Datasets:

Alirina

/

par3_ru_no_cont

like 0

L=80 O=0 – Вы вот болеть изволили, а тут без вас, без начальства, вчера, можно сказать, – происшествие.

— Вы выбрали болезнь, а без Шефа у нас как бы вчера случился несчастный случай.

L=20 O=0 Вернувшись домой и найдя всех вполне благополучными и особенно милыми, Дарья Александровна с большим оживлением рассказывала про свою поездку, про то, как ее хорошо принимали, про роскошь и хороший вкус жизни Вронских, про их увеселения и не давала никому слова сказать против них.

Вернувшись домой и найдя всех вполне здоровыми и особенно милыми, Дарья Александровна с большим воодушевлением рассказала им о своей поездке, о том, как хорошо ее приняли, о роскоши и хорошем вкусе жизни Вронских, об их развлечениях и никому не позволила сказать слово против них.

L=20 O=20 Теперь, пока я думал об этих людях, мои ноги понесли меня по улице, так что я незаметно очутился у дверей отеля «Фару». Обычно я там обедал; но, не пройдя сознательно, ни одна заслуга поступка не принадлежит мне, а ногам, совершившим его. Благословенные ножки! А есть те, кто относится к вам с пренебрежением или безразличием. Я сам до тех пор держал тебя в дурной славе, злился, когда ты уставал, когда ты не мог выйти за определенную точку, и ты оставлял меня с желанием улететь, как курица, связанная за ноги.

Теперь, когда я думаю об этих людях, мои ноги уносят меня по улице, так что я, сам того не осознавая, оказываюсь у дверей отеля «Фару». У меня была привычка обедать там. Но, не нарочно пройдя туда, я не заслужил похвалы за этот поступок, а мои ноги, которые это сделали, заслужили. Благословенные ножки! А есть те, кто относится к вам с пренебрежением или безразличием. Даже я до сих пор тебя не уважал, раздражаясь, когда ты уставал, когда ты не мог выйти за определенную черту и оставлял у меня желание взмахивать крыльями, как курица, связанная за ноги.

L=60 O=60 Когда они вошли в комнату, они увидели пол стоящим, и их глаза были устремлены в одну точку в комнате; их глаза следовали общему направлению и остановились на бывшей ложе русского посла. Мужчина, одетый в черное, лет тридцати пяти-сорока, только что вошел в нее с женщиной, одетой в восточный костюм. Женщина была необыкновенной красоты, и костюм был такого богатства, что, как мы уже сказали, все глаза немедленно обратились к ней.

Достигнув своих мест, они обнаружили, что все зрители в партере встали и устремили взоры на ложу, которой раньше владел русский посол. Только что вошел мужчина лет тридцати пяти-сорока, одетый в густое черное, в сопровождении молодой женщины, одетой по восточному стилю. Дама была необыкновенно красива, а богатое великолепие ее наряда привлекало к ней все взгляды.

L=20 O=0 Следует также рассказать, что в маленьком коттедже госпожи Мореус жил жилец, маленький сухопутный девчонка лет сорока, который жил в мансардной комнате с фронтоном. Мамзель Мари, как ее всегда называли, имела свое мнение на многие вещи, как она любит делать, она сидит очень одна и позволяет своим мыслям вращаться вокруг того, что видели ее собственные глаза.

Следует также сказать, что в маленьком коттедже госпожи Мореус жил жилец, сухонький мальчуган лет сорока, живший в мансардной комнате с фронтоном. Мамселль Мари, как ее всегда называли, на многие вещи имела свое собственное мнение, подобное тому, которое, вероятно, имеет человек, который часто бывает одинок и позволяет своим мыслям вращаться вокруг того, что видел собственными глазами.

L=40 O=0 Еще более важной причиной является то, что им суждено стоять и действовать в одиночку всю свою жизнь».

Более важная причина заключается в следующем: женщинам суждено оставаться в одиночестве и действовать в одиночку всю свою жизнь».

L=40 O=0 - Кто ты ? — спросил он их, пораженный.

"Кто ты?" — ошеломленно потребовал он.

L=20 O=0 Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи-императоры.

Вейротер снова улыбнулся тою же ироническою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения русских генералов и доказывать то, в чем он не только сам был слишком уверен, но в чем он уверил обоих императоров.

L=20 O=0 Священник посмотрел на нее и ничего не ответил; она повторила свой вопрос. Поэтому он сказал: - Не знаю.

Священник посмотрел на нее и ничего не ответил; она повторила свой вопрос. Затем он сказал: «Я не знаю».

L=60 O=0 — Потом о смертной казни...

«Тогда о казнях».

L=40 O=40 - Ой! Не путай одно с другим, Эжени.

— Я убегаю от Морсерфа и нахожу Кавальканти! — О, Эжени, не путайте одно с другим.

L=80 O=60 Затем Теваралан остался один на сцене, держа Вейл в руке и отчаянно ведя машину. Моменты Асуры, такие как Суран и т. д., обратились в прах. Отпиленная голова сурана прорастала снова и снова. Интенсивность прорастания ростков росла все больше и больше. Искра вылетела из его глаза. В конце концов Сурабатман умер и пал. Теваралан тоже отложил свою работу.

Деваралан исполнил энергичное соло с копьем в руке. Все демоны, включая [67]Суру, пали перед его копьем. Отрубленная голова Соры прорастала снова и снова. В ярости деваралан продолжал отрубать каждую проросшую голову, пока Сура наконец не упал замертво. Деваралан отбросил копье в сторону, из его глаз посыпались огненные искры.

L=40 O=20 «У тебя тоже испорченная репутация из-за того, что ты зашел так далеко между нами?» Мы подсластим твое пребывание здесь, мальчик, как и все, кто попал в наши руки, а наши руки – не какие-то женские руки.

«Твоя репутация настолько подорвана, что ты добрался до нас? Что ж, мы подсластим твое пребывание здесь, маленький мальчик, как и всем, кто попал в наши руки. И руки у нас не какие-то милые дамские руки.

L=40 O=0 Офицеры были вооружены винтовками, дубинками, мечами и кинжалами.

Агенты полиции были вооружены карабинами, дубинками, саблями и кинжалами.

L=60 O=60 Допустим, когда Кунмин отправился во дворец Юнъань, он увидел, что Первый Лорд находится в критическом состоянии, и поспешно поклонился под диваном дракона. Первый Мастер издал указ и попросил Конфуция сесть на край драконьего дивана, погладить его по спине и сказал: «Я премьер-министр, и мне повезло, что я стал карьерой императора; когда мудрость поверхностна, Я не принимаю слова премьер-министра и приведу себя к поражению. В конце концов, наследник слаб, и его нужно поддерживать большими силами». В конце предложения по его лицу потекли слезы. Кун Мин тоже расплакался и сказал: «Пусть Ваше Величество хорошо защитит тело дракона, чтобы мир мог с нетерпением ждать этого!» Когда Су ушел, Первый Лорд спросил Кун Мина: «Как премьер-министр видит таланты Ма Су?» Кун Мин сказал: «Этот человек также талантливый человек в мире». Премьер-министр должен внимательно изучить его». После того, как раздача была завершена, указ вызвал министров в зал, взял бумагу и ручку, чтобы написать посмертный указ, передал его Кун Мину и вздохнул: «Я не читай книги, я знаю грубость. Мудрец сказал: «Птица умрет. , звук его тоже траурный; когда человек собирается умереть, его слова тоже хороши. «Я хотел бы быть таким же, как Цин, чтобы уничтожить воров Цао и вместе помочь семье Хань; Как говорится, я надеюсь, что премьер-министр научит его всему больше!» Кун Мин и другие плакали, кланялись до земли и говорили: «Пусть Ваше Величество остановит тело дракона! Министры и другие люди сделают все возможное, чтобы отплатить Его Величеству за доброту». Он прикрыл слезы одной рукой, другой держал свою руку и сказал: «Теперь я мертв! У меня есть доверенное лицо, которое расскажет вам!» Кун Мин спросил: «Каков священный указ?» Анбанг и страна в конце концов будут заселены. Если наследник может помочь, он поможет ему; если он не талантлив, господин может стать хозяином Чэнду». Выслушав Кун Мина, он весь вспотел, его руки и ноги были в растерянности, он заплакал и поклонился до земли, сказав: «Я очень храбрый. Неиссякаемая сила, делай все возможное, проявляя верность, а затем умри». !" Сказав это, он поклонился и истекал кровью. Первый Государь также попросил Конг Мина сесть на диван, позвал Лю Юна, короля Лу, и Лю Ли, короля Ляна, чтобы они вышли вперёд, и сказал: «Все вы помните, что я сказал: после моей смерти , все трое твоих братьев будут премьер-министрами, как и их отцы, и ими нельзя пренебрегать». После этого он приказал двум королям вместе поклоняться Конгмину. После того, как два короля выразили свое почтение, Конг Мин сказал: «Хотя печень и мозг этого министра лежат на земле, Ан Нэн может отплатить за доброту встречи!»

Он поклонился до земли у подножия Драконьего Дивана. Умирающий император предложил ему подойти и сесть рядом с ним, и он похлопал своего министра по спине, сказав: «Достижение императорского звания было вашей работой. Вы не думали, что я окажусь настолько глупым, что не последую вашему совету и вызову тем самым недавние бедствия. Но мне очень жаль, и теперь я долго не проживу. Мой наследник — дегенерат, но я должен предоставить ему сделать все, что в его силах, с великим наследством. И слезы текли ручьями. «Я верю, что Ваше Величество оправдает надежды людей на скорейшее выздоровление», — сказал Чжугэ Лян, тоже в слезах. Повернув голову, Первый Правитель увидел у постели Ма Су, брата Ма Ляна. Он предложил ему уйти в отставку. Когда Ма Су вышел из зала, Первый Правитель сказал: «Как вы думаете, Ма Су умен? «Он один из самых способных людей в мире, — сказал Чжугэ Лян. "Я так не думаю. Я думаю, что его слова превосходят его дела. Не злоупотребляйте им. Наблюдайте за ним внимательно. Сказав это, он приказал им вызвать в зал высших государственных чиновников. Взяв бумагу и ручку, Первый Правитель написал свое завещание. Он со вздохом передал его премьер-министру и сказал: «Я не великий ученый и знаю лишь приблизительные контуры того, что следует знать. Но Учитель сказал: «Птичья песня печальна, когда смерть близка, и слова умирающего хороши». Я ждал, что мы сможем помочь друг другу в уничтожении Каоса и восстановлении Ганса, но прежде, чем работа будет завершена, меня отзовут, и это мое последнее повеление я доверяю вам как премьер-министру, чтобы передать его вам. мой сын и наследник Лю Шань. К моим словам следует отнестись серьезно. Я верю, что вы будете наставлять и направлять моего сына. Чжугэ Лян и все присутствующие плакали и падали ниц, говоря: «Мы молим Ваше Величество упокоиться. Мы сделаем все возможное, чтобы доказать нашу благодарность за оказанную нам доброту. По команде Первого Правителя слуги подняли Чжугэ Ляна с земли. Одной рукой умирающий смахнул падающие слезы, а другой схватил руку Чжугэ Ляна и сказал: «Конец близок; Мне есть что сказать еще как близкому генералу. «Какое священное повеление может дать Ваше Величество? «Ты во много раз умнее Цао Пи, и ты должен защитить королевство и завершить великую работу. Если моему сыну можно помочь, помогите ему. Но если он окажется дураком, то займи трон сам и будь правителем. Такая речь почти лишила Чжугэ Ляна рассудка. Холодный пот выступил по всему его телу, а конечности грозили перестать его поддерживать. Он упал на колени и сказал: «Я никогда не мог поступить иначе, как изнурить себя до костей, служа твоему сыну, которому я буду служить до самой смерти. Он ударился головой об землю, пока не потекла кровь. Умирающий подозвал Чжугэ Ляна поближе и, в то же время подведя к себе двух своих сыновей, сказал им: «Сыновья мои, помните слова вашего отца. После моей смерти вы должны обращаться с премьер-министром так же, как со своим отцом, и не проявлять небрежности, ибо тем самым вы оправдаете надежды своего отца. Он заставил двух принцев выразить Чжугэ Ляну почтение, причитающееся отцу. Чжугэ Лян сказал: «Если бы меня уничтожили и втоптали в землю, я не смог бы отплатить за доброту, которую испытал.

L=20 O=20 Теперь моя ночь меняется и становится сказкой, розовым воспоминанием. Представьте себе яркую, светлую ночь…. Я был один; тьма вокруг меня была тяжелой и густой, как бархат. Я устал, у меня тряслись колени, а еще я был немного ошеломлен. Бандит-сумасшедший, который часами водил меня по кругу по мокрой траве, вел меня, как кусок скотины, только своим взглядом и своим «приди-приди!» В следующий раз я вырву у него фонарь и разобью им его жир! Мне было очень обидно, я со злостью закурил сигару и пошел спать. Некоторое время я лежал и смотрел на свет моей сигары, затем слышу, как внизу хлопают ворота, и все становится тихо.

«Теперь мои ночные приключения меняются и становятся похожими на сказку, розовое воспоминание. Представьте себе белую, белую ночь... Я был один; тьма вокруг меня была густой и тяжелой, как бархат. Я устал, колени у меня дрожали, и я чувствовал себя довольно ошеломленным. Каким подлецом был этот сумасшедший, который часами водил меня кругами по мокрой траве, водил меня, как бессловесного зверя, одним лишь взглядом своих глаз и своим «Ну-ну!» В следующий раз я порву фонарь! из его руки и разбить им его отбивные! Я был в ярости, в гневе закурил сигару и пошел спать. Некоторое время я лежал и смотрел на свет своей сигары; затем я слышу, как внизу хлопают ворота, и все стихает.

L=60 O=0 — Кстати, они не хотели иметь столь жалкую собственность.

— Потому что им не хотелось состояния, приобретенного столь бесчестным путем.

L=80 O=100 - Как? 'Или что ?

«Как это? "Это правда.

L=80 O=100 И тогда мы не должны испытывать почтения к моменту, когда она есть, к улыбке, - тогда мы не должны становиться на колени и целовать ногу женщины, пока она улыбается!

— Но если они считают, что это не так… если они жаждут отомстить за изнасилование своей женщины? Сэр Сигурд корчился и царапался сильнее прежнего:

L=40 O=20 Само собой разумеется, что улыбка и грациозность были стереотипными на ее губах.

Само собой разумеется, что улыбка на его губах и обходительные манеры были чисто показными.

L=20 O=20 В среде людей, к которым принадлежал Сергей Иванович, в это время ни о чем другом не говорили и не писали, как о славянском вопросе и сербской войне. Все то, что делает обыкновенно праздная толпа, убивая время, делалось теперь в пользу славян. Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры – все свидетельствовало о сочувствии к славянам.

В кругу людей, к которому принадлежал Сергей Иванович, никто тогда не говорил и не писал ни о чем, кроме славянского вопроса и сербской войны. Все, что обыкновенно делает праздная толпа, чтобы убить время, теперь делалось на пользу славян. Балы, концерты, обеды, речи, женские платья, пиво, трактиры — все свидетельствовало о сочувствии славянам.

L=40 O=20 — Нет, не говорите о своих немцах, — повторила г-жа Шантеро. Пение - это радость, это свет... Вы слышали Патти в Barbier42?

«Нет, не упоминай своих немцев, — повторила мадам Шантеро. — Песня — это веселье, это свет. Ты слышал Паттиак в «Цирюльнике»?

L=40 O=40 — Ежели бы я знала… — сквозь слезы сказала она. — Я боялась войти.

«Если бы я только знала… — сказала она сквозь слезы. «Я боялась зайти.

L=60 O=100 - Дамы, вы нам нужны не снаружи, а здесь!

Со двора послышался недружелюбный оклик: «Итак, дамы, здесь вас ждут, а не снаружи!

L=60 O=0 Она мигом обернулась, точно ее укололи иголкой. Князь заколебался было ответить; он почувствовал, что нечаянно, но сильно проговорился.

Она мгновенно обернулась, словно уколотая иголкой. Принц колебался, прежде чем ответить; он чувствовал, что совершил случайную, но серьезную оплошность.

L=40 O=20 «Ничего стоящего, мой друг», — сказал капрал Паланек Швейку, выходя из кабинета, «тебе придется идти, девушка, пешком в Будейовице. У нас есть комиссар в возрасте Вахчимры, так что мы ее тебе направим».

«Ничего не поделаешь, приятель, — сказал капрал Паланек Швейку, когда тот вышел из кабинета, — тебе придется идти в Будеевице пешком, мой мальчик. У нас на карауле есть буханка пайкового хлеба, так мы дадим ее тебе на дорогу.

L=20 O=0 «Так что с тобой?» — спросил он удивленно.

"Что с тобой случилось?" — спросил он с некоторым удивлением.

L=40 O=20 Прогресс — это модус человека. Общая жизнь человеческой расы называется Прогрессом; коллективный шаг человеческой расы называется Прогрессом. Прогресс работает; он совершает великое человеческое и земное путешествие к небесному и божественному; у него есть свои остановки, где он собирает запоздалое стадо; у него есть свои станции, где он медитирует, в присутствии какого-нибудь великолепного Ханаана, внезапно открывающего его горизонт; у него есть свои ночи, когда он спит; и одно из мучительных беспокойств мыслителя — видеть тень на человеческой душе и чувствовать во тьме, не имея возможности разбудить ее, спящий прогресс.

Прогресс зависит от характера человека. Общая жизнь человечества называется Прогрессом, коллективный шаг человечества называется Прогрессом. Прогресс движется вперед. Он совершает великое человеческое и земное путешествие к небесному и божественному. Он делает остановки, чтобы сплотить отстающее стадо, делает перерывы для созерцания перед какой-нибудь великолепной землей Ханаанской, внезапно раскрывающей свой горизонт, у него бывают ночи, когда он спит. И одна из болезненных тревог мыслителя — видеть тьму, лежащую на человеческой душе, и чувствовать, как Прогресс спит в тени, не имея возможности его пробудить.

L=40 O=0 «Мосье позволит мне дать ему рекомендацию? Совет спросил меня.

«Хозяин позволит мне дать рекомендацию? — спросил Консель.

L=60 O=40 — Да что: жизнь трогает!

— Что случилось? — Да ведь жизнь не оставляет меня в покое.

L=60 O=0 Но тихо! Наконец, наконец! По коридору легкие шаги.

Но тише! Наконец-то, наконец-то! Тихие шаги раздаются в прихожей.

L=60 O=0 Мальчикам заставляли сшить своеобразный веселый наряд, который они надевали по вечерам, после того как тщательно помылись и очистились.

Для них сшили что-то вроде веселой униформы, которую они надевали вечером, тщательно отмываясь.

L=60 O=60 Оказалось, что этот, по имени Цзя Цян, также был порядочным правнуком в резиденции Нин. Его родители рано умерли, и он жил с Цзя Чжэнем с детства. Два брата были самыми близкими друг другу и часто ладили друг с другом. В особняке Нин было много людей, и эти невольные слуги могли только клеветать и злословить своих хозяев, поэтому я не знаю, какие негодяи распускают слухи. Цзя Чжэнь подумала, что Ифэн услышала какие-то плохие слова, и она хотела избежать некоторых подозрений. Теперь она фактически разделила дом и приказала Цзя Цян съехать из особняка Нин, и ушла жить сама по себе. Эта Цзя Цян была красива снаружи и умна внутри. Хотя она пришла в школу под этим именем, она просто прятала глаза. Все еще лакей петушиных боев, наблюдала за цветами и играла с ивами. Он всегда полагался на то, что Цзя Чжэнь будет его обожать, а Цзя Жун помогать ему, поэтому никто из клана не посмеет выступить против него. Поскольку он лучший с Цзя Жуном, как он может согласиться видеть, как кто-то издевается над Цинь Чжуном сейчас? Теперь, когда я хочу встать, чтобы сообщить о несправедливости, я думаю об этом в своем сердце и думаю: «Цзинь Жун, Цзя Жуй и другие — все знакомые дяди Сюэ. Сянгри и я дружим с дядей Сюэ. Если бы я был в молодости, они бы рассказали старику. Сюэ, разве мы не наносим вред миру? Нам все равно, такие слухи скучны. Теперь, почему бы тебе не использовать план, чтобы усмирить, и не замолчать, но это не повредит твоему лицу». Подумав об этом, он также притворился немного почтительным и вышел наружу, тихо подозвал к себе книжного мальчика Баоюя по имени Минъянь, и так далее, и тому подобное.

Но одна героическая душа была тронута его безрассудными словами до сильного гнева. Это был Цзя Цян, член ветви Нин-го семьи того же поколения, что и Цзя Жун. Он потерял обоих родителей, когда был маленьким ребенком, и был воспитан кузеном Чжэнем. В шестнадцать лет он был еще красивее и лихее Цзя Жуна, и двое юношей были неразлучными друзьями. В любом заведении такого размера, как дом Нина, всегда есть несколько недовольных прислуги, которые специализируются на клевете на своих хозяев, и ряд неприятных слухов о Цзя Цяне действительно начал циркулировать среди слуг, которые, похоже, достигли ушей кузена Чжэня, поскольку, отчасти в целях самообороны (так как они касались и его), он выселил Цзя Цяна из дома и поселил его в небольшом собственном заведении где-то в городе. Цзя Цян обладал очень проницательным умом под своей ослепительно красивой внешностью. Однако его посещение школы было не более чем прикрытием для его других занятий, главными из которых были петушиные бои, собачьи бега и ботанические экскурсии в Сад удовольствий; но с заботливым кузеном Чжэнем, который защищал его с одной стороны, и Цзя Жуном, который помогал и утешал его с другой, не было никого в клане, кто осмеливался помешать ему в чем-либо, что он делал. Поскольку Цинь Чжун был шурином его лучшего друга, Цзя Цян, естественно, не желал стоять в стороне и смотреть, как его оскорбляют таким презрительным образом, не делая ничего, чтобы помочь. С другой стороны, он размышлял о том, что было бы определенными недостатками в том, чтобы выступить в качестве его защитника. «Жокей Цзинь, Цзя Жуй и эта компания — все друзья дяди Сюэ», — подумал он. «Если на то пошло, я сам друг дяди Сюэ. Если я открыто заступлюсь за Цинь Чжуна, а они пойдут и расскажут старому Сюэ, это сделает отношения между нами довольно неловкими. С другой стороны, если я вообще не вмешаюсь, слухи Джокея Джина выйдут из-под контроля. Это требует какой-то уловки, которая заткнет маленького зверя, не вызывая впоследствии слишком большого смущения. Придумав план, он притворился, что хочет извиниться, и, проскользнув в заднюю часть, тихонько позвал пажа Бао-юя Тилифа и прошептал ему на ухо несколько подстрекательских слов.

L=80 O=100 - Вы думаете ?

«Вы так считаете?»

L=20 O=0 Полурастянувшись на диване в библиотеке, я задыхался. Мое лицо было багровым, губы синими, мои способности были приостановлены. Я больше не видел, я больше не слышал. Понятие времени исчезло из моего сознания. Мои мышцы не могли сокращаться.

Полурастянувшись на диване в библиотеке, я задыхался. Мое лицо было багровым, губы синими, мои способности были приостановлены. Я больше не мог видеть, я больше не мог слышать. Всякое представление о времени исчезло из моего сознания. Мои мышцы не сокращались.

L=20 O=0 — Капитан, — сказал он, — Карлини сейчас не хотел пить за ваше здоровье, предложите ему выпить за мое; он, может быть, проявит к вам больше снисхождения, чем ко мне.

«Капитан, — сказал он, — недавно Карлини не хотел пить за ваше здоровье, поэтому предложите ему выпить за мое». Возможно, он будет более любезен к вам, чем ко мне.

L=100 O=60 30 Неосторожность: эти два персонажа — одно целое. Племянница Ришелье, Мария-Мадлен де Виньеро, дама де Комбале, после вдовства стала герцогиней Эгийон. Она, как и многие другие, считалась любовницей своего дяди.

При этом объявлении, во время которого дверь кабинета оставалась открытой, все замолчали, и среди общей тишины молодой гасконец пересек прихожую на большую часть ее длины и вошел в кабинет капитана мушкетеров, поздравляя всем сердцем избежав окончания этой странной ссоры как раз вовремя.

L=60 O=20 «Нет, но я и не хочу им быть. До сих пор я думала, что мне нужно иметь дело только с вещами, теперь вы предлагаете мне иметь дело с людьми. Я могла пробить стену и разрушить лестницу, но я не буду пробивать сундук и разрушать существование».

«Нет; я также не хочу брать на себя вину. До сих пор я воображал, что веду войну просто с обстоятельствами, а не с людьми. Я не считал грехом пробить стену или разрушить лестницу; но я не могу так легко убедить себя сделать это. Пронзи сердце или забери жизнь».

L=40 O=40 — Да, да, есть еще все это, — настаивал он повелительным тоном, — есть все, графиня Авель.

«Да, да, такое еще возможно», — настаивал он командным тоном. — Все возможно, графиня Абель.

L=60 O=0 «Полевой священник, — сказал настойчивый человек, — поверьте, я в отчаянном положении. Неужели идет война, чтобы выпроводить всех моих должников из мира?

«Сэр, — сказал настойчивый человек, — вы можете поверить мне на слово, что я в затруднительном положении. Неужели эта война ведется только для того, чтобы отправить всех моих кредиторов на тот свет?»

L=40 O=40 Конечно, искать в глубинах общественного строя, там, где кончается земля и начинается грязь, рыться в этих густых волнах, преследовать, хватать и бросать всех дрожащих на мостовую эту жалкую идиому, льющуюся грязью. Выявленный таким образом этот пустулезный словарь, каждое слово которого кажется грязным кольцом монстра из грязи и тьмы, не является ни привлекательной, ни легкой задачей. Нет ничего более унылого, чем созерцать обнаженным, в свете мысли, жуткое скопление сленга. Это действительно похоже на какое-то ужасное животное, созданное для ночи, которого только что вытащили из клоаки. Нам кажется, что мы видим страшный живой и ощетинившийся хворост, который дрожит, движется, волнуется, просит тени, угрожает и смотрит. Одно слово похоже на коготь, другое — на мертвый и окровавленный глаз; такое предложение похоже на движение клешни краба. Все это живет этой отвратительной жизненностью вещей, организованных в дезорганизации.

Конечно, это не привлекательная и не легкая задача — бродить по нижним глубинам социального порядка, где кончается terra Firma и начинается ил, углубляться в этот вязкий океан, преследовать, ловить и высаживать эту жалкую идиому. , весь трясущийся и покрытый слизью при свете дня, этот гнойничковый словарь, каждое слово которого похоже на грязный клубок какого-то монстра из грязи и мрака. Нет ничего более унылого, чем созерцать бурлящий ужас сленга, выставленного таким образом на свет интеллекта. Он действительно напоминает ужасного зверя, обреченного на тьму, которого только что вытащили из трясины. Кажется, какой-то жуткий, живой, щетинистый подлесок, который дрожит, шевелится, трясется, жаждет возвращения во мрак, грозит и сверкает. Это слово — как коготь, другое — как тупой и кровоточащий глаз. Кажется, что эта фраза движется, как клешни краба. Все они полны отвратительной жизненной силы вещей, которые привели себя в беспорядок.

L=0 O=100 – Да за что? помилуйте.

— И по какой причине, если вы не возражаете мне рассказать?

L=40 O=40 - Ах! Вы спрашиваете меня о его описании?

«О, вы хотите его описание?

L=40 O=0 Двенадцать с половиной центов, тринадцать центов… Топ.

Двенадцать с половиной, тринадцать... Готово!

L=40 O=0 Но, видно, лицо у Лаврецкого было очень странно: старик сделал себе из руки над глазами козырек, вгляделся в своего ночного посетителя и впустил его.

Но, видно, лицо Лаврецкого имело странное выражение: старик приложил руку к глазам, всмотрелся в своего ночного гостя и впустил его.

L=100 O=0 — Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

Но вдруг на сцене появился новый директор — военный и солдафон в отношении его неприязни к взяточникам и ко всему, что можно назвать незаконным. В тот же день после своего прибытия он вселил страх в каждую грудь, вызывая отчеты, обнаруживая множество дефицитов и недостающих сумм и обращая свое внимание на вышеупомянутые прекрасные дома гражданской архитектуры. После этого произошла полная перестановка. Чиновники были полностью отправлены в отставку, а дома конфискованы правительством или превращены в различные благочестивые учреждения и школы для солдатских детей. Таким образом, вся ткань, а особенно Чичиков, рухнула на землю. Особенно не понравилось новому директору приятное лицо нашего героя. Почему так произошло, сказать невозможно, но часто в подобных случаях для этого нет никакой причины. Однако директор воспринял к нему смертельную неприязнь, а также распространил эту неприязнь на всех коллег Чичикова. Но поскольку указанный Директор был военным, он не был полностью знаком с множеством тонкостей гражданского ума; поэтому вскоре, благодаря сохранению сдержанной внешности, добавленной к способности ублажать всех и вся, новая шайка чиновников сумела вернуть ему мягкость, и генерал оказался в руках более крупных воров, чем прежде. , но воры, о которых он даже не подозревал, видя, что считал себя подбирающим людей достойными и достойными, и даже осмеливался похвастаться острым чутьем на таланты. В одно мгновение заинтересованные чиновники оценили его дух и характер; в результате чего вся сфера, которой он управлял, превратилась в орган по выявлению нарушений. Везде и во всех случаях эти нарушения преследовались, как рыбак преследует багром жирного осетра; и до такой степени этот вид спорта оказался успешным, что почти мгновенно каждый участник охоты оказался обладателем нескольких тысяч рублей капитала. После этого большое число бывших чиновников также обратилось на путь праведности и им было разрешено вновь поступить на службу; но не всеми правдами и неправдами Чичиков смог пробраться обратно, хотя, побуждаемый к тому разными бумажными деньгами, первый секретарь генерала и главный медвежий вождь делал все, что мог, от имени нашего героя. Генерал, казалось, был из тех людей, которых, хотя и легко водить за нос (если только это делалось без его ведома), но только что мысль влетела ему в голову, как она застряла там, как гвоздь, и ее уже невозможно было вытащить; и все, чего удалось добиться хитрому секретарю, это разорвать какой-то грязный клочок бумаги, - и то только путем обращения к генеральскому состраданию по поводу несчастной участи, которая в противном случае постигла бы жену Чичикова и дети (которых, к счастью, фактически не существовало).

L=40 O=20 «Разве ты не совсем хорошо себя чувствуешь, дорогой отец?» — обеспокоенно спросил он…

«Тебе плохо, отец?» — спросил он обеспокоенно.

L=40 O=0 Там капитан высказал свою точку зрения и хронометрически рассчитал свою долготу, которую он проверил по предыдущим часовым наблюдениям за углом. Потом он сказал мне:

Там капитан зафиксировал свое положение и с помощью хронометра вычислил свою долготу, которую он дважды сверил со своими предыдущими показаниями часовых углов. Потом он сказал мне:

L=0 O=0 — И я тоже, — сказал Франц.

— Я тоже, — сказал Франц.

L=80 O=0 «А если мы от него избавимся?

Голосом, который он старался сохранить бесстрастным, но в котором слышалась дрожь, мужчина сказал: «А что, если бы ее забрали у тебя из рук?»

L=40 O=40 «Бедный отец!» — пробормотал священник.

— Несчастный отец! — пробормотал священник.

L=40 O=0 К моему крайнему изумлению, капитан Немо помахал ему рукой. Водолаз ответил ему рукой, тут же поднялся на поверхность моря и больше не появлялся.

К моему великому изумлению, капитан Немо подал знак. Водолаз ответил рукой, немедленно направился обратно на поверхность и больше не появлялся.

L=20 O=0 – Вы черкешенок не знаете, – отвечал я, – это совсем не то, что грузинки или закавказские татарки, совсем не то. У них свои правила: они иначе воспитаны. – Григорий Александрович улыбнулся и стал насвистывать марш.

«Вы не знаете этих черкешенок», — ответил я. Это совсем не то же самое, что грузинские девушки или закавказские татарки…36 совсем не одно и то же. У них свои правила, они иначе воспитаны. Печорин улыбнулся и стал насвистывать марш.

L=60 O=0 Прозвенел четвертый звонок. Фошлеван быстро отстегнул от гвоздя колокольчик и прикрепил его к колену.

Раздался четвертый раскат. Фошлеван поспешно снял с ногтя колокольчик и снова застегнул его на колене.

L=40 O=0 «Но вы не знаете никого, похожего на того, о котором я говорю.

«Не такой, о котором я говорю».

L=0 O=0 Мрачный холодок пробежал по сердцу Мариуса.

Мрачный холодок пробежал по сердцу Мариуса.

L=40 O=20 «А теперь, — сказал Монте-Кристо, — когда ваше сердце окрепнет против слишком сильных эмоций, приготовьтесь, дорогой господин Кавальканти, снова увидеть вашего сына Андреа.

«Теперь», сказал Монте-Кристо, «когда вы окрепли против всех мучительных волнений, приготовьтесь, мой дорогой господин Кавальканти, к встрече с вашим потерянным Андреа.

L=20 O=20 Но вместо Низы, отлепившись от толстого ствола маслины, на дорогу выпрыгнула мужская коренастая фигура, и что-то блеснуло у нее в руке и тотчас потухло.

Но вместо Низы на дорогу выскочила коренастая мужская фигура, оторвавшаяся от толстого оливкового ствола, и что-то блеснуло в ее руке и тотчас же погасло.

L=80 O=0 «Давай, будь мудрым», — сказал он.

«Ну, этого будет достаточно».

L=40 O=0 Она взяла его обеими руками за руку и потянула ее к своей талии, не спуская с него глаз.

Она взяла его руку в свои обе и притянула к своей талии, не сводя с него глаз.

L=20 O=0 И князь Ипполит начал говорить по-русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.

И князь Ипполит начал говорить по-русски, с таким произношением, какое бывает у французов, проживших год в России. Все остались: так оживленно, так настойчиво призывал внимание к своему рассказу князь Ипполит.

L=40 O=40 – Я ведь не знаю, не знаю… Может быть, не убью, а может, убью. Боюсь, что ненавистен он вдруг мне станет своим лицом в ту самую минуту. Ненавижу я его кадык, его нос, его глаза, его бесстыжую насмешку. Личное омерзение чувствую. Вот этого боюсь. Вот и не удержусь…

«О, не знаю... Не знаю. Может, и не убью, а может, и убью. Боюсь, что он вдруг станет мне таким противным с его лицом в эту минуту. Ненавижу его уродливую шею, нос, глаза, бесстыдное хихиканье. Чувствую физическое отвращение. Вот чего я боюсь. Вот чего может быть для меня слишком».

L=60 O=100 Она там?

И есть ли оно?

L=20 O=0 — Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…

— Я ничего не думаю, только я этого не понимаю…

L=40 O=0 4:30 ! За восемь дней до Дней Рогации!

В 4:30! За неделю до Рогаций!

L=60 O=0 «Эта рука — рука Призрака Оперы.

Монстром был Призрак Оперы!»

L=40 O=20 Он жаждал возвращения оттепели, чтобы возобновить свои вылазки, и все же он не мог без страха ожидать наступления этого момента, поскольку предвидел серьезные сцены между Гаттерасом и Альтамонтом. Если мы когда-нибудь доберемся до полюса, что станет с соперничеством этих двух людей?

Он всем сердцем жаждал оттепели, которая позволила бы новые вылазки, и в то же время боялся ее, поскольку предвидел серьезные споры между Гаттерасом и Альтамонтом. Если они когда-нибудь направятся к полюсу, к чему приведет соперничество этих двух людей?

L=20 O=20 — То, что он видит, — пробормотал молодой человек. Заткнись, дай мне послушать.

«О том, что он видит, — пробормотал молодой человек. — Молчи, дай мне послушать.

L=60 O=60 - По крайней мере, ты можешь остаться, пока рука не заживет, - легкомысленно сказал я. В противном случае вас, вероятно, будет сложно принять на другую работу. Что еще вы узнали? Насколько я знаю, ненужная дополнительная подготовка однополчанина обычно не проходит даром, и мужчина вашего возраста, вероятно, не захочет бросаться в новую местность, тем более, что вы не можете себе представить какую-либо «инвалидность» для солдата. профессию вы выбрали...

«Ну, оставайся на службе хотя бы до тех пор, пока рука не заживет», — сказал я легкомысленно. «Если нет, тебе будет трудно устроиться на другую работу. Кстати, чему еще ты научился? Насколько мне известно, никакая бесполезная дополнительная подготовка не тратится на товарища по оружию, и человека твоих лет нелегко использовать в другой области, тем более, что в избранной тобой службе нет «инвалидности»…»

L=40 O=0 «Я добавлю, — продолжил он, — что, обладая навыками обращения с киркой так же, как и с гарпуном, если я смогу быть полезен капитану, он сможет избавиться от меня».

«Я добавлю, — продолжал он, — что, поскольку я одинаково хорошо владею киркой и гарпуном, если смогу быть полезен капитану, он сможет воспользоваться моими услугами.

L=40 O=0 В реализации этой идеальной и траурной программы им помогали все, что имело значение в то время в Париже в обществе и в искусстве.

В реализации их идеальной, хотя и печальной программы им помогало все, что имело значение в общественном и художественном мире Парижа.

L=60 O=40 – И то уж много и хорошо, что ум ваш мечтает об этом, а не о чем ином. Нет-нет да невзначай и в самом деле сделаете какое-нибудь доброе дело.

"Это очень хорошо, что твой разум полон таких мечтаний, а не других. Иногда, сам того не осознавая, ты можешь совершить доброе дело наяву". "Да.

L=40 O=0 – Ясно… – начал я, тотчас же поймал себя на этом слове и украдкой заглянул на I: заметила или нет?

«Понятно… начал я. Я сразу поймал себя на этом слове и украдкой взглянул на I-330: заметила ли она?

L=20 O=20 — Да, папа... и я очень люблю Эрику... хотя Грюнлих и утверждает, что я не люблю детей... Я бы никогда с ней не расстался, я тебе это говорю... но Грюнлих — нет! ... Грюнлих - нет! ... Теперь он тоже это делает. Банкротство!... О, папа, если ты хочешь забрать меня и Эрику домой... с радостью! Теперь ты знаешь!

"Да, папа. И я очень люблю Эрику, хотя Грюнлих говорит, что я не люблю детей. Я бы не расстался с ней, это точно. Но Грюнлих — нет! Грюнлих, нет. И теперь он банкрот. Ах, папа, если ты заберешь Эрику и меня домой — о, с радостью". Консул снова сжал губы.

L=20 O=20 «Тогда, матушка», сказал Морсер, поднося руку к колокольчику, «мы должны отнести их в вашу прихожую». Вы действительно нездоровы; еще раньше, когда вы вошли, вы были очень бледны.

«В таком случае, матушка», — сказал Морсер, потянувшись к звонку, — «мы должны отнести их в вашу гардеробную. Вы действительно нездоровы: вы были очень бледны еще совсем недавно, когда вошли».

L=0 O=100 ...

Сяхоу Дунь поспешил уйти.

L=40 O=20 Ему хотелось пошутить. Она ушла, как королева. Кларисса, прислонившаяся к стене, чтобы спокойно выпить стакан кирша, пожала плечами. Это дело для мужчины! С того момента, как две женщины оказались вместе со своими любовниками, не была ли первой мыслью заняться с ними сексом? Это было решено. Она, например, если бы захотела, выколола бы глаза Гаге из-за Гектора. Ах! да, 45! ей было все равно. Затем, когда Ла Фалуаз проходил мимо, она ограничилась тем, что сказала ему:

Он хотел пошутить на этот счет, но она умчалась, выглядя как королева. Кларисса, которая прислонилась к стене, чтобы спокойно выпить стакан кирша, пожала плечами. Приятное дело для мужчины! Разве не правда, что в тот момент, когда две женщины оказались вместе в присутствии своих любовников, их первой мыслью было уничтожить из них друг друга? Это был закон природы! Что касается самой себя, то почему, ей-богу, если бы она захотела, она бы вырвала Гаге глаза из-за Гектора! Но ла, она его презирала! Затем, когда Ла Фалуаз проходил мимо, она удовлетворилась тем, что заметила ему:

L=0 O=100 6 Горничная.

Миледи вскрикнула от радости: этим человеком оказался граф де Рошфор, орудие Его Преосвященства.

L=60 O=0 Мариус велел Козетте залезть в него и бросился туда.

Мариус помог Козетте войти и сам вскочил.

L=20 O=0 «Из Тура?» - воскликнул Арамис. Господа, тысяча извинений, но этот человек, без сомнения, принес мне новости, которых я ждал. »

«Из Тура? - воскликнул Арамис. «Джентльмены, тысяча извинений, но этот человек, несомненно, принес мне новости, которых я ждал.

L=40 O=0 – Ага! – проговорил он с достоинством, – это вы?

"Ага! - сказал он с достоинством: - Это ты?

L=20 O=0 — Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, — отвечал генерал.

— Я намеревался построить их за деревней, ваше превосходительство, — сказал генерал.

L=80 O=100 Это казалось настолько широким, насколько и неприятным.

Оно выглядело столь же огромным, сколь и унылым.

L=20 O=0 Это был очаг, вот в чем, очевидно, был вопрос. Все остальное было стычками. О том, что там все будет решено, свидетельствовало то, что боя еще не было.

В этом был фокус, и, очевидно, был вопрос. Все остальное было лишь стычками. О том, что там все будет решено, свидетельствовало то, что там еще не воевали.

L=0 O=0 Пятница, 30 июня 1944 г.

Пятница, 30 июня 1944 г.

L=40 O=20 Арка 49 к северу от церкви представляла собой большую каменную глыбу у дороги, а вокруг нее росла густая роща из берез и осин. Там они играли в церковь, и Томас, младший внук священника Эйрика, вставал и месил вслед за дедом, обливал святой водой50 и крестил, когда в ямах на камне была дождевая вода.n54 Но осень перед этим наступила однажды случилось так, что они плохо вышли. Сначала Томас женился на ней и [9] Арне - Арне был не старше, чем раньше, с детьми и играл, когда ему это сходило с рук. Тогда Арне поймал поросенка, который пошел туда, и понесли его на крещение. Томас помазал его грязью, окунул в прорубь с водой и подражал деду, мессетв10 на латыни и ругал за то, что он недостаточно жертвует, - тогда дети смеялись, потому что слышали, как взрослые говорили о безмерной жадности Эйрика к деньгам. И чем больше они смеялись, тем хуже становился Томас; потом он сказал, что этот ребенок был выращен в Великий пост, k51 и они должны были искупить священнику и церкви свой грех. Тогда большие мальчики засмеялись и закричали, но Кристин стало так стыдно, что она плакала, стоя с поросенком на коленях. И пока они это делали, было не лучше, чем сам Эйрик приехал верхом домой от приходского священника. кто был с ним, так внезапно, что Бентейн чуть не потерял серебряного голубя с телом Бога54 в земле; священник пробежал между детьми и собрал столько, сколько смог. Кристин потеряла поросенка, а тот кричал по дороге, волоча за собой крестильную одежду, так что лошади священника в ужасе встали на дыбы; священник также тряс ее так, что она упала, и поддерживал ее ногой, так что много дней спустя у нее разболелось бедро. Тогда Лавранс, когда услышал об этом, подумал, что Эйрик был слишком строг с Кристин, раз она была такая маленькая. Он сказал, что хочет поговорить об этом со священником, но Рагнфрид не просила его об этом, потому что девочка не получила ничего, кроме того, что ей причиталось, когда она приняла участие в такой нелепой пьесе. Лавранс больше не упоминал об этом, [10] но нанес Арне самые сильные удары, которые мальчик когда-либо получал.

Примерно в нескольких выстрелах из лука к северу от церкви, у дороги, лежала большая каменная глыба, а вокруг нее росла густая небольшая роща из берез и осин. Здесь дети играли в церкви, а Томас, младший сын дочери священника Эйрика, вставал в лице деда и служил мессу, кропил святой водой и даже крестил, когда в ложбинах шла дождевая вода. скалы. Но однажды, прошлой осенью, эта игра закончилась для них печально. Сначала Томас женился на Кристин и Арне — Арне был еще не так уж стар, но он уходил играть с детьми, когда видел возможность. Потом Арне поймал проходившего мимо поросенка, и они принесли его в церковь крестить. Томас помазал его грязью, окунул в лужу с водой и, подражая деду, отслужил мессу на латыни и упрекнул их за малость приношений, — и при этом дети засмеялись, потому что слышали, как старшие говорили об Эйрике. превышение жадности к деньгам. Но чем больше они смеялись, тем хуже становился Томас в своих вещах: ибо затем он сказал, что этот ребенок был получен во время Великого поста, и они должны заплатить за свой грех священнику и Церкви. Большие мальчики закричали от смеха при этом; но Кристин было так стыдно, что она чуть не плакала, стоя там с поросенком на руках. И как раз в это время кто-то случайно мог прийти сюда, как не сам Эйрик, возвращавшийся домой после визита к больному. Когда он понял, о чем речь молодых людей, он вскочил с лошади и передал святые сосуды Бентейну, своему старшему внуку, который был с ним, так внезапно, что Бентейн чуть не уронил серебряного голубя с телом Бога в нем на склон холма. , в то время как священник метался среди детей, работая над всем, до чего мог дотянуться. Кристин упустила поросенка, и он с визгом помчался по дороге, а за ним волочилась крестильная одежда, а лошади Эйрика в ужасе вскочили на дыбы и бросились вперед; священник толкнул и ее, так что она упала, и так сильно ударил ее ногой, что она еще много дней после этого чувствовала боль в бедре. Когда Лавранс услышал об этом, он подумал, что Эйрик был слишком жесток с Кристин, ведь она была всего лишь маленьким ребенком. Он сказал, что поговорит об этом со священником, но Рагнфрид умоляла его не делать этого, потому что девочка получила то, что заслужила, за участие в такой кощунственной игре. Поэтому Лавранс больше ничего не сказал по этому поводу; но он нанес Арне самые жестокие избиения, которые мальчик когда-либо получал.

L=80 O=100 Агафья Матвеевна была в зените своей жизни; она жила и чувствовала, что жила полно, как прежде никогда не жила, но только высказать этого, как и прежде, никогда не могла, или, лучше, ей в голову об этом не приходило. Она только молила Бога, чтоб он продлил веку Илье Ильичу и чтоб избавил его от всякой «скорби, гнева и нужды», а себя, детей своих и весь дом предавала на волю Божию. Зато лицо ее постоянно высказывало одно и то же счастье, полное, удовлетворенное и без желаний, следовательно, редкое и при всякой другой натуре невозможное.

С того дня, как Штольц очистил его от долгов, а Тарантьев и друг Тарантьева разъехались навсегда, все неблагоприятные элементы исчезли из существования Обломова, и его окружали только хорошие, добрые, разумные люди, согласившиеся поддержать его существование с их, и помочь ему не замечать этого и не чувствовать его, пока оно шло своим чередом.

L=40 O=60 – Имеете вы особые основания так полагать о нем, Крафт? Вот что я хочу знать: для того-то я и у вас!

— Есть ли у вас основания предполагать о нем такое, Крафт? Вот что я хочу знать, поэтому я здесь.

L=80 O=0 Швейк и Водичка стояли перед дверью квартиры г-на Кагои. Прежде чем нажать кнопку звонка, Швейк заметил: «Вы когда-нибудь слышали, Водичка, что осторожность — мать мудрости?»

Швейк и Водичка стояли у дверей жилища господина Какони.

L=60 O=0 «Уличная церковь, общая церковь.

«Церковь на улице, церковь для всех».

L=100 O=0 Так внезапно появляются самые невинные, удивленные в покое своего сердца, потому что удар, поражающий их, заставляет их бледнеть, или краснеть, или шататься, или выпрямляться, или теряться, или протестовать, или ничего не говорить, когда нужно. говорить, или говорить, когда не следует ничего говорить, или оставаться сухим, когда надо вытираться, или потеть, когда надо оставаться сухим, они вдруг кажутся, говорю, виноватыми.

Жири, если бы Моншармен не остановил его мстительную руку и не поспешил бы спросить ее мягче:

L=40 O=20 Настоятель, k821, живший в отдельном доме к северу от церкви, по-видимому, не имел большего своеволия, чем пишущий дым822 или рис настоятельницы. Сестра Потенция управляла большей частью дома; и она думала главным образом о том, чтобы сохранить такой обычай, какой она видела в знатном немецком монастыре, k823, где она жила во время своего послушничества.k824 Она была до Сигрид Рагнвальдсдаттер, но изменила свое имя, когда взяла костюм, поскольку это было широко распространено. используется в других странах; именно она решила, что даже дочери-ученицы, пробывшие в Ноннесетере всего какое-то время, должны носить костюм молодой сестры.

У приора, жившего в одиночестве в доме к северу от церкви, по-видимому, было не больше собственной воли, чем у пишущей трости игуменьи или ее бича. Сестра Потенция присматривала за большинством вещей в доме; и больше всего она думала о сохранении такого порядка, какой она видела в знаменитом немецком монастыре, где она прошла послушничество. Раньше ее звали Сигрид Рагнвальдсдаттер, но она взяла новое имя, когда приняла орден ордена, так как это было широко распространено в других странах; именно она подумала о том, чтобы заставить девушек, бывших в Ноннесетере ученицами только на время, носить одежду послушниц.

L=60 O=0 Он поднял голову, задумался и вдруг восторженно начал:

Он поднял голову, подумал секунду, а затем начал с большим волнением декламировать:

L=40 O=0 — Наконец, натуралисты древности приводят чудовищ, чья пасть напоминала залив и которые были слишком велики, чтобы пройти через Гибралтарский пролив.

Наконец, древние натуралисты говорят о чудовищах, пасти которых были подобны заливам и которые были слишком велики, чтобы пройти через Гибралтарский пролив.

L=20 O=0 Сиддхартха сказал: «С твоего разрешения, мой отец. Я пришел сказать тебе, что завтра хочу покинуть твой дом и пойти к подвижникам. Стать саманой – мое желание. Пусть мой отец не будет противиться этому.

Сиддхартха сказал: «С твоего позволения, мой отец. Я пришел сказать тебе, что желаю завтра покинуть твой дом и присоединиться к подвижникам. Я должен стать Саманой. Пусть мой отец не будет против моего желания.

L=80 O=0 «Но как далеко эта станция?» – спросил один из них у водителя.

— Да, но это на другом берегу реки. — А разве мы не можем пересечь его на лодке? — спросил полковник.

L=0 O=20 — Кто же ей мог сказать?

— Кто мог ей сказать?

L=20 O=40 Даже если бы ее возраст не был неопределенным и ее поза не была жесткой, как в древнем образе бога, я, вероятно, в своем лихорадочном настроении воспринял бы ее только как получеловека. Даже большой прыщ, вспыхнувший на левой стороне ее носа и, по-видимому, только достигший полной зрелости, не смог свалить ее на землю в моих глазах. Разве она не действовала как высший этический орган Мирового Государства или, по крайней мере, как ведущая сила в высшем этическом органе Мирового Государства, который был седьмым органом Министерства Пропаганды! В ее лице не читалось никаких личных аффектов, как у Туарега, в ее неподвижности не было скрытых скачков, как у Каррека, она казалась мне самой ограненной логикой, очищенной от всех случайностей индивидуальности. Это была лихорадочная фантазия, но, несмотря на весь свой размах, я подозреваю, что она все же довольно точно передала образ Лавриса.

Несмотря на то, что ее возраст был неопределенным, а ее поза напряжена, как у старинного чучела, в моем лихорадочном состоянии ума я, вероятно, увидел бы в ней лишь наполовину человека. Даже большой прыщ, вспыхнувший на левой стороне ее носа и явно приближавшийся к полной зрелости, не мог опустить ее на землю в моих глазах. Разве она не функционировала как высший этический орган мирового государства или, по крайней мере, как ведущий свет в высшем этическом органе мирового государства, которым было Седьмое бюро Министерства пропаганды? На ее лице нельзя было прочитать никаких личных эмоций, как у Туарега, в ее неподвижности не было скрытых прыжков, как у Каррека; мне она казалась самой кристаллической логикой, очищенной от всех причуд индивидуальности. Это была фантазия лихорадочного сна, но, несмотря на всю свою чрезмерную напряженность, я подозреваю, что она довольно хорошо уловила образ Лавриса.

L=80 O=60 — Так у вас разве есть выкройка? — вскрикнула во всех отношениях приятная дама не без заметного сердечного движенья.

«Ах, — подумал Чичиков, — если бы у меня было семьдесят тысяч рублей дохода, как у тебя, я бы тотчас же дал усталости в глаз!

L=40 O=40 «Спасена, — сказала молодая девушка, — спасена кораблём Бордо, который только что вошёл в порт».

«Спасена», сказала девушка; «Спасен экипажем судна, только что вошедшего в гавань».