Datasets:

Alirina

/

par3_ru_cont

like 0

L=80 O=40 «Тогда все умершие члены одной семьи снова увидят друг друга?» <sent> «А как насчет нас, женщин? </sent> С некоторым трудом Чжуан Му-сан закончил пересчитывать деньги, и обе стороны убрали красные и зеленые сертификаты. Все они, казалось, выпрямились, и их напряженные выражения смягчились. Полная гармония царила.

«А как насчет нас, женщин? Мы, женщины, гораздо лучше вас, мужчин. Если вы, мужчины, не ругаете восемнадцати- или девятнадцатилетних студенток, то вы восхваляете восемнадцати- или девятнадцатилетних нищих девушек: такие у вас грязные мысли. Действительно, чистишь! Отвратительно!»

L=80 O=100 'В любой момент.' <sent> Согласитесь, зрелище у Андреа было некрасивое... Безобразный негодяй!.. </sent> Дантес с восхищением слушал каждое слово. Кое-что из того, что говорил аббат, совпадало с идеями, которые у него уже были, и с вещами, которые он знал по своей профессии моряка, тогда как другое касалось неизведанного и, как северное сияние, освещающее моряков в северных широтах, показывало молодому человеку новое земли и новые горизонты, залитые фантастическими красками. Дантес понимал счастье интеллекта, который мог следовать за таким умом на моральных, философских и социальных вершинах, где он обычно бродил.

На первой ступеньке эшафота смерть срывает маску, которую человек носил всю жизнь, и появляется истинное лицо. Надо признать, Андреа представлял собой некрасивое зрелище... Какой ужасный негодяй! Пойдем, господа, одеваться!

L=80 O=60 Жервез попыталась успокоить мужа, который, однако, постучал себя по оборванной груди и громко повторил: <sent> - Брать ! </sent> Но отец Базонж разговаривал с Жервезой. «Я не собираюсь есть тебя, малышка», — сказал он. «Я слишком много выпил, я это прекрасно знаю, но, когда работа окончена, машины следует время от времени немного смазывать».

Жервез высунулась. «А, это вы, мадам Бош! Да, я встаю рано, потому что у меня сегодня много дел».

L=80 O=60 Это то, что мы сделали. Мы приняли решение и отправились в Европу, но не на отдых и не для того, чтобы увидеть что-то новое или старое. Наконец мы остановились в Швейцарии. Гувернантка из Рио-Гранде поехала с нами, чтобы составить компанию Капиту и обучить Эсекьеля ее родному языку; остальному он будет учиться в местных школах. Уладив наши дела, я вернулся в Бразилию. <sent> Дядя Косме жил с моей матерью с тех пор, как она овдовела. </sent> Я не мог придумать, что сказать. Я попыталась пошевелить губами, но слов не было.

Дядя Косме жил с моей матерью с тех пор, как она овдовела. Он сам овдовел, как и кузина Юстина. Это был дом трех вдов.

L=80 O=80 Отец воспринимал общение сына с внешним спокойствием, но с внутренней злобой. Он не мог понять, зачем кому-то желать изменить его жизнь, внести в нее что-то новое, когда для него жизнь уже кончилась. «Только позволь мне прожить свою жизнь так, как я хочу, и тогда они смогут делать, что хотят, — сказал себе старик. Однако со своим сыном он использовал дипломатию, которую использовал в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил все дело: <sent> — Здравствуй, ваше сиятельство, — сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку. </sent> «Да, но нам трудно представить себе вечность», — сказал Диммлер, который подходил к молодым людям с несколько презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.

— Здравствуйте, ваше превосходительство, — сказал он вошедшему Анатолю и снова протянул руку.

L=80 O=80 Я подождал немного; Невероятно, что это было последнее слово этого человека. Он вернулся к изготовлению бумажных пакетов. <sent> Да, ты выглядишь так странно! </sent> Она все это время сидела тихо, еще с закрытыми глазами: никто из нас не говорил; Я сильно прижал ее к себе, прижал ее тело к своей груди, а она не сказала ни слова. Я слышал биение наших сердец, ее и моего, они были похожи на топот лошадей.

— Да, ты так странно выглядишь! А в то утро, когда ты шел за мной, ты тогда не был пьян?

L=80 O=80 Так продолжалось тринадцать дней; «Форвард» медленно продвигался через пролив Пенни. Команда роптала, но подчинялась; они знали, что отступление теперь невозможно. Продвижение на север было менее опасным, чем возвращение на юг; пора было подумать о переходе на зимовку. <sent> Будь проклят этот злополучный год, который представляется под столь неблагоприятными предзнаменованиями! </sent> «Там», ответил Джонсон, «находятся три могилы моряков Франклина. Я в этом уверен! Я не ошибаюсь, и припасы должны быть в ста шагах от нас, и если их там нет, то это потому, что...»

«Не знаю. Будь проклят этот несчастливый год!»

L=60 O=0 Холодные конечности несчастного существа пронизывали ее грудь до самых глубин сердца. <sent> Она добавила еще одну вещь, это был портрет ее отца, и заперла все это, после чего снова повесила тонкий ключик на золотую цепочку себе на шею, на грудь. </sent> По пути в поместье они прибыли в небольшой городок, где у Эдуарда был дом, и там он остался и ждал возвращения майора.

Теперь она добавила еще одну вещь — это был портрет отца — и заперла всю шкатулку, повесив крохотный ключик на золотой цепочке снова себе на шею, за пазуху.

L=100 O=0 'Этот подходит! Как вы можете поддерживать такой парадокс, если вы серьезно? Я не могу допустить таких нападок на русского помещика; ты сам русский помещик, — князь Щ. - горячо возразил. <sent> — Ах! </sent> — Ну, будь осторожен, не клянись в этом всю свою жизнь!

— Ох! — Коля поднял руки. ' Боже мой!'

L=80 O=20 2. Партию Маргариты сегодня вечером исполнит Кристин Дааэ. Не беспокойтесь о Карлотте: она будет нездорова. 3. <sent> директора сообщили администратору, что он должен уплатить счет инспектору. </sent> Полиньи робко указал на это последнее условие, которого мы нисколько не ожидали.

А после того, как он тоже ушел, - не без того, чтобы предварительно заявить о своей преданности Оперному театру, - директора поручили администратору составить отчеты управляющего. Когда они наконец остались одни, они обсудили идею, которая пришла им обоим одновременно: они взглянут на Пятый ящик сами.

L=60 O=60 «Это должно быть так, — сказал священник, — а что касается женитьбы вашего господина, я сделаю все, что в моих силах, чтобы добиться этого. <sent> Но я не могу представить себе, что эта девица увидела в вашей милости, что таким образом отдала ее и властвовала над ней: какое зрелище, какой дух, какая грация, какое лицо, что каждая вещь сама по себе или все вместе заставили ее влюбиться; что по правде говоря, я много раз останавливаюсь, чтобы посмотреть на твою милость от кончика стопы до последнего волоса на голове, и что я вижу больше вещей, которые можно напугать, чем заняться любовью; И, услышав еще, что красота есть первая и главная часть влюбленного, а у тебя нет милосердия, я не знаю, во что влюбилась бедняжка. </sent> Его крики смутили нас, и мы не знали, что делать, но, полагая, что крик пастуха всколыхнет сельскую местность и что конные войска, охранявшие берег, вскоре прибудут для расследования, мы договорились, что ренегат должен снять свою турецкую куртку. и надел пальто или тунику заключенного, которые дал ему один из нас, хотя при этом он остался без рукавов рубашки; и поэтому, вверив себя Богу, мы пошли по тому же пути, по которому пошел пастух, ожидая, что в любой момент на нас нападут конные войска. И мы не ошиблись, потому что менее чем через два часа, когда мы вышли из подлеска на равнину, мы увидели около пятидесяти человек на лошадях, идущих к нам быстрой рысью; как только мы их увидели, мы остановились и ждали их, но когда они подъехали и увидели столько бедных христиан вместо мавров, которых они искали, они были в недоумении, и один из них спросил нас, можем ли мы каким-либо образом Случайность стала причиной того, что пастух забил тревогу. Я сказал, что мы были, и когда я собирался рассказать ему нашу историю, откуда мы пришли и кто мы такие, один из христиан, бывших с нами, узнал всадника, задавшего нам вопрос, и, не позволив мне произнести еще слово, он сказал: «Благодарите Бога, сеньоры, за то, что он привел нас в такое хорошее место!» Если я не ошибаюсь, мы в Велесе-Малага, и если годы моего плена не стерли память об этом джентльмене, который нас допрашивает, вы, сеньор, мой дядя, Педро де Бустаманте. Когда пленник-христианин сказал это, всадник спрыгнул с лошади и бросился обнимать юношу, говоря: «Мой дорогой, дорогой племянник, я узнаю тебя теперь и оплакивал твою смерть, как и твоя мать — моя сестра — и вся ваша семья, те, кто еще жив, и Богу было угодно дать им жизнь, чтобы они могли иметь удовольствие увидеть вас: мы знали, что вы были в Алжире, и судить по одежде вас и остальных членов этой компании одеты, я понимаю, что вам удалось чудесным образом спастись. — Это правда, — сказал молодой человек, — и будет время рассказать вам все об этом.

«Какая поразительная жестокость! — сказал Санчо. «Какая вопиющая неблагодарность! Что касается меня, я могу сказать, что при ее малейшем слове любви я бы сдался и подчинился. Шлюшка, какое у тебя сердце из мрамора, воля из бронзы и душа из известка! Но я не могу себе представить, что увидела эта девица в вашей милости, заставившей ее так сдаться и покориться: какая грация, какое изящество, какая прелесть, какое лицо, каждая вещь сама по себе или все вместе, заставили ее влюбиться? Потому что, сказать вам по правде, я часто останавливаюсь, чтобы посмотреть на вашу милость от кончиков пальцев ваших ног до последнего волоска на вашей голове, и вижу больше вещей, которые отгонят ее, чем заставят ее влюбиться; Еще я слышал, что красота есть первое и главное качество, заставляющее людей любить, а так как у вашей светлости ее нет, то и не знаю, во что полюбила бедная девица.

L=100 O=100 На следующее утро Обломов встал бледный и угрюмый. На лице его были следы бессонницы; его лоб был нахмурен; в его глазах не было ни огня, ни желания. Его гордость, его веселый, смелый взгляд и умеренная, сознательная поспешность движений занятого человека — все это исчезло. <sent> — Что ж это он нынче так подгулял? </sent> "Что это? Что это, а? Что это! — сказал он, бледный, задыхаясь и держась за щеку. "Инсульт? Вы заплатите за это! Немедленно петицию генерал-губернатору. Вы видели?

«Что заставило его снова запиться?» — спросила одна из женщин.

L=80 O=60 Что, если это знаменитая подземная тюрьма Танджавур? Если это так, то я иду навстречу верной смерти. Вандия Деван спрятался за колонной, чтобы увидеть, кто проходит по ступенькам. <sent> Или это действительно происходит? </sent> «Я не выхожу замуж, Акка.

Ах! Это не призрак. Выглядит как живая молодая женщина. Это сон?

L=80 O=20 Оставь его. Разве не правильно, что это существо должно наказать его за все страдания, которые он мне причинил? Вот еще рюмочка и мы займемся вашими делами. Я понимаю, что мне придется отвезти тебя обратно к твоему отцу, но что ты хочешь, чтобы я ему сказал? <sent> И вы обещаете своей честью исполнить мой приговор? </sent> Какой-то мужик, следовавший за ними с девушкой, которую он вез на седле, и подслушавший их, прервал их и сказал: «Месье прав…»

— И вы пообещаете мне под честным словом исполнить мой приговор?

L=80 O=20 «Патрон-Минетт, — сказал он, — я действительно слышал, как произносилось это слово. <sent> Она действительно держала в руке письмо, которое подарила Мариусу. </sent> Итак, учитывая девятнадцатый век, мы выступаем против аскетической клаустрации, как общее положение, и среди всех народов, как в Азии, так и в Европе, в Индии и в Турции. Кто говорит «монастырь», тот говорит «болото». Их гниение очевидно, их застой нездоров, их брожение заражает людей лихорадкой и этиолирует их; их умножение становится бедой Египта. Мы не можем без ужаса думать о тех землях, где факиры, бонзы, сантоны, греческие монахи, марабуты, талапоины и дервиши множатся, словно стаи паразитов.

В руке она держала письмо, которое подарила Мариусу.

L=80 O=0 — А кто это съел кота? <sent> Лошадь. </sent> Верните материал в великий тигель, и тогда последует ваше обильное изобилие. Питание равнин дает пищу для человека.

Однако время от времени именно из-за этой мобильности древний сленг появляется вновь и обновляется.

L=100 O=100 Ни один по-настоящему влюбленный человек никогда не позволял стрелкам часов спокойно идти своим чередом. Моррель так мучил свои, что в конце концов они показали половину девятого в шесть часов; поэтому он решил, что пора уходить, что девять часов могут быть назначенным часом для подписания контракта, но что, по всей вероятности, Валентина не будет дожидаться этой бессмысленной церемонии. Покинув улицу Меле в половине девятого на своих часах, Моррель отправился на поле как раз в тот момент, когда на Сен-Филипп-дю-Руль пробило восемь часов. <sent> «О! </sent> На этот раз баронесса Данглар ясно дала понять Альберу, что она желает, чтобы он зашел к ней в следующем антракте.

«О, боже мой! — сказала мадам де Вильфор. — Вы храбры, что сидите там: это может быть то самое место, где было совершено преступление!»

L=80 O=0 «Это правда», — сказал он так тихо, что его едва можно было услышать. <sent> -В военно-морском флоте. </sent> «И какие новости?»

"В военно-морском флоте."

L=80 O=60 Но почему он так суетился? Спокойнее, ох, ему надо быть спокойнее! Несмотря на это, его дрожащие пальцы не могли развязать узел; да и в любом случае отменять его не имело смысла: теперь все было ясно. Тем не менее он развязал сверток; его изумлению не было предела. <sent> Аполлон Аполлонович показался из двери в своем сереньком пиджачке; так же быстро уселся он; и лакей снял уж крышку с дымящейся супницы. </sent> Встречи отца и сына происходили только за обедом; и то, лишь на короткое время; между тем по утрам на Николае Аполлоновиче стал появляться халат; Были приобретены татарские тапочки, отороченные мехом; при этом на его голове появилась тюбетейка.

Аполлон Аполлонович появился из дверей в своем маленьком сером пиджаке; так же быстро он сел; и лакей снял крышку с дымящейся супницы.

L=60 O=60 Имя Безваль напоминало ему имя другого места в том же районе, Безвиля, которое также носило, связанное с ним через дефис, второе название, а именно Бреоте, которое он часто видел на картах, но никогда раньше не видел. отметив, что это то же имя, что и имя его друга г-на де Бреоте, которого в анонимном письме обвиняли в том, что он был любовником Одетты. <sent> Иногда спустя несколько дней она уже не вызывала у него новых беспокойств; и так как от предстоящих визитов к ней он знал, что не сможет получить от него не очень большой радости, а, скорее, некоторого горя, которое положит конец тому спокойствию, в котором он находился, он написал ей, что, будучи очень занят он не мог видеть ее ни в один из дней, о которых сказал ей. </sent> Несколько месяцев спустя, если бы мой дедушка спросил нового друга Свана: «А как насчет Свана? Ты все еще видишься с ним так часто, как раньше?», лицо другого удлинялось: «Никогда больше не упоминай мне его имя!» «Но я думал, что вы такие друзья...» Он был таким образом близок в течение нескольких месяцев с некоторыми двоюродными братьями моей бабушки, обедая почти каждый вечер в их доме. Внезапно и без всякого предупреждения он перестал появляться. Они предположили, что он болен, и хозяйка дома собиралась послать его навестить, когда у себя на кухне она нашла в его руке письмо, которое ее кухарка случайно забыла в хозяйственной книге. При этом он объявил, что уезжает из Парижа и больше не сможет приехать в дом. Кухарка была его любовницей, и в момент разрыва отношений она была единственной в доме, кому он счел нужным сообщить об этом.

Иногда проходило несколько дней, в течение которых она не причиняла ему новых тревог; а так как из следующих нескольких посещений, которые он ей нанесет, он знал, что, скорее всего, получит не какое-то большое удовольствие, а, что более вероятно, некоторую досаду, которая положит конец тому состоянию спокойствия, в котором он находился, он написал ей, что очень занят и не сможет увидеть ее ни в один из предложенных им дней.

L=80 O=40 — И вас это беспокоит, месье Жорж? — спросила она после очередного молчания. <sent> Разговор зашел о Париже, и было упомянуто имя Штайнера. </sent> На следующее утро в десять часов Нана все еще спала. Она занимала на бульваре Осман второй этаж большого нового дома, владелец которого довольствовался сдачей в аренду одиноким дамам, чтобы высушить штукатурку.

Только что подали кофе, и разговор зашел о Париже, когда был упомянут Штайнер. Услышав это имя, г-жа Гюгон издала слабый крик.

L=80 O=100 Дворец Кадамбур. Многоминутный отдых, казалось, принёс коню Вандхиятевана немало пользы; молодой человек установил отличный темп и за время наажигая достиг входа во дворец Кадамбура Самбуварайяра. Многие из них были лидерами древних родов, имевших власть под знаменем царской династии Чожа; Сенганнар Самбуварайяр был одним из них. Вход в его дворец мог соперничать с массивными крепостными воротами города; стены, возвышавшиеся по бокам, напоминали толстую и неподатливую крепостную стену, извивающуюся с обеих сторон. <sent> Я буду готовить пикантные унди и подавать их. </sent> — Ах, друзья мои, обратите внимание на гордую осанку владельца благородного осла! заявил другой.

— Ну… ну, если такие вещи ему не совсем по вкусу, то я буду ждать его возвращения в лагере. Я помажу его раны омолаживающими мазями и мазями; расстелите ему мягкие матрасы; готовить самые изысканные блюда, какие только могу, чтобы соблазнить его вкус. Я буду играть на своей вине, чтобы успокоить его телесную боль, и петь, убаюкивая его своей музыкой…

L=60 O=20 «Тем временем ювелир поворачивал алмаз в лучах лампы, и алмаз сверкал вспышками, которые превосходили те, что, предвещая бурю, начинали освещать окно. <sent> «Этот ошеломленный молодой человек почти прав и повторяет здесь то, что он часто слышал от меня с болью, потому что мадемуазель де Вильфор, несмотря на все наши попытки отвлечь ее, отличается грустным характером и молчаливым настроением, что часто умаляет эффект ее красоты. </sent> «Президент вернулся наверх по лестнице, вернув меч в трость. След крови на снегу отмечал его путь. Он еще не достиг вершины лестницы, когда услышал глухой звук чего-то, падающего в воду: это было тело генерала, которое секунданты только что сбросили в реку, убедившись, что он мертв».

, прежде чем продолжить: «Молодой негодяй почти прав: он повторяет то, что часто слышал от меня, с сожалением, потому что мадемуазель де Вильфор, несмотря на все наши усилия развлечь ее, имеет грустную натуру и молчаливый характер, которые часто противоречат впечатлению, производимому ее красотой. Но где она? Эдуард, пойди и посмотри, почему она не идет».

L=100 O=100 От нечего делать я решил выкопать эту прекрасную чистую воду, изобилующую ракушками, зоофитами и растениями открытого моря. Кроме того, это был последний день, который «Наутилус» проведет на этих водных путях, если завтра он все же выйдет в открытое море, как обещал капитан Немо. <sent> «Вход, должно быть, нелегкий?» </sent> — И вы говорили, профессор? он спросил меня.

«Войти туда не так-то просто.

L=60 O=0 И вы подписали векселя? <sent> Что я там нашел. </sent> «Вы не позволите никому регулярно навещать вас.

ЖАК: О том, что я там нашел.

L=60 O=20 «Правильно», — сказал джентльмен. <sent> «Нет сомнения, — ответил дон Фернандо, — но господин Дон Кихот очень хорошо сказал сегодня, что нам предстоит определить это дело; и, поскольку оно более обоснованно, я тайно приму клятву этих господ, и о каких результатах я сообщу полные и ясные новости. </sent> «Я буду взорван, если мой хозяин не победит этих диких зверей — он зовет нас!»

«Нет сомнения, — ответил Дон Фернандо, — что Дон Кихот только что высказался весьма рассудительно, — нам предстоит прийти к решению в этом случае; и, чтобы убедиться в обоснованности нашего решения, я сейчас проведу тайное голосование среди этих дам и господ и дам вам всем полный и ясный отчет о результате». Все это имели те, кто знал о Дон Кихоте.

L=80 O=40 «Мне пришло в голову попутешествовать по разным провинциям; может быть, это вылечит мою хандру. «Почему бы и нет? <sent> Положи в середку кусочек льду, чтобы он взбухнул хорошенько. </sent> «Нет, — сказал Чичиков.

«И сделай мне свиной хаггис. Положи в середину кусочек льда, чтобы он хорошенько надулся. И разложи вокруг осетра всякую всячину, гарнир, еще гарнир! Окружи его раками и маленькой жареной рыбкой, а сверху выложи начинку из корюшки с мелко нарезанным хреном, грибами, репой, морковью и фасолью, а нет ли еще какого-нибудь корня?

L=60 O=40 «К господину Данглару». «Ей-богу!» - вскричал Кадрусс, выхватив из жилета открытый нож и ударив графа в грудь. - Вы ничего не расскажете, почтенный господин! <sent> Я рад видеть, мсье Бошан, что вы более трезвы, чем он. </sent> «Луиджи Вампа сам искал».

«А это значит», — ответил Монте-Кристо, смеясь, — «что вы, вероятно, только что вместе обедали. Я рад видеть, господин Бошан, что вы более трезвы, чем он».

L=60 O=20 «Осмелюсь сказать», сказал Джонсон, «вы знаете все». <sent> «Господа, — сказал он, — ваше мнение, безусловно, очень хорошее; но я не могу его принять. </sent> «А как вы назовете это разорванное поле, состоящее из длинных кусков, более или менее тесно связанных между собой?»

«Господа, — сказал он, — ваше мнение, безусловно, заслуживает уважения, но я не могу его принять».

L=80 O=80 Все вещи и предметы были показаны понятым, составлен протокол, и, наконец, Николай Парфенович вышел из комнаты, за ним вынесли одежду. Ипполит Кириллович тоже вышел. С Митей остались только мужики; они стояли молча, не спуская с него глаз. Митя закутался в одеяло, так как ему стало холодно. Его босые ноги торчали наружу, и, как он ни старался, он не мог натянуть на них одеяло и прикрыть их. Николай Парфенович вернулся почему-то долго, «мучительно долго», — процедил сквозь зубы Митя, — «он считает меня молодым щенком. Этот нехороший прокурор тоже вышел, верно, потому, что он чувствует ко мне презрение, ему противно смотреть на голого человека». Несмотря на все это, Митя все еще предполагал, что его одежду где-нибудь осмотрят и потом снова принесут. Но каково же было его негодование, когда Николай Парфенович вдруг вернулся с совсем другими одеждами, которые нес следовавший за ним мужик. <sent> Вот весь мой этот бывший «случай» с Катериной Ивановной. </sent> И я не буду горевать.

«Конечно, я бы все потерял, и она бы убежала, но, с другой стороны, это было бы адски мстительным поступком, это стоило бы всего остального. Я бы выл от раскаяния всю оставшуюся жизнь, если бы только мне удалось провернуть этот трюк сейчас! Вы должны мне поверить, когда я говорю вам, что никогда еще я не смотрел на женщину с ненавистью в такую ​​минуту, ни с одной женщиной этого не случалось, — и все же, клянусь крестом, я смотрел на эту женщину какие-то три-пять секунд с ужасной ненавистью, — с такой ненавистью, от которой до любви всего один волосок, до самой безрассудной любви! Я подошел к окну, прижался лбом к замерзшему стеклу и помню, что лед его обжег мне лоб, как огонь. Я не заставил ее долго ждать, не беспокойтесь, я повернулся, подошел к столу, открыл ящик и вынул пятитысячный пятипроцентный анонимный вексель3 (он лежал между страницами моего французского словаря). Потом, ничего не говоря, показал ей, сложил, передал, открыл ей дверь в коридор и, отступив на шаг, отвесил ей глубокий, почтительный и самый сердечный поклон, поверьте мне! Она вся вздрогнула, на секунду пристально посмотрела на меня, страшно побледнела, как белая скатерть, и вдруг, так же молча и не торопясь, а тихо, глубоко, медленно, опустилась прямо к моим ногам и прислонилась лбом к полу, не как институтская девушка, а как настоящая русская! Потом вскочила и убежала. Когда она выбежала, я был в шпаге; Я вынул его и намеревался тут же заколоть себя им — почему, не знаю, конечно, это была ужасно глупая идея, но, должно быть, это был экстаз. Есть, знаете ли, такие экстазы, которые могут заставить человека убить себя; но я не заколол себя, а только поцеловал шпагу и вложил ее обратно в ножны — факт, о котором, кстати, я мог бы вам легко не упомянуть. И даже теперь, рассказывая вам обо всех этих муках, я сделал небольшую декоративную подкладку, чтобы выглядеть более внушительно. Ну, ладно, пусть так, и черт побери всех шпионов человеческого сердца! Вот вам и весь этот прежний «происшествие мое с Катериной Ивановной». И это значит, что теперь об этом знает брат Иван, и вы — и больше никто!

L=60 O=40 На кладбище в Мераньо, на могиле бедного неизвестного самоубийцы из Ла Стиа, до сих пор стоит надгробие с надписью Скайларк: <sent> Я поместился рядом с крупным господином, с таким смуглым лицом, что глаза и веки его показались ему дымчатыми; волосы у него были седые, железистые, а кружева все еще большей частью черные и вьющиеся; он дышал силой и здоровьем; и все же, как будто порыв пули из слоновой кости способствовал развитию астмы, он каждый раз начинал бороться, громко и неудержимо. </sent> "Садиться! — решительно приказал Папьяно. «Давайте последуем совету синьора Мейса. Мы попробуем попросить объяснений. Если явления снова проявятся со слишком большой силой, мы остановимся. Садиться!

Я сел рядом с толстым господином, цвет которого был настолько темным, что его глазницы и веки казались дымчатыми. У него были рыжие седеющие волосы, но вьющаяся бородка с бородкой все еще была почти полностью черной. Он был олицетворением силы и крепкого здоровья, однако, как будто вращение рулетки вызвало у него астму, ему стало трудно дышать, он громко и бесконтрольно задыхался. Люди пытались посмотреть на него, но он почти не замечал их. Если да, то он на мгновение останавливался, нервно оглядываясь по сторонам и улыбаясь, а затем снова начинал задыхаться, не в силах контролировать его, пока колесо не останавливалось.

L=80 O=60 Она высоко подняла клинок. Жрец остался в нерешительности. Она бы наверняка ударила его. Затем она добавила с безжалостным выражением, хорошо понимая, что собирается пронзить сердце жреца тысячами раскаленных железных лезвий, — «Ах! Я знаю, что Феб не умер!» <sent> — Я сделаю, — заикаясь, пробормотала она. </sent> Новичок продвинулся еще на шаг. «Юпитер, — сказал он, — мой дорогой Юпитер!»

«Я согласна», — заикаясь, пробормотала она. «Но почему твой друг не говорит?»

L=60 O=80 Брат (с моста) <sent> Когда у нас будет гражданское, мы продадим наши брюки и пальто еврею Герману в Воднянах. </sent> «Закрой там свою ловушку, — крикнул лейтенант в коридор, — уйди подальше отсюда и присоединись ко всем тамошним демонам. Если у вас жар, оставайтесь дома в постели.

«Тогда оставь это себе. Вот что носят в деревне. Вам нужны брюки и пальто. Как только у нас будет штатское, мы продадим штаны и пальто еврею Герману в Водханах. Он покупает любой государственный выпуск, а затем продает его в деревнях. — Сегодня мы поедем в Страконице, — он разворачивал свой план дальше. «В четырех часах отсюда стоит старый загон Шварценбергов. Там есть пастух, которого я знаю, тоже старик, там мы останемся на ночь, а утром пойдем в сторону Страконице, пугать и преследовать гражданских где-то там.

L=80 O=40 Никто не знал и не был свидетелем этой внутренней жизни Ильи Ильича. Все думали, что Обломов просто лежит и ест, как хочет, и что большего от него и ждать не приходится, что вряд ли какие-нибудь мысли собираются у него в голове. Именно так на него смотрели везде, где его знали. <sent> Ты так «натурально» рассказываешь… — прибавил он, стараясь скрыть улыбку, — а вон Иван Алексеич переписал бы… </sent> Такова была философия, выработанная обломовским Платоном, философия, убаюкивавшая его среди вопросов и строгих требований долга и цели! Он родился и вырос не гладиатором на арене, а мирным зрителем боя. Не было его кроткой и ленивой душе терпеть ни тревоги счастья, ни жизненные удары. Следовательно, его личность выражала одну из крайностей жизни, и он не сделал ничего, чтобы добиться, измениться или покаяться.

«Сядьте и напишите. Тебе понадобится много времени, чтобы написать три буквы? Вы так «естественно» рассказываете, — прибавил он, стараясь скрыть улыбку, — а вон Иван Алексеич может это переписать.

L=80 O=100 Это будет повторяться с вариациями. Поскольку Виегас любил играть в шашки, Вирджилия следовала его желанию и долго терпела его, перемещая фигуры своей слабой и медленной рукой. Иногда они выходили прогуляться во двор, и она предлагала ему руку, которую он не всегда принимал, говоря, что он крепкий и способен пройти лигу. Они шли, садились, снова шли, говорили о разном, иногда о каком-то семейном деле, иногда о салонных сплетнях, иногда, наконец, о доме, который он собирался построить для собственного проживания, о доме современного дизайна. потому что он был древним, относящимся ко времени короля Иоанна VI, как те, которые все еще можно увидеть сегодня (я думаю) в районе Сан-Кристован с толстыми колоннами впереди. Он подумал, что большой дом, в котором он жил, можно заменить, и уже заказал эскиз у известного каменщика. Ах! тогда бы Вирджилия увидела, что такое старик с хорошим вкусом. <sent> «Если у тебя такая головная боль, — сказал я, — кажется, лучше всего не получать зарплату». </sent> «Ты что-то забыл? — спросила Марсела, стоя на лестничной площадке.

«Если у вас такая головная боль, мадам, — сказал я, — я думаю, что лучше ее не принимать.

L=80 O=100 Она выздоровеет и окрепнет, и, — воскликнула она с новым восторгом, — может быть, и твои глаза снова прозреют, когда ты будешь силен и здоров. <sent> Но что особенно привлекало Хайди в такие ветреные дни, так это покачивание и шелест трех старых елей за хижиной. </sent> Старуха промолчала, а Хайди с величайшей живостью начала описывать свою жизнь с дедушкой. Внимательно слушая, обе женщины иногда говорили друг другу: «Ты слышишь, что она говорит о дяде? Ты слушаешь?»

Питера всегда огорчало отсутствие Хайди, поскольку он не видел впереди ничего, кроме несчастий; он почти не знал, как проводить время, да к тому же был лишен обильного обеда. Козы к этому времени настолько привыкли к Хайди, что не следовали за Питером, когда ее не было с ним. Сама Хайди была не против остаться дома, ведь она не любила ничего лучше, чем наблюдать за дедушкой с его пилой и молотком. Иногда в такие дни дедушка делал маленькие круглые сырки, и для Хайди не было большего удовольствия, чем видеть, как он перемешивает масло голыми руками. Когда в те ненастные дни ветер завывал в елях, Хайди выбегала в рощу, взволнованная и счастливая чудесным ревом ветвей. Солнце померкло, и девочке пришлось надеть туфли, чулки и платьице. Погода становилась все холоднее и холоднее, и когда Питер приходил утром, ему дуло на руки, настолько он замерз.

L=60 O=80 Видя непонимание Санзана, Тайцзун засмеялся и сказал: «Дорогой брат, когда ты вернешься из этого путешествия на Западные Небеса? «Я вернусь в эту страну через три года», — ответил Саньцанг. «Дни и годы будут длинными, горы будут высокими, а дорога уведет вас далеко, — сказал Тайцзун, — поэтому вам следует выпить это вино, чтобы показать, что вы больше любите щепотку домашней пыли, чем еловую». тысяч унций иностранного золота. Только тогда Саньцанг понял значение щепотки пыли и, еще раз поблагодарив Императора, осушил чашу, простился с ним и вышел через контрольно-пропускной пункт. Император вернулся во дворец. Если вы не знаете, что произошло в путешествии, послушайте объяснение в следующем выпуске. <sent> Если это немного опасно, то это маленькие старые друзья завтра на улице!» Ли Дин услышал эти слова и сердито сказал: «Ты устал и ленив! </sent> Когда госпожа Инь вошла в храм, она помолилась Бодхисаттве, предложила монахам богатую трапезу, пожертвовав деньги каждому из них, и велела своей служанке положить туфли и летние носки на поднос для подношений. Затем она вошла в зал Будды и поклонилась ему с великой преданностью. Когда она сказала ему об этом, аббат Фаминг ушел раздавать дары монахам. Сюаньцзан увидел, что все остальные монахи ушли и что в зале Будды больше никого нет, поэтому он подошел к матери и опустился на колени. Она велела ему снять обувь и носки и увидела, что на его левой ноге действительно отсутствовал один палец. Они обняли друг друга и снова заплакали, а затем поклонились настоятелю, чтобы поблагодарить его за доброту в воспитании мальчика. «Я беспокоюсь, что злодей может узнать о вашем воссоединении, — сказал настоятель, — поэтому вам лучше вернуться как можно быстрее, чтобы избежать неприятностей. «Сын мой, — сказала госпожа Инь, — я подарю тебе браслет из сандалового дерева. Вы должны отправиться в место под названием «Таверна «Десять тысяч цветов»» к северо-западу от Хунчжоу, примерно в пятистах милях отсюда, где мы оставили мадам Чжан, вашу бабушку по отцовской линии. Я также напишу вам письмо, которое вы должны отнести в дом министра Инь Кайшаня, который находится слева от дворца в столице императора Тан. Он мой отец. Дайте ему это письмо и попросите его представить памятник Танскому императору с просьбой прислать конных и пеших, чтобы поймать или убить этого бандита. Тогда твой отец будет отомщен, а твоя мать будет спасена. Я не должен больше оставаться, потому что боюсь, что злой человек может что-то заподозрить, если я вернусь поздно. Она покинула храм и вернулась на своей лодке.

В течение года на холмах человек делает все, что ему заблагорассудится; Во все четыре сезона другой счастлив на озере. Собирая дрова, вы можете стать Бессмертным; В рыбалке нет ничего мирского. Сладкий запах полевых цветов, растущих за моей дверью; Гладкие зеленые волны плещутся о мою лодку. Довольный человек никогда не говорит о высоких почестях; Оседлая природа сильнее городской стены. Выше городской стены для сопротивления армиям противника; Более прославлено, чем занимать высокие посты и слушать императорские указы. Тех, кто доволен горами и реками, действительно мало; Благодарите Небеса, благодарите Землю и благодарите духов. Когда они вдвоем прочитали свои стихи и составили куплеты, они подошли к месту, где их пути разошлись, и поклонились друг другу, прощаясь. «Брат Ли, — сказал Чжан Шао, — береги себя по дороге домой и внимательно остерегайся тигров в горах. Если вы попали в аварию, то «завтра в дороге пропадет старый друг». «Это разозлило Ли Дина. «Ты негодяй, — сказал он, — я твой друг; Я бы умер за тебя. Как ты мог наложить на меня такое проклятие? Если меня убьет тигр, тебя опрокинет волна. «Я никогда не перевернусь! — парировал Чжан Шао. «В природе случаются неожиданные бури, а в жизни — непредсказуемые превратности, — цитирует Ли Дин, — так как же можно быть уверенным, что с вами никогда не случится несчастный случай? «Брат Чжан, — ответил рыбак, — несмотря на то, что вы только что сказали, ваша жизнь небезопасна, тогда как моя жизнь определена: я уверен, что со мной не произойдет несчастный случай. «Ваша жизнь на воде очень опасна и небезопасна, — сказал дровосек, — так как же вы можете быть так уверены? «Есть кое-что, чего ты не знаешь, — сказал Чжан Шао. «Каждый день я даю золотого карпа гадалке на улице Вест-Гейт в Чанъане, и он сует мне в рукав листок, говоря, что я каждый раз что-нибудь поймаю, если пойду в нужное место. Сегодня я пошел купить у него прогноз, и он сказал мне, что если я закину сети к востоку от излучины реки Цзин и опущу удочки на западном берегу, то обязательно поймаю полный груз рыбы. и креветки, чтобы забрать домой. Завтра я пойду в город, чтобы продать их и купить вина, и тогда мы продолжим наш разговор, брат. На этом они расстались.

L=80 O=60 Звонок. Мы встали, спели Гимн Соединённого Государства, и на трибуне появился наш умный фонолектор со сверкающим золотым репродуктором. <sent> И этот другой – вдруг выпрыгнул и заорал: </sent> «I-330? Я плакал. "Что!

И мое другое «я» внезапно вскочило и закричало: «Я не позволю этого!

L=100 O=0 «Тем лучше для нее, но она, должно быть, поцарапала колени; это не более чем прихоть, вот так суетиться… <sent> - Ой! </sent> «Ничего нового, — ответил я. — Я пришел к вам до того, как отец Кабрал придет на мой урок. У тебя была хорошая ночь?

«Ах! он улыбнулся.

L=80 O=20 «Мы вместе присмотрим за Сережей. Я не силен в практических вопросах. Но я возьмусь за это, я буду твоей экономкой. Не благодари меня. Это не я делаю...» <sent> Ответ этот: надо жить потребностями дня, то есть забыться. </sent> — Вы хотели пойти к Дарье Александровне, — сказала горничная, как будто поняла.

Ответа не было, кроме общего ответа, который дает жизнь на все самые сложные и неразрешимые вопросы. Ответ такой: надо жить потребностями дня, иными словами, стать невнимательным. Забыть во сне теперь было невозможно, по крайней мере до ночи; невозможно было вернуться к той музыке, которую пели графинницы; и поэтому нужно было забыться во сне жизни.

L=100 O=100 Но в спальне у него кружилась голова, он опьянел и забывал обо всем: о толпе мужчин, постоянно проходивших по ней, о траурном знаке, запиравшем дверь. На улице, на свежем воздухе, он время от времени плакал от чистого стыда и отвращения и клялся никогда больше не входить в комнату. И в тот момент, когда за ним закрылась портьера, он снова оказался под прежним влиянием и почувствовал, как все его существо тает в сыром теплом воздухе этого места, почувствовал, как его плоть пронизана ароматом, почувствовал, что его охватывает сладострастное стремление к самолюбию. уничтожение. Набожный и привыкший к экстатическим переживаниям в роскошных часовнях, он вновь встретил там точно такие же мистические ощущения, как когда он преклонил колени под каким-нибудь расписным окном и предался опьянению органной музыки и благовоний. Женщина раскачивала его так же ревностно и деспотично, как Бог гнева, устрашая его, даруя ему минуты наслаждения, похожие на судороги по своей остроте, в обмен на часы, наполненные страшными, мучительными видениями ада и вечными муками. В присутствии Наны, как и в церкви, были у него те же запинающиеся голоса, те же молитвы и те же припадки отчаяния, более того, те же припадки смирения, свойственные проклятому существу, раздавленному в грязи, из которой оно вышло. . Его плотские желания, его духовные потребности смешались воедино и, казалось, вырастали из темных глубин его существа и приносили лишь один цветок на древе его существования. Он отдался власти любви и веры, этих двойных рычагов, которые движут миром. И, несмотря на все трудности его разума, эта спальня Наны всегда наполняла его безумием, и он тонул, содрогаясь под всемогущим владычеством секса, так же, как падал в обморок перед необъятным неизведанным небес. <sent> То есть: уже воскрес. </sent> «Ну и что?» — спросила Нана, когда молодые люди вернулись после продолжительного визита в букмекерскую контору.

Вульгарная роскошь позолоченных консолей и позолоченных стульев составляла здесь грубый контраст с безделушками лавки подержанной мебели, то есть с круглыми столами из красного дерева и цинковыми канделябрами, имитирующими флорентийскую бронзу.

L=80 O=100 'Я согласен. Даже если бы они умоляли меня на четвереньках, я бы ни за что там не остался. Но не забывай, это ты сам виноват, что столкнул меня с этими лжецами! <sent> Повторно сделать это негде. </sent> — Интересно, действительно ли он придет сегодня вечером? Если он этого не сделает, я сдаюсь».

После обеда я написал письмо Кийо. Я не очень хорошо складываю фразы и не могу вспомнить, как написать многие слова, поэтому ненавижу писать буквы. Не то чтобы мне когда-либо приходилось писать, но я знал, что Кийо, должно быть, беспокоится обо мне. Я не хотел бы, чтобы она подумала, что я утонул в результате кораблекрушения или что-то в этом роде, поэтому я выложил все, что у меня было, и написал ей хорошее длинное письмо. Вот что там было сказано:

L=80 O=100 Я не хочу ничего видеть снаружи. Эта ветка утомляет меня своим покачиванием и подъемом, как будто она живая. Оставь руку здесь, я пойду спать. Теперь все белое. Это так приятно.' <sent> Это как это обещание уехать, покинуть страну, найдя тебя, ты, наверное, не предполагал, что я его сдержу. </sent> Альбина теперь смеялась на пороге вестибюля. Она была в юбке оранжевого цвета, с большим красным платком, завязанным вокруг талии, и поэтому напоминала цыганку в праздничном наряде. И она продолжала смеяться, запрокинув голову, ее грудь набухала от веселья, радуясь своим цветам, полевым цветам, которые она вплела в свои светлые волосы, прикрепила к шее, к корсажу и к своим голым тонким золотистым рукам. Она казалась огромным букетом цветов, источающим сильный аромат.

«Я больше не страдаю», — сказала она с улыбкой. «Я снова здоров; Я выздоровел, теперь, когда я снова вижу тебя... Слушай! Я выставил себя хуже, чем был на самом деле, чтобы заставить их пойти за вами. Я вполне готов признаться в этом сейчас. И ты же не думал, что я должен был сдержать это обещание уйти, покинуть этот район, не так ли? Нет, конечно, если только я не унес тебя с собой на своих плечах. Остальные этого не знают, но ты должен знать, что я не могу теперь жить нигде, кроме как рядом с тобой».

L=80 O=100 Оба были сиротами, поэтому им не нужно было спрашивать разрешения, кроме как у своих хозяев; они так и сделали, и это было разрешено. <sent> -Ой! </sent> — Сир, — продолжал г-н де Блакас, — не могли бы Ваше Величество хотя бы для того, чтобы успокоить своего верного слугу, послать несколько верных людей в Лангедок, Прованс и Дофине, чтобы дать ему отчет о настроениях в этих трех провинциях? '

— Но, — продолжал он, — неужели этот бедный старик был настолько всеми покинут, что мог умереть таким образом? его, но бедный старик питал глубокую антипатию к Фернану, тому самому человеку, — добавил он, иронически улыбаясь, — что Дантес сказал вам, что он был одним из его друзей.

L=80 O=80 «Совершено ужасное преступление, наводящее ужас на царство Австро-Венгрии и весь цивилизованный мир. (Какое преступление, с тревогой думаю я, какое преступление? Я невольно начинаю дрожать, как будто сам совершил его.) «Я должен объявить о злостном убийстве — каком убийстве? — любимого наследника престола. Его Императорское и Королевское Высочество эрцгерцог Франц Фердинанд и Ее Высочество эрцгерцогиня были убиты. (Что, кто-то убил наследника престола? Когда? Ах да, там все эти люди толпились, чтобы прочитать бюллетень, вывешенный вчера в Брюнне, — так вот о чем речь шла!) дом в глубокой печали и трауре. Однако, прежде всего, императорская и королевская армия должна… <sent> Потому что это оставило его наедине со своей жертвой, и это его напугало. </sent> «Алло, что это? — рычит он. — Что-то новенькое! Он просто берет портсигар из моей руки (что я могу сделать, чтобы остановить его?), ощупывает его, рассматривает и, наконец, взвешивает на ладони. «Эй, мне кажется, — говорит он, наклоняясь через стол к полковому врачу, — мне кажется, это подлинная вещь. Посмотри, ладно? Твой почтенный папаша торгует такими вещами, да? Ты ведь знаешь о них больше, чем я.

«Нотариус тщательно промокнул еще влажные чернила подписей, затем все трое пожали ему руку и спустились по лестнице: сначала фройляйн Дитценхоф, за ней, затаив дыхание, Каниц, а за ним доктор Голлингер. Каница очень раздражало то, что последний продолжал стучать палкой по ребрам своего сообщника и бормотать пьяным голосом (тоном, который мог слышать только Каниц): «Scoundrellus maximus, scoundrellus maximus!» Доктор Голлингер удалился у двери с иронически глубоким поклоном, потому что это оставило его наедине со своей жертвой, и ему это не понравилось.

L=100 O=60 «Тогда мне нужно было закупить свежее мясо для моей команды. Здесь это было бы убийство ради убийства. Я знаю, что это привилегия, предназначенная только для человека, но я не одобряю такое убийственное времяпрепровождение. Уничтожая южного кита (как и гренландского кита, безобидное существо), ваши торговцы совершают преступное деяние, Господин Лэнд. Они уже опустошили весь Баффинов залив и уничтожают целый класс полезных животных. Оставьте несчастного китообразного в покое. У них есть множество естественных врагов — кашалоты, рыба-меч и рыба-пила, — и вы их не беспокоите. <sent> - Что ? </sent> «В данный момент, профессор, «Наутилус» застрял на глубине пяти саженей, и нам ничего не остается, как отправиться в путь.

Консель, которому я об этом не сказал, сначала подумал, что это гигантский морской змей.

L=60 O=60 Позже, когда он насытился молоком, ему стало стыдно за то, что он выразил свое раздражение незнакомому человеку, и он начал смеяться над своей голодной злобой. <sent> Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. </sent> «Теперь мы будем есть конфеты», — говорила мадемуазель Линон, и Левин шел покупать конфеты.

«Здесь столько блеска, я был ослеплен, — сказал он и вошел в павильон. Он улыбался жене так, как должен улыбаться муж, встречая только что виденную жену, и здоровался с княгиней и другими знакомыми, отдавая каждому должное, то есть шутил с дамами и обменивался приветствиями с мужчинами. Внизу, рядом с павильоном, стоял генерал-адъютант, которого уважал Алексей Александрович и который был известен своим умом и культурой. Алексей Александрович завязал с ним разговор.

L=80 O=20 Первым к уху головы подошел сам дон Антонио и сказал тихим голосом, но не настолько тихим, чтобы другие его не услышали: <sent> «Для меня этого не останется, — ответил Дон Кихот, — видите, сударыня, что мне надо сделать, что дух слишком готов служить вам». </sent> Дон Кихот был не очень доволен предсказанием обезьяны, так как казалось неправильным, что обезьяна могла предсказывать что-то, будь то будущее или прошлое, и поэтому, пока мастер Педро готовил сцену, Дон Кихот удалился с Санчо, чтобы угол конюшни, где их никто не мог услышать, и сказал:

«Из-за меня задержки не будет, — ответил Дон Кихот. — Тогда скажите мне, сеньора, что я должен сделать, ведь мой дух готов служить вам.

L=100 O=100 И точно такие же дома там все высились, и те же серые потоки людей проходили, и тот же желто-зеленый туман висел там; лица пробегали мимо в глубокой сосредоточенности; мостовые шаркали и шептались — под ордой гигантских домов; навстречу им летели — Проспект за Проспектом; и сферическая поверхность планеты, казалось, была обвита, как кольцами змеи, серо-черными кубами домов; и сеть параллельных Проспектов, пересекаемая другой сетью Проспектов, простиралась в бездны вселенной своими поверхностями квадратов и кубов: по одному квадрату на обывателя. <sent> – «Э!.. </sent> Александр Иванович Дудкин окинул взглядом лестницу, полотера и неряху, которая пробиралась через дверь с другой периной; и — странное дело: будничная простота лестницы не рассеяла того, что он испытал здесь вчерашней ночью; даже теперь, среди бела дня, среди ступеней, яичной скорлупы, полотера и кошки, пожиравшей на подоконнике куриные внутренности, к нему вернулся тот ужас, который когда-то испытал здесь Александр Иванович: все, что случилось с ним вчерашней ночью, — было на самом деле; и сегодня ночью то, что было на самом деле, вернется снова: он вернется ночью домой: лестница будет темной и грозной; черный силуэт снова будет гнаться за ним по пятам; в дверь, где на карточке было написано «Закаталкин», слюнявчик снова будет глотать свою слюну (может быть, глотать свою слюну, а может быть — кровь)…

"Привет! … Боже мой, разве он не выглядит идиотом? Какая кепка! Ты так носишь кепку? Бегает на ногах, как журавль; его пальто развевалось, зонтик порван; и одна калоша не влезет…

L=80 O=100 Александр Иванович вспомнил: письмо, письмо! Он должен был передать письмо — по указанию некоего лица: передать его Аблеухову. <sent> – «Стало быть, и ты прочитываешься в обратном порядке», – прометнулось в мозгу. </sent> — Я… я-я-я, — согбенный старик облизнул губы, — разбираю свою библиотеку… Прости, старина, — сварливо добавил он, — мое неформальное платье.

«Значит, вас тоже следует читать наоборот», — промелькнуло у него в голове.

L=60 O=100 «Санчинья тоже не пойдет, а если и пойдет, то в одежде с длинными рукавами. Иначе мне кажется это неприличным». <sent> «Тем лучше для нее, но невозможно, чтобы она не поцарапала коленок; эта готовность - утро... </sent> «Ах!» — он улыбнулся.

— Тем лучше для нее, но она, должно быть, поцарапала колени. Эта беготня — притворство.

L=80 O=100 — А что такое 600 верст, — быстро сказал доктор, — когда казак по имени Алексей Марков преодолел за сутки расстояние в 800 верст по Ледниковому морю вдоль северного побережья Российской империи на собачьих упряжках? <sent> – Ура! </sent> * «О, природа на севере жестока!» — воскликнул доктор, немного разочарованный. «Но единственный вред, который я причинил, — это необходимость пересаживать мои саженцы».

«Гип, гип, ура!» — воскликнули товарищи Клоубонни, а улыбающийся доктор бросился их обнимать.

L=60 O=20 Все, что выиграл бедняга от этой мимолетной пантомимы, это то, что он перешел из арьергарда в авангард. <sent> Господин де Тревиль только что сообщил им, что Его Величество намерен начать кампанию 1 мая 34 года, и им придется немедленно подготовить свои экипажи. </sent> — Но монсеньор прекрасно знает, что клерк никогда не отпускает то, что взял. Если бы это были фальшивые деньги, надежда еще оставалась бы; но, к сожалению, монеты были хорошие.

Господин де Тревиль только что сообщил им, что, поскольку Его Величество твердо намерен начать кампанию первого мая, они должны немедленно подготовить свое снаряжение.

L=80 O=20 «Конечно, — закричал Федор Павлович. — С кем же мне еще говорить? Отец-настоятель никогда не может быть фон Зоном!» <sent> Другого не было. </sent> — Фаро? Прекрасно! — подхватил Митя, — то есть если панови...

«Подожди, — сказал он, привставая с дивана. — Раньше, час назад, я взял это самое полотенце оттуда и намочил его в воде. Я приложил его к голове, а потом бросил сюда... так как же оно может быть сухим? Другого не было».

L=80 O=40 'Вы обещаете, что?' <sent> Вильфор почувствовал, как парализованный язык застрял у него в горле. </sent> 'Мой отец! Я хочу знать, кто мой отец, — упрямо сказала Андреа. — Если придется, я умру при попытке, но я выясню. Что для меня значит скандал? Хорошо, репутация, «гласность», как говорит журналист Бошан. А остальным из вас, принадлежащих к обществу, всегда есть что терять от скандала, несмотря на все ваши миллионы и ваши гербы... Так кто же мой отец?

Язык Вильфора, казалось, был парализован в горле.

L=80 O=80 «Право, — отвечала помещица, — я ведь так неопытна, вдова и все такое! Лучше я немного посижу, авось купцы придут, цены посмотрю». <sent> отдайте мне на руки это — детей, дела; оставьте и семью вашу, и детей: я их приберегу. </sent> «Какое сукно, сэр? Английского производства или предпочитаете отечественное?»

«Знаете что, Петр Петрович? предоставьте мне все — ваших детей, ваши дела; оставьте семью и детей: я о них позабочусь. Ваши обстоятельства таковы, что вы в моих руках; вы идете на голодную смерть. Здесь вы должны быть готовы на все. Вы знаете Ивана Потапыча?

L=100 O=100 — стало быть, три тысячи серебряных рублей, недавно отправленные в Гранаду, не должны были быть получены; как неловко даме ее положения таскать эти старые тряпки. Силуэт принял форму. Его сердце было разбито. <sent> – «Вот именно…» </sent> Аполлон Аполлонович говорил чрезвычайно надтреснутым голосом. Время от времени он двумя пальцами брал сына за петлицу сюртука и подносил губы к самому уху.

Мое настоящее место жительства — на Невском.

L=60 O=60 «Именно это и могло с ним произойти, если бы информация не была столь благоприятной для него». <sent> «Если я расскажу все, что знаю, обещаешь ли ты мне, — сказал Морсер, — то и ты, в свою очередь, скажешь все, чего я не знаю?» </sent> «Именно такие вещи поддерживают превосходство вашего народа над другими, месье», — ответил Монте-Кристо. «Вы, дворянин из хорошей семьи, наследник большого состояния, согласились прежде всего подняться по службе, что бывает очень редко. Затем, став генералом, пэром королевства и Командором Почетного легиона, вы были готовы пройти второе ученичество, не ожидая ничего иного и не получая никакой другой награды, кроме того, что однажды будете полезны своим собратьям. Месье! Это действительно прекрасно! Я пойду дальше: это возвышенно!»

«Вы обещаете мне», — сказал Морсер, — «что если я расскажу вам все, что знаю, вы, в свою очередь, расскажете мне все, чего я не знаю?»

L=60 O=100 «Месье», — сказал Альбер с вежливой теплотой, — «месье барон де Шато-Рено уже знал, как мне будет приятно с вами познакомиться. Вы один из его друзей, месье; пожалуйста, будьте нашим». <sent> простите меня, продолжала молодая девушка, видя, какое впечатление произвели эти слова на Максимилиана, я плохая, и я говорю вам об этом человеке такие вещи, о которых я даже не подозревала в своем сердце. </sent> «Ну, месье Бертуччо, — сказал граф, — вы не слезете? Вы что, намерены остаться в карете? Что, черт возьми, с вами сегодня вечером?»

— Если бы было иначе, Максимилиан, если бы он обращался со мной дипломатично, то есть так, как поступил бы человек, пытающийся тем или иным способом заслужить расположение в доме, признаться, что он бы хоть раз удостоил меня этой улыбкой. которым ты так восхищаешься. Но нет: он увидел меня несчастной, он понимает, что я не могу быть ему полезен, и даже не замечает меня. Кто знает? Возможно, в своем стремлении снискать расположение моего отца, г-жи де Вильфор или моего брата, он присоединится к ним в преследовании меня, насколько это в его силах. Честно говоря, согласитесь, я не та женщина, которую можно презирать без причины; ты сам так сказал. О, прости меня! — продолжала она, видя впечатление, которое эти слова произвели на Максимилиана. — Я злой, и я рассказал вам об этом человеке такие вещи, о которых даже не подозревал. Послушайте, я не отрицаю, что он может иметь то влияние, о котором вы говорили, или что он может оказывать его на меня; но если и так, то, как видите, это вредным образом, который портит мои добрые мысли».

L=80 O=60 Князь был очень рад, что наконец снова остался один; он спустился с веранды, пересек дорогу и вошел в парк; ему хотелось обдумать определенный шаг и решиться на него. Этот «шаг», однако, был не из тех, о которых нужно думать, а из тех, на которые просто решаются: у него вдруг возникло непреодолимое желание бросить все здесь и уйти, туда, откуда он пришел, куда-нибудь. далеко, в дебри, уйти сразу, и даже ни с кем не попрощавшись. У него было предчувствие, что, если он останется здесь еще несколько дней, то он будет втянут в этот мир безвозвратно, и этот мир в будущем станет его. Он, однако, не задумывался об этом минут десять, как сразу решил, что бежать «невозможно», что это было бы почти трусостью, что перед ним стоят такие задачи, на которые он даже не имел права избегать их разрешения или, во всяком случае, должен приложить все свои силы к их разрешению. Поглощенный такими мыслями, он вернулся домой, прогулявшись всего четверть часа. В этот момент он почувствовал себя совершенно несчастным. <sent> — И не понимаю, когда мы за границу соберемся. </sent> «Вам лучше поговорить; Я имею в виду, ты пожалеешь, что не высказал своего мнения.

«О нет, но мне бы очень хотелось это увидеть», — сказала Аделаида. «И я не знаю, когда мы поедем за границу. Два года не мог найти сюжет для картины:

L=80 O=100 «Я прощаю тебя», — милостиво ответил Монте-Кристо. 'Там!' <sent> -Ой! </sent> — Чего ты хочешь? — сказал он. «Жизнь вашего сына? Что ж, тогда он будет жить.

— О! — воскликнул Моррель, испытывая искушение встать на колени перед стариком, как перед Богом, и перед Валентином, как перед ангелом. 'Ой! Что я сделал в своей жизни, чтобы заслужить такое счастье?»

L=100 O=100 Затем он исчез в тени, так легко, что звука его босых ног не было слышно. Двое детей оставались неподвижными в течение пяти минут, не оглядываясь, опасаясь получить удар от невидимки. Постепенно, несмотря на общий ужас, между ними возникла великая привязанность. Он все время думал о том, чтобы взять ее и очень крепко прижать к себе в руки, как это делали другие, и ей бы тоже это понравилось, потому что для нее было бы переменой, если бы ее так приятно ласкали. Но ни один из них не позволил бы себе ослушаться. Когда они ушли, хотя ночь была очень темная, они даже не поцеловали друг друга; они шли бок о бок, нежные и отчаянные, уверенные, что, если они коснутся друг друга, капитан ударит их сзади. Этьен в тот же час вошел в Рекийар. <sent> это ты, Мегра, в чем дело? </sent> «А? Вы удивлены, увидев меня. Это правда, что я грозился свернуть шею первому из моих детей, который снова упал; и теперь, когда я спускаюсь, я должен свернуть себе шею, не так ли? Ах, ну, я бы уже это сделал, если бы не старик и дети в доме».

- Что! Ты, Мегра! Что же это такое?

L=100 O=0 Много лет назад умер мой дорогой друг. <sent> — Тебя зовут Гермиона? </sent> и я согласился, кивнув. Я стоял в голом дворе, обнесенном четырьмя стенами с решетками на окнах, и дрожал от воздуха серой зари. Там было дюжина джентльменов в визитках и халатах и ​​только что установленная гильотина. Мое сердце сжалось от горя и страха, но я был готов и согласился. По команде я шагнул вперед и по команде опустился на колени. Прокурор снял фуражку и откашлялся, и все остальные господа откашлялись. Он развернул официальный документ, поднес его к себе и зачитал:

— Тебя зовут Гермина?

L=60 O=0 Моего отца звали Николай Львович. <sent> — Я, конечно, не могу похвалиться такими сведениями; но мне надо знать ваше имя. </sent> Так и сделайте, ради этих дюжин душ, Евгений Павлович снова рассмеялся и ушел.

Я, конечно, не могу похвастаться такой осведомленностью; но мне нужно знать твое имя.

L=80 O=60 «Нет, я не могу этого вынести! — сказал Левин, вскакивая. — Так ты будешь там через четверть часа? <sent> – Здесь, в Москве? </sent> — Хорошая весна, Василий.

«Здесь, в Москве? Где он? Вы знаете? Левин поднялся со стула, как будто собираясь немедленно уйти.

L=80 O=60 Ребенок ушел, Грантер продолжил: <sent> скрытая лестница, все эти незначительные особенности, морщины, пузырьки воздуха, беглые складки на поверхности, часто происходят из грозного фона. </sent> Мариус, который всегда представлял себе непреклонного дедушку своих ранних лет, видел в этом молчании сильную концентрацию гнева, предвещал из него острый конфликт и усиливал приготовления к бою во внутренних уголках своей мысли.

Определенные странные привычки, возникающие в то время, когда другие ушли, отступать, в то время как другие выставляют напоказ, носить во всех случаях то, что можно было бы назвать мантией цвета стены, искать уединенный путь, предпочитая пустынную улицу, не вмешиваясь в разговоры, избегать собраний и празднеств, казаться непринужденным и жить бедно, иметь хоть и богатый, но ключ в кармане и свечу у швейцара, входить через боковую дверь, подниматься по черной лестнице, все эти незначительные особенности, морщины, пузырьки воздуха, беглые складки на поверхности, часто исходят из огромной глубины.

L=80 O=60 Цезарь и его отец искали, исследовали, всматривались, но ничего или, по крайней мере, очень мало нашли; не более нескольких тысяч крон в серебряных монетах и ​​примерно столько же в наличных деньгах; но племянник успел перед смертью сказать жене: «Посмотри хорошенько в бумагах моего дяди; есть воля. <sent> «Спасена, — сказала молодая девушка, — спасена кораблём Бордо, который только что вошёл в порт». </sent> «Разве у тебя нет особого приказа уйти со мной, отец мой?» — спросил Максимилиан дрожащим голосом.

«Спасена», сказала девушка; «Спасен экипажем судна, только что вошедшего в гавань».

L=60 O=0 'Хороший. Я дам тебе три. <sent> Мальчик взял бумагу, чернила и перо и положил их на столик в детской кроватке. </sent> «Промежуток времени может спасти мою честь, а значит и жизнь».

Официант принес бумагу, чернила и перо и положил их на стол в беседке.

L=60 O=80 «Не защищайте табак, Николай Аполлонович: я вам это говорю по опыту… Дым проникает в серое вещество мозга… Заражаются полушария мозга: по организму распространяется общая инерция… <sent> Он и ел, не как все, и любил, не как все; не как все, испытывал вожделение: сны бывали тяжелые и тупые; а пища казалась безвкусной, самое вожделение после моста приняло пренелепый оттенок – издевательства при помощи домино; и опять-таки: отца – ненавидел. </sent> «Наверняка верная женщина, женщина лет сорока, отдавшая вам свою жизнь, такая женщина, как я…

Его еда не была похожа на еду других людей, и его любовь не была похожа на любовь других людей; его переживания похоти не были похожи на переживания других: его сны были тяжелыми и скучными; еда его казалась безвкусной, а сама похоть после эпизода на мосту приняла оттенок абсурда — издевательства с помощью домино; и потом еще раз: он ненавидел своего отца. За ним что-то вытянулось, бросая особый свет на все функции его организма (почему он все вздрагивал, почему его руки болтались, как ласты? И улыбка у него превратилась в лягушачью); это нечто не было фактом, но факт оставался фактом; дело было в чем-то.

L=80 O=40 «По-моему, это даже совсем плохо, — серьезно заметил Трудолюбов. <sent> «Вот теперь бы и пустить бутылкой во всех», — подумал я, взял бутылку и… налил себе полный стакан. </sent> Из двух гостей Симонова один был Ферфичкин, русско-немецкого происхождения, – невысокий, с обезьяньим лицом, дурак, комично перед всеми пародирующий, мой злейший враг даже в младших классах – подлый, нахальный фанфарон, игравший в самого щекотливого амбициозного человека. , хотя, конечно, в душе он был трусом. Он был из тех поклонников Зверкова, которые заигрывали с ним в своих целях и часто занимали у него деньги. Другой гость Симонова, Трудолюбов, был ничем не примечательный человек, военного типа, высокого роста, с холодной физиономией, достаточно честный, но преклоняющийся перед всяким успехом и способный только рассуждать о повышении в должности. Он был каким-то дальним родственником Зверькова, и это, как ни глупо это было, придавало ему известное значение среди нас. Он всегда относился ко мне как к ничтожеству, но обращался со мной если не совсем вежливо, то, по крайней мере, сносно.

«Сейчас самое время встать и швырнуть в них всех бутылкой», — подумал я, взял бутылку и… . . налил себе полный стакан.

L=80 O=60 Резко повернувшись, она посмотрела на Максима и спросила: «Неужели все в порядке? . . . Вам не кажется, что чего-то не хватает, мелочи, бантика где-то? <sent> это не ужасно. </sent> Затем она заговорила материнским тоном.

Саккар, однако, прервал его: «Ба! Ему нечего бояться. Я думаю, мы сможем с ним договориться. . . . Я пришел по поводу чего-то гораздо более тревожного. . . . Ты был прав, не доверяя моей жене, моему хорошему другу. Она продает свою долю собственности М. Хаффнеру. Она говорит, что ей нужны деньги. Должно быть, ее подруга Сюзанна подтолкнула ее к этому.

L=60 O=40 «Он никогда больше этого не говорит, — ответила она; «На прошлой неделе у меня здесь были два продавца тканей, веселые ребята, и они рассказывали такие смешные истории в тот вечер, что я смеялся до слез; ну, он просто сидел, как дохлая рыба, и не говорил ни слова. <sent> Вначале он несколько раз приходил к ней домой в компании аптекаря, Чарльзу, казалось, не было особенно любопытно его принять; и Леон не знал, как справиться между страхом быть нескромным и желанием близости, которую он считал почти невозможной. </sent> Она бросилась туда, движимая каким-то ужасом, который заставил ее покинуть дом.

Вначале он несколько раз приходил к ней домой в компании фармацевта. Чарльз, казалось, не был особенно заинтересован в его приеме; и Леон не знал, какой путь выбрать между своим страхом быть нескромным и своим желанием близости, которая, по его мнению, была почти невозможной.

L=100 O=60 Я стоял и смотрел на ее бледное улыбающееся лицо, сияющее в тусклом свете магазина. «Как драгоценно», — подумал я. Эта незапятнанная девственность. Я никогда раньше не спал с девственницей моложе меня. Нам следует пожениться. Пусть какая бы грусть ни пришла, приди, мне все равно, насколько она ужасна. Хоть раз в жизни я хочу ощутить огромную, неистовую радость. Я всегда думал, что «прекрасная девственность — это просто сентиментальное тщеславие слабоумных поэтов, но теперь я увидел, что она действительно существует. В тот момент я решил, что мы поженимся, и весной мы поедем на велосипедах к водопаду глубоко в лесу. Это была ставка «все или ничего», поэтому, ни секунды не колеблясь, я протянул руку и схватил цветок. <sent> «Сегодня вечером я жажду женщины. </sent> «Я действительно собираюсь это сделать. Подожди и увидишь — кто бы ни сел рядом со мной, я его поцелую. Вот увидишь!

Хорики в приподнятом настроении объявил: «Я тоскую по женщине! Могу ли я поцеловать официантку?

L=80 O=80 Кристин прошла между отцом и дядей через группу складов и вышла на дорогу, ведущую через поля. Саймон шел следом, ведя Гирида за руку. Слуги остались, чтобы помочь мужчинам из монастыря погрузить багаж на телегу. <sent> Она швырнула в него чашку меда, говоря: </sent> «Что с тобой, Кристин? — спросила леди Осхильд немного резко. — Теперь настало время тебе выстоять до конца — не сдаваться вот так.

Лавранс хотел было их разнять, но Рагнфрид, белая как смерть, стояла у доски и заламывала руки. Тогда леди Осхильд побежала, помогла Сире Сигурду подняться на ноги и вытерла кровь с его лица. Она вылила ему в горло мензурку меда и сказала:

L=80 O=100 — О, князь! — воскликнул генерал, опьяненный собственным рассказом до такой степени, что теперь, возможно, не смог бы сдержать даже самую крайнюю неосмотрительность. «Вы говорите: все случилось! Но было нечто большее, уверяю вас, было гораздо больше! Все это лишь жалкие политические факты. Но повторяю вам, я был свидетелем ночных слез и стонов этого великого человека; но этого абсолютно никто не видел, кроме меня! Под конец, правда, он совсем не плакал, слез не было, а только иногда стонал; но лицо его казалось все более и более затуманенным мраком. <sent> — Слышали вы? </sent> «О, если бы вы только знали все это!»

«Правда, я выйду замуж за Гаврилу Ардалионовича!» Что я люблю Гаврилу Ардалионовича и завтра сбегу с ним из этого дома! — бросила на нее Аглая. 'Ты слышишь? Ваше любопытство удовлетворено? Вас это устраивает?

L=80 O=80 — В знак послушания прошу вас раздеться. Пьер снял сюртук, жилет и левый сапог по указанию ритора. Каменщик отдернул рубаху от левой груди Пьера и, нагнувшись, подтянул левую штанину выше колена. Пьер поспешно начал снимать и правый сапог и хотел было подвернуть другую штанину, чтобы избавить этого незнакомца от хлопот, но каменщик сказал ему, что в этом нет необходимости, и дал ему туфлю для левой ноги. С детской улыбкой смущения, сомнения и самонасмешки, появившейся на его лице против его воли, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед своим братом Ритором и ждал его дальнейших распоряжений. <sent> Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов. </sent> Наконец император остановился рядом со своим последним партнером (он танцевал с тремя), и музыка смолкла. Обеспокоенный адъютант подбежал к Ростовым и попросил их отойти подальше, хотя они были уже близко к стене, и с галереи раздавались отчетливые, точные, заманчиво-ритмические звуки вальса. Император с улыбкой оглядел комнату. Прошла минута, но никто еще не начал танцевать. Адъютант, церемониймейстер, подошел к графине Безуховой и пригласил ее на танец. Она с улыбкой подняла руку и положила его ему на плечо, не глядя на него. Адъютант, знаток своего искусства, крепко обхватив партнершу за талию, с уверенной неторопливостью двинулся вперед, скользя сначала по краю круга, затем в углу комнаты поймал левую руку Элен и повернулся. ее единственный звук, кроме все ускоряющейся музыки, был ритмичным щелчком шпор на его быстрых, ловких ногах, а на каждом третьем ударе бархатное платье его партнерши расправлялось и как будто вспыхивало, когда она кружилась. Наташа смотрела на них и готова была заплакать, потому что не она танцевала этот первый номер вальса.

На третий день после Рождества Николай обедал дома, что делал в последнее время редко. Это был грандиозный прощальный ужин, поскольку они с Денисовым собирались в полк после Крещения. Присутствовало около двадцати человек, в том числе Долохов и Денисов.

L=100 O=40 Эрленд сказал, что он прекрасно знает, что они так и сделают, если у них будет власть. Ибо здесь, на севере, большинство людей склонялось к партии канцлера — но не архиепископа: в его лице Эрленд имел верного друга. Но дела Эрленда во всем соответствовали закону — он советовался по всем вопросам со своим клерком, Клонгом Арессоном, который был самым искусным в таких делах. Эрленд теперь говорил серьезно, но слегка улыбнулся, когда сказал, что, по его мнению, никто не считал его столь же искусным в делах, в которых он находится, — ни его близкие друзья в этой местности, ни лорды Совета. В остальном он не был уверен, что ему захочется сохранить пост Стража, если это будет на иных условиях, чем те, на которых он был, пока Эрлинг Видкунссон был у руля. Его дела теперь были в таком положении — тем более после смерти родителей его жены — что ему не было нужды торговаться за благосклонность людей, пришедших к власти, когда король был объявлен совершеннолетним. Да, этого паршивого мальчишку они могли бы так же легко назвать совершеннолетним сейчас, как и позже; вряд ли он станет большим мужчиной, если останется. Можно было бы узнать гораздо раньше, что он задумал — он или шведские лорды, которые дергали за ниточки. Люди вскоре признали бы, что Эрлинг все-таки был проницателен. Это дорого обошлось бы нам, если бы король Магнус попытался привести Скаане под шведскую корону, и это означало бы войну с датчанами в тот момент, когда один человек, будь он датчанин или немец, пришел бы к власти в Дании. А мир на севере, который должен был длиться десять лет, — половина этого времени уже прошла, и было неизвестно, будут ли русские придерживаться пакта хотя бы в оставшиеся пять лет. Эрленд мало верил в них, да и Эрлинг тоже, если на то пошло. Да, канцлер Паал, несомненно, был ученым человеком, возможно, и дальновидным во многих отношениях. Но эти господа из Совета, которые приняли его за своего лидера, — Сотен здесь был умнее, чем все они вместе взятые. Ну, теперь они избавились от Эрлинга — на время. И на время Эрленд тоже отошел в сторону. Но Эрлинг и его друзья, несомненно, предпочли бы, чтобы Эрленд сохранил свою власть и состояние здесь, на севере, — поэтому он не принял решения. <sent> Он Господь щедрый и добрый. </sent> Сейчас было тихо, и погода мягкая — ежеминутно с деревьев падал груз тяжелого мокрого снега. Небо низко и темно-серое висело над белым городом. Снег имел зеленовато-серый водянистый оттенок, а деревянные стены домов, заборы и стволы деревьев чернели в сыром воздухе. Никогда, подумала Кристин, она не видела, чтобы мир выглядел таким холодным, блеклым и блеклым… * См. примечание 9. * См. примечание 10.

Он Господь такой храбрый и добрый.

L=100 O=0 «Да, я помню, — сказал он. <sent> Миссис Осилд посмотрела на ребенка и улыбнулась: </sent> Ночь была очень холодной; снег скрипел под ногами, и звезды густо, как иней, блестели на черном небе. Пройдя небольшое расстояние, они услышали вой, крики и яростный топот копыт к югу от лугов. Чуть дальше по дороге вся стая всадников выскочила за ними и промчалась мимо. Звук звона металла и пара от дымящихся, покрытых инеем тел лошадей донесся до Лавранса и его группы, когда они уходили в снег. Хальвдан крикнул дикой толпе — это была молодежь с ферм к югу от деревни. Они все еще праздновали Рождество и пробовали лошадей. Те, кто был слишком пьян, чтобы обратить на это внимание, помчались вперед, с грохотом и ревом стуча по своим щитам. Но некоторые из них поняли новость о том, что Хальвдан кричал им вслед; они отошли от группы, замолчали и присоединились к группе Лавранса, перешептываясь с мужчинами, идущими позади процессии.

Фру Осхильд, улыбаясь, посмотрела на ребенка.

L=80 O=40 Дюк тоже кричал «ура» по-своему, что было ничуть не хуже любого другого. <sent> — Что касается вас, доктор, я знаю, чего вы стоите… </sent> «Нет, не он. Мои бедные друзья, мы спасли только тело Гаттераса. Его душа осталась на вершине вулкана! Его разум умер!» «Безумие!»

«Что касается вас, доктор, я знаю вам цену».

L=80 O=100 Человек из мягчайшей глины и самого твёрдого камня; <sent> Потому что, став графом, лови себя там, сеньор, и что бы они ни говорили; что по доброй воле они должны называть тебя твоей честью, плохо, что это их тяготит. </sent> Она не закончила говорить это, когда Карденио и цирюльник поспешили к ней, желая услышать, как эта сообразительная женщина будет сочинять свою историю, и Санчо тоже, так же полностью поглощенный ею, как и его хозяин. И как только она удобно устроилась в седле и подготовилась, кашляя и приняв другие предварительные меры предосторожности, она начала веселиться:

«Этого более чем достаточно, — сказал Дон Кихот, — и даже если бы это было не так, это не имело бы значения; потому что, как король, я могу сделать тебя дворянином, даже если ты не покупаешь титул и не служишь мне каким-либо образом. На этот раз я заставляю вас считаться — вот вы, джентльмен, говорите, что хотят; и, конечно же, они будут называть вас Светлостью, нравится им это или нет.

L=80 O=100 Этот взгляд сказал ему все, и его гнев усилился. <sent> «Вера, да, моя дорогая! </sent> «Ничего, голубчик, — ответил несчастный, и от этого простого вопроса у него выступили слезы на глазах, — ничего, только я этого хочу».

— Ma foi, да; я, как и ты, колебался, но красноречие графа решает меня.

L=80 O=0 «Да, я танцую. Как ты думаешь, почему я не танцую? Ты думаешь, я слишком стар? <sent> – Странно! </sent> — О нет, — ответил Аркадий.

«Это смешно! Я никого не ненавижу», — заметил Аркадий, подумав немного.

L=80 O=100 «Это все безумная идея, и я не настолько глуп, чтобы поверить в это», — пробормотал я; «Начнем с того, что у нас разница в возрасте, да и фамилии у меня нет». <sent> – Меня осмеяли как ребенка! </sent> «Крафт?» - пробормотал я, обращаясь к мадам. Ахмаков — «он застрелился? Вчера? На закате?»

«Они смеялись надо мной, как будто я был ребенком!»

L=80 O=60 «Привет, ребята! — быстро и громко сказал граф. "Спасибо что пришли. Я сейчас к вам выйду, но прежде всего нам надо разобраться со злодеем. Мы должны наказать злодея, принесшего разорение Москве. Подожди меня! И граф так же быстро вошел внутрь, хлопнув дверью. <sent> — J'ai ete a Paris, j'y ai passe des annees, [Я был в Париже, я провел там целые годы, ] — сказал Пьер. </sent> Один из подъехавших к Наполеону генералов позволил себе предложить ему послать в бой старую гвардию. Ней и Бертье, стоявшие подле Наполеона, переглянулись и презрительно улыбнулись нелепому предложению генерала.

«J'ai été à Paris, j'y ai passé des années», — сказал Пьер.

L=100 O=100 В тот день моя тетя сама приготовила обед, а мой двоюродный брат А Ниу разжег огонь. <sent> "Что?" </sent> К вечеру я услышал разговор — это было похоже на дискуссию — во внутренней комнате; но скоро разговор кончился, и я услышал только, как дядя, выходя, громко сказал: «Не раньше и не позже, а как раз в это время — верный признак дурного характера!»

. . . "Кто?" - небрежно спросила его жена, не испытывая особого любопытства.

L=100 O=20 «Это правда, — ответил Дон Кихот, — и по этой причине те, кто не благородного происхождения, должны придавать серьезность своему положению мягкой мягкости, которая, руководствуясь благоразумием, может уберечь их от злых сплетен о том, что ни одно положение не в жизни может уйти. Гордись смирением своего рода и не гнушайся сказать, что ты из мужиков, ибо, видя, что ты не стыдишься этого, никто не попытается тебя посрамить; больше гордись тем, что ты смиренный добродетельный человек, чем тем, что ты благородный грешник. Бесчисленное множество людей, рожденных из низших семей, поднялись до высочайшего папского и императорского достоинства, и я мог бы привести вам столько примеров этой истины, что вы утомились бы. Подумай, Санчо: если ты считаешь добродетель своим средством и гордишься совершением добродетельных дел, то нет причин завидовать средствам принцев и сеньоров, потому что кровь передается по наследству, а добродетель приобретается, а добродетель сама по себе. имеет ценность, которой нет у крови. При этом, если кто-то из ваших родственников придет навестить вас, пока вы находитесь на своем острове, не презирайте и не оскорбляйте его; напротив, вам следует приветствовать, принимать и развлекать его; таким образом ты удовлетворишь небо, которое не желает, чтобы кто-нибудь пренебрегал тем, что оно создало, и ответишь, как должно, на благоустроенную природу. Если вы возьмете с собой жену (ибо тем, кто занимается управлением, долго оставаться без своих супругов нехорошо), учите ее, наставляйте ее и сглаживайте ее природную грубость, потому что все мудрое Приобретения губернатора могут быть потеряны и потрачены впустую грубой и глупой женой. Если случайно ты овдовел, что бывает, и при твоем положении желаешь лучшей жены, не бери ее себе в качестве приманки и удочки, а капюшон для тебя я не хочу; 6 потому что это правда, когда я говорю вам, что за все, полученное женой судьи, ее муж будет отвечать на всеобщем расчете, когда он заплатит вчетверо смертью за записи в книге учета, которые он игнорировал при жизни. Никогда не руководствуйтесь произволом в законе, который имеет тенденцию иметь большое влияние на невежественных людей, гордящихся своим умом. Пусть слезы бедняков найдут в вас больше сострадания, но не больше справедливости, чем слезы богатых. Постарайтесь открыть истину во всех обещаниях и дарах богача, а также в рыданиях и мольбах бедняка. Когда может и должно быть место беспристрастности, не перекладывайте всю строгость закона на обидчика, ибо репутация сурового судьи не лучше репутации сострадательного. Если вам доведется согнуть посох правосудия, пусть это будет тяжестью не дара, а милосердия. Если вы судите о деле одного из ваших врагов, выбросьте из головы свою обиду и обратите свои мысли к истине вопроса. Не ослепляйтесь своей страстью в чужом испытании, ибо большую часть времени допущенные вами ошибки невозможно исправить, а если и удастся, то во вред вашему доброму имени и даже вашему состоянию. Если к тебе придет красивая женщина просить справедливости, отврати глаза свои от ее слез и уши свои от ее рыданий и не торопясь обдумай суть того, о чем она просит, если ты не хочешь, чтобы твой разум потонул в ее слезах и рыданиях. твоя доброта в ее вздохах. Если надо наказать человека делами, то не оскорбляй его словами, ибо боли наказания достаточно для несчастного и без присоединения злословия. Виновника, подпадающего под вашу юрисдикцию, считайте падшим человеком, подчиненным условиям нашей развращенной природы, и в той мере, в какой вы можете, не причиняя вреда противной стороне, проявить к нему сострадание и милосердие, ибо хотя все качества Божии равны, по нашему мнению, милосердие более блестяще и великолепно, чем справедливость. Если ты будешь следовать этим заповедям и правилам, Санчо, твои дни будут долгими, твоя слава вечной, твои награды изобилующими, твоя радость неописуемой; вы жените своих детей так, как пожелаете, они и ваши внуки будут иметь титулы, вы будете жить в мире и согласии со всеми людьми, и в последние минуты вашей жизни, в нежной и зрелой старости, в момент вашей смерти придет, и нежные, нежные руки твоих праправнуков закроют тебе глаза. То, что я сказал вам до сих пор, — это учения, которые украсят вашу душу; теперь послушайте те, которые послужат украшением вашего тела. <sent> О, кто имел, прекрасная Дульсинея, </sent> — Сеньор, все, что я могу вам сказать, это то, что с того момента, как по воле небес, чему способствовало наше соседство, я увидел сеньору донью Клару, вашу дочь и миледи, с того самого момента я сделал ее хозяйкой всех моих желаний и пожелания; если в твоем желании, ты, мой истинный господин и отец, нет возражений, в тот же день она станет моей женой. Ради нее я покинул дом моего отца и ради нее надел эту одежду, чтобы следовать за ней, куда бы она ни пошла, как стрела следует за своей целью или моряк за своей звездой. Она ничего не знает о моих желаниях, кроме того, что смогла догадаться, когда время от времени и издалека видела, как из моих глаз текут слезы. Сеньор, вы уже знаете о богатстве и знатности моих родителей, а также о том, что я их единственный наследник, и если это покажется вам достаточной причиной, чтобы отважиться сделать меня полностью счастливым, то примите меня своим сыном, а если мой отец, движимый своими планами, недовольный полученной мной великой наградой, время может сделать больше, чтобы изменить и изменить вещи, чем человеческие желания.

О, если бы, прекрасная Дульсинея,

L=40 O=60 — Ты должна идти сейчас, идти скорее! — умолял ее Алеша, сложив руки. <sent> – Нет, у Смердякова совсем не русская вера, – серьезно и твердо проговорил Алеша. </sent> «Но, сэр».

— Нет, у Смердякова вера совсем не русская, — горячо и твердо произнес Алеша.

L=60 O=40 "За сколько?" <sent> Я больше не сдерживаю тебя и постараюсь излечиться от своих амбиций. </sent> «Какой-то путешественник кажется нетерпеливым», — сказал хозяин. «Какой номер зазвонил?»

«Нет, ты ведь хороший товарищ; я не стану тебя задерживать и постараюсь излечиться от своего честолюбия».

L=100 O=0 Г-жа ван Даан утверждает, что она фаталистка. Но кто больше всего боится выстрелов? Никто другой, кроме Петронеллы ван Даан. <sent> Четверг, 11 мая 1944 г. </sent> На прошлой неделе наша монотонная жизнь почти не прерывалась: книга о женщинах и Питере. Прежде всего я должен вам сказать, что Марго и Питеру разрешено читать почти все книги, которые дает нам мистер Клейман, но взрослые воздержались от этой конкретной книги, посвященной женщинам. Любопытство Питера пробудилось сразу. Что им двоим не разрешили прочитать в этой книге? Он тайком раздобыл книгу, пока мать разговаривала внизу, и скрылся с добычей на чердаке. Все шло хорошо несколько дней. Его мать знала, что он делает, но не рассказывала сказок, пока об этом не узнал отец. Он очень рассердился, забрал книгу и подумал, что на этом все дело закончится. Однако он не учел любопытства своего сына, которое из-за отношения отца скорее росло, чем ослабевало.

Четверг, 11 мая 1944 г.

L=60 O=40 «Что такое альбоги? — спросил Санчо. «Я никогда о них не слышал и не видел в жизни. <sent> Если вы не пара, значит, у вас его тоже не было: </sent> хищные ядовитые звери, которые живут и процветают

Если вы не пэр, то у вас его не было:

L=100 O=40 И вот что произошло дальше: Моншармен закрыл и запер дверь, затем опустился на оба колена, чтобы осмотреть фалды пальто Ришара. <sent> И решительно, все еще стоя на коленях, он вошел в дыру, которую камень, опрокинувшись, проделал в стене. </sent> — Она была там, ждала меня! — продолжал Эрик, который начал дрожать, как лист, охваченный воспоминаниями, — ждала меня, прямая, живая, как настоящая живая невеста, поставившая на карту свои надежды на спасение… Когда я подошел к ней, робее маленького мальчика, она не отвернулась... нет... она осталась на месте... она ждала... Я даже думаю, Дарога, что она... совсем немного, но совсем как живая невеста... что она даже подставила мне лоб, чтобы поцеловать… и… я ее поцеловал! … Я сделал это!… и она не умерла от отвращения!… а потом, как будто это было самое естественное на свете, она осталась рядом со мной после того, как я ее поцеловал… вот так… в лоб… О, как чудесно, Дарога, поцеловать другого человека!... Ты не можешь себе этого представить... а я могу... Моя родная мать, моя бедная, несчастная мать, никогда не давала мне поцеловать ее... она отворачивалась... и заставляла меня надеть маску да!.. И никакая другая женщина!.. Никогда! … Ни разу! … Вы понимаете, правда?… какое счастье!… Я плакала!… Я упала на колени, слезы текли по моему лицу… Я плакала и целовала ее красивые ножки!… Ах! Ты плачешь, Дарога… она тоже плакала… мой ангел плакал!!…»*

Он решительно прополз, все еще стоя на коленях, в дыру в стене, оставленную камнем при повороте.

L=80 O=100 «Да, таково правило. С восьми до десяти. Но сейчас же иди и посмотри свою комнату, и помойся. <sent> Затем она прошептала горячее «Да!» близко к уху Ганса Касторпа. </sent> Они обвинили герра Альбина в совершении этой довольно презренной шутки, но он отрицал это своей честью; и даже без его слова все они были уверены, что никто из их круга не был виновен. Так это был Хольгер? Они посмотрели на Элли, внезапно пораженные ее молчанием. Она откинулась на спинку стула, с опущенными запястьями и кончиками пальцев, упирающимися в край стола, ее голова склонилась на одно плечо, ее брови были подняты, ее маленький рот был опущен так, что казался еще меньше, с крошечной улыбкой, в которой было что-то одновременно глупое и лукавое, и она смотрела в пространство пустыми, по-детски голубыми глазами. Они окликнули ее, но она не подавала никаких признаков сознания. И внезапно свет на ночном столике погас.

Элли снова вздрогнула. Она вздохнула и вздрогнула, когда пришел ответ. Медленно она поднесла свои руки и руки своих опекунов ко лбу, где она оставила их лежать. Затем близко к уху Ганса Касторпа она прошептала: «Да.

L=80 O=40 Он видел, как ему хотелось бы украсить пустые поверхности, и с нетерпением ждал возможности применить свои таланты художника; но до поры до времени он держал это в тайне от остальных. <sent> Французский язык использовался для того, чтобы исключить присутствующих из понимания, и они с бессмысленной легкостью болтали о условиях высокого и среднего мира. </sent> Но как только он остался один, он встал и начал ходить по комнате.

Они разговаривали по-французски, чтобы исключить прислугу, и с самодовольной смелостью обсуждали мирские дела высокой и средней важности.

L=100 O=100 «Послушайте, ваши родители не в бесчеловечности. Постарайтесь с терпением перенести свою долю и сделать ее добродетелью в глазах Бога. Я увижусь с вашей матерью, и вы можете быть уверены, что любое влияние, которое я могу оказать на нее, будет использовано в вашу пользу…» <sent> «Я не знаю ни одного. </sent> За несколько дней до этого я услышал, как кто-то тихо вошел в мою комнату посреди ночи. Я ничего не сказал, но ждал, чтобы со мной заговорили, и тихий и дрожащий голос позвал меня:

— Я ничего не знаю.

L=100 O=100 Через несколько секунд мы были на берегу. Забросить в лодку провизию и орудия, вытолкнуть ее в море и запустить два весла заняло всего одно мгновение. Не успели мы отойти и на большее расстояние, как сотня дикарей, крича и жестикулируя, вошла по пояс в воду. Я наблюдал, не привлечет ли их прибытие кого-нибудь с «Наутилуса» на платформу, но тщетно. Лежащая вдалеке огромная машина оставалась совершенно заброшенной. <sent> За ночь температура воды поднялась на один градус ниже нуля. </sent> У меня кровь застыла в жилах! Я узнал грозных акул, угрожавших нам. Это была пара голубых акул, страшных зверей с огромными хвостами и тусклыми стеклянными глазами, которые через отверстия возле морд выделяют фосфоресцирующее вещество. Чудовищные светлячки*, способные сжевать в своих железных челюстях человека целиком! Я не знал, занимался ли Консель их классификацией, но знаю, что я, со своей стороны, почти не изучал их серебристые животы и грозные, ощетинившиеся зубами пасти с научной точки зрения, а скорее как потенциальную добычу, чем как натуралист.

Ночью температура воды поднялась до −1°. Накачка не могла заставить его подняться дальше. Но поскольку морская вода замерзает только при температуре −2°, я наконец перестал беспокоиться об опасностях затвердевания.

L=80 O=0 "Отец! мой отец! вы будете жить. Вы будете жить. Я настаиваю на том, чтобы ты жил, слышишь? <sent> «Вот узкая улица!» как хорошо это получается! </sent> Ответ был нелюбезным. Персона, решившая быть любезной любой ценой, настояла.

«Вот улица в платье с глубоким вырезом! Как хорошо это выглядит!

L=60 O=40 Но комический посетитель вскоре прогнал эти слезы. <sent> Как могла она, хотя Шарлотта и была достаточно умна, вопреки своему убеждению считать дело известным и предполагать, что между ее мужем и Оттилией возможны мирные, дружеские отношения. </sent> Прибыл хирург и взял на себя заботу о мальчике, которого считали мертвым; Шарлотта подошла и умоляла капитана позаботиться о себе, вернуться в зал и переодеться.

И как могла она, хотя Шарлотта достаточно проницательно, несмотря на собственное убеждение в обратном, делала вид, будто она это сделала и что было понято и решено, что между ее мужем и Оттилией возможны дружеские и спокойные отношения.

L=80 O=60 Слова как будто были начерчены кончиком спички, смоченным чернилами, и письмо напоминало письмо ребенка, который еще находится на стадии нанесения штрихов и еще не научился соединять буквы. Это любопытное дополнение заключалось в следующем. <sent> «Через полминуты, — сказал он, — мы будем в пути!» </sent> Таким образом, то, что мы нашли в подвале Эрика, подтвердило мои самые мрачные опасения. Он не ввел меня в заблуждение своими расплывчатыми угрозами в адрес «многих представителей рода человеческого». Выйдя за рамки человечества, он построил секретное подземное логово, чтобы скрыть свое чудовищное уродство; и если те, кто жил над землей, выследят его до этого святилища, он решил покончить со всем этим катастрофическим взрывом.

«Через несколько минут, — добавил он, — мы выйдем на его след!»

L=80 O=100 Левин пытался объяснить ему, что этого нельзя понять, а только выучить; но Львов никогда с ним не соглашался. <sent> – Нет, я не угадаю. </sent> Через пять минут вошел друг Китти, который прошлой зимой женился на графине Нордстон.

— Нет, не угадал. Ты мне скажешь, — сказал Василий Лукич, улыбаясь, что с ним случалось редко. — Ну, иди спать, я потушу свечу.

L=80 O=40 — Я тоже так думаю, — согласился Ричард. <sent> Это была «новая Маргарита», открытая Дааэ, Маргарита о великолепии и сиянии, о которых до сих пор не подозревали. </sent> Рауль и перс оказались теперь за решетчатой ​​стеной, которая полностью их скрывала. Чуть дальше лестница вела в небольшую комнату, где инспектор ходил взад и вперед и задавал вопросы, поскольку они могли слышать не только его голос, но и звук его шагов.

В тот вечер мадемуазель Даэ представила «Новую Маргариту», Маргариту, доселе скрытую величием и сиянием.