Вася очутился почти безъ присмотра. Отцовской родни у него не было, материнская жила въ постоянныхъ ссорахъ между собою, такъ что о мальчикѣ заботиться было некому, и онъ росъ, что называется, какъ въ лѣсу. Отецъ, въ свободныя отъ пьянства минуты, которыхъ было немного, подумывалъ иногда о сынишкѣ и, наконецъ, отдалъ его въ приходское училище, гдѣ мальчикъ очень скоро выучился грамотѣ и оказывалъ, вообще, большіе успѣхи, но вмѣстѣ преуспѣвалъ и въ шалостяхъ, которыя по большей части проходили ему даромъ, такъ какъ дрожайшій родитель постоянно былъ пьянъ, а мать не выходила изъ комнаты. Находясь безъ всякаго надзора, Васька свелъ дружбу съ самыми отчаянными шалунами, и своеволіе этихъ школьниковъ дошло до такой степени, что изъ нихъ нѣсколько человѣкъ, въ томъ числѣ и Васька, получивъ каждый публично по пятидесяти розогъ, были изгнаны изъ училища. Васькѣ шелъ тогда уже тринадцатый или четырнадцатый годъ; онъ хорошо читалъ, писалъ, отлично зналъ ариѳметику, въ особенности умѣлъ превосходно считать въ умѣ и не разъ выигрывалъ пари у купеческихъ приказчиковъ, разрѣшая самыя сложныя ариѳметическія задачи. Кромѣ этихъ первоначальныхъ познаній, онъ обладалъ еще необыкновенною ловкостью въ игрѣ въ бабки, чему, конечно, выучился на улицѣ, на которой, впрочемъ, проводилъ большую часть времени. Будучи еще въ школѣ, пока жила мать, Васька не нуждался, по крайней мѣрѣ, въ пріютѣ, пищѣ, одеждѣ и обуви, но съ ея смертью пьяный отецъ ни на что уже не годился, распродалъ женины вещи, пропилъ все и пошелъ въ богадѣльню, благодаря протекціи секретаря полиціи. Ваську взялъ изъ жалости дядя съ материнской стороны въ качествѣ лавочнаго мальчика, обязанностью котораго было зазывать покупателей, являвшихся въ городъ, преимущественно въ базарные дни. Въ эти дни только и было ему работы, а въ остальные онъ стоялъ у двери, переминаясь съ ноги на ногу, бѣгалъ на посылкахъ, да получалъ отъ каждаго подзатыльники, и только въ то время, когда дядя уходилъ домой обѣдать, а приказчикъ дремалъ за прилавкомъ, Васька отводилъ душу игрою въ бабки

====page 39====

съ сосѣдними мальчиками или съ прежними товарищами, устроивъ арену тутъ же, передъ гостинымъ дворомъ. Разумѣется, эта забава рѣдко проходила ему даромъ, ибо, увлекшись, онъ забывалъ все, и не разъ въ разгарѣ самой интересной партіи бывалъ увлекаемъ въ лавку за волосы приказчикомъ или самимъ хозяиномъ. Только и удалось ему заработать рубля три передъ праздниками, когда дядя вздумалъ повѣрять лавку. Приказчикъ, плутъ естественный, позапутался въ счетахъ, а толку не хватило самому распутать, вотъ онъ и обратился къ Васькѣ: онъ поздно вечеромъ сводилъ мальчика въ заднія комнаты одного трактира и подпоилъ, разсчитывая на его ариѳметическія познанія. И онъ не ошибся въ разсчетѣ. Васька великолѣпно подвелъ ему требуемые итоги, такъ что хозяинъ не могъ, конечно, по своему безграмотству, добраться въ чемъ дѣло. Заработанныя въ первый разъ деньги не послужили, однако же, Васькѣ въ прокъ: онъ узналъ заднія комнаты трактира и переносилъ свой заработокъ туда по гривеннику и двугривенному — не на водку, до которой былъ небольшой охотникъ, а проигрывалъ на бильярдѣ. Страсть къ этой игрѣ усилилась въ немъ до такой степени, что онъ началъ таскать кое-что у дяди изъ лавки. Его обыгрывалъ мальчикъ — подручный маркера, когда бывалъ свободенъ бильярдъ, а Васька между тѣмъ практиковался. Съ нимъ вмѣстѣ началъ учащать тоже для бильярда, одинъ изъ школьныхъ его товарищей, такой же лавочный мальчикъ, только годами двумя постарше. Обоихъ одинаково обыгрывалъ подручный, какъ они ни старались, и это имъ стоило и здоровья, и побоевъ. Они могли играть только ночью, сокращая немногіе часы, предоставляемые имъ для сна. Но страсть къ бильярду все превозмогала, и Васька, и Алешка, новые Орестъ и Пиладъ — поклялись выучиться и обыграть подручнаго. Коалиція эта, однако-жъ, скоро разстроилась. Крестный отецъ Алешки, переселившійся въ Петербургъ, вспомнилъ о своемъ крестникѣ и прислалъ ему денегъ съ приказаніемъ отправляться въ Питеръ, гдѣ обѣщалъ его пристроить. Алешка чрезмѣрно обрадовался, пригласилъ Ваську, еще двухъ-трехъ товарищей и прокутилъ и проигралъ всѣ свои деньги на бильярдѣ. На другой день, проспавшись, онъ сначала выплакался навзрыдъ, потомъ отправился въ лавку къ Васькѣ и повѣдалъ ему свое горе. Васька тоже утиралъ распухшіе отъ слезъ глаза, ибо хозяинъ, свѣдавъ, что онъ не ночевалъ дома, оттаскалъ его за волосы и обѣщалъ вечеромъ выпороть.

— Вася, голубчикъ, что мнѣ дѣлать, сказалъ Алешка,

====page 40====

завтра есть оказія въ Питеръ, а у меня отъ пятнадцати рублей осталось шесть гривенъ.

— Кто жъ тебя неволилъ насъ угощать да ставить по цѣлковому на партію?

— Это я самъ знаю. А вотъ что, Васенька, мать какъ провѣдаетъ, что я прокутился, сведетъ въ полицію, да отдеретъ на всѣ бока.

— Мой звѣрь тоже обѣщался выдрать меня сегодня.

— Тебя выдерутъ, да и забудутъ, а мнѣ хоть не жить на свѣтѣ. Отпишутъ къ крестному, тотъ уже не приметъ, отъ хозяина отошелъ, значитъ, сюда тоже нѣтъ ходу, и мнѣ или бѣжать куда, или камень на шею — да въ рѣку.

— Скверно, братъ!

— И какъ скверно! проговорилъ, повѣсивъ голову Алешка, и слезы градомъ текли по его щекамъ.

— Да нешто тебя не свезутъ наши питерскіе?

— Для чего не свезутъ, да вѣдь только до Москвы, а тамъ какая-то чугунка, что безъ лошадей везетъ, говорятъ, надо платить четыре цѣлковыхъ.